Наташа Викторовна. Порядок в голове

Наташа Викторовна "Порядок в голове"
.
В какой-то момент я забыла, что воюют люди. Страх и неизвестность настолько одолевали голову, что исчезло понимание того, что солдаты – люди. Неважно, с какой стороны: фашистской или родной. Мы боялись и тех, и других.

В метрах 800 от деревни росло огромное, «удобное» дерево. «Удобное» – потому что дерево имело множество огромных веток, по нему здорово было лазать. Ребята построили небольшой шалашик на ветках. Мы его называли «пост». День и ночь деревенские по очереди дежурили на посту. Интересное положение было у нашей деревни, солдаты проходили мимо нас довольно часто. В начале войны «часовой» кричал: «фашисты идут» или «наши»! И оставались считаные минуты, за которые мы могли спрятать детей, стариков, живность. Не успел – не выжил. К середине войны «часовой» кричал просто: «идут!». По факту было неважно кто шел. Да, говорю как предатель Родины. Сожгите меня, но слова не изменю. Неважно, потому что грабили, насиловали, убивали нас как свои, так и враги. Вот вам и правда. Кто-то будет сыпать пеплом из глаз и кричать, что я вру...Но я вам так скажу: правда у каждого своя. И если кто-то на своей войне этого не встречал, не значит, что не было.

Мне безумно нравилось жить в коммунистической семье. Мне нравился тот порядок в голове, которая раскладывала партия. На все вопросы были четкие ответы. А если по какой-то причине ответа не было, то быстро создавался документ с этапами нахождения этого ответа.

В начале войны не было никакого страха. «Мы победим, потому что правы!» Опять были чёткие указания, что делать в этот период. Встретишь врага – убей его, взяли в плен – убей себя. Если ты в тылу – отдавай всё на фронт, если ты на фронте – бейся насмерть. Красиво? С такой картиной в голове жили многие. Итак, действительно легче. Но в какой-то момент и такая красивая картина пачкается...кровью, грязью и другими отходами. Как в этом раскладе не потерять человека в себе? Обычного человека, который способен на человеческие поступки?

Я тогда спряталась в воронке от бомбы. Нас так учили, что повторно бомба редко попадает уже в готовую воронку. Там должно было быть безопасно, хотя бы на какое-то время. Мне залепило глаза, то ли грязью, то ли кровью. Я помню, что никак не могла их открыть, очень громко кричала, ревела. Я пыталась «выкопать» свои глаза из той массы, которая полностью залепило мое лицо. И тут вода... Еще вода. Капельки воды попадали мне на глаза. Откуда? Кто-то рядом? Не слышу из-за боя, не вижу ничего. Через какое-то время зрение начало возвращаться ко мне. А рядом в воронке...фашист. Молодой парень. Одной рукой держится за живот, второй закрывает флягу. Вот тебе и коммунистическая картина мира: враг есть – его надо убить, а он мне помог. Он не нападает. А что делать мне? Он лежит, улыбается мне такой искренней улыбкой. Что-то говорит на своём, а я не понимаю. Даю ему пить, умываю свое лицо, затем его. Наступает такая тишина в этот миг. Тишина при этом хаосе, где умирают каждую секунду. Протягивает маленькую фотокарточку мне в руки, шепчет «Маа». И умирает. До сих пор храню эту карточку. Я ее прятала всегда, боялась...А куда, кому отправлять....

Женщина красивая на карточке: молодая, волосы кудрявые, глаза большие. Бусики у неё там такие....Женственные.

А я лежу в этом дерьме, рядом с ее мертвым сыном, с врагом, и плачу, что есть силы. Не хочу я так!! НЕ ХОЧУ! Вырвите мне глаза, я больше не хочу.
Потом звук такой страшный. И всё. Проснулась в палатке, уже без ноги. В одну воронку хоть сто раз может попасть! Это закон жизни, даже не войны.