Мария Павловна. Не воевала

Мария Павловна "Не воевала, наград не имею"
.
У нас была молодая деревня. Большой колхоз, много молодых. Переезжали сюда целыми семьями. И мы семьей переехали: папа, мама, я, бабушка. Я работала учителем. За лето построили небольшую избушку. Председатель сказал, что надо обучать население. Мол, с безграмотными не сможем бить рекорды по урожайности. И я с осени начала обучать детей и взрослых. Многие взрослые не умели даже читать. Ох, знали бы вы как сложно с ними. Они же сначала сопротивляются: «Да, зачем мне это! И так жил, всё хорошо было!». Дети – совсем другое дело. Они хотели учиться, и природное любопытство делало свое дело. Вот вам пример: ребенок мог научиться читать за месяц! А взрослого по слогам – за пол года! Вот вам и взрослые...

Я не хотела на фронт. Нет, я не боялась. Просто решила для себя, что здесь, в тылу, с меня больше толку, чем с моего трупа на поле боя. Парни, мужчины, многие женщины ушли на фронт в первый год. Нас в деревне осталось мало. В первый же год мы остались практически без скотины. Какую-то часть надо было на фронт отдать, какую-то часть – партизаны забрали. Голодно было. А деток сколько было в деревне вначале! Ужас...

Потом – похоронки эти. Идёт почтальон – и страшно. Смотришь на его лицо, пытаешься «прочитать». И страшно...

Учить детей я не переставала. Им и себе я говорила: война временно, а голова должна работать всегда. С ребятами постоянно говорили о будущем, о том, кем они хотят стать. Мы забывали про еду, страх; мы читали стихи, решали примеры, писали сочинения. Получали двойки и пятерки. У детей были обычные учебные переживания. У меня была обычная работа.

Вы не представляете, сколько я наслушалась! Что занимаюсь ерундой, издеваюсь над детьми, что пытаюсь затуманить им мозги...А ведь мозг затуманивался именно войной. Своё дело я отстаивала грудью!

Я спасала их душу, голову... Как могла, так и спасала.
Дети были очень агрессивные. Голодные, злые. Только и слышны разговоры про войну, убийства. Похоронки, слёзы и женский вой делал из детей существ, наполненных ненавистью. Кто-то скажет: «Как иначе в такое время?». Я была проводником из этого ада в обычную жизнь.

Я боролась за них! Я хотела, чтоб они выросли людьми, которые будут думать и чувствовать. И кто бы ни говорил мне, что я во время войны отсиделась на стульчике... Верю, что я сделала отличное дело. Хоть и наград не имею, не воевала же.

Понимание это пришло не сразу. Помню, Андрей – ученик мой. Папка погиб, мама горем заливается. Андрей, когда в школу приходил, то на стенках рисовал, то парты портил. В школе и так все разбито, сломано – чинили дети сами, как могли. Вот... Про убийства говорил, да в таких подробностях: удушу, отравлю, кишки достану. Девочки пугались, плакать начинали...

Я его заставляла сочинения писать: про любовь, природу. Он психовал, швырял всё, а я опять. Сидели с ним до ночи, я его домой не пускала. Разговаривала с ним, стихи читали, песни пели. Сочинение писали о том, как мир этот полюбить. Со стороны кажется, что в дурдом попали. И вы представьте себе на секундочку! Получилось! Стал спокойнее, тише, а как размышлял он! Ой, Андрюшка мой! Врачом стал, хирургом. На день учителя всегда подарки привозит. «Кем стал бы, если бы не вы!»
Вот и думайте...