Нарцисс Араратской Долины. Глава 143

В конце 1997 года, в декабре  я опять оказался в Питере, куда прибыл на рождественскую трёхдневную конференцию розенкрейцеров. Она проходила в какой-то библиотеке, где-то на Большой Морской улице. И остановился я у Марины и её мужа Сергея, на Гороховой. Они мне были рады, хотя и немного дразнили ризеншнаутцером, но я на это не обижался. Обижаться на это было как-то глупо. Меня и в Москве подразнивал тот же художник Пётр, который называл меня масоном, и на эту тему отпускал непристойные шутки гомосексуального характера (ну что, тебя там ещё не о.идарасили?). Хотя, Пётр был западником и протестантом, и сам бы стал масоном, если бы ему предложили; но масоны никого к себе тогда не зазывали. Лично меня никогда в масоны не приглашали: масонам нужны люди с хорошим достатком, а не какие-то там бедные художники. А вот, розенкрейцеры пригласили, так как я сам к ним туда пришёл, с ожиданием каких-то там откровений. Если бы я не увлекался тогда астрологией, то вряд ли там оказался. Про это я уже писал. Я думал, что розенкрейцеры имели дело с астрологическими тайными знаниями. Ну и, я чего-то там хотел в этой области понять. А потом понял, что астрологией там и не пахнет…

                На такие конференции приезжало человек около пятидесяти, может немного больше. Из Голландии обычно прилетала пожилая пара – Кора и Вопка, которым было около 70 лет (они родились где-то в 1928 году, как и мой папа). И ещё иногда приезжали другие западные розенкрейцеры. На наших конференциях все степенно рассаживались на аккуратно выставленные в ряд стулья, с проходом по центру. Это был тоже некий ритуал. Надо было постепенно входить в зал, друг за другом, и садиться. В первом ряду сидели ученики, который уже пребывали в некой стадии ученичества. В это время наша пианистка играла что-то медленное и спокойное. И когда все молча рассаживались, то наступала некая пауза. Пианино замолкало. Все как-бы уходили в себя, в наступившей тишине. Несколько минут проходило. Потом в зал входили Кора и Вопка в светлых одеждах. Он в костюме и в галстуке. Красивый старик, - гладко выбритый, седой и в строгих очках. Она - в светлом платье и с лёгкой улыбкой и сияющими добрыми глазами. Они по очереди читали разные гностические тексты. Сперва Кора, потом Вопка. И читали они на русском языке, хотя в жизни они не очень говорили по-русски. Когда им задавали вопросы, то всегда был переводчик на английский…

                Как известно, все голландцы хорошо знают английский, в отличие от нас, бывших граждан СССР. Голландцы и немецкий язык хорошо понимают, ибо их язык это и есть немецкий, который попал под влияние местного духа местности, и стал чуточку странее и непонятнее. Они говорят вместо Я – Ик, а не Ихь.  Ну и так далее. На них, ведь то французы, то испанцы нападали – и так потихоньку, они утратили правильную немецкую речь. Немцы их совсем не понимают. Приезжают немцы в Роттердам на своих велосипедах, а местные жители тут же у них начинают велосипеды отбирать! Не могут им простить бомбёжек во Вторую Мировую. Это мне карикатурист Лёша рассказывал, который там два года прожил. Лёша был сильно похож на голландца, и его даже они за своего принимали. Лёша потом, вернувшись в Москву, одевался как настоящий голландец и совсем не хотел обратно наши валенки одевать. И даже зимой ходил не в шапке-ушанке, а в голландской кепочке. Он из Голландии много чего привёз. И одежды, и привычек. Меня это тогда сильно удивило!..

                О чём же были эти чтения на наших конференциях?.. Честно говоря, я мало что понимал, как это не понимало и большинство наших членов и даже учеников. У нас там были очень умные ученики, которые в этом гностицизме хорошо разбирались. Был такой Борисов, который отвечал на любой глупый вопрос. На меня он тогда произвел впечатление. Борисов был старше меня на 10 лет. Плотный сорокалетний мужчина, с бородкой, с ехидными глазами. Сам он был из Пскова. В Москву потом перебрался, женившись на одной из московских учениц, которую звали Марина. Борисов там мне больше всех нравился. На любую тему мог говорить, и был явно не ханжа и свободно мыслил и рассуждал. Но я тогда с ним особо не был близок. Борисов всегда улыбался лукавой улыбкой. В нём ещё чувствовалось что-то военное, офицерское. Я даже потом к нему в гости съездил со своей будущей женой. Это было лето 2001 года. Мы все вместе ехали в поезде из Москвы в Псков. И там прожили два дня у его отца на даче под Псковом, на реке Великой. Борисов нам показывал окрестности и был радушен и очень общителен. Не типичный розенкрейцер. Настоящие розенкрейцеры обычно задумчивые и немного флегматичные, ибо земная суета их уже не волнует, и они мысленно пребывают за пределами этой Матрицы, за пределами этих падших зеркальных сфер…

                Именно таким был голландец Вопка, который на меня произвёл сильное впечатление. Ещё и потому, что он в прошлом был астрологом, но потом оставил это занятие. В этой гностической школе не поощрялось такое увлечение. Может, в начале, они там изучали астрологию, но со временем от этого отошли. В этом смысле, школа была сильно похожа на обычную христианскую церковь или секту. У христиан, как известно, считается, что на нас эти воздействия уже не сильно влияют: настоящий христианин не заигрывает с планетами; он пребывает в постоянной молитве, ибо каждый день в его жизни может быть последним. Никаких прогнозов и спекуляций о Будущем. Так что, розенкрейцеры этим не занимались. Наверное, были другие розенкрейцеры, которые это изучали. Ведь таких школ довольно много, и про это написано в романе «Маятник Фуко» Умберто Эко. Есть ли единый центр у всех этих школ?.. Этого я не знаю. Возможно, на высоких ступенях они где-то там общаются. А может, и не общаются. Сие есть тайна…