Последний день этого лета

Она думала, что может предвидеть любое событие, даже рождение необычного, белого мышонка в подполе своего домика, даже внезапный порыв ветра и стук в окошко. О, она почти возомнила себя всемогущей! Ей бы задуматься и понять: подобные мысли никогда до добра не доводят, так как где-то там, в небесах, конкуренцию не любят и строго пресекают любые заявки на создание должностей новых демиургов. Старые никак не могли друг с другом разобраться, куда там новых плодить! Старуха об этом прекрасно знала, но почему-то совсем забыла, как опасно носить торжественную корону, которую могут снести вместе с головой. За этот досадный провал в памяти Старуха и поплатилась.
Однажды, в последний день этого лета, Старуха занималась своим привычным делом: выложила на большие подносы куски вкуснейшего пирога с яблоками, налила молоко в глиняные кружки и терпеливо стала ждать своих обычных гостей - понурых, зареванных школьников, которым всей вольницы остался один лишь день лета, можно сказать, куцый огрызок лета!
- Чую, сегодня будет отличный улов! - сказала Старуха большим песочным часам и, чтобы ускорить события, слегка постучала по стеклу пальцем. Совсем легонько, чтобы расшевелить сонные песчинки. - Сегодня я разживусь песком настолько быстрым, что он вполне может разогнать время до скорости света и даже больше! - хихикнула Старуха.
Нет, конечно же она не станет высыпать весь этот песок в часы. Сначала она смешает его с песчинками, собранными в самый первый день лета, когда всем горожанам казалось, что эти три месяца будут длиться медленно-медленно, почти вечно, и все успеют насытиться ими сполна! Но и этого будет недостаточно, чтобы уравновесить песчинки, несшие в себе ту скорость, с которой промчалось лето! Поэтому она добавит в часы крупицы долгого, мучительного, детского ожидания праздничного салюта и большого торта на день рождения, песчинки томительных минут, проведенных в классе и искрящийся песок долгих, бесконечных ночей перед самым первым свиданием. Будет ли этого достаточно? Если нет, если скорость времени все равно будет слишком велика, она достанет песок детских сожалений о том, что растут они слишком медленно, и что дни тянутся муторно и липко, как жевательная резинка. Он-то уж точно замедлит шелест песчинок в часах.
Старуха уже предвкушала, как будет угощать всю детвору города, как дети - печальные и лишенные лета - будут рассказывать ей о новой школьной форме и учебниках с непонятными формулами, о горе тетрадок, которую нужно будет исписать, о чистых пока дневниках, листы которых вот-вот украсятся гневными, алыми, словно кровь, словами и удобными кляксами, скрывающими самое страшное - вызов родителей в школу, о не выполненных летних заданиях, о том, что лето промчалось в одно мгновение и, хотя все провели его с огромным удовольствием, они уже ничего о нем не помнят, и даже загар, который, как они думали, навечно прилип к коже, начал бледнеть, смываться, словно само тело уже стремилось забыть прошедшее дето.
- Уууууу! Это нечестно! Мы думали, у нас целых три месяца впереди! А оказалось, их было всего лишь три!
Старуха будет им поддакивать и с притворной печалью соглашаться с каждым словом, а сама чутко, радостно уловит шелест песчинок пролетевшего лета - песчинок настолько быстрых, что, для сохранности всего мира, держать их нужно будет в особой колбе, отлитой из темной материи.
Откуда она знала, как добывается песок из людского ощущения времени? Это ее не интересовало, она лишь радостно смотрела на вдруг наполнившиеся песчинками бочки и колбы и понимала, что сделала половину своей работы на "отлично". Откуда она знала, сколько и каких песчинок сыпать в часы? Просто знала и все. Когда-то, очень давно, когда она согласилась стать Старухой, Следящей за Ходом Времени, эти умения и знания в нее просто вложили. Так кладут в шкатулку свиток с заклинаниями. Открыл крышку, положил хрупкий пергамент на бархатную подушечку, закрыл крышку. Вот и все! Просто, правда?
Старуха вообще ни о чем не задумывалась. А зачем? Вот в подполе стоят емкости с песком, вот странный белый мышонок, вот лопатка, которой она досыпает песчинки в большие песочные часы, которые и задают скорость времени на этой планете. Что еще нужно для счастливой, полной забот жизни? Мелочи, вроде еды и одежды? Это тоже просто. Старуху считали ведьмой и дорого покупали у нее мази и припарки, приворотные зелья и амулеты. Все эти "колдовские" товары Старуха доставала в далеком, северном городе и строго-настрого велела привозить ей большие коробки ровно в полночь, в тот самый час, когда, по ее уверениям, она творит самое сильное и страшное колдовство, поэтому к ее домику в эти мгновения даже бездомные собаки опасались подбегать.
- Не ровен час случайно заденет волшба кого-нибудь, и превратится ушлый мальчишка в жабу, - так иногда профилактически стращала Старуха детей и взрослых, - а с такими силами я принципиально не связываюсь! Стал лягушкой, квакай в болоте! Поделом любопытному носишке!
Конечно же ее боялись! Конечно же ее уважали! А знай кто, что именно от этой Старухи зависит то, как быстро промчится лето или протянется промозглая осень, что бы могло произойти? Старуха иногда фантазировала на эту тему и даже робко намекала горожанам на свои способности, но они то ли не понимали ее, то ли просто делали вид, что до них не доходит вся важность ее слов. А все-таки, если бы поверили, что тогда? Старуха была уверена: ее бы попросили растянуть три месяца лета на все шесть, а то и двенадцать! Сделала бы она это? Хммм... Старуха вставала перед зеркалом и, словно смотрела не на себя, а на ораву взволнованных ребятишек, делала важный вид и говорила, что ей подвластно абсолютно все, и лето длинной в целый год - это невероятно просто! Надо лишь подсыпать нужных песчинок в часы и тогда...
Эти ли театральные представления привели к решительному, судьбоносному  стуку в дверь или же просто пробил Старухин час, неизвестно, да и не очень важно.
"Бам! Бух! Бац!" В дверь били ногами и, если Старуха правильно услышала, обухом топора. Нет, это был не робкий стук многочисленной детворы, явившейся за привычным угощением последнего дня лета. Это был чужак! И, что самое ужасное, Старуха не имела ни малейшего понятия, кто бы это мог быть, кто осмелился колотить в заговоренную дверь самой Следящей за Ходом Времени! Забытое чувство страха радостно чихнуло в сердце Старухи, а его верные спутники - мурашки - промчались по позвоночнику, скатились но дряхлым ногам и упали в разношенные туфли.
Ах, как же Старухе хотелось притвориться, что ее нет дома, или же, что она занята настолько, что ей просто некогда идти к двери и отчитывать наглого посетителя! Но, с другой стороны, она ведь не просто старуха, она - Старуха! Кто мог причинить ей зло?
Старуха разозлилась, вычихнула из сердца страх, мурашки растоптала мозолистыми подошвами и распахнула дверь, готовая ко всему, даже к тому, что ее голову сейчас попытаются снести топором, обухом которого и тарабанили в дверь.
- Ну, здравствуй!
Солнце ослепило Старуху, и она сначала даже не поняла, кто стоит в дверях и кто здоровается таким золотистым голосочком. Старуха отступила вглубь домика, чуть не сшибла стол с угощением и, на всякий случай, крепко зажмурила глаза.
- Яблочный пирог! Какой аппетитный! Можно мне кусочек? А молоко из погреба конечно, холодное? Правда ли, что в кувшин с молоком кладут живую лягушку? Вот умора! Лягушка в молоке! С другой стороны, лучше она, чем белый мышонок.
Старуха вздрогнула. О странном белом мышонке она никому не рассказывала.
- Открой глаза, я не кусаюсь и не испепеляю взглядом. Я всего лишь твоя сменщица.
- Кто? - Старуху мгновенно обуяли гнев и ужас. Она открыла глаза и увидела молоденькую девчушку, жадно поедающую пирог. Над верхней губой негодяйки уже виднелись "молочные" усы, а праздничный стол выглядел так, будто бы за ним хозяйничала орда невоспитанных бабуинов.
- Я тут немного подъела. Прости, очень голодна была.
- Когда же ты успела? - Старуха с ужасом смотрела на разоренный стол.
- Когда я успела! Ах, какая ты забавная! Я же могу управлять временем! Неужели ты сама никогда этим не пользовалась? - девчушка слизала с пальцев яблочное повидло и ехидно добавила:
- В своих, исключительно корыстных целях?
Старуха покраснела. Бывало такое, но зачем об этом говорить вслух?
- Не смущайся! Это же абсолютно естественно и понятно! Я тоже иногда буду замедлять или ускорять время. Совсем чуточку, чтобы никому не навредить.
Какова нахалка! Старуха от гнева потеряла способность говорить. Мало того, что незнакомка стрескала все угощение, которое Старуха готовила полночи (хорошо, хорошо, всего лишь час с небольшим!), так она еще и примеряет на себя Старухину должность! Старуха кашлянула на пробу. Не вернулся ли ее грозный голос? Вернулся. Прекрасно! Сейчас мы эту нахалку вышибем из дома!
Девчушка внимательно наблюдала за гневающейся Старухой и, конечно же, читала все ее мысли.
- Ты помнишь, сколько лет ты собирала песок времени? Сколько зим ты замедляла песочные часы, чтобы весной нагнать положенный бег бытия парочкой ретивых песчинок?
Как же Старухе не понравились эти "собирала" и "замедляла". О ней говорят в прошедшем времени, хотя вот же она! Самая настоящая и сейчас она...
- Да, да, поясни, что ты собралась делать? Ну-ка, прислушайся, ты слышишь как утекают последние часы августа?
Старуха насмешливо фыркнула! Слышит ли она? Да эти последние мгновения лета громыхают как первый весенний гром, как телега молочника и яростный вопль осеннего ветра, как... как... Старуха растерялась. Она словно вмиг оглохла и ничегошеньки не слышала. Часы, ее верные песочные часы беззвучно роняли песчинки, и Старуха могла лишь смутно вспомнить шум, с которым они это делали.
- Ты больше не на работе, смирись с этим. Пришло время тебя сменить, - мягко сказала нахальная незнакомка, а Старуха, как ни крепилась, как ни старалась не уронить чувство собственного достоинства (оно закатилось под стол, и Старуха с трудом его оттуда выволокла), не сдержалась и зарыдала от отчаяния и страха. Она вмиг превратилась в обыкновенную, седую и сгорбленную Старушку, у которой вся радость - погладить кота, навязать с десяток пар носков, а также всласть полакомиться сдобными пышками и запить их чаем.
- Не плачь, не надо!
- Ты убьешь меня?
- Что ты! Зачем?
- Чтобы забрать все это, - Старушка показала на часы и кувшин с молоком, а потом подумала о бочонках и колбах с песком, хранившихся в подполе.
- Ты хочешь сказать, ты готова пожертвовать жизнью ради всего этого?
- Еще и ради моего домика! - строптиво дополнила список Старушка.
- Так ты готова?
- Нет!
- Тогда живи себе спокойно еще... - девчушка сделала вид, что задумалась, но Старушка-то видела, что эта негодяйка очень хорошо знает, сколько раз Старушка проживет последний день лета. - Еще целых одиннадцать лет!
- Почему именно одиннадцать?
- Это мое любимое число, - соврала девчушка. Она не знала, почему Старушке оставили именно одиннадцать лет.
- Ну тогда можно, к примеру, прожить и двадцать два и даже тридцать три года! Два или три раза по одиннадцать! - начала торговаться Старушка, которой, вдруг, стало очень обидно за такой короткий, отмерянный ей, срок.
- Ты жила на этом свете тысячи лет, а сейчас пытаешься вымолить у меня десятилетия? Как же это мелко и жалко! Тебе не стыдно?
Старушке было, конечно, самую малость стыдно, но если речь идет о лишних годах, можно немножко и поклянчить, и поторговаться.
- Не суетись и не старайся меня переубедить. Еще ровно одиннадцать раз ты проживешь последний день лета.
- А потом? Когда я уйду?
- Ты точно хочешь это знать?
- Д... - Старушка прикусила язык и быстро исправилась:
- Не знаю. Но я ведь все равно буду помнить про одиннадцать лет!
- А ты этого хочешь?
- Конечно!
- Уверена? Просто представь: ты будешь помнить всю свою жизнь, вот эти часы и песок, ты будешь знать, чего ты лишилась.
- Заметь, не по своей воле!
- Хорошо, замечу! А ты действительно думаешь, что ты могла бы и дальше собирать песчинки? Что в этом мире есть что-то вечное? Не хочу тебя разочаровывать, но... - девчушка многозначительно замолчала.
Старушка заплакала от волнения и той самой вселенской скорби, которая хоть раз в жизни, на одно крошечное мгновение ложится на плечи каждого человека, испытывая его силы и волю к жизни.
- А как же мой домик? - Старушка решила разъяснить вопрос предметный, материальный, с ним было проще. - Ты меня выгоняешь?
- Далась тебе эта хибара! Я присмотрела себе милый особняк в центре города, люблю, когда рядом люди.
Старушка неодобрительно покачала головой. "Не удивлюсь, если с бегом времени начнет твориться всякая чертовщина. Доверить такое важное дело вот этой профурсетке!"
Девчушка фыркнула.
- Обзывайся, как хочешь! А решение принимай как можно скорее. Мне некогда с тобой возиться! Песок последнего дня лета сам себя не соберет!
- Какое решение? - не поняла Старушка.
- О Хронос! О Кайрос! Какая ты упрямая и глупая! Память тебе оставлять или нет?
Старушка задумалась, посмотрела в зеркало, пытаясь найти правильный ответ в своем отражении, попробовала уловить писк белого мышонка в подполе, а потом представила, как она будет жить одиннадцать лет и знать, что когда придет последний день ее последнего лета...
- Забирай! Забирай все: и часы, и мою память! Но хоть что-то я буду помнить? - Старушка молитвенно сложила ладони и в очередной раз заплакала.
- Что-то будешь, не сомневайся! - весело ответила девчушка и с аппетитом доела пироги с яблоками.
***
Каждый первый день месяца к маленькому, покосившемуся домишке, что ютился на окраине города N, подъезжал всадник, неторопливо привязывал коня к древнему забору и степенно, с достоинством, будто бы он король какой-нибудь, а не обыкновенный посыльный, подходил к дому и стучал в дверь.
- Это вам, от племянника! - с этими словами всадник вручал Старушке пакет с деньгами и, не торопясь, важно, уходил, отказываясь от чая и рюмашки на дорогу.
Старушка брала пакет сухонькими ручками, почти лапками и, словно с трудом вспоминая что-то, шептала:
- Сереженька, племянник! Не забывает старую тетушку!
Образ и саму внешность племянника Старушка никак не могла вызволить из своей памяти. Высок он или ростом с саму низенькую, сгорбленную тетушку? Какого цвета у него глаза? Брюнет он или блондин? Или вообще лыс или даже плешив? А и есть ли разница между лысиной и плешью?
Мысли Старушки начинали блуждать, сворачивали с ровной дорожки воспоминаний о племяннике и путались между собой, как непослушные щенки на поводках.   
- Ах, какая разница! - говорила Старушка всему миру, пересчитывала деньги и, припудрив нос и надев шляпку, отправлялась в город: на рынок и в магазины, чтобы купить все необходимое для яблочного пирога, который Старушка обожала и печь, и есть. Особенно в последний день лета. Почему, она и сама не знала.
©Оксана Нарейко