Миражисты поздравили Е. В. Степанова с 60-летием

ПОСВЯЩЁННЫЙ ЮБИЛЕЮ Евгения СТЕПАНОВА АЛЬМАНАХ
     под брендом МИРАЖИСТЫ
выпустил  в свет Николай  Ерёмин,
наименовав его  символически:
 «Ку-Ку и Кар-Кар»
 
      Грают вороны вечности:
пока смерть со всеми нами играет в прятки,
что ж?

       Константин Кедров-Челищев исследует тишину и слова,
равно –
системы взаимоотношений живых и ушедших:
исследует стихом легко-пенным,
вспыхивающим нюансами яви на солнце действительности:
всегда, впрочем, несколько условной:

ежедневно слышу тебя к
ак-то странно звучат слова
закрываю глаза
и всюду передо мной
эти крики рожденные тишиной
эти краски рожденные темнотой
вот сижу оставленный всеми
в глубине понятий и слов
исчезает видимый мир
но я могу говорить
и мир рождается снова…

      … и развернётся перед нами поэма поэта
«Золотое сечение»:
культурологические пласты
вспыхнут
явлениями художественных и научных откровений:
 и…
словно своды волшебные надо всем увеличатся,
сияя.
 
…где Бог выступает мерой жизни…
в стихе Николая Ерёмина, трактующего сложный орнамент человеческого пути
– полностью от него,
Бога, 
зависящего:


Прости!
Но я не смог вернуться в срок.
Там,
На семи ветрах семи дорог,
Я заблудился – и сошёл с пути…
Потом сошёл с ума…
Пойми, прости!

Как я к тебе вернулся?
Как я смог?
Увы, наверно, знает только Бог…

       Стих Николая Ерёмина упруго пружинит,
перебирая разные реальности,
открывая себя миру…
то цветами,
то детской игрой,
то считалочкой,
то вариантом зыбкой тишины…

…и прозвучит своеобразная ретроспекция Евгения Степанова прозвучит торжественно, легко и печально:
 И побледнеет великий город Питер,
 и даже архитектурная пышность его,
таинственная и величавая,
станет менее интересна:
как живые дворы,
так часто отдающие достоевскими психологическими громадами, побледнеет,
поскольку ушёл столь важный для него человек:

А мне теперь Санкт-Петербург
не очень интересен, ибо
там нет Володи, друга моего,
с которым выпускали мы журнал,
стараясь напечатать самых лучших,
и по местам намоленным ходили.

Пронзительно – самоосуждением и судом над собой –
грянет любовное стихотворение:
вдвинутое в мир с той мерой мастерства и искренности,
что сочетание их
завораживает:

Я врал и подличал, я шел
К победе черными путями,
 Завоевать пытаясь мир,
Который мне — теперь — не нужен.

 Живу и мучаюсь — я был
Каким-то недочеловеком
Ублюдочным, но и тогда
— Святая! — ты меня любила…

Но даже – коли сущности стих Степанова безнадёжен,
не оставляет он такового впечатления:
словно согретый изнутри
юмором и добротой:

Безжалостны бои без правил.
И вот я выбился из сил.
Двадцатый век меня подранил,
 А двадцать первый — подкосил.


Тонко и нежно,
по-своему варьируя вечные темы,
прозвучат 
как бы в ответ
стихотворения Ирины Карениной:

Осень бьёт в дождливый бубен,
Дождь из листьев по плечам.
Только ласковые губы
Ранят сердце по ночам.

Пахнет с кухни кардамоном,
Венчик мельтешит в руке,
 И в пантуфельках с помпоном
 Вечер входит налегке…

Таков альманах, посвящённый юбилею Евгения Степанова;  альманах,
разнородно наполненный современным словом,
представленным в его поэтическом аспекте,
играеющий многими красками
бытия,
которое без поэзии
невозможно.
 
Александр Балтин город Москва