Широкая молитва и узкие врата

                О важности молитвы написано и сказано много. Но нигде не встретишь ее внятного богословского толкования. Но, даже не это главное. Проблема в том, что мало кто представляет себе, для чего и как нужно молиться.  Не поимая цели и сути молитвенного делания, невозможно даже «Отче наш» прочитать правильно. На сайте «Азбука веры» мы находим такое определение молитвы: «Молитва – обращение человека к Богу или к Его святым (Богородице, ангелам, душам праведников) как к нашим ходатаям перед Богом, с целью покаяния, хвалы, испрашивания милостей или благодарения». Там же дается понятие о трех ступнях молитвы: устная, ума и сердечная. Чтобы иметь верное представление о ней, нужно со всем этим разобраться. Определение молитвы, которое я привел, достаточное полное по форме, но весьма туманное по содержанию. Любая деятельность, а тем более духовная, только тогда имеет смысл, когда приносит результат, и, побуждаемый полученным в молитве, верующий укрепляется в  ее делании. Если труд результата не приносит, то он быстро оставляется и забывается. Поэтому важно знать, не только, почему молитва – это обращение к Богу и святым, но и что лежит в ее основе. Отвечая на этот вопрос, святитель Игнатий Брянчанинов пишет: «Вера – основание молитвы. Кто уверует в Бога, как должно веровать, тот непременно обратится к Богу молитвою и не отступит от молитвы, доколе не получит обетований Божиих, доколе не усвоится Богу, не соединится с Богом». В этом определении раскрывается и суть моления, и его цель. Условием правильной молитвы является вера, а ее целью – обожение или воссоединение со Христом. Соответственно, чтобы понимать природу молитвы, нужно иметь точное представление о вере и обожении. Оба эти вопроса – неисследованный пласт богословия, так до конца и не раскрытый и не понятый. Поэтому определение сайта «Азбука веры» вряд ли может нас удовлетворить. Вкратце рассмотрим оба понятия. О вере я подробно рассказывал в беседе «О вере» и повторяться не буду. Ограничусь лишь ее итогом. Вера – частица образа Божия, божественное семя, заложенное в каждом человеке. Она же – есть Царство Божие, пребывающее в сердце, о чем учит Христос. Обожение – понятие не менее важное и сложное. Оно начинается на земле и заканчивается на Небе. Его суть – воссоединение души со Христом в вечном покое и блаженстве. Но начало этого пути полагается трудами человека на земле, его добродетелями, аскетическими подвигами и духовным преуспеянием. Поэтому, прежде чем приступить к молитве, нужно понимать ее цель и иметь твердую веру. И то, и другое – дары Святого Духа. И если вера заложена в человеке изначально и раскрывается в душе по мере его покаяния и приближения к Богу, то обожение – результат волевых усилий, а не просто дар свыше. Даром обожение становится на его завершающем этапе, когда душа, покинувшая тело, соединяется со Христом. Отсюда ясно, что не имеющий правильного понятия о молитве не может достичь ни того, ни другого, то есть ни веры, ни обожения. Незнание природы молитвы, превращает ее в схоластику и православие протестантского образца, поскольку форма подменяет содержание. Следовательно, если кто-то молится ради обращения: «к Богу или к Его святым (Богородице, ангелам, душам праведников) как к нашим ходатаям перед Богом, с целью покаяния, хвалы, испрашивания милостей или благодарения», то он не достигнет главной цели – воссоединения со Христом, а значит его усилия – сотрясание воздуха и повод к самообольщению. Испрашивание милости у Бога или хвала святым – это не цель молитвы, а средство богообщения и укрепления веры. В непонимании этого кроется  богословская ошибка ее определения.
                Когда мы выяснили, что такое молитва, важно разобраться в ее формах. Всякая форма или проявление отражает содержание, и если суть молитвы богообщение, то ее форма – это конкретные молитвословия, с которыми человек обращается к Господу. Бог, как существо простое и несложное, оставил нам единственную и простую по форме молитву «Отче наш». Следовательно, чем короче и немногословнее молитва, тем более она соответствует заповеди Христовой, а значит – ближе к Богу. Ее предназначение показать стремление души к Создателю, то есть раскрыть намерение боголюбивого сердца. Для этого вполне достаточно того, что нам оставил Спаситель. Пространной молитвы Христос не давал и от человека ее не требует. Более того, многословие в молитве прямо осуждаются Иисусом: «Не говорите лишнего, как язычники, ибо они думают, что в многословии своем будут услышаны» (Мф.6:7). Так велит Господь! А, что происходит на самом деле? Современные «язычники» – это не адепты бога Ваала, приносящие в жертву младенцев. Это – все те, кто усвоил и следует «православию протестантского образца» или «иудейскому служению», как его называет преподобный Максим Исповедник. Не имея веры и не зная, для чего  нужна молитва, подобные «верующие» полагают, что вычитывание Молитвослова и акафистов, приближает к Богу и свидетельствует об их благочестии. На самом деле, все это – сотрясение воздуха, оскверняющего слух Божий.  Все то, о чем человек собирается сказать Богу, Он ведает еще до того, как возникла сама мысль о молитвенном прошении. Поэтому Господу не нужно знать, о чем Его попросят, Ему важно, чтобы к Нему с верой обратились, то есть, чтобы душа засвидетельствовала свое отношение к Творцу, самим фактом обращения. Подавляющее большинство верующих и духовенства – этого либо не знает, либо не понимает. Отсюда и всякие богопротивные епитимии грешникам в виде вычитывание Псалтири, акафистов, земных поклонов и тому подобного. Если человек перечитает всю Псалтирь за одну ночь или даже выучит ее наизусть, а лоб расшибет в кровь от земных поклонов, то он и к Богу ближе станет, и грех не исцелит, а вот тщеславием оденется «аки ризою». Епитимия должна врачевать грех, а не укоренять его. Этот протестантский подход к молитве прочно обосновался в нашей Церкви и искоренить его не представляется возможным. А ведь Игнатий Брянчанинов предупреждал: «Относительно правило молитвенного – знайте, что оно для вас, а вы не для него, но для Господа. Почему имейте свободу с рассуждением».
                Преподаватель Николо-Угрешской духовной семинарии священник Валерий Духанин в своей статье «Как научиться правильно молиться: советы святителя Игнатия (Брянчанинова)» пишет: «В молитве мы подчиняем себя воле Божией, испрашиваем волю Божию и для этого отвергаем в себе то, что противится Божией воле».  Не знаю, где он такое нашел у святителя Игнатия, но ничего общего с учением отца Церкви это не имеет. Ошибка священника заключается в том, что он, во-первых, свое мнение выдает за мнение святителя, а во-вторых,  в том, что молитва и подчинение своей воли Богу никак не связаны между собой. А требование  отвергать в молитве все что противится воле Божьей, мягко говоря, фантазия, о. Валерия и не более,  ибо святитель Игнатий говорит совершенно иное: «Истинной молитвы истинный Учитель – один Бог, святые учители – человеки – дают только начальные понятия о молитве, указывают то правильное настроение, при котором может быть сообщено благодатное учение о молитве доставлением вышеестественных, духовных помышлений и ощущений. Эти помышления и ощущения исходят из Святаго Духа, сообщаются Святым Духом». Как видно, ничего о воле или противлении Богу он не пишет. Более того, логика о. Валерия доводит до абсурда: если человек не отвергает в себе то, что противится воле Божьей, то и молиться ему бессмысленно. А отвергнуться себя – удел великих святых, а не мирян. Таким образом, преподаватель семинарии  лишает молитвы почти всех православных. Нельзя смешивать разные вещи: молитву, как проявление веры и путь к обожению, и отречение от  своей воли, как путь суровой аскезы, тем более, когда молитва бывает хвалебной или благодарственной. На эту тему можно долго разглагольствовать и утонуть в пучине многословия. Замечу лишь, что отречение в себе всего, что противится воли Божьей – путь опытного в духовной брани подвижника, какового сейчас и не встретишь, а не домохозяйки, посещающей по воскресениям службы, а в перерывах между ними вычитывающей Псалтирь с Евангелием. Молитва – лишь одно из многочисленных средств для стяжания смирения, то есть отречения от собственной воли. Непонимание смысла молитвы духовенством, а, тем более, преподавателем семинарии, не оставляет никаких шансов познания истины мирянам и будущим пастырям. Еще в первой половине  XIXв., применительно к монастырям того времени, когда они были центрами духовного просвещения, святитель Игнатий писал: «Монастыри стали пристанищем неграмотной просвещенности». Сегодня, к сожалению,  таким «пристанищем» стали наши духовные учебные заведения.
                Игнатий Брянчанинов, как никто другой, видел опасность протестантизма, набирающего силу в русском православии. Поэтому он предупреждал: «Святые Отцы повелевают, чтоб правило для христианина было как можно проще и малосложнее. Великий Варсонофий говорит, что врата в Царство Небесное узки, и не надо давать широкого правила для вшествия в них». О чем здесь идет речь? Беда заключается в том, что из-за отсутствия грамотных священников, наша церковь, за редким исключением,  наводнена пастырями, знающими только «кадило и кропило», как метко заметил один архиерей, то есть исключительно обрядовую сторону священства. Поэтому, не имея должных богословских знаний и дара учительства Святого Духа, священники часто дают пастве «широкие» молитвенные правила, то есть благословляют вычитывать Псалтирь, Акафисты, Евангелие, полагая, что это благое дело ради спасения души. Нередко и сами верующие, одержимые «болезнью православием» и обольщенные диаволом, самовольно принимают на себя подобные труды, и все это, в конечном итоге, ведет к погибели души. Печально, когда так заканчивается путь самочинного духовного образования,  но, воистину страшно, когда обременительные молитвенные правила благословляются недалеким духовенством «от ветра головы своея». О таких еще пророк Иеремия изрек: «Так говорит Господь Саваоф: не слушайте слов пророков, пророчествующих вам: они обманывают вас, рассказывают мечты сердца своего, [а] не от уст Господних.» (Иер.23:16).
                Искушенные духовной бранью  и многолетними аскетическими подвигами, святые отцы понимали всю опасность страстного подхода к духовному деланию. Поэтому преподобный Варсонофий Великий и предупреждал устами святителя Игнатия о пагубности пространных молитв, обрекающих душу на широкий путь, которым невозможно пройти сквозь узкие врата, то есть в Царствие Небесное. Святитель Игнатий, будучи современником преподобного Серафима Саровского, говорил: «Занятие подвигами не свойственными образу жизни, делает жизнь бесплодной», а такими подвигами «не свойственными образу жизни» как раз и являются душепагубные упражнения в многочисленных молитвах и аскетических трудах, что должно быть уделом монашества, а не мирян.  Человек, вступивший на этот путь, пытается из квартиры сделать монастырь, а из себя – подвижника и подражателя подвигам святых отцов. Эту опасность видел еще преподобный Серафим, который, во избежание погибели души, дал мирянам очень простое молитвенное правило. Оно так и называется: "Правило Серафима Саровского". Исполняющий его утром и вечером каждый день и Богу угодит, и духовную жизнь поддержит, и в прелесть не впадет, и самочиния не проявит.В свете сказанного необходимо коснуться еще одного момента молитвенного делания. Речь идет о забывчивости текста во время молитвословия, что случается часто и со всеми. Как я уже говорил, Богу важно само намерение человека, а не его форма.  Преподобный Антоний Оптинский учил, что, если молиться хорошо не получается, или ум забывает слова молитвы, то не стоит возвращаться и начинать все сначала, поскольку лучше от этого молитва не будет, ибо: «Господь и святые Божии и так знают, что молитвенники из нас никакие». Поэтому, молиться можно всегда и везде, где только возможно, невзирая на забывчивость, рассеянность и помыслы о том, что молитва бесплодна. Молиться можно и в голос, и про себя. Форма не имеет значение. Бог в любом случае примет молитву, как состоявшуюся и достойную. Дьявол это знает, и поэтому всячески старается помешать человеку говорить с Богом, внушая мысли о том, что его молитва плоха и Бог ее не услышит, понуждая, тем самым, ум бродить по городам и весям.