Макария

Автор: Августа Дж. Эванс. Лондон и Мельбурн 1921 год.
***

ГЛАВА I

РАССЕЛ ОБРИ


Городские часы отбили последний удар двенадцати, одинокая свеча
была всего в двух дюймах от своего гнезда, и, когда летний ветер ворвался
сквозь полуопущенные ставни, расплавленный жир медленно стекал в окно.
ярко отполированный бронзовый подсвечник. Мерцающий свет упал на
страницы бухгалтерской книги прерывисто мелькали перед лицом бухгалтера, когда
он склонился над своей работой. Шестнадцатилетний рост придал ему необычный рост
и поразительную ширину грудной клетки, и было трудно осознать, что этот
рост возмужалости был достигнут простым мальчиком в преклонные годы. Серый костюм
(очевидно, домашнего пошива), довольно грубой фактуры, говоривший о бедности; и,
из-за удушающей жары, стоявшей в помещении, пальто было сброшено
частично. На нем не было жилета, и свободно завязанная черная лента пострадала от того, что
белоснежный воротничок спал с горла и обнажил его
хорошо очерченные очертания. Голова была крупной, но безупречно пропорциональной, а
густые черные волосы, коротко подстриженные и прилипающие к вискам, придавали ей
массивности. Высокий лоб, белый и гладкий, несколько густые брови
в тон волосам, прямой, изящной формы нос с его
изящными, но четко очерченными ноздрями, полные твердые губы, не затененные
усы в сочетании придают лицу необыкновенную красоту. И все же, когда он
сидел, поглощенный своими фигурами, в
его внешности не было ничего привлекательного, ибо, хотя вы не могли придраться к лепке его
характеристики, вы невольно сжалась от безвременно могилу, нет,
суровое выражение, которое, казалось, для них привычными. Он выглядел именно тем, кем был
, молодым годами, но состарившимся в испытаниях и трудах, и для того, кто
анализировал его выражение лица, было неизбежным убеждение, что его воля была
гигант, его амбиции безграничны, его интеллект удивительно острый и
мощный.

"Рассел, ты знаешь, что уже полночь?"

Он нахмурился и ответил, не поднимая глаз.--

"Да".

"Сколько еще ты будешь сидеть?"

"Пока я не закончу свою работу".

Говоривший стоял на пороге, прислонившись к двери лицом, и,
подождав несколько мгновений, тихо пересекла комнату и положила руку на
спинку его стула. Она была на два года младше его, и, хотя было очевидно, что
она стала жертвой недавней тяжелой болезни, даже в своей немощи она была
удивительно похожа на него. Ее присутствие, казалось, раздражало его, потому что он обернулся
и поспешно сказал: "Электра, иди спать. Я пожелал тебе спокойной ночи три часа
назад".

Она стояла неподвижно, но молчала.

"Что вам нужно?"

"Ничего".

Он писал еще минут десять, затем закрыл гроссбух и отложил его
в сторону. Свеча догорела; он достал новую из ящика стола.
он подошел к столу и, закурив, придвинул к себе латинский словарь,
открыл потрепанный том Горация и начал изучать. Тихий, как его собственная тень
хрупкая девушка стояла за его стулом, но когда она наблюдала за ним, у нее вырвался тяжелый
вздох.

"Если бы я думала, что буду слабой и болезненной всю свою жизнь, я бы предпочла умереть сразу
и больше не обременять тебя и тетушку".

"Электра, кто тебе сказал, что ты обременяешь меня?"

- О, Рассел! разве я не знаю, как тяжело тебе приходится работать; и как трудно тебе
добывать даже хлеб и одежду? Разве я не вижу, как трудится тетушка
день за днем, месяц за месяцем? Ты хороший и добросердечный, но разве это
мешает мне чувствовать правду, что ты тоже работаешь на меня? Если бы я мог
только как-то помочь тебе." Она опустилась на колени рядом с его креслом и положила голову
на его колено, держа его руки обеими своими.

"Электра, ты действительно помогаешь мне; весь день, когда я нахожусь в магазине, твое лицо
преследует меня, укрепляет меня; Я чувствую, что стремлюсь дать тебе утешение, и
когда ночью ты встречаешь меня у ворот, я получаю отплату за все, что сделал. Ты
должна выбросить эту идею из головы, малышка; это совершенно
ошибка. Ты слышишь, что я говорю? Вставай и ложись спать, как послушный ребенок,
или завтра у тебя снова будет жуткая головная боль, и ты не сможешь принести мне мой
обед ".

Он поднял ее с пола и торопливо поцеловал. Она подняла руки
как бы для того, чтобы обвить ими его шею, но его серьезное лицо не придало ей уверенности
и, отвернувшись, она удалилась в свою комнату, а горячие слезы
катились по ее щекам. Рассел едва успел прочитать полдюжины строк после ухода
своего кузена, когда нежная рука откинула пряди волос с его
лба и вытерла крупные капли, увлажнившие их.

"Сын мой, ты обещал мне, что не будешь засиживаться допоздна сегодня".

"Ну, мама, я почти закончил. Помни, ночи сейчас очень короткие.
и двенадцать часов наступают рано".

"Лучшая причина, по которой тебе не следует вставать так поздно. Сын мой, я боюсь,
ты погубишь свое здоровье этим неустанным занятием ".

"Почему ... посмотри на меня. Я силен, как атлет древности". Он потряс конечностями
и улыбнулся, гордясь своей огромной физической силой.

"Правда, Рассел, но надежен, как Вы, нельзя стоять с таким трудом без
ущерб. Выставляют свои книги".

"Еще не было; у меня больше выложил, а ты знаешь, что я неизменно закончить все, что я установил
отдельно делать. Но, мама, твоя рука горяч; о, если вы не очень хорошо." Он поднял
тонкие руки, и прижал ее к своим губам.

"Только головная боль, ничего больше. Г-н Кларк был здесь; он очень
нетерпение по поводу аренды. Я сказал ему, что мы делаем все, что в наших силах, и
подумал, что к сентябрю мы сможем полностью расплатиться. Он знал, что она
наблюдает за ним, и ответил с вымученной улыбкой. "Да, он приходил в магазин
этим утром. Я сказал ему, что в этом году нам очень не повезло, что
болезнь вынудила нас понести больше расходов, чем обычно. Однако я вытащил
пятьдесят долларов и заплатил ему все, что мог. Правда, я предвосхитил свои взносы, но
Мистер Уотсон дал мне разрешение. Так в настоящее время вам не нужно беспокоиться о
аренды".

"Какая сумма счет в магазине ты не позволишь мне увидеть последний
неделю?"

"Моя дорогая мама, не утруждай себя такими мелочами;
счет за продукты очень скоро будет оплачен. Я договорилась с мистером Хиллом, что буду вести
его бухгалтерию по ночам, и поэтому ты можешь быть спокойна. Доверься мне во всем,
мама; заботься только о себе, и большего я не прошу.

"О, Рассел! мой сын, мой дорогой сын!"

Она придвинула стул поближе к нему и теперь положила голову ему на плечо,
слезы капали ему на руку. Он уже много лет не видел ее такой расстроенной,
и когда он посмотрел вниз на ее искаженное горем, но все же смирившееся лицо, его
выражение лица чудесным образом изменилось; и, обняв ее,
он несколько раз поцеловал ее в бледную худую щеку.

"Мама, это не похоже на тебя - так жаловаться; ты, которая страдала
и вынесла так много, не должна унывать, когда после долгой, беззвездной ночи,
начинает рассветать день".

- Я боюсь "рассвета в облаках и предвещает только бурю". За себя я волнуюсь.
Не за себя, а за тебя, Рассел - мою гордость, мою единственную надежду, моего храброго мальчика? это для
вам, что я страдаю. Я думал ночью, что это обречено
место для вас, и что если бы мы смогли сэкономить достаточно, чтобы перейти к
Калифорния, ты мог бы занять положение, которого заслуживаешь; ибо там никто не узнал бы
о порче, которая обрушилась на тебя; никто не мог бы смотреть на твое чело и
мечтать, что оно запятнано. Здесь вам приходится бороться с таким горьким предубеждением.;
на вас обрушилась такая вопиющая несправедливость ".

Он поднял голову своей матери из-за пазухи, и роза, с надменным,
вызывающее улыбку на его губы.

"Нет, я останусь здесь, и их ненавидят. Запомни, мама, я
переживу это, так же верно, как и то, что я Рассел Обри, презираемый сукин сын.
----! Уезжай в Калифорнию! не я! не я! В этом состоянии я буду работать и
побеждать; здесь, прямо здесь, я поставлю свои ноги на шеи тех,
кто сейчас стремится стереть меня в порошок. Я поклялся в этом над гробом моего отца
!

"Тише, Рассел, ты должен обуздать свой бешеный нрав; ты должен! ты должен!
Помни, что именно эта неуправляемая ярость навлекла позор на твою
юную, невинную голову. О! мне грустно видеть, сын мой, каким ожесточенным ты стал
. После того, как вы были нежны и сострадательны; теперь презрение и пренебрежение правилом
вы."

"Я не жестокий, я не в ярости. Если я должна встретиться с судьей и присяжными
кто обрек отца на виселицу, я думаю, что будет служить им, если они
нужна помощь. Но я горд; я унаследовал свою природу; я страдаю, да, мама,
страдаю от обращения, которому я постоянно подвергаюсь ".

"У нас и так достаточно проблем, сын мой, не стоит зацикливаться на прошлом и
непоправимо. Пока ты кажешься веселой, я доволен. Я знаю, что Бог
не возложит на меня больше, чем я смогу вынести; "Каков мой день, такова и сила моя"
. "Да будет воля Твоя, о! Боже мой".

Последовала короткая пауза, и Рассел Обри провел рукой по глазам,
и смахнул слезу. Его мать наблюдала за ним и осторожно сказала--

"Ты заметила, что у меня быстро ухудшается зрение?"

"Да, мама, я беспокоился в течение нескольких недель".

"Значит, ты все это знаешь?"

"Да, мама".

"Я не буду роптать; наконец-то я смирился, хотя уже много недель
Я боролся за силу, за терпение. Было так невыносимо горько
знать, что приближается время, когда я тебя больше не увижу; чувствовать, что я
должен протянуть к тебе руки и опереться на тебя, и все же больше не смотреть
на дорогом личике моего ребенка, моего мальчика, всего меня. Но мои молитвы были услышаны;
боль прошла, и я смирился. Я рад, что мы поговорили
об этом; теперь мой разум успокоился, и я могу спать. Спокойной ночи, сын мой.

Она запечатлела на его губах традиционный поцелуй "спокойной ночи" и ушла. Он
закрыл словарь, облокотился на стол и опустил голову.
на руке. Его пронзительные черные глаза были устремлены уныло на полу, и
сейчас и потом его широкая грудь вздымалась, как темные и неприятные мысли переполнены
вверх.

Миссис Обри была единственной дочерью богатых и амбициозных родителей, которые
отказались одобрить ее брак с объектом, который она выбрала; и
пригрозили лишить ее наследства, если она будет упорствовать в своем упрямстве. Мистер
Обри был бедный, но честный, очень образованный и, во всех смыслах этого
много злоупотребляли словом, джентльмен. Однако его бедность нельзя было простить,
и когда дочь покинула отцовский кров и вышла замуж за человека, которого ее
родители возненавидели ее, она была навсегда изгнана из богатого дома и
обнаружила, что действительно лишилась своего состояния. К этому она была готова,
и перенесла это мужественно; но вскоре на ее долю выпали более суровые испытания.
К сожалению, характер ее мужа был свирепым и неуправляемым; и
денежные затруднения редко способны подсластить их. Он
переехал в отдаленный город и занялся коммерцией; но
несчастья преследовали его, и неудачи наступали часто и быстро. В один ужасный
день, когда с раннего утра все пошло наперекосяк, назойливый
кредитор, богатый и пользующийся большим влиянием в обществе, раздосадованный опозданием мистера
Обри с выплатой какой-то пустяковой суммы, продолжил насмехаться и
оскорблять его самым неразумным образом. Доведенный до безумия, несчастный возмутился
оскорблениям; завязалась борьба, и в конце ее мистер Обри стоял над
трупом кредитора. Способа сбежать не было, и рука закона
отправила его в тюрьму. В течение утомительных недель, которые прошли до суда
его преданная жена старалась подбодрить его. Расселу было около
одиннадцати лет, и, хотя он был мальчишкой, он наиболее полно осознавал
ужасы положения его родителей. Наконец-то настали дни суда над ним; но
обвиняемый отдался демонической ярости, лишил жизни
ближнего; чего могли добиться юридические навыки? Это дело
вызвало большой и продолжающийся ажиотаж; убитый человек был
чрезвычайно популярен, и симпатии граждан были заручены поддержкой
его семьи. Хотя, очевидно, речь шла только о непредумышленном убийстве, к
изумлению адвокатов обеих сторон, из переполненного зала суда донесся крик "кровь за кровь",
и вопреки прецеденту, г-н
Обри был несправедливо приговорен к повешению. Когда стал известен приговор,
Рассел положил свою бесчувственную мать на кушетку, с которой, казалось,
вероятно, она никогда не встанет. Но даже в теле слабой женщины есть поразительное количество
выносливости, и через некоторое время она снова ходила по дому
, выполняя свой долг по отношению к ребенку и учась "страдать
и стань сильным. Однако судьбе было предначертано, чтобы отец Рассела
не умер на виселице; и вскоре после оглашения приговора, когда
все усилия миссис Обри добиться помилования оказались тщетными, отец Рассела
гордый и отчаявшийся человек, в одиночестве своей камеры, не имея других глаз, кроме глаз
Иеговы, чтобы быть свидетелем ужасного деяния, покончил с собой с помощью
ланцета. Таково было наследие стыда, доставшееся Расселу; стоит ли в этом удивляться?
Удивительно, что в шестнадцать лет этот мальчик прожил годы горя? Миссис Обри обнаружила, что
финансовые дела ее мужа настолько запутаны, что она оставила надежду
сохранить то немногое, что у нее было, и удалилась в маленький коттедж на
окраине города, где она пыталась прокормить себя и семью.
двое зависят от нее, занимаясь шитьем. Электра Грей была ребенком - сиротой
о единственной сестре мистера Обри, которая, умирая в бедности, завещала младенца
своему брату. Он любил ее так же, как и своего Рассела, и свою жену,
которая держала ее на руках и учила ходить, прижимаясь к ней
пальчик, почти так же скоро рассталась бы со своим сыном, как и маленький
Электра. Пять лет вдова трудилась при полуночных лампах, чтобы прокормить
этих двоих; теперь угнетенная природа взбунтовалась, утомленные долгим трудом глаза отказались
чтобы исполнять свои обязанности; пленчатые катаракты подкрадывались к ним, скрывая их
печаль и непролитые слезы - подкрадывалась слепота. У своего отца
смерть Рассел был вынужден бросить школу, и с некоторым трудом ему
удалось получить работу в крупном галантерейном магазине, где его
труд был крайне обременительным, а зарплата - сущими грош. Хотя
Работодатель Рассела, мистер Уотсон, боялся совершить грубый проступок и
гордился своей скрупулезной честностью, узостью ума и скудоумием
привычки душили любой благородный порыв, и, не будучи абсолютно
жестокий или беспринципный, он ухитрялся раздражать гордый дух мальчика и
придавал его положению почти адскую суровость. Его старший сын был
ровесник Рассела, которого с младенчества отправляли в разные школы, был
ленивым, потакающим своим желаниям и совершенно рассеянным. Побывав второй
время выгнали из школы за наиболее позорные проступки, он развалился
его время около магазина, или прошел ее еще более disreputably с
бесшабашные товарищи.

Ежедневный контраст между Сесилом и Расселом раздражал отца, и
отсюда его стойкая неприязнь к последнему. Добросовестное исполнение обязанностей со стороны клерка
не давало никакого правдоподобного повода для оскорблений; он чувствовал
что за ним пристально наблюдали и решили не давать повода для
придирок; однако в долгие летние дни, когда сильная жара
не позволяла покупателям толпиться в магазине, и нечего было бояться
сделано, когда Рассел, зная, что книги выписаны, а прилавки
свободны от товаров, взялся за латинскую грамматику и совершенствовал каждый свой досуг
через полчаса он осознал тот факт, что лицо его работодателя омрачилось сердитым выражением лица
, и понял, почему его постоянно прерывали, чтобы
выполнить самую ненужную работу. То, от чего ему было отказано в тот день, он отвоевал
вечером и преуспел в приобретении сносных знаний греческого, кроме того
прочитал несколько книг на латыни. Обнаружив, что его небольшая зарплата была недостаточной,
теперь, снижение зрения матери мешали ей решать
обычно количество швейных, он запросил и получил разрешение держать
дополнительный набор книг для бакалейщику, обстановка его семьи с
положения, хотя композиция несколько часов оставался необходимо
спать. Затяжная болезнь и смерть престарелой и верной служанки,
вместе с утомительной болезнью Электры, повлекшей дополнительные расходы на
медицинская помощь помешала своевременной выплате арендной платы за
трехкомнатный коттедж, и Рассел был вынужден попросить часть своей
зарплаты вперед. Его мама мечтала, борьба с которыми заняла
место в его сердце, где он мог заставить себя сделать запрос, и он
тщательно скрыл от нее тот факт, что в момент получения
деньги он положил в руки Мистера Уотсона, посредством пешка, единственная статья
любое значение, которое он вселился--в часы его отец всегда носили, и
который следователь достал из жилетного кармана мертвеца, баловался с
кровь. Золотая цепочка была продана задолго до этого, и сын носил ее.
прикрепленная к простой черной ленте. Его работодатель получил часы, запер их
в железном сейфе, а Рассел прикрепил к ленте небольшой грузик и
носил его на шее, чтобы его мать не заподозрила правды.
Случилось так, что Сесил оказался поблизости в тот момент; он увидел часы, положенные в
сейф, насвистел мелодию, потрогал свой золотой репетир и ушел.
Такова была история Рассела Обри; такова была его ситуация в начале
ему шел семнадцатый год.




ГЛАВА II

ДРУЖБА ИРЭН


"Ирэн, твой отец будет недоволен, если увидит тебя в таком положении".

"Скажи на милость, что со мной сейчас не так? Ты, кажется, наслаждаешься поиском недостатков. Что
это случилось с моей 'тяжелой участи' как вы это называете?"

"Ты прекрасно знаешь, твой отец не может спокойно смотреть, как вы несете свой собственный
сумки и корзины для школы. Он приказал Марте носить их каждое утро
и вечером, но она говорит, что ты не разрешаешь ей носить их. Это просто чистое
с твоей стороны упрямство ".

"Вот опять! ведь не я выбираю, чтобы их ласкали, как ребенок, или
сделал восковую куклу, он присел к упрямству, как если бы я нрав
язычник. Вот смотри, тетя Маргарет, я устала от того, что Марфа топот
вечно за мной по пятам, как будто я двухлетний ребенок. Нет
причина в ее доступности за мной, когда я достаточно силен, чтобы нести свой собственный
книги, и я не собираюсь ей делать больше терпеть".

Ирен Хантингдон стояла на мраморных ступенях своего роскошного дома и разговаривала
с незамужней тетей, которая управляла хозяйством ее отца. Девушка была
около четырнадцати, высокий для своего возраста, прям, мелко-образованный, стройный. В
широкая соломенная шляпа с оттенками, но не скрывал черты ее лица, и как она
подняла глаза на тетю, и солнечный свет упал на лицо необыкновенной красоты.
такую редко увидишь, разве что в идеализированных головах старых мастеров.
мастера. Ее глаза были странно, изумительно красивы; они были больше,
чем обычно, и того редкого пурпурно-голубого оттенка, который граничит с белым.
бархатные лепестки клематиса. Когда глаза были подняты, как в этом случае
, длинные, загибающиеся ресницы бронзового оттенка ее волос касались
ее лба. За исключением алых линий, обозначавших губы, лицо ее было
того чистого бесцветия, которое можно сравнить только с чистейшей слоновой костью.
Несмотря на полное отсутствие розового оттенка здоровья,
прозрачность цвета лица казалась характерной для ее типа и
исключала всякую мысль о болезни. Мисс Маргарет что-то пробормотала
в ответ на ее последнее замечание было неслышно, и Ирэн пошла дальше в школу. Ее
резиденция отца находилась примерно в миле от города, но извилистая дорога
делала прогулку несколько длиннее; и на одной стороне этой дороги стоял
маленький дом, который занимала миссис Обри. Когда Ирэн приблизилась к нему, она увидела Электру.
Грей шла с противоположной стороны, и у ворот коттеджа они встретились.
Оба помолчали: Ирэн сердечно протянула руку.--

"Доброе утро. Я не видела тебя две недели. Я думал, ты снова придешь в школу, как только достаточно окрепнешь?
- Нет, я не вернусь в школу.

- Почему? - спросил я. - Я не вернусь в школу."Почему?" "Нет, я не вернусь в школу".

"Почему?"

"Потому что тетя не может позволить себе посылать меня дальше. Ты знаешь, что ее зрение
ухудшается с каждым днем, и она не может заниматься шитьем, как раньше
. Мне жаль, но с этим ничего не поделаешь".

"Откуда ты знаешь, что с этим ничего не поделаешь? Рассел сказал мне, что, по его мнению, у нее была
катаракта на глазах, и ее можно удалить ".

"Возможно и так, если бы у нас были средства, консалтинговых, что знаменитый врач в
Новый Орлеан. Деньги снимает очень много вещей, Айри, но, к сожалению, мы
не он".

"Поездка не будет стоить много; полагаю, вы говорите об этом Расселу."

"Много или мало это потребует больше, чем мы можем сэкономить. Все
это так высоко, мы едва можем жить как-то. Но я должна войти; моя тетя
ждет меня.

Они пожали друг другу руки, и Ирэн пошла дальше. Только кирпичные стены академии
Роза мрачно и неприветливо, и занять ее место за столом она применяется
себе ее книги. При школе был уволен в день, вместо
о возвращении домой, как обычно, она шла по главной улице, вошел
Магазин Мистер Уотсон, и положить ее книги на прилавке. Случилось так, что
хозяйка стояла у входной двери, и он немедленно подошел, чтобы обслужить
ее.

"А, мисс Ирен! рад вас видеть. Что я буду иметь удовольствие
показать вам?

- Рассела Обри, если не возражаете.

Торговец уставился на нее, и она добавила--

"Я хочу несколько детских перчаток, но Рассел может достать их для меня".

Молодой продавец стоял за стойкой в задней части магазина спиной
к прилавку; и мистер Уотсон позвал--

"Вот, Обри, лайковые перчатки для этой юной леди".

Он отложил ручку и, взяв с полки коробку с перчатками, поставил
ее на стойку перед ней. Он не обратил на нее особого внимания, и когда
она сдвинула шляпу на затылок и посмотрела на него, он слегка вздрогнул.

- Добрый вечер, мисс Хантингдон. Какой номер вы желаете?

Возможно, это было из-за дневной жары, или из-за того, что он склонился над столом, или
возможно, это было из-за чего-то другого, но его щеки покраснели, и
постепенно оно снова побледнело.

"Рассел, я хочу поговорить с тобой об Электре. Она должна быть в школе,
ты же знаешь".

"Да".

"Но она говорит, что твоя мать не может позволить себе такие расходы".

"Сейчас она не может; в следующем году дела пойдут лучше".

"Сколько стоит ее обучение?"

"Пять долларов в месяц".

- Это все?

Он выбрал пару перчаток нежно-коричневого цвета и положил их перед ней.
на его лице промелькнула слабая улыбка.

- Рассел, что-нибудь случилось?

"Что ты имеешь в виду?"

"Что тебя так беспокоит?"

"Не больше, чем обычно. Тебе идут эти перчатки?"

"Да, я думаю, они мне подойдут". Она пристально посмотрела на него.

Он твердо встретил ее взгляд, и на мгновение его лицо просветлело; затем она
резко сказала--

"У твоей матери ухудшилось зрение".

"Да, намного ухудшилось".

"Ты консультировался по этому поводу с доктором Арнольдом?"

"Он говорит, что ничего не может для нее сделать".

"Сколько будет стоить отвезти ее в Новый Орлеан и, что праздновали
окулист изучит их?"

"Больше, чем мы можем себе позволить прямо сейчас; по крайней мере двести долларов".

"Ох, Рассел! это не так уж много. Разве мистер Уотсон не одолжил бы вам эту малость?

- Я не стану просить его.

- Даже для того, чтобы вернуть зрение твоей матери?

- Не для того, чтобы купить себе жизнь. Кроме того, эксперимент сомнительный.

- И все же его стоит провести.

"Да, при других обстоятельствах это, безусловно, было бы так".

"Вы говорили об этом с мистером Кэмпбеллом?"

"Нет, потому что обсуждать этот вопрос бесполезно".

- Полагаю, сейчас ехать в Новый Орлеан было бы опасно?

- Лучше в октябре или ноябре.

Она снова очень серьезно посмотрела на него, затем протянула свою маленькую ручку.

"До свидания, Рассел. Я хотел бы сделать что-нибудь, чтобы помочь тебе, сделать тебя
менее печальным".

Он сжал тонкие восковые пальцы, и его губы дрожали, когда он ответил--

"Спасибо, мисс Хантингдон. Я не скорблю, но мой жизненный путь не
именно так витиевато, как и твоя."

- Я бы хотела, чтобы вы не называли меня "мисс Хантингдон" таким чопорным, отстраненным тоном,
как будто мы не друзья. Или, может быть, это намек, что вы желаете мне
обращаюсь к вам, мистер Обри. Это звучит странно, неестественно, чтобы что-нибудь сказать
но Рассел".

Она собрала свои книги, взяла перчатки и медленно пошла домой, а
Рассел вернулся к своему столу с огоньком в глазах, который на первый
остаток дня ничто не могло утолить жажду. Когда Ирэн поднималась на длинный холм
, на котором стояла резиденция мистера Хантингдона, она увидела коляску своего отца у
двери, и когда она приблизилась к ступенькам, он вышел, натягивая свои
перчатки.

- Ты опоздала, Ирен. Что тебя задержало?

- Я немного прошлась по магазинам. Ты собираешься покататься верхом? Возьми меня с собой.

- Собираюсь пообедать у мистера Картера.

- Ну, солнце уже почти село. Во сколько ты придешь домой? Я хочу
спросить тебя кое о чем.

- Только после того, как ты уснешь.

Ночь тянулась очень медленно; Ирэн снова и снова смотрела на часы.
Наконец в доме стало тихо, и наконец-то раздавить колес на
гравий-прогулка объявил о возвращении своего отца. Он зашел в библиотеку выкурить
сигару и, не заметив ее, придвинул свой стул к открытому окну. Она
подошла и положила руку ему на плечо.

"Ирэн! в чем дело, дитя мое?

"Ничего, сэр; просто я хочу спросить вас кое о чем".

"Ну, королева, в чем дело?"

Он притянул ее нежно к себе колено, и провел рукой по ее плавающей
волосы.

Леонард Хантингдон был сорока лет, высокий, худощавый, с прямой и
боевые перевозки. Он прошел обучение в Вест-Пойнте и, возможно, раньше
образование в некоторой степени способствовало появлению атмосферы несгибаемого высокомерия, которую
многие находили отталкивающей. Его черные волосы были слегка тронуты сединой, и
черты лица все еще оставались определенно красивыми, хотя выражение рта
и глаз, как правило, ни в коем случае не было обаятельным. Ирэн была его единственным ребенком;
ее мать умерла во время ее младенчества, и в этот прекрасный кумир он
щедро всю нежность, которая его натуру была способна. Его вкусы
были развиты, его дом был элегантным и законченным, и обставлен
великолепно; он обладал любой роскошью, которую могли дать ему деньги, но
временами он казался угрюмым и циничным, и никто не мог догадаться
причина его мрачности. Девушка посмотрела на него, не боясь опровергнуть.

"Отец, я бы хотел, пожалуйста, чтобы ты дал мне двести долларов".

"Что бы ты сделал с ними, куин?"

"Я не хочу этого для себя, я хотел бы так много, чтобы дать
бедная женщина, чтобы восстановить свое зрение. Она имеет бельма на глазах, и тут
врач в Новом Орлеане, кто сможет снять ее. Отец, ты не даешь
мне деньги?"

Он вынул сигару изо рта, стряхнул пепел и спросил
равнодушно--

"Как зовут эту женщину? У нее нет мужа, чтобы позаботиться о ней?"

"Миссис Обри, она..."

"Что?"

Сигара выпала у него из пальцев, он опустил ее с колен и мгновенно поднялся
. Его смуглые щеки пылали, и она удивилась выражению
его глаз, так отличавшихся от всего, что она когда-либо видела там раньше.

"Кто разрешил вам посещать этот дом?"

"Никакого разрешения не требовалось. Я хожу туда, потому что люблю ее и Электру,
и потому что мне нравится Рассел. Почему бы мне не пойти туда, сэр? Бедность - это
позор?

"Ирэн, запомните меня. В будущем ты больше не должен посещать этот дом; держись подальше
от всей семьи. Я не потерплю подобного общения. Никогда больше не позволяй мне слышать
их имена. Иди спать.

"Назови мне хоть одну вескую причину, и я послушаюсь тебя".

"Причину! Моя воля, мой приказ - достаточная причина. Что ты имеешь в виду, говоря
катехизируй меня таким образом? Безоговорочное повиновение - твой долг."

Спокойные, святые глаза с удивлением посмотрели на него; и когда он заметил
испуганное выражение чистого лица девушки, его собственные глаза опустились.

"Отец, миссис Обри когда-нибудь обижала тебя?"

Ответа нет.

"Если она этого не сделала, вы очень несправедливы к ней; если она это сделала, помните, что она
женщина, поклонился многим скорбям, и это не по-мужски копить старые
различия. Отец, пожалуйста, дай мне денег".

"Я похороню моего последнего доллара в Красном море впервые! Теперь ты получил ответ?

Она закрыла глаза руками, словно пытаясь отгородиться от какого-то болезненного видения; и
он увидел, как легкая фигурка содрогнулась. В полной тишине она взяла свои книги и
поднялась в свою комнату. Мистер Хантингдон снова сел, когда дверь за ней закрылась
в свете лампы была видна зловещая улыбка, искривившая его
темные черты. Он сидел, уставившись в звездную ночь, и видел
в мерцании заходящей луны виднелась только изящная фигура и прелестное лицо
Эми Обри, какой она представлялась ему в прежние дни. Он мог забыть
в час, когда она вырвала ее холодные пальцы от застежки, и, в
вопреки воле отца, поклялся, что она никогда не будет его женой? НЕТ;
месть была сладка, очень сладка; его сердце наполнилось ликованием, когда
мужу ее жены был вынесен смертный приговор на виселице.
ее выбор; и теперь ее бедность, ее унижение, ее слепота доставляли ему
глубокую, невыразимую радость. История прошлого была для него закрытым томом .
дочь, но теперь она впервые осознала, что ее отец
относился к вдове и ее сыну с непобедимой ненавистью; и со странным,
предчувствующим беду ужасом она смотрела в будущее, зная, что прощение было
это было не в его характере; это оскорбление никогда не забывалось.




ГЛАВА III

ПРОПАВШИЕ ЧАСЫ


Было ли общее правило беспрекословного подчинения родительскому запрету
Не допускающим исключений, было проблемой, которую Ирен с готовностью решила; и далее
В субботу, как только ее отец и кузен отправились на плантацию
(в двадцати пяти милях отсюда) она надела шляпу и пошла пешком в город.
Полностью поглощенная филантропическими планами, она поспешила по тротуару,
взбежала по ступенькам и постучала в дверь, на которой было написано
большими позолоченными буквами "Доктор Арнольд".

- А, Красавица! входи. Садись и расскажи мне, что привело тебя в город так
рано.

Он был, наверное, человек пятьдесят, грубоватый на вид, и безошибочно
бакалавр. Его густые волосы были тронуты сединой, как и густая борода;
косматые седые брови медленно разогнулись, когда он взял маленькие ручки своего посетителя
и ласково посмотрел в ее серьезное лицо. С самого младенчества он ласкал ее.
и приласкал, и она так же мало благоговела перед ним, как и перед Образцом.

"Доктор, вы заняты сегодня утром?"

"Я никогда не бываю слишком занята, чтобы присмотреть за вами, малышка. В чем дело?"

"Вы, конечно, знаете, что миссис Обри почти слепая".

"Конечно, я знаю, поскольку был ее лечащим врачом".

"Однако эти катаракты можно удалить".

"Возможно, они могут, а возможно, и нет".

"Но есть вероятность, что хороший окулист сможет ее сменить".

"Скорее всего, да".

- Двухсот долларов хватило бы на все расходы по поездке в Новый Орлеан
для этой цели, но она слишком бедна, чтобы позволить себе это.

- Определенно, слишком бедна.

Его серые глаза многообещающе блеснули, но он не стал опережать ее.

"Доктор Арнольд, вам не кажется, что вы могли бы потратить эту небольшую сумму без особых
неудобств?"

"В самом деле! ты за этим потащился в город?

- Да. Сейчас в моем распоряжении нет необходимой суммы, и я пришел
попросить тебя одолжить мне ее.

"Вам нужны деньги сейчас?"

"Да, если вам угодно; но прежде чем вы отдадите их мне, я должен сказать вам, что
Я хочу, чтобы это дело держалось в секрете. Никто ничего не должен знать об этом -
даже мой отец.

Она выглядела такой невозмутимой, что на мгновение он почувствовал себя озадаченным.

"Я знал миссис Обри до замужества. Он наклонился вперед, чтобы посмотреть, какой эффект произведут его слова.
но если она действительно знала или подозревала что-то о прошлом,
не было ни малейшего намека на это. Откинув назад волосы, она
подняла глаза и ответила--

"Это должно усилить твою готовность помочь ей в ее несчастьях".

"Протяни руку: пятьдесят, сто, сто пятьдесят, двести.
Ну вот, этого хватит?"

"Спасибо вам! Спасибо. Надеюсь, в ближайшее время они вам не понадобятся?

- Нет, пока вы не будете готовы заплатить мне.

"Доктор Арнольд, вы доставили мне огромное удовольствие - больше, чем я могу выразить"
. Я...

"Не пытайтесь выразить это, королева. Ты дал мне бесконечно больше, я
уверяю тебя.

Ее великолепные глаза были подняты на него, и, повинуясь какому-то внезапному порыву, она
прикоснулась губами к руке, которую он положил ей на плечо. Что-то вроде
дрожь пробежала по обычно суровым губам доктора, когда он взглянул на
изумительную красоту лица девушки, и он поцеловал ее стройную
пальцами так благоговейно, как будто прикасался к чему-то священному.

"Ирэн, отвезти тебя домой в своей коляске?"

"Нет, спасибо, я лучше пройдусь пешком. О! Доктор, я так вам обязана
".

В ответ на стук Ирэн Электра открыла дверь коттеджа и провела
ее в маленькую комнату, которая служила одновременно кухней и столовой.
Все было безупречно аккуратно, ни единого пятнышка на голом полированном полу,
ни единого пятнышка, которое могло бы омрачить чистоту белоснежных штор, а на
столе в центре стояла ваза, наполненная свежими ароматными цветами. В
на низком стуле перед открытым окном сидела вдова, вязавшая бело-голубое платье
"нубия". Она оглянулась, когда вошла Ирен.

"Кто там, Электра?"

"Мисс Ирен, тетя".

- Присаживайтесь, мисс Ирэн, как вы себя чувствуете сегодня?

- Миссис Обри, мне жаль слышать, что вашим глазам не лучше.

- Спасибо за ваше искреннее сочувствие. Мое зрение с каждым днем тускнеет все больше".

"Ты больше не будешь страдать; эти вуали будут сняты. Вот
деньги, которые позволят тебе поехать в Новый Орлеан и проконсультироваться с этим врачом. Как Только
погода станет прохладнее, вы должны начать ".

- Мисс Ирэн, я не могу так высоко ценить ваше великодушие; я не претендую на
вашу доброту. В самом деле, я...

"Миссис Обри, тебе не кажется, что это ваша обязанность, чтобы восстановить свое зрение, если
можно?"

"Да, если бы я мог повелевать средств".

"У вас есть средства, вы должны использовать их. Ну вот, я не заберу деньги обратно.
они твои.

- Не отказывайся от них, тетя, ты обидишь Айри, - взмолилась Электра.

На несколько секунд воцарилось молчание; затем миссис Обри отняла руки от
своего лица и сказала: "Ирэн, я приму твое щедрое предложение. Если мое зрение
если он будет восстановлен, я смогу когда-нибудь отплатить тебе; если нет, я не слишком горжусь этим.
я в таком большом долгу перед тобой. О, Ирэн! Я не могу выразить вам, как сильно я вам благодарен.
мое сердце слишком переполнено, чтобы выразить это словами ". Она бросила руки вокруг
талии девушки и напряг ее к своей груди, и горячие слезы падали на
волны золотистых волос. Спустя мгновение после того, Ирен бросила крошечный конверт в
Электры на колени и, не говоря больше ни слова, выскользнула из комнаты. Сирота
сломала печать, и когда она развернула лист почтовой бумаги, оттуда выскользнула десятидолларовая банкнота
.


"Электра, приходи в школу в понедельник. Прилагаемое пособие оплатит твое обучение еще на два
месяца. Пожалуйста, без колебаний прими его, если ты действительно любишь

 "Свою подругу ИРЭН".


Думая о группе, которую она только что покинула, Ирен подошла к воротам и увидела
что Рассел придерживает их, чтобы она могла пройти. Подняв глаза, она остановилась,
выражение его лица напугало и причинило ей боль.

"Рассел, в чем дело? о! скажи мне".

"Я был ранен и оскорблен. Как раз сейчас я сомневаюсь во всех людях и во всем
, даже в справедливости и милосердии Бога".

"Рассел, "разве праведный Судья всей земли не должен поступать правильно?"

"Неужели богатые и беспринципные вечно будут попирать бедных и
несчастных?"

"Кто причинил тебе боль?"

"Кроткий на вид мужчина, который сойдет за христианина, который бледнеет при звуках
скрипки, который призывает к миссионерскому труду и часто говорит об
вдовах и сиротах. Такой человек, зная обстоятельства, которые меня окружают,
мою бедность, горе моей матери, на голом и совершенно необоснованном основании
подозрение отстраняет меня от должности клерка и пытается заклеймить мою
имя с позором. Сегодня я опозорен в глазах общества,
благодаря гнусной клевете этого столпа церкви, Джейкоба Уотсона. Я
может нести его сам, но моя мать! мой благородный, терпеливый, страдающей матери! Я
должны идти, и добавить еще тяжелее бремя для тех, кто уже ростки ее
жизнь. Я принес ей приятную весть: ее сын опозорен,
заклеймен как негодяй!"

В проницательных глазах не было ни слезинки, ни дрожи в металлическом звоне.
его голос не дрогнул, искривленные губы не дрогнули.

- Вы не можете доказать свою невиновность? Это были деньги?

"Нет, это были часы, которые я дал в качестве обеспечения для рисования часть
мою зарплату заранее. Она была заперта в железном сейфе; сегодня утром она пропала.
Они обвиняют меня в ее краже.

Он снял шляпу, как будто она его угнетала, и откинул назад волосы.

"Что ты будешь делать, Рассел?"

"Я еще не знаю".

"О! если бы я только мог тебе помочь".

Она прижала руки к сердцу, и впервые с тех пор, как она была ребенком
по ее щекам потекли слезы. Было больно видеть эту тихую девушку
такой взволнованной, и Рассел поспешно взял ее сложенные руки в свои и наклонил свое лицо
близко к ее лицу.

"Ирэн, единственное утешение, которое у меня есть, это то, что ты мой друг. Не позволяй им
настроить тебя против меня. Что бы ты ни услышала, верь в меня. О!
Ирэн, Ирэн! верь в меня всегда!

Он сжал ее руки так крепко, что ей стало больно, затем внезапно
опустил их и ушел.

Миссис Обри узнала шаги и удивленно обернулась.

"Электра, я точно слышу, что идет Рассел".

Он подошел ближе и коснулся губами ее щеки, нежно сказав--

"Как поживает моя мама?"

"Рассел, что привело тебя домой так рано?"

"Это довольно холодный прием, мама, но я не удивлен. Ты можешь
хотите услышать что-то неприятное? Вот, положите свои руки в мои; теперь послушайте
меня. Вы знаете, я взял пятьдесят долларов из своей зарплаты вперед, чтобы заплатить Кларку.
В то время я отдал свои часы, чтобы Мистер Уотсон путем пешка, он казался таким
хочет дать мне денег, ты же понимаешь, мама, почему я не
об этом сразу. Он запер его в железный сейф, к которому никто
не имеет доступа, кроме него и меня. Вчера поздно вечером я запер сейф как
обычно, но не помню, смотрят ли был все еще там или нет; это
утром г-н Уотсон ее пропустили; мы обыскали сейф, письменный стол, магазин, могут найти его
нигде, как и двадцатидолларовая золотая монета, сданная на хранение в то же время. Нет,
другие деньги пропали, хотя в сейфе хранилось около тысячи
долларов. В конце концов, меня обвиняют как вора и исключают
с позором за...

Низкий, жалобный крик вырвался вдовы губы, и ее голова тяжело опустилась на
мальчику на плечо. Нежно обняв ее, он поцеловал ее белое
лицо и продолжил тем же приглушенным, бесстрастным тоном, как будто говорил
себе под нос, сдерживая какую-то всепоглощающую ярость--

- Мама, мне нет нужды уверять тебя в своей невиновности. Ты знаешь, что я никогда не мог
быть виновным в том, что мне вменяют; но, поскольку не в моей власти доказать
свою невиновность, мне придется какое-то время терпеть позор. Только на время
сея верю, мать, что со временем истина должна быть раскрыта. Меня
выгнали из моего положения, и, хотя у них нет доказательств моей
вины, они попытаются заклеймить меня позором".

На несколько мгновений в маленькой кухне воцарилась глубокая тишина, и только
Бесконечный взгляд пронзал сердце давно испытанного страдальца. Когда она подняла
голову с груди мальчика, лицо ее, хотя и заплаканное, было безмятежным,
и, дважды прижавшись губами к его губам, она медленно произнесла--

"Возлюбленные, не сочтите это странным относительно огненного испытания, которое заключается в том, чтобы испытать
ты; как будто с тобой случилось что-то странное. Кого любит Господь
, того он наказывает и бичевал каждого сына, которого он принимает."Я буду
терпеливо ждать, сын мой, надеясь на доказательства, которые убедят мир в
твоей невиновности. Я хотел бы взвалить всю тяжесть на свои плечи и
облегчить тебя, мой дорогой мальчик.

- Ты справилась, мама; теперь, когда ты снова стал самим собой, это перестает меня угнетать
. Однако он говорил с трудом, как будто что-то душило его, и,
поспешно поднявшись, налил и выпил стакан воды.

- А теперь, Рассел, сядь и позволь мне рассказать тебе кое-что приятное
и солнечное. Здесь еще осталось светлое пятно, на которое стоит обратить внимание.

Взяв его за руку, мать рассказала ему обо всем, что произошло
во время визита Ирэн, и в заключение положила деньги ему на ладонь
.

Электра сидела напротив, наблюдая за переменой, произошедшей с лицом, которое она любила
больше всего на свете. Ее большие, жадные полуночные глаза заметили быстрый румянец и
радостный огонек, разлившийся по его чертам; глубокую радость, загоревшуюся в его
измученной душе; и бессознательно она сжала пальцы до самых ногтей
выросла фиолетовый, как бы стремясь задушить какой-то предмет отвратительной суешь
сама до нее. Ее дыхание стало затрудненным и болезненным, взгляд стал более
сосредоточенным и ищущим, и когда ее кузина воскликнула: "О, мама! она
ангел! Я всегда это знала. Она в отличие от всех остальных!"
Сердце Электры, казалось, стоит на месте, и с этого момента мрачный
занавес упал между глаз девушки и Бога Солнца. Она поднялась, и
безмолвная, но ужасная борьба произошла в ее страстной душе. Справедливость и
ревность боролись недолго; она была бы справедливой, даже если бы все звезды упали с неба.
ее небо, и самый быстрый неуверенный шаг, она достигла Рассел, тяги
Ирэн, обратите внимание на его пальцы, и бежал в одиночестве. Спустя час,
Рассел постучал в дверь кабинета, который носил на площади жесть
эти слова: "Роберт Кэмпбелл, адвокат". Дверь была частично
закрыт, и когда он вошел пожилой человек поднял голову с парты, покрытые
отдельные бумаги и открытых томов, из которых было очевидно, что он делает
экстракты. Редкие волосы свисали ему на лоб, как будто беспокойные пальцы
небрежно запустили их в волосы, и, поскольку он держал палец на наполовину скопированном
абзац, холодный голубой глаз сказал очень ясно: "У меня сейчас напряженное время"
; немедленно выполняйте ваше поручение.

"Доброе утро, мистер Кэмпбелл; вы чем-то особенно заняты?"

"Как-вы-ничего, Обри. Я вообще занимаются; страшно занят этом
утро. Чего ты хочешь?"

Его ручка возобновила работу, но он повернул голову, как будто прислушиваясь.

"Я позвоню снова, когда у вас будет свободное время", - сказал Рассел, отворачиваясь.

"Это будет ... в следующем месяце ... в следующем году; в общем, откладываем ваш визит
на неопределенный срок. Сядьте ... где-нибудь ... ну ... уберите эти книги в угол,
и давайте послушаем ваше дело. Я к вашим услугам на десять минут - говорите
быстро.

Он заложил ручку за ухо, скрестил руки на столе и посмотрел
выжидающе.

"Я пришел сюда, чтобы спросить, не желаете ли вы нанять кого-нибудь в свой офис".

"И какого черта, по-вашему, мне нужно от такого офисного парня, как вы?"
Я провел этот эксперимент к своему полному удовлетворению несколько месяцев назад.
Это все?

- Это все, сэр.

Мальчик поднялся, но горькое выражение, промелькнувшее на его лице, когда он взглянул на
заставленные книгами полки, привлекло внимание адвоката, и он
добавил--

"Почему вы уехали, Уотсон, молодой человек? Это плохой план, чтобы изменить
этот стиль".

"Меня исключили из ситуации на правила и самые несправедливые обвинения".

"Давайте выслушаем все дело; присаживайтесь".

Без колебаний он изложил все обстоятельства, раз или два сделав паузу
чтобы утихомирить бурю страсти, вспыхнувшую в его глазах. Пока он говорил,
Зоркие глаза мистера Кэмпбелла обыскали его с головы до ног, и в
заключение сказал он --

"Я вижу, что судьба ударила ни одна из ваших оригинальных упрямство из тебя. Обри,
предположим, я закрою глаза на сделку с часами и возьму тебя в свою
должность?

"Если так, я буду добросовестно выполнять свой долг. Но вы сказали, что не нужен никому
вот, и я хоть и стремятся найти работу, не желание быть
с благотворительностью. Я намерен отрабатывать свое жалованье, сэр, и исходя из ваших собственных соображений.
Я должен заключить, что вам было мало пользы от помощника.

"Хм! изрядная доля гордости наряду с поразительным упрямством. Хотя
Я юрист, я сказал вам правду; мне совершенно не нужны такие помощники.
Помощники, которыми я страдаю уже несколько лет. В целом,
мальчики-конторщики - неприятность, сравнимая разве что с египетской саранчой; Я
несколько месяцев назад я умыл руки в отношении всего племени. Но если бы я только мог заполучить
умного, амбициозного, благородного, заслуживающего доверия молодого человека, он был бы мне
помощником. Я отчаялся найти такое, но, в целом, вы мне скорее нравитесь
; полагаю, вы можете мне точно подойти, если захотите, и я расположен
дать вам попробовать. Садись сюда и перепиши этот абзац; дай-ка я посмотрю, какие
иероглифы мне придется расшифровывать, если я назначу тебя своим переписчиком ".

Рассел молча подчинился, и после тщательного осмотра оказалось, что хирография
удовлетворительная.

"Обри, мы с тобой можем мирно работать вместе; Я ценю твою искренность, мне
нравится твоя решимость. Приходи ко мне в понедельник, и в вопросе зарплаты ты
найдешь меня достаточно либеральным. По-моему, вы говорили мне, что у вас есть еще двоюродная сестра.
кроме вашей матери, которую нужно содержать; я этого не забуду. А теперь, доброе утро, и
оставьте меня, если не хотите накопить работу для себя.




ГЛАВА IV

ОТКРЫТИЕ ЭЛЕКТРЫ


С раннего детства Ирен испытывала чувство одиночества.
Несомненно, потеря матери усилила это чувство, но особенность
ее душевная организация потребовала бы этого даже при более счастливых обстоятельствах
. Мисс Маргарет считала ее "странной малышкой" и редко
вмешивалась в ее планы в любом отношении, в то время как ее отец, казалось, считал
само собой разумеющимся, что за ней не нужно присматривать. Он знал, что ее красота
была необыкновенной; он гордился этим фактом; и, обеспечив ее
хорошим учителем музыки и отправив ее в лучшую школу в округе, он уехал
она могла использовать свой досуг так, как подсказывала склонность. Иногда ее воля
вступала в противоречие с его, и не раз он считал невозможным заставить ее
уступи его желаниям. Внешним проявлениям послушания и
уважения она подчинялась, но всякий раз, когда возникали эти разногласия, он чувствовал
, что в конце концов она непобедима. Хотя, каким бы непоследовательным это ни казалось,
какое-то время его беспокоила ее твердость, он любил ее еще больше за нее
"своенравие", как он это называл; и хотя он был деспотичен и требователен,
конечно, во многих отношениях он испытывал некоторый трепет перед своим
чистым сердцем, ребенком со спокойными глазами. Его подопечный и племянник, Хью Сеймур,
прожил с ним несколько лет, и было хорошо известно, что мистер
Хантингдон пообещал руку своей дочери сыну своей сестры. Айрин
никогда официально не была проинформирована о ее судьбе, но догадывалась очень точно
об истинном положении дел. Между двумя двоюродными братьями существовала не
ни малейшего сходства вкус или распоряжения; не симпатического звена сохранить
связь отношения. С ее стороны была умеренная доля родственной
привязанности; с его стороны - столько любви и нежности, сколько была способна чувствовать его эгоистичная натура
. Они редко ссорились, как это бывает с большинством детей, потому что, когда
(что случалось часто) он впадал в ярость и пытался тиранить, она
пренебрегал любыми возражениями и обычно запирал его подальше от библиотеки.
Что она думала о намерениях своего отца относительно нее самой, никто
не знал; она никогда не касалась этой темы, и если в игривом настроении Хью
затрагивал ее, она неизменно обрывала дискуссию. Когда он уехал в
колледж в далеком штате, она почувствовала бесконечное облегчение, и во время его
каникул максимально уединялась. И все же сердце девочки было
теплым и цепким; она преданно любила своего отца, и особенно сильно
Электру Грей, с которой она впервые познакомилась в школе. Они были почти одинаковыми
возраст, одноклассники и близкие друзья. Электра Грей была такой же совершенно другой по характеру, как и
внешне. Немного меньше и гораздо худее Ирэн,
с блестящими, пурпурно-черными волосами, большими, печальными, проницательными черными глазами, от
которых никуда не деться, бледно-оливковым цветом лица и полными алыми губами
который редко улыбался. "Электра" был мечтателем, богато одаренный; недоволен
потому что она никогда не могла постичь, что нереальное мир, который ее мозг продолжал
постоянно перед ней.

Любовь Электры к рисованию проявилась рано; сначала в странных,
странные фигуры на ней шифер, то в ее тетрадь, на каждом клочке бумаги
что она могла бы прибрать ее к рукам; и, наконец, за неимением более подходящей
материал, она исписал все стены в маленькой спальне, на
великому ужасу своей тети, которая выкладывают слой побелки на ребенка
фрески, и умолял ее быть виноватым без такого поведения в будущем, как г-н
Кларк мог бы, с большой справедливостью, подать в суд на возмещение ущерба. Испытывая крайнее унижение,
Электра удалилась в сад, и здесь, после того как ливень оставил
песчаные дорожки белыми и гладкими, она заостряла кусок сосны и рисовала
фигуры и лица всех мыслимых и немыслимых форм. Падали
найти таким образом ей заниматься, в одно прекрасное воскресенье, Рассел снабдили ее
пакет для рисования-бумагу, карандаши. Пока это продолжалось, она была
совершенно счастлива, но, к несчастью, их стесненные обстоятельства не допускали
таких расходов, и не прошло и нескольких недель, как она снова осталась без материалов.
Она не сказала Расселу, что исчерпала его посылку и провела
бессонные ночи, пытаясь придумать какой-нибудь метод, которым она могла бы помочь
себе. Для нее было настоящей пыткой сидеть в школе и видеть, как
учитель рисования ходил вокруг да около, давая уроки с той и с другой стороны, каждый раз пропуская
ее, потому что ее тетя не могла позволить себе лишних трех
долларов. Среди всех этих стремлений она постоянно обращалась к
Рассел, с обожающей любовью, которая не знала границ. Она любила свою кроткую
любящую тетю так же, как большинство натур любят своих матерей, и делала все, что было в ее силах,
чтобы облегчить ей труд, но ее привязанность к Расселу граничила
с обожанием. Персонаж настолько требовательным и страстным, как она есть
обязательно много ревности, и так случилось, что в день
Визит Ирэн в коттедж, ужасное подозрение овладело ею.
что он любил Ирэн больше, чем ее саму. Правда, она была очень молода, но
детские сердца чувствуют так же остро, как и сердца зрелых людей; и Электра
в тот день пережила больше страданий, чем за всю свою прошлую жизнь. У Ирины
были и другие, чем она была, во всех отношениях, она бы, наверное, ненавидела
ее радушно, как обстояли дела, она похоронила подозрения глубоко в ее собственный
сердце, и столько держали подальше от всех, насколько это возможно. Дни и недели
проходили очень утомительно; она занималась своими учебниками, и когда
уроки были прочитаны, нарисованы по всем полям - здесь рука, там
вся рука целиком, время от времени лицо с печальными, как у Судьбы, глазами.

Глаза миссис Обри стал настолько размытым, что, наконец, она не могла оставить
дом, не один, чтобы направлять ее, и, так как холодная погода сейчас
приехали, были проведены подготовительные работы для ее путешествия. Г-н Хилл, который собирался
Новый Орлеан, любезно предложила позаботиться о ней, и день отъезда
был назначен. Электра упаковала маленький сундучок, проследила, как его поставили на крышу
рассветным октябрьским утром на сцене, увидела, как удобно устроилась ее тетя
села рядом с мистером Хиллом, и в следующий момент все исчезло. В тот же день
после полудня, вернувшись из школы, Электра подошла к
бюро и, открыв ящик, достала маленькую бумажную коробочку. В нем содержится
миниатюрный портрет своего отца, расположенный в красивой золотой раме. Она знала, что это была
самая ценная безделушка ее матери; тетя бережно хранила ее для нее,
и всякий раз, когда на нее нападало искушение, она сопротивлялась; но теперь
жажда денег восторжествовала над всеми остальными чувствами. Прикоснувшись к пружине
, она взяла нож и осторожно извлекла кусочек слоновой кости из-под
стекло, затем положила два последних в коробку, положила золотую рамку в карман
и отправилась в ювелирный магазин. Поскольку несколько человек уже прошли
перед ней, она прислонилась к прилавку и, ожидая, наблюдала
с некоторым любопытством за движениями одного из ювелиров, который с
надевал стекло на один глаз, занимался ремонтом часов. Некоторые из них были извлечены
из витрин, другие стояли нетронутыми; и когда ее глаза быстро пробежались по
последним, они внезапно остановились на массивном золотом, лежавшем немного в стороне.
отдельно. Полузадушенное восклицание заставило рабочего обернуться и
смотрю на нее, но через мгновение она успокоилась; и, думая, что это всего лишь
вспышка нетерпения, он возобновил свою работу. Как раз в этот момент подошел один из
владельцев и вежливо сказал: "Извините, что мы заставили вас
ждать, мисс. Чем я могу быть вам полезен?"

"Сколько это стоит?"

Она положила медальон на прилавок и посмотрела на меня с глазами, что
сверкали очень радостно подумал он. Он осмотрел его на мгновение, и сказал, что скорее
сухо--

"Ну, во-первых, откуда мне знать, что это принадлежит вам? Ювелиры
должны быть очень разборчивы в том, что они покупают".

Она покраснела и гордо отошла от прилавка, затем улыбнулась
и протянула руку за медальоном.

"Это мое; в нем была миниатюра моего отца, но я достал ее, потому что мне
нужна коробка с красками, и я подумал, что смогу продать эту коробку за сумму, достаточную, чтобы купить одну.
Когда-то он принадлежал моей матери; вот ее инициалы на обороте, Х. Г. - Харриет
Грей. Но, конечно, вы не знаете ли, что я говорю правду; я
принесите мой двоюродный брат со мной, он может доказать это. Сэр, ты очень трепетно относишься
все, что вам купить?"

"Мы стараемся быть такими".

Ее глаза снова сверкнули; она поклонилась и вышла из магазина.

Оказавшись на улице, она поспешила к офису мистера Кэмпбелла, взбежала по ступенькам,
и громко постучала в дверь.

"Войдите!" - прогремел адвокат.

Она остановилась на пороге, огляделась и робко сказала--

"Я хочу видеть Рассела, если вы не возражаете".

"Рассел на почте. Какие у вас, не смотря в мою дверь,
что вы мордовали его в этом стиле? или вы думаете, я глух как
столб?"

- Прошу прощения, я не хотел напугать вас, сэр. Я не думал
ни о вас, ни о вашей двери.

Она сбежала по ступенькам, чтобы подождать на тротуаре свою кузину, и встретила ее
он у входа.

"О, Рассел! Я нашла твои часы".

Луч света, казалось, блеснул в его глазах, когда он схватил ее за руку.

"Где?"

"В ювелирном магазине мистера Брауна".

"Слава богу!"

Он поднялся по лестнице, передал письма и вернулся в сопровождении
Мистера Кэмпбелла.

"Это моя кузина Электра Грей, мистер Кэмпбелл".

"Я сделал такой вывод из бесцеремонного нападения, которое она только что совершила на мою дверь.
Однако, пожать друг другу руки, маленькая леди, кажется, есть какая-то причина для
спешка. Давайте послушаем об этом драгоценные часы бизнес".

Она просто сказала, что она видела. В настоящее время, - сказал Рассел --

"Но как случилось, что вы есть, Электра?"

"Ваш добрый ангел, посланный мне, я полагаю; и," добавила она шепотом, "Я
расскажу вам в другой раз".

Вернувшись в магазин, она сразу направилась к рабочему уголку и
указала на часы.

"Да, это мои. Я узнал бы их среди тысячи".

"Как ты можешь это идентифицировать, Обри?"

Он немедленно назвал номер и название производителя и описал
внутреннее убранство, не умолчав о количестве драгоценных камней. Мистер Кэмпбелл
повернулся к владельцу (тому самому джентльмену, с которым Электра встречалась
беседовал) и кратко изложил обстоятельства, которые произошли
в связи с часами. Мистер Браун внимательно выслушал, затем
попросил Рассела указать на те, которые были похожи на его часы. Он
так и сделал, и при осмотре номер, дата, имя и все метки
соответствовали настолько точно, что у ювелира не осталось никаких сомнений.

"Молодой человек, эти часы были проданы за девяносто долларов человеком по имени Руфус
Тернер, который живет в Новом Орлеане, на № 240 ---- стрит. Я немедленно напишу ему
и выясню, если возможно, как это попало к нему в руки. Я
скорее всего, у него здесь было несколько лошадей на продажу".

"Он носил зеленые очки?" - спросил Рассел молодого человека, который
купил часы.

"Да, и у него была одна рука на перевязи".

"Я видела здесь такого человека примерно в то время, когда пропали мои часы".

Получив от мистера Кэмпбелла несколько указаний относительно того, как следует поступить
, Электра достала свой медальон и сказала--

"Итак, Рассел, разве этот медальон не мой?"

"Да, но где миниатюра? Что ты собираешься с ней делать?"

"Миниатюра дома, но я хочу продать рамку, а мистер Браун не знает
но это другой футляр для часов".

"Если это необходимо, я поклянусь, что он принадлежит вам по закону; но за какую цену
вы хотите его продать? Я думаю, вы слишком высоко цените его, чтобы
захотеть расстаться с ним".

"Я очень ценю эту миниатюру и не расстался бы с ней ни за какие
деньги; но я хочу нечто гораздо большее, чем золотой футляр, чтобы хранить ее
в нем".

"Скажи мне, чего ты хочешь, и я достану это для тебя", - прошептала ее кузина.

"Нет, я собираюсь продать эту рамку".

"И я собираюсь купить это у вас", - сказал добросердечный торговец, беря
кольцо из ее рук и взвешивая его.

Рассел и мистер Кэмпбелл вышли из магазина, и вскоре после этого мистер Браун заплатил
Электре несколько долларов за медальон.

За полчаса она купила небольшую коробку красок, запас бумаги для рисования и карандашей
и вернулась домой более счастливая и гордая, чем многие
императрица, чьи драгоценности не уступают драгоценностям бегум из Уде. Она
прояснила характер Рассела, и ее руки были прижаты к сердцу, чтобы
унять его восторженное биение. Прошло много дней, прежде чем пришел ответ мистера Тернера
. Он заявил, что выиграл часы у Сесила Уотсона по цене
скачки, где оба делали ставки; и доказал правильность своего утверждения
ссылаясь на нескольких лиц, которые присутствовали и проживали
в городе. Рассел подозревал Сесила с момента его исчезновения.
теперь, получив письмо и часы и в сопровождении
мистера Брауна, он отправился в магазин мистера Уотсона. Расселл был оскорблен,
его натура была суровой, и теперь он ликовал от возможности опозорить сына
человека, который причинил ему зло. На его лице не было румянца, но в глазах горел холодный,
торжествующий блеск, когда он приблизился к своему бывшему работодателю, и
положил перед ним часы и письмо.

- По какому делу ты здесь? - прорычал торговец, дрожа при виде
выражения лица мальчика.

"Мое дело - очистить свою репутацию, которую вы оклеветали, и исправить
позор, который вы намеревались нанести мне, на вашем собственном сыне. Я привожу вам доказательства
его, а не моего злодейства.

"Пойдемте в заднюю комнату; я увижу Брауна в другой раз", - сказал Уотсон,
бледнея с каждой минутой.

"Нет, сэр, вы не скрывали своих отношений со мной. Здесь, где вы
оскорбили меня, вы услышите всю правду. Прочтите это. Я полагаю, что
двадцатидолларовая золотая монета последовала за часами".

Несчастный отец медленно прочитал письмо и подавил стон.
Рассел наблюдал за ним с острой радостью, от которой он, возможно, покраснел бы.
Осознай он свои чувства, если бы проанализировал их. Морщась под его пронзительным взглядом,
Мистер Уотсон спросил--

- Вы обращались к упомянутым свидетелям? - Спросил он.

"Да; они готовы поклясться, что видели, как Сесил поставил Тернеру часы".

"Вы не рассказали им об обстоятельствах, не так ли?"

"Нет".

Повисло неловкое молчание, нарушенное мистером Уотсоном.

"Если я возьму назад все, что наговорил против вас, и признаю вашу невиновность,
это удовлетворит тебя? Ты будешь молчать о Сесиле?"

"Нет!" - безапелляционно сорвалось с губ Рассела, но он сдержался; и
многолетнее терпеливое обучение, наставления его матери и молитвы его матери
принесли свой первый плод - золотое милосердие.

- Ты не заслуживаешь снисхождения с моей стороны, и я пришел сюда, намереваясь не проявлять его к тебе.
но, поразмыслив, я не стану следовать твоему примеру. Очистить мое имя
перед публикой, и я оставляю все это дело с вами. Доброе утро".

Боится доверять себе, он отвернулся и присоединился мистер Кэмпбелл в
офис.

Во второй половине того же дня пришло письмо от мистера Хилла, в котором содержались печальные новости
. Окулист прооперировал миссис Глаза Обри, но сильные
началось воспаление; он сделал все, что могли подсказать научные знания
, но боялся, что она безнадежно ослепнет. В конце письма
Мистер Хилл сообщил, что привезет ее домой на следующей неделе. Один
Ноябрьским вечером, незадолго до наступления темноты, когда Рассел рубил дрова для
кухонного камина, дилижанс остановился у ворот коттеджа, и он поспешил вперед
чтобы заключить мать в объятия. Это было меланхоличное воссоединение.
на мгновение сила духа покинула бедную страдалицу, и она заплакала. Но его
ласки успокоили ее, и она последовала за Электри в дом, пока он
вносил сундук. Когда шаль и шляпка были сняты, и Электра
усадила ее в кресло-качалку, свет упал на лицо и фигуру, и
кузины вздрогнули от происшедшей перемены. Она была так ужасно
бледная, очень сильно снижается. Она рассказала им все, что произошло за эти
утомительные недели отсутствия; как сильно она сожалела о том, что поехала с тех пор, как поездка
оказалась такой неудачной, насколько больше она сожалела о несчастье, постигшем их семью.
счета, чем ее собственные; и с этого часа нет никакого намека даже стал
это.




ГЛАВА V

ИРЕН ОТПРАВЛЯЕТСЯ КМ


Недели и месяцы ускользнул, и в полной темноте спустился на вдову.
Она с трудом перебиралась из комнаты в комнату, и Электра была вынуждена
оставаться дома и присматривать за ней. Рассел стал большим
любимцем своего сварливого работодателя, и, когда работа в офисе
заканчивалась, приносил домой те книги, которые ему были нужны, и проводил вечера за
изучением. Его прилежание и выносливость были экстраординарными, а его
прогресс был в том же соотношении. По мере того, как он все больше и больше погружался в
эти занятия, его сдержанность и неразговорчивость возрастали. Его работодатель был
особенно впечатлен тем фактом, что он никогда добровольно не высказывался по
какому-либо вопросу и редко открывал рот, кроме как для того, чтобы спросить какую-нибудь необходимую
информацию в связи с его бизнесом. Он осмыслил Рассел
характер, и тихо способствовало его прогрессу. Не было никакого низкопоклонства на
часть молодой человек, никакой протекции со стороны работодателя.

Однажды днем Ирэн легонько постучала в дверь коттеджа и вошла в дом.
Кухня. Миссис Обри сидела в низком кресле у камина, занятая
вязанием; об этом говорили ее гладкое, опрятное ситцевое платье и безупречный льняной воротничок.
за ней ухаживали заботливые руки, а мягкие каштановые волосы были зачесаны на виски
в лучах вечернего солнца на нем проступали широкие полосы серого цвета. Она повернула свои
карие незрячие глаза к двери и тихо спросила--

"Кто там?"

"Это всего лишь я, миссис Обри".

Ирэн наклонилась, положила обе руки на вдове, и поцеловал ее
лоб.

"Я рад слышать твой голос, Ирен, она была долгое время, так как вам
были здесь".

"Да, много недель, я знаю, но я не смог приехать".

"Ты в порядке? У тебя замерзли руки и лицо".

"Да, спасибо, очень хорошо. Мне, кажется, всегда холодно. Хью говорит, что мне холодно.
Вот цветы из оранжереи. Я принесла их, потому что они
такие ароматные; и вот еще несколько апельсинов из того же места. Тише!
не благодарите меня, пожалуйста. Хотел бы я приходить сюда почаще. Я всегда
чувствую себя лучше после общения с тобой ".

Миссис Обри закончила вязать и сидела, сложив руки на коленях.
ее кроткое лицо было более чем обычно безмятежным, незрячий взгляд устремлен куда-то вдаль.
к своей посетительнице. Солнечный свет отражался от голых досок под окном,
сверкал на жестяных сосудах, расставленных на полках, и задерживался, как нимб,
вокруг головы Ирэн. Электра рисовала за столом в центре
комнаты, и теперь сидела, опершись на руку, наблюдая за двумя у камина.
Вскоре подошла Ирэн и начала рассматривать рисунки, которые были
фрагментарными, за исключением одной или двух голов и наброска, сделанного на берегу
напротив водопада. Через несколько мгновений, проведенных за их просмотром, Ирен
обратилась к тихой маленькой фигурке.

"Вы были в студии мистера Клифтона?"

"Нет, кто он?"

"Художник из Нью-Йорка. Его здоровье оставляет желать лучшего, и он зимовать
юг. Разве вы не слышали о нем? Каждый имеет портретной съемке. Он сейчас рисует мой портрет.
отец заставил бы меня снова сесть, хотя у него есть сходство.
портрет был нарисован четыре года назад. Завтра я иду на свой последний сеанс.
И мне бы очень хотелось, чтобы вы пошли со мной. Возможно, мистер
Клифтон сможет дать вам несколько ценных советов. Вы пойдете?

"С большим удовольствием".

"Тогда я зайду за тобой незадолго до десяти часов. Вот несколько карандашей
, которые я купил для тебя неделю назад. До свидания".

На следующий день мисс Маргарет проводила ее в студию. Когда
экипаж подъехал к воротам коттеджа, Ирен приказала кучеру остановиться.

"Для чего?" - спросила ее тетя.

- Электра Грей едет со мной; я обещал заехать за ней. У нее
необыкновенный талант к рисованию, и я хочу представить ее мистеру
Клифтону. Открой дверь, Эндрю.

"Ирэн, ты ненормальная? Твой отец никогда бы не простил тебя, если бы узнал
ты общалась с этими людьми. Я не могу даже подумать о том, чтобы позволить этой девушке
сесть в этот вагон. Поезжай дальше. Я действительно должна поговорить с Леонардом о твоем
упорство в посещении при этом..."

"Прекрати, Эндрю! Если вы не хотите ехать с Электри, тетя Маргарет, вы
можете ехать дальше одна, потому что либо она поедет верхом, либо я пойду с ней пешком.

Эндрю открыл дверь, и она уже выходила, когда на дорожке появилась Электра
и сразу же присоединилась к ней. Мисс Маргарет была совершенно возбуждена
и возмущена, но сочла за лучшее на время подчиниться, и когда Ирен
представила свою подругу, та не обратила на нее никакого внимания, разве что изобразила
она забилась в угол и опустила вуаль. Девушки разговаривали во время
оставшуюся часть поездки, и когда они достигли двери мистера Клифтона, они вместе взбежали по
ступенькам, совершенно не обращая внимания на дурное настроение августейшей леди.

Художник стоял перед мольбертом, который провел незавершенного Ирины
портрет, и когда он повернулся, чтобы приветствовать своих посетителей, Electra увидел, что хотя
худой и бледный, его лицо было одним из редких красоты и доброты. Его каштановые,
вьющиеся волосы свободно спадали на плечи, а необычайно длинная борода
такой же шелковистой текстуры спускалась почти до пояса. Он пожал руку
Ирэн и вопросительно посмотрел на ее спутника.

"Мистер Клифтон, это Мисс Электра серый, чьи рисунки я упомянул, чтобы вы
на прошлой неделе. Я хотел бы, если вас не затруднит, Вы бы рассмотреть некоторые из них, когда вы
есть отдых".

Электра на мгновение заглянула в его большие, ясные серые глаза, когда он брал
ее рисунки и сказал, что будет рад помочь ей, и знала, что
отныне запутанный путь будет сглажен и расширен. Она стояла у
спинки его кресла во время часового сеанса и с особым интересом
наблюдала за мазками его кисти, по мере того как портрет вырастал под его натренированным взглядом.
рука. Когда Ирэн встала, сирота отошла и начала внимательно рассматривать
многочисленные фотографии, разбросанные по комнате. Великая радость наполнила ее сердце
и осветила ее лицо, и она ждала слов ободрения, которые,
она была уверена, будут произнесены. Художник посмотрел на нее эскизы
медленно, осторожно, и его глаза вернулись к ее блестящее лицо, как будто
прочитать там ответы на шифры, которые сбили его с толку. Но еще больше сбивало с толку
тайнопись читалась в глубоких, сверкающих, умоляющих глазах, на алых,
дрожащих губах, на низком, полном лбу с широко разделенными черными
арки. Видимо, лицо обладало куда более привлекательным, чем рисунки,
и он заставил ее сесть рядом с ним и провел рукой над ее головой и
храмы, как исповедовали френолог может подготовительной к визуализации
график.

"Ваши эскизы очень грубые, очень примитивные, но они также демонстрируют огромную
силу мысли, некоторые из них необычайной красоты замысла; и я вижу
по вашему лицу, что вы недовольны тем, что исполнение проваливается
так далеко от концепции. Позвольте мне поговорить с вами откровенно; у вас есть
незаурядный талант, но самый возвышенный гений не может обойтись без трудоемкого
исследования. Думаю, ну все это".

"Я думал об этом; я готов работать любое количество лет; у меня
решил, и я не пугаться от моей цели. Я беден, я едва могу
купить необходимые материалы, не говоря уже о книгах, но я все равно буду
художником. Я решил, сэр; это не новая прихоть; это была яркая
мечта для меня всю мою жизнь, и я намерен реализовать его".

"Аминь!; да будет так, тогда. Я останусь здесь еще на несколько недель; приходите ко мне
каждый день в десять часов, и я проинструктирую вас. У вас будут такие
читай столько, сколько тебе нужно, и с упорством тебе нечего бояться".

Он вышел в соседнюю комнату и вернулся с небольшим томом. Когда он
протянул ей конверт с некоторыми указаниями относительно содержимого, она поймала
его руку, прижав ее к губам, торопливо сказав--

"Мой ангел-хранитель, несомненно, привел вас сюда провести зиму. О, сэр!
Я докажу вам свою благодарность за вашу доброту, показывая, что я не
недостойно это. Я благодарю вас из глубины моего радостным сердцем".

Когда она отпустила его руку и вышла из студии, он обнаружил две яркие капли на
его пальцы, капли, вызванные самой сильной радостью, которую она когда-либо знала.
Получив какое-то поручение от своей тети, она не стала возвращаться в экипаж,
и, поблагодарив Ирэн за ее доброту, ушла.

Поездка домой прошла в полном молчании. Мисс Маргарет сидела напряженная и ледяная, выглядя
совершенно оскорбленной, в то время как ее племянница была слишком поглощена другими размышлениями
, чтобы заметить ее. Последняя провела остаток утра, переписываясь с
Хью и исправляя свои упражнения по французскому, а когда ее позвали на ужин, она
вошла в комнату, ожидая бури. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять, что
Мисс Маргарет еще не разговаривала со своим отцом, хотя по
ее лицу было видно, что она собирается сделать то, что считала важным
откровение. Ужин прошел, однако, без каких-либо намеков на эту тему,
и, зная, чего ей следует ожидать, Ирен немедленно удалилась в библиотеку.
чтобы дать своей тете возможность отвлечься.
Борьба должна была когда-нибудь начаться, и она страстно желала покончить с ней как можно скорее
. Она подняла раму, уселась на широкий кедровый подоконник
и начала считать по алгебре. Почти полчаса
прошли; по этой причине она покинула столовую была, как первая линия
пена, завивки и отбеливания на море, когда проносится буря вперед; ее
отец порыться в библиотеке, и разразилась гроза над ней.

"Ирэн! разве я не приказывал тебе держаться подальше от этой семейки Обри?
Что ты имеешь в виду, подвергая меня такому испытанию, ты, своевольный,
избалованный, твердолобый кусок? Неужели вы думаете, что я намерен мириться с вашим
упрямством всю свою жизнь и позволять вам грубо обходиться со мной и моими приказами?
Вы достаточно долго были королевой, миледи. Если я не обуздаю тебя, ты это сделаешь
выгони нас с тетей из дома и пригласи эту драгоценную девушку
Обри Крю вступить во владение. Твое проклятое упрямство погубит тебя
пока. Вы заслуживаете хорошей порки, мисс; я едва могу удержать свои руки подальше от вас.
"

Он не сделал этого; грубые руки схватили ее за плечи, оторвали от подоконника
и сильно встряхнули. С грохотом упали книга, грифельная доска и карандаш
вниз разметались тяжелые волосы, ослепив ее. Она положила его обратно,
сложила руки за спиной, словно ища поддержки, и, глядя на него снизу вверх, сказала
низким, ровным, но печальным тоном--

- Мне очень жаль, что ты сердишься на меня, отец.

"Дьявольски извиняюсь, осмелюсь сказать! Не лицемери! Разве я не говорил тебе
держись подальше от этих людей? Не стой там, как каменная глыба!;
ответь мне!"

"Да, сэр; но я не обещал этого сделать. Я не лицемерю, отец".

"Вы действительно не обещали! Какое мне дело до обещаний? Это был твой долг
повиноваться мне ".

"Я не думаю, что это было так, отец, когда ты отказался назвать мне какую-либо причину для того, чтобы
избегать миссис Обри или ее семьи. Они несчастные, но благородные люди.
и, будучи очень бедным и обездоленным, я почувствовал к ним жалость. Я не могу
посмотри, как мои походы туда время от времени вредят тебе, или мне, или кому-либо еще. Я
очень хорошо знаю, что они тебе не нравятся, но ты никогда не говорил мне почему, и я
не могу представить себе никакой веской причины для этого. Отец, если я их люблю, зачем
не мне с ними общаться?"

"Потому что я говорить вам не буду! ты мучил, упрямая чертовка!"

"Отец мой, это не причина".

"Причина! Я отправлю тебя туда, где у тебя не будет повода для причин. О! Я
могу сравниться с тобой, маленький извращенец! Я собираюсь отправить тебя в
школу-интернат, ты слышишь это? отправить тебя туда, где у тебя не будет Обри
поощрять ваше упрямство и непослушание там, где можно обуздать ваш темперамент
. Какое вам доставит удовольствие вставать до рассвета, разжигать свой собственный огонь,
если он у вас есть, заправлять себе постель и питаться хлебом и водой? Я
отвезти тебя в Нью-Йорк, и держать вас там, пока вы не выросли и узнать
здравый смысл. А теперь убирайся с глаз моих!"

С печатью ярости он указал на дверь. До сих пор она стояла совершенно спокойно
но теперь выражение муки быстро промелькнуло на ее лице, и
она умоляюще протянула руки--

"Отец! мой отец! не прогоняй меня. Пожалуйста, позволь мне остаться дома".

"Нет, если я проживу достаточно долго, чтобы принять вас. Точно так же, как солнце светит
в раю вы будете ехать, как только ваша одежда может быть сделана. Твоя тетя будет
у тебя будет готова через неделю. Не открывай свой рот ко мне! Я не хочу слышать
еще одно слово от вас. Прочь взять себе".

Она взяла грифельную доску и книгу, и вышел из комнаты.

Следующая неделя была несчастной для девушки, потому что из-за
_наблюдения_ отца она не смогла посетить коттедж даже для того, чтобы попрощаться
к его обитателям; и не представлялось иного выхода, кроме как уйти ради них
(в руках Нелли, ее преданной сиделки) записка, содержащая несколько прощальных слов
и заверения в неувядающей дружбе и памяти. День
отъезда выдался дождливым, мрачным, ветер всхлипывал и выл на авеню
Айрин стояла у окна, глядя на лужайку, где прошла ее жизнь
. Звонок к завтраку отозвал ее, и полчаса спустя
она увидела, как высокие колонны старого дома исчезают из виду, и поняла
столько месяцев, а может быть, и лет, должно пройти, прежде чем родовые деревья
длинной аллеи снова раскачаются над головой своей юной хозяйки. Ее
отец сидел рядом с ней, мрачный и молчаливый, и, когда стены и
арочные железные ворота и исчез из ее поля зрения, она опустилась в углу, и,
закрыв лицо руками, задушенный стон и отчаянно сражались
с ее глухой тоски.




ГЛАВА VI

УЧИТЕЛЬ И УЧЕНИЦА


День за днем Электра трудилась над своей работой. Быстрота ее прогресса
поразила мистера Клифтона. Он расспрашивал ее о процессах, которые она
использовала в некоторых из своих любопытных комбинаций, но фрагментарный,
отвлеченный характер ее разговора во время многочасовых занятий давал
у него было мало удовлетворительной информации. Его интерес к ней возрастал, пока
наконец это не стало всепоглощающим, и он уделял ей столько времени, сколько она могла выкроить
вне дома. Рвение, с которым она выслушивала его указания,
легкость, с которой она применяла его правила, полностью вознаградили его; и изо дня в день
он откладывал свое возвращение на Север, не желая покидать свой дом.
неутомимый ученик. Время от времени назначалось время отъезда, но прежде, чем оно наступало
он колебался и медлил.

Электра знала, что его пребывание здесь затянулось сверх первоначального срока.
намерение, и она страшилась того часа, когда лишится его помощи
и совета. Хотя их знакомство было таким коротким, в ее сердце возникло необычайно сильное
чувство к нему; чувство привязанности
нежность, смешанная с искренней и неумирающей благодарностью. Она знала, что он
понимал ее характер и ценил ее борьбу, и это успокаивало ее
свирепое, гордое сердце, в какой-то степени получать от него эти знаки внимания.
постоянное воспоминание, которое она так жаждала получить от Рассела. Она чувствовала,
кроме того, что художник не считал ее незнакомкой; она могла видеть
его грустные глаза ярче на ее вход, и обнаружить тремор в руке
и голос, когда он говорил о возвращении домой. Его здоровье улучшилось, и
летней жары уже наступила, зачем ему задерживаться? Вечера он часто проводил
в коттедже, и даже миссис Обри научилась улыбаться при звуке его шагов
.

Однажды утром, когда Электра закончила урок и поднялась, чтобы уйти, он медленно произнес,
как будто следя за эффектом своих слов--

"Это последний час, который я могу тебе уделить. Через два дня я возвращаюсь в Нью-Йорк.
Сегодня утром пришли важные письма; я и так слишком долго ждал здесь.
"

- На этот раз вы говорите серьезно?

- Да; мне абсолютно необходимо вернуться домой.

- Мистер Клифтон, что я буду делать без вас?

- А если бы вы никогда меня не увидели?

- Тогда мне не пришлось бы вас терять. О, сэр! Вы мне очень нужны.

"Электра, ребенок, вы будете покорять ваши трудности без помощи со стороны
никого. Тебе нечего бояться".

"Да, я знаю, что в конце концов одержу победу, но путь был бы намного проще"
если бы ты была только со мной. Я буду скучать по тебе больше, чем могу выразить словами ".

Он провел рукой по своим коротким блестящим волосам и на мгновение задумался.
если бы уравновесить противоречивые эмоции. Она слышала его глубокое, затрудненное
дыхание и видела, как работают мускулы на его бледном лице; когда он
заговорил, его голос был хриплым--

"Вы правы; я тебе нужен, и я хочу, чтобы ты всегда со мной; мы не должны быть
расстались. Электра, я говорю, мы не будем. Подойди ко мне, вложи свои руки в мои.
Пообещай мне, что ты будешь моим ребенком, моей ученицей. Я отведу тебя к своей.
матери, и нам никогда не нужно будет разлучаться. Вам требуется помощь, например, не может быть
здесь, в Нью-Йорке у тебя будет все, что хочешь. Ты пойдешь со
меня?"

Он сжал ее руки, словно в тисках, и умоляюще заглянул в нее.
изумленное лицо. Перед ней сгустился туман, и она закрыла
глаза.

"Электра, ты пойдешь?"

Она подняла бескровное лицо, на котором читалась суровая решимость, и, прежде чем были произнесены эти слова,
он прочел ответ в вызывающем блеске ее глаз,
в жестких, изогнутых линиях рта.

"Мистер Клифтон, я не могу поехать с вами прямо сейчас, потому что в настоящее время я не могу, не должна
не оставлять свою тетю. Она такая беспомощная, что было бы жестоко и неблагодарно
бросить ее; но так больше продолжаться не может, и я обещаю
тебе, что, как только я смогу, я приду к тебе. Я хочу быть с тобой; Я хочу, чтобы
кто-нибудь заботился обо мне, и я знаю, что ты всегда будешь добрым другом для меня.
С огромной благодарностью я приму твое щедрое предложение, как только я чувствую, что я
можно сделать".

Он наклонился и коснулся Ее лба губами.

"Моя дорогая Электра, ты права, что остаешься с ней, но когда ты ей больше не понадобишься.
Я не буду ждать, что ты приедешь ко мне в Нью-Йорк. Тем временем я буду
часто писать тебе и снабжать тебя такими книгами и материалами, какие
тебе потребуются. Моя ученица, я жажду видеть тебя в своем собственном доме. Помни, нет
что бы ни случилось, ты пообещала мне себя.

- Я не забуду. - но он увидел, как она вздрогнула.

- Могу я поговорить об этом с твоей тетей, прежде чем уйду?

- Нет, это только расстроит ее; предоставьте все это мне. Уже поздно, и я
должен идти. До свидания, сэр.

Он пообещал увидеться с ней снова перед своим отъездом, и она пошла домой с
опущенной головой и острой постоянной болью, терзающей ее сердце.

В спокойные, безмятежные годы обычного детства душа созревает медленно;
но такая вулканическая натура, как у Электры, подвергнутая суровым испытаниям, быстро
затвердевает и отзывается на каждое прикосновение металлическим звоном возраста. Кин
восприимчивость к радости или боли научил ее начале, что менее впечатляющим
символы года обучения, и это было печально, правда, что пока еще
простая девушка, она страдала так же остро, как женщина. Рассел знал, что с его кузеном произошла перемена
, но был слишком занят, слишком всецело
поглощен учебой, чтобы спрашивать или анализировать причину. Она никогда не смотрела на
ворота для него теперь не бросился с распростертыми объятиями к нему навстречу,
никогда не вешал на спинку стула и погладила его руки, как раньше.
Когда она не прислуживала тете, она была так же поглощена своими книгами, как и он, и
хотя неизменно была добра и бескорыстна по отношению к нему, она была
очевидно, скована в его присутствии. Лето шло своим чередом, здоровье миссис Обри
быстро ухудшалось, и она была прикована к кушетке. Однажды утром, когда
Мистер Кэмпбелл, пастор, провел некоторое время в комнате больного, молясь с
страдальцем и совершая таинство Вечери Господней, Электра
последовала за ним к двери, оставив Рассела с матерью. Кроткий
пастор ласково взял ее за руку и посмотрел на нее наполненными слезами глазами.

"Ты думаешь, моей тете хуже?"

"Да, дитя мое. Я думаю, что очень скоро она будет со своим Богом. Она будет
едва ли доживет до ночи..."

Она резко отвернулась от него и бросилась в изножье кровати
, закрыв лицо руками. Рассел сидел, держа руки матери в
своих, в то время как она обратила к нему свои карие глаза и увещевала его вверить
себя и свое будущее в руки милосердного Бога. Электра не была забыта.
она посоветовала ей обратиться к двоюродной сестре ее матери, проживающей в
Вирджинии. Задолго до этого она написала этой леди, сообщив ей о своем
собственной слабости и беспомощного состояния девочки; и был получен добрый ответ
, сердечно приглашающий сироту разделить с ней кров, стать
обитательницей ее дома. Рассел мог бы отвезти ее к этим родственникам как можно скорее
. На все это ответа не последовало, и несколько мгновений спустя, когда
Рассел нежно поцеловал ее и приподнял подушку, она тихо сказала--

"Если бы я могла еще раз взглянуть на твое лицо, сын мой, мне было бы нетрудно
умереть. Позволь мне увидеть тебя на небесах, мой дорогой, родненький мальчик". Это были последние слова.
Вскоре после них на нее снизошло оцепенение. Проходил час за часом; миссис
Кэмпбелл подошел и сел рядом с кроватью, и все трое молчали, теперь
и подняв головы, чтобы посмотреть на спящего. Осенний день угасал
медленно, как вдова, и когда часы отпевали час заката, Рассел
встал и, раздвинув занавески на окне, наклонился и приблизил лицо
к лицу матери. Нет пульсации зашевелились складки над сердцем, или
мягкие резинки для волос с синими прожилками виски; еще рот
вдохнул ее последний вздох, и кроткие карие глаза были открыты для вечности.

День унес ее прочь на своих крыльях, и когда Рассел коснулся ледяной щеки,
крик отчаяния прокатился по безмолвному коттеджу--

"О, мама! моя собственная драгоценная покойная мама!"

Упав на колени, он положил голову на ее подушку, и когда добрые
дружеские руки отнесли ее в соседнюю комнату, он все еще стоял на коленях,
не сознавая, что произошло, зная только, что самый сильный из многих ударов был нанесен
падший, что последний и самый горький сосуд печали был опустошен.

У окна стояла Электра, прижавшись лицом к раме, вглядываясь
в стонущую, борющуюся ночь, пытаясь прочесть мистические знаки
символы, смутно начертанные на пепельно-серых спешащих облаках, как безрассудные
ветер развевал их бледные складки. Она отпрянула от окна и
подошла к кузену.

- О, Рассел! скажи мне что-нибудь, или я умру.

Это был последний вопль, который вырвался у нее в его присутствии. Он
поднял голову и положил руку ей на лоб, но дрожащие губы
отказались подчиниться, и когда она подняла на него глаза, слезы медленно покатились
и упали ей на щеку. Она отдала бы миры, чтобы смешать свои слезы с
его слезами, но ни капли влаги не появилось в ее горящих глазах; и там эти двое, которым вскоре предстояло
расстаться, провели оставшиеся часы той долгой ужасной ночи
наблюдаю. Ненастный день наконец поднял ее бледное, скорбное лицо, и вместе с ним
донесся тоскливый стук и всхлипывания осеннего дождя, сделав его вдвойне
мучительно предавать драгоценную форму ее долгому, последнему пристанищу.
Электра встала рядом со своим кузеном и сложила руки на груди.

"Рассел, я не поеду к этому кузену в Вирджинию. Я могла бы быть обязана своим хлебом
и одеждой тебе, но не ей. У нее есть дети, и я не намерен
жить на ее подаяние. Я знаю тебя и должен расстаться; чем скорее, тем лучше.
Я не хотел бы обременять тебя ни днем дольше. Я собираюсь соответствовать
работать с пользой. Мистер Клифтон предложил мне приют в своем доме, сказал
его мать одинока и была бы рада принять меня; то письмо, которое
На прошлой неделе я получил от нее письмо, в котором она также настоятельно просила меня приехать; и,
Рассел, я еду в Нью-Йорк, чтобы заниматься с ним столько, сколько мне нужно
инструкции. Я не говорила тетка, потому что я знал, что это будет горевать
она думала, что я буду брошен с незнакомыми людьми; и имея полностью
решил пойти на этот шаг, подумал, что лучше не расстраивать ее по любому
намек на это. Вы знаете, что это мое дело, и я могу решить, что лучше
чем кто-либо другой."

"Значит, ты предпочитаешь совершенно незнакомых людей своим родственникам и друзьям?"

"Кровные узы не самые прочные; незнакомцы приходят на помощь где
родственники иногда стоят в стороне и наблюдают за смертельной борьбой. Вспомни
Ирэн; кто тебе ближе, она или твой дедушка? Такой друг мистер
Клифтон для меня, и я пойду к нему во что бы то ни стало. Оставим эту тему, если можно.
пожалуйста.

Он мгновение смотрел на нее, затем снова перевел взгляд на лицо своей матери,
и его двоюродный брат оставил их вдвоем.

День был таким ненастным, что на похоронах присутствовали только мистер и миссис Кэмпбелл и работодатель Рассела.
Работодатель Эти немногие последовали за чутко спящей, и
уложили ее отдыхать, пока не взойдет звезда вечности; и буря
пропели долгий, волнующий реквием, когда мокрый холмик поднялся над гробом.

Добросердечный пастор и его жена убеждали сирот переехать в их дом
по крайней мере, на несколько дней, пока не будет составлен план будущего; но они
предпочли сразу встретиться и сразиться с призраком, который, как они знали, стоял здесь
ожидая в заброшенном коттедже. В полночь Рассела сморил тяжелый сон,
который бросился на кушетку своей матери; и, осторожно укрыв его
шалью, Электра присела у угасающего огня в кухонном очаге,
и посмотрела своему будущему в лицо. Нескольких дней хватило, чтобы подготовиться к ее приезду
путешествие; и джентльмен из Нью-Йорка, который встретил ее кузину в офисе мистера
Кэмпбелла, согласился взять ее на себя и передать в руки мистера
Клифтона. Скудная мебель была отправлена на аукцион,-номер и
кусок доски, прибитый к воротам объявил о том, что коттедж был для
аренда. Рассел решил взять свою еду в пансионе, и занимают
небольшая комната над управлением, в которой мистер Кэмпбелл был предоставлен в его распоряжение.
В тот же день кузены попрощались с единственным местом, которое они называли
"домом" на протяжении многих лет; и когда Рассел запер дверь и присоединился к Электре,
его лицо выражало тоску, гораздо лучше, чем слова могли бы сделать,
боли стоило ему выйти из дома, где его боготворили мать была жива,
страдал и умер. Мистер Колтон ждал Электру в отеле, куда
пригнали дилижанс для пассажиров; и когда она подошла ближе и увидела ее
сундук среди других, наваленных сверху, она остановилась и схватила Рассела за руку
между ними обоими. Мертвенная бледность легла на ее лицо, в то время как ее дикие
черные глаза впились в черты его лица. Возможно, она никогда больше не увидит его; он был
намного дороже ей жизни; как она сможет вынести расставание с ним, лишение
сотни миль отделяли это лицо от ее собственного? Ледяная рука сжала ее.
сердце сжалось, когда она посмотрела в его глубокие, печальные, красивые глаза. Его чувство к ней
было устойчивой, безмятежной привязанностью, какую братья испытывают к дорогим юным
сестрам, и расставание с ней сейчас наполнило его искренней печалью.

"Электра, мне очень тяжело прощаться с тобой. Ты - все, что у меня осталось,
и я буду по-настоящему опустошен, когда ты уедешь. Но разлука будет
надеюсь, недолгой; через несколько лет у нас будет другой дом;
и там, где мой дом, всегда должен быть и твой. Пиши мне почаще и верь
что я сделаю для тебя все, что может брат. Мистер Колтон ждет.;
до свидания, дорогая.

Он наклонился, чтобы поцеловать ее, и тот напряженный, измученный взгляд, которым его встретили,
он никогда не забудет. Она обняла его за шею и прильнула к нему, как
дрожащий сорняк, гонимый сильным ветром к каменной стене. Он отстранил ее,
сжимая руки, и подвел к мистеру Колтону; но когда тот предложил
помочь ей подняться на сцену, она отступила, чтобы Рассел мог выполнить эту
обязанность. Когда он почти усадил ее, ее пальцы отказались слушаться
отпустите его, и он был вынужден расцепить их. Вошли другие пассажиры,
и дверь закрылась. Рассел встал у окна и мягко сказал:
сочувствуя ее страданиям--

"Электра, ты не попрощаешься?"

Она наклонилась так, что ее щека коснулась его щеки, и хриплым голосом произнесла
трепещущие слова--

"О, Рассел, Рассел! до свидания! Да смилуется надо мной Господь!"




ГЛАВА VII

НОВЫЕ ДРУЗЬЯ


Как высокие тиранические сорняки и чахлая нескошенная трава смыкаются и уничтожают
стройные, чистые, пахучие цветы на склоне холма, так и недостатки Ирины
характер быстро укреплялся и развивался в новой атмосфере, в которой
она оказалась. Школа была масштабной, основательно
фешенебельной, и туда отправляли учеников со всех концов Соединенных Штатов
. Что касается образовательных преимуществ, учреждение было
безупречным; профессора считались непревзойденными на своих
нескольких факультетах, и было сделано все возможное для тщательного обучения. Но
какой столпотворение царило за пределами комнаты декламации! Сто сорок
девочки проводили свои каникулы в зависти, насмешках, злобе и очернении.
Стремясь избавиться от одиночества, которое так сильно угнетало ее, Ирэн
сначала свободно общалась со своими товарищами; но вскоре ей стало противно
поведение и мнения большинства, и она попыталась найти
тихо в ее собственной комнате. В начале зимы к ней присоединилась новая ученица, "дневной стипендиат"
она жила в Нью-Йорке, и очень скоро между ними завязалась крепкая дружба
. Луиза Янг была примерно ровесницей Ирэн, очень хорошенькая,
очень нежная и с обаятельными манерами. Она была дочерью
богатого торговца, и ей посчастливилось иметь родителей, которые стремились
чтобы воспитывать своих детей, как родители-христиане должны. Привязанность Луизы
очень теплый и прочный, и вскоре она настаивала, что ее подруга должна
посетите ее. Устав от школы, последняя с радостью воспользовалась приглашением
и однажды в пятницу днем проводила Луизу домой.
Особняк был почти дворцовым, и когда Айрин вошла в великолепно обставленные
гостиные, ее собственный южный дом живо возник перед ней.

"Мама, это мисс Хантингдон".

Миссис Янг приняла ее сердечно, и когда она взяла за руку в перчатке, и
пожалуйста, выразила свою радость при встрече друг ее дочери, девушки
сердце не выдержало быстрый привязан радости.

"Поднимись наверх и убери свою шляпу."

В красивой комнате у Луизы два сидели и разговаривали о различных вещах до
чай-звонок прозвенел. Приветствие мистера Янга был ничуть не меньше, чем его
жены, и когда они уселись за стол, незнакомец почувствовал на
дома в первый раз в Нью-Йорке.

- А где брат? - спросила Луиза, взглянув на свободное место напротив себя.
свое собственное.

- Он еще не вернулся домой; интересно, что его задерживает? Там он сейчас, в
зале", - ответила мать.

Мгновение спустя, он вошел и занял свое место. Он был высокий, довольно красивый,
и выглядела лет на тридцать. Его сестра подарила ей подруга, и с поспешным
лук он устремил свой взгляд на ее лице. Вероятно, он не замечал
твердости своего взгляда, но Ирэн забеспокоилась под его пристальным
взглядом, и, заметив ее смущение, миссис Янг сказала--

"Харви, где ты был? Доктор Мелвилл звонил сюда за тобой в четыре
часа; сказал, что ты договорился с ним о какой-то встрече".

"Да, мама; мы вместе навещали тебя сегодня днем".

Отведя глаза, он, казалось, погрузился в задумчивость и не принимал участия в
последовавшем разговоре. Когда гости перешли в гостиную,
он остановился на ковре и оперся локтем о каминную полку. Луиза задержалась.
и подошла ближе. Он обнял ее за плечи и нежно посмотрел
на нее сверху вниз.

"Иди к своей подруге, и когда тебе не о чем будет говорить, приведи ее"
в мой кабинет, чтобы она посмотрела эти наброски Пальмиры и Баальбека".

Он вернулся к своей работе, а она - в гостиную. Он некоторое время усердно читал
, время от времени делая паузы, чтобы прокомментировать; и раз или
дважды он поднимал голову и прислушивался. За этим последовал легкий стук в дверь.
вошли две девушки. Ирэн пришла очень неохотно, боясь, что ей помешают;
но он встал и поставил для нее стул рядом со своим,
заверив ее, что рад видеть ее здесь. Луиза нашла портфель,
и, поставив его на стол, начала демонстрировать его сокровища. Они вдвоем
склонились над ним, и когда Ирен села, подперев щеку рукой, красота
ее лица и фигуры была отчетливо видна. Харви промолчал,
наблюдая за меняющимся выражением лица посетителя; и как только он
протянул руку, чтобы коснуться волос, разметавшихся по спинке и подлокотникам ее кресла
. Постепенно его спокойное сердце встрепенулось, лоб вспыхнул, и новый огонек
загорелся в глубоких ясных глазах.

Он рассказал ей о своем посещении старого света, о его скорбных руинах, о его
угасающей славе; об уроках, которые он получил там; печальных, но драгоценных
воспоминания, которые он пробудил, и пока он говорил, время текло незаметно - она забыла о своем смущении.
они больше не были незнакомцами. Часы пробили десять.;
Луиза сразу поднялась.

"Спасибо, Харви, что уделил нам так много времени. Папа и мама
будут ждать тебя".

"Да, я немедленно присоединюсь к вам".

Она повела меня обратно в гостиную, а через несколько минут в
К великому удивлению Ирэн, студент вошел и, сев за стол,
открыл Библию и прочитал главу. Затем все преклонили колени, и он помолился.
На посетителя было наложено странное заклятие; во всем этом было что-то такое
неожиданное. Это был первый раз, когда она преклонила колени перед семейным
алтарем, и, когда она поднялась, гостиная, казалось, внезапно превратилась в
храм поклонения. Они обменялись взаимными "спокойной ночи", и когда Ирэн повернулась
он протянул молодому священнику руку. Она протянула ему свою, и он
нежно пожал ее, сказав--

"Я надеюсь, что это первый из многих приятных вечеров, которые мы проведем
вместе".

"Благодарю вас, сэр. Я тоже на это надеюсь, ибо я не была так счастлива, я ушел
дома".

Он улыбнулся, и она пошла дальше.

"Луиза, как получилось, что твой брат стал священником?" - спросила Ирен, когда они
добрались до своей квартиры.

"Когда он был мальчиком, он заявил, что намерен проповедовать, и отец никогда не
отговорил его. Харви-единственный мужчина ... так тихо, так ровным, так холодно
его манеры, а еще у него доброе сердце. Он снизился после двух вызовов
его рукоположения; здоровья, доктор Мелвилл очень бедны, и Харви часто
заполняет его кафедру. Я знаю, что он вам понравится, когда вы его хорошо знаете ;
все любят Харви".

Превратностей погоды замкнутые девушки в доме следующие
день. Харви отсутствовал за завтраком, а за ужином стул напротив
Стул Ирэн все еще пустовал. День клонился к вечеру, и в сумерках Луиза
открыла пианино и начала играть "Дом, милый дом" Тальберга.

Кто-то сел рядом с Ирен, и, хотя в комнате было сумрачно, она узнала мелодию.
высокая фигура и прикосновение его руки.

- Добрый вечер, мисс Ирен; у нас был мрачный день. Как вы с
Луизой провели его?

"Не очень прибыльно, я осмелюсь сказать, хотя это вовсе не показалось мне мрачным"
мне. Вы были на снегу?

"Да, моя работа была печальной. Сегодня днем я похоронил мать и ребенка, и
только что вернулся из дома сиротства и скорби. Это трудно
осознать, сколько страдающих сердец в этом великом городе. Наши
двери из красного дерева заглушают вопль, который ежечасно возносится к Богу от
тысяч страдальцев среди нас ".

Пока он говорил, она подняла свои прекрасные глаза и пристально посмотрела на него, и
он подумал, что из всех прекрасных вещей, которые он когда-либо видел, это лицо было
самым бесподобным. Она придвинулась к нему поближе и серьезно сказала--

- Вы не кажетесь мне очень счастливым человеком.

- Тут вы меня неправильно поняли. Полагаю, на свете мало более счастливых людей.

"Лицо не верный индекс, то; ты выглядишь очень серьезной."

"Неужели вы думаете, что гравитация лица несовместима с Солнцем в
сердце?"

Говоря это, он ободряюще улыбнулся, и она, не раздумывая ни секунды,
вложила свою изящную руку в его.

"Мистер Янг, я хочу, чтобы кто-нибудь дал мне совет. Очень часто я не понимаю, что такое
мой долг, и, не имея никого, с кем можно посоветоваться, я либо вообще ничего не делаю, либо делаю то,
чего не должен. Если он не будет беспокоить вас слишком много, я хотел бы
принеси мне трудности, чтобы ты иногда, и вам, чтобы направить меня. Если ты
только поговоришь со мной откровенно, как с Луизой, о, я буду очень
благодарен!

- У тебя нет брата?

- Я единственный ребенок в семье.

"Однако вы хотели бы иметь брата?"

"Да, сэр, превыше всего".

"Будьте осторожны, вы выражаетесь слишком сильно. Если вы можете вообразить меня братом
, считайте меня таковым".

Когда наступило утро понедельника и Ирен была вынуждена вернуться в школу, она
неохотно попрощалась с новыми друзьями. Она знала, что в соответствии
с неизменной регламент Крим Тартария, она могла только оставить
однажды заведение на месяц, и перспектива такого долгого перерыва между
ее посещение было не восхищаться. Харви помог ей сесть в экипаж.

"Я пришлю несколько книг через день или два, и, если тебя что-то беспокоит,
прежде чем я увижу тебя снова, напиши мне записку от Луизы. Я бы звонил, чтобы
иногда видеться с вами, если бы вы останавливались в другом месте. Доброе утро, мисс
Айрин. Не забывай, что я твой брат, пока ты остаешься в Нью-Йорке.
или пока тебе это нужно.

Книги не были забыты; они прибыли на следующей неделе, и его выбор
убедил ее в том, что он прекрасно понимает, какого рода помощь ей
требуется. В конце следующего месяца, вместо сопровождающих Луиза
дома, Айрин страдала от сильных морозов, и слишком больна, чтобы выйти
дом. Это было горькое разочарование, но она мужественно перенесла его и
продолжила учебу. Какая тоскливая изоляция среди множества людей
ее ровесницы! Это было рабства, которые терзали ее, и не раз она
умолял своего отца разрешения вернуться домой. Его ответы были положительными
отрицания, и через некоторое время она перестала ожидать освобождения, пока не закончится
назначенный курс. Таким образом, прошел еще один месяц.
В пятницу утром Луизы не было. Ирина чувствовал себя взволнованным и несчастным.
Возможно, она была больна; что-то должно было случиться. Днем ученики
уволен она пошла назад в свою комнату, сердце-больной из-за этого
второе разочарование. Через несколько минут в дверь постучал слуга
и сообщил ей, что джентльмен желает видеть ее в гостиной.




ГЛАВА VIII

ОТКРЫТИЕ


- Я так рад видеть вас, мистер Янг. Надеюсь, Луиза не заболела?

- Я приехала за вами вместо Луизы; она недостаточно здорова, чтобы покинуть свою комнату.
Вы полагали, что я намеревалась оставить вас здесь еще на месяц?

"Я боялся, что вы забыли меня; перспектива была мрачной десять
минут назад. Кажется, давно я не был с тобой".

Она стояла рядом с ним, с удовольствием глядя в его лицо, бессознательное
эффект от ее слов.

"Ты послал меня внимание, все это время; почему бы и нет?"

"Я боялся побеспокоить вас; и, кроме того, я предпочел бы рассказать вам то, что
Я хочу, чтобы вы знали".

"Мисс Ирэн, экипаж у дверей. Я терпеливый человек и могу подождать
полчаса, если вам нужно что-нибудь приготовить.

Гораздо быстрее она присоединилась к нему, экипированная для поездки, и заняла свое место
рядом с ним в экипаже. Когда они подошли к двери дома его отца, и он
помогал ей выйти, она заметила, как он испытующе посмотрел на нее.

"Тебе пора подышать свежим воздухом. Ты не совсем в себе.
Луиза в своей комнате, беги к ней.

Она обнаружила, что у ее подруги болит горло, и была поражена
появлением у нее покрасневших щек. Миссис Янг сел рядом с ней, и после самых
сердечных приветствий последняя уступила свое место и покинула их, наказав
своей дочери соблюдать тишину.

"Мама почти боялась, что ты придешь, но я поддразнивала и умоляла
разрешения; сказала ей, что даже если у меня и была скарлатина, то у тебя она уже была
и ты ничем не рискуешь. Харви говорит, что это вовсе не скарлатина,
и он убедил маму отпустить его за тобой. У него всегда есть свои дела.
собственный путь, хотя он их так тихо, что никто даже и не
подозреваем, что он своевольный. Харви хороший друг, Ирен".

"Я рад это слышать; он, конечно, очень добр ко мне. Но помни, что ты
не должен много разговаривать; позволь мне поговорить с тобой".

На следующее утро Луизе стало намного лучше, и Ирен с матерью ребенка
провели день в ее комнате. Ближе к вечеру зашел священник и
несколько минут поговорил со своей сестрой, затем повернулся к матери.

- Мама, я собираюсь отвести твоего посетителя в библиотеку;
Луиза монополизировал ее достаточно долго. Ну, Мисс Ирэн, ты должен присоединиться к
их снова на чай".

Он повел, и она пошла с большой охотой. Усадив ее в кресло
перед камином, он придвинул другое к ковру и, усевшись сам, сказал просто
как будто обращаясь к Луизе--

"Чем ты занималась эти два месяца?" Что это такое, что омрачает ваше
лицо, моя маленькая сестренка?"

"Ах, сэр! Я так устал от этой школы. Вы не представляете, какое это облегчение-это
прийти сюда".

"Вполне естественно, что ты чувствуешь тоску по дому. Это жестокое испытание
для такого ребенка, как ты, быть заброшенным так далеко от дома ".

- Полагаю, сейчас я не болею дома. Я в какой-то степени привык
к разлуке с моим отцом; но я становлюсь таким непохожим на того, кем я был
раньше; таким непохожим на то, что я ожидал. Мне грустно сознавать, что я
меняюсь к худшему; но, так или иначе, я ничего не могу с этим поделать. Я принимаю правильные решения
утром, перед тем как выйти из своей комнаты, и к полудню мне удается
нарушить их все. Девушки испытывают меня, и я теряю терпение. Когда я дома, ничто в этом роде никогда не беспокоит меня ".
"Мисс Ирэн, у вас нет навязчивого, зависимого характера; если у меня есть...". - Я не хочу, чтобы кто-то беспокоился.

"Мисс Ирен, у вас нет привязанности".
правильно поняв свой характер, вы никогда не привыкли полагаться
на других. После того, как вы так долго полагались на себя, зачем сейчас поддаваться недоверию?
С годами должны расти сила, решимость выполнять работу, которую вы считаете предназначенной для себя.
"

"Именно потому, что я знаю, как плохо я управлял собой до сих пор
, я не уверен в своих силах для будущих чрезвычайных ситуаций.
Либо я жил в покое слишком долго, либо не достаточно долго, я думаю
последний. Если бы они только позволил мне действовать, как я хотел, я должен был
так что лучше дома. О, сэр, я не девушка я была на восьмом месяце
назад. Я знал, как это будет, когда они послали меня сюда".

"Какая-то зловещая туча, кажется, сгущается над твоим будущим. Что это? Ты
должна быть жизнерадостной девушкой, полной счастливых надежд".

Она еще глубже откинулась на спинку стула, чтобы избежать его испытующего взгляда, и опустила голову.
ее лицо опустилось ниже.

"Да, да; я знаю, что должна, но люди не всегда могут закрывать глаза".

- Закрыть им глаза на что?

- На различные грядущие неприятности, мистер Янг.

Его губы слегка скривились, и, положив книгу на стол, он сказал, как
если говорить скорее к себе, чем к ней--

"Сердце знает свою горечь, и незнакомец ли не влазит
с его радость."

"Ты здесь не чужой, сэр".

- Я вижу, ты склонен считать меня таковым. Я думал, что я твой брат.
Но это неважно; со временем все наладится.

Она выглядела озадаченной; и когда колокольчик позвал их к чаю, он просто добавил--

"Я не удивляюсь. Ты застенчивый ребенок; но ты скоро научишься
понимать меня; ты придешь ко мне со всеми своими горестями ".

До конца этого визита она его больше не видела. Луиза пришла в себя.
быстро, и когда она спросила о своем брате в субботу вечером, миссис Янг
сказала, что он должен был проповедовать дважды в день. Наступило утро понедельника, и Ирен
вернулась в школу с тяжелым сердцем, опасаясь, что ранила его.;
но через несколько дней Луиза принесла ей книгу и короткую записку с добрыми словами.
слова. Однажды субботним утром она сидела совсем одна в своей маленькой комнате; неделя
была особенно мучительной, и, измученная душой, девушка опустила голову
опустилась на скрещенные руки и подумала о своем доме на далеком Юге. Громкий
рэп испугал ее от этой болезненной задумчивости, и прежде чем она смогла произнести
стереотипное "войдите", - Луиза бросилась к ней.

"Я пришла за вами, Ирен; получила разрешение от доктора... для вас
сопровождать нас в Академию дизайна. Надень шляпку; Харви
ждет в приемной. У нас будет очаровательный день.

"Ах, Луиза! вы все очень добры, что так постоянно вспоминаете меня. Это
дай мне очень приятно ехать".

Когда они присоединились министр, Ирене показалось, что он принял ее холодно, и как
они пошли дальше, он не принимал участия в разговоре. Ежегодная выставка
только что открылась; залы были переполнены посетителями, и притихшая
звуки переросли в монотонный гул. Некоторые стояли группами, оживленно рассказывая
об определенных картинах; другие заняли места и неторопливо
разглядывали то картины, то толпу. Вооружившись каталогом,
девушки медленно двинулись дальше, в то время как мистер Янг указывал на выдающихся красавиц
или недостатки выставленных работ. Они обошли комнату и
начали второй обход, когда их внимание привлекла девушка, которая стояла
в углу, заложив руки за спину. Она смотрела очень пристально
на Ecce-Homo, и, хотя ее лицо было повернуто к стене,
поза свидетельствовала о самом необычном интересе. Ирэн на мгновение посмотрела на нее,
и затаила дыхание; она видела только одну голову, похожую на эту.
она узнала пурпурные развевающиеся волосы, и, скользнув к ней, она
воскликнула--

"Электра! Электра Грей!"

Сирота обернулась, и они крепко обнялись.

"О, Айри! Я так рад тебя видеть. Я был здесь так долго и искал тебя
так часто, что почти отчаялся. Всякий раз, когда я спускаюсь вниз
Бродвей, куда бы я ни выходила, я всматриваюсь в каждое лицо, заглядываю в
каждую шляпку, надеясь найти тебя. О! Я так рада. Приходи ко мне.
скоро... скоро. Я должна идти сейчас - я обещала.

- Где ты живешь? Сейчас я пойду с тобой домой.

- Я не сразу поеду домой, дом мистера Клифтона находится под номером 85 на Западной улице. ----
Улица. Приходи сегодня днем.

Долгим, теплым пожатием рук они разошлись, и Айрин стояла, глядя
вслед грациозной фигуре, пока она не скрылась из виду.

- Во имя всего святого, кто это? Вы двое были "наблюдаемыми из всех
наблюдателей", - воскликнула импульсивная Луиза.

"Это мой старый школьный товарищ и друг, о котором я когда-то говорила вам. Я понятия не имел,
что она в Нью-Йорке. Она бедная сирота".

"Вы готовы вернуться домой? Этот эпизод, очевидно, вытеснил картинки
из вашей головы на сегодня", - сказал мистер Янг, который пытался скрыть
ее от посторонних глаз.

"Да, я вполне готов идти, хотя утро мне очень понравилось"
действительно, благодаря вашей доброте."

Вскоре после того, как они вернулись домой, Луизу позвали в гостиную повидать
подругу юности, и поскольку миссис Янг отсутствовала, Ирен показалось довольно одиноко
наверху. Она думала, что из нового тома из путешествий, которые она заметила на
в зале-стол, как они вошли, и начал спускаться, чтобы получить его. О на полпути
на лестнице она споткнулась в ковровом покрытии, где один из
стержни довелось быть рыхлой, и, несмотря на ее усилия, чтобы понять перила
упал на пол зала, давя одной рукой под нее. Дверь библиотеки
мгновенно распахнулась, и вышел священник. Она лежала неподвижно,
и он склонился над ней.

"Ирэн! где ты ранена? Поговори со мной".

Он поднял ее на руки и положил ее на диван в гостиной.
Движения производят сильную боль, и она застонала и закрыла глаза. А
хрустальная ваза, содержащих некоторые изысканные духи стояли на его матери
Он опустился на рабочий стол и, вылив часть его содержимого себе на ладонь, промокнул
ее лоб. Острое страдание исказило черты ее лица, и его лицо стало
таким же бледным, как ее собственное, пока он наблюдал за ней. Взяв ее за руку, он повторил:--

"Ирэн, дорогая моя! скажи мне, как тебе больно?"

Она посмотрела на него и с некоторым трудом произнесла--

"У меня очень болит лодыжка, и я думаю, что моя рука сломана. Я не могу пошевелить
ею".

"Слава Богу, ты не убит".

Он поцеловал ее, затем отвернулся и послал слугу за врачом.
Он позвал Луизу и безуспешно расспрашивал о своей матери; никто не знал
куда она ушла; не годилось ждать ее. Он стоял у дивана
и готовил необходимые повязки, в то время как его сестра могла только плакать над
и ласкать страдалицу. Когда пришел врач, белая рука с ямочками была
обнажена; и он обнаружил, что кость сломана. Обстановка была
чрезвычайно болезненной, но она лежала с закрытыми глазами и плотно сжатыми губами,
не издавая ни звука, ничем не выдавая пытки, кроме морщин на лбу
. Они туго перевязали руку, а затем врач сказал, что
лодыжка была сильно растянута и опухла, но, к счастью, перелома не было.
Он дал подробные указания священнику и удалился, похвалив при этом
удивительную стойкость пациентки. Луиза хотела поговорить, и брат отослал ее
приготовить комнату для ее подруги.

"Я думаю, мне лучше вернуться в лечебницу, мистер Янг. Пройдет
много времени, прежде чем я снова смогу ходить, и я бы хотел, чтобы вы отнесли меня обратно.
обратно. Д - - - - - будет непросто, и предпочитают моего возвращения, как отец ушел
меня в его ведении." Она пыталась подняться, но повалился опять на подушку.

"Тише! тише! Оставайся там, где ты, хромоножка, я только
благодарен, что вы оказались здесь".

Он пригладил завитки ее волос на висках и впервые за все время
поиграл с локонами, к которым так часто раньше испытывал искушение прикоснуться. Она
выглядела такой хрупкой, такой детской, когда ее голова покоилась на подушке,
что он забыл, что ей почти шестнадцать, забыл обо всем, кроме красоты
ее бледное лицо и склонился над ней с выражением нежнейшей любви.
Она страдала слишком много, чтобы заметить выражение его лица, и только тогда почувствовал, что он
был очень добрым и ласковым. Миссис Молодой пришел очень скоро, и слышал с
глубокую заботливость о том, что произошло. Ирэн снова попросила, чтобы ее отвезли
в школу, опасаясь, что она вызовет слишком много проблем во время ее
долгое заключение в доме. Но Миссис Молодой остановил ее доводы с
поцелуи, и будет слушать никаких таких договоренностей; она хотела доверять никому
но сама медсестра "синяки на юге Лили." Увидев, что все было
в полной боевой готовности, она настояла, чтобы ее гость в номере прилегающей
У Луизы и открывается в ее собственную. Мистер Янг уехал в Бостон за день до этого
и, повернувшись к своему сыну, она сказала--

"Харви, поскольку твой отец в отъезде, ты должен отвести Ирэн наверх; я не
достаточно сильный. Будь осторожен, чтобы не причинить ей боль.

Она пошла впереди, и, наклонившись, он прошептал--

"Моя маленькая сестренка, обними меня здоровой рукой за шею, вот так ... Теперь я
буду нести тебя так же легко, как если бы ты была в колыбели".

Он крепко держал ее, и как он нес ее вверх по ступеням белым лицом, лег на
пазухой, и золотистые волосы поплыли к его щеке. Если бы она посмотрела
на него тогда, она бы видела больше, чем он предполагал, что кто-то должен
знаю: для того, молоды и свободны от тщеславия, хотя она была, это было невозможно
ошибитесь в выражении глаз, прикованных к ней. Миссис Янг немедленно написал
Мистеру Хантингдону и объяснил обстоятельства, которые заставили
его дочь погостить у нее по крайней мере несколько недель, заверив его, что ему
не нужно испытывать никаких опасений на ее счет, поскольку она будет ухаживать за ним.
так нежно, как только может мать. Одурманенный опиумом, Ирен взяла
немного внимания на то, что прошло, кроме случаев, когда разбуженный болью следствие
при одевании на щиколотке. Луиза, как обычно, ходила в школу, но ее мать
редко покидала их гостя; и после возвращения мистера Янга он относился к ней с
вся родительская забота. Через несколько дней после происшествия
Ирен повернулась к священнику, который стоял,
разговаривая со своей матерью.

"Твоя постоянная доброта побуждает меня просить вас об одной услуге, о которой я думаю
вы вряд ли отказать мне. Мне не терпится увидеть подругу, с которой я так
неожиданно познакомилась в Академии дизайна. Вот открытка с ее адресом.
не уделите ли вы мне время, чтобы привезти ее сюда сегодня? Я буду
очень обязан тебе".

"Очень хорошо. Я пойду за ней, как только я выполнил предыдущую
взаимодействие. Как ее зовут?"

"Электра Грей. Ты обратил внимание на ее лицо?"

"Да, но почему ты спрашиваешь?"

"Потому что я думаю, что она похожа на твою мать".

"Она гораздо больше похожа на старый портрет, висящий в моей комнате. Я заметил это
, как только увидел ее".

Он казался погруженным в свои мысли и сразу же после этого вышел из комнаты. Час
позже, слушая ухом Ирины обнаружить Открытие и закрытие зала
двери.

"Там" Электра " на шаги; я слышу ее голос. Откройте, пожалуйста
дверь?"

Миссис Янг отложила свою работу и поднялась, чтобы подчиниться, но Харви впустил
незнакомца внутрь и затем удалился.

Хозяйка дома посмотрела на вошедшую, и изумленному выражению
пришли мгновенно на ее лице. Она сделала шаг вперед и остановилась
нерешителен.

"Миссис Янг, позволь представить тебе мою подругу, мисс Электру Грей. Электра
поклонилась, а миссис Янг воскликнула--

"Грей! Грей! Электра Грей; и так похожа на Роберта? О! так и должно быть. Ребенка,
кто ты? Где твои родители?"

Она подошла и положила руку девушке на плечи, а Надежду
свет зажег в ее глазах.

- Я сирота, мадам, с Юга. Мой отец умер до моего рождения, моя
мать - сразу после.

"Вашего отца звали Роберт? Откуда он был родом?"

"Его звали Енох Р. Грей. Я не знаю, какое у него было второе имя. Он приехал
родом, по-моему, из Пенсильвании".

"О! Я знал, что я не мог ошибиться! Ребенок моего брата! Роберт
ребенок!"

Она обняла изумленную девушку, и напряг ее до
сердце.

"Должно быть, это какая-то ошибка, мадам. Я никогда не слышала, что у меня есть родственники в
Нью-Йорке".

"О! дитя! зови меня тетей! Я сестра твоего отца. Мы называли его по имени
второе имя, Роберт, и восемнадцать лет ничего о нем не слышали. Сидеть
приезжайте сюда, и позвольте мне рассказать вам об обстоятельствах. Ваш отец был
младшим из троих детей, и в юности причинил нам большое огорчение своей
необузданностью; он сбежал из колледжа и ушел в море. После отсутствия
три года он вернулся, почти развалиной себя прежнего. Моя мать
умерла во время его долгого путешествия к островам Южного моря, и отец, который
считал, что он был отдаленной причиной ее смерти (из-за ее здоровья
потерпел неудачу вскоре после того, как он ушел), упрекнул его самым суровым и неразумным образом. Его
упреки довели бедного Роберта до отчаяния, и, не дав нам никаких
подсказка, он ушел из дома так же внезапно, как и раньше. Куда он направился, мы так и не узнали.
Отец был так разгневан, что полностью лишил его наследства; но после его смерти,
когда состояние было разделено, мы с моим братом Уильямом решили, что будем
возьмем только ту долю, которую мы посчитали своей, и отложим одну треть для
Роберта. Мы давали объявление в течение нескольких лет и ничего о нем не слышали;
в конце пятого года Уильям разделил оставшуюся треть. О, мое
дорогое дитя! Я так рада, что нашла тебя. Но где ты был все это время
? Где умер Роберт?"

Она держала сироту за руку и не пыталась скрыть слез, которые
катились по ее щекам. Электра подробно рассказала ей о своей жизни
с того момента, как в возрасте
четырех месяцев ее забрали к дяде, мистеру Обри, до смерти ее тети и переезда в Нью-Йорк.

- И ребенок Роберта нуждался, в то время как мы не знали о ее существовании!
О, Электра! у тебя больше не будет горя, от которого мы сможем тебя оградить. Я
любила твоего отца очень преданно, и я буду достаточно любить его, как сироту
дорого. Иди ко мне, позволь мне быть твоей матерью. Позвольте мне исправить те ошибки, из
временных лет".

Она обхватила руками изящное юное тело и громко зарыдала, в то время как
Айрин с трудом сдерживала слезы сочувствия и радости от того, что
ее подруга нашла таких родственников. Из троих Электра была самой спокойной.
Хотя она и была рада встретиться с семьей своего отца, она знала лучше, чем они.
что это обстоятельство мало что изменит в ее жизни, и
поэтому, когда миссис Янг вышла из комнаты, чтобы познакомить своего мужа и
сына с открытием, которое она сделала, Электра села рядом с подругой на
диван, как она сделала бы два часа назад.

"Я так рад за тебя, что ты переехала и живешь здесь. До
знать их все так же хорошо, как и я, вы не сможете правильно оценить свои хорошие
удачи", - сказал Айрин, приподнявшись на локте.

- Да, я очень рада познакомиться со своей тетей, - уклончиво ответила Электра и
затем серьезно добавила--

"Я не знаю, должен ли я говорить о вещах, которые должны были быть
похоронены до твоего рождения. Но ты, вероятно, кое-что знаешь о том, что
произошло. После твоего отъезда мы узнали, почему тебя так внезапно отправили в школу-интернат.
и ты понятия не имеешь, как сильно переживала моя бедная тетя.
огорчен мыслью о том, что стал причиной твоего изгнания. Ирэн, твой
отец ненавидел ее, и ты, конечно, это знаешь; но знаешь ли ты почему?

"Нет, я никогда не мог представить себе никакой адекватной причины".

"Ну, я могу тебе сказать. До замужества тети Эми твой отец любил ее,
и, чтобы угодить своим родителям, она приняла его. Она была несчастна, потому что она
была очень привязана к моему дяде и попросила мистера Хантингдона освободить ее
от помолвки. Он отказался, и, обнаружив, что ее родители встали на его сторону,
она ушла из дома и вышла замуж против их желания. Они усыновили отдаленного
родственница и не дала ей ни цента. Твой отец так и не простил ее. Он имел
большое влияние на губернатора, и она пошла к нему и умоляла его
помочь ей добиться помилования для ее мужа. Он жестоко оттолкнул ее и
использовал свое влияние против моего дяди. Впоследствии она увидела письмо, которое он
написал губернатору, убеждая его воздержаться от помилования. Теперь у тебя есть
ключ к его ненависти; теперь ты понимаешь, почему он ничего не написал тебе о
нас. Даже гроб тети Эми не смог заглушить его ненависть. Ирэн, я должен идти
сейчас же домой, потому что они будут гадать, что со мной стало. Я увижу тебя снова.
скоро".

Ее задержала тетя и представила остальным членам семьи,
и было условлено, что мистер и миссис Янг должны навестить ее на следующий день.
день. Пока они беседовали за чайным столом вновь нашли, Харви пошел
медленно наверх и постучал в дверь Ирины. Луиза что-то болтала.
восхищенно рассказывая о своей кузине, и, отправив ее вниз пить чай, он усадил ее.
место рядом с диваном. Ирен лежала, прикрыв глаза пальцами, и он сказал:
нежно--

"Вы видите, что я мудрее тебя, Ирэн. Я знал, что он не будет делать вам никакого
хорошо иметь компанию. В следующий раз советуют".

"Это не Электра причинила мне вред".

"Значит, вы признаете, что вам причинили вред?"

"Нет; я подавлен сегодня вечером; я думаю, что это все".

Он открыл "Рамблер", который она особенно любила, и начал
читать. Некоторое время она слушала и, увлеченная, забыла о своих предчувствиях,
но через некоторое время длинные шелковистые ресницы коснулись ее щек, и она уснула.
Священник отложил книгу и посмотрел на чистое девичье лицо; отметил все
его чарующую красоту и подумал о том почтении, которое оно ей принесет
в ближайшие годы. Сидя и наблюдая, как она спит, он знал, что любит ее
превыше всего на земле; что она обладала силой, которой никто никогда не обладал
прежде - что его сердце было неразрывно связано с ее. Он боролся
с этим увлечением, ставил себя на платформу здравого
смысла, ругал и высмеивал это безумие. Его ясный, прохладный
повод дал торжественный приговор в отношении отчаянно бьющимся сердцем, но не
одна пульсация была сдержанной. А он сидел и смотрел на нее сверху вниз, могучее
барьер вырос между ними. Его будущее было давно определено - долг звал
его в грубые хижины дальнего Запада; туда указывал перст
судьба, и он пойдет туда, несмотря ни на что. Он думал, что уже
привык к самопожертвованию, но дух самоотречения был
едва ли способен выдержать это испытание. Разум подсказывал ему, что нежно воспитанный
ребенок южных краев никогда не подойдет ему в качестве спутника в жизни
первопроходца, которую он наметил. Он крепко скрестил руки на груди
и решил немедленно уйти.

Свет газового фонаря упал на волосы Ирэн, свисавшие с края дивана;
он наклонился, прижался губами к развевающимся локонам и спустился к
в библиотеку, мрачно улыбаясь собственной глупости. Без промедления он написал два письма
и собирался написать третье, когда вошла его мать. Придвинув стул
для нее, он отложил ручку.

"Я рада видеть тебя, мама; я хочу поговорить с тобой".

"О чем, Харви?" - на ее лице появилось тревожное выражение.

"О том, что я оставляю тебя и уезжаю на Запад. Я решил приступить к работе на следующей неделе".

"О, сын мой! как ты можешь навлекать на меня такое горе? Наверняка у тебя здесь достаточно работы
, и ты не должен отрываться от нас".

"Да, мама, работы достаточно, но и рук тоже хватает, без моих. Это
солнечных склонах виноградников, и работников толпу, чтобы до них; но
есть холодная, темная, бесплодные уголки, которые одинаково востребованы
культивирование. Очередь дошла до меня, и я приступил к своей работе.
Я и так слишком долго откладывал свой отъезд ".

"О, Харви! ты полностью определился с этим шагом?"

"Да, моя дорогая мама, я твердо решила уехать".

"Мне очень тяжело расставаться со своим единственным сыном. Не могу сказать, что я смирюсь с этой разлукой.
но ты достаточно взрослая, чтобы самой решать свое будущее.
полагаю, мне не следует тебя уговаривать. В течение нескольких месяцев я
против вашей резолюции; теперь я не стану больше уговаривать. О, Харви! это
заставляет мое сердце сжиматься, чтобы расстаться с вами. Если бы вы были женаты, я был бы
более удовлетворен; но думать о вас в вашем одиночестве! Она положила свою
голову ему на плечо и заплакала.

Священник на мгновение крепко сжал губы, затем ответил--

"Я всегда говорил тебе, что мне никогда не следует жениться. Я буду слишком постоянно
занят, чтобы сидеть и чувствовать себя одиноким. А теперь, мама, я должен закончить свои письма.
если не возражаешь, их следует отправить самой ранней почтой.




ГЛАВА IX

ЗАЩИТНИКИ СИРОТЫ


Художник стоял у окна, наблюдая за возвращение своего воспитанника; он был
поздний Послеполуденный час, который они имели обыкновение проводить в чтении, и ее
отсутствие раздражало его. Когда он небрежно прислонился к окну, его
изящная фигура была выставлена на всеобщее обозрение, а длинные каштановые волосы
ниспадали на классическое лицо почти женской красоты. Деликатность
его функции были расширены за счет чрезмерная бледность его лица, и он
было очевидно, что применение близко к своей профессии сделал печальный набеги
в Конституции не очень надежные. Некоторая вялость в поведении,
своего рода ленивая грация казалась характерной; но когда вошла его ученица и
сняла шляпку, выражение эннуи исчезло, и он бросился
на диван с видом бесконечного облегчения. Она подошла ближе и без колебаний рассказала ему об обнаружении своих родственников в Нью-Йорке.
Он выслушал ее с болезненным удивлением и, прежде чем она закончила, вскочил.
"Я понимаю!" - Воскликнул он.
"Я понимаю! они захотят забрать тебя; будут настаивать, чтобы ты разделила с ними их дом
богатый. Но, Электра, ты не бросишь меня; конечно, ты не бросишь меня?"

Он положил руки ей на плечи, и она поняла это по его быстрым, неровным движениям.
дыша, что мысль о разлуке сильно огорчала его.

"Моя тетя прямо не приглашала меня жить с ней, хотя я
по ее поведению заключил, что она уверенно ожидала, что я это сделаю. Ирен
тоже говорила об этом как об улаженном деле.

- Ты не позволишь мне уговаривать тебя? О, дитя! скажи мне сразу, что ты
никогда не бросишь меня.

- Мистер Клифтон, когда-нибудь нам придется расстаться; вы знаете, я не могу жить здесь вечно.
Скоро мне придется уйти и зарабатывать себе на хлеб.

- Никогда! пока я жив. Когда я предлагал тебе дом, я ожидал, что это будет
постоянный. Я намеревался удочерить тебя. Здесь, если захочешь, ты можешь работать
и заработать репутацию; но вдали от меня, среди незнакомых людей - никогда. Электра,
ты забываешь, что однажды ты отдалась мне.

Она посмотрела ему в глаза и, с присущей женщине проницательностью, прочитала все
правду.

В одно мгновение выражение ее лица болезненно изменилось; она наклонилась, коснулась губами его руки
и воскликнула--

- Тысячу раз благодарю тебя, мой друг, мой отец! за ваш интерес ко мне,
и вашу неизменную, ни с чем не сравнимую доброту ко мне. Всю благодарность и
привязанность, которую ребенок мог бы подарить родителю, я всегда буду ценить
по отношению к тебе. Поскольку это тебя раздражает, мы больше не будем говорить о будущем; пусть
годы сами позаботятся о себе, когда придут ".

"Ты можешь твердо пообещать мне, что не поедешь к своей тете?"

"Да, я никогда всерьез не допускал такой мысли".

Она вырвалась из его рук, и зажигает газ, обратилась сама к ней
книги в течение следующего часа.

Если Айрин находила стеснение в школе-интернате утомительным, то разлука
с Расселом была для Электры почти невыносимой. Сначала она казалась
погрузился в летаргию; но через некоторое время это настроение уступило место беспокойству,
непрестанной активности. Как человек, пытающийся убежать от чего-то болезненного, она
ежедневно спешила на работу и сожалела, когда темные часы
заставляли ее размышлять. Миссис Клифтон была довольно пожилой женщиной, и, хотя
относилась к сироте с неизменной нежностью, у них не было общей
почвы, на которой они могли бы встречаться. Для такой гордой, требовательной
натуры, как Электра, постоянные проявления любви и
сочувствия мистера Клифтона были очень успокаивающими. Корчась от сознания ее
несмотря на безразличие кузины, она с готовностью повернулась, чтобы принять знаки внимания.
на нее посыпались знаки внимания. Она знала, что его счастье сосредоточено в ней,
и тщетно воображала, что сможет насытить свое изголодавшееся сердце его обожанием.
Но постепенно она поняла, что эти шелуха не удовлетворило бы ее; и
сенсация из смешались благодарность и нетерпение, возникшее, когда он
ласкал ее.

Миссис Клифтон была жесткой Римско-Католической, ее сын свободного мыслителя, в
широком значении этого термина, если об этом можно судить из предлагаемых вариантов
что украшали его полках библиотек. Но глубоко в его душе был зародыш
о мистическом кредо, которое постепенно открылось Электре.

Была поздняя ночь, когда Электра удалилась в свою комнату и села, чтобы
собраться с мыслями после неожиданных событий дня.

Больше, чем одно открытие было сделано с рассветом, она проснулась так
рано учиться. Она нашла родственников и возможность жить
роскошно; но посреди этого прекрасного букета сюрпризов,
голова змея смотрела на нее. Мистер Клифтон любил ее; не как учитель
свою ученицу, не как опекун любит подопечного, не как родитель любит ребенка. Возможно
он не предполагал, что она узнает об этом так скоро, но его глаза
выдали тайну. Она прекрасно понимала, как обстоят дела. Итак, это
с самого начала побудило его оказать ей помощь; он решил
сделать ее своей женой; ничто меньшее его не устроило бы. Она запустила свои белые
пальцы в волосы и рассеянно уставилась на ковер, и постепенно
густая алая кровь отхлынула от ее лица. Она держала его жизнь в своих руках
, и она хорошо знала это; смерть висела над ним, как
дамоклов меч; ей сказали, что любое сильное волнение или горе
это привело бы к кровотечению, которого он так боялся, и хотя он
казался сильнее и лучше, чем обычно, коварная природа его болезни
давала ей мало надежды на то, что он когда-нибудь поправится. Притвориться, что он не знает о
его настоящих чувствах к ней, оказалось бы лишь временной уловкой; вскоре неизбежно должно было наступить время
, когда он отбросит эту завесу и
откроет ей правду. Как ей встретить это - как ей ускользнуть от него?
Принять дом, который миссис Янг предложила бы ей, и оставить его страдать
ненадолго, чтобы быстро сойти в могилу? Нет; семья ее отца бросила
его самым несправедливым образом лишили наследства; и теперь она пренебрегла возможностью
получить хоть цент из денег, которыми его отец не хотел, чтобы он пользовался
. Рядом, кто любил ее так же, как Генри Клифтон? Она задолжала более к нему
чем любое живое существо; оно станет частью неблагодарный оставить его;
было трусостью уклоняться от выплаты долга. Но мысль о том, чтобы стать
его женой, заморозила ее кровь, и тяжелые капли выступили у нее на лбу, когда она
попыталась обдумать эту возможность.

Чувство непреодолимого отвращения возникло в ее сердце, заставляя нервничать,
закаляет ее против его привязанности. Со странной, мгновенной реакцией
она с отвращением подумала о его ласковых словах. Как она сможет выносить
их в будущем, но как отвергнуть, не ранив его? Один, и только один путь к спасению представился перед ней - путь безмерной радости.
Она подняла свои руки и прошептала
"Рассел!--

Рассел! спаси меня от этого!". "Спаси меня!". "Спаси меня!". "Рассел!" "Спаси меня!"

Когда мистер и миссис Янг посетили студию на следующий день и настаивали на переезде
сироты в их дом, она мягко, но решительно отклонила их
щедрое предложение, выразив искреннюю благодарность своему учителю,
и решимость не покидать его, по крайней мере, в настоящее время. Миссис Янг
была очень огорчена и привела все доводы, в которых была мастерицей,
но ее племянница оставалась непреклонной; и, найдя их мольбы бесплодными, мистер
Янг сказал, что он немедленно принять необходимые меры для обеспечения
Часть Роберт Грей в имение своей дочери. Электра сидела, положив свою
руку на руку тети, но когда об этом заговорили, она встала,
и гордо сказала--

"Нет, сэр, пусть поместье останется таким, как оно есть. Я никогда не приму ни одного из них
цент. Мой дед на смертном одре исключил моего отца из любой части этого права.
и поскольку он так пожелал, пусть так и будет. У меня нет законных прав на доллар
и я никогда не получу его от вашей щедрости. Это был
воля мертвых, что вы и мой дядя Уильям должна унаследовать целую,
и насколько я знаю, он у вас будет. Я беден, я знаю; так были
мои родители. Нищета им завещал, как и мое право по рождению, и даже как они
жили без помощи от деда, так будет И. Это очень благородно и
великодушно с вашей стороны, по прошествии почти двадцати лет, желать
разделить с сиротой отверженного; но я не позволю, не могу позволить тебе
сделать это. Я полностью ценю и сердечно благодарю вас обоих за вашу доброту;
но я молод и силен, и я рассчитываю зарабатывать себе на жизнь. Мистер
Клифтон и его мать хотят, чтобы я оставалась в его доме, пока не закончу учебу
и я с благодарностью принимаю его любезное предложение. Нет, тетя! не позволяйте ему
неприятностей можно так. Я буду навещать тебя очень часто".

"У нее есть все ожесточенного упрямства Роберта. Я вижу это в ее глазах, слышу это,
звучащее в ее голосе. Береги себя, дитя; это погубило твоего
отца, - печально сказала миссис Янг.

"Ты должна помнить, Электра, что девочка-сирота нуждается в защитнике. Таким
Я бы хотел проявить себя".

Говоря это, мистер Янг взял ее за руку и привлек к себе. Она
быстро повернулась и положила другую руку на руку художника.

"У меня здесь есть один защитник, сэр, такой же верный и добрый, каким мог бы быть мой собственный отец
".

Она поняла блеск его глаз и гордую улыбку, когда он заверял ее
родственников, что он будет оберегать ее от вреда и нужды до тех пор, пока он жив,
или пока она остается под его опекой. Она знала , что он расценивает это как молчаливый отказ .
скрепление старого договора, и у нее не было ни малейшего желания разубеждать его в данный момент.
на данном этапе.

Убедив ее навещать их как можно чаще и передав приглашение
Мистеру Клифтону, Янги удалились, явно сильно разочарованные, и, поскольку
дверь за ними закрылась, Электра почувствовала, что круг рока вокруг нее сужается.
Мистер Клифтон подошел к ней, но, отвернув голову,
она приподняла дамастную занавеску, отделявшую гостиную от студии, и
отступила, боясь встретиться с ним взглядом, откладывая этот злой день
как можно дольше - пытаясь растоптать змею, которая тянулась за ней по пятам
с того часа.




ГЛАВА X

ДВОЮРОДНАЯ СЕСТРА ИРЭН


"Мама сказала мне, что тебе сегодня лучше".

"Да, спасибо, моя нога гораздо лучше. Вы не были ко мне за
два дня".

Ирэн сидела в кресле у открытого окна, и министр занимает место
рядом с ней.

"Я не забыл тебя во временную, впрочем."

Пока он говорил, он возложил букет выбора цветов у нее на коленях. Она наклонилась над
их охотно порадуют, и протянула руку, сказав:--

"О, Спасибо. Как очень вы добры! Они напоминают мне теплицы в
дома. Они самые красивые, которые я видел в Нью-Йорке".

"Ирэн, ты сегодня выглядишь трезвой. Ну же, взбодрись. Я не хочу уносить с собой это
серьезное выражение лица. Я хочу запомнить твое лицо таким, каким я увидел его впервые
незамутненным.

- Что ты имеешь в виду? Ты собираешься уйти из дома?

"Да, завтра я надолго прощаюсь с Нью-Йорком, я уезжаю на Запад
возглавить церковь".

"О, мистер Янг! ты, конечно, это несерьезно? Ты не можешь намереваться
отделиться от своей семьи ".

Она уронила цветы и наклонилась вперед.

"Да, я обдумывала это больше года, и недавно я
решила сразу убрать".

Он видел великую скорбь написана на ее лице, быстро флаттер
ее губы, крупные капли, которые сужают фиолетовые глаза и собрались на
длинные золотистые ресницы, и гораздо слаще, чем эоловых АРФ была сломанной
голос--

"Что я буду делать без тебя? Кто поддержит и посоветует мне, когда ты
уйдешь?"

Она подперла лоб руками, и слеза скатилась вниз и остановилась на
ее подбородок. Солнце садилось, и багровый свет, заливавший комнату,
купал ее в лучах славы, создавая вокруг нее ореол. Он затаил дыхание и
пристально посмотрел на поникшую фигуру и чарующее лицо; и спустя годы,
когда его темные волосы посеребряла седина, он вспомнил прекрасный, освещенный солнцем
видение, которое так очаровало его, оставив неизгладимый след в сердце и мозгу
. Он мягко убрал руки и, держа их в своих, сказал тем самым
размеренным, низким тоном, который так характерен для подавленных эмоций--

"Ирэн, друг мой, ты придаешь слишком большое значение помощи, которую я мог бы оказать".
предоставляете вы. Ты знаешь свой долг, и я с уверенностью не потребуется
об этом напоминали. Отныне наши пути расходятся широко. Я отправляюсь в отдаленную
часть нашей страны, чтобы выполнять работу моего Отца; и вскоре, пройдя
предписанный курс, ты вернешься в свой Южный дом и
займешь отведенное тебе положение в обществе. Таким образом, по всей вероятности,
мы больше не встретимся, ибо...

"О, сэр! не говорите так; вы вернетесь навестить свою семью, и тогда
Я увижу вас".

"Это маловероятно; но мы не будем обсуждать это сейчас. Есть,
однако это канал связи для разлученных друзей, и мы
должны им воспользоваться. Я буду писать тебе из западных дебрей, и письма
от тебя самым приятным образом раскроют ту монотонную жизнь, которую я рассчитываю вести ".

- Ты не мог бы остаться подольше и поговорить со мной? - спросила Ирэн, когда он встал.

"Нет, я обещал выступить перед детьми уличной субботней школы
сегодня вечером, и должен просмотреть свои записи, прежде чем уйду".

Нет неустойчивость в его тоне, ни следа эмоций, как у него встал
перед ней. Irene был глубоко тронут, и, когда она принялась благодарить его,
оказалось невозможным произнести ее слова. По ее щекам текли слезы.
он откинул назад волосы и, нежно взяв лицо в ладони,
долго и серьезно смотрел на его завораживающую красоту. Огромные, блестящие
голубые глаза пристально смотрели на него, шелковистые ресницы и сочные алые губы
дрожали. Он почувствовал, как горячая кровь, подобно приливу лавы, закипает в его венах, и
его сердце поднялось в яростном бунте против сурового запрета, который он увидел
на него можно было лечь; но никаких следов всего этого не было видно на прохладной, спокойной
поверхности.

"До свидания, Ирэн. Да благословит тебя Господь, мой дорогой маленький друг!"

Он приблизил ее лицо к своему, как будто хотел поцеловать, но
удержался и просто поднес ее руки к своим губам, повернулся и вышел из комнаты.
Воистину, тем больше "он что правит своим духом, чем тот, который берет
города". Он уехал еще до завтрака часов утра, неся свою тайну
с ним, отдав ни намеком, ни словом, ни взглядом, борьбы
его разрешение будет ему стоить. Однажды его мать показалось, что он почувствовал
больше, чем дружеское участие в их оценки, но и абсолютный покой
его лицо и глубокую безмятежность его образом в течение последней недели
его пребывание рассеяло все ее подозрения. Покинув роскошный дом, любящих друзей,
и девичье личико, которое он любил больше жизни, священник отправился дальше
на свой отдаленный пост, принося в жертву Богу, на алтарь долга,
его трепещущее сердце и надежды на земное счастье.

Облако печали опустилось на дом после его отъезда, и
Молчаливое горе Ирэн было едва ли меньше, чем у Луизы. Заточение усилилось.
Вдвойне утомительно, когда его голос и шаги стихли за порогом, и
она с нетерпением ждала своего освобождения. Растяжение связок оказалось более
серьезнее, чем она сначала представляла, а летние каникулы начались раньше
она могла ходить с легкостью. Мистеру Хантингдону сообщили о ее
долгом отсутствии в школе, и однажды, когда она осторожно пробовала свои
силы, он пришел, не предупредив заранее о своем визите. Когда он
заключил ее в объятия и отметил перемену в ее худом лице,
вялость ее манер, печальную серьезность ее выражения, его
страхи были полностью пробуждены, и, прижимая ее к своему сердцу, он воскликнул--

- Дочь моя! красавица моя! Я должен увезти тебя из Нью-Йорка.

"Да, отец, возьми меня домой, возьми меня домой". Она сцепила руки вокруг
его шея и отлично ее лицо близко к своему.

"Пока нет, королева. Мы отправимся в Катскилл, на озеро Джордж, на Ниагару.
Несколько недель путешествия взбодрят вас. Я написала Хью, чтобы он встретился с нами в
Монреале; он на веселой вечеринке, и вы отлично проведете время. Хорошенькое дело!
Воистину, ты не можешь развлечь себя никаким другим способом,
кроме как переломав половину костей в своем теле ".

Таким образом, летняя программа была определена без какой-либо ссылки на
пожелания того, кого это касалось больше всего, и, зная характер ее отца,
она молча согласилась. После долгих уговоров мистер Хантингдон убедил
Родителей Луизы разрешить ей сопровождать их. Мать согласилась очень неохотно
и в назначенный день группа отправилась в Саратогу.
Перемена оказалась в высшей степени полезной, и к тому времени, как они добрались до Канады, Ирен
казалась совершенно восстановленной. Но ее отец не был удовлетворен. Ее непривычная
Неразговорчивость раздражала и озадачивала его; он знал, что под поверхностью спокойствия
быстро накатывало какое-то сильное подводное течение, и он напряг свой мозг, чтобы
узнайте, что сделало ее такой сдержанной. Жизнерадостная, упругая Луиза.
настроение, вероятно, усиливало эффект серьезности ее спутницы, и
контраст, который она представляла ежедневно, не мог не привлечь внимания мистера Хантингдона.
внимание. По прибытии в Монреаль девушек оставили на несколько минут в
гостиной отеля, пока мистер Хантингдон регистрировал их имена
. Ирен и Луиза стояли у окна, глядя на улицу,
когда радостный, звонкий голос воскликнул--

"Наконец-то ты здесь, Айри! Я мельком заметил твои кудри, когда ты
проходила мимо двери столовой.

Она повернулась навстречу кузине и протянула руку.

- Ваше величество полагает, что я удовлетворюсь кончиками ваших
пальцев? Тьфу, Айри! Я получу свой поцелуй.

Он обнял ее за плечи, отвел защищавшие ее руки и
дважды поцеловал.

- О, Хью, веди себя прилично! Мисс Луиза Янг, это мой кузен, Хью Сеймур.

Он поклонился и обменялся рукопожатием с незнакомкой, затем сжал пальцы своей кузины.
Он с любовью посмотрел на нее своими прекрасными глазами.

"Кажется, я целую вечность не видел тебя, Айри. Подойди, сядь и дай мне посмотреть на
ты; конечно, какой величественной ты стала! Больше похожа на королеву, чем когда-либо.;
стала на два дюйма выше с тех пор, как поступила в школу-интернат. Айри, я
так рад снова тебя видеть!" Он схватил прядь локонов и провел ими
по губам, не заботясь о том, что может подумать Луиза.

- Спасибо, Хью. Я тоже рад тебя видеть.

"Ах, вздор! Я лучше знаю. Вы предпочли бы видеть в Парагон в любой день, десять
один. Я все же убью эту собаку и застрелю Эребуса тоже; посмотрим, не сделаю ли я этого! тогда
может быть, ты придумаешь кого-нибудь другого. Когда ты рад, ты показываешь это в своих
глаза, и теперь они неподвижны, как фиалки под сосульками. Я думаю, ты
мог бы любить меня немного, по крайней мере, так же сильно, как собаку.

"Тише! Я люблю тебя, но не я выбираю, чтобы рассказать его всем
Монреаль".

Вход мистер Хантингдон отвлечено разговором, и Айрин была рада
сбежать к себе в комнату.

- Ваш кузен, кажется, очень привязан к вам, - заметила Луиза,
заплетая волосы в косичку.

- Он очень импульсивен и демонстративен, вот и все.

"Какой он красивый!"

"Ты правда так думаешь? Береги себя, Луиза! Я скажу ему, и, кстати
чтобы сокрушить его тщеславие, добавьте "de gustibus и т.д., и т.п., и т.п."

"Сколько ему лет?"

"На двадцатом году жизни".

С того времени кузенов постоянно бросали вместе; куда бы они ни пошли
Хью заботился об Ирэн, в то время как мистер Хантингдон уделял свое внимание
Луизе. Но орлиный взор следил за движениями дочери; он наблюдал за ней.
выражение ее лица, взвешивал ее слова, пытался проникнуть в ее сердце. Неделя за неделей
он не находил ничего осязаемого. Хью был веселым и беспечным; Ирэн - уравновешенной, но
сдержанной. Наконец они повернулись лицом к дому и в октябре обнаружили, что
они снова в Нью-Йорке. Мистер Хантингдон готовился вернуться на Юг.
а Хью - отплыть в Европу, в то время как Ирен оставалась в отеле до того самого
утра, когда уезжал ее кузен.

Частный кабинет примыкал к комнате, которую она занимала, и вот он пришел, чтобы сказать
прощай. Она знала, что у него уже был долгий разговор с ее отцом
и когда он бросился на диван и схватил ее за руку,
она инстинктивно отпрянула от него.

"Ирэн, вот моя миниатюра. Я хотел, чтобы ты попросила ее, но вижу, что
ты этого не сделаешь. Я очень хорошо знаю, что ты не оценишь ее и на тысячную долю
часть так же, как я делаю твое изображение здесь, на цепочке от моих часов; но, возможно, оно
будет иногда напоминать тебе обо мне. Как я хочу увидеть тебя перед возвращением
домой! Ты знаешь, что принадлежишь мне. Дядя дал тебе со мной, а когда я вернусь
от Европы мы будем женаты. Мы оба очень молоды, я знаю; но он
был решен так долго. Айри, красавица моя, я бы хотел, чтобы ты любила меня больше; ты
такая холодная. Разве ты не попробуешь?"

Он наклонился, чтобы поцеловать ее, но она поспешно отвернулась и
решительно ответила--

"Нет, я не могу любить тебя иначе, чем как свою кузину; я бы не стала, даже если бы могла. Я
не думаю, что будет правильно, а я не обещаю попытаться. Отец не имеет
право дать мне вы, или кто-то еще. Я скажу вам сейчас я принадлежу
я, и только я могу дать себе прочь. Хью, я не считаю это
решился на всех. Вам лучше сразу узнать правду; у меня есть право голоса
в этом вопросе ".

Мистер Хантингдон, очевидно, подготовил его к чему-то подобному с ее стороны
, и, хотя его лицо вспыхнуло от гнева, он не обратил внимания на ее
замечание.

"Я буду часто писать вам и надеюсь, что вы будете пунктуальны в
отвечаю. Айри, дай мне на минутку свою левую руку; носи это кольцо, пока я не вернусь.
чтобы напомнить тебе, что за океаном у тебя есть двоюродный брат.

Он попытался надеть сверкающий драгоценный камень на ее тонкий палец, но она
воспротивилась и встала, пытаясь убрать руку.

- Нет, нет, Хью! Я не могу, я не буду. Я очень хорошо знаю, что означает это кольцо, и
Я не могу принять его. Отпусти мою руку; говорю тебе, я не буду его носить ".

- Пойдем, Хью, у тебя нет ни минуты свободной, экипаж ждет.
Мистер Хантингдон распахнул дверцу, услышав каждое слово.
Хью опустил кольцо в жилетный карман и встал.

- Что ж, Айри, полагаю, я должен попрощаться с тобой. Два-три года
изменят тебя, моя дорогая маленькая кузина. Прощай; думай обо мне время от времени,
и научись любить меня к тому времени, когда я вернусь домой".

Она позволила ему взять ее за обе руки и нежно поцеловать, потому что рядом стоял ее отец
, и она не могла отказать; но прикосновение его губ
жгло ее еще долго после того, как он ушел. Она надела шляпку, и, когда ее
отец вернулся с парохода, они сели в экипаж, который должен был
отвезти ее в унылую, наводящую ужас школу. Когда они ехали по Бродвею,
Мистер Хантингдон хладнокровно взял ее за руку и надел на нее кольцо Хью, сказав
авторитетно--

- Хью сказал мне, что ты отказалась принять его прощальный подарок и казалась очень обиженной
из-за этого. Нет никаких причин, по которым ты не должна носить это, и я буду носить в будущем.
не хочу видеть тебя без этого. Запомни это, дочь моя".

"Отец, с моей стороны неправильно носить это, если только я не ожидала..."

"Я все прекрасно понимаю. Теперь, Ирен, позволь мне услышать, не более
об этом. Я бы хотела, чтобы вы узнали, что это ребенок обязан повиноваться ей
родитель. Пожалуйста, больше ни слова на эту тему."

Она чувствовала, что сейчас не время для сопротивления, и мудро воздержалась; но
он увидел непокорность, написанную в спокойных, неподвижных глазах, и прочел это в изогнутых
линиях полной верхней губы. Она умоляла его отвезти ее домой, и
только ночь, прежде чем вновь ее мольбы. Но его отказ был положительным,
и теперь она вернулась в ненавистную школу без видимых знак
сожаление. Она увидела, как ее чемоданы были переданы носильщику, услышала короткий разговор
между доктором ... и ее отцом, и после поспешных объятий и
произнеся с полдюжины слов, он наблюдал, как высокая, похожая на солдата фигура снова входит в вагон.
Затем она медленно поднялась по широкой лестнице в свою комнату, похожую на келью, и с
сухими глазами распаковала одежду, заперла кольцо в шкатулку для драгоценностей и
приготовилась возобновить свои занятия.




ГЛАВА XI

ТРЕВОГА


Это было в конце октября; слабый огонек мерцал в камине; на коврике
присел английский спаниель, подползая ближе, как жар угас, и
ущербный свет дня постепенно отступали, оставляя в комнате сумрачно, за исключением случаев, когда
косая линия желтого дернулся вниз с крыши и позолотой створки
черный шелк. У одного из окон стояла Электра, наполовину скрытая
тяжелыми зелеными с золотом портьерами, одной рукой с ямочками держась за занавески,
другой прижавшись к стеклу, она наблюдала за спешащими фигурами
вдоль улицы внизу.

За три недели она не получила ни одного письма от Рассела; он был удивительно
пунктуален, и этот долгий, беспрецедентный промежуток времени поначалу наполнил ее
смутным беспокойством, которое в конце концов переросло в ужасное предчувствие. В течение десяти дней
она стояла в этот час у того же окна, ожидая мистера Клифтона.
возвращаюсь с почты. Десять раз повторенные слова "Письма нет" упали,
как голос рока, на ее трепещущее сердце. На этот одиннадцатый день
неизвестность достигла своего апогея, и время, казалось, остановило свои колеса, чтобы
продлить ее пытку. Наконец омнибус остановился, и мистер Клифтон вышел
со связкой бумаг под мышкой. Бледное лицо
Все теснее прижималось к стеклу; ледяные пальцы все крепче сжимали
брокатель; у нее не было сил встретиться с ним взглядом. Он закрыл дверь, повесил на вешалку свою шляпу
и заглянул в мастерскую: ни огня в камине, ни света в
газовые фонари - все холодное и темное, кроме отражения в переднем окне.


"Электра!"

"Я здесь".

"Письма нет".

Мгновение она стояла неподвижно; но кирпичные стены напротив, деревья,
фонарные столбы закружились, как кленовые листья в осенний шторм.

"Мой совенок! почему у вас нет света и немного огня?

Он, спотыкаясь, подошел к ней и положил руку ей на плечо; но она отпрянула.
отодвинулась и, зажегши газ, позвонила, чтобы принесли уголь.

"Случилось что-то ужасное; Рассел либо болен, либо мертв. Я
должна пойти к нему".

И тут в дверь резко позвонили; она предположила, что это кто-то
брат-художник пришел погостить на часок и повернулся, чтобы уйти.

"Подожди минутку, я хочу----" Он замолчал, ибо в этот миг она услышала
голос, который, даже средь шумного Сеннаар, были бы безошибочно
ее и, разорвав его, она вскочила на порог и встретил ее
двоюродный брат.

- О, Рассел! Я думала, ты забыл я".

"Что натолкнуло тебя на такую нелепую мысль? Мое последнее письмо, должно быть,
подготовило тебя к тому, чтобы ожидать меня".

"Какого письма? Я не получал его уже три недели".

- Одно, в котором я упомянул назначение мистера Кэмпбелла за границу и о
должности секретаря, которую он мне предложил. Электра, позволь мне поговорить с мистером
Клифтоном.

Когда он подошел и поздоровался с художником, она услышала быстрый щелкающий звук,
и увидела, что красивый резак для бумаги из богемского стекла, которым пользовался ее опекун,
которым он пользовался, разлетелся на атомы на ковре. Рифленая ручка была вдавлена в
его пальцы, и капли крови пролились на левой руке. Где она может
на это намекаете, - он сунул руку в карман и нужные Расселла в
садитесь.

"Это совершенно неожиданное удовольствие. Что это за назначение, о котором
вы говорили?"

"Мистер Кэмпбелл назначен министром в ... и отплывает на следующей неделе. Я
удивляюсь, что вы не слышали о ней из государственного журналов; многие
из них говорили об этом, и горячо одобряет выбор. Я сопровождаю
его в качестве секретаря и тем временем продолжу свои занятия
под его руководством".

Серые, блестящие глаза художника, стремились те, кто его ученика, и для
одно мгновение ее дрогнул, но, сплотившись, она посмотрела полностью, твердо
его, решили играть в игру, презирая, чтобы обнажить свое сердце его
контроля. Она думала, что причиной этого визита была привязанность Рассела.;
теперь стало очевидно, что он приехал в Нью-Йорк, чтобы сесть на пароход - не для того, чтобы увидеть
ее; чтобы между ними была бурная Атлантика.

"Нью-Йорк, безусловно, согласен с тобой, Электра; ты выросла и стала лучше.
Ты очень выросла с тех пор, как приехала на Север. Я никогда не видел такого румянца на твоих щеках
раньше; Я с трудом могу поверить, что ты тот же самый хрупкий ребенок, которого я вывел
на сцену год назад. Это примиряет меня с тем, что я отдал тебя на попечение
Мистера Клифтона; он лучший опекун, чем я мог бы быть. Но расскажи мне
еще что-нибудь об этих новых родственниках, о которых ты говорил, что нашел здесь.

Мистер Клифтон вышел из комнаты, и они просидели бок о бок целый час, разговаривая
о мрачном прошлом, мимолетном настоящем и неопределенном будущем. Откинувшись на спинку стула
, не сводя глаз с решетки, Рассел серьезно сказал--

"Теперь ничто не мешает моей успешной карьере; препятствия быстро устраняются ".
таю; каждый день приближает меня к цели, которую я давно поставил перед собой
. Самое большее через два года, возможно, раньше, я вернусь и начну
юридическую практику. Однажды признанный, я больше ничего не прошу. Тогда, и не раньше, я
надеюсь избавить вас от необходимости работать; тем временем мистер Клифтон
проявит себя благородным и великодушным другом; и поверьте мне, мой кузен,
мысль о том, что я так надолго тебя оставлю, - единственное, что омрачит
удовольствие от моего пребывания в Европе ".

Слова были достаточно добрыми, но тон был безразличным, и
по выражению ее лица было видно, что их приближающаяся разлука его мало беспокоит
. Она вспомнила бессонные ночи, и несчастные дни она
прошло ждало письмо от Этот высокий, сдержанный, холодный кузен, и ей
особенности отдыха в насмешливой улыбкой на глупость всепоглощающая ее
любовь. Случайно подняв глаза, он поймал ее улыбку, удивляясь, что
могло вызвать ее в планах, которые он только что изложил ей,
и, встретив его удивленный взгляд, она небрежно сказала--

- Ты не собираешься повидаться с Ирэн перед отплытием?

Его щеки вспыхнули, когда он встал, выпрямился и ответил--

"Действительно, странный вопрос от человека, который знает меня так же хорошо, как и вы. Звоню
чтобы увидеть девушку, чей отец выгнал ее из дома исключительно для того, чтобы помешать ей
общаться с моей семьей! Через какие метаморфозы вы
предположим, что я прошел, что каждая искра самоуважение было
щебень из меня?"

"Тирания и эгоизм ее отца никогда не смогут свести на нет ее благородство и
теплые воспоминания о тете Эми в час ее нужды ".

- И когда я смогу вернуть ей каждый цент, который мы ей должны, тогда, и не раньше
тогда я хочу ее увидеть. Все изменится: _mens cujusque существует
quisque_; и настанет день, когда мистер Хантингдон, возможно, не сочтет, что это
унизительно для его дочери признавать мое знакомство на улице ".

Последовало короткое молчание, Рассел натянул перчатки и, наконец, сказал:
нерешительно--

"Доктор Арнольд сказал мне, что она очень сильно пострадала при падении".

"Да, долгое время она была заперта в своей комнате".

"Она полностью выздоровела?"

"Полностью. День ото дня она становится все красивее".

Возможно, он хотел узнать о ней побольше, но она не захотела удовлетворить его
его, и, вскоре после, он взял шляпу.

"Мистер Клифтон есть свободная комната, Рассел, почему ты не можешь остаться с нами, пока
вы находитесь в Нью-Йорке?"

- Благодарю вас, но мистер Кэмпбелл будет ожидать меня в отеле. Я тоже буду там нужна.
Ему нужно написать много писем. Я увижу вас завтра, и
действительно, каждый день, пока я остаюсь в городе".

"Тогда наносите визиты утром, потому что я хочу сделать ваш портрет
своими руками. Приходите ко мне как можно раньше".

"Очень хорошо, зайдите ко мне завтра. Спокойной ночи".

Последующая неделя была одной из странных смесей печалей и радостей; в
спустя годы это послужило заметной вехой, на которую она оглянулась назад и
отметила печальные перемены в своем сердце. Ирэн оставалась в неведении о присутствии Рассела
в городе, и, наконец, наступил день, в который должно было отплыть судно
. За завтраком Мистер Клифтон заметил бесцветности его
лицо ученика, но любезно воздержался от каких-либо намек на нее. Он увидел, что
вопреки обыкновению, она выпила чашку кофе, и, остановив ее за руку, когда она
попросила его мать уделить ей секунду, мягко сказал--

"Мое дорогое дитя, откуда у тебя вдруг такие турецкие вкусы? Я подумал
вам не понравился кофе?

"Теперь я принимаю его как лекарство. У меня ужасно болит голова".

"Тогда позвольте мне выписать вам рецепт. Мы спустимся на пароход с
Рассел, а потом, если хотите, совершите долгую поездку в Гринвуд.

"Он сказал, что заедет сюда в десять часов, чтобы попрощаться с нами".

"_ПОРТ._ Экипаж будет готов, и мы поедем с ним.

В назначенный час они отправились на судно, и, глядя на его
огромные борта, Электра возжелала даже прохода на палубе; позавидовала самым скупым, кто
суетился, готовя все к отплытию. Прозвенел последний звонок;
люди столпились на досках; Рассел поспешил обратно к экипажу.
и взял безжизненную руку в перчатке.

"Я напишу как можно раньше. Не беспокойтесь за меня; на этой линии никогда не случалось несчастных случаев
. Я рад, что оставляю вас с таким другом, как
Мистер Клифтон. Прощай, кузен; скоро мы встретимся снова
.

Он поцеловал пассивные губы, пожал руку художнику и вскочил на борт.
доски были убраны как раз в тот момент, когда они поднялись. Судно величественно двинулось дальше
своим путем; друзья на берегу махали уходящим друзьям носовыми платками, и
были поцелованы руки и приподняты шляпы, а затем толпа медленно рассеялась - ибо
пароходы отплывают каждую неделю, и люди привыкают к этому зрелищу.

"Теперь вы готовы идти?" - спросил мистер Клифтон.

- Да, готов, вполне готов - для Гринвуда.

Она говорила тоном, который утратил свою плавную мелодичность, и с холодной
улыбкой, которая скользнула по пепельному лицу, не придавая его чертам ни света, ни
теплоты.

Он пытался отвлечь ее внимание, привлекая внимание к различным интересным вещам
, но крайняя изнуренность ее положения и односложные
характер ее ответов вскоре обескуражил его. Оба почувствовали облегчение, когда
экипаж остановился перед студией, и, поднимаясь с ней по ступенькам, он сказал
нежно--

"Боюсь, что мой рецепт не вылечил вашу голову".

"Нет, сэр; но я искренне благодарю вас за доброе усилие, которое вы предприняли, чтобы облегчить мне жизнь.
Завтра мне будет лучше." "Нет, сэр.""Нет, сэр." "Нет, сэр." До свидания.

- Останься, дитя мое. Пойдем в студию, я почитаю тебе что-нибудь легкое и
приятное.

- Ни за что на свете! Вид книги даст мне жар мозг, я
истинно верю".

Она пыталась тщетно борется, чтобы стряхнуть его руку.

"Почему ты уходить от меня, мой ученик?"

"Потому что я больной, утомленный; и ты смотришь на меня так, что я напрягаюсь и
нервничаю. Отпусти меня! Я хочу спать".

Нетерпеливый штамп подчеркивал слова, и, как он ослабил свою застежки
ее пальцы, она поспешила в свою комнату, и запер дверь, чтобы предотвратить все
вторжение. Сняв шляпку, она плотнее закутала тяжелую шаль
плечи и бросилась в изножье кровати, закрыв лицо руками
, чтобы голые стены не стали свидетелями ее мучений.
Шесть часов спустя она все еще лежала там, прижимая бледные пальцы к горящим,
сухие веки.




ГЛАВА XII

ЖЕРТВОПРИНОШЕНИЕ


Снова работы двенадцатимесячной давности были выставлены в Академии дизайна
некоторые из них были отнесены к вещам, "которые не были рождены, чтобы умереть"; другие
упасть в безымянные могилы. Мистер Клифтон был представлен изысканным
"Энона", и на той же стене, в массивной овальной раме, висела первая
законченная работа его ученицы. В течение нескольких месяцев после ухода Рассела она
сидела перед своим мольбертом, медленно заполняя набросанный контур, в то время как его глаза
наблюдали за ней. Иногда применение настолько близко к гению, что кажется
ошибочно принятый за него по результатам, и там, где оба счастливо сочетаются, бутон
Искусства раскрывается в бессмертном совершенстве. Электра не жалела сил, и так получилось
случилось так, что безупречная голова ее кумира вызвала сильное и
всеобщее восхищение. В каталоге она была кратко упомянута как "Нет.
17. портрет; первая работа молодой художницы". _Connoisseurs_, которые
взяли на себя обязательство экстравагантными похвалами, насмехались над объявлением
каталога и, после нескольких расспросов, вежливо заявили, что ни один новичок
мог бы создать его; что мастер довел его до совершенства, и
великодушно разрешила ученик монополизировать encomiums. Напрасно г-н
Клифтон отрицаются заслуги, и утверждал, что он никогда не коснулась
холст, что она ревниво отказался позволить ему помочь ей. Недоверчивый
улыбки и безошибочно движениях головы были единственными результатами его
выговор. Электра была возмущена несправедливостью по отношению к ней,
и, как и следовало ожидать, восстала против приговора. Через несколько недель
после закрытия выставки "Энона" была куплена, и
портрет отправлен домой. Электра снова поставила его на мольберт и встала
перед ним в восхищенном созерцании. Холодность, молчание, пренебрежение - все было
забыто, когда она посмотрела в глубокие, красивые глаза и на
широкий, смелый, бесподобный лоб.

У нее не было ни малейшей надежды, что он когда-нибудь проникнется к ней более нежными чувствами
но любовь - это растение странного происхождения. Действительно, любопытное растение, и
такое, которое не переносит пересадки, как доказывали многие неудачные эксперименты
. Сегодня, когда Электра смотрела на свои труды, спирали Времени
казалось, распались; перед ней открылась перспектива Вечности, населенная
две формы, которые на земле шли разными путями, и над ней самой
черты лица приобрели безмятежное, приподнятое выражение, как будто после болезненного подъема,
она поднялась над облачной областью и поймала первые лучи вечного солнца.
солнечный свет.

Мистер Клифтон несколько мгновений наблюдал за ней, нахмурив брови и испытывая ревность.
Ненависть к фотографии. Подойдя, он заглянул ей через плечо и сказал--

"Электра, я должен поговорить с тобой; выслушай меня. Ты прижимаешь призрак к своему сердцу;
Рассел не любит и не будет любить тебя, кроме как как свою кузину.

Кровь отхлынула от ее лица, оставив сероватую бледность, но глаза искали
его ровный, журчащий голос не утратил своей богатой интонации.

"Я не ожидаю, что Рассел полюбит меня, кроме как как свою кузину".

"О, дитя! вы обманываете себя, надеюсь, что вы цепляетесь с ума
цепкость".

Она заломила руки из его, и обратил ее фигуру своей предельной высоты.

- Нет, ты должен выслушать меня сейчас. У меня есть право задавать тебе вопросы - право моей
долгой, молчаливой, верной любви. Ты можешь отрицать это, но это не имеет большого значения; будь
спокоен и слушай. Ты думала, что я просто великодушный человек, когда я
предложил охранять и помогать тебе - когда я привел тебя в свой дом, поместил в
забота моей матери и щедрая привязанность к тебе? Если да, отбрось эту
галлюцинацию. Не считай меня больше своим другом, посмотри на меня таким, какой я есть,
ревнивый и эгоистично требовательный мужчина, который стоит сегодня перед тобой и говорит
тебе, что любит тебя. О, Электра! С того утра, когда ты впервые показала мне свои наброски
ты была для меня больше, чем моя жизнь. Все мои надежды
сосредоточились на тебе. Я не обманывала себя; я знала, что ты любила Рассела.
Когда он пришел сюда, я увидел, что старое очарование все еще не покинуло тебя.
Но я также увидел то, что ты видел совершенно ясно - это в Расселе
В сердце Обри нет места ни для чего, кроме амбиций. Я знал, как ты
страдал, и я верил, что это была смертельная борьба твоей любви. Но,
вместо этого, я нахожу тебя, день за днем, перед этим мольбертом - забывающую обо мне, о
всем, кроме черт, за которые ты так безумно цепляешься. Тебя удивляет, что я
ненавижу этот портрет? Тебя удивляет, что я впадаю в отчаяние? Если бы он любил
тебя в ответ, я могла бы вынести это лучше; но сейчас я испытываю невыносимую пытку
. Я потратил почти три года, пытаясь завоевать твое сердце
все другие цели поблекли перед этой всепоглощающей любовью. Сегодня я
положи это к своим ногам и спроси, не заслужил ли я какой-нибудь награды. О, Электра!
неужели у тебя совсем нет благодарности?"

Алые пятна горели на его бледных щеках, а мягкие влажные серые глаза
сверкали, как звезды.

Он протянул руку, но она отступила на шаг.

"Боже, прости меня! но я не испытываю к тебе такой любви.

Жуткая улыбка появилась на его лице, и через мгновение белоснежный
носовой платок, которым он провел по губам, был испачкан рубиновыми разводами.

- Я знаю это, и я знаю причину. Но я еще раз прошу тебя дать мне
свою руку. Электра, дорогая, умоляю тебя, не отказывай мне в этом. О, дитя мое!
дай мне свою руку, и со временем ты научишься любить меня.

Он сжал ее пальцы и наклонил голову так, что шелковистая каштановая борода
смешалась с ее волосами цвета воронова крыла.

"Мистер Клифтон, чтобы выйти замуж без любви бы тяжким грехом; я не смею. Мы
ненавидели бы друг друга. Жизнь была бы проклятием для обоих, и смерть добро
- релизе. Смогли бы вы вынести жену, которая приняла вашу руку из благодарности и
жалости? О! такие отношения были бы невыносимо ужасны. Я
содрогаюсь при мысли об этом ".

"Но ты научишься любить меня".

"Но ты не можешь занять место Рассела. Никто не может встать между ним и моим
сердце".

"Электра Грей, ты неженственна в своей непрошеной любви".

"Неженственна! Если так, то стала такой из-за твоей немужественности. Неженственна! Ты больше
мужественное, я никогда не шокировали ваши плаксивые настроения приличия."

"И это моя награда за всю нежность я обильно излил на вас. Когда
Я снизошел до того, чтобы просить твоей руки, но был отвергнут с презрением и отвращением. Чтобы
потратить три года в преданных усилиях завоевать твое сердце и пожать ----
презрение, ненависть."

Пошатываясь, он опустился в кресло и на мгновение закрыл глаза.
затем продолжил--

"Я бы не стал долго беспокоить тебя, Электра. Именно потому, что я знал, что моя
жизнь в лучшем случае коротка, я убедил тебя озолотить этот краткий период
светом твоей любви. Я бы не привязал тебя к себе навсегда; и когда я несколько минут назад
просил твоей руки, я знал, что смерть скоро разорвет эти
узы и освободит тебя. Пусть этого будет достаточно, чтобы смягчить мою "недостойную мужчины" мольбу. У меня
сейчас к вам только одна просьба, и, какой бы слабой она ни казалась, я умоляю
не отказывайте мне. Ты готовишься покинуть мой дом; это я знаю; я вижу
это написано у тебя на лице, и эта мысль причиняет мне боль. Электра, останься под
моей крышей, пока я жив; позволь мне видеть тебя каждый день, здесь, в моем доме. Если нет,
будь моей женой, оставайся моим другом, моей ученицей, моим ребенком. Я и не думал, что смогу
когда-либо снизойти до того, чтобы просить об этом кого-либо; но страх разлуки гнетет меня
. О, дитя, я недолго буду требовать тебя.

Она встала перед ним с портретом в руках, решив тогда и сейчас
оставить его навсегда. Но мертвенная бледность его лица,
алая ниточка, стекающая по губам и пропитывающая платок
на что он попытался возразить, сказав ей, что просьба была предпочтительной под
не пустым предлогом. В кратком обзоре его доброта, щедрость и непоколебимая
привязанность прошли перед ней, и смешанные акценты раскаяния и
сострадания прошептали: "Оплати свой долг благодарности, пожертвовав своим
сердцем. Если ты можешь сделать его счастливым, ты в долгу перед ним.

Она нежно взяла его за руку и сказала низким, волнующим тоном.--

"Мистер Клифтон, я была вспыльчивой и наговорила недобрых вещей, которые
Я хотела бы вспомнить, и за которые прошу у вас прощения, я благодарю вас за
честь, которую ты бы оказал мне, и за незаслуженную любовь, которую ты мне предложил
. Если бы не было в моей власти ответить на эту любовь, было бы
грешно отдать тебе свою руку; но, поскольку ты так искренне желаешь этого, я отдам
обещаю оставаться рядом с тобой, делать все, что в моих силах, чтобы сделать тебя счастливой; доказать
своей преданностью, что я не бесчувственна ко всей твоей доброте, что я
очень благодарна за ту привязанность, которую ты мне даришь. Я прихожу и предлагаю тебе
это, как скромную плату за все, что я тебе должен; это самое большее, что моя совесть
позволит мне предложить. Мой друг, мой господин, примешь ли ты это и
прости боль и огорчение, которые я причинил тебе?

Он почувствовал, как ее слезы капают на его пальцы, и на мгновение оба замолчали.;
затем он поднес ее руки к губам и нежно поцеловал.

"Спасибо, Электра. Я знаю, что это жертва с твоей стороны, но я
достаточно эгоистичен, чтобы принять это. Да благословят тебя Небеса, моя ученица".

"В будущем мы не будем упоминать об этом дне испытания - пусть это будет забыто;
"пусть мертвое прошлое хоронит своих мертвецов". Я не потерплю воскрешенных призраков. И
теперь, сэр, вы не должны позволять этому небольшому кровоизлиянию угнетать вас. В
через несколько дней вы окрепнете, сможете осмотреть меня и найти недостатки в моей работе
. Может, мне послать записку доктору Леруа с просьбой позвонить и повидаться с вами
сегодня вечером?"

- Он только что ушел от меня. Ничего не говори матери о кровоизлиянии; это бы
только расстроило ее.

Он отпустил ее руки, и, склонившись над его подушкой, она пригладила его
растрепанные волосы и впервые прижалась губами к его лбу.

Таким образом, она склонила свою шею под ярмо и с твердой, неизменной волей
вступила на долгое и унылое служение, к которому, как она чувствовала, был призван долг.




ГЛАВА XIII

ПРЕДУПРЕЖДЕНИЯ


С характерными для чахотки припадками мистер Клифтон пришел в себя.
и какое-то время казалось, что он почти выздоровел; но с приближением зимы
кашель усилился, и опасные симптомы вернулись. Несколько месяцев спустя после
отказа от его иска, о котором никогда не упоминалось, Электра сидела
перед своим мольбертом, поглощенная работой, в то время как мастер медленно подошел и
спускалась по студии, завернувшись в теплую клетчатую шаль. Иногда он сделал паузу и
оглянулась через плечо, потом возобновил свой темп, не предлагая никаких комментариев. Это
не редкое явление для них, чтобы пройти вместе всю утрам
не обменявшись ни словом, и сегодня молчание длилось больше
часа. Продолжительный приступ кашля, наконец, привлек ее внимание, и,
подняв глаза, она встретила его печальный взгляд.

- Для вас неподходящая погода, мистер Клифтон.

- Да, нынешняя зима сулит унылые перспективы.

Подперев подбородок руками, она подняла глаза и сказала--

"Почему бы вам не последовать совету врача? Зима Южная можно восстановить
вы."

Он приблизился, и, упираясь руками, сложенными на верхней части мольберта, посмотрел
вниз ей в лицо.

"Есть только одно условие, при котором я мог бы согласиться поехать; это в
твои руки. Ты пойдешь со мной?

Она поняла все это в одно мгновение, увидела новую форму, в которой предстало испытание
, и ее душа заболела.

"Мистер Клифтон, если бы я была вашей сестрой или вашим ребенком, я бы с радостью поехала; но
как ваша ученица, я не могу".

"Как Электра Грей, конечно, нет; но как Электра Клифтон ты могла бы пойти".

"Электра Грей будет высечена на моем надгробии".

"Тогда ты решаешь мою судьбу. Я по-прежнему, и ждать медленной смерти".

"Нет, пока просто рай! Я не беру на себя такую ответственность, и не вы
толкнул ее на меня. Ты мужчина и должен сам решать свою судьбу;
Я бедная девушка, не имеющая никаких прав на тебя, никакой власти над тобой. Это ваш долг
сохранить жизнь, которую дал вам Бог, способом, предписанным вашим врачом
и у меня нет права голоса в этом вопросе. Это ваша обязанность, чтобы идти на юг,
и это будет как слабый и лукавый оставаться в рамках существующих
обстоятельствах".

"Моя жизнь сосредоточена в тебе; она ничего не стоит, более того, является бременем, отдельно от
тебя".

"Твоя жизнь должна быть сосредоточена на чем-то более благородном, лучшем; на твоем долге, в
твоей профессии. Это самоубийственно для того чтобы сложить руки вяло, и выглядят в
я, как и ты."

"Все это я перепробовал, и я устал от пустоты, устал от
жизни и всего мира. Пока твое лицо здесь, я стараюсь не переступать
порог моего дома, пока дружеские руки не отнесут меня в мое тихое пристанище
под ивами Гринвуда. Электра, дорогая моя, думаю, что я слаба, если голос вам
будет, но медведь со мной немного дольше, и тогда, моя тень, должно
порхать от вашего молодого сердца, не оставив даже памяти не дает тебе покоя. Будь
терпелив! Я скоро отойду в другую, более мирную, благословенную
сферу ".

Меланхолическая улыбка осветила его светлые восковые черты, такие же увядающие, болезненные
солнечный свет осенним вечером мерцает на мраморных скульптурах в тишине
церковный двор.

Как она смягчала его великую слабость, когда он вытирал влагу
которая даже в тот холодный день блестела у него на лбу.

"О! Я умоляю тебя поехать на Кубу. Пойти и сделать крепкий еще раз".

"Ничто никогда не поможет мне сейчас. Солнечное небо и мягкие бризы приносят никакого
исцеление для меня. Я хочу умереть здесь, в своем доме, где твои руки будут рядом со мной.
а не среди незнакомцев на Кубе или в Италии.

Он повернулся к камину, и, вскочив, она вышла из комнаты. Торжественный
тишина, царившая в доме, угнетала ее; она накинула самую плотную одежду и
вышла на улицу, ведущую к ближайшему парку. Стально-серое небо с
медленно плывущими облаками смотрело на нее сверху вниз, а резкий, холодный ветер
бросал мелкую снежную пудру ей в лицо, когда она прижималась к нему. Деревья
были голыми, и пожухлая трава поросла сединой, когда первые хлопья снега в этом сезоне
упали мягко, как саван. Аллеи были пустынны, за исключением
где торопливая фигура переходила с улицы на улицу, направляясь домой; и
Электра медленно шла вперед, погруженная в мысли, более холодные, чем глазурь
они собирались на шали и шляпке. Лицо и фигура художника
Призрачно скользили перед ней на каждом шагу, и могучее искушение
следовало за ними по пятам. Почему бы не задушить ее сердце? Почему бы не выйти за него замуж и
не носить его фамилию, если, таким образом, она могла бы сделать счастливыми несколько оставшихся месяцев его
существования и, сопровождая его на Юг, продлить его жизнь хотя бы на
несколько недель? Она содрогнулась от такого предположения, это было бы так жалко
.

Снежные хлопья падали все быстрее, покрывая волны ее волос пеной, и
она крепко стиснула зубы, словно запирая дверь от всех
соболезнующие угрызения совести. Электра вышла из парка и свернула на
поперечную улицу, на которой располагалось заведение, где продавались букеты.
хранились для продажи. В этот поздний час ассортимент был скудным, но она
выбрала маленький букетик нежных, ароматных оранжерейных цветов и,
прикрыв их своей шалью, поспешила домой. Студия была великолепна благодаря
газовому свету и теплу от дыхания антрацита, но в ней преобладал аспект
уныния, тишины и печали. На краю низкого
свиток-скульптурные каминные, поддерживаемые на каждом углу по кариатиды, расположенный в
большая ручная серая сова со сложенными подрезанными крыльями и широкими, торжественными, прорицающими глазами
не отрываясь смотрела на своего любимого хозяина.

С стремительные, бесшумные шаги Электра вышли к красному натереть на крупной терке, и, после
момент, обратил пуфик рядом в мягком кресле. Возможно, его обитатель
спал; возможно, он бродил с закрытыми глазами далеко внизу, среди мрачных,
сырых склепов памяти. Она положила прохладные пальцы ему на руку, и провел
букет перед собой.

"Мой дорогой сэр, вот ваши цветы; они не такие красивые, как обычно, но
достаточно сладкие, чтобы компенсировать недостаток красоты".

Он ласково перебирал их пальцами, прижимал к своим впалым щекам и прятал
свои губы среди их ароматных лепестков, но сияющие глаза были прикованы к
чертам зрачка.

"На улице холодная погода; ты выдержала это ради них? Спасибо, но
не подвергай себя такому риску в будущем. Двух инвалидов в доме вполне
достаточно. Ты увенчана снегом, малышка; ты знаешь это? Глазурь
по-королевски блестит на твоих черных волосах. Нет, дитя, не отмахивайся от этого.
как и все прекрасное, оно быстро увядает, тает, как мечты.
это порхание вокруг мальчика в волшебстве долгого, тихого, солнечного летнего дня
".

Его тонкая рука уютно устроилась в ее блестящих волосах, и она подчинилась прикосновению
молча.

Он смотрел на нее с выражением печальной нежности, и его рука
дрожала, когда он положил ее ей на голову. "Я не знаю, что будет с
тобой. О, Электра! если бы только вас вовремя предупредили.

Тепло комнаты придало румянец ее щекам, а длинные черные
ресницы ни в какой степени не смогли скрыть блеск глаз, которые она подняла на него
лицо. Убрав руку со своей головы, она взяла ее обеими руками, и
холодная, бесстрашная улыбка тронула ее губы.

"Будь снисходителен ко мне. Я не боюсь своего будущего. Почему я должна бояться? Бог
создал арсенал в каждой душе, прежде чем пустил его в бурное море
Времени, и ключ к моему - Воля! Что женщина сделала, женщина может сделать;
меня манит великолепное сестричество художников; что Элизабет Черон, Сибилла
Мериан, Анжелика Кауфман, Элизабет Лебрен, Фелиси Фово и Роза
Бонер достигли, я тоже достигну, или умру в этих усилиях. Они
шли не царственным путем к бессмертию, а труднопроходимыми, тернистыми тропами; и кто
удержат ли мои стопы? Вдали сияет место моего упокоения, но честолюбие бичует
я неуклонно иду вперед. Не беспокойся о моем будущем; я позабочусь о нем,
и о себе".

"А когда после многих лет тяжелого труда ты снискаешь славу, достаточную, чтобы удовлетворить
твои большие ожидания, что тогда? Где ты будешь искать счастья?

"Я прижму славу к своему пустому сердцу, как женщины прижимают других идолов".

"Это заморозит тебя, мое дорогое дитя".

"Во всяком случае, я рискну. Слава Богу! в каких бы других проступках я ни сознавался
, в моей душе нет и тени трусости".

Она встала и немного постояла на коврике, глядя на красную сетку
углей, затем повернулась, чтобы уйти, сказав--

- Сейчас я должна пойти к твоей матери, а потом принесу тебе чай.

- Вам не нужно беспокоиться. Я могу пойти в столовую сегодня вечером.

"Это не беда, мне это доставляет огромное удовольствие делать что-то для ваших
комфорт; и я знаю, что ты всегда приятного аппетита Больше, когда у вас есть это
вот."

Когда она закрыла дверь, он прижался лицом к сафьяновой подкладке и
бессознательно застонал, и крупные блестящие слезы потекли из-под
дрожащие ресницы спрятались в вьющейся каштановой бороде.

Проследить, чтобы ужин миссис Клифтон пришелся ей по вкусу, а затем почитать ей вслух
в течение получаса отрывки из потрепанной семейной Библии было частью ежедневного распорядка,
который Электра никому не позволяла прерывать. На этот раз она обнаружила, что
пожилая леди, как обычно, сидит перед камином, прислонив костыли
к креслу, а ее любимый кот свернулся калачиком на ковре у ее ног.
Престарелая калека нежно любила протеже своего сына, и
морщинистое, землистое лицо озарилось радостной улыбкой при ее появлении.

"Я подумал, что тебе самое время прийти ко мне. Садись, дорогая, и
нажми на звонок, чтобы позвать Кейт. Как Гарри?"

"Боюсь, что сильнее не будет. Ты же знаешь, что для него это очень плохая погода.

"Да; когда он пришел сегодня, я подумал, что он выглядит более слабым, чем я когда-либо видел его.
и пока я сижу здесь и слушаю его глухой кашель, каждый
звук кажется ударом ножа в мое сердце ". Она покачалась взад-вперед
мгновение и печально добавила--

"Ах, дитя! так тяжело видеть, как мой младший сын сойдет в могилу
раньше меня. Последний из пяти, я надеялся, что он переживет меня, но чахотка
это ужасная вещь; сначала она забрала моего мужа, затем, быстро сменяя друг друга,
других моих детей, и теперь Гарри, мой дорогой, мой младшенький, стал последней
жертвой ".

Желая отвлечься, Электра ловко сменила тему разговора и,
когда некоторое время спустя она поднялась, чтобы пожелать спокойной ночи, испытала удовлетворение от того, что
узнала, что пожилая леди уснула. Тщетно она старалась
поставить на стол рядом с художником несколько аппетитных блюд и
уговаривать его отведать их; он получил из ее рук всего лишь чашку чая,
и жестом отослал остальных прочь. Когда слуга убрал поднос, он посмотрел на
на своего ученика и сказал--

"Пожалуйста, колес в гостиной ближе к решетке; я слишком устал, чтобы сидеть
в эту ночь".

Она немедленно подчинилась, взбила подушку и, когда он положил на нее голову
, накрыла его тяжелой клетчатой шалью.

"Итак, сэр, что мне почитать сегодня вечером?"

- "_Arcana Coelestia_", если вам угодно.

Она взяла книгу и начала с того места, которое он указал; и по мере того, как она
читала все дальше и дальше, ее богатый гибкий голос поднимался и опускался в воздухе подобно
волнам мелодии. Одна ее рука случайно свесилась с подлокотника кресла .
кресло, и когда она села рядом с шезлонгом, тонкие горячие пальцы обхватили его,
ласково притянули к подушке и крепко сжали. Ее первым побуждением
было убрать его, и на ее лице появилось выражение раздражения;
но, поразмыслив, она позволила своим пальцам пассивно остаться в его.
Время от времени, переворачивая лист, она встречала его устремленные на нее сияющие глаза
но через некоторое время учащенное дыхание привлекло ее внимание, и,
посмотрев вниз, она увидела, что он тоже спит. Она закрыла книгу и
замолчала, боясь потревожить его; и пока она изучала усталые,
воспаленное лицо, отмечающее наступление болезни, печально опущенный рот
, столь свидетельствующий о тяжелом разочаровании, новая и святая нежность
пробудилась в ее сердце. Это ощущение аналогично тому, как мать
страдания ребенка, которого можно успокоить только ее присутствие и ласки-это
любовь не редко разжег в надменной натуры, всем
зависимость слабее. К этому примешивалось раскаяние
сознание холодности, с которой она упорно отвергала,
отталкивала каждое проявление его преданной любви; и, переплетя пальцы
через его длинных волосах, она поклялась искупление за прошлое повышается
мягкость в течение оставшейся части своей ущербной жизни. Когда она склонилась над ним,
на ее лице было написано сострадание, он открыл глаза и посмотрел на нее.

"Как долго я спал?"

"Почти час. Как ты себя чувствуешь после сна?"

Он ничего не ответил, и она положила руку ему на лоб. Лицо его
просветлело, и он медленно произнес--

- Ах, да, прижми свою прохладную мягкую маленькую ладошку к моему лбу. Кажется, это утихомиривает
пульсация у меня в висках.

"Уже поздно, мистер Клифтон, и я должен вас покинуть. Заглянул Уильям, несколько
несколько минут назад, чтобы сказать, что в твоей комнате горел камин, но я бы не стал
будить тебя. Я пришлю его к тебе. Спокойной ночи."

Она добровольно наклонилась и поцеловала его, и быстрым движением он
на мгновение прижал ее к своему сердцу, затем отпустил, хрипло пробормотав--

- Да благословит тебя Бог, Электра, и вознаградит за твое терпение. Спокойной
ночи, мое драгоценное дитя.

Она ушла в свою комнату, совершенно не сознавая взрыва эмоций, который потряс
хрупкое тело художницы еще долго после того, как она положила голову на свою
подушку, погрузившись в крепкий сон здоровой юности.




ГЛАВА XIV

ОКОНЧАНИЕ БДЕНИЯ


Последовавший год оказался ценной школой терпения и научил
молодую художницу мягкости тона и спокойным манерам, которые не соответствовали
природной порывистости ее характера. Невыносимой была дисциплина, которой она себя подвергала,
но с твердостью цели,
не знающей колебаний, она шла по ежедневной унылой рутине, сохраняя
ее взгляд был прикован к концу, который медленно, но безошибочно приближался. В
середине лета мистер Клифтон уехал на несколько недель в Кэтскилл, и
иногда он собрал за несколько часов, с упорством сила почти
чудесное. В тихие солнечные дни множество веселых посетителей, лето
туристы часто останавливались на своих экскурсиях, чтобы понаблюдать за истощенной фигурой
художника, опирающегося на руку своей прекрасной ученицы, или полулежащего на
холм, покрытый лишайником, пока она зарисовывала окружающий пейзаж. Увеличение
слабость помешала Миссис Клифтон от вступления в эти напольные прогулок
и в начале сентября, когда стало очевидно, что ее ум был быстро
погружаться в слабоумие, они возвратились в город. Память , казалось , сохранила
пустынный его трон; она знала, что ни ее сын, ни Электра, и последний
искры интеллекта проявляется в полу-признание ее
любой кот, который вскочил, чтобы поприветствовать ее, как дружеские руки, понес ее
в камере она была уволиться до смерти выпустил щебень
дух. Письмо было найдено на _atelier_ каминные, направленных на Electra в
знакомые персонажи, которых она не видела уже несколько месяцев. Очень тихо она
положила его в карман и в уединении своей комнаты сломала печать; обнаружила
что Рассел вернулся во время ее отсутствия, провел утро в
в студии она просматривала свои работы и уехала на юг, чтобы обосноваться в
своем родном городе. Ах! тяжкое, ужасное разочарование. Горький крик
сорвался с ее губ, и они в отчаянии заломили друг другу руки; но
час спустя она стояла рядом с художником с невозмутимым челом и безмятежным выражением лица.
рот, на котором не было ни малейшего признака печали, терзающей ее сердце.
Зима наступила раньше обычного, с непривычной суровостью; и неделя за неделей
Электра постоянно переходила от одного страдальца к другому, стремясь
облегчить боль и зажечь блуждающий луч солнца в затемненном
особняк. Неустанное бдение наложило свой бледный, непогрешимый отпечаток на ее лицо, но
Мистер Клифтон либо не мог, либо не хотел видеть болезненной перемены в ее внешности.
и когда миссис Янг возразила племяннице по поводу
разрушительных последствий этого утомительного заточения в доме, она только ответила
твердо: "Я буду ухаживать за ним до тех пор, пока у меня останутся силы, чтобы выползти из
из одной комнаты в другую.

В рождественскую неделю ему становилось тревожно хуже, и доктор Леруа пересчитали
убывающая жизни по часам; но в канун Нового года он объявил себя почти
ну, и настоял на том, чтобы его отнесли в студию. Каприз был удовлетворен,
и, завернувшись в свой шелковый камзол, он восседал в своем большом
мягком кресле, улыбаясь, что снова оказался среди своих
сокровищ. Отвернув бархатную манжету со своего исхудавшего запястья, он
поднял раскрасневшееся лицо к медсестре и нетерпеливо сказал: "Снимите мою
мольберт; пусть Уильям придвинет его поближе ко мне; я достаточно долго бездельничал. Подарить
мне моя палитра; я хочу, чтобы ретушировать лоб мой герой. Он должен высоком
света".

"Вы не достаточно сильны, чтобы работать. Подожди до завтра".

- Завтра! завтра! Ты говорил мне это пятьдесят раз. Подвинь, говорю,
мольберт. На мне чары, и я буду работать.

Это была "правящая страсть, сильная в смерти", и Электра согласилась,
распределяя краски на палитре по его указанию и выбирая
кисти, которые ему требовались. Поставив ноги на перекладину, он наклонился
вперед и пристально посмотрел на свой шедевр, дорогой дизайн, который
годами не давал ему покоя. "Тэтой" он назвал этот кусок холста,
который представлял собой большую квадратную картину, изображающую на переднем плане
смерть Сократа. Детали картины были закончены с
прерафаэлитов точности и тщательности--развертки и складки драпировок
о диване, опустошил чашу яда, но центральной фигурой
Мученик чего-то не хватало, и в эти последние штрихи Мистер Клифтон нет
адрес себя. Медленно, слабо, прозрачные руки блуждали по
холст, Электра и услышала с тревогой затрудненное дыхание, что пришли, тяжело дыша
от его приоткрытые губы. Она увидела неестественный блеск в его запавших глазах.
почти погасший, затем вспыхнувший снова, как тлеющие угольки, сметенные ветром.
внезапным порывом и чистым сильным голосом прошлых лет он повторил про себя
те самые слова из "Федона" Платона: "Ибо я слышал, что правильно
умирать с добрыми предзнаменованиями. Поэтому будь спокоен и терпи".

Откинувшись назад, чтобы оценить эффект своих прикосновений, он почувствовал, как дрожь пробежала по его телу
кисть выпала из дрожащих пальцев, и он лежал неподвижно и
измученный.

Сложив руки, как беспомощный, уставший ребенок, он поднял на нее глаза
и сказал прерывисто--

"Я завещаю это тебе; закончи мою работу. Ты понимаешь меня - ты знаешь, что такое
не хватает; закончи мою "Тэту" и скажи миру, что я умер, работая над ней. О!
ради доли моих былых сил! Еще один час, чтобы завершить моего Сократа!
Всего один час! Я бы больше ни о чем не просил.

Она дала ему сильнодействующее сердечное снадобье, которое оставил врач, и, разложив
подушки на кушетке, придвинула ее поближе к мольберту и
убедила его лечь.

За доктором Леруа послали слугу, но он вернулся и сказал, что
опасный случай задержал его в другом месте.

"Мистер Клифтон, не хотели бы вы, чтобы вашу мать перенесли вниз и
положили рядом с вами на некоторое время?"

- Нет, мне никто не нужен, кроме тебя. Сядь сюда, поближе ко мне, и молчи.

Она опустила тяжелые шторы, затенила газовый шар и, положив ему на подушку букет
душистых фиалок, села рядом с ним. Его любимый спаниель
уютно устроился у ее ног и время от времени вскидывал голову и с тоской поглядывал
на своего хозяина. Так прошло два часа, и когда она встала, чтобы дать лекарство
он отмахнулся от него, сказав--

"Не давайте мне больше этого. Я не хочу, чтобы меня накачивали наркотиками в мои последние часы. Я не потерплю, чтобы мой разум был затуманен опиатами.
Брось это в огонь и дай мне отдохнуть. "О, сэр!

я ничего не могу для вас сделать?" - Прошептал я. "Нет, сэр". "Я ничего не могу сделать для вас?"

- Сиди спокойно. Не покидай меня, умоляю тебя. - Он усадил ее обратно на сиденье.
и после короткого молчания медленно спросил--

-Электра, ты боишься смерти?

"Нет, сэр".

"Вы знаете, что я умираю?"

"Я уже несколько раз видел вас больным".

"Ты храбрый, с сильным сердцем ребенок; остекленевшие глаза и окоченевшие конечности
тебя не испугают. Мне осталось жить всего несколько часов; вложи свою руку в мою,
и пообещай мне, что ты будешь сидеть здесь, пока моя душа не покинет свою глиняную тюрьму.
Ты будешь наблюдать со мной за смертью года? Вы боитесь остаться со
мне, и увидишь, как я умираю?"

Она не решалась заговорить, но вложила свою руку в его и крепко сжала
. Он улыбнулся и добавил--

- Ты обещаешь никому не звонить? Я не хочу, но глаза твои смотреть, как я
умереть. Пусть будет только ты и я".

"Я обещаю".

Несколько мгновений он лежал неподвижно, но напряженность его взгляда заставила ее забеспокоиться.
Она прикрыла лицо рукой.

"Электра, моя дорогая, твое мученичество подходит к концу. Я был
беспощаден в своих требованиях, я знаю; ты измучен до тени, и твое лицо
заострено и измождено; но ты простишь мне все, когда ивы
Гринвуд след их ветвей на моем надгробии. Ты был верен
и безропотной; вы были для меня свет, радость и славу! Бог
благословляю тебя, мой ученик. В моем жилете-карман ключ от моего письменного стола. Есть
вы найдете свою волю взять, и положить ее в руках Леруа по состоянию
как можно скорее. Дай мне немного воды".

Она поднесла стакан к губам, и, когда он откинулся, светлая улыбка играла
над его лицом.

"Ах, дитя! это такое утешение, чтобы ты был здесь ... ты так невыразимо
дорог мне".

Она взяла его тонкую руку в свою, и горячие слезы падали на них. В
невыносимая тяжесть сдавила ее сердце, неясный, ужасный страх, и
она спросила, запинаясь--

"Ты готов умереть? Твоя душа в мире с Богом?" Ты не боишься
Вечности?

"Никакой, дитя мое, никакой".

"Ты бы хотела, чтобы мистер Бейли пришел и помолился за тебя?"

"Мне сейчас никто не нужен, кроме тебя".

Последовало долгое молчание, нарушаемое только тяжелым дыханием страдальца
. Прошло два часа, и там, у дивана, неподвижно сидел наблюдатель
, отмечая неописуемые, но безошибочно определяемые изменения.
Слабый, нитевидный пульс бился нерегулярно, но дыхание стало ровным.
легкий и низкий, как у младенца, и время от времени из груди вырывался нежный вздох.
Она знала, что конец близок, и напряженные, испуганные выражение
вошел в ее большие глаза, как она нервно кружить по комнате, и познакомились
торжественная, завораживающая глаз Мунин сова, глядя на нее с низким
Мантел. У нее перехватило дыхание, и глубокую тишину нарушил звук
металлического язычка, пропевшего "двенадцать". Последний удар бронзового молота
отозвался тоскливым эхом; старый год, суровый и холодный, лежал на своих носилках; Мунин
взмахнул своими темными крыльями с долгим, замогильным, леденящим кровь уханьем, и
умирающий открыл свои тусклые, увядающие глаза и в последний раз устремил их на свою ученицу.
"Электра, моя дорогая".

"Мой дорогой учитель, я здесь".

"Электра, моя дорогая".

Она прижала его голову к своей груди, вложила пальцы в его холодную ладонь.
и прижалась щекой к его лбу. Он прижался лицом к ее лицу, и
серые глаза закрылись, а на приоткрытых губах заиграла улыбка. Легкая
дрожь сотрясла конечности, мягкое прерывистое дыхание коснулось лица наблюдателя
, и "золотая чаша" задрожала, "серебряный шнур" был ослаблен.

Бдение закончилось, бремя было снято с ее плеч, усталая
на этом служение закончилось; и, закрыв лицо руками, одинокая женщина
горько заплакала.




ГЛАВА XV

СНОВА ДОМА.


Четыре года привели к существенным изменениям в городе W----; были открыты новые улицы
, возведены новые здания, тротуары приобрели новые формы, новые
лица выглядывали из витрин магазинов, сверкающие экипажи и новые колонны из
гранита и мрамора стояли на кладбище, рассказывая о многих, кто был
отправлен к своим предкам. Если в ее прежнем доме произошли важные революции
, то не менее решительными и очевидными были перемены, произошедшие
состоялся в наследницей Хилл Хантингдон; и глазами
сомнение, изучаются лучшие семьи, и заложено в социальном масштабе,
оказалось, очень сложно определить ее вес так точно, как
казалось желательным. Говоря обычным языком, "ее образование было закончено", - ее
регулярно и безошибочно "выбывали из игры". Потеряв свою тетю за два года до
ее возвращения, обязанности хозяйки перешли к ней, и она оказала
гостеприимство в своем доме с непринужденной, хотя и величественной элегантностью, удивительной
для такой неопытной женщины.

Случилось так, что доктор Арнольд отсутствовал несколько недель после ее приезда, и
не успел он вернуться, как разыскал свою бывшую протеже. Войдя
без предупреждения, он внезапно остановился, увидев ее, стоящую перед
камином, с Парагоном у ее ног. Она подняла голову и пошла ему навстречу
Протягивая обе руки с теплой, сияющей улыбкой.

"О, доктор Арнольд! Я так рада видеть вас снова. Это было не по-дружески
и не гостеприимно - уйти сразу же, как я вернулся домой, после долгих лет отсутствия.
Я очень рад тебя видеть ".

Он держал ее за руки и смотрел на нее, как во сне, наполненном смесью боли и
удовольствия, и когда он заговорил, его голос дрожал.

- Вряд ли ты так же рад меня видеть, как я рад твоему возвращению. Но я
не могу осознать, что это действительно ты, моя любимая - та Ирэн, с которой я расстался
более четырех лет назад. О, дитя! какой чудесной, какой
восхитительной красавицей ты стала!

"Береги себя; ты ее избалуешь, Арнольд. Разве ты не знаешь, старый циник, что
женщины не выносят такой лести, как твоя? Мистер Хантингдон рассмеялся.

"Я рад, что я вам нравлюсь, доктор; я рад, что вы считаете, что я стал лучше; и
поскольку вы так думаете, я признателен вам за то, что вы так любезно высказали свое мнение обо мне
. Я хотел бы ответить на ваши комплименты, но моя совесть накладывает вето
любой подобный поступок. Вы выглядите измученным - переутомленным. В чем причина того, что
вы стали таким серым и изможденным? Мы заключим соглашение о возобновлении
старой жизни; ты будешь обращаться со мной точно так же, как раньше, и я буду
приходить к тебе, как раньше, и прерывать работу, которая кажется тебе слишком тяжелой. Садись
и поговори со мной. Я хочу услышать твой голос; он приятен для моих ушей,
играет музыка в моем сердце, воскрешает прошлое. В мое отсутствие вы взяли на вооружение палку.
Мне не нравятся новшества; мне больно думать, что они вам нужны
. Я вижу, я должен позаботиться о тебе и убедить тебя полностью отказаться от этого.
"

- Арнольд, я искренне верю, что она хотела увидеть тебя больше, чем кого-либо другого.
кроме старой Нелли, ее няни.

Она не стала ему перечить, и все трое просидели за беседой больше
часа; затем вошли другие посетители, и она удалилась в гостиную.
Все это время доктор внимательно осматривал ее, записывал каждое слово,
действие, выражение; и обеспокоенное, рассеянное выражение появилось на его лице, когда
она ушла от них.

"Хантингдон, что это? Что это?"

"Что есть что?" Я вас не понимаю".

"Что так изменило этого ребенка? Я хочу знать, что с ней?"

"Насколько мне известно, ничего. Вы знаете, что она всегда была довольно странной."

"Да, но это была необычность другого рода. Она слишком неподвижна, и
белая, и холодная, и величественная. Я говорил тебе, что это отвратительное занятие
отправлять натуру, подобную ей, столь отличную от натуры всех остальных,
к совершенно незнакомым людям; запирать это странное, свободное, необузданное существо в
школы-интерната в течение четырех лет, с сотнями километров между ней и
несколько вещей, которые она любила. Она очень своеобразная и умелого лечения,
и, вместо этого, вы положили ее туда, где она окаменела! Я знал, что это никогда не сработает
и я говорил тебе об этом. Ты хотел сломить ее упрямство, не так ли? Она
возвращается мраморной. Говорю тебе сейчас, я знаю ее лучше, чем ты, хотя ты
ее отец, и тебе лучше сразу отказаться от этой хронической
галлюцинация "править, покорять ее". Она как сталь - холодная, твердая,
хрупкая; она сломается, рассыплется на части, но согнется!--никогда! никогда! Хантингдон,
Я люблю этого ребенка; у меня есть право любить ее; она была мне очень дорога
с самого детства, и мне было бы тяжело узнать, что какое-то горе
омрачило ее жизнь. Не позволяйте своим старым планам и взглядам влиять на вас
сейчас. Позвольте Ирэн быть счастливой по-своему. Вы когда-нибудь видели
довольного орла в позолоченной клетке? Вы когда-нибудь знали леопардессу, которую держали
в загоне и учили забывать родные джунгли?

Мистер Хантингдон беспокойно заерзал, обдумывая неприятный совет.

"Вы, конечно, не хотите сказать, что она унаследовала..." Он сокрушенно
возьми свои слова обратно; сможет ли он подавить и это предчувствие?

"Я хочу сказать, что, если бы она была моим ребенком, я бы руководствовался ею,
вместо того, чтобы пытаться подогнать ее характер под совершенно другой
образец моего собственного ".

Он надел шляпу, засунул руки в карманы, постоял несколько секунд
нахмурившись так сильно, что косматые брови сошлись и частично
прикрыл глаза, похожие на пещеры, затем кивнул хозяину дома и
пошел к своей коляске. С этого дня Ирина чувствовала острее и более
постоянным пристальным вниманием со стороны отца--это непрерывный _surveillance_, тихий,
но жесткость - это вскоре стало невыносимым. Независимо от того, как она проводила свое время,
или куда она ходила, он, казалось, был полностью осведомлен о деталях ее жизни
; и там, где она меньше всего ожидала прерывания или диктовки, его рука,
твердый, хотя и нежный, указывал путь, и его голос звучал спокойно, но непреклонно
направлял. Ее любовь была ни в степени отчуждены от своих
разделения, и, через ее влиянием, она представила на некоторое время; но Хантингдон
кровь плохо-не терпящим сдержанность, и, вскоре, ее стало лихорадить,
требуя освобождения. Как и у всех тиранических натур, его требовательность росла
после ее согласия. Ей не было предоставлено никакой свободы для проявления суждений
или склонностей; ее партнеры были выбраны, навязаны ей; ее
занятия определялись без учета ее пожеланий. От бессердечной,
легкомысленной рутины, отмеченной знаком, она содрогнулась с отвращением; и, какой бы болезненной ни была
альтернатива, она приготовилась к столкновению, которое вскоре стало неизбежным.

От словесных разногласий она обычно воздерживалась; мнения, которые, как она знала,
были ему неприятны, она тщательно избегала высказывать в его присутствии
; и хотя она всегда старательно заботилась о его комфорте, она
сохраняла почтительные манеры, не позволяя себе поспешных или вызывающих слов.
 Любящий помпезность и церемонии и проникнутый определенными аристократическими
представлениями, которым ему всегда позволяло потакать солидное состояние, мистер
Хантингдон принимал гостей по-королевски и при любой возможности
. Его обеды, ужины и карточные вечеринки были известны повсюду
, и Хантингдон-Холл вошел в поговорку за гостеприимство по всему штату
. Чествовали незнакомых людей, и это было редким случаем для отца
и дочери спокойно поужинать вместе. К счастью для Ирэн, слуги
были превосходно обучены; и хотя этот круг общения налагал тяжесть
ответственности, гнетущей такую неопытную женщину, она усердно занималась домашним хозяйством
и вскоре ознакомилась с его
деталями. Ее отец были очень озабочены тем, чтобы обеспечить ее умелое
экономку, чтобы облегчить ее заботы и нудно minuti; таких
делам; но она отказалась принять одну, текущей по ее мнению, это был
обязанность каждой женщины, чтобы управлять и инспектировать управление
ее внутренние дела. Следовательно, с первой недели своего возвращения она
взяла за правило проводить час после завтрака в буфетной своей столовой,
продумывая детали дня.

Расположение дома открывало обширную и красивую перспективу,
а вековые деревья, осенявшие его, придавали ему почтенный и
внушительный вид. Здание было кирпичным, облицованным гранитом,
а по трем сторонам тянулась широкая галерея, поддерживаемая высокими круглыми
колоннами, увенчанными необычно тяжелыми капителями. Основная часть здания состояла из
двух этажей, с залом в центре и тремя комнатами по обе стороны;
в то время как справа и слева тянулись два длинных одноэтажных крыла, одно из которых служило
бильярдной, другое - оранжереей.

Широкие белые мраморные ступени вели к парадной двери, украшенной богатой резьбой
на массивном серебряном молотке было выбито имя Хантингдона.
старомодные итальянские иероглифы; а в арочных нишах по обе стороны
от этой двери стояли две статуи, привезенные из Европы
отцом мистера Хантингдона и предположительно представляющие определенные римские пенаты.

Территория перед домом, занимавшая несколько акров, была обнесена кирпичным забором.
стена, а у подножия холма, у входа в длинную аллею
вязов, стояли высокие арочные железные ворота. Гладко выбритая терраса Бермудских островов
вокруг дома бежала трава, а широкая дорожка для карет поднималась к холмику
напротив двери стояла бронзовая фигура притаившейся собаки. Таков
был дом Ирэн - величественный и элегантный - содержавшийся в таком тщательном ремонте, что в
его жизнерадостности забывался его возраст.

Общество В... считалось удивительно изысканным. Там было довольно много
скопления богатства и утонченности; джентльмены, чьи плантации были
расположенный в соседние округа, проживал здесь со своими семьями; некоторые из них, которые
проводили зимние месяцы на побережье, прибегал сюда на лето; ее бар
было сказано, обладают более талантлив, чем любой другой в государстве; своей школы
утверждал, непревзойденный; он хвалился тем, что концертный зал, лицей,
красивый корт-дом, просторный грамотно построенной тюрьме, и полдюжины а
прекрасные церкви, как и любой страны, города могли только мечтать. Я бы предпочел избежать этого термина
, если возможно, но синонима не существует - W., бесспорно, было
"аристократическим" местом.

Таким образом, после более чем четырехлетнего отсутствия, лето которого было
потрачено на путешествия среди прекрасных горных пейзажей Севера,
молодая наследница вернулась в дом своего детства.

В течение нескольких месяцев после своего возвращения она терпеливо, с надеждой, добросовестно
изучала нравы членов различных семей, с которыми она общалась
предвидела, что по желанию отца она будет вовлечена в интимные отношения.
отношения, и убедилась, что среди всех них не было ни одного
кроме доктора Арнольда, чей совет, помощь или сочувствие она испытывала.
склонность к притязаниям. В целом, W... ни в каком отношении не был особенным, или,
как сообщество, особенно страдал бессердечием, легкомыслием,
безмозглость, или маммонизм; средний показатель был справедливым, заслуживающим уважения во всех отношениях
. Но, бесспорно, девушка, которая приехала провести свою жизнь среди
этих людей, совершенно не походила на них по критериям действий, мыслей и
чувств. Стереотипному стандарту светской жизни она
никогда не отказывалась от верности; и теперь она была социальным вольнодумцем. На какой-то
сезон она позволила увлечь себя потоку званых ужинов,
вечеринки и пикники; но вскоре ее степенный, созерцательный темперамент
взбунтовался против надоедливой суеты, и постепенно она наметила и продолжила
другой курс, давая своим веселым спутникам именно то, что требовала вежливость,
не более того.

Хью продлил свое пребывание в Есверевка превысила первоначально установленный срок
и, вместо того, чтобы прибыть вовремя, чтобы сопровождать своего дядю и
двоюродного брата домой, он не выходил в море в течение нескольких месяцев после их возвращения. Наконец,
однако были получены письма, в которых сообщалось о его приезде в Нью-Йорк и
назначался день, когда его родственники могут ожидать его.




ГЛАВА XVI

ССУДА БЫЛА ВЫПЛАЧЕНА


Карета была направлена на dep;t, слуга стоял в конце
аллеи ждут, чтобы распахнуть ворота, Мистер Хантингдон подошел и
вниз по широкой колоннадой, а Ирина сидела перед камином в своей комнате,
держа на ладони сверкающее обручальное кольцо, которое она была вынуждена
носить с момента возвращения из Нью-Йорка. Несколько лет частичного мира
прошли; она знала, что приближается час, когда должна начаться долгожданная борьба
, и, не надеясь предотвратить ее, спокойно ждала, когда разразится буря
. Уронить кольцо в ювелирные изделия-коробка, она повернула ключ, и просто
потом голос отца разнесся по дому.

"Ирина! карета едет до проспекта".

Она медленно спустилась вниз, сопровождаемая Парагоном, и присоединилась к своему отцу в
дверь. Его пытливый взгляд ничего не обнаружил на безмятежном лице;
экипаж остановился, и он поспешил навстречу племяннику.

- Ну, наконец-то! Добро пожаловать домой, мой дорогой мальчик.

Молодой человек отвернулся от дяди, взбежал по ступенькам, затем остановился, и
кузены посмотрели друг на друга.

- Что ж, Хью! Я очень рад снова тебя видеть.

Она протянула руки, и он с первого же взгляда увидел, что ее пальцы
беспрепятственный. Схватив их тепло, он наклонился вперед, но она отпрянула холодно,
и он воскликнул:--

"Ирина! Я требую более теплого приема.

Она сделала надменный, отталкивающий жест и сделала несколько шагов вперед, чтобы
поприветствовать незнакомца, который сопровождал его.

"Дочь моя, это твой дядя, Эрик Митчелл, который не видел тебя с тех пор, как
ты была младенцем".

Партия вошла в дом и, усевшись рядом с ним, Айрин смотрела с
смешались чувства, боли и радости, только брат ее матери. Ему
было около тридцати, но выглядел он старше из-за продолжительных страданий; пользовался
костылями с пятилетнего возраста, поскольку был безнадежно
искалечен в результате падения в младенчестве. Черты его лица были резкими, а щеки
носил желтоватый оттенок обычного нездоровья, а его прекрасные серые глаза были
несколько запавшими. Прислонив костыли к дивану, он откинулся на спинку и
долго и серьезно смотрел на свою племянницу. Очень смутно он помнил, справедливый,
светловолосого малыша, которому медсестра протянула для поцелуя, когда он был
отправляется в Филадельфию, чтобы лечиться от своей ущербности; вскоре после этого он услышал
смерть его сестры, и тогда его наставник взял его в Европу, чтобы командовать
лучшие медицинские советы Старого Света.

- Судя по тем смутным воспоминаниям, которые у меня сохранились о вашей матери, я думаю, что вы
сильно на нее похожа", - сказал он наконец в теплые, нежные тона.

"Я не знаю об этом, Эрик. Она гораздо больше, чем Хантингдон
Митчелл. У нее много черт вашей семьи, но внешне она
определенно принадлежит к моей половине дома. Она очень часто напоминает мне
Мать Хью.

Разговор зашел о несчастье калеки; он свободно говорил об
неудачных экспериментах, проведенных выдающимися врачами, об
безнадежности его случая; и Ирэн была особенно впечатлена
спокойствие и терпение , с которыми он , казалось , смирился с этим
Великая скорбь. Она почувствовала, что неудержимо тянет к нему, небрежно
прохождение часов и плохо скрываемым Хью нетерпения в голосе. Когда они поднялись из-за чайного столика, ее кузина со смехом сказала
"Я протестую против монополии.--

Я не смог сказать и трех слов своей двоюродной сестре".
"Я предоставляю слово по необходимости." Я не могу сказать ни слова моей кузине."

"Я предоставляю слово по необходимости. Мое долгое путешествие не подготовило меня к этому вечеру
и я должен пораньше пожелать вам всем спокойной ночи.

- Могу я что-нибудь для вас сделать, дядя?

- Нет, спасибо, Ирэн; у меня есть служанка, которая прекрасно понимает, как принимать
позаботься обо мне. Пойди поговори с Хью, который желает видеть меня в числе своих антиподов.

Он пожал ей руку, доброжелательно улыбнулся, и мистер Хантингдон проводил его до
его комнаты.

"Айрин, зайди в библиотеку и дай мне сигару".

"Как живучи твои вредные привычки, Хью".

"Курение не относится к такой категории. Мои привычки-это, конечно, совсем так, как
живучий, как антипатий моего кузена".

Он выбрал сигару, раскурил ее, и опираясь на стул рядом с ней, бросил
и сам в нее с выражением глубокого удовлетворения. "Это восхитительно
вернуться домой и снова увидеть тебя, Ирен. Я почувствовал некоторое сожаление, что ухожу
Пэрис, но вид твоего лица более чем компенсирует это.

Она очень серьезно смотрела на него, отмечая перемену в его внешности
, и на мгновение его глаза встретились с ее глазами. Она увидела, что
годы были потрачены не на учебу, а на головокружительный круговорот удовольствий и
расточительство; и все же яркое, откровенное, добродушное выражение детства все еще
задержался, и она не могла отрицать, что он вырос очень красивым мужчиной.

- Айрин, я имел право рассчитывать на более теплый прием, чем ты соизволила мне оказать.


- Хью, помни, что мы перестали быть детьми. Когда ты научишься
считай меня просто своим кузеном и будь доволен приемом кузена,
тогда, и не раньше, ты получишь его. Оставь детские капризы в прошлом
с годами, разделившими нас; не разжигай ростки раздора, чтобы
не омрачить этот первый вечер твоего возвращения. Будь благоразумен, а теперь расскажи мне, чем
ты занимался с тех пор, как мы расстались; что ты видел? что удалось
почерпнуть?

Незаметно он оказался втянутым в рассказ о своем жизненном пути.
Она слушала с явным интересом, время от времени делая добродушные
комментарии и возвращая его к теме всякий раз, когда он пытался
возвращаюсь к теме, столь крайне неприятной для нее.

Часы пробили одиннадцать; она встала и сказала--

- Прошу прощения, Хью, за то, что задержала вас так поздно. Я должен был догадаться
что путешествие по железной дороге утомило вас и вам требовался сон. Вы знаете
дорогу к своей комнате; это та же самая комната, которую вы занимали до поступления в колледж.
Спокойной ночи; надеюсь, вы хорошо отдохнете.

Она небрежно протянула руку; он нетерпеливо взял ее и, поднеся к свету,
разочарованно сказал--

"Ирэн, где мое кольцо? Почему ты его не носишь?"

- Оно в моей шкатулке для драгоценностей. Поскольку я объяснила вам причины, по которым не ношу его,
когда вы предложили мне его, нет необходимости повторять их сейчас. Хорошая
ночь, Хью, иди мечтать о чем-то более приятным, чем наши старые детские
ссор". Она сняла ее пальцы, и ушла от него.

Прошла неделя, разнообразная несколькими интересными происшествиями; вновь прибывшие стали
полностью прирученными - старый распорядок был восстановлен. Хью казался
веселым и беспечным - охотился, ходил в гости, возобновлял мальчишеские знакомства и
коротал время, как подсказывала склонность. У него был долгий
разговор с дядей, и в результате получилось, что на данный момент нет
намек был сделан на будущее. В присутствии Ирины тему
временно табу. Она знала, что проект не был прекращен, было
только завуалировано до удобного сезон, и, дав сиюминутный усыпить его
полную стоимость, она согласилась, находя наслаждение в обществе Эрика и
ресурсов совсем уж неожиданным. Инстинктивно они, кажется, понять
характер друг друга, и хотя оба были молчаливый и сдержанный, в
теплая привязанность вскочил между ними.

В воскресенье утром, как семейные группы сидели вокруг стола
ждем Хью, который задержался, как обычно, за его вторую чашку шоколада,
Мистер Митчелл вдруг отложил вилку, с которой он был описании
серия геометрические фигуры на мягком Дамаск, и сказал: "я встретил
молодой человек в Брюсселе, который интересовал меня чрезвычайно, и в связи с
кого я смею предсказание, что, если он выживет, он будет занимать
заметное место в дела его страны. Он является или был,
секретарем мистера Кэмпбелла, нашего министра в..., и они оба были на
приезжал в Брюссель, когда я с ними познакомился. Его зовут Обри, и он сказал мне, что
он жил здесь. Его таланты первого порядка; его амбиции безграничны,
Я судья, и его, кропотливая применения пациентом, конечно, зашкаливает
все, что я когда-либо видел. Случилось так, что мой друг из Лондона
проводил определенные исследования в архиве MS.archives в Брюсселе, и
здесь, погруженный в изучение, он говорит, что нашел секретаршу, которая полностью
дистанцировал его в расследованиях, а затем, с неожиданной щедростью,
предоставил свои записи в распоряжение моего друга. Его отрасль почти
невероятно. Беседуя о нем с Кэмпбеллом, я узнал, что он был
протеже министра, который говорил о своем будущем в исключительно оптимистичных выражениях
. Некоторое время назад он оставил его, чтобы заняться юридической практикой. Вы
знаете его, Хантингдон?

- Нет, сэр! но я знаю, что его отец был приговорен к виселице, и только
спас себя от нее, перерезав свое жалкое горло и обманув закон
.

Хозяин дома толкнул обратно яростно его стул, придавив одного из
Невинные лапы Парагон, как он присел на ковер, и по ...
стекло, которое разлетелось на дюжину осколков у его ног.

Взглянув на часы, он сказал, словно желая оборвать разговор:
- Ирэн, если ты собираешься сегодня пойти в церковь, тебе пора надеть свою
шляпку. Хью, чем ты собираешься заняться? Иди с Эриком и своим
кузеном!

"Нет, я, скорее, останусь дома с тобой. После европейских
соборов наши американские церкви кажутся чересчур простыми". Айрин ушла в
свою комнату, обдумывая разговор. Она думала, что это замечательно, что как
пока она была дома, она никогда не видела Рассела, даже на
улица.

Разблокировка письменного стола, она достала крошечную записку, в которой проводил
чек на двести долларов, и достиг ее за несколько месяцев до
она ушла из школы-интерната. Твердая, круглая, мужественная рука гласила следующее--


"С неописуемой благодарностью за услугу, оказанную моей матери
и мне лично несколько лет назад, я возвращаю мисс Хантингдон деньги,
которые я всегда рассматривал как дружеский заем. Надеясь, что будущее будет
позволить мне возможность доказать мою оценку ее великих
доброта,

 "Я остаюсь, с глубочайшим уважением,

 "Ей обязан друга,

 "РАССЕЛ ОБРИ.

 "НЬЮ-ЙОРК, _ 5 сентября_".


Она почувствовала сожаление по поводу того, что деньги были возвращены.;
приятно было размышлять о том, что она возложила на него такие обязательства.
теперь все казалось отмененным. Она снова заперла письменный стол и,
натянув перчатки, присоединилась к дяде в экипаже. Придя в церковь
позже, чем обычно, она обнаружила, что семейная скамья занята незнакомцами,
и пересекла проход, чтобы занять место друга, но в этот момент высокая фигура
поднялся с давно пустующей скамьи мистера Кэмпбелла, вышел в проход и протянул руку
открой дверь. Она отступила, чтобы позволить своему дяде, прихрамывая, войти и отложить в сторону
свои костыли, увидела, как он подал руку незнакомке и, откинув ее вуаль
войдя, она увидела, как Рассел спокойно занял свое место в конце
скамьи.

Пораженная сверх всякой меры, она пристально посмотрела на него и почти удивилась
что узнала его, он так сильно изменился с того дня,
когда она стояла с ним перед воротами его матери. Тем временем служба
началась, она отдала свой псалтырь дяде, и в тот же момент
Рассел нашел нужное место и протянул ей один из двух, лежавших рядом с ним. Поскольку
она взяла ее, их взгляды встретились, и она протянула руку. Он взял ее, она
почувствовала, как дрожат его пальцы, когда они отпустили ее руку, а затем оба склонили лица
над книгами. Когда они опустились на колени рядом, и тяжелые складки ее
элегантного платья коснулись его, ей это показалось лихорадочным сном; она
не могла осознать, что, наконец, они встретились снова, и ее сердце билось так сильно
, что она прижала к нему руку, боясь, что он услышит
его громкую пульсацию.

Беседа закончилась, звуки органа разнеслись по всему залу
величественная церковь, руки священников, как белые голуби, парили над
собрание, распуская всех с благословением. Ирен еще раз откинула
роскошную кружевную вуаль, полностью обнажив лицо; еще раз ее глаза встретились с глазами
мужчины, который вежливо придержал дверь скамьи открытой; оба поклонились с
величественная грация, и она пошла по проходу. Она слышала, как Рассел разговаривал с
ее дядей прямо за ее спиной, слышала вопросы о его здоровье,
выражение радости от новой встречи, надежду, с которой Эрик произнес, что
он должен часто видеться с ним во время своего пребывания в W .... Даже не оглянувшись
, она направилась к экипажу, где вскоре к ней присоединился ее дядя
.

Она спокойно встретила его проницательный взгляд, и как они теперь подошли к дому он
не стану дальше намек на тему, которую он ловко подозревали
заняты совсем как его собственные мысли.




ГЛАВА XVII

ИРЕН ЗНАКОМИТСЯ С РАССЕЛОМ


"Конечно, дядя Эрик, в нашем большом, просторном доме достаточно места,
чтобы вместить брата моей матери! Я думал, все уже решено, что ты
будешь жить с нами. Нет веских причин, почему вы не должны этого делать.
Очевидно, что у нас на вас больше прав, чем у кого-либо другого; зачем обречь
себя на одиночество в отдельном доме? Пересмотрите этот вопрос ".

"Ирэн, я хочу собственный дом, в который я мог бы чувствовать себя привилегированным приглашать
таких гостей, таких компаньонов, которых я считаю подходящими, независимо от "фиатов"
потенциальных социальных автократов и социальный остракизм определенных клик".

Она немного помолчала, но встретила его проницательный взгляд без малейшего смущения.
и все же, когда она заговорила, он понял по ее глазам и голосу,
что она полностью поняла, что он имел в виду.

"Конечно, это вопрос, который вы должны решить для себя сами. Вы
лучший судья в том, что ведет к вашему счастью; но я сожалею, очень
прости, дядя Эрик, что ради продвижения этого ты считаешь необходимым
удалиться из нашего домашнего круга. Я буду мучительно скучать по тебе".

Он выглядел огорченным, озадаченным и нерешительным; но она улыбнулась и провела
пальцами по прутьям своей птичьей клетки, играя с ее златогорлым
обитателем.

- У вас есть какие-нибудь дела на это утро?

- Никаких, сэр. Чем я могу быть вам полезен?

"Если вы чувствуете, утилизировать, я буду рад позволить вам сопровождать меня в город; я
хочу вашу помощь в выборе набора из Китая для моего нового дома. Вы
идете?"

Тень пробежала по бесцветному спокойному лицу, когда она печально сказала--

"Дядя Эрик, неужели для меня совершенно бесполезно пытаться убедить тебя
отказаться от этого проекта и остаться с нами?"

"Совершенно бесполезно, мое дорогое дитя".

"Я возьму свою шляпку и присоединюсь к тебе в экипаже".

Совсем рядом с коттеджем, который раньше занимала миссис У Обри стоял небольшой кирпичный
дом, частично скрытый тополями и платанами, и окруженный
аккуратным, хорошо разбитым цветником. Это было место, выбранное и
приобретенные инвалидом своем будущем доме. Мистер Хантингдон был против
всю эту процедуру и пригласил своего шурина пожить у него.;
но под поверхностью сердечности гость чувствовал, что скрываются другие чувства.
глубокие и сильные. У него было мало общего с мужем его сестры, и
только теплая и возрастающая привязанность к племяннице теперь побудила его
поселиться в W.... Был произведен некоторый необходимый ремонт, некоторые необходимые распоряжения
относительно прислуги завершены, и сегодня последние штрихи
были внесены в уютное маленькое холостяцкое жилище. Когда стало очевидно,
что никакие аргументы не помогут изменить решение, Ирен замолчала
думала об этом и принимала участие в различных предприятиях, чтобы способствовать комфорту своего дяди
. Она сшила красивые белые занавески для окон его библиотеки, связала
яркие камвольные коврики для ламп, подшила и разметила содержимое
бельевого шкафа. Кладовую в столовой она взяла под свою особую опеку,
и по истечении десяти дней, когда хозяин официально вступил во владение,
она сопровождала его и наслаждалась приятным удивлением, с которым он
получила в дар пирожные, варенье, кетчупы, маринованные огурцы и т.д. и т.п.
аккуратно разложила на безупречно чистых полках.

"Что находится в этих больших квадратных коробках в холле?"

"Книги, которые я собрал в Европе и отобрал в Нью-Йорке; среди них много
редких старинных томов, которых вы никогда не видели. Приходи в следующий понедельник и
помоги мне пронумеровать их и разложить по полкам; потом мы прочитаем их вместе.
Отложи в сторону свою шляпку и проведи вечер со мной ".

- Нет, я должен вернуться; Хью передал мне, что приведет гостей к чаю.

Он взял ее за руку и, притянув к своему креслу, ласково сказал--

- Ах, Ирэн! Я хотел бы всегда быть с тобой. Ты была бы счастливее здесь, в
этот мой маленький непритязательный дом, чем быть хозяйкой того
большого роскошного дома вон на том холме."

Он нежно поцеловал ее пальцы, и, взяв корзинку, она оставила его одного
в его новом доме.

Несколько недель прошли без происшествий; Хью уехал в Новый Орлеан навестить друзей.
Мистер Хантингдон часто отсутствовал на плантации.

Однажды он выразил желание, чтобы семья судьи Харриса отобедала с ним
и добавил нескольких джентльменов, "чтобы сделать вечеринку веселой". Айрин быстро
разослала приглашения, подавив нежелание, переполнявшее ее сердце;
молодые люди не были любимицами, и она боялась выступлений Чарли на сцене
и восхищенных взглядов не меньше, чем бесконечных взглядов его матери.
рассуждения о моде и родословной всех лучших семей W----
и его окрестностей. Грейс выросла очень хорошенькой, образованной,
уравновешенной, мягкосердечной, но полной модных представлений своей матери
и, при этом, довольно слабой и легкомысленной. Они с Айрин были
постоянно в обществе друг друга, но ни с той, ни с другой стороны не было теплоты в чувствах
. Грейс не могла понять чувства своей спутницы.
характер, и Ирен устала от ее веселой, беззаботной болтовни. Как и ожидал последний
день оказался очень утомительным; обычное дополнение к музыке
было дополнено Грейс, ожидаемым количеством ничего лестного
изящно произнесенный ее братом, обычное количество отвратительных каламбуров
переданный по кругу в знак покровительства, и Ирен подала сигнал к
ужин. Мистер Хантингдон гордился своими изысканными винами, и после того, как
графины разошлись по кругу, джентльмены стали болтливы, как
рыночные торговки.

Ирен серьезно обсуждала тарифный вопрос с мистером Гербертом Блэкуэллом
(которого миссис Харрис назвала самым многообещающим молодым юристом из своих
знакомых) и вежливо слушала его стереотипные рассуждения, когда
обрывок разговора на противоположном конце стола привлек ее
внимание.

"Хантингдон, дорогой мой, уверяю вас, я никогда в жизни не совершал ошибок,
читая мысли людей; и если у Обри не самые лучшие юридические
интеллект в Ч..., я откажусь от своей судейской должности. Вы, я полагаю, видели Кэмпбелла?
 Он вернулся на прошлой неделе, и, между прочим, я почти ожидал встретить его сегодня.
я говорил с ним об Обри, и он рассмеялся своей
он весело захохотал, щелкнул костлявыми пальцами у меня перед носом и сказал--

"Да! да, Гаррис, оставь его в покое; руки прочь! и держу пари, мой новый
управление по борьбе старого, что он ставит себя на место вашей чести.' Сейчас
вы прекрасно знаете, что Кэмпбелл не больше энтузиазма, чем кирпич
стены, или бюрократии; но он, как гордый молодой человек, как будто он
его сын. Вы знаете, что он взял его в партнеры?

"Тьфу ты! он никогда не совершит такого обмана".

"Но он совершил; я прочитал объявление в утренней газете. Передайте мадеру.
Дело в том, что мы не должны позволять нашим старым предрассудкам делать нас несправедливыми. Я знаю,
Обри тяжело боролся; ему было со чем бороться...

Слегка наклонив голову и не сводя глаз с лица мистера Блэкуэлла, Ирэн
слышала все, что происходило, и, когда джентльмен прервал свою речь, обратилась к
осушив свой бокал, она встала и направилась в гостиную. Джентльмены
перерыв в "курилке", а в скором времени Миссис Харрис приказал ей
перевозки, умоляя взаимодействие с Грейс Мантуя-мейкера в качестве предлога для
ухожу так рано. С чувством бесконечного облегчения хозяйка сопровождала
их в дверь, увидел кареты спускаться по аллее, и, желая одним из
слуг у Эребус оседлали сразу, она пошла в ее комнату и
изменен богатый ужин-платье на ее Амазонке. Когда она вскочила в седло
и подобрала поводья, ее отец крикнул из открытого окна,
откуда вырвались вьющиеся клубы голубого дыма--

"Куда теперь, Ирэн?"

"Я собираюсь покататься верхом; сегодня утром собирался дождь, и я побоялся
рискнуть".

Он что-то сказал, но она не расслышала, как отъехала и вскоре скрылась из виду.
оставив город слева, она свернула на каменистую дорогу, ведущую вверх
склон холма, ведущий к кладбищенским воротам. Спешившись, она привязала поводья к
одному из железных шипов и, перекинув через
руку складки своего одеяния, отнесла цветы на семейное кладбище. Это был большой
квадратный участок, огороженный красивой оградой и высокими воротами, на которых серебряными буквами было написано
"Хантингдон". Приблизившись, она была удивлена, обнаружив
низкую кирпичную стену и красивый новый мраморный памятник рядом с участком ее отца
, который занимал место, заросшее травой и
сорняками несколько недель назад.

Когда она проезжала новую стоянку, ворота распахнулись, и перед ней предстал Рассел.


- Добрый вечер, мисс Хантингдон.

- Добрый вечер, мистер Обри.

Имя прозвучало странно и суровым, как она произнесла это, и невольно она
остановилась и протянула руку. Он принял ее; на мгновение холодные
пальцы легли в его теплую ладонь, и когда она убрала их, он сказал тем глубоким
мягким голосом, который она слышала в церкви--

"Позвольте мне показать вам памятник моей матери".

Он придержал ворота открытыми, она вошла и встала рядом с ним. Памятник
был прекрасен в своей суровой простоте - чистое, безупречное древко, увенчанное
изящно вырезанным венком из маковых листьев с надписью
золотыми буквами: "Посвящается памяти моей матери, Эми Обри". Просто
ниже, в черных персонажей, "_Resurgam_"; и под всем, на
рифленый свиток, надпись из Санкт-Гильгена. После молчания
некоторые моменты Рассел указал на единственное и торжественные слова, и сказал:
если говорить скорее к себе, чем к ней--

"Я хочу всегда говорить вместе с Полом Флеммингом: "Я буду сильным", и
поэтому я поместил здесь надпись, которая стала для него евангелием,
чтобы, когда я приду на могилу моей матери, я мог укрепиться, а не растаять от
нахлынувших горьких воспоминаний ".

Она подняла глаза, когда он заговорил, и меланхоличное сияние глубоких глаз
взволновало ее сердце, как ничто прежде.

"У меня осталось несколько цветов; позволь мне возложить их в качестве нежной дани уважения,
"в память" о могиле твоей матери - о былых временах, о коттедже
дни так же свежи в моих воспоминаниях, как и в твоих".

Она протянула лесной букет, который сорвала раньше; он взял
его, и рассыпал цветы вдоль широкого основания стержня, оставив
только небольшую гроздь розовых фарфоровых чашечек. Оба молчали; но когда она
повернулся, чтобы уйти, внезапный порыв унес ее шляпу с ее головы, ослабленные гребень
упала на траву, и грохнула тяжелой массы волос. Она торопливо скрутила
их в рулон, надежно закрепила и приняла из его рук свою шляпу
с холодным--

- Спасибо, сэр. Когда вы получили известие от Электры?

Они подошли к воротам кладбища, и он ответил--

"Я уже несколько недель ничего не слышал. У тебя есть какое-нибудь сообщение? Я собираюсь
Через несколько дней в Нью-Йорк, чтобы попытаться убедить ее вернуться в W ... со мной.

"Я сомневаюсь в успехе вашей миссии; Вт---- мало что может соблазнить художника
как твой кузен. Будьте так добры передать ей мою любовь и наилучшие пожелания
осуществления ее творческих мечтаний ".

Они подошли к воротам, где их ждал Эребус, когда Рассел снял свою
шляпу.

"У вас длительная прогулка в город", - сказала Ирен, как Рассел организовал ее лошади
бразды правления.

"Я не могу найти его длину. Это прекрасный кусок дороги, и звезды будут
быть до света".

Он протянул руку, чтобы помочь ей; она легко вскочила в седло, потом
наклонилась к нему, каждый статуеподобный изгиб и лепнина ее гордого лица цвета слоновой кости
врезались в его память, когда она заговорила.

- Будьте так добры, подайте мне мою перчатку; я уронил ее к вашим ногам, когда садился в седло.
Спасибо. Добрый вечер, мистер Обри; примите мои наилучшие пожелания в вашем путешествии
и его миссии."

- До свидания, мисс Хантингдон. Он приподнял шляпу, и, когда она отъехала,
магнетическое красивое лицо преследовало ее. Эреб был нетерпелив, не в духе
и взлетел на следующий крутой холм, как будто его тоже преследовали призраки.

Сквозь сгущающийся мрак мчались лошадь и всадник, через маленький журчащий ручей
, через ворота, вверх по темной, лишенной лучей аллее к порогу. В
бильярдная превратилась в сгусток света, и веселый звук смешивался
голоса вышел на открытое окно, чтобы сказать, что господа еще не
закончил свою игру. Задержавшись в зале, Ирэн слушала одно мгновение
различают голоса, затем поднялась, длинные лестницы. Лампа
отбрасывала мягкий свет на ступеньки, и, когда она достигла площадки, Хью
подхватил ее на руки и тепло поцеловал. Пораженная его неожиданным
когда она появилась, она отступила на шаг или два и спросила довольно надменно--

"Когда вы вернулись домой?"

"Всего через несколько минут после того, как вы вышли из дома. Быстро переодевайся,
и спускайся. Мне нужно сказать тебе тысячу вещей.

Она подождала, не услышав больше ни слова, но высвободилась и пошла в свою комнату.

Спустившись вниз, она встретила своего отца в дверях столовой.

"Пойдем, королева, мы ждем тебя".

Он с нежностью посмотрел на нее, взял за руку и подвел к столу; и через
годы она вспоминала этот случай со скорбным удовольствием как последний,
когда он когда-либо называл ее своим ласкательным именем.




ГЛАВА XVIII

ОТКАЗ


"Выйди на колоннаду, воздух восхитителен". Говоря это, Хью взял
кузена под руку и повел от чайного столика.

"Ирэн, как долго ты намерена держать меня в мучительном напряжении?"

"Я не осознаю, что в какой-либо степени держал тебя в напряжении".

- Тебе не удастся ускользнуть от меня; я был терпелив, и пришло время, когда мы
должны поговорить о нашем будущем. Ирэн, дорогая, будь великодушна и скажи мне, когда
ты отдашь мне, безвозвратно, эту руку, которая была обещана мне с твоего детства
?

Он взял ее руку и поднес к губам, но она с силой отдернула ее.
и, высвободив руку, решительно сказала--

- Никогда, Хью. Никогда.

- Как ты можешь шутить со мной, Ирэн? Если бы ты могла понять, с каким нетерпением я жду
того счастливого дня, когда я назову тебя своей женой, ты была бы серьезна и
назначила бы ранний срок для нашего брака ".

- Хью, почему ты делаешь вид, что неправильно понимаешь, что я имею в виду? Я серьезна; Я
долго и тщательно обдумывала вопрос, касающийся вашего счастья на всю жизнь и
моего, и я говорю вам самым торжественным образом, что я никогда не буду вашей женой ".

"О, Ирэн! твое обещание! твое священное обещание!"

"Я никогда его не давал! Напротив, я никогда не упускал случая показать вам, что
вся моя натура восстает против самых противоестественных отношений, навязанных мне".

"Моя дорогая Ирэн, значит, вы меня не любите? Я надеялся и верил
что ты скрывала свою любовь за холодной маской гордого молчания. Ты должна,
ты действительно любишь меня, моя прекрасная кузина!"

"Ты не веришь своим собственным словам; ты обязан знать лучше. Я люблю
тебя как своего кузена, люблю тебя отчасти так, как я люблю дядю Эрика, люблю тебя как самого
единственный молодой родственник, оставшийся мне, как единственный спутник моего одинокого детства
но другой любви, кроме этой, у меня никогда не было и не может быть к тебе.
Хью, мой брат, смотри без страха на чистую правду; ни ты, ни
У меня одной искры этого чувства, которое только и может санкционировать брак".

"Действительно, ты обижаешь меня, мой обожаемый кузен. Ты мне дороже, чем
что-либо еще на земле. Я любил тебя, и только тебя, с детства;
ты был прекрасным идолом с самого раннего детства ".

"Ты ошибаешься, совершенно ошибаешься; меня тоже нельзя обмануть.
можешь ли ты обмануть самого себя? Я тебе нравлюсь, ты любишь меня так же тихо, как и я тебя.
ты восхищаешься мной, возможно, больше, чем кем-либо из тех, кому выпадает шанс
знай только сейчас; ты неравнодушен к моей красоте и, по давней привычке, стал
рассматривать меня как свою собственность, во многом в том же свете, в каком
вы смотрите на свои дорогие пуговицы с бриллиантами, или на своих резвых лошадей, или на
редкие импортные указки. Хью, я ненавижу притворство! и я говорю тебе сейчас, что я никогда
не буду участвовать в том, что другие устроили без моего согласия ".

"Ах! Я вижу, как обстоят дела. Избавившись от своего сердца и расточив
твоя любовь в другом месте, ты уклоняешься от выполнения священных обязательств, которые
делают тебя моей. Я и не подозревал, что ты такая восприимчивая, иначе я бы
не оставил тебя чувствовать себя в такой безопасности. Мой дядя не проявил себя верным опекуном. Я поверил ему, когда доверил свое сокровище, свою нареченную невесту его заботам.

Горькое разочарование промелькнуло на его лице и дрогнуло в голосе,
заставив его не задумываться о последствиях. Но хотя он свирепо смотрел на нее, когда он произносил насмешку, это не произвело ни малейшего видимого эффекта.
"Признайся, кто стоит между твоим сердцем и моим. У меня есть право спрашивать; узнаем.
- Ты забываешься, мой кузен. Очевидно, что твое право является спорным.
вопрос; мы откажемся от него, если ты не возражаешь. Я уже сказал тебе, и теперь Повторяю в последний раз, я не пойду с тобой к алтарю, потому что
ни у кого из нас нет должной привязанности друг к другу, чтобы оправдать такой союз;
потому что это был бы позорный денежный контракт, отвратительный для каждой истинной души.
 Хью, не питай ко мне враждебности; я этого не заслуживаю. Потому что мы
не можем быть чем-то большим, неужели мы будем меньше, чем друзьями?

Она повернулась, чтобы уйти, но он схватил ее за платье и воскликнул:
нежности, чем он когда-либо проявляется перед--

"Ах, Ирина! не отвергайте меня донельзя! Я не могу отказаться от тебя. Дай мне один
еще год, чтобы доказать свою любовь, - чтобы привлечь твое. Если ваше гордое сердце по-прежнему твой
собственный, может я не надеюсь получить его----"

"Нет, Хью! нет. Так же надеемся вдохновить привязанность там нема мраморный
хранители. Простите меня, если я причиняю вам боль, но я должен быть откровенным, несмотря ни на что.
Она указала на статуи у двери и прошла через оранжерею.
в библиотеку, оттуда в обсерваторию, ожидая, что вскоре будет
к ней присоединился ее отец. Постепенно в доме воцарилась тишина, и, подавленная
болезненным предчувствием надвигающейся беды, она отправилась в свою комнату как раз в тот момент, когда
часы пробили двенадцать. Остановившись, чтобы сосчитать удары, она увидела мерцающий свет
в замочной скважине отцовской двери, напротив ее собственной, и услышала
негромкий, но серьезный разговор, смешанный с беспокойным топотом ног.
меряющие шагами ноги. Она испытывала сильное искушение пересечь коридор, постучать и
покончить с этим испытанием на месте; но вторая мысль нашептывала:
"Завтра скоро будет здесь; наберись терпения". Она вошла в свою комнату и,
утомленный событиями дня, уснул, мечтая о новом участке на кладбище
и одиноком, безрадостном человеке, который бродил по нему.

Когда на следующее утро она поправляла свой костюм для верховой езды и позволила Эндрю
поправить ей стремя, последний добродушно сказал--

"Итак, мистер Хью начал с тебя? Не часто он бьет тебя".

"Что ты имеешь в виду?"

"Он начал некоторое время назад, и, если он водит машину, как он обычно делает, он
вам в свою плантацию как раз к ужину".

"Отец тоже поехал?"

"Нет, мэм; только Мас'Хью в его собственной коляске".

Вернувшись с прогулки, она немного постояла на крыльце, глядя вниз
на проспект. Бермудская терраса сверкала на солнце, как драгоценный камень
корональ, волнистое море листвы, украшенное каплями росы, вспыхивало и
с капель, когда мягкий воздух шевелил вековые деревья, живые изгороди были полны жизни
птиц и бабочек, насыщенного аромата ярких и бесчисленных цветов
изящных завитков дыма, поднимающихся из долины за ними,
размеренный музыкальный звон колокольчиков, когда коровы медленно спускались с
далеких холмов, и над всем этим, как Божья милость, летнее небо.

Невольно она простерла руки к склоняющимся небесам, и ее
губы зашевелились, но не сорвалось ни звука, чтобы сказать, какая просьба была обращена к
Всеотцу. Она пошла в свою комнату, переоделась и присоединилась к отцу
за завтраком. Полускрытый своей газетой, он не обратил внимания
на ее тихое "доброе утро", казалось, поглощенный редакционной статьей. Молчание
ужин закончился, сказал он, когда они встали из-за стола--

"Я хочу встретиться с тобой в библиотеке".

Она молча последовала за ним; он запер дверь, раздвинул
жалюзи, придвинул два стула к окну и сразу же уселся на них.
перед ней. Мгновение он пристально смотрел на нее, словно оценивая ее силу.
и она увидела странный блеск в его соколиных глазах, который, подобно
первой зловещей вспышке в потемневшем небе, предвещал бурю.

"Ирэн, я был очень удивлен, узнав о результатах беседы
между вами и Хью; Я едва могу поверить, что вы были серьезны,
и склонен приписать свои глупые слова какому-нибудь пустяковому мотиву
из девичьего кокетства или минутной досады. Ты уже давно прекрасно знаешь
, что ты и твой кузен предназначены друг для друга; что я
торжественно пообещал, что свадьба состоится, как только ты достигнешь совершеннолетия
; что все мои планы и надежды относительно тебя сосредоточены на этой единственной помолвке. Я
в последнее время не привлекал вашего внимания к этому вопросу, потому что знал, что у вас
достаточно здравого смысла, чтобы оценить свое положение, и потому что я верил, что вы
будете руководствоваться моими пожеланиями в этом важном деле. Ты больше не ребенок.
Я отношусь к тебе как к разумной женщине, и теперь я говорю тебе откровенно:
единственное желание моего сердца - видеть тебя женой Хью.

"Отец, моему счастью этот брак не поспособствует, и если ты
руководствуясь исключительно этим мотивом, позволь мне остаться такой, какая я есть. Я должна была бы
быть самой несчастной в качестве жены Хью; самой совершенно несчастной.

- Почему так?

- Отец, мои собственные чувства стоят непреодолимым барьером на пути к нашему союзу. Я действительно
не люблю Хью, и ... я должна сказать вам, сэр, что считаю неправильным, когда кузены
женятся.

"Ты говоришь как глупый ребенок; я думал, у тебя больше здравого смысла. Твои возражения
Я слушал; они мнимые и мелкие; и я спрашиваю вас, как
отец имеет право попросить своего ребенка, отказаться от этих нелепых понятий, и
исполни единственную просьбу, с которой я когда-либо обращался к тебе. Скажи мне, дочь моя, что
ты согласишься принять своего кузена и тем самым сделать меня счастливым ".

Он наклонился и поцеловал ее в лоб, жадно наблюдая за выражением ее лица.

"О, отец! не проси меня об этом! Ни о чем другом! ни о чем другом".

- Ответь мне, мое дорогое дитя; дай мне свое обещание.

Его объятие было болезненным, и сердитое дыхание смешивалось с умоляющим тоном.
Она подняла голову и медленно произнесла--

"Отец мой, я не могу".

Он сбросил с себя ее руку и вскочил.

"Неблагодарный! ты хочешь сказать, что не выполнишь священного
помолвка?-- что ты нарушишь клятву, данную мертвому.

- Я не считаю себя связанным клятвами другого человека, хотя бы он был дважды
моим отцом. Я несу ответственность за не действует, но мои собственные. Я, единственное, могу дать
себя. Зачем вы хотите заставить этот брак на меня? Отец, неужели
ты думаешь, что женщина не имеет права голоса в вопросе, касающемся ее счастья на всю
жизнь?

"О! Я подозревал, что ваше проклятое упрямство хотел встретиться со мной здесь, а также
в другом месте в вашей жизни. Вы были источником неприятностей и скорби от
твое рождение; но настало время покончить со всем этим. Ты знаешь, что я никогда
угрожай напрасно, и если ты откажешься прислушаться к доводам разума, я полностью лишу тебя наследства
хотя ты и мое единственное дитя. Обдумай это хорошенько. Вы были воспитаны в
роскоши и научены считать себя одной из богатейших наследниц в
государстве; сравните ваше нынешнее положение, ваш элегантный дом, вашу
утонченный вкус удовлетворен в высшей степени; сравните все это, я говорю, с
бедностью - представьте себя оставшимся в мире без единого цента! Подумайте об этом!
подумайте об этом! Мое богатство принадлежит мне, заметьте, и я отдам его, кому захочу
независимо от всех требований обычаев. Теперь альтернатива полностью
последствия будут перед тобой и на твою собственную голову. Согласишься ли ты на мои
желания, как и подобает любому послушному ребенку, или ты намеренно навлечешь на себя мое
вечное неудовольствие? Ты выйдешь замуж за Хью?

"Отец, я не выйду замуж за Хью, да поможет мне Бог!".

На несколько мгновений между ними воцарилось молчание; что-то в этом неподвижном,
спокойном лице его ребенка внушило ему благоговейный трепет, но это было временно, и с горьким
смешком он воскликнул--

"О, очень хорошо! Твоя бедность падет на твою голову в ближайшие годы, когда
могила сомкнется надо мной. После моей смерти каждый цент моего имущества переходит к
Хью, а вместе с ним и мое имя, и между тобой и мной, как непроходимая пропасть,
лежит мое вечное неудовольствие. Пойми, что, хотя мы живем здесь, в
одном доме, как отец и дитя, я не прощаю и не собираюсь прощать тебя. Ты
бросил мне вызов; теперь вкушай горькие плоды своего непослушания".

"У меня нет желания подвергать сомнению распоряжение вашим состоянием; если вы предпочитаете
передать его моему кузену, я готов, совершенно готов. Я наслаждаюсь богатством, как
также большинство людей, я полагаю; но бедность не пугает меня так
сколько браке без любви. Дать Хью удачу, если хочешь, но,
отец! отец! пусть между тобой и мной не будет отчуждения. Я могу вынести
все, кроме твоего неудовольствия; я ничего так не боюсь, как потери
твоей любви. О, отец! простить разочарование, что моя совесть
не позволь мне допустить. Прости за боль, которую, Бог знает, я бы не
вызвали вас, если я мог бы избежать без ущерба для принципа. О,
мой отец! мой отец! пусть ни доллары, ни центы не встанут между тобой и твоим
единственным ребенком. Сейчас я не прошу ничего, кроме твоей любви".

Она подошла ближе, но он отмахнулся от нее и сказал с презрительным смешком--

"От такого не могу! Я дал тебе выбор, и ты сделал свой
выделения с глаза полностью открыты. Принимать бедность как твоя погибель, и с
это мое вечное недовольство. Я намерен заставить тебя поплатиться за твое упрямство.
К своему сожалению, ты поймешь, что со мной шутки плохи, или что меня
зовут не Леонард Хантингдон. Теперь иди своим путем и пойми, какой тернистый
путь ты проложил для себя".

Он указал на дверь, как делал много лет назад, когда вышло постановление о школе-интернате
, и она без возражений покинула его,
и сел на ступеньки оранжереи. Вскоре после этого звук колес его
багги подсказал ей, что он уехал в город, и, подперев щеку
рукой, она вспомнила тот болезненный разговор от начала до конца. Что он
имел в виду все, чем угрожал, и даже больше, она не сомневалась ни на мгновение,
и, думая о своем будущем, она чувствовала боль в сердце. Но вместе со стыдом и
печалью пришел и трепет радости; она разорвала оковы: она была свободна.
Уязвленная привязанность истекала кровью, но разум и совесть ликовали от этого.
результат.




ГЛАВА XIX

РАССЕЛ НАВЕЩАЕТ ЭЛЕКТРУ


Терпеливый двенадцатимесячный труд подходил к концу; многолетнее изучение принесло
свои первые плоды; был нанесен последний нежный, но трепетный штрих; Электра
отбросил палитру и кисть и, отступив назад, оглядел холст.
Выставка должна была открыться через два дня, и это должно было стать ее вкладом.
Кассандра с печальными глазами, с бледными, проницательными, пораженными горем чертами лица -
властное лицо, в котором с трудом пробивался мерцающий свет прорицания.
слабо ощущая человеческий ужас перед Грядущим, чьи отвратительные тайны были
известны только царственной пророчице. В немом и суровом отчаянии он выглянул наружу
с холста видно любопытную аномалию - оторванный от человеческой помощи,
лишенный помощи с небес - и все же, в своей обреченной изоляции, презирающий просить
сочувствие, которое его необычайная красота вызывала у всех, кто ее видел
. Гордость художницы за это свое первое законченное творение вполне можно было бы простить
, поскольку она полностью осознавала, что облачная область болезненного
послушничество было намного ниже ее достоинства; что отныне она никогда не будет скучать по
давлению долгожданных венков на свое чело; что она должна купаться в
теплые, плодотворные лучи общественного благоволения и безмерное ликование
в ее прекрасных глазах вспыхнул огонек.

Дверь открылась, и в студию вошел Рассел. Она не ожидала его увидеть.
его внезапное появление не дало ей времени натянуть леденящую маску
гордости, и вся ее неконтролируемая привязанность выразилась на этом
радостном лице.

"Рассел! мой дорогой Рассел!"

Он обратил обнял ее за плечи и поцеловал ее разрумянившейся щеке, и каждый смотрел на
другие, удивляясь изменениям, которые воздействовал лет.

"Электра, ты определенно поправилась больше, чем кто-либо из тех, кого я когда-либо знал. Ты
выглядишь олицетворением идеального здоровья; излишне спрашивать, как ты
есть". И снова его губы коснулись сияющего лица, прижатого к его плечу
. Ее руки дрожащей рукой обвились вокруг его шеи, прошлое безразличие
было забыто в радости его присутствия.

- Сядь и дай мне посмотреть на тебя. Ты стала такой высокой и властной.
я даже побаиваюсь собственной кузины. Ты меньше похожа на тетю Эми, чем
раньше.

"Позвольте мне прежде всего обратить внимание на вашу картину, ибо она скоро будет слишком темно, чтобы
изучите его. Это Кассандра, о которых вы писали мне".

Несколько мгновений он молча стоял перед ней, а она смотрела на него с восхищением.
затаившее дыхание рвение - ибо его мнение было для нее более ценным, чем мнение
всех дилетантов и связных, которые вскоре его проверят.
Постепенно его темное холодное лицо просветлело, и она получила свою награду.

"Это мастерское творение; вещь удивительной и нетленной красоты;
это большой успех - как таковой мир примет его - и сотни людей будут
провозглашать ваш триумф. Я горжусь этим, и вдвойне горжусь вами ".

Он протянул руку, и, когда она вложила свои пальцы в его, ее голова поникла,
и горячие слезы ослепили ее. Похвала из уст, которые она любила больше всего, взволновала ее
женское сердце, чего никогда не смогли бы добиться аплодисменты публики.

- Подойди, присядь, Электра, и расскажи мне что-нибудь о своей жизни после
смерти твоего друга, мистера Клифтона.

"Вы получили мое последнее письмо с отчетом о
смерти миссис Клифтон?"

"Да; как только я ступил на платформу у вагонов, мне его вручили.
Я так долго ничего о тебе не слышал, что подумал, что пришло время
позаботиться о тебе.

- Значит, ты уехал еще до того, как узнал, что я собираюсь в Европу?

- Да.

Он не мог понять мгновенной перемены , произошедшей с ней
выражение лица - озарение, за которым так же внезапно последовала улыбка, наполовину
сострадательная, наполовину горькая. Она прижала руку к сердцу и сказала--

"Миссис Клифтон никогда не казалось, чтобы осознать смерть своего сына, хотя, после
паралич прошел, и она стала говорить, Я думал, что она поправилась
память о ней в какой-то степени. Она пережила его всего на четыре месяца и,
несомненно, избежала многих огорчений из-за того, что не знала о том, что
произошло. Бедная старушка! она страдала мало на год прошедший, и умер я
надеюсь, без боли. У меня есть утешение, зная, что я сделал все, что
это можно было бы сделать, чтобы обеспечить ей комфорт. Рассел, я бы не стала здесь жить ни из каких соображений.
ничто, кроме чувства долга, не удерживало меня так долго. Я
пообещала ему, что не оставлю его мать. Но вы не можете иметь никакого
адекватного представления о чувстве опустошения, которое охватывает меня, когда я
сижу здесь долгими вечерами. Кажется, он наблюдает за мной с картинных рам
и пьедесталов; его лицо, его умоляющее, терпеливое, бледное лицо преследует меня
постоянно. И все же я пыталась сделать его счастливым; видит Бог, я выполнила свой долг ".

Она вскочила и несколько мгновений ходила по комнате, заложив руки за спину.
она, и слезы блестели на ее щеках. Остановившись наконец на ковре, она
указала на большой квадратный предмет, плотно прикрытый, и добавила--

"Вон там стоит его последняя картина, незаконченная. В день, когда он умер, он поставил несколько
слабеньких ударов по нему, и завещал завершения задач для меня.
В течение нескольких лет он работал над этим, но многое еще предстоит
сделано. Это "Смерть Сократа".' Я даже не смотрела на него с той самой ночи.
Я не собираюсь прикасаться к нему до тех пор, пока не приеду в Италию; Я сомневаюсь.
будет ли моя рука когда-нибудь достаточно твердой, чтобы нанести последние штрихи. О,
Рассел! прежние времена, дни коттеджей, кажутся мне теперь далекими-далекими!"

Прислонившись к каминной полке, она уронила голову на руки, но когда
он подошел и встал в противоположном углу, то увидел, что слезы на ее лице
высохли.

"Никто из нас не имел Солнечной жизни, "Электра"; обе имели многочисленные
препятствий, чтобы бороться с; оба очень горькие воспоминания. Первоначально здесь
был определенный параллелизм в наших персонажей, но наш рост росли
дивергенция. Ты сохранил эту благородную часть природы лучше, чем
Я; для своих лет я намного старше тебя; ни один из моих ярких
детство, кажется, осталось во мне навсегда. Контакт с миром - это закаляющий процесс.
Я действительно не знал, насколько крепким я вырос, пока не почувствовал, что мое сердце
смягчилось при виде тебя. Мне нужно, чтобы ты хранил передо мной добрые дела милосердия и нежности.
удобства жизни, и, следовательно, я пришел за тобой. Если бы не
моя бедность, я бы никогда не рассталась с вами так надолго; Я чувствовала, что это было бы
для вас выгоднее во многих отношениях оставаться с мистером Клифтоном
пока я не приобрету свою профессию. Я знал, что вы могли бы пользоваться привилегиями
вот чего я не могу дать тебе в моих стесненных обстоятельствах. Вещи
изменился; мистер Кэмпбелл пригласил меня в партнеры; свой успех я считаю
установленным фактом. Откажись на сезон от этого запланированного турне по Европе;
подожди, пока я не смогу пойти с тобой ... пока я не смогу взять тебя; возвращайся в П... со мной.
Вы можете продолжить свое художественное образование, если вы хотите его, вы можете преследовать их в судебном порядке
там, как и здесь. Вы амбициозны, Электры; вот я; пусть с нами работать
вместе".

Она подняла голову и посмотрела на мощную фигуру с благородными пропорциями.
величественное, царственное лицо, спокойное и бесцветное, с большими проницательными черными
глаза, в непостижимой глубине которых таились все тайны месмеризма, и
судорога боли исказила черты ее лица. Она прикрыла лоб рукой и
ответила--

- Нет, Рассел, я ни на секунду не мог допустить такой мысли.

- Ты слишком горд, чтобы принять от меня дом?

"Не слишком горд, точно; но, пока у меня есть здоровье, я имею в виду, чтобы сделать
поддержка. Я не буду тебе обузой".

"Полная стоимость, полученная за оказанную услугу, не является благотворительностью; приходите в W ...,
разделите мое будущее и то состояние, которое, возможно, будет мне уготовано. Я купил коттедж
и намереваюсь когда-нибудь построить там красивый дом, где ты и
Мистер Кэмпбелл, и я могу жить спокойно. Вы должны шпагат ваших эстетических
чудится все это, чтобы сделать его достаточно живописными, чтобы удовлетворить ваши привередливые
художественный вкус. Приди и спаси меня от того, что ты считаешь моим худшим, чем
вандалианские наклонности. Я пришел сюда просто и исключительно в надежде
убедить тебя вернуться со мной. Я обращаюсь с этой просьбой не потому, что я
думаю, что от меня этого ожидают, а по более эгоистичным причинам - потому что это
вопрос, лежащий очень близко к моему сердцу ".

"О, Рассел! ты искушаешь меня".

"Я хочу это сделать. Моя кровь течет в твоих жилах; ты единственный родственник, которого я
ценность, и если бы ты действительно была моей сестрой, я вряд ли любил бы тебя больше. С
все проценты брат, почему я не должен требовать прав брат сохранить
ты со мной, по крайней мере, пока вы не найдете свой Пилада, и дать ему высшее
претензии перед Богом и людьми? Электра, будь я твоим братом, тебе не потребовалось бы никаких уговоров.
зачем колебаться сейчас?

Она сцепила руки за спиной, словно ища поддержки в каком-то огненном испытании,
и, собравшись с силами, заговорила быстро, как человек, который боится, что
решимость иссякнет до того, как будет произнесен какой-то необходимый приговор.

"Ты очень добр и щедр, Рассел, и за все, что ты мне предложил.
я благодарю тебя от всего сердца. Сознание вашего
постоянного интереса и привязанности невыразимо драгоценно; но мой
характер слишком похож на ваш, чтобы вы позволили мне сидеть сложа руки,
в то время как в мире так много всего нужно сделать. Я тоже хочу заслужить
благородную репутацию, которая сохранится еще долго после того, как я вернусь к своим отцам
Я хочу выполнить какую-нибудь работу, глядя на которую, мой
ближние люди провозгласят: "Эта женщина жила не напрасно;
мир стал лучше и счастливее, потому что она пришла и трудились в нем.Я хочу
фамилия была вырезана, а не по монументальной мраморной только, а по живой, пульсирующий
сердце моем-то возрасте!--несмываемой краской штампуются на поколение, в котором мой лот
литой. Возможно, я слишком оптимистичен в отношении успеха; возможно, меня ждет горькое разочарование
все мои честолюбивые надежды, но неудача произойдет из-за недостатка гениальности,
а не из-за отсутствия настойчивого терпеливого труда. На пороге своей карьеры,
сталкиваясь с одиночеством предстоящих лет, я отказываюсь от надежды, которой, подобно
золотой нити, большинство женщин вышивают свое будущее. Я посвящаю себя, свою
жизнь, безраздельно посвященная искусству".

"Ты веришь, что будешь счастливее среди мрамора и полотен Италии
, чем в Ж... со мной?"

"Да, там я буду более удовлетворен. Всю мою жизнь она сияла вдали
великолепная земля обетований для моего нетерпеливого, жаждущего духа. С детства
Я лелеял надежду достичь ее, и осуществление уже близко.
Италия! яркая Альма-матер искусства, которому я посвящаю свои годы. Тебя
удивляет, что, как одинокий ребенок, я протягиваю к ней руки? Еще мой
будет, но только на время. Я иду, чтобы закончить учебу, чтобы сделать
я стану более совершенным инструментом для своей благородной работы, и тогда я вернусь
домой - вернусь, не в Нью-Йорк, а на мой дорогой родной Юг, в W ...,
чтобы я мог трудиться в тени его высоких сосен, в пределах слышимости
его журчащей реки, которая мне дороже классического Арно или бессмертного Тибра.
Я написал вам, что мистер Клифтон оставил мне наследство, которое, при разумном
инвестировании, покроет мои расходы в Европе, где жизнь дешевле, чем
в этой стране. Мистер Янг взял на себя заботу о моих деньгах и
любезно предложил позаботиться о моих переводах. Друзья тети Рут, самые
Ричардсонс согласился подождать меня до окончания открытия
Выставки Академии дизайна, и через неделю, начиная с завтрашнего дня, мы ожидаем
отплытия".

"Что ты знаешь о семье?"

"Ничего, за исключением того, что леди, который является давним другом моей тети, это
угрожали потребления, и были предупреждены, чтобы провести год или два в
Флоренция. Тетя Рут на днях водила меня к ней; она кажется умной
и приятной, и я осмелюсь сказать, что найду ее достаточно доброй и приятной.

"Поскольку такова программа, которую вы наметили, я надеюсь, что никто
вас ждут разочарования, и чтобы все ваши светлые мечты могли осуществиться.
Но если окажется иначе, и вы устанете от своего искусства, устанете от
изоляции и пресытитесь Италией, помните, что я буду рад приветствовать вас дома
и с радостью поделюсь с вами всем, что у меня есть. Вы приступаете к
эксперименту, который тысячи людей пробовали до вас и который разрушил счастье
; но у меня нет права контролировать ваше будущее, и, конечно же, нет желания
препятствовать вам. В любом случае, я надеюсь, что наша разлука будет недолгой.

Последовало короткое молчание, которое, наконец, нарушила Электра, пристально наблюдавшая за ним.
пока она говорила,--

"Расскажите мне что-нибудь об Ирэн. Конечно, в таком маленьком городке, как W ..., вы
должны часто с ней видеться".

"Ни в коем случае. По-моему, я видел ее всего три раза с тех пор, как она родилась.
однажды она каталась верхом со своим отцом, затем случайно в церкви, и
еще раз за несколько вечеров до моего отъезда, на кладбище, где она была
украшаем цветами надгробную плиту. Там мы обменялись несколькими словами для
первый раз, и это напоминает мне, что я передаю послание еще
в наличии. Она справлялась о вас и просила передать вам свою любовь
и наилучшие пожелания".

"У меня здесь она нарисована мелками; скажите мне, что вы думаете об этом сходстве".

Она взяла папку и выбрала голову своего бывшего товарища по играм,
держа ее под газовым фонарем и все еще внимательно изучая лицо кузины.
лицо. Он взял ее и серьезно посмотрел на прекрасные черты лица
.

"Это едва ли воздает ей должное; сомневаюсь, что какой-либо портрет когда-либо воздаст ей должное.
Кроме того, выражение ее лица существенно изменилось с тех пор, как это было сделано
набросок. Очертания ее рта стали жестче, в глазах меньше мечтательности
, во всем лице больше холодной надменности. Если ты этого желаешь, я
могу в одной строчке Теннисона запечатлеть ее гордую красоту, какой я ее увидел
верхом на ее любимой лошади, на той неделе, когда я уехал из дома--

 "Безупречно безупречный, леденяще правильный, великолепно нулевой!"

Он положил рисунок обратно в раскрытую папку, пересек комнату и взял
свою шляпу.

"Куда ты идешь, Рассел? Не мог бы ты провести вечер со мной у тети
Рут?"

"Нет, спасибо; я должен идти. В
Сегодня вечером в Таммани-Холле, и мне особенно не терпится посетитьй."

"Что! Вы тоже занимаются смотреть брожения политическая
НДС?"

"Да, я глубоко интересовался; ни один истинный любитель своей страны может не
так на данном этапе".

"Как долго ты пробудешь в Нью-Йорке?"

"Поскольку я не могу убедить вас вернуться со мной, мое пребывание здесь будет
сокращено. Скоро состоится заседание одного из наших судов, и хотя мистер Кэмпбелл будет там
я хочу, если возможно, присутствовать при рассмотрении дел. Я вернусь послезавтра.
Я вернусь. А теперь спокойной ночи; Увидимся рано утром.
"

Дверь за ним закрылась, и она еще некоторое время стояла, как раз когда
он ушел от нее. Медленно сложенные руки отпрянули друг от друга и безвольно упали
она повисла на боку; яркий румянец на ее щеках, пунцовый румянец
на губах исчезли с обеих; все лицо расслабилось, приняв выражение
безнадежная агония.




ГЛАВА XX

КАНДИДАТ В ЗАКОНОДАТЕЛЬНЫЙ ОРГАН


"Разве ты не знаешь, что даже гранитные жернова в конце концов перемалываются в
неосязаемый порошок? Ты не даешь себе покоя, Обри, а человеческий механизм
быстро изнашивается. Просто по этой причине я послал за вами, чтобы вы пришли и взяли
выпейте со мной чашечку чая".

"В последнее время я был слишком занят, чтобы тратить вечер на светские беседы.
претензии. У человека, чья жизнь покоится у его ног, чтобы быть вознесенным на какой-нибудь подобающий пьедестал
, мало свободного времени для роскоши дружеских визитов ".

Эти двое были в приятной библиотеке Эрика Митчелла. Рассел сел в
кресло, а хозяин дома откинулся на шезлонге, придвинутом к
камину. Мягкий свет лампы, вспышка и потрескивание огня,
небрежная, ленивая поза инвалида - все говорило о тихом комфорте, за исключением
темное неподвижное лицо и прямая, беспокойная фигура гостя.

"Но, Обри, ты не спросил моего мнения о своей речи".

"Я не знал, что ты ее слышал".

"Конечно, нет, но я читал это; и позвольте мне сказать вам, это была великолепная речь,
виртуозный аргумент, который произведет неизгладимое впечатление на людей.
Это уже сильно изменило голосование в этом округе ".

"Вы ошибаетесь во внешности; семя упало в хорошую почву, но партийный дух
прилетел, как птицы небесные, и пожрал его ".

"В любом случае, это произвело глубокое впечатление на общественное мнение и
поразило некоторых наших политических патриархов".

"Нет, всего лишь временное воздействие, они сложили оружие и ушли
снова сон. Я, конечно, польщен вашей благосклонной оценкой
моих усилий, но я не согласен с вами относительно их результата. Вздымающиеся волны
Фракции Севера и фанатизма уже угрожающе разбиваются о наши
освященные веками конституционные дамбы, и если Юг укрепит ее
бастионы, у нас нет времени на то, чтобы спать или пререкаться ".

Пока он говорил, взгляд Рассела упал на большую овальную вазу на каминной полке.
наполненную редкими экзотическими растениями, изящные завитки которых были расположены со вкусом.
в надушенную бахрому. Встав, он внимательно осмотрел яркие оттенки,
и сказал, наклонившись, чтобы вдохнуть их аромат--

"Где вы выращивали такие цветы в это время года?"

- Ирен почти каждый день приносит их из оранжереи на холме. Она
получает особое удовольствие, расставляя их в моих вазах. Я думаю, она простояла
вчера полчаса, переплетая и сгибая эти стебли так, как она хотела
чтобы они висели. Они такие хрупкие, что я срываю соцветия, но в ее руках они кажутся достаточно податливыми.
Рассел убрал пальцы, которые ласково блуждали по листьям. - Что это? - спросил я. - Они такие хрупкие, что я срываю их.

В ее руках они кажутся достаточно податливыми.
"нежные листья" и, снова усевшись, достал из кармана книгу.

Он придвинул свой стул поближе к лампе и начал читать вслух. Так прошло почти a
полчаса, когда дверь библиотеки поспешно открылась, и вошла Ирэн
, великолепно одетая в праздничный костюм. Она постояла мгновение,
нерешительная и удивленная, не сводя глаз с Рассела, затем оба молча поклонились
и она подошла к камину.

"Как дела, дядя Эрик? Ты выглядишь раскрасневшимся, тебя лихорадит. Она положила свою холодную,
перламутровую руку ему на лоб и встала рядом.

"Довольно комфортно, спасибо мистеру Обри, который заставил меня почти забыть
моя головная боль. Вы будете опаздывают на вечеринку сегодня вечером".

"Да! как обычно; но для лучшего потому, что я хочу быть
модно. Я хотел бы знать, как вы были, и как отец не был достаточно
готов, я пришел заранее, и направил экипаж вернулся за ним и Хью. Я
не знал, что весь вечер вы были в руках мистера Обри. Я полагаю, вы были
за чтением. Простите за вторжение и не позволяйте мне прерывать вас.

Мгновение она стояла неподвижно, прислушиваясь.

- Спокойной ночи, дядя Эрик, карета подъезжает. Думаю, я должна узнать.
топот этих лошадей среди целого полка кавалерии.

- Зачем вам так спешить? Пусть войдет ваш отец.

- Я избавлю его от этого беспокойства. Спокойной ночи, мистер Обри.

Она повернулась, чтобы выйти из комнаты, но, запахивая плащ,
уронила веер. Рассел наклонился, чтобы поднять его, и, возвращая на место,
их руки встретились. Его лоб покраснел, но даже не бледно-перламутрового свечения
раковина подкрался к ее щеке. Она снова подняла на него глаза, и
надменная, ослепительная улыбка озарила ее лицо, когда она склонила голову.

- Благодарю вас, сэр.

Наступило короткое молчание, нарушенное Эриком, когда звук подъезжающего экипажа
затих вдали.

"Ирэн - единственная безупречно красивая женщина, которую я когда-либо видел; и все же, Обри,
мне грустно смотреть на ее лицо".

"Всякий раз, когда я вижу ее, я не могу не вспомнить старый скандинавский миф; она
так полно воплощает мой идеал Идуны, стоя у ворот Валгаллы,
предлагая яблоки бессмертия".

Он сразу вернулся к своей книге и прочесть несколько страниц, иногда
останавливаясь, чтобы привлечь внимание к некоторым специальным проход; наконец, он встал, и
взял шляпу.

"Еще рано, Обри; не уходи".

"Спасибо, я должен выполнить еще одно задание".

"На пару слов, прежде чем вы уйдете; будете ли вы кандидатом в законодательное собрание?"

"Да; сегодня меня ждал комитет, и мое имя будет оглашено
завтра. Спокойной ночи.

Он медленно побрел обратно в город и, оказавшись на главной улице, достал из кармана новую
пару перчаток, тщательно их надел и направился своими
шагами к элегантному особняку, подъезд к которому был почти перекрыт
с экипажами. Это был второй раз, когда его приглашали Хендерсоны
, и он почти решил отказаться, как и в прошлый раз, но
что-то в холодных манерах Ирэн изменило его решение. Он знал из
различных обстоятельств, что общественный указ против него был отменен
в модных кругах; что, поскольку он восстал без его разрешения,
помощь, или покровительство, и вопреки его насмешкам, мир начинал
ухаживать за ним. Мрачная гримаса застыла на его суровых губах, когда он поднимался по ступенькам
особняка, из которого его кроткая и страдающая мать выносила свертки
простой работы или изящные массы вышивок для матери и
дочь, которая прошла мимо нее на улице с надменным взглядом.
_Beau-monde_ внезапно проснулся и вспомнил, что "в конце концов, миссис
Обри принадлежала к одной из самых богатых и знатных семей штата".
Сначала Рассел гордо отвергал все попытки, но постепенно им овладело
желание править в том самом кругу, который так долго исключал
его семью. Наиболее полно он оценил свое положение и мотивы, которые
двигали социальными автократами W.----; он больше не был бедным опозоренным
клерком, а талантливым молодым юристом и предполагаемым наследником мистера
Богатство Кэмпбелла. Горько, очень горько вспомнились ранние испытания, и теперь
надменность образом Ирэн ужалила его, как ничто другое, может
сделали. Он был в недоумении, чтобы понять это изменение в одном, кто-то посмел
так много для того, чтобы помогать его семье, и с гордостью нарушение возникло в его
сердце. Было десять часов, праздник был в самом разгаре; звуки музыки,
мерцание драгоценностей и шелест дорогих шелков смешивались с гулом
разговор и топот танцующих ног, когда Рассел сдал шляпу и
пальто в гардеробную и вошел в ярко освещенную гостиную.
Кадриль только что закончилась, и веселые группы болтали в центре зала.
зал; среди них Мария Хендерсон, опирающаяся на руку Хью, и Грейс
Харрис, которая танцевала с Луисом Хендерсоном. Как Рассел пересек
этаж поговорить с хозяином и хозяйкой, все взоры обратились на него, и
внезапная тишина опустилась на северное сияние.

"Уговорил, наконец, в рамках цивилизации! как ты это придумал,
Луи? спросила Мария.

"О! он отказался, когда я пригласила его; но я думаю, отец увидел его позже
и повторил просьбу. Понаблюдайте, как он разговаривает с мамой; он такой
лощеный, как будто всю жизнь провел при дворе ".

"Это человек, который мне никогда не нравился; но его двухчасовая речь была
безусловно, лучшим выступлением, которое я когда-либо слушал. Честолюбие Цезаря было
умеренным по сравнению с честолюбием Обри; и почему-то, даже против своей воли, я
не могу не восхищаться им, он такой хладнокровно независимый, - сказал Хью, разглядывая
ему любопытно.

"Я слышал, как отец говорил, что демократы намерены отправить его в законодательный орган на следующий срок
и оппозиция озабочена тем, чтобы полностью соответствовать ему.
Кстати, они выдвигают мистера Хантингдона в качестве своего кандидата. Но вот
идет ваш герой, мисс Мария. Пока он говорил, Чарли Харрис отступил на несколько шагов.
шаги, и позволил Расселу поговорить с молодой хозяйкой дома. Ирэн
стояла неподалеку, разговаривая с губернатором штата, который случайно оказался здесь
с кратким визитом в W ..., а совсем рядом с ней - судья Харрис и ее отец
у нас был серьезный разговор. Пораженная внезапным появлением, она проследила за ним взглядом
, когда он поклонился члену центральной группы; и когда она
услышала глубокий, сочный голос, перекрывший гул светской беседы, она ожидала увидеть
если бы он только заметил ее. Вскоре губернатор Г. предложил ей руку для прогулки
, и вскоре она оказалась совсем рядом с Марией, которая была
приближаюсь вместе с Расселом. Он что-то сказал, на что она радостно рассмеялась
; как раз в этот момент его взгляд упал на Ирэн; ни с той, ни с другой стороны не было никаких признаков
узнавания; но губернатор, проходя мимо, потушил
он протянул руку, чтобы пожать Расселу, и спросил мистера Кэмпбелла. Снова и снова
они встречались в течение следующего часа, но не обменялись приветствиями; затем он
исчез. Как Ирэн прислонилась к оконной рамы в переполненном
столовую, она услышала, как Чарли Харрис весело подтрунивая Мария на события
вечера.

"Что вы сделали с Обри? Я вызову его на поединок до завтрашнего дня
доброе утро, за то, что отвлек меня от моего шоттиша своей прозаичной болтовней ".

"О! он ушел полчаса назад, нашел себе оправдание, чтобы мать, под предлогом
начав в суд на рассвете. Он совершенно завораживающе, не вы
так думаешь, Грейс? Такие глаза и губы; и такой лоб!"

Снова оказавшись в своей комнате в тихом пансионе, Рассел зажег газовую горелку
на маленьком письменном столе и сел за груду бумаг. В
квартире было холодно; огонь в камине давно погас; очаг выглядел
пепельным и заброшенным. Размеренные голоса часового на городской башне
наконец его оторвали от работы; он снял часы и завел их
. До рассвета оставалось всего три часа, но он не обратил на это внимания; вид
массивных старых часов живо вернул ему мальчишеские дни печали, и
он сидел, думая о том позорном утре, когда Ирэн подошла к нему вплотную,
вложила свою мягкую маленькую ручку в его, и из какого-то давно безмолвного, темного,
холодная камера памяти наполнилась сладкими, серебристыми, детскими отголосками--

"О, Рассел! если бы я только могла помочь тебе!"

С момента своего возвращения из Европы он привык думать о ней как о
Жена Хью; но ему с каждым днем становилось все труднее осознавать, что она могла
добровольно отдать свою руку своему беспечному, потакающему своим желаниям кузену; и теперь
перемена в ее поведении по отношению к нему озадачила и огорчила его. Она
подозревать правду, и страх, что он может рассчитывать на ее милосердие в ушедшей
лет? Его гордый дух это было предложение исключительно оскорбление, и
он решил показать ее в будущее, которое, как он утверждал, даже не кивок
признание. Вместо того, чтобы избегать ее, как раньше, он искал поводов
проявить безразличие, которое, как он думал, вряд ли подходит ее женственному сердцу.
правильно бы истолковал. Ему оказалось труднее, чем он предполагал
удерживать свое внимание на веселой чепухе Марии и Грейс; не позволять
своему взгляду блуждать по лицу, образ которого хранился в его одинокой памяти.
сердце, и теперь, со сложными чувствами нежности и гневного неповиновения, он
искал свою подушку для короткой передышки перед путешествием, которое ждало всего лишь
рассвета.

В течение нескольких недель вся Россия была охвачена интересом к предстоящим выборам
колонки газет пестрели едкими статьями, а Хантингдон
и клубы Обри поносили друг друга с обычной язвительностью такого рода
случаи жизни. Влияние мистера Кэмпбелла было обширным, но Хантингдон
сторонники были могущественны, и результат казался сомнительным до недели, предшествовавшей выборам,
когда Рассел, который до сих пор не предпринял активных действий
часть, принявшая вызов своего оппонента на публичное обсуждение.
Заседание проходило перед зданием суда, массивные каменные ступени которого
служили временной трибуной. Ночь была темной и облачной, но огромной.
костры, пылающие бочки со смолой, бросали зловещий отблеск на широкую улицу
, теперь превратившуюся в бушующее море человеческих голов.

Окруженный комитетом избранных друзей, мистер Хантингдон сидел, уверенный в
успехе; и когда свист ракет прекратился, он вышел вперед и
обратился к ассамблее с часовой речью. Как теплый и достаточно видный
политик, он был привычен к задаче, и всплески аплодисментов от его
партии часто свидетельствует эффект его легкий, изящный стиль, и
едкая ирония. Ослепленный личной ненавистью и подгоняемый возбуждением
часа, он пренебрег осторожной политикой, которая до сих пор соблюдалась
, и, наконец, разразился яростной филиппикой против своего
антагонист - выставляет на посмешище печальную судьбу своего отца и
насмешливо осуждает "дерзкие претензии политического неофита".

Стонет и шипит встретили это неожиданное заключение, и многие из его
друзья кусал их губы, и изогнутые брови с сердитым удивлением, а он взял
свое место на фоне шум, который бы респектабельный даже в те дни,
строителей Вавилонской башни. Рассел сидел на верхней ступени, с его
руководитель, опираясь на его руку, а взгляд его устремлен на массу перевернутой, жаждущих
лица, терпеливо выслушивая пространные адреса, ожидая только то, что он
было суждено услышать. При упоминании о несчастьях его семьи он поднял голову.
он поднялся, сделал несколько шагов вперед, снял шляпу и встал
лицом к говорившему на виду у возбужденной толпы. И там
красный свет, вспыхнувший на его лице, показал спокойного, сурового, уверенного в себе человека
, который чувствовал, что ему не за что краснеть в прошлом или бояться в будущем.
будущее. Когда тирада закончилась, когда шум утих и в зале воцарилась тишина
он повернулся и уставился своими глубокими, горящими глазами прямо в лицо слушателям
на мгновение он надменно улыбнулся своему противнику; затем, как мистер Хантингдон
дрожа под его испепеляющим взглядом, он скрестил руки на груди и
обратился к собранию.

Он пришел, он сказал, чтобы обсудить вопросы глубоким смыслом государства, не
родословная и предки его антагониста, с которым, по его предположениям,
общественность не волнует. Вкратце он изложил проблемы, разделяющие жителей
государства; предупредил оппозицию о вероятных результатах их политики,
если они окажутся победоносными; и с непреодолимым красноречием призвал к твердому
поддержание принципов своей собственной партии. Он утверждал, что нет
паникер, но он провозгласил, что люди спали на тонкой вздымающейся
коре вулкана, который неизбежно вскоре извергнется; и быстро приближался период
, когда Южные Штаты, если они не объединятся и на
бдительный, лежал бы связанный у ног наглой и алчной северной группировки
. Он потребовал, чтобы через законодательные органы Штаты
обратились к Конгрессу с просьбой об определенных ограничениях и гарантиях, которые, в случае
отказа, оправдали бы крайние меры со стороны народа.
Удивительный магнетизм этого человека никогда не был засвидетельствован с таким триумфом; масса, которая
они слушали в глубоком молчании каждый слетавший с его губ звук
, а теперь выражали свой энтузиазм в продолжительных и громогласных аплодисментах.

Как он спустился по ступенькам и исчез среди криков толпы,
Судья Харрис повернулся, чтобы Мистер Хантингдон и сказал, с плохо скрываемым
раздражение--

"Вы потеряли своего избрания ваш посрамлены неосторожности".

Судья ушел, размышляя тяжелый ставки, которые он имел по отношению к
результат.

К восходу солнца в день выборов дороги, ведущие в город, были запружены
избирателями, направлявшимися на избирательные участки. Питейные заведения
были набиты до отказа; боковой-прогулки переполнен шатается групп
день дополнительно. Поскольку сторона Хантингдона свободно давала взятки, сторонники Обри
чувствовали, что они должны, по необходимости, следовать позорному
прецеденту. Ни одна леди не показывалась на улице; выпивка, ссоры,
драки были в порядке вещей. Окна были разбиты, коляски
перевернуты, и полиция работала на пределе своих возможностей. Сопровождаемый несколькими друзьями
Мистер Хантингдон ездил от избирательного участка к участку, подбадривая своих сторонников,
и сильно пополняя свой кошелек, в то время как Рассел спокойно оставался в своем
офис, полностью уверенный в результате. В пять часов, когда городские избирательные участки
закрылись, голоса Рассела составили двести сорок четыре голоса.
Постоянно прибывали курьеры из сельских округов с одинаково благоприятными
отчетами, и в десять часов было установлено, вне всякого сомнения, что он был
избран. Ирэн и ее дядя поехали вниз, чтобы узнать правду, и, не зная,
где найти мистера Хантингдона, остановили экипаж на углу
главной улицы и подождали несколько минут. Очень скоро в воздухе просвистела ракета
, перед офисом Рассела заиграл музыкальный оркестр, и несколько
его сторонники настаивали на том, чтобы он вышел на балкон. Напротив немедленно собралась толпа
, приветствовавшая успешного кандидата и
призывавшая произнести речь. Он вышел и в нескольких радостных, исполненных достоинства словах
поблагодарил их за оказанную честь и поклялся самым преданным образом защищать
интересы, вверенные ему. После того, как шумные
избиратели разошлись, он стоял, разговаривая с друзьями, когда случайно
узнал огненных лошадей на другой стороне улицы. Верх кареты был
откинут, и в свете газового фонаря он увидел белое лицо Ирэн
повернувшись к нему, лошади тронулись с места. Мистер Кэмпбелл заметил,
не понимая, внезапный испуг и горькую, хотя и торжествующую улыбку,
промелькнувшую на его лице посреди приятных улыбок.

- Иди домой, Эндрю. Теперь я знаю, чему пришла научиться.

Айрин откинулась на спинку стула и плотнее закуталась в мантию.

- Тебе не кажется, Ирен, что Обри заслуживает успеха?

- Да.

Ее тоскливый тон смутил его, и он никаких дальнейших комментариев, мало
подозревая, что ее руки были крепко зажимал ее сердце, и что ее
безмолвная печаль гласила: "Отныне мы должны быть еще более отчужденными; с этой ночи нас разделяет более широкая
пропасть".




ГЛАВА XXI

ЛЮБОВЬ СВЯЩЕННИКА


Прошло два года, омраченных слезами многих, звенящих песнями
и смехом немногих счастливчиков. Волшебство южной весны снова
окутало W..., и Ирен стояла на лужайке, обозревая "зелень окружающего ее мира".
открытый мир".

Печальное, но чрезвычайно спокойное лицо этой женщины свидетельствовало о безрадостной жизни.
Безмолвная история. Она чувствовала, что ее жизнь проходит быстро, не улучшаясь,
и бесцельно; она знала, что ее годы, вместо того чтобы благоухать
спелыми плодами добрых дел, были утомительными и безрадостными, и что
изможденная, немеющая рука скуки сомкнулась на ней. Упругость духа
, жизнерадостность юности уступили место своего рода стоической немоте
апатия; ею овладевал умственный и моральный паралич.

Хлопанье тяжелых железных ворот привлекло ее внимание, и она
увидела экипаж, поднимающийся по аллее. Когда он достиг точки, противоположной той, где стояла она
, он остановился, дверь распахнулась, и в комнату вошел джентльмен.
вышел и подошел к ней. Фигура была незнакомой, а соломенная
шляпа частично скрывала черты лица, но он остановился перед ней и сказал с
добродушной улыбкой--

"Ты что, не узнаешь меня?"

"О, Харви! Мой брат! Мой великий ангел-хранитель!"

Очень рад, что свет зажег в ее лицо, и она протянула руку
стремление восхищенный ребенок. Время сильно надавило на него; морщины
были заметны в уголках его глаз и рта, а черные
волосы приобрели стальной оттенок.

Взяв ее за руки, он притянул ее ближе к себе, внимательно вгляделся в черты ее лица и
выражение глубокой печали скользнуло по его лицу, когда он сказал почти неслышно--

"Я так боялся! Я так боялся! Тень распространилась".

"Вы сохранили пуническую верность мне, сэр; вы обещали написать и не смогли. Я
отправил вам одно письмо, но на него так и не получил ответа".

- Не по моей вине, Ирэн; я никогда не получал его, поверь мне. Верно, я
рассчитывал часто писать тебе, когда мы расстанемся, но
впоследствии решил, что лучше этого не делать. Приписывай мое
молчание, однако, любой другой причине, кроме отсутствия воспоминаний ".

"Только Бог знает, как я хотела, как я нуждалась в тебе, чтобы ты направлял и
укреплял меня".

Она подняла две руки, которые все еще держали ее, и прижалась к ним лбом
.

На несколько мгновений воцарилось молчание; затем, стоя перед ним, Ирен сказала:
с трогательным пафосом--

"Друг мой, я так опустошена! так одинока! Я плыву по течению
жизнь бесцельна, безнадежна, бесполезна! Что мне делать со своим будущим? Я верю
Я медленно каменею; я не страдаю и не радуюсь, как прежде; мои чувства
притупились; я становлюсь черствым, безразличным ко всему. Я быстро
потерять сочувствие к горестям других, поглотила в себя, не обращая внимания
из благородных устремлений обещание. Я снова спрашиваю вас, что мне делать
с моей жизнью?"

"Дай-то Бог".

"Ах! нет ни благодати, ни добродетели в необходимость. Он не будет принимать
никчемная вещь, брошенную к его ногам, как ressort_ _dernier. Когда-то это был мой выбор.
но чистая, ясноглазая вера моего детства пожала мне руку.
когда ты оставил меня в Нью-Йорке."

Некоторое время он боролся с собой, стараясь побороть
непреодолимый порыв, внезапно подтолкнувший его, и лицо его побледнело
как и ее, когда он торопливо шел по гладкой траве и возвращался к ней.
Ее лицо было обращено к соседнему холму, а мысли
очевидно, витали где-то далеко, когда он остановился перед ней и неуверенно произнес--

"Ирэн, возлюбленная моя! отдайся мне. Пойдемте со мной в Божий виноградник;
давайте работать вместе и посвятить наши жизни служению Ему ".

Гипнотизирующие глаза смотрели в его, полные удивления, и насыщенный рубиновый оттенок
слетел с ее губ, когда она с неподдельным изумлением обдумала его слова, и
покачав царственной головой, медленно ответила--

"Харви, я недостоин. Мне нужен твой совет, а не твоя жалость".

"Жалость! ты меня неправильно понял. Если вы были неведении так долго, что теперь знаю, что я
полюбил тебя в тот вечер ты впервые сел в своем кабинете, глядя через мое
иностранные эскизы. Ты был тогда ребенком, но я был мужчиной и знал все
кем ты так внезапно стал для меня. Из-за этой огромной разницы в возрасте
и потому, что я не смела надеяться, что человек, которого так нежно лелеяли, сможет
когда-нибудь выдержать трудности моей предполагаемой жизни, я решила бросить Нью
Йорк раньше, чем я ожидал, и похоронить глупое воспоминание в
непроходимые леса дальнего Запада. Я должен был знать ошибочность своих ожиданий.
С тех пор я доказал это. Твое лицо преследует меня; ваши глаза встретились
шахта на каждом шагу; свои сверкающие волосы прокатилась на каждый ветерок, который коснулся
мои щеки. Ирен, вы молоды и необыкновенно красивы, и я
седой мужчина, намного старше себя; но, если вы живете
тысячу лет, ты никогда не найдешь такую же любовь я вам сейчас предложить.
Ничто на свете не сделало бы меня таким счастливым, как обладание
твоей любовью. Ты единственная женщина, которую я когда-либо видел, которую я даже хочу назвать
моя жена-единственная женщина, которая, я чувствовал, могли бы придать новый шарм в жизни, и сделать
мой тихий очаг счастливее своим присутствием. Ирен, вы разделите мое будущее?
Ты можешь дать мне то, о чем я прошу?

Искушение было сильным - будущее, которое он рисовал, действительно было заманчивым. За
сильную, святую, мужественную любовь, за благородное сердце и разум, направляющие ее, за твердую,
нежную руку, поддерживающую ее, за постоянную, близкую по духу и восхитительную
дружеские отношения - все это быстро промелькнуло в ее голове; но, сокрушая все,
в своих объятиях пришло воспоминание о том, кого она редко встречала, но кто имел
неоспоримую власть над ее гордым сердцем.

Приблизившись к священнику, она положила руки ему на плечи и,
благоговейно глядя в его прекрасное лицо, сказала своим необыкновенно нежным,
чистым голосом--

Знание о твоей бесценной, незаслуженной любви заставляет меня гордиться тобой безмерно
но я не стал бы насмехаться над тобой тем жалким и единственным ответом, который я мог бы тебе дать
- привязанностью преданной сестры. То, что я не люблю тебя так, как ты того желаешь
, - мое великое несчастье; ибо я наиболее полно ценю благородную
привилегию, которую ты мне оказал. Я верю, что боль, которую я могу причинить тебе сейчас
скоро пройдет, и что со временем ты забудешь того, кто совершенно
заслуживает ту честь, которую вы возложили на нее. О, Харви! у
нет, я вас умоляю, пусть никто думал, что меня когда-либо беспокойства, ваш благородный, щедрый
сердце".

Дрожь пробежала по ее неподвижному лицу, и она опустила бледный лоб. Она
почувствовала, как две слезинки упали ей на волосы, и он молча наклонился и поцеловал
ее мягко, нежнейшим образом, как целуют спящего младенца.

"О, Харви! пусть это тебя не огорчает, дорогой друг!"

Он печально улыбнулся, словно не смея довериться собственным словам; затем, через мгновение
возложив руки ей на голову в знак крещения бессмертной любовью,
он нежно и торжественно благословил ее. Когда его пальцы убрали, она
подняла глаза, но он ушел; она видела только удаляющуюся фигуру сквозь
зеленые арки величественного старого проспекта.




ГЛАВА XXII

"ПО-РОДСТВЕННОМУ - НЕ БОЛЕЕ"


Говорит даламбер: "промышленность мужчин теперь так далеко не исчерпаны в агитации
для мест, которые не оставляют за исполнение обязанностей их;" и
история нашего государства дает меланхолию параллельно. Регулярный
четырехлетний шторм пронесся по стране; были проведены собрания, и
за платформы яростно боролись, чтобы их отбросили, доска за доской, когда они
больше не служили строительными лесами, по которым можно было подняться в офис. Бьюкенен был
избранный, но предназначенные в качестве примера, во время его правления, правда
Слова Тацита: "он считался больше, чем простой человек, в то время как он
остается в уединении, и было бы считать достойным управляющих, если он
никогда не управляли". Пыл агитации остыл, люди успокоились.
снова наступило состояние летаргического безразличия - покупали и продавали, сеяли
и пожинал плоды, как обычно, не осознавая, что временное затишье, идеальный
штиль, был предательским, как зеркально-зеленая гладь вод, которая
сказано, что иногда прикрывает местоположение всесокрушающего водоворота
Москва. Приняв активное и заметное участие в президентской кампании
и часто выступая с речами, Рассел снова оказался в оппозиции
мистеру Хантингдону, который был столь же неутомим во время захватывающего конкурса
. Старая вражда получила, если это возможно, дополнительные желчности, и там
не было никаких границ для проклинал осыпали молодых и невозмутимый
законодатель его сильнодействующим антагонистом. Многие предсказывали дуэль или уличную стычку
; но проходили недели, и, хотя при случайных встречах мистер
На полный ненависти взгляд Хантингдона всегда отвечала холодная насмешливая улыбка
облако уплывало, не превращаясь в кровавый ливень.

Здоровье мистера Митчелла ухудшалось так быстро с приближением зимы, что доктор
Арнольд убедил его испытать эффективность морского путешествия, и он
соответственно отплыл из Нового Орлеана на судне, направлявшемся в Геную. Ирен
умоляла о чести сопровождать его, но ее отец категорически
отказался; и она видела, как ее дядя ушел, и проследила за закрытием его
дом, наполненный безмолвной печалью, и чувством того, кто знает, что ночь
становится все глубже вокруг нее.

В конце дня в день Рождества Ирэн пошла в теплицу, чтобы
собрать букет для поврежденных друга в город, и уже почти свершившийся
ее затея при крушении и шум колес привлек ее к окну, которое
выглянула на лужайку. В то утро ее отец рано отправился на плантацию
, и у нее едва хватило времени предположить, кем окажется посетитель
, когда по дому разнесся громкий голос Хью, и вскоре после этого он
с грохотом вошел, заправив концы панталон в сапоги,
и его хлыст волочился за ним в истинно мальчишеской манере. Когда он сбросил свою
шляпу, рассыпав лепестки белоснежной камелии, и подошел к кузине,
она увидела, что его лицо сильно покраснело, а глаза налились кровью.

"Хью! что ты здесь делаешь? Отец ожидал, что ты догонишь его у поворота на Кресент-Бенд; вчера вечером ты сказала, что выедешь к пяти часам.
"Счастливого Рождества, моя красавица!" - воскликнул я. - "Что ты здесь делаешь?" - спросил я.

"Счастливого Рождества, моя красавица! Я пришел за моим рождественским подарком. Дай это
мне, как королева ты".

Он наклонился, как будто хотел поцеловать ее, но она спряталась мгновенно, и сказал:
серьезно--

"Тебе не следует давать обещаний, которые ты не собираешься выполнять; отец
будет раздосадован и очень удивится, что случилось. Он беспокоился,
чтобы ты поехала с ним".

"О! будь проклята плантация! Я бы хотел, чтобы она утонула! Из всех других дней ни один
но Рождество ему не подходит, чтобы топтаться там по грязи. В
то есть, я не ложился спать до четырех часов, и никто не должен быть
достаточно хорошо, чтобы ожидать от меня, чтобы проснуться в час. Можешь быть спокоен,
впрочем, я уже на пути в этот рай черной грязи. Я только
остановился, чтобы взглянуть на тебя, моя Сафо! моя Коринна! так что не надо поучений.,
Умоляю тебя."

- Лучше дождись рассвета, Хью; ты знаешь, в каком состоянии дороги и
в каком состоянии мосты. Будет безопаснее и сэкономит время, если
отложить это до утра, раз уж вы приехали так поздно.

- Нет, я должен ехать сегодня вечером, потому что у меня назначена поездка верхом с Марией.
Хендерсон, и я не смогу вернуться вовремя, если буду ждать до завтрашнего утра. Я
хочу отправиться обратно послезавтра. Что касается времени, Лесной Пожар сделает это.
тем лучше для темноты, он так же сильно боится ночи и теней, как
если бы у него была совесть, и он жестоко обращался с ней, как хозяин. Я должен
убедить его, что все ведьмы Тэма О'Шантера пустились в погоню, и его
непревзойденные каблуки - его единственное спасение.

Тень опасения легла на ее лицо, и, положив букет в корзину
, она повернулась к кузине со словами--

"В самом деле, вы не можете быть настолько безумны, чтобы гнать эту лошадь в такую ночь, как
грозит такая погода. Если хотите ехать, перед лицом надвигающегося дождя уезжайте
Разведите здесь лесной пожар и вместо этого управляйте одной из запряженных лошадей. Мне будет
неловко, если вы начнете с этого порочного, неуправляемого воплощения
молния. Позвольте мне позвонить в колокольчик и сказать Эндрю, чтобы он внес изменения. "

Она вошла в смежную гостиную и взялась за шнурок звонка.
Но он схватил ее руку и несколько раз поцеловал.

- Нет! - Меня повесят, если я не веду свою жемчужину Аравии! Я могу управлять
ему достаточно хорошо; и, кроме того, какая тебе разница, будет ли он ломает шею или
нет? Без зазрения совести ты разбила мое сердце, что гораздо больше
катастрофа".

"Приходи в библиотеку; вы не знаете, что вы говорите."

Она увлекла его в комнату, где весело горел теплый камин, и заставила
его сесть.

- Куда ты ходил прошлой ночью, когда ушел отсюда? Скажи мне.

"Гарри Нил; партия нас пригласили туда, чтобы выпить эгг-ног, и,
конечно, нашли что-нибудь покрепче позже. Затем мы провели игру или так
покер и - - - - гранд-финал, который у меня был чертовски болит все
день. Ах, мой милый святого! конечно, ты потрясен! А теперь не надо
читать нотации, или я мигом уйду.

Не отвечая, она позвонила в колокольчик и тихо раздвинула тяжелые
малиновые шторы.

- Для чего это? Вы послали за Джоном или старой Нелли, чтобы они отнесли меня
наверху, как и другие плохие парни отправили спать в опале даже без холодной
комфорт ужин?"

"Тише, Хью! тише".

Повернувшись к Джону, который открыл дверь и заглянул внутрь, она сказала--

"Скажи Уильяму, чтобы он как можно скорее приготовил крепкий кофе. У дяди Хью
болит голова, и он хочет выпить перед уходом".

"Спасибо тебе, мой ангел! моя неприступная Пери! Фу! как холодно. Прости
но мне действительно нужно согреть ноги".

Он бросил их небрежно на крыле натереть на крупной терке.

"Я принесу тебе тапочки?"

"Не может позволить себе роскошь; положительно не время предаваться
себя".

Протяжно зевнув, он откинул голову назад и закрыл глаза.
На лице его спутницы было заметно выражение отвращения, но
оно промелькнуло, как тень от летнего облака, и она села за стол.
с противоположной стороны камина, устремив взгляд на огонь, и
длинные шелковистые ресницы обрамляют ее щеки. На несколько минут воцарилось молчание.;
наконец она воскликнула--

- А вот и ваш кофе. Поставь официанта на стол, Джон, и скажи Эндрю,
пусть возьмет коляску мас'Хью.

"Не делай ничего подобного! но пошли кого-нибудь открыть эти вечные врата,
что не опозорило бы древние Фивы. Ты придерживаешься классического стиля, Джон? Иди
иди и разберись с этим; я должен начать через пять минут.

- Хью, будь благоразумен хоть раз в жизни; ты не в том
состоянии, чтобы управлять этой лошадью. По крайней мере, ради меня убеди себя подождать
до утра. Ты не останешься, чтобы оказать мне услугу?

"О, к черту мое условие! Я говорю тебе, что должен, и я пойду, даже если все звезды упадут
и судный день настигнет меня в дороге. Какой у вас всегда превосходный кофе
! Самый привередливый из пашо не смог бы найти в себе силы пожаловаться.
Мавританское сердце".

Он надел шляпу, застегнул дорогую шубу и, помахивая хлыстом,
подошел вплотную к своей кузине.

- Прощай, красавица. Мне очень не хочется покидать тебя, честное слово, очень не хочется, но долг превыше всего.
удовольствие превыше всего, моя обозревательница с небесными глазами. Я еще не получил рождественского подарка
, но обязательно получу.

"При одном условии, Хью, что вы водите осторожно и умеренно, вместо
с грохотом вниз по холмам и по мостам, как некоторые экспресс-поезде за
время. Ты обещаешь?"

"Конечно, я сделаю! все на свете; и я готов поклясться в этом, если
вы настроены скептически".

- Ну, тогда прощай, Хью, и береги себя.

Она позволила ему прижать его горячие губы к ее, и, сопровождая его к
дверь, видела, как он прыгнул в хилом с открытым верхом, багги. Уайлдфайр нырнул и
отпрыгнул в своем обычном стиле, и, щелкнув кнутом и взмахнув
шляпой, Хью был изрядно встревожен.

Семь часов спустя Ирен сидела в одиночестве за столом в библиотеке, поглощенная написанием
статьи о теории туманностей Лапласа для научного журнала, в который
она время от времени вносила свой вклад, подписываясь "Сабеан". Постепенно ее
такие мысли бродили с выполненным заданием на другие темы ничуть не меньше
интерес. Неделей ранее она сопровождала Хью на оперный концерт
, который давала труппа Пароди, и была поражена, обнаружив Рассела сидящим
на скамейке перед ней. Он так редко показывался в подобных случаях
что его появление вызвало некоторые комментарии. Они часто встречались с тех пор, как
тот вечер у мистера Митчелла, но он упорно избегал узнавать
ее; и в этот конкретный вечер, хотя он пришел во время перерыва в
поговорите с Грейс Харрис, которая сидела в одном ряду с Айрин, он
ни разу не взглянул в сторону последнего. Эта учился пренебрегать, она
был уверен, не было результатом упорной неприязни, существующей между
ее отец и сам; и хотя это озадачило ее на некоторое время, она стала
наконец-то подозревать об истинной природе его чувств, и, с женской
редко ошибающиеся инстинкты, положил ее палец на реальный мотив, который побудил
его. Известие о его помолвке с Грейс дошло до нее несколько дней назад
, и теперь оно всплыло в ее памяти, как навязчивый призрак. Она
не поверил на мгновение, что он был прикреплен к милой, радостной девушкой
кем его называли по слухам; но она прекрасно знала, что он стремился к высокому
социальному положению, и опасалась, что он, возможно, из эгоистичных, неблагородных
соображений попытается заключить союз с единственной дочерью судьи Харриса, зная, что
семья была одной из самых богатых и аристократичных в штате.
Жизнь казалась унылой и до этого; но, с опаской добавил он
оказалось невыносимым, и она осознает степень убогости
никогда не мечтал или не понял до сих пор. У нее не вырвалось ни единого вздоха; она
была одной из немногих женщин, которые не допускают внешних проявлений страдания, но
надежно заприте это в своих гордых сердцах. Мучительная задумчивость могла бы,
возможно, продолжаться до тех пор, пока бледный рассвет не заглянул полными слез глазами в
окно, но Парагон, который спал на коврике у ее ног, вздрогнул
и зарычал. Она подняла голову и прислушалась, но было слышно только тиканье
часов и завывание ветра в голых
тополях.

"Пригнись, Образец! тише, сэр!

Она успокаивающе погладила его по голове, и он на несколько секунд притих,
затем вскочил с громким лаем. На этот раз она услышала неясный звук
шаги в холле, и подумал: "Нелли видит свет в моем окне,
и идет, чтобы уговорить меня подняться наверх". Что-то споткнулось у порога,
чья-то рука взялась за ручку, словно ища ее, дверь тихо открылась,
и, закутанный в свой тяжелый плащ, держа шляпу в одной руке, Рассел
В комнате стоял Обри. Ни один из них не произнес ни слова, но он смотрел на нее с такой
скорбной серьезностью, с таким горячим, но скорбящим состраданием, что она прочла в его глазах какую-то
ужасную катастрофу. Годы разлуки, все, что было
прошло их детство, был забыт; изученные условности упал
прочь при виде того, как он впервые стоит там, в ее доме.
Она пересекла комнату быстрым, неуверенным шагом и протянула к нему руки
смутное, ужасное предчувствие побледнело на прекрасных губах,
которые дрожащим голосом спросили--

"В чем дело, Рассел?" В чем дело?

Он взял дрожащие маленькие холодные ручки в свои и попытался отвести
она вернулась к очагу, но она повторила--

- Что случилось? Это отец или Хью?

- Полагаю, с вашим отцом все в порядке; я встретил его вчера по дороге. Присаживайтесь
, мисс Хантингдон, вы выглядите бледной и ослабевшей.

Ее пальцы крепко сжали его; он увидел, как на ее лице появился пепельный оттенок
и неестественно спокойным низким тоном она спросила--

"Хью мертв? О, Боже мой! почему ты молчишь, Рассел?

"Он не очень страдал; его смерть была слишком внезапной".

Ее лицо было таким каменным взглядом, что он прошел бы его обнял
ее, но не смог вытянуть руку, она, казалось, цеплялись за него, словно за
прочность.

"Не позволите ли вы мне проводить вас в вашу комнату, или вызвать слугу? Вы не
в состоянии стоять."

Она ни услышан, ни его слышал.

- Это была та лошадь, или как там ее звали?

"Один из мостов был сметен паводковыми, и, пытаясь
крест, он пропустил "Форд". Лошадь, должно быть, была напугана и
неуправляема, коляска перевернулась в ручье, и ваш кузен,
оглушенный падением, мгновенно утонул; жизнь была просто угасшей, когда я
добрался до него.

Что-то похожее на стон вырвалось у нее, когда она прислушалась.

"Было ли что-нибудь сделано?"

"Мы испробовали все средства реанимации, но они оказались совершенно
безрезультатными".

Она ослабила хватку его пальцев и направилась к двери.

- Куда вы идете, мисс Хантингдон? В самом деле, вам нужно присесть.

"Рассел, ты привез его домой; где он?"

Не дожидаясь ответа, она спустилась в холл и остановилась
вдруг в глазах все еще отдыхает на сером
дорожное одеяло, с фонарем на ее голову, и пожилому человеку,
незнакомец, сидевший рядом, наблюдал. Рассел подошел к ней и,
обняв ее одной рукой, заставил ее опереться на него. Он почувствовал долгую, долгую
затяжную дрожь, сотрясавшую элегантную, царственную фигуру; затем она скользнула
на землю рядом с неподвижно спящим и убрала со светлого лба прядь волос.
мокрые, вьющиеся каштановые волосы.

"Хью, мой брат! моя подружка! Вырвал в час из жизни
так любил. Ах! проклятие нашего дома упала на вас. Это но
начало конца. Нас только двое осталось, и мы тоже скоро
быть втянутым присоединиться к вам".

Она поцеловала ледяные губы, которые несколько часов назад так тепло прижимались к ее губам,
и, встав, прошлась взад и вперед по длинному коридору. Рассел снова подошел к
ней.

- Ты совсем одна? - спросил я.

"Да, кроме слуг. О, Рассел! как мне сообщить об этом моему отцу?
Он любит этого мальчика больше всего на свете; бесконечно больше." - сказала она. - "Да, кроме слуг. О, Рассел!
больше, чем он когда-либо любил меня. Как мне сказать ему, что Хью мертв... мертв?

"Посыльный уже отправился сообщить ему о случившемся, и это
печальная задача будет не на твоей совести. Герберт Блэкуэлл и я ехали верхом
вместе, возвращаясь из Т ..., когда мы достигли брода, где произошла
катастрофа. Обнаружив, что все наши попытки реанимировать были
бесполезны, он повернул назад и отправился на плантацию твоего отца, чтобы сообщить ему
печальную новость."

Его успокаивающий, нежный тон затронул какую-то струнку глубоко в ее странной натуре,
и непролитые слезы впервые навернулись ей на глаза.

- Поскольку у вас сейчас нет достаточно близкого друга, к которому вы могли бы обратиться, я, если вы того пожелаете
, разбужу слуг, останусь и сделаю все, что необходимо, до
утра.

- Если ты не против, Рассел, я буду тебе очень благодарен.

Когда ее взгляд упал на сияющее лицо кузины, ее губы дрогнули, и
она отвернулась и села на один из диванов в гостиной, уронив
лицо в ладони. Немного погодя в комнату просочился свет свечи
и вошел Рассел с подушкой из библиотечной гостиной и своим теплым
плащом. Он заботливо укутал в него поникшее тело и сказал:
он положил ее голову на шелковую подушку; но она молча сопротивлялась.
не поднимая глаз, он оставил ее. Это было дежурство, которое она никогда не забудет.

Огонь потух полностью, шторы были задернуты обратно в
день; в библиотеке таблица поразительные блики из белого льна показал
очертания холодной молодых спящих, и Рассел медленно расхаживал по комнате, его
скрестив руки, как было их привычкой, а его мощная форма неутомимо возводят.
Она постояла у стола в нерешительности, затем откинула простыню и
обнажила красивое, безмятежное лицо. Она долго и спокойно изучала его, и
без всплеска эмоций она приложила цветы к его щеке и губам, и
рассыпала герань по его безжизненному сердцу.

"Я умолял его не начинать вчера, и он ответил, что пойдет, если
упадут звезды и его настигнет судный день. Иногда мы становимся пророками,
не подозревая об этом. Его звезда зашла - его день настал! Смилуйся над его душой! о,
Боже мой!"

Голос был низкий и спокойный, но удивительно сладким, и в торжественном
утреннем свете ее лицо показало себя серым и бескровным; никакое пятно цвета
на все губы, только голубым шнуром, стоящий между бровей, точно
признаки глубокого горя, которое не нашло выхода. Рассел почувствовал сокрушительный
камень упал с его сердца; он увидел, что она "любила своего кузена
родственному-не больше"; и его лицо покраснело, когда она посмотрела через стол
на него с благодарностью, но невыразимо печальными глазами, который никогда не
был закрыт в ночь ужасов.

- Теперь я должен освободить тебя, Рассел, от твоей дружеской вахты. Мало кто мог бы
выступал как вы сделали, и за все ваши щедрые доброту к бедным Хью я
благодарю вас искренне, как и для отца, как и я сама. - Придет день,,
возможно, тогда я смогу доказать свою благодарность и искренность
моя дружба, которая никогда не ослабевала с тех пор, как мы были детьми вместе.
До этого дня прощай, Рассел; но поверь, что я рад слышать о
твоих успехах".

Она протянула руку, и когда он взял ее в свою, сильно дрожавшую,
даже тогда он почувствовал, что в ледяных белых пальцах не было дрожи, и
что его имя слетело с ее губ так же спокойно, как это делали мертвецы
незадолго до этого. Она выдержала его долгий, испытующий взгляд, как и любая другая ниобийка,
и он опустил маленькую жемчужную ручку и вышел из комнаты. В десять часов
Мистер Хантингдон вернулся и, надвинув шляпу на глаза, направился
прямо в библиотеку. Он страстно поцеловал лицо умершего, и
его рыдания и бурный взрыв горя сообщили его дочери о его прибытии. Она
подняла застывшее лицо и умоляюще протянула руки.

"Отец! отец! здесь, по крайней мере, ты простишь меня!

Он сурово отвернулся от нее и ответил с горечью в голосе--

"Я не буду! Если бы не _ you_, он был бы другим, и этого бы
никогда не случилось ".

"Отец, я в последний раз прошу любви и прощения".

Она наклонилась, поцеловала кузину и с жестким, горьким выражением на лице
поднялась в свою комнату, заперев Парагона и Олда
Нелли, которая осторожно следовала за ней по пятам.




ГЛАВА XXIII

ЛИХОРАДКА


Был холодный ноябрьский день--

 "И осень, лежащая тут и там
 Огненный палец на листьях".

разожгла лесной пожар. Золотистые клены и янтарные
вишни, малиновый шиповник и алые дубы трясли своей огненной листвой
и размахивали своими светящимися ветвями, все в черточках и крапинках, с крапинками и каймой
оранжевыми и кровавыми, жутко зелеными и коричневато-коричневыми. Дымная
атмосфера, весь день висевшая пурпурными складками над далекими
холмами, подернулась золотистой дымкой по мере того, как солнце быстро садилось; и взору Ирэн
река и лес, склоны холмов и долины были до краев наполнены тем странным
"светом, которого никогда не было ни на море, ни на суше". Ее почти "брахманическая" любовь к природе
с годами росла, но к ней примешивался и более святой элемент
теперь к ней примешивалось обожание; она заглянула за материальную завесу красоты и поклонилась
благоговейно перед внутренним Духовным Присутствием. После смерти Хью,
почти год назад, она стала затворницей, пользуясь ее
траурное платье-к упадку всех социальных обязательств, и в течение этих месяцев
открылся узкий путь к ее ногам, она стала членом Церкви, которая
она присутствовала с детства, и ее руки крепко взяла ее за
ЖИЗНЬ-Работа.

Горе и нужда вывешивали свои знаки среди бедняков W ..., и здесь,
тихо, но методично, она превратилась из ангела-хранителя в
конечно, но щедрая благодетельница, благородный, отзывчивый друг...
советник чья-то сильная здравый смысл делает ее советы и рекомендации
действительно ценным. Система жесткой экономии позволила ей выделить
небольшую часть денег, которую она отдавала разумно, контролируя их вложение
добрые, обнадеживающие слова, которые она рассеивала, как солнечный свет, по каждому
порог; и то тут, то там, где она обнаруживала тлеющее стремление,
или зарождающееся понимание знаний, она раздувала искру каким-нибудь
подходящим томом из своей собственной библиотеки, который, более чем в одном случае,
стал зародышем, источником "вечной радости". Часто ее отец бросал
препятствия на ее пути, все время насмехаясь над ее "ханжескими уродами".
Иногда она делала вид, что не замечает препятствий, иногда откровенно
признавала их масштаб и, переступая через них, приступала к своей работе.
Среди заводских рабочих она обнаружила наибольшую потребность в улучшении.
штрихи любого рода. Непредусмотрительные, неграмотные, в некоторых случаях, почти
озверели, иногда она оказалась в замешательстве, правильный план
преследовать; но ее женское сердце, как скрытые драгоценные рычаги часы,
руководил женской руки безошибочно.

Этим вечером, когда она приблизилась к ряду низких побеленных домиков, толпа
детей, как обычно, высыпала поглазеть на нее. Она подъехала к
крыльцу, на котором грелся на солнышке мальчик лет четырнадцати с
открытой книгой на коленях и парой костылей рядом с ним. При виде нее
яркая улыбка озарила его болезненное лицо, и он попытался встать.

- Добрый вечер, Филип, не вставай. Как у тебя дела сегодня?

"Благодарю вас, мэм, лучше, но пока еще очень скованно".

"Скованность, я надеюсь, постепенно пройдет. Я вижу, вы еще не дочитали свою книгу.
как она вам?"

"О! Я мог бы навсегда остаться калекой, если бы у меня было много книг подобного рода".

- Тебе не обязательно быть калекой; но есть много других, таких же хороших и
получше, которые ты получишь со временем. Как ты думаешь, ты мог бы подержать мою лошадь
для меня немного? Я не могу найти подходящего места, чтобы привязать его. Он
достаточно смирный, если вы только подержите поводья.

"Конечно, мэм; я буду рад подержать его столько, сколько вы пожелаете ".

Она спешилась и прошла в соседний дом. Комнаты больных, где
нищета мрачно и изможденно стоит у очага, редко бывают привлекательными, и
этот тоскливый класса принадлежал комнату, где Бесси Дэвис страдал
месяцев, наблюдая песках жизни иссякают, и тень смерти растет
уже через порог, день за днем. Пыль и ворсинки в ватной комнате
заглушили источники жизни, и на ее впалых щеках горел
отпечаток чахотки. Она протянула свою исхудалую руку и сказала--
- Ах, мисс Ирэн! Я услышал ваш голос снаружи, и он был приятен для моих ушей.
как звон колокольчика по окончании рабочего дня. Я всегда рад видеть
твое лицо, но этим вечером я тосковал по тебе, надеялся и молился, чтобы
вы бы пришли. У меня неприятности.
- Из-за чего, миссис Дэвис? Надеюсь, ничего серьезного; скажите мне.
- Я не знаю, насколько это будет серьезно. Джонни заболел в соседней палате
его забрали вчера; а сегодня около полудня Сьюзен пришлось закончить работу
и вернуться домой. Осталась только Эстер, и ты знаешь, что она всего лишь ребенок на работу. Бог свидетель, я не люблю жаловаться на свою судьбу, но это кажется трудным, если нас всех уберут.
"Я надеюсь, они недолго будут болеть. Что случилось с Джонни?

"Дорогая знает! Уверена, что не знаю; он жалуется на головную боль и лихорадку, Она поискала по комнате тряпку, но, не найдя ничего подходящего, взяла
свой батистовый носовой платок и, осторожно промокнув ему лоб в течение десяти или
пятнадцать минут, уложил на него влажные складки и с улыбкой спросил--

"Разве это не приятно?"

"Очень приятно, мэм ... если бы у меня было немного выпить".

Она поднесла истекающую водой тыкву к его пересохшим губам и, взбив его
подушку и поправив покрывало на тюфяке, пообещала вскоре снова увидеться с
ним и вернулась к его матери.

- Как он себя чувствует, мисс Айрин? Я выселил его из этой комнаты.
потому что он сказал, что от моего кашля у него болит голова, и его постоянное беспокойство
беспокоило меня. Я сейчас так слаба, Боже, помоги мне!" - и она прикрыла глаза.
одной рукой.

- У него небольшая температура, миссис Дэвис, но не сильнее, чем у Сьюзен. Я попрошу доктора
Арнольда прийти и навестить их сегодня вечером. Такая перемена погоды
очень хорошо рассчитана на то, чтобы вызвать болезнь. У вас совсем закончились дрова?

"Почти закончились, мэм; осталось несколько веток".

"Когда придет Эстер, держите ее дома. Я пришлю вам немного дров. А теперь,
как ты?

"Мой кашель не такой сильный; грудная клетка немного сдерживает его; но
Прошлой ночью у меня было еще одно кровотечение, и я слабею с каждым днем. О,
Мисс Ирэн! что будет с моими бедными маленькими детьми, когда меня не станет?
Это такая мучительная мысль. Говоря это, она всхлипывала.

"Не позволяй этому огорчать тебя сейчас. Я обещаю тебе, что о твоих детях будут
заботиться. Я пришлю служанку, чтобы она осталась здесь на ночь, и
возможно, кто-нибудь из женщин в Соседнем ряду согласится заходить
время от времени помогать Эстер, пока Сьюзен не научится готовить. Я оставила два
хлеб в шкафу, и вышлем больше утром, что
Хестер можете тосты. Я буду идти по городу, и отправка доктор Арнольд из".

- Я бы предпочел доктора Брэндона, если можно.

- Почему?

"Я всегда слышала, что доктор Арнольд был таким грубым и бесчувственным, что я
боюсь его. Я ненавижу, когда меня обрывают, когда я задаю вопрос ".

"Но это большое заблуждение, миссис Дэвис. Люди делают его несправедливости. Он имеет один
из самых добрых, великодушных сердец я когда-либо знал, хотя иногда он довольно
крутой в своей манере. Однако, если вы предпочитаете, я обращусь к вашему врачу.
До свидания; я приду завтра снова.

А она взяла уздечку из рук Филиппа, мальчик посмотрел на нее с
выражение, граничащее с обожанием.

"Спасибо, Филипп, как он вел себя?"

"Не очень хорошо; но он достаточно красив, чтобы компенсировать свою необузданность".

"Это плохая доктрина; красота никогда не должна оправдывать плохого поведения. Твоя
мама дома?"

"Нет, мэм".

"Когда она придет, попроси ее, я говорю, пожалуйста, заходить время от времени и присматривать за делами"
Миссис Дэвис: Сьюзен больна. Филип, если это не требует от тебя слишком многого.
Джонни хотел бы, чтобы ты посидел рядом с ним, пока не вернется его младшая сестра.
намочи тряпку, которую я оставила у него на голове. Хорошо?

- Конечно, я так и сделаю; я очень рад, что вы мне сказали. Конечно, я так и сделаю.

- Я так и думал. Не разговаривай с ним; дай ему поспать, если он хочет. До свидания.

Сначала она отправилась на дровяной склад на реке и оставила заказ на вязанку
дров, которые должны быть немедленно отправлены в дом № 13 по Фабричному ряду; затем свернула на улицу
, ведущую к кабинету доктора Брэндона. Слуга сидел на крыльце, весело насвистывая
; и в ответ на ее вопросы он сообщил ей, что его хозяин
только что уехал из города и будет отсутствовать два дня. Она проехала еще несколько кварталов,
дважды запахнув вуаль в надежде скрыть черты лица, и остановилась еще раз.
еще раз перед дверью, где стояла коляска доктора Арнольда.

"Сайрус, доктор у себя в кабинете?"

"Да, мисс Айрин".

"Подержите мою лошадь".

Она перекинула через руку складки своего костюма для верховой езды и пошла наверх.
Откинувшись на спинку стула, положив ноги на решетку камина,
сидел доктор Арнольд, наблюдая, как голубой дымок от его пенковой трубки лениво вьется в
легкие венки на голове; и когда она вошла, выражение приятного
удивления мгновенно появилось в его холодных, ясных глазах.

- Благослови меня бог! Ирэн, я рад тебя видеть. Прошло много дней с тех пор, как ты в последний раз показывалась здесь.
Садись. Итак, чем ты заплатишь? Ты в
неприятности, конечно; ты никогда не думаешь обо мне, кроме тех случаев, когда это необходимо. Имеет старые
Нелли заработала очередной приступ ревматизма, или Парагон сломал свою
ногу, или где-то вспыхнула оспа; или, что хуже всего, ястребы
начали ловить твоих голубей?

"Ни одна из этих катастроф не постигла меня; но я пришел, как обычно, попросить
об одолжении. Если не возражаете, я хочу, чтобы вы поднялись на Фабричный ряд сегодня вечером.
Боюсь, у миссис Дэвис, дом 13, двое детей очень больны. Мне
не нравится вид их языков.

"Хм! хотел бы я знать, что ты знаешь о языках?"

- По крайней мере, как пользоваться моим собственным, сэр, когда в этом есть необходимость. Это
то, что вы, саванцы-медики, наречиями называете тифозным; и, судя по тому, что я слышал
боюсь, что сегодня будет удручающее количество заболеваний среди
оперативных работников. Вы, конечно, поедете, сэр?

- Откуда вы это так хорошо знаете? Возможно, я поеду, а возможно, и нет. Никто
никогда не присматривает за мной и не заботится о состоянии моего здоровья; я не понимаю
почему я должен усыновлять всю человеческую расу. Смотри сюда, дитя мое! не дай мне
услышать вас по ряду снова; это не место для тебя, моя Лили. Десяти до
одно это какой-то низкий, жалкий тиф, показывая себя, и я буду считать
ваш допускается только при условии, что вы держитесь подальше, так что я
не должно быть больше беспокоит страх, что ты, так же, на моих руках. Если я
увижу тебя в "Роу", клянусь, я напишу Леонарду, чтобы он посадил тебя на цепь
дома. Ты слышишь?

"Я буду приходить каждый день, я обещаю тебе это".

- О! вы мечтаете о мученичестве? Но сыпной тиф - это не стиль,
Королева. В такой смерти нет ни блеска, ни славы.

Грустная улыбка изогнула ее губы, когда она медленно ответила--

"Это проблематично, доктор. Но уже поздно, и я хотел бы, если вы не возражаете,
пожалуйста, вы бы немедленно отправились в ряд".

"Остановитесь! если среди этих полудиких там, наверху, совершается что-то доброе, то кому
принадлежит заслуга? Скажи мне это.

"Богу воздастся за это; тебе - за все заслуги как достойному инструменту,
а мне - за все, что я могу украсть у тебя. Ты
доволен своим жалованьем, мой достопочтенный Шейлок? Спокойной ночи.

"Хм! странно, какую власть этот странный ребенок без матери оказал на мое сердце.
сердце в ее младенчестве сжимается, когда она становится старше ".

Он стряхнул пепел с трубки, убрал ее за часы и пошел
к своей коляске. Перед завтраком на следующее утро, Когда Ирен был
в птичник кормить ее куры и голуби, фазаны и
павлина, она получила записку от доктора Арнольда, содержащие эти несколько
каракули слова:--


"Если вы не чувствуете себя достаточно готовым к Судному дню, во избежание строке
вы бы казней египетских. Я нашел не менее шести развитых случаях
ранг тифа.

 "Твоя,

 "ХАЙРАМ АРНОЛЬД".


Она положила записку в карман и, пока голуби порхали и
сидели на ее плечи и руки, воркует и клюет на нее пальцами, она
стояли в задумчивости,--расчете шансы заражения и смерти, если она
по-прежнему сохраняется. Подняв глаза к спокойному голубому небу, озадаченное выражение исчезло с ее лица
и, полностью определившись со своим поведением, она вошла в дом
завтракать. Мистер Хантингдон собирался в соседний округ с судьей
Питерсон, чтобы уладить кое-какие дела, связанные с имуществом Хью, и, когда
коляска подъехала к двери, он небрежно спросил--

"Чего хотел Сайрус?"

"Он пришел, чтобы передать мне записку от врача, касающуюся каких-то больных людей
которого я просила его повидать.

- О! Джон, положи мое пальто в коляску. Пойдемте, судья, я готова.

Поскольку он не стал расспрашивать о больных, она не стала ничего объяснять, и
он попрощался с ней с явным холодным безразличием. Она не могла избежать
поздравив себя с тем, что он должен взять только этот путь, он
выбранный в настоящем случае должен отсутствовать, потому что она прекрасно понимала, что он
яростно выступают против ее желания в считанные строки. Когда доктор Арнольд
встретил ее поздно вечером того же дня, рядом с маленьким Джонни,
его удивление и досада нашли выход, сначала в серии ругательств, затем,
хмуро глядя на нее, как грозовая туча с израсходованным электричеством, он
сказал--

- Вы считаете меня законченным идиотом или мелким шарлатаном?

- Ни то, ни другое, сэр, уверяю вас.

"Тогда, если я что-нибудь понимаю в своем бизнесе, я написал вам правду сегодня утром.
А вы относитесь к моим советам с холодным презрением. Вы раздражаете меня сверх всякой меры.
терпеть! Вы хотите броситься в пасть смерти?

- Вы забываете, доктор: "Нет у человека большей любви, чем та, что он отдает
свою жизнь за своих друзей".

Она сунула руку в свою, и посмотрел вверх, улыбаясь и спокойно, в его
суровые, смуглые лица.

"Дитя мое, ты совершила ошибку; твоя жизнь принадлежит мне, ибо я спас ее в
твоем младенчестве. Я держал тебя на руках, чтобы смерть не схватила тебя. Я
Имею на тебя больше прав, чем кто-либо другой в этом мире. Я не хочу
видеть, как ты умираешь; я хочу умереть первым ".

"Я знаю, чем я вам обязан, доктор; но я не собираюсь умирать, и вы уже
достаточно отругали меня для одного раза. Пожалуйста, помиритесь".

"Помни, я предупреждал тебя, а ты не внял".

С того часа она преданно несла вахту в доме № 13, постоянно переходя из
от одной кровати к другой. Приступ Сьюзен оказался сравнительно легким, и она
вскоре была объявлена выздоравливающей; но маленький Джонни был безнадежно болен,
и несколько ночей Ирен просидела у его подушки, опасаясь, что каждый час
станет для него последним. Когда его бред был в самом разгаре, Эстер забрали
насильно, и в то утро, когда Ирен почувствовала, что ее роды еще не начались.
тщеславная и надеявшаяся, что мальчик поправится, его младшая сестра, за которой она так же усердно ухаживала
, быстро поправлялась и в полдень умерла. Как
часто наблюдается при таких заболеваниях, такое увеличение вирулентности с
каждое новое дело. Она распространилась с поразительной быстротой по строке,
непонятно усилия лучших врачей в ж----; И, наконец, в день
после смерти Эстер, а Ирен сидела, пытаясь утешить бедную мать,
сосед пришел в воскликнув:--

"О, мисс Айрин! Филип Мартин тоже слег. Он подхватил лихорадку от своей матери.
и его отец просит, пожалуйста, зайдите ко мне".

Она быстро вышла, хотя так устала, что едва держалась на ногах, и заняла
место у кровати, где лежал бедный мальчик, к которому она проявляла такой
интерес.

- Вам нужно идти домой, мисс Хантингдон, вы очень устали. Его отец может присмотреть за ним,
пока его мать не поправится ", - сказал доктор Брэндон, который был полностью
знаком с неослабевающей посещаемостью в соседнем доме.

- Нет, я должна остаться с Филипом; возможно, он узнает меня, когда проснется.

Надежда, обреченная на разочарование, ибо он бредил четыре дня и ночи,
отчаянно взывая к безмятежной, печальной женщине, которая сидела у его подушки,
склонившись над ним и положив свою холодную руку на его обожженный лоб. На
пятый день, когда лихорадка прошла, и он был в полной прострации, казалось, что он тонет
быстро; но она держала пальцы на его пульсе, и, не дожидаясь
консультации врача, назначают мощные стимуляторы. Так прошло два часа
в мучительном беспокойстве; затем Филип томно открыл глаза и посмотрел на
нее.

"Филип, ты меня узнаешь?"

"Да, мисс Ирэн".

Она откинулась назад, как будто чья-то сильная рука, поддерживающая ее, внезапно отнялась
и, заметив, что вид у нее ужасный, мистер Мартин поспешно принес
ей стакан воды. Как раз в этот момент вошел доктор Брэндон и осмотрел своего
пациента с явным удивлением.

- Что вы с ним сделали, мисс Хантингдон?

"С рассвета я давал ему нашатырный спирт и бренди; его пульс был таким
слабым и нитевидным, я подумал, что ему это нужно, и побоялся ждать
вас".

"Правильно! и этим вы спасли ему жизнь. Я не мог приехать сюда раньше, и
если бы вы отложили это до моего приезда, вероятно, было бы слишком поздно.
После этого вы можете называть его своим пациентом."

Она не стала больше ждать, а, пошатываясь, направилась к двери; и Эндрю, видя, как
она ослабела, подошел чтобы встретить ее, и повел к экипажу. Десять дней
смотреть-то сказал ей; и когда она пришла домой, а Нелли
принес ее оболочку, и расшнуровал ее ботинки, она упала обратно на свой диванчик в
тяжелый сон, похожий на смерть. Мистер Хантингдон были ожидается, что за два дня до,
но не получилось приехать на тот момент места; и с ее опасения полностью
вызвали, Нелли отправил посыльного за доктором Арнольдом.




ГЛАВА XXIV

БОЛЕЗНЬ ИРЭН


- Ты видишь какие-нибудь изменения, Хайрем?

- Не к лучшему.

Мистер Хантингдон снова уронил голову на руку, и доктор Арнольд продолжил
его медленная походка взад и вперед по ковру. Синие дамастные занавески были задернуты
на западном окне висела петля, и широкая полоса желтого пояса
небо бросало мягкий свет на кровать, где лежал без сознания
наследница великого старого Холма. Жар придал румянец обычно гладким щекам
чистым, как алебастр, и окрасил приоткрытые губы более глубоким алым цветом, придавая
блестящую и почти неземную красоту скульптурным чертам. Ее
волосы, частично выбившиеся из заточения, растрепались мятыми кольцами и
рассыпались по подушке золотистой сеткой; и сверкающие глаза
бродил от одного предмета к другому, словно в тревожных поисках. Болезнь
приняла другой тип, и вместо пароксизмов бреда ее болезнь
характеризовалась тихим бессознательным состоянием с бодрствованием, в то время как опиаты
вызывали только усиление ее беспокойства. Прошла неделя
таким образом, за это время она никого не узнала; и хотя многочисленные подруги леди
приходили предложить помощь, всем было отказано в разрешении увидеться с ней.
Мистер Хантингдон был совершенно несведущ в обязанностях медсестры; и хотя он
бродил по палате, как неотвязная тень, доктор Арнольд и Нелли заботились о нем.
всецело опекал пациента. Первый неустанно заботился о нем,
долгими зимними ночами сидел рядом с подушкой и урывками спал
несколько часов днем. Наблюдая за ней сейчас, когда он ходил взад и вперед,
он заметил, что она пристально следит за ним глазами, и остановился у
кровати и склонился над ней.

"Ирэн, чего ты хочешь? Тебя раздражает моя ходьба?

Ответа нет.

"Не закроешь ли ты глаза, мой дорогой, и не попытаешься ли уснуть?"

Глубокие блестящие глаза смотрели на него с насмешливой пристальностью. Он
положил пальцы на веки и осторожно надавил на них, но она
она сопротивлялась и отвернула лицо. Ее руки постоянно скользили по
белоснежному одеялу, словно ища что-то, и, взяв их обе, он сложил
их в своих и прижал к губам, смахивая слезы, которых он не
попытавшись сдержаться, упала на них.

"Ты же не думаешь, что ей стало хуже?" - хрипло спросил отец.

"Я ничего не знаю, кроме того, что она больше не может так лежать".

Его резкий голос дрогнул, а суровые губы задрожали. Он убрал руки
назад, подошел к окну и стоял там, пока в комнате не стало сумеречно и свет не погас.
принесли лампу. Когда Нелли закрыла за собой дверь, доктор подошел к камину
и резко сказал--

- Я не был бы на вашем месте даже за состояние Джона Джейкоба Астора.

"Что ты имеешь в виду под этим?"

"Я имею в виду, что если у вас еще остались совесть, вы должны страдать от боли
Чистилище за то, как вы преследовали этого ребенка".

"Во всем, что я когда-либо делал, я стремился только к ее благу, к ее высшему счастью.
Я знаю, что она..." "Тише, Леонард!

тише!" - прошептал он. - "Тише, Леонард! тише! Ты годишься на роль отца не больше, чем я на роль
святая! Ты тиранил и изводил ее бедную невинную душу почти до смерти.
с тех пор, как она стала достаточно большой, чтобы ползать. Какого черта вы не могли позволить
ребенку немного отдохнуть? Девяносто девять шансов из одного, что
она наконец обрела покой. Тебе будет приятно, когда ты увидишь ее
в саване.

Его суровое лицо болезненно исказилось, и слезы скатились по морщинистой щеке
и затерялись в его седой бороде. Мистер Хантингдон был очень взволнован, но
гневный румянец пробежал по его лбу, когда он поспешно ответил,--

"Я лучший судья в делах моей семьи. Вы несправедливы и суровы. Из
конечно, я люблю своего ребенка больше, чем кого-либо другого".

"Боже, сохрани ее от такой любви, какой вы ее одарили! Она
Мне очень дорога. Я понимаю ее характер; ты либо не можешь, либо не захочешь.
Она - единственное в этом мире, что я действительно люблю. Моя любимая, моя
фиалкоглазая ненаглядная!"

Он прикрыл лицо рукой и подавил рыдание, и несколько мгновений оба молчали.
Через некоторое время доктор застегнул пальто и взял шляпу.

"Я иду в мой офис, чтобы получить другое назначение. Я буду
скоро вернется".

Вопреки его флегматичный привычку, врач принял совет его боится
пока он окончательно не выбился из сил и не ушел домой более чем обычно угрюмым
и раздражительным. Когда он вошел в свой кабинет, Рассел вышел ему навстречу от
окна, из которого почти час наблюдал за его появлением.


"Добрый вечер, доктор".

"Чего вы хотите?"

"Как поживает мисс Хантингдон?"

"Кто для вас мисс Хантингдон?"

"Она была одной из лучших подруг моей матери, хотя в то время была всего лишь маленькой девочкой
".

- И ты любишь ее ради своей матери, я полагаю? По-настоящему сыновняя любовь.

- Как она себя чувствует сегодня вечером? Слухи настолько ненадежны, что я пришел к вам, чтобы узнать
правду".

"Боюсь, она умирает".

Внезапная бледность разлилась по лицу Рассела, но он сидел прямо и неподвижно,
и, вперив в него свой проницательный взгляд, доктор добавил--

"Ее собираются пересадить в лучший мир, если такой существует"
место. Она слишком хороша и чиста для этой проклятой, зараженной земли ".

"Неужели дело настолько безнадежно? Я не могу, я не хочу в это верить!" - невнятно прозвучало
с бескровных губ молодого человека.

"Говорю вам, я знаю лучше! Она стоит на волоске, натянутом над ее могилой.
Если мне не удастся сегодня ночью усыпить ее (что я уже пытался
выполнить за два дня), она, возможно, не выживет. И что это такое?
вся проклятая команда фабричных дикарей по сравнению с ее драгоценной
жизнью?"

"Это правда, что ее болезнь связана с уходом за этими людьми?"

"Да. Черт возьми, я гребу! Я хочу, чтобы река поглотила это".

"Если бы я только мог увидеть ее!" - воскликнул Рассел, и выражение такой
сильной муки отразилось на его лице, обычно таком непреклонном, что его
собеседник был поражен. Доктор с минуту разглядывал его.
на его лице смешались недоумение и сострадание; затем вспыхнул свет
поднявшись, он тяжело положил руку на плечо Рассела.

- Куда ты идешь, Обри?

- Обратно в мой кабинет.

"Есть ли какое-нибудь сообщение, которое вы хотели бы, чтобы я передал ей, если она
придет в сознание? Вы можете доверять мне, молодой человек".

"Благодарю вас; у меня нет сообщения для отправки. Я просто позвонил, чтобы спросить о ней. Я
надеюсь, она еще не оправилась. Спокойной ночи.

Он быстро зашагал дальше, пока не достиг двери своего кабинета. Газ
ярко горит над столом, и волокита, и правовой-кап поманила его в;
но бездонные голубые глаза, спокойные, как срединно-океанические, посмотрела на него, и, без
войдя, он повернулся и пошел сквозь холод и тьму
кладбище, к могиле его матери. Она была его утешением в мальчишеских горестях,
а привычка была сильна; он до сих пор ходил за ней на могилу.

Когда Рассел оставил его, доктор Арнольд тщательно взвесил порошок и поехал верхом
обратно на Холм. Он не заметил никаких изменений, разве что усилился румянец на щеках и губах
и участилось подергивание
пальцев, которые так настойчиво перебирали постельное белье.

"Это вечное ковыряние, ковыряние во всем - такой ужасно плохой знак"
- сказала бедная Нелли, которая горько плакала в ногах кровати;
и она закрыла лицо передником, чтобы не видеть этого зрелища.

"Ты выбираешь себе в постель, Нелли! Я не хочу, чтобы ты замедление и
стонет вокруг день и ночь".

"Я боялся оставить ее одну минуту. Я боюсь, что когда моя бедная малышка закроет глаза,
она никогда больше не откроет их, пока не откроет на небесах ".

"О, иди спать! ты, вечный старый дурак. Говорю тебе, я разбужу тебя,
если ей станет хуже.

Он смешал один из порошков и наклонился.

- Ирэн, Ирэн, возьми это для меня, хорошо, дорогая?

Она дала и намека не услышав его, пока он не поставил бокал
ее рот и нежно поднял ее голову; тогда она проглотила содержимое
механически. По истечении часа он повторил дозу, и в десять
часов, когда он сидел, пристально наблюдая за ней, он увидел, что веки начали закрываться.
длинные шелковистые ресницы дрогнули и коснулись ее щек. Когда он
прислушался к ее дыханию и понял, что она наконец заснула, его седая голова
упала ему на грудь, и он еле слышно пробормотал: "Слава Богу!" Пациент как
женщина, он держал свое место в ее сторону, боясь неосторожным движением он разбудит,
ее; мрачный часов ночи носил км; наступило утро, славно яркий,
и все-таки она спала. Румянец исчез, оставив ее бледной как смерть, и
маленькие ручки теперь были в покое. Она была похожа на фигуры, которые все видели
на кенотафиях, и доктор с тревогой и часто щупал замедленный пульс,
тот, казалось, устал от своей миссии. Он поддерживал тишину в комнате и поддерживал
свои верные часы, отказываясь оставлять ее ни на минуту. Двенадцать часов
повернулся, и действительно, казалось, что предсказание Нелли сбудется.
спящий был так неподвижен. В три часа доктор
посчитал пульс и, успокоенный, откинул голову на бархатную
обивку кресла и закрыл воспаленные глаза. Не прошло и пяти минут
, как он услышал слабый, приятный голос, произнесший: "Образец". Вскочив на ноги
, он увидел, как она протянула руку, чтобы погладить по голове своего любимца, которого
нельзя было выгнать из комнаты, и он так невыносимо выл, когда они
заковали его в цепи, что они были вынуждены освободить его. Теперь он стоял со своим
лапы на подушке, и его лицо близко к ее, поскуливающее от восторга. Слезы
радости почти ослепили доктора, когда он оттолкнул Парагона в сторону и сказал
нетерпеливо--

"Ирэн, одна собака ничем не хуже другой! Ты знаешь Образец, ты знаешь меня,
Куин?"

"Конечно, я знаю тебя, доктор".

"Да благословит тебя Бог, красавица! Ты знаешь меня всего неделю.

- Я так хочу пить... Пожалуйста, дай мне немного воды.

Он приподнял ее голову, и она жадно пила, пока он не остановил ее.

- Ну вот, мы не все обратились к водолечебницам с тех пор, как ты заболела.
Нелли! Послушай, Нелли! ты, эндорская ведьма! принеси сюда немного винной сыворотки.
Ирэн, как ты себя чувствуешь, дитя мое?

"Очень устала и ослабла, сэр. В голове у меня помутилось. Где отец?"

"Я здесь, дочь моя".

Он наклонился и поцеловал ее дрожащими губами, впервые с тех пор, как
они расстались почти три года назад. Она слабо обвила руками
его шею, и когда он прижал ее к своему сердцу, она почувствовала, как слеза
скатилась по ее лбу.

"Отец, ты простил меня?"

Он то ли не смог, то ли не захотел ответить, но снова горячо поцеловал ее;
когда он высвободил ее руки и вышел из комнаты, она почувствовала уверенность, что наконец-то
она была прощена. Она молча взяла сыворотку и через несколько мгновений
сказала--

"Доктор, вы давно сидите рядом со мной?"

"Я скорее думаю, что да! - Я почти десять дней не спал, ты,
бессовестный юный язычник".

"Неужели я был настолько болен, что нуждался в этом? Смутно припоминая идти
в долгое путешествие, и со мной все так".

"Что ж, я надеюсь, что вы путешествовали к полному своему удовлетворению и нашли то, что хотели,
потому что вы чувствовали себя так, словно искали что-то,
все это время. О! Я так благодарен, что ты снова узнала меня. Дитя, ты
это стоило мне многих огорчений. А теперь успокойся и снова ложись спать;
по крайней мере, не разговаривай с Нелли или Парагоном. Я должен вздремнуть на диване в
библиотека".

Она пришла очень медленно ее силы, и много дней прошло, прежде чем она была
в состоянии покинуть свою комнату. Одним ярким солнечным утром она сидела перед открытым
окна, глядя на лужайку, где голуби мелькают в и вне
живые изгороди, и теперь то и дело посматривая на букет подойдет горячий-дом
цветы в вазе рядом с ней. На коленях у нее лежало письмо, только что полученное от
Харви Янг - письмо, полное теплых воспоминаний, серьезных советов и нежной поддержки
- и разгибающиеся морщинки вокруг ее рта показывали, что ее разум
был встревожен.

Вошел доктор и придвинул стул.

- Я хотел бы знать, кто разрешил вам вчера покататься верхом?

- Отец решил, что я достаточно здоров, а в экипаже было тесно и
тепло. Я надеюсь, сэр, что я не должна быть на ваших руках значительно дольше."

"Что я тебе говорил? В следующий раз не будь таким упрямым, когда вы находитесь
посоветовали старше и мудрее человек. Я надеюсь, вы вполне удовлетворены
результат ваших благотворительных выступлений в the Row.

- Отнюдь нет, доктор. Сейчас я полностью акклиматизировался, и мне нечего бояться
в будущем. Мне очень жаль, сэр, что я причинил вам всем столько хлопот и
беспокойства; я не верил, что заболею лихорадкой. Если бы Филип не был так болен
, я бы благополучно выбралась; но я полагаю, что мое беспокойство
за него в какой-то степени нервировало меня, потому что, когда я увидела, что он поправляется,
все мои силы покинули меня в одно мгновение. Как он, сэр?

- О! молодой пес в полном порядке, как всегда. Каждый день приходит ко мне в офис справляться
о его благословенной леди Баунтифул.

Наклонившись вперед, небрежно, но так как с виду ее лицо,
он добавил ,--

"Ты заварил вполне волнения в городе, и познакомил меня вообще
общество. Люди, которые не нанесли сами на меня раньше думал, что это было
возложенных на них повесить возле моей двери, чтобы навести справки по поводу моего
ярмарка пациента. Однажды вечером я нашел даже, что статуя из бронзы и стали,
Рассел Обри, жду у себя в офисе, чтобы выяснить, являетесь ли вы на самом деле
предназначены перевод".

Изменения, конечно, быстро проносились над ее лица; но это было
необъяснимый, неописуемый - аномальное осветление глаз и
затемнение бровей. Прежде чем он мог бы проанализировать его, черты ее возобновленной
их привычный покой, и он нашел ее голос unfluttered.

"Я и не подозревал, что у меня так много друзей; это приятное открытие,
и оно почти компенсирует боль от болезни. Берегите себя, доктор! Вы
опрокидываете мои цветы из вазы".

- К черту цветы, королева! Они всегда мешают. Это очень
жаль, что между твоим отцом и Обри такая фиванская братская привязанность.
Под его темным, иезуитским,
ни к чему не обязывающим лицом скрыто много прекрасных чувств. Он не забыл о твоем интересе к его матери
и когда я сказала ему, что, по-моему, ты решила уйти из этого мира.
казалось, его это действительно задело. Мне всегда нравился
этот мальчик, но я думаю, что в политике он еретик.

Едва доктор ушел, как в дверях показалась голова Нелли в тюрбане
.

"Этот фабричный, Филип, внизу; он принес книгу и хочет
повидаться с тобой. Кажется, у него неприятности; но тебе не хочется, чтобы тебя беспокоили
сегодня, не так ли?

- Он просил о встрече со мной?

- Не совсем; но очень ясно показал, что хочет вас видеть.

- Пусть он поднимется.

Когда он вошел, она встала и протянула ему руку.

"Доброе утро, Филип; Я рада, что ты достаточно здоров, чтобы снова выйти".

Он смотрел на нее с благоговением, и, когда он заметил изменение ее болезнь
кованые, его губы дрожали, а глаза заполнены.

"О, Мисс Ирэн! Я так рада, что тебе лучше. Я молился за тебя все время,
пока ты был так тяжело болен".

"Спасибо. Садись и расскажи мне о больных".

"У них все лучше, я полагаю, мэм, за исключением миссис Дэвис. Она была желающие
вчера она снова могла видеть тебя."

"Я пойду туда через день или два. Вы идете довольно хорошо без
костыли. Вы возобновил свою работу".

"Я начну завтра".

"Это не должно мешать учебе. Ночи сейчас очень длинные, и
вы можете многого добиться, если почувствуете к этому расположение. Я думаю, что это
возможно, я могу получить положение вашего отца в качестве плотника на
плантации в этой стране, если он пообещает воздерживаться от пьянства. Я
я слышал, что он был очень хорошим механиком, и в деревне он бы
не столкнулся с таким постоянным искушением. Вы полагаете, что он будет
готов уехать из города?

"О, да, мэм! Я так думаю. Если вас не затруднит, Мисс Айрин, я был бы очень рад
если вы хотели поговорить с ним, убедить его взять в залог, прежде чем он
начинается. Я верю, что он присоединился бы к обществу трезвости, если бы вы попросили его об этом.
Сделайте это. О! тогда у меня должно хватить духу поработать."

"Вы и ваша мать должны на него давить и через несколько дней я
поговорите с ним. А пока я буду видеть, о ситуации, которая является
очень желательно одна. Ярче дня скоро придет, я верю".

Он взял свою шапку с ковра, поднял, и посмотрел на нее с бассейном
глаза.

"О, Мисс Ирэн! Хотел бы я сказать тебе все, что чувствую. Я благодарен тебе больше, чем
Я когда-либо смогу выразить, и мама тоже ".

"Я вижу, ты закончила свою книгу; разве ты не хочешь другую? Нелли
показать тебе библиотеку, а на нижней Книжная полка, на правой стороне
двери, вы найдете большой том в кожаном переплете--'Плутарх'.
Возьмите его с собой и внимательно прочтите. До свидания. Я спущусь в
Гребите завтра или послезавтра.




ГЛАВА XXV

ПРИМИРЕННЫЙ


"Ну, Ирен, каково твое решение по поводу вечеринки у миссис Черчилль
сегодня вечером?"

- Я пойду с тобой, отец, если это так сильно интересует тебя,
хотя, как я уже говорил тебе вчера, я предпочел бы отклонить приглашение
что касается меня.

- Тебе пора снова появиться в обществе. Ты хандрил дома
достаточно долго.

- "Хандрил" едва ли подходящее слово, отец.

"Неважно, как вы это называете, то это то же самое. У вас есть закрыть
себя, пока вы росли, чтобы выглядеть как совершенно другая женщина.
Действительно, Ирен, я не допущу больше; вы должны выйти в
еще раз мир. Я устала от твоих черное выглядит, позвольте мне видеть вас в цветах
в эту ночь".

"Неужели тебя не устроит чистый белый цвет, отец?"

"Нет, я устал от него. Надень что-нибудь яркое".

"Я хочу попросить тебя об одолжении, отец, не отдашь ли ты мне тот большой
красивый пустой участок со старой ивой на углу Пайн-стрит
Улицы и Авеню Хантингдон, напротив корт-Хаус?"

"Честное слово! Я должна сказать, что вы очень скромный по вашему запросу! Что
двойку ты хочешь с ним сделать?"

"Я знаю, что прошу многого, сэр; но я хочу, чтобы это было место для
сиротского приюта. Вы отдадите его мне?"

"Нет! Меня повесят, если я это сделаю! Ты что, совсем спятил? Хотел бы я знать, какое тебе дело
до приютов? Выброси всю эту нелепую чушь
из головы. Вот кое-что, за чем я отправил в Европу. Эрик
выбрал это в Париже, и оно прибыло вчера. Надень это сегодня вечером.

Он достал из кармана бархатный футляр и положил его перед ней. Коснувшись пружины
, крышка открылась, и на голубой атласной подкладке лежал сверкающий
кольца великолепного бриллиантового ожерелья и браслетов.

"Как красиво! как ослепительно красиво!"

Некоторое время она склонилась над сверкающей массой в безмолвном восхищении,
разглядывая изящную оправу, затем подняла глаза на отца.

"Сколько они стоили?"

"Почему вы хотите это знать?"

"Мне простительно любопытство по этому поводу".

"Ну, тогда я был настолько глуп, что отдал за них семь тысяч долларов".

"И какова была стоимость той партии, которую я просил?"

"Пять тысяч долларов".

"Отец, эти бриллианты прекраснее всех, что я когда-либо видел. Они великолепны
красивая, королева могла бы гордиться им, и я благодарю вас искренне
такой великолепный подарок, но если вы не обидитесь, я буду
искренний с вами ... я бы тысячу раз предпочел иметь много чем
драгоценности."

Выражение полного изумления, с которым были восприняты эти слова,
было бы нелепо, если бы не зловеще нахмуренные брови.

Она положила пальцы на его руке, но он стряхнул ощупь, и, нахмурившись
угрюмо, выхватил бархатный футляр из ее рук.

Он уехал в город, и она больше не встречалась с ним, пока не была одета для
Вечеринка. Стоя перед зеркалом в своей комнате, она вплела цветы
в волосы, а когда листья были разложены по ее изысканному
вкусу, взяла жемчужный гарнитур, который он подарил ей много лет назад,
намереваясь надеть его. Но только тогда, подняв глаза, она увидела своего отца
отражаясь в стекле. Не оборачиваясь она протянула руки, и,
положив голову обратно ему на плечо, сказал с нетерпением--

"Мой дорогой, дорогой отец, позволь нам помириться".

Тучи и угрюмость растаяли с его красивого лица, когда он склонился над ней.
мгновение он нежно целовал ее; затем его руки быстро скользнули по ее шее.
на нее обрушился ледяной душ, и ее окутал свет.

"Мое прекрасное дитя, носи свои бриллианты как знак мира. Я не могу позволить тебе
получить участок на Пайн-стрит - он мне нужен для другой цели; но я отдам его
отдам тебе три акра на окраине города, рядом со складом, для твоего убежища
прихоть. Это лучшее место во всех отношениях для вашего проекта ".

"Спасибо тебе, отец. О! спасибо тебе больше, чем можно выразить словами ".

Она прижалась губами к одной из рук, все еще лежащих на ее плече.

"Ирина, посмотри на себя. Диана Эфесская! какое сияние славы!"

За два дня до этого свадьба Чарльза Харриса и Марии Хендерсон была
отмечена со значительной помпой, и сегодняшняя вечеринка была дана в
честь этого события миссис Черчилль, овдовевшая сестра судьи Харриса.
Она провела несколько лет в Париже, руководя воспитанием
дочери, которую недавно привезла домой, чтобы она жила рядом со своим дядей и
поражала всех своими достижениями.

В десять часов в ее элегантной гостиной при свете газовых ламп стояла
человеческая мясистая противоположность, к которой были прикованы все взгляды - Саломея
Черчилль - смуглая властная красавица типа Клеопатры, с очень полными
малиновыми губами, страстными или надутыми, в зависимости от обстоятельств; блестящий черный
глаза, которые, как августовские дни, горели без росы и безоблачных облаков, ровным пламенем;
густые, блестящие, тщательно завитые черные волосы и насыщенный тропический цвет лица
чистый и сияющий, как теплая кровь, пульсирующая в ее жилах
округлые изящные формы. На ней было платье из ворсистой ткани цвета топаза с черной кружевной отделкой.
желтые розы украшали ее волосы, а также украшения с топазами и рубинами
обхватил ее горло и руки. Восточная королева выглядела она, требовательный
всеобщее почтение, и огненные ревность всякий раз, когда ее взгляд упал на
тот, кто стоял напротив. Платье Ирэн было воздушно-голубым _tulle_,
с воланами до талии, без отделки, за исключением фиалок и клематисов
гроздьями. Никогда еще ее редкая красота не была более блистательной - более ослепительной
холодной; она казалась блеском арктического айсберга, освещенного каким-то низким полуночным солнцем
, и куда бы она ни направлялась, зачарованные группы следовали за ней
шаги. Репутация Саломеи как блестящей красавицы с тех пор укрепилась
Долгое затворничество Ирэн, однако сегодня вечером, при повторном появлении последней,
даже самым тупым было очевидно, что она возобновила свое влияние -
непревзойденный цинизм этой социальной системы. Полностью сознавая интенсивный
восхищение она взволнована, она медленно двинулась из комнаты в комнату, как только улыбаются или
дважды, когда она познакомилась с гордостью ее отца взглядом фонд триумф на нее.

Прислонившись к окну, чтобы отдохнуть, в то время как Чарльз Харрис отправился на поиски
стакан воды, она услышала имя Обри произносится как некоторые на
галерея.

"Ну, самое последнее сообщение гласит, что, в конце концов, Обри никогда не воображал, что
Грейс Харрис, как утверждали квиднунки - никогда не обращалась ни к ней, ни к кому-либо еще
- но теперь, совершенно точно, собирается продолжить _belle_ Саломею, новую
приз, прямо перед лицом двадцати соперников. Я действительно хотел бы услышать
то, что тот человек не мог сделать, если он поставил перед собой, на работу в
всерьез. Интересно, будет ли она когда-нибудь приходит в голову, что он когда-то стоял позади
Счетчик Иакова Ватсон?"

- Но Обри сегодня здесь нет. Полагаю, это не влияет на вечеринки?

- Редко показывается. Но ты ошибаешься: он пришел меньше двадцати минут назад.;
и ты бы видел то, что увидел я - редкостный румянец на щеках Саломеи стал еще гуще.
Когда он заговорил с ней.

Ирэн отошла от окна и вскоре после этого собралась проводить
Чарли в холл, когда подошел мистер Бейнбридж и взял ее за руку для
в соседней комнате формировался котильон. Когда они заняли свои места на танцполе
она увидела, что Саломея и Рассел будут _vis-a-vis _.

Ирен механически двигалась в воздушных лабиринтах танца, напрягая все свои силы.
ухо, чтобы уловить мягкий голос, который произносил такие грациозные, завораживающие слова
ничего для Саломеи. Несколько раз по ходу котильона Расселл
сжимал ее руку, но даже тогда избегал смотреть на нее и казался
поглощенным разговором со своим партнером-геем. Один раз Ирен подняла глаза
твердо, и когда она заметила выражение, с которым он рассматривал своего
спутника, она больше не удивлялась слухам, которые до нее дошли, и
признала про себя, что они действительно были красивой парой.

Танец закончился; Ирен отказалась танцевать снова. Она огляделась в поисках доктора.
Арнольда, но он исчез; ее отец был погружен в игру в юкр;
и когда она пересекала холл, то с удивлением увидела Филиппа, прислонившегося к
стоя лицом к двери и с любопытством заглядывая в гостиные.

"Филип, что вы здесь делаете?"

"О, мисс Айрин! Я так долго искал вас. Миссис Дэвис
умирает, и Сьюзен послала меня за вами. Я был у вас дома два часа назад, и
мне сказали, что вы здесь. Вы придете, мэм?

- Конечно. Филипп, найти Андрея и карету, и я встретит вас в
в боковую дверь через пять минут".

Она пошла в гардеробную, попросила карандаш и бумагу и написала несколько строк
, которые велела слуге немедленно передать ее отцу
нашла свою шаль и прокралась к боковой двери. Она увидела тусклый
очертание форма сидит на шаг, в тень кластеризации лозы,
и спросил--

"Это ты, Филипп? Я готов".

Фигура поднялась, вышла на свет со шляпой в руке, и оба заметно вздрогнули.


- Простите меня, мистер Обри. Я принял вас в темноте за другого.

Тут Филип взбежал по ступенькам.

- Мисс Ирэн, Эндрю говорит, что не может пройти к боковым воротам для экипажей.
Он у главного входа.

- Могу я чем-нибудь помочь вам, мисс Хантингдон?

- Благодарю вас, нет.

- Могу я спросить, вы не больны?

- Ни в малейшей степени ... Но меня внезапно отозвали.

Она прошла мимо него и проводила Филиппа до экипажа. Через несколько минут
быстрой езды они добрались до Роу, и, приказав Эндрю вернуться и
подождать отца, Ирен вошла в маленькую низкую комнату, где сидел человек.
душа готовилась к своему последнему полету домой. Умирающая женщина узнала ее
даже тогда, в жестоких муках распада, и запавшие глаза сияли
когда она склонилась над подушкой.

"Да благословит вас Бог! Я знал, что вы придете. Мои дети - что с
ними будет? Вы позаботитесь о них? Скажите мне быстро".

"Успокойтесь, миссис Дэвис. Я позабочусь о том, чтобы ваши дети были в порядке.
о них заботились во всех отношениях.

- Обещайте мне! - выдохнул бедный страдалец, сжимая украшенную драгоценностями руку.

- Я торжественно обещаю тебе, что буду постоянно присматривать за ними.
Они никогда не будут нуждаться, пока я жив. Неужели ты не поверишь мне и не успокоишься?
сам?

Ужасная улыбка дрожала за искаженных функций, и она склонила свою
головой в знак согласия.

"Миссис Дэвис, разве вы не чувствуете, что скоро обретете покой с Богом?"

"Да, я возвращаюсь домой счастливая ... счастливая".

Она закрыла глаза и прошептала--

- Спой мой...гимн... еще... раз.

Прилагая огромные усилия, чтобы подавить свои чувства, Ирен спела простые, но
трогательные слова песни "Home Again", и хотя ее голос время от времени прерывался,
она пропела это до конца, зная по выражению лица страдальца,
что дух уходит в свой бесконечный покой.

Страстный взрыв скорби со стороны Джонни последовал за открытием этой печальной правды
и, поднявшись с пола, Ирен села на диван.
села, взяла ребенка на колени и успокоила его сильное горе. Слишком
маленький, чтобы осознать свою потерю, он легко поддался утешению и через некоторое время стал
тихим. Она велела Сьюзен отнести его в соседнюю комнату и уложить на его
тюфяк; и, обменявшись парой слов с матерью Филипа по поводу
расположения негнущегося спящего, она повернулась, чтобы выйти из квартиры, и
увидела стоящего на пороге Рассела. Если бы мертвая мать внезапно появилась перед ней,
она вряд ли была бы более изумлена и поражена.

Он протянул руку и, поспешно взяв ее за руку, потащил ее к двери кабинета.
узкий, темный зал, в который светила только что взошедшая луна.

"Выйди из этого склепа еще раз на чистый воздух. Не уклоняйся
назад - доверься мне, по крайней мере, в этот раз." Кирпичные стены фабрики
возвышались в сотне ярдов от них, на виду у всего Ряда, и, ведя ее
вдоль берега реки, он посадил ее на одну из массивных каменных ступеней
здания.

- Что привело вас сюда сегодня вечером, мистер Обри?

- Непростительное любопытство по поводу вашего внезапного отъезда...
Непреодолимое желание поговорить с вами еще раз. Я пришел сюда, охваченный
непреодолимое желание увидеть тебя наедине, посмотреть на тебя, сказать тебе то, что я
почти поклялся никогда не слетать с моих губ - то, что ты можешь счесть недостойным мужчины
слабость ... нет, безумие с моей стороны. Наконец-то мы лицом к лицу, мужчина и женщина
, с золотыми прутьями условности и мирского отличия
разорванными на части. Я больше не тот человек, которого общество охотно льстим, в
искупление за прошлые несправедливости, и я решил забыть на время, что вы
дочь моего злейшего смертельным врагом ... мой настойчивый гонитель. Я
сейчас не помню ничего, кроме лучших дней нашего детства, розового рассвета.
о моей мужественности, где твоя золотая головка сияла моей Утренней Звездой. Я отбрасываю прочь
все барьеры и помню только одну мечту моей жизни - мою бессмертную,
непоколебимую любовь к тебе. О, Ирэн! Ирэн! почему ты закрыла от меня свое жесткое
холодное лицо? В священные дни былых времен ты вложила свои
дорогие руки в мои, и прижалась своими кудрями к моей щеке, и подарила мне
утешение в своей чистой, теплой, девичьей привязанности; как ты можешь лишать меня своей
теперь мои пальцы замерзли, как будто мое прикосновение было осквернением? Будь
собой еще раз - дай мне одну каплю из старого бьющего через край фонтана. Я
я одинокий человек; и мое гордое, ожесточенное сердце жаждет одного из твоих нежных слов
, одной из твоих милых, бесценных улыбок. Ирэн, посмотри на меня! Отдай это
мне?"

Он сел на ступеньку у ее ног и поднял свое смуглое притягательное лицо,
светящееся любовью, которая так долго горела неугасимо, его высокий полный
лоб покрылся странным румянцем.

Она не осмеливалась встретиться с ним взглядом и опустила голову на ладони, отшатываясь
от раскаленной печи суда, красная пасть которой разверзлась, чтобы принять ее.
Он подождал мгновение, и его низкий сочный голос поднялся до бурных тонов.

"Ирэн, ты добра и милосердна к беднягам в Ряду.
Бедность - нет, преступление - не отпугивает твоего сострадания к ним! Почему
вы черствы и безжалостно надменны только со мной?

"Вы не нуждаетесь в моем сочувствии, мистер Обри, и поздравления с вашим великим
успехом не прозвучали бы изящно из моих уст. Самые досадные препятствия
давным-давно сделали всякое общение между нами по-прежнему невозможным; мое чувство
к тебе не изменилось. Уверяю тебя, я по-прежнему твой друг".

Ей стоило огромных усилий произнести эти слова, и ее голос дрогнул.
металлические тона совершенно чужды ей. Ее сердце корчились, истекая кровью и стонал в
хватка у нее стальной цель, но она терпела все спокойно, отдыхаете не
одна йота ее горькие резолюции.

- Мой друг? Насмешка! Боже, защити меня от подобного впредь. Ирэн, ты любила
меня когда-то ... Нет, не отрицай этого! Тебе не нужно краснеть за раннее безрассудство, которое,
кажется, ты так глубоко похоронил; и хотя ты пренебрегаешь встречей со мной, даже
как равный, я знаю, я чувствую, что я достоин твоей любви - что я
понимаю твою странную натуру, как никто другой никогда не поймет - что у меня был такой
привилегии были предоставлены мне, я мог бы разжигало твое сердце и сделали вас
в высшей степени счастливым. Проклятые барьеры делятся всегда с нами; судьба отказала мне в
право. Я много терпела, но это не спорить, по крайней мере, в
за мою любовь, что она уже пережила все испытания, к которому ваш
отца ненавижу подверг меня? Сегодня вечером я могла бы простить ему все! все! если бы я
знала, что он не так успешно ожесточил, не закрыл от меня твое сердце
. Моя душа полна горечи, которая тронула бы тебя, если бы в тебе осталась хоть одна черта
твоей девичьей натуры. Но ты не моя Ирэн! Королева мира,
ослепительный идол бального зала - это не моя голубоглазая, ангельская Ирэн из
былых времен! Я больше не буду вам мешать. Постарайся хотя бы не презирать меня за
мое безрассудство; я сокрушу его; и если ты соизволишь вспомнить обо мне хоть в
в будущем подумай о мужчине, который смеется над собственным идиотизмом и старается забыть
что он когда-то верил, что на свете есть женщина, которая будет верна своему собственному
сердце, даже несмотря на то, что небеса рухнули и мир исчез!"

Он слегка приподнялся, но ее рука быстро легла ему на плечо, и
склоненное лицо поднялось, безупречное, как звездчатые жасмины, омытые экваториальной
росой.

- Мистер Обри, вы слишком строги к себе и очень несправедливы ко мне.
Обстоятельства, которые привели к нашему отчуждению, были далеко за пределами моего контроля; Я
сожалею о них так искренне, как только вы можете, но так же безуспешно. Если у меня есть
индивидуально заставило вас печаль или разочарование, Бог знает, что это не
моя вина! Мы стоим на противоположных берегах темной, форсунки, залив;
но прежде чем отвернуться, чтобы быть отныне чужие, я простру руку мою
для вас в дружественной прощание, выражая глубокое сожаление в боль, которую я, возможно,
невинно причинил тебе, и прошу у тебя прощения. Мистер Обри, вспомни обо мне
таким, каким я был, а не таким, какой я есть. Прощай, мой друг. Пусть Бог благословит тебя в грядущих годах
и увенчает твою жизнь счастьем, которого ты заслуживаешь, - вот искренняя
молитва моего сердца ".

Редкая синяя полоска на ее лбу говорила о том, как яростно бушевал поток лавы
под его ледяными полосами, а побелевшая губа соответствовала ее щеке по цвету.
бесцветность; кроме этих признаков страдания, ничего другого видно не было.

Рассел убрал руку со своего плеча и сжал ее в своих ладонях
.

- Ирэн, отныне мы должны идти разными путями - совершенно незнакомые люди? Такова ли
твоя воля?

- Такова необходимость, которая должна быть столь же очевидна для вас, как и для меня. Не сомневайтесь в моей дружбе, мистер Обри.
Но сомневайтесь в уместности того, что я выставляю ее напоказ
перед всем миром.

Он гнул свою щеку на ее холодная рука, затем поднял его когда-то к своим губам,
дважды-положил ее обратно на колени, и взяв шляпу, отошел в сторону
город.

Некоторое время она оставалась такой, какой ее оставил Рассел; затем белые
руки и сухие глаза были подняты к полуночному небу.

"Боже мой! Боже мой! укрепи меня в моем отчаянии!"

Она откинула назад пряди волос, которые, влажные от росы, прилипли к ее блестящему лицу.
храмы и, перейдя широкую дорогу или улицу, приблизились к палате смерти
.

Ирэн встретила у дверей коляску доктора Арнольда.

"Ирэн, ты готова ехать домой?"

"Да. Миссис Дэвис умерла".

"Когда я уходил от миссис Черчилль, твой отец сказал мне, где ты, и
Я подумал, что приду за тобой. Накинь шаль и прыгай в воду. Ты в
действительно, в довольно тяжелом положении - стоять у смертного одра! "Суета сует! все
суета!" Дай-ка я оберну это газовое облачко вокруг твоей головы. А теперь!

Верх коляски был опущен, и, когда они ехали домой, она наклонилась
она запрокинула голову, подставляя лицо болезненному лунному свету.

Они вошли в дом, и, пока он набивал и раскуривал трубку, его
бездонные глаза с любопытством пробежались по ней.

- Как вы блистали сегодня вечером! Ваши бриллианты великолепны.

- Да, сэр.

- Немедленно ложитесь спать, дитя мое. У вас такой вид, словно вы увидели привидение. Что заставило
тебя так нахмурить лоб?

"Сегодня ночью я наблюдал за печальной смертью и увидел двух беспомощных
детей, осиротевших. Приходите ко мне поскорее; Я хочу посоветоваться с вами по поводу
сиротского приюта, для которого отец много дал мне. Спокойной ночи, сэр; Я
очень признательна вам за вашу доброту, что вы привезли меня домой. Никто другой
и вполовину не такой внимательный и чуткий ".

У себя в комнате она сняла драгоценности, увядшие фиалки и влажные
_tulle_ - и, накинув халат, поднялась в обсерваторию и
села на пороге одной из стеклянных дверей, выходящих на восток.

"Подумайте о мужчине, который смеется над собственным идиотизмом и старается забыть, что он
когда-либо верил, что на свете есть женщина, которая будет верна своему сердцу,
хотя небеса рухнули и мир исчез!"

Эти слова презрения были жгучими осколками, по которым ступали ее босые ноги,
и его горький акцент сотрясал ее одинокое сердце. Весь
остаток той безоблачной ночи она боролась молча. Наконец, когда
небо вспыхнуло розовым, как опал, пораженный светом, и священный
Смирение - благословение, рожденное только в результате такого великого испытания, как у нее, - пролило свой небесный мир
на измученную, израненную и истекающую кровью душу, она
собрала разбитые надежды, которые могли бы обрадовать, позолотить и
прославить ее земную карьеру, и, прижимая руины к сердцу, заложила
сама смиренно склоняется, принося все на построенный Богом алтарь Сыновнего послушания
.

В

 " ... ранним утром, когда воздух
 Был нежен от какого-то последнего звездного прикосновения,"

она открыла дверь в комнату отца и подошла к кровати. Шум
Разбудил его, и, приподнявшись на локте, он с удивлением посмотрел на
нее.

"В чем дело, Ирэн? Ты гляди, как бы тебе не закрыть глаза".

"Отец, ты взял меня в свои объятия прошлой ночью, и поцеловал меня так, как вы не
делала раньше в течение многих лет. О, отец! мой отец! не отвергай меня снова!
Кто есть у меня в мире, кроме тебя? Клянусь памятью моей святой матери, я
прошу - я требую твоей любви!

"Ты странная девушка, Ирэн; я никогда не понимал тебя. Но я не хочу
прогонять тебя от себя, если ты предпочитаешь жить здесь одна. Между нами должен быть
мир, моя дорогая дочь".

Он наклонился вперед и ласково положил руку ей на голову, когда она опустилась на колени
у его постели, умоляюще подняв руки.




ГЛАВА XXVI

ГРАЖДАНСКАЯ ВОЙНА


Предательское четырехлетнее затишье было, наконец, нарушено ропотом
бури, которая так скоро должна была пронестись над нацией, повергнув всех
интересы и принимая запустение почти каждый камень в нашем раз
счастливые, улыбающиеся земли конституционной свободы. На Обри произвели глубокое впечатление
жизненно важные последствия предстоящих выборов; и по мере того, как в его сознании возникало
убеждение, что из-за деморализации
северное крыло демократии, Линкольн будет избран, он пытался
подготовить массы к тому окончательному разделению, которое, как он предвидел, было
неизбежным. Линкольн был избран. Аболиционизм, так долго искусно маскировавшийся,
был триумфально облачен в государственные одежды - теперь бесстыдные и отвратительные, и
в то время как Север смотрел на отвратительное лицо своей политической Моканны,
Юг готовился к сопротивлению.

Невозможно было найти более верного указания на цели южан
, чем настроение, в котором были приняты новости. Никакого шума
вспышки гнева, выражающие решимость в пустых словах - никакого поверхностного возбуждения - но
суровая спокойная мрачность, сжатые губы, тяжелые изогнутые брови, подходящие мужчинам, которые
осознали, что у них на руках революция; не возмущение
митинги с бесплодными резолюциями - что они стояли на страже
свобода Республики, и сохранил бы доверие во что бы то ни стало.
казалось бы, по крайней мере на какое-то время партийная вражда должна была быть
подавлена; но горькие разногласия возникли у самого порога на
_модус операнди_ освобождения южан от американо-египетского рабства. Отдельный
"Действия государства" или "сотрудничество" разделили людей, многие из которых были
искренне впечатлены необходимостью и целесообразностью преднамеренных,
согласованных, одновременных действий со стороны всех Южных штатов,
в то время как другие яростно выступали за этот последний курс исключительно потому, что
прежний план был выдвинут и поддержан их старыми противниками. В этом новом выпуске
как будто судьба настойчиво раздувала пламя ненависти между мистером
Хантингдон и Рассел Обри, им снова было отказано в качестве кандидатов в депутаты
Съезда штата.

W ---- снова был потрясен, и обе стороны приложили напряженные усилия.
стороны. Рассел был неутомим в своих усилиях по обеспечению быстрых действий государства
, заявляя о своей вере в то, что сотрудничество было невыполнимым до
раскол; и именно теперь его исследования в пыльных регионах
статистика превосходно сыграла свою роль, поскольку он построил свои аргументы на прочном
фундаменте неоспоримых расчетов.

Борьба была напряженной и завершилась несколько необычно:
выборы прошли по смешанному списку - два сепаратиста были возвращены, и один
Сторонник сотрудничества, мистер Хантингдон, благодаря личной популярности.

В то время как весь Юг готовился к соревнованию, Южная Каролина, как всегда
передовой курьер "марша свободы", отделилась; и если бы возникли сомнения
существовавшее раньше, теперь оно исчезло из сознания каждого, ибо все чувствовали, что
доблестное государство должно быть поддержано. Вскоре после этого Рассел и мистер Хантингдон
стояли лицом к лицу в зале съезда своего штата и отчаянно боролись
. Последний возглавлял оппозицию, и так неподчиняющихся сделал это
докажите, что за несколько дней судьба государства лежал в опасных
равновесия. Наконец, бдительность сепаратистов возобладала, и
ближе к вечеру зимнего дня постановление было подписано.

Электричество разнесло указ по всем частям штата, и
гром артиллерии и пламя бесчисленных иллюминаций сказали, что
люди с благодарностью и радостью приняли приговор. W---- был громогласен;
и когда Ирэн смотрела с колоннады на далекие, но сверкающие ряды
огней, пылающих вдоль улиц, она пожалела, что из уважения к ее
отцовским чувствам окна ее собственного дома были темными и безрадостными.

12 и 13 апреля были днями беспрецедентного волнения по всей территории
Южных Штатов. Залп первого орудия из форта Моултри
сокрушил последние остатки "юнионизма" и сплотил всю Конфедерацию
в одну огромную однородную массу упорного сопротивления
деспотизм. Со взрывом первого снаряда, направленного генералом
Борегар против форта Самтер лопнул хрупкий раскрашенный пузырь
"Реконструкции", который соблазнительно танцевал на темных, вздымающихся
волнах революции. У. был почти вне себя от беспокойства; и в
после полудня второго дня бомбардировки, когда Ирэн смотрела на
проспект, она увидела своего отца, быстро возвращавшегося домой. Спускаясь по ступенькам,
она встретила его у багги.

"Борегар захватил Самтер. Андерсон безоговорочно сдался. Нет
погибших".

"Слава богу!"

Они сели на ступеньки, и мгновение спустя грохот орудий потряс атмосферу.
"Ура!" за "ура!" взлетали в вечернее небо.

"Акт Первый, о долгой и кровопролитной гражданской войне", - серьезно сказал мистер Хантингдон.
"Сегодня я пришел к решению, которое, несомненно, удивит вас".

Он замолчал и мгновение смотрел на нее.

"Нет, отец; я не удивлен, что ты решил исполнить свой долг".

"Как, Ирен? Как ты думаешь, что это такое?"

"Пользуясь словами Нельсона, Конфедерация "ожидает, что каждый мужчина выполнит свой
долг"; а ты идешь в армию".

"Кто тебе это сказал?"

- Мое собственное сердце, отец; оно подсказывает мне, что я сделал бы на твоем месте.


- Ну, я написал Монтгомери, Клэпхему, чтобы предложить свои услуги. Мы
вместе учились в Вест-Пойнте; я служил под его началом в Контрерасе и
Чапультепеке, и он, без сомнения, быстро доведет дело до конца. Факт
В том, что я, возможно, не смог бы сейчас оставаться дома. Моя кровь кипит.
жар со вчерашнего утра, когда я прочитал первое донесение Борегара".

"Вы указали какой-либо род войск?"

"Да; сказал ему, что предпочитаю артиллерию. В чем дело? Твои губы как
белая, как хлопок. Кстати, что мне с тобой делать? Не годится оставлять
тебя здесь совсем одного.

- Почему бы и нет, отец? Дом, безусловно, самое подходящее место для меня, если ты не можешь
возьми меня с собой.

- Что? когда никого, кроме слуг?

- Они позаботятся обо мне лучше, чем кто-либо другой. Нелли, и Эндрю,
и Джон - единственные опекуны, которые мне нужны в твое отсутствие. Они присматривали
за мной всю мою жизнь, и они будут делать это до конца. Дайте себе нет
беда, сэр, на моем счете."

"Я полагаю, твой дядя Эрик вернется домой вскоре, он может остаться здесь, пока
Я вернусь... или... пока не кончатся неприятности. Тем временем ты могла бы быть
с Харрисами, или Хендерсонами, или миссис Черчилль."

- Нет, сэр; я могу остаться здесь, что бесконечно предпочтительнее по многим причинам.
Я, с вашего разрешения, попрошу миссис Кэмпбелл запереть дом священника
в отсутствие ее мужа и побыть со мной, пока не вернется дядя Эрик. Я
не сомневаюсь, что она будет рада внести изменения. Вы одобряете этот
план?

"Да. Это соглашение будет действовать в настоящее время, и Арнольд будет здесь
, чтобы позаботиться о тебе ".

В конце недели была получена телеграфная депеша, информирующая мистера
Хантингдона о его назначении майором временной армии
Конфедерации и содержащая приказ немедленно явиться на службу.

Закончив свои приготовления и приказав подать экипаж
на следующее утро на рассвете, чтобы отвезти его в депо, он пожелал ей
спокойной ночи, как обычно, и удалился в свою комнату.

Но мысли были слишком заняты, чтобы признаться, что спит. Он беспокойно повернулся на своей
подушке, встал, выкурил вторую сигару и вернулся, чтобы найти себе еще
бодр, как никогда. Часы внизу, в библиотеке, пробили час; дверь его комнаты
тихо приоткрылась, и в тусклом лунном свете, пробивающемся через окно, он
увидел, как Ирэн скользнула к его кровати.

- Почему бы тебе не пойти спать, Айрин?

- Потому что я не могу. Я слишком несчастна.

Ее голос был сухим, но надломленным, дрожащим.

"Отец, будущее темно и неопределенно; и я чувствую, что хочу получить
заверения в вашем полном примирении и привязанности, прежде чем вы уйдете. Я пришел
сюда, чтобы сказать вам, что я глубоко сожалею обо всех неудачных обстоятельствах
моей жизни, которые заставили вас относиться ко мне так холодно в течение некоторого времени - что если в
если я когда-либо казался тебе упрямым или неподчиняющимся, то это было не потому, что я
потерпел неудачу в любви к тебе, а из-за печального расхождения во мнениях относительно моего
долга в очень тяжелых обстоятельствах. Отец, мое сердце очень сильно болело
из-за твоего отчуждения - само воспоминание невыразимо болезненно. Я хочу
ваш полного, свободного прощение, за все неприятности, которые я когда-либо причинили
вы. О, отец! отдай его мне!"

Он привлек ее к себе, и поцеловала ее два раза.

- Я прощаю тебя, дочь моя, хотя должен сказать тебе, что твое
обращение с бедным Хью было постоянным источником печали и острой
разочарование для меня. Я никогда не забуду твоего непослушания в этом вопросе.
Я не верю, что ты когда-нибудь будешь счастлива, у тебя такой странный характер.
но поскольку ты взяла все в свои руки,
тебе остается упрекать только себя. Ирэн, я очень часто задаюсь вопросом, есть ли у тебя сердце.
мне кажется, что если бы оно у тебя было, оно было бы завоевано.
той преданностью, которая не раз расточалась на тебя. Ты -
единственная женщина, которую я когда-либо знал, которая казалась совершенно неспособной любить; и я
иногда задаюсь вопросом, что будет с тобой, когда я умру ".

"Бог защитит меня. Я постоянно надеюсь на Его опеку. Я не буду больше мешать
тебе спать, поскольку тебе предстоит утомительное путешествие. Спокойной ночи,
мой дорогой отец".

Она нежно поцеловала его и вышла, тихо прикрыв за собой дверь.

Призрачный полумесяц мерцал в небе, и звезды все еще горели на
фиолетовом Востоке, когда экипаж подъехал к дверям, и Ирэн последовала за
отцом к крыльцу.

Даже в этом тусклом, неопределенного серого света, он увидел, что ее лицо было жестким
и осунувшийся, и слезы наполнили его холодные, блестящие глаза, как он сложил ее
его сердце.

- Прощай, Красавица. Не унывай, мое храброе дитя! и посмотри на это с другой стороны.
В конце концов, я могу вернуться бригадным генералом и сделать тебя одним из своих
штабных офицеров! Ты будешь моим адъютантом и озаришь мой кабинет своей
золотой головой. Береги себя, пока не приедет Эрик, и пиши мне почаще.
До свидания, моя дорогая, моя ненаглядная доченька.

Она конвульсивно дрожала, то и дело прижимаясь губами к его губам.

"О, пусть Бог благословит тебя, отец мой, и вернет тебя ко мне в целости и сохранности!"

Он разжал ее руки, мягко отстранил и шагнул в экипаж.

Уильям, повар, который должен был сопровождать его, стоял, рыдая, у двери.
и теперь, подойдя, схватил ее за руку.

"До свидания, мисс Айрин. Пусть Господь защитит вас всех, пока мы не вернемся".

"Уильям, я надеюсь, что ты позаботишься об отце и сразу же дашь мне знать, если
что-нибудь случится".

"Я так и сделаю, мисс Ирен. Я обещаю вам, что буду хорошо заботиться о хозяине и
телеграфирую вам, если он пострадает ".

Он пожал ей руку, карета быстро укатила прочь, и
убитая горем женщина без слез опустилась на ступеньки и уронила голову
на руки.




ГЛАВА XXVII

БОЛЬНИЧНЫЕ ПРИПАСЫ


Тем, кто живет в судорожно бьющемся сердце великой революции,
жизнь кажется сжатой в дни и недели; и мужчины и
женщины осознают, что преждевременно стареют, наблюдая за стремительным,
громоподобный топот событий, знаменательных судьбами народов. W ----
представил вид военного лагеря, а не мирного
промышленного городка прошлых лет. Каждый свободный участок был превращен в
плац - и топот кавалерии, низкий, угрюмый грохот
артиллерии и медленная, уверенная поступь пехоты эхом разносились по его широкому,
красивые улицы. Флаг-штабы были возведены из общественных зданий, частных
особняки, и наиболее частые повороты, и от этих поплыл
баннеры любых размеров, гордо вскинув на мягкий ветерок новорожденного
знамя свободы-вокруг которых кучковались надежды людей, которые считают,
что на них, и их только, теперь предстоит священная обязанность доказывания в
миру, способность нации к самоопределению.

W щедро одаривала своих молодых людей; рота за ротой снаряжалась,
благодаря щедрости оставшихся граждан у нее было достаточно средств, и
отправлены в Вирджинию, чтобы сделать свою грудь щитом для гордой старой женщины
"Матери президентов". Битва при Вефиле рассматривалась как часть
увертюры к Кровавой опере, называвшейся "Порабощение", и люди наблюдали за ней в
тишина, ожидающая, когда над берегами Потомака поднимется багровый занавес.
Расселу Обри удалось собрать для войны прекрасную роту в полном составе, что
в отличие от добровольцев, работавших двенадцать месяцев; и чтобы должным образом обучить ее
и дисциплине, он направил всю энергию своего характера. Он стал
ядром нового полка; рекруты набирались быстро, и когда полк
организованный, готовящийся к отправке в Вирджинию, он был избран полковником,
Герберт Блэкуэлл - подполковником, а Чарльз Харрис был
назначен адъютантом. Они временно расположились лагерем на пустоши между
железнодорожным депо и резиденцией мистера Хантингдона, и из обсерватории
или колоннады Ирен могла смотреть вниз на сверкающие палатки и флагшток
это было перед офицерской каютой. Ревель пугал ее на рассвете,
а татуировка регулярно предупреждала о краткости летних ночей. Поскольку
огненные каретные лошади не желали видеть лагерь, она
на время отказалась от них, а когда была вынуждена покинуть дом, поехала верхом на Эребусе, подвергая себя
немалому риску своей жизни - ибо он выказывал величайшее отвращение к
звуку барабана или флейты.

Однажды днем она отправилась в "Роу", а оттуда на фабрику. Новая компания
была названа в честь ее отца; должны были быть предоставлены форма и вещевые мешки
, и мистер Хантингдон доверил ей это
поручение. Выбрав ткань и выполнив свое поручение, она вернулась обратно.
через сиротский приют, кирпичные стены которого быстро поднимались под
под ее наблюдением. Один из рабочих взял ее лошадь, и она обошла здание.
разговаривая с главным механиком о некоторых дополнительных шкафах,
которые она хотела установить. Доктор Арнольд случайно проходил мимо, но
увидел Эребус в ворота, остановился, и зашел внутрь.

"Я просто шел вверх по холму, чтобы увидеть тебя, Королева-Я рад, спас
беда. Вот, присядьте на минутку, я уберу стружки. Когда
вы получили известия от Леонарда?

"Вчера я получил письмо. С ним все было в порядке, он нес службу на заставе близ Манассаса.

- Что ж, я присоединюсь к нему очень скоро.

- Сэр?

"Я говорю, что очень скоро присоединюсь к нему; ты не веришь в это? Почему я не должен
служить своей стране так же хорошо, как молодые люди? Дело в том, что я отправляюсь туда в качестве хирурга
в полку Обри.

Она посмотрела на него, не выказывая ни удивления, ни сожаления.

- Когда вы уезжаете из...?

- Послезавтра утром; раньше транспорт получить не удастся. Обри
получил приказ немедленно явиться к генералу Борегару. Дитя мое,
ты заболела?

"Нет, сэр. Я рад, что вы собираетесь с полком; очень рад. Каждый хороший
хирург в Конфедерации следует поспешить к линии фронта наших войск.
С выходом из дома, я особенно рад, что вы собираетесь
Манассас, где вы сможете быть рядом с отцом".

- Он замолчал на мгновение, наблюдая за ней украдкой.

- Полагаю, вы слышали о завтрашнем представлении?

- Нет, сэр. На что вы намекаете?

- Дочь Иродиады готовится танцевать.

"Я вас не понимаю, доктор".

"О, в самом деле, не понимаете? Что ж, тогда она намерена преподнести великолепное
полковое знамя, сделанное ее собственными коричневыми руками; и поскольку Обри должен его получить,
полк отправится маршем к миссис У Черчилля, где будут произнесены речи
. Вы будете присутствовать?"

"Едва ли, я полагаю, поскольку я не приглашен. Я знал, что Саломея была
элегантный флаг, но был не в курсе, что на завтра был назначен на
презентация. Когда ты приедешь ко мне? Я хочу, чтобы ты взял
посылки с отцом для меня, а затем я хочу, чтобы иметь долгий разговор."

"Я знаю, что долго разговаривать составляет. Я приеду, конечно, после
церемонии поднятия флага, где меня ждут. В час дня я буду на холме
- возможно, раньше. Где сейчас?"

- Я должна заехать к миссис Бейкер, чтобы узнать, можно ли раздать кое-что из шитья для
'Винтовки Хантингдон'. Я не могу сделать это все дома, и несколько семей здесь
требуют работы. Я буду ждать вас в час дня ... буду есть обед готов
вы. Кстати, доктор, могу ли я что-нибудь сделать для вас на швейной
линии? Мне доставило бы истинное удовольствие сшить что-нибудь для вас, если вы
только скажете мне, что вам нужно. Подумай о своих желаниях.

Она натянула поводья, но остановилась, глядя на него. Он быстро отвернулся.
голова.

"Я скажу тебе завтра. Добрый вечер.

Когда она возвращалась домой, на ее лицо упала тень - тень еще более темная, чем эта
подчеркнутый черным пером на ее шляпе для верховой езды - и раз или два ее губы
скривились от обычного красивого изгиба. Приблизившись к лагерю, она
опустила вуаль, но увидела, что парад отменен, и когда она
тряхнула поводьями, а Эреб ускорил свой галоп, она оказалась лицом к лицу с
встретиться лицом к лицу с полковником, который только что сел на лошадь и поехал в сторону
города. Она посмотрела на него и поклонилась; но, проходя мимо, он не отрывал глаз
от дороги перед собой, и в сумерках его лицо казалось еще холоднее и
непреклоннее, чем когда-либо. Такова была манера их случайных
встречи после собеседования на фабрике, и она не была удивлена, что
это ее первое приветствие было проигнорировано. Общественность считает, что
взаимодействие существовало между ним и Саломея, и внимания обрушились на
его семья, безусловно, дал цвет к докладу. Но
Ирэн не была обманута; она научилась понимать его натуру и знала
что его горечь чувств и нарочитое избегание себя свидетельствовали о том,
что старая привязанность не была подавлена. Борясь с велениями своего сердца
и чувством уважения к чувствам своего отца, она
провел бессонную ночь, расхаживая по галерее обсерватории. Это было
бдение, полное почти невыносимого недоумения и тоски. При всех его болезненных аспектах
она терпеливо взвесила этот вопрос, и на рассвете следующего утра,
раздвинув шторы в своей комнате, она придвинула письменный стол розового дерева к
окну и написала эти слова--


 "ПОЛКОВНИК. ОБРИ,--

"Прежде чем ты уйдешь, позволь мне увидеть тебя на несколько минут. Если ваш
отъезд точно назначен на завтра, зайдите ко мне сегодня днем, в
любое удобное для вас время.

 С уважением,

 "ИРЭН ХАНТИНГДОН".


Когда полк готовился к маршу к резиденции миссис Черчилль, записка
была получена из рук Эндрю. Вложив шпагу в ножны,
полковник прочитал бумагу дважды, трижды - на его лбу появились тяжелые морщины
, смуглые щеки запылали, и, сунув записку в карман,
он повернулся к своему полку и торопливо сказал слуге--

"Вам не нужно ждать. Ответа не ожидается".

За завтраком Ирен вскрыла поспешное послание от Саломеи, приглашавшее
ее присутствовать на презентации флага и просившее выбрать несколько вариантов
цветы по этому случаю. Спокойно улыбаясь, она наполнила прилагаемую
корзину некоторыми из редчайших сокровищ оранжереи, добавила миску с
малиной, которую только что принес садовник, и отправила все с
короткая очередь, извиняющаяся за то, что не может присутствовать.

Утро ушло на то, чтобы написать письмо отцу, подготовить для него посылку
и проконтролировать приготовление большого количества ежевичного желе
и сердечного напитка для больниц.

Около полудня пришел доктор Арнольд и застал ее занятой запечатыванием ряда
банки, все с аккуратными этикетками. День был теплый; она откинула со лба
волосы, когда склонилась над своей работой; пышные рукава были
заколоты выше локтя, и на ней был белый муслиновый фартук в клетку, чтобы
защитите ее платье от смолы и пчелиного воска.

"Во имя Медеи и ее колхидского котла! что ты задумала?",
"Айрин?"

"Готовлю коробку с больничными припасами, чтобы ты взяла с собой. Я закончил,
сэр. Позвольте мне вымыть руки, и я угощу вас обедом в
столовой".

"Нет, я обедал с израильтянами. Саломея была блестящей бразильянкой
файрфлай и довольно грациозно вручила свое знамя. Обри выглядел великолепно
в своей форме; был невероятно счастлив в своей речи - как всегда. Мадам оказала мне
честь неподражаемо, и, в общем, - отдайте мне тот веер на столе - все
было определенно comme il faut_. Тебя ждали, и ты должен был пойти.
уйти; это выглядело злобным - оставаться в стороне. Мне бы очень хотелось посмотреть на вас
подвергнуть воздействию температуры 212 ° по Фаренгейту, чтобы отметить результат. И вот я здесь.
я почти задыхаюсь от жары, которая была бы респектабельной в Судане.
а ты сидишь, выпрямившись, и выглядишь таким же прохладным, как западный ветер в марте.
Красавица, тебе следует запатентовать себя как социальный холодильник,
"Гарантированное доказательство от собачьих будней". Какую чушь ты хочешь, чтобы я сказал
повторить Леонарду?

"Я хотел бы, если вам будет угодно, когда вы доберетесь до Манассы, чтобы вы убедили
отец разрешил мне приехать, по крайней мере, в Ричмонд. У тебя есть на него некоторое влияние.
воспользуешься ли ты им в мою пользу?

"Тебе лучше быть дома, от тебя, возможно, не будет толку".

"И все же я хочу уехать. Помни, мой отец - это все, что у меня есть в этом мире".

"А что у тебя есть еще, Ирэн?"

"Моя мать, моя Спасительница и мой Бог".

"Вы, значит, очень хочет поехать в Вирджинию?" повторил он, после
пауза.

"Я есть. Я хочу быть рядом с отцом".

"Хорошо, я посмотрю, что можно сделать с ним. Если мне это не удастся, вспомнить, что он
не пресловутую за уступчивость. Вот смотри-ты нервничаешь? Пальцы
дергаться, и так делать свой век, иногда, и ваш пульс составляет двадцать
бьется слишком быстро".

"Я считаю, что я довольно нервный день".

"Почему так?"

"Я не спал прошлой ночью; полагаю, это одна из причин".

"А причина, по которой вы не спали? Будьте честны со мной".

"Мои мысли, сэр, были очень болезненными. Тебя это удивляет в настоящем
состоянии страны?

"Ирэн, ответь мне на один вопрос, дорогое дитя: что готовит тебе будущее
? На что ты надеешься?-- для чего ты живешь?

"Мне есть за что быть благодарным - за многое, что делает меня счастливым, и я надеюсь сделать
хоть что-то хорошее есть в мире, пока я жив. Я хочу быть полезной - чувствовать, что я
обрадовала некоторые сердца, укрепила некоторые унылые умы, принесла
бальзам некоторым камням домашнего очага, пролила немного счастья на пути тех, кто
иди рядом со мной по жизни".

- Значит, вы твердо решили оставаться холостяком?

- Почему вы спрашиваете меня об этом, доктор Арнольд?

"Потому что ты дорога мне, королева; и я хотел бы видеть тебя счастливой"
"прежде чем я лягу в могилу".

"Ты никогда этого не увидишь. Будь уверена, я буду жить и умру, Ирен Хантингдон.

- Что побудило тебя обречь себя на...

"Спроси меня, доктор. Если я доволен своей судьбой, кто еще имеет
хотите задать вопрос?"

Он посмотрел в это прекрасное точеное лицо и задался вопросом, может ли она быть
по-настоящему "довольной"; и чистота и покой в ее глубоких, спокойных глазах сбили его с толку
его сильно озадачили. Она встала и положила руку ему на плечо.

"Доктор Арнольд, пообещайте мне, что, если произойдет сражение и отец будет
ранен, вы немедленно телеграфируете мне. Не колеблясь, скажи мне правду
немедленно. Ты сможешь?

"Я обещаю".

"А теперь, сэр, что я могу приготовить или уже приготовил для вас, что будет способствовать
вашему комфорту?"

"Осталось ли у вас в доме какое-нибудь старое белье, которое могло бы пригодиться среди
раненых?"

"Я отправил много, но еще немного осталось. В каком виде вы хотите
это? В виде корпии или бинтов?

- Ни то, ни другое; упакуйте все как есть и отправьте экспресс-почтой. Я не могу нести
весь мир на своих плечах.

- Что-нибудь еще?

- Напиши жене надсмотрщика, чтобы она посеяла столько горчичных зерен, сколько сможет достать
и сохранила столько шалфея, сколько сможет. И, Ирэн, не забудь прислать мне
каждую каплю меда, которую сможешь сберечь. Я полагаю, это все. Если я вспомню
что-нибудь еще, я напишу тебе ".

Он наклонился, поцеловал ее в лоб и поспешил к своей коляске.




ГЛАВА XXVIII

ПРИЗНАНИЕ


Летний день был близок к закату, когда полковник Обри въехал на величественный проспект
, прохладные зеленые арки которого медленно наполнялись тенями. Привязав
своего резвого коня к железному столбу, он поднялся по мраморным ступеням, и Джон
получил его визитку и проводил в гостиную. В следующее мгновение
Ирэн стояла в дверях; он повернул голову, и они снова оказались лицом к лицу
.

Никогда еще ее необыкновенная красота так не волновала его сердце; легкий румянец
оттенок его щек, но он поклонился холодно и надменно его слова сломали
тишина.

"Вы посылали за мной, Мисс Хантингтон, и я повиновался вашему приказу. Ничто меньшее
не привело бы меня к тебе.

Она пересекла комнату и встала перед ним, протягивая обе руки, при этом
ее алые губы заметно дрогнули. Вместо того, чтобы принять рукопожатие, он
отступил на шаг и гордо скрестил руки на груди. Она подняла на него
свои чарующие глаза, сложила ладони вместе и, прижав их
к сердцу, медленно и отчетливо произнесла--

"Я слышал, что вы приказали Вирджиния, на должность опасности; и
зная, в какой опасности вы подвергаетесь, я хотела бы, чтобы вы, по крайней мере
еще раз в этом мире. Возможно, шаг, который я предпринимаю, может быть осужден
некоторыми как отклонение от деликатности моего пола - надеюсь, я не испытываю недостатка
в должной оценке того, что должно быть связано с моим собственным самоуважением - но
чувства, которые я так долго подавлял, теперь требуют выражения. Рассел, я
решил сломать печать многолетнего молчания - отвалить
камень от могилы - рассказать тебе все. Я чувствую, что мы с тобой должны
поймите друг друга, прежде чем мы расстанемся навсегда, и поэтому я послал
за вами".

Она помолчала, опустив голову, не в силах встретиться взглядом с его пытливыми, твердыми черными
глазами, прикованными к ней; и, вытянув свою высокую атлетическую фигуру во весь свой
рост, он вызывающе спросил--

"Вы посылали за мной через сострадание угрызений совести, потом-намереваясь, по
близким, быть великодушным, и, вместо презрения, скажи мне, что ты
жаль меня?"

- Жалеть тебя? Нет, Рассел, я не жалею тебя.

- Это хорошо. Я этого не заслуживаю и не желаю.

- Как вы думаете , какие мотивы побудили меня послать за вами накануне вашего
отъезд?

"Я совершенно не в состоянии строить догадки. Когда-то я думал, что вы слишком великодушны, чтобы
желать без необходимости причинять кому-либо боль; но Бог свидетель, это интервью
невыразимо больно для меня ".

Ошеломляющее подозрение промелькнуло в ее голове, придав губам и щекам оттенок смерти
и придав ей прежнее выражение статуи. Неужели он,
действительно, разлюбил ее? Неужели Саломея наконец завоевала свое место в его сердце?
Он заметил, сам того не понимая, мгновенную перемену, промелькнувшую в
ее чертах, и смотрел на нее со смешанным чувством нетерпения и недоумения.

- Если это правда, полковник Обри, то беседа окончена.

Он поклонился и повернулся частично прочь, но остановился в нерешительности, прикованный к этому
электрические бледное лицо, которое ни мужчина, ни женщина, ни ребенок никогда не смотрел на без
эмоции.

- Прежде чем мы расстанемся, возможно, навсегда, я хотел бы знать, зачем вы послали за мной
.

"Ты помнишь, что сегодня вечером, год назад, мы сидели на ступеньках фабрики
, и ты рассказал мне о чувстве, которое лелеял ко мне с самого своего
детства?"

"Это была встреча тоже таит в себе боль и обиды в ближайшее время
забыли".

"Я думаю, что вы считаете меня холодным, бессердечным и бесчувственным тогда?"

"Нет места в этом сомневаться. Ваш высокомерную холодность ее
толкование".

"Поскольку я знал, что такого сурового мнения вы придерживались в течение
двенадцати месяцев, я воспользовался этой возможностью, чтобы снять с себя несправедливое
обвинение. Если бы мир был сохранен, и вы всегда оставались
тихо здесь, я не должен был разувериться вас--за тот же императив
причины, той же суровой необходимости, которая держала меня молчать на ночь
что я намекаю, так бы и запечатал мои губы через всю жизнь. Но все вещи таковы
изменилось; вы идете в самую пасть смерти, с каким результатом нет
человеческое предвидение может предсказать; и теперь, после долгих мучений, я чувствую, что я
заработал и может претендовать на право говорить вам о том, что у меня есть
всегда ждут, чтобы похоронить со мной в моей могиле".

Ее коронованная голова снова склонилась.

Прошлая горечь и уязвленная гордость были мгновенно забыты; надежда зажглась на
его темном, суровом лице, красота, которая редко проявлялась на нем, и, отбросив
надев шляпу, он шагнул вперед и крепко сжал ее сложенные руки.

"Ирэн, ты хочешь, чтобы я понял ... Ты хочешь, чтобы я понял
веришь, что, в конце концов, у меня есть интерес к твоему сердцу - что я значу для тебя больше
чем ты когда-либо прежде соизволил дать мне знать? Если это действительно так,
о! дай мне неопровержимую уверенность.

Ее губы шевельнулись; он наклонил свою надменную голову, чтобы расслышать тихое журчание
слов.

- Той ночью ты сказал: "Я мог бы простить твоему отцу все! все, если бы знал, что
он не так успешно ожесточал, закрывал от меня твое сердце". Прости
его, Рассел. Вы никогда не можете знать все, что вы были со мной с моего
детство. Только Бог, видящий мое сердце, знает, что страдает наш длинный
отчуждение стоило мне".

Мгновение он колебался, его сильное тело дрожало, а затем он поймал ее
ликующе обнял, положив ее голову себе на грудь, прислонив свою
смуглая горячая щека на ее щеке, холодная и прозрачная, как алебастр.

"Наконец-то я осуществил единственную мечту своей жизни! Я прижимаю тебя к своему сердцу,
признав всю свою собственность! Кто посмеет оспаривать право, которое твои губы
дали мне? Ненависть теперь бессильна; никто не встанет между мной и моими собственными. O
Ирэн! моя прекрасная, дорогая! ни все мои честолюбивые надежды, ни все, что ждет меня в будущем
, ни время, ни вечность не смогли бы купить гордую, невыразимую радость
от этой уверенности ".

"Вместо того, чтобы лелеять вашу любовь ко мне, вы боролись против него с
вся энергия вашего персонажа. В течение некоторого времени я видел, что ты
стремился подавить это - полностью забыть меня".

"Я не отрицаю этого; и, конечно, ты не должен винить меня. Вы держали меня в
расстояние с пугающей, но Изящный, завораживающий _hauteur_. Я
не на что надеяться-все страдают. Я усердно принялась за работу выгнать
вы совершенно из моих мыслей, и я скажу вам откровенно, я старался
любить другого, который был блестящим и остроумным, и всеобщее восхищение. Но
ее порывистый, бурный, требовательный темперамент был слишком похож на мой собственный, чтобы подходить
мне. Я искренне пытался привязаться к ней, намереваясь сделать ее своей
женой, но у меня ничего не вышло. Мое сердце упрямо цеплялось за свое старое поклонение;
мой беспокойный, пламенный дух не мог найти ни покоя, ни счастья, кроме как в
чистоте, глубоком, чудесном покое твоей природы. Ты стала синонимом
мира, отдохновения; и из-за того, что ты не сказала мне ни одного дружеского слова или взгляда,
прижав ко мне твое бесстрастное лицо, я ожесточился по отношению к тебе. Ты
верил, что я женюсь на Саломее?"

"Нет! Я верил, что, несмотря на свой злой усилия, ваше сердце бы быть правдой
ко мне".

"Зачем причинять столько боли нам обоим, когда слова бы
объяснил все? Когда уверенность, которую вы дали мне сегодня, могла бы
подсластить прошедшие годы испытаний?

- Потому что я знал, что это не возымеет такого эффекта. Вера в мое безразличие
настроила тебя против меня, придала тебе мужества. Но знание
правды усилило бы твою ярость по отношению к тому, кого ты
считала главным препятствием, и это, несмотря ни на что, я решила сделать
избегать. Поскольку я так полно осознал необходимость отчуждения, я бы
никогда не рассказал тебе о своих чувствах, если бы не знал, что нам предстоит долгая,
и, возможно, окончательная разлука. На болезненном
пути, который налагал на меня долг, я стремился способствовать вашему окончательному
счастью, а не своему собственному ".

- Ирэн, как ты можешь убеждать себя, что твой долг - подчиняться
несправедливому и тираническому указу, который приносит в жертву счастье двоих ради
необоснованной мстительности одного?

"Рассел, не уговаривай меня; это бесполезно. Избавь меня от боли повторения
отказывайся и будь доволен тем, что я тебе дал. Поверь, что мое
сердце принадлежит и всегда будет принадлежать тебе полностью, хотя на мою руку ты никогда не сможешь
претендовать. Я знаю, чем я обязан своему отцу, и я заплачу до последней йоты; и я
также знаю, чем я обязан самому себе, и, следовательно, я буду жить, верный своему
первая и единственная любовь, и умирает Ирэн Хантингдон. Большего ты не имеешь
просить - я не имею права давать. Будь терпелив, Рассел, будь великодушен.

- Ты собираешься отослать меня от себя? Встречаться со мной впредь как с незнакомцем?

"Обстоятельства, которые я не могу контролировать, делают это необходимым".

"По крайней мере, ты позволишь мне иногда получать от тебя весточки? Ты дашь мне
привилегию писать тебе?"

"Невозможно, Рассел; не проси меня об этом".

"О, Ирэн! ты жесток! Зачем лишать меня этого печального утешения?

"Просто по той причине, что это неизбежно стало бы источником боли для
обоих. Я сужу о тебе по себе. Я не хочу, чтобы ни твоя полезность в жизни, ни моя
не пострадали из-за постоянного слабого нытья. Если твоя жизнь будет сохранена, я буду
с тревогой следить за твоей карьерой, радуясь всем твоим почестям и твоему благородству
используй таланты, которые дал тебе Бог, на благо твоей расы и
продвижение истины".

"Я не так благороден, как вы обо мне думаете; мои амбиции не так бескорыстны, как вы
предполагаете. Под вашим влиянием мной могут овладеть другие цели и побуждения".

- Ты ошибаешься в своей природе. Ваш интеллект и темперамент делают вас одним из
немногих, на кого посторонние влияния не производят особого впечатления; и именно
из-за этой суровой, упрямой индивидуальности характера я надеюсь, что
расширенная сфера полезности для вас, если вы выживете в этой войне. Нашей стране
потребуются ваши услуги, и я буду горд и счастлив, зная об этом
что вы честно и добросовестно выполнении обязанностей
государственный деятель".

Он печально покачал головой, положив ладонь ей под подбородок и нежно
приподняв лицо, чтобы рассмотреть его полностью.

"Ирэн, нарисуй мне свой портрет в том виде, в каком ты стоишь сейчас; или, если тебе так больше нравится
, сделай завтра снимок поменьше с того портрета на стене
и пришли его мне с нарочным. Я задержусь в Ричмонде на несколько дней
и письмо дойдет до меня в целости и сохранности. Умоляю вас, не отказывайте мне в этом. Это
единственное утешение, которое у меня может быть, и, видит Бог, этого мало! О,
Ирэн, подумай о моем одиночестве и исполни эту последнюю просьбу!"

Его большие блестящие глаза были полны слез, впервые в жизни она их увидела.
их свет потускнел, и, тронутая горем, которое так изменило его черты лица.
она поспешно ответила--

- Конечно, если ты так искренне этого желаешь, хотя было бы гораздо лучше, если бы
у тебя не было ничего, что напоминало бы тебе обо мне.

- Ты прикажешь забрать это завтра?

- Да.

На несколько секунд она закрыла лицо руками, словно пытаясь
побороть какой-то порыв; затем, быстро повернувшись к нему, она обвила руками
его шею и притянула его лицо к своему.

"Ох, Рассел! Рассел! Я хочу, чтобы обещание, что вы будете так жить и управлять
себя, что если ваша душа лежит вызвали с поля боя, вы можете
противостоять вечность без единого ареста. Если вы должны пожертвовать своей
жизнью ради свободы, я хочу уверенности в том, что вы отправились в свой последний
дом в мире с Богом; что вы ждете меня там; и что, когда моя работа
свершилось, и я тоже склоняю свою усталую голову на покой, мы встретимся душа в душу,
и проведем вместе благословенную вечность, где неведомы раздоры и разлуки
".

Его черные локоны упали ей на лоб, пока он боролся за самообладание, и,
через мгновение он серьезно ответил:--

"Я постараюсь, моя дорогая".

Она вложила ему в руку Библию, которую она тщательно пометила и на которой
на чистом листе ее почерком было написано: "Полковнику Расселу Обри с
молитвами его лучшего друга на всю жизнь".

Тень сбежала с ее лица, которое стало сияющим, как какая-то ворсинка.
внезапно пар пронзила вспышка солнечного света, и он стал яснее и слаще.
ее голос зазвенел по комнате, как колокольный звон.

"Благодарю Бога за это обещание! Я буду полагаться на него всем сердцем до последнего
пульсации замершие в мой гроб. И сейчас я буду держать вас уже не от
в свой полк. Я знаю, что у вас есть много обязанностей, чтобы требовать вашего времени.
Повернитесь лицом к окну; я хочу на это посмотреть, чтобы быть в состоянии держать
его выражение всегда предо мною".

Она подняла восковую руку, откинула волосы с его бледного, куполообразного лба,
и пристально посмотрела на благородные черты, которые даже самый привередливый
не мог найти причин, к которым можно было бы придраться.

"В древности, когда Эврисфей угрожали Афины, Макария, в целях экономии
города и земли от вторжения и порабощения, охотно отдалась
жертва на алтаре богов. Ах, Рассел! это была легкая задача
по сравнению с подношением, которое я призван совершить. Я не могу,
как Макария, самопожертвование, спаси мою страну ... с удовольствием.
привилегия я отстранен, - но я уступаю больше, чем она когда-либо обладал. Я
отдаю все, что у меня есть на земле - моего отца и вас самих - нашей любимой и страдающей стране
. Боже мой! прими жертву и коронуй Юг суверенной,
независимой нацией!"

Она подавила стон, и ее голова опустилась ему на плечо, но, подняв ее
мгновенно, с бездонной любовью, сияющей на ее лице, она добавила--

"Милости и руководству Всемогущего Бога я вверяю тебя, дорогой Рассел,
доверяя все в Его руках. Пусть Он защитит вас от страданий,
укрепит вас в час испытания и воссоединит нас навеки в Своем царстве.
Моя постоянная молитва - это и всегда будет моей постоянной молитвой. До свидания, Рассел. Выполняй
свой долг благородно; снискай бессмертную славу на поле боя, защищая наше
святое дело; и помни, что твои лавры будут очень дороги моему
одинокому сердцу".

Он наблюдал за чудесной красотой лица и фигур, пока его гордость не исчезла.
совершенно растаяв, он опустился на колени и обнял ее одной рукой за талию
воскликнув--

"О Ирэн, ты победила! С Божьей милостью я проведу остаток
своей жизни так, чтобы заслужить твою любовь и надежду на воссоединение после смерти
".

Она легонько положила руку на его склоненную голову, когда он опустился на колени рядом с ней, и
голосом, не знающим дрожи, прошептала горячую молитву, полную
пафос и возвышенная вера - призывание благословений на него -пожизненная опека
и окончательное спасение через Христа. Петиция закончилась, она
поднялась, улыбаясь сквозь туман, собравшийся в ее глазах, и он сказал--

"Теперь я прошу кое о чем, в чем, я чувствую, ты мне не откажешь. Электра
вероятно, скоро вернется домой, и она, возможно, останется одна в целом мире. Ты не мог бы
иногда навещать ее ради меня и дарить ей свою дружбу?"

- Я сделаю это, Рассел, ради нее, а также ради тебя. Она будет единственной
сестрой, которую я когда-либо знал.

Она притягивала его руку к своим губам, но он поймал его и прижал последнего
поцелуй на них.

"Прощай, моя дорогая! моя жизнь ангел!"

Она услышала его шаги в холле; мгновение спустя - топот его лошади,
когда он галопом промчался по аллее, и она поняла, что единственный счастливый час ее
жизнь прошла - и разорванная гробница молчания должна быть вновь запечатана.

Прижав руку к своему опустошенному сердцу, она печально прошептала--

"Твоя воля, не моя, о Отец! Дай мне силы выполнять мою работу; дай мне возможность
быть верной даже до самого горького конца".




ГЛАВА XXIX

ПРЕДСМЕРТНОЕ ПОСЛАНИЕ


В июле 1861 года, когда Север, ослепленный алчностью и ненавистью, огласился
криком "На Ричмонд!", наша Потомакская армия Конфедерации была разделена
между Манассой и Винчестером, наблюдая с обеих сторон за сверкающими
кольцами боа-констриктора Союза, который извивался, пытаясь раздавить
последнее убежище свободы. Жесткость, проявленная на федеральных линиях,
препятствовала передаче депеш сепаратистами из
Мэриленда, и какое-то время генералы Борегар и Джонстон оставались в
неведении о передвижениях противника. Паттерсон висел мрачный и опускающийся
вокруг Винчестера, угрожая ежедневным спуском; в то время как основная колонна
великой армии под командованием Макдауэлла выступила из Вашингтона, уверенная в
ожидание сокрушения небольшой армии, расквартированной в Манассе.
Друзья свободы, которые были вынуждены остаться в оскверненной старой столице
, оценили настоятельную необходимость знакомства с генералом Борегаром
по замыслу Макдауэлла и архипреступника Скотта; но все
каналы выхода казались запечатанными; все дороги, ведущие через Потомак, были перекрыты.
неусыпно охраняемый, чтобы надежно сохранить великую тайну; и болезненный
были высказаны опасения за судьбу армии Конфедерации. Но
Прометеевская искра патриотической преданности горела в сердцах сторонников Отделения
женщины; и, решившись на все ради столь святого дела, молодая леди из
Вашингтона, сильная верой в героизм, предложила встретиться лицом к лицу с любыми опасностями и
поклялась своей жизнью, чтобы предоставить генералу Борегару необходимую информацию.
Тщательно спрятав письмо в локоне своих роскошных волос, которое
ускользнуло бы от внимания, даже если бы ее обыскали, она замаскировалась
эффективно и, под маской рыночной торговки, проехала тележку по
Вашингтон, через Потомак, и обманула охрану, продав
овощи и молоко по пути следования. Оказавшись за пределами федеральной границы и в
дружелюбное соседство, потребовалось всего несколько минут, чтобы "расплатиться с вами" и раздобыть лошадь и костюм для верховой езды.
ссуды. С отвагой и
быстротой, которая всегда должна вызывать восхищение храбрых людей, она скакала
быстрым галопом в тот жаркий июльский день к зданию суда Фэрфакса, и
отправила телеграмму генералу Борегару, затем на перекресток Манасса,
разведданные, ради передачи которых она так рисковала. Быстро воспользовавшись
фактами, он передал их по электрическим проводам Ричмонду и генералу
Джонстону; и таким образом, благодаря женской преданности, произошло своевременное соединение двух
войска были приведены в действие до того, как знамена Макдауэлла попрали небеса Булл-Рана.

Артиллерийская дуэль 18 июля закончилась катастрофически для авангарда
Федералам была дана временная отсрочка.

Чистое субботнее утро загорелось на далеких вершинах холмов, нося небесные знаки отличия
на своем жемчужном челе - знаки отличия, которые
страсти человечества не могли не признать; и с золотым
в лучах летнего солнца послышался топот пехоты, топот кавалерии,
угрюмый рокот артиллерии. Майор Хантингдон был временно
назначен в пехотный полк после выхода из Ричмонда и был размещен
справа от линий генерала Борегара, командуя одним из нижних бродов
. Двумя милями выше по течению, в другой бригаде, полк полковника Обри
Охранял еще одну из многочисленных переправ. День шел к концу
и непрерывный грохот пушек в направлении Стоун-Бридж и Садли'с
форд указывал на то, что демонстрации на улицах Маклина, Блэкфорда и
Форды Митчелла были всего лишь уловкой для удержания нашего правого фланга и центра, правда
Генералу Борегару пришло в голову, что основная колонна была отброшена против
Маленькая группа Эванса - крайняя слева. Проходил час за часом, и
раскаты грома на Уоррентон-роуд усиливались; затем генерал с
невыразимым огорчением узнал, что его приказ о наступлении на Сентревилл был отменен.
неудавшийся, что блестящий план был сорван, и что теперь необходимо прибегнуть к новым
комбинациям и диспозициям. Полк
, к которому был прикреплен майор Хантингдон, получил приказ поддержать левое крыло
и достиг дальних позиций за почти невероятно короткое время,
в то время как два полка бригады, к которой принадлежал полковник Обри, были
отправлен вперед в ту же точку в качестве резерва.

Как воплощения победы, Борегар и Джонстон устремились на фронт.
там, где конфликт был наиболее смертоносным; повсюду, при виде их, наши тонкие
ряды рванулись вперед и были скошены огнем батарей Рикетта и
Гриффина, которые увенчали позицию, которую они так стремились вернуть
. В половине третьего ужасное состязание было в самом разгаре;
грохот мушкетов, непрерывный свист ружейных пуль, оглушительный
грохот артиллерии, несущийся град выстрелов, взрыв снаряда, плотный
клубы дыма, окутывающие сражающихся, и клубы пыли, поднимающиеся со всех сторон
, придавали невыразимый ужас сцене, которая холодным, бесстрастным
наблюдателям могла бы показаться возвышенной. Как многократно превосходящего по численности
Федералы заставили наши упрямые группы, чтобы отдать медленно, пришел приказ от
Генералу Борегару за право его линии, за исключением резервов, наступать
и вернуть долгое и отчаянно оспариваемое плато. С криком
разрозненные ряды бросились на врага и временно отбросили их
назад. Лошадь майора Хантингдона была подстрелена под ним; он высвободился
и зашагал пешком, размахивая мечом и произнося слова ободрения.
Он прошел всего несколько ярдов, когда картечь вошла ему в бок,
пробив тело насквозь, и он упал там, где мертвецов было больше всего.
На какое-то время противник отступил, но подошло тяжелое подкрепление, и они
вернулись, вновь заняв прежнюю территорию. Нельзя было терять ни минуты; генерал
Борегар приказал выдвинуть свои резервы для второй попытки и с
великолепным эффектом лично возглавил атаку. Затем Рассел Обри первым
активно вышел на поле. По команде он бросился вперед с
его великолепный полк, и над всеми возвышалась его мощная фигура, с
длинным черным плюмажем на шляпе, развевающимся на ветру, когда он вел за собой своих
восхищенных людей.

Когда он двинулся дальше, с расширенными тонкими ноздрями и глазами, которые горели, как у
тигра, схватившего свою добычу, он увидел прямо на своем пути человека, опирающегося на
локоть, покрытый кровью и измазанный пылью, раздавленный, увядающий
тело его злейшего врага. Копыта его коня были почти рядом с ним; он
на мгновение придержал его и свирепо посмотрел вниз на своего старого врага. Это было только для
мгновение, и когда майор Хантингдон посмотрел на рослую фигуру и на
наступающий полк, давние ненависть и ревность были
забыты - патриотизм заглушил все прошлое в ее объятиях - он слабо бросил
поднял руку, слабо подбадривая, и, не сводя глаз с Рассела, мрачно улыбнулся
сказав с явным трудом--

"Отбрось их, Обри! Дай им штык".

Шок был ужасен - нецензурные выражения. О, они стреловидные, а непрерывный
радостные крики смешались с канонада; земля восстановилась, чтобы быть захвачены
не более того. Федералов были отброшены через шлагбаум, и теперь темный
массы подкреплений высадились на равнине и двинулись к нам
слева. Кто это был - Груши или Блюхер? Последовало несколько мгновений мучительного ожидания,
пока генерал Борегар напрягал зрение, чтобы разглядеть приближающееся знамя
. Красное, бело-синее, конечно; но было ли это знаменем
Деспотизма или свободы? Все ближе и ближе доносились прет колонки, и о, чудо!
при ветерок струился, торжествующий как лабарум Константина,
Звезды и полосы. Кирби Смит и Элзи - Слава Богу! День был выигран, и
Победа гордо покоилась в складках нашего новорожденного знамени. Еще одно
атака вдоль всей нашей линии, и наемные орды угнетателей обратились в бегство
охваченные паникой. Рассел получил болезненное ранение от минни-болла,
пуля попала ему в плечо и спустилась к локтю, но он
сохранил свою позицию и повел свой полк на милю в погоне. Когда
стало очевидно, что отступление было полным разгромом, он передал командование
подполковнику Блэквеллу и вернулся на поле боя.

Выбирая дорогу, чтобы не затоптать мертвецов, Рассел увидел майора Хантингдона
на небольшом расстоянии он пытался дотащиться до соседнего дерева.
Воспоминание о нанесенных ему травмах вытеснило воспоминание обо всем, что он пережил
и потерял из-за предубеждения этого человека - горе, которое могло бы быть
предотвращено его слепой матерью - и его мстительный дух восстал против
мысль об оказании ему помощи. Но как он остановился и боролись против
его лучше природы, Ирэн святой лик, как он видел это в прошлом, поднятыми в молении
для него, поднялся, как ангелы, прежде всего, что массовые смерти и ужасы.
Пострадавший был отцом Ирэн; она находилась за сотни миль отсюда. Рассел плотно сжал
губы и, подъехав к распростертой фигуре, спешился.
Измученный своими усилиями, майор Хантингдон откинулся в пыль, и
выражение невыносимой муки исказило его черты, когда Рассел
наклонился над ним и спросил голосом, который должен был быть нежным--

"Могу я что-нибудь для вас сделать? Не могли бы вы сесть, если я посажу вас на свою лошадь?"

Раненый нахмурился, узнав голос и лицо, и слегка отвернул
голову, бормоча--

"Что привело тебя сюда?"

"Там никогда не было никакой любви между нами, майор Хантингдон; но мы
сражаясь в одной и той же причиной, впервые в нашей жизни. Вы не плохо
ранен, и, как сослуживец, я был бы рад облегчить ваши страдания.
если возможно. Еще раз, ради человечества, я спрашиваю, можете ли вы
кататься на лошади на задних, если я заверну тебя в горе?"

"Нет. Но, ради Бога, дайте воды!"

Рассел опустился на колени, приподнял голову и, отстегнув флягу, поднес ее к его губам
с некоторым трудом используя собственную раненую руку. Половину содержимого
он жадно проглотил, а оставшуюся часть Рассел медленно вылил на
зияющую, ужасную рану в боку. Гордый человек смотрел на него, стабильно до
последний холодная капля переполнилась, и хмуро сказал --

- Ты не обязан быть добрым ко мне, Обри. Я ненавижу тебя, и ты это знаешь. Но ты
подбросил мне на голову горящих углей. Ты более великодушен, чем я думал.
Спасибо, Обри; положи меня вон под тем деревом и дай мне умереть.

- Я попробую найти хирурга. Кто из вашего полка?

"Кто-то, кого я никогда не видела до прошлой недели. - Мне не нужна его взлома о
меня. Оставьте меня в покое".

"Ты что-нибудь знаешь раба Твоего? Я увидел его, когда выходил на поле".

"Бедный Уильям! он следовал за мной так близко, что получил пулю в голову.
Он лежит в трехстах ярдах слева, вон там. Бедняга! он был
верен до последнего".

Слезы затуманили орлиный взор мастера, когда он скорее пробормотал, чем заговорил,
эти слова.

"Тогда я немедленно найду доктора Арнольда и пришлю его к вам".

Это было нелегким делом, на что тесно, запутались Aceldama, и
день был почти закончен, прежде чем Рассел, слабый и утомленный, где доктор
Арнольд деловито пользовался своими инструментами в группе раненых. Он подъехал и,
раздобыв глоток воды и снова наполнив свою флягу, подошел к
хирургу.

- Доктор, где ваша лошадь? Вы мне нужны.

- Эй, Сайрус! Приведи его сюда. В чем дело, Обри? Ты ранен.

- Думаю, ничего серьезного. Но майор Хантингдон в отчаянном положении
ранен - боюсь, смертельно. Посмотрим, что вы можете для него сделать.

- Вы, должно быть, ошибаетесь! Я неоднократно спрашивал о Леонарде, и они сказали
мне, что он был по горячим следам и не пострадал. Молю Небеса, чтобы вы ошиблись ".

- Это невозможно; говорю тебе, я вытащил его из лужи его собственной крови. Пойдем,;
Я покажу тебе дорогу.

Быстрым галопом они пересекли разделявший их лес, и без труда
Рассел нашел место, где неподвижно лежало искалеченное тело. У него было
он был в обмороке, с лицом, обращенным к небу, и омерзение смерти
отразилось на его резко очерченных, красивых чертах.

"Боже, сжалься над Ирэн!" - сказал доктор, когда наклонился и осмотрел ужасную рану.
пытаясь сжать красные губы.

Боль, вызванная прикосновением к нему, привела храброго духа в сознание.
открыв глаза, он с удивлением огляделся.

- Ну, Хайрам! со мной все кончено, старина.

"Я надеюсь, что нет, Леонард, ты не можешь повернуть немного и дай мне почувствовать
мяч?"

"Это бесполезно; я разрываюсь на куски. Вытащи меня из этой грязи, на
свежую траву где-то".

"Я должен сначала извлечь мяч. Обри, ты можешь мне помочь его вырастить
мало?"

Введя немного хлороформа, ему вскоре удалось вытащить мяч.
и с помощью Рассела он наложил повязку на тело.

"У меня нет шансов, Хайрам; я знаю это. Жить мне осталось несколько минут.
Немного воды."

Рассел поднес чашку к побелевшим губам и, позвав на помощь
Сайруса, который последовал за своим хозяином, они пронесли его еще на несколько ярдов дальше,
и устроили поудобнее, в то время как были отданы распоряжения вызвать скорую помощь.

Ужасная судорога охватила его в этот момент, и такой сильной была агония
, что сквозь его стиснутые зубы вырвался стон, и он попытался подняться.
Рассел опустился на колени и положил надменную голову себе на плечо, вытирая
холодные капли, стекавшие по бледному лбу. Немного погодя,
подняв глаза на склонившееся над ним лицо, майор Хантингдон заглянул в
печальные черные глаза и сказал почти шепотом--

- Вот уж не думал, что когда-нибудь буду должен тебя благодарить. Обри, прости мне всю мою
ненависть; ты можешь позволить себе это сейчас. Я не зверь; я знаю, что такое великодушие.
когда я это увижу. Возможно, я был неправ, взваливая грехи Эми на тебя; но я не мог
не простить ее. Обри, было естественно, что я возненавидел сына Эми.

Снова спазм сотряс его израненное тело, и через двадцать минут его
свирепый, безжалостный дух был освобожден от пыток; гордый, амбициозный,
бесстрашный человек был со своим Богом.

Доктор Арнольд закрыл глаза дрожащими пальцами и закрыл лицо
руками, чтобы скрыть слезы, которые он не мог сдержать.

На несколько мгновений воцарилось молчание; затем доктор Арнольд внезапно сказал--

- Входи, покажи мне свою руку. У тебя весь рукав в крови.

При осмотре было обнаружено болезненное ранение в кожу - мяч Минни
соскользнул с плеча и вышел через верхнюю часть руки.
Снимая пальто, чтобы перевязать рану, доктор воскликнул--

"Вот это дырки от пули в груди, что, должно быть, просто пропустил
сердце! Было потрачено мяч?"

Странная улыбка на мгновение обнажила безупречные зубы Рассела, но он
просто взял куртку, накинул ее на неповрежденную руку и ответил--

"Не беспокойся о потраченных яйцах - заканчивай свою работу. Я должен смотреть
после моего ранения".

Как только повязка была наложена, он отошел и достал из
внутреннего кармана пальто тяжелый квадратный сафьяновый футляр, в котором хранился амбротип Ирен
. Когда мундир был застегнут, как в тот день, он лежал у него на груди
сердце; и во время второй отчаянной атаки генерала Борегара
в конце концов, Рассел почувствовал внезапный удар и, перекрывая весь грохот этой сцены
кровавой бойни, услышал дрожание стекла, закрывавшего изображение.
Сафьян был порван и помят, но мячик благополучно отлетел в сторону.
и теперь, когда он коснулся пружины, осколки стекла посыпались к его ногам.
Было очевидно, что его высокая фигура делала его заметной мишенью.
какой-то меткий стрелок прицелился ему в сердце, и
футляр с амбротипом спас ему жизнь. С лицом, бледным от
физических страданий, но сияющим торжествующей радостью за первую в истории нации
великую победу, он вышел среди мертвых и умирающих, стремясь облегчить
раненых и найти членов своего собственного командования.

Но все невыносимые пытки сосредоточились не на этом, какой бы ужасной ни была сцена.
По всей длине и ширине Конфедерации рассылались телеграфные депеши.
рассказывали, что битва бушевала; и армия женщин провела 21-е число на
коленях в мучительной молитве за мужей и сыновей, которые боролись за
свое первородство на далеком поле крови.

Час за часом жители W были подвержены мучительному напряжению.
тянулся за часом, и перед зданием телеграфа собралась плотная толпа,
откуда развевался зловещий красный флаг. Эндрю ждал верхом, чтобы передать
Ирэн последние сведения, и в течение всего дня она расхаживала
вдоль колоннады, не сводя глаз с извилистой дороги. В половине шестого
около часа торжественная тишина знойного дня была внезапно нарушена
дикий, протяжный крик из города; приветствие за приветствием подхватывались толпой.
холмы, отдающиеся эхом среди пурпурных долин и, наконец, теряющиеся в реве реки
. Эндрю галопом мчался по аллее с дополнительным, еще влажным листом из
печатного станка, содержащим радостную весть о том, что армия Макдауэлла была
полностью разбита и ее преследовали в направлении Александрии. Скудный был отчет
- наши герои, Би и Бартоу, пали. Никаких других подробностей не было
приведено, но предчувствие "Тяжелой потери с нашей стороны" вызвало трепет
ужас для каждого женского сердца, страшащегося узнать цену победы.
Бледное лицо Ирэн вспыхнуло, когда она прочитала депешу и, подняв руки,
воскликнула--

"О, слава Богу! слава Богу!

- Мне вернуться в контору?

- Да, я обязательно получу депешу от отца сегодня вечером. Возвращайся
и жди ее. Скажите мистеру Роджерсу, оператору, зачем вы пришли, и
попросите его, я говорю, пожалуйста, передать вам это, как только оно прибудет. И, Эндрю,
сообщи мне любые другие новости, которые могут прийти до моей отправки.

По мере приближения ночи ее лицо становилось изможденным, а бледные губы подрагивали.
непрерывно. Рассела она считала уже мертвым для себя в этом мире, но
за своего отца она отчаянно боролась духом. Миссис Кэмпбелл присоединился
ее, произнося надеемся, ободряющие слова, и Нелли вышла с чашкой
чая официанту.

"Пожалуйста, пей свой чай, просто чтобы угодить мне, Королева. Мне невыносимо смотреть на
тебя. За всю твою жизнь я никогда не видел, чтобы ты так волновался. Пожалуйста, сядь и отдохни; ты
с утра прошел пятьдесят миль.

"Забери это, Нелли. Я не хочу этого".

"Но, дитя, у тебя будет достаточно времени, чтобы волноваться, когда ты узнаешь, что Мас Леонард
больно. Не беги навстречу неприятностям; они и так скоро с тобой столкнутся. Если ты не хочешь.
возьми чай, ради бога, позволь мне предложить тебе бокал вина.

- Нет, говорю тебе, я ничего не могу проглотить. Если хочешь помочь мне, помолись за
отца.

Она продолжила свой путь, напряженно всматриваясь в сторону города.

Так прошли еще три мучительных часа; затем до ее ноющего уха донесся лязг железных ворот в
конце аллеи; топот лошадиных копыт
и стук колес по посыпанной гравием дорожке.

Экипаж остановился; судья Харрис и его жена поднялись по ступенькам,
затем медленно Эндрю, чья шляпа была поплелся за глаза. Как они
подошел к Ирэн потушить с тоской ее руки.

"Мы одержали славную победу, Ирен, но многие из наших благородных солдат ранены"
. Я знал, что ты будешь беспокоиться, и мы пришли...

"Мой отец убит!"

"Твой отец был ранен. Он возглавил великолепную атаку".

"Ранен! Нет! он убит! Эндрю, скажи мне правду - отец мертв?"

Верный негр не мог больше сдерживать своего горя и судорожно зарыдал
, не в силах ответить.

- О Боже мой! Я так и знала! - выдохнула она.

Сверкающие руки, оказались в отчаянии, и низкий, тоскливый крик причитала
через старом величественном особняке, как сирота уставилась на Нелли
и Андрей--преданного двух, которые баловали ее с самого детства.

Судья Харрис провел ее в библиотеку, и его плачущая жена попыталась
предложить утешение, но она стояла неподвижно, без слез, протягивая руку
за депешей. Наконец ей отдали его, и она прочла:--


 "ЧАРЛЬЗ Т. ХАРРИС"--

"Хантингдон был тяжело ранен сегодня в три часа дня при совершении
нападения. Он умер два часа назад. Я был с ним. Тело увозят завтра.
для Ч....

 "ХАЙРАМ АРНОЛЬД".


Газета выпала у нее из рук; с сухим всхлипом она отвернулась от них и
бросилась на диван, отвернув к стене искаженное горем лицо. Так прошла
ночь.




ГЛАВА XXX

БЛОКАДЫ БЕГУН


"Я намерен доверить тебе важные депеши, Мисс Грей--для меня
уверенность в женской изобретательности, а также женского героизма.
Кротчайшие из женщин - миниатюрные Гранвеллы; природа создала вас расой
интриганок. Простите, если я спрошу, как вы собираетесь скрывать депеши?
Сейчас нелегко управлять блокадой Южного порта, особенно
на Заливе, и вы должны защитить от подхватили
Филистимляне".

"Я полностью осознаю весь риск, связанный с моей поездкой; но если вы дадите мне
бумаги, подготовленные в соответствии с моими указаниями в записке из Парижа, я ручаюсь
своей жизнью, что они благополучно доберутся до Ричмонда. Если меня схватят и увезут
На север, у меня есть друзья, которые помогут мне получить паспорт для поездки на
Юг, и задержка будет небольшой. Если меня обыщут, я могу предложить им
неповиновение. Отдайте мне депеши, и я покажу вам, как я намерен их принять
".

Электра открыла багажник, вытащила большой портфель, и некоторые из
рисунки в карандаш, представляющие глав судьбы Майкл Анджело.
Разложив его лицевой стороной вниз на столе, она аккуратно положила исписанные мелким почерком сообщения
на тонком картоне с обратной стороны;
затем обтянуть квадратный кусок масла-из шелка, послание ткани, и,
с помощью маленькой щетки, покрытой шелком с пастой, охватывает всю с
кусок плотной чертежной бумаги, края которого были тщательно приклеены к
те из картона. Взяв с решетки горячий утюг, она протянула ему
несколько раз провел по бумаге, пока все не стало гладким и сухим; затем в центре
написал карандашом: "Судьба Микеланджело во дворце Питти". Скопировал
8 мая 1861 года". Из списка рисунков в маленькой записной книжке она добавила
размеры рисунка, а под всем этим строку из Еврипида.

Ее глаза засияли, когда она склонилась над работой, и наконец, подняв ее на
осмотр, она воскликнула, торжествуя,--

"Есть, сэр! Я могу поставить в тупик даже парижского детектива, а тем более рысоглазого.
эмиссары Lincoln, Seward & Co. Вы удовлетворены? Исследуйте это своими руками.
собственными руками ".

- Совершенно удовлетворен, моя дорогая юная леди. Но предположим, что они конфискуют
ваш сундук? О конфискации кричат по всему Северу.

"Не обнаружив во мне ничего подозрительного или "контрабандного", кроме моего южного происхождения
и симпатий, они вряд ли стали бы завладевать необходимыми
инструментами моей профессии. Я не боюсь, сэр; бумага суждено достичь
своего назначения".

"Ваши другими депешами опечатали графически?"

Смеялась от души.

"Конечно, нет. Мы, женщины, слишком проницательны, чтобы рисковать всем из-за одного жребия.

- Ну-ну! Вы видите, что мы доверяем важные данные вашим хитрым пальчикам.
Вы покидаете Лондон завтра в Саутгемптон; прибудет точно в срок по
пароход. До свидания, Мисс Грей. Когда я вернусь в Конфедерацию, я
обязательно найду тебя. Я хочу, чтобы ты написал портреты моей жены
и детей. С завидной репутацией вы уже приобрела я
с гордостью заявлять, что вы моя землячка. Бог благословит вас, и вы спокойно
дома. До свидания, мистер Митчелл. Заботиться о ней и позвольте мне услышать от вас о
ваш приезд".

С того часа, когда весть о падении Самтер достигли Европы, Электра
решила прервать учебу, которой она так усердно занималась
с момента своего переезда во Флоренцию и вернуться на Юг. Но волна
путешествий направилась в сторону, а не от европейских берегов, и только после
неоднократных попыток найти кого-нибудь, кто направлялся бы домой, она узнала об Эрике
Присутствие Митчелла в Париже и его намерение вскоре вернуться в Вашингтон.
Она сразу же написала ему, прося разрешения передать себя под его опеку.
забота. Это было сердечно принято; и, попрощавшись с Италией, она присоединилась к нему
без промедления, несмотря на мольбы мистера, миссис Янг и Луизы,
который недавно прибыл во Флоренцию и искренне оплакивал разлуку
при таких болезненных обстоятельствах.

Эрик задержался в Париже из-за тяжелого приступа застарелой болезни, но
наконец добрался до Лондона, откуда, завершив свои приготовления, они
отправились в Саутгемптон и сели на "Трент", который был
суждено впоследствии сыграть заметную роль в запутанной истории
Дипломатии и изложить самую унизительную из многих глав книги
"малодушие, подхалимство и деградация федерального правительства".

Путешествие оказалось приятным и благополучным; и, оказавшись в Гаване, Эрик
с тревогой искал возможности испытать хваленую эффективность
блокады. К сожалению, на прошлой неделе отправились два парохода, один в
Новый Орлеан, другой до Чарльстона; были обнаружены только парусные суда
, и их передвижения, казалось, были окутаны непроницаемой тайной
. Во второй половине третьего дня после их приезда Эрик,
утомленный утренними бесплодными расспросами, отдыхал на диване в
в отеле, пока Электра наблюдала за потоком прохожих, когда Уиллис,
Слуга Эрика быстро вошел и подошел к дивану.

"Хозяин, пришел капитан Райт. Я попросил его зайти к вам, и он ждет внизу".
"Я знаю, что вы здесь".

"Капитан Райт?"

"Да, сэр; капитан, который вам так понравился в Смирне - тот, кто подарил вам
ту трубку, сэр".

"О, я помню! Да-да; и он здесь? Что ж, проводите его.

"Учитель, судя по тому, как он смотрит на облака, я думаю, что он вот-вот убежит"
. Может быть, он сможет взять нас с собой?"

"Уиллис бесценен для вас, мистер Митчелл", - сказала Электра, когда негр
вышел из комнаты.

"Это действительно так. Он глаза, уши, костыли, все для меня, и никогда
забывает что-либо или кого-либо. Он объехал со мной полмира
- мог бросить меня и освободиться в любой момент, когда ему вздумается это сделать
но и сейчас так же верен, как в тот день, когда я впервые покинула с ним дом ".

- А, капитан! какое неожиданное удовольствие. Я искренне рад видеть
вас. Мисс Грей - капитан Райт. Присаживайтесь.

Капитан посмотрел около тридцати, возможно, старше, носил серый костюм и широкий
соломенная шляпа, и, когда последний бросил на пол, показывал красивый,
Фрэнк, светлым лицом, с большими, ясными, улыбчивыми голубыми глазами, чьи устойчивый
свет, который ничто человеческое не могло приглушить. Его глянцевый красновато-коричневые волосы тяги
назад ото лба белой и гладкой, как у женщины, а нижняя часть
лицо было действенно бронзовый под воздействием перипетий
климат и погода; и Электра заметила своеобразную нервную суетливость
образом, как будто он по привычке на часы.

"Я поражен, увидев вас в Гаване, Митчелл. Откуда вы приехали?"

"Только что из Парижа, куда меня загнало плохое самочувствие, после того, как я попрощался с вами в Смирне.
"Смирна". У вас здесь есть судно, капитан?

"Конечно, слышал! Не думаете ли вы, что я был бы в армии, если бы мог
не служить своей стране лучше, имея при себе оружие и боеприпасы? Я
уже совершил два успешных рейса на своей шхуне - наткнулся на нее, несмотря на
блокадников. Я веду переговоры о пароходе, но пока я не смогу подготовить его, я
намерен плыть дальше ".

"Когда вы были здесь в последний раз?"

"Около десяти дней назад. Они гнались за мной почти пятнадцать миль, но я улизнул.
скрылся из виду до наступления утра".

"Когда вы планируете уехать отсюда?"

Капитан бросил быстрый испытующий взгляд на Электру, встал и закрыл дверь.
дверь, сказав с легким смешком--

"Береги себя, парень! Ты точно не охотишься на оленей или ловишь крабов в
свободной стране! Помни об этом и говори тише. За мной здесь наблюдают; федеральные агенты
все меня знают, и в порту стоит несколько федеральных судов. Когда
Я планирую отплыть? Что ж, сегодня ночью, если погода усилится, как я думаю
так и будет, и есть явные признаки шторма. Большинство моряков ждут хорошей погоды.
мы, блокадники, ждем плохой.

- О, капитан! возьмите нас с собой! - горячо воскликнула Электра.

- Что? На расшатанной шхуне, в самый разгар шторма? Кроме того, мисс, я
в этот рейс беру груз пороха, и если мне придется туго, я взорву
судно и все остальное, а не позволю ему попасть в лапы янки. Вам
не доставило бы удовольствия подняться на небеса подобно ракете, не так ли
?

"Я готов, сэр, рискнуть всем, чем вы угрожаете, вместо того, чтобы ждать здесь
бесконечно".

"Райт, ты не можешь отвезти нас - мисс Грей, Уиллиса и меня? Нам очень
не терпится попасть домой".

"Но у меня нет жилья для пассажиров".

- Но я полагаю, сэр, мы могли бы прожить несколько дней без еды в
обычный стол. Я возьму с собой немного сыра, крекеров и фруктов в
корзинке, если это тебя успокоит. Отбрось свои угрызения совести и согласись
позаботиться о нас ".

- Я присоединяю свои молитвы к ее молитвам. Райт, возьми нас. Мы не будем возражать против лишений
или неудобств.

"Ну, тогда, понимаю отчетливо, что, если что-то случится, вы не
чтобы обвинить меня. Если юная леди заболеет морской болезнью, или покрыться веснушками, или загореть на солнце, или
умрет от голода, или взорвется, или утонет, или, что хуже всего, если
Воры-янки на обочине забирают ее как приз, в этом не будет вины
что бы ни было моим, и я говорю вам сейчас, что не стану возлагать это на свою совесть ".

"Райт, к какой части ты привязан?"

"Ах! это больше, чем я могу тебе сказать. Это должны решить ветры. Я не могу
в этом путешествии снова попробовать на Каролинских островах; там за мной слишком пристально наблюдают
. Новый Орлеан, а в долгосрочной перспективе, чем я хочу сделать, и я буду
держать глаза на Апалачикола Мобайл".

- С какой целью вы отправляетесь в путь сегодня ночью, особенно перед лицом
шторма?

Капитан снова обвел глазами комнату, остерегаясь любых дверей,
которые могли быть приоткрыты.

"Как я вам уже говорил, Я смотрела здесь. Федералов иметь блестящую
что касается меня, и я, чтобы избежать подозрения, а также работать хорошо, когда я
не выбраться. Два часа назад федеральный вооруженный пароход, который добывал уголь
здесь, снялся с якоря и, вероятно, покинул гавань, чтобы курсировать между
этим местом и Ки-Уэстом. Когда они проходили мимо, кто-то из команды крикнул мне
что они подождут снаружи и на этот раз обязательно поймают меня; что я
совершил свою последнюю прогулку в Дикси и т.д. Я старательно создавал впечатление,
что мне нужен кое-какой ремонт, который не может быть закончен на этой неделе; и сказал
один или два конфиденциальных сообщения о том, что я не смогу уехать до прибытия
определенного груза из Нассау, который должен прибыть завтра. Это пуританское судно
, отправившееся в путь в полдень, не ожидает меня в течение нескольких дней, а сегодня ночью
Я потру пальцы и поплыву прямо вслед за ним. Ha! ha! как они
будут выть! Что скрежет зубов будет, когда они слышат от меня в
Порт Конфедерации! А теперь о багаже. Приготовь все; я
покажу Уиллису нужную пристань, и с наступлением темноты он должен принести сундуки
вниз; Я буду на страже и пришлю лодку к берегу. Около захода солнца ты и
Мисс Грей может подняться на борт, как будто с простым визитом. Я должен пойти и сделать все, что в моих силах.
небольшие приготовления для вашего комфорта.

Ничего не произошло, чтобы сорвать план; Эрик и Электра были радушно
получил, и в сумерках Уиллис и багаж прибыл пунктуально.
шхуна стояла на некотором расстоянии от пристани, все паруса были спущены, и
по-видимому, не предполагалось никакого движения. С наступлением темноты налетел резкий,
усиливающийся ветер, и облака закрыли даже тусклый свет звезд. В десять
часов, когда все было готово, капитан вышел на палубу; очень скоро
после мерцающих огней города, затем хмурых стен Моро,
остались позади, и "Дикси" бесшумно и быстро продолжила свой путь
в сторону моря.

Около двух часов, не в силах заснуть из-за покачивания судна,
Электра, зная, что Эрик все еще на палубе, прокралась по ступенькам в темноте
, так как огни были погашены. Капитан проходил мимо,
но остановился и сказал шепотом--

"Это вы, мисс Грей? Пройдемте сюда, и я вам кое-что покажу".

Он взял ее за руку и повел на нос, где на катушке сидел Эрик
из веревки и, указывая прямо, добавил тем же сдавленным тоном--

"Посмотри прямо вперед - ты видишь свет? Филистимляне приближаются к нам! Выглядят хорошо,
и вы увидите темные, нерегулярные, перемещения массы; то есть пароход
котором я тебе говорил. Наконец-то они узнали, что будет шторм всех мастей
и поскольку они не могут справиться с ним так, как моя уютная, изящная маленькая
яичную скорлупу они кладут обратно со всей возможной скоростью. Двадцать минут
назад Они надвигались на меня; теперь вы видите, что они пройдут в наш
слева. Как жаль, что они не знают своих соседей!"

"Неужели вы думаете, что они не будут видеть в вас?"

"Конечно! с парусами вниз, и свет, там ничего не видно на
такую ночь, как эта. Есть! разве ты не слышишь, как она гребет?

"Нет. Я не слышу ничего, кроме рева ветра и воды".

"Ах! это потому, что у тебя уши не такие натренированные, как у меня. Великий Нептун!
как она уже трудится! А теперь! молчи."

Приближался пароход, который нетренированные глаза Электры, почти ослепленные
брызгами, едва могли различить; и ее сердце билось, как приглушенный барабан, по мере того как он
приближался все ближе и ближе. Однажды она услышала низкий, хихикающий смех
удовлетворение покинуло капитана; затем с поразительной отчетливостью до него донесся
с палубы парохода звон колокола.

"Четыре склянки - два часа. Как они будут огорчены завтра, когда
узнают, что прошли мимо меня, не засвидетельствовав своего почтения! прошептал
капитан.

Постепенно судно удалялось, темная масса становилась нечеткой, свет
замигал и вскоре пропал из виду, а звук работающего
оборудования потонул в реве волн.

Прежде чем вернуться на палубу, капитан приготовил для нее удобное местечко
на диване в маленькой каюте. Шторм усиливался, пока не превратился в настоящий ураган.
Шхуна время от времени раскачивалась и поскрипывала.
дрожь пробирала в каждом брусе. Уснуть было совершенно невозможно, и Эрик,
страдавший от головной боли, провел ужасную ночь. В белом
болезненном рассвете капитан снова заглянул в комнату, и Электра подумала, что ни один лучик
солнца не может быть более сияющим и ободряющим, чем его радостное, благородное лицо.

Около полудня ярость шторма утихла, солнце выглянуло сквозь разрывы
в несущихся облаках, и ближе к ночи тихие голубые поля были когда-то
более заметный. К следующему утру погода прояснилась, подул свежий
западный ветер; но море все еще сильно качало; и Эрик, не в силах вынести
этого движения, остался внизу, не веря, что сможет удержаться на ногах. Электра пыталась
скоротать утомительное время, читая ему вслух; но многие тоскующие
взгляды были брошены на палубу, и, наконец, она оставила его с несколькими книгами,
и выбежал на открытый воздух.

Во второй половине третьего дня после отъезда из Гаваны капитан сказал--

"Что ж, мисс Грей, завтра, с Божьей
воли, я доставлю вас на землю Конфедерации".

"Значит, вы направляетесь в Мобил?"

"Да, я изо всех сил постараюсь попасть туда рано утром. Вы узнаете
свою судьбу в течение нескольких часов".

"Считаете ли вы это испытание особенно опасным?"

"Конечно; эскадроны блокады становятся более эффективными и опытными с каждым днем"
и в каждом испытании обязательно присутствует какая-то опасность. К этому времени Мобил должен быть
довольно хорошо охраняемым."

Ветер был попутный, и шхуна быстро прокладывала себе путь сквозь
осеннюю ночь. Капитан не закрыл глаза; и как раз о
дневной свет Electra и Эрик, вызвала внезапно беготня, Роза,
и одновременно появились на палубе.

"В чем дело, Райт?"

"Важно! посмотри вперед, мой дорогой друг, и увидишь, где мы находимся. Вон там
Маяк Сэнд-Айленд, а чуть правее - Форт Морган. Но
флот слева едва ли в шести милях отсюда, и гонка будет напряженной, если я попаду в нее.
"

Был лишь мерцающий свет, обрамлявший Восток, где две или три звезды
горели с неописуемым блеском и красотой, и в серой дымке
и венки тумана, которые клубились над белыми гребнями волн, Электра могла видеть
ничего не различить. Воздух был прохладный, и она сказала, слегка поежившись
--

"Я не вижу никакого маяка".

"Конечно, в эти военные времена там нет света; но вы видите это.
высокая белая башня, не так ли? Вот, посмотрите в мою подзорную трубу. Этот низкий темный объект
вон там - очертания форта; вы увидите его более отчетливо
немного погодя. Теперь посмотрите прямо туда, куда указывает мой палец; это
древко флага. Посмотрите наверх - я поднял наш флаг, и довольно скоро он
станет мишенью для этих собак.

"Ha! Митчелл! Хатчинсон! они видят нас! Среди них наблюдается некоторое движение.
Они готовятся отрезать нас от этой стороны пролива! Мы
посмотрим ".

Он поднял все паруса, и маленькое суденышко понеслось сквозь легкий туман.
словно сознавая опасность, оно решило держаться стойко.
храбро. День полностью на мели, море и небо приняли насыщенный оранжевый оттенок, который
только осенью по утрам даст, а в это свечение Федерального Фрегат и шлюп
выскользнула из причалов, и двинулся угрожающе на изящный
ограничивающий шхуны.

"Если бы не туман, который озадачил меня около трех часов, я бы побежал
невидимым, и они бы никогда не узнали об этом, пока я не оказался в безопасности в Нэви-коув.
Но мы опередим их примерно на двадцать минут. Час назад я
боялся, что мне придется вытащить ее на берег. Вы начинаете бояться, мисс
Грей?

"О, нет! Я бы ни за что не пропустил это событие. Как быстро
федеральными судами двигаться! Они догоняют нас".

Ее вьющиеся волосы, влажные от тумана, обрамляли лоб; она
накинула на плечи алую креповую шаль и стояла, приоткрыв красные
губы и дрожа, наблюдая за захватывающей гонкой.

- Посмотрите на фрегат! - крикнул я.

На носу корабля сверкнула вспышка, поднялся столб белого дыма, затем раздался тяжелый
грохот, и тридцатидвухфунтовый снаряд упал примерно в ста ярдах справа от судна.
справа от него.

Крик вызова со стороны экипажа "Дикси" разорвал воздух - замахали шляпами
- и, сорвав с себя шаль, Электра потрясла ее яркими складками, чтобы
усиливающийся ветерок, в то время как ее горячие щеки соответствовали им по глубине цвета.

Один за другим раздавались выстрелы, и настолько точными они стали
, что последний просвистел сквозь снасти, перерезав один из
маленьких канатов.

"Хм! они становятся дерзкими, - сказал капитан, холодно взглянув на меня, когда
крики его команды на мгновение смолкли; и с юмористическим огоньком в
своих прекрасных глазах он добавил--

"Лучше спуститься вниз, Мисс Грей, - они могли бы клип на один из ваших локонов в следующий раз.
Вандалы вижу тебя, я осмелюсь сказать, и твой красный флаг укусы их Янки
маленький прайд".

"Как ты думаешь, они смогут меня различить?"

"Конечно. Через подзорную трубу я вижу, как работают артиллеристы, и, конечно,
они видят тебя. Не удивлюсь, если они целились именно в тебя. Это
стиль рыцарства Новой Англии ".

Гений--гений; как шлюп и фрегат были стрельбы в шутку, и
один снаряд разорвался в нескольких метрах от борта суденышка, бросая
пена и вода над группой на палубе.

Грохот колумбиады из форта потряс воздух, как гром, и дал
блокадникам безошибочную уверенность: "Пока что, и не дальше".

Шхуна продолжала свой путь; несколько выстрелов упали позади, и вскоре под
хмурыми бастионами форта, откуда так реяло знамя Конфедерации,
гордо развевается на приятном бризе с Мексиканского залива, расправляя свои свободные складки, как эгис,
доблестное суденышко прошло ла-манш и бросило якорь в
Бухте Мобил под крики команды и гарнизона, приветствуемое салютом
из пяти орудий.




ГЛАВА XXXI

РЕЗУЛЬТАТЫ ОТДЕЛЕНИЯ


Сразу по прибытии в Мобил Электра приготовилась переслать ее.
депеши капитана Райта, дела которого вызвали его в Ричмонд перед
его возвращением на Кубу; и изучение их показало, что целесообразность
предпринятая попытка оказалась совершенно успешной. Смочив края бумаги для рисования
, бумажное послание получилось невредимым, и, к удивлению Эрика
удивленная, она сняла тщательно сшитый голубой шелк, которым были обшиты верхушки
ее дорожных перчаток, и извлекла похожие депеши, все из которых
были немедленно отправлены в резиденцию правительства. Ожидая лодку
они услышали печальную весть о смерти майора Хантингдона, которая
усилила нетерпение Эрика добраться до W .... Остаток путешествия
был печальным, и через четыре дня после отъезда из Галф-Сити огни W ... и
рев Водопада одновременно приветствовали измученных путешественников. Получив
телеграмму о его благополучном прибытии, экипаж ждал на вокзале, и
Эндрю передал Электре записку от своей любовницы, в которой она просила ее немедленно приехать
вместо того, чтобы ехать в отель. Эрик добавил серьезности
убеждения, и с некоторой неохотой художница наконец согласилась. Они
были готовы к безмолвному, торжественному виду дома и к
траурному платью сироты, но не к глубокому спокойствию, к
меланхоличное, бесстрастное самообладание, с которым она их принимала. Душевные и
физические страдания печально изменили ее. Овальное лицо похудело, и
ее формы утратили свою округлость, но выражение лица сохранило свою неповторимость.
красота и гипнотическое великолепие больших глаз, казалось, усилились.
О своем отце она не говорила, но передала дяде письменное изложение
всех фактов, которые ей удалось собрать относительно
обстоятельств его смерти; и таким образом было заключено молчаливое соглашение; не сообщать
отсылка к болезненной теме.

Когда она провожала Электру в приготовленную для нее комнату в ночь
ее приезда, последняя спросила с плохо скрываемым волнением--

"Ирэн, ты можешь рассказать мне что-нибудь о Расселе?" Мне очень хочется услышать
что-нибудь о нем ".

Ирэн поставила серебряную лампу на стол и, стоя в ее свете,
тихо ответила--

"Он был ранен в руку при Манассе, но сохраняет командование своим полком,
и чувствует себя очень хорошо. Доктор Арнольд - полковой хирург, и в одном из
в своих письмах ко мне он упоминал, что рана вашего кузена была несерьезной.

"Я немедленно отправляюсь к нему".

"К сожалению, вам не разрешат этого сделать. Раненых увезли
в Ричмонд как можно быстрее, но ваш кузен остался в Манассе,
куда дамам вход воспрещен.

"Тогда я напишу ему, чтобы он встретился со мной в Ричмонде".

Айрин ничего не ответила, и Электра, все это время наблюдая за ней, спросила--

- Когда ты видела его в последний раз? Как он выглядел?

- За день до того, как он уехал в Ричмонд. Я полагаю, он был в полном порядке, но
выглядел измученным и бледнее обычного. Однако он настолько крепок, что я
думаю, вам не стоит опасаться за его здоровье ".

Негибкие черты лица, низкие, четкие, твердые голос был озадачивающим, и
Лоб Электры нахмурился и потемнел, когда она подумала--

"Теперь ее отец мертв; не осталось никаких препятствий. Должно быть, она любит его.
и все же она не проявляет никаких признаков интереса.

Два дня спустя они сидели вместе у одного из окон гостиной.
Электра была занята отрыванием и скатыванием бинтов, в то время как Ирен медленно
соскребала ворсинки со старого белья, которое лежало в корзине рядом с ней
. Некоторое время оба молчали; печаль от их занятия
навевала мрачные мысли; но, наконец, Электра отложила рулон ткани,
и, переплетя свои тонкие пальцы, сказала--

"Ирен, женщины Юга должны оказывать важное влияние на
определение судьбы нашей страны; и поскольку я чувствовала это так полно, я
поспешила домой, чтобы разделить опасности, лишения и испытания моей семьи.
деревенские женщины. У меня нет привилегии служить в армии и владеть шпагой
или мушкетом; но я собираюсь заняться настоящей женской работой - работать в переполненных госпиталях,
верно ухаживать за больными и ранеными ".

"Я одобряю ваш план, считаю это вашим долгом и хотел бы отправиться с вами в
Ричмонд завтра же, ибо я верю, что таким образом мы сможем спасти
ценные жизнь. Вы должны, как вы уже говорили, идти одновременно; у вас есть
ничто не держит тебя; твой труд ждет вас там. Но мое положение иное.
Мне нужно уладить здесь много дел, прежде чем я смогу присоединиться к вам. Я хочу
посмотреть на работу ткацких станков на плантации; и я еду туда на следующей неделе
с дядей Эриком, чтобы проконсультироваться с надсмотрщиком по поводу нескольких изменений, которые я
желаю внести в отношении негров. Когда все это будет сделано, я тоже
приеду в больницы".

"Примерно во сколько я могу вас ожидать?"

"Не раньше, чем вы меня увидите; но как можно раньше".

"Ваш дядя очень категорически возражает против такого плана, не так ли?"

"В свое время он согласится. Берегите себя! вы делаете свои
бинты слишком широкими".

"Перед Конфедерацией простирается длинная мрачная перспектива. Я не могу, как многие другие.
люди не испытывают оптимизма по поводу скорейшего окончания войны ".

"Да, перспектива, окаймленная окровавленными могилами ее лучших сыновей; но за ее пределами
мерцает Свобода - Независимость".

"Но вы все еще цепляетесь за веру в возможность республиканских форм правления
? Это вопрос, который постоянно беспокоит меня".

"Моя вера в эту возможность непоколебима. Мы еще научим мир
тому, что самоуправление возможно ".

"Но в Европе, где эта тема активно обсуждается, складывается впечатление
, что в великом фундаментальном принципе нашего правительства будет
найден зародыш его распада. Эта война ведется для утверждения права
на отделение и доктрины о том, что "все справедливые правительства опираются на
согласие управляемых". С таким прецедентом это было бы хуже, чем
недопустимость возражать против отделения какого-либо государства или государств в настоящее время
составляя Конфедерации, которые в будущем могут вывести
из настоящего Договора. Предоставляя нам независимость, которую Европа рассматривает
как предрешенный вопрос, какие у вас есть гарантии (говорят они, злорадствуя, в
предвкушении перспективы), что, как только общие опасности войны,
которые на какое-то время так крепко вас сцементировали, закончились, полного распада
не последует, и все ваше хвастовство закончится несколькими дюжинами анархических
псевдореспублик, вроде тех, что в Южной Америке и Мексике?"

"Это зло, от которого наши законодатели должны своевременно защищаться
обеспечение. Теперь мы, слава Богу! совершенно однородный народ, без каких-либо
антагонистических систем труда, требующих конфликта интересов. Как заявляют
, мы полностью идентичны в торговле и сельском хозяйстве, и никаких
различий возникать не должно. Очищенные от всякой связи с Севером, и
без остатка вредного элемента пуританства Новой Англии, мы
можем быть процветающим и благородным народом ".

Электра закончила перевязывать и медленно прогуливалась перед
окнами, и, не отрывая взгляда от ворса, который она завязывала в
маленькие пакеты, Ирен сказала--

Электра, друг мой, ты уверена, что осознаешь свою личную
ответственность? Твоя профессия окажет тебе огромное влияние на формирование
общественного вкуса, и я очень надеюсь на его разумное использование. Будьте осторожны.
выбирайте только самые высокие, чистые образцы, чтобы предложить их своим соотечественникам и женщинам.
когда наступит мир, мы сможем обратить наше внимание на великую работу по
созданию благородной школы южного искусства. Мы не хотим слабости, болезненности.
ни сентиментальности, ни мрачной строгости, которая, кажется, пронизывает ваш разум.
судя по работам, которые вы мне показали ".

Легкая дрожь пробежала по подвижным чертам художницы, когда она прикусила свою
пухлую губу и спросила--

"Что бы вы назвали отличительной чертой моих работ?" Я
вчера заметил, что вы не были полностью удовлетворены.

"Болезненная меланхолия, которую вы, кажется, нежно поощряли, вместо того чтобы
энергично подавлять. Склонность зацикливаться на суровых и мрачных
аспектах физического мира и усиливать и воспроизводить ненормальные и
несчастливые черты характера. Ваш легкое, солнечное, радостное настроение у вас
держал под замком, пока в вашей студии".

"Я признаю правоту вашей критики, и я боролся против
духа, который парит на затуманивающих крыльях над всем, что я делаю; но тень
не рассеялась - Бог знает, рассеется ли когда-нибудь. Ты закончил свою работу
; зайди ко мне в комнату на несколько минут".

Они вместе поднялись наверх; и когда Электра отперла дверь и склонилась над большим квадратным сундуком
, ее спутник заметил странную складку вокруг рта
и тяжелую хмурость на широком лбу.

"Я хочу показать тебе единственное яркое, сияющее лицо, которое я когда-либо рисовала".

Она развернула овальный портрет, поставила его на каминную полку и, отойдя
обернувшись, пристально посмотрела на Айрин. Она заметила, как дрогнули тихие губы, и
несколько секунд печальные глаза, словно зачарованные, смотрели на фотографию.

"Должно быть, это был великолепный портрет своего двоюродного брата, много лет назад; но он
существенно изменены, так как она была написана. Он выглядит намного старше, строже,
сейчас."

"Ирэн, я ценю этот портрет превыше всего, кроме оригинала; и,
поскольку мне, возможно, придется пройти через различные опасности, я хочу, чтобы ты была осторожна
об этом для меня до тех пор, пока я не вернусь в W .... Это драгоценное доверие, которое я
не хотел бы оставить ни в каких руках, кроме ваших ".

"Вы забываете, что я тоже должен ехать в Вирджинию."

"А затем упаковать его тщательно числе старые семейные фотографии, где она будет
быть безопасной. Я оставила свои большие и лучшие картины в Италии, у тети Рут, которая
пообещала сохранить и прислать их мне, как только блокада будет снята
".

"Что взгляды Мистера Янга об этой войне?"

"Он совершенно не терпит партии, который утвердил его, и принципы, на
котором оно ведется. Говорит, что не вернется в Америку, по крайней мере, в настоящее время
; и как только он сможет конвертировать свое имущество в деньги, намерен
переехать на Юг. Он выступал против отделения и сожалел об этом, пока не увидел
дух династии Линкольнов, и с того времени он признал, что всякая
надежда на Объединение или реконструкцию была потеряна. Вы слышали что-нибудь от
Харви с тех пор, как начались неприятности?

"Прошло больше года с тех пор, как я получал от него строчки. Тогда он все еще был
на Западе, но ни словом не обмолвился о состоянии страны".

"Айрин, надеюсь скоро увидеть Рассела. Вы были когда-то друзья; вы
любое сообщение о нем-ни слова о ней добрую память?"

Одна рука Ирэн скользнула в сторону, но она спокойно ответила--

"Он знает, что у него всегда есть мои наилучшие пожелания, но не будет ожидать никакого послания".

На следующий день Электра отправилась в Ричмонд, захватив с собой большой запас
больничных припасов, которые предоставили дамы из W.

Эрик предложил своей племяннице продать Холм и
стать обитательницей его уютного, со вкусом обставленного холостяцкого дома; но она твердо
отказалась согласиться на этот план: сказала, что проведет свою жизнь в
доме, в котором родилась; и в конце концов было решено, что ее дядя должен
оставить ту мебель, которую он особенно ценил, и предложить
остаток выставлен на продажу вместе с прелестным коттеджем, к которому он был тепло привязан.
В течение оставшейся части осени Ирен была постоянно занята
надзирающей работой для солдат, обеспечением нескольких бедных
семей, в которых она проявляла большой интерес, и частыми визитами в
плантации, где она находила более чем достаточно занятий для своего ума; и Эрик
часто удивлялся замечательной систематичности и пунктуальности, которые она проявляла -
серьезному спокойствию, с которым она выполняла свои ежедневные обязанности, и
неизменную скрытность она наблюдала в отношении своей прошлой жизни.




ГЛАВА XXXII

ЖЕНСКАЯ ПОЛЕЗНОСТЬ


- Вы звонили, мистер Эрик?

- Да. Ирэн вернулась домой?

- Еще нет, сэр.

- Принесите еще дров.

Из-за нехватки угля решетку сняли и заменили массивными
латунными ковшами. Джон сложил в них дубовые дрова, подмел
очаг и удалился. Через некоторое время дверь открылась, и вошла хозяйка.


- Ирэн! ты, должно быть, почти замерзла. Что тебя так задержало?

"Сегодня днем у меня было больше, чем обычно, забот в приюте".

"В чем дело?"

"У нас новая медсестра, и я особенно хотел, чтобы она начала
прав в одном или двух отношениях. Я тоже ждал, чтобы увидеть детей
за ужином и убедиться в приготовлении пищи.

"Сколько сирот в Приюте?"

- Тридцать четыре. Сегодня вечером я принял двоих - детей одного из наших солдат,
который умер от ранения, полученного под Лисбургом.

- Бедняжки! Боюсь, вы обнаружите множество подобных случаев.
прежде чем закончится эта война ".

"Мы постараемся найти место для всех таких случаев. Здание вместит
сотню".

- Вы, должно быть, очень замерзли; я попрошу Джона принести вам бокал вина.

- Нет, сэр, мне это не нужно. Моя шаль была толстой и теплой.

- Ирэн.

Она слегка повернула голову и подняла глаза.

"Вы получили письмо, которое я отправил вам в номер?"

"Да, сэр. Оно было от доктора Арнольда".

"Он обосновался в Ричмонде".

"Да, сэр; недавний приступ ревматизма сделал его непригодным для службы в полевых условиях"
.

"Сегодня я получил письмо от полковника Обри. Он хочет купить мой дом".

Она ничего не сказала, и ее глаза снова опустились к изучению
странных фигур, которые танцевали и мерцали на полированных подоконниках.

- Как ты думаешь, какая ему от этого была польза?

"Я не могу представить, если только он не намеревается сделать это домом для Электры".

"Какая ты ведьма в угадывании; это именно так. В этом
письме он сообщает, что может не пережить войну, и желает получить гарантии
что его двоюродный брат обеспечен со всеми удобствами, прежде чем он отправится в другое
сражение. Его предложение великодушно, и я приму его ".

"Что ж, я рад, что она согласится на это, потому что я часто слышал, как она говорила об этих
старых тополях во дворе. Она всегда восхищалась этим местом".

В этот момент звонок к чаю позвал их в столовую, и она
не предоставила дяде возможности возобновить разговор. Когда с
едой было покончено и они вернулись в библиотеку, Ирэн придвинула свой
столик и корзинку поближе к лампе и продолжила вязать. Инвалид
нахмурился и спросил с нетерпением--

"Вы не можете купить столько этих грубых вещей, как вы хотите, без надрывается
день и ночь?"

"Во-первых, я не занимаюсь тяжелым трудом; вязание чисто механическое, очень
легкое, и мне это нравится. Во-вторых, я не могу их купить, а наши мужчины
нуждаетесь в них, когда они стоят на страже. Холодно работать, держа мушкет
на свежем воздухе, в такую погоду, как эта.

Он выглядел раздраженным и поглубже зарылся в подушки.

- Разве ты не чувствуешь себя сегодня вечером так же хорошо, как обычно, дядя Эрик?

- О! Я достаточно хорошо ... но я ненавижу вечное движение тех, сталь
иглы".

Она прикатила перчатку, положила ее в корзину и встал.

"Хочешь, я почитаю тебе? Или, как ты смотришь на партию в шахматы?

"Я не жду, что ты будешь потакать моим прихотям. Превыше всего, дитя мое, я
боюсь мысли о том, что могу причинить тебе беспокойство".

- Ты никогда не сможешь стать таким, дядя Эрик, и я всегда буду рад, если ты сделаешь это
скажите, как я могу принять ваше время проходит более приятно. Я знаю этот дом
может показаться достаточно мрачным, в лучшем случае. Давайте попробуем в шахматы; мы не
играл пор, как вы приехали из Европы".

Она принесла на борт, и они сели в самую тихую и поглощение
все игры. Оба играли хорошо, и когда Эрик, наконец, был побежден, он был
удивлен, увидев по стрелкам часов, что игра длилась
почти два часа. Аккуратно укладывая бойцов из слоновой кости в их шкатулку
, Ирен сказала--

"Дядя, ты знаешь, что я давно хотела и намеревалась поехать в Ричмонд,
но различные обстоятельства заставили меня остаться дома. Я чувствовал, что у меня здесь есть
обязанности, которые сначала нужно выполнить; теперь пришло время, когда я
могу осуществить свой давно вынашиваемый план. Доктор Арнольд возглавил
госпиталь в Ричмонде, который был основан на деньги, которые мы прислали из
W - для помощи нашим полкам. Миссис Кэмпбелл собирается быть
установлен, как старшая сестра, и я сегодня решил присоединиться к ним. В своем письме
, полученном сегодня днем, он приказывает мне не приходить, но я знаю, что он это сделает
наложит на меня опеку, когда увидит меня рядом с собой. Я знаю, что у вас есть
всегда выступал против этого проекта, но я надеюсь, сэр, что вы откажетесь от своих
возражений и продолжите работу со мной на следующей неделе ".

"Это странный и неразумный, урод, который, надо сказать, я не
одобряю. Можно нанять множество медсестер, у которых больше
опыта, и они во всех отношениях гораздо больше подходят для таких должностей ".

"Дядя, мужчин в наших армиях нанимают не для того, чтобы они сражались в наших битвах; и
самое меньшее, что женщины страны могут сделать, это ухаживать за ними, когда они больны или ранены".

Она нежно положила руку на его седеющие волосы и умоляюще добавила--

"Не против меня, дядя Эрик. Я хочу, чтобы ваша санкция на все, что я делаю. Есть
только два из нас остались; ехать со мною в качестве моего советника--протектора. Я не смог бы
быть счастливым, если бы тебя не было со мной.

Его глаза мгновенно наполнились слезами, и, притянув ее ближе к себе, он воскликнул
дрожа--

"Моя дорогая Ирэн! нет ничего, чего бы я не сделал, чтобы сделать тебя счастливой. Счастливой я
боюсь, ты никогда не будешь. Ах! не улыбайся и не противоречь мне; Я знаю
разницу между счастьем и смирением. Терпение, безропотность
выносливость, которая еще не украла одежды радости. Я поеду с тобой в
Вирджинию или куда-нибудь еще, куда ты пожелаешь".

"Спасибо, дядя Эрик. Я постараюсь заставить тебя забыть домашний уют,
и не дам тебе повода сожалеть о том, что ты пожертвовал своими желаниями и
суждениями ради моих. Я не должен больше вас задерживать.

Потомакская армия отступила к Йорктауну, когда Ирен достигла
Ричмонд; и приготовления, которые делались для приема
раненых, наводили на меланхолическое предчувствие надвигающихся сражений.

Доктору Арнольду было поручено руководство несколькими больницами,
но особое внимание он уделил одной, созданной на средства, внесенные
жители W..., и туда отправилась Ирина в день своего прибытия
.

В ответ на ее расспросы ее направили в небольшую комнату, где она обнаружила
врача, сидящего за столом и изучающего пачку бумаг. Он увидел только
фигуру, темнеющую в дверном проеме, и, не поднимая глаз, хрипло позвал--

"Ну, в чем дело? Чего ты хочешь?"

"Приветственное слово".

Он мгновенно вскочил на ноги, протягивая обе руки.

"Дорогое дитя! Королева! Благослови тебя Бог! Как ты? Бледная, как облако, и худая
как тень. Сядь рядом со мной. Где Эрик?

- Он был очень утомлен, и я оставила его в отеле.

"Ты долго болела, Ирэн, и скрывала это от меня. Это было
неправильно; тебе следовало быть честной в своих письмах. Хорошенькая у тебя фигурка.
будешь ухаживать за больными людьми! Работай у меня на глазах, в самом деле! Если ты еще раз скажешь мне "работай"
, я отправлю тебя в сумасшедший дом и буду держать там до тех пор, пока
война не закончится. Повернись лицом к свету ".

"Телом я достаточно здоров; неспокойен только мой разум; болит только мое сердце
болит только оно - очень сильно. Здесь я найду работу и, я надеюсь,
частичную забывчивость. Немедленно прими меня на работу; это будет моим лучшим лекарством.
"

"И ты действительно скучала по мне, королева?"

"Да, невыразимо; Я постоянно чувствовал, что нуждаюсь в тебе. Ты должна знать, как я сейчас
цепляюсь за тебя".

Он снова поднес ее маленькие ручки к своему гранитному рту и, казалось, на мгновение задумался.
- Доктор, как Электра? - спросил я.

- Доктор, как она?

"Очень хорошо - то есть так, как и должен быть такой аномальный, вулканический, жгучий
характер. Сначала она озадачила меня (и это оскорбление, которое мне
трудно простить), но, наконец, я нашел ключ к разгадке. Она
неутомима и удивительно верна как медсестра; выполняет все свои обязанности и
даже больше, что говорит о многом - ведь я суровый надсмотрщик. Не так ли
боишься, что я заставлю тебя работать безжалостнее, чем ребенка-фабриканта янки
или шахтера из Корнуолла? Послушай, королева, как ты думаешь, что привело Электру
в Ричмонд?

"Желание оказать какую-то услугу больным и страждущим, а также быть
сравнительно рядом со своей кузиной".

"Совершенно верно; только последнее должно быть первым, а первое - последним. Рассел -
извращенный, неблагодарный пес ".

Как он и ожидал, она взглянула на него, но воздержалась от комментариев.

"Да, Ирен, он бездушный негодяй. Вот его кузен, всецело преданный ему.
он любит его больше всего на свете, и все же он не
даже нанес ей визит, за исключением поездки в Йорктаун со своей командой
. Он мог бы быть счастливым человеком, если бы только открыл глаза и увидел то, что
так же ясно, как нос на моем лице - что, вы должны признать, не требует никакого
микроскопа. Она одаренная женщина и подошла бы ему в точности - даже лучше,
чем моя саламандра, Саломея.

Испуганное, недоверчивое выражение появилось в больших глазах Ирэн, и
постепенно выражение острой боли отразилось на ее лице.

"Ага! неужели эта идея никогда не приходила тебе в голову раньше?"

- Никогда, сэр; и вы, должно быть, ошибаетесь.

- Почему, дитя мое? Факт очевиден. Вы, женщины, утверждаете, что очень сообразительны.
и в таких вопросах я поражен вашей тупостью. Она боготворит Обри".

"В этом нет ничего странного; у нее нет других родственников поблизости.
естественно, что она любит своего кузена ".

- Говорю тебе, я знаю, что говорю! она никогда никого не полюбит так, как она любит Обри.
Кроме того, тебе-то какое дело, женится он на ней или нет?! - Воскликнула я. - Я знаю, что я говорю. "Я знаю, что я говорю!" она никогда никого не полюбит так, как она любит Обри.

"Я чувствую привязанность к ней и хочу видеть ее счастливой".

"В качестве жены Рассела?"

"Нет, сэр. Брак кузенов всегда вызывал у меня отвращение".

Она не отвела взгляда от его блестящих серых глаз, и ее опечаленный взгляд
стал еще глубже.

- Она здесь? Могу я ее увидеть?

"Ее нет в этом здании, но я сообщу ей о вашем приезде. Я
очень заинтересовался ею. Она блестящее, непредсказуемое создание, и
у нее есть душа! что нельзя с уверенностью отнести ко всему сексу в наши дни.
Куда ты направляешься?

"Возвращаясь к дяде Эрику. Ты поместишь меня в одну больницу с Электри и
Миссис Кэмпбелл?"

"Я надену на тебя смирительную рубашку! Я обещаю тебе это".

Электра была приятно удивлена необычной теплотой, с которой Ирен
принял ее несколько часов спустя, но мало кто подозревал, почему его губы задержались на ее губах
в их пожатии, или понимал задумчивую нежность в глазах
, которые с такой нежностью смотрели на ее лицо. Ледяная стена сдержанности внезапно
растаяла, словно под дуновением августовского полудня, и тихо потекла вниз
среди вещей, давно ушедших в прошлое. Имя Рассела упоминалось вскользь не один раз
, и Электра заснула той ночью, совершенно не осознавая, что разорванные
и мятые страницы ее сердца были тщательно прочитаны женщиной
от которого она больше всего хотела скрыть правду.

Участие в комнату недалеко от больницы, несколько дней хватило для
предварительные договоренности, и Ирен была установлена в отделении здания
в котором она просила доктора Арнольда в ее назначении.

Таким образом, разными, окольными, тернистыми путями две скорбящие женщины вышли
на широкую дорогу Долга и, взявшись за руки, устремились вперед к
назначенной богом цели - Женской Полезности.

Только те, кто добросовестно служил в больнице, могут в полной мере
оценить непосильную природу бремени, которое таким образом на себя взваливают, - могут осознать
задавливая беспокойство, бессонные опасение, вечное напряжение
мозг и нерв, гложет, болезни и невыносимые ноющие сердца за
страдания, которые ни один человеческий навык может успокоить; и молчит пузырей
слезы, которые пролил над трупами мужчин, в чьих семьях на колени в дальнем
далекие дома, молясь Божьей милости о близких, лежа на тот момент, когда Старк
и холодный больницы детские кроватки с рук незнакомцев о родных и конечностей.

День за днем, неделя за неделей эти неутомимые женщины-наблюдательницы обходили
болезненный обход от пациента к пациенту, раздавая еду и лекарства всем
израненные тела и слова надежды и ободрения душам, которые съежились
не от блеска, рева и кровавой бойни битвы, а дрожали и съеживались
перед дерзкими образами, которые бессмертная память вызвала из мирного,
счастливого прошлого. Не было ничего удивительного в том, что домашние больные смотрели на них
с чувствами, граничащими с обожанием, или что часто бывало, когда бледные
худые лица озарялись радостной улыбкой при их приближении, Ирэн и Электры
чувствовали, что получили бесценную награду.




ГЛАВА XXXIII

В БОЛЬНИЦЕ


Это была длинная, низкая, довольно узкая палата, уставленная рядами коек, которые
вытянулись по обе стороны двери, теперь остается открытым признать бесплатная
циркуляцию воздуха. Приглушенный часы тикали на каминной полке. Двое
солдат, которым разрешили навестить своих больных товарищей, спали тяжелым сном
у одного голова свесилась на грудь, у другого накренился стул
на фоне обращенного к окну темнобородого лица, запрокинутого назад. Дрожащее
пламя свечи прерывисто поблескивало на чертах лица - некоторых
юных, почти детских; другие несли отпечаток прожитых лет;
одни были багровыми от лихорадки, другие бледными и блестящими от росы
истощение; здесь лоб склонен и опущен, как в воображении спящего.
переживал столкновения и потрясения битвы; и там дрожащая улыбка,
освещающая суровые мужественные губы, когда сновидец снова услышал приветственный лай.
о сторожевом псе на пороге дома и еще раз увидел любимые формы
жены и детей, радостно выпрыгивающих из уютного камина ему навстречу
протянутых рук. Некоторые беспокойно метались, и часто раздавалось бессвязное
бормотание бродило, как у беспризорника, взад и вперед по комнате, иногда будя
Андрей, который один или два раза поднял голову и прислушался, а затем откинулся на
сон.

Перед маленьким сосновым столиком, на котором стояло множество флаконов, Ирэн пододвинула свой
стул и, наклонившись вперед, открыла карманную Библию и подперла голову
рукой.

Раненый мальчик вскочил, размахивая рукой, словно подбадривая,
а затем упал на спину, застонав от боли, которой стоило ему это неистовое усилие.

Ирен склонилась над ним и, осторожно расстегнув воротник его рубашки, сняла
горячие, окровавленные тряпки с его разорванного плеча и заменила их
свежими складками белья, холодного и мокрого. Она налила стакан воды,
и приподняла его голову, но он нахмурился и воскликнул--

- Я не буду его в стакане. Мама, попроси Гарри принести мне тыквенный фреш из свежей тыквы
из источника. Я говорю, пошли Бадди за ним.

Она подчинилась этому капризу, вышла из комнаты и остановилась в коридоре.
Когда она это сделала, темная фигура незамеченной скользнула в темный угол, и когда
она вернулась в комнату с тыквой с водой, фигура прошла через
дверь коридора в ночь.

- Вот твоя тыква, Вилли, свежая и холодная.

Он жадно проглотил напиток, и на его красивом лице появилось трогательное выражение.
он улыбнулся и прошептал--

"Тише! Джесси поет под старой магнолией у источника. Послушай!
"Фея Белль"! Мы часто пели это в лагере; но никто не поет так, как Джесси.
Так мило! так мило!"

Он стиснул зубы и крепко передернуло, и, взяв его пальцы в
ее она нашла их сжал.

"Андрей!"

"Я здесь, мисс Айрин".

"Поднимитесь наверх и попросите доктора прийти сюда".

Хирург пришел незамедлительно.

"Боюсь, у него начинаются судороги. Что мне для него сделать?

- Да, именно этого я и пытался избежать. Боюсь, ничего не получится
любая хороша; но вы могли бы попробовать ту микстуру, которая действовала как заклинание на
Ливанс ".

"Вот бутылка. Сколько я должен заплатить?"

- По ложке каждые полчаса, пока продолжаются конвульсии, если он может проглотить.
это не может причинить никакого вреда и может облегчить его страдания. Бедняга!
пусть месть праведного Бога настигнет его убийцу! Я бы остался
здесь, с вами, мисс Хантингдон, если бы мог оказать какую-нибудь услугу. Сейчас я
более нужен наверху.

Пароксизмы были кратковременными, но настолько сильными, что иногда ей требовалась помощь
Эндрю, чтобы уложить страдальца на койку, и по мере того, как они становились все реже
часто она видела, что силы его быстро иссякают. Наконец он провалился в сон.
беспокойный сон, одной рукой он сжимал ее руку.

Так прошло около часу, и медсестра тихо опустился на колени рядом с ней зарядку,
и молился долго и истово, что душа юного мученика могли найти
ее домой с Богом, и что его далекие Скорбящая мать может быть
укрепить нести это тяжкое бремя горя.

Когда она опустилась на колени, запрокинув лицо, мягкая, теплая ладонь легла ей на лоб
и низкий, приятный, мужественный голос произнес благословение--

"Пусть Господь благословит тебя, Ирэн, и щедро ответит на все твои молитвы".

Она быстро встала и протянула свободную руку.

"О, Харви, дорогой друг! Слава Богу, я снова нашел тебя.

Он поднял свечу и поднес ее к ее лицу, изучая скульптурные черты
, затем наклонился и поцеловал ее в белую щеку.

"Я чувствовал, что не могу ошибиться. Я слышал, как наши солдаты благословляли бледную
женщину в черном, с большими глазами голубее летнего неба и волосами, которые
сияли, как лучи заходящего солнца; и я знал молчаливую, нежную, неутомимую
наблюдатель, до того, как они назвали мне ее имя. Много лет я молился о том, чтобы
вы могли стать орудием добра для своих собратьев, и
сегодня вечером я рад, что наконец-то нашел в вас серьезного сотрудника ".

"Где ты был так долго, Харви? И как так получилось, что вы носите
Конфедеративная форма?"

"Я капеллан в Техасский полк, и с армией из
начало в эти дни крови. Сначала это был болезненный шаг для меня; мои
привязанности, мои ассоциации, священные воспоминания моего детства, все
мое сердце было связано с Нью-Йорком. Там были мои родственники и друзья, и я
не знал, скольких из них я мог встретить среди боевых волков, которые бродили в
голодных стадах вдоль границ Юга. Кроме того, меня любили и почитали
Союз--учили рассматривать его как синоним Национального
процветание. В то время я выступал против отделения и сожалел о нем, считая его неразумным; но
догме консолидированного правительства я не мог подчиниться; и когда
все священные конституционные барьеры были сметены Линкольном - когда
"корпус хабеаса" был упразднен, а свобода слова и печати
отказано - когда Вашингтонский конклав попытался принудить свободных людей, "сокрушить
Отделение" с помощью меча и пушки - тогда я поклялся
в верности "Семи штатам", где сохранилась вся республиканская свобода.
Отныне мой дом на Юге; мои надежды и судьба принадлежат ей; ее
печали и борьба - моим".

Его белые, натренированные руки теперь были загорелыми; бронзовый цвет лица и
длинные, нестриженые волосы и борода придавали аристократу мрачный, седеющий вид.
лицо; а поношенная и выцветшая униформа свидетельствовала о знакомстве с
положительными трудностями и разоблачением активной кампании.

- Меньшего я от тебя и не ожидал, брат мой. Ты и раньше был мне дорог.;
но, ах, Харви! насколько дороже сейчас, в эти мрачные дни испытаний, которые вы
добровольно решили разделить с молодой, храброй, борющейся нацией!"

Его глаза остановились на ее лице, когда она радостно смотрела на него, и на ее
развевающихся волосах, по которым он нежно провел руками, как они делали много лет назад,
когда она была инвалидом в доме его отца.

"Ты нашла свою работу и научилась находить удовлетворение в полезности. Ирэн,
мирное выражение твоего детства вернулось на твое лицо. С моим
прижавшись лицом к оконному стеклу, я наблюдаю за вами уже больше
часа - с тех пор, как вышел полковник Обри, - и я знаю всю
печаль обстоятельств, которые вас окружают; как это больно для вас
видеть, как умирают эти люди.

- Полковник Обри? Его здесь не было.

- Да, я встретил его на лестнице; мы вместе поднимались из лагеря. Он приехал по
особому делу и возвращается на рассвете; но я останусь на несколько дней,
и надеюсь быть с вами столько, сколько позволит характер ваших обязанностей
. Обри из W.; вы, конечно, знаете его?

"Да, я его знаю".

Он заметил тень сожаления, промелькнувшую на ее лице, и добавил--

"Мне нужно многое тебе сказать и многое узнать о твоем прошлом;
но сейчас не время и не место для такого обмена мыслями и
чувствами. Завтра мы поговорим; сегодня вечером я не мог побороть своего нетерпения
увидеть вас, хотя бы на несколько минут.

Она придвинула стул к юному Уолтону, раненому мальчику, и, усевшись сама,
продолжила--

"Когда получил независимость, и в белых одеждах миру распространяет ее нержавеющей
руки в благословении над нами, пусть история провозгласить, и пусть наши люди
с благоговением помните, что перед безропотной стойкостью и возвышенной
преданностью рядовых солдат Конфедерации, не меньше, чем перед
гением наших генералов и героизмом наших подчиненных офицеров, мы преклоняемся
в долгу перед Свободой".

Она приблизила голову ко рту мальчика, чтобы послушать его тихое дыхание,
и священник увидел, как ее слезы падают на его подушку и блестят на его каштановых локонах
. Бред, казалось, уступил место сну без сновидений от истощения
и, обхватив его пальцы одной рукой, другой
она нежно отвела шелковистые волосы с его светлого, гладкого лба.

- Ирэн, мое присутствие здесь поможет тебе или утешит? Если так, я останусь до
утра.

- Нет, ты не сможешь сделать ничего хорошего. Сейчас полночь, и ты, должно быть, устал от
долгой поездки верхом. Вы не можете помочь мне здесь, но завтра я хочу, чтобы ты
пойдешь со мной на кладбище. Я желаю своей семье печальных утешение
зная, что служитель опустился на колени у его могилы, когда мы положили молодых
Патриот в своем последнем пристанище. Прощай, мой брат, до сих пор. Электра
в соседней комнате; не могли бы вы зайти и поговорить с ней?"

- Нет, я увижусь с ней рано утром.

Он оставил ее одну нести свое торжественное бдение; и в оставшиеся часы
той звездной июньской ночи она не шелохнулась на узкой койке - держала ее
пальцы на ускользающем пульсе страдальца, ее глаза на его побелевшем лице.
Около трех часов он застонал, слегка сопротивлялась, и внимательно посмотрела на
ее. Она дала ему немного бренди, и обнаружили, что он проглотил с большим
сложности.

Медленно пролетели полчаса; Ирен едва ощущала слабую пульсацию
на запястье Вилли Уолтона, и когда она приложила ухо к его губам, долгий, последний
у него вырвался судорожный вздох - битва жизни закончилась. Вилли почувствовал облегчение
. Молодой часовой отошел к своему Вечному Покою.

 "Пикет освобожден от дежурства навсегда".

Слезы потекли по неподвижному лицу, когда медсестра отрезала несколько прядей вьющихся
волос, обрамлявших мальчишеские виски, и взяла у неподвижного
сердцу любимая картина, которую так часто и так нежно целовали в
прерывистом свете лагерных костров. Ирэн накрыла благородную голову, светлые,
красивые черты лица своим носовым платком и, разбудив Эндрю, указала на
тело ... оставил ее собственном приходе, и вошел один за проход.

Он был меньше, но похожи по договоренности в комнату, где она
прошла ночь. Свеча потрескивала в подставке, и холодный,
туманный, белый рассвет заглядывал в восточное окно, освещая ряды кроваток и
беспокойных, бормочущих спящих. Там, в центре зала, с ее
опустив голову на стол, сидел, или, скорее наклонился, Электра, дремлющие
крепко, с ней алый платок собрались около ее плечи ... ее смотреть
схватил в одну руку, а другой держа громкость на
"Hesperid-;gl;".

Айрин приподняла черные кудри, частично скрывавшие раскрасневшуюся шею, и
прошептала--

"Электра, просыпайся! Я иду домой".

"На улице еще не рассвело? Ах, да, понимаю! Я спал ровно пятнадцать минут.
Последнюю дозу лекарства дал в четыре часа. Как поживает
мальчик? Я почти боюсь спрашивать.

"Мертв. Вилли дожил до рассвета.

"О! как грустно! как обескураживающе! Я дважды подходил к твоей двери и заглядывал внутрь,
но один раз ты молился, и в последний раз твое лицо было опущено на
Подушку Вилли, и поскольку я ничего не мог поделать, я вернулся. Доктор Уитмор сказал
мне он умрет, и он заставил меня страдать, чтобы посмотреть на то, что я не мог
сбрасывают. Я благодарен, что все мои пациенты идут хорошо; этот новый рецепт
волшебным образом подействовал вон на того мистера Хэдли, у которого пневмония. Просто потрогайте его
кожа - мягкая и приятная, как у ребенка ".

"У меня есть некоторые направления, чтобы уйти с Мартой, о том, хинин до
доктор спускается, а потом я пойду домой. Готовы ли вы?"

"Да. У меня странное ощущение в висках и тяжесть, когда я говорю.
не стоит удивляться, что я простудился.

"Электра, ты видела Харви прошлой ночью?"

"Нет. Откуда он взялся?"

- Он капеллан в полку под Ричмондом и сказал, что примет нас обоих
этим утром. Рассел был здесь прошлой ночью?

- Рассел? Нет. Почему ты спрашиваешь? Он в городе? Вы его видели?

Она быстро встала, положила руку на руку Ирэн и испытующе посмотрела на нее.

"Я его не видел, но ваш кузен Харви упомянул, что полковник Обри
приехал с ним по какому-то очень важному делу и должен был пробыть всего несколько часов
. Я получу свою шаль и присоединюсь к вам через пять минут. Электра, вы должны
оставайтесь дома и отдыха на день или два; вы не лихорадило, и измученный
постоянное наблюдение".




ГЛАВА XXXIV

СМЕРТЕЛЬНО РАНЕНАЯ


"К счастью, она в бреду; в противном случае ее неизбежное возбуждение
и тревога, вероятно, оказались бы фатальными. Конечно, она очень больна; но
при тщательном уходе, я думаю, вам нечего опасаться. Выше всех
вещи, Ирен, страдать никто не болт в комнату с новостью--сохранить ее
как можно тише. Я полностью уверен в мастерстве Уитмора; он
сделает все, что в моих силах, хотя я бы не оставил ее, если бы не чувствовал этого.
мой долг - поспешить на поле боя. Королева, ты выглядишь усталой, но в этом нет ничего странного.
после всего, через что ты прошла.

"Доктор, когда вы начнете?"

"Через двадцать минут".

"Поступали ли какие-либо разведданные сегодня утром?"

"Ничего, кроме подтверждения вчерашних новостей. Хилл удерживает Механиксвилл,
и противник отступил в направлении Поухайтского болота. Общее сообщение
Сегодня будет предпринято наступление по всей нашей линии, и я должен идти. В чем дело
? Вы, конечно, не пугаетесь.

"Напуган ... доктор Арнольд? Нет. Я не опасаюсь за безопасность Ричмонда;
поражение не записано в лексиконе Ли; но я содрогаюсь при виде
драгоценные человеческие гекатомбы, будет испепелен на те горы, перед Макклеллан
загнали обратно. Не сомневаюсь в своей победе настораживает меня, но мысль о его
ужасную цену".

Она замолчала, и лицо ее дрожали когда она положила сложенные руки на
его рука.

"Ну ... что это? Дорогое дитя, что движет вами так?"

"Доктор, пообещай мне, что если полковник Обри смертельно ранен вас
отправить немедленно для меня. Я должна увидеть его еще раз".

Ее голова опустилась на руки, и она трепетала, как белый Астры в
в начале осени Гейл. Сочувственно старик нарисовал одну руку вокруг нее.

- Значит, в конце концов, он тебе небезразличен, несмотря на твою пожизненную сдержанность и
кажущееся безразличие? Я подозревал это несколько раз, но это твое
невозмутимое лицо сфинкса всегда ставило меня в тупик. Дитя мое, тебе не нужно
опускать голову; он достоин твоей любви; он единственный мужчина, которого я знаю
я бы с радостью увидела тебя замужем. Ирен, посмотри вверх ... Скажи мне... Знал ли об этом Леонард
? Сознавая твою привязанность к Обри, обрек ли он тебя на твою
одинокую судьбу?

"Нет. Мой отец умер, не подозревая о том, что причинило бы мне боль и унижение.
его сверх всякой меры. Зная его так же хорошо, как и вы, можете ли вы предположить, что я
когда-либо позволил бы ему заподозрить правду? Я осознал свой долг и
выполнил его; это единственное утешение, которое у меня осталось. Он никогда не причинил ему
одно биение сожалению, или обстановка пищу для горьких размышлений; и долг
из уважения я обязана его памяти должна быть, как добросовестно выполняет. Если
Полковник Обри выживет, чтобы наслаждаться независимостью, за которую он борется - если
его пощадят, чтобы он стал полезным, ценимым членом общества - одним из
чистые и способные государственные деятели, в которых будет нуждаться его страна, когда эти темные
дни раздоров закончились, я могу быть довольна, хотя и разлучена с ним, и
наблюдать за его блестящей карьерой издалека. Но если он должен отдать свою жизнь за
то, что ему еще дороже, я прошу привилегии увидеть его снова,
быть с ним в его последние минуты. Этого утешения храбрый дух
мой отец не лишил бы меня, если бы общение между живыми
и мертвыми было разрешено; в этом никто не имеет права мне отказывать".

"Я обещаю, что вы узнаете все как можно раньше. Если вы не получите никаких известий.
считайте, что он невредим. Пока что его полк не двинулся с места.
вперед, но я не знаю, как скоро это может произойти. Храни тебя Небеса! мое драгоценное
дитя."

Он нажал поцелуй на поникла головой, и оставил ее, чтобы возобновить ее смотреть в
в затемненной комнате, где Электра переболели тифозной лихорадки почти
три недели. Считалось, что она заразилась в переполненной больнице
; и когда начался бред, Ирен временно передала свою палату
другим медсестрам и осталась в пансионе, ухаживая за ней.
друг. Это было время беспрецедентной тревоги, но все было на удивление тихо
в осажденный город. По всей Конфедерации замяли продолжительность
княжил. Батареи Доблестного Виксбурга преградили Миссисипи; Борегар
и Прайс, идолы Запада с львиным сердцем, удерживали федеральную армию в Коринфе
в страхе; Стоунволл Джексон - синоним победы - после того, как пронесся, как
вихрь, по Долине и рассеял колонны, которые украдкой
пробрался на юг и прибыл в Ричмонд в назначенное время. Больше
чем Serrurier, на грандиознее, чем Castiglone, он дал сигнал, чтобы начать;
и как пламя взметнулось вдоль мрачных лесах Chickahominy,
нация, затаив дыхание, наблюдала за блестящим семидневным конфликтом,
который превратил двадцать шесть миль болот и лесов в огромный
некрополь.

В течение пятницы медленно поступали раненые, и в четыре часа пополудни
грохот артиллерии возвестил о том, что битва при Гейнс-Милл бушует вовсю: что
враг отчаянно сражается за окопы, которые никто, кроме
Солдаты конфедерации могли бы успешно провести атаку. До восьми часов вечера
дома дрожали от каждого пушечного выстрела, а затем великая армия Макклеллана
, искалеченная и истекающая кровью, отступила под прикрытием
темнота, на южном берегу Чикахомини. В субботу произошло временное
затишье в "железной буре"; но раненые продолжали прибывать, и
преданные женщины города поднялись с колен, чтобы помочь
этим многочисленным страдальцам. В воскресенье наши войска прочесывали болота в поисках отступающего врага.
и еще раз, ближе к вечеру, далекий
гром раздался на поле ожесточенных боев у станции Сэвидж,
откуда враг снова отступил.

В субботу утром Ирен узнала, что команда Рассела присоединилась к
погоня; и в течение того дня и ночи, по мере того как конфликт продвигался все дальше
на юг, а подробности неизбежно становились все более скудными, ее тревога
возрастала. Ее губы постоянно шевелились в молитве, когда она скользила от
Тихая комната Электры, чтобы помочь в перевязке ран тем, кто был ранен
инвалиды для дальнейшего участия в борьбе; и, поскольку прошел понедельник
без получения известий от доктора Арнольда, она тешила себя надеждой
что Рассел уйдет невредимым. Во вторник утром Электра, казалось,
пришла в сознание, но во второй половине дня она снова впала в
бессвязное бормотание "Кайп", "Корреджо", "Белла Тициана" и "моя лучшая
великолепная картина, оставшаяся во Флоренции".

Ирэн сидела у постели больной, сворачивая бинты, когда внезапно раздался
далекий, глухой пушечный выстрел, за которым последовал быстрый грохот
оконные стекла давали понять, что затянувшееся соревнование яростно возобновилось. А
курьер прибыл из стана Малверне с интеллектом, что здесь
силы противника были сильно разнесены, делает отчаянное сопротивление;
и хотя нет сомнений в результате был принят, человеческая природа, застонал
за эту бойню.

В десять часов, напоив Электру зельем и обновив складки мокрого белья
на голове Электры, Ирэн прокралась обратно к окну и, открыв
ставни, выглянула на улицу. Вот тут и появляется тревожная группа, забились
по углам, с ушами, напряженно ловят каждый звук, и, пока она
смотрел, всадник с грохотом упала на жесткий галопом по мостовой,
остановил у подъезда дома-интерната, замахнулся сам на тротуар,
и через мгновение резкий лязг раздался звонок поразительно через
еще особняк.

"О, Боже мой! наконец-то это пришло!"

Айрин стонала, и тяжело оперся на фоне окна выходят на улицу, и быстро
пришел шаги вверх по лестнице. Марфа вошла, и протянула листок бумаги.

"Мисс Ирен, Сайрус только что принес это".

Ледяные пальцы ее хозяйки сжали письмо, и она прочла--


"Приходите немедленно. Обри тяжело ранен. Сайрус покажет дорогу.

 "ХАЙРАМ АРНОЛЬД".


"Вы сейчас упадете в обморок, мисс Айрин! Выпейте немного этого настоя".

"Нет. Скажи Эндрю, чтобы он как можно быстрее отправился за экипажем и распорядился, чтобы его немедленно доставили сюда.
и попроси дядю Эрика немедленно прийти в мою комнату.

Ирен отправилась в свою квартиру, которая примыкала к квартире Электры, надела
шляпку и вуаль и, хотя ночь была теплой, закуталась в шаль.

Вскоре вошел мистер Митчелл и вздрогнул, увидев лицо своей племянницы.

"Ирэн, что это значит? Куда ты идешь в такой час?"

"На поле боя! - кричал он. - На Малверн-Хилл. Полковник Обри смертельно ранен,
и я должен его увидеть. Ты пойдешь со мной? О, дядя Эрик! если у вас есть какие-либо
Милосердие в своей душе задавать мне никаких вопросов! ходить только со мной".

"Конечно, дитя мое, я пойду с тобой, если это возможно, чтобы обеспечить
какую-нибудь карету. Я посмотрю...

- Я нанял одну на три дня. Марта, побудь с Электри, пока я не вернусь.
ни в коем случае не оставляй ее. Если заметите какие-либо изменения, пошлите за доктором
Уитмором. Вот мои часы; тщательно считайте ее пульс, и пока он будет больше
каждые два часа давайте ей по ложке лекарства из
этого квадратного пузырька на столе. Я доверяю тебе, Марта, позаботиться о ней.
Если она проявит благоразумие и спросит обо мне, ничего не говори ей о сражениях.
Скажи, что я пошел навестить больного и скоро вернусь.
Пойдем, дядя Эрик.

Они сели в закрытый экипаж, который она приказала зарезервировать для нее, и
она подозвала Сайруса к двери.

- Вы видели полковника Обри после того, как он был ранен?

- Я видел его только мельком, когда его привезли. Мисс Ирен, он был убит.
пуля попала в грудь.

- Ты знаешь дорогу; выезжай наружу; и, Сайрус, поезжай как можно быстрее.

Мерцание перевозку лампы, она могла видеть вагонов и
с другой стороны, некоторые наполнены пустые гробы, некоторые с развороченным несчастью. Теперь и
потом устал, провел солдат сидел на обочине, или изо всех сил о к
город, который они спасли, с руками на перевязи, или связанными руками, или
кровавые повязки на их суровых лицах. Еще через час, когда
увеличивающееся количество людей показало близость к месту опасности, Сайрус
свернул с проторенной дороги, и вскоре послышались вспышки огней и гул
множество голосов говорило о том, что они были недалеко от места назначения. Экипаж
остановился, и Сайрус подошел к двери.

"Мы на линии, и я не могу подъехать ближе. Если ты подождешь, я
пойду поищу хозяина".

Задержка показалась невыносимо долгой, и впервые раздался слышимый стон
вырвалось у Ирэн как раз в тот момент, когда Сайрус вернулся в сопровождении закутанной фигуры.

"Ирэн, дитя мое".

Она высунулась так, что ее лицо почти коснулось лица доктора Арнольда.

"Только скажи, что он жив, и я могу вынести все остальное."

"Он жив, и спит сейчас. Можете ли вы контролировать себя, если я возьму тебя
с ним?"

- Да, вам не нужно бояться, что я побеспокою его. Позвольте мне пойти к нему.

Он подал ей руку и некоторое время вел ее под моросящим дождем.
стараясь по возможности избегать групп раненых, где
хирурги занимались своей печальной работой. Наконец, перед маленькой палаткой, он остановился,
и прошептал--

"Сам нерв, дитя мое".

"Неужели нет надежды?"

Она отметается ее длинную траурную вуаль, и смотрел умоляюще в его
лицо.

Глаза его наполнились слезами, и, поспешно отвернувшись, он поднял полог палатки
и втянул ее внутрь.

Свеча горела тускло, в углу, и там, на ложе из соломы, за
что одеяла были брошены, заложить мощную форму Неустрашимый
лидер, отчаянная отвага которого так возбудила поклонение ему.
всего несколько часов назад командовал. Благородная голова покоилась на ранце;
одна рука сжала ему сердце, в то время как другие опустились не менее, на его стороне,
и на груди его куртка была пропитана кровью, которая через определенные интервалы
сочилась сквозь повязки и капала на солому. В палатке было тихо
как на кладбище, и ни звука не сорвалось с побелевших, неподвижных губ Ирэн, когда она наклонилась
и посмотрела на любимое лицо, странно прекрасное в своей бледности
покой. Темные крылья горького прошлого больше не витали над чертами лица
, омрачая их точеное совершенство; спокойная полуулыбка
раздвинула губы и разгладила линии между тонко очерченными черными
брови.

Мягко опустившись на пол палатки, Ирэн положила подбородок на ее
сложив руки, и спокойно смотрел в глубокий сон. Так прошло три четверти
часа; затем, когда доктор Арнольд осторожно положил пальцы на пульс,
страдалец открыл глаза.

Ирэн была частично в тени, но когда она наклонилась вперед, внезапная,
озадаченная улыбка осветила его лицо; он встрепенулся и протянул одну
руку.

"Ирэн! Моя дорогая! Мне это снится, или ты действительно со мной?

"Я пришла ухаживать за тобой, Рассел; но если ты не успокоишься,
доктор отошлет меня".

Она взяла протянутую руку обеими руками и прижалась к ней губами
несколько раз.

"Подойди ко мне поближе. Сейчас я беспомощна и не могу подойти к тебе".

Она села на край соломы, положила шаль на колени и
приподняв его голову, положила ее на мягкие шерстяные складки. Доктор Арнольд снял
теплая ткань пропиталась кровью, приложил холодное, с которого капала вода полотенце к
зияющей ране и, затянув бинты, чтобы остановить кровотечение,
вышел из палатки, оставив их наедине.

"О, Ирэн! это радость, на которую я никогда не надеялась. Я пошла ночью в
больница в Ричмонде, просто чтобы взглянуть на тебя - насладиться моим взглядом
еще раз увидеть твое дорогое, родное лицо! Я наблюдал, как ты служишь, как ангел
больным и раненым солдатам, и я завидовал их прикосновению твоей руки
звуку твоего голоса. Я не ожидал, что умру у тебя на руках. Это
примиряет меня с моей судьбой; это компенсирует все.

Ее пальцы нежно пригладили черные локоны, прилипшие к его вискам,
и, наклонившись, она поцеловала его в лоб. Его здоровая рука скользнула вверх
обвила ее шею, притянула ее лицо к своему, и его губы прижались к ее губам снова и
снова.

"Дорогой Рассел, ты должен вести себя тихо, иначе ты истощишь себя. Постарайся
поспать - это освежит, придаст тебе сил".

"Ничто не придаст мне сил. У меня есть только короткое время, чтобы жить; я должен спать
возможности моего последнего земного причастия с тобой, моя жизнь-длинный
идол! Ох, Ирина! мое прекрасное сокровище! Это доказательство твоей любви подслащивает
саму смерть. Были часы (с тех пор как мы расстались год назад), когда
Я упрекал тебя за горе и боль, которые ты сурово причинил мне и
самому себе. Когда я с горечью сказал, что если бы она любила так, как должна, она бы
преодолей все барьеры - она вложит свои руки в мои - прославит мое имя,
взяв ее в жены, и таким образом бросит вызов прошлому и отменит его. Я был эгоистичен в
своей любви; Я хотел, чтобы ты была в моем доме; я тосковал по нежному прикосновению твоих
пальцев, по твоей гордой, ослепительной приветственной улыбке, когда рабочий день заканчивался
закончен; за привилегию прижать вас к своему сердцу и слушать ваши
произносимые шепотом слова ободрения и теплые поздравления с моими успехами. Я
знал, что этого никогда не может быть; что твое почитание памяти твоего отца
разлучит нас в будущем, как и в прошлом; что мои мольбы будут
не поколебать вашего неудачного и ошибочного решения; и было трудно
отказаться от самой дорогой надежды, которая когда-либо освещала жизнь одинокого человека. Теперь я
знаю, я чувствую, что твоя любовь сильна, бессмертна, как моя собственная, хотя и надолго
заперта глубоко в твоем сердце. Я знаю это по страданию на твоем лице, по тому, как
дрожат твои губы, по твоему присутствию в этом месте ужасов. Боже,
утешь и благослови тебя, моя дорогая! - моя храбрая, терпеливая, верная Ирэн!

Он торжествующе улыбнулся и ласково провел ее рукой по своей щеке.

"Рассел, сейчас бесполезно размышлять о нашем печальном прошлом; что
страданий, которых стоила мне наша разлука, никто, кроме моего Бога, никогда не сможет узнать. Его
руки я вверяю мою судьбу, и он делает все хорошо.' В маленькой
в то время как вы покинете меня, и тогда ... о! затем, я та будет пустынею за вину
в самом деле! Но я могу вынести одиночество - я могу пройти свой унылый земной путь
безропотно, я могу отказаться от тебя ради моей страны, если у меня есть
благословенная уверенность в том, что ты всего лишь поспешил домой раньше меня, ожидая
меня там - что, спасенные через Христа, мы скоро встретимся на Небесах и
проведем Вечность вместе. О, Рассел! можешь ли ты дать мне это утешение,
без которого мое будущее действительно будет мрачным? Ты сдержал свое обещание:
жить так, чтобы ты мог наконец спокойно взглянуть в глаза своему Богу?

"Я сдержал. Я боролся с недостатками своего характера; Я
искренне старался подавить мстительные чувства в своем сердце; и я
добросовестно пытался выполнять свой долг по отношению к моим ближним, к моему
командование и моя страна. Я прочитала Библию, которую ты мне дала; и, дорогая,
молясь за тебя, я научилась молиться за себя. Благодаря Иисусу я
имею верную надежду на загробное счастье. Там, хотя и разделенные в
жизнь, ты и я будем соединены смертью. О, Ирэн! если бы не твое искреннее
благочестие, это драгоценное предвкушение, возможно, никогда не было бы моим. Но для вас я
забыл бы заветам моей матери и молитвами моей матери. Через
своим влиянием я скоро присоединюсь к ней, где яростные волны земной
суд может ресниц моя гордая душа не больше".

"Слава Богу! О, Рассел! это избавляет от невыносимой горечи
расставания; это поддержит меня в ближайшие годы. Я могу смело смотреть на все в
будущем ".

Она увидела, что его охватил приступ боли. Его лоб наморщился, и он
сильно прикусил губу, чтобы подавить стон. Как раз в этот момент вернулся доктор Арнольд
и сразу после этого дал ему еще одну дозу морфия.

"Обри, ты должен вести себя тихо, если не хочешь сократить свою жизнь".

Несколько мгновений он молча переносил свои страдания и, подняв глаза
снова на Ирэн, сказал усталым голосом.--

"Это эгоистично для меня, чтобы сделать вас свидетелем пыток; но я не мог
чтобы ты оставил меня. Есть то, что я хочу сказать, пока у меня есть
сила ушла. Как Электра?"

"Все еще частично в бреду, но доктор считает, что она поправится. Что
передать ей от вашего имени?

- Что я любил ее и помнил в свой смертный час. Поцелуй ее за меня, и
скажи ей, что я упал, где мертвые лежали толстые, в отчаянной заряда на
батареи противника ... что никто не может претендовать на благороднее, чем горжусь смерти
мое ... что имя Обри еще раз прославил--крещены мои
кровь на поле боя. Ирэн, она одна во всем мире; присмотри за ней.
люби ее, ради меня. Доктор, дайте мне немного воды".

Когда кровотечение усилилось, несмотря на их попытки остановить его, он стал
быстро слабеть, и вскоре после этого, держась за руку Ирэн, он упал
спит.

Она сидела неподвижно, поддерживая его голову, издавая не звука, сохраняя ее
глаза, устремленные на его запрокинутом лице. Доктор Арнольд неслышно и
оттуда, по различным делам милосердия; иногда-беспокойство, обветренными
солдаты тихонько приоткрыл завесу шатра, смотрел с грустью, с нежностью, на
поверженная фигура любимого командира, и отвернулся молча, с
слезы текли их бронзовые лица. Медленно сгущалась ночь, и
пронзительные звуки "Ревеля" говорили о том, что наступил еще один день перед мрачным
небо прояснилось. Сотни, который, налетев на этот призыв двадцать четыре часа
назад, теперь лежал коченеть в своих гор, спал свой последний сон, где
ни звуки дудки и барабана, ни боевой клич товарищей, будет
когда-нибудь пробудить их от своего упокоения прежде чем Малверн-Хилл, в течение которого направление ветра
причитала реквием, а в конце, капает облаках поселились, как тень.

Суматоха и переполох в лагере усилились по мере того, как делались приготовления к преследованию
врага, который снова занял линию отступления; но внутри палатки
царила нерушимая тишина. Было очевидно , что Рассел быстро погружается,
а в восемь часов он проснулся, беспокойно огляделся вокруг и слабо спросил
--

"Что происходит впереди?"

"Макклеллан эвакуировал Малверн-Хилл и полностью отступает к своим"
канонерские лодки, - ответил доктор.

"Тогда боев больше не будет. Моя разбитая полка будут отдыхать на
сезон. Бедолаги! они поступили благородно вчера свой долг".

Он поднял глаза к небу, и через несколько секунд губы его шевелились
неслышно в молитве. Постепенно на его лице появилось спокойное выражение
и когда его глаза снова закрылись, он еле слышно пробормотал--

"Ирэн, дорогая, приподними меня немного".

Они подняли его и положили голову ей на плечо.

"Ирэн!"

"Я здесь, Рассел; мои руки обнимают тебя".

Она прижалась щекой к его щеке и прислушалась, пытаясь уловить слова, но ничего не было слышно.
Губы разомкнулись, и их коснулось мягкое, трепещущее дыхание. Доктор
Арнольд положил руку на сердце - пульсации не последовало; и, отвернувшись
старик закрыл лицо носовым платком.

"Рассел, поговори со мной еще раз".

Не было ни звука, ни движения. Она знала, что дух солдата
воспарил к берегам Вечного Мира, и это было до тех пор, пока она не присоединилась
если бы он был там, любимые звуки снова зазвучали бы музыкой в ее сердце. Она
крепче обняла неподвижное тело и прижалась щекой ближе к
его щеке, которая становилась все холоднее. Ни один всплеск горя не вырвался у нее, чтобы рассказать о муках и отчаянии.
отчаяние.

 * * * * *

Быстрое выздоровление Электры вознаградило за оказанную ей заботу, и однажды
днем, через десять дней после того, как в столице Конфедерации снова воцарилась тишина
, она настояла на том, чтобы ей разрешили встать позже обычного,
протестуя против того, что ее больше не будут считать инвалидом.

- Ирэн, встань на свет, чтобы я мог видеть тебя полностью. Какой ты измученной
выглядишь! Подозреваю, что я восстанавливаю свое здоровье за счет твоего.

"Нет; я так же в тело, как я могла пожелать. Но нет сомнений в моей тревога
оставила свои следы на лице Мое".


Она наклонилась кресло Электра и гладил спину светит художника
волосы.

"Я хочу, чтобы ты дай мне взглянуть на бумаги. Мои глаза теперь достаточно сильными, и
Я хочу точно знать, что происходило повсюду во время моей болезни.
Мне кажется невозможным, что армия генерала Ли может противостоять армии Макклеллана.
дольше, не вызывая на бой, и я так беспокоюсь о Расселе. Если
он пострадает, я, конечно, должен пойти к нему. Очень странно, что он
не написал. Вы уверены, что для меня не приходило писем?

"Писем нет, я уверен; но у меня есть сообщение для вас. Я видел
его один раз с тех пор, как вы заболели".

"Ах! в чем дело? Он услышал, что я заболела, и пришел навестить меня, я полагаю.
Когда он был здесь?

Ирэн наклонилась и дрожащим поцеловала своего спутника, медленно проговорив--

- Он хотел, чтобы я поцеловал тебя за него. Электра, я не говорил тебе раньше
потому что я боялся, что это подействует на вас в вашем слабом состоянии; но во время вашей болезни были
отчаянные бои вокруг Ричмонда, и
Федералы были разбиты - отброшены к Джеймс-ривер.

- Рассел был ранен? Да, теперь я все понимаю! Где он? О! скажи
мне, что я могу пойти к нему".

Она вскочила, но подобный смерти бледность покрыла ее лицо, и она задрожала,
к открытому окну.

Ирен последовала за худенькой фигуркой и, обняв ее, заставила
прислониться к ней.

"Он был ранен в последний день, и я пошла навестить его; ты тогда была
в бреду".

"Отпусти меня немедленно! Я не буду беспокоить его; я буду держать себя в руках! Только позволь
мне увидеть его сегодня!"

"Электра, ты не можешь его увидеть. Он ушел к своему Богу; но в свой смертный час
он говорил о тебе с нежностью, посылал любовь и...

Тело пошатнулось, поникло, задрожало и без чувств упало обратно в объятия Ирэн
.

Обморок был таким тяжелым, что казалось, будто ее дух улетел, чтобы соединиться с
кузиной в бесконечном единении; но наконец сознание вернулось, и
вместе с ним пришло горестное осознание ее потери. Долгий, низкий вой поднялся и
обрушился на воздух, как крик, срывающийся с губ слабого, страдающего, беспомощного
дети, и ее голова опустилась на плечо сиделки с печальным лицом, чье
горе не могло найти выражения ни в рыданиях, ни в стонах, ни в слезах.

"Мертва! мертва! и я больше не увижу его дорогого лица! О! почему ты не позволил
мне тоже умереть? Чего теперь стоит моя жалкая жизнь? В одной могиле могли бы поместиться
мы оба! Мой благородный, несравненный Рассел! свет моей уединенной жизни! О Боже!
будь милостив! забери меня с моим кумиром! Забери меня сейчас!"

Очень нежно, ласкаясь Ирэн попыталась успокоить ее ... подробно
обстоятельства гибели ее сестры, и указал на ее отчаянные души
окончательное воссоединение.

Но не появился разлом в черной художника неба скорби; она еще не
известно, что в ближе рука, держащая штангу, удар
облегчены, и она горько потребовал ее производитель должен быть освобожден от
бремя жизни.




ГЛАВА XXXV

"СВЯЩЕННАЯ ПРЕДАННОСТЬ И ПОЛНАЯ РАБОТА"


Солнечный свет теплого весеннего дня проникал в открытое окно и рисовал
золотые арабески на стенах и портреты в гостиной в
Хантингдон Хилл. Дорогие шторы из алого дамаста давным-давно были разрезаны
на рубашки для солдат и доставлены в армию Теннесси, а
воздух и солнечный свет проникали беспрепятственно. Электра сидела перед своим холстом в этой комнате
, поглощенная дизайном, который теперь занимал каждую мысль. Колдовство
ее профессии окутало ее своими чарами, изгнав на время
призрачное прошлое.

Продление срока действия закона о воинской повинности несколькими месяцами ранее
лишило Ирэн ценного и надежного надзирателя; и чтобы удостовериться самой
относительно характера его преемника и состояния дел в
вернувшись домой, она и ее дядя вернулись в W ..., взяв с собой Электру.

Ирэн была с Электри в гостиной.

"Каких успехов ты добиваешься, Электра?"

"Очень мало. Я не буду торопиться; я намереваюсь, чтобы исполнение было
соответствует моему идеалу - и этот идеал полностью достоин темы. Я хочу
возложить мою "Современную Макарию", как первое подношение южного искусства, на
алтарь моей страны, как ядро, вокруг которого будут создаваться все более благородные картины,
от рук моих соотечественников и женщин я получу кластер".

Электра, чтобы осуществить это "достижение, которого искренне желаешь",
необходимо популяризировать основные отрасли искусства, и
открыт для масс; и для того, чтобы открыть для них новые пути поддержки
Я решил основать в W Школу дизайна для
Женщин-подобный в плане, хотя и более обширный, чем основанная несколько лет
назад к миссис Питер Филадельфии. Верхняя часть здания будет
отведена для занятий рисованием, резьбой по дереву и различными отраслями
Дизайна; а нижнюю, соответствующую по размеру и общему виду, я
намереваюсь использовать под библиотеку нашего округа. Над этой школой дизайна
Я хочу, чтобы вы руководили; ваши таланты, ваше образование, ваша преданность своему делу.
Искусство как нельзя лучше подходит вам для этой должности. Жалованье должно быть таким, чтобы
компенсировать вам ваши услуги; и, когда наступят более спокойные дни, мы
возможно, сможем нанять нескольких очень ценных лекторов среди наших
джентльменов-художников. У меня есть большой участок на углу Пайн-стрит и
Хантингдон-авеню, напротив здания суда, это будет прекрасное место
для него, и я хочу использовать его для этой цели. Пока вы занимаетесь
украшением интерьера здания, стены которого должны содержать
фрески с изображением некоторых из самых впечатляющих сцен нашей Революции, я
украсить территорию перед, и сделать им свой особый заряд. Я
разобраться выращиванием цветов, хотя дар окраска их
отказали мне. Вчера я продал свои бриллианты за гораздо большую сумму, чем я предполагал,
и эта сумма, добавленная к другим фондам, находящимся сейчас в моем распоряжении
, позволит мне осуществить план. Доктор Арнольд и дядя
Эрик горячо одобряет мой план поможет мне очень обильно, и как только
спокойствие будет восстановлено, я должен преуспеть в возведении здания без
применяясь к любой другой за помощью. Когда ваша картина будет закончена, я
желаю, чтобы вы сделали для меня копию и повесили в нашей школе дизайна, чтобы
студентам постоянно напоминали о долге благодарности, который мы несем нашим
армиям ".

Холст, который она наклонилась, чтобы рассмотреть поближе, содержал
аллегорический рисунок, изображающий на переднем плане две женские фигуры. Один
строгий, но с благородными чертами лица, увенчанный звездами - триумф и ликование
вспыхивающие в сияющих глазах. Индепенденс, одетая в малиновую мантию, сжимающая
Крестное знамя Конфедерации, победные складки которого развевались над
захваченной батареей, где в пыли волочился федеральный флаг. Рядом с ней
стояла в белом одеянии, воплощая Ангельский Покой, положив одну руку на сенсорное отверстие
пушки, к которой она прислонилась, а другую протянув в благословении.
Живо лица контрастировали--все athrob с национальной гордостью, сияя
с блестящей судьбы; другой-удивительно спокойный и святой. В
расстояние, поблескивая в вечернем свете, который струился с Запада, палатки
пунктирной склоне холма; и, промежуточными между миром и блестящими
палатки, растянутые запятнаны боя, над которым ревут и кидаются
конфликта было просто прокатилась, оставляя развороченные груды мертвых в аттестации
ее ярость.

"Сколько месяцев ты думаешь, он потребует, чтобы завершить его?" - спросил
Ирина, интерес к которой со стороны картина была едва ли уступает ее
творец.

"Если я буду упорно работать над этим, я скоро смогу закончить это; но если я поеду с вами в
госпиталь в Теннесси, я, конечно, должен буду оставить это здесь до окончания войны.
Ведь Айрин, радость успеха не равна той, которая посещает
рабочая пациента. Возможно, это потому, что "предвкушение - самая чистая часть удовольствия".
Я люблю свою работу; ни один мужчина или женщина никогда не любили ее больше; и все же
возникает болезненное чувство изоляции, одиночества, который крадет за
меня иногда озноб и весь мой пафос. Так печально сознавать, что
когда роды закончатся и новый венок будет обвивать мое чело, у меня не будет
никого, кроме тебя, к кому я могла бы обратиться за сочувствием в моем триумфе. Если я чувствую
это так остро сейчас, как я вынесу это, когда сияние жизни померкнет в
трезвых сумеречных тенях, и старость подкрадется ко мне?"

Она бросила кисть и палитру и, повернувшись к своей спутнице,
склонила к ней свою багровую голову.

Электра, это правда, что у одиноких женщин бывают испытания, к которым в
бездумном, счастливом мире мало сочувствия. Но одинокая жизнь не обязательно безрадостна.
Из всех других жизней она должна быть самой полезной.

"Помните, что женщина, которая осмеливается жить одна и подвергаться насмешкам,
храбрее, благороднее и лучше, чем она сама.э, которая сбегает от обоих в браке без любви.
 Это правда, что мы с тобой очень одиноки, и все же наше будущее
сулит много светлого. У вас есть профессия, которую вы так любите, и
наша новая школа дизайна, которая привлекает ваши мысли; и у меня тысяча претензий
к моему времени и вниманию. У меня есть дядя Эрик, о котором я должна заботиться и которого я люблю,
и доктор Арнольд, который становится все слабее, пообещал мне это, как только
поскольку он может быть избавлен от больниц, он поселится у нас как дома. Когда
эта буря войны утихнет, семья твоего дяди вернется из
Европе и жить здесь с вами. Харви тоже приедет в W ..., чтобы
жить - вероятно, возглавит церковь мистера Кэмпбелла - и мы будем иметь
удовольствие и пользу от его постоянных советов. Если бы я мог видеть тебя
членом этой церкви, я был бы более удовлетворен, а ты был бы
счастливее ".

"Я бы присоединился к вам завтра, если бы таким образом мог приобрести вашу возвышенную веру, и
силу, и смирение. О, Ирэн! мой друг и утешительница! Я хочу
жить по-другому в будущем. Когда-то я был связан узами брака с жизнью и своим искусством
превосходство в моей профессии, слава - это все, чего я хотел достичь;
теперь я желаю провести оставшиеся годы так, чтобы я мог встретиться с Расселом за пределами могилы
. Его смерть разорвала узы, которые связывали меня с этим миром; сейчас я живу
в надежде на воссоединение в вечном царстве Божьем. Я был эгоистичен, и
беспечен, и жаловался; но, о! Отныне я хочу полностью выполнять свой долг.
Ирэн, моя спокойная, милая, терпеливая наставница, научи меня больше походить на тебя".

Электра, возьми Христа за образец, вместо такого заблуждающегося человека, как ты.
ты сама, постоянно не справляющаяся со своим долгом. Под руководством Харви
мы должны творить добро здесь, на виду у могилы Рассела
".

Глаза художницы вернулись к безупречным одеждам и серафическому лицу
изображенного ею Покоя в любимой "Современной Макарии", и, когда она продолжила
ее работа, ее лоб разгладился, лицо озарилось, как в былые дни,
горькие воспоминания заглушили их стоны и уснули от волшебного прикосновения
ее профессия и бурная, измученная душа нашли бальзам и покой в
Назначенные Небом роды.

Стоя за спинкой стула Электры, положив руку ей на плечо
Айрин подняла свои святые фиалковые глаза и посмотрела в окно
к кладбищу, где поблескивала высокая мраморная шахта, которую жители
W... возвели над последним тихим местом упокоения Рассела Обри.
Пески времени дрейфовали украдкой вокруг рушатся кумиры
утро жизни, выравнивание и нежно окутывающая прошлое, но горе осталось
ее смягчения теней на лице ребенка-сироты, и положил его наказания
палец около губ, которые покорно пробормотал: "Да будет воля Твоя." Лучи
заходящего солнца позолотили ее траурное платье, заблестели в белых розах
которые вдыхали свой аромат в ее волнистые волосы и задерживались, как
благословение на спокойное чистое лицо одинокой женщины, которая пережила
все земные надежды, и кто, спокойно крышевать ее алтари жертвоприношений, здесь
посвятила себя заново освятил работы по продвижению счастья и
радуя пути всех, кто путешествовал вместе с ней клетчатый
проходы времени.
и Сьюзен, кажется, больна точно так же. Она настолько глупа, насколько это возможно - все время спит. Мои дети были кори и коклюша,
и ветряная оспа, и скарлатина, и я не могу представить, что они пытаются
теперь поймать. Я слышал, что существует много болезней, проявляющихся в
Строку""Вы послали за доктором?" - спросила Ирен, ходит к другой
стороне кровати, и пульс исследовав Сьюзан.
"Да, я послал Эстер; но она сказала, что он сказал ей, что слишком занят, чтобы прийти".
"Почему вы не обратились к какому-нибудь другому врачу?"
"Потому что доктор Брэндон всегда посещали меня, и, как я уже послала за ним сначала,Я не знаю, любой другой врач, который хотел бы приехать. Вы знаете, некоторые им было очень любопытно понятия о своем достоинстве".
"И иногда, когда они делают паузу, чтобы обсудить этикет, страдает человечество.Сьюзен, покажите мне ваш язык. Кто еще в этом ряду болен, миссис Дэвис?"- Трое детей Тома Брауна, двое детей Дика Спенсера, Люси Холл и
Мэри Мурхед. Мисс Айрин, не будете ли вы так добры дать мне глоток
воды. Эстер пошла искать дрова, а я не могу дотянуться до кувшина."
"Я принесла тебе немного желе; хочешь немного сейчас, или мне убрать его
в шкаф?""Спасибо, я приберегу это для моего Джонни, он так любит сладкое".;
бедное дитя! он теперь так редко их видит.
- Тебе и Джонни тоже хватит. Съешь это, пока я присмотрю за ним,
и посмотри, стоит ли ему есть что-нибудь сегодня вечером.
Она поставила блюдце с соблазнительным лакомством янтарного оттенка на
маленький сосновый столик у кровати и вышла в соседнюю комнату. Мальчик, которому на вид было лет семь-восемь, лежал на тюфяке в углу,
беспокойный и капризный, его щеки пылают, а большие карие глаза
лихорадочно блестят.
"Джонни, мальчик! в чем дело? Скажи мне, что у тебя болит".
"У меня так сильно болит голова", - и слезы навернулись на прекрасные детские глаза."Мне жарко. Не хотите ли, чтобы я искупала его в холодной воде?"
"Если вы не возражаете, мэм. Я звонил Хетти, но она не услышала.

"Потому что она ушла. Посмотрим, смогу ли я сделать это так же хорошо, как
Хетти ".Она поискала по комнате тряпку, но, не найдя ничего подходящего, взяла Она поискала по комнате тряпку, но, не найдя ничего подходящего, взяла
свой батистовый носовой платок и, осторожно промокнув ему лоб в течение десяти или
пятнадцать минут, уложил на него влажные складки и с улыбкой спросил--

"Разве это не приятно?"

"Очень приятно, мэм ... если бы у меня было немного выпить".

Она поднесла истекающую водой тыкву к его пересохшим губам и, взбив его
подушку и поправив покрывало на тюфяке, пообещала вскоре снова увидеться с
ним и вернулась к его матери.

- Как он себя чувствует, мисс Айрин? Я выселил его из этой комнаты.
потому что он сказал, что от моего кашля у него болит голова, и его постоянное беспокойство
беспокоило меня. Я сейчас так слаба, Боже, помоги мне!" - и она прикрыла глаза.
одной рукой.

- У него небольшая температура, миссис Дэвис, но не сильнее, чем у Сьюзен. Я попрошу доктора
Арнольда прийти и навестить их сегодня вечером. Такая перемена погоды
очень хорошо рассчитана на то, чтобы вызвать болезнь. У вас совсем закончились дрова?

"Почти закончились, мэм; осталось несколько веток".

"Когда придет Эстер, держите ее дома. Я пришлю вам немного дров. А теперь,
как ты?

"Мой кашель не такой сильный; грудная клетка немного сдерживает его; но
Прошлой ночью у меня было еще одно кровотечение, и я слабею с каждым днем. О,
Мисс Ирэн! что будет с моими бедными маленькими детьми, когда меня не станет?
Это такая мучительная мысль. Говоря это, она всхлипывала.

"Не позволяй этому огорчать тебя сейчас. Я обещаю тебе, что о твоих детях будут
заботиться. Я пришлю служанку, чтобы она осталась здесь на ночь, и
возможно, кто-нибудь из женщин в Соседнем ряду согласится заходить
время от времени помогать Эстер, пока Сьюзен не научится готовить. Я оставила два
хлеб в шкафу, и вышлем больше утром, что
Хестер можете тосты. Я буду идти по городу, и отправка доктор Арнольд из".

- Я бы предпочел доктора Брэндона, если можно.

- Почему?

"Я всегда слышала, что доктор Арнольд был таким грубым и бесчувственным, что я
боюсь его. Я ненавижу, когда меня обрывают, когда я задаю вопрос ".

"Но это большое заблуждение, миссис Дэвис. Люди делают его несправедливости. Он имеет один
из самых добрых, великодушных сердец я когда-либо знал, хотя иногда он довольно
крутой в своей манере. Однако, если вы предпочитаете, я обращусь к вашему врачу.
До свидания; я приду завтра снова.

А она взяла уздечку из рук Филиппа, мальчик посмотрел на нее с
выражение, граничащее с обожанием.

"Спасибо, Филипп, как он вел себя?"

"Не очень хорошо; но он достаточно красив, чтобы компенсировать свою необузданность".

"Это плохая доктрина; красота никогда не должна оправдывать плохого поведения. Твоя
мама дома?"

"Нет, мэм".

"Когда она придет, попроси ее, я говорю, пожалуйста, заходить время от времени и присматривать за делами"
Миссис Дэвис: Сьюзен больна. Филип, если это не требует от тебя слишком многого.
Джонни хотел бы, чтобы ты посидел рядом с ним, пока не вернется его младшая сестра.
намочи тряпку, которую я оставила у него на голове. Хорошо?

- Конечно, я так и сделаю; я очень рад, что вы мне сказали. Конечно, я так и сделаю.

- Я так и думал. Не разговаривай с ним; дай ему поспать, если он хочет. До свидания.

Сначала она отправилась на дровяной склад на реке и оставила заказ на вязанку
дров, которые должны быть немедленно отправлены в дом № 13 по Фабричному ряду; затем свернула на улицу
, ведущую к кабинету доктора Брэндона. Слуга сидел на крыльце, весело насвистывая
; и в ответ на ее вопросы он сообщил ей, что его хозяин
только что уехал из города и будет отсутствовать два дня. Она проехала еще несколько кварталов,
дважды запахнув вуаль в надежде скрыть черты лица, и остановилась еще раз.
еще раз перед дверью, где стояла коляска доктора Арнольда.

"Сайрус, доктор у себя в кабинете?"

"Да, мисс Айрин".

"Подержите мою лошадь".

Она перекинула через руку складки своего костюма для верховой езды и пошла наверх.
Откинувшись на спинку стула, положив ноги на решетку камина,
сидел доктор Арнольд, наблюдая, как голубой дымок от его пенковой трубки лениво вьется в
легкие венки на голове; и когда она вошла, выражение приятного
удивления мгновенно появилось в его холодных, ясных глазах.

- Благослови меня бог! Ирэн, я рад тебя видеть. Прошло много дней с тех пор, как ты в последний раз показывалась здесь.
Садись. Итак, чем ты заплатишь? Ты в
неприятности, конечно; ты никогда не думаешь обо мне, кроме тех случаев, когда это необходимо. Имеет старые
Нелли заработала очередной приступ ревматизма, или Парагон сломал свою
ногу, или где-то вспыхнула оспа; или, что хуже всего, ястребы
начали ловить твоих голубей?

"Ни одна из этих катастроф не постигла меня; но я пришел, как обычно, попросить
об одолжении. Если не возражаете, я хочу, чтобы вы поднялись на Фабричный ряд сегодня вечером.
Боюсь, у миссис Дэвис, дом 13, двое детей очень больны. Мне
не нравится вид их языков.

"Хм! хотел бы я знать, что ты знаешь о языках?"

- По крайней мере, как пользоваться моим собственным, сэр, когда в этом есть необходимость. Это
то, что вы, саванцы-медики, наречиями называете тифозным; и, судя по тому, что я слышал
боюсь, что сегодня будет удручающее количество заболеваний среди
оперативных работников. Вы, конечно, поедете, сэр?

- Откуда вы это так хорошо знаете? Возможно, я поеду, а возможно, и нет. Никто
никогда не присматривает за мной и не заботится о состоянии моего здоровья; я не понимаю
почему я должен усыновлять всю человеческую расу. Смотри сюда, дитя мое! не дай мне
услышать вас по ряду снова; это не место для тебя, моя Лили. Десяти до
одно это какой-то низкий, жалкий тиф, показывая себя, и я буду считать
ваш допускается только при условии, что вы держитесь подальше, так что я
не должно быть больше беспокоит страх, что ты, так же, на моих руках. Если я
увижу тебя в "Роу", клянусь, я напишу Леонарду, чтобы он посадил тебя на цепь
дома. Ты слышишь?

"Я буду приходить каждый день, я обещаю тебе это".

- О! вы мечтаете о мученичестве? Но сыпной тиф - это не стиль,
Королева. В такой смерти нет ни блеска, ни славы.

Грустная улыбка изогнула ее губы, когда она медленно ответила--

"Это проблематично, доктор. Но уже поздно, и я хотел бы, если вы не возражаете,
пожалуйста, вы бы немедленно отправились в ряд".

"Остановитесь! если среди этих полудиких там, наверху, совершается что-то доброе, то кому
принадлежит заслуга? Скажи мне это.

"Богу воздастся за это; тебе - за все заслуги как достойному инструменту,
а мне - за все, что я могу украсть у тебя. Ты
доволен своим жалованьем, мой достопочтенный Шейлок? Спокойной ночи.

"Хм! странно, какую власть этот странный ребенок без матери оказал на мое сердце.
сердце в ее младенчестве сжимается, когда она становится старше ".

Он стряхнул пепел с трубки, убрал ее за часы и пошел
к своей коляске. Перед завтраком на следующее утро, Когда Ирен был
в птичник кормить ее куры и голуби, фазаны и
павлина, она получила записку от доктора Арнольда, содержащие эти несколько
каракули слова:--


"Если вы не чувствуете себя достаточно готовым к Судному дню, во избежание строке
вы бы казней египетских. Я нашел не менее шести развитых случаях
ранг тифа.

 "Твоя,

 "ХАЙРАМ АРНОЛЬД".


Она положила записку в карман и, пока голуби порхали и
сидели на ее плечи и руки, воркует и клюет на нее пальцами, она
стояли в задумчивости,--расчете шансы заражения и смерти, если она
по-прежнему сохраняется. Подняв глаза к спокойному голубому небу, озадаченное выражение исчезло с ее лица
и, полностью определившись со своим поведением, она вошла в дом
завтракать. Мистер Хантингдон собирался в соседний округ с судьей
Питерсон, чтобы уладить кое-какие дела, связанные с имуществом Хью, и, когда
коляска подъехала к двери, он небрежно спросил--

"Чего хотел Сайрус?"

"Он пришел, чтобы передать мне записку от врача, касающуюся каких-то больных людей
которого я просила его повидать.

- О! Джон, положи мое пальто в коляску. Пойдемте, судья, я готова.

Поскольку он не стал расспрашивать о больных, она не стала ничего объяснять, и
он попрощался с ней с явным холодным безразличием. Она не могла избежать
поздравив себя с тем, что он должен взять только этот путь, он
выбранный в настоящем случае должен отсутствовать, потому что она прекрасно понимала, что он
яростно выступают против ее желания в считанные строки. Когда доктор Арнольд
встретил ее поздно вечером того же дня, рядом с маленьким Джонни,
его удивление и досада нашли выход, сначала в серии ругательств, затем,
хмуро глядя на нее, как грозовая туча с израсходованным электричеством, он
сказал--

- Вы считаете меня законченным идиотом или мелким шарлатаном?

- Ни то, ни другое, сэр, уверяю вас.

"Тогда, если я что-нибудь понимаю в своем бизнесе, я написал вам правду сегодня утром.
А вы относитесь к моим советам с холодным презрением. Вы раздражаете меня сверх всякой меры.
терпеть! Вы хотите броситься в пасть смерти?

- Вы забываете, доктор: "Нет у человека большей любви, чем та, что он отдает
свою жизнь за своих друзей".

Она сунула руку в свою, и посмотрел вверх, улыбаясь и спокойно, в его
суровые, смуглые лица.

"Дитя мое, ты совершила ошибку; твоя жизнь принадлежит мне, ибо я спас ее в
твоем младенчестве. Я держал тебя на руках, чтобы смерть не схватила тебя. Я
Имею на тебя больше прав, чем кто-либо другой в этом мире. Я не хочу
видеть, как ты умираешь; я хочу умереть первым ".

"Я знаю, чем я вам обязан, доктор; но я не собираюсь умирать, и вы уже
достаточно отругали меня для одного раза. Пожалуйста, помиритесь".

"Помни, я предупреждал тебя, а ты не внял".

С того часа она преданно несла вахту в доме № 13, постоянно переходя из
от одной кровати к другой. Приступ Сьюзен оказался сравнительно легким, и она
вскоре была объявлена выздоравливающей; но маленький Джонни был безнадежно болен,
и несколько ночей Ирен просидела у его подушки, опасаясь, что каждый час
станет для него последним. Когда его бред был в самом разгаре, Эстер забрали
насильно, и в то утро, когда Ирен почувствовала, что ее роды еще не начались.
тщеславная и надеявшаяся, что мальчик поправится, его младшая сестра, за которой она так же усердно ухаживала
, быстро поправлялась и в полдень умерла. Как
часто наблюдается при таких заболеваниях, такое увеличение вирулентности с
каждое новое дело. Она распространилась с поразительной быстротой по строке,
непонятно усилия лучших врачей в ж----; И, наконец, в день
после смерти Эстер, а Ирен сидела, пытаясь утешить бедную мать,
сосед пришел в воскликнув:--

"О, мисс Айрин! Филип Мартин тоже слег. Он подхватил лихорадку от своей матери.
и его отец просит, пожалуйста, зайдите ко мне".

Она быстро вышла, хотя так устала, что едва держалась на ногах, и заняла
место у кровати, где лежал бедный мальчик, к которому она проявляла такой
интерес.

- Вам нужно идти домой, мисс Хантингдон, вы очень устали. Его отец может присмотреть за ним,
пока его мать не поправится ", - сказал доктор Брэндон, который был полностью
знаком с неослабевающей посещаемостью в соседнем доме.

- Нет, я должна остаться с Филипом; возможно, он узнает меня, когда проснется.

Надежда, обреченная на разочарование, ибо он бредил четыре дня и ночи,
отчаянно взывая к безмятежной, печальной женщине, которая сидела у его подушки,
склонившись над ним и положив свою холодную руку на его обожженный лоб. На
пятый день, когда лихорадка прошла, и он был в полной прострации, казалось, что он тонет
быстро; но она держала пальцы на его пульсе, и, не дожидаясь
консультации врача, назначают мощные стимуляторы. Так прошло два часа
в мучительном беспокойстве; затем Филип томно открыл глаза и посмотрел на
нее.

"Филип, ты меня узнаешь?"

"Да, мисс Ирэн".

Она откинулась назад, как будто чья-то сильная рука, поддерживающая ее, внезапно отнялась
и, заметив, что вид у нее ужасный, мистер Мартин поспешно принес
ей стакан воды. Как раз в этот момент вошел доктор Брэндон и осмотрел своего
пациента с явным удивлением.

- Что вы с ним сделали, мисс Хантингдон?

"С рассвета я давал ему нашатырный спирт и бренди; его пульс был таким
слабым и нитевидным, я подумал, что ему это нужно, и побоялся ждать
вас".

"Правильно! и этим вы спасли ему жизнь. Я не мог приехать сюда раньше, и
если бы вы отложили это до моего приезда, вероятно, было бы слишком поздно.
После этого вы можете называть его своим пациентом."

Она не стала больше ждать, а, пошатываясь, направилась к двери; и Эндрю, видя, как
она ослабела, подошел чтобы встретить ее, и повел к экипажу. Десять дней
смотреть-то сказал ей; и когда она пришла домой, а Нелли
принес ее оболочку, и расшнуровал ее ботинки, она упала обратно на свой диванчик в
тяжелый сон, похожий на смерть. Мистер Хантингдон были ожидается, что за два дня до,
но не получилось приехать на тот момент места; и с ее опасения полностью
вызвали, Нелли отправил посыльного за доктором Арнольдом.




ГЛАВА XXIV

БОЛЕЗНЬ ИРЭН


- Ты видишь какие-нибудь изменения, Хайрем?

- Не к лучшему.

Мистер Хантингдон снова уронил голову на руку, и доктор Арнольд продолжил
его медленная походка взад и вперед по ковру. Синие дамастные занавески были задернуты
на западном окне висела петля, и широкая полоса желтого пояса
небо бросало мягкий свет на кровать, где лежал без сознания
наследница великого старого Холма. Жар придал румянец обычно гладким щекам
чистым, как алебастр, и окрасил приоткрытые губы более глубоким алым цветом, придавая
блестящую и почти неземную красоту скульптурным чертам. Ее
волосы, частично выбившиеся из заточения, растрепались мятыми кольцами и
рассыпались по подушке золотистой сеткой; и сверкающие глаза
бродил от одного предмета к другому, словно в тревожных поисках. Болезнь
приняла другой тип, и вместо пароксизмов бреда ее болезнь
характеризовалась тихим бессознательным состоянием с бодрствованием, в то время как опиаты
вызывали только усиление ее беспокойства. Прошла неделя
таким образом, за это время она никого не узнала; и хотя многочисленные подруги леди
приходили предложить помощь, всем было отказано в разрешении увидеться с ней.
Мистер Хантингдон был совершенно несведущ в обязанностях медсестры; и хотя он
бродил по палате, как неотвязная тень, доктор Арнольд и Нелли заботились о нем.
всецело опекал пациента. Первый неустанно заботился о нем,
долгими зимними ночами сидел рядом с подушкой и урывками спал
несколько часов днем. Наблюдая за ней сейчас, когда он ходил взад и вперед,
он заметил, что она пристально следит за ним глазами, и остановился у
кровати и склонился над ней.

"Ирэн, чего ты хочешь? Тебя раздражает моя ходьба?

Ответа нет.

"Не закроешь ли ты глаза, мой дорогой, и не попытаешься ли уснуть?"

Глубокие блестящие глаза смотрели на него с насмешливой пристальностью. Он
положил пальцы на веки и осторожно надавил на них, но она
она сопротивлялась и отвернула лицо. Ее руки постоянно скользили по
белоснежному одеялу, словно ища что-то, и, взяв их обе, он сложил
их в своих и прижал к губам, смахивая слезы, которых он не
попытавшись сдержаться, упала на них.

"Ты же не думаешь, что ей стало хуже?" - хрипло спросил отец.

"Я ничего не знаю, кроме того, что она больше не может так лежать".

Его резкий голос дрогнул, а суровые губы задрожали. Он убрал руки
назад, подошел к окну и стоял там, пока в комнате не стало сумеречно и свет не погас.
принесли лампу. Когда Нелли закрыла за собой дверь, доктор подошел к камину
и резко сказал--

- Я не был бы на вашем месте даже за состояние Джона Джейкоба Астора.

"Что ты имеешь в виду под этим?"

"Я имею в виду, что если у вас еще остались совесть, вы должны страдать от боли
Чистилище за то, как вы преследовали этого ребенка".

"Во всем, что я когда-либо делал, я стремился только к ее благу, к ее высшему счастью.
Я знаю, что она..." "Тише, Леонард!

тише!" - прошептал он. - "Тише, Леонард! тише! Ты годишься на роль отца не больше, чем я на роль
святая! Ты тиранил и изводил ее бедную невинную душу почти до смерти.
с тех пор, как она стала достаточно большой, чтобы ползать. Какого черта вы не могли позволить
ребенку немного отдохнуть? Девяносто девять шансов из одного, что
она наконец обрела покой. Тебе будет приятно, когда ты увидишь ее
в саване.

Его суровое лицо болезненно исказилось, и слезы скатились по морщинистой щеке
и затерялись в его седой бороде. Мистер Хантингдон был очень взволнован, но
гневный румянец пробежал по его лбу, когда он поспешно ответил,--

"Я лучший судья в делах моей семьи. Вы несправедливы и суровы. Из
конечно, я люблю своего ребенка больше, чем кого-либо другого".

"Боже, сохрани ее от такой любви, какой вы ее одарили! Она
Мне очень дорога. Я понимаю ее характер; ты либо не можешь, либо не захочешь.
Она - единственное в этом мире, что я действительно люблю. Моя любимая, моя
фиалкоглазая ненаглядная!"

Он прикрыл лицо рукой и подавил рыдание, и несколько мгновений оба молчали.
Через некоторое время доктор застегнул пальто и взял шляпу.

"Я иду в мой офис, чтобы получить другое назначение. Я буду
скоро вернется".

Вопреки его флегматичный привычку, врач принял совет его боится
пока он окончательно не выбился из сил и не ушел домой более чем обычно угрюмым
и раздражительным. Когда он вошел в свой кабинет, Рассел вышел ему навстречу от
окна, из которого почти час наблюдал за его появлением.


"Добрый вечер, доктор".

"Чего вы хотите?"

"Как поживает мисс Хантингдон?"

"Кто для вас мисс Хантингдон?"

"Она была одной из лучших подруг моей матери, хотя в то время была всего лишь маленькой девочкой
".

- И ты любишь ее ради своей матери, я полагаю? По-настоящему сыновняя любовь.

- Как она себя чувствует сегодня вечером? Слухи настолько ненадежны, что я пришел к вам, чтобы узнать
правду".

"Боюсь, она умирает".

Внезапная бледность разлилась по лицу Рассела, но он сидел прямо и неподвижно,
и, вперив в него свой проницательный взгляд, доктор добавил--

"Ее собираются пересадить в лучший мир, если такой существует"
место. Она слишком хороша и чиста для этой проклятой, зараженной земли ".

"Неужели дело настолько безнадежно? Я не могу, я не хочу в это верить!" - невнятно прозвучало
с бескровных губ молодого человека.

"Говорю вам, я знаю лучше! Она стоит на волоске, натянутом над ее могилой.
Если мне не удастся сегодня ночью усыпить ее (что я уже пытался
выполнить за два дня), она, возможно, не выживет. И что это такое?
вся проклятая команда фабричных дикарей по сравнению с ее драгоценной
жизнью?"

"Это правда, что ее болезнь связана с уходом за этими людьми?"

"Да. Черт возьми, я гребу! Я хочу, чтобы река поглотила это".

"Если бы я только мог увидеть ее!" - воскликнул Рассел, и выражение такой
сильной муки отразилось на его лице, обычно таком непреклонном, что его
собеседник был поражен. Доктор с минуту разглядывал его.
на его лице смешались недоумение и сострадание; затем вспыхнул свет
поднявшись, он тяжело положил руку на плечо Рассела.

- Куда ты идешь, Обри?

- Обратно в мой кабинет.

"Есть ли какое-нибудь сообщение, которое вы хотели бы, чтобы я передал ей, если она
придет в сознание? Вы можете доверять мне, молодой человек".

"Благодарю вас; у меня нет сообщения для отправки. Я просто позвонил, чтобы спросить о ней. Я
надеюсь, она еще не оправилась. Спокойной ночи.

Он быстро зашагал дальше, пока не достиг двери своего кабинета. Газ
ярко горит над столом, и волокита, и правовой-кап поманила его в;
но бездонные голубые глаза, спокойные, как срединно-океанические, посмотрела на него, и, без
войдя, он повернулся и пошел сквозь холод и тьму
кладбище, к могиле его матери. Она была его утешением в мальчишеских горестях,
а привычка была сильна; он до сих пор ходил за ней на могилу.

Когда Рассел оставил его, доктор Арнольд тщательно взвесил порошок и поехал верхом
обратно на Холм. Он не заметил никаких изменений, разве что усилился румянец на щеках и губах
и участилось подергивание
пальцев, которые так настойчиво перебирали постельное белье.

"Это вечное ковыряние, ковыряние во всем - такой ужасно плохой знак"
- сказала бедная Нелли, которая горько плакала в ногах кровати;
и она закрыла лицо передником, чтобы не видеть этого зрелища.

"Ты выбираешь себе в постель, Нелли! Я не хочу, чтобы ты замедление и
стонет вокруг день и ночь".

"Я боялся оставить ее одну минуту. Я боюсь, что когда моя бедная малышка закроет глаза,
она никогда больше не откроет их, пока не откроет на небесах ".

"О, иди спать! ты, вечный старый дурак. Говорю тебе, я разбужу тебя,
если ей станет хуже.

Он смешал один из порошков и наклонился.

- Ирэн, Ирэн, возьми это для меня, хорошо, дорогая?

Она дала и намека не услышав его, пока он не поставил бокал
ее рот и нежно поднял ее голову; тогда она проглотила содержимое
механически. По истечении часа он повторил дозу, и в десять
часов, когда он сидел, пристально наблюдая за ней, он увидел, что веки начали закрываться.
длинные шелковистые ресницы дрогнули и коснулись ее щек. Когда он
прислушался к ее дыханию и понял, что она наконец заснула, его седая голова
упала ему на грудь, и он еле слышно пробормотал: "Слава Богу!" Пациент как
женщина, он держал свое место в ее сторону, боясь неосторожным движением он разбудит,
ее; мрачный часов ночи носил км; наступило утро, славно яркий,
и все-таки она спала. Румянец исчез, оставив ее бледной как смерть, и
маленькие ручки теперь были в покое. Она была похожа на фигуры, которые все видели
на кенотафиях, и доктор с тревогой и часто щупал замедленный пульс,
тот, казалось, устал от своей миссии. Он поддерживал тишину в комнате и поддерживал
свои верные часы, отказываясь оставлять ее ни на минуту. Двенадцать часов
повернулся, и действительно, казалось, что предсказание Нелли сбудется.
спящий был так неподвижен. В три часа доктор
посчитал пульс и, успокоенный, откинул голову на бархатную
обивку кресла и закрыл воспаленные глаза. Не прошло и пяти минут
, как он услышал слабый, приятный голос, произнесший: "Образец". Вскочив на ноги
, он увидел, как она протянула руку, чтобы погладить по голове своего любимца, которого
нельзя было выгнать из комнаты, и он так невыносимо выл, когда они
заковали его в цепи, что они были вынуждены освободить его. Теперь он стоял со своим
лапы на подушке, и его лицо близко к ее, поскуливающее от восторга. Слезы
радости почти ослепили доктора, когда он оттолкнул Парагона в сторону и сказал
нетерпеливо--

"Ирэн, одна собака ничем не хуже другой! Ты знаешь Образец, ты знаешь меня,
Куин?"

"Конечно, я знаю тебя, доктор".

"Да благословит тебя Бог, красавица! Ты знаешь меня всего неделю.

- Я так хочу пить... Пожалуйста, дай мне немного воды.

Он приподнял ее голову, и она жадно пила, пока он не остановил ее.

- Ну вот, мы не все обратились к водолечебницам с тех пор, как ты заболела.
Нелли! Послушай, Нелли! ты, эндорская ведьма! принеси сюда немного винной сыворотки.
Ирэн, как ты себя чувствуешь, дитя мое?

"Очень устала и ослабла, сэр. В голове у меня помутилось. Где отец?"

"Я здесь, дочь моя".

Он наклонился и поцеловал ее дрожащими губами, впервые с тех пор, как
они расстались почти три года назад. Она слабо обвила руками
его шею, и когда он прижал ее к своему сердцу, она почувствовала, как слеза
скатилась по ее лбу.

"Отец, ты простил меня?"

Он то ли не смог, то ли не захотел ответить, но снова горячо поцеловал ее;
когда он высвободил ее руки и вышел из комнаты, она почувствовала уверенность, что наконец-то
она была прощена. Она молча взяла сыворотку и через несколько мгновений
сказала--

"Доктор, вы давно сидите рядом со мной?"

"Я скорее думаю, что да! - Я почти десять дней не спал, ты,
бессовестный юный язычник".

"Неужели я был настолько болен, что нуждался в этом? Смутно припоминая идти
в долгое путешествие, и со мной все так".

"Что ж, я надеюсь, что вы путешествовали к полному своему удовлетворению и нашли то, что хотели,
потому что вы чувствовали себя так, словно искали что-то,
все это время. О! Я так благодарен, что ты снова узнала меня. Дитя, ты
это стоило мне многих огорчений. А теперь успокойся и снова ложись спать;
по крайней мере, не разговаривай с Нелли или Парагоном. Я должен вздремнуть на диване в
библиотека".

Она пришла очень медленно ее силы, и много дней прошло, прежде чем она была
в состоянии покинуть свою комнату. Одним ярким солнечным утром она сидела перед открытым
окна, глядя на лужайку, где голуби мелькают в и вне
живые изгороди, и теперь то и дело посматривая на букет подойдет горячий-дом
цветы в вазе рядом с ней. На коленях у нее лежало письмо, только что полученное от
Харви Янг - письмо, полное теплых воспоминаний, серьезных советов и нежной поддержки
- и разгибающиеся морщинки вокруг ее рта показывали, что ее разум
был встревожен.

Вошел доктор и придвинул стул.

- Я хотел бы знать, кто разрешил вам вчера покататься верхом?

- Отец решил, что я достаточно здоров, а в экипаже было тесно и
тепло. Я надеюсь, сэр, что я не должна быть на ваших руках значительно дольше."

"Что я тебе говорил? В следующий раз не будь таким упрямым, когда вы находитесь
посоветовали старше и мудрее человек. Я надеюсь, вы вполне удовлетворены
результат ваших благотворительных выступлений в the Row.

- Отнюдь нет, доктор. Сейчас я полностью акклиматизировался, и мне нечего бояться
в будущем. Мне очень жаль, сэр, что я причинил вам всем столько хлопот и
беспокойства; я не верил, что заболею лихорадкой. Если бы Филип не был так болен
, я бы благополучно выбралась; но я полагаю, что мое беспокойство
за него в какой-то степени нервировало меня, потому что, когда я увидела, что он поправляется,
все мои силы покинули меня в одно мгновение. Как он, сэр?

- О! молодой пес в полном порядке, как всегда. Каждый день приходит ко мне в офис справляться
о его благословенной леди Баунтифул.

Наклонившись вперед, небрежно, но так как с виду ее лицо,
он добавил ,--

"Ты заварил вполне волнения в городе, и познакомил меня вообще
общество. Люди, которые не нанесли сами на меня раньше думал, что это было
возложенных на них повесить возле моей двери, чтобы навести справки по поводу моего
ярмарка пациента. Однажды вечером я нашел даже, что статуя из бронзы и стали,
Рассел Обри, жду у себя в офисе, чтобы выяснить, являетесь ли вы на самом деле
предназначены перевод".

Изменения, конечно, быстро проносились над ее лица; но это было
необъяснимый, неописуемый - аномальное осветление глаз и
затемнение бровей. Прежде чем он мог бы проанализировать его, черты ее возобновленной
их привычный покой, и он нашел ее голос unfluttered.

"Я и не подозревал, что у меня так много друзей; это приятное открытие,
и оно почти компенсирует боль от болезни. Берегите себя, доктор! Вы
опрокидываете мои цветы из вазы".

- К черту цветы, королева! Они всегда мешают. Это очень
жаль, что между твоим отцом и Обри такая фиванская братская привязанность.
Под его темным, иезуитским,
ни к чему не обязывающим лицом скрыто много прекрасных чувств. Он не забыл о твоем интересе к его матери
и когда я сказала ему, что, по-моему, ты решила уйти из этого мира.
казалось, его это действительно задело. Мне всегда нравился
этот мальчик, но я думаю, что в политике он еретик.

Едва доктор ушел, как в дверях показалась голова Нелли в тюрбане
.

"Этот фабричный, Филип, внизу; он принес книгу и хочет
повидаться с тобой. Кажется, у него неприятности; но тебе не хочется, чтобы тебя беспокоили
сегодня, не так ли?

- Он просил о встрече со мной?

- Не совсем; но очень ясно показал, что хочет вас видеть.

- Пусть он поднимется.

Когда он вошел, она встала и протянула ему руку.

"Доброе утро, Филип; Я рада, что ты достаточно здоров, чтобы снова выйти".

Он смотрел на нее с благоговением, и, когда он заметил изменение ее болезнь
кованые, его губы дрожали, а глаза заполнены.

"О, Мисс Ирэн! Я так рада, что тебе лучше. Я молился за тебя все время,
пока ты был так тяжело болен".

"Спасибо. Садись и расскажи мне о больных".

"У них все лучше, я полагаю, мэм, за исключением миссис Дэвис. Она была желающие
вчера она снова могла видеть тебя."

"Я пойду туда через день или два. Вы идете довольно хорошо без
костыли. Вы возобновил свою работу".

"Я начну завтра".

"Это не должно мешать учебе. Ночи сейчас очень длинные, и
вы можете многого добиться, если почувствуете к этому расположение. Я думаю, что это
возможно, я могу получить положение вашего отца в качестве плотника на
плантации в этой стране, если он пообещает воздерживаться от пьянства. Я
я слышал, что он был очень хорошим механиком, и в деревне он бы
не столкнулся с таким постоянным искушением. Вы полагаете, что он будет
готов уехать из города?

"О, да, мэм! Я так думаю. Если вас не затруднит, Мисс Айрин, я был бы очень рад
если вы хотели поговорить с ним, убедить его взять в залог, прежде чем он
начинается. Я верю, что он присоединился бы к обществу трезвости, если бы вы попросили его об этом.
Сделайте это. О! тогда у меня должно хватить духу поработать."

"Вы и ваша мать должны на него давить и через несколько дней я
поговорите с ним. А пока я буду видеть, о ситуации, которая является
очень желательно одна. Ярче дня скоро придет, я верю".

Он взял свою шапку с ковра, поднял, и посмотрел на нее с бассейном
глаза.

"О, Мисс Ирэн! Хотел бы я сказать тебе все, что чувствую. Я благодарен тебе больше, чем
Я когда-либо смогу выразить, и мама тоже ".

"Я вижу, ты закончила свою книгу; разве ты не хочешь другую? Нелли
показать тебе библиотеку, а на нижней Книжная полка, на правой стороне
двери, вы найдете большой том в кожаном переплете--'Плутарх'.
Возьмите его с собой и внимательно прочтите. До свидания. Я спущусь в
Гребите завтра или послезавтра.




ГЛАВА XXV

ПРИМИРЕННЫЙ


"Ну, Ирен, каково твое решение по поводу вечеринки у миссис Черчилль
сегодня вечером?"

- Я пойду с тобой, отец, если это так сильно интересует тебя,
хотя, как я уже говорил тебе вчера, я предпочел бы отклонить приглашение
что касается меня.

- Тебе пора снова появиться в обществе. Ты хандрил дома
достаточно долго.

- "Хандрил" едва ли подходящее слово, отец.

"Неважно, как вы это называете, то это то же самое. У вас есть закрыть
себя, пока вы росли, чтобы выглядеть как совершенно другая женщина.
Действительно, Ирен, я не допущу больше; вы должны выйти в
еще раз мир. Я устала от твоих черное выглядит, позвольте мне видеть вас в цветах
в эту ночь".

"Неужели тебя не устроит чистый белый цвет, отец?"

"Нет, я устал от него. Надень что-нибудь яркое".

"Я хочу попросить тебя об одолжении, отец, не отдашь ли ты мне тот большой
красивый пустой участок со старой ивой на углу Пайн-стрит
Улицы и Авеню Хантингдон, напротив корт-Хаус?"

"Честное слово! Я должна сказать, что вы очень скромный по вашему запросу! Что
двойку ты хочешь с ним сделать?"

"Я знаю, что прошу многого, сэр; но я хочу, чтобы это было место для
сиротского приюта. Вы отдадите его мне?"

"Нет! Меня повесят, если я это сделаю! Ты что, совсем спятил? Хотел бы я знать, какое тебе дело
до приютов? Выброси всю эту нелепую чушь
из головы. Вот кое-что, за чем я отправил в Европу. Эрик
выбрал это в Париже, и оно прибыло вчера. Надень это сегодня вечером.

Он достал из кармана бархатный футляр и положил его перед ней. Коснувшись пружины
, крышка открылась, и на голубой атласной подкладке лежал сверкающий
кольца великолепного бриллиантового ожерелья и браслетов.

"Как красиво! как ослепительно красиво!"

Некоторое время она склонилась над сверкающей массой в безмолвном восхищении,
разглядывая изящную оправу, затем подняла глаза на отца.

"Сколько они стоили?"

"Почему вы хотите это знать?"

"Мне простительно любопытство по этому поводу".

"Ну, тогда я был настолько глуп, что отдал за них семь тысяч долларов".

"И какова была стоимость той партии, которую я просил?"

"Пять тысяч долларов".

"Отец, эти бриллианты прекраснее всех, что я когда-либо видел. Они великолепны
красивая, королева могла бы гордиться им, и я благодарю вас искренне
такой великолепный подарок, но если вы не обидитесь, я буду
искренний с вами ... я бы тысячу раз предпочел иметь много чем
драгоценности."

Выражение полного изумления, с которым были восприняты эти слова,
было бы нелепо, если бы не зловеще нахмуренные брови.

Она положила пальцы на его руке, но он стряхнул ощупь, и, нахмурившись
угрюмо, выхватил бархатный футляр из ее рук.

Он уехал в город, и она больше не встречалась с ним, пока не была одета для
Вечеринка. Стоя перед зеркалом в своей комнате, она вплела цветы
в волосы, а когда листья были разложены по ее изысканному
вкусу, взяла жемчужный гарнитур, который он подарил ей много лет назад,
намереваясь надеть его. Но только тогда, подняв глаза, она увидела своего отца
отражаясь в стекле. Не оборачиваясь она протянула руки, и,
положив голову обратно ему на плечо, сказал с нетерпением--

"Мой дорогой, дорогой отец, позволь нам помириться".

Тучи и угрюмость растаяли с его красивого лица, когда он склонился над ней.
мгновение он нежно целовал ее; затем его руки быстро скользнули по ее шее.
на нее обрушился ледяной душ, и ее окутал свет.

"Мое прекрасное дитя, носи свои бриллианты как знак мира. Я не могу позволить тебе
получить участок на Пайн-стрит - он мне нужен для другой цели; но я отдам его
отдам тебе три акра на окраине города, рядом со складом, для твоего убежища
прихоть. Это лучшее место во всех отношениях для вашего проекта ".

"Спасибо тебе, отец. О! спасибо тебе больше, чем можно выразить словами ".

Она прижалась губами к одной из рук, все еще лежащих на ее плече.

"Ирина, посмотри на себя. Диана Эфесская! какое сияние славы!"

За два дня до этого свадьба Чарльза Харриса и Марии Хендерсон была
отмечена со значительной помпой, и сегодняшняя вечеринка была дана в
честь этого события миссис Черчилль, овдовевшая сестра судьи Харриса.
Она провела несколько лет в Париже, руководя воспитанием
дочери, которую недавно привезла домой, чтобы она жила рядом со своим дядей и
поражала всех своими достижениями.

В десять часов в ее элегантной гостиной при свете газовых ламп стояла
человеческая мясистая противоположность, к которой были прикованы все взгляды - Саломея
Черчилль - смуглая властная красавица типа Клеопатры, с очень полными
малиновыми губами, страстными или надутыми, в зависимости от обстоятельств; блестящий черный
глаза, которые, как августовские дни, горели без росы и безоблачных облаков, ровным пламенем;
густые, блестящие, тщательно завитые черные волосы и насыщенный тропический цвет лица
чистый и сияющий, как теплая кровь, пульсирующая в ее жилах
округлые изящные формы. На ней было платье из ворсистой ткани цвета топаза с черной кружевной отделкой.
желтые розы украшали ее волосы, а также украшения с топазами и рубинами
обхватил ее горло и руки. Восточная королева выглядела она, требовательный
всеобщее почтение, и огненные ревность всякий раз, когда ее взгляд упал на
тот, кто стоял напротив. Платье Ирэн было воздушно-голубым _tulle_,
с воланами до талии, без отделки, за исключением фиалок и клематисов
гроздьями. Никогда еще ее редкая красота не была более блистательной - более ослепительной
холодной; она казалась блеском арктического айсберга, освещенного каким-то низким полуночным солнцем
, и куда бы она ни направлялась, зачарованные группы следовали за ней
шаги. Репутация Саломеи как блестящей красавицы с тех пор укрепилась
Долгое затворничество Ирэн, однако сегодня вечером, при повторном появлении последней,
даже самым тупым было очевидно, что она возобновила свое влияние -
непревзойденный цинизм этой социальной системы. Полностью сознавая интенсивный
восхищение она взволнована, она медленно двинулась из комнаты в комнату, как только улыбаются или
дважды, когда она познакомилась с гордостью ее отца взглядом фонд триумф на нее.

Прислонившись к окну, чтобы отдохнуть, в то время как Чарльз Харрис отправился на поиски
стакан воды, она услышала имя Обри произносится как некоторые на
галерея.

"Ну, самое последнее сообщение гласит, что, в конце концов, Обри никогда не воображал, что
Грейс Харрис, как утверждали квиднунки - никогда не обращалась ни к ней, ни к кому-либо еще
- но теперь, совершенно точно, собирается продолжить _belle_ Саломею, новую
приз, прямо перед лицом двадцати соперников. Я действительно хотел бы услышать
то, что тот человек не мог сделать, если он поставил перед собой, на работу в
всерьез. Интересно, будет ли она когда-нибудь приходит в голову, что он когда-то стоял позади
Счетчик Иакова Ватсон?"

- Но Обри сегодня здесь нет. Полагаю, это не влияет на вечеринки?

- Редко показывается. Но ты ошибаешься: он пришел меньше двадцати минут назад.;
и ты бы видел то, что увидел я - редкостный румянец на щеках Саломеи стал еще гуще.
Когда он заговорил с ней.

Ирэн отошла от окна и вскоре после этого собралась проводить
Чарли в холл, когда подошел мистер Бейнбридж и взял ее за руку для
в соседней комнате формировался котильон. Когда они заняли свои места на танцполе
она увидела, что Саломея и Рассел будут _vis-a-vis _.

Ирен механически двигалась в воздушных лабиринтах танца, напрягая все свои силы.
ухо, чтобы уловить мягкий голос, который произносил такие грациозные, завораживающие слова
ничего для Саломеи. Несколько раз по ходу котильона Расселл
сжимал ее руку, но даже тогда избегал смотреть на нее и казался
поглощенным разговором со своим партнером-геем. Один раз Ирен подняла глаза
твердо, и когда она заметила выражение, с которым он рассматривал своего
спутника, она больше не удивлялась слухам, которые до нее дошли, и
признала про себя, что они действительно были красивой парой.

Танец закончился; Ирен отказалась танцевать снова. Она огляделась в поисках доктора.
Арнольда, но он исчез; ее отец был погружен в игру в юкр;
и когда она пересекала холл, то с удивлением увидела Филиппа, прислонившегося к
стоя лицом к двери и с любопытством заглядывая в гостиные.

"Филип, что вы здесь делаете?"

"О, мисс Айрин! Я так долго искал вас. Миссис Дэвис
умирает, и Сьюзен послала меня за вами. Я был у вас дома два часа назад, и
мне сказали, что вы здесь. Вы придете, мэм?

- Конечно. Филипп, найти Андрея и карету, и я встретит вас в
в боковую дверь через пять минут".

Она пошла в гардеробную, попросила карандаш и бумагу и написала несколько строк
, которые велела слуге немедленно передать ее отцу
нашла свою шаль и прокралась к боковой двери. Она увидела тусклый
очертание форма сидит на шаг, в тень кластеризации лозы,
и спросил--

"Это ты, Филипп? Я готов".

Фигура поднялась, вышла на свет со шляпой в руке, и оба заметно вздрогнули.


- Простите меня, мистер Обри. Я принял вас в темноте за другого.

Тут Филип взбежал по ступенькам.

- Мисс Ирэн, Эндрю говорит, что не может пройти к боковым воротам для экипажей.
Он у главного входа.

- Могу я чем-нибудь помочь вам, мисс Хантингдон?

- Благодарю вас, нет.

- Могу я спросить, вы не больны?

- Ни в малейшей степени ... Но меня внезапно отозвали.

Она прошла мимо него и проводила Филиппа до экипажа. Через несколько минут
быстрой езды они добрались до Роу, и, приказав Эндрю вернуться и
подождать отца, Ирен вошла в маленькую низкую комнату, где сидел человек.
душа готовилась к своему последнему полету домой. Умирающая женщина узнала ее
даже тогда, в жестоких муках распада, и запавшие глаза сияли
когда она склонилась над подушкой.

"Да благословит вас Бог! Я знал, что вы придете. Мои дети - что с
ними будет? Вы позаботитесь о них? Скажите мне быстро".

"Успокойтесь, миссис Дэвис. Я позабочусь о том, чтобы ваши дети были в порядке.
о них заботились во всех отношениях.

- Обещайте мне! - выдохнул бедный страдалец, сжимая украшенную драгоценностями руку.

- Я торжественно обещаю тебе, что буду постоянно присматривать за ними.
Они никогда не будут нуждаться, пока я жив. Неужели ты не поверишь мне и не успокоишься?
сам?

Ужасная улыбка дрожала за искаженных функций, и она склонила свою
головой в знак согласия.

"Миссис Дэвис, разве вы не чувствуете, что скоро обретете покой с Богом?"

"Да, я возвращаюсь домой счастливая ... счастливая".

Она закрыла глаза и прошептала--

- Спой мой...гимн... еще... раз.

Прилагая огромные усилия, чтобы подавить свои чувства, Ирен спела простые, но
трогательные слова песни "Home Again", и хотя ее голос время от времени прерывался,
она пропела это до конца, зная по выражению лица страдальца,
что дух уходит в свой бесконечный покой.

Страстный взрыв скорби со стороны Джонни последовал за открытием этой печальной правды
и, поднявшись с пола, Ирен села на диван.
села, взяла ребенка на колени и успокоила его сильное горе. Слишком
маленький, чтобы осознать свою потерю, он легко поддался утешению и через некоторое время стал
тихим. Она велела Сьюзен отнести его в соседнюю комнату и уложить на его
тюфяк; и, обменявшись парой слов с матерью Филипа по поводу
расположения негнущегося спящего, она повернулась, чтобы выйти из квартиры, и
увидела стоящего на пороге Рассела. Если бы мертвая мать внезапно появилась перед ней,
она вряд ли была бы более изумлена и поражена.

Он протянул руку и, поспешно взяв ее за руку, потащил ее к двери кабинета.
узкий, темный зал, в который светила только что взошедшая луна.

"Выйди из этого склепа еще раз на чистый воздух. Не уклоняйся
назад - доверься мне, по крайней мере, в этот раз." Кирпичные стены фабрики
возвышались в сотне ярдов от них, на виду у всего Ряда, и, ведя ее
вдоль берега реки, он посадил ее на одну из массивных каменных ступеней
здания.

- Что привело вас сюда сегодня вечером, мистер Обри?

- Непростительное любопытство по поводу вашего внезапного отъезда...
Непреодолимое желание поговорить с вами еще раз. Я пришел сюда, охваченный
непреодолимое желание увидеть тебя наедине, посмотреть на тебя, сказать тебе то, что я
почти поклялся никогда не слетать с моих губ - то, что ты можешь счесть недостойным мужчины
слабость ... нет, безумие с моей стороны. Наконец-то мы лицом к лицу, мужчина и женщина
, с золотыми прутьями условности и мирского отличия
разорванными на части. Я больше не тот человек, которого общество охотно льстим, в
искупление за прошлые несправедливости, и я решил забыть на время, что вы
дочь моего злейшего смертельным врагом ... мой настойчивый гонитель. Я
сейчас не помню ничего, кроме лучших дней нашего детства, розового рассвета.
о моей мужественности, где твоя золотая головка сияла моей Утренней Звездой. Я отбрасываю прочь
все барьеры и помню только одну мечту моей жизни - мою бессмертную,
непоколебимую любовь к тебе. О, Ирэн! Ирэн! почему ты закрыла от меня свое жесткое
холодное лицо? В священные дни былых времен ты вложила свои
дорогие руки в мои, и прижалась своими кудрями к моей щеке, и подарила мне
утешение в своей чистой, теплой, девичьей привязанности; как ты можешь лишать меня своей
теперь мои пальцы замерзли, как будто мое прикосновение было осквернением? Будь
собой еще раз - дай мне одну каплю из старого бьющего через край фонтана. Я
я одинокий человек; и мое гордое, ожесточенное сердце жаждет одного из твоих нежных слов
, одной из твоих милых, бесценных улыбок. Ирэн, посмотри на меня! Отдай это
мне?"

Он сел на ступеньку у ее ног и поднял свое смуглое притягательное лицо,
светящееся любовью, которая так долго горела неугасимо, его высокий полный
лоб покрылся странным румянцем.

Она не осмеливалась встретиться с ним взглядом и опустила голову на ладони, отшатываясь
от раскаленной печи суда, красная пасть которой разверзлась, чтобы принять ее.
Он подождал мгновение, и его низкий сочный голос поднялся до бурных тонов.

"Ирэн, ты добра и милосердна к беднягам в Ряду.
Бедность - нет, преступление - не отпугивает твоего сострадания к ним! Почему
вы черствы и безжалостно надменны только со мной?

"Вы не нуждаетесь в моем сочувствии, мистер Обри, и поздравления с вашим великим
успехом не прозвучали бы изящно из моих уст. Самые досадные препятствия
давным-давно сделали всякое общение между нами по-прежнему невозможным; мое чувство
к тебе не изменилось. Уверяю тебя, я по-прежнему твой друг".

Ей стоило огромных усилий произнести эти слова, и ее голос дрогнул.
металлические тона совершенно чужды ей. Ее сердце корчились, истекая кровью и стонал в
хватка у нее стальной цель, но она терпела все спокойно, отдыхаете не
одна йота ее горькие резолюции.

- Мой друг? Насмешка! Боже, защити меня от подобного впредь. Ирэн, ты любила
меня когда-то ... Нет, не отрицай этого! Тебе не нужно краснеть за раннее безрассудство, которое,
кажется, ты так глубоко похоронил; и хотя ты пренебрегаешь встречей со мной, даже
как равный, я знаю, я чувствую, что я достоин твоей любви - что я
понимаю твою странную натуру, как никто другой никогда не поймет - что у меня был такой
привилегии были предоставлены мне, я мог бы разжигало твое сердце и сделали вас
в высшей степени счастливым. Проклятые барьеры делятся всегда с нами; судьба отказала мне в
право. Я много терпела, но это не спорить, по крайней мере, в
за мою любовь, что она уже пережила все испытания, к которому ваш
отца ненавижу подверг меня? Сегодня вечером я могла бы простить ему все! все! если бы я
знала, что он не так успешно ожесточил, не закрыл от меня твое сердце
. Моя душа полна горечи, которая тронула бы тебя, если бы в тебе осталась хоть одна черта
твоей девичьей натуры. Но ты не моя Ирэн! Королева мира,
ослепительный идол бального зала - это не моя голубоглазая, ангельская Ирэн из
былых времен! Я больше не буду вам мешать. Постарайся хотя бы не презирать меня за
мое безрассудство; я сокрушу его; и если ты соизволишь вспомнить обо мне хоть в
в будущем подумай о мужчине, который смеется над собственным идиотизмом и старается забыть
что он когда-то верил, что на свете есть женщина, которая будет верна своему собственному
сердце, даже несмотря на то, что небеса рухнули и мир исчез!"

Он слегка приподнялся, но ее рука быстро легла ему на плечо, и
склоненное лицо поднялось, безупречное, как звездчатые жасмины, омытые экваториальной
росой.

- Мистер Обри, вы слишком строги к себе и очень несправедливы ко мне.
Обстоятельства, которые привели к нашему отчуждению, были далеко за пределами моего контроля; Я
сожалею о них так искренне, как только вы можете, но так же безуспешно. Если у меня есть
индивидуально заставило вас печаль или разочарование, Бог знает, что это не
моя вина! Мы стоим на противоположных берегах темной, форсунки, залив;
но прежде чем отвернуться, чтобы быть отныне чужие, я простру руку мою
для вас в дружественной прощание, выражая глубокое сожаление в боль, которую я, возможно,
невинно причинил тебе, и прошу у тебя прощения. Мистер Обри, вспомни обо мне
таким, каким я был, а не таким, какой я есть. Прощай, мой друг. Пусть Бог благословит тебя в грядущих годах
и увенчает твою жизнь счастьем, которого ты заслуживаешь, - вот искренняя
молитва моего сердца ".

Редкая синяя полоска на ее лбу говорила о том, как яростно бушевал поток лавы
под его ледяными полосами, а побелевшая губа соответствовала ее щеке по цвету.
бесцветность; кроме этих признаков страдания, ничего другого видно не было.

Рассел убрал руку со своего плеча и сжал ее в своих ладонях
.

- Ирэн, отныне мы должны идти разными путями - совершенно незнакомые люди? Такова ли
твоя воля?

- Такова необходимость, которая должна быть столь же очевидна для вас, как и для меня. Не сомневайтесь в моей дружбе, мистер Обри.
Но сомневайтесь в уместности того, что я выставляю ее напоказ
перед всем миром.

Он гнул свою щеку на ее холодная рука, затем поднял его когда-то к своим губам,
дважды-положил ее обратно на колени, и взяв шляпу, отошел в сторону
город.

Некоторое время она оставалась такой, какой ее оставил Рассел; затем белые
руки и сухие глаза были подняты к полуночному небу.

"Боже мой! Боже мой! укрепи меня в моем отчаянии!"

Она откинула назад пряди волос, которые, влажные от росы, прилипли к ее блестящему лицу.
храмы и, перейдя широкую дорогу или улицу, приблизились к палате смерти
.

Ирэн встретила у дверей коляску доктора Арнольда.

"Ирэн, ты готова ехать домой?"

"Да. Миссис Дэвис умерла".

"Когда я уходил от миссис Черчилль, твой отец сказал мне, где ты, и
Я подумал, что приду за тобой. Накинь шаль и прыгай в воду. Ты в
действительно, в довольно тяжелом положении - стоять у смертного одра! "Суета сует! все
суета!" Дай-ка я оберну это газовое облачко вокруг твоей головы. А теперь!

Верх коляски был опущен, и, когда они ехали домой, она наклонилась
она запрокинула голову, подставляя лицо болезненному лунному свету.

Они вошли в дом, и, пока он набивал и раскуривал трубку, его
бездонные глаза с любопытством пробежались по ней.

- Как вы блистали сегодня вечером! Ваши бриллианты великолепны.

- Да, сэр.

- Немедленно ложитесь спать, дитя мое. У вас такой вид, словно вы увидели привидение. Что заставило
тебя так нахмурить лоб?

"Сегодня ночью я наблюдал за печальной смертью и увидел двух беспомощных
детей, осиротевших. Приходите ко мне поскорее; Я хочу посоветоваться с вами по поводу
сиротского приюта, для которого отец много дал мне. Спокойной ночи, сэр; Я
очень признательна вам за вашу доброту, что вы привезли меня домой. Никто другой
и вполовину не такой внимательный и чуткий ".

У себя в комнате она сняла драгоценности, увядшие фиалки и влажные
_tulle_ - и, накинув халат, поднялась в обсерваторию и
села на пороге одной из стеклянных дверей, выходящих на восток.

"Подумайте о мужчине, который смеется над собственным идиотизмом и старается забыть, что он
когда-либо верил, что на свете есть женщина, которая будет верна своему сердцу,
хотя небеса рухнули и мир исчез!"

Эти слова презрения были жгучими осколками, по которым ступали ее босые ноги,
и его горький акцент сотрясал ее одинокое сердце. Весь
остаток той безоблачной ночи она боролась молча. Наконец, когда
небо вспыхнуло розовым, как опал, пораженный светом, и священный
Смирение - благословение, рожденное только в результате такого великого испытания, как у нее, - пролило свой небесный мир
на измученную, израненную и истекающую кровью душу, она
собрала разбитые надежды, которые могли бы обрадовать, позолотить и
прославить ее земную карьеру, и, прижимая руины к сердцу, заложила
сама смиренно склоняется, принося все на построенный Богом алтарь Сыновнего послушания
.

В

 " ... ранним утром, когда воздух
 Был нежен от какого-то последнего звездного прикосновения,"

она открыла дверь в комнату отца и подошла к кровати. Шум
Разбудил его, и, приподнявшись на локте, он с удивлением посмотрел на
нее.

"В чем дело, Ирэн? Ты гляди, как бы тебе не закрыть глаза".

"Отец, ты взял меня в свои объятия прошлой ночью, и поцеловал меня так, как вы не
делала раньше в течение многих лет. О, отец! мой отец! не отвергай меня снова!
Кто есть у меня в мире, кроме тебя? Клянусь памятью моей святой матери, я
прошу - я требую твоей любви!

"Ты странная девушка, Ирэн; я никогда не понимал тебя. Но я не хочу
прогонять тебя от себя, если ты предпочитаешь жить здесь одна. Между нами должен быть
мир, моя дорогая дочь".

Он наклонился вперед и ласково положил руку ей на голову, когда она опустилась на колени
у его постели, умоляюще подняв руки.




ГЛАВА XXVI

ГРАЖДАНСКАЯ ВОЙНА


Предательское четырехлетнее затишье было, наконец, нарушено ропотом
бури, которая так скоро должна была пронестись над нацией, повергнув всех
интересы и принимая запустение почти каждый камень в нашем раз
счастливые, улыбающиеся земли конституционной свободы. На Обри произвели глубокое впечатление
жизненно важные последствия предстоящих выборов; и по мере того, как в его сознании возникало
убеждение, что из-за деморализации
северное крыло демократии, Линкольн будет избран, он пытался
подготовить массы к тому окончательному разделению, которое, как он предвидел, было
неизбежным. Линкольн был избран. Аболиционизм, так долго искусно маскировавшийся,
был триумфально облачен в государственные одежды - теперь бесстыдные и отвратительные, и
в то время как Север смотрел на отвратительное лицо своей политической Моканны,
Юг готовился к сопротивлению.

Невозможно было найти более верного указания на цели южан
, чем настроение, в котором были приняты новости. Никакого шума
вспышки гнева, выражающие решимость в пустых словах - никакого поверхностного возбуждения - но
суровая спокойная мрачность, сжатые губы, тяжелые изогнутые брови, подходящие мужчинам, которые
осознали, что у них на руках революция; не возмущение
митинги с бесплодными резолюциями - что они стояли на страже
свобода Республики, и сохранил бы доверие во что бы то ни стало.
казалось бы, по крайней мере на какое-то время партийная вражда должна была быть
подавлена; но горькие разногласия возникли у самого порога на
_модус операнди_ освобождения южан от американо-египетского рабства. Отдельный
"Действия государства" или "сотрудничество" разделили людей, многие из которых были
искренне впечатлены необходимостью и целесообразностью преднамеренных,
согласованных, одновременных действий со стороны всех Южных штатов,
в то время как другие яростно выступали за этот последний курс исключительно потому, что
прежний план был выдвинут и поддержан их старыми противниками. В этом новом выпуске
как будто судьба настойчиво раздувала пламя ненависти между мистером
Хантингдон и Рассел Обри, им снова было отказано в качестве кандидатов в депутаты
Съезда штата.

W ---- снова был потрясен, и обе стороны приложили напряженные усилия.
стороны. Рассел был неутомим в своих усилиях по обеспечению быстрых действий государства
, заявляя о своей вере в то, что сотрудничество было невыполнимым до
раскол; и именно теперь его исследования в пыльных регионах
статистика превосходно сыграла свою роль, поскольку он построил свои аргументы на прочном
фундаменте неоспоримых расчетов.

Борьба была напряженной и завершилась несколько необычно:
выборы прошли по смешанному списку - два сепаратиста были возвращены, и один
Сторонник сотрудничества, мистер Хантингдон, благодаря личной популярности.

В то время как весь Юг готовился к соревнованию, Южная Каролина, как всегда
передовой курьер "марша свободы", отделилась; и если бы возникли сомнения
существовавшее раньше, теперь оно исчезло из сознания каждого, ибо все чувствовали, что
доблестное государство должно быть поддержано. Вскоре после этого Рассел и мистер Хантингдон
стояли лицом к лицу в зале съезда своего штата и отчаянно боролись
. Последний возглавлял оппозицию, и так неподчиняющихся сделал это
докажите, что за несколько дней судьба государства лежал в опасных
равновесия. Наконец, бдительность сепаратистов возобладала, и
ближе к вечеру зимнего дня постановление было подписано.

Электричество разнесло указ по всем частям штата, и
гром артиллерии и пламя бесчисленных иллюминаций сказали, что
люди с благодарностью и радостью приняли приговор. W---- был громогласен;
и когда Ирэн смотрела с колоннады на далекие, но сверкающие ряды
огней, пылающих вдоль улиц, она пожалела, что из уважения к ее
отцовским чувствам окна ее собственного дома были темными и безрадостными.

12 и 13 апреля были днями беспрецедентного волнения по всей территории
Южных Штатов. Залп первого орудия из форта Моултри
сокрушил последние остатки "юнионизма" и сплотил всю Конфедерацию
в одну огромную однородную массу упорного сопротивления
деспотизм. Со взрывом первого снаряда, направленного генералом
Борегар против форта Самтер лопнул хрупкий раскрашенный пузырь
"Реконструкции", который соблазнительно танцевал на темных, вздымающихся
волнах революции. У. был почти вне себя от беспокойства; и в
после полудня второго дня бомбардировки, когда Ирэн смотрела на
проспект, она увидела своего отца, быстро возвращавшегося домой. Спускаясь по ступенькам,
она встретила его у багги.

"Борегар захватил Самтер. Андерсон безоговорочно сдался. Нет
погибших".

"Слава богу!"

Они сели на ступеньки, и мгновение спустя грохот орудий потряс атмосферу.
"Ура!" за "ура!" взлетали в вечернее небо.

"Акт Первый, о долгой и кровопролитной гражданской войне", - серьезно сказал мистер Хантингдон.
"Сегодня я пришел к решению, которое, несомненно, удивит вас".

Он замолчал и мгновение смотрел на нее.

"Нет, отец; я не удивлен, что ты решил исполнить свой долг".

"Как, Ирен? Как ты думаешь, что это такое?"

"Пользуясь словами Нельсона, Конфедерация "ожидает, что каждый мужчина выполнит свой
долг"; а ты идешь в армию".

"Кто тебе это сказал?"

- Мое собственное сердце, отец; оно подсказывает мне, что я сделал бы на твоем месте.


- Ну, я написал Монтгомери, Клэпхему, чтобы предложить свои услуги. Мы
вместе учились в Вест-Пойнте; я служил под его началом в Контрерасе и
Чапультепеке, и он, без сомнения, быстро доведет дело до конца. Факт
В том, что я, возможно, не смог бы сейчас оставаться дома. Моя кровь кипит.
жар со вчерашнего утра, когда я прочитал первое донесение Борегара".

"Вы указали какой-либо род войск?"

"Да; сказал ему, что предпочитаю артиллерию. В чем дело? Твои губы как
белая, как хлопок. Кстати, что мне с тобой делать? Не годится оставлять
тебя здесь совсем одного.

- Почему бы и нет, отец? Дом, безусловно, самое подходящее место для меня, если ты не можешь
возьми меня с собой.

- Что? когда никого, кроме слуг?

- Они позаботятся обо мне лучше, чем кто-либо другой. Нелли, и Эндрю,
и Джон - единственные опекуны, которые мне нужны в твое отсутствие. Они присматривали
за мной всю мою жизнь, и они будут делать это до конца. Дайте себе нет
беда, сэр, на моем счете."

"Я полагаю, твой дядя Эрик вернется домой вскоре, он может остаться здесь, пока
Я вернусь... или... пока не кончатся неприятности. Тем временем ты могла бы быть
с Харрисами, или Хендерсонами, или миссис Черчилль."

- Нет, сэр; я могу остаться здесь, что бесконечно предпочтительнее по многим причинам.
Я, с вашего разрешения, попрошу миссис Кэмпбелл запереть дом священника
в отсутствие ее мужа и побыть со мной, пока не вернется дядя Эрик. Я
не сомневаюсь, что она будет рада внести изменения. Вы одобряете этот
план?

"Да. Это соглашение будет действовать в настоящее время, и Арнольд будет здесь
, чтобы позаботиться о тебе ".

В конце недели была получена телеграфная депеша, информирующая мистера
Хантингдона о его назначении майором временной армии
Конфедерации и содержащая приказ немедленно явиться на службу.

Закончив свои приготовления и приказав подать экипаж
на следующее утро на рассвете, чтобы отвезти его в депо, он пожелал ей
спокойной ночи, как обычно, и удалился в свою комнату.

Но мысли были слишком заняты, чтобы признаться, что спит. Он беспокойно повернулся на своей
подушке, встал, выкурил вторую сигару и вернулся, чтобы найти себе еще
бодр, как никогда. Часы внизу, в библиотеке, пробили час; дверь его комнаты
тихо приоткрылась, и в тусклом лунном свете, пробивающемся через окно, он
увидел, как Ирэн скользнула к его кровати.

- Почему бы тебе не пойти спать, Айрин?

- Потому что я не могу. Я слишком несчастна.

Ее голос был сухим, но надломленным, дрожащим.

"Отец, будущее темно и неопределенно; и я чувствую, что хочу получить
заверения в вашем полном примирении и привязанности, прежде чем вы уйдете. Я пришел
сюда, чтобы сказать вам, что я глубоко сожалею обо всех неудачных обстоятельствах
моей жизни, которые заставили вас относиться ко мне так холодно в течение некоторого времени - что если в
если я когда-либо казался тебе упрямым или неподчиняющимся, то это было не потому, что я
потерпел неудачу в любви к тебе, а из-за печального расхождения во мнениях относительно моего
долга в очень тяжелых обстоятельствах. Отец, мое сердце очень сильно болело
из-за твоего отчуждения - само воспоминание невыразимо болезненно. Я хочу
ваш полного, свободного прощение, за все неприятности, которые я когда-либо причинили
вы. О, отец! отдай его мне!"

Он привлек ее к себе, и поцеловала ее два раза.

- Я прощаю тебя, дочь моя, хотя должен сказать тебе, что твое
обращение с бедным Хью было постоянным источником печали и острой
разочарование для меня. Я никогда не забуду твоего непослушания в этом вопросе.
Я не верю, что ты когда-нибудь будешь счастлива, у тебя такой странный характер.
но поскольку ты взяла все в свои руки,
тебе остается упрекать только себя. Ирэн, я очень часто задаюсь вопросом, есть ли у тебя сердце.
мне кажется, что если бы оно у тебя было, оно было бы завоевано.
той преданностью, которая не раз расточалась на тебя. Ты -
единственная женщина, которую я когда-либо знал, которая казалась совершенно неспособной любить; и я
иногда задаюсь вопросом, что будет с тобой, когда я умру ".

"Бог защитит меня. Я постоянно надеюсь на Его опеку. Я не буду больше мешать
тебе спать, поскольку тебе предстоит утомительное путешествие. Спокойной ночи,
мой дорогой отец".

Она нежно поцеловала его и вышла, тихо прикрыв за собой дверь.

Призрачный полумесяц мерцал в небе, и звезды все еще горели на
фиолетовом Востоке, когда экипаж подъехал к дверям, и Ирэн последовала за
отцом к крыльцу.

Даже в этом тусклом, неопределенного серого света, он увидел, что ее лицо было жестким
и осунувшийся, и слезы наполнили его холодные, блестящие глаза, как он сложил ее
его сердце.

- Прощай, Красавица. Не унывай, мое храброе дитя! и посмотри на это с другой стороны.
В конце концов, я могу вернуться бригадным генералом и сделать тебя одним из своих
штабных офицеров! Ты будешь моим адъютантом и озаришь мой кабинет своей
золотой головой. Береги себя, пока не приедет Эрик, и пиши мне почаще.
До свидания, моя дорогая, моя ненаглядная доченька.

Она конвульсивно дрожала, то и дело прижимаясь губами к его губам.

"О, пусть Бог благословит тебя, отец мой, и вернет тебя ко мне в целости и сохранности!"

Он разжал ее руки, мягко отстранил и шагнул в экипаж.

Уильям, повар, который должен был сопровождать его, стоял, рыдая, у двери.
и теперь, подойдя, схватил ее за руку.

"До свидания, мисс Айрин. Пусть Господь защитит вас всех, пока мы не вернемся".

"Уильям, я надеюсь, что ты позаботишься об отце и сразу же дашь мне знать, если
что-нибудь случится".

"Я так и сделаю, мисс Ирен. Я обещаю вам, что буду хорошо заботиться о хозяине и
телеграфирую вам, если он пострадает ".

Он пожал ей руку, карета быстро укатила прочь, и
убитая горем женщина без слез опустилась на ступеньки и уронила голову
на руки.




ГЛАВА XXVII

БОЛЬНИЧНЫЕ ПРИПАСЫ


Тем, кто живет в судорожно бьющемся сердце великой революции,
жизнь кажется сжатой в дни и недели; и мужчины и
женщины осознают, что преждевременно стареют, наблюдая за стремительным,
громоподобный топот событий, знаменательных судьбами народов. W ----
представил вид военного лагеря, а не мирного
промышленного городка прошлых лет. Каждый свободный участок был превращен в
плац - и топот кавалерии, низкий, угрюмый грохот
артиллерии и медленная, уверенная поступь пехоты эхом разносились по его широкому,
красивые улицы. Флаг-штабы были возведены из общественных зданий, частных
особняки, и наиболее частые повороты, и от этих поплыл
баннеры любых размеров, гордо вскинув на мягкий ветерок новорожденного
знамя свободы-вокруг которых кучковались надежды людей, которые считают,
что на них, и их только, теперь предстоит священная обязанность доказывания в
миру, способность нации к самоопределению.

W щедро одаривала своих молодых людей; рота за ротой снаряжалась,
благодаря щедрости оставшихся граждан у нее было достаточно средств, и
отправлены в Вирджинию, чтобы сделать свою грудь щитом для гордой старой женщины
"Матери президентов". Битва при Вефиле рассматривалась как часть
увертюры к Кровавой опере, называвшейся "Порабощение", и люди наблюдали за ней в
тишина, ожидающая, когда над берегами Потомака поднимется багровый занавес.
Расселу Обри удалось собрать для войны прекрасную роту в полном составе, что
в отличие от добровольцев, работавших двенадцать месяцев; и чтобы должным образом обучить ее
и дисциплине, он направил всю энергию своего характера. Он стал
ядром нового полка; рекруты набирались быстро, и когда полк
организованный, готовящийся к отправке в Вирджинию, он был избран полковником,
Герберт Блэкуэлл - подполковником, а Чарльз Харрис был
назначен адъютантом. Они временно расположились лагерем на пустоши между
железнодорожным депо и резиденцией мистера Хантингдона, и из обсерватории
или колоннады Ирен могла смотреть вниз на сверкающие палатки и флагшток
это было перед офицерской каютой. Ревель пугал ее на рассвете,
а татуировка регулярно предупреждала о краткости летних ночей. Поскольку
огненные каретные лошади не желали видеть лагерь, она
на время отказалась от них, а когда была вынуждена покинуть дом, поехала верхом на Эребусе, подвергая себя
немалому риску своей жизни - ибо он выказывал величайшее отвращение к
звуку барабана или флейты.

Однажды днем она отправилась в "Роу", а оттуда на фабрику. Новая компания
была названа в честь ее отца; должны были быть предоставлены форма и вещевые мешки
, и мистер Хантингдон доверил ей это
поручение. Выбрав ткань и выполнив свое поручение, она вернулась обратно.
через сиротский приют, кирпичные стены которого быстро поднимались под
под ее наблюдением. Один из рабочих взял ее лошадь, и она обошла здание.
разговаривая с главным механиком о некоторых дополнительных шкафах,
которые она хотела установить. Доктор Арнольд случайно проходил мимо, но
увидел Эребус в ворота, остановился, и зашел внутрь.

"Я просто шел вверх по холму, чтобы увидеть тебя, Королева-Я рад, спас
беда. Вот, присядьте на минутку, я уберу стружки. Когда
вы получили известия от Леонарда?

"Вчера я получил письмо. С ним все было в порядке, он нес службу на заставе близ Манассаса.

- Что ж, я присоединюсь к нему очень скоро.

- Сэр?

"Я говорю, что очень скоро присоединюсь к нему; ты не веришь в это? Почему я не должен
служить своей стране так же хорошо, как молодые люди? Дело в том, что я отправляюсь туда в качестве хирурга
в полку Обри.

Она посмотрела на него, не выказывая ни удивления, ни сожаления.

- Когда вы уезжаете из...?

- Послезавтра утром; раньше транспорт получить не удастся. Обри
получил приказ немедленно явиться к генералу Борегару. Дитя мое,
ты заболела?

"Нет, сэр. Я рад, что вы собираетесь с полком; очень рад. Каждый хороший
хирург в Конфедерации следует поспешить к линии фронта наших войск.
С выходом из дома, я особенно рад, что вы собираетесь
Манассас, где вы сможете быть рядом с отцом".

- Он замолчал на мгновение, наблюдая за ней украдкой.

- Полагаю, вы слышали о завтрашнем представлении?

- Нет, сэр. На что вы намекаете?

- Дочь Иродиады готовится танцевать.

"Я вас не понимаю, доктор".

"О, в самом деле, не понимаете? Что ж, тогда она намерена преподнести великолепное
полковое знамя, сделанное ее собственными коричневыми руками; и поскольку Обри должен его получить,
полк отправится маршем к миссис У Черчилля, где будут произнесены речи
. Вы будете присутствовать?"

"Едва ли, я полагаю, поскольку я не приглашен. Я знал, что Саломея была
элегантный флаг, но был не в курсе, что на завтра был назначен на
презентация. Когда ты приедешь ко мне? Я хочу, чтобы ты взял
посылки с отцом для меня, а затем я хочу, чтобы иметь долгий разговор."

"Я знаю, что долго разговаривать составляет. Я приеду, конечно, после
церемонии поднятия флага, где меня ждут. В час дня я буду на холме
- возможно, раньше. Где сейчас?"

- Я должна заехать к миссис Бейкер, чтобы узнать, можно ли раздать кое-что из шитья для
'Винтовки Хантингдон'. Я не могу сделать это все дома, и несколько семей здесь
требуют работы. Я буду ждать вас в час дня ... буду есть обед готов
вы. Кстати, доктор, могу ли я что-нибудь сделать для вас на швейной
линии? Мне доставило бы истинное удовольствие сшить что-нибудь для вас, если вы
только скажете мне, что вам нужно. Подумай о своих желаниях.

Она натянула поводья, но остановилась, глядя на него. Он быстро отвернулся.
голова.

"Я скажу тебе завтра. Добрый вечер.

Когда она возвращалась домой, на ее лицо упала тень - тень еще более темная, чем эта
подчеркнутый черным пером на ее шляпе для верховой езды - и раз или два ее губы
скривились от обычного красивого изгиба. Приблизившись к лагерю, она
опустила вуаль, но увидела, что парад отменен, и когда она
тряхнула поводьями, а Эреб ускорил свой галоп, она оказалась лицом к лицу с
встретиться лицом к лицу с полковником, который только что сел на лошадь и поехал в сторону
города. Она посмотрела на него и поклонилась; но, проходя мимо, он не отрывал глаз
от дороги перед собой, и в сумерках его лицо казалось еще холоднее и
непреклоннее, чем когда-либо. Такова была манера их случайных
встречи после собеседования на фабрике, и она не была удивлена, что
это ее первое приветствие было проигнорировано. Общественность считает, что
взаимодействие существовало между ним и Саломея, и внимания обрушились на
его семья, безусловно, дал цвет к докладу. Но
Ирэн не была обманута; она научилась понимать его натуру и знала
что его горечь чувств и нарочитое избегание себя свидетельствовали о том,
что старая привязанность не была подавлена. Борясь с велениями своего сердца
и чувством уважения к чувствам своего отца, она
провел бессонную ночь, расхаживая по галерее обсерватории. Это было
бдение, полное почти невыносимого недоумения и тоски. При всех его болезненных аспектах
она терпеливо взвесила этот вопрос, и на рассвете следующего утра,
раздвинув шторы в своей комнате, она придвинула письменный стол розового дерева к
окну и написала эти слова--


 "ПОЛКОВНИК. ОБРИ,--

"Прежде чем ты уйдешь, позволь мне увидеть тебя на несколько минут. Если ваш
отъезд точно назначен на завтра, зайдите ко мне сегодня днем, в
любое удобное для вас время.

 С уважением,

 "ИРЭН ХАНТИНГДОН".


Когда полк готовился к маршу к резиденции миссис Черчилль, записка
была получена из рук Эндрю. Вложив шпагу в ножны,
полковник прочитал бумагу дважды, трижды - на его лбу появились тяжелые морщины
, смуглые щеки запылали, и, сунув записку в карман,
он повернулся к своему полку и торопливо сказал слуге--

"Вам не нужно ждать. Ответа не ожидается".

За завтраком Ирен вскрыла поспешное послание от Саломеи, приглашавшее
ее присутствовать на презентации флага и просившее выбрать несколько вариантов
цветы по этому случаю. Спокойно улыбаясь, она наполнила прилагаемую
корзину некоторыми из редчайших сокровищ оранжереи, добавила миску с
малиной, которую только что принес садовник, и отправила все с
короткая очередь, извиняющаяся за то, что не может присутствовать.

Утро ушло на то, чтобы написать письмо отцу, подготовить для него посылку
и проконтролировать приготовление большого количества ежевичного желе
и сердечного напитка для больниц.

Около полудня пришел доктор Арнольд и застал ее занятой запечатыванием ряда
банки, все с аккуратными этикетками. День был теплый; она откинула со лба
волосы, когда склонилась над своей работой; пышные рукава были
заколоты выше локтя, и на ней был белый муслиновый фартук в клетку, чтобы
защитите ее платье от смолы и пчелиного воска.

"Во имя Медеи и ее колхидского котла! что ты задумала?",
"Айрин?"

"Готовлю коробку с больничными припасами, чтобы ты взяла с собой. Я закончил,
сэр. Позвольте мне вымыть руки, и я угощу вас обедом в
столовой".

"Нет, я обедал с израильтянами. Саломея была блестящей бразильянкой
файрфлай и довольно грациозно вручила свое знамя. Обри выглядел великолепно
в своей форме; был невероятно счастлив в своей речи - как всегда. Мадам оказала мне
честь неподражаемо, и, в общем, - отдайте мне тот веер на столе - все
было определенно comme il faut_. Тебя ждали, и ты должен был пойти.
уйти; это выглядело злобным - оставаться в стороне. Мне бы очень хотелось посмотреть на вас
подвергнуть воздействию температуры 212 ° по Фаренгейту, чтобы отметить результат. И вот я здесь.
я почти задыхаюсь от жары, которая была бы респектабельной в Судане.
а ты сидишь, выпрямившись, и выглядишь таким же прохладным, как западный ветер в марте.
Красавица, тебе следует запатентовать себя как социальный холодильник,
"Гарантированное доказательство от собачьих будней". Какую чушь ты хочешь, чтобы я сказал
повторить Леонарду?

"Я хотел бы, если вам будет угодно, когда вы доберетесь до Манассы, чтобы вы убедили
отец разрешил мне приехать, по крайней мере, в Ричмонд. У тебя есть на него некоторое влияние.
воспользуешься ли ты им в мою пользу?

"Тебе лучше быть дома, от тебя, возможно, не будет толку".

"И все же я хочу уехать. Помни, мой отец - это все, что у меня есть в этом мире".

"А что у тебя есть еще, Ирэн?"

"Моя мать, моя Спасительница и мой Бог".

"Вы, значит, очень хочет поехать в Вирджинию?" повторил он, после
пауза.

"Я есть. Я хочу быть рядом с отцом".

"Хорошо, я посмотрю, что можно сделать с ним. Если мне это не удастся, вспомнить, что он
не пресловутую за уступчивость. Вот смотри-ты нервничаешь? Пальцы
дергаться, и так делать свой век, иногда, и ваш пульс составляет двадцать
бьется слишком быстро".

"Я считаю, что я довольно нервный день".

"Почему так?"

"Я не спал прошлой ночью; полагаю, это одна из причин".

"А причина, по которой вы не спали? Будьте честны со мной".

"Мои мысли, сэр, были очень болезненными. Тебя это удивляет в настоящем
состоянии страны?

"Ирэн, ответь мне на один вопрос, дорогое дитя: что готовит тебе будущее
? На что ты надеешься?-- для чего ты живешь?

"Мне есть за что быть благодарным - за многое, что делает меня счастливым, и я надеюсь сделать
хоть что-то хорошее есть в мире, пока я жив. Я хочу быть полезной - чувствовать, что я
обрадовала некоторые сердца, укрепила некоторые унылые умы, принесла
бальзам некоторым камням домашнего очага, пролила немного счастья на пути тех, кто
иди рядом со мной по жизни".

- Значит, вы твердо решили оставаться холостяком?

- Почему вы спрашиваете меня об этом, доктор Арнольд?

"Потому что ты дорога мне, королева; и я хотел бы видеть тебя счастливой"
"прежде чем я лягу в могилу".

"Ты никогда этого не увидишь. Будь уверена, я буду жить и умру, Ирен Хантингдон.

- Что побудило тебя обречь себя на...

"Спроси меня, доктор. Если я доволен своей судьбой, кто еще имеет
хотите задать вопрос?"

Он посмотрел в это прекрасное точеное лицо и задался вопросом, может ли она быть
по-настоящему "довольной"; и чистота и покой в ее глубоких, спокойных глазах сбили его с толку
его сильно озадачили. Она встала и положила руку ему на плечо.

"Доктор Арнольд, пообещайте мне, что, если произойдет сражение и отец будет
ранен, вы немедленно телеграфируете мне. Не колеблясь, скажи мне правду
немедленно. Ты сможешь?

"Я обещаю".

"А теперь, сэр, что я могу приготовить или уже приготовил для вас, что будет способствовать
вашему комфорту?"

"Осталось ли у вас в доме какое-нибудь старое белье, которое могло бы пригодиться среди
раненых?"

"Я отправил много, но еще немного осталось. В каком виде вы хотите
это? В виде корпии или бинтов?

- Ни то, ни другое; упакуйте все как есть и отправьте экспресс-почтой. Я не могу нести
весь мир на своих плечах.

- Что-нибудь еще?

- Напиши жене надсмотрщика, чтобы она посеяла столько горчичных зерен, сколько сможет достать
и сохранила столько шалфея, сколько сможет. И, Ирэн, не забудь прислать мне
каждую каплю меда, которую сможешь сберечь. Я полагаю, это все. Если я вспомню
что-нибудь еще, я напишу тебе ".

Он наклонился, поцеловал ее в лоб и поспешил к своей коляске.




ГЛАВА XXVIII

ПРИЗНАНИЕ


Летний день был близок к закату, когда полковник Обри въехал на величественный проспект
, прохладные зеленые арки которого медленно наполнялись тенями. Привязав
своего резвого коня к железному столбу, он поднялся по мраморным ступеням, и Джон
получил его визитку и проводил в гостиную. В следующее мгновение
Ирэн стояла в дверях; он повернул голову, и они снова оказались лицом к лицу
.

Никогда еще ее необыкновенная красота так не волновала его сердце; легкий румянец
оттенок его щек, но он поклонился холодно и надменно его слова сломали
тишина.

"Вы посылали за мной, Мисс Хантингтон, и я повиновался вашему приказу. Ничто меньшее
не привело бы меня к тебе.

Она пересекла комнату и встала перед ним, протягивая обе руки, при этом
ее алые губы заметно дрогнули. Вместо того, чтобы принять рукопожатие, он
отступил на шаг и гордо скрестил руки на груди. Она подняла на него
свои чарующие глаза, сложила ладони вместе и, прижав их
к сердцу, медленно и отчетливо произнесла--

"Я слышал, что вы приказали Вирджиния, на должность опасности; и
зная, в какой опасности вы подвергаетесь, я хотела бы, чтобы вы, по крайней мере
еще раз в этом мире. Возможно, шаг, который я предпринимаю, может быть осужден
некоторыми как отклонение от деликатности моего пола - надеюсь, я не испытываю недостатка
в должной оценке того, что должно быть связано с моим собственным самоуважением - но
чувства, которые я так долго подавлял, теперь требуют выражения. Рассел, я
решил сломать печать многолетнего молчания - отвалить
камень от могилы - рассказать тебе все. Я чувствую, что мы с тобой должны
поймите друг друга, прежде чем мы расстанемся навсегда, и поэтому я послал
за вами".

Она помолчала, опустив голову, не в силах встретиться взглядом с его пытливыми, твердыми черными
глазами, прикованными к ней; и, вытянув свою высокую атлетическую фигуру во весь свой
рост, он вызывающе спросил--

"Вы посылали за мной через сострадание угрызений совести, потом-намереваясь, по
близким, быть великодушным, и, вместо презрения, скажи мне, что ты
жаль меня?"

- Жалеть тебя? Нет, Рассел, я не жалею тебя.

- Это хорошо. Я этого не заслуживаю и не желаю.

- Как вы думаете , какие мотивы побудили меня послать за вами накануне вашего
отъезд?

"Я совершенно не в состоянии строить догадки. Когда-то я думал, что вы слишком великодушны, чтобы
желать без необходимости причинять кому-либо боль; но Бог свидетель, это интервью
невыразимо больно для меня ".

Ошеломляющее подозрение промелькнуло в ее голове, придав губам и щекам оттенок смерти
и придав ей прежнее выражение статуи. Неужели он,
действительно, разлюбил ее? Неужели Саломея наконец завоевала свое место в его сердце?
Он заметил, сам того не понимая, мгновенную перемену, промелькнувшую в
ее чертах, и смотрел на нее со смешанным чувством нетерпения и недоумения.

- Если это правда, полковник Обри, то беседа окончена.

Он поклонился и повернулся частично прочь, но остановился в нерешительности, прикованный к этому
электрические бледное лицо, которое ни мужчина, ни женщина, ни ребенок никогда не смотрел на без
эмоции.

- Прежде чем мы расстанемся, возможно, навсегда, я хотел бы знать, зачем вы послали за мной
.

"Ты помнишь, что сегодня вечером, год назад, мы сидели на ступеньках фабрики
, и ты рассказал мне о чувстве, которое лелеял ко мне с самого своего
детства?"

"Это была встреча тоже таит в себе боль и обиды в ближайшее время
забыли".

"Я думаю, что вы считаете меня холодным, бессердечным и бесчувственным тогда?"

"Нет места в этом сомневаться. Ваш высокомерную холодность ее
толкование".

"Поскольку я знал, что такого сурового мнения вы придерживались в течение
двенадцати месяцев, я воспользовался этой возможностью, чтобы снять с себя несправедливое
обвинение. Если бы мир был сохранен, и вы всегда оставались
тихо здесь, я не должен был разувериться вас--за тот же императив
причины, той же суровой необходимости, которая держала меня молчать на ночь
что я намекаю, так бы и запечатал мои губы через всю жизнь. Но все вещи таковы
изменилось; вы идете в самую пасть смерти, с каким результатом нет
человеческое предвидение может предсказать; и теперь, после долгих мучений, я чувствую, что я
заработал и может претендовать на право говорить вам о том, что у меня есть
всегда ждут, чтобы похоронить со мной в моей могиле".

Ее коронованная голова снова склонилась.

Прошлая горечь и уязвленная гордость были мгновенно забыты; надежда зажглась на
его темном, суровом лице, красота, которая редко проявлялась на нем, и, отбросив
надев шляпу, он шагнул вперед и крепко сжал ее сложенные руки.

"Ирэн, ты хочешь, чтобы я понял ... Ты хочешь, чтобы я понял
веришь, что, в конце концов, у меня есть интерес к твоему сердцу - что я значу для тебя больше
чем ты когда-либо прежде соизволил дать мне знать? Если это действительно так,
о! дай мне неопровержимую уверенность.

Ее губы шевельнулись; он наклонил свою надменную голову, чтобы расслышать тихое журчание
слов.

- Той ночью ты сказал: "Я мог бы простить твоему отцу все! все, если бы знал, что
он не так успешно ожесточал, закрывал от меня твое сердце". Прости
его, Рассел. Вы никогда не можете знать все, что вы были со мной с моего
детство. Только Бог, видящий мое сердце, знает, что страдает наш длинный
отчуждение стоило мне".

Мгновение он колебался, его сильное тело дрожало, а затем он поймал ее
ликующе обнял, положив ее голову себе на грудь, прислонив свою
смуглая горячая щека на ее щеке, холодная и прозрачная, как алебастр.

"Наконец-то я осуществил единственную мечту своей жизни! Я прижимаю тебя к своему сердцу,
признав всю свою собственность! Кто посмеет оспаривать право, которое твои губы
дали мне? Ненависть теперь бессильна; никто не встанет между мной и моими собственными. O
Ирэн! моя прекрасная, дорогая! ни все мои честолюбивые надежды, ни все, что ждет меня в будущем
, ни время, ни вечность не смогли бы купить гордую, невыразимую радость
от этой уверенности ".

"Вместо того, чтобы лелеять вашу любовь ко мне, вы боролись против него с
вся энергия вашего персонажа. В течение некоторого времени я видел, что ты
стремился подавить это - полностью забыть меня".

"Я не отрицаю этого; и, конечно, ты не должен винить меня. Вы держали меня в
расстояние с пугающей, но Изящный, завораживающий _hauteur_. Я
не на что надеяться-все страдают. Я усердно принялась за работу выгнать
вы совершенно из моих мыслей, и я скажу вам откровенно, я старался
любить другого, который был блестящим и остроумным, и всеобщее восхищение. Но
ее порывистый, бурный, требовательный темперамент был слишком похож на мой собственный, чтобы подходить
мне. Я искренне пытался привязаться к ней, намереваясь сделать ее своей
женой, но у меня ничего не вышло. Мое сердце упрямо цеплялось за свое старое поклонение;
мой беспокойный, пламенный дух не мог найти ни покоя, ни счастья, кроме как в
чистоте, глубоком, чудесном покое твоей природы. Ты стала синонимом
мира, отдохновения; и из-за того, что ты не сказала мне ни одного дружеского слова или взгляда,
прижав ко мне твое бесстрастное лицо, я ожесточился по отношению к тебе. Ты
верил, что я женюсь на Саломее?"

"Нет! Я верил, что, несмотря на свой злой усилия, ваше сердце бы быть правдой
ко мне".

"Зачем причинять столько боли нам обоим, когда слова бы
объяснил все? Когда уверенность, которую вы дали мне сегодня, могла бы
подсластить прошедшие годы испытаний?

- Потому что я знал, что это не возымеет такого эффекта. Вера в мое безразличие
настроила тебя против меня, придала тебе мужества. Но знание
правды усилило бы твою ярость по отношению к тому, кого ты
считала главным препятствием, и это, несмотря ни на что, я решила сделать
избегать. Поскольку я так полно осознал необходимость отчуждения, я бы
никогда не рассказал тебе о своих чувствах, если бы не знал, что нам предстоит долгая,
и, возможно, окончательная разлука. На болезненном
пути, который налагал на меня долг, я стремился способствовать вашему окончательному
счастью, а не своему собственному ".

- Ирэн, как ты можешь убеждать себя, что твой долг - подчиняться
несправедливому и тираническому указу, который приносит в жертву счастье двоих ради
необоснованной мстительности одного?

"Рассел, не уговаривай меня; это бесполезно. Избавь меня от боли повторения
отказывайся и будь доволен тем, что я тебе дал. Поверь, что мое
сердце принадлежит и всегда будет принадлежать тебе полностью, хотя на мою руку ты никогда не сможешь
претендовать. Я знаю, чем я обязан своему отцу, и я заплачу до последней йоты; и я
также знаю, чем я обязан самому себе, и, следовательно, я буду жить, верный своему
первая и единственная любовь, и умирает Ирэн Хантингдон. Большего ты не имеешь
просить - я не имею права давать. Будь терпелив, Рассел, будь великодушен.

- Ты собираешься отослать меня от себя? Встречаться со мной впредь как с незнакомцем?

"Обстоятельства, которые я не могу контролировать, делают это необходимым".

"По крайней мере, ты позволишь мне иногда получать от тебя весточки? Ты дашь мне
привилегию писать тебе?"

"Невозможно, Рассел; не проси меня об этом".

"О, Ирэн! ты жесток! Зачем лишать меня этого печального утешения?

"Просто по той причине, что это неизбежно стало бы источником боли для
обоих. Я сужу о тебе по себе. Я не хочу, чтобы ни твоя полезность в жизни, ни моя
не пострадали из-за постоянного слабого нытья. Если твоя жизнь будет сохранена, я буду
с тревогой следить за твоей карьерой, радуясь всем твоим почестям и твоему благородству
используй таланты, которые дал тебе Бог, на благо твоей расы и
продвижение истины".

"Я не так благороден, как вы обо мне думаете; мои амбиции не так бескорыстны, как вы
предполагаете. Под вашим влиянием мной могут овладеть другие цели и побуждения".

- Ты ошибаешься в своей природе. Ваш интеллект и темперамент делают вас одним из
немногих, на кого посторонние влияния не производят особого впечатления; и именно
из-за этой суровой, упрямой индивидуальности характера я надеюсь, что
расширенная сфера полезности для вас, если вы выживете в этой войне. Нашей стране
потребуются ваши услуги, и я буду горд и счастлив, зная об этом
что вы честно и добросовестно выполнении обязанностей
государственный деятель".

Он печально покачал головой, положив ладонь ей под подбородок и нежно
приподняв лицо, чтобы рассмотреть его полностью.

"Ирэн, нарисуй мне свой портрет в том виде, в каком ты стоишь сейчас; или, если тебе так больше нравится
, сделай завтра снимок поменьше с того портрета на стене
и пришли его мне с нарочным. Я задержусь в Ричмонде на несколько дней
и письмо дойдет до меня в целости и сохранности. Умоляю вас, не отказывайте мне в этом. Это
единственное утешение, которое у меня может быть, и, видит Бог, этого мало! О,
Ирэн, подумай о моем одиночестве и исполни эту последнюю просьбу!"

Его большие блестящие глаза были полны слез, впервые в жизни она их увидела.
их свет потускнел, и, тронутая горем, которое так изменило его черты лица.
она поспешно ответила--

- Конечно, если ты так искренне этого желаешь, хотя было бы гораздо лучше, если бы
у тебя не было ничего, что напоминало бы тебе обо мне.

- Ты прикажешь забрать это завтра?

- Да.

На несколько секунд она закрыла лицо руками, словно пытаясь
побороть какой-то порыв; затем, быстро повернувшись к нему, она обвила руками
его шею и притянула его лицо к своему.

"Ох, Рассел! Рассел! Я хочу, чтобы обещание, что вы будете так жить и управлять
себя, что если ваша душа лежит вызвали с поля боя, вы можете
противостоять вечность без единого ареста. Если вы должны пожертвовать своей
жизнью ради свободы, я хочу уверенности в том, что вы отправились в свой последний
дом в мире с Богом; что вы ждете меня там; и что, когда моя работа
свершилось, и я тоже склоняю свою усталую голову на покой, мы встретимся душа в душу,
и проведем вместе благословенную вечность, где неведомы раздоры и разлуки
".

Его черные локоны упали ей на лоб, пока он боролся за самообладание, и,
через мгновение он серьезно ответил:--

"Я постараюсь, моя дорогая".

Она вложила ему в руку Библию, которую она тщательно пометила и на которой
на чистом листе ее почерком было написано: "Полковнику Расселу Обри с
молитвами его лучшего друга на всю жизнь".

Тень сбежала с ее лица, которое стало сияющим, как какая-то ворсинка.
внезапно пар пронзила вспышка солнечного света, и он стал яснее и слаще.
ее голос зазвенел по комнате, как колокольный звон.

"Благодарю Бога за это обещание! Я буду полагаться на него всем сердцем до последнего
пульсации замершие в мой гроб. И сейчас я буду держать вас уже не от
в свой полк. Я знаю, что у вас есть много обязанностей, чтобы требовать вашего времени.
Повернитесь лицом к окну; я хочу на это посмотреть, чтобы быть в состоянии держать
его выражение всегда предо мною".

Она подняла восковую руку, откинула волосы с его бледного, куполообразного лба,
и пристально посмотрела на благородные черты, которые даже самый привередливый
не мог найти причин, к которым можно было бы придраться.

"В древности, когда Эврисфей угрожали Афины, Макария, в целях экономии
города и земли от вторжения и порабощения, охотно отдалась
жертва на алтаре богов. Ах, Рассел! это была легкая задача
по сравнению с подношением, которое я призван совершить. Я не могу,
как Макария, самопожертвование, спаси мою страну ... с удовольствием.
привилегия я отстранен, - но я уступаю больше, чем она когда-либо обладал. Я
отдаю все, что у меня есть на земле - моего отца и вас самих - нашей любимой и страдающей стране
. Боже мой! прими жертву и коронуй Юг суверенной,
независимой нацией!"

Она подавила стон, и ее голова опустилась ему на плечо, но, подняв ее
мгновенно, с бездонной любовью, сияющей на ее лице, она добавила--

"Милости и руководству Всемогущего Бога я вверяю тебя, дорогой Рассел,
доверяя все в Его руках. Пусть Он защитит вас от страданий,
укрепит вас в час испытания и воссоединит нас навеки в Своем царстве.
Моя постоянная молитва - это и всегда будет моей постоянной молитвой. До свидания, Рассел. Выполняй
свой долг благородно; снискай бессмертную славу на поле боя, защищая наше
святое дело; и помни, что твои лавры будут очень дороги моему
одинокому сердцу".

Он наблюдал за чудесной красотой лица и фигур, пока его гордость не исчезла.
совершенно растаяв, он опустился на колени и обнял ее одной рукой за талию
воскликнув--

"О Ирэн, ты победила! С Божьей милостью я проведу остаток
своей жизни так, чтобы заслужить твою любовь и надежду на воссоединение после смерти
".

Она легонько положила руку на его склоненную голову, когда он опустился на колени рядом с ней, и
голосом, не знающим дрожи, прошептала горячую молитву, полную
пафос и возвышенная вера - призывание благословений на него -пожизненная опека
и окончательное спасение через Христа. Петиция закончилась, она
поднялась, улыбаясь сквозь туман, собравшийся в ее глазах, и он сказал--

"Теперь я прошу кое о чем, в чем, я чувствую, ты мне не откажешь. Электра
вероятно, скоро вернется домой, и она, возможно, останется одна в целом мире. Ты не мог бы
иногда навещать ее ради меня и дарить ей свою дружбу?"

- Я сделаю это, Рассел, ради нее, а также ради тебя. Она будет единственной
сестрой, которую я когда-либо знал.

Она притягивала его руку к своим губам, но он поймал его и прижал последнего
поцелуй на них.

"Прощай, моя дорогая! моя жизнь ангел!"

Она услышала его шаги в холле; мгновение спустя - топот его лошади,
когда он галопом промчался по аллее, и она поняла, что единственный счастливый час ее
жизнь прошла - и разорванная гробница молчания должна быть вновь запечатана.

Прижав руку к своему опустошенному сердцу, она печально прошептала--

"Твоя воля, не моя, о Отец! Дай мне силы выполнять мою работу; дай мне возможность
быть верной даже до самого горького конца".




ГЛАВА XXIX

ПРЕДСМЕРТНОЕ ПОСЛАНИЕ


В июле 1861 года, когда Север, ослепленный алчностью и ненавистью, огласился
криком "На Ричмонд!", наша Потомакская армия Конфедерации была разделена
между Манассой и Винчестером, наблюдая с обеих сторон за сверкающими
кольцами боа-констриктора Союза, который извивался, пытаясь раздавить
последнее убежище свободы. Жесткость, проявленная на федеральных линиях,
препятствовала передаче депеш сепаратистами из
Мэриленда, и какое-то время генералы Борегар и Джонстон оставались в
неведении о передвижениях противника. Паттерсон висел мрачный и опускающийся
вокруг Винчестера, угрожая ежедневным спуском; в то время как основная колонна
великой армии под командованием Макдауэлла выступила из Вашингтона, уверенная в
ожидание сокрушения небольшой армии, расквартированной в Манассе.
Друзья свободы, которые были вынуждены остаться в оскверненной старой столице
, оценили настоятельную необходимость знакомства с генералом Борегаром
по замыслу Макдауэлла и архипреступника Скотта; но все
каналы выхода казались запечатанными; все дороги, ведущие через Потомак, были перекрыты.
неусыпно охраняемый, чтобы надежно сохранить великую тайну; и болезненный
были высказаны опасения за судьбу армии Конфедерации. Но
Прометеевская искра патриотической преданности горела в сердцах сторонников Отделения
женщины; и, решившись на все ради столь святого дела, молодая леди из
Вашингтона, сильная верой в героизм, предложила встретиться лицом к лицу с любыми опасностями и
поклялась своей жизнью, чтобы предоставить генералу Борегару необходимую информацию.
Тщательно спрятав письмо в локоне своих роскошных волос, которое
ускользнуло бы от внимания, даже если бы ее обыскали, она замаскировалась
эффективно и, под маской рыночной торговки, проехала тележку по
Вашингтон, через Потомак, и обманула охрану, продав
овощи и молоко по пути следования. Оказавшись за пределами федеральной границы и в
дружелюбное соседство, потребовалось всего несколько минут, чтобы "расплатиться с вами" и раздобыть лошадь и костюм для верховой езды.
ссуды. С отвагой и
быстротой, которая всегда должна вызывать восхищение храбрых людей, она скакала
быстрым галопом в тот жаркий июльский день к зданию суда Фэрфакса, и
отправила телеграмму генералу Борегару, затем на перекресток Манасса,
разведданные, ради передачи которых она так рисковала. Быстро воспользовавшись
фактами, он передал их по электрическим проводам Ричмонду и генералу
Джонстону; и таким образом, благодаря женской преданности, произошло своевременное соединение двух
войска были приведены в действие до того, как знамена Макдауэлла попрали небеса Булл-Рана.

Артиллерийская дуэль 18 июля закончилась катастрофически для авангарда
Федералам была дана временная отсрочка.

Чистое субботнее утро загорелось на далеких вершинах холмов, нося небесные знаки отличия
на своем жемчужном челе - знаки отличия, которые
страсти человечества не могли не признать; и с золотым
в лучах летнего солнца послышался топот пехоты, топот кавалерии,
угрюмый рокот артиллерии. Майор Хантингдон был временно
назначен в пехотный полк после выхода из Ричмонда и был размещен
справа от линий генерала Борегара, командуя одним из нижних бродов
. Двумя милями выше по течению, в другой бригаде, полк полковника Обри
Охранял еще одну из многочисленных переправ. День шел к концу
и непрерывный грохот пушек в направлении Стоун-Бридж и Садли'с
форд указывал на то, что демонстрации на улицах Маклина, Блэкфорда и
Форды Митчелла были всего лишь уловкой для удержания нашего правого фланга и центра, правда
Генералу Борегару пришло в голову, что основная колонна была отброшена против
Маленькая группа Эванса - крайняя слева. Проходил час за часом, и
раскаты грома на Уоррентон-роуд усиливались; затем генерал с
невыразимым огорчением узнал, что его приказ о наступлении на Сентревилл был отменен.
неудавшийся, что блестящий план был сорван, и что теперь необходимо прибегнуть к новым
комбинациям и диспозициям. Полк
, к которому был прикреплен майор Хантингдон, получил приказ поддержать левое крыло
и достиг дальних позиций за почти невероятно короткое время,
в то время как два полка бригады, к которой принадлежал полковник Обри, были
отправлен вперед в ту же точку в качестве резерва.

Как воплощения победы, Борегар и Джонстон устремились на фронт.
там, где конфликт был наиболее смертоносным; повсюду, при виде их, наши тонкие
ряды рванулись вперед и были скошены огнем батарей Рикетта и
Гриффина, которые увенчали позицию, которую они так стремились вернуть
. В половине третьего ужасное состязание было в самом разгаре;
грохот мушкетов, непрерывный свист ружейных пуль, оглушительный
грохот артиллерии, несущийся град выстрелов, взрыв снаряда, плотный
клубы дыма, окутывающие сражающихся, и клубы пыли, поднимающиеся со всех сторон
, придавали невыразимый ужас сцене, которая холодным, бесстрастным
наблюдателям могла бы показаться возвышенной. Как многократно превосходящего по численности
Федералы заставили наши упрямые группы, чтобы отдать медленно, пришел приказ от
Генералу Борегару за право его линии, за исключением резервов, наступать
и вернуть долгое и отчаянно оспариваемое плато. С криком
разрозненные ряды бросились на врага и временно отбросили их
назад. Лошадь майора Хантингдона была подстрелена под ним; он высвободился
и зашагал пешком, размахивая мечом и произнося слова ободрения.
Он прошел всего несколько ярдов, когда картечь вошла ему в бок,
пробив тело насквозь, и он упал там, где мертвецов было больше всего.
На какое-то время противник отступил, но подошло тяжелое подкрепление, и они
вернулись, вновь заняв прежнюю территорию. Нельзя было терять ни минуты; генерал
Борегар приказал выдвинуть свои резервы для второй попытки и с
великолепным эффектом лично возглавил атаку. Затем Рассел Обри первым
активно вышел на поле. По команде он бросился вперед с
его великолепный полк, и над всеми возвышалась его мощная фигура, с
длинным черным плюмажем на шляпе, развевающимся на ветру, когда он вел за собой своих
восхищенных людей.

Когда он двинулся дальше, с расширенными тонкими ноздрями и глазами, которые горели, как у
тигра, схватившего свою добычу, он увидел прямо на своем пути человека, опирающегося на
локоть, покрытый кровью и измазанный пылью, раздавленный, увядающий
тело его злейшего врага. Копыта его коня были почти рядом с ним; он
на мгновение придержал его и свирепо посмотрел вниз на своего старого врага. Это было только для
мгновение, и когда майор Хантингдон посмотрел на рослую фигуру и на
наступающий полк, давние ненависть и ревность были
забыты - патриотизм заглушил все прошлое в ее объятиях - он слабо бросил
поднял руку, слабо подбадривая, и, не сводя глаз с Рассела, мрачно улыбнулся
сказав с явным трудом--

"Отбрось их, Обри! Дай им штык".

Шок был ужасен - нецензурные выражения. О, они стреловидные, а непрерывный
радостные крики смешались с канонада; земля восстановилась, чтобы быть захвачены
не более того. Федералов были отброшены через шлагбаум, и теперь темный
массы подкреплений высадились на равнине и двинулись к нам
слева. Кто это был - Груши или Блюхер? Последовало несколько мгновений мучительного ожидания,
пока генерал Борегар напрягал зрение, чтобы разглядеть приближающееся знамя
. Красное, бело-синее, конечно; но было ли это знаменем
Деспотизма или свободы? Все ближе и ближе доносились прет колонки, и о, чудо!
при ветерок струился, торжествующий как лабарум Константина,
Звезды и полосы. Кирби Смит и Элзи - Слава Богу! День был выигран, и
Победа гордо покоилась в складках нашего новорожденного знамени. Еще одно
атака вдоль всей нашей линии, и наемные орды угнетателей обратились в бегство
охваченные паникой. Рассел получил болезненное ранение от минни-болла,
пуля попала ему в плечо и спустилась к локтю, но он
сохранил свою позицию и повел свой полк на милю в погоне. Когда
стало очевидно, что отступление было полным разгромом, он передал командование
подполковнику Блэквеллу и вернулся на поле боя.

Выбирая дорогу, чтобы не затоптать мертвецов, Рассел увидел майора Хантингдона
на небольшом расстоянии он пытался дотащиться до соседнего дерева.
Воспоминание о нанесенных ему травмах вытеснило воспоминание обо всем, что он пережил
и потерял из-за предубеждения этого человека - горе, которое могло бы быть
предотвращено его слепой матерью - и его мстительный дух восстал против
мысль об оказании ему помощи. Но как он остановился и боролись против
его лучше природы, Ирэн святой лик, как он видел это в прошлом, поднятыми в молении
для него, поднялся, как ангелы, прежде всего, что массовые смерти и ужасы.
Пострадавший был отцом Ирэн; она находилась за сотни миль отсюда. Рассел плотно сжал
губы и, подъехав к распростертой фигуре, спешился.
Измученный своими усилиями, майор Хантингдон откинулся в пыль, и
выражение невыносимой муки исказило его черты, когда Рассел
наклонился над ним и спросил голосом, который должен был быть нежным--

"Могу я что-нибудь для вас сделать? Не могли бы вы сесть, если я посажу вас на свою лошадь?"

Раненый нахмурился, узнав голос и лицо, и слегка отвернул
голову, бормоча--

"Что привело тебя сюда?"

"Там никогда не было никакой любви между нами, майор Хантингдон; но мы
сражаясь в одной и той же причиной, впервые в нашей жизни. Вы не плохо
ранен, и, как сослуживец, я был бы рад облегчить ваши страдания.
если возможно. Еще раз, ради человечества, я спрашиваю, можете ли вы
кататься на лошади на задних, если я заверну тебя в горе?"

"Нет. Но, ради Бога, дайте воды!"

Рассел опустился на колени, приподнял голову и, отстегнув флягу, поднес ее к его губам
с некоторым трудом используя собственную раненую руку. Половину содержимого
он жадно проглотил, а оставшуюся часть Рассел медленно вылил на
зияющую, ужасную рану в боку. Гордый человек смотрел на него, стабильно до
последний холодная капля переполнилась, и хмуро сказал --

- Ты не обязан быть добрым ко мне, Обри. Я ненавижу тебя, и ты это знаешь. Но ты
подбросил мне на голову горящих углей. Ты более великодушен, чем я думал.
Спасибо, Обри; положи меня вон под тем деревом и дай мне умереть.

- Я попробую найти хирурга. Кто из вашего полка?

"Кто-то, кого я никогда не видела до прошлой недели. - Мне не нужна его взлома о
меня. Оставьте меня в покое".

"Ты что-нибудь знаешь раба Твоего? Я увидел его, когда выходил на поле".

"Бедный Уильям! он следовал за мной так близко, что получил пулю в голову.
Он лежит в трехстах ярдах слева, вон там. Бедняга! он был
верен до последнего".

Слезы затуманили орлиный взор мастера, когда он скорее пробормотал, чем заговорил,
эти слова.

"Тогда я немедленно найду доктора Арнольда и пришлю его к вам".

Это было нелегким делом, на что тесно, запутались Aceldama, и
день был почти закончен, прежде чем Рассел, слабый и утомленный, где доктор
Арнольд деловито пользовался своими инструментами в группе раненых. Он подъехал и,
раздобыв глоток воды и снова наполнив свою флягу, подошел к
хирургу.

- Доктор, где ваша лошадь? Вы мне нужны.

- Эй, Сайрус! Приведи его сюда. В чем дело, Обри? Ты ранен.

- Думаю, ничего серьезного. Но майор Хантингдон в отчаянном положении
ранен - боюсь, смертельно. Посмотрим, что вы можете для него сделать.

- Вы, должно быть, ошибаетесь! Я неоднократно спрашивал о Леонарде, и они сказали
мне, что он был по горячим следам и не пострадал. Молю Небеса, чтобы вы ошиблись ".

- Это невозможно; говорю тебе, я вытащил его из лужи его собственной крови. Пойдем,;
Я покажу тебе дорогу.

Быстрым галопом они пересекли разделявший их лес, и без труда
Рассел нашел место, где неподвижно лежало искалеченное тело. У него было
он был в обмороке, с лицом, обращенным к небу, и омерзение смерти
отразилось на его резко очерченных, красивых чертах.

"Боже, сжалься над Ирэн!" - сказал доктор, когда наклонился и осмотрел ужасную рану.
пытаясь сжать красные губы.

Боль, вызванная прикосновением к нему, привела храброго духа в сознание.
открыв глаза, он с удивлением огляделся.

- Ну, Хайрам! со мной все кончено, старина.

"Я надеюсь, что нет, Леонард, ты не можешь повернуть немного и дай мне почувствовать
мяч?"

"Это бесполезно; я разрываюсь на куски. Вытащи меня из этой грязи, на
свежую траву где-то".

"Я должен сначала извлечь мяч. Обри, ты можешь мне помочь его вырастить
мало?"

Введя немного хлороформа, ему вскоре удалось вытащить мяч.
и с помощью Рассела он наложил повязку на тело.

"У меня нет шансов, Хайрам; я знаю это. Жить мне осталось несколько минут.
Немного воды."

Рассел поднес чашку к побелевшим губам и, позвав на помощь
Сайруса, который последовал за своим хозяином, они пронесли его еще на несколько ярдов дальше,
и устроили поудобнее, в то время как были отданы распоряжения вызвать скорую помощь.

Ужасная судорога охватила его в этот момент, и такой сильной была агония
, что сквозь его стиснутые зубы вырвался стон, и он попытался подняться.
Рассел опустился на колени и положил надменную голову себе на плечо, вытирая
холодные капли, стекавшие по бледному лбу. Немного погодя,
подняв глаза на склонившееся над ним лицо, майор Хантингдон заглянул в
печальные черные глаза и сказал почти шепотом--

- Вот уж не думал, что когда-нибудь буду должен тебя благодарить. Обри, прости мне всю мою
ненависть; ты можешь позволить себе это сейчас. Я не зверь; я знаю, что такое великодушие.
когда я это увижу. Возможно, я был неправ, взваливая грехи Эми на тебя; но я не мог
не простить ее. Обри, было естественно, что я возненавидел сына Эми.

Снова спазм сотряс его израненное тело, и через двадцать минут его
свирепый, безжалостный дух был освобожден от пыток; гордый, амбициозный,
бесстрашный человек был со своим Богом.

Доктор Арнольд закрыл глаза дрожащими пальцами и закрыл лицо
руками, чтобы скрыть слезы, которые он не мог сдержать.

На несколько мгновений воцарилось молчание; затем доктор Арнольд внезапно сказал--

- Входи, покажи мне свою руку. У тебя весь рукав в крови.

При осмотре было обнаружено болезненное ранение в кожу - мяч Минни
соскользнул с плеча и вышел через верхнюю часть руки.
Снимая пальто, чтобы перевязать рану, доктор воскликнул--

"Вот это дырки от пули в груди, что, должно быть, просто пропустил
сердце! Было потрачено мяч?"

Странная улыбка на мгновение обнажила безупречные зубы Рассела, но он
просто взял куртку, накинул ее на неповрежденную руку и ответил--

"Не беспокойся о потраченных яйцах - заканчивай свою работу. Я должен смотреть
после моего ранения".

Как только повязка была наложена, он отошел и достал из
внутреннего кармана пальто тяжелый квадратный сафьяновый футляр, в котором хранился амбротип Ирен
. Когда мундир был застегнут, как в тот день, он лежал у него на груди
сердце; и во время второй отчаянной атаки генерала Борегара
в конце концов, Рассел почувствовал внезапный удар и, перекрывая весь грохот этой сцены
кровавой бойни, услышал дрожание стекла, закрывавшего изображение.
Сафьян был порван и помят, но мячик благополучно отлетел в сторону.
и теперь, когда он коснулся пружины, осколки стекла посыпались к его ногам.
Было очевидно, что его высокая фигура делала его заметной мишенью.
какой-то меткий стрелок прицелился ему в сердце, и
футляр с амбротипом спас ему жизнь. С лицом, бледным от
физических страданий, но сияющим торжествующей радостью за первую в истории нации
великую победу, он вышел среди мертвых и умирающих, стремясь облегчить
раненых и найти членов своего собственного командования.

Но все невыносимые пытки сосредоточились не на этом, какой бы ужасной ни была сцена.
По всей длине и ширине Конфедерации рассылались телеграфные депеши.
рассказывали, что битва бушевала; и армия женщин провела 21-е число на
коленях в мучительной молитве за мужей и сыновей, которые боролись за
свое первородство на далеком поле крови.

Час за часом жители W были подвержены мучительному напряжению.
тянулся за часом, и перед зданием телеграфа собралась плотная толпа,
откуда развевался зловещий красный флаг. Эндрю ждал верхом, чтобы передать
Ирэн последние сведения, и в течение всего дня она расхаживала
вдоль колоннады, не сводя глаз с извилистой дороги. В половине шестого
около часа торжественная тишина знойного дня была внезапно нарушена
дикий, протяжный крик из города; приветствие за приветствием подхватывались толпой.
холмы, отдающиеся эхом среди пурпурных долин и, наконец, теряющиеся в реве реки
. Эндрю галопом мчался по аллее с дополнительным, еще влажным листом из
печатного станка, содержащим радостную весть о том, что армия Макдауэлла была
полностью разбита и ее преследовали в направлении Александрии. Скудный был отчет
- наши герои, Би и Бартоу, пали. Никаких других подробностей не было
приведено, но предчувствие "Тяжелой потери с нашей стороны" вызвало трепет
ужас для каждого женского сердца, страшащегося узнать цену победы.
Бледное лицо Ирэн вспыхнуло, когда она прочитала депешу и, подняв руки,
воскликнула--

"О, слава Богу! слава Богу!

- Мне вернуться в контору?

- Да, я обязательно получу депешу от отца сегодня вечером. Возвращайся
и жди ее. Скажите мистеру Роджерсу, оператору, зачем вы пришли, и
попросите его, я говорю, пожалуйста, передать вам это, как только оно прибудет. И, Эндрю,
сообщи мне любые другие новости, которые могут прийти до моей отправки.

По мере приближения ночи ее лицо становилось изможденным, а бледные губы подрагивали.
непрерывно. Рассела она считала уже мертвым для себя в этом мире, но
за своего отца она отчаянно боролась духом. Миссис Кэмпбелл присоединился
ее, произнося надеемся, ободряющие слова, и Нелли вышла с чашкой
чая официанту.

"Пожалуйста, пей свой чай, просто чтобы угодить мне, Королева. Мне невыносимо смотреть на
тебя. За всю твою жизнь я никогда не видел, чтобы ты так волновался. Пожалуйста, сядь и отдохни; ты
с утра прошел пятьдесят миль.

"Забери это, Нелли. Я не хочу этого".

"Но, дитя, у тебя будет достаточно времени, чтобы волноваться, когда ты узнаешь, что Мас Леонард
больно. Не беги навстречу неприятностям; они и так скоро с тобой столкнутся. Если ты не хочешь.
возьми чай, ради бога, позволь мне предложить тебе бокал вина.

- Нет, говорю тебе, я ничего не могу проглотить. Если хочешь помочь мне, помолись за
отца.

Она продолжила свой путь, напряженно всматриваясь в сторону города.

Так прошли еще три мучительных часа; затем до ее ноющего уха донесся лязг железных ворот в
конце аллеи; топот лошадиных копыт
и стук колес по посыпанной гравием дорожке.

Экипаж остановился; судья Харрис и его жена поднялись по ступенькам,
затем медленно Эндрю, чья шляпа была поплелся за глаза. Как они
подошел к Ирэн потушить с тоской ее руки.

"Мы одержали славную победу, Ирен, но многие из наших благородных солдат ранены"
. Я знал, что ты будешь беспокоиться, и мы пришли...

"Мой отец убит!"

"Твой отец был ранен. Он возглавил великолепную атаку".

"Ранен! Нет! он убит! Эндрю, скажи мне правду - отец мертв?"

Верный негр не мог больше сдерживать своего горя и судорожно зарыдал
, не в силах ответить.

- О Боже мой! Я так и знала! - выдохнула она.

Сверкающие руки, оказались в отчаянии, и низкий, тоскливый крик причитала
через старом величественном особняке, как сирота уставилась на Нелли
и Андрей--преданного двух, которые баловали ее с самого детства.

Судья Харрис провел ее в библиотеку, и его плачущая жена попыталась
предложить утешение, но она стояла неподвижно, без слез, протягивая руку
за депешей. Наконец ей отдали его, и она прочла:--


 "ЧАРЛЬЗ Т. ХАРРИС"--

"Хантингдон был тяжело ранен сегодня в три часа дня при совершении
нападения. Он умер два часа назад. Я был с ним. Тело увозят завтра.
для Ч....

 "ХАЙРАМ АРНОЛЬД".


Газета выпала у нее из рук; с сухим всхлипом она отвернулась от них и
бросилась на диван, отвернув к стене искаженное горем лицо. Так прошла
ночь.




ГЛАВА XXX

БЛОКАДЫ БЕГУН


"Я намерен доверить тебе важные депеши, Мисс Грей--для меня
уверенность в женской изобретательности, а также женского героизма.
Кротчайшие из женщин - миниатюрные Гранвеллы; природа создала вас расой
интриганок. Простите, если я спрошу, как вы собираетесь скрывать депеши?
Сейчас нелегко управлять блокадой Южного порта, особенно
на Заливе, и вы должны защитить от подхватили
Филистимляне".

"Я полностью осознаю весь риск, связанный с моей поездкой; но если вы дадите мне
бумаги, подготовленные в соответствии с моими указаниями в записке из Парижа, я ручаюсь
своей жизнью, что они благополучно доберутся до Ричмонда. Если меня схватят и увезут
На север, у меня есть друзья, которые помогут мне получить паспорт для поездки на
Юг, и задержка будет небольшой. Если меня обыщут, я могу предложить им
неповиновение. Отдайте мне депеши, и я покажу вам, как я намерен их принять
".

Электра открыла багажник, вытащила большой портфель, и некоторые из
рисунки в карандаш, представляющие глав судьбы Майкл Анджело.
Разложив его лицевой стороной вниз на столе, она аккуратно положила исписанные мелким почерком сообщения
на тонком картоне с обратной стороны;
затем обтянуть квадратный кусок масла-из шелка, послание ткани, и,
с помощью маленькой щетки, покрытой шелком с пастой, охватывает всю с
кусок плотной чертежной бумаги, края которого были тщательно приклеены к
те из картона. Взяв с решетки горячий утюг, она протянула ему
несколько раз провел по бумаге, пока все не стало гладким и сухим; затем в центре
написал карандашом: "Судьба Микеланджело во дворце Питти". Скопировал
8 мая 1861 года". Из списка рисунков в маленькой записной книжке она добавила
размеры рисунка, а под всем этим строку из Еврипида.

Ее глаза засияли, когда она склонилась над работой, и наконец, подняв ее на
осмотр, она воскликнула, торжествуя,--

"Есть, сэр! Я могу поставить в тупик даже парижского детектива, а тем более рысоглазого.
эмиссары Lincoln, Seward & Co. Вы удовлетворены? Исследуйте это своими руками.
собственными руками ".

- Совершенно удовлетворен, моя дорогая юная леди. Но предположим, что они конфискуют
ваш сундук? О конфискации кричат по всему Северу.

"Не обнаружив во мне ничего подозрительного или "контрабандного", кроме моего южного происхождения
и симпатий, они вряд ли стали бы завладевать необходимыми
инструментами моей профессии. Я не боюсь, сэр; бумага суждено достичь
своего назначения".

"Ваши другими депешами опечатали графически?"

Смеялась от души.

"Конечно, нет. Мы, женщины, слишком проницательны, чтобы рисковать всем из-за одного жребия.

- Ну-ну! Вы видите, что мы доверяем важные данные вашим хитрым пальчикам.
Вы покидаете Лондон завтра в Саутгемптон; прибудет точно в срок по
пароход. До свидания, Мисс Грей. Когда я вернусь в Конфедерацию, я
обязательно найду тебя. Я хочу, чтобы ты написал портреты моей жены
и детей. С завидной репутацией вы уже приобрела я
с гордостью заявлять, что вы моя землячка. Бог благословит вас, и вы спокойно
дома. До свидания, мистер Митчелл. Заботиться о ней и позвольте мне услышать от вас о
ваш приезд".

С того часа, когда весть о падении Самтер достигли Европы, Электра
решила прервать учебу, которой она так усердно занималась
с момента своего переезда во Флоренцию и вернуться на Юг. Но волна
путешествий направилась в сторону, а не от европейских берегов, и только после
неоднократных попыток найти кого-нибудь, кто направлялся бы домой, она узнала об Эрике
Присутствие Митчелла в Париже и его намерение вскоре вернуться в Вашингтон.
Она сразу же написала ему, прося разрешения передать себя под его опеку.
забота. Это было сердечно принято; и, попрощавшись с Италией, она присоединилась к нему
без промедления, несмотря на мольбы мистера, миссис Янг и Луизы,
который недавно прибыл во Флоренцию и искренне оплакивал разлуку
при таких болезненных обстоятельствах.

Эрик задержался в Париже из-за тяжелого приступа застарелой болезни, но
наконец добрался до Лондона, откуда, завершив свои приготовления, они
отправились в Саутгемптон и сели на "Трент", который был
суждено впоследствии сыграть заметную роль в запутанной истории
Дипломатии и изложить самую унизительную из многих глав книги
"малодушие, подхалимство и деградация федерального правительства".

Путешествие оказалось приятным и благополучным; и, оказавшись в Гаване, Эрик
с тревогой искал возможности испытать хваленую эффективность
блокады. К сожалению, на прошлой неделе отправились два парохода, один в
Новый Орлеан, другой до Чарльстона; были обнаружены только парусные суда
, и их передвижения, казалось, были окутаны непроницаемой тайной
. Во второй половине третьего дня после их приезда Эрик,
утомленный утренними бесплодными расспросами, отдыхал на диване в
в отеле, пока Электра наблюдала за потоком прохожих, когда Уиллис,
Слуга Эрика быстро вошел и подошел к дивану.

"Хозяин, пришел капитан Райт. Я попросил его зайти к вам, и он ждет внизу".
"Я знаю, что вы здесь".

"Капитан Райт?"

"Да, сэр; капитан, который вам так понравился в Смирне - тот, кто подарил вам
ту трубку, сэр".

"О, я помню! Да-да; и он здесь? Что ж, проводите его.

"Учитель, судя по тому, как он смотрит на облака, я думаю, что он вот-вот убежит"
. Может быть, он сможет взять нас с собой?"

"Уиллис бесценен для вас, мистер Митчелл", - сказала Электра, когда негр
вышел из комнаты.

"Это действительно так. Он глаза, уши, костыли, все для меня, и никогда
забывает что-либо или кого-либо. Он объехал со мной полмира
- мог бросить меня и освободиться в любой момент, когда ему вздумается это сделать
но и сейчас так же верен, как в тот день, когда я впервые покинула с ним дом ".

- А, капитан! какое неожиданное удовольствие. Я искренне рад видеть
вас. Мисс Грей - капитан Райт. Присаживайтесь.

Капитан посмотрел около тридцати, возможно, старше, носил серый костюм и широкий
соломенная шляпа, и, когда последний бросил на пол, показывал красивый,
Фрэнк, светлым лицом, с большими, ясными, улыбчивыми голубыми глазами, чьи устойчивый
свет, который ничто человеческое не могло приглушить. Его глянцевый красновато-коричневые волосы тяги
назад ото лба белой и гладкой, как у женщины, а нижняя часть
лицо было действенно бронзовый под воздействием перипетий
климат и погода; и Электра заметила своеобразную нервную суетливость
образом, как будто он по привычке на часы.

"Я поражен, увидев вас в Гаване, Митчелл. Откуда вы приехали?"

"Только что из Парижа, куда меня загнало плохое самочувствие, после того, как я попрощался с вами в Смирне.
"Смирна". У вас здесь есть судно, капитан?

"Конечно, слышал! Не думаете ли вы, что я был бы в армии, если бы мог
не служить своей стране лучше, имея при себе оружие и боеприпасы? Я
уже совершил два успешных рейса на своей шхуне - наткнулся на нее, несмотря на
блокадников. Я веду переговоры о пароходе, но пока я не смогу подготовить его, я
намерен плыть дальше ".

"Когда вы были здесь в последний раз?"

"Около десяти дней назад. Они гнались за мной почти пятнадцать миль, но я улизнул.
скрылся из виду до наступления утра".

"Когда вы планируете уехать отсюда?"

Капитан бросил быстрый испытующий взгляд на Электру, встал и закрыл дверь.
дверь, сказав с легким смешком--

"Береги себя, парень! Ты точно не охотишься на оленей или ловишь крабов в
свободной стране! Помни об этом и говори тише. За мной здесь наблюдают; федеральные агенты
все меня знают, и в порту стоит несколько федеральных судов. Когда
Я планирую отплыть? Что ж, сегодня ночью, если погода усилится, как я думаю
так и будет, и есть явные признаки шторма. Большинство моряков ждут хорошей погоды.
мы, блокадники, ждем плохой.

- О, капитан! возьмите нас с собой! - горячо воскликнула Электра.

- Что? На расшатанной шхуне, в самый разгар шторма? Кроме того, мисс, я
в этот рейс беру груз пороха, и если мне придется туго, я взорву
судно и все остальное, а не позволю ему попасть в лапы янки. Вам
не доставило бы удовольствия подняться на небеса подобно ракете, не так ли
?

"Я готов, сэр, рискнуть всем, чем вы угрожаете, вместо того, чтобы ждать здесь
бесконечно".

"Райт, ты не можешь отвезти нас - мисс Грей, Уиллиса и меня? Нам очень
не терпится попасть домой".

"Но у меня нет жилья для пассажиров".

- Но я полагаю, сэр, мы могли бы прожить несколько дней без еды в
обычный стол. Я возьму с собой немного сыра, крекеров и фруктов в
корзинке, если это тебя успокоит. Отбрось свои угрызения совести и согласись
позаботиться о нас ".

- Я присоединяю свои молитвы к ее молитвам. Райт, возьми нас. Мы не будем возражать против лишений
или неудобств.

"Ну, тогда, понимаю отчетливо, что, если что-то случится, вы не
чтобы обвинить меня. Если юная леди заболеет морской болезнью, или покрыться веснушками, или загореть на солнце, или
умрет от голода, или взорвется, или утонет, или, что хуже всего, если
Воры-янки на обочине забирают ее как приз, в этом не будет вины
что бы ни было моим, и я говорю вам сейчас, что не стану возлагать это на свою совесть ".

"Райт, к какой части ты привязан?"

"Ах! это больше, чем я могу тебе сказать. Это должны решить ветры. Я не могу
в этом путешествии снова попробовать на Каролинских островах; там за мной слишком пристально наблюдают
. Новый Орлеан, а в долгосрочной перспективе, чем я хочу сделать, и я буду
держать глаза на Апалачикола Мобайл".

- С какой целью вы отправляетесь в путь сегодня ночью, особенно перед лицом
шторма?

Капитан снова обвел глазами комнату, остерегаясь любых дверей,
которые могли быть приоткрыты.

"Как я вам уже говорил, Я смотрела здесь. Федералов иметь блестящую
что касается меня, и я, чтобы избежать подозрения, а также работать хорошо, когда я
не выбраться. Два часа назад федеральный вооруженный пароход, который добывал уголь
здесь, снялся с якоря и, вероятно, покинул гавань, чтобы курсировать между
этим местом и Ки-Уэстом. Когда они проходили мимо, кто-то из команды крикнул мне
что они подождут снаружи и на этот раз обязательно поймают меня; что я
совершил свою последнюю прогулку в Дикси и т.д. Я старательно создавал впечатление,
что мне нужен кое-какой ремонт, который не может быть закончен на этой неделе; и сказал
один или два конфиденциальных сообщения о том, что я не смогу уехать до прибытия
определенного груза из Нассау, который должен прибыть завтра. Это пуританское судно
, отправившееся в путь в полдень, не ожидает меня в течение нескольких дней, а сегодня ночью
Я потру пальцы и поплыву прямо вслед за ним. Ha! ha! как они
будут выть! Что скрежет зубов будет, когда они слышат от меня в
Порт Конфедерации! А теперь о багаже. Приготовь все; я
покажу Уиллису нужную пристань, и с наступлением темноты он должен принести сундуки
вниз; Я буду на страже и пришлю лодку к берегу. Около захода солнца ты и
Мисс Грей может подняться на борт, как будто с простым визитом. Я должен пойти и сделать все, что в моих силах.
небольшие приготовления для вашего комфорта.

Ничего не произошло, чтобы сорвать план; Эрик и Электра были радушно
получил, и в сумерках Уиллис и багаж прибыл пунктуально.
шхуна стояла на некотором расстоянии от пристани, все паруса были спущены, и
по-видимому, не предполагалось никакого движения. С наступлением темноты налетел резкий,
усиливающийся ветер, и облака закрыли даже тусклый свет звезд. В десять
часов, когда все было готово, капитан вышел на палубу; очень скоро
после мерцающих огней города, затем хмурых стен Моро,
остались позади, и "Дикси" бесшумно и быстро продолжила свой путь
в сторону моря.

Около двух часов, не в силах заснуть из-за покачивания судна,
Электра, зная, что Эрик все еще на палубе, прокралась по ступенькам в темноте
, так как огни были погашены. Капитан проходил мимо,
но остановился и сказал шепотом--

"Это вы, мисс Грей? Пройдемте сюда, и я вам кое-что покажу".

Он взял ее за руку и повел на нос, где на катушке сидел Эрик
из веревки и, указывая прямо, добавил тем же сдавленным тоном--

"Посмотри прямо вперед - ты видишь свет? Филистимляне приближаются к нам! Выглядят хорошо,
и вы увидите темные, нерегулярные, перемещения массы; то есть пароход
котором я тебе говорил. Наконец-то они узнали, что будет шторм всех мастей
и поскольку они не могут справиться с ним так, как моя уютная, изящная маленькая
яичную скорлупу они кладут обратно со всей возможной скоростью. Двадцать минут
назад Они надвигались на меня; теперь вы видите, что они пройдут в наш
слева. Как жаль, что они не знают своих соседей!"

"Неужели вы думаете, что они не будут видеть в вас?"

"Конечно! с парусами вниз, и свет, там ничего не видно на
такую ночь, как эта. Есть! разве ты не слышишь, как она гребет?

"Нет. Я не слышу ничего, кроме рева ветра и воды".

"Ах! это потому, что у тебя уши не такие натренированные, как у меня. Великий Нептун!
как она уже трудится! А теперь! молчи."

Приближался пароход, который нетренированные глаза Электры, почти ослепленные
брызгами, едва могли различить; и ее сердце билось, как приглушенный барабан, по мере того как он
приближался все ближе и ближе. Однажды она услышала низкий, хихикающий смех
удовлетворение покинуло капитана; затем с поразительной отчетливостью до него донесся
с палубы парохода звон колокола.

"Четыре склянки - два часа. Как они будут огорчены завтра, когда
узнают, что прошли мимо меня, не засвидетельствовав своего почтения! прошептал
капитан.

Постепенно судно удалялось, темная масса становилась нечеткой, свет
замигал и вскоре пропал из виду, а звук работающего
оборудования потонул в реве волн.

Прежде чем вернуться на палубу, капитан приготовил для нее удобное местечко
на диване в маленькой каюте. Шторм усиливался, пока не превратился в настоящий ураган.
Шхуна время от времени раскачивалась и поскрипывала.
дрожь пробирала в каждом брусе. Уснуть было совершенно невозможно, и Эрик,
страдавший от головной боли, провел ужасную ночь. В белом
болезненном рассвете капитан снова заглянул в комнату, и Электра подумала, что ни один лучик
солнца не может быть более сияющим и ободряющим, чем его радостное, благородное лицо.

Около полудня ярость шторма утихла, солнце выглянуло сквозь разрывы
в несущихся облаках, и ближе к ночи тихие голубые поля были когда-то
более заметный. К следующему утру погода прояснилась, подул свежий
западный ветер; но море все еще сильно качало; и Эрик, не в силах вынести
этого движения, остался внизу, не веря, что сможет удержаться на ногах. Электра пыталась
скоротать утомительное время, читая ему вслух; но многие тоскующие
взгляды были брошены на палубу, и, наконец, она оставила его с несколькими книгами,
и выбежал на открытый воздух.

Во второй половине третьего дня после отъезда из Гаваны капитан сказал--

"Что ж, мисс Грей, завтра, с Божьей
воли, я доставлю вас на землю Конфедерации".

"Значит, вы направляетесь в Мобил?"

"Да, я изо всех сил постараюсь попасть туда рано утром. Вы узнаете
свою судьбу в течение нескольких часов".

"Считаете ли вы это испытание особенно опасным?"

"Конечно; эскадроны блокады становятся более эффективными и опытными с каждым днем"
и в каждом испытании обязательно присутствует какая-то опасность. К этому времени Мобил должен быть
довольно хорошо охраняемым."

Ветер был попутный, и шхуна быстро прокладывала себе путь сквозь
осеннюю ночь. Капитан не закрыл глаза; и как раз о
дневной свет Electra и Эрик, вызвала внезапно беготня, Роза,
и одновременно появились на палубе.

"В чем дело, Райт?"

"Важно! посмотри вперед, мой дорогой друг, и увидишь, где мы находимся. Вон там
Маяк Сэнд-Айленд, а чуть правее - Форт Морган. Но
флот слева едва ли в шести милях отсюда, и гонка будет напряженной, если я попаду в нее.
"

Был лишь мерцающий свет, обрамлявший Восток, где две или три звезды
горели с неописуемым блеском и красотой, и в серой дымке
и венки тумана, которые клубились над белыми гребнями волн, Электра могла видеть
ничего не различить. Воздух был прохладный, и она сказала, слегка поежившись
--

"Я не вижу никакого маяка".

"Конечно, в эти военные времена там нет света; но вы видите это.
высокая белая башня, не так ли? Вот, посмотрите в мою подзорную трубу. Этот низкий темный объект
вон там - очертания форта; вы увидите его более отчетливо
немного погодя. Теперь посмотрите прямо туда, куда указывает мой палец; это
древко флага. Посмотрите наверх - я поднял наш флаг, и довольно скоро он
станет мишенью для этих собак.

"Ha! Митчелл! Хатчинсон! они видят нас! Среди них наблюдается некоторое движение.
Они готовятся отрезать нас от этой стороны пролива! Мы
посмотрим ".

Он поднял все паруса, и маленькое суденышко понеслось сквозь легкий туман.
словно сознавая опасность, оно решило держаться стойко.
храбро. День полностью на мели, море и небо приняли насыщенный оранжевый оттенок, который
только осенью по утрам даст, а в это свечение Федерального Фрегат и шлюп
выскользнула из причалов, и двинулся угрожающе на изящный
ограничивающий шхуны.

"Если бы не туман, который озадачил меня около трех часов, я бы побежал
невидимым, и они бы никогда не узнали об этом, пока я не оказался в безопасности в Нэви-коув.
Но мы опередим их примерно на двадцать минут. Час назад я
боялся, что мне придется вытащить ее на берег. Вы начинаете бояться, мисс
Грей?

"О, нет! Я бы ни за что не пропустил это событие. Как быстро
федеральными судами двигаться! Они догоняют нас".

Ее вьющиеся волосы, влажные от тумана, обрамляли лоб; она
накинула на плечи алую креповую шаль и стояла, приоткрыв красные
губы и дрожа, наблюдая за захватывающей гонкой.

- Посмотрите на фрегат! - крикнул я.

На носу корабля сверкнула вспышка, поднялся столб белого дыма, затем раздался тяжелый
грохот, и тридцатидвухфунтовый снаряд упал примерно в ста ярдах справа от судна.
справа от него.

Крик вызова со стороны экипажа "Дикси" разорвал воздух - замахали шляпами
- и, сорвав с себя шаль, Электра потрясла ее яркими складками, чтобы
усиливающийся ветерок, в то время как ее горячие щеки соответствовали им по глубине цвета.

Один за другим раздавались выстрелы, и настолько точными они стали
, что последний просвистел сквозь снасти, перерезав один из
маленьких канатов.

"Хм! они становятся дерзкими, - сказал капитан, холодно взглянув на меня, когда
крики его команды на мгновение смолкли; и с юмористическим огоньком в
своих прекрасных глазах он добавил--

"Лучше спуститься вниз, Мисс Грей, - они могли бы клип на один из ваших локонов в следующий раз.
Вандалы вижу тебя, я осмелюсь сказать, и твой красный флаг укусы их Янки
маленький прайд".

"Как ты думаешь, они смогут меня различить?"

"Конечно. Через подзорную трубу я вижу, как работают артиллеристы, и, конечно,
они видят тебя. Не удивлюсь, если они целились именно в тебя. Это
стиль рыцарства Новой Англии ".

Гений--гений; как шлюп и фрегат были стрельбы в шутку, и
один снаряд разорвался в нескольких метрах от борта суденышка, бросая
пена и вода над группой на палубе.

Грохот колумбиады из форта потряс воздух, как гром, и дал
блокадникам безошибочную уверенность: "Пока что, и не дальше".

Шхуна продолжала свой путь; несколько выстрелов упали позади, и вскоре под
хмурыми бастионами форта, откуда так реяло знамя Конфедерации,
гордо развевается на приятном бризе с Мексиканского залива, расправляя свои свободные складки, как эгис,
доблестное суденышко прошло ла-манш и бросило якорь в
Бухте Мобил под крики команды и гарнизона, приветствуемое салютом
из пяти орудий.




ГЛАВА XXXI

РЕЗУЛЬТАТЫ ОТДЕЛЕНИЯ


Сразу по прибытии в Мобил Электра приготовилась переслать ее.
депеши капитана Райта, дела которого вызвали его в Ричмонд перед
его возвращением на Кубу; и изучение их показало, что целесообразность
предпринятая попытка оказалась совершенно успешной. Смочив края бумаги для рисования
, бумажное послание получилось невредимым, и, к удивлению Эрика
удивленная, она сняла тщательно сшитый голубой шелк, которым были обшиты верхушки
ее дорожных перчаток, и извлекла похожие депеши, все из которых
были немедленно отправлены в резиденцию правительства. Ожидая лодку
они услышали печальную весть о смерти майора Хантингдона, которая
усилила нетерпение Эрика добраться до W .... Остаток путешествия
был печальным, и через четыре дня после отъезда из Галф-Сити огни W ... и
рев Водопада одновременно приветствовали измученных путешественников. Получив
телеграмму о его благополучном прибытии, экипаж ждал на вокзале, и
Эндрю передал Электре записку от своей любовницы, в которой она просила ее немедленно приехать
вместо того, чтобы ехать в отель. Эрик добавил серьезности
убеждения, и с некоторой неохотой художница наконец согласилась. Они
были готовы к безмолвному, торжественному виду дома и к
траурному платью сироты, но не к глубокому спокойствию, к
меланхоличное, бесстрастное самообладание, с которым она их принимала. Душевные и
физические страдания печально изменили ее. Овальное лицо похудело, и
ее формы утратили свою округлость, но выражение лица сохранило свою неповторимость.
красота и гипнотическое великолепие больших глаз, казалось, усилились.
О своем отце она не говорила, но передала дяде письменное изложение
всех фактов, которые ей удалось собрать относительно
обстоятельств его смерти; и таким образом было заключено молчаливое соглашение; не сообщать
отсылка к болезненной теме.

Когда она провожала Электру в приготовленную для нее комнату в ночь
ее приезда, последняя спросила с плохо скрываемым волнением--

"Ирэн, ты можешь рассказать мне что-нибудь о Расселе?" Мне очень хочется услышать
что-нибудь о нем ".

Ирэн поставила серебряную лампу на стол и, стоя в ее свете,
тихо ответила--

"Он был ранен в руку при Манассе, но сохраняет командование своим полком,
и чувствует себя очень хорошо. Доктор Арнольд - полковой хирург, и в одном из
в своих письмах ко мне он упоминал, что рана вашего кузена была несерьезной.

"Я немедленно отправляюсь к нему".

"К сожалению, вам не разрешат этого сделать. Раненых увезли
в Ричмонд как можно быстрее, но ваш кузен остался в Манассе,
куда дамам вход воспрещен.

"Тогда я напишу ему, чтобы он встретился со мной в Ричмонде".

Айрин ничего не ответила, и Электра, все это время наблюдая за ней, спросила--

- Когда ты видела его в последний раз? Как он выглядел?

- За день до того, как он уехал в Ричмонд. Я полагаю, он был в полном порядке, но
выглядел измученным и бледнее обычного. Однако он настолько крепок, что я
думаю, вам не стоит опасаться за его здоровье ".

Негибкие черты лица, низкие, четкие, твердые голос был озадачивающим, и
Лоб Электры нахмурился и потемнел, когда она подумала--

"Теперь ее отец мертв; не осталось никаких препятствий. Должно быть, она любит его.
и все же она не проявляет никаких признаков интереса.

Два дня спустя они сидели вместе у одного из окон гостиной.
Электра была занята отрыванием и скатыванием бинтов, в то время как Ирен медленно
соскребала ворсинки со старого белья, которое лежало в корзине рядом с ней
. Некоторое время оба молчали; печаль от их занятия
навевала мрачные мысли; но, наконец, Электра отложила рулон ткани,
и, переплетя свои тонкие пальцы, сказала--

"Ирен, женщины Юга должны оказывать важное влияние на
определение судьбы нашей страны; и поскольку я чувствовала это так полно, я
поспешила домой, чтобы разделить опасности, лишения и испытания моей семьи.
деревенские женщины. У меня нет привилегии служить в армии и владеть шпагой
или мушкетом; но я собираюсь заняться настоящей женской работой - работать в переполненных госпиталях,
верно ухаживать за больными и ранеными ".

"Я одобряю ваш план, считаю это вашим долгом и хотел бы отправиться с вами в
Ричмонд завтра же, ибо я верю, что таким образом мы сможем спасти
ценные жизнь. Вы должны, как вы уже говорили, идти одновременно; у вас есть
ничто не держит тебя; твой труд ждет вас там. Но мое положение иное.
Мне нужно уладить здесь много дел, прежде чем я смогу присоединиться к вам. Я хочу
посмотреть на работу ткацких станков на плантации; и я еду туда на следующей неделе
с дядей Эриком, чтобы проконсультироваться с надсмотрщиком по поводу нескольких изменений, которые я
желаю внести в отношении негров. Когда все это будет сделано, я тоже
приеду в больницы".

"Примерно во сколько я могу вас ожидать?"

"Не раньше, чем вы меня увидите; но как можно раньше".

"Ваш дядя очень категорически возражает против такого плана, не так ли?"

"В свое время он согласится. Берегите себя! вы делаете свои
бинты слишком широкими".

"Перед Конфедерацией простирается длинная мрачная перспектива. Я не могу, как многие другие.
люди не испытывают оптимизма по поводу скорейшего окончания войны ".

"Да, перспектива, окаймленная окровавленными могилами ее лучших сыновей; но за ее пределами
мерцает Свобода - Независимость".

"Но вы все еще цепляетесь за веру в возможность республиканских форм правления
? Это вопрос, который постоянно беспокоит меня".

"Моя вера в эту возможность непоколебима. Мы еще научим мир
тому, что самоуправление возможно ".

"Но в Европе, где эта тема активно обсуждается, складывается впечатление
, что в великом фундаментальном принципе нашего правительства будет
найден зародыш его распада. Эта война ведется для утверждения права
на отделение и доктрины о том, что "все справедливые правительства опираются на
согласие управляемых". С таким прецедентом это было бы хуже, чем
недопустимость возражать против отделения какого-либо государства или государств в настоящее время
составляя Конфедерации, которые в будущем могут вывести
из настоящего Договора. Предоставляя нам независимость, которую Европа рассматривает
как предрешенный вопрос, какие у вас есть гарантии (говорят они, злорадствуя, в
предвкушении перспективы), что, как только общие опасности войны,
которые на какое-то время так крепко вас сцементировали, закончились, полного распада
не последует, и все ваше хвастовство закончится несколькими дюжинами анархических
псевдореспублик, вроде тех, что в Южной Америке и Мексике?"

"Это зло, от которого наши законодатели должны своевременно защищаться
обеспечение. Теперь мы, слава Богу! совершенно однородный народ, без каких-либо
антагонистических систем труда, требующих конфликта интересов. Как заявляют
, мы полностью идентичны в торговле и сельском хозяйстве, и никаких
различий возникать не должно. Очищенные от всякой связи с Севером, и
без остатка вредного элемента пуританства Новой Англии, мы
можем быть процветающим и благородным народом ".

Электра закончила перевязывать и медленно прогуливалась перед
окнами, и, не отрывая взгляда от ворса, который она завязывала в
маленькие пакеты, Ирен сказала--

Электра, друг мой, ты уверена, что осознаешь свою личную
ответственность? Твоя профессия окажет тебе огромное влияние на формирование
общественного вкуса, и я очень надеюсь на его разумное использование. Будьте осторожны.
выбирайте только самые высокие, чистые образцы, чтобы предложить их своим соотечественникам и женщинам.
когда наступит мир, мы сможем обратить наше внимание на великую работу по
созданию благородной школы южного искусства. Мы не хотим слабости, болезненности.
ни сентиментальности, ни мрачной строгости, которая, кажется, пронизывает ваш разум.
судя по работам, которые вы мне показали ".

Легкая дрожь пробежала по подвижным чертам художницы, когда она прикусила свою
пухлую губу и спросила--

"Что бы вы назвали отличительной чертой моих работ?" Я
вчера заметил, что вы не были полностью удовлетворены.

"Болезненная меланхолия, которую вы, кажется, нежно поощряли, вместо того чтобы
энергично подавлять. Склонность зацикливаться на суровых и мрачных
аспектах физического мира и усиливать и воспроизводить ненормальные и
несчастливые черты характера. Ваш легкое, солнечное, радостное настроение у вас
держал под замком, пока в вашей студии".

"Я признаю правоту вашей критики, и я боролся против
духа, который парит на затуманивающих крыльях над всем, что я делаю; но тень
не рассеялась - Бог знает, рассеется ли когда-нибудь. Ты закончил свою работу
; зайди ко мне в комнату на несколько минут".

Они вместе поднялись наверх; и когда Электра отперла дверь и склонилась над большим квадратным сундуком
, ее спутник заметил странную складку вокруг рта
и тяжелую хмурость на широком лбу.

"Я хочу показать тебе единственное яркое, сияющее лицо, которое я когда-либо рисовала".

Она развернула овальный портрет, поставила его на каминную полку и, отойдя
обернувшись, пристально посмотрела на Айрин. Она заметила, как дрогнули тихие губы, и
несколько секунд печальные глаза, словно зачарованные, смотрели на фотографию.

"Должно быть, это был великолепный портрет своего двоюродного брата, много лет назад; но он
существенно изменены, так как она была написана. Он выглядит намного старше, строже,
сейчас."

"Ирэн, я ценю этот портрет превыше всего, кроме оригинала; и,
поскольку мне, возможно, придется пройти через различные опасности, я хочу, чтобы ты была осторожна
об этом для меня до тех пор, пока я не вернусь в W .... Это драгоценное доверие, которое я
не хотел бы оставить ни в каких руках, кроме ваших ".

"Вы забываете, что я тоже должен ехать в Вирджинию."

"А затем упаковать его тщательно числе старые семейные фотографии, где она будет
быть безопасной. Я оставила свои большие и лучшие картины в Италии, у тети Рут, которая
пообещала сохранить и прислать их мне, как только блокада будет снята
".

"Что взгляды Мистера Янга об этой войне?"

"Он совершенно не терпит партии, который утвердил его, и принципы, на
котором оно ведется. Говорит, что не вернется в Америку, по крайней мере, в настоящее время
; и как только он сможет конвертировать свое имущество в деньги, намерен
переехать на Юг. Он выступал против отделения и сожалел об этом, пока не увидел
дух династии Линкольнов, и с того времени он признал, что всякая
надежда на Объединение или реконструкцию была потеряна. Вы слышали что-нибудь от
Харви с тех пор, как начались неприятности?

"Прошло больше года с тех пор, как я получал от него строчки. Тогда он все еще был
на Западе, но ни словом не обмолвился о состоянии страны".

"Айрин, надеюсь скоро увидеть Рассела. Вы были когда-то друзья; вы
любое сообщение о нем-ни слова о ней добрую память?"

Одна рука Ирэн скользнула в сторону, но она спокойно ответила--

"Он знает, что у него всегда есть мои наилучшие пожелания, но не будет ожидать никакого послания".

На следующий день Электра отправилась в Ричмонд, захватив с собой большой запас
больничных припасов, которые предоставили дамы из W.

Эрик предложил своей племяннице продать Холм и
стать обитательницей его уютного, со вкусом обставленного холостяцкого дома; но она твердо
отказалась согласиться на этот план: сказала, что проведет свою жизнь в
доме, в котором родилась; и в конце концов было решено, что ее дядя должен
оставить ту мебель, которую он особенно ценил, и предложить
остаток выставлен на продажу вместе с прелестным коттеджем, к которому он был тепло привязан.
В течение оставшейся части осени Ирен была постоянно занята
надзирающей работой для солдат, обеспечением нескольких бедных
семей, в которых она проявляла большой интерес, и частыми визитами в
плантации, где она находила более чем достаточно занятий для своего ума; и Эрик
часто удивлялся замечательной систематичности и пунктуальности, которые она проявляла -
серьезному спокойствию, с которым она выполняла свои ежедневные обязанности, и
неизменную скрытность она наблюдала в отношении своей прошлой жизни.




ГЛАВА XXXII

ЖЕНСКАЯ ПОЛЕЗНОСТЬ


- Вы звонили, мистер Эрик?

- Да. Ирэн вернулась домой?

- Еще нет, сэр.

- Принесите еще дров.

Из-за нехватки угля решетку сняли и заменили массивными
латунными ковшами. Джон сложил в них дубовые дрова, подмел
очаг и удалился. Через некоторое время дверь открылась, и вошла хозяйка.


- Ирэн! ты, должно быть, почти замерзла. Что тебя так задержало?

"Сегодня днем у меня было больше, чем обычно, забот в приюте".

"В чем дело?"

"У нас новая медсестра, и я особенно хотел, чтобы она начала
прав в одном или двух отношениях. Я тоже ждал, чтобы увидеть детей
за ужином и убедиться в приготовлении пищи.

"Сколько сирот в Приюте?"

- Тридцать четыре. Сегодня вечером я принял двоих - детей одного из наших солдат,
который умер от ранения, полученного под Лисбургом.

- Бедняжки! Боюсь, вы обнаружите множество подобных случаев.
прежде чем закончится эта война ".

"Мы постараемся найти место для всех таких случаев. Здание вместит
сотню".

- Вы, должно быть, очень замерзли; я попрошу Джона принести вам бокал вина.

- Нет, сэр, мне это не нужно. Моя шаль была толстой и теплой.

- Ирэн.

Она слегка повернула голову и подняла глаза.

"Вы получили письмо, которое я отправил вам в номер?"

"Да, сэр. Оно было от доктора Арнольда".

"Он обосновался в Ричмонде".

"Да, сэр; недавний приступ ревматизма сделал его непригодным для службы в полевых условиях"
.

"Сегодня я получил письмо от полковника Обри. Он хочет купить мой дом".

Она ничего не сказала, и ее глаза снова опустились к изучению
странных фигур, которые танцевали и мерцали на полированных подоконниках.

- Как ты думаешь, какая ему от этого была польза?

"Я не могу представить, если только он не намеревается сделать это домом для Электры".

"Какая ты ведьма в угадывании; это именно так. В этом
письме он сообщает, что может не пережить войну, и желает получить гарантии
что его двоюродный брат обеспечен со всеми удобствами, прежде чем он отправится в другое
сражение. Его предложение великодушно, и я приму его ".

"Что ж, я рад, что она согласится на это, потому что я часто слышал, как она говорила об этих
старых тополях во дворе. Она всегда восхищалась этим местом".

В этот момент звонок к чаю позвал их в столовую, и она
не предоставила дяде возможности возобновить разговор. Когда с
едой было покончено и они вернулись в библиотеку, Ирэн придвинула свой
столик и корзинку поближе к лампе и продолжила вязать. Инвалид
нахмурился и спросил с нетерпением--

"Вы не можете купить столько этих грубых вещей, как вы хотите, без надрывается
день и ночь?"

"Во-первых, я не занимаюсь тяжелым трудом; вязание чисто механическое, очень
легкое, и мне это нравится. Во-вторых, я не могу их купить, а наши мужчины
нуждаетесь в них, когда они стоят на страже. Холодно работать, держа мушкет
на свежем воздухе, в такую погоду, как эта.

Он выглядел раздраженным и поглубже зарылся в подушки.

- Разве ты не чувствуешь себя сегодня вечером так же хорошо, как обычно, дядя Эрик?

- О! Я достаточно хорошо ... но я ненавижу вечное движение тех, сталь
иглы".

Она прикатила перчатку, положила ее в корзину и встал.

"Хочешь, я почитаю тебе? Или, как ты смотришь на партию в шахматы?

"Я не жду, что ты будешь потакать моим прихотям. Превыше всего, дитя мое, я
боюсь мысли о том, что могу причинить тебе беспокойство".

- Ты никогда не сможешь стать таким, дядя Эрик, и я всегда буду рад, если ты сделаешь это
скажите, как я могу принять ваше время проходит более приятно. Я знаю этот дом
может показаться достаточно мрачным, в лучшем случае. Давайте попробуем в шахматы; мы не
играл пор, как вы приехали из Европы".

Она принесла на борт, и они сели в самую тихую и поглощение
все игры. Оба играли хорошо, и когда Эрик, наконец, был побежден, он был
удивлен, увидев по стрелкам часов, что игра длилась
почти два часа. Аккуратно укладывая бойцов из слоновой кости в их шкатулку
, Ирен сказала--

"Дядя, ты знаешь, что я давно хотела и намеревалась поехать в Ричмонд,
но различные обстоятельства заставили меня остаться дома. Я чувствовал, что у меня здесь есть
обязанности, которые сначала нужно выполнить; теперь пришло время, когда я
могу осуществить свой давно вынашиваемый план. Доктор Арнольд возглавил
госпиталь в Ричмонде, который был основан на деньги, которые мы прислали из
W - для помощи нашим полкам. Миссис Кэмпбелл собирается быть
установлен, как старшая сестра, и я сегодня решил присоединиться к ним. В своем письме
, полученном сегодня днем, он приказывает мне не приходить, но я знаю, что он это сделает
наложит на меня опеку, когда увидит меня рядом с собой. Я знаю, что у вас есть
всегда выступал против этого проекта, но я надеюсь, сэр, что вы откажетесь от своих
возражений и продолжите работу со мной на следующей неделе ".

"Это странный и неразумный, урод, который, надо сказать, я не
одобряю. Можно нанять множество медсестер, у которых больше
опыта, и они во всех отношениях гораздо больше подходят для таких должностей ".

"Дядя, мужчин в наших армиях нанимают не для того, чтобы они сражались в наших битвах; и
самое меньшее, что женщины страны могут сделать, это ухаживать за ними, когда они больны или ранены".

Она нежно положила руку на его седеющие волосы и умоляюще добавила--

"Не против меня, дядя Эрик. Я хочу, чтобы ваша санкция на все, что я делаю. Есть
только два из нас остались; ехать со мною в качестве моего советника--протектора. Я не смог бы
быть счастливым, если бы тебя не было со мной.

Его глаза мгновенно наполнились слезами, и, притянув ее ближе к себе, он воскликнул
дрожа--

"Моя дорогая Ирэн! нет ничего, чего бы я не сделал, чтобы сделать тебя счастливой. Счастливой я
боюсь, ты никогда не будешь. Ах! не улыбайся и не противоречь мне; Я знаю
разницу между счастьем и смирением. Терпение, безропотность
выносливость, которая еще не украла одежды радости. Я поеду с тобой в
Вирджинию или куда-нибудь еще, куда ты пожелаешь".

"Спасибо, дядя Эрик. Я постараюсь заставить тебя забыть домашний уют,
и не дам тебе повода сожалеть о том, что ты пожертвовал своими желаниями и
суждениями ради моих. Я не должен больше вас задерживать.

Потомакская армия отступила к Йорктауну, когда Ирен достигла
Ричмонд; и приготовления, которые делались для приема
раненых, наводили на меланхолическое предчувствие надвигающихся сражений.

Доктору Арнольду было поручено руководство несколькими больницами,
но особое внимание он уделил одной, созданной на средства, внесенные
жители W..., и туда отправилась Ирина в день своего прибытия
.

В ответ на ее расспросы ее направили в небольшую комнату, где она обнаружила
врача, сидящего за столом и изучающего пачку бумаг. Он увидел только
фигуру, темнеющую в дверном проеме, и, не поднимая глаз, хрипло позвал--

"Ну, в чем дело? Чего ты хочешь?"

"Приветственное слово".

Он мгновенно вскочил на ноги, протягивая обе руки.

"Дорогое дитя! Королева! Благослови тебя Бог! Как ты? Бледная, как облако, и худая
как тень. Сядь рядом со мной. Где Эрик?

- Он был очень утомлен, и я оставила его в отеле.

"Ты долго болела, Ирэн, и скрывала это от меня. Это было
неправильно; тебе следовало быть честной в своих письмах. Хорошенькая у тебя фигурка.
будешь ухаживать за больными людьми! Работай у меня на глазах, в самом деле! Если ты еще раз скажешь мне "работай"
, я отправлю тебя в сумасшедший дом и буду держать там до тех пор, пока
война не закончится. Повернись лицом к свету ".

"Телом я достаточно здоров; неспокойен только мой разум; болит только мое сердце
болит только оно - очень сильно. Здесь я найду работу и, я надеюсь,
частичную забывчивость. Немедленно прими меня на работу; это будет моим лучшим лекарством.
"

"И ты действительно скучала по мне, королева?"

"Да, невыразимо; Я постоянно чувствовал, что нуждаюсь в тебе. Ты должна знать, как я сейчас
цепляюсь за тебя".

Он снова поднес ее маленькие ручки к своему гранитному рту и, казалось, на мгновение задумался.
- Доктор, как Электра? - спросил я.

- Доктор, как она?

"Очень хорошо - то есть так, как и должен быть такой аномальный, вулканический, жгучий
характер. Сначала она озадачила меня (и это оскорбление, которое мне
трудно простить), но, наконец, я нашел ключ к разгадке. Она
неутомима и удивительно верна как медсестра; выполняет все свои обязанности и
даже больше, что говорит о многом - ведь я суровый надсмотрщик. Не так ли
боишься, что я заставлю тебя работать безжалостнее, чем ребенка-фабриканта янки
или шахтера из Корнуолла? Послушай, королева, как ты думаешь, что привело Электру
в Ричмонд?

"Желание оказать какую-то услугу больным и страждущим, а также быть
сравнительно рядом со своей кузиной".

"Совершенно верно; только последнее должно быть первым, а первое - последним. Рассел -
извращенный, неблагодарный пес ".

Как он и ожидал, она взглянула на него, но воздержалась от комментариев.

"Да, Ирен, он бездушный негодяй. Вот его кузен, всецело преданный ему.
он любит его больше всего на свете, и все же он не
даже нанес ей визит, за исключением поездки в Йорктаун со своей командой
. Он мог бы быть счастливым человеком, если бы только открыл глаза и увидел то, что
так же ясно, как нос на моем лице - что, вы должны признать, не требует никакого
микроскопа. Она одаренная женщина и подошла бы ему в точности - даже лучше,
чем моя саламандра, Саломея.

Испуганное, недоверчивое выражение появилось в больших глазах Ирэн, и
постепенно выражение острой боли отразилось на ее лице.

"Ага! неужели эта идея никогда не приходила тебе в голову раньше?"

- Никогда, сэр; и вы, должно быть, ошибаетесь.

- Почему, дитя мое? Факт очевиден. Вы, женщины, утверждаете, что очень сообразительны.
и в таких вопросах я поражен вашей тупостью. Она боготворит Обри".

"В этом нет ничего странного; у нее нет других родственников поблизости.
естественно, что она любит своего кузена ".

- Говорю тебе, я знаю, что говорю! она никогда никого не полюбит так, как она любит Обри.
Кроме того, тебе-то какое дело, женится он на ней или нет?! - Воскликнула я. - Я знаю, что я говорю. "Я знаю, что я говорю!" она никогда никого не полюбит так, как она любит Обри.

"Я чувствую привязанность к ней и хочу видеть ее счастливой".

"В качестве жены Рассела?"

"Нет, сэр. Брак кузенов всегда вызывал у меня отвращение".

Она не отвела взгляда от его блестящих серых глаз, и ее опечаленный взгляд
стал еще глубже.

- Она здесь? Могу я ее увидеть?

"Ее нет в этом здании, но я сообщу ей о вашем приезде. Я
очень заинтересовался ею. Она блестящее, непредсказуемое создание, и
у нее есть душа! что нельзя с уверенностью отнести ко всему сексу в наши дни.
Куда ты направляешься?

"Возвращаясь к дяде Эрику. Ты поместишь меня в одну больницу с Электри и
Миссис Кэмпбелл?"

"Я надену на тебя смирительную рубашку! Я обещаю тебе это".

Электра была приятно удивлена необычной теплотой, с которой Ирен
принял ее несколько часов спустя, но мало кто подозревал, почему его губы задержались на ее губах
в их пожатии, или понимал задумчивую нежность в глазах
, которые с такой нежностью смотрели на ее лицо. Ледяная стена сдержанности внезапно
растаяла, словно под дуновением августовского полудня, и тихо потекла вниз
среди вещей, давно ушедших в прошлое. Имя Рассела упоминалось вскользь не один раз
, и Электра заснула той ночью, совершенно не осознавая, что разорванные
и мятые страницы ее сердца были тщательно прочитаны женщиной
от которого она больше всего хотела скрыть правду.

Участие в комнату недалеко от больницы, несколько дней хватило для
предварительные договоренности, и Ирен была установлена в отделении здания
в котором она просила доктора Арнольда в ее назначении.

Таким образом, разными, окольными, тернистыми путями две скорбящие женщины вышли
на широкую дорогу Долга и, взявшись за руки, устремились вперед к
назначенной богом цели - Женской Полезности.

Только те, кто добросовестно служил в больнице, могут в полной мере
оценить непосильную природу бремени, которое таким образом на себя взваливают, - могут осознать
задавливая беспокойство, бессонные опасение, вечное напряжение
мозг и нерв, гложет, болезни и невыносимые ноющие сердца за
страдания, которые ни один человеческий навык может успокоить; и молчит пузырей
слезы, которые пролил над трупами мужчин, в чьих семьях на колени в дальнем
далекие дома, молясь Божьей милости о близких, лежа на тот момент, когда Старк
и холодный больницы детские кроватки с рук незнакомцев о родных и конечностей.

День за днем, неделя за неделей эти неутомимые женщины-наблюдательницы обходили
болезненный обход от пациента к пациенту, раздавая еду и лекарства всем
израненные тела и слова надежды и ободрения душам, которые съежились
не от блеска, рева и кровавой бойни битвы, а дрожали и съеживались
перед дерзкими образами, которые бессмертная память вызвала из мирного,
счастливого прошлого. Не было ничего удивительного в том, что домашние больные смотрели на них
с чувствами, граничащими с обожанием, или что часто бывало, когда бледные
худые лица озарялись радостной улыбкой при их приближении, Ирэн и Электры
чувствовали, что получили бесценную награду.




ГЛАВА XXXIII

В БОЛЬНИЦЕ


Это была длинная, низкая, довольно узкая палата, уставленная рядами коек, которые
вытянулись по обе стороны двери, теперь остается открытым признать бесплатная
циркуляцию воздуха. Приглушенный часы тикали на каминной полке. Двое
солдат, которым разрешили навестить своих больных товарищей, спали тяжелым сном
у одного голова свесилась на грудь, у другого накренился стул
на фоне обращенного к окну темнобородого лица, запрокинутого назад. Дрожащее
пламя свечи прерывисто поблескивало на чертах лица - некоторых
юных, почти детских; другие несли отпечаток прожитых лет;
одни были багровыми от лихорадки, другие бледными и блестящими от росы
истощение; здесь лоб склонен и опущен, как в воображении спящего.
переживал столкновения и потрясения битвы; и там дрожащая улыбка,
освещающая суровые мужественные губы, когда сновидец снова услышал приветственный лай.
о сторожевом псе на пороге дома и еще раз увидел любимые формы
жены и детей, радостно выпрыгивающих из уютного камина ему навстречу
протянутых рук. Некоторые беспокойно метались, и часто раздавалось бессвязное
бормотание бродило, как у беспризорника, взад и вперед по комнате, иногда будя
Андрей, который один или два раза поднял голову и прислушался, а затем откинулся на
сон.

Перед маленьким сосновым столиком, на котором стояло множество флаконов, Ирэн пододвинула свой
стул и, наклонившись вперед, открыла карманную Библию и подперла голову
рукой.

Раненый мальчик вскочил, размахивая рукой, словно подбадривая,
а затем упал на спину, застонав от боли, которой стоило ему это неистовое усилие.

Ирен склонилась над ним и, осторожно расстегнув воротник его рубашки, сняла
горячие, окровавленные тряпки с его разорванного плеча и заменила их
свежими складками белья, холодного и мокрого. Она налила стакан воды,
и приподняла его голову, но он нахмурился и воскликнул--

- Я не буду его в стакане. Мама, попроси Гарри принести мне тыквенный фреш из свежей тыквы
из источника. Я говорю, пошли Бадди за ним.

Она подчинилась этому капризу, вышла из комнаты и остановилась в коридоре.
Когда она это сделала, темная фигура незамеченной скользнула в темный угол, и когда
она вернулась в комнату с тыквой с водой, фигура прошла через
дверь коридора в ночь.

- Вот твоя тыква, Вилли, свежая и холодная.

Он жадно проглотил напиток, и на его красивом лице появилось трогательное выражение.
он улыбнулся и прошептал--

"Тише! Джесси поет под старой магнолией у источника. Послушай!
"Фея Белль"! Мы часто пели это в лагере; но никто не поет так, как Джесси.
Так мило! так мило!"

Он стиснул зубы и крепко передернуло, и, взяв его пальцы в
ее она нашла их сжал.

"Андрей!"

"Я здесь, мисс Айрин".

"Поднимитесь наверх и попросите доктора прийти сюда".

Хирург пришел незамедлительно.

"Боюсь, у него начинаются судороги. Что мне для него сделать?

- Да, именно этого я и пытался избежать. Боюсь, ничего не получится
любая хороша; но вы могли бы попробовать ту микстуру, которая действовала как заклинание на
Ливанс ".

"Вот бутылка. Сколько я должен заплатить?"

- По ложке каждые полчаса, пока продолжаются конвульсии, если он может проглотить.
это не может причинить никакого вреда и может облегчить его страдания. Бедняга!
пусть месть праведного Бога настигнет его убийцу! Я бы остался
здесь, с вами, мисс Хантингдон, если бы мог оказать какую-нибудь услугу. Сейчас я
более нужен наверху.

Пароксизмы были кратковременными, но настолько сильными, что иногда ей требовалась помощь
Эндрю, чтобы уложить страдальца на койку, и по мере того, как они становились все реже
часто она видела, что силы его быстро иссякают. Наконец он провалился в сон.
беспокойный сон, одной рукой он сжимал ее руку.

Так прошло около часу, и медсестра тихо опустился на колени рядом с ней зарядку,
и молился долго и истово, что душа юного мученика могли найти
ее домой с Богом, и что его далекие Скорбящая мать может быть
укрепить нести это тяжкое бремя горя.

Когда она опустилась на колени, запрокинув лицо, мягкая, теплая ладонь легла ей на лоб
и низкий, приятный, мужественный голос произнес благословение--

"Пусть Господь благословит тебя, Ирэн, и щедро ответит на все твои молитвы".

Она быстро встала и протянула свободную руку.

"О, Харви, дорогой друг! Слава Богу, я снова нашел тебя.

Он поднял свечу и поднес ее к ее лицу, изучая скульптурные черты
, затем наклонился и поцеловал ее в белую щеку.

"Я чувствовал, что не могу ошибиться. Я слышал, как наши солдаты благословляли бледную
женщину в черном, с большими глазами голубее летнего неба и волосами, которые
сияли, как лучи заходящего солнца; и я знал молчаливую, нежную, неутомимую
наблюдатель, до того, как они назвали мне ее имя. Много лет я молился о том, чтобы
вы могли стать орудием добра для своих собратьев, и
сегодня вечером я рад, что наконец-то нашел в вас серьезного сотрудника ".

"Где ты был так долго, Харви? И как так получилось, что вы носите
Конфедеративная форма?"

"Я капеллан в Техасский полк, и с армией из
начало в эти дни крови. Сначала это был болезненный шаг для меня; мои
привязанности, мои ассоциации, священные воспоминания моего детства, все
мое сердце было связано с Нью-Йорком. Там были мои родственники и друзья, и я
не знал, скольких из них я мог встретить среди боевых волков, которые бродили в
голодных стадах вдоль границ Юга. Кроме того, меня любили и почитали
Союз--учили рассматривать его как синоним Национального
процветание. В то время я выступал против отделения и сожалел о нем, считая его неразумным; но
догме консолидированного правительства я не мог подчиниться; и когда
все священные конституционные барьеры были сметены Линкольном - когда
"корпус хабеаса" был упразднен, а свобода слова и печати
отказано - когда Вашингтонский конклав попытался принудить свободных людей, "сокрушить
Отделение" с помощью меча и пушки - тогда я поклялся
в верности "Семи штатам", где сохранилась вся республиканская свобода.
Отныне мой дом на Юге; мои надежды и судьба принадлежат ей; ее
печали и борьба - моим".

Его белые, натренированные руки теперь были загорелыми; бронзовый цвет лица и
длинные, нестриженые волосы и борода придавали аристократу мрачный, седеющий вид.
лицо; а поношенная и выцветшая униформа свидетельствовала о знакомстве с
положительными трудностями и разоблачением активной кампании.

- Меньшего я от тебя и не ожидал, брат мой. Ты и раньше был мне дорог.;
но, ах, Харви! насколько дороже сейчас, в эти мрачные дни испытаний, которые вы
добровольно решили разделить с молодой, храброй, борющейся нацией!"

Его глаза остановились на ее лице, когда она радостно смотрела на него, и на ее
развевающихся волосах, по которым он нежно провел руками, как они делали много лет назад,
когда она была инвалидом в доме его отца.

"Ты нашла свою работу и научилась находить удовлетворение в полезности. Ирэн,
мирное выражение твоего детства вернулось на твое лицо. С моим
прижавшись лицом к оконному стеклу, я наблюдаю за вами уже больше
часа - с тех пор, как вышел полковник Обри, - и я знаю всю
печаль обстоятельств, которые вас окружают; как это больно для вас
видеть, как умирают эти люди.

- Полковник Обри? Его здесь не было.

- Да, я встретил его на лестнице; мы вместе поднимались из лагеря. Он приехал по
особому делу и возвращается на рассвете; но я останусь на несколько дней,
и надеюсь быть с вами столько, сколько позволит характер ваших обязанностей
. Обри из W.; вы, конечно, знаете его?

"Да, я его знаю".

Он заметил тень сожаления, промелькнувшую на ее лице, и добавил--

"Мне нужно многое тебе сказать и многое узнать о твоем прошлом;
но сейчас не время и не место для такого обмена мыслями и
чувствами. Завтра мы поговорим; сегодня вечером я не мог побороть своего нетерпения
увидеть вас, хотя бы на несколько минут.

Она придвинула стул к юному Уолтону, раненому мальчику, и, усевшись сама,
продолжила--

"Когда получил независимость, и в белых одеждах миру распространяет ее нержавеющей
руки в благословении над нами, пусть история провозгласить, и пусть наши люди
с благоговением помните, что перед безропотной стойкостью и возвышенной
преданностью рядовых солдат Конфедерации, не меньше, чем перед
гением наших генералов и героизмом наших подчиненных офицеров, мы преклоняемся
в долгу перед Свободой".

Она приблизила голову ко рту мальчика, чтобы послушать его тихое дыхание,
и священник увидел, как ее слезы падают на его подушку и блестят на его каштановых локонах
. Бред, казалось, уступил место сну без сновидений от истощения
и, обхватив его пальцы одной рукой, другой
она нежно отвела шелковистые волосы с его светлого, гладкого лба.

- Ирэн, мое присутствие здесь поможет тебе или утешит? Если так, я останусь до
утра.

- Нет, ты не сможешь сделать ничего хорошего. Сейчас полночь, и ты, должно быть, устал от
долгой поездки верхом. Вы не можете помочь мне здесь, но завтра я хочу, чтобы ты
пойдешь со мной на кладбище. Я желаю своей семье печальных утешение
зная, что служитель опустился на колени у его могилы, когда мы положили молодых
Патриот в своем последнем пристанище. Прощай, мой брат, до сих пор. Электра
в соседней комнате; не могли бы вы зайти и поговорить с ней?"

- Нет, я увижусь с ней рано утром.

Он оставил ее одну нести свое торжественное бдение; и в оставшиеся часы
той звездной июньской ночи она не шелохнулась на узкой койке - держала ее
пальцы на ускользающем пульсе страдальца, ее глаза на его побелевшем лице.
Около трех часов он застонал, слегка сопротивлялась, и внимательно посмотрела на
ее. Она дала ему немного бренди, и обнаружили, что он проглотил с большим
сложности.

Медленно пролетели полчаса; Ирен едва ощущала слабую пульсацию
на запястье Вилли Уолтона, и когда она приложила ухо к его губам, долгий, последний
у него вырвался судорожный вздох - битва жизни закончилась. Вилли почувствовал облегчение
. Молодой часовой отошел к своему Вечному Покою.

 "Пикет освобожден от дежурства навсегда".

Слезы потекли по неподвижному лицу, когда медсестра отрезала несколько прядей вьющихся
волос, обрамлявших мальчишеские виски, и взяла у неподвижного
сердцу любимая картина, которую так часто и так нежно целовали в
прерывистом свете лагерных костров. Ирэн накрыла благородную голову, светлые,
красивые черты лица своим носовым платком и, разбудив Эндрю, указала на
тело ... оставил ее собственном приходе, и вошел один за проход.

Он был меньше, но похожи по договоренности в комнату, где она
прошла ночь. Свеча потрескивала в подставке, и холодный,
туманный, белый рассвет заглядывал в восточное окно, освещая ряды кроваток и
беспокойных, бормочущих спящих. Там, в центре зала, с ее
опустив голову на стол, сидел, или, скорее наклонился, Электра, дремлющие
крепко, с ней алый платок собрались около ее плечи ... ее смотреть
схватил в одну руку, а другой держа громкость на
"Hesperid-;gl;".

Айрин приподняла черные кудри, частично скрывавшие раскрасневшуюся шею, и
прошептала--

"Электра, просыпайся! Я иду домой".

"На улице еще не рассвело? Ах, да, понимаю! Я спал ровно пятнадцать минут.
Последнюю дозу лекарства дал в четыре часа. Как поживает
мальчик? Я почти боюсь спрашивать.

"Мертв. Вилли дожил до рассвета.

"О! как грустно! как обескураживающе! Я дважды подходил к твоей двери и заглядывал внутрь,
но один раз ты молился, и в последний раз твое лицо было опущено на
Подушку Вилли, и поскольку я ничего не мог поделать, я вернулся. Доктор Уитмор сказал
мне он умрет, и он заставил меня страдать, чтобы посмотреть на то, что я не мог
сбрасывают. Я благодарен, что все мои пациенты идут хорошо; этот новый рецепт
волшебным образом подействовал вон на того мистера Хэдли, у которого пневмония. Просто потрогайте его
кожа - мягкая и приятная, как у ребенка ".

"У меня есть некоторые направления, чтобы уйти с Мартой, о том, хинин до
доктор спускается, а потом я пойду домой. Готовы ли вы?"

"Да. У меня странное ощущение в висках и тяжесть, когда я говорю.
не стоит удивляться, что я простудился.

"Электра, ты видела Харви прошлой ночью?"

"Нет. Откуда он взялся?"

- Он капеллан в полку под Ричмондом и сказал, что примет нас обоих
этим утром. Рассел был здесь прошлой ночью?

- Рассел? Нет. Почему ты спрашиваешь? Он в городе? Вы его видели?

Она быстро встала, положила руку на руку Ирэн и испытующе посмотрела на нее.

"Я его не видел, но ваш кузен Харви упомянул, что полковник Обри
приехал с ним по какому-то очень важному делу и должен был пробыть всего несколько часов
. Я получу свою шаль и присоединюсь к вам через пять минут. Электра, вы должны
оставайтесь дома и отдыха на день или два; вы не лихорадило, и измученный
постоянное наблюдение".




ГЛАВА XXXIV

СМЕРТЕЛЬНО РАНЕНАЯ


"К счастью, она в бреду; в противном случае ее неизбежное возбуждение
и тревога, вероятно, оказались бы фатальными. Конечно, она очень больна; но
при тщательном уходе, я думаю, вам нечего опасаться. Выше всех
вещи, Ирен, страдать никто не болт в комнату с новостью--сохранить ее
как можно тише. Я полностью уверен в мастерстве Уитмора; он
сделает все, что в моих силах, хотя я бы не оставил ее, если бы не чувствовал этого.
мой долг - поспешить на поле боя. Королева, ты выглядишь усталой, но в этом нет ничего странного.
после всего, через что ты прошла.

"Доктор, когда вы начнете?"

"Через двадцать минут".

"Поступали ли какие-либо разведданные сегодня утром?"

"Ничего, кроме подтверждения вчерашних новостей. Хилл удерживает Механиксвилл,
и противник отступил в направлении Поухайтского болота. Общее сообщение
Сегодня будет предпринято наступление по всей нашей линии, и я должен идти. В чем дело
? Вы, конечно, не пугаетесь.

"Напуган ... доктор Арнольд? Нет. Я не опасаюсь за безопасность Ричмонда;
поражение не записано в лексиконе Ли; но я содрогаюсь при виде
драгоценные человеческие гекатомбы, будет испепелен на те горы, перед Макклеллан
загнали обратно. Не сомневаюсь в своей победе настораживает меня, но мысль о его
ужасную цену".

Она замолчала, и лицо ее дрожали когда она положила сложенные руки на
его рука.

"Ну ... что это? Дорогое дитя, что движет вами так?"

"Доктор, пообещай мне, что если полковник Обри смертельно ранен вас
отправить немедленно для меня. Я должна увидеть его еще раз".

Ее голова опустилась на руки, и она трепетала, как белый Астры в
в начале осени Гейл. Сочувственно старик нарисовал одну руку вокруг нее.

- Значит, в конце концов, он тебе небезразличен, несмотря на твою пожизненную сдержанность и
кажущееся безразличие? Я подозревал это несколько раз, но это твое
невозмутимое лицо сфинкса всегда ставило меня в тупик. Дитя мое, тебе не нужно
опускать голову; он достоин твоей любви; он единственный мужчина, которого я знаю
я бы с радостью увидела тебя замужем. Ирен, посмотри вверх ... Скажи мне... Знал ли об этом Леонард
? Сознавая твою привязанность к Обри, обрек ли он тебя на твою
одинокую судьбу?

"Нет. Мой отец умер, не подозревая о том, что причинило бы мне боль и унижение.
его сверх всякой меры. Зная его так же хорошо, как и вы, можете ли вы предположить, что я
когда-либо позволил бы ему заподозрить правду? Я осознал свой долг и
выполнил его; это единственное утешение, которое у меня осталось. Он никогда не причинил ему
одно биение сожалению, или обстановка пищу для горьких размышлений; и долг
из уважения я обязана его памяти должна быть, как добросовестно выполняет. Если
Полковник Обри выживет, чтобы наслаждаться независимостью, за которую он борется - если
его пощадят, чтобы он стал полезным, ценимым членом общества - одним из
чистые и способные государственные деятели, в которых будет нуждаться его страна, когда эти темные
дни раздоров закончились, я могу быть довольна, хотя и разлучена с ним, и
наблюдать за его блестящей карьерой издалека. Но если он должен отдать свою жизнь за
то, что ему еще дороже, я прошу привилегии увидеть его снова,
быть с ним в его последние минуты. Этого утешения храбрый дух
мой отец не лишил бы меня, если бы общение между живыми
и мертвыми было разрешено; в этом никто не имеет права мне отказывать".

"Я обещаю, что вы узнаете все как можно раньше. Если вы не получите никаких известий.
считайте, что он невредим. Пока что его полк не двинулся с места.
вперед, но я не знаю, как скоро это может произойти. Храни тебя Небеса! мое драгоценное
дитя."

Он нажал поцелуй на поникла головой, и оставил ее, чтобы возобновить ее смотреть в
в затемненной комнате, где Электра переболели тифозной лихорадки почти
три недели. Считалось, что она заразилась в переполненной больнице
; и когда начался бред, Ирен временно передала свою палату
другим медсестрам и осталась в пансионе, ухаживая за ней.
друг. Это было время беспрецедентной тревоги, но все было на удивление тихо
в осажденный город. По всей Конфедерации замяли продолжительность
княжил. Батареи Доблестного Виксбурга преградили Миссисипи; Борегар
и Прайс, идолы Запада с львиным сердцем, удерживали федеральную армию в Коринфе
в страхе; Стоунволл Джексон - синоним победы - после того, как пронесся, как
вихрь, по Долине и рассеял колонны, которые украдкой
пробрался на юг и прибыл в Ричмонд в назначенное время. Больше
чем Serrurier, на грандиознее, чем Castiglone, он дал сигнал, чтобы начать;
и как пламя взметнулось вдоль мрачных лесах Chickahominy,
нация, затаив дыхание, наблюдала за блестящим семидневным конфликтом,
который превратил двадцать шесть миль болот и лесов в огромный
некрополь.

В течение пятницы медленно поступали раненые, и в четыре часа пополудни
грохот артиллерии возвестил о том, что битва при Гейнс-Милл бушует вовсю: что
враг отчаянно сражается за окопы, которые никто, кроме
Солдаты конфедерации могли бы успешно провести атаку. До восьми часов вечера
дома дрожали от каждого пушечного выстрела, а затем великая армия Макклеллана
, искалеченная и истекающая кровью, отступила под прикрытием
темнота, на южном берегу Чикахомини. В субботу произошло временное
затишье в "железной буре"; но раненые продолжали прибывать, и
преданные женщины города поднялись с колен, чтобы помочь
этим многочисленным страдальцам. В воскресенье наши войска прочесывали болота в поисках отступающего врага.
и еще раз, ближе к вечеру, далекий
гром раздался на поле ожесточенных боев у станции Сэвидж,
откуда враг снова отступил.

В субботу утром Ирен узнала, что команда Рассела присоединилась к
погоня; и в течение того дня и ночи, по мере того как конфликт продвигался все дальше
на юг, а подробности неизбежно становились все более скудными, ее тревога
возрастала. Ее губы постоянно шевелились в молитве, когда она скользила от
Тихая комната Электры, чтобы помочь в перевязке ран тем, кто был ранен
инвалиды для дальнейшего участия в борьбе; и, поскольку прошел понедельник
без получения известий от доктора Арнольда, она тешила себя надеждой
что Рассел уйдет невредимым. Во вторник утром Электра, казалось,
пришла в сознание, но во второй половине дня она снова впала в
бессвязное бормотание "Кайп", "Корреджо", "Белла Тициана" и "моя лучшая
великолепная картина, оставшаяся во Флоренции".

Ирэн сидела у постели больной, сворачивая бинты, когда внезапно раздался
далекий, глухой пушечный выстрел, за которым последовал быстрый грохот
оконные стекла давали понять, что затянувшееся соревнование яростно возобновилось. А
курьер прибыл из стана Малверне с интеллектом, что здесь
силы противника были сильно разнесены, делает отчаянное сопротивление;
и хотя нет сомнений в результате был принят, человеческая природа, застонал
за эту бойню.

В десять часов, напоив Электру зельем и обновив складки мокрого белья
на голове Электры, Ирэн прокралась обратно к окну и, открыв
ставни, выглянула на улицу. Вот тут и появляется тревожная группа, забились
по углам, с ушами, напряженно ловят каждый звук, и, пока она
смотрел, всадник с грохотом упала на жесткий галопом по мостовой,
остановил у подъезда дома-интерната, замахнулся сам на тротуар,
и через мгновение резкий лязг раздался звонок поразительно через
еще особняк.

"О, Боже мой! наконец-то это пришло!"

Айрин стонала, и тяжело оперся на фоне окна выходят на улицу, и быстро
пришел шаги вверх по лестнице. Марфа вошла, и протянула листок бумаги.

"Мисс Ирен, Сайрус только что принес это".

Ледяные пальцы ее хозяйки сжали письмо, и она прочла--


"Приходите немедленно. Обри тяжело ранен. Сайрус покажет дорогу.

 "ХАЙРАМ АРНОЛЬД".


"Вы сейчас упадете в обморок, мисс Айрин! Выпейте немного этого настоя".

"Нет. Скажи Эндрю, чтобы он как можно быстрее отправился за экипажем и распорядился, чтобы его немедленно доставили сюда.
и попроси дядю Эрика немедленно прийти в мою комнату.

Ирен отправилась в свою квартиру, которая примыкала к квартире Электры, надела
шляпку и вуаль и, хотя ночь была теплой, закуталась в шаль.

Вскоре вошел мистер Митчелл и вздрогнул, увидев лицо своей племянницы.

"Ирэн, что это значит? Куда ты идешь в такой час?"

"На поле боя! - кричал он. - На Малверн-Хилл. Полковник Обри смертельно ранен,
и я должен его увидеть. Ты пойдешь со мной? О, дядя Эрик! если у вас есть какие-либо
Милосердие в своей душе задавать мне никаких вопросов! ходить только со мной".

"Конечно, дитя мое, я пойду с тобой, если это возможно, чтобы обеспечить
какую-нибудь карету. Я посмотрю...

- Я нанял одну на три дня. Марта, побудь с Электри, пока я не вернусь.
ни в коем случае не оставляй ее. Если заметите какие-либо изменения, пошлите за доктором
Уитмором. Вот мои часы; тщательно считайте ее пульс, и пока он будет больше
каждые два часа давайте ей по ложке лекарства из
этого квадратного пузырька на столе. Я доверяю тебе, Марта, позаботиться о ней.
Если она проявит благоразумие и спросит обо мне, ничего не говори ей о сражениях.
Скажи, что я пошел навестить больного и скоро вернусь.
Пойдем, дядя Эрик.

Они сели в закрытый экипаж, который она приказала зарезервировать для нее, и
она подозвала Сайруса к двери.

- Вы видели полковника Обри после того, как он был ранен?

- Я видел его только мельком, когда его привезли. Мисс Ирен, он был убит.
пуля попала в грудь.

- Ты знаешь дорогу; выезжай наружу; и, Сайрус, поезжай как можно быстрее.

Мерцание перевозку лампы, она могла видеть вагонов и
с другой стороны, некоторые наполнены пустые гробы, некоторые с развороченным несчастью. Теперь и
потом устал, провел солдат сидел на обочине, или изо всех сил о к
город, который они спасли, с руками на перевязи, или связанными руками, или
кровавые повязки на их суровых лицах. Еще через час, когда
увеличивающееся количество людей показало близость к месту опасности, Сайрус
свернул с проторенной дороги, и вскоре послышались вспышки огней и гул
множество голосов говорило о том, что они были недалеко от места назначения. Экипаж
остановился, и Сайрус подошел к двери.

"Мы на линии, и я не могу подъехать ближе. Если ты подождешь, я
пойду поищу хозяина".

Задержка показалась невыносимо долгой, и впервые раздался слышимый стон
вырвалось у Ирэн как раз в тот момент, когда Сайрус вернулся в сопровождении закутанной фигуры.

"Ирэн, дитя мое".

Она высунулась так, что ее лицо почти коснулось лица доктора Арнольда.

"Только скажи, что он жив, и я могу вынести все остальное."

"Он жив, и спит сейчас. Можете ли вы контролировать себя, если я возьму тебя
с ним?"

- Да, вам не нужно бояться, что я побеспокою его. Позвольте мне пойти к нему.

Он подал ей руку и некоторое время вел ее под моросящим дождем.
стараясь по возможности избегать групп раненых, где
хирурги занимались своей печальной работой. Наконец, перед маленькой палаткой, он остановился,
и прошептал--

"Сам нерв, дитя мое".

"Неужели нет надежды?"

Она отметается ее длинную траурную вуаль, и смотрел умоляюще в его
лицо.

Глаза его наполнились слезами, и, поспешно отвернувшись, он поднял полог палатки
и втянул ее внутрь.

Свеча горела тускло, в углу, и там, на ложе из соломы, за
что одеяла были брошены, заложить мощную форму Неустрашимый
лидер, отчаянная отвага которого так возбудила поклонение ему.
всего несколько часов назад командовал. Благородная голова покоилась на ранце;
одна рука сжала ему сердце, в то время как другие опустились не менее, на его стороне,
и на груди его куртка была пропитана кровью, которая через определенные интервалы
сочилась сквозь повязки и капала на солому. В палатке было тихо
как на кладбище, и ни звука не сорвалось с побелевших, неподвижных губ Ирэн, когда она наклонилась
и посмотрела на любимое лицо, странно прекрасное в своей бледности
покой. Темные крылья горького прошлого больше не витали над чертами лица
, омрачая их точеное совершенство; спокойная полуулыбка
раздвинула губы и разгладила линии между тонко очерченными черными
брови.

Мягко опустившись на пол палатки, Ирэн положила подбородок на ее
сложив руки, и спокойно смотрел в глубокий сон. Так прошло три четверти
часа; затем, когда доктор Арнольд осторожно положил пальцы на пульс,
страдалец открыл глаза.

Ирэн была частично в тени, но когда она наклонилась вперед, внезапная,
озадаченная улыбка осветила его лицо; он встрепенулся и протянул одну
руку.

"Ирэн! Моя дорогая! Мне это снится, или ты действительно со мной?

"Я пришла ухаживать за тобой, Рассел; но если ты не успокоишься,
доктор отошлет меня".

Она взяла протянутую руку обеими руками и прижалась к ней губами
несколько раз.

"Подойди ко мне поближе. Сейчас я беспомощна и не могу подойти к тебе".

Она села на край соломы, положила шаль на колени и
приподняв его голову, положила ее на мягкие шерстяные складки. Доктор Арнольд снял
теплая ткань пропиталась кровью, приложил холодное, с которого капала вода полотенце к
зияющей ране и, затянув бинты, чтобы остановить кровотечение,
вышел из палатки, оставив их наедине.

"О, Ирэн! это радость, на которую я никогда не надеялась. Я пошла ночью в
больница в Ричмонде, просто чтобы взглянуть на тебя - насладиться моим взглядом
еще раз увидеть твое дорогое, родное лицо! Я наблюдал, как ты служишь, как ангел
больным и раненым солдатам, и я завидовал их прикосновению твоей руки
звуку твоего голоса. Я не ожидал, что умру у тебя на руках. Это
примиряет меня с моей судьбой; это компенсирует все.

Ее пальцы нежно пригладили черные локоны, прилипшие к его вискам,
и, наклонившись, она поцеловала его в лоб. Его здоровая рука скользнула вверх
обвила ее шею, притянула ее лицо к своему, и его губы прижались к ее губам снова и
снова.

"Дорогой Рассел, ты должен вести себя тихо, иначе ты истощишь себя. Постарайся
поспать - это освежит, придаст тебе сил".

"Ничто не придаст мне сил. У меня есть только короткое время, чтобы жить; я должен спать
возможности моего последнего земного причастия с тобой, моя жизнь-длинный
идол! Ох, Ирина! мое прекрасное сокровище! Это доказательство твоей любви подслащивает
саму смерть. Были часы (с тех пор как мы расстались год назад), когда
Я упрекал тебя за горе и боль, которые ты сурово причинил мне и
самому себе. Когда я с горечью сказал, что если бы она любила так, как должна, она бы
преодолей все барьеры - она вложит свои руки в мои - прославит мое имя,
взяв ее в жены, и таким образом бросит вызов прошлому и отменит его. Я был эгоистичен в
своей любви; Я хотел, чтобы ты была в моем доме; я тосковал по нежному прикосновению твоих
пальцев, по твоей гордой, ослепительной приветственной улыбке, когда рабочий день заканчивался
закончен; за привилегию прижать вас к своему сердцу и слушать ваши
произносимые шепотом слова ободрения и теплые поздравления с моими успехами. Я
знал, что этого никогда не может быть; что твое почитание памяти твоего отца
разлучит нас в будущем, как и в прошлом; что мои мольбы будут
не поколебать вашего неудачного и ошибочного решения; и было трудно
отказаться от самой дорогой надежды, которая когда-либо освещала жизнь одинокого человека. Теперь я
знаю, я чувствую, что твоя любовь сильна, бессмертна, как моя собственная, хотя и надолго
заперта глубоко в твоем сердце. Я знаю это по страданию на твоем лице, по тому, как
дрожат твои губы, по твоему присутствию в этом месте ужасов. Боже,
утешь и благослови тебя, моя дорогая! - моя храбрая, терпеливая, верная Ирэн!

Он торжествующе улыбнулся и ласково провел ее рукой по своей щеке.

"Рассел, сейчас бесполезно размышлять о нашем печальном прошлом; что
страданий, которых стоила мне наша разлука, никто, кроме моего Бога, никогда не сможет узнать. Его
руки я вверяю мою судьбу, и он делает все хорошо.' В маленькой
в то время как вы покинете меня, и тогда ... о! затем, я та будет пустынею за вину
в самом деле! Но я могу вынести одиночество - я могу пройти свой унылый земной путь
безропотно, я могу отказаться от тебя ради моей страны, если у меня есть
благословенная уверенность в том, что ты всего лишь поспешил домой раньше меня, ожидая
меня там - что, спасенные через Христа, мы скоро встретимся на Небесах и
проведем Вечность вместе. О, Рассел! можешь ли ты дать мне это утешение,
без которого мое будущее действительно будет мрачным? Ты сдержал свое обещание:
жить так, чтобы ты мог наконец спокойно взглянуть в глаза своему Богу?

"Я сдержал. Я боролся с недостатками своего характера; Я
искренне старался подавить мстительные чувства в своем сердце; и я
добросовестно пытался выполнять свой долг по отношению к моим ближним, к моему
командование и моя страна. Я прочитала Библию, которую ты мне дала; и, дорогая,
молясь за тебя, я научилась молиться за себя. Благодаря Иисусу я
имею верную надежду на загробное счастье. Там, хотя и разделенные в
жизнь, ты и я будем соединены смертью. О, Ирэн! если бы не твое искреннее
благочестие, это драгоценное предвкушение, возможно, никогда не было бы моим. Но для вас я
забыл бы заветам моей матери и молитвами моей матери. Через
своим влиянием я скоро присоединюсь к ней, где яростные волны земной
суд может ресниц моя гордая душа не больше".

"Слава Богу! О, Рассел! это избавляет от невыносимой горечи
расставания; это поддержит меня в ближайшие годы. Я могу смело смотреть на все в
будущем ".

Она увидела, что его охватил приступ боли. Его лоб наморщился, и он
сильно прикусил губу, чтобы подавить стон. Как раз в этот момент вернулся доктор Арнольд
и сразу после этого дал ему еще одну дозу морфия.

"Обри, ты должен вести себя тихо, если не хочешь сократить свою жизнь".

Несколько мгновений он молча переносил свои страдания и, подняв глаза
снова на Ирэн, сказал усталым голосом.--

"Это эгоистично для меня, чтобы сделать вас свидетелем пыток; но я не мог
чтобы ты оставил меня. Есть то, что я хочу сказать, пока у меня есть
сила ушла. Как Электра?"

"Все еще частично в бреду, но доктор считает, что она поправится. Что
передать ей от вашего имени?

- Что я любил ее и помнил в свой смертный час. Поцелуй ее за меня, и
скажи ей, что я упал, где мертвые лежали толстые, в отчаянной заряда на
батареи противника ... что никто не может претендовать на благороднее, чем горжусь смерти
мое ... что имя Обри еще раз прославил--крещены мои
кровь на поле боя. Ирэн, она одна во всем мире; присмотри за ней.
люби ее, ради меня. Доктор, дайте мне немного воды".

Когда кровотечение усилилось, несмотря на их попытки остановить его, он стал
быстро слабеть, и вскоре после этого, держась за руку Ирэн, он упал
спит.

Она сидела неподвижно, поддерживая его голову, издавая не звука, сохраняя ее
глаза, устремленные на его запрокинутом лице. Доктор Арнольд неслышно и
оттуда, по различным делам милосердия; иногда-беспокойство, обветренными
солдаты тихонько приоткрыл завесу шатра, смотрел с грустью, с нежностью, на
поверженная фигура любимого командира, и отвернулся молча, с
слезы текли их бронзовые лица. Медленно сгущалась ночь, и
пронзительные звуки "Ревеля" говорили о том, что наступил еще один день перед мрачным
небо прояснилось. Сотни, который, налетев на этот призыв двадцать четыре часа
назад, теперь лежал коченеть в своих гор, спал свой последний сон, где
ни звуки дудки и барабана, ни боевой клич товарищей, будет
когда-нибудь пробудить их от своего упокоения прежде чем Малверн-Хилл, в течение которого направление ветра
причитала реквием, а в конце, капает облаках поселились, как тень.

Суматоха и переполох в лагере усилились по мере того, как делались приготовления к преследованию
врага, который снова занял линию отступления; но внутри палатки
царила нерушимая тишина. Было очевидно , что Рассел быстро погружается,
а в восемь часов он проснулся, беспокойно огляделся вокруг и слабо спросил
--

"Что происходит впереди?"

"Макклеллан эвакуировал Малверн-Хилл и полностью отступает к своим"
канонерские лодки, - ответил доктор.

"Тогда боев больше не будет. Моя разбитая полка будут отдыхать на
сезон. Бедолаги! они поступили благородно вчера свой долг".

Он поднял глаза к небу, и через несколько секунд губы его шевелились
неслышно в молитве. Постепенно на его лице появилось спокойное выражение
и когда его глаза снова закрылись, он еле слышно пробормотал--

"Ирэн, дорогая, приподними меня немного".

Они подняли его и положили голову ей на плечо.

"Ирэн!"

"Я здесь, Рассел; мои руки обнимают тебя".

Она прижалась щекой к его щеке и прислушалась, пытаясь уловить слова, но ничего не было слышно.
Губы разомкнулись, и их коснулось мягкое, трепещущее дыхание. Доктор
Арнольд положил руку на сердце - пульсации не последовало; и, отвернувшись
старик закрыл лицо носовым платком.

"Рассел, поговори со мной еще раз".

Не было ни звука, ни движения. Она знала, что дух солдата
воспарил к берегам Вечного Мира, и это было до тех пор, пока она не присоединилась
если бы он был там, любимые звуки снова зазвучали бы музыкой в ее сердце. Она
крепче обняла неподвижное тело и прижалась щекой ближе к
его щеке, которая становилась все холоднее. Ни один всплеск горя не вырвался у нее, чтобы рассказать о муках и отчаянии.
отчаяние.

 * * * * *

Быстрое выздоровление Электры вознаградило за оказанную ей заботу, и однажды
днем, через десять дней после того, как в столице Конфедерации снова воцарилась тишина
, она настояла на том, чтобы ей разрешили встать позже обычного,
протестуя против того, что ее больше не будут считать инвалидом.

- Ирэн, встань на свет, чтобы я мог видеть тебя полностью. Какой ты измученной
выглядишь! Подозреваю, что я восстанавливаю свое здоровье за счет твоего.

"Нет; я так же в тело, как я могла пожелать. Но нет сомнений в моей тревога
оставила свои следы на лице Мое".


Она наклонилась кресло Электра и гладил спину светит художника
волосы.

"Я хочу, чтобы ты дай мне взглянуть на бумаги. Мои глаза теперь достаточно сильными, и
Я хочу точно знать, что происходило повсюду во время моей болезни.
Мне кажется невозможным, что армия генерала Ли может противостоять армии Макклеллана.
дольше, не вызывая на бой, и я так беспокоюсь о Расселе. Если
он пострадает, я, конечно, должен пойти к нему. Очень странно, что он
не написал. Вы уверены, что для меня не приходило писем?

"Писем нет, я уверен; но у меня есть сообщение для вас. Я видел
его один раз с тех пор, как вы заболели".

"Ах! в чем дело? Он услышал, что я заболела, и пришел навестить меня, я полагаю.
Когда он был здесь?

Ирэн наклонилась и дрожащим поцеловала своего спутника, медленно проговорив--

- Он хотел, чтобы я поцеловал тебя за него. Электра, я не говорил тебе раньше
потому что я боялся, что это подействует на вас в вашем слабом состоянии; но во время вашей болезни были
отчаянные бои вокруг Ричмонда, и
Федералы были разбиты - отброшены к Джеймс-ривер.

- Рассел был ранен? Да, теперь я все понимаю! Где он? О! скажи
мне, что я могу пойти к нему".

Она вскочила, но подобный смерти бледность покрыла ее лицо, и она задрожала,
к открытому окну.

Ирен последовала за худенькой фигуркой и, обняв ее, заставила
прислониться к ней.

"Он был ранен в последний день, и я пошла навестить его; ты тогда была
в бреду".

"Отпусти меня немедленно! Я не буду беспокоить его; я буду держать себя в руках! Только позволь
мне увидеть его сегодня!"

"Электра, ты не можешь его увидеть. Он ушел к своему Богу; но в свой смертный час
он говорил о тебе с нежностью, посылал любовь и...

Тело пошатнулось, поникло, задрожало и без чувств упало обратно в объятия Ирэн
.

Обморок был таким тяжелым, что казалось, будто ее дух улетел, чтобы соединиться с
кузиной в бесконечном единении; но наконец сознание вернулось, и
вместе с ним пришло горестное осознание ее потери. Долгий, низкий вой поднялся и
обрушился на воздух, как крик, срывающийся с губ слабого, страдающего, беспомощного
дети, и ее голова опустилась на плечо сиделки с печальным лицом, чье
горе не могло найти выражения ни в рыданиях, ни в стонах, ни в слезах.

"Мертва! мертва! и я больше не увижу его дорогого лица! О! почему ты не позволил
мне тоже умереть? Чего теперь стоит моя жалкая жизнь? В одной могиле могли бы поместиться
мы оба! Мой благородный, несравненный Рассел! свет моей уединенной жизни! О Боже!
будь милостив! забери меня с моим кумиром! Забери меня сейчас!"

Очень нежно, ласкаясь Ирэн попыталась успокоить ее ... подробно
обстоятельства гибели ее сестры, и указал на ее отчаянные души
окончательное воссоединение.

Но не появился разлом в черной художника неба скорби; она еще не
известно, что в ближе рука, держащая штангу, удар
облегчены, и она горько потребовал ее производитель должен быть освобожден от
бремя жизни.




ГЛАВА XXXV

"СВЯЩЕННАЯ ПРЕДАННОСТЬ И ПОЛНАЯ РАБОТА"


Солнечный свет теплого весеннего дня проникал в открытое окно и рисовал
золотые арабески на стенах и портреты в гостиной в
Хантингдон Хилл. Дорогие шторы из алого дамаста давным-давно были разрезаны
на рубашки для солдат и доставлены в армию Теннесси, а
воздух и солнечный свет проникали беспрепятственно. Электра сидела перед своим холстом в этой комнате
, поглощенная дизайном, который теперь занимал каждую мысль. Колдовство
ее профессии окутало ее своими чарами, изгнав на время
призрачное прошлое.

Продление срока действия закона о воинской повинности несколькими месяцами ранее
лишило Ирэн ценного и надежного надзирателя; и чтобы удостовериться самой
относительно характера его преемника и состояния дел в
вернувшись домой, она и ее дядя вернулись в W ..., взяв с собой Электру.

Ирэн была с Электри в гостиной.

"Каких успехов ты добиваешься, Электра?"

"Очень мало. Я не буду торопиться; я намереваюсь, чтобы исполнение было
соответствует моему идеалу - и этот идеал полностью достоин темы. Я хочу
возложить мою "Современную Макарию", как первое подношение южного искусства, на
алтарь моей страны, как ядро, вокруг которого будут создаваться все более благородные картины,
от рук моих соотечественников и женщин я получу кластер".

Электра, чтобы осуществить это "достижение, которого искренне желаешь",
необходимо популяризировать основные отрасли искусства, и
открыт для масс; и для того, чтобы открыть для них новые пути поддержки
Я решил основать в W Школу дизайна для
Женщин-подобный в плане, хотя и более обширный, чем основанная несколько лет
назад к миссис Питер Филадельфии. Верхняя часть здания будет
отведена для занятий рисованием, резьбой по дереву и различными отраслями
Дизайна; а нижнюю, соответствующую по размеру и общему виду, я
намереваюсь использовать под библиотеку нашего округа. Над этой школой дизайна
Я хочу, чтобы вы руководили; ваши таланты, ваше образование, ваша преданность своему делу.
Искусство как нельзя лучше подходит вам для этой должности. Жалованье должно быть таким, чтобы
компенсировать вам ваши услуги; и, когда наступят более спокойные дни, мы
возможно, сможем нанять нескольких очень ценных лекторов среди наших
джентльменов-художников. У меня есть большой участок на углу Пайн-стрит и
Хантингдон-авеню, напротив здания суда, это будет прекрасное место
для него, и я хочу использовать его для этой цели. Пока вы занимаетесь
украшением интерьера здания, стены которого должны содержать
фрески с изображением некоторых из самых впечатляющих сцен нашей Революции, я
украсить территорию перед, и сделать им свой особый заряд. Я
разобраться выращиванием цветов, хотя дар окраска их
отказали мне. Вчера я продал свои бриллианты за гораздо большую сумму, чем я предполагал,
и эта сумма, добавленная к другим фондам, находящимся сейчас в моем распоряжении
, позволит мне осуществить план. Доктор Арнольд и дядя
Эрик горячо одобряет мой план поможет мне очень обильно, и как только
спокойствие будет восстановлено, я должен преуспеть в возведении здания без
применяясь к любой другой за помощью. Когда ваша картина будет закончена, я
желаю, чтобы вы сделали для меня копию и повесили в нашей школе дизайна, чтобы
студентам постоянно напоминали о долге благодарности, который мы несем нашим
армиям ".

Холст, который она наклонилась, чтобы рассмотреть поближе, содержал
аллегорический рисунок, изображающий на переднем плане две женские фигуры. Один
строгий, но с благородными чертами лица, увенчанный звездами - триумф и ликование
вспыхивающие в сияющих глазах. Индепенденс, одетая в малиновую мантию, сжимающая
Крестное знамя Конфедерации, победные складки которого развевались над
захваченной батареей, где в пыли волочился федеральный флаг. Рядом с ней
стояла в белом одеянии, воплощая Ангельский Покой, положив одну руку на сенсорное отверстие
пушки, к которой она прислонилась, а другую протянув в благословении.
Живо лица контрастировали--все athrob с национальной гордостью, сияя
с блестящей судьбы; другой-удивительно спокойный и святой. В
расстояние, поблескивая в вечернем свете, который струился с Запада, палатки
пунктирной склоне холма; и, промежуточными между миром и блестящими
палатки, растянутые запятнаны боя, над которым ревут и кидаются
конфликта было просто прокатилась, оставляя развороченные груды мертвых в аттестации
ее ярость.

"Сколько месяцев ты думаешь, он потребует, чтобы завершить его?" - спросил
Ирина, интерес к которой со стороны картина была едва ли уступает ее
творец.

"Если я буду упорно работать над этим, я скоро смогу закончить это; но если я поеду с вами в
госпиталь в Теннесси, я, конечно, должен буду оставить это здесь до окончания войны.
Ведь Айрин, радость успеха не равна той, которая посещает
рабочая пациента. Возможно, это потому, что "предвкушение - самая чистая часть удовольствия".
Я люблю свою работу; ни один мужчина или женщина никогда не любили ее больше; и все же
возникает болезненное чувство изоляции, одиночества, который крадет за
меня иногда озноб и весь мой пафос. Так печально сознавать, что
когда роды закончатся и новый венок будет обвивать мое чело, у меня не будет
никого, кроме тебя, к кому я могла бы обратиться за сочувствием в моем триумфе. Если я чувствую
это так остро сейчас, как я вынесу это, когда сияние жизни померкнет в
трезвых сумеречных тенях, и старость подкрадется ко мне?"

Она бросила кисть и палитру и, повернувшись к своей спутнице,
склонила к ней свою багровую голову.

Электра, это правда, что у одиноких женщин бывают испытания, к которым в
бездумном, счастливом мире мало сочувствия. Но одинокая жизнь не обязательно безрадостна.
Из всех других жизней она должна быть самой полезной.

"Помните, что женщина, которая осмеливается жить одна и подвергаться насмешкам,
храбрее, благороднее и лучше, чем она сама.э, которая сбегает от обоих в браке без любви.
 Это правда, что мы с тобой очень одиноки, и все же наше будущее
сулит много светлого. У вас есть профессия, которую вы так любите, и
наша новая школа дизайна, которая привлекает ваши мысли; и у меня тысяча претензий
к моему времени и вниманию. У меня есть дядя Эрик, о котором я должна заботиться и которого я люблю,
и доктор Арнольд, который становится все слабее, пообещал мне это, как только
поскольку он может быть избавлен от больниц, он поселится у нас как дома. Когда
эта буря войны утихнет, семья твоего дяди вернется из
Европе и жить здесь с вами. Харви тоже приедет в W ..., чтобы
жить - вероятно, возглавит церковь мистера Кэмпбелла - и мы будем иметь
удовольствие и пользу от его постоянных советов. Если бы я мог видеть тебя
членом этой церкви, я был бы более удовлетворен, а ты был бы
счастливее ".

"Я бы присоединился к вам завтра, если бы таким образом мог приобрести вашу возвышенную веру, и
силу, и смирение. О, Ирэн! мой друг и утешительница! Я хочу
жить по-другому в будущем. Когда-то я был связан узами брака с жизнью и своим искусством
превосходство в моей профессии, слава - это все, чего я хотел достичь;
теперь я желаю провести оставшиеся годы так, чтобы я мог встретиться с Расселом за пределами могилы
. Его смерть разорвала узы, которые связывали меня с этим миром; сейчас я живу
в надежде на воссоединение в вечном царстве Божьем. Я был эгоистичен, и
беспечен, и жаловался; но, о! Отныне я хочу полностью выполнять свой долг.
Ирэн, моя спокойная, милая, терпеливая наставница, научи меня больше походить на тебя".Электра, возьми Христа за образец, вместо такого заблуждающегося человека, как ты- ты сама, постоянно не справляющаяся со своим долгом. Под руководством Харви
мы должны творить добро здесь, на виду у могилы Рассела".

Глаза художницы вернулись к безупречным одеждам и серафическому лицу
изображенного ею Покоя в любимой "Современной Макарии", и, когда она продолжила
ее работа, ее лоб разгладился, лицо озарилось, как в былые дни,
горькие воспоминания заглушили их стоны и уснули от волшебного прикосновения
ее профессия и бурная, измученная душа нашли бальзам и покой в
Назначенные Небом роды.

Стоя за спинкой стула Электры, положив руку ей на плечо
Айрин подняла свои святые фиалковые глаза и посмотрела в окно
к кладбищу, где поблескивала высокая мраморная шахта, которую жители
W... возвели над последним тихим местом упокоения Рассела Обри.
Пески времени дрейфовали украдкой вокруг рушатся кумиры
утро жизни, выравнивание и нежно окутывающая прошлое, но горе осталось
ее смягчения теней на лице ребенка-сироты, и положил его наказания
палец около губ, которые покорно пробормотал: "Да будет воля Твоя." Лучи
заходящего солнца позолотили ее траурное платье, заблестели в белых розах
которые вдыхали свой аромат в ее волнистые волосы и задерживались, как
благословение на спокойное чистое лицо одинокой женщины, которая пережила
все земные надежды, и кто, спокойно крышевать ее алтари жертвоприношений, здесь посвятила себя заново освятил работы по продвижению счастья и
радуя пути всех, кто путешествовал вместе с ней клетчатый
проходы времени.


 _ Напечатано в Великобритании издательствами _ Butler & Tanner, _Frome и London_

*** ЗАВЕРШЕНИЕ ПРОЕКТА "ЭЛЕКТРОННАЯ КНИГА ГУТЕНБЕРГА "МАКАРИЯ" ***


Рецензии