Infelice ошибка

Автор: Августа Дж. Эванс, 1902 год издания, США.
***
 "Не дай Бог, милость Божья!
 Мы должны быть слишком сдержанны, чтобы наложить грубые руки
 От мнения любого человека. Ибо мнения , несомненно, являются достоянием почтения. И с теми, которые демонстрируют наибольшую ветхость.
 С ними следует обращаться мягче всего".   ВАНИНИ
***
ГЛАВА I.


- Вы сказали ей, что доктор Харгроув отсутствует?

- Я так и сделал, мэм, но она говорит, что подождет.

"Но, Ханна, неизвестно, когда он вернется, а ночь
такая ненастная, что он может остаться в городе до завтра. Посоветуй ей, чтобы
позвонила снова утром ".

"Я сказал это у двери, но она дала мне понять, что проделала
долгий путь и не должна уезжать отсюда, не повидавшись с Доктором. Она
попросила водителя кареты заехать за ней примерно через два часа,
поскольку она не хотела опоздать на поезд."

- Где вы ее оставили? Надеюсь, не в той холодной и темной гостиной?

- Она села на один из стульев в холле, и я оставил ее там.

- Гостеприимный прием в доме священника! Ты хочешь, чтобы она замерзла? Пойди и
пригласи ее в библиотеку, к камину.

Когда Ханна вышла из комнаты, миссис Линдсей встала и добавила две веточки
дубовых дров к массе углей, тлеющих между блестящими латунными
и противнями; затем осторожно отодвинула подальше от пламени в очаге
серебряный чайник и накрытое блюдо, на котором лежал пасторский ужин
.

- Проходите, мадам. Обещаю, вам никто не помешает. Мисс
Элиза, она говорит, что не желает видеть никого, кроме Доктора.

Ханна впустила посетителя внутрь и остановилась в дверях, подзывая к себе
свою госпожу, которая остановилась в нерешительности, с любопытством разглядывая закутанную
фигуру и скрытое вуалью лицо незнакомца.

- Не позволяйте мне причинять вам неудобства, мадам. Мое дело
исключительно к доктору Харгроув, и я не боюсь холода.

Голос посетительницы был очень приятным, хотя и дрожащим, и она
хотела ретироваться, но миссис Линдси положила руку на засов
двери, частично закрыв ее.

"Прошу вас, садитесь. Эта комната в твоем распоряжении. Ханна, принеси чай.
отнесите все в столовую, а потом вам не нужно будет больше ждать; я
запру двери, когда войдет мой брат.

С уродливой морщинкой недовольства между густыми бровями Ханна
повиновалась, и когда она снова развела огонь, тлеющий в столовой,
она медленно покачала седой головой: "Много раз я слышала, как мой
отец говорил: "Тайна порождает несчастье", и, поверьте мне на слово, там
всегда что-то не так, когда женщина избегает женского пола и ищет сочувствия и совета у мужчин.
"

- Тише, Ханна! Благотворительность, не забывай, что ты живешь в
пасторский дом, где не приемлют "звон меди или кимвалов"
. Сюда приходят за исцелением от всех видов горя, и я боюсь, что
леди в бедственном положении. Ты заметил, как у нее дрожал голос?

- Что ж, я только надеюсь, что завтра не пропадет ни одна серебряная банка. Я должна приготовить
свою гречневую кашу и дать ей подняться. Спокойной ночи, мисс Элиза.

Это была бурная ночь во второй половине января, и
хотя дождь, который непрерывно лил весь день, прекратился с наступлением темноты,
сильный порыв ветра с севера потряс ветви древних деревьев
окружив дом священника, и обрушил капли ливня на
Windows. Не было видно ни одной звезды, и по мере приближения ночи ветер
усиливался, ревя в голых ветвях вязов и
тоскливо свистя за углами старого кирпичного дома, чей
увитые плющом дымоходы семьдесят лет боролись со штормами.

Стрелки фарфоровых часов, стоявших на каминной полке в столовой, показывали
девять, и миссис Линдси ожидала услышать четкие, нежные удары колокола.
маятник, когда другие звуки испугали ее; резкий, пронзительный лай
собаки и нетерпеливое царапанье лап по двери в прихожую. Как она
поспешив вперед и отодвинув внутренний засов, мужчина средних лет
вошел, сопровождаемый голубовато-серым скай-терьером.

"Пейтон, что тебя так задержало?"

- Меня вызвали в Бичгроув крестить единственную дочь Сьюзен Моффат.
Девочка умерла в восемь часов, и я немного посидел с убитой горем матерью.
Пытаясь утешить ее. Бедная Сьюзен! это тяжелый удар, потому что
она боготворила девочку. Помолчи, Бьерн.

Мистер Харгроув неторопливо сбрасывал с себя тяжелое пальто,
а терьер бегал взад-вперед по коридору, высоко задирая нос кверху
и яростно лая.

"Инстинкты Bi;rn редко обманывают его. Незнакомец ждет в
библиотека чтобы увидеть тебя. Прежде чем вы войдете, я дам тебе свой ужин,
для вас, должно быть, устали и голодны".

"Спасибо, Элиза, но сначала я должен увидеть этого посетителя, чье поручение
может быть срочным".

Он открыл дверь библиотеки и вошел так тихо, что
обитатель, казалось, не заметил его присутствия.

Фигура, задрапированная в черное, сидела перед столом, придвинутым вплотную
к очагу, руки были устало скрещены, а голова склонена
на них. Собака залаяла и бросилась к ней, и тогда она
быстро встала, откинула вуаль и нетерпеливо приблизилась.

- Вы преподобный Пейтон Харгроув?

- Я. Чем могу быть полезен, мадам? Прошу вас, возьмите это кресло-качалку.

Она жестом отодвинула его и воскликнула:

"Неужели вы тоже забыли меня?"

Озадаченное выражение появилось на его лице, когда он испытующе посмотрел на нее.
затем покачал головой.

Блики огня, и мягкий отблеск светильника студент упал
на бледно-функции, пределы которого деликатес встречается редко
за пределами резных камней из Stosch или Албани шкафы. На камее
и мраморный обитают изящные накладки овал щеки, воздушный
арочные ажурные брови, прямой, стройный нос, и четко
определенными расселине округлый подбородок, и природа только сейчас и потом
моделей их в целом, во плоти. Это было прекрасное лицо юной
девушки, светлое, как одно из небесных видений Братства, но побледневшее от
какого-то потока печали, лишившего полные нежные губы румянца,
и лишил большие мягкие карие глаза золотого сияния надежды.

"Если я когда-нибудь и знал, то, конечно, забыл тебя".

"О, не говори так! Ты должен помнить меня; ты единственный человек
который может опознать меня. Четыре года назад я стоял здесь, в этой комнате. Попытайся
вспомнить меня."

Она подошла к нему вплотную, и он услышал ее частое и затрудненное дыхание.
и увидел судорожное подрагивание ее сжатых губ.

- Какими особыми обстоятельствами было отмечено мое прежнее знакомство с вами?
Ваш голос мне очень знаком, но...

Он сделал паузу, провел рукой по глазам, и прежде чем он смог
закончить предложение, она воскликнула:

"Неужели я так сильно изменился?" Разве ты не женился однажды майским утром в
этой комнате на Минни Мерл и Катберте Лоуренсе?"

"Я очень живо помню тот случай, потому что вопреки моему мнению
я провела церемонию; но Минни Мерл была
невысокая, темноволосая девочка... - он снова сделал паузу и внимательно осмотрел
высокую, стройную, элегантную фигуру и волнистые волосы
блестящие волосы, которые спутанной массой золотой сетки спадали на низкий,
полный, белый лоб.

"Я была Минни Мерл. Твои слова благословения сделали меня Минни
Лоуренс. Бог - и ангелы знают, что это мое имя, мое законное имя, -
но человек отрицает это ".

Что-то похожее на рыдание помешало ей произнести эти слова, и священник взял ее за руку
.

"Где ваш муж? Вы так рано овдовели?"

"Муж... мой муж? Тот, кого можно лелеять и защищать, кто будет присматривать и
любить и защищать меня; - если таковы обязанности и испытания для
мужа, - о! тогда у меня действительно никогда его не было! Овдовела, вы сказали?
Это означает нечто святое, освященное тенью смерти и
страстным сочувствием и жалостью мира; вдова имеет право
обнимать гроб и могилу все тяжкие дни своей одинокой жизни, и
люди с нежностью смотрят на ее священные сорняки. Мне, вдовства будет
действительно благословение, Сэр, я думал, что узнал, душевное равновесие,
самообладание, но вид этой комнаты, вашего лица, даже
сильное дыхание фиалок и гелиотропа на каминной полке,
в той же кроваво-красной богемской вазе, где они цвели в тот день
в тот майский день все это так сильно возвращает нас к тому времени
это навсегда умерло для меня, и я чувствую, что вот-вот задохнусь".

Она подошла к ближайшему окну, распахнула раму, и пока она
стояла, обдуваемая сырым холодным ветром, пастор услышал
стон, такой, какой исходит от кротких, бессловесных созданий, терзаемых муками распада
.

Когда она снова повернулась к свету, он увидел неестественный блеск
в сухих, блестящих карих глазах.

"Доктор Харгроув, дайте мне лицензию, которую вам вручил Катберт"
Лоуренс.

"Какую ценность она может иметь сейчас?"

"Именно сейчас это для меня дороже всего остального в жизни, - говорит он. - больше
для меня, чем мои надежды на небеса".

"Миссис Лоуренс, вы должны помнить, что я отказался провести церемонию бракосочетания
, потому что считал, что вы оба были слишком
молоды. Твоя бабушка, которая приехала с тобой, заверила меня, что она твоя
единственный опекун и желала этого брака, и твой муж, который, казалось,
для меня просто мальчик, успокоили мои возражения путем предоставления лицензии,
что он сказал мне освобожден от порицания, и избавил меня от всех
ответственность. Проделанной в то утро работой я никогда не чувствовал себя полностью
удовлетворенным, и хотя я знаю, что любой магистрат, вероятно, совершил бы эту церемонию.
иногда мне казалось, что я действовал опрометчиво, и
я тщательно сохранил эту лицензию в качестве моей защиты и извинения ".

"Слава Богу, что оно сохранилось. Отдайте его мне".

"Простите, если скажу откровенно, я предпочитаю сохранить его. Все лицензии являются
регистрируются сотрудником, который выдал их, и, применяя к нему вы
могу легко раздобыть копию ".

"Предательство ставит меня в тупик. Восемнадцать месяцев назад произошел очень подходящий пожар.
в комнате, где хранились эти записи, и хотя
здание суда было спасено, книга с моим свидетельством о браке
, конечно, была уничтожена ".

"Но администратор должен быть в состоянии предоставить свидетельства о фактах".

"Не тогда, когда он был подкуплен, чтобы забыть о них. Пожалуйста, дайте мне бумагу
в вашем распоряжении."

Она заломила тонкие пальцы, и все ее существо трепетало, как
сорняк на какое-то безрадостное склоне холма, где зимние ветры сметают беспрепятственно.

Озабоченный взгляд пробежал по серьезному, безмятежному лицу пастора,
и он крепко сцепил руки за спиной, как бы готовясь к тому, чтобы
отвергнуть красноречивую мольбу прекрасных темных глаз.

"Сядьте, мадам, и послушайте..."

"Я не могу! Меня охватывает лихорадка беспокойства, и ничто, кроме
обладания этой свободой, не может меня успокоить. Ты не имеешь права
утаивать это, - ты не можешь быть таким жестоким, таким порочным, - если только ты тоже
не был развращен, подкуплен!

"Будь достаточно терпелив, чтобы выслушать меня. Я всегда боялся, что там было
что-то не так об этой странной свадьбе, и твоя манера подтверждает
мои подозрения. Теперь я должен быть ознакомлен со всеми фактами, должны
знаю вашего визита для подачи бумаги в моих руках, прежде чем я
сдать его. Как служитель Евангелия, я обязан
действовать осторожно, чтобы я невольно не стал пособником обмана,
-- возможно, преступления ".

Яркий румянец вспыхнул на мраморных щеках девушки.

- В чем ты подозреваешь или обвиняешь меня?

- Я ни в чем тебя не обвиняю. Я требую объяснения вашей просьбы, которую вы сделали
.

"Я хочу эту бумагу, потому что это единственное доказательство моего брака. Там
были два свидетеля: моя бабушка, которая умерла три года назад на пароходе
направлявшемся в Калифорнию, где живет ее единственный сын, и
Герберт Одре, студент колледжа, который предположительно пропал.
прошлым летом на рыбалке у берегов Лабрадора или
Гренландии."

"Я свидетель, доступный в любое время, если потребуются мои показания".
"Ты будешь жить вечно?"

"Ты будешь жить вечно?" Нет, - просто, когда мне нужно ваше доказательство, моя больная
удачи запечатает ваши губы, и заверните винты в свой гроб
крышки".

"Что ты намерен делать лицензию? Веди себя откровенно с
мной".

"Я хочу хранить это, как самое ценное, что осталось в жизни; хранить
это надежно спрятано, пока не придет время, когда это послужит мне,
спасет меня, отомстит за меня".

"Почему необходимо доказывать ваш брак? Кто это оспаривает?"

"Катберт Лоуренс и его отец".

"Возможно ли это! На каком основании?"

"Что он был несовершеннолетним, ему было всего двадцать, безответственным, и что
лицензия была подделана".

"Где ваш муж?"

"Говорю вам, у меня нет мужа! Было бы святотатством сочетать этот
священный титул с именем человека, который причинил зло, бросил,
отрекшийся от меня; и который намеревается, если возможно, приумножить кражу
моего покоя и счастья, моего честного, незапятнанного имени. Менее чем через
месяц после того дня, когда прямо здесь, где я сейчас стою, вы
объявили меня своей женой в глазах Бога и человека, его вызвали
домой телеграммой от его отца. С тех пор я его ни разу не видел.
Генерал Лоуренс немедленно увез своего сына в Европу, и, сэр, вам
будет трудно поверить мне, когда я скажу вам, что печально известный
отец фактически вынудил сына угрозами лишения наследства совершить
снова много, чтобы... чтобы..."

Эти слова, казалось, душили ее, и она поспешно развязала
ленты, которыми была завязана ее шляпка под подбородком.

Мистер Харгроув налил немного воды в бокал, и как он держал ее в
ее губы, промурлыкал сочувственно:

"Бедное дитя! Бог вам в помощь".

Возможно, неподдельная жалость в тоне вернула приятные воспоминания о
ушедшем и на мгновение смягчила сердце девушки, потому что слезы
навернулись на большие глаза, придав им странный трепетный блеск.
Словно устыдившись своей слабости, она вызывающе откинула голову назад и
продолжила:

"Я была бедной сироткой, у которой бабушка сделала стиральная и
починка для колледжа для мальчиков, только чуть неизвестных Минни-Мерль, с
никто на помощь в отстаивании своих прав, - и она-новая жена ... был
дочь банкира, наследница, модный Белль, - и Минни
Мерль должен быть не погасили, и новая Миссис Катберт Лоранс тире
в ее великолепном экипаже по Булонскому Болонье. Сэр, дайте мне мое
лицензия!"

Мистер Харгроув выдвинул потайной ящик высокого письменного стола, который
стоял в углу комнаты, и, открыв квадратную жестяную коробку,
достал из него сложенный листок бумаги. После некоторого раздумья он
сел и начал писать.

С нетерпением его гость расхаживал по комнате, затем Bi;rn, кто сейчас
а потом подозрительно заурчал.

Наконец, когда пастор отложил перо, его гостья подошла к нему
сбоку и протянула руку.

"Мадам, сделанные вами заявления настолько необычны, что вы
должны извинить меня, если я проявляю необычайную осторожность в своих действиях. Хотя у меня нет
права сомневаться в ваших утверждениях, они кажутся почти невероятными, и
использование вами лицензии...

- Что? вам так трудно поверить в подлость мужчины - и
в то же время так легко заподозрить, поверить во всевозможный обман и порочность
бедной беспомощной женщины? О, человек Божий! твоя мантия милосердия
предназначена только для представителей твоего пола? Неужели вопль униженного
сиротского приюта не пробудит жалости в твоем сердце, - или оно заперто против меня
трусливым страхом навлечь на себя ненависть дома Лоуренс?"

На мгновение темный румянец залил спокойное чело министра,
но его добрый тон не изменился, когда он медленно ответил:

"Четыре года назад я был в сомнении, мой долг, но только сейчас есть
- это ясно, но одного курса для меня преследовать. Если только вы не хотите использовать его
не по назначению, этот документ, который я с большой охотой вручаю вам
послужит вашей цели. Он является точной копией лицензии, и
его я добавляю сертификат, а судейство священнослужителя, который
проводится церемония бракосочетания. Изучите его внимательно, и вы увидите
дату, да и вообще каждый слог, абсолютно точными. С
оригиналом я никогда не расстанусь, разве что для того, чтобы увидеть его замену в судебных документах.
палата представителей."

Наклонившись поближе к лампе, она жадно читала и перечитывала листок,
который дрожал, как осиновая ветка, в ее нервных руках; затем она долго и испытующе смотрела
в серьезное лицо рядом с ней, и внезапный свет
сломалась из-за своей собственной.

"О, спасибо! В конце концов, оригинал в ваших руках в большей безопасности, чем
в моих. Меня могут убить, но они никогда не посмеют приставать к тебе.
и если я умру, ты не позволишь им лишить моего ребенка
ее имени?

"Твоего ребенка!"

Он посмотрел на юную девичью фигурку и лицо, и ему показалось
невозможным, что существо перед ним могло быть матерью. A
меланхоличная улыбка изогнула ее губы.

"О! это то жало, которое иногда доводит меня почти до отчаяния.
Мои собственные обиды достаточно тяжело выносить, но когда я думаю о моем
невинном ребенке, лишенном возможности видеть лицо своего отца и
защита имени ее отца, тогда ... Я забываю, что я всего лишь женщина
, я забываю, что Бог правит на небесах, чтобы исправлять зло на земле
и...

На мгновение воцарилось молчание.

- Сколько лет вашему ребенку?

- Три года.

- А вы? Сейчас совсем ребенок.

- Мне всего девятнадцать.

- Бедняжка! Я жалею тебя от всей души".

Часы пробили десять, и женщина начала со стола против
что она наклонилась.

"Я не должен опоздать на поезд; я обещал быстро вернуться."

Она надела серый плащ, который отбросила в сторону, застегнула его у горла
и завязала ленты шляпки.

- Прежде чем ты уйдешь, объясни одну вещь. Разве ваши волосы не были очень темными, когда
вы были женаты?

"Да, темно-каштановые, но когда родился мой ребенок, я долго болела
моя голова была выбрита и покрыта волдырями. Когда волосы отрастали
, они были такими, какими вы их видите сейчас. Ах! если бы мы только умерли тогда,
малышка и я, мы могли бы спокойно поспать под фиалками и
маргаритками. Я вижу, сэр, вы сомневаетесь, действительно ли я маленькая Минни
Мерл. Разве вы не помните, что, когда вы просили обручальное кольцо,
его не было предоставлено, и Катберт снял одно со своей руки,
которое было надето на мой палец? Ах! было мрачным фитнес в
выбор! Руководитель смерти выглядывает из погребальной урны. Вы
легко распознать изысканные маркер для новобрачных".

Она достала из-за пазухи тонкую золотую цепочку, на которой висела
причудливое старинное кольцо с камеей из черного агата с изображением ухмыляющегося белого черепа
в центре и вокруг овальной каймы из сильно чеканного золота
сверкал ряд крупных и очень ярких бриллиантов.

"Я отчетливо помню это обстоятельство".

Как отметил министр восстановил кольцо его рук, она вернула его и
услуги к своему тайнику.

"Я не ношу его, я тяну время. Когда генерал Лоуренс послал
сначала своего агента, чтобы попытаться подкупить меня, и, убедившись, что это
невозможно, запугать меня, чтобы я замолчал, один из его
наглым требованием было восстановление этого кольца, которое, по его словам, было
семейной реликвией несказанной ценности в его семье и не должно никому принадлежать
но это гарантия. Он предложил пятьсот долларов за доставку
этого оружия в его распоряжение. Я бы скорее расстался со своей правой рукой! Будь
это железо или свинец, его ценность для меня была бы такой же, потому что это
единственный символ моего законного брака, документ о праве собственности моего ребенка на
законное имя ".

Она повернулась к двери, и доктор Харгроув спросил:

"Где ваш дом?"

"У меня его нет. Я беспризорница, дрейфующая из города в город по
неопределенным волнам случая".

"У вас нет родственников?"

"Только дядя, где-то на золотых приисках Калифорнии".

"Генерал Лоуренс обеспечивает ваше содержание?"

"Три года назад его агент предложил мне билет до Сан-Франциско и
пять тысяч долларов при условии, что я откажусь от всех претензий на моего
мужа и на его имя и поклянусь "не передавать Лорансам никаких
- Если бы я была мужчиной, я бы его задушила. С тех пор
между нами не было никаких сообщений любого рода, за исключением того, что
все мои письма Катберту с мольбами о его ребенке были возвращены
без комментариев ".

"Как же тогда содержите себя вы и младенец?"

"Это, сэр, мой секрет".

Она гордо выпрямилась во весь рост и прошла бы мимо.
его, но он встал между ней и дверью.

"Миссис Лоуренс, не обижайтесь на мою дружескую откровенность. Вы
так молоды и так красивы, и обстоятельства вашей жизни делают
вас настолько подверженной опасным связям и влияниям,
что я боюсь, что вы можете...

- За меня ничего не бойтесь. Могу ли я забыть мою беспомощную малышку, чьим единственным приданым
сейчас обещает быть безупречное имя ее матери? Краснея за свое предательство
ей никогда не понадобится более чистый, более белый щит, чем
безупречный послужной список ее матери - да поможет мне Бог!"

"Не сделаете ли вы мне одолжение отложить на будущее это
небольшая дань уважения вашему ребенку? Сумма не настолько велика, что вы
следует стесняйтесь, чтобы получить его, и, чувствуя глубокий интерес к вашим
бедная детка, это даст мне искреннее удовольствие узнать, что вы
примите это ради нее, как память об одном из которых всегда будет рад
услышать от вас и помочь вам, если это возможно."

С явным смущением он протянул старомодный кошелек из
вязаного шелка, сквозь прорези которого просвечивали золотые монеты.
К его изумлению, она закрыла лицо руками и разрыдалась.
в порыве страстном плаче. На несколько секунд она громко всхлипнула,
оставив его в мучительной неопределенности относительно природы ее
эмоции.

"О, сэр!--это было так давно, когда слова сочувствия и реальной
доброта говорил мне, что теперь они лишают меня покоя. Я силен
против клеветы и несправедливости, но доброта ломает меня. Я благодарю
вас от имени моего ребенка, но мы не можем взять ваши деньги. Служители церкви
никогда не бывают угнетены богатством, и мы с бэби можем жить без благотворительности.
Но поскольку вы такой хороший, я хотел бы сказать кое-что строго
доверия тебе. Сейчас я подозрительно отношусь ко всем, но мне кажется, что
я, безусловно, могу доверять тебе. Я пока не вижу, в мою сторону ясно, и если
что-то должно случиться со мной ребенок окажется беспомощным при
мира. У вас нет ни жены, ни детей, и если когда-нибудь
наступит время, когда я буду вынужден оставить мою маленькую девочку надолго
могу ли я отослать ее сюда в целях безопасности, пока я не смогу предъявить на нее права? Она
будет стоить вам ничего, кроме внимательности и бдительности. Я могу работать так
гораздо лучше, если мои мысли были просты только о ней; если бы я знал, что она
безопасно размещалась в этом святилище мира".

Ах! какой неотразимой была трогательная мольба в заплаканных глазах.;
но мистер Харгроув не сразу откликнулся на призыв.

"Я понимаю ваше молчание - вы считаете мою просьбу самонадеянной,
и я осмелюсь сказать, что так оно и есть, но..."

"Нет, мадам, вовсе не самонадеянной. Я привычно колебался, прежде чем
предполагая серьезную ответственность, и я только сожалею, что я не
не раздумывайте слишком долго-четыре года назад. Первые инстинкты мужчины о
приличии, о добре и зле никогда не должны подавляться
убеждением, ни подавляться тонкими и эгоистичными
рассуждения. Я виню себя во многом, что произошло, и я
готов сделать все, что в моих силах, чтобы исправить свою ошибку. Если вашему ребенку
когда-нибудь действительно понадобится опекун, приведите или отправьте ее ко мне, и я
буду защищать ее в меру своих возможностей ". Прежде чем он осознал
ее намерение, она схватила его руку и поднесла к своим
он почувствовал, как по ее губам быстро текут слезы.

"Да благословит вас Бог за вашу доброту! Я хочу попросить еще кое о чем;
обещай мне, что ты никому не расскажешь о том, что я тебе сказал. Пусть
это останется между Богом, тобой и мной.

"Я обещаю".

"В великом городе, где я работаю, я ношу вымышленное имя, и никто
не должен знать, по крайней мере пока, кто я такой. Полностью осознавая
беспринципный характер людей, с которыми мне приходится иметь дело, моя единственная
надежда на исправление заключается в сохранении тайны в течение нескольких лет, а не
даже моя малышка может знать о своем настоящем происхождении до тех пор, пока я не сочту нужным сообщить ей об этом.
Ты не предашь меня, даже ради моего ребенка?

- Ты можешь доверять мне.

- Спасибо тебе, это больше, чем можно выразить простыми словами.

"Да поможет вам Бог, миссис Лоуренс, вести себя осмотрительно...
безупречную жизнь".

Он взял шляпу с вешалки в холле, и они молча пошли
к воротам пасторского дома. Кучер спешился и открыл
дверцу экипажа, но фигура в драпировке задержалась, положив руку на
защелку.

"Если я умру до того, как мы встретимся снова, ты не позволишь им
растоптать моего ребенка?"

"Я честно выполню свой долг".

"Помните, что никто не должен знать, что я Минни Лоуренс, пока я не дам вам разрешения.
ибо на всем моем пути расставлены ловушки, и клевета
подстерегает на каждом шагу. До свидания, сэр. Бог сирот однажды
воздаст вам.

Свет каретного фонаря упал на нее, когда она повернулась к нему.
в последующие годы пастора преследовала эта картина.
изумительная красота одухотворенных черт, скорбное великолепие
о больших затуманенных глазах и золотистом отблеске волнистых волос,
которые падали низко на виски.

- Если бы не было так поздно, я бы проводил вас до железной дороги.
На вокзал. Вам придется ехать одной. До свидания, миссис Лоуренс.

- Одиноко, сэр? Да, одинока навсегда.

Она горько рассмеялась и вошла в карету.

 "Рассмеялась, и эхо испуганно сжалось,
 Подобно гончим Одина, разбежавшимся с лаем в ночи".




ГЛАВА II.


Ночью прошла гроза, которая сделала для него так мрачно, и
ярмарка холодный день освещало мир, окутанный ледяной cerements; в
тихие, безветренные мир, как полный сверкающий иней-руны как
мерзлых полях Етунхейм. Каждое дерево и кустарник казались бьющими струями
фонтан, внезапно кристаллизовавшийся в воздухе, и не все средневековые
чудеса Мурано могли сравниться с волшебным хрупким ажуром из тонкого прядения,
стекловидная паутина, и пленка, и бахрома, которые тянулись вдоль заборов, свисали
с карнизов и обвязал листья плюща, которые беспомощно лежали на стенах
. Побледневшая убывающая луна, всего лишь серебряный полумесяц, дрожала на
краю западного горизонта, убегая от алых и
оранжевых копий, которые уже ощетинились вдоль восточной линии неба,
авангард завоевателя, который через несколько мгновений поразит все вокруг
это странное ледяное царство всепожирающим пламенем. Сам воздух казался
застывшим, и отказывался вибрировать трелями и руладами через
горловые органы зрелых птиц, которые прыгали, моргали, оперялись
их усыпанные бриллиантами груди и россыпь бриллиантов, достаточных, чтобы создать
тиара; и глубокая тишина воцарилась над этой сценой, пока ее не нарушил вопль ужаса, который неожиданно раздался из дома священника.
.......
........... Тревогу очень легко можно было приписать
прилежной Ханне, которая, презирая барометрические или термические изменения
, неизменно придерживалась афоризма Соломона, и,
восстав "пока еще ночь, внимательно наблюдает за порядком в своем доме"
.

С метлой в одной руке и щеткой для вытирания пыли из перьев в другой она
сбежала по ступенькам крыльца, завязки ее белой шапочки развевались, словно в отчаянии
подает сигналы, пригнувшись к земле, как могла бы гончая-ищейка, учуявшая запах
след, - затем бросился обратно в тихий старый дом и издал
волчий вопль:

"Грабители! Грабители! Воры!"

Подавленный сострадательными размышлениями о судьбе своего
посетителя, священник обнаружил, что не может спать так крепко, как
обычно, и от беспокойного сна, в который он погрузился после
при дневном свете его разбудило непривычное оживление, царившее в
холле, в который выходили его апартаменты. Пока наскоро одеваясь,
его вода труды были ускорить нетерпеливым рэп, который только
Тяжелая рука Ханны могли доставить. Завернул в него
халате, он открыл дверь, сказав, благодушно:

"Есть землетрясение или ураган? Ты гром, как будто в моей комнате были
Крепление Celion. - Это кто умер?"

- Кто-то должен быть! Прошлой ночью дом взломали, и
серебряная урна пропала. Бесстыдный негодяй! Это происходит от тайн и
женщин в вуалях, которые слишком скромны, чтобы смотреть честной женщине в лицо
, но...!"

"О, Ханна, этот твой язык более смертоносен, чем язык Кира"
Колесницы с косами! Вот твоя урна! Я убрал ее прошлой ночью, потому что
Я прочитал в газетах, что недавно было произведено большое количество тарелок.
украли. Бедная Ханна! не хмуриться так яростно, потому что у меня есть
испортили свои маленькие трагедии. Я верю, что вам действительно жаль видеть,
вопреки вашему пророчеству, милая старая вещица в безопасности.

Миссис Линдси спустилась вниз, от души смеясь и угрожающе разгневанная
Ханна со старомодным кувшином, который снабжал чаем три
поколения.

"Это единственная причина беспорядков?" - спросил учитель.
наклонившись к Пэту Бирну, который танцевал тарантеллу на ногах доброго человека.
бархатные туфли.

Несколько удрученная женщина схватила урну, начала протирать ее
своим фартуком и, наконец, угрюмо сказала:

"Прошу прощения за то, что поднял ложную тревогу, но действительно, это выглядело
подозрительно и пахло нечестной игрой, когда я обнаружил окно библиотеки
широко открытым, два перевернутых стула на ковре, грязь на
подоконник, чернильница опрокинута, а на буфете нет урны. Но, как обычно,
Я всего лишь старый дурак, и вы, сэр, и мисс Элиза знаете меня лучше, чем я.
очень сожалею, что разбудил вас так рано своей ракеткой.

"Ты сказал, что окно библиотеки широко открыты? Невозможно; я отчетливо
вспомнить, закрыли жалюзи, и опуская створку, прежде чем я пошел
в кровать. Элиза, разве ты не была со мной в то время?"

"Да, я уверен, вы получили его, как раз перед тем, как пожелать мне спокойной ночи".

"Ну ... неважно, факты - уродливая, упрямая вещь. А теперь вы двое просто...
посмотрите сами, что я обнаружил этим утром."

Ханна поспешила за ними в библиотеку, где уже был растоплен камин
, и ее слова подтверждались беспорядочно расставленной мебелью
и следами грязи на подоконнике и ковре.
Чернильница подкатилась почти к очагу, разбросав свое содержимое.
в беспорядке, и когда министр взглянул на свой стол, он побледнел.

Потайной ящик , открывавшийся на пружине , был выдвинут для
он увидел, что жестяная коробка, которую он так тщательно
запер прошлой ночью, пропала. Некоторые _MSS_ были разбросаны
свободно в ящике, и кошелек, наполненный золотыми монетами, а
щедро комплект миниатюрный, и тяжелые часы с цепочкой с печатью,
все лежало нетронутым, хотя явно заманчиво корыстолюбия
грабители. Склонившись над своим разграбленным убежищем, мистер Харгроув вздохнул.
и на его лице появилось печальное выражение.

- Пейтон, ты чего-нибудь не хватает?

- Только коробки с бумагами.

"Были ли они ценными?"

"В денежном отношении нет; - по крайней мере, не конвертируемые в деньги. Другими словами
отношениях, очень важно".

"Не ваши прекрасные проповеди, надеюсь," плакала его сестра, бросив один
рука вокруг его шеи, затем наклонился, чтобы рассмотреть остальных
содержимое ящика.

"Они были более ценными, Элиза, чем многие проповеди, и некоторые из них невозможно заменить".
"Но как грабители могли проглядеть деньги и драгоценности?" - Спросил я. "Они были более ценными, Элиза, чем многие проповеди, и некоторые из них невозможно заменить".

"Но как грабители могли не заметить деньги и драгоценности?"

Священник снова тяжело вздохнул и, закрыв ящик, сказал:

"Возможно, мы обнаружим какие-нибудь следы в саду".

"Да, сэр, я искал, прежде чем поднять шум, и вот
носовой платок, который я нашел под этим окном, на фиолетовой кровати. IT
намертво примерзла к листьям ".

Ханна подержала его между кончиками пальцев, как будто боялась испачкаться.
и посмотрела на него с выражением отвращения. Мистер
Харгроув взял его к свету и осмотрел его, а непривычный
неодобрительно морщил обычно безмятежное чело. Это был изящный квадратик из
тончайшего батиста, окаймленный венком из вышитых лилий, а в
одном углу чрезвычайно разукрашенная буква "О" смотрела широко раскрытыми глазами.
глаза, устремленные на чужие руки, осквернившие его.

"Вы заметили, какой у него странный, диковинный запах? Он поразил мою
ноздри острее, чем у хартсхорна, когда я его подобрал. Не пил рома,
курящий табак грабитель в бриджах уронил эту кружевную тряпочку."

Ханна установить ее крепкие руки в боки, и смотрел "неизреченное все" на
деликатные ткани, которые как бы принизить его похитителей было все
выдыхая, восхитительно сладкие, но неясные намеки,--теперь
эглантина, и теперь этой тонкой пряностью, которая обитает в Дафни
и снова играет в прятки в мускатного ореха цветет герань.

Нежелание допускать подозрения в недостойности других - это
неизменный спутник истинного благородства души во всех чистых и
возвышенные натуры - и с тем подлинным рыцарством, которое теперь, увы! есть
welnigh так же редко, как _aum;ni;re_ паломников, пастор смело
литые вокруг отсутствующего женщина, широкая, мягкая Горностай своей тендера
благотворительность.

"Ханна, если твои намеки указывают на леди, которая звонила сюда прошлой ночью
, я могу легко объяснить подозрительный факт с носовым платком,
который, несомненно, принадлежит ей, потому что в комнате было душно, и моя гостья
открыла окно и высунулась подышать свежим воздухом,
несомненно, уронила свой носовой платок, не заметив пропажи.

"Соответствуют ли инициалы "_O O_" ее имени?" - спросила миссис Линдси,
чьи искусно составленные вопросы накануне вечером
не дали никакой удовлетворительной информации.

"Разве дамы обычно не ставят собственные монограммы при маркировке
предметов, составляющих их гардероб?" Он положил злополучный кусок
батиста в карман, а настырная Ханна внезапно наклонилась и
нанесла Бьорну удар, который поразил зрителей еще больше, чем
визжащий получатель, который уронил что-то к ее ногам и пополз
позади своего хозяина.

- Ты ужасный, жадный вредитель! Ты что, в сговоре с ворами, что
вы, должно быть, должны попытаться понять знаки и контрольные байки, которые они оставили.
следы их грязной работы? На этот раз это всего лишь перчатка, сэр, и
она была вся измята, именно там, где я ее впервые увидел, когда выбежал из дома
искать следы. Он висел на конце розового куста,
вон там, рядом со снежком, и, как вы видите, он был слишком далеко от окна.
вот здесь, чтобы упасть вместе с платком. Посмотрите, мисс
Элиза, у тебя маленькие ручки, но это ущемило бы даже твои пальцы.

Она торжествующе подняла дамскую лайковую перчатку коричневого цвета и
украшен тремя маленькими овальными серебряными пуговицами, точь-в-точь такими же, как одна из них.
которую мистер Харгроув заметил накануне вечером, когда посетитель
показал кольцо для осмотра. Ликуя от неопровержимости
логики этого последнего факта, Ханна совершенно непреднамеренно пренебрежительно подбросила
перчатку, из-за чего она упала в камин,
и вниз, между двумя дубовыми бревнами, где оно мгновенно сморщилось.
К сожалению, наука не рыцарственна и раскрывает непримиримую
и нелюбезную правду, которая извращает женскую натуру даже с точки зрения
низшие звериные типы более неумолимо мстительны, более утонченно
злобны, более изобретательно жестоки, чем представители сильного пола; и когда
женщина пытается выследить, поймать или наказать - _vae victis_.

- Сейчас же, Бьерн! воспользуйся своей возможностью и подбрось углей в огонь
оклеветай Ханну, заверив ее, что ты убежден в том, что она это сделала
не уничтожала следы преднамеренно и не потворствовала побегу
грабители, сожгли самую важную перчатку, которая могла бы
помочь нам в их идентификации ".

Поглаживая свою собаку, мистер Харгроув улыбнулся, явно испытывая облегчение оттого, что
удачный случай; но миссис Линдсей выглядела серьезной, и
негодующий румянец окрасил суровое, безжалостное лицо служанки,
которая угрюмо отвернулась и занялась укладыванием
мебель в порядке.

"Пейтон, были ли украденные документы какого-либо характера, чтобы принести пользу этому человеку
или кому-либо еще, кроме вас или вашей семьи?"

Он знал, что мягкие голубые глаза сестры внимательно наблюдают за ним,
увидел также, что старая служанка замерла и повернула голову, чтобы
послушать, и ответил без колебаний:

"В коробке лежал документ на спорный объект собственности, те
железные и свинцовые рудники в штате Миссури, - и я полагался на него, чтобы установить
моя претензия".

"Была женщина, которая вчера вы каким-либо образом заинтересованы в
этот костюм, или его результат?"

"Не в отдаленной степени. Она не может даже быть в курсе его
существования. В дополнение к договору я потерял полис
страхования этого дома, который всегда был доверен мне, и я
должен немедленно уведомить компанию об этом факте и получить
дубликат полиса. Элиза, не могли бы вы с Ханной, пожалуйста, как можно скорее подать мне мой
завтрак, чтобы я мог сразу отправиться в город?"

Подойдя к окну, он постоял несколько мгновений, скрестив руки
за спиной, и когда он отметил великолепие зрелища
, представленного восходящим солнцем, освещающим храмы и ледяные дворцы,
призматическая окраска куполов и минаретов и полировка по подобию
серебряных сталактитов и аркад, которые сами по себе превратились в
хрустальные колокольни, более великолепные, чем у Джотто, - сказал пастор:
Физический мир, точно такой, каким его оставил Бог, - какой чистый, какой прекрасный, какой
совершенно благой; - какой священный от Его освящающего прикосновения! О, этот
мир мужчин и женщин был наполовину таким же неизменно верным, безупречным и
святым!"

Час спустя он направился не к адвокату и даже не в страховую контору
, а в депо единственной железной дороги, которая проходила
через тихий, старомодный и сравнительно неважный городок
из V----.

Станционный смотритель спал на диване в приемной, но
когда его разбудили, сообщил доктору Харгроуву, что поезд, следующий на юг,
был случайно задержан на четыре часа, и вместо того, чтобы быть "на
время", назначенное на одиннадцать часов вечера, прошло через V только после
три часа ночи леди, соответствующие во всех отношениях министра
описание, приехали около семи, на поезде вверх", " влево небольшой
чемодан, вернее путешественника сумка для безопасного хранения в
багажная комната; спрашивали, в какое время она может поймать вниз
железнодорожный, показывая ее намерении вернуться на нее, и нанял одного
в вагонах всегда ожидания для пассажиров, и исчез.
Около одиннадцати часов она вернулась, расплатилась с кучером и отпустила
экипаж; казалось, было очень холодно, и агент развел хороший камин,
сказав ей, что она может вздремнуть, так как поезд опаздывает, и что он
позовет ее, когда услышит свисток. Затем он отправился домой, на расстоянии нескольких
кварталов, чтобы навестить одного из своих детей, который был серьезно болен, и
когда он вернулся на станцию и заглянул в приемную, чтобы
посмотрите, сохранялось ли там тепло и уютно, не было ли видно ни души. Он
недоумевал, куда могла подеваться леди в такой поздний час и в такую
морозную ночь, но сел у решетки в грузовом отсеке и
когда поезд тронулся в сторону Ви, он взял свой фонарь и вышел,
и первым человеком, которого он увидел, была пропавшая дама. Она попросила свою сумку.
Он дал ей сумку, и он передал ее на платформу, и
увидел, как она вошла в женский вагон.

"Был ли у нее пакет или коробка, когда она вернулась и спросила о своей
сумке?"

"Я ничего не видел, но на ней была непромокаемая серая ткань, доходившая
до пят. Когда подошел поезд, царила такая неразбериха
что я едва заметил ее, но помню, что она сильно дрожала,
как будто почти замерзла.

- Она купила обратный билет?

"Нет, я спросил, должен ли я пойти за ней в билетную кассу, но она
очень вежливо поблагодарила меня и сказала, что ей ничего не потребуется".

"Не могли бы вы сказать мне, в какое место она направлялась?"

"Я не знаю, откуда она пришла и куда направилась. Она была самой что ни на есть
необыкновенно красивой.

"Телеграфные провода тянутся на юг?"

"Да благословит вас бог, сэр! они просели в нескольких местах из-за веса
льда, так что я слышал, как оператор станции сказал, как раз перед тем, как вы вошли
.

Когда доктор Харгроув уходил, выражение сурового негодования
сменилось добродушным выражением, которое обычно царило на его благородных чертах
, и теперь он решительно перекрыл все пути к состраданию,
в течение которого различные ошибочные оправдания и благотворительные догадки
проникли в его сердце и на время заглушили строгий вердикт
разума.

С того момента, как он узнал о пропаже жестяной коробки, он знал, что
только хрупкие, прекрасные пальцы Минни Мерл могли извлечь ее
но справедливость требовала, чтобы у него были неоспоримые доказательства
ее присутствие в Ви - после двенадцати часов, потому что он не покидал библиотеку
до этого часа и знал, что поезд проходит здесь в
одиннадцать.

Убеждение - это безжалостная работа беспристрастного разума, но вера - это
принятие этого по своей воле, и он не поверил бы полностью до тех пор, пока
не осталось бы альтернативы. _falus in uno, falsus in omnibus_, и
вполне естественно, что доктор Харгроув начала дискредитировать весь рассказ
о несправедливостях, которые достигли колоссальных размеров с ее стороны
очерчивать границы и самым суровым образом порицать себя за то, что вытерпел
эта ослепительная Далила вымогала у него торжественное обещание хранить тайну;
ибо, недостойной сочувствия, какой он теперь ее считал, была его непреклонная прямота
не позволяла ему рассматривать это недостоинство как достаточное
оправдание для отмены данного им слова. Подозрительные факты
двенадцать часов, прежде чем был приглушенным мягким влиянием ее
богатый жалобным голосом, теперь завелась крикливый и обвиняешь, и
пастор не мог не видя несоответствие между ее мольбы
бедность и friendlessness, и дорогостоящий вид ее
Оптовая торговля одеждой, - в сочетании с ее отказ ознакомить его с ее помощью
ремонт.

Если, как она утверждала, украденная лицензия была - за исключением
его устных показаний - единственным доказательством ее брака, почему она не была
удовлетворена предоставленной ей копией, если только по каким-то неправедным причинам
мотив, которым она желала обладать, чтобы уничтожить все улики?

Предположение, скрюченным и неуверенным пальцем, указывало на Нью
Йорк, широкая глубокая грудь которого укрывает так многолюбой беспомощный человек
беспризорники - как ее вероятное место назначения, и если бы
телеграфные провода были в исправном состоянии, он бы рискнул
эксперимент с требованием ее ареста на конечной станции
железная дорога; но это было невыполнимо, и каждый последующий час помогал
уничтожить единственную зацепку, которая была в его распоряжении.

Универсальное наблюдение за человеком много веков назад затихло и
выкристаллизовалось в пословицу: "Несчастья никогда не приходят поодиночке"; и это
здесь с уважением представлено - эти поразительные эпизоды, неожиданные
инциденты столь же редко случаются в одиночку. Тяготеют ли сюрпризы к
группы, или определенные факты являются бинарными?

Иногда в течение четверти века вялый поток жизни
течет мимо, не принося ни намека на поступки или лица, - которые, возможно, прольются
слава или, возможно, придавала мрачность далекому прошлому, - прошлому, которое было почти забыто
в сгущающейся серости времени,- и вдруг
без всякого предчувствия медленное монотонное течение колышется и вздувается
образуя волны, которые несут к нашим ногам роковые лики, нежеланные, как
могильные вурдалаки, - и мир становится болтливым из-за инцидентов, которые еще раз
оживляют скрытое прошлое. В течение четырех лет министр имел
не получал никаких известий о тех, с кем он так неохотно связал себя узами брака
, и даже воспоминание об этой необычной свадьбе
не проникло в его тихий кабинет в пасторском доме; но внутри
за двадцать четыре часа ему, казалось, суждено собрать обильный урожай
неприятных данных для будущих спекуляций. Он еще не дошел до своей конторы
адвоката, когда, услышав, как громко произносят его имя, доктор
Харгроув оглянулся и увидел почтмейстера, стоящего в дверях его кабинета
и приглашающего его войти.

- Простите меня, мой дорогой сэр, за то, что я так бесцеремонно кричал вам вслед;
но я видел, что ты не придешь, и знал, что это будет содействовать вашему
интерес с вашей стороны навестить меня. Прекрасный день, наконец, после всех дождей и
пасмурно. Этот свежий морозный воздух обостряет остроту ума, что-то вроде
атмосферной пемзы, разве вы не понимаете, и соблазняет меня совершить выгодную сделку
. Сколько вы дадите за письмо, которое объехало половину
мира и пережило столько же приключений, сколько Робинзон Крузо или
Мадам Пфайффер?"

Он достал из комода темно и сильно обезображенном конверт, чьи
адрес был довольно невнятно из встретив клятву на его
путешествия.

"Вы уверены, что это для меня?" - спросил священник, пытаясь
разобрать неясные буквы.

"Здесь два ваших имени? Это предназначено преподобному Пейтону
Харгроув из Сент---- Черч - Ви, Соединенные Штаты Америки. Это письмо
было приложено ко мне генеральным почтмейстером, который сообщает, что оно
прибыло на прошлой неделе с давно потерянной почтой с парохода "Альгол",
который, как вы, несомненно, помните, был потерян некоторое время назад - курсировал
между Нью-Йорком и Гавром; Теперь выясняется, что голландское парусное судно
направлялось в Тасманию - где бы это ни находилось; где-то среди
людоеды, я полагаю,--сел на нее после того как она была оставлена
экипаж, и обеспеченного мешки с почтой, намереваясь положить в вдоль
Испанское побережье и земли их, но из-за плохих погодных пока гнали их
в море, что они приплыли на какой-то момент в Африке, и как
начальники почтовых отделений в этой прогрессивной и просвещенной области не служил
обучение в штате бюро США, вы воспринимаете
что ваш документ не был 'посылать'.Если солите воду когда-либо
консервант, Ваши новости не должны быть устаревшими".

"Спасибо. Я надеюсь, что содержимое окажется достойным заботы и
труд по его передаче. Я вижу, что оно датировано Парижем - годичной давности,
почти. Я очень признателен вам за любезность. Добрый день. "

Доктор Харгроув пошел дальше, и, несколько разочарованный тем, что не получил
никакой информации в качестве вознаграждения, почтмейстер добавил:

"Если вы находите, что это не ваше письмо, вернуть его, и я начну его
на другое открытие, ибо оно, безусловно, заслуживает того, чтобы сделать
дома".

"Нет сомнения, что об этом. Оно предназначалось мне".

Развернув письмо, он взглянул на подпись и теперь
спеша домой, прочел следующее:

 "ПАРИЖ, 1 февраля"_,

 ОТКР. ПЕЙТОН ХАРГРОУВ, - Надеясь, что, будучи в полном неведении о
 фактах и обстоятельствах, вы непреднамеренно нанесли
 мне неисчислимый вред, я неохотно обращаюсь к вам с
 упоминание предмета, чреватого невыразимой болью и
 унижением. Благодаря вашему посредничеству счастье и благополучие моего
 единственного ребенка, а также гордое и незапятнанное имя благородной семьи,
 были почти разрушены; но мое глубокое почтение к вашему
 священная канцелярия убеждает меня поверить, что вы были бессознательно
 жертвой беспринципных и интригующих вечеринок. Когда мой сын
 Катберт поступил в университет, он был всем, чего желало мое любящее сердце
 , всем, на что могла надеяться его святая мать, и никто
 молодой джентльмен на огромном Континенте не давал более честных обещаний
 будущая полезность и отличие; но один год деморализации
 общение с рассеянной и безрассудной молодежью подорвало
 справедливую моральную и интеллектуальную структуру, которую я так старательно создавал
 вырос, и в несчастливый час пал жертвой соблазнительных
 пороков. Невоздержанность постепенно приобрела такое господство , что он был
 угрожали отчислением, и в довершение всех других ошибок его,
 находясь в состоянии алкогольного опьянения, вовлекли в так называемый брак с
 молодой, но пользующейся дурной славой девушкой, единственной претензией которой было ее хорошенькое личико,
 в то время как ее положение безнадежно ухудшилось. Это существо,
 У Минни Мерл была немощная бабушка, которая, чтобы спасти
 репутацию несчастной девушки, так искусно апеллировала к
 высокому чувству чести Катберт, что ее аргументы подчеркивали
 красотой и беспомощностью девушки, возобладавшими над разумом,
 и - могу добавить - порядочность, и однажды, почти обезумев от бренди
 и морфия, он согласился назвать ее своей женой. Ни один из них не достигал
 возраста, а мой сын был не только несовершеннолетним (ему не исполнилось двух месяцев от роду
 двадцати), но и в тот раз вел себя совершенно иррационально и
 безответственно, что я готов доказать. Они намеревались
 скрыть от меня все это постыдное дело, но старая
 бабушка, опасаясь, что какое-нибудь неблагоприятное обстоятельство может помешать
 плану завладения огромным состоянием, она хорошо знала моего мальчика
 ожидали, что вы будете контролировать - написали мне все позорные факты,
 умоляя меня о помиловании и убеждая меня отстранить Катберта от
 партнеров за пределами его одноклассников, которые тащили его к
 гибели. Если вы, мой дорогой сэр, отец (и надеюсь, вы),
 отеческое сочувствие позволят вам осуществить приблизительно
 скорбь, негодование, почти ярость отчаяния, в котором я был
 погрузились. Проинформировав себя через специального агента, направленного в
 Университет, о полной недостойности и сомнительной репутации
 характера навязанной мне связи, я телеграфировал для
 Катберт, ссылаясь на какую-то постороннюю причину, потребовавшую его
 присутствие. Через три дня после его приезда домой я выудил у него полное
 признание, и вскоре мы были в Атлантике. Для
 время я боялся, что опьянение существенно отразились на его
 интеллект, но, слава Богу! привычки умеренный и хороший
 Конституция, наконец, возобладал, и, когда через год после того, как мы уехали
 Америка Катберт осознал все, на что он рискнул во время своего
 временного помешательства, он был настолько переполнен унижением и
 ужасом, что пригрозил покончить с собой. Удовлетворенный тем, что он
 был больше "согрешен против, чем грешил", я все же попытался
 поступи справедливо с беспринципными авторами пятна на моей семье
 и нанял осторожного агента для переговоров с ними и
 чтобы попытаться достичь некоторого компромисса. Старуха вышла в
 Калифорния; молодой отказались все реверансы, и какое-то время
 исчез, но, как я достоверно узнал, сейчас живет в Нью -
 Йорк поддержал никто точно не знает, от кого. Недавно она
 выдвинула властное требование о признании ребенка, который, как она
 заявляет, однажды унаследует имущество Лоуренса; но я
 определенные факты, которыми я располагаю, которые делают это заявление недействительным, и
 при необходимости могу предъявить свидетельство, подтверждающее, что рождение
 ребенка произошло всего через семь месяцев после даты
 церемония, которая, как она утверждает, сделала ее женой Катберта. Она
 отвергает щедрое денежное обеспечение, которое было
 неоднократно предложено, и в своем последнем дерзком и безумно
 оскорбительном сообщении угрожает подать иск, чтобы заставить
 подтверждение брака и ребенка, подтверждающее, что
 у вас, сэр, имеется свидетельство или, скорее, лицензия, гарантирующая
 брак, и что вы поддержите его и поможете в судебном преследовании
 ее несправедливые претензии. Мой сын теперь исправился и сравнительно счастлив.
 но должен ли этот унизительный и горько раскаивающийся
 эпизод из его коллажной жизни стать достоянием общественности, и
 позволено очернить честный герб, который мы так ревностно защищаем.
 я стремлюсь защитить, я боюсь последствий. Только ужас перед
 громким скандалом давным-давно помешал мне подать заявление на
 развод, который можно было бы получить очень легко, но мы
 избегаем огласки, и, более того, дело, похоже, не
 требуйте соблюдения даже обычных форм права. Полагая,
 что вы, мой дорогой сэр, не признаете себя _участником
 преступника_ в столь несправедливом и подлом крестовом походе против мира и
 честь моей семьи если бы вы были знакомы с фактами, я бы
 взял на себя смелость написать вам это краткое и неполное письмо
 _resum;_ о безобразиях, совершенных против меня и моих близких, и должен
 направить вас за позорными подробностями к моему агенту, мистеру Пелегу Питерсону
 из Уайтфилда, штат Колорадо, США. Надеясь, что вы не добавите к
 вред, который вы уже нанесли своим дальнейшим соучастием в
 этой дерзкой схеме мошенничества и шантажа,

 "Я, дорогой сэр, с уважением,
 Страдающий отец,
 РЕНЕ ЛОУРЕНС.

 "P.S. - Если вы захотите связаться со мной, мой адрес на
 несколько месяцев будет: Care of the American Legation, Париж".

Сколько мужчин или женщин со средней продолжительностью жизни и происшествиями,
не смогли осознать, нет, съежиться перед фактом, что все
по дорогам и закоулкам земного паломничества их
преследовала мрачная кортежа запоздалых посланий, - потерянных
возможности, -несвоевременные предупреждения,-запоздалые молитвы,-медлительные
поступки, - и отсталые лица, - которые вечно воют в их содрогающихся
ушах: "Слишком поздно". Если бы доктор Харгроув получил это письмо всего лишь
на двадцать четыре часа раньше, результат беседы, проведенной
предыдущей ночью, вероятно, был бы совсем другим; но
к сожалению, в то время как армия запоздалых фактов - фатальный Ворчливый
корпус - никогда не выполняют намеченную миссию, они мстят за
неудача из-за постоянного присутствия с тех пор иногда бывает
почти сводящей с ума.

Неприятное сознание того, что его полностью перехитрили
не смягчило чувств министра к новому хранителю
его жестяной коробки, и последовало полное отвращение к чувствам, в результате чего
симпатии к генералу Рене Лорансу царили безраздельно. О непостоянство
человеческого сострадания! Сегодня, во время бурного наводнения, мы оплакиваем Цезаря
убитого; Завтра, во время отлива, мы голосуем за памятник Бруту.

Еще до того , как солнце зашло за мрачные замерзшие ели , окаймлявшие
холмы В---- доктор Харгроув написал мистеру Пелегу Питерсону,
желая получить какую-нибудь зацепку, по которой он мог бы проследить
Минни Мерл и Ханну отправили на почту, чтобы
ускорить отправку письма.

Проходили недели и месяцы, слезные апреля заплакал себя в
цветочный круг голубоглазый может, и золотой июня роз погиб в огненной
объятия июля, но ответа не было; никакой дополнительной информации
дрейфовал по волнам шанс, и медленный поток жизни
священника снова подкралась незаметно и однообразно на.

 "Некоторые горести гложут глубоко. Некоторые беды тяжело переносить.
 Кто знает прошлое? и кто может судить о нас правильно?"




ГЛАВА III.


Сладкоречивый монастырский колокол прозвенел "Ангелы", и все внутри
в закрытых дворах воцарилась тишина, за исключением тихого монолога
фонтана, чье тихое журчание составляло торжественную гармонию со священным
гармоничный покой его окружения. Солнце светило жарко и ослепительно
на возвышающуюся массу кирпича и шифера, которая, первоначально спроектированная
в форме параллелограмма, претерпела многочисленные современные пристройки
спроектированный здесь и изогнутый в новую часовню вон там, до тех пор, пока
приобретательная дом стал по преимуществу составная в его нынешнем
стиль архитектуры. Колокольня, когда-то находившаяся в центре, осталась позади
в наступлении стен, но она неуклонно поднималась
в воздух ее высокий позолоченный крест, не потускневший от времени, хотя и грандиозный
плющ прочно обвил контрфорсы и частично задрапировал
Готические арки, сквозь которые когда-то свободно просвечивало голубое небо.

Двор, на котором открылся древний монастырь, был оформлен в
строгом геометрическом стиле, который повсеместно преобладал при его отделке
впервые были посажены живые изгороди из самшита и гигантские розовые кусты, величественные
сирень, и в снежки свидетельствует тщательная подготовка и внимание
который много лет был удостоен. В центре этого двора,
окруженный широким бордюром из пышных лилий, стоял треугольный
постамент из гранита, ныне позеленевшего от мха и покрытого серебряными пятнами
группы серого лишайника, на котором стояла статуя святого Франциска с
стигматами и в капюшоне, натянутом на голову, в то время как
туника была распахнута, чтобы показать рану в боку, череп и
распятие лежало у его ног. Близко к основанию пьедестала
скорчился мраморный ягненок, вокруг шеи которого обвивалась тонкая цепочка из
вяжущий сорняк, над которым вздымались густые зеленые копья листьев, чтобы
охранять многочисленные серебристые лилии, которые раскачивались, как белоснежные колокольчики
на легком ветерке, источая аромат вместо перезвона.

Довольно внятный просторная новая часовня с золоченым храм,
картинка гобеленами стены, и великолепные витражи, где
снаружи-мир верующих было разрешено поклоняться, - стоял низкий
крестообразный ораторского искусства, расположенных в более жесткие рамки
монастырь и свято для использования исключительно монахини. Эта часовня
находилась непосредственно напротив собора Святого Франциска, и сегодня, поскольку
старомодные двери из искусно вырезанного дуба были широко распахнуты,
прекрасная масса покачивающихся лилий, казалось, склонилась в обожании перед
изображением Девы с Младенцем, венчавшим алтарь внутри, в то время как
ослепительный полуденный свет, отражающийся от мозаичного пола,
создает почти неземной ореол вокруг

 "Девственница, Младенец и Святой, которые
 С таким же холодным, спокойным, прекрасным вниманием"

много утомительных лет наблюдали за коленопреклоненными преданными у своих
мраморных стоп.

На ступенях алтаря стояло несколько фарфоровых горшочков с розами
и яблоневая герань в полном цвету, и один пышный Великий князь
жасмин, усыпанный кремовыми цветами, настолько наполнил помещение
ароматом, что казалось, будто огромная лаборатория цветочных ароматов
внезапно была открыта.

На каменной мостовой, сразу перед алтарем, СБ
фигурка настолько неподвижно, что случайный взгляд, вероятно,
включили ее в число освящен и постоянные образы молчать
святилище;--фигура ребенка, возраст которого не могло быть
точно рассчитать инспекции лице, которое
указана степень серьезной зрелой мудрости, совершенно несовместимая с
ростом тела и размером конечностей.

Если преданное побуждения привели ее в церковь монахинь, ее
молитвы были заключены, потому что она отвернулась на
алтарь и сел печально глядя вниз, на колени, где лежал в
жалкие _pose_ белого кролика и снежной голубь, - как умер, совсем
суровая и холодная,--выложил в государство на столовое белье фартук,
вокруг которого рифленым рябь пробежала жесткая и гладкая. Одна крошечная восковая рука
держала сломанную лилию, а другая тщетно прижималась к
веки кроличьих глаз, пытающихся любовно закрыть розовые глазки
которые теперь так мучительно смотрели сквозь застекленную пленку. Первый
страстный взрыв горя истратил свою силу в выступивших слезах
бархатистые щеки и подбородок были влажными, как листья роз, омытые дождем, в то время как
ни следа влаги не затуманило большие глаза, которые смотрели гордо,
вызывающе и очень обиженно, как будто негодование душило
печаль.

Кому или чему я должен уподобить это прекрасное, нежное, детское лицо,
которое за короткий промежуток времени в десять лет приобрело такое совершенство
очертаний, такой неземной чистоты цвета, такой обаятельной грации, таких
сложных выражений? Вероятно, среди фиговых и оливковых рощ
Тоскана, фра Бартоломео нашел именно такое воплощение ангельского
идеала, который он впоследствии поместил для восхищения последующих поколений
в крылатых головах, прославляющих _Madonna della
Misericordia_. Ход времени проступает так легко, так медленно, что
в возрасте десяти лет человеческое лицо должно представлять собой просто мясистое
_табула раса_, но время от времени мы поражаемся, встречая ребенка таким
в отличие от круглых, розовых, мясистых, с ямочками, неписаных лиц обычной жизни
от чурубов Рафаэля до жестких форм византийского
мозаики, или каменные портреты Копана.

Когда она сидела там, в золотом сиянии летнего полудня, она
являла собой почти безупречный образец красоты, который
редко встречается в наши дни, который всегда был своеобразным и справедливо претендует на
вымереть. Цвет лица ослепительной белизны и прозрачности,
ставший еще более чистым по контрасту с роскошными шелковистыми волосами
самого глубокого черного цвета, - и большими глазами великолепной формы, ясными, темными
стальной синий, почти фиолетовый оттенок, с изящно изогнутыми бровями и
очень длинными ресницами того пурпурно-черного оттенка, который адекватно иллюстрируют только банальные и
часто заимствованные перья воронов. Лоб был
не примечателен высотой, но был особенно широким и насупленным с
необычной шириной между глазами, и если Страто был прав в своих
предположениях относительно трона Психеи, то, поистине, моя маленькая
девушка не стала теснить свою душу в своем мясистом дворце. Изящно вылепленные
фигура и лицо, каждая черта наделены определенным деликатным
патрицианство, свидетельствовавшее о подлинной "голубой крови", было в ней.
в то же время в приоткрытых губах чувствовалась тающая нежность, которая смягчала
царственный облик той, кто среди универсального каталога женственных
имена, которые никогда не могли быть названы должным образом иначе, чем Регина.

В новой часовне через двор, где ризничий
открыл два малиновых и зеленых окна, которые теперь освещали позолоту
алтарь, как с жертвенным огнем, и теперь облил его прохладным бериллом
оттенки, которые погасили пламя, стали слышны тихим бормотанием,
разрастаясь и возвышаясь в воздухе, пока громкоголосый орган
не наполнил все уединенные уголки отзывчивым эхом Россини.
Чья-то виртуозная рука сыграла "Речитатив" из "Эйи Матери", выделив
басы с сильным акцентом и завершив их полными
тонами припева; затем органные тона перешли в торжественный минор
неописуемо жалобные аккорды, и через некоторое время квартет из
хоровых голосов запел

 "Святая Матерь! istud agas,
 Crucifixi fige plagas,"

заканчивая самым страстным произведением _Stabat Mater_,--

 "Virgo virginum pr;dara,
 Mihi jam non sis amara,
 Fac me tecum plangere."

Две монахини вышли из сводчатого дверного проема, ведущего в
приемную современного здания, и оглядели
садовые дорожки, оживленно переговариваясь вполголоса; затем остановились возле
банк лилий, и один из них назывался:

"Регина! Регина!"

"Она должна быть где-то на игровой площадке Академии, я поищу ее"
там; или, возможно, вы могли бы найти ее в церкви, слушающей
репетицию хора, вы знаете, что она странно любит этот орган ".

Говоривший отвернулся и исчез в прохладной полутемной арке, а
оставшаяся монахиня двинулась по мощеной дорожке быстрой, бесшумной,
религиозной поступью, свойственной тем священным монастырским убежищам, где
стук каблуков - это неизведанная мерзость.

Остановившись перед дверью часовни, чтобы низко склониться перед мраморным изваянием
Мать на алтаре, она увидела объект своих поисков и скользнула
по проходу так же незаметно, как лунный луч.

"Реджина, разве ты не слышала, как сестра Гонзага только что звала тебя?"

"Да, сестра".

"Ты ответила ей?"

"Нет, сестра".

- Ты сегодня непослушен и находишься в епитимье?

"Наверное, я всегда непослушная, так говорит сестра Перпетуя; но я не нахожусь на покаянии".
"Кто разрешил тебе заходить в нашу часовню?

Ты знаешь, что это противоречит правилам." "Я не нахожусь на покаянии".
"Кто разрешил тебе входить в нашу часовню?" Ты спрашивал маму?

"Я знал, что она скажет "нет", поэтому я не спрашивал, потому что был полон решимости
прийти".

"Почему? в чем дело? ты плакала".

"О, сестра Анджела! разве ты не видишь?"

Она приподняла уголки своего фартука, где лежали мертвые питомцы, и ее
подбородок задрожал.

"Еще один кролик пропал! Сколько вас осталось?

"Ни одного. И это мой последний белый голубь; у двух других цветные
кольца на шеях".

- Мне очень жаль тебя, дорогая, ты, кажется, так их любишь. Но, дитя мое,
зачем ты приехала сюда?

"Мой кролик не был мертв, когда я начал, и я подумал, что если бы я только мог
добраться до святого Франциска и показать ему это, он бы вылечил его и вернул жизнь
и моему голубю тоже. Ты знаешь, сестра, что отец сказал нам на прошлой неделе
на инструктаже мы должны узнать все о святом Франциске, а на следующий день
Армантина была чтецом в трапезной, и она читала нам о святом Франциске
проповедовал птицам в Беваньо, и как они раскрыли клювы
и слушали, и даже позволили ему прикоснуться к себе, и не шевелились, пока он
благословил их и осенил Крестным знамением, и затем они все улетели
прочь. Она прочитала все о голубях в монастыре Ravacciano, и
Гнездо жаворонка, и плохой, жадный маленький жаворонок, что Святой Франциск
приказано умереть, и сказал, что ничего не должно есть его, и, конечно, даже
голодные коты разбежались от него. Разве ты не помнишь, что когда святой
Франциск пошел гулять по полям, кролики запрыгнули ему на грудь
, потому что он их очень любил? Видите ли, я думал, что это действительно так
и что святой Франциск мог бы спасти и меня, и я
отнес "Банни" и "Снежка" к нему - вон туда, и положил их к его ногам
и молился, и молился очень долго, и пока я молился
мой "Банни" умер прямо там. Тогда я понял, что от него ничего хорошего не добьешься, и я
подумал, что попробую обратиться к Пресвятой Богородице здесь, потому что часовня монахинь
кажется более святой, чем наша, - но это бесполезно. Я никогда больше не буду молиться
ни ей, ни святому Франциску".

"Тише! ты, злое дитя!"

Регина медленно поднялась с мостовой, подобрав фартук очень
нежно, и, пристально глядя в сладкие безмятежные лица
монахиня говорит с большим акцентом:

"Что я наделала? Сестра Анджела, я не злая".

"Да, дорогая, ты злая. Мы все рождаемся полными греха и отчаянно порочными.
но если вы только будете молиться и стараться быть хорошими, я не сомневаюсь.
Святой Франциск пошлет вам таких милых кроликов и голубей, что они
это утешит тебя за тех, кого ты потерял".

"Я знаю так же хорошо, как и вы, что он понятия не имеет, что делать
вроде, и вам не нужно говорить мне красивые сказки, что ты не
верьте себе. Сестра, это все вздор; "Банни" мертв, и я
не стану тратить еще одну молитву святому Франциску! Если когда-нибудь я получу еще одну
кролик, это будет, когда я их покупаю, так как я хотел сделать, как только я
переместить в какое-нибудь хорошее место, где совы и ястребы никогда не наступит".

Вот звон колокола испугал сестра Анжела, которые захватили
детская рука.

"Пять ударов!--что это с моей колокольни. Пойдем, Реджина, мы охотимся за тобой уже некоторое время, и у мамы лопнет терпение.
- Пожалуйста, позволь мне похоронить Банни и Сноуболла, прежде чем я пойду

наверх на покаяние? - Спросила я. - Ты не хочешь, чтобы я похоронила Банни и Сноуболла, прежде чем я пойду?
наверх на покаяние? Я могу выкопать могилу в углу моего маленького
сада и посадить над ней вербену и кипарис.

Она вздрогнула, как будто от этой мысли похолодело ее сердце, а голос дрогнул.
она дрожала, прижимая застывшие формы к своей груди.

"Пойдем как можно быстрее, дорогая, тебя ждут в гостиной.
Я думаю, ты уходишь".

"О! приехала ли моя мать?

"Я не знаю, но боюсь, что вы нас покинете".

"Вам будет жаль, сестра Анджела?"

"Очень жаль, Дитя Мое, ибо мы слишком сильно любим нашу девочку, чтобы дать
ее охотно".

Реджина остановилась и прижалась губами к холодным белым пальцам, которые
сжимали ее руку, но сестра Анджела торопила ее, пока она не дошла до
двери, ведущей в приемную Матери. Подхватив девочку, чтобы
от всего сердца она дважды поцеловала ее, достала из-под передника мертвых малышек
и, мягко втолкнув ее в маленькую гостиную, закрыла за собой
дверь.

Это была прохладная, высокая, тускло освещенная комната, куда никогда не проникал солнечный свет
и прошло несколько секунд, прежде чем Реджина смогла
различить какой-либо предмет. С одного конца деревянная решетка ограждала
пространство площадью около десяти квадратных футов, и здесь мать Алоизия проводила аудиенцию
с посетителями, которых приводили в монастырь друзья или дела.
Нетерпеливый взгляд Реджины показал ей только джентльмена, сидящего рядом с
решетка заскрежетала, и выражение острого разочарования промелькнуло на ее лице.
лицо, которое за минуту до этого было красноречивым от ожидания.
встреча с матерью.

"Подойди сюда, Реджина, и поговори с мистером Пальмой", - произнес мягкий, бархатный
голос из-за решетки.

Посетительница обернулась, встала и посмотрела на медленно приближающуюся
фигуру.

Она была одета в голубой муслин, который спереди был прикрыт
ее белым передником-нагрудником, а ее пышные блестящие волосы были зачесаны назад
прямо со лба и собраны на макушке в
голубая лента ниспадала сияющими волнами ниже ее талии. Один
рука вяло повисла вдоль тела, другая сжала поникшую лилию
и прижала ее к сердцу.

Слегка любопытное выражение лица незнакомца сменилось
изумлением и невольным восхищением, когда он критически осмотрел
лицо и фигуру; и, устремив на него свои ясные, серьезные глаза, Регина
увидел высокого, властного мужчину, определенно не моложе тридцати лет,
с благородной массивной головой, спокойными бледными чертами лица, почти суровыми в состоянии покоя
и удивительно блестящими проницательными черными глазами, которые были
несомненно, несколько увеличенный изящными очками в стальной оправе
он обычно носил. Его коротко подстриженные волосы собирались короткими густыми волнами
вокруг его выдающегося лба, который своей бледной гладкостью
напоминал мраморную плиту, и там, где обычно небольшая впадина
отмечает, что виски у него сильно выпуклые, округляющие весь контур.
великолепно развитый лоб. Он носил ни усов, ни
борода, и каждая линия его красивый рот и тонко смоделированные подбородок
указано непреклонную целеустремленность и имперская гордость, которая
сделал его правителем, даже в своей колыбели, и почти диктатор в
более поздние годы.

В определенной степени дети разделяют инстинкт, посредством которого
животные почти безошибочно распознают природу тех, кто в полном объеме
плоды расширенного разума возвышаются над ними и контролируют их; и, испытывая благоговейный трепет
из-за чего-то, что она прочла на этом новом властном лице, Реджина остановилась перед ним в нерешительности
, не желая принимать красивую белую
руку, протянутую ей.

Он сделал шаг вперед и взял ее пальцы в свою мягкую теплую ладонь.

- Я надеюсь, мисс Реджина, что вы рады меня видеть.

Ее взгляд переместился с его лица на широкое кольцо с печаткой на его пальце.
затем, пристально глядя мизинцу в глаза, она сказала:

- Мне кажется, я никогда не видела тебя раньше, и почему я должна радоваться? Почему
ты пришел и спросил обо мне?

- Потому что ваша мать послала меня присматривать за вами.

- Тогда, я полагаю, сэр, вы очень хороший человек, но я бы предпочел повидаться с моей
матерью. С ней все в порядке?

"Почти хорошо сейчас, хотя она была совсем больна. Если ты обещаешь быть
очень хорошие и послушные, я могу найти для тебя письмо, где-то в моей
карманы. Я только что говорил матери Алоизиус, которой я привез
письмо, что я пришел забрать тебя из-под ее доброго приюта
равно, как ваша мама желает вам хотя бы на время попасть в
другая позиция, и я обещал проводить ее
инструкции. Вот ее письмо. Должен ли я прочитать это вам, или вы
достаточно продвинуты, чтобы быть в состоянии изложить это по буквам без моей
помощи?"

Он поднял письмо, и она посмотрела на него с гордостью, со слабым
завиток в ее изящные губы, и вдруг подняв ее прекрасные арочные
брови, которые, без помощи словесного протеста, Он полностью
понято. Улыбка заиграла на его губах и обнажила набор
сверкнув идеальными зубами, он молча вернулся на свое место. Когда Реджина
сломала пломбу, мама сказала:

"Подожди, дорогая, и прочти это позже. Мистера Палмера уже задержали на некоторое время.
он говорит, что ему не терпится успеть на поезд. Сбегай в гардеробную.
Сестра Хелена сменит тебе платье. Она собирает
твою одежду.

Когда дверь за ней закрылась, сквозь
решетку донесся тяжелый вздох, и милое серафическое лицо монахини омрачилось.

"Я хотел бы, чтобы мы могли оставить ее у себя навсегда; это печально и торжественно - бросать
такого ребенка, как она, в мировой водоворот греха и печали.
Сегодня она является чистым в душе, как один из наших освящен
лилии Благовещения, но пыль тщеславие и эгоизм будут
очернить, и удар невзгоды синяк, и тепло
битва за жизнь, которая бурлит так яростно в отблеске снаружи
мир засыхают и портят сладкого апельсина мы взрастили так
осторожно".

"Учитывая особые обстоятельства, которые ее окружают, ее переезд
произвел на меня впечатление необычайно неблагоразумного поступка, и я советовал этого не делать
но ее мать непреклонна ".

"Мы так и не смогли разгадать тайну, которая, кажется, нависла над нами .
насчет ребенка, хотя епископ заверил нас, что мы были совершенно правы
согласившись взять на себя заботу о ней.

Из-под тяжелого черного капюшона кроткие, застенчивые глаза матери изучали
ни к чему не обязывающее лицо перед ней и находили его примерно таким же
удовлетворительно отзывчивым, как какой-нибудь каменный сфинкс, наполовину захороненный в
Египетский песок.

- Могу я спросить, сэр, не родственник ли вы Регине?

"Даже отдаленно; я всего лишь юрисконсульт ее матери и
агент, назначенный ею для передачи ребенка другому
органу опеки. Повторяю, я считаю изменение нецелесообразным, но
дискреционные полномочия не возложены на меня. Она, кажется, скорее
зрелая немного роялти за десять лет. Соответствует ли интеллектуальный
механизм вообще утонченному совершенству
внешнего телосложения?"

"У нее прекрасный активный ум, ясный и быстрый, и она очень хорошо учится.
она продвинулась в учебе, потому что любит свои книги. Лучше всего то, что
у нее благородное и щедрое сердце, и она добросовестная.
маленькая девочка, никогда в жизни не рассказывала историй; но временами нам было
очень трудно контролировать ее волю, что, безусловно, является
самый упрямый из всех, кого я когда-либо встречал.

"Она, очевидно, не напоминает воск, если не считать текстуры ее тонкой кожи
, а в лице ребенка редко можно найти столько стали, сколько есть
притаилась в складках розовых листьев, которые служат ей губами. Если
ей соответствует ее матери, об этом мало кто, конечно, не было
страждущие с неправильным, по ее крещение". Он встал, посмотрел на свои
часы и прошелся по комнате, как будто хотел осмотреть пьету_, которая
висела на стене. Не желая завершать беседу, которая
не дала ей никакой информации, мать Алоизиус терпеливо ждала ответа.
результат осмотра, но он, наконец, подошел к окну, и
определенное, ни с чем не сравнимое выражение лица, которое можно сравнить
только с плотно сжатыми губами и глазами, предупредило ее, что он настороже и
непреклонный. С придушенным вздохом она оставила свое место.

"Как вам невежливым, Мистер Пальма, я приложу все усилия, чтобы ускорить
препараты для вылета".

"Если вам угодно, мама, я буду в долгу перед вами"
"внимание".

Прошел почти час, прежде чем она вернулась, ведя за собой Реджину, и пока
последняя стояла между матерью и сестрой Анджелой с группой
свежие ароматные лилии в ее руке, и ее нежное лицо и бланшированной
плачущая, он, казалось, адвокат как будто и вправду животное овечке были
уводили от мирного цветочным пастбища, от сладкого
святость монастырских раза, через тернистый окольные тропы
где соблазнов рыщут волк-клыками, или в ожесточенные конфликты, которые
конец в социальных руинах, те бескровные бойни, где злоба
корежит человечества. Сколько укрытых зеленью, украшенных гирляндами роз ловушек
зияло в том предательском будущем, которое теперь простиралось перед ней, как
летний воздух, здесь весь золотой и голубой, там с пурпурной короной
в тусклом далеке? Интуитивно она осознала тот факт, что оказалась перед
первым перекрестком в своей доселе монотонной жизни,
и смутный страх промелькнул перед ней, как зловещая птица, затемняя
ее зрение.

На гладиаторской арене в зале суда мистера Пальму считали
человеком с большим мозгом, подвижным умом и мраморным сердцем, обладающим обширными
честолюбие и неутомимая энергия в достижении своих целей; но его
коллеги и клиенты с таким же успехом искали бы рыцарскую нежность
в бронзовой статуе или полированном обелиске из порфира. Сегодня, когда он
с любопытством наблюдал за дрожащим, но гордым девичьим личиком, за ее
храбрая борьба в критической ситуации затронула какую-то струнку в глубине души
его сдержанный суровый характер, и он внезапно наклонился и взял ее
руку, надежно сжимая ее в своей.

"Вы не совсем готовы доверить себя со мной?"

Она колебалась минуту, потом сказал с легкой колеблющихся в ней низкий
тон:

"Я очень счастлив здесь, и я люблю сестер дорого; но вы
это мамина подруга, и что она хочет, чтобы я сделать конечно
должно быть правильно".

О прекрасная инстинктивная вера в материнскую любовь и материнскую мудрость!
Какой формирующей силой вы обладаете, матери Америки?

Нежно пожимая ее пальцы, как бы успокаивая, он сказал:

- Мне не хотелось бы торопить вас покинуть этих добрых Сестер, но если ваш
багаж готов, у нас нет лишнего времени.

Монахини тихо плакали, когда она в последний раз обняла их, расцеловала
в обе щеки, затем повернулась и позволила мистеру Пальме проводить ее
к экипажу, куда уже был отправлен ее сундук.

Высунувшись наружу, она смотрела на удаляющиеся очертания монастыря, пока
изгиб дороги не скрыл даже колокольню, а затем она наклонилась и
поцеловал поникшие лилии у нее на коленях.

Ее спутница ожидала, что та разрыдается, но она сидела прямо и тихо,
и не было произнесено ни слова, пока они не добрались до железнодорожной станции и
не сели в вагоны. Установив двойное сиденье, он усадил ее у окна,
а сам сел напротив. Это было ее знакомство с путешествиями по железной дороге, и
когда поезд тронулся и локомотив издал протяжный
сигнал отправления, Регина вскочила, но, словно устыдившись своей
робости, покраснела и прикусила губу. Заметив, что она появилась
заинтересованы в просмотре местность, по которой они ехали, господин Пальма
выхватил книгу из его саквояжа, и скоро так увлекся, в
содержание что он забыл галстук безмолвной фигуры на сиденье перед ним.

День клонился к вечеру, солнце зашло, и когда были зажжены лампы,
адвокат внезапно вспомнил о своем подопечном.

"Ну, Регина, как тебе путешествие на машинах?"

"Вовсе нет, у меня от этого болит голова".

"Снимите шляпу, и я постараюсь устроить вас поудобнее".

Он развязал шаль, прикрепленную к внешней стороне его саквояжа, положил ее на
подлокотник сиденья и заставил ее положить на него голову.

Водя пальцем по листам своей книги, он сказал:

"Мы достигнем цели нашего путешествия не раньше завтрашнего утра, и я
советую тебе как можно больше спать. Когда вы чувствуете, что вы голодны
найдете бутерброды, торт и фрукты в корзине у вас
ноги".

Она смотрела на него пристально, и интерпретируя выражение добавил он :

"Вы хотите что-то спросить? Неужели я настолько ужасен, что ты не смеешь
задавать мне вопросы?

- Ты скажешь мне правду, если я спрошу тебя?

- Совершенно уверен.

- Мистер Пальма, когда я увижу свою мать?

Его глаза беспомощно опустились под пристальным взглядом девушки, и он
на мгновение заколебался.

"На самом деле, я не могу сказать точно, но я надеюсь ..."

Она быстро подняла свою маленькую ручку, жестом заставив его замолчать.

"Не говори больше, пожалуйста. Я никогда не хочу знать и половины чего-либо,
и ты не можешь рассказать мне всего. Спокойной ночи, мистер Пальма.

Она закрыла глаза.

Этот бронзовый человек, который мог наводить ужас на свидетелей, пытать и сокрушать
оппозицию и так успешно громыхать с юридической трибуны,
сидел там, смущенный тоном и манерами ребенка, и наблюдал
ее он не мог сдержать улыбку на ее властный мандат. Хотя
молчит, это был один час, прежде чем она впала в глубокое, звук
сон, и тогда адвокат наклонился вперед и учился сновидец.

Свет от лампы озарил ее, и длинные шелковистые черные
ресницы тяжело лежала на ее белых щеках. Время от времени с ее губ срывался вздох
и однажды сухое рыдание сотрясло ее тело, как будто она снова
проходила через болезненное испытание расставания; но постепенно
следы эмоций исчезли, и тот чудесный покой, который мы
находим только на лицах детей или на лицах взрослых.
мертвый, - и который нигде не является более совершенным, чем в древнегреческих скульптурах.
скульптура, - словно благословение легла на ее черты. Ее хилое
сложив руки на груди по-прежнему держал увядшие лилии, и
Эрле Пальма она казалась слишком нежной и справедливой для грубого контакта с
эгоистичным миром, в котором он так неутомимо добивался славы и
богатства. Он задавался вопросом, сколько времени потребуется, чтобы превратить
это чистое, незапятнанное, простодушное юное создание в одну из прекрасных
модных миниатюрных женщин с завитыми волосами и огромными плечами,
которых он часто встречал в городе со школьными учебниками в руках и
смелое, нескрываемое кокетство в их глазах?

Конечно, он был так же лишен романтической слабости, как
положения Евклида или страницы Блэкстоуна, но что-то в
красоте и беспомощной невинности спящего привлекало
непривычная сила к его дремлющей симпатии, и, подозревая, что в ее будущем притаились
призраки, он молча заключил договор
со своей собственной душой, не упускать ее из виду, но преданно поддерживать ее.
всякий раз, когда обстоятельства требовали помощи.

- Честное слово, она похожа на греческую скульптуру, и будь она
отец, кто бы он ни был, нет крови лучше, чем бьется там, у нее.
маленькие запястья с ямочками. Подведенные карандашом брови просто
идеальны ".

Он что-то неслышно сказал, и в этот момент она пошевелилась и обернулась. Когда она
пошевелилась, что-то белое выпорхнуло из одного из карманов с оборками на
ее фартуке и упало на пол. Он поднял ее и увидел, что это было
письмо, которое он подарил ей несколько часов раньше. Листок был сложен небрежно
и, взглянув на него, когда он раскрылся в его руке, он увидел на нем
изящные буквы: "О, моя крошка, моя дорогая! Будь терпелива и доверяй
твоя мать. Непреодолимый порыв заставил его поднять глаза, и
красивые серьезные глаза девушки были устремлены на него, но тотчас же
ее черные ресницы прикрыли их.

Впервые за много лет он почувствовал, как краска стыда заливает его
холодное надменное лицо, но даже тогда он отметил утонченную деликатность, которая
заставила ее притвориться спящей.

"Регина".

Она не шевельнулась.

"Дитя мое, я знаю, что ты не спишь. Неужели ты думаешь, что я опустилась бы до того, чтобы тайком прочитать
твое письмо? Оно выпало у тебя из кармана, и я увидел
только одну строчку.

Она протянула свою тонкую руку, взяла письмо и ответила:

"Моя мать пишет мне, что вы ее лучшая подруга, и я намерена
верить, что все, что вы говорите, правда".

"Вы думаете, я прочел ваше письмо?"

"Я больше не буду думать об этом".

 "Я нарисую ее такой, какой я ее вижу",
 Десять раз распускались лилии
 С тех пор, как она посмотрела на солнце,
 Лицо и фигура ребенка,--
 Хотя, как вам кажется, очень спокойные и нежные,
 За детство, которое ты бы ей дал".




ГЛАВА IV.


"В самом деле, Пейтон, ты меня огорчаешь. В чем дело? Я слышал тебя
ходьба на пол в вашей комнате далеко за полночь, и боялся, что ты
была больна".

"Не плохо, Элис, но в крайнем недоумении. Если бы я чувствовал себя свободным
сообщить вам обо всех обстоятельствах, несомненно, вы бы с готовностью
поняли и посочувствовали особым трудностям, которые
окружают меня; но, к сожалению, я связан обещанием, которое мешает
я отказываюсь предоставить все факты в ваше распоряжение. Иногда
министры невольно становятся хранителями семейных тайн, которые
давят на их сердца и обременяют их нежелательной ответственностью.,
и как раз сейчас я страдаю от последствий высыпаний обещаем
сострадание, которые вымогали у меня много лет назад. А я от души жалею
это, моя совесть не позволит мне потерпеть неудачу в ее реализации."

Выражение боли и оскорбленное самолюбие затмило Миссис Линдсей
как правило, светлые, счастливые лица.

"Пейтон, ты, конечно, не разделяешь столь модное сейчас несправедливое мнение
, что женщины недостойны того, чтобы им доверяли секрет?
Что так внезапно вселило в вас недоверие к сестре, которая
всегда разделяла ваши заботы и старалась разделить ваши горести? Вы
ты веришь, что я способен предать твое доверие?

"Нет, дорогая. Во всем, что касается меня, ты должен знать, что я доверяю тебе
безоговорочно, доверяю не только твоей привязанности, но и твоей женственности
осмотрительности, твоему тонкому, критическому суждению; но я не имею права
доверить даже вашей заботливой опеке некоторые факты, которые были
явно доверены только мне ".

Он положил руку на плечо сестры, и посмотрел с нежностью, почти
просительно, и в помутившемся лицо, но румянец усилился
ее белые щеки.

"Условия секретности, оболочка тайны, настоятельно подразумевают
что-то социально позорное или радикально порочное, и служители
Евангелия не должны представлять собой запертые резервуары
таких мутных потоков ".

"Допустим, что вы действительно верите в свое собственное предположение, почему
вы так стремитесь осквернить свои уши перечислением обстоятельств,
которые вы считаете унизительными или греховными?"

"Я только боюсь, что ваше неуместное сочувствие может побудить вас пойти на компромисс"
ваше министерское достоинство и последовательность, поскольку для меня совершенно
очевидно, что ваше суждение сейчас не оправдывает вас в этом
вопросе, каким бы он ни был ".

"Боже упаси, чтобы, повинуясь велению моей совести, я
нарушил даже общепринятые приличия или навлек на себя обвинение в
неосмотрительности. Никто не может осознать более остро, чем я, что характер священника
имеет ту же нежную текстуру листа магнолии, что и женское имя
имя, которое так легко запятнать, что его всегда нужно поднимать выше
оседающая пыль подозрений и обжигающее дыхание сплетен
догадки. Прошло время (существовало ли оно когда-нибудь на самом деле?) когда
престиж пастырской должности ограждал его непроницаемыми
непогрешимость, и сегодня, вместо частичной и смягчающей ответственности
снисходительность, чистое и незагрязненное общество справедливо отрицает все
министерские иммунитеты в отношении жестких мандатов социальных
приличия и пристойности, - и мир требует, чтобы вместо того, чтобы
сильно полагаться на бессрочный фонд благотворительности и
доверять духовенству, люди с кафедры жили и двигались так, чтобы
микроскоп общественного наблюдения не может выявить никаких изъянов. Вы воображаете, что я
разделяю опасную ересь о том, что святость должности дает право
действующему лицу играть в футбол с ограничениями благоразумия и
благоразумие? Элиза, я считаю, что пасторы должны быть такими же осмотрительными, такими же
осторожными, как римские весталки; и незапятнанное общество, руководствующееся даже
средними стандартами приличия, не терпит жителей широты среди своих
Левиты. Я сожалею, что мне необходимо добавить, что я почитаю
и склоняюсь в повиновении его требованиям ".

Леденящая суровость его тона ударила, как плетью, по любящему
сердцу, которое восставало только против очевидного отсутствия веры в
своего владельца, и, подскочив вперед, миссис Линдси обвила руками
шея ее брата.

- О, Пейтон! не смотри на меня так сурово, как будто я что-то вроде
домашнего Каиафы, приставленного к тебе для катехизации и осуждения; или как будто я
несправедливо оспариваю твои мотивы. Это все твоя вина, - конечно, так оно и есть
, - потому что до сих пор ты баловал меня своим безоговорочным доверием, и
ты ни в малейшей степени не должен винить меня за то, что я чувствую себя обиженной, когда это
в конце дня ты предаешься тайнам. А теперь поцелуй меня и забудь о моем отвратительном характере
и спиши все на наследие неспящих Пандоры
любопытство, которое проявила дорогая мать Ева во время своего дерзкого тет-а-тет
со змеем, и которое она злобно сочла нужным завещать
каждой дочери, которая стала ее преемницей. Итак, мы снова в мире?
А теперь держи свои ужасные секреты при себе, и добро пожаловать!

- Ты продолжаешь верить, что они неизбежно должны быть ужасными? - спросил он.
он нежно погладил ее розовую щеку открытой ладонью.

"Я настойчиво прошу вас не ожидать, что я приму этот
акробатический стиль, или требовать от меня немедленного достижения освящения
_per saltum!_ Вы должны быть удовлетворены уверенностью в том, что вы
действительно мое "Королевское Высочество", и что в моем кредо написано
кинг не может поступить неправильно. Послушай, дорогая, я совсем не пристрастился к скромному пирогу.
Я уже избавился от большого и невкусного куска.

Она скорчила гримасу, на что он улыбнулся, снова поцеловал ее и ответил
очень нежно:

"Вы позволите мне добавить приложение к вашему вероучению? Милосердие
долго терпит и добр; его нелегко спровоцировать, он не мыслит зла
"Сестра моя, я хочу, чтобы ты помогла мне. В некоторых вещах я нахожу себя
способнымЕСС без вашего сотрудничества, как ножницы с
заклепки потеряно; я не могу прорваться через препятствия, пока вы находитесь в вашем
надлежащее место".

"Как не стыдно, ты злобный Пекода! чтобы подчеркнуть вашу вероломную привлекательность
с помощью столь острой иллюстрации! Ножницы, в самом деле! Я буду
отомщен, вырезав все ваши работы предвзятым образом. Как бы вам понравилось
, преподобный сэр, вытащить заклепку из моего языка и
починить свои канцелярские ножницы?

"Как чудом вы избежали того, чтобы стать гением! Именно это я и собирался сделать
, а теперь, дорогая, не забудь попрощаться с
сплошная предвзятость. Элиза, два дня назад я получил письмо, которое меня невыразимо разозлило.
"

- Я сделал такой вывод из мстительной энергии, с которой ты сунул ее в огонь
и проткнул концом кочерги. Это было
зараженные оспой или проказой?"

Она открыла работать корзина, и начал энергично крючком, учета
ее глаза на нее иглу.

"Ни. Я уничтожил его потому только, что это был залог
просьбе писателя, что я должен совершить его в пламя".

"_Par поездок!_ от начала времен не рознь,
озорство, неприятности - олицетворялись женщинами? Было ли со времен Трои
серьезное _imbroglio_ без какой-либо досадной
Елены? Только не ругайте меня, если в данном случае я предполагаю... Он? Она?
Это?"

"Письмо было от матери, умоляющей за своего ребенка, которого я несколько
лет назад пообещал защищать и дружить. Последующие события
побудили меня надеяться, что она никогда не потребует выполнения обещания
, и я был неприятно удивлен, когда обращение дошло до меня ".

"Позвольте мне полностью понять то немногое, что вы хотите мне сказать. А ты знаешь
имеете в виду, что вы были не готовы к требованию, потому что мать
нарушила условия, на которых вы дали обещание?

"Вы неоправданно усложняете интерпретацию. Мое обещание было
безоговорочным, но я, конечно, никогда не ожидал, что меня призовут
подтвердить его.

"Что это включает в себя?"

"Временная опека над десятилетним ребенком, которого я
никогда не видел".

"Он? Она? Это?"

- Девушка, которая, по всей вероятности, прибудет сегодня до полудня.

- Пейтон!

Розовое вязаное полотно упало ей на колени, и глубокое
недовольство распространило свои мрачные свинцовые знамена по ее лицу.
Лицо.

"Я сожалею об этом острее, чем ты, возможно, можешь; и, Элиза, если бы я
мог увидеть мать, пока не стало слишком поздно, я бы
отказался от этой болезненной ответственности ".

"Слишком поздно? Женщина мертва?"

"Нет, но она отплыла в Европу и уведомляет меня, что оставляет
маленькую девочку под моей защитой".

- Каким же бессердечным созданием она, должно быть, была, если бросила своего ребенка.

"Напротив, она, кажется, преданно привязана к ней и использует эти
слова: "Если бы это не способствовало ее интересам, как вы думаете, я бы
согласилась поставить Атлантический океан между мной и моим ребенком?" В
обстоятельства настолько необычны, что я допускаю, что вы не в состоянии понять мой
точное положение".

"Я не желаю и не намереваюсь навязывать вам свое доверие; но если вы можете
охотно ответить, скажите мне, во всех ли отношениях мать ребенка
достойна вашего сочувствия".

"Я откровенно признаю, что по некоторым пунктам я был недоволен, и
ее письмо крайне озадачивает меня".

"Какие у нее были претензии к вам, когда вымогали обещание?"

"У нее не было ничего, кроме того, что человеческое горе всегда оказывает на человека.
сочувствие. Я провел для нее церемонию бракосочетания, когда ей было
всего лишь ребенок, и испытывала глубокое сострадание к тому несчастью, которое
вскоре постигло ее как жену и мать ".

- Тогда, мой дорогой брат, другого выхода нет, и ты должен исполнить свой
долг; и я не премину помочь тебе в меру своих
слабых возможностей. Поскольку этого нельзя предотвратить, давайте попробуем вложить наши
сердца, а также руки в работу по приему беспризорника. Где
жил ребенок?"

"Почти семь лет в монастыре".

"_Tant mieux!_ Мы можем, по крайней мере, с уверенностью заключить, что она была ограждена
от порочного и нежелательного общества. Каково ее воспитание, чтобы
будут проводиться в будущем?"

"Ее мама устраивается на полугодовые выплаты суммы вполне
достаточным для покрытия всех необходимых расходов, в том числе обучения в
школы; но она убеждает меня, если это совместимо с моей канцелярской работы, чтобы
оставить обучение в школе и обучения ребенка дома, так как она боится
вне загрязняющих организаций и пожелания малыша на дыбы
с жестких идей о нравственности и приличии. Вы не получите ее
среди ваших воспитанников музыка?"

"У меня сердце из стали и душа Флинт? И с каких это пор ты
успешно проследить мою родословную своей любезной источник в--

 "Горгоны, гидры и ужасные химеры"?

- Как ее зовут?

Мистер Харгроув на мгновение заколебался, и, заметив слабый румянец, который
залил его оливковые щеки, сестра с улыбкой успокоила его.

"Не бери в голову, дорогой. Какая огромная свобода нам предоставлена! Если она окажется
кротким, милым херувимом, настоящей святой в передничке-нагруднике, с бархатистыми глазами
карими, как орешек, и шелковистыми каштановыми локонами, - я соберу
заполучить ее в свое сердце и ворковать над ней как... Колумба, или Умилта, или
Умбелина, или Уна; но должны ли мы считать ее избалованной и основательно
пропитанный беззаконием, - светловолосый, желтоволосый торнадо, - тогда
должное уважение к единству предполагает, что я энергично
участвуйте в христианском протесте и сурово отчитывайте ее в роли Иезавели,
Томирис, Фульвии или Клитемнестры ".

- Ее будут звать Регина Орм, и, если это не будет слишком обременительным для вас.
ваша доброта, я бы хотел предоставить ей маленькую комнату рядом с вашей.
и попросите Дугласа перейти через холл и занять переднюю
камера выходит на веранду. Маленькая девочка может быть робкой, и это
успокоило бы ее, если бы она почувствовала, что вы рядом, если она заболеет
или испугается. Я уверен, Дуглас не будет возражать против
изменений.

"Конечно, нет. Благословения его королевскому сердцу! Он не был бы моим собственным.
благородный мальчик, если бы не подчинился ни одному твоему желанию.

Я сразу осуществлять передачу его книг и одежды, на
если ребенок приходит в день вы оставили меня мало времени для
подготовка.

Она отложила корзинку для вязания и, с нежностью глядя на
серьезное лицо, наблюдавшее за ее движениями, серьезно сказала:

"Не смотри так печально; вспомни пример Авраама
гостеприимства, и давай сделаем все, что в наших силах, для этого осиротевшего ягненка, или
малышка, - что бы она ни доказала. Еще одно, и здесь-после я буду
помалкивать. Тебе не нужно жить в хроническом страхе, что Парень
Проявление женского любопытства вторгается в твою тайну и раскрывает ее; ибо я
уверяю тебя, Пейтон, я никогда прямо или косвенно не стану расспрашивать о
ребенке, и пока ты добровольно не затронешь эту тему, я никогда
упомяну это при тебе. Ты доволен?

"Полностью доволен моей сестрой и невыразимо благодарен ей за это.
безоговорочная вера в меня".

Она одарила его преувеличенной любезностью и, несмотря на серые нити
вот и начали блеск в ее каштановые волосы, поднялись по лестнице, как
легко, как пятнадцатилетняя девчонка.

Некоторое время он стоял, заложив руки за спину, рассеянно смотрел
через открытое окно, и сейчас и тогда он услышал напряженный стук
поспешные шаги в комнате над головой, в то время как обрывки Пасхи
гимны, и опухоль "Аминь" в "Глории" скатилась по ступенькам вниз,
заверив его, что все сомнения и подозрения были изгнаны из
верный, любящий, братское сердце.

Взяв со стола свою широкополую садовую шляпу, пастор
спустился к своим цветочным клумбам, за ним последовал Бирн, к врожденной
резкости характера которого добавилась ворчливая раздражительность старости.

Прекрасный молодой выводок белых цыплят Брама, тайно проникнув
в священные пределы цветника,
теперь усердно проводили свои эксперименты по энтомотомии прямо сейчас.
в центре бордюр из отборных гвоздик. Когда Бирн преследовал
мародеров до границ птичьего двора и наблюдал, как
последний неуклюжий птенец карабкается через изгородь, его хозяин начал
чтобы исправить ущерб, и вскоре погрузился в любимое занятие
подвязывать пряные пучки цветов, которые наполняли воздух ароматом
когда он поднимал и сгибал тонкие стебли. Его соломенная шляпа закрыть
в глазах окружающих предметов, и он повернул голову
когда миссис Линдси положила руку на его плечо, и он воскликнул::

- Пейтон, "Филистимляне на тебе"!

- Ты хочешь сказать, что она пришла?

- Думаю, да; у ворот стоит экипаж, и я заметил сундук
рядом с кучером.

Он поспешно поднялся и стоял в нерешительности, явно смущенный.

"Почему, Пейтон! Вспомните ваш текст в минувшее воскресенье, никто, возложивший его
взявшись за плуг, и т. д., и т. д., и т. д. Конечно, довольно тяжело
подвергаться нападкам со стороны, своими собственными проповедями, но никогда не стоит поворачиваться
спиной к этой благожелательной борозде. Ну же, наберись мужества и посмотри в лицо
неизбежному.

"Элиза, как ты можешь шутить? Я очень обременен мрачными
предчувствиями, что заболею. Вы не представляете, как я сжиматься от этого
ответственность".

"Это довольно поздно, дорогая, залез на табуретку покаяния.
Взять этого зверя Васанского за рога, и дело с концом. Там
это звонок! Мне составить вам компанию?

"О, конечно".

Ханна встретила их и протянула визитку.

 ERLE PALMA,
 _ Город Нью-Йорк_.

Когда министр вошел в свою гостиную, мистер Пальма двинулся ему навстречу,
протягивая руку.

"Я надеюсь, доктор Харгроув подготовился к моему визиту и понимает
его цель?"

"Я рад познакомиться с вами, сэр, и у меня были основания ожидать вас. Позвольте мне
представить мистера Пальму моей сестре, миссис Линдси. Я чрезвычайно..."

Фраза так и не была закончена, и он стоял, не сводя с нее глаз
на ребенка, который, прислонившись к окну, наблюдал за ним с нетерпеливым интересом
затаив дыхание, как существо в клетке разглядывает нового хранителя,
задаваясь вопросом, безмолвно вопрошая, жестокость или доброта помогут
преобладают в странном хранителе.

На мгновение, забыв обо всем остальном, каждый посмотрел в глаза друг другу
и тонкий магнетический ток пронесся от души к душе,
раскрывая определенные тайны, которые за годы обычного знакомства
иногда не удается раскрыться. С лица пастора исчезли все
следы сомнения и опаски; с лица девушки - ни тени
недоверия.

Изучая картину, мистер Пальма увидел, что священник улыбнулся и как будто невольно раскрыл объятия.
и он был поражен, когда застенчивый,
замкнутый ребенок, который отвергал все его попытки познакомиться,
внезапно скользнул вперед и угодил в протянутые руки своего нового
опекуна. Усталые от долгого путешествия и жесткого пресечения
по ее ощущениям, тщательно сдерживаемая эмоция сломал все барьеры, и,
цепляясь министр Регина нашла облегчение в слезах. Г-н
Харгроув сел и, обняв ее одной рукой, нежно сказал:

"Ты так не хочешь переезжать и жить под моей опекой? Ты бы
предпочел остаться с мистером Пальмой?" Она положила ее руки, и, обхватив
им в затылок, ответил прерывающимся голосом:

"Нет ... нет я, это неправда. Ваше лицо, показывает мне, что вы хорошо ... так хорошо!
Но я не могу не плакать, - я так старалась удержаться от этого, когда-нибудь
так как я поцеловал на прощание сестрам,--и все так
странно ... а у меня горло болит, и болит-ой, не ругай меня! Пожалуйста
дай мне плакать!"

"Сколько угодно. Мы знаем, что ваше бедное маленькое сердце почти
ломая, и поплакать поможет вам."

Он крепко прижал ее к своей груди, и юрист был поражен тем, как
доверчиво она прижалась головой к плечу незнакомца
. Миссис Линдси развязала и сняла шляпку и вуаль, и,
поднеся стакан воды к пересохшим дрожащим губам, нежно поцеловал
ее заплаканную щеку и прошептал:

- А теперь, дорогая, постарайся взять себя в руки. Пойдем со мной, умойся
и тогда тебе станет лучше.

- Не забирай меня. Я перестала плакать. Он держится со мной так, чтобы чувствовать себя
кто-то обнял меня и дал мне".

"Ну ... полагаю, ты попробуй меня на руках некоторое время? Уверяю вас, они достаточно
готов принять тебя и крепко обнять. Просто позволь мне показать тебе, как я.
я обнимаю своего собственного ребенка, хотя он мужчина. Пойдем, дорогая."

Миссис Линдси мягко расцепила сцепленные руки, покоившиеся на шее ее
брата, и привлекла Реджину в свои объятия, в то время как та, покоренная ее
сладким голосом и нежными прикосновениями, позволила увести себя
в другую комнату.

Едва они исчезли, как мистер Пальма сказал:

"Я обнаружил, что ошибался, предполагая, что вы и ваша подопечная были
незнакомцами".

"Мы незнакомы, по крайней мере, я никогда не видел ее до сегодняшнего дня".

"Ты загипнотизировал ее?"

"Насколько мне известно, нет. Что навело на такую мысль?"

"Она так любезно принимает ваши дружеские предложения и отвергает
мои с такой холодной вежливостью. Я полагаю, вы осведомлены о том факте,
что у нас совместная опека над этим ребенком?"

- Если вы пройдете в библиотеку, где мы сможем избежать посторонних, я
хотел бы поговорить с вами конфиденциально.

Усадив посетителя в его собственное мягкое кресло и заперев
дверь библиотеки, мистер Харгроув сел за овальный стол,
и, сложив руки перед собой, наклонился вперед, внимательно изучая
красивый чему не обязывающие лицо незнакомца, и гадая, как далеко
он будет оправдан в разгрузить его собственное угнетенное сердце.

Хладнокровно, бесстрастно, и без всякой любопытный интерес,
адвокат спокойно встретила его проницательный взгляд.

"Мистер Пальма, могу я спросить, откровенно ли мать Реджины
рассказала вам свою историю?"

"Она ознакомила меня лишь с несколькими фактами, относительно которых она
хотела получить юридическую консультацию".

"Она дала тебе свое настоящее имя?"

"Я знаю ее только как Мадам Одиллия Orphia ОРМ, актриса очень
замечательной красоты и большого таланта".

"Вы понимаете странных обстоятельствах, что присутствовал на ее
брак?"

"Я просто завладеть ее уверенность в том, что она была замужем за тобой".

"Ты был в курсе, кто отец Регины?"

"Имя всегда тщательно скрывалось, но она сказала мне
что Орм был просто алиасом".

"Вы когда-нибудь подозревали правду?"

"На самом деле, это вопрос, на который я не могу ответить. Я иногда делал предположения.
но только случайным несанкционированным способом. Я очень
сколько бы знать, но мой клиент отказался давать мне все факты, в
крайней мере в настоящее время; и в то время как ее крайняя скрытность, конечно, мешает
что касается меня, то это мешает мне запросить у вас информацию, которую она
обещает вскоре мне предоставить.

Мистер Харгроув поклонился и откинулся в кресле, полностью
удовлетворен о характере человека, с которым он имел дело.

- Вы, несомненно, считаете странным, что миссис Орм поручила свою
дочь моим заботам, держа меня в неведении о ее происхождении.
Через несколько дней, так как она подписана в присутствии свидетелей осторожно
адрес инструментом, в который она назвала тебя и меня, как совместные
стражи ОРМ Регина, и уточнил, что следует гибель людей или иные
причины, мешающие вам выполнить поручение, я должен предположить
исключительный контроль над ее дочерью до достижения ею совершеннолетия,
или от нее избавились иным образом. В конце концов я очень
неохотно согласился, потому что это обязанность, на которую у меня нет времени
и еще меньше склонности; но, как она, кажется, предвидит
время, когда судебный процесс может быть неизбежен, и ей нужны мои услуги,
она, наконец, преодолела мое отвращение к навязанной мне должности ".

"Я должен задать вам один вопрос, который будут объяснять последующие заявления
. Считаете ли вы ее во всех отношениях достойной, истинной, хорошей
женщина?"

"Тайна вымышленного имени всегда бросает тень, подразумевая
существование фактов или сообщений, враждебных стороне, попавшей в засаду;
а сокрытие предполагает либо неосмотрительность, либо стыд, либо преступление.
Это обстоятельство взволновало неблагоприятных подозрения в моей голове, но она
уверяли меня, у нее было свидетельство о браке, а что вы хотели
проверить это утверждение. Можете ли вы сделать это? Была ли она замужем по закону, когда
была очень молода?

"Она вступила в законный брак в этой комнате одиннадцать лет назад".

"Я рад, что это можно доказать. Этот момент установлен, я могу
легко отвечу на ваш вопрос утвердительно. Насколько я
познакомившись с ее записью, Миссис ОРМ-это достойная женщина, и я могу
добавить на редкость осторожный, осмотрительный человек, для одного так
сравнительно с непривычки восхищение который сейчас расточал
на нее. Я считаю, что это признал, что она самая красивая
женщина в Нью-Йорке, но она защищает сама себя так надежно в
постоянное присутствие простого, но наиболее респектабельная пожилая пара, с
кем она проживает, и которые сопровождают ее во время путешествия, что
трудно ее увидеть, кроме как на сцене. Даже в ее бизнесе
при посещениях моего офиса ее всегда сопровождала старая миссис Уол."

"Может вы мне объясните, как так необразованные и неопытные, как и она
конечно, было так неожиданно достиг, не только знаменитости (которая
часто дешевле заработал), но возвышение в профессии, предполагающей
количество необходимых культуре для впечатляющих успехов?"

Легкая улыбка обнажила блестящий ряд зубов адвоката.

- Когда вы видели ее в последний раз?

- Семь лет назад.

- Тогда я рискну утверждать, что вы бы ее не узнали, если бы
увидели ее в одной из ее любимых и знаменитых ролей. Когда, где,
я не знаю, у кого она обучалась, но некоторое знакомство с
самыми популярными украшениями ее профессии подтверждает мое мнение, что нет
более культурной и артистичной актрисы, которая сейчас выходит на сцену, чем мадам
Одиль Орм. Она не просто мастерица или новичок, но сказала мне, что она прошла
кропотливо и прилежно пробивалась с относительно черной
должности швеи. Даже в Париже я никогда не слышал чище,
более точную интерпретацию проход в _Ph;dre_ чем на один день вырвался из нее
губы в момент глубокого чувства, но я не могу сказать вам, как или где
она выучила французский. Она добилась успеха в "трагедии", где-то на Западе.
и когда она снова появилась в Нью-Йорке, ее успех был блестящим.
Я никогда не знал женщины, чья воля была бы такой терпеливо жесткой, такой
колоссальной, чья энергия была бы такой неутомимой в достижении одной особой
цели. У нее бдительность и упорство испанской ищейки".

"Вы верите, что при осуществлении ее плана она способна на
совершение кражи?"

"Что вы называете кражей?"

Пронзительные черные глаза адвоката были зафиксированы с усилением
проценты по священнослужитель.

- Именно то, что каждый честный человек подразумевает под этим термином. Если бы миссис Орм
решила завладеть определенной бумагой, к которой ей было отказано в доступе
, как вы думаете, стала бы она колебаться, чтобы проникнуть в дом, открыть
потайной ящик и украсть содержимое?

- Нет, если только у нее не было законного права на документ, которое было несправедливо лишено ее.
и даже тогда, насколько я знаю характер этой леди,
склоняет меня к мысли, что она колебалась бы и прибегла к другим средствам.
означает."

"Вы считаете ее исключительно честной и правдивой?"

"Я не располагаю фактами, которые заставили бы меня утверждать обратное
Мнение. Предположим, вы изложите суть дела?

Мистер Харгроув вкратце рассказал об обстоятельствах своего последнего интервью
с матерью Реджины и о пропаже жестяной коробки, остановившись
в заключение на том вызывающем недоумение факте, что в недавнем письме
получив от своего родственника информацию о переезде дочери в дом священника
, миссис Орм умоляла его бережно хранить лицензию
, которую он сохранил в качестве свидетельства о браке, находящегося в ее распоряжении
может не считаться убедительным доказательством, если начнется судебный процесс. Он
не смог ни понять политику этого обращения, ни согласовать его
необходимость в связи с его убежденностью в том, что она украла лицензию.

Соединив свои белые руки ученого вида кончиками пальцев
образовав конус, мистер Пальма откинулся на спинку стула и слушал,
при этом ни намека на удивление или недоверие не отразилось в его взгляде.
холодное, невозмутимое лицо. Когда рассказ закончился, он просто
склонил голову.

"Разве вы не рассматриваете это как вескую улику против нее? Будьте откровенны, мистер
Пальма".

"Это всего лишь косвенные улики. Напишите мистеру Орм, сообщите ей о
потере лицензии, и я думаю, вы обнаружите, что она так же
невиновен в краже, как вы или я. Я знаю, что она уехала в Европу.
полагая, что окончательное доказательство ее брака находится у вас;
ибо в случае ее смерти за границей она уполномочила меня
потребовать у вас этот документ и представить его вместе с некоторыми другими в
суде справедливости ".

"Хотел бы я видеть это так, как видишь ты. Я надеюсь, что когда-нибудь это прояснится.
удовлетворительно, но пока я должен позволить себе сомнения.
По крайней мере, в одном мой разум спокоен; эта маленькая девочка
несомненно, дочь человека, который женился на ее матери, ибо я
никогда не видел такой замечательный образ, как она несет его".

Он тяжело вздохнул, и погладил кудлатую голову, которая Bi;rn были некоторые
время до проложены без внимания на его колено.

Во время последовавшего короткого молчания адвокат смотрел в окно
, сквозь которое проплывали пряные послания гвоздик, и
более слабый шепот бледно-кремовых роз Noisette с сердцевиной; затем он
встал и засунул обе руки в карманы.

"Доктор Харгроув, вы и я были - с, я полагаю, равной
неохотой - загнаны в одну лодку, и со времен бонгре Мальгре мы
необходимо путешествие по времени вместе, в интересах этого несчастного
ребенок, искренности будет нам обоим. Людей моей профессии иногда прибегают
для учреждений, членов твоих, как правило, брезгуют. Я тоже был
когда-то очень скептически относился к правдивости фрагментарного рассказа миссис Орм
, поскольку это был всего лишь элементарный элемент, который она доверила
я и моя доверчивость отказались принять во внимание ее тяжелые наброски. Чтобы удовлетворить
сам я использовал хитрый Женский детектив "тень" довольно
актриса почти год, и ее отчеты убедили меня, что мой
клиентка, борясь с наполеоновскими амбициями и упорством в стремлении
достичь зенита успеха в своей профессии, была так же мало
пристрастна к кокетству, как статуя Вашингтона на Юнион-сквер, или
шпиль церкви Святой Троицы; и что посреди лести и
преклонения она была все той же гордой, холодной, страдающей, почти
женой с разбитым сердцем, какой она всегда казалась на своих совещаниях со мной.
я. Основываясь на этом убеждении, я принял совместную опеку над
ее дочерью при условии, что всякий раз, когда возникнет необходимость
взять ее под мою непосредственную защиту, я буду вынужден
знаком с ее настоящим именем.

"Спасибо, мой дорогой сэр, за вашу откровенность, которую я бы
радостно взаимностью, не будь я связан обещанием, данным не
откровения, пока она дает мне разрешение, или ее смерть распечатывает мой
губы. Я надеюсь, вы полностью понимаете мое неловкое положение. Существует
заговор с целью обмана ее и ее ребенка в их социальных и юридических правах
, и я боюсь, что жертвами станут оба; но она настаивает на том, что
секретность избавит ее от сетей ее врагов. Я полагаю,
вам известно, что генерал...

Он замолчал и прикусил губу, и снова красивый рот адвоката
обнажил свои идеальные зубы.

"В твоем оброненном стежке нет ничего предосудительного; я не стану его подбирать.
Я знаю, что муж миссис ОРМ в Европе, и меня заверили, что
мотивы личного характера индуцированного ее, чтобы убедиться
профессиональных боев в Англии и на континенте. Я не
с энтузиазмом, и редко выезжают пророчества, но я буду очень
разочарован, если ее тактика Ришелье не восторжествовать".

"Можете ли вы сказать мне, почему она открыто не подает иск против своего
мужа за двоеженство?"

"Просто потому, что она была проинформирована о том, что политика защиты
это означало бы сразу же нанести удар по ее репутации, которую она, кажется, защищает
с почти болезненной чувствительностью из-за своей дочери. Она
предупреждали об опасных последствиях костюм, но если придется
конечностей будет опасности его; поэтому я выжидал удобного момента."

Он откинул назад свою величественную голову, и его блестящие глаза, казалось,
расширились, как будто намек на костюм взволновал его пульс, как
дыхание резни и грохот далекой битвы заставили сердце
боевой конь, тяжело дышащий для дальнейшего рывка.

Вид человека-буревестника, - юридический _Procellaria Pelagica_
чьим жилищем было здание суда, Эрле Пальма жил среди
непрекращающихся волн судебных разбирательств, наблюдая за признаками нарастающих бурь
в человеческих сердцах, погружаясь в вызывающее ликование там, где вздымаются волны.
никогда еще они не были в таком приподнятом настроении, как когда с триумфом неслись по
возвышающийся гребень какой-нибудь всепобеждающей волны юридической _finess_, или
страстная брань, и редко омрачаемая в порыве победы
бледными призраками задушенной надежды, удачи или репутации, которые
плывите среди затонувших кораблей, которые почти каждый день уносит течением.
скорбно удаляясь от зданий судов.

Бой часов заставил его вытащить часы и
сравнить время.

"Я полагаю, что обычный поезд отправляется из V только ночью, но
проводник сказал мне, что я могу сесть на экскурсионный поезд, идущий на юг,
и прибывающий сюда примерно в половине второго. Мне необходимо
вернуться с минимальной задержкой, насколько это возможно, и после того, как я поговорю с
Реджина, я должен поспешить на вокзал, ты найдешь мой адрес, написанный карандашом
на карточке, и я полагаю, миссис Орм дала тебе свой. Если вы
пожелаете в любое время посоветоваться со мной относительно ребенка, я
оперативно отвечать на ваши письма, но нет свободного времени, чтобы провести в
глядя ей вслед. Полугодовой денежных переводов, не следует пренебрегать,
и Регина имеет для вас пакет, содержащий деньги на контингент
расходов".

Они вошли в холл и обнаружили маленькую незнакомку, одиноко сидевшую на
нижней ступеньке лестницы, где миссис Линдсей оставила ее,
пока ходила готовить завтрак для путешественников. Она была очень
спокойный, без видимых следов слез, но на нежных губах застыло
жалобно-печальное выражение героически подавляемого горя, и
purlish тени под ее торжественное голубыми глазами, делает их более
когда-нибудь ... просительно красиво.

Когда двое джентльменов остановились перед ней, она встала и затаила дыхание.
прижав одну маленькую ладошку к сердцу, а другой
ухватилась за балюстраду.

"Тебе не кажется, дорогая, что о тебе следует хорошо заботиться, когда у тебя
есть два опекуна - два приемных отца, мистер Пальма и я - чтобы присматривать
за тобой? Мы оба хотим, чтобы ты была самой счастливой маленькой девочкой
в штате. Ты поможешь нам?

- Я постараюсь быть хорошей.

Ее голос был очень тихим, но уверенным, как будто она понимала, что заключает сделку.
соглашение.

"Тогда я уверен, что мы все добьемся успеха".

Мистер Харгроув направился к входной двери, а юрист надел шляпу
и вернулся на крыльцо.

"Реджина, я объяснил тебе, что привел тебя сюда, потому что так велела твоя
мать, и я верю, что доктор Харгроув будет добрым,
хорошим другом. Малышка, мне не хотелось бы так скоро оставлять тебя среди чужих людей.
Но ничего не поделаешь. Ты будешь довольна и счастлива?

В ее ответе прозвучала особая подчеркнутость.

"Я никогда не буду жаловаться вам, мистер Пальма".

"Потому что вы думаете, что я бы вам не "посочувствовала"? Я не мужчина
я не склонен к мягким словам и не привык иметь дело с детьми, но
на самом деле я был бы раздосадован, если бы думал, что ты здесь несчастлива.

- Тогда ты вообще не должна сердиться.

Его быстрый нервный смешок, казалось, неприятно напугал ее, потому что она
прижалась ближе к балюстраде.

- Какая ты пристрастная, уже отдаешь предпочтение доктору Харгроуву и бросаешься
в его объятия при виде меня! Вы хотите заставить меня ревновать?"

Его глаза озорно блестели, и он увидел кровь поднимается в ее
белые щеки.

"Доктор Харгроув раскрыл мне объятия, потому что увидел, насколько я несчастна
".

"Если бы я случайно открыла свои, как ты думаешь, по какой-нибудь случайности
ты бы бросилась в них?"

"Ты знаешь, что тебе никогда бы и в голову не пришло сделать такую вещь. Ты
сейчас уезжаешь?"

"В один момент. Если вы попали в беду, или что-нибудь понадобится, вы будете
писать мне? Помните, я друг твоей мамы".

"Это не мистер Харгроув также?"

"Конечно".

Он взял ее за руки и, наклонившись, ласково заглянул в нежное
прекрасное лицо.

"До свидания, Реджина".

"До свидания, мистер Пальма".

"Я надеюсь, малышка, что мы всегда будем друзьями".

"Ты очень добра, что желаешь этого. Спасибо тебе за заботу обо мне.
Поскольку ты лучшая подруга моей матери, я буду молиться за тебя каждую
ночь".

Его строго очерченные губы дрогнули в какой-то странной улыбке
воспоминание о прошлых годах, но волнение исчезло, и,
нежно пожав ее руки, он повернулся и пошел по дорожке, ведущей
к воротам.




ГЛАВА V.


"Пожалуйста, позвольте мне войти и помочь вам".

Реджина робко постучала в дверь комнаты для гостей в приходском доме,
и миссис Линдси открыла изнутри:

"Войти? Конечно, ты можешь, но какую помощь, по-твоему, ты можешь оказать
, ты, бесполезный кусок красоты? Поставить тебя на
каминная полка между фарфоровыми котятами и стеклянными ягнятами, прямо
под острым носиком портрета моей бабушки, где ее большие
серьезные глаза будут поддерживать вас в порядке? Откуда берутся все эти восхитительные
ароматы? Ты ходячий саше?_ "

Она стояла на коленях перед открытым ящиком комода, методично
раскладывая разные предметы одежды, и, прервав это занятие, оглянулась через
плечо на девушку, которая стояла рядом, заложив руки за спину.

"Я уверена, что могла бы помочь тебе, если бы мне только позволили попробовать. Я
Сейчас довольно большая девочка, более чем на год старше, чем когда я приехала сюда,
и Ханна научила меня делать не так много вещей. Она говорит, что я
знаменитый Кук в один день. Ты не знаешь, что я придумала Салли
Ланн на чай?"

"Какой же ты амбициозный и величественный! Ты хочешь царствовать на
кухне, править на птичьем дворе, а теперь осмеливаешься вторгаться в мою
провинцию - мое особое королевство, где все готовится для епископа?
Ты намазала себя целым флаконом экстракта Любина
этого... О! восхитительного... что это?

"Что это может быть, вы позволите мне исправить это, чтобы удовлетворить себя
Бюро епископа?"

"Нет, ты, дерзкая, коварная Далила в короткой одежде! Я никогда ничего не обещаю
в темноте; сначала покажи мне это, и тогда, возможно, я смогу договориться
с тобой. Вы не хуже меня знаете, что епископ горячо любит
духи, и если я великодушно предоставлю вам привилегию
преподнести ему "сладко пахнущие ароматы", вы могли бы когда-нибудь
свергни меня - и я хочу, чтобы ты отчетливо понял, что я намерен
править им, пока я жив; ни пяди территории ты не должен
украсть.

Реджина подняла руки, демонстрируя в одной несколько перистых брызг
из бельгийской жимолости, половина лепестков жемчужная, половина - нежно-розовая
; в другом букете махровые фиалки редчайшего
оттенка нежной сирени, столь необычного в цветочном царстве.

- Тебя следовало бы звать Мэб и колесить по миру на бабочке,
или на самогонном аппарате. Как тебе удалось уговорить или наколдовать это?
жимолость зацвела раньше назначенного времени?

"Вот три кусочка, два для епископа и один для тебя. Можно мне
закрепить его у вас в волосах?

- Вы каждый день читаете урок истории, не так ли?

- Да, мэм.

- Ты уже побывал в "Салемских ведьмах"?

- Пока нет. Какое отношение имеет моя история к этой жимолости?

"При исследовании метафизики и начать гоняться за что
психологические лиса-в-законе-в-связи-из-идей, вы
понимаю. Между тем, благодари свою счастливую звезду, дорогие, что вы не жили
в штате Массачусетс несколько лет назад, и вы, несомненно, неф пошел
небо в виде дыма. Как ты смотришь, ты белая сова! Как будто ты
думал, что Святой Вит взял напрокат мой язык для танцевального салона. Это
все потому, что приезжает епископ. Мой благословенный епископ! Да, нанеси мне на волосы самый красивый спрей
, и тогда, если ты заставишь меня выглядеть молодо и
очень красивая, ты можешь делать с остальными все, что захочешь.

Все еще стоя на коленях, она наклонила голову, пока Реджина накручивала
венок на аккуратно заплетенные волосы. Затем, легко поцеловав девушку
в щеку, миссис Линдси задвинула ящик и встала.
Достав из кармана серебряную чашку, Реджина наполнила ее водой,
поставила поближе к зеркалу и принялась расставлять фиалки
и жимолость. Отступив назад, чтобы оценить эффект, она сложила руки на груди
и улыбнулась.

"Миссис Линдси, скажите ему, что я собрала их для него, потому что он был добр
когда я приехал сюда, я был незнакомцем, и я хочу поблагодарить его. Когда он
дома, кажется, что всегда лето, тебе так не кажется?"

Глаза матери наполнились слезами, и, положив руку на голову девочки, она
ответила:

"Да, дорогая, он - мое солнышко и моя летняя пора".

"Как долго он пробудет у нас?"

"Он не смог точно сказать, когда было написано его последнее письмо, но я
надеюсь задержать его на несколько месяцев. Вы знаете, возможно, он может быть
вынужден отправиться в Англию, чтобы завершить некоторые из его исследований
раньше-о, Регина! мы могли бы иметь два океана отек между
наш епископ и нам?"

"Почему же тогда ты позволяешь ему уйти?"

"Что я могу поделать?"

"Ты его мать, и он никогда бы тебя не ослушался".

"Но он мужчина, и я не могу привязать его к своему фартуку, как я привязываю свою
связку ключей. Я не должна стоять у него на пути и мешать ему
выполнять свой долг".

"Полагаю, я еще не все знаю о таких вещах, но я
думаю, что в первую очередь его долгом было доставить тебе удовольствие. Насколько он предан
"долгу"? Это должно быть ужасно, чтобы оставить все любят, и выходим к
Индия среди язычников".

"Молитесь, что вы знаете об язычники?" сказал мужской голос, и
сразу два сильных руках собрались пара в теплые объятия.

"Сын мой! Вам перебежала ко мне! О, Дуглас, я никогда не был и вполовину так
рады видеть вас в качестве уже сейчас!"

"Если ты не перестанешь плакать, я почувствую искушение усомниться в тебе. Слезы
настолько необычны в твоих глазах, что я буду склонен расценить твое
приветствие как двусмысленное".

Он поцеловал ее в щеку и губы и добавил:

- Реджина, неужели ты не можешь придумать, как сказать, что хоть немного рада меня видеть?

Ответа не последовало, и, оборачиваясь к ней, он обнаружил, что она
исчез.

"Странная вещица, она ушла, не сказав ни слова, хотя она настаивала
на повязку ей серебряный кубок с теми цветами, которые она думала, что
хотел бы предложить вам свою благодарность за ваши многочисленные маленькие акты
доброта. Вы не видели своего дядю?"

"Да, мама, я зашел на несколько минут в церковь, где он находится"
занимается с одним из членов комитета. Дядя Пейтон неважно выглядит.
Он был болен?"

- С тех пор как вы уехали, у него сильно болит горло, и
время от времени я замечаю, что он кашляет. Он перегружен работой, и теперь, когда ты
можешь занять его кафедру, у него будет возможность отдохнуть. О, сын мой!
во всех отношениях твой визит - благословение ".

Склонив голову ему на грудь, она подняла глаза с гордостью и почти с
обожающей нежностью и, притянув его лицо к своему, прижала его
близко, целуя его с тем сильным, цепляющим пылом, который только
материнская любовь разжигает.

"Знает ли моя маленькая мама, что она понемногу балует своего мальчика?;
делает из него питомца, а не отважного солдата? Ты
плетешь шелковые узы, чтобы надежнее привязать меня здесь, тогда как тебе следовало бы
скорее помочь мне разорвать оковы привязанности, привычки и
общения. Подойди, будь так добр, смахни пыль с моих волос.,
пока ты рассказываешь мне все обо всех, чего тебе не удалось написать за эти долгие месяцы отсутствия.
"

Некоторое время они говорили о семейных делах, о происшествиях в V...,
о некоторых завистливых и недобрых замечаниях, о едких личных замечаниях
критика домашних дел пастора, которая исходила от
от миссис Пруденс Поттер, овдовевшей прихожанки, которая
когда-то опрометчиво мечтала возглавить церковный очаг в качестве миссис
Пейтон Харгроув, и, не сумев завладеть ее королевством, стала
безжалостным шпионом за всем, что происходило в запретном царстве.

"Бедная Миссис Прю! какая война существует между ее именем и ее
характер. Она должна ходатайствовать перед законодательным органом, чтобы позволить ей быть
позвонили, Миссис Ехидна! Сын мой, я думаю, что современная цивилизация останется
незавершенной, не выполнит свою миссию, пока не избавит общество
от бесчинств этих скорпионов, колонизируя их там, где
они израсходуют свой яд без опасных результатов. Если ужалят
они должны, пусть это будет между ними. Если бы я был настолько сумасшедшим, чтобы
захотеть проголосовать, я бы потратил свое избирательное право в пользу "Сплетни
Резервация" - где-то рядом с Великой Западной пустыней, в которую
разочарованные вдовы, злобные старые девы и рычащие страдающие диспепсией
холостяки этого многострадального поколения должны быть отправлены на
домициляция и реформа. Свобода служит Америке так же, как аист Эзопа
служил лягушкам: мы ужасающе свободны быть съеденными завистью,
заколотыми клеветой, задушенными наветами. Я думаю, что если бы я был
художником и захотел изобразить смерть Клеопатры, я бы, несомненно,
придал аспиду зловещие черты и глумливую ухмылку миссис
Пруденс. Каждое воскресенье, когда она накручивает на себя эти два локона
лоб, пока они не поднимаются, как рога, поднимает ее
надевает очки и отдает дань уважения нашей скамье, я ловлю себя на том, что
шепчу: "Церастес!_"и желая, чтобы я был всего лишь _камерой_
фотографа".

"Береги себя, мама! согласишься ли ты на усадьбу в предполагаемой тобой
"Резервации"?"

Она ущипнула его за ухо.

"Не вздумайте, сэр, читать мне проповедь. На самом деле, я часто задаюсь вопросом, как
Пейтон может заставить себя улыбнуться и парировать жестянки с уксусом, которые
женщина бросает в него в форме замечаний по поводу "быстрого
упадок евангельского благочестия" и "печально отступнический характер"
духовенства".

"Потому что он самый лучший мужчина в мире, и преданно
практикует то, что проповедует--христианское милосердие. То, что миссис Пру по
последний жалобы?"

"Что Пейтон не посвящает ее в свои тайны и не посвящает ее
во все подробности истории Реджины и семьи, которые он
утаивает даже от нас с тобой, и о которых мы никогда не должны были мечтать
о том, чтобы катехизировать его. Ради лучшего дела ее дерзкая наглость была бы
возвышенной. К счастью, она отсутствовала в Вермонте несколько месяцев после того, как
родился ребенок, и любопытство сменилось безразличием, пока
она вернулась, и тут - о чудо! гейзер праведного беспокойства и подозрительности
вскипел в собрании и чуть не ошпарил нас. Как вы думаете, о чем
однажды она вежливо спросила меня в присутствии ребенка? "Разве
Друзья мистера Харгроува не ошибались, полагая, что он никогда не был
женат?" Теперь я утверждаю, что права на землю должны предъявить для
просто такие жестокие и злые намеки, потому что эти социальные преступлений
что уставы не доходят работа практически столько вреда, и
убожество, как и те, преступления против общественного спокойствия законы объявлении
уголовный. Признаюсь, миссис Поттер - моя b;te-noire, и я чувствую себя не
сомневаюсь, что Павел сомневался, когда писал Тимофею: "Александр медник
причинил мне много зла; Господь воздаст ему по делам его".

"Мать, что ты ответила ей? Я могу представить, как ты возвышаешься
как миссис Сиддонс ".

"Можешь быть уверен, я разоблачил батарею. Я посмотрел прямо в ее
немного выцветшие серые глаза, которые отбиваться друг от друга, как если бы
стыдно за их взаимного переживания хорек,--ибо вы знаете, одна смотрит
так, и кто-то обращается всегда, - и я ответил, что мой брат
было чрезвычайно повезло, так как, несмотря на многочисленные
ловко расставленные для него супружеские сети, он вырвался, подобно
Псалмопевцу, "как птица из силков охотников", и бежал к
безопасность на горе безбрачия. Бишоп, если новой научной школе
не хватает звена, которое связывает нас с змеиным типом, я могу
предоставить полностью "развитый" образец "эволюционировавшей" Мелузины;
ибо предки миссис Пру, должно быть, были не очень отдаленными,
кобра-капеллос. Такой хронический волдырь, как у нее, поддерживает больше
воспаления в церкви, чем может остудить вся теология Эндовера.
Что касается общества в целом здесь, в Ви, то она наносит ему больший ущерб, чем все остальные.
триста лисиц Самсона обчистили кукурузные поля, виноградники
и маслины филистимлян. Над чем ты смеешься?"

Смехотворное смятение, которое охватит вас, когда полиция
вашей прогрессивной цивилизации уведомит вас, что вы должны эмигрировать в
Резервацию сплетен и клеветы. Бедная миссис Пруденс Поттер! от
мои первые воспоминания, она занималась стрельбой из лука по
цель персонажи ее соседей, и она стремится социальных мученичества
также старательно, как сэр Галахад охотились на кровавый камень. В форме
остракизма, я думаю, она, безусловно, пожинает свою награду. Мама, позволь
ее покой".

"От всего сердца! "это завершение, которого следует искренне желать"; но
это как раз последнее, что она предлагает, пока мышцы ее
языка и глаз не парализуются. Действительно, отдохни! Вы когда-нибудь видели гиену
в зверинце, посаженную в клетку? Вы когда-нибудь замечали, чтобы она хоть на мгновение останавливалась
от ее рычания, щелчков, ухмылок по сторонам? Сын мой, я бы ни за что не стал
своей правой рукой порочить ее, но как я могу искренне предаваться
милосердным размышлениям о человеке, который так упорно
преследовал твоего дядю?"

- Тогда, дорогая мамочка, вообще не думай о ней. Будь уверена, что она
злонамеренные стрелы обрушатся на благородных так же тупо и безвредно
испытанные доспехи христианского характера моего дяди, как бомбардировка
батистовых иголок на крепость Кронштадт. Как быстро
Реджина выросла с тех пор, как появилась среди нас? У нее идеальный цвет лица.
Она все тот же прямой, бесхитростный ребенок, которого я оставил? "

"Не изменилась, за исключением быстрого расширения ее сознания, которая развивается
удивительно. Она является наиболее развитой ребенок, которого я когда-либо встречал, и я
полагаю, это объясняется тем, что она никогда не была брошен
имея дело с детьми и всегда общаясь с пожилыми людьми, он
незаметно впитал их уравновешенные мысли и перенял их спокойный образ жизни
. Я не был бы более удивлен, если бы увидел, как моя чопорная пуританка
вон та бабушка выходит из рамы и делает сальто на
ковер, или побаловаться лягушкой-прыгуньей, чем признать Реджину виновной в
любом буйном хулиганском поведении или неочищенном, недостойном поведении
выражениях. Если бы она родилась на Майфлауэре, выросла на Плимутской скале
и питалась три раза в день по "Голубым законам" Коннектикута,
она не могла бы оказаться более в высшей степени "правильным" ребенком.
Даже Ханна, которую вы, возможно, помните, была такой угрюмой, резкой и
подозрительной, когда впервые приехала сюда, и в которой на самом деле так же мало
сердечности или энтузиазма в ее натуре, как в решетке или
скалка, кажется, теперь полностью предана ей; настолько, насколько это возможно для человека с ее твердым характером.
влюблена, - и кто побеждает
сердце старой Ханны - вы согласитесь - должно быть почти совершенным.

"Мой дядя продолжает учить ее?"

"Да, и я думаю, что это одно из его величайших удовольствий. Она
целеустремленный и старательный, и Пейтон никогда не бывает слишком устал, чтобы объяснять
все загадки ее. Она чрезвычайно любит его, и он сказал
на прошлой неделе, что она была его "Ябедой"; он принял ее так
неохотно, и она оказалась таким утешением и благословением?"

"Я полагаю, ее мать время от времени пишет ей?"

"Регулярно, каждые две недели, она получает письмо. Иногда в течение нескольких дней
после этого Реджина выглядит озадаченной и печальной, но она никогда не разглашает
содержание. Однажды, около двух месяцев назад, я нашел ее лежащей на
ковре в ее собственной комнате, закрыв лицо руками, а ее мать
последнее письмо рядом с ней. Я спросил, получила ли она какие-нибудь плохие новости, ибо
Я знал, что она тихо плачет, и она подняла глаза и сказала
по-настоящему жалобным тоном: "Ничего нового. Это
всегда одно и то же! - она еще не знает, когда сможет приехать,
и я должна быть хорошей и терпеливой. О, миссис Линдси! Я так хочу поскорее
увидеть свою маму! Когда я смотрю на ее фотографию, я чувствую, что был бы
готов умереть, если бы только мог поцеловать ее и услышать, как она говорит еще раз:
"Моя малышка! Моя дорогая!" Прошлой ночью мне приснилось, что она заключила меня в свои объятия.
и крепко обняла меня, и посмотрела на меня так, как она обычно смотрела, когда приезжала в монастырь
и сказала: "Папин собственный ребенок! Бедный папин заблудший ягненок!"
Миссис Линдси, когда я проснулась, у меня в руках была подушка, и я целовала ее.
"Послушайте, Дуглас, это великая тайна, как мать могла
добровольно отделить себя от такого ребенка, как Регина. Я попросил ее
показать мне картину, и она долго плакала и сказала: "Я
часто хотела показать ее тебе, но она говорит, что я не должен показывать ее никому"
. О! она так прекрасна! Прекраснее, чем мадонны в
Часовни; только у нее всегда слезы на глазах. Я никогда не видел ее такой, когда
она не плакала. Миссис Линдси, помогите мне быть хорошей, научите меня быть
умной во всем, чтобы я могла быть хоть каким-то утешением для своей матери.
Самое печальное во всем этом деле то, что Реджина начинает подозревать
в ее матери и в ней самой есть какая-то позорная тайна, но
Пейтон говорит, что удивительно, как деликатно она относится к этому предмету.
Однажды она пришла домой из воскресной школы и рассказала ему, что миссис
Пруденс спросила ее в присутствии всего класса, как ее мать могла
позволить себе платье в такой дорогостоящей одежды; и есть ли у нее когда-либо
видел ее отца? Пейтон хотела бы знать, какой ответ она сделала, и она
сказала, что ее ответ был: 'Миссис Поттер, если бы я был тобой, а ты - Реджиной
Орм, думаю, я бы предпочел, чтобы мне отрезали язык, прежде чем он задаст тебе такие вопросы.
Потом Пейтон сказал мне, что она посмотрела на него так, словно
мы читали его сокровенную душу, и добавила; "Трудно не понимать всего".
но я буду терпеливой, потому что мама пишет, что
когда-нибудь я узнаю все; и не важно, что говорят люди - не важно
как то странно все выглядит ... я верю в свою мать, как я
верю в Бога!' Большинство девушек ее возраста было бы любопытно узнать
то, что сокрыто от нее, но хотя твой дядя думает, что она
неясно, может ли ее отец быть живой или мертвой, она тщательно избегает
полная ссылка на тему. Раздается звонок в дверь! Ханна впустит
кого-нибудь прежде, чем я успею слетать вниз и попросить ее извинить меня. Как
глупо со стороны людей не знать, что пришел мой епископ! О боже! это
Миссис Картни, и она пришла за передниками, которые я обещала сшить для
дети из приюта, и их никто не тронул! Да, Ханна, я
иду. Почему ты не сказала, что я помолвлена со своим сыном?"

Она исчезла, и через некоторое время Дуглас Линдсей спустился в
библиотеку, а оттуда через дверь, выходящую на две ступеньки, которые вели
в сад.

Это был один из тех редких золотисто-воздушных дней, которые иногда наступают.
мрачные брови бушующего марта в солнечном пророчестве о еще далеком
лето; безветренные дни, когда иней и дымка одинаково неизвестны, и
нежные пальцы робкой весны, приподнимающие покрывающий дерн,
продвижение и завитков, листьев и почек как вестники годовых
воскресение. Двойной нарциссы встал на ноги и бросается в глаза, как
офицерского состава вдоль линии желтый нарцисс, который граничит
прогулки и снежные нарцисс и фиолетовые гиацинты и Роза сделала
ароматный мозаики, над которыми коричневой пчелы качнулся, и напевал их
непрекращающийся гимн--_laborare есть orare_. Следуя по извилистой тропинке, которая
вела к изгороди, отделяющей птичий двор, молодой священник
прислонился к калитке, затененной высокой сиренью, и
посмотрел на пернатый народец, о котором с детства знал
был особенно любим.

В центре корпуса был красивый голубятню, дисковые
в форме, и легко можно подняться по лестнице, в то время как на
верхней части купола, которая текла с крыши был построен небольшой, но
красиво расписанные дома Мартина, в причудливой форме ковчега, как мы
найти его в библейских иллюстраций. По всей длине и
широте Континента, вероятно, ни у кого другого простого любителя птиц
не было такой коллекции, какую мистер Харгроув терпеливо и
постепенно собирал из различных источников. Особенность заключалась в том, что
белизна домашней птицы; -индейки, гинеи, гуси, утки, англичане
Цыплята Пайп, Ливорно, Брама - все безупречно чистые, в то время как голуби
напоминали плывущие снежинки, а фазаны блестели, как
серебро.

На одной из ступенек колумбария сидела Регина, рядом с ней стояла корзинка с
зерном, а на коленях у нее была пара белых кроликов, которых
она кормила листьями сельдерея и капусты. У ее ног стояли две
красивые китайские гуси, чьи золотые купюры и дело подходили
края корзине, или покусились на вечер кроликов питание.
Девочка была без шапки, и угасание солнца задержался с любовью
на блестящие волосы и деликатный прекрасное лицо, которое потеряло нет
чистоты, который характеризуется она восемнадцать месяцев, прежде чем, в то время как
за это время она стала намного выше, и дали обещание
достижения необычайной высоты и симметрии.

Платье Мари-Луиза синяя мериносовая был освобожден в горло
аккуратно гофрированными рюшами, и, как в былые дни, она носила белый
фартук с карманами и гофрированные полосы, проходящие над ней
плечи и вниз к поясу сзади, где широкий струны белье
были завязаны в бант. Ее пышные волосы были заплетены в две длинные
толстые косы и дважды оплетены вокруг головы, образуя гагатную
корону, придающую особый классический контур.

В этой тихой сцене на птичьем дворе было что-то такое невинное, такое
мирное, что это было невыразимо успокаивающим и привлекательным для
человека, который стоял под ветвями сирени, измученный неустанным изучением,
и отягощен изматывающими планами будущего труда. Дугласу Линдси
было всего двадцать пять, но образование и привычки студента-богослова
наложили отпечаток серьезности на его красивое лицо, которое
был, несомненно, дополнен небольшим, но неоспоримым облысением.

Он был очень похож на свою мать, за исключением карих прекрасных глаз.
его лицу не хватало магнетической теплоты и веселых переливов.
огоньки, которые делали ее лицо таким приятным, но ни один из них не смотрел серьезно
на мгновение можно было усомниться в том, что он окажется стойким,
верным, достойным знаменосцем того Знамени Мира, которое Иисус развернул
среди поросших оливами холмов святой Иудеи.

Без прокаженного фанатизма, который запятнал бы его душу, затуманил его видение,
или ограничил сферу его деятельности, широкий поток христианской благотворительности
текла из его благородное, щедрое сердце, сметая препятствия, которые
воспрепятствовал бы полезность служитель католической менее в
сочувствие, больше мешает Крид связок и деноминационные
оковы. С почти женской нежностью и восприимчивостью к
страданиям своих ближних он соединял непреклонную
приверженность требованиям справедливости и неукоснительным указаниям
совести; и хотя он был искренне предан исключительно
Триединому Богу, служению которому он благоговейно посвятил свою юную
жизнь, были времена, когда в почти аскетическом самоотречении он
бессознательно склонился перед этим каменным Терафом с жесткими губами, который
под именем "Долг" сидел закутанным в капюшон идолом в
тайное красноречие его бескорыстного сердца. Разве не бывают времена, когда
даже самые ортодоксальные задаются вопросом, не скончался ли _Dii Involuti_
навсегда, вместе с _pater; и _fibul;_, которые когда-то оказали услугу
в классических оттенках Чузиума и Монте-пульчианы?

Ни привычки, ни склонности мистера Линдси к учености не приводили
он часто попадал в пестрые лабиринты светского общества, но,
стоя на пороге Vanity Fair, он с любопытством смотрел сверху вниз
в лихорадочном водовороте, позолоченных подделках, сводящей с ума, убийственной
борьбе за место, - пустом насмешливом зрелище победителя,
тошнотворное отчаяние и дикая ирония легионов
побежденных; и после рева, воплей и стонов социального
водоворота, представленного в большом городе, где проходили его исследования
преследуемый, сегодня днем было приятно наблюдать за порхающими белыми
созданиями, которые окружали это спокойное красивое дитя, и слушать
мягкое воркование невинных влюбленных в голубятне над ней.

Открыв решетчатую калитку, он подошел к группе и, подняв
корзину, сел на ступеньки.

"Почему вы не подождали и не пригласили меня выйти и осмотреть ваших
милых питомцев?"

"Я думала, твоя мама не сможет уделить тебе время в этот первый день, ей
так много нужно было тебе сказать; но я очень рада, что ты не совсем
забыла нас. Ты видишь, какими высокими стали китайские гуси? Когда
гусак вытягивает шею, он может коснуться клювом моего плеча.
Разве он не прекрасен?"

"Несомненно, самый красивый гусак из всех моих знакомых. Когда я уходил
ты пытался подобрать ему имя. Тебе это удалось?

- Да, я называю его Алкивиадес.

- Почему? Ты хочешь оскорбить память великого афинянина?

"Я хочу сделать ему комплимент, потому что он был таким грациозным и красивым.
и он так любил птиц, что носил их на груди. Мой
Алкивиад такой добродушный, что никогда не дерется и не шипит на меня
голуби, и как раз сейчас один из них сел ему на спину и поднял
ячмень, который осыпался на его перья. Мистер Харгроув обещает мне
как только я смогу заработать достаточно денег, чтобы заплатить каменщику.,
он построит большой зацементированный бассейн рядом с насосом, где
гуси и утки смогут плавать каждый день ".

"Как вы собираетесь зарабатывать деньги?" - спросил Дуглас, поднимаясь одним из
кролики на колени, и предлагает ему хрустящую закуску из сельдерея.

"Разве вы не знаете, что я продаю яйца? Те, что из белых гиней
стоят три доллара за дюжину, и я мог бы продать больше белых индеек
по той же цене, чем мы можем сэкономить. Наш новый голубиный дворец
был оплачен полностью из денег, вырученных от продажи домашней птицы ".

"Кто ведет книгу учета домашней птицы? Ты наконец научился умножать
дроби?"

Она подняла глаза, улыбаясь в его смеющиеся глаза.

"Мистер Линдсей, я не настолько глупа, как тогда, когда ты так старался объяснить
эта сумма для меня. Я держу счета, и твой дядя разбирает его один раз в
неделю. Он говорит, что научит меня быть точным в моих фигур".

"Зачем вам платить за ваши кролики? У меня есть для вас пара ангольских бобов,
но человек, у которого я их купил, посоветовал мне не снимать их
пока не минует опасность похолодания, так как они еще совсем
молодые."

"Спасибо, мистер Линдси. Вы очень добры, что помните, что я загадала желание
купить их в прошлом году. Я их не покупала ..."

Она достала кролика из передника и потерлась щекой о его мягкую шерстку.
Затем добавила более тихим и трогательным тоном.:

"Мне их прислала мама. Не могу сказать, как она узнала об этом.
из всех вещей я больше всего хотел бы иметь их, но вы знаете, сэр, что
матери кажутся вдохновленными, они всегда понимают, что у них на уме.
детские сердца и умы, и не нужно ничего рассказывать. Поэтому я люблю их
больше, чем всех моих питомцев; это последнее послание от моей матери ".

Она протянула руку, и, поняв выражение ее великолепных
глаз, он вложил второго кролика ей в руки, и на мгновение она
прижала их к себе.

- Я должна запереть их до завтра, иначе совы могут приготовить из них ужин.
как случилось с некоторыми сестрами, которых держали в монастыре.

Она открыла дверь зарешеченного помещения под голубятней,
где в соседнем отделении фазаны устраивались на своем
насесте, и осторожно положила прыгающих пушистых созданий на кровать
из пшеничной соломы.

"Мистер Линдсей, все птицы отправляются на насест, и вам придется подождать
до утра, чтобы увидеть скворечников и выводки брам и леггорнов.
Они похожи на снежки, которые катаются после еды.

Как она взаперти зерна и сбалансированный ключ на ее пальцы, ее
собеседник отметил, что:

"Я должен убедить дядю Пейтон, чтобы получить некоторые черный-испански, и через несколько
Польша кур".

"О, нет! Нам не нужны черные твари; если бы они несли по дюжине яиц в день,
они не смогли бы сюда прилететь. Мы никогда не выращиваем птиц с разноцветными перьями
; вся наша красота, должно быть, подобна снегу ".

- Я вижу, вы обратили моего дядю в свою любимую доктрину, и вскоре
я полагаю, вы убедите его продать своего красивого гнедого и купить
белого пони?

- Нет, сэр, мне слишком нравится "Султан", чтобы обращать внимание на его цвет, и
кроме того, мистер Харгроув привязан к нему. Есть одна вещь, которую мы оба
действительно очень хотим, и это белая корова Ава. Твой дядя прочитал
мне описание этого скота на прошлой неделе и сказал, что, когда ты поедешь на
Восток, он попросит тебя попытаться прислать ему один.

Когда он посмотрел на ее совершенное лицо, затем на одного из голубей, который
сел ей на плечо, и подумал о вероломных сипаях-свартах,
о бенгальских тиграх, обо всей той запутанной работе, которая предстояла ему в
В джунглях Индостана тень упала на лоб молодого человека, и
тупая боль, казалось, сжала клапаны его сердца. Как раз в этот момент его
отведенный участок на винограднике Мастера не казался таким заманчивым, как
солнечные склоны Эшола; но он не обратил внимания на контраст.

"Регина, я видел мистера Пальму в Нью-Йорке".

"Надеюсь, с ним все в порядке".

"Он определенно так выглядел. Среди прочего, он спросил, было ли искусство
письма полностью исключено из вашего образования. Я сказал ему,
был знаком с достижениями в этой строке, как я
написал вам два письма остались без ответа".

"Но твоя мать благодарит тебя за них во имя Мое".

"Что было очень мило и хорошо в моей дорогой матери, но сомнительно
любезность с вашей стороны. Мистер Пальма прислал вам подарок".

"Он действительно очень добр, но если от меня ожидают, что я напишу ему и поблагодарю его.,
Я бы предпочел не получать его ".

"Он тебе не нравится?"

"Как я могу не любить лучшего друга моей матери? Осмелюсь сказать, у него доброе сердце
- конечно, должно быть; но всякий раз, когда я думаю о нем, я чувствую, как
странный холод пробирает до самых кончиков пальцев, как будто подул северный ветер
тяжело мне, или айсберг проплыл мимо".

- Угадай, что он тебе прислал.

- Тетрадь, ручку и чернила?

- Он слишком утонченный джентльмен, чтобы наказать тебя так строго. Пойдем,
позволь мне показать тебе его подарок.

Он повел их на галерею в задней части дома, и здесь они
обнаружили мистера Харгроува и миссис Линдси, любующихся молодым ньюфаундлендом
собакой, которая была прикована цепью к балясинам.

"Смотри, Регина! это сугроб вразвалку! Такой круглый, такой мягкий и
белый! Он приехал с Новой Земли, или с Хаммерфеста, или прямо с
"Ледяные горы Гренландии"?

"Мистер Пальма исколесил весь Нью-Йорк и Бруклин, прежде чем нашел
белоснежную собаку, которая ему подошла. Похоже, он знал о любви Реджины к снежным питомцам.
это единственный ньюфаундленд, которого я когда-либо видел.
у него даже не было темных волос. Мистер Пальма надел на него этот красивый ошейник и
цепь и попросил меня отвести его к Реджине. Он будет очень
большие, когда вырос, сейчас он составляет всего несколько месяцев отроду."

Регина ласково потрепал кудрявую голову, и в глазах ее блеснули
восторг.

- Как мистер Пальма догадался, что я хочу собаку?

- Он попросил меня предложить что-нибудь, что могло бы вам понравиться, и я
сказал ему, что все в доме священника скорбят о смерти
бедного старого Бирна. Он немедленно решил прислать вам собаку, и это
благородное и проницательное создание.

- Как его зовут?

"Что остается совсем по вкусу; но я надеюсь, вы не пойдете все
путь в Грецию, чтобы найти название, как вы сделали свой классический
глупца".

"Тогда я буду называть его так, как мистеру Харгроуву больше нравится".

Говоря это, Реджина вложила свои пальцы в руку пастора, и
он улыбнулся, глядя в ее сияющее лицо.

"Мое дорогое дитя, поступай по своему усмотрению. У тебя нет выбора?"

"Никакого".

"Предположим, ты назовешь его "Эрл-Кинг" в знак уважения к мистеру Пальме?"

"Я бы никогда не осмелилась назвать его так; это показалось бы дерзостью. Он
такая замечательная собака, я бы хотела красивое, необычное, громкое имя
из некоторых ученых книг мистера Харгроува ".

"О, не надо, Реджина! Будет просто жестоко выпустить Пейтона на свободу
среди его фолиантов и предложить ему огорчить этого невинного сироту
скотину какой-нибудь ужасной мерзостью из семи слогов, которую он
убедить вас - это арабский или санскрит, классический или средневековый, гэльский,
Финский или норвежский, но я предупреждаю вас, что он послужит вашим челюстям (более
элегантной формы - "верхнечелюстным костям") так же, как при эпидемическом паротите
, и вызовет у жертвы гидрофобию. Будьте жалостливы и
говорите "Тизер", "Тигр", "Буксир", но не используйте возвышенную терминологию
классики буквально к чертям собачьим!

- А теперь, мама, я протестую против твоего посягательства на права дяди Пейтона
, признанные законом. Помолчи, пожалуйста, и пусть даст Regina несколько
исторических названий, из которой она может выбрать один".

Дуглас положил руку на плечо миссис Линдси, и оба они
посмотрели на нетерпеливое, сосредоточенное лицо, которое девушка подняла к пастору.

Он снял очки, протер их краем пиджака и,
поправив их на носу, обратился к своему подопечному.

"Существует восточноиндийская традиция, согласно которой божественно назначенный
борзая охраняет золотые стада звезд и солнечных лучей для Господа
Небес и собирает питательные дождевые облака, как небесные
коровы на дойку. Ту борзую звали Сарама.
Тебя это устроит?

Она покачала головой.

"Греки рассказывают нам о собаке, которая хранилась в храме
;sculapius в Афины, и в одном случае, когда вошел грабитель и
украл золотые и серебряные сокровища из алтаря, собака следовала за
его несколько дней и ночей, пока вор, который не мог ни
бить его ни уговаривали его поесть мяса, был схвачен и понес
возвращаемся в Афины. Так вот, дорогая, это было очень хитрое и отважное животное.
и звали его Каппарус."

"Почему его владелец не поменял его на что-нибудь красивое после того, как он
оказал такую услугу?"

- С сомнением произнесла Реджина и посмотрела вниз на нового питомца, который завилял
своим пушистым хвостом, как будто осуждая наказание за такой титул.

"Когда Пирр умер, его любимая и преданная собака отказалась шевелиться
от тела, но когда его выносили из дома, он прыгнул
на носилки, и, наконец, прыгнул в погребальную кучу, и был
сожжен заживо вместе с останками своего хозяина. Этот чрезвычайно верный
существом был Астус".

"Мистер Харгроув, неужели все классические имена такие уродливые?"

"Боюсь, ухо маленькой девочки недостаточно развито, чтобы
оценить их. Я попробую еще раз. У валлийского принца Ллевеллина был
благородный дирхаунд, которому он доверял присматривать за колыбелью своего младенца
мальчик, пока он сам отсутствовал. Однажды вернувшись домой, он обнаружил, что
колыбель расстроен и пустой, одежды и собачьей пасти капает с
кровь. Придя к выводу, что собака растерзала ребенка, отец
выхватил меч и убил собаку, но через мгновение после крика собаки
младенец из-за колыбели показал ему, что его мальчик жив. Оглядевшись
, принц обнаружил тело огромного волка, который
проник в дом, чтобы напасть и сожрать ребенка, но которого
остановил и убил этот храбрый пес по кличке Гиллерт."

Судя по красноречивому выражению лица девушки, опасаясь, что Уэльс
выиграет игру, миссис Линдси воскликнула с таким акцентом, что
пес навострил уши:

"_Gwr;ch г Rhibyn_--будь милостив! Бедняга выглядит так, как если бы он был
готов выть на голое упоминание о такой языческий, сказочные названия.
Что угодно было бы улучшением валлийского - Камбиз,
Сарданапал по сравнению с ним благозвучны.

"Мистер Харгроув, я весьма обязан вам за вашу доброту, рассказывая
мне столько о прославленном собак, и если странные имена звучат любой
слаще ко мне после того, как я хорошо воспитан, и расти узнал, я буду считать
один из них, но сейчас я считаю, назвал бы мой герой собака".

"Реджина Орм! ты невежественная во мраке! Не заставляй волосы Пейтон вставать дыбом
от ужаса из-за твоей резни "единства".' Почему, моя дорогая, Героиня
была молодой леди, которая жила в Сестосе несколько тысяч лет назад, и
даже тогда это не считалось образцом благоразумного поведения".

"Разве храбрых благородных людей не называют героями? Разве мистер Харгроув не сказал на прошлой неделе
, что Фило Смит был героем, когда прыгнул в мельничный пруд
и спас Лемюэля Мартина от утопления? Разве моя история не называет
Леонидаса героем? Я не знаю точно, кто такие "единства", но
пока я не узнаю больше, я намерен называть свою собаку Герой. Для меня это, кажется, означает
все, чего я хочу, чтобы он был - хорошим, верным, храбрым, великим, и я
назовем его Героем. Пойдем, Герой, поужинаем".




ГЛАВА VI.


"Миссис Орм, теперь, когда вам удобно в халате и
тапочках, позвольте мне расчесать вам волосы, а потом я принесу вам чашку
чая; не того мерзкого тепловатого, что нам здесь дают, а хорошего.
настоящий чай, приготовленный из моего собственного "кэдди", он обладает некоторой крепостью и
взбодрит вас. Репетиции не часто приносят вам столько вреда ".

"Спасибо, миссис Уол, но чай только заставил бы меня нервничать еще больше,
а это риск, на который я не могу себе позволить пойти. Пожалуйста, поднимите оба
окна, свежий воздух, даже парижский, для меня лучше всего на свете
".

"Вы уже не казались вполне себе с тех пор как мы здесь, и я не
понимаю, почему два дня в Париже служить вам хуже
неделю ведет себя в другом месте".

"Разве я не говорил вам, что больше всего на свете я боюсь встречи с
критически настроенной парижской публикой?"

"Но вы так успешно прошли через это! Прошлой ночью
галереи буквально гремели, и люди казались почти безумными от
восторга. Уильям говорит, что газеты полны похвал.

Миссис Уол пересекла комнату, чтобы положить на бюро стальные булавки, которые она держала в руках.
она вынула руку из волос своей госпожи, и та громко пробормотала:

"Для меня мартовские иды действительно наступили, но не прошли".

"Ты говорил со мной?"

"Там идет ваш муж. Я слышу его медленные, тяжелые шаги по
лестницы. Открой дверь".

А пожилой седой вошел человек, Миссис ОРМ поставил ее за руку.

- Письма из дома, мистер Уол?

- Одно из Америки, два из Лондона и записка от американского министра.
- Значит, вы виделись с министром? - спросил я. - И что? - спросил я.

- Значит, вы видели министра? Он передал вам документы, которые нам понадобятся
?

- Я полагаю, он был болен, но сказал, что будет в театре
сегодня вечером, и хотел бы позвонить и увидеться с вами завтра.

Послушайте, добрые люди, эту фразу из его записки: "Только недомогание
помешало мне вчера вечером пойти в театр, чтобы стать свидетелем
блестящего триумфа моих соотечественниц. Со времен пальмовых дней Рахили
Я никогда не слышал таких экстравагантных восхвалений, и как американец я
с гордостью и от всего сердца поздравляю вас..."

"Вы собираетесь упасть в обморок! Отойди, Уильям, и позвольте мне искупать ее
лицо одеколоном. В чем дело, Миссис ОРМ? Вы трясти, как будто вы
был в лихорадке".

Но ее госпожа сидела, устремив взгляд на линию, видимую только ей одной .
себя: "вот ваши соотечественники очень приподнятом настроении, и в эту ночь я
должны быть в сопровождении Мистера и миссис Катберт Лоренс, сын
Генерал Рене Лоранс, чье богатство и социальное возвышение должно быть в
не менее пагубно на его имя знакомо всем американцам, путешествующим в
Европы".

"Быть быстрым, Фиби, и принесите ей стакан вина. Она имеет более
цвет ее губ, чем есть в моей белой бородой".

"Нет ... ничего мне не даешь. Я хочу только отдыха - тишины.

Она смяла тонкую атласную бумагу в руке и собралась с духом.
Самообладание. Через мгновение она добавила:

- Легкая слабость, вот и все. Мистер Уол, прежде чем поднимется занавес.
Сегодня вечером я хочу, чтобы вы выяснили, в какой части дома находится
Где находится ложа американского министра; напишите это на листке бумаги и
отправьте его в гримерную с вашей женой. Просто теперь я верю, что у меня есть
никаких других комиссий. Если я не звенит мой колокольчик, не беспокоить
мне до пяти часов, потом принесите мне чашку крепкого кофе. И,
Миссис Уол, пожалуйста, обвяжите шею в два ряда лебяжьим пухом.
и рукава из белого шелка, которые я надену сегодня вечером. Пусть никто не
беспокоить меня, даже не менеджера".

Когда муж и жена удалились, она последовала за ними к двери,
заперла ее изнутри и вернулась в мягкое кресло. С
побелевшим, застывшим лицом она перечитала записку и сунула ее в один из
шелковых карманов своего халата.

Хотя прошло уже девять лет с момента, как мы ее видели впервые, в спелом
лампы из библиотеки Мистера Харгров, было время трогал ее так
изящно, с такой любовью, что только две линии были различимы о
рта, где обычное сжатие поставил свою печать; и это
было трудно осознать, что ей двадцать восемь, у него не
предательские глаза выдавали мрак, горечь, непрекращающуюся
душевную боль, которая наполнила их тенями, преждевременно состарившими
все лицо.

Добавленные годы, казалось, только повзрослели и довели ее до совершенства
изысканная красота, но к округлой гладкости и свежести,
чистому цвету юности примешивалось странное неописуемое выражение
суровой безнадежности, торжественного покоя, как будто она намеренно
навсегда пожала руку всему, что делает жизнь яркой и драгоценной,
и со спокойной улыбкой и тихим биением сердца встретила мрачный и
отчаянный конфликт, который, как она хорошо знала, мог закончиться только в
покров мира, это долгое перемирие, сигналом к которому служит похоронный звон и
реквием.

Если бы она выросла среди фаталистического влияния Аравии, она
не смогла бы более полно воспринять и воплотить в жизнь девиз marble
: "Отчаяние - свободный человек; Надежда - рабыня". Для нее розовый
туман, который обычно витает над будущим, был грубо отброшен в сторону,
смягчающий блеск Грядущего превратился в тусклый,
безжалостный свинцовый вездесущий вид, на который она никогда не бушевала и не ругалась,
но непреклонно сражался дальше, не ожидая ни солнечного света, ни помощи,
непоколебимый и терпеливый, как некая каменная фигура Судьбы, высеченная на камне
когда раса была молода, чувствует, как покрывают пески веков
дрейфует вокруг и над ним, но не стонет над погребенным юношей,
и наблюдает за приближающейся ночью тем же спокойным, непоколебимым взглядом,
который смотрел на звездный рассвет и золотое великолепие полудня.

Осторожный репрессий, о необходимости которого давно уже вынесли
привычным уже выкристаллизовалась в маске, который даже в одиночку она
редко откладывается в сторону на мгновение. В реальной жизни и среди сильных
позитивных натур самые глубокие чувства не находят выхода в
кипении страстных словесных вспышек, и за пределами "очарованных"
за пределами трагической сцены мир не потерпел бы
бредящие Гамлеты и Отелло, Макбеты и Медеи, которые так успешно хмурятся и
бушуют и проклинают в волшебном сиянии
рампы.

Сегодня, когда мадам Одиль Орм откинулась на спинку своего роскошного кресла с
мягкой обивкой, она казалась совершенно статуей, если не считать беспокойных
движений ее тонких пальцев, которые переплетались
постоянно; в то время как сосредоточенный взгляд императорских глаз никогда не отрывался
от открытого окна, откуда она видела - не парижские памятники
гражданской славы и военного великолепия - только свое собственное прошлое, свой навязчивый
череп и скрещенные кости Ушедших времен. Она фиолетового цвета
халат был расстегнут у горла, обнажив изящные
поворот шеи, и гордая осанка идеально смоделированной головой,
от чего блестящие волосы рассыпались, как Dan; душа, обрамляя лицо
и рисунок на спине землю, как золотой, как некоторые внимательно
сохранившиеся византийские фотографии.

Наконец густо окаймленные веки дрогнули, опустились, великолепные
глаза закрылись, словно отгораживаясь от какого-то видения, слишком мучительного даже для
их смелого проницательного взгляда, и в своей жесткой белизне она казалась
какое-то неземное создание, навсегда покончившее с лихорадочной жизнью и
хрупкими игрушками времени.

Подняв руки над головой, она положила сцепленные ладони на
лоб, и низким, странно спокойным тоном ее слова падали, как
сосульки.

"Это был беспочвенный страх, что, когда представится долгожданная возможность,
моя слабая женская натура предаст меня, и я потерплю неудачу, сломаюсь
вниз полностью под гнетущим весом нежные воспоминания, священный
объединений. Каковы они?

"Три мечтательные недели безумной женитьбы, уравновешенные тринадцатью годами
тяжелого труда, клеветы, ненависти, преследований; подстегиваемая нуждой, преследуемая
непрестанно бичом скорпиона, чья клеветническая плеть извивалась всегда
за моим именем, моей репутацией. Три недели невеста,-непризнанная
как таковая даже тогда,-двенадцать лет изгнанница,-отвергнутая,
оскорбленная,-мать и дитя, отвергнутые, высмеянные,-отвергнутые как
змеиная кожа! - Ах, память! у тебя нет чар, чтобы расшевелить почерневшее
пепел в сердце, потушенный непрекращающимся дождем мужа
отречение. Когда любовь мертва, и сожаление достойно похоронено, и
песня надежды умолкает навсегда, тогда месть садится на колесницу
и сжимает поводья в своих стальных руках; и за пределами корчащихся
сердца, чья кровь окрашивает ее несущиеся колеса, видят только цель. Некоторые
мудрые анатомы этого хрупкого, но непобедимого сфинкса - женской природы,
лепечут об одном весомом факте, одном непреодолимом законе, - что только
материнская радость, материнская любовь полностью раскрывают дремлющую сладость.
и скрытая нежность ее существа; для меня материнство открыло
шлюзы в море ненависти и желчи. Я никогда не чувствовал бархат трогать
крошечные пальцы на своей щеке мужа база дезертирство может во времени
были прощены, возможно, по крайней мере, забытое; но первым заголосил
из губ мой малыш проснулся Волк во мне. Мои обиды могли бы дремать
до последнего судебного заседания, когда полные сострадания глаза Христа подведут итог.
протокол, но ее ... превратили мою душу в голодную пантеру. Приди,
память, открой свою сокровищницу, раскрой свои заклинания, пропой все
твои колдовские звуки, и давай посмотрим, не задрожат ли башни _Нотре
Дейм_ и не растворятся ли они, как только я?"

Гнуть к стволу рядом с ней стул, она открыла его и достав
Коробка _papier-mach;_, открыл его маленьким ключиком, который висел у нее
часы с цепочкой, и положил его на стол перед ней, где она
кинули непрочитанные письма. Наклонившись вперед, она скрестила руки на
мраморной доске и посмотрела вниз на содержимое шкатулки:
письма ее ребенка, - ее собственные неотвеченные призывы в защиту своего малыша, -
фотография последнего, и самая заметная из всех, - большой квадратный
амбротип красивого мальчишеского лица с коротким завитком черных волос
внутри футляра.

"Идолопоклонник? Да, все женщины - зародышевые язычницы, и единственное утешение
в том, что когда идол превращается в глину, насмехаясь над нашими молитвами и
приношениями, мы по-прежнему поклоняемся в том же старом святилище, смахнув пыль и
украшенный и восседающий на нем - возможно, Фурии, которые честно претендуют на то, чтобы
пережить крушение богов, вероучений и времени. Подобно Эноне, мы
всех нас рано или поздно предает наш розовогубый Париж,--

 "Прекрасный Париж, коварный Париж"

и после неизбежных глупых слез напрасного сожаления мы вытираем наши
глаза и охотимся на Кассандру, чтобы послушать рокот грома
который собирается отомстить за нас - в Трое. Жених и невеста, лицом к лицу
Катберт! Так ты выглядела, когда мы расставались, когда вы напряжены
меня в свое сердце, и клялся, что до того прошло две недели, вы бы
Минни держит дорогая, в твоих руках еще раз!' Ты это имел в виду даже
потом? Нет, нет, гончие клеветы уже обнюхивали мой путь,
и сети были расставлены для моих неосторожных ног. Вот, оглянитесь на меня,
мой муж, с такими любящими, несравненными глазами, как в тот день, когда я видела тебя в последний раз
ты весь мой! Сегодня ночью - через пропасть разлуки и
постыдной несправедливости - мы еще раз посмотрим в лица друг другу,
пока другая женщина носит мое имя, занимает мое место рядом с тобой. Прекрасное
вероломное лицо моей первой и единственной любви, -прекрасное, как
бог! - лживое, как Аполлион!"

Она подняла амбротип и поднесла его близко к глазам, затем ее
рука опустилась, пока изображение не упало на свое место, и
одинокая, опустошенная женщина закрыла лицо ладонями. Прелестное чувство вины
часы на каминной полке монотонно тикали, и гул жизни, и
оживленный гул транспортных средств в огромном городе доносились сквозь
окно, похожее на слабый рокот еще далекой Ниагары; и через некоторое время
когда резкий бой часов возвестил о четырех, согнутая фигура
поднялась.

Откинув назад ослепительную завесу волос, ее блестящие карие глаза
сияли спокойно и сухо, не затуманенные слезами нежного женского сожаления, и, как
они остановились на фотографии Регины, на ее лице появилась неописуемая улыбка.
горечь искривила прекрасные губы, которые могли бы послужить моделью для
У Психеи.

"След змеи проходит над всем". Можно ли простить того
мужчину, который заставляет меня временами с содроганием отшатываться от той, чья маленькая
вены питались от моих, пульс которых - всего лишь биение моего сердца,
мой малыш! Мой собственный ребенок, который, когда я вырываю ее у меня на руках, улыбается мне
с его прекрасные голубые глаза, и подошли сводит с ума меня
Эхо голоса, чьи коварные сладость завоевала мою любовь, чтобы сделать
занятие час, дешевые игрушки, вскоре износились, никчемные и топтал
под ногой через три недели спорта! Склонившись над моей малышкой, когда она
протянула свои маленькие ручки и уговорила меня посадить ее к себе на колени, я
отшатнулся от вида ее невинного личика, словно капюшон
гадюка заискивала передо мной, ибо проклятие образа ее отца поразило
мое единственное дорогое, мое прекрасное, гордое дитя! О Боже! что мы оба!
умерли в той полутемной сырой палате больницы, где она впервые открыла глаза.
ее не приветствовал отец, черты которого она носит!"

Но под этим приливом Мараха, который так яростно захлестывал ее
многострадальное сердце, бурлил чистый, сладкий, неподкупный источник
материнская любовь, и пока она изучала светлое детское личико, ее собственное
смягчилось, как у какого-нибудь снежного изваяния, черты которого постепенно тают под лучами солнца.
солнечный свет скользит по нему. Это была фотография, сделанная после того, как Реджину
перевезли в дом священника, и на ней она была изображена с белыми кроликами
, уютно устроившимися у нее на руках.

"Моя гордая маленькая Реджина! моя чистая, чувствительная дорогая! Сколько
мы должны быть разделены? Будет время когда-нибудь наступит тогда, когда только земной
покой, который остается для меня может быть принято в ее мягких объятий?
Терпение-терпение. Если бы не она - мой ребенок, - я мог бы
дрогнет даже сейчас, - но она должна, она исправится - любой ценой
жертва, любой ценой; и да пребудет Бог вдовы и сироты
жалкий... будь жалким... наконец".

Она подняла фотографию своего ребенка в сложенные руки, как бы взывая
действительно правосудия его, который "никогда не спит, не спит," и
дрожь ее губ, и в голосе рассказывал, насколько страстной была
привязанности к дочери, как мощные мотивы, которые понесли
ее на длительное время и мучает тяжелое испытание.

Убрав портреты в тайник, она заперла сундук,
и когда она вернулась на свое место, казалось, внезапно вспомнила о письмах,
лежащих на столе.

Одна была краткая заметка, от руководителя лондонского театра, где
она недавно была обручена; второе связано с известной
-процентщицы, которая родила только подпись, "Симона", и был, как
образом:

 "ДОРОГАЯ МАДАМ, Со времени нашего последнего разговора относительно
 покупки определенной закладной я убедился, что вы можете
 обеспечить ее, добавив сто фунтов к сумме, указанной
 владельцем. Если вы все еще хотите, чтобы я осуществил перевод,
 задержка может помешать вашим переговорам, и я со всем уважением прошу
 незамедлительных инструкций ".

Дважды она перечитала эти строки, затем медленно разорвала бумагу на полоски,
изорвала в клочья и бросила их в сторону камина, в то время как каменное выражение лица
снова появилось на ее лице. Оставшееся письмо было
с почтовым пометом "Нью-Йорк" и адресом, сделанным жирным круглым коммерческим почерком
, но когда конверт был извлечен, официальная угловатая
проявилась хирография школьницы, и когда лист был
открыт, оттуда вырвался тонкий аромат, который струился, как
дыхание весны над сердцем одинокой матери.

Несколько листиков лимонной вербены и несколько фиалок выпали из складок
бумаги, и, подобрав их, миссис Орм разложила на своей
ладони. Только несколько увядших листьев и увядших лепестков, которые пересекли
Атлантику, чтобы шептать благоухающие послания любви от доверчивой
отважной юной души, чья неопытная рука жестко провела по
вверху страницы - "Моя дорогая мама".

Ах! какая томительная нежность осветила застывшее лицо женщины, когда
цветы в ее руке лепетали о голубых глазах, которые смотрели в последний раз
на них, по-детски пальцами, что смахнул росу с их
фиолетовый бархат, с изящной, почти инфантильные, губы с нежностью
их прессуют, святым молитвы дышали над ними, что, где
время фиалки снова мама и ребенок могли воссоединиться.

Именно сейчас она не осмеливалась прочесть письмо, не осмеливалась поддаться
смягчающему влиянию, которое могло растопить твердую решимость ее души,
и, благоговейно поцеловав цветы, мать отложила их в сторону, пока
наступило более удобное время года, и я начал медленно прогуливаться взад и вперед....

Спектакль в тот вечер был в "Кенилворте", и был брошен, чтобы признать некоторые
изменения, произошедшие в драматизации мадам ОРМ, которые часто
введены поразительные новшества в ее перевода из ее частей, а
почти все ее любимые _r;les_ отказался от жесткого следования
письменного текста. Репутация ее красоты и прежние триумфы,
успех, достигнутый предыдущими вечерами, и некоторая едкая критика
в отношении свободы ее интерпретации прекрасного образа Скотта
героиня - жена Лестера - объединилась, чтобы нарисовать переполненный дом; и вот
занавес поднялся, все ложи были заняты, кроме одной на втором ярусе
рядом со сценой.

Когда грохот оркестра затих, и спектакль открылся
беседой Ламборна и Фостера, за которой последовал Тресилиан, и
встречей с Варни, дверь ложи открылась, и зрители услышали
Вошел американский министр в сопровождении леди и джентльмена, которые,
рассевшись и откинув складки ложи
занавеси, приступили к осмотру аудитории.

Пока они устраивались поудобнее, седовласый мужчина, наблюдавший за происходящим
через щель в боковой сцене, что-то нацарапал на листе бумаги
который был передан в раздевалку: "Вторая ложа, второй ярус,
правая сторона. Два джентльмена и дама в алом плаще".

Сидя между министром и ее муж, г-жа Лоранс с ее
блестящие обертки был самым выдающимся из группы, и в
пламя слабо выглядел по крайней мере на тридцать пять, а женщина на большой
пропорции компактно сложенный, с широкими плечами, что получил
довольно короткая толстая шея, сейчас выставлено в экстремальном стиле _d;collet;_, как
если на помощь неудачной удлинение природы. Ее желтоватый
цвет лица был смуглым, почти коричневым, с резко выраженными неправильными чертами.
только большие
горящие черные глаза, красота которых была несколько омрачена навязчивым
смелость их выражения. Кланяясь кому-то напротив, она улыбнулась.
полные губы приоткрылись в улыбке, обнажив ряд крепких зубов, довольно
неровных по очертаниям и желтоватого оттенка, часто наблюдаемого у
лиц скромного происхождения и трудной жизни. Ее темные волосы, принадлежащие
к семейству нейтрально-каштановых, были тщательно завиты,
а в ее ушах висели крупные бриллианты солитер, которые сияли, как огненные шары
, и рассеивали лучи, которые отражались в кольце вокруг
ее шеи.

Рядом с ней сидел ее муж, с небрежной грацией откинувшись назад, и
одной рукой в перчатке небрежно поглаживал свои шелковистые черные усы,
в то время как другой поигрывал украшенным драгоценными камнями театральным биноклем. Хотя она была всего на два
года моложе ее, она выглядела гораздо старше по возрасту,
и гордый патрицианский оттенок его красивого лица контрастировал с
ярко сочетается с ее более грубым низшим типом, как будто в древнем
В римскую эпоху он действительно носил _clavus_ и _bulla_, в то время как
она тащилась в скромном обличье среди безжалостных героинь из
_proletarii_.

За его мечтательные фиалковые глаза арочные особенно тонкой струей брови
Мистер пальма была признана столь характерный в лицо Регины, и его глянцевая
волосы и борода вселился, что пурпурно-черный оттенок так редко смешанная
с прозрачной белой кожей, которая теперь блестела
на видном месте в его широкое, полное, незагоревший лоб.

Ленивая развязность его осанки вполне соответствовала
его социальному статусу гордого высокородного мужчины с утонченной элегантностью.
вкусы и явно распущенные наклонности, которые, несомненно,
давным-давно вылились бы в совершенно деморализованные привычки, если бы не его
жена энергично проявляла свою требовательную опеку.

- Вы слышали последнюю шутку на счет графа Т.? - спросила миссис
Лоуренс, похлопывая министра по руке своим позолоченным веером.

- Вы имеете в виду контраргументы масок на Большом балу?

- Нет, что-то связанное с мадам Орм. Кажется, граф увидел ее
в Лондоне, влюбился, как всегда влюбляются мужчины в хорошеньких
актрис, и в первый вечер, когда она играла здесь, он был почти безумен;
написал записку между актами и отправил ей, завернув в то самое
дорогое старинное кольцо для шарфа, о котором он так любит рассказывать людям, когда-то
принадлежало герцогу Орлеанскому. Перед окончанием пьесы его вернули
с запиской, разорванной на несколько полосок и обернутой вокруг нее.
Представьте себе его огорчение! Полковник Торп был с ним в ложе и рассказал об этом
на следующий день, когда мы встретились за обедом. Когда я спросил Т- его мнение о
Мадам, он ответил:

"Она совершенно божественна! Но, увы! всего лишь вдохновенная сосулька. Ее
следовало бы назвать "сУлительма_", что, я полагаю, означает ... Катберт, что
ты говорил мне, что это значит?

"Королева снегов". Эбби, пожалуйста, говори чуть тише. Он ответил
даже не взглянув на нее, и она продолжила:

"Я хотела увидеть ее вчера вечером в "Медее", но у Катберта был ангажемент в опере
и, кроме того, у маленькой Мод был круп..."

Шквал аплодисментов прервал бюджет детского сада, и все повернулись к сцене.
на сцену вышла Эми Робсарт, за которой последовали Джанет и Варни.
С королевской грацией и достоинством подойдя к груде подушек в центре
гостиной на Камнор-Плейс, она с минуту постояла,
опустив глаза, пока не смолкли одобрительные возгласы и Варни не возобновил свое
апелляция.

Ее атласное платье было это изысканный оттенок, который в благообразной французский
фразеологией называется _de колорита-де-Флер-де-p;cher_, и спустился
от ее стройную фигуру в величественные складки, которые заканчивались длинными
суд Железнодорожного, в частности, становится в позу она должна была выбрана.
Оборка в елизаветинском стиле с краем из тонкого кружева смягчила эффект
лиф с разрезом по груди в виде квадратиков приоткрывал завязки
жемчуг - последний подарок Лестера, который так красиво сиял на белоснежной шее его графини
. Судя по копне волос , высоко уложенных на ее голове , мягких
завитки собирались у края ее лба, и тут и там длинный
локон падал на плечо и блестел, как полированное золото, в
свете дрожащих рамп. Прекрасные руки были
не отягощены драгоценностями, и, за исключением жемчуга на шее и
россыпи бриллиантов в верхней повязке на волосах, на ней не было никаких
украшений. Идеальное воплощение прекрасной, невинной, счастливой невесты
она стояла, нетерпеливо ожидая появления своего мужа.
слушая его вестника, нежная улыбка приоткрыла ее розовые губы.

Государственный стул случайно был поставлен в направлении ложи
министра и всего в нескольких футах от нее, и когда Варни
попытался усадить ее на него, она махнула ему рукой, чтобы он возвращался, и, подняв свою
протянув правую руку к нему, произнес тем спокойным, глубоким, чистым голосом, в котором был
такой волнующий акцент в самых низких интонациях:

- Бесполезно, мастер Ричард Варни, я не займу здесь своего места, пока
милорд сам не поведет меня. Я за настоящее замаскированная
графиня, и не займет достоинство при мне, пока им уполномоченное,
из которого я вывел это".

В этой короткой фразе она уловила свою возможность и воспользовалась ею, потому что
ее взгляд последовал за поднятой рукой, поднялся в ложу и,
скользнув по священнику, на несколько секунд задержался на темном
женственное лицо рядом с ним, а затем остановилось на лице
Мистера Лоуренса.

Те, чьи места были на той стороне дома, и, случайно
имеют свои лорнеты, выдвигаемых в ней именно тогда, давно видел дрожь
ползать по ней, как будто холодный воздух продувают через интернет
стороны сцены, и вдруг огонек вспыхнул в расширились глаза, как
зеркало мигает, когда пламя свечи поражает своей холодной темной поверхности; но
ни одна жилка не дрогнули на ярмарке гордое лицо, и только Варни в
ее сторону, заметил, что когда незначительные силы откатились она попросила его
приятель самый быстрый шарящие движения, и тонкие пальцы вцепились
друг друга до этого ногти росли фиолетовые.

На мгновение этот горящий взгляд задержался на чертах лица, которые
казалось, обладали для нее каким-то неуловимым очарованием, и вернулся обратно
к жене, призрачная улыбка скользнула по губам, которые вскоре были
отвернулся, чтобы ответить Варни. Когда она двинулась в направлении
миссис Лоуренс выглянула в окно, прислушиваясь к стуку лошадиных копыт.
прошептала:

"Разве она не прекраснейшее создание, которое вы когда-либо видели? Я никогда не видел таких
великолепных глаз, они, казалось, совсем посветлели только сейчас. Катберт,
ты только заметил, как она смотрела прямо на меня? Смею заметить, моя
пасьянсы привлек ее внимание-и не зря, они являются
крупнейший в доме, и таких актрис всегда иметь глаза на
самые лучшие украшения. Конечно, это должны были быть мои бриллианты ".

С того момента, как вошла Эми Робсарт, Катберт Лоуренс почувствовал
странный магнетический трепет пронзил каждую клеточку его тела; его
вялый пульс участился, и когда ее гипнотические карие глаза, сияющие,
превозмогая себя, встретив его, он быстро перевел дыхание, и его
сердце в своей быстрой пульсации, казалось, изливало жидкий огонь в
ограничивающие артерии. Какое-то смутное недоумение воспоминания прыгали через
туманной камеры его мозга, показывая, как насмешливый злодей сейчас
таким образом, затем в противоположном направлении; одно мгновение заверив его
что они где-то встречались раньше, на следующий мучить его с
торжествующая насмешка, что он до сих пор не известно ни одного и вполовину так
прекрасный. Это был просто какой-нибудь счастливой случайности, что было так неожиданно
привели их во время длительных лестно взгляд тщательно _en
раппорт?_

Он слышал хриплый шепот жены не больше, чем если бы между ними пронесся ураган
и, наклонившись вперед, чтобы уловить размеренный
мелодия, слетевшая с губ графини, вспыхнула пунцовым румянцем.
его щеки вспыхнули, когда он услышал возвышенные слова.

"Я знаю лекарство от ревности. Это - всегда говорить правду моему господину
в любое время; держать свой разум, свои мысли перед ним такими же чистыми, как это
отполированное зеркало, чтобы, когда он заглянет в мое сердце, он увидел там
только свои собственные черты.[*] _ Может ли тот, кто взял мои маленькие
ручки и сделал их женатыми, возложив на них драгоценную ношу своего
честь, позволяешь себе сомневаться в чистоте ладоней?_"

[Примечание: * Все вставки миссис Орм выделены курсивом.]

Неудивительно, что Варни вытаращил глаза, а суфлер проклял внезапное
мерцание газовой струи, из-за которого он потерял место; не было
такого написанного предложения, как последнее, и репетиция доказала отсутствие
несомненно, это лучшее из всего, что графиня произнесла в тот вечер, но пьеса
катилась дальше, и, когда двери распахнулись и Эми вскочила на
встретить ее благородный муж, дом стал теплым в шутку
сочувствие.

В последовавшей сцене она сидела с детской простотой и
изяществом на скамеечке для ног у ног Лестера, в то время как он демонстрировал
украшенные драгоценными камнями украшения своего королевского наряда и объяснял
значение различных орденов; и в обращенном к нему лице
сидевшего в государственном кресле было столько любящей нежности,
которая могла бы тронуть более холодные натуры, чем та, что сейчас вспыхнула в
глубокие жестокие глаза, которые наблюдали за ней из ложи священника.

Постепенно любопытная, робкая, восхищенная невеста превращается в жену,
в ее сердце зарождаются амбиции, а требовательная гордость умоляет о
признании и достоинствах жены, и в этой трансформации
власть женщины заявляла о себе.

Склоняясь к Лестеру, пока не упала с низкого сиденья
нечаянно упав на колени, она молилась со страстным рвением:

"Но не будет ли твоя жена, любовь моя, в один прекрасный день окружена
почестями, которые возникают не из-за трудов механика, который
украшает ее апартаменты, ни от шелков и драгоценностей, которыми вы
щедрость украшает ее, но которые придают ей место среди
матроны, как признанной супруги благороднейшего графа Англии? _ Я жажду не
ослепительного великолепия вашего титула, но более богатой,
благородной, дорогой короны вашего любимого имени, драгоценной привилегии
о том, чтобы предстать перед миром в качестве твоей признанной жены_."

И снова, в ответ на его льстивые уклончивые измышления, она спросила
голосом, чудесные переливы которого посреди сильного чувства
, казалось, проникали в каждый уголок этого огромного здания:

"Но почему этого не может быть? Почему это не может произойти немедленно, этот
более совершенный непрерывный союз, о котором ты говоришь, что желаешь, и
которого одинаково требуют законы Бога и человека? _Think ты мой неподкованный
ноги будут уклоняться от светящихся орала, если пересечение их я нашел
священное прибежище имя моего мужа? Ах, муж! Дост бланш
перед бурей осуждения, которое не имеет никаких ужасов для жены
Храброе сердце? Казалось бы, но скудное и запоздалое правосудие в собственные твои
законная жена!_"

Граф увел ее за кулисы, а министр дважды приглашал
обратился к нему, прежде чем мистер Лоуренс пришел в себя достаточно, чтобы
заметить, что его спутники улыбаются его полной поглощенности.

"Что ж, Катберт, просыпайся. Ты выглядишь так, словно во сне ходишь с открытыми глазами.
спишь. Красота мадам ошеломила вас так же сильно, как бедного графа Т.?..

Жена ущипнула его за руку, но он, не обращая на нее внимания, посмотрел
мимо нее, в смеющиеся глаза священника, и спросил:

"Вы ее знаете? Ее муж жив?"

"Я зайду завтра по предварительной записи, но я вижу ее впервые"
. О ее прошлом я ничего не знаю, но, по слухам,
она вдова".

"Что обычно означает, что у этих хорошеньких актрис пьяные,
никчемные мужья, которым платят приличную зарплату за то, чтобы они закрывали глаза и
не путались под ногами", - добавила миссис Лоуренс, расширяя диапазон
она взяла театральный бинокль и направила его на группу людей, где мерцание
драгоценных камней привлекло ее внимание.

Как эти слова задели ухо ее мужа, ставшее странно чувствительным
в течение часа?

Небрежно окинув взглядом море лиц под собой и вокруг себя,
министр продолжил:

"Английские критики утверждают, что "Эми Робсарт" мадам Орм до сих пор
от того, что это идеальное творение Скотта, что он не смог бы распознать его
будь он жив; тем не менее, там, где она изменяет текст и усиливает шрифт
, они признают, что драматический эффект усиливается. Похоже, что она
сосредоточила весь свой талант на страстном воплощении
одной своеобразной фразы о женском страдании и выносливости - фразы о
оскорбленной и заброшенной жене; и ее любимые роли
'Екатерина' с Генриха VIII., 'Гермиона' и 'Медея, - хотя она
сказал, чтобы преуспеть в 'Дебора'.Мой брат, который видел ее прошлой ночью, как
"Медея" объявила ее полностью равной Рахили и сказала, что в той
сцене, где она пыталась забрать своих детей у
новой жены, отчаянная ярость в ее глазах буквально подняла нескольких
тонкие волоски, которые все еще крепко держатся на макушке.
Ах, расставание с Лестер ... Как она удивительно красива!

Прислонившись к туалетному столику, заваленному туалетными безделушками и
бижутерией_, Эми стояла, одетая в костюм, который с наибольшей выгодой демонстрировал
совершенную симметрию форм и ослепительный
чистота ее лица.

Кайма из белого шелка, отороченная лебяжьим пухом, обнажала
блестящие плечи с ямочками, а из-под прелестной кружевной прически
ниспадающее великолепие ее длинных волос струилось вокруг нее, как водопад из
золото, касавшееся подола ее шелкового платья, где, в довершение всего
колдовства, виднелась одна нога в тапочке. Когда вошел ее муж, чтобы
попрощаться с ней, и последняя петиция о публичном признании была
еще раз сурово отклонена, долго сдерживаемая агония в сердце женщины усилилась.
разрушил все барьеры, превзошел все требования уязвленной гордости, и
с полным _абандоном_ искреннего пронзительного горя она дала волю
буре, которая сотрясала ее тело судорожными рыданиями и заливала ее
щеки слезами. Несмотря на ее отчаянные усилия, чтобы сохранить ее
самоконтроль, зрение магнитных красавца мужа лицо,
после тринадцати лет ожидания усталый, расстроенный, подавленный ее.
Там, в храме Искусства, где критические взгляды были испытующе устремлены
на нее, Природа торжествующе заявляла о себе, и та, кто рыдала
страстно от горького осознания собственного накопленного
ошибкам, бурно аплодировали как королеве актрис, которая так
успешно смоделированные воображаемые беды.

По какому безошибочному критерию критика должна определять границы между
действительным и Идеальным? Кто подсчитает расходы на
буквальную душевную боль, которая вызывает всенародный успех Дездемоны,
Камиллы и Марии Стюарт; обжигающие слезы, которые постепенно
воплотиться в классический покой, необходимый для суровой жизни
простота древнегреческих трагедий?

Занавес упал при поклонился и рыдающую женщину, и буря
аплодисментов, сотрясавших здание был продлен, пока через некоторое время Эми
Робсарт, на щеках которой все еще блестели слезы, вышла вперед, чтобы
выразить признательность, и ее шелковые одежды были усыпаны
букетами. Среди номеров, украшавших сцену, лежала пирамидка
из фиалок, окаймленных листьями розовой герани, и, подняв ее, она наклонила
свою прелестную головку к зрителям и поцеловала фиалки на память (?)
о ее далеком ребенке, чья увядшая цветочная композиция была дороже
сердцу женщины, чем все хвалебные венки великого города
которые отдавали дань уважения ее искренним слезам.

Прошло некоторое время, пока игра переместилась на корт, рассказывая о
вражда Лестера и Сассекса, и когда Эми Робсарт появилась снова, это было
в бурном интервью, где Варни пытается обеспечить соблюдение
приказ эрла о том, что она отправится в Кенилворт в качестве жены Варни.
Дрожащая покорность предыдущих сцен была отброшена навсегда
и, словно превратившись в Фурию, она поднялась, возвышаясь над
он, каждая черточка которого дрожала от ненависти, презрения и неповиновения.

- Посмотри на него, Джанет! что я должна поехать с ним в Кенилворт, и
перед королевой и знатью, и в присутствии моего собственного супруга,
что я должна признатьe он, - вон он, тот самый чистильщик плащей,
чистящий обувь парень, - вон он, лакей моего господина, для моего сеньора
господин и муж! Я Бы хотела быть мужчиной, но только на пять минут!--но уходи!
убирайся!"

Она остановилась, тяжело дыша, затем откинула назад свою надменную голову, поднялась на цыпочки.
и, потрясая рукой в пророческом гневе и бессмертном вызове,
почти прошипел в ящик , под которым стоял Варни:

"Иди, скажи своему хозяину, что когда я, как и он, смогу забыть о своем обещании
стать трусом, похоронить честь и отказаться от своих брачных обетов,
тогда, о, тогда! Я ему обещаю, я дам ему соперник, то
достойны!_"

Неужели мстительная плеть совести наконец - то размоталась в Катберте
Ожесточенная душа Лоуренса, что кровь так внезапно отхлынула от его губ
и он перевел дыхание, как человек, осененный вампиром?
Только однажды он уловил полный негодования блеск в ее глазах, но
этот долгий взгляд пробудил пытку, которая никогда полностью не уснет
снова, до торжественной тишины савана и кладбища
это была его доля. Ни малейшего подозрения об истине не возникло у него в голове, даже на мгновение.
какое сходство можно было проследить между этой
царственной женщиной и застенчивой, неуклюжей темноволосой простушкой, которая
тринадцать лет раньше резвился, как щенок о нем,--любя
но смиренный?

Тщетно он пытался привлечь ее внимание; актриса лишь однажды
взглянула на группу, и только ближе к концу ему удалось
поймать ее взгляд.

После своего побега из Варни Эми Робсарт переодетая добралась до
границ Кенилуорта и, стоя там, измученная путешествием,
подавленная видом княжеского замка с его величественными башнями
и зубчатыми стенами, она впервые увидела дом, в убежище которого ей было отказано,
роскошный дом, где Лестер склонился в почтении перед Элизабет.
Как заброшенные, отказался от жены, крадучись к очагу
где это было ее право на княжение, Эми превратила ее бледное, горестное лицо
слушателям, и, фиксируя ее взгляд со странным скорбным вниманием
по глазам, которые смотрели на нее из окна, она, казалось, брось ее
всю душу в лучших прохождение играть.

"Я отдала ему все, что может дать женщина. Имя и славу, сердце
и руку я отдала повелителю всего этого великолепия - у
алтаря, и королева Англии не могла дать ему большего. Он мой муж;
Я его жена. Я буду смело заявлять о своих правах; даже более смелый,
что я пришел таким неожиданным и одиноким. Кого Бог соединил, человек
не может разлучить".

Непреодолимый пафос внешнего вида и тона наэлектризовал это обширное собрание
и посреди таких аплодисментов, какие бывают только в Париже
она позволила своему взгляду почти мечтательно блуждать по бушующему морю
из человеческих голов, и как будто она действительно была какой-то затравленной, безнадежной,
бездомной девочкой, взывающей к сочувствию, она закрыла свое бледное лицо
синими складками своего дорожного плаща и исчезла.

"Она, конечно, должна узнать своих соотечественников, потому что это великолепное
отрывок показался нам почти брошенным, как дань уважения нашей национальности.
Какой чудесный голос! И все же - она такая нежная, такая хрупкая", - сказал
министр.

"Вы заметили, как она бледна вырос к последней, и поэтому
пустым взглядом, как будто вконец износилась в страстной борьбе?"
спросила миссис Лоранс.

"Страсть остальных ролей принадлежит скорее Лестеру и
Королеве. Кстати, это довольно красивый граф, и в целом
актерский состав определенно сильный и успешный. Послушай, Лоренс! вы были
художник, ты бы желание тонкие модели для Эгерии? Если мадам
воспитывалась в Кановы студии она не смогла бы
выполнено более элегантный благообразной позе. Я хотел бы ее
фотографии в этот момент".

В сцене с гротом Эми была одета в бледно-зеленый шелк цвета морской волны, и ее
струящиеся волосы отливали желтым светом, когда она отшатнулась от
надменного вида королевы.

Быстро приближался конец, придворные и фрейлины столпились на сцене.
Елизавета потащила несчастную жену туда, в
присутствие графа, громовым голосом кричащего: "Милорд из
Лестера! знаешь ли ты эту женщину?"

Малодушное молчание мужа, отчаянный призыв
страдающей жены оградить его от надвигающегося гнева, пока, наконец,
ее унесли бесчувственной в сильных руках Хансдона, - все это последовало за этим
быстро сменяя друг друга, и безрадостная карьера Эми подошла к своему завершению.
в последнем интервью с ее мужем.

Когда Катберт Лоранс был седой человек, дрожа на
грани вечности, пришло видение в торжественной часов ночи,
и виде Эми, бледное, как мрамор, статуи, снова вдохнул в себя
ухо последние слова она произнесла в тот вечер.

"Возьми свою злополучную жену за руку, подведи ее к подножию
Трона Елизаветы; скажи, что "в момент увлечения, тронутый
предполагаемая красота, от которой, возможно, никто теперь не может даже отследить
останки, я отдал свою руку этой бедной Эми Робсарт. "Тогда вы будете
справедливы ко мне и к вашей собственной чести; и если закон или власть
потребуй ты расстаться со мной, я не стану возражать, поскольку смогу
тогда с честью спрячу опечаленное и разбитое сердце в тех тенях,
из которых твоя любовь вывела меня. Тогда - наберись немного
терпения - и жизнь Эми ненадолго омрачит твои светлые
перспективы ".

Роковой час настал; великолепная пышность и церемониал
придворного шествия миновали, и в тусклом свете был виден коварный
балкон на Камнор-Плейс. В тишине, воцарившейся в
театре, священник услышал тиканье своих часов, а миссис
Лоуренс - затрудненное дыхание своего мужа.

На глубокую тишину нарушил топот копыт, в
соседний двор, затем свисток Варни в подражание
сигнал графа при посещении графини.

В тот же миг дверь ее комнаты распахнулась, и, постояв мгновение
на пороге Эми в своем ворсисто-белом одеянии заколебалась, как плывущее облако
, затем двинулась вперед, на балкон; люк
упал, и прекрасное мраморное лицо с блестящими карими глазами погрузилось
во тьму смерти.




ГЛАВА VII.


С мужчинами и женщинами с очень эмоциональной натурой иногда случается
что день, полный острого и мучительного ожидания, или ночное бдение в
великая мука омрачает лицо более неизгладимо, чем эти события.
по прошествии нескольких обычных, монотонных лет; и когда мадам Орм сидела в
своей приемной в час дня следующего дня,
в ожидании визита министра побелевшее лицо было гораздо суровее
и горделивее, чем когда на нем играли лучи вчерашнего солнца, и синевато
залегли тени под большими глазами, которые не закрывались двадцать четыре часа
часы придавали им более глубокий и роковой оттенок.

Мягкие кремовые складки ее кашемирового халата были перехвачены у горла
сиреневой лентой, завязанной узлом, а в петлях были закреплены
гроздья фиалок, которые по оттенку соответствовали длинному цветку гиацинта
который был закреплен с одной стороны на завитых волосах, закручен сразу за
ухом и низко спадал на белоснежную шею. Перед ней на позолоченном
на подставке стояла фиолетовая пирамидка из цветов, которую она принесла из театра
, а рядом с ними лежало несколько надушенных конвертов с
замысловатыми монограммами. Эти заметки содержали похвалы от
незнакомых людей, которые были очарованы ее "Эми Робсарт" и просили
оказать честь взять у нее интервью или одолжить "фотографию, сделанную в
шелковый саймар, который так выгодно подчеркивал стройность ее фигуры.
"

Среди последних она узнала почерк мистера Лоуренса,
хотя подпись была "Жюль Дюваль", и ее пальцы сжались
из складок розовой бумаги, словно опаленной пламенем. Лежащая
там, на _billets-doux_, элегантная, грациозная
хирография "Мадам Одиль Орм" притягивала ее взгляд, как
отвратительное очарование василиска, и, достав пачку банкнот
из кармана, она на мгновение прижала их к атласному конверту
. На одно имя популярной актрисы; на других-в
то же свойственно красивых персонажей - "Минни Мерле". Она отложила в сторону
последнее, и вспышка презрения на мгновение осветила ее застывшее лицо.

"Труслива, как и прежде! Слишком труслива, чтобы смело задать вопрос своему непостоянному
необычные выступает, он умоляет, под чужими именами. Несомненно, в его мужестве
Уилтшир, прежде чем его смуглое, смелое глазами Xantippe, которая позволяет ему мало
простор для флирта с хорошенькими актрисами. Быть отброшенным
в сторону - растоптанным - ради такого создания, как Эбби Эймс! его
грубоватая невеста с бриллиантовым приданым! Ах! по моим венам течет лава; когда я
думаю о ее толстых, тяжелых губах, прижимающихся к этому надменному совершенному рту,
к которому мои когда-то так нежно прильнули! Прошлой ночью эти два выражения лиц
казались "как Гиперион Сатиру"! Как беззаветно он продал свою
вероломную красоту дочери банкира, которую сегодня он хотел бы
добровольно предать ради более красивого, свежего лица. Трусливый предатель!"

Она провела носовым платком по губам, словно пытаясь стереть какое-то
воображаемое пятно, и они медленно приняли свой обычный
строгий изгиб.

В этот момент раздался робкий стук в дверь приемной.
почти одновременно вошла миссис Уол, которая
держала в руке визитную карточку.

"Официант только что принес это. Какой ответ он должен взять
обратно?

Миссис Орм взглянула на письмо, вскочила на ноги, и ярко-алый цвет
залил ее лицо и шею.

"Скажи ему ... Нет! нет... нет! Мадам Орм просит отклонить эту честь.

Затем багровый прилив так же внезапно схлынул, она стала ужасной в своей
бесцветности, и ее бескровные губы скривились, когда она крикнула вслед
удаляющейся фигуре:

"Стой! Вернись, дай мне подумать.

Она подошла к окну и несколько мгновений стояла неподвижно, как
бронзовый Меркурий на каминной полке. Когда она обернулась, ее
черты лица были такими неподвижными, как будто они принадлежали какой-то скульптурной плите
из Персеполиса.

"Прошу вас, не считайте меня слабой и непостоянной, но на самом деле, миссис Ваул, немного из
моих лавров ранят, как терновый венец. Скажи официанту, чтобы показал это
посетитель поднимается через пять минут, а затем я хочу, чтобы вы вернулись и
сели со своим вязанием вон там, в конце комнаты. И, пожалуйста,
падение занавеса нет, розовый шелк я буду выглядеть несколько меньше
призрачные после вчерашней работы. Видите ли, я разочарован, я
ожидал американского министра по делам, а он прислал этого парижского кавалера
принести свои извинения; вот и все ".

Как старушка исчезла, Миссис ОРМ вздрогнул, и пробормотал с
зубы:

"У всех рано или поздно бывает Гефсимания, и моя настигла меня
прежде, чем я был вполне готов. Боже, дай мне какого-нибудь укрепляющего ангела!"

Она откинулась в кресле и придвинула к себе овальный позолоченный столик
как барьер, в то время как какой-то необъяснимый, интуитивный импульс побудил
ее вытащить из-за пазухи медальон с миниатюрой Регины.
Прикоснувшись к пружинке, она посмотрела на детские черты, такие необычные
похожие на те, что она видела прошлым вечером, и когда миссис Ваул
вернулась и села в конце комнаты, пружина
щелкнула, медальон лежал в одной руке, карточка священника - в
другой.

Миссис Орм услышала звук на лестнице и в холле - звук
хорошо запоминающийся шаг. Среди топота сотен людей она могла бы
выделить его, так часто в прошлые годы она присаживалась под кустами
сирени, что нависали над воротами, прислушиваясь к его быстрому приближению,
ждала, чтобы броситься в объятия, которые обнимут ее так нежно
; сегодня этот неизменный шаг поразил ее слух, как эхо из склепа
, и на мгновение ее сердце замерло, и она закрыла глаза.
глаза; но дверь распахнулась, и на пороге появился мистер Лоуренс
. Когда он приблизился, она встала, и когда он встал перед ней
с протянутой рукой, она проигнорировала это, просто положила ладонь на
стол между ними; и, взглянув на карточку в пальцах, сказал:

"Мистер Лоренс, я считаю, введен американским министром. А
земляк мой, - пишет он. Поэтому я рад видеть вас, сэр,
ибо за границей само название "американец" означает "сезам, откройся" для
Американской симпатии и гостеприимства. Прошу вас, присаживайтесь, мистер Лоуренс.
Простите, не это древнее приспособление для пыток с жесткой спинкой,
которое, должно быть, изобрел Эймерик. Вы обнаружите, что зеленый
velvet Voltaire, как и его тезка, гораздо более легкий, дающий достаточно
свободы действий."

Нежный голос зазвенел серебряными колокольчиками так же отчетливо, как когда она выходила на сцену
и никакая тень прошлого не окутала ее своим темным крылом
гордое, бледное лицо, в то время как она грациозно указала ему на стул и
заняла свое собственное.

"Если мадам Орм, так недавно покинувшая дом, с готовностью поддается
магическим чарам "американца", она, возможно, может себе представить, какое
очарование это оказывает на того, кто много лет странствовал далеко
со своего дерева на крыше и своего домашнего очага; но который никогда так гордо
не ликовал по поводу своей национальности, как прошлой ночью, когда в роли Королевы Трагедии,
Мадам придала новый блеск для Земли, которая претендует на честь быть
ее родина".

"Спасибо. Тогда я могу сделать вывод, что вы мне заплатили дань вашем присутствии
последний вечер?"

Они посмотрели через стол друг другу в глаза - ее сияющие
с опасным стальным блеском, его красноречивые с напряженным
восхищением, которое вспыхнуло накануне вечером, теперь пылало сильнее
пылко созерцая красоту, которая сегодня казалась мне еще более неотразимой.
в три раза. Этот вопрос слегка смутил его.

"Я имел честь сопровождать нашего министра и делить с ним ложу".

- В самом деле! Я никогда не имел удовольствия встречаться с ним, но надеялся на это.
увиделся с ним сегодня, поскольку он назначил это время для обсуждения
некоторых деловых деталей, относительно которых мне посоветовали проконсультироваться с ним.
Человек действительно не может должным образом оценить американскую свободу, пока он не будет
скован иностранными формальностями и придирками континентальной полиции ".

Недоверчивая улыбка, затаившаяся в его шелковистых усах, отразилась
в его прекрасных глазах, когда он вспомнил лестный акцент, с которым
она, безусловно, выделила его лицо в этой обширной аудитории, и,
полностью оценив свое щедрое наследство от приятной внешности, он
теперь воображал, что полностью понял мотивы, побудившие ее проигнорировать
предыдущую встречу.

"Несомненно, сотни тех, кто разделил со мной восторг, доставленный вами
вашим выступлением прошлой ночью, были бы в равной степени очарованы, получив мою
драгоценную привилегию выразить мое безграничное восхищение вашим
гениально; но, к сожалению, преобладает впечатление, что моя очаровательная соотечественница
строго запрещает всем джентльменам приезжать, не допускает
даже самых пылких своих почитателей, и я считаю себя
величайший из людей, которому посчастливилось триумфально вступить в
зачарованное царство вашего присутствия. Этим лестным отличием
Признаюсь, я очень горжусь ".

Это был смелый вызов, и он искренне сожалел своей опрометчивости, когда,
приподнявшись надменно, - ответила она таким тоном, что стало его
щеки покалывает:

"К сожалению, ваша соотечественница изучила человеческую природу не настолько
поверхностно, чтобы не понимать ловушек, которые
вопиющее тщеславие мужчин иногда создает преждевременно; и слухи
правильно цитирует меня, объявляя меня отшельником, когда опускается занавес.
и свет погас. Сегодня я отклонился от своего обычного обычая
в знак уважения к представителю моей страны, который посылает
вам - так написано на его визитной карточке - "поручил объяснить его
неизбежное отсутствие."Как чрезвычайный министр, могу я рискнуть
напомнить мистеру Лоуренсу о его поручении?"

Смущенный презрительным блеском в ее проницательных широко раскрытых глазах, он ответил
поспешно:

"Телеграмма от По вызвала его этим утром к постели больного
член его семьи внезапно заболел опасной болезнью, и он
просил меня заверить вас, что, как только он вернется, у него начнется
при первой же возможности поздравляю вас с вашим блестящим
триумфом. Тем временем он предоставляет в ваше распоряжение некоторые печатные
инструкции, которые предоставят необходимую вам информацию, и которые
вы найдете в этом конверте. Могу ли я надеяться, Сударыня, что значение
содержание будет успешно хлопотать о помиловании дерзкой, еще
достаточно запретил посланник?" Он встал и с царственным поклоном
протянул пакет.

Позволил ее глазам проследить за движением его изящно сложенной руки
аристократичная рука, теперь без перчатки, одним быстрым взглядом показала ей, что
вместо непритязательного тонкого золотого обруча, который она надела на
мизинец его левой руки в день их свадьбы - кольца, которое
нравилось ей, потому что было свадебным обетом ее матери, - он
теперь на нем был сверкающий бриллиант в широкой и дорогой оправе. Почти
бессознательно ее собственная левая рука скользнула к фиалок на груди,
внизу, надежно крепится на крепкой золотой цепочке, она носила
антикварная Камея кольцо, с головы его ухмыляющаяся смерть отдыхает на
ее сердце.

Слегка наклонив голову, она сделала ему знак положить бумаги на стол.
она села за стол, и когда он вернулся к своей секте, она спросила:

"Сколько времени, мистер Лоуренс, прошло с тех пор, как вы покинули Америку?"

"Тринадцать или четырнадцать лет назад, но воспоминания из моего дома
свежий и ароматный, как будто я покинул ее только вчера."

"Тогда, должно быть, действительно счастлив был этот домашний очаг, чьи
розовые воспоминания так нежно остаются в вашем сердце и
переживают истощение из-за длительного проживания в Париже. Ваш _репертуар_
очаровательные воспоминания искушают меня почти на грани алчности.
В какой части Соединенных Штатов вы проживали?"

"Мое детство прошло в одном из средних Штатов, где
расположено мое поместье, но студенческая жизнь забросила меня на север, откуда я
сразу же уехал за границу. Мое пребывание в Европе подтверждает веру в то, что
которая пересекла Атлантику со мной, что в красоте, изяществе и всем том
безымянном очаровании, которое составляет совершенное, несравненное, завораживающее
женщина, пальма первенства принадлежит моей собственной стране. Какими бы широкими ни были ее владения
и благородными ни были ее гражданские институты, венец славы
Америки заключен в ее прекрасных и одаренных женщинах ".

Он никогда не выглядел красивее, чем в этот момент, когда, слегка
склонив голову в знак почтения, его опасно красивые глаза остановились
с безошибочным выражением на безупречных чертах лица перед ним
; и, наблюдая за ним, холодная улыбка разгоняла ледяные очертания его лица.
нежные губы спутницы:

"Красота по-американски" может поставить под сомнение искренность чемпиона, которому
поклоняются только в зарубежных святынях, а драгоценное подношение
чьего сердца возлагают на далекие и незнакомые алтари".

"Ах, мадам, ни у чужих святынь, ни у чужих алтарей, но всегда
неизменно у ног моих божественных соотечественниц. Нужно ли это
что я пересекаю океан, чтобы склониться перед царствующей музой? Разве это не значит
, что самая яркая и прекрасная планета в парижском небе,
принесла все свое великолепие из моего западного дома?"

"Как ты колючка с большим сожалением унизительно отражение, что я,
увы! не как американец претендовать на часть вашей рыцарской
верность! Злополучная Одиллия Орм!"

Едкий сарказм, прозвучавший в тягучем голосе, озадачил его, а
странный мерцающий свет, который, казалось, время от времени исходил из
блестящих глаз, которые никогда не отрывались от его глаз, вызвал у него удивление.
неприятный трепет из-за него.

"Неужели мир мог ошибиться в отношении моей собственной страны?"
"честь вашей национальности?"

"Я родился на французском корабле посреди Атлантического океана".

- Ах, дражайшая мадам! тогда неудивительно, что, поскольку ты унаследовал
цест Афродиты, твои приверженцы склоняются так же слепо, так же беспомощно,
как и те, кем так деспотически правила твоя древнегреческая мать.
По божественному праву рождения ты должна царствовать как Одиллия Анадьомена".

"Мадам Одиль Орм отреклась от языческой эстетики, которая, кажется,
довольно тесно связана с этикой мистера Лоуренса и пролила слишком
радужный ориентализм овладел его умом и сердцем; и надеется, что он не забудет
ее гордое хвастовство, что по божественному праву она носит более дорогое,
более благородный, священный титул - Одиллия Орм, жена и мать.

Более смелый распутник, чем нашедший приют в извращенной натуре мистера Лоуренса
, съежился бы перед чистым лицом, которое сейчас наклонилось далеко
вперед, с расширенными, презрительными глазами, которые, казалось, бегали, как
электрические лучи проникают вверх и вниз по тайным камерам его сердца.

Невольно он вжался в спинку своего кресла и безмолвно спросил
, как и прошлой ночью: "Где я слышал этот голос
раньше?"

С некоторым трудом он взял себя в руки и поспешно сказал:

"Ты простишь меня, если я скажу тебе откровенно, что с тех пор, как я увидел тебя
прошлой ночью меня мучило смутное, но очень драгоценное чувство
сознание того, что где-то мы с тобой уже встречались раньше? Когда или
где, я не могу предположить, но в одном я до боли уверен,
отныне мы никогда не сможем быть чужими. Какое-то очарование в твоем голосе, в
выражении твоих глаз, когда в роли "Эми Робсарт" любящая женщина
ты с такой нежностью смотрела в лицо своему "Лестеру", пробуждая смутные воспоминания
который больше никогда не заснет. Счастлив - поистине завидно - этот Лестер
который на самом деле правит империей твоей любви.

Затягивая застежку на ее ладони, которые заключены в маленький золотой
медальон с изображением ребенка, разбили замороженную улыбку за
ее белое лицо, придавая ему этого скорбного мерцание, которое исчезает
лунный свет проливает на некоторые молчат кенотаф на кладбище.

"Если мои сценические трюки со взглядом или интонацией, мои тщательно изученные и
практикуемые позы и модуляции вызывают какие-то забытые воспоминания
о вашем солнечном прошлом, позвольте мне надеяться, что мистер Лоуренс свяжет меня с
священные ассоциации, которые группируются вокруг священного имени матери или сестры.
черты; возрождая прежние годы, когда он приносил жертвы в святилище
дружбы, чести и гения, дань уважения, слишком искренняя, чтобы
допустить глянцевый лак напыщенного, модного обожания, которое
унижает одинаково и губы, которые произносят, и уши, которые слушают. Если в
какой-то период в таинственном будущем ты, которого - поскольку мой
соотечественник - я неохотно согласился принять, действительно
откроешь для себя благородную прекрасную женщину, перед достоинством и красотой которой
непостоянное сердце, которое ты называешь своим, полностью сдается, и кого завоевывать
как жену, и лелея, как могут только мужья, своих дорогих детей, которых они
бог мой, ты наконец-то был оторван от - неумолимой смерти -
единственной силы, которая может разлучить мужей и жен, тогда подумай, мистер
Уверенность, что у вселенной достаточно глубокая могила, чтобы уберечь тебя от этого.
если тщеславные бессердечные люди осквернили ее священность.
вдовство такими высказываниями, которые ты осмеливаешься предлагать мне? Этап
Арена, где в гладиаторских боях я вести свою битву с
звери нищеты и нужды: там появляется отек восклицанием
торжества, или проливным шипит поражения; там, пред
рампы, где я тружусь для своего хлеба, я законопослушный беззащитных
объект художественной критики; но за пределами театра
я считаю себя таким же священным для мира, как если бы я стоял в
камне на алтаре за решеткой какого-нибудь монастыря, и как одинокий,
убитая горем мать, овдовевшая от отца моего ребенка, лишенная
нежно-ревнивой опеки мужа, я имею право требовать
глубокое уважение, рыцарская учтивость, которую каждый благородный джентльмен проявляет к достойным безупречным женщинам.
благородный джентльмен. Потому что как
актриса я обмениваю свои улыбки и слезы на еду и одежду для своих
осиротевшее дитя, было не совсем безопасно воображать, что я разделяю
языческие тенденции, которые, похоже, поразили некоторых моих соотечественников
моральной проказой ".

Слова, казалось, вырвались наружу подобно горному водопаду, надолго покрытому
снегом, который, внезапно растаяв под каким-то не по сезону огненным
воздействием, обрушивается стремительным ледяным потоком, неся с собой поразительные
прохлада зимы на цветущих лугах, где густая нежная зелень
примулы и маргаритки мирно улыбаются в лучах летнего солнца.

Дважды посетитель привставал и пытался заговорить, но так глубоко
ровный голос не допускал никаких помех, и, наблюдая за ней, мистер
Лоуренс в тот момент отдал бы все состояние Ротшильдов
за привилегию держать в своих руках идеальные руки, которые лежали,
сцепленные на мраморной плите.

Хотя ее необыкновенная красота тронула его сердце так, как не трогала ни одна другая женщина
, суровая горечь ее упрека воззвала к скрытому
рыцарству и дремлющему благородству его мирской души. Глядя на
его раскрасневшееся красивое лицо, интерпретируя его красноречивые изменения
выражения с помощью мерцающих огней, которые память выхватила из
спустя много лет она увидела борьбу в его двойственной натуре и поспешила дальше
предупрежденная мощным магнетизмом его почти непобедимых глаз
что тающие чары прошлого обвивают его расслабляющие пальцы
о зарешеченных воротах ее собственного трепещущего сердца.

"Обучение в простой школе latitudinarianism так модно
сегодня по обе стороны Атлантики, несомненно, Мистер Лоренс считает
его землячка приняла нервный пуританская ханжа, и на мой
примитивные и устаревшие подошли идеально общественного этикета и
приличия, на мой возвышенный уровень женственная нежность и мужественная
честь, я могу терпеливо переносить никакие поползновения, с которой
Я недавно была поставлена под угрозу. Только здесь, сэр, разрешение соответствующих
иллюстрация дерзость, что иногда меня раздражает".

Взяв кончиками пальцев красивую записку персикового цвета
, обвиняющие буквы которой выдавали руку, написавшую ее, она
продолжила со вспышкой сильного и всепоглощающего презрения:

"Послушайте, пожалуйста, о мутном возлиянии, которое какой-то розовогубый
Парис, какой-то затянутый в шелк сибарит излил прошлой ночью, покинув
театр. Под предлогом добавления листика к венкам, выиграл
благодаря тому, что ему угодно назвать "гением подводного драматического искусства", этим "Жюлем
Дюваль" - дайте подумать, я бы не стал порочить честное имя; да, так оно и есть
подпись - этот Жюль Дюваль, этот безмозглый, бессердечный, бездушный
Нарцисс, не обладающий большим чувством чести, чем могло бы быть в достаточном количестве
танцующий вальс на кончике батистовой иглы, нагло заявляет о своих
настоящих чувствах на языке, который ваш _valet_ мог бы адресовать своему
любимая гризетта; и закрывается, как какой-нибудь пылкий принятый любовник,
с дерзким требованием к моей фотографии: "носить вечно поверх
его любящего и преданного сердца!" Это модная дань уважения моему
гению - так? Я называю это оскорблением моей женственности! Нет, мне
стыдно это читать! Это испачкало бы мои щеки, губы, опозорило бы
ваши джентльменские уши. Мистер Лоуренс, если вы когда-нибудь станете
мужем и по-настоящему полюбите женщину, которую сделаете своей женой, вы будете
возможно, поймете мои чувства, когда какой-нибудь веселый беспринципный галантный
оскверняет святость ее уединения с такой непростительной, такой
незаслуженной дерзостью ".

Она держала его между большим и указательным пальцами, расправляя розовые
складки, пока подпись фиолетовыми чернилами не предстала перед фиолетовыми
глазами его владелицы, затем, смяв его, как паутину, она
бросил его в сторону окна.

Повернув голову, она сказала изменившимся и повышенным тоном:

"Миссис Уол, могу я побеспокоить вас на минутку?"

Спокойная фигура, одетая в строгий серый костюм и муслиновую шапочку, чей
гофрированный обор заключал в белоснежную рамку доброжелательное морщинистое
лицо, выступила вперед с вязанием в руке и очками на носу,
и впервые посетительница осознала свое присутствие.

"Пожалуйста, опустите занавеску вон там, рядом с галереей, солнце светит жарко.
Лоб мистера Лоуренса припекает. Затем нажмите на звонок и прикажите подать карету
через двадцать минут.

Униженный, как никогда прежде, мистер Лоуренс решился на
одну отчаянную попытку вернуть себе положение, которого опрометчиво лишился из-за своего тщеславия
. Дождавшись, пока похожая на квакершу дуэнья_ вернется на свое прежнее место
, он встал и перегнулся через маленький столик, и под
его глубоким низким голосом и страстно умоляющим взглядом актриса удержала
ее дыхание и вцепился в медальон, пока его острый край вонзился в ее
трепетную плоть.

"Вы отвергаете меня как недостойного вашего присутствия, и, признавая
справедливость вашего указа, я искренне сожалею о глупости, которая привела к
преступлению. Ваш упрек был оправдан моей глупой самонадеянностью,
и, сознаваясь в ошибке, в которую вы меня ввели из-за вашего
снисходительного замечания прошлой ночью, я смиренно и прискорбно прошу
вашего великодушного прощения. Пылкие льстивые фразы сильно противоречат моему настоящему характеру
если, презирая меня, вы считаете
я лишен высокого чувства чести или рыцарской преданности
благородной женской деликатности. Мадам Орм, если ваша несравненная красота,
изящество и талант околдовали меня и привели к мимолетному безумию и тщеславию,
дерзость, за которую я действительно краснею, напоминает мне о вашем суровом упреке
к моим чувствам, к моей лучшей натуре; и я прошу, чтобы, полагаясь на незапятнанное
слово американского джентльмена, вы приняли вместе с моими извинениями
искреннюю уверенность в том, что, покидая эту комнату, я чту свою
несравненная деревенская женщина гораздо больше, чем когда я предстал перед ее благородством
присутствие. Модная свобода, возможно, деморализовала мой язык, но благодаря
богом над нами клянусь, это не очернило мое сердце и не омертвело.
мое восприятие и оценка всего, что составляет истинную женственность.
утонченность и чистота. Вы жестоко наказали мое самонадеянное
тщеславие, и теперь неужели вы не помилуете милосердно человека, который, найдя в
вас совершенное исполнение своих пророческих мечтаний о возвышенном, а также
как прекрасная женщина, смиренно, но самым серьезным образом просит разрешения
восстановить себя в вашем отношении; попытаться завоевать ваше уважение и
дружбу, которую он будет ценить гораздо выше, чем обожание
любой ... да, из всех других женщин?

Он был так близко от нее, что она видела, очередное краткое флаттер синий
вены на его честные храмы, и как музыкальный мастеринг голос так хорошо
помнил и когда-то так нежно любила украл нежно сквозь тьму,
одиноко, тоскливо тайниках ее пустынею, побаливало сердце, он пробудил для
одно мгновение дикую, сводящую с ума соблазнами, пылкое желание лифт
ее руки, обхватить их вокруг его шеи, наклониться вперед на его грудь,
и быть в состоянии покоя.

В усталых лет, которые последовали, как горько она осудила и
выражает сожаление по поводу лихорадки непримиримой мести, который держал ее на спине, что
памятный день! Поистине, для каждого из нас "Немейский лев затаился
где-то", и упущенная возможность могла стоить даже Геркулесу этой
коричневой шкуры, которую он носил в качестве трофея.

Мистер Лоуренс увидел медленное немое движение бледных губ, которые не издавали ни звука
чтобы заполнить словесную рамку, которую они безмолвно сформировали: "мой муж".
а затем, с постепенным опусканием век с густыми ресницами, глаза
закрылись. Только до тех пор, пока можно было неспешно сосчитать до пяти, ему было позволено
разглядывать бледное лицо в его редком прекрасном покое, затем
снова ее глаза, безжалостные, как судьба, встретились с его глазами - такими нетерпеливыми, такими задумчивыми - и
она тоже встала, повернувшись к нему с холодной гордой улыбкой.

"Боюсь, мистер Лоуренс неоправданно оплакивает и преувеличивает ошибку, которая,
какими бы ни были ее зловещие намерения, произошла в моем грубом негостеприимном
руки и "несвоевременное пресечение в зародыше", и наиболее бесславно провалившееся
завершение. После сегодняшнего злополучного инцидента с нашим
знакомством должно исчезнуть, как свет от камыша за фартинг, брошенный на
легкий пух, чтобы обозначить скрытый зыбучий песок; ибо в моей будущей панораме я
не оставлю ни одной ниши для унизительных болезненных дней, подобных этому - и для вас,
сэр, среди суеты, блеска и зарева этого сбивающего с толку французского
капитал, у которого будет мало досуга и меньше желания вспоминать о
нелестном провале попытки флирта с хорошенькой, но
совершенно бессердечной актрисой, которая заламывала руки и делала высокие
трагедия, и бушевали, и плакали из-за золота! Не за розовыми духами
_billets-doux_, и не за лестью и клятвами в бессмертной преданности
от высокородных джентльменов, достаточно красивых и бессердечных, чтобы прислуживать в _Le
Музей Лувра_ как статуи Аполлона, но за золото, мистер Лоуренс,
только за золото!

"Не изгоняйте меня безвозвратно, не отвергайте мою молитву о
привилегия иногда видеть вас. Позвольте мне приходить сюда и учить
вас верить в мою..."

"_Le jeu n'en vaut pas la chandelle!_ - воскликнула она с коротким
нервным смешком, который больно резанул его по уху.

- Мадам, я умоляю вас не лишать меня удовольствия время от времени встречаться с вами.
интервью.

Внезапная бледность пробежала по его взволнованному лицу, и он попытался
коснуться светлой руки с ямочками, которая, все еще сжимая медальон, покоилась
на столе.

Догадавшись о его намерениях, она надменно отпрянула, выпрямилась и
так крепко скрестила руки на груди, что камея звякнула на кольце.
крепко прижав к себе бьющееся сердце, она смотрела на него сверху вниз, как с
какой-то далекой высоты, с выражением тихого презрения, которое не мог адекватно передать ни один
язык, которое ранило его сердце, как
камни под градом.

"Отныне я лишаю тебя всякой возможности опускаться еще ниже
в моих оценках, раздражать меня любыми будущими демонстрациями
стиля восхищения, которого я не желаю, не ценю и не собираюсь допускать
. Если случайно когда-нибудь толкнет вас снова на моем пути, ты
будет делать так же забывать, что наш министр совершил промах
посылаю тебя здесь сегодня. Мистер Лоренс будет примите мою благодарность
для этого пакета документов, которые должны быть возвращены, чтобы завтра к
офис американского посольства. Решил забыть неприятный
инцидентов в день, мадам ОРМ вынужден с вами попрощаться".

Сердитый, но неустрашимый, его красноречивый взгляд смело встретился с ее взглядом, как
будто бросая смертельный вызов; и он поклонился с некоторой грацией
_hauteur_, полностью соответствует ее собственным усилиям.

"Приказы мадам должны выполняться неукоснительно и буквально, ибо
Катберт Лоуренс слишком горд, чтобы навязывать свое присутствие или свою
почтение любой женщине; но перехватить Миссис ОРМ не предусматривает, что
общественное пространство, где она неоднократно меня уверял, что золото всегда
обеспечивает допуск к ее улыбки, и от которого никакая земная сила может
Дебар меня. Наблюдая за тобой с того же места, где прошлой ночью ты парила
как ангельский сон моего детства, как великолепное
откровение для моего видения и моего сердца, я брошу вызов миру, чтобы испортить
счастье, уготованное мне, пока ты остаешься в Париже.
Далекий, но преданный поклонник, хранящий память о тех
волнующих взглядах, которыми "Эми Робсарт" одаривала меня, позвольте мне
пожелайте мадам Орм приятной поездки и доброго дня.

Он наклонил свою красивую голову низко перед ней, и вышел из комнаты меньше, как
изгнанник, чем завоеватель, опираясь на неизменный фатализм, а фонд
вера в это магнетическое влияние и обаяние у него было до сих пор
успешно оказываемое на всем протяжении, которого его своенравная, непостоянная, привередливый
необычные решил поработить.

Когда звук его удаляющихся шагов затих,
стройная фигура в белом неуверенно прошла по полу, вошла в
смежную гардеробную и заперла дверь.

Пьеса, наконец, закончилась, долгое нервное напряжение, железное
напряжение мозга и сердца, стальные оковы памяти - все лопнуло
одновременно; актриса была растоптана с глаз долой, слабая,
страдающая, подвергнутая долгим пыткам женщина склонилась в беспомощности и безнадежности
в агонии перед своим оскверненным, истлевающим алтарем, осталась наедине с прахом
своего опрокинутого и рассыпающегося идола.

"Мой муж! О Боже! Ты знаешь... не ее ... не этой женщины... но
мою! полностью мою! Отца моего ребенка!-- моего Катберта... моего собственного мужа!"

 "О, прошлое! прошли те прекрасные времена, которые я хорошо помню!
 Увы, что такое может рассказать мое сердце!
 Ах, как я доверяла ему! какая любовь была моей!
 Как сладко чувствовать, как его руки обвивают меня,,
 И мое сердце бьется вместе с его сердцем! Какое богатство блаженства
 Слышать его похвалы; все для того, чтобы прийти к этому,--
 Что теперь я не осмеливаюсь взглянуть ему в лицо.,
 Чтобы в моем сердце не заняло место другое.--
 То, что люди называют ненавистью!




ГЛАВА VIII.


"Чепуха, Элиза! Она всего лишь ребенок, и я умоляю тебя, не делай этого.
преждевременно превозноси ее до уровня женщины. В этом поколении так мало незатронутых,
естественных детей, что так приятно
созерцать бесхитростную чистоту и непосредственность нашей маленькой девочки.
простота, как смотреть на прохладные зеленые луга в знойный, иссушающий
Августовский день. Оставь ее ребенком, оставь ее в покое."

Мистер Харгроув протер очки носовым платком и водрузил
их на свой римский нос с оскорбленным видом человека, которого
оторвали от любимого занятия, чтобы обратить внимание на
неожиданный, нежелательный и в целом неприятный факт, величественно
отказывается проверять и догматично отмахивается от него, как будто игнорирование
означало уничтожение.

"Итак, Пейтон, для разумного человека (не говоря уже о проницательном
философе и эрудированном теологе) вы, безусловно, позволяете себе
самые замечательные спазмы своевольного, упрямого, преднамеренного
слепота. Вам не нужно так отчаянно пялиться на эту страницу, потому что я
намерен поговорить с вами, и бесполезно пытаться пренебречь ни мной, ни
моими фактами. Реджина молода, я знаю, ей еще нет четырнадцати, но она
более развита не по годам, более зрелая, чем многие девушки в шестнадцать; и ты
кажется, забываешь, что, всегда общаясь со взрослыми людьми, она
впитал их идеи и уловил их выражения, вместо
более юных форм мышления и речи, обычных для детей, которые живут
среди детей. Она так же далеко переросла скакалки, как и ты
топы и змеи, и больше нет приправы для сказки, чем ваш
благоговение имеет основание-шарик, и епископ здесь для мрамора. Предположим,
в октябре прошлого года я посыпала лист бумаги семенами салата в открытом грунте
граница грядки, и в тот же день вы посеяли много семян
салат-латук в теплице у кирпичной стены, куда проникает весь свет.
откажитесь ли вы от хрустящего, аппетитного салата с начинкой,
потому что он так быстро достиг совершенства?"

"Мама, ты хочешь, чтобы мы поняли, что Регина очень нежная,
и очень зеленая?" - спросил мистер Линдси, отрываясь от грамматики, которая
лежала перед ним открытой.

"Я хочу, чтобы вы, сэр, изучали свой хиндустани и тамильский, пока
Я экспериментирую с ценностью аналогических рассуждений в моих беседах
с вашим дядей. Итак, Пейтон, ты видишь, что разум этого ребенка в течение
почти четырех лет находился в интеллектуальном очаге, озаренный светом
религии, увлажненный росой философии, культивируемый
систематически с помощью зубцов и мотыг регулярного изучения, примера
и наставления; и, будучи сильным ростком, когда ее пересаживали,
она хорошо использовала свои возможности, и, смотрите! ранний психический
салат, причем очень вкусный! Вы, мужчины, теоретизируете, рассуждаете, декламируете,
догматизируете абстрактные утверждения и, наконец, встаете на ноги
путаетесь и спотыкаетесь о факты прямо у себя под носом, что женщины
никогда не преминул бы поднять и отложить в сторону. Душа Фалеса
владеет всеми вами, тогда как мы, сидящие у колыбели и направляющие
маленькие шатающиеся ножки, изучаем почву и сметаем
камни преткновения. День за днем вы с Дуглас обсуждаете всевозможные
научные теории и цитируете языческие авторитеты и системы неверных
в присутствии Регины, которая сидит в своем низком кресле вон там, в
в уголке камина, тихая, как белая мышка, прислушивающаяся к каждому слову
хотя "Ганс Христиан Андерсен" лежит раскрытым у нее на коленях,
и едва прищуривает свои голубые глаза, которые так серьезны, как будто
если бы они принадлежали Судьям Израиля. Если ребенок вырос в
столярной мастерской, где повсюду разбросаны всевозможные острые, часто обоюдоострые
инструменты, кто удивляется, что
мизинцы преждевременно порезаны и покрыты шрамами? Ты и Дугласс
представь, что ей снится количество эльфов, танцующих на
зеленеющие лунными ночами, или блестки на их кружевных крыльях;
или что она изучает широту и долготу столицы
последней территории, которую Конгресс возвел в неопределенное и
мучительное достоинство номинального самоуправления, которое когда-то (_виде_
"устаревшие гражданские галлюцинации"), распространенные в американском штате; или
возможно, вы полагаете, что ребенок жаждет баночку с леденцами?
Тогда протрите глаза, вы, церковные летучие мыши, и позвольте мне показать вам
"результат" всей этой мудрой и ученой беседы, которой вы наставляете одного
еще один. Вы знаете, она уговорила меня давать ей уроки игры на
органе, а также на фортепиано, и вчера, когда я пошел в
церковь в учебный час, я был поражен прелюдией, которую она исполнила.
очевидно, он импровизировал. Заслоняться от нее взгляд, я слушал, пока она
закончил играть. Конечно, я похвалил ее (на самом деле она
замечательный талант), и спросил ее, когда она начала сочинять, в
импровизировать. Теперь как вы думаете, что она ответила? Бригада
Юристы Филадельфии не мог догадаться. Она посмотрела на меня
неуклонно, и сказал, Насколько я могу процитировать ее слова: 'Я очень
не знаю точно, когда я начал, но, полагаю, давным-давно, когда
Я носил коричневые перья и засыпал, спрятав голову под крыло,
как все соловьи." Сказал я: "Что, черт возьми, ты имеешь в виду?" Она
ответил: "Ну, конечно, я имею в виду, когда я был соловьем, до того, как я
вырос и стал человеком. Разве вы не слышали, как мистер Харгроув на прошлой неделе
читал ту любопытную книгу, в которой было так много странных вещей
рассказывалось о переселении душ и о том, как появилась душа музыкального ребенка
от соловья, сладчайшего из певцов? И разве ты этого не делаешь
помните, мистер Линдси говорил, что Платон верил в это; и что Плотин
учил, что люди, которые ведут чистую жизнь и все же чрезмерно любят музыку,
после смерти вселяются в тела певучих птиц? Только что, когда я
играл, мне было интересно, что чувствует соловей, раскачиваясь на сливовом дереве
все белое, с благоухающими цветами, и наблюдая, как пасется скот
лютики и одуванчики в поле. Миссис Линдсей, если моя душа
не вполне свежий и новый, я надеюсь, что это никогда не ходил в человека
тело передо мной, потому что я бы намылить он пришел прямо ко мне
из милой и невинной птицей".

"Элиза, ты, конечно, как всегда, шутишь?" воскликнул ее брат.

"Напротив, уверяю тебя, я не преувеличиваю и не приукрашиваю. Я
просто констатирую факты без прикрас, что вы можете досконально разобраться
в то, что плодородная почва рассеянных зерен обучения осенью. Я
обещаю вам, что при умеренном выращивании он дает
сто раз".

"Мама, что ты сказала ей в качестве дозы ортодоксальности, чтобы
избавиться от яда метемпсихоза?" - спросил мистер Линдси, который не мог
воздержись от смеха, глядя на изумленное выражение лица своего дяди
.

"Сначала я онемел и очень пристально смотрел на ребенка.
Осмелюсь предположить, что так же поступила Махамайя, когда ее мальчик Арддха-Чидди встал на ноги.
встал и заговорил через пять минут после своего появления в этом мире скорби
или когда в пятимесячном возрасте он сидел в воздухе без опоры.
Тогда я встряхнул ее и спросил, не заснула ли она и не приснилось ли ей, что она
была бюль-бюлем, питающимся листьями розы; после чего она приняла серьезный вид
полный достоинства, и когда я начал рассуждать с ней о
абсурдность совершенно изношенной доктрины переселения душ, как же
ты думаешь, она встретила меня? С информацией, которая далека от того, чтобы быть
устаревшей доктриной, ныне живущие ученые люди были
возрождают ее как истину; и что, в то время как христианство было всего лишь
восемнадцать столетий назад в этот метемпсихоз верили на протяжении
двадцати девяти столетий, и в наши дни он насчитывает больше последователей, на
миллионы, чем любая другая религия в мире. Я спросил, как она
научилась всему этому глупому буйству, и с неописуемой смесью
гордости, жалости и торжества, как будто она поняла, что бросает
Монблан в моей голове, она упомянула вас, двух выдающихся евангелистов
гиды, из чьих непогрешимых уст она почерпнула свои знания. Что касается
вас, Дуглас, я предлагаю вам оставить востоковедение, отказаться от
смутной надежды принять мученическую смерть в Индии и начать свой миссионерский труд дома
. Моя дорогая, буддист у твоей двери. Итак, Пейтон, как тебе?
тебе нравится вкус твоего философского салата?"

"Я боюсь, что я была намеренно легкомысленный представляя ей
ум различные учения и теории, которые я никогда не предполагал, что она может
постигнуть или даже задумался бы на мгновение. С тех пор, как мое зрение
стало настолько ослабленным, я несколько раз просила ее
прочитать несколько статей, которые, безусловно, не являются полезной ерундой для
чайлд, и мои разговоры с Дугласс относительно научных
теорий велись безоговорочно в ее присутствии. Я
очень рад, что вы предупредили меня.

"И я чрезвычайно сожалею, если слова моей матери
будут препятствовать проявлению способностей Реджины.
Свободной дискуссии должны бояться только лицемеры и фанатики,
и, в конце концов, это лучшее испытание для отделения ложного от
истинного. Порождает ли созерцание физических уродств
пристрастие или привязанность к уродству? Разве это скорее не усиливает силу и
очарование последнего, благодаря
контрасту с симметрией и совершенными пропорциями? Красота истины никогда не бывает столь непобедимой, как
когда сталкиваешься с софистикой или ложью; точно так же, как молодость и здоровье
кажутся вдвойне прекрасными и драгоценными в присутствии трепещущих
дряхлость и отвратительные болезни.

- В самом деле, Бишоп! Я думал, ты уже перешел на второй курс, и
бросать в меня ваши диалектические боеприпасы - позорная трата времени.
антитезис. Согласно вашей доктрине, Америка должна скупать
и импортировать всех несчастных уродов, которые ежегодно подвергаются воздействию в
Китай, чтобы наш народ должным образом оценил
превосходство здоровых конечностей и ценность пяти чувств; и
здоровые молодые люди должны заполнять лазареты и богадельни, чтобы
изучите природу своих собственных недостатков. В равной степени желательно
чтобы мудрые люди, такие как вы и Пейтон, приучили себя к
общество... ну... я использую вежливую дикцию, имбецилов, "невинных",
чтобы придать истинную ценность обучению и вашей собственной проницательной логике?

"Моя дорогая маленькая мама, ты так яростно рубишь свою логику широким
топором, что воздух темнеет от урагана щепок.
Как все дамы, пытающиеся спорить, вы бросаетесь в _reductio ad
absurdum_ и обнаруживаете, что не можете отличить...

- Мудрость от тщеславия? Благослови тебя господь, епископ, наблюдательность научила меня всему
оттенки и тонкие градации этого различия. Мы, женщины, не
больше принимают последнее за первое, чем богов, которые отказались
стать каннибалами, когда они пошли обедать к Танталу и им предложили
фрикасе из Пелопса. Теперь я----

"Церера все-таки съела его!" - воскликнул ее сын, ловко избегая щипка
за ухо, откинув голову назад, так, чтобы она не касалась его
пальцами.

"Несчастный языческие басни, сэр, при котором православные епископы должны провести
вообще не причащается. Скажите, вы безбородый Гамалиила, где вы накопили
свои знания относительно воспитания девочки? Представьте нам таблицу
о вашем опыте. Вы говорите о том, что затрудняете жизнь Регины.
факультетов, как если бы я положил ее мозги в паре все равно остается, и ежедневно
затянул ботинки на шнуровке".

"Я склонен думать, привычных форм женского образования
именно такой эффект. Дело в том, мама, что, похоже, от женщин в
этой стране ожидают появления резервных журналов благочестия, о
религиозном рвении, основанных на безусловно мощном принципе, что
"невежество - мать набожности". Истинное знание, которое проистекает
из бесстрашного исследования, гораздо благороднее и надежнее
хранитель чистого жизненного христианства ".

" Выражаю благодарность мисс Мартино и мадам Дюдеван, которые
коронованные особы среди знатоков?_ Или, возможно, вы предпочли бы
вторую "La Pelouse" под управлением мисс Вебер, которая, безусловно, согласна
с вами, "что девочек слишком деликатно воспитывают, чтобы позволить уму
расширить."Освещенный и расширенный "философией" и "социальным прогрессом"
она и мадам Дюдеван давным-давно буквально отреклись от пребывания,
и прославиться узурпацией жилетов, панталон, пальто и коротких стрижек
. Радуйся, что моя Регина, моя голубоглазая снежная птица, лишена
этого

 "Блеска черных локонов на гладких бровях"!

Я бы предпочел увидеть ее в гробу, закутанной в взъерошенный плащ.
сарафан".

"Как я ее люблю, так бы я; но, Элис, мы будем прогнозировать не
такая ужасная судьба. У нее ясный тонкий ум, она прилежна и
амбициозна, но, конечно, не гений, если только это не касается музыки; и ее
можно воспитать из культурной утонченной женщины, достаточно
сведущий в науках, чтобы понимать их современное развитие
не угрожая нам педантизмом или перенимая
стиль, подходящий для рощ Кротоны во времена Дамо или
заумная мистическая дикция , которая обрекла Гипатию на милость
монахи. В конце концов, зачем пугать людоеда в синих чулках, у которого, возможно, нет
намерения посягать на наш покой; ибо быть по-настоящему образованным
не является праздничным развлечением в наш век накопления и мало что предлагает
искушение для молодой девушки. Не так давно я нашел фразу
, касающуюся этой темы, которая запечатлелась в моем сознании как
одновременно сильная и здоровая: "И по этому вы можете отличить истинное
образование от ложного. Ложное образование - восхитительная вещь, и
оно согревает вас и заставляет с каждым днем все больше думать о себе; а истинное
образование - это смертельно холодная штука с головой горгоны на щите,
и заставляет вас с каждым днем думать о себе все хуже. Хуже в двух отношениях.
кроме того, жалость усиливается: она постоянно усиливает личное
чувство невежества и личной вины ".

"В таком случае, могу я рискнуть поинтересоваться, где и как вы и
Дуглас стоите в ваших собственных оценках? Если цитаты _en r;gle_,
Я могу сравниться с вами в почтении, хотя, к сожалению, моя женская память
не такая, как у вас, неутомимого вьючного животного, и мне нужно позволить
читать. Вот книга под рукой, в моей корзинке для чулок. Итак,
мудрые и нежные господа, это мой идеал правильной, здоровой, женственной
образование, контрастирующее с этим новомодным методом создания девочек
либо фигурки для модистки, украшения и завитые накладные волосы,
или же - что еще ужаснее - социальные гермафродиты, которые штурмуют
должности, которые были назначены мужчинам с тех пор, как этот почтенный
и священное время, когда "Адам копался и Ева пела", и кто, оставив
святое пристанище, ведет войну против природы из-за ошибки
созданы для своего пола и требуют "священного неотъемлемого права"
толкаться и подвергаться толчкам на выборах; устраивать драки на рыночной площади,
и разглагольствовать с трибуны, как стая безбожников. Теперь, когда я
начну читать, послушайте и скажите мне откровенно, когда вы оба
решитесь представить меня, одну сестрой, другую дочерью,
вы будете выбирать себе жен из числа почти устаревших моделей quaint Evelyn
или же вы передадите свое имя, привязанности, гардероб,
кладовую и домашнюю птицу сильной духом женщине-"ученому", которая
будете пренебрегать своими носками и пуговицами, чтобы точно установить, сколько
_вибрионы _ и _Бактерии_ плавают в капле жидкости, и когда вы
придет домой уставшая и очень голодная, утешит вас и благородно искупит вину
за плохо приготовленный и еще хуже поданный ужин, угостив
ваши усталые уши ее собственной изобретательной и блестящей интерпретацией
и перевод _;lia L;lia Crispis!_ Вот моя старомодная
Английская девица, кроткая, как фиалка, свежая, как росистая маргаритка, и сладкая, как
ложе из тимьяна и майорана. Стиль и образ жизни сильно изменились
так же, как и язык, со времен наших предков,
какими бы простыми и незатейливыми они ни были, ухаживая за своими женами ради их
скромность, бережливость, ведение домашнего хозяйства и другие
экономические добродетели, пользующиеся репутацией. И когда юные девицы
были обучены всему этому дома, в деревне, в домах своих родителей
; доля, которую они приносили, была больше в добродетели, чем в деньгах, она
быть более богатой парой, чем любой, кто мог бы принести миллион, и
больше ничего, что могло бы ее похвалить. Девственницы и юные леди того золотого века
брались за веретено и не брезговали иглой;
были послушным и полезным для родителей, указание в
управление семьи, и дал предвещать делать отличные жены.
Их уединением были благочестивые религиозные книги, их развлечения
на винокурне и знание растений и их полезных свойств для
комфорта их бедных соседей и пользы семьи, которая
здоровое питание и кулинарные изыски сохраняют здоровье. Тогда все было
естественно, просто и полезно; не было ничего лишнего, не требовалось ничего
необходимого. Бедные получали щедрую помощь, и в благотворительности было
так же тепло, как на кухне, где постоянно горел огонь. "Вот, если бы Регина
была всего лишь моим ребенком, я бы с некоторыми изменениями обучил ее после
такой мягкий старый стиль".

- Тогда я искренне благодарен судьбе, что она не моя сестра! Представьте ее хорошенькие
перламутровые пальчики, покрытые имбирным тестом; или ее вход в
библиотеку, предвещаемый ароматом моли, или базилика и шалфея,
терпимо только в качестве привычного блюда из мясной колбасы! Не пачкай
мою изящную белую голубку пылью, сажей и отвратительными запахами, которые
принадлежат царству кулинарии ".

"Твою белую голубку? Ты предлагаешь удочерить ее? Через месяц, когда вы
будете на пути в Индию, какая разница для
вас, будет ли она коричневой, как перепел, или черной, как ворона? До
если ты вернешься, ее призовут в степенную армию
матрон и превратят в дородную миссис Птолемей Томсон, или худощавую
и измученная заботами миссис Саймон Смит, или, что хуже всего, эрудированная миссис
Профессор Валтасар Браун, пишущий "Геркулес" в соответствии с ученым стилем
с потерей буквы "у" и заменой буквы "к"; или заставляющий
призрака Улисса рвать на себе волосы, написав имя своего
чародейка "Кирке"!

Когда миссис Линдси заговорила, улыбка исчезла с ее губ, и, пристально вглядевшись
в лицо сына, она заметила произошедшую в нем перемену.
это, внезапное сияние, поднявшееся до кончика его волос.

Избегая смотреть ей в глаза, он поспешно ответил: "Предположим, что эти выдающиеся
джентльмены, о которых вы упомянули, случайно оказались учеными, _savans_, и склонны
последовать совету Жубера и заключить свой брак
выбор: "Мы должны выбирать в жены только ту женщину, которую должны сами"
"выбрать в подруги", будь она мужчиной." Думаете, простые привычки
ведения домашнего хозяйства или навыки травничества остановили бы и исправили их
необычный?"

"Но, епископ, они могли бы счесть Талмуд более почтенным авторитетом,
чем Жубер, и Талмуд говорит, поэтому мне сказали: "Спустись на ступеньку ниже в
выбирая жена; горе шаг в выборе друга".

"Ну, слава богу! там действительно нет Salique законодательства в сфере
обучение. Мама, я верю, что одно из самых счастливых предзнаменований на будущее
заключается в расширении взглядов на образование, которых сейчас
придерживаются некоторые из наших самых способных мыслителей. Если утром наши
религиозная система, Святой Петр считается обязательным на нас, чтобы быть в состоянии и
'всегда готовы дать ответ всякому, просящему у тебя причина
в надежде на то, что в вас, как вдвойне важно, что долг в
этот противоречивый возраст, когда популярная формула была принята,
"сомневаться, вопрошать, открывать"; когда молот геолога
вдавливает в пыль идолов традиции и линзы астрономии
пронзите голубые просторы космоса, которые в детстве мы наивно
считали обиталищем херувимов и серафимов. А теперь, мама, если
ты только застрахуешь мои уши от этих розовых щипчиков, о которых
они вызывают жгучие воспоминания, я хотел бы объясниться.

Миссис Линдси запустила руки в глубины своей корзинки для чулок
и произнесла нравоучительно:

"Храм Януса закрыт".

"Каково происхождение доктрины о том, что эрудиция является единственной
прерогативой мужчин, и что она оказывается столь же опасной в женском обществе?"
руки, как фосфор или порох в руках младенца...

"Почему опыт Евы, конечно. Тонна пороха не смогла бы
взорвать Эдемский сад более эффективно, чем ее свет
затронул внешнюю ветвь древа познания. Я должен сказать,
Книга Бытия была приемлемым авторитетом для молодого служителя Евангелия ".

"Это нарушение перемирия, Элиза. Ты вступаешь в перестрелку с
его пикетчиками. Продолжай, Дуглас.

"Очевидно, это пережиток деспотического варварства, грибовидная поросль"
"Епископ, могу ли я спросить, имеете ли вы в виду Книгу Бытия?"

"Епископ, могу ли я спросить, имеете ли вы в виду книгу Бытия?"

"Дорогая мамочка, я имею в виду популярное заблуждение, что в том же
соотношение, которое вас полностью обучают женщин, вы их непригодными для Святого
обязанности дочь, жена и мать. Существует ли врожденный антагонизм
между ученостью и женственностью?

"В самом деле, дорогая, откуда мне знать? Я не 'Делла-Cruscan'.Я только
'штамм' молоко в мои молочные кастрюли."

"Элис, успокойся. Вы оборвет нить его рассуждений".

- Тогда она слишком хрупка, чтобы вместить все эти тяжеловесные предложения.
он намерен нанизать ее. Продолжай, сын мой.

"Должны ли мы принять несправедливую и унизительную догму о том, что чем больше
мы развиваем женский интеллект, тем более не женственной,
непривлекательной, неприветливой становится личность? Является ли женщина
более милой, нежной, более полезной для своей семьи и друзей, потому что
она необразованна? Оказывает ли знание подкисляющее влияние на
женский темперамент или оказывает окостенляющее действие на женские сердца? Является ли
невежество неизбежным спутником утонченности и деликатности?
Бросает ли знание греческого и латыни тень на
цветочный сад или плесень в кладовой и бельевом шкафу; или
обладают ли классики способностью сворачивать все молоко нашей жизни?
человеческая доброта, все потоки нежного сочувствия в женской натуре
подобно тому, как сычужный фермент свертывает чашу сладкого молока? Может ли
знакомство с литературой, искусством и наукой настолько парализовать
энергию женщины, что она испытывает крайнее отвращение и неспособность к
выполнению этих домашних обязанностей, так
идеально подходящий для ее тонких, ловких маленьких пальчиков?
Да ведь моя собственная мудрая драгоценная маленькая мама - живое опровержение
столь вопиюще абсурдной и чудовищной догмы! Разве ты не надавал мне пощечин
за уши, потому что, когда я спотыкался на "Анабасисе", мое греческое
произношение причинило боль твоему утонченному и правильному вкусу? Не вы
скажи мне, что ты прочитал почти всю Саллюстия, распространяя
книга открыта на молочной полке, а вы отказались, тем самым экономя время? И
разве то же самое сладкое золотисто-сливочное масло, приготовленное в тени
Латинского словаря, не принесло вам премию Государственной ярмарки в виде того самого серебра
чашку, из которой я пил молоко, пока носил брюки до колен и
круглую куртку? Разве мой отец не хвастался, что с
музыкальными способностями его жены может сравниться только ее замечательное умение
готовить кексы, сдобное тесто и омлет-суфле?_"

С неподдельной рыцарской нежностью во взгляде и тоне он склонил свою
голову; но, хотя в ярких
глазах миссис Линдсей, несомненно, заблестели слезы, она весело ответила:

- Я что, Цербер, чтобы меня уговаривали и обманывали, щедро намазывая маслом
лесть? Возвращайтесь к своей баранине, преподобный сэр, и знайте, что я
неподкупный и презирающий предавать мое дело ради твоих тридцати произведений
могучей похвалы."

"Я думаю", - сказал мистер Харгроув, беря гроздь вишен из подставки для фруктов на столе в библиотеке.
"Я думаю, что все дело может быть в
решившись на это; амбициозные крики и амазонские эксцессы
этой эпохи являются неизбежным следствием жесткой тирании
прошлых эпох; которая сурово изгоняла женщин в оцепенелую тьму
интеллектуальный вечер, лишающий их законного и естественного права
развивать свои способности путем неограниченных упражнений. Эта вера
в мусульманских странах женская неполноценность все еще выражается в
обычае класть дощечку или мраморную дощечку на могилу женщины,
в то время как на сердце мужчины лежит ручка или держатель для пера, указывающий на то, что
женские сердца - это просто таблички, на которых мужчина пишет все, что ему нравится
ему больше всего. В социологии, а также в физике и динамике, - угол
отражения всегда равен углу падения,-в
психологический отскок всегда пропорционален ментальному давлению; один
крайность неизменно наталкивается на противоположность, и когда маятник
достигнув одного конца дуги, он по необходимости должен повернуться обратно к
другому. Во всех социальных революциях умеренные и разумные
уступки, которые могли бы унять недовольство в его зарождении
, с радостью предлагаются слишком поздно в ходе борьбы, когда
повстанцы, уязвленные несправедливостью и осознающие свои обиды,
отказываются от любых умеренных компромиссов и устраивают беспорядки. Эта мерзость в области прав женщин
и избирательного права женщин - это не внезапно придуманный социальный продукт
бутылка с дрожжами: она бродила целую вечность, и, наконец,
выдувается пробка, происходит быстрое разрыхление женской массы
недовольные".

"Но, дядя Пейтон, вы, несомненно, проводите различие между несколькими шумными
амбициозными учеными, которые принимают лицейскую дурную славу за известность, и
благородной группой нежных, утонченных женщин, чьи блестящие достижения в
литературная республика превосходит их только своей красотой
преданность Богу, семье и дому? Представьте себе миссис Сомервилл, требующую
место в парламенте, или мисс Хершел, пробивающуюся локтями к
мошенникам! Чей семейный послужной список более прекрасен в своей чистоте
женственности, чем у Ханны Мор, или мисс Митфорд, или миссис
Браунинг? кто носит бессмертные лавры более скромно, чем Роза
Bonheur? Мне кажется, сэр, что сейчас следует обратить внимание не столько на количество, сколько на
качество обучения.
Я вижу, что один из самых способных и сильнейших мыслителей современности
виртуозно справился с этим вопросом, и с вашего разрешения я
хотел бы прочитать отрывок: "В наше время образовательное древо
мне кажется, что его корни уходят в воздух, его листья и цветы - в
землю; и, признаюсь, я бы очень хотел перевернуть это с ног на голову
, чтобы его корни прочно укоренились среди фактов о
Природа, и черпать оттуда здоровую пищу для листвы и плодов
литературы и искусства. Ни одна система образования не может претендовать на
постоянство, если она не признает истину о том, что образование преследует две
великие цели, которым должно быть подчинено все остальное. Один из них
заключается в увеличении знаний; другой заключается в развитии любви к
правильному и ненависти ко злу. В настоящее время образование почти
полностью посвящено развитию силы выражения и
чувства литературной красоты. Вопрос в том, есть ли что сказать
помимо мешанины мнений других людей, или в том, чтобы обладать каким-либо
критерий красоты, так что мы можем различать Бога как
и дьявольски, остался в стороне, а не момент. Я думаю, что не ошибусь
говоря, что если бы наука была сделана основой образования,
вместо того, чтобы быть в лучшем случае карнизом здания, это
такого положения вещей существовать не могло."Я бы хотел, чтобы именно такую систему
установили в нашей собственной стране".

"При условии, что вы сможете ответить на умеренность учителей; ибо
если не прививать мудрость и умеренность, эта система вскоре приведет к
полному крушению самых благородных интересов человечества. В течение многих лет
Я внимательно наблюдал за удвоениями этой лисы, и хотя я
никому не уступаю в торжественной верности истине, я хочу быть уверен, что
то, что я принимаю как таковое, - это не просто старая ошибка под новыми одеяниями, а всего лишь
изменение условий маскировки. У науки тоже есть свой фетиш.
суеверия, и заумная терминология не всегда скрывает их.
бесстрастные грубые пропорции. Полное свержение и уничтожение
вера в личного, управляющего, отвечающего на молитвы Бога - это конец
и цель собирающихся когорт науки, и чем скорее маскировка
технические нюансы отброшены в сторону, что лучше для всех сторон.
Научные исследования и анализ, благородно смелые, терпеливые, неутомимые и
достойные всяческих почестей и благодарности, манипулировали, разлагали, а
затем интегрировали универсальную глину, но, несмотря на микроскоп и
телескоп, химический анализ и вивисекция, они не могут продвинуться дальше
чем жужжание гончарного круга, а Гончара нигде нет
обнаружен. Литье творческие силы и пластичные глины еще
в отличие, например, когда вызов был первый брошенную гордиться
амбициозные конструктивная наука. Животные и растительные организмы
был проанализирован, и "идея адаптации развилась в
концепцию, согласно которой сама жизнь "представляет собой определенную комбинацию
разнородных изменений, как одновременных, так и последовательных в
соответствии с внешним сосуществованием и последовательностями"."Теперь перейдем к
массы, которым простительно любопытство по поводу этой проблемы
существования, является ли этот результат совершенно удовлетворительным? "Физическая основа
жизни" была загнана в угол, затравлена, наконец схвачена,
и над головами нетерпеливого, задыхающегося, преследующего поколения
торжествующе размахивал кистью этот "Научный Лис", "Зародышевый
Протоплазма, структурная единица!" Но как и откуда возникли законы
"Белка"? Ненависть к определенным фразам более ожесточенная, чем к принципам, которые они выражают,
и еще потому, что теологи цепляются за эти слова
Бог, Творческие акты, Божественная Мудрость, Провиденциальное Приспособление,
ученые объявляют их диктатом невежества, суеверия и
традиции и требуют, чтобы мы преклонились перед их высшей мудростью,
и замените такие термины, как "Биогенез", "Абиогенез" и
"Ксеногенез". Но где экономия на доверии? Проблемы
лишь прикрыты тонкой завесой ученого словоблудия,
и их решение не требует расходования веры.
Смена имен не стоит такой борьбы, ибо Глина и горшечник
все еще различны, и Тот, кто создал космические законы, не может быть разумно
или удовлетворительно смешан с Его собственными законами или объединен с Ними.
Вероучения, теории, системы ценны не потому, что они религиозные
и традиционные, или потому, что они научные или философские, а
исключительно из-за их истинности. Итак, Дуглас, я не уверен, что
твой научный метод научит Регину чему-то более реальному
мудрость в этике или этиологии, которой не обладала ее прабабушка
."

- Ты забываешь, дядя Пейтон, что в наш быстро развивающийся век только
усовершенствованные системы образования позволят мужчинам и женщинам оценить
важность его открытий.

"Мой дорогой мальчик, всегда ли внезапные и насильственные перемены являются синонимом
продвижения? Является ли переходный период неизбежным улучшением? Была социальная
статус Париж после революции 1790 заметный прогресс
от морали, религиозных или политических, которые существовали во времена
Фенелона? В машиностроении, сельскохозяйственной, химической и отделы
движение действительно благородно идет вперед, открытия и усовершенствования
огромны и замечательны, и за эти физические материальные блага мы
полностью обязаны Науке, трудолюбивой, героической и поистине
благотворной науке. В морали, общественные или частные, религии, Национального
или человека, или в гражданской политии, мы двигаемся? Имеет свободы
действие шло в ногу со свободой мнений? Действительно ли американцы так же свободны
сегодня, какими они, несомненно, были пятьдесят лет назад? В эстетике мы
превосходим Фидия и Праксителя, Рафаэля и Микеланджело? Является ли наша
музыка более совершенная, чем у Перголези или Моцарта? Можем ли мы показать что-нибудь из этого?
чудеса архитектуры, которые превосходят славу Филы, Афин,
Пестума и Агры? Войны менее кровопролитны или преступность менее безудержна? Наше
высокомерное предположение о превосходстве иногда подвергается скорбному порицанию.
Например, один из самых выдающихся и популярных ученых
Англии подчеркнул свои взгляды на необходимость "улучшения естественных
знаний", приписав великую чуму 1664 года и великий пожар
1666 года, который по численности населения и количеству домов был почти сметен
Лондон с лица земного шара - из-за невежества и пренебрежения к
санитарные законы и непредоставление подходящих организаций
для тушения пожаров. Он с гордостью заявил, что
повторение подобных катастроф теперь запрещено научными методами
договоренности, "которые никогда не позволят даже улице сгореть дотла", и что
"именно совершенствование наших собственных естественных знаний сдерживает
чума."Я думаю, что у меня есть основания полагать, что наш
Американский подразделений пожарной охраны, страховых компаний и доски здоровья
достаточно прогрессивная и научных похожие
объединений в Великобритании; еще через неделю я прочел его
аргумент, огромный город лежал почти в руинах, и до многих месяцев
прошло несколько городов и районов нашей земли были сожжены,
опустошенный мором так фатально, поэтому непобедимы, что ужасы
чумы были воскрешены, а живые едва могли
гроб мертвые. Время от времени мы слышим торжественные предостережения о
Сизифовой тенденции попытки, которая так часто терпела поражение, так настойчиво
возобновлялась, чтобы изгнать Личного и Правящего Бога и заменить
научный фетиш, "Сила и материя", "Закон природы", "Эволюция" или
"Развитие". Хотя я хочу, чтобы основой образования Регины было
будет достаточно широким, либеральным и всеобъемлющим, я намерен
быть осторожным в том, какие доктрины выдвигаются; к сожалению, все, кто
сочувствует атеизму Конта, не обладают его благородной откровенностью,
и не смог напечатать так, как он это сделал на своем титульном листе:

 '_R;organiser sans Dieu ni roi,
 Par le culte systematique
 de l'Humanit;_.'"

- О, Пейтон! что ужасно, эгоистично длинные предложения вы и
Дуглас причиняют друг другу, и на меня! Двоеточия и
точка с запятой собираются вдоль линии разговора как армия
мученики, и для моих глупо уставших ушей тот последний, завершающий период,
был самым "сладким благом" - высшим благословением. Если Регины Соловей
душа, рассердилась на такие рассуждения, как и те, от которых вы
уже цитировал, я должен сказать, это произвело к сожалению сделку в обмен
коричневые перья по розовой плоти, и было бы лучше время
трели мадригалы в некоторых заросли боярышника и Миртл-Гров. Я понимаю,
очевидно, я мог бы с таким же успехом отнести мою дорогую старую Эвелин, благоухающую
мятой и майораном, обратно наверх и завернуть в старинную
надушите белье камфарой и бережно уберите его, чтобы оно заснуло в последний раз.
спи в почтенном кедровом сундуке, где лежат огромные наколенники моего дедушки
и желтое шелковое платье моей прабабушки из парчи,
талия у него длиной с мой мизинец, а рукава как
широкий, как воздушный шар. Джентльмены, позвольте мне сделать один прощальный абзац,
прежде чем я напишу "finis" по этому вопросу образования и "впредь
навсегда храните мое молчание". "Да будет это ясно понято" этими
представляет", что если этот ребенок Регина вырастет синим чулком, или
метемпсихологом, ученым или борцом за свободу, профессором
физик или практикующий физик, судья суда или мэр города
горожанин, биолог, социолог, язычник или еретик, это не будет моей работой
или желанием; ибо для каждого из этих находящихся под угрозой, прогрессивных
мерзости, я, Элиза Линдси, поднимаю чистые руки и кричу:
Уходите!"

"Я думал, моя сестра давно усвоила, что проблемы с заимствованиями
требуют выплаты ростовщических процентов? Как раз сейчас у нашей маленькой
девочки нет головы горгоны; оставьте ее в покое. Наиболее настоятельным
требуемым изменением в нашей системе обучения женщин является добавление
нескольких лет для работы. Американских девушек выпускают после
общества, когда они должны начинать свое ученичество под присмотром
своих матерей во всех домашних искусствах и науках; и они становятся
женами и матерями до того, как становятся способными физически, умственно или
морально ценить священную, торжественную ответственность, которая присуща таким должностям
. Если бы наши девочки методично изучали все отрасли
либерального и классического образования, включая домашнее хозяйство,
по крайней мере до двадцати лет, скольких несчастий можно было бы избежать!
сколько еще по-настоящему элегантных интересных женщин прибавилось бы к этому
очарование общества, полезность для страны, счастье и святость
дома! Если бы у меня были средства для пожертвований в таких предприятиях, я бы
хотел пожертвовать какое-нибудь учреждение и выделить кафедру
домашнего искусства, наук и домашних обязанностей; и Регине не следовало бы туда ходить
в обычное общество, пока она не закончила там учебу".

- Больше ни слова о заговоре против покоя моей маленькой служанки! Наклонись
немного вперед, Пейтон, и посмотри на нее вон там, она идет по
розовой аллее. Посмотри, как голуби следуют за ней. Она собирала
малину, и я пообещала, что она превратит все, что сможет сорвать, в
желе для бедняжки Тобиты Меггс. Какой чистой и прелестной она выглядит в своем
белом платье! Милая крошка! Иногда я бываю настолько зол, что жалею, что
у нее не было матери, потому что тогда она была бы полностью нашей, и мы могли бы
сохранить ее навсегда. Послушай, она поет "_Ave Maria_" Шуберта.

После минутного молчания миссис Линдсей встала и, обняв сына рукой
за шею, прижалась щекой к его голове, пока он сидел
рядом со своим дядей и смотрел через открытую дверь на медленно приближающийся
приближающаяся фигура.

"Епископ, если бы я был художником, я бы нарисовал ее в образе жрицы в
Эфес, распевающий гимн Диане; и вместо Геро и
голубей разместите бурых оленей и пятнистых оленят на мшистых берегах на
заднем плане ".

"Пух! Какая же ты безнадежная язычница, Элиза? Если бы я был скульптором, я бы
изваял статую чистоты и придал ей ее облик.

И мистер Линдсей улыбнулся в лицо матери и сказал только для нее.
ухо:

"Разве ее глаза не дают ей права называться Главкопис?"




ГЛАВА IX.


Долгий знойный августовский день подходил к концу, и те, кто успел.
сильная жара казалась почти невыносимой, с восторгом наблюдали за
медленно стрелки часов, чье отставание пальцы, наконец, указал на
пять. Небо казалось медным, атмосфера - взрывом с Тофета; и
солнце, все еще стоявшее на некотором расстоянии над горизонтом, безжалостно светило
на тяжело дышащую иссушенную землю, словно недавний и
необычайно обильный поток "метеоритной космической материи" обрушился
в солнечную печь и побудил ее из-за возросшего накала к
горячему отрицанию истинности утверждения Гельмгольца: "Неумолимые законы
механики показывают, что запас тепла на солнце должен быть окончательно исчерпан.
измученный." Конечно, для тех, кто пережил эту
утомительную пытку, давно известную как "жаркое воскресенье",
предсказанный наукой период возвращения ледников и полярных снегов, когда
пальмы и лимоны, которые сейчас господствуют, казались еще более далекими, чем та эпоха
, предложенная спекулятивными исследованиями. Пропорционально повышению
ртутной жилы, которая поднялась и отравила себя при 100
градусах, религиозный пульс упал ниже, почти до
нуля; следовательно, хотя обстоятельства представляют необычный интерес
привлек прихожан в церковь, где мистер Линдси намеревался
чтобы произнести его прощальную проповедь, лишь ограниченное число людей отважились на жару
пожать руку молодому священнику, который еще до восхода солнца
отправился бы в свое долгое путешествие на языческий Восток.

В доме священника это был печальный день, печальный, несмотря на серьезность.
спокойствие мистера Харгроува, спокойная стойкость мистера Линдси и
отчаянные попытки матери сдержать слезы, успокоиться.
трепещущие губы и ровный тон ее обычно жизнерадостного голоса.
Несколько дней назад мистер Харгроув был совершенно нездоров,
и поскольку его племянник уходил из дома в одиннадцать часов вечера, обычное
Воскресная вечерняя служба была пропущена.

Когда день клонился к вечеру, семейное трио собралось в затененном
конце северной веранды, и с интуитивной деликатностью Реджина воздержалась
от вмешательства в заключительную беседу, которая казалась такой священной.

Сопровождаемая Геро, она прошла через кустарник и спустилась по дорожке,
обсаженной вековыми кедрами, которая вела к маленькой калитке, открывавшейся
на соседний церковный двор.

В соответствии с обычаем, давно безнадежно пришедшим в упадок
, но преобладавшим, когда была возведена достопочтенная церковь, это
был размещен в центре просторной площади, каждый ярд которой
впоследствии был освящен как место последнего упокоения
ушедших из жизни семей, поскольку высокий шпиль возвышался подобно огромному
золотой палец, указывающий в небеса. Аллея благородных вязов вела от
железных ворот к широким каменным ступеням; а по обе стороны и
позади церкви вздымались ряды холмиков, некоторые из которых были белыми от
мрамор, кое-где зеленый от дерна, время от времени кучки замшелых
ракушек - немало, пестрящих цветами, - все тщательно очищены от сорняков,
и те самые печальные симптомы пренебрежения, которые даже на публике
кладбища слишком часто внушают зрителю мрачные предчувствия относительно
его собственного неизбежного будущего и напоминают торжественное предостережение
Талмуда: "Жизнь - это мимолетная тень. Это тень башни или
дерева? Тень, которая преобладает на некоторое время? Нет, это тени
птица в своем полете,--прочь летит птица, и не останется
птица ни тени".

Утрачено или приобретено глубоко религиозное чувство почтения к владениям
смерти в результате современной практики муниципальной монополии
права на погребение? Кто, среди помпезности и великолепия
Гридвуд или Маунт-Оберн, где человеческое тщеславие воздвигает себе гордые памятники
в мавзолеях мертвых, которые, спеша по
широким и красивым проспектам, заполненным шумными группами болтающих
пешеходов и в веселых экипажах, которые делают название "Город
тишины" неправильным, превращая его в место проведения _quasi_ Festa,
сцена для приглушенного воскресного праздника Шампанского_,-который, перейдя от этих
великолепных городских кладбищ к какому-то примитивному старомодному
церковный двор, такой как в Ви----, почти не был внезапно разрушен
представленный контраст: глубокая задумчивая торжественность,
священная тишина, всепроникающая атмосфера истинной святости
что отличает последнее?

Мог ли кто-нибудь, кроме простого древнего кладбища давно минувших дней
, предложить эту сладчайшую, чистейшую, благороднейшую элегию на нашем родном
языке? Разве наши сердца не тоскуют сильной и нежной тоской
по той церкви, в чьей купели мы крестились, у чьего
причастия мы благоговейно склонялись, перед чьим алтарем мы дышали
брачные клятвы, из чьего безмолвного алтаря мы однажды выйдем
мягко и медленно унесенные в наш последний, долгий сон? Почему бы не уложить нас
до упокоения, где орган, который гремел на нашей свадьбе и рыдал
его реквием по нашей бесчувственной глине, все еще может дышать любовью
панихиды по нашим могилам в свинцовые зимние бури или в благоухающие
летние дни, пронизанные янтарным светом? Будут ли мирские вампиры, такие как политические или
финансовые схемы, отслеживать шаги человека по проходу и взмахивать
своими смертоносными цепями над его душой так надежно даже в
Святилище Господне, если сейчас его взгляд блуждал по семейной скамье
а затем остановился на мраморной плите, которая, как благословение, лежала над
серебряная голова почитаемого отца или матери или безмолвная фигура
любимой жены, сестры или брата?

Есть ли на свете женщина, настолько черствая, настолько погрязшая в безрассудстве, что мишура
Ярмарки тщеславия, атрибуты моды или все тысячи мелких
демоны, которые осаждают женскую душу, могут успешно отвлечь ее
воображение от священных тем, когда она сидит перед кафедрой,
она все еще видит через открытые окна, где бабочки любят счастливых
души влетают и вылетают из неподвижного высеченного кенотафа, который покоится
как часовой над лишенным пульса сердцем, которое когда-то хранило ее.
образ, названный ее женой и бьющийся в неизменной преданности о ее собственный
; или маленькая травянистая полянка, густо усеянная фиалками, которые говорят
ей о голубых глазах под ними, где в дремоте без сновидений та
не нуждается ни в материнских руках, ни в материнской колыбельной, отдыхает
восковая фигура, милая золотистая головка ее давно потерянного ребенка? Какое место
так необычно подходит для "акры Бога", как то, что окружает храм Бога
?

Четырехлетнее пребывание в доме священника сделало
это тихое кладбище любимым местом отдыха Регины, и,
избавление могил от всех суеверных страхов пробудило в
ее натуре только самое глубокое и любящее почтение к
обители мертвых.

Сегодня, мечтая о каком-нибудь уединенном месте, где можно было бы предаться угнетавшим ее чувствам
меланхолии, она инстинктивно стремилась к церкви
, неосознанно отдавая дань уважения ее священному и успокаивающему
влиянию. Медленно и осторожно пройдя между надгробиями, она
вошла в церковь, доступ в которую у нее был в любое время с помощью ключа,
что позволяло ей входить по своему желанию и практиковаться на маленьком органе
это обычно использовалось в музыке субботней школы.

Решив, что на галерее может быть прохладнее, она поднялась на чердак для органа
и, пока Геро растягивался у ее ног, она села
на одну из скамеек рядом с открытым окном, выходящим на улицу.
к массе деревьев, которые полностью окружали дом священника,
так что была видна только одна увитая плющом дымовая труба. Низко в небе, и
прямо напротив высокого сводчатого окна за кафедрой, светило солнце
горело, как зловещий циклопический глаз, пробивающийся сквозь рубиновую массу
тонированное стекло, которое было разработано в виде изображения льва, и другие
символы Искупителя, который парил высоко над ними.

Существуют ли определенные тонкие электрические токи, заключенные в человеческую плоть
которые иногда связывают нас с возбужденными резервуарами электричества
дрожащими в недрах еще далеких облаков? Разве наши собственные сильно
заряженные нервные батареи не дают иногда первого предчувствия
надвигающейся грозы? Задолго до низкого сердитого рычания, которое раздалось
внезапно из какого-то логова молний на далеком юге, ниже линии
неба, Реджина предвидела приближающуюся войну стихий и
приготовилась ждать ее.

Не настолько, чтобы она поняла, как много удовольствия от нее
жизнь у священника была получена от солнечных наличие и
сочувствующего дружеского общения, которое она сейчас теряю,
безусловно, за многие годы, возможно, навсегда.

Хотя мистер Линдсей был вдвое старше ее, он так полно проникся
ее фантазиями, так терпеливо потакал ее девичьим капризам, с
таким неустанным интересом помогал ей в учебе, что она, казалось,
забыть о его старшинстве и обращаться с ним со спокойной нежностью
свобода, которую она позволила бы себе по отношению к младшему брату. Рядом с
в память о своей матери, она, вероятно, дало ему теплое место в
ее сердце, но она была очень сдержанна, состоит и
сдержанный ребенок, ни в коем случае увлекаются ласками, и только в
моменты глубокого чувства предали в импульсивным страстный
жест, или всплеска эмоций.

Искренне привязанная ко всем домочадцам, которые завоевали не просто
ее искреннюю благодарность, но глубокое уважение и восхищение, она испытывала
особую цепкую нежность к мистеру Линдси, которая
сделала перспективу его отъезда самым тяжелым испытанием, которое когда-либо испытывалось.
это до сих пор не давало ей покоя; и когда она подумала об огромном расстоянии,
которое вскоре должно разделить их, о трудоемком характере помолвки,
которая задержит его, возможно, на всю жизнь на дальнем Востоке, ее собственное смутное
неопределенное будущее выглядело мрачным и унылым. Палящее солнце зашло.
наконец, огненное сияние окна кафедры померкло, и птицы.
которые часто посещали тихую защищенную ограду, разыскали свои насесты в
самая густая листва, где они обычно спали. Но это не помогало.
Жара не спадала. Воздух был насыщен серой, и ее вдохновение
был примерно таким же освежающим, как напиток из Флегетона; в то время как
отдаленное случайное рычание переросло в частый громоподобный звук
бормотание, которое усиливалось с каждым повторением и уже начало
сотрясаются стекла от его отзвуков. Две дамы в глубоком трауре,
которые, как черные призраки, парили вокруг гранитного
саркофага, куда они положили и устроили традиционный шаббат
ковчег из белых цветов, завершили свою любовную дань уважения
спящий, и покинул церковный двор; и за исключением постоянного вызова
приближающегося грома, совершенной тишины, зловещей и
ужас, который всегда предшествует жестокой буре, казалось, таился в
страшном предзнаменовании над домом мертвых.

Положив ногу на шею Геро, Реджина сидела, прислонившись к окну
лицом к лицу, очень бледная, но храбро сражающаяся в этой своей первой великой
битве с печалью. Ее лицо выражало немое страдание, а
в глазах были тени, не оставлявшие места для слез.

"Уезжаю в Индию, возможно, навсегда!" - таково было бремя этого горя.
даже ее прекрасные коралловые губы побелели, пока их изгиб не потерялся.
бледность ее округлых щек и подбородка с ямочкой. "Уезжаю в
Индия; " как некая судьбоносная руна, предвещающая страшную катастрофу, она казалась
начертанной огненными знаками на пылающем небе и на
каменных памятниках, которыми был усеян некрополь.

Внезапно Геро поднял голову, втянул носом воздух и встал, и почти одновременно
Реджина услышала звук шагов по гравию
снаружи раздался тихий голос, в котором она узнала
У Ханны.

"Я никогда не говорила тебе раньше, потому что боялась, что в конце концов ты
обманом лишишь меня моей доли прибыли. Но я наблюдал и
ждал, и выжидал своего часа столько, сколько намеревался, и я слишком стар, чтобы
работай, как я".

"Мне кажется странным, что ты прятал это так долго, так много лет,
когда ты мог бы превратить это в золото. Старый генерал должен хорошо заплатить
за газету. Давайте посмотрим на нее.

Ответил мужской голос, резкий и нестройный, и, подавшись
немного вперед, Реджина увидела старую служанку из дома священника
стоявшую прямо под окном и обмахивавшуюся своим
в белом фартуке и серьезно беседует приглушенным голосом с
мужчиной средних лет, на чьем раскрасневшемся и несколько одутловатом лице все еще сохранились
следы того, что когда-то он был, хотя и в грубоватом стиле, красив. В
благодаря длине конечностей и компактному развитию мускулов он казался
атлетом, истинным сыном Анака; но привычная распущенность наложила свою
зверскую печать на его лицо, и выражение лица
воспаленные глаза и чувственный рот выглядели зловеще и отталкивающе, как будто
карьера порока оставила пятно непоправимого разорения на его смуглом
лице.

Когда он закончил свое замечание и протянул руку, Ханна презрительно рассмеялась
.

"Ты что, принимаешь меня за дурака? Кто еще стал бы путешествовать со спичками
и заряженным фитилем в одном кармане? У меня его с собой нет; это слишком
ценный предмет, который можно носить с собой. Забота об этом клочке бумаги
мучила меня все эти годы, хуже, чем могильные дьяволы мучили
свиней, которые сбегали в море остыть; и если я изменился
его тайник был у меня один раз, у меня был двадцать раз. Если старый генерал
не заплатит за это хорошо, я отгрызу себе пальцы за
грех, которого это мне стоило. Я была честной женщиной и могла бы противостоять
миру до той ночи - так много лет назад; и с тех пор я
несла груз на своей душе, который заставляет меня - даже Ханну Хинтон, которая
никогда не дрогнет ни перед мужчиной, ни перед женщиной, ни перед зверем - трус, трепещущий
трус! Грех пронзает мужество, позволяет ему сочиться, как нож проливает кровь.
Не запугивай меня, Фалек! Я этого не вынесу. Издевайся надо мной, если посмеешь."

"Не бойтесь, тетя Ханна. Я не собираюсь устраивать театр в малом масштабе
и показывать вам сатану, обличающего грех. В конце концов, что такое твоя доля
в мелком воровстве, твой тонкий кусочек воровства по сравнению с моей
черной работой? Но на самом деле я ни в малейшей степени не жалею о своих грехах, если бы только
Я мог отомстить, если бы только мог заполучить Минни в свою власть ".

"Бах! не доводи меня больше дозой Минни! Я ненавижу
назови, как я, оспу или холеру. Хорошенькую жизнь ты прожил,
танцуя за ней, как последний дурак за оловянными колокольчиками!
на детской погремушке!

"Вы, женщины, не можете понять, что чувствует мужчина, когда его любовь сменяется
ненавистью; и все же вы должны знать об этом все, потому что, когда вы оборачиваетесь
друг на друга, вы никогда не отпускаете. Тетя Ханна, я любил ее больше,
чем все остальное на широкой земле; Я бы поцеловал
пыль, по которой она ходила; Я всегда любил ее, и она любила меня,
пока этот щеголь из колледжа не встал между нами и не выставил ее дурой,
злодейка с моей стороны. Когда она бросила меня и последовала за ним, я поклялся, что
буду отомщен. Нет во мне кровь тигра, и, когда я
тщательно перемешивают до меня ни разу не круто. Прошло много, очень много времени с тех пор, как я
потерял ее след - вскоре после рождения ребенка, и восемь лет назад я
почти сдался и уехал на Кубу; но если я только смогу найти след, я
буду следовать за ней, пока не выслежу ее. Я так и не получил твоих писем,
иначе я бы поспешил вернуться. Где сейчас Минни?

- Это больше, чем я знаю, но я думаю, где-то в Европе.
Письма всегда отправляются адвокату в Нью-Йорке, который направляет их по
ее. Я всячески пытался узнать, но они все слишком
для меня умный."

"Почему бы тебе насоса ребенка?"

"Разве я? И получил примерно столько же, сколько если бы я приложил ручку к
стороне куска чугуна и качнул. Она ближе, чем печать
воск, и хитрее змеи. Если вы будете качать ее до тех пор, пока не упадут звезды
, вы не получите пузырька воздуха, Ее нельзя ни напугать, ни
уговорить ".

"Где бумага?"

"Надежно похоронен здесь, среди мертвых".

"Что за глупость! Разве ты не знаешь, что сырость уничтожит его? Тьфу! ты
все испортил".

- Послушай, Фалек, не все мозги семьи поместились в твоем черепе.
и я полагаю, что в твоем возрасте я был мудрее, чем ты будешь в моем.
Этот документ был цел и невредим, когда я посмотрел на него месяц назад, и он
завернутый в масла и шелка, а затем хлопок, и держал в толстой оловянной
коробка."

"Когда я смогу его увидеть? Предположим, вы поймете это сейчас?

- При дневном свете? Вы можете положиться на то, что я буду держаться подальше от обнаружения, что бы ни случилось.
что бы ни случилось. Я бы занялся этим сегодня ночью, но будет
ужасная гроза. Ты слышишь, как продолжает греметь гром внизу
вон там, под той темной линией, пересекающей юг? Там будет дикий шторм.
совсем скоро начнется работа; она кипела весь день, и когда она начнется
это не будет детской забавой. Даже мраморные плиты, на могилы,
жарко, и земля обгорели мои ноги, как будто Сатана и его пожары
сожгли все, но тонкой коркой. Я никогда не боялся дьявола
пока мой грех не приблизил меня к нему. Я хочу закончить это дело,
и до завтрашнего дня я приду сюда и откопаю свой ящик.
Там будет тусклый лунный свет на три часа, а если он должен быть
пасмурно, я могу закрыть глаза и увидеть это место. Я вам скажу, Фалек, я
меня тошнит от этой грязной работы, и иногда мне кажется, что я не
лучше, чем гиены бродят среди мертвых человеческих костей. Заходи
коровник утром, около семи часов, когда семьи будут
быть в библиотеке, держа молитвы; и когда я иду, чтобы молоко, я
представляем вам бумагу. Только посмотреть, перечитать, заметьте! Это
не выходит у меня из рук, пока золото старого генерала не зазвенит у меня в кармане
. Тогда добро пожаловать к нему, и Минни может пострадать от
последствий; а мы с тобой разделим прибыль. Я хочу уехать
подальше и провести остаток своей жизни с моей сестрой Пенелопой, и
хотя здешняя семья умоляет меня остаться, я уже уведомил об этом.
что я намерен прекратить работу в следующем месяце ".

"Очень хорошо, не подведи меня; я стремлюсь закончить работу так же сильно, как и ты.
возможно, это возможно. Я хотел бы увидеть ребенка, ребенка Минни; но
Я могу все испортить, если она будет похожа на свою мать. До свидания до
завтра.

Они ушли, один из них прошел по аллее вязов на
улицу. Другая неторопливо направилась в сторону дома священника, но
прежде чем она дошла до маленьких ворот, Ханна свернула к низким железным
перилам, ограждавшим два памятника; мраморный ангел с расширенными
крылья, стоящие над могилой ребенка, и сломанная колонна, увитая
скульптурным плющом, установленная на холмике, поросшем травой. Просто
за бывшим и близко к перилам, поднялся знатный Ломбардия
тополя, что возвышался даже над вязами, и на его базе масса
Барвинок и плющ земле бегали туда и сюда в пышное
путаница, сложив несколько амбициозных усики даже о древних
багажник.

Перегнувшись через перила, Ханна несколько мгновений смотрела вниз, на
пышные зеленые заросли, затем она направилась к воротам пасторского дома,
и исчезла.

Наблюдая за ее движениями, Регина с готовностью предположила, что где-то рядом с
этим деревом спрятана бумага; и она была мучительно озадачена, пытаясь
распутать нить, которая, очевидно, связывала ее с тайной.

"Я тот ребенок, о котором она говорила, и она снова и снова пыталась
"накачать" меня, как она это называла. "Минни", должно быть, означает мою мать; но это
не ее имя. Одилию Орфию Орм никогда нельзя было превратить в
"Минни"; и этот грубый, заурядный, низкий, порочный человек никогда бы не смог
осмелиться полюбить мою собственную дорогую, прекрасную, гордую мать! Должна же быть какая-то
ужасная ошибка. Кто-то не прав, но не мама, нет, нет, никогда!
моя мама! Однажды она написала, что была вынуждена хранить некоторые вещи
в секрете, потому что у нее были злейшие враги; и этот человек, должно быть, один из
них, потому что он сказал, что выследит ее. Но он этого не сделает! Так ли это
Провидение, которое привело их сюда, чтобы обсудить свои коварные планы.
где я мог их слышать? О, если бы я только знал все! Мама... мама! ты
могла бы доверять своему ребенку! Я не могу поверить, что я неуч даже моего
имя матери. Конечно, она никогда не была, что краснолицый человек 'Минни'!"

Закрыв лицо руками, она вздрогнула, знакомые
упоминание осквернять уст одного так освященных в ее оценке, и
это смутное угрожающие опасности для матери хватило на какое-то время
отвлечь ее от мыслей о горе, которое за несколько дней заметны были
зачитался ее разум.

Зная о любви и доверии, с которыми Ханна всегда
относилась к членам семьи, и о том, как долго
она так верно служила в доме пастора, Регина
был потрясен открытием ее соучастия в схеме, которую она
признание сделало ее нечестной. Всего два дня назад она услышала, как
Миссис Линдси сетовала, что несчастья никогда не приходят поодиночке, потому что, как будто
Отъезд Дугласс был недостаточной катастрофой для одного года, Ханна
должно быть, даже вообразила, что она почувствовала симптомы водянки и захотела уехать
куда-нибудь в Айову или Миннесоту, где она могла бы отдохнуть и быть
за ней ухаживали ее родственники.

Это заявление усилило и без того нависший мрак, и
Мистером Харгроувом и его сестрой были предприняты различные попытки
убедить Ханну пересмотреть свое решение. Но она упрямо
утверждали, что она была "изношенного старого коня, который должен быть включен
на пастбище в мире остаток своих дней;" но, несмотря на
ее упорство, она выказывала много огорчений при ее приближении
отрыв от семьи, и никогда не ссылался на него без флуда
слез.

Что подумают домочадцы, когда узнают
насколько все ошибались в ее настоящем характере? Но имела ли она право
выдать Ханну ее работодателю? Возможно, документ не имел никакой связи
с пасторском доме, и не важно кого еще она могла бы пострадать,
Ханна верно служила пастору и отплатила за его доброту
преданностью его домашним интересам. Характер Регины был щедр, как
ну КАК ПРОСТО, и она почувствовала, что благодарна Ханне за многие малые благосклонности
возложил на себя, для равномерной готовности услужить или помочь
ей, как только слуги это в их силах.

Подслащивающие воспоминания о карамели и крекерах, о блинчиках в скобках
пэтти-блинчики, которые не заказывались и не ожидались в меню parsonage,
трогательно умоляла за Ханну и была умело поддержана
воспоминаниями о порванных, ловко заштопанных платьях, о не по сезону и
неоправданно испачканные белые фартуки, которые были приготовлены теми же умелыми руками
тайком выстиранные и выглаженные перед обычным днем для
начала стирки, все это теперь делалось шумным и
отчаянно требует от девушки благодарности и снисхождения. Настолько полным
было ее доверие к Ханне, что ее сдержанность в отношении матери
проистекала исключительно из серьезного предупреждения мистера Харгроува о том, что она
никому не позволит задавать ей вопросы на эту тему; следовательно, она
очень нежно намекнул пожилой женщине, что она не имеет права
обсуждать этот вопрос с кем бы то ни было.

"Она очень скоро уезжает с хорошим характером. Было бы
правильно с моей стороны опозорить ее на старости лет, рассказав мистеру Харгроуву
то, что я случайно услышаласлышала? Если бы я только знал, что "Минни" означает "мама",
Я мог бы быть уверен, что эта статья не относится к мистеру Харгроуву, и тогда я
ясно увидел бы свой путь; потому что они оба сказали "старый генерал", и никто
мистера или доктора Харгроува называют "генералом". "Я только хочу делать то, что правильно".
правильно ".

Когда она оторвала лицо от ладоней, то была удивлена внезапному появлению
мрак, который с тех пор, как она в последний раз выглядывала наружу, опустился, как пелена, на
небо, затемнив церковь, сделав нечеткими даже памятники.

Герой начал скулить и лаять, и, вскочив со своего места, Регина
поспешил к ступенькам, ведущим вниз с органного чердака. Прежде чем она добралась до них,
страшный звук, подобный реву огромного наводнения, нарушил
пророческую тишину, затем ослепительная зловещая вспышка, казалось, окутала
все вокруг пламенем; одновременно раздался ужасный взрыв
грохот, как будто столпы вселенной рухнули, и
начальная нота возвестила о громовой фуге бури, которая бушевала.
как будто Ангел-Разрушитель мчался на ее порыве.

На пике своей ярости он согнул древние вязы, как будто они были
простым тростником, и потряс каменную церковь до основания, как гигантский
трясет детской игрушкой.

Напуганная дрожью здания, Реджина начала спускаться
по лестнице, ориентируясь по непрекращающимся вспышкам молний, но когда
примерно на полпути вниз ужасающий раскат грома так напугал ее, что
она оступилась, ухватилась за балюстраду, но не нащупала ее.
и беспомощно скатилась на пол вестибюля. Ошеломленная и безмолвная
в ужасе она попыталась подняться, но ее левая нога, придавленная
ней при падении, отказалась служить ей, и с отчаянным инстинктом
с верой она проползла через внутреннюю дверь и пошла по проходу,
ищущий убежища у алтаря Божьего. Волоча бесполезный член, она
наконец добралась до алтаря, и когда молния показала ей
перила, она легла и обхватила балясины красного дерева
обеими руками.

В мертвенный электрический свет она увидела бешеные глаза льва в
окна кафедрой глядя на нее, - но во всем святую улыбку
Христос, как, глядя в благословение, он улететь ввысь;
и вой поднялся ураган, как она плачет, чтобы ему кто
stilleth бури, и говорит ветер и море, "умолкни, перестань!": "О
Иисус! спаси меня, чтобы я мог еще раз увидеть свою мать!"

Ей казалось, наступило затишье, конечно, с визгом ветер
казалось, утихать, но только на половину момент, и вдвойне
ожесточенные обновление стихийной вражды, на фоне оглушительных раскатах грома, если
и неземной блики, которые предваряли каждый реверберации, туда зашел
другие звуки, более ужасающей, и как церковь качались и дрожали
какая-то часть древнего здания упал, добавив его краху к
диапазон шторм.

Полагая, что на нее обрушивается крыша, Реджина закрыла глаза,
и спустя годы она живо вспомнила два ощущения, которые, казалось, были
ее последними на земле: первое - теплое прикосновение языка Геро к ее
сжатым пальцам; второе - сверхъестественный вопль, донесшийся из
галерея, и это уже тогда она знала, родилось в органе. Было ли
это странным прикосновением кощунственного циклона, который сконцентрировал
свою ярость на достопочтенном святилище? Через некоторое время ярость
ветра иссякла, но начался сильный дождь, и
электрическая драма продолжалась с неослабевающей энергией и ожесточенностью.

Несмотря на необычную храбрость для столь юной особы, Регина была
совершенно напугана и лежала безмолвно и неподвижно, все еще цепляясь
за перила алтаря. Наконец, когда ветер предоставил войну
грому и дождю, Геро, которая до сих пор была спокойной, начала
яростно лаять, оставила свою сторону и время от времени бегала взад и вперед
издавая странный звук, который у него всегда означал восторг.
Его тонкий инстинкт оказался сильнее ее надежд, и когда она приподнялась
принимая сидячее положение, она увидела, что он прыгнул на
на верхушке одной из скамей в боковом проходе, а оттуда в окно, которое
могильщик оставил открытым. Здесь он задержался, словно в нерешительности,
и в агонии ужаса при мысли о том, что ее бросят, она закричала
выкрикнув:

"Сюда, Герой! Вернись! Герой, не оставляй меня умирать в одиночестве".

Он заскулил в ответ и яростно залаял, как бы желая успокоить ее; затем
вся церковь озарилась зловещим великолепием, которое, казалось,
обжигало глазные яблоки своим невыносимым сиянием, и в нем она увидела, как
белая фигура собаки погружается в черноту за его пределами.

Она знала, что худшее позади, если только ее не убила молния, потому что
ветер стих, и стены все еще стояли; но
атмосфера была густой от пыли и пахла известью, и она
предположили, что обвалилась штукатурка в галерее, хотя
ужасный грохот предвещал нечто более серьезное. Она попыталась встать
опираясь на балюстраду, но нога отказалась
выдержать ее вес, и она снова опустилась на прежнее место
поза, чувствующая себя очень опустошенной, но без слез и спокойной, как одна из
апостольских фигур, которые с жалостью смотрели на нее всякий раз, когда
молния пронзила их насквозь.

Она поворачивала голову, чтобы при каждой вспышке света видеть
безмятежное лицо блаженного Христа, парящего над кафедрой; и в
густой промежуточной тьме пыталась овладеть ее душой в
терпение, думая о милости Божьей и любви своей матери.

Она не знала, как долго герой оставил ее, потому что боль и страх не
точные хронометры, но после того, что появился усталый сезон
дождавшись, когда она начала его громко прозвучал под окном,
через которую он произвел его покинуть. Она пыталась дозвониться до него, но
ее горло было сухим и выжженным, и ее нога пульсировала и ныла так
больно, что она боялась сделать какое-либо движение. Затем голос, всегда
приятный для ее ушей, но сейчас слаще, чем у архангела, прокричал
перекрывая ровный рев дождя:

"Регина! Регина!"

Она поднялась на колени и, отчаянно напрягая легкие и
горло, ответила:

"Я здесь! Мистер Линдси, я здесь!"

Вспомнив, что слова, оканчивающиеся на "о", легче различить на
расстоянии, она добавила:

"Герой! О, Герой!"

Его неистовый лай подсказал ей, что ее услышали, а затем
из окна снова донеслась музыка любимого голоса.

"Наберись терпения. Я иду".

Она не могла понять, почему он не вошел в дверь, вместо этого
вместо того, чтобы стоять под окном, и еще более странным показалось то, что
через некоторое время все снова стихло. Но ее уверенность никогда не колебалась.
и в темноте она терпеливо стояла на коленях, зная, что
он не оставит ее.

Казалось, прошло очень много времени, прежде чем лай Геро поприветствовал ее еще раз,
и, повернувшись к окну, затяжная зигзагообразная вспышка молнии
показал лицо ее Дугласа Линдси, как он поднялся, за ним следует
собака.

"Регина! где ты?"

"О, а вот и я!"

Он стоял на одной из посадочных мест, размахивая фонарем в руке, и как
она говорит, он бросился к ней.

По-прежнему вцепившись в алтарь перила с одной стороны, она опустилась на колени, с ее
белый страдания, лицо обращено вверх с мольбой к нему и, нагнувшись, он бросил
обняв ее своими руками и прижал ее к своему сердцу.

"Мой дорогой, Бог был милостив к тебе и ко мне!"

Она обвила одной рукой его шею и прижалась к нему, в то время как
он впервые поцеловал ее в щеку и лоб.

"Знает ли моя дорогая, какому ужасному риску она подвергалась? Колокольня
упала, и весь фасад церкви завален грудой
руин. Я не мог попасть внутрь и боялся, что тебя раздавило, пока не услышал
Лай Героя изнутри и пошел на звук, который привел меня к
окну, откуда он выпрыгнул мне навстречу. Наконец, когда ты
откликнулась на мой зов, я был вынужден вернуться за лестницей. Здесь,
дорогая, у Божьего алтаря, давай поблагодарим Его за твое спасение".

Он склонил лицо к ее голове, и она услышала шепот
благодарение, вознесшееся к престолу благодати, но без слов
были слышны. Вставая, он попытался поднять ее, но она вздрогнула и
застонала, невольно откидываясь назад.

"В чем дело? В конце концов, тебе было больно?"

"Когда я спустилась с галереи, стало так темно, что я испугалась.
Я споткнулась и упала со ступенек. Должно быть, я что-то сломал
, потому что, когда я встаю, моя лодыжка подгибается, и я вообще не могу
ходить.

- Тогда как ты сюда попал? Шаги в передней части
церкви".

"Я думал, что алтарь был самым безопасным местом, и я прополз сюда в моем
руки и колени".

Он прижал ее голову к своему плечу, и его низкий мужественный голос
задрожал.

"Слава Богу, за мысль. Это было твое спасение, потому что лестница
и место, где ты, должно быть, упала, представляют собой груду камня, кирпича
и известкового раствора. Если бы вы остались там, вы, несомненно, были бы убиты.
"Да, это было сразу после того, как я добрался сюда и ухватился за перила"

, когда произошла авария.
О! разве это не ужасно!" - Воскликнул я. "Это было ужасно!" - "Это было ужасно!" - Сказал я. "Это было ужасно". "Это было ужасно!"

"Это было почти чудесное спасение, за которое вы должны благодарить и
служить своему Богу все дни жизни, которые Он милостиво даровал вам
. Встаньте на минутку, даже если вам больно, и позвольте мне узнать
что беспокоит вашу ногу. Я кое-что смыслю в хирургии, в кои-то веки это было моей
намерение изучать медицину вместо богословия".

Он расстегнул и снял с нее туфлю, и когда он крепко прижал ступню
и лодыжку, она вздрогнула и вздохнула.

"Я думаю, кости не сломаны, но, вероятно, ты вывернула
и растянула лодыжку, потому что она уже сильно распухла. Теперь, малышка
девочка, я должен вернуться за помощью. Тебя придется вытащить наружу
через окно, и я боюсь пытаться тащить тебя вниз
по лестнице без посторонней помощи и в темноте. Я могу сломать тебе шею,
а не лодыжку.

- О, пожалуйста, не оставляй меня здесь!

Она протянула руки, умоляюще, и слезы, выступившие на его глазах
как он отметил бледность ее красивое лицо и нервной
развеваются ее белые губы.

"Я оставлю героя и фонаря с вами, и вы можете быть уверены, я
уйду в кратчайшие сроки. Опасность миновала,
даже молния сравнительно далеко, и ты, который все это время был таким
храбрым, уж точно не окажешься трусом в последний момент
".

Он поднял ее так легко, словно она была младенцем, и бережно уложил
на одну из подушек скамьи; затем поставил фонарь на
сел за кафедру и вернулся.

"Просунь руку Герою под воротник, чтобы помешать ему последовать за мной"
если он попытается это сделать, и не теряй мужества. Поставь себя в
В Божьи руки, и терпеливо жди здесь Дугласа. Разве ты не знаешь
что я бы ни на минуту не оставил тебя здесь, если бы этого можно было избежать?
Да благословит тебя Бог, моя белая голубка."

Он наклонился и поцеловал ее в лоб, затем поспешили уйти, а через некоторое
мгновение Реджина знала, что она и ее собака были одни в
древняя церковь, ни с кем ближе, чем мертвых, который спал так крепко,,
в то время как мягкий летний дождь непрерывно падал над их гробами.




ГЛАВА X.


Городские часы пробили девять, когда возобновившиеся приветственные звуки
под окном возвестили Реджине, что ее утомительное темное бдение окончено
. Вскоре после ухода мистера Линдси фонарь над алтарем
потускнел, затем погас, оставив церковь в полной темноте,
которую нарушало лишь случайное мерцание электрических батарей
который откатился далеко на северо-восток. Прямой и настороженный Геро сидел
рядом со своей любовницей, время от времени потираясь о нее головой
плече или класть лапу на ее руку, как бы поощряя ее
немыми заверениями в верной опеке; и даже когда голоса
снаружи подбадривали его одним быстрым лаем в знак узнавания, он не подавал никаких признаков
усилие покинуть распростертую форму.

"Все в темноте? Где ваш фонарь?" - спросил мистер Линдсей, когда он
влезал в окно.

"Он погас очень скоро после того, как вы ушли. Вы можете меня найти? или мне
попытаться подойти к тебе?

- Не двигайся, Регина. Поднимайся по лестнице, Исав, и держи свой факел так, чтобы
я мог видеть. Внутри темно, как в Египте.

Через несколько мгновений в комнату ворвался красноватый свет и осветил встревоженное
лицо могильщика и фигуру мистера Линдсея, ощупью переходящего от скамьи к скамье.
скамья. Перед этим веселым красным светом, как быстро толпящиеся призраки
и мрачные фантомы, населявшие мрак, исчезли навсегда! Какая
благословенная, успокаивающая атмосфера любви и защиты, казалось, окружила ее
, когда, передав одну из подушек для скамьи пономарю
, мистер Линдси подошел к тому месту, где она лежала.

"Как твои раны?"

"Моя нога очень затекла и болит, но если ты позволишь мне подержать тебя за
руку, я могу допрыгать сам".

"Можете ли вы, мой покалеченный снег-птица? Предположим, у меня есть другое использование для
мои сильные руки?"

Он поднял ее очень бережно, но, видимо, без труда, и
отнес ее к окну.

- Спускайся, Исав, воткни факел в землю и держись за
лестницу, - крепко прижми ее к стене. Я падаю
задом наперед, и если я промахнусь, ты должен быть готов помочь
мне. Давай, Герой, выпрыгивай первым и расчищай дорогу. Теперь спокойно, Исав.

Поставив свою подопечную на широкий подоконник, мистер Линдсей вышел наружу,
надежно закрепился на стремянке и, увлекая девушку к
карниз, крепко сжал ее в своих объятиях, балансируя с
трудность, как он это сделал.

"Теперь молись. Обхватите руками туго обкрученная вокруг моей шеи, и
закрой глаза".

Его подбородок уперся ей в лоб, когда она тесно прижалась к его шее
, и они начали опасный спуск.

Один раз он пошатнулся, почти пошатнулся, но взял себя в руки, и по
бешеному биению его сердца и затрудненному звуку глубокого
дыхания она поняла, что это стоило ему большого физического напряжения; но в тот момент
наконец его напряженность ослабла, он благополучно достиг земли и встал
он немного отдохнул, и у него вырвался вздох облегчения.

- Исав, засунь конец факела Геро в рот сбоку, - смотри, так,
чтобы он не обжегся; и положи подушку на доску.
Нет! - это неправильно. Поверните факел в другую сторону, чтобы, когда он будет идти
, ветер уносил пламя в противоположном направлении, от
его лица. Возьми его, Герой! Это благородный парень! А теперь домой, Герой.

Когда подушки были скорректированы на широкие доски для
цель, Мистер Линдсей положил Регина на ней, укрыл одеялом ее,
и, велев Пономарь берете за один конец доску, он поднял
другой, и они начали марш.

"Не тем путем, Герой, хотя это ближайший. Поистине длинный
наоборот-это самый короткий путь домой в этот раз, потому что мы не могли скрутить
среди могил, и нужно идти вниз по улице, хотя это
несколько перекрыта упавшими сучьями. Иди сюда, Герой, и иди впереди
нас. Теперь, Реджина, вы можете закрыть глаза и представить, что вы едете
в palankeen, как Hindustanee леди делают, когда они выходят за
свежий воздух. Движение точно такое же, как вы обнаружите однажды.
когда вы приедете в Рохилкунд или Ауд, чтобы увидеть падре Сахиба-Линдси. Вы
тогда у меня будет новый "дули", весь занавешенный розовым
шелком; но я не могу обещать, что езда окажется более легкой
, чем на этой мягкой доске ".

Какой удар, казалось, каждое слово, возвращая всю горечь страданий
его отъезд вызвал бы,--то возрождается горе, от которого
шторм временно отвлекло ее мысли.

- Вы не поедете сегодня вечером? Вы не попытаетесь тронуться в путь после этой
ужасной бури? - спросила она дрожащим голосом.

"Да, я вынужден ехать, чтобы успеть на встречу в Нью-Йорке на
завтра вечером; в противном случае я бы подождал день, чтобы узнать
масштабы ущерба, ибо, боюсь, ураган причинил печальный ущерб.
хаос. Исав говорит мне, что крышу и часть здания рынка снесло
, и это был самый сильный шторм, который я когда-либо знал ".

Они вышли на улицу и приближались к воротам
дома священника, где Геро обернулся, бросил факел к ногам мистера Линдсея
и энергично замотал головой, потирая нос лапой.

"Бедняга! ты больше не можешь этого выносить? Это, должно быть, обожгло его.
он сгорел дотла. Храбрый парень!"

"О, Дуглас! это ты? - раздался нетерпеливый голос где-то вдалеке.

- Да, мама.

Миссис Линдси выбежала им навстречу.

"Вы нашли ее?"

"Да, я везу ее домой".

"Везу ее ... о, Боже мой! Она мертва?"

"Нет, она в безопасности".

"Сын мой, не пытайся обмануть меня. В чем дело? Ты
что-то несешь на носилках".

- Почему ты ничего не говоришь, Реджина, и не заверяешь ее в своей безопасности?

Миссис Линдси ощупью пробралась к своему сыну и положила свою
руку на фигуру, распростертую на подушке.

"Я всего лишь сильно вывихнула ногу, и мистер Линдси был так добр, что
довез меня домой этим путем".

"Они забрали ее?" - крикнула Ханна, которую сопровождал мистер Харгроув.
оказалось невозможным угнаться за миссис Линдси.

"О, вы везете домой труп!" - добавила она с искренним
воплем, когда в полумраке смутно различила очертания нескольких человек.

"Никто не умер, но нам нужен свет. Сбегай назад и принеси свечу".

Благодарен за то, что жизни не жалели, нет больше вопросов задавали
пока они дошли до дома и сдали на хранение свои нагрузка на
гостиная в столовую.

Затем г-н Линдсей кратко объяснил, что произошло, и
проверявшая помазание и обязательными вверх ушиб голеностопа, сейчас
сильно вздуты.

Когда Ханна опустилась на колени, держа ступню в своей широкой ладони, чтобы миссис
Линдси могла обернуть ее льняной тканью, пропитанной арникой, Ханна
склонила свою седую голову и нежно поцеловала раненый член. Она
отсутствовала несколько минут во время рассказа о происшествии, и
теперь спросила:

"Где ты был, что не смог добраться домой до грозы?" Небеса
знают, что клауд ворчал и предупреждал достаточно долго ".

"Ханна, она была в церкви, и когда она попыталась выбраться, было
слишком поздно ".

"В церкви! Почему я был во дворе, пытаясь глотнуть свежего воздуха,
не за двадцать минут до облака покатилась, как гора чернила,
и я никого не видел".

Регина понимала ее нервничать начала, и всегда идут допросы ее
глаза.

"Я была в галерее органов и, упав со ступенек, ушиблась"
.

"Милая, ты меня видела?"

Ее пальцы так судорожно сомкнулись на ступне девушки, что она
поморщилась от давления.

- Я увидел, как ты гуляешь по церковному двору, и пошел бы домой
с тобой, если бы я думал, что гроза так близка. Пожалуйста, Ханна,
принеси мне прохладной воды.

Она пожалела очевидную растерянность и тревогу старой женщины, и
обрадовался, когда мистер Харгроув сменил тему.

"Мне очень жаль, Дуглас, что я не могу сопровождать вас до Нью-Йорка.
Йорк. Когда я обещал в этот день для этого, конечно, я не
прогнозировать шторм. Возможно, были унесены жизни, а также
снесены шпили, и мой долг - не оставлять своих людей в такой ситуации.
в такой ситуации. Если бы не было отплытие парохода, я бы
настаивать на вашем ждать день или два, чтобы я мог пойти с тобой
и есть личное интервью с доктором Pitcairns. Мне следовало бы
подумать об этом и позаботиться об этом раньше ".

- Прошу вас, не сердитесь, дядя; это можно легко устроить с помощью письма.
письмо. Более того, поскольку моя мать едет со мной в Бостон, было бы неправильно
оставлять Реджину здесь одну в ее нынешнем беспомощном
состоянии.

"Не думайте обо мне ни на минуту, мистер Харгроув. Поезжай с ним и оставайся рядом
с ним так долго, как сможешь; я бы сделал это, если бы мог. Ханна позаботится о
мне ".

"Моя дорогая, я думаю о своем долге, и это удерживает меня дома. Дуглас, я
напишу короткую записку на Питкэрнс, и ты должна объяснить ему ситуацию
. Элиза, уже десять часов, и у тебя не так много времени.

Он пошел в библиотеку, а миссис Линдси поспешила наверх, чтобы надеть
свою шляпку, позвав Ханну следовать за собой и выслушать кое-какие напутствия на прощание
. На коленях в гостиной, Мистер Линдсей взял один из
руки девушки.

"Регина, я хотел и намеревался подолгу поговорить с тобой сегодня днем.
днем, но не смог тебя найти; и сейчас у меня нет времени, кроме как на то, чтобы
попрощаться. Ты никогда не узнаешь, как тяжело мне расставаться с моим дорогим маленьким другом.
Я и сам не осознавал этого до сегодняшнего вечера.

- Тогда почему ты уезжаешь? Разве ты не можешь остаться и служить Богу так же хорошо, как
быть министром в этой стране? Ты не можешь изменить свое мнение?"

Она приподнялась на локте, и слезы потекли по ее щекам,
когда, переплетя свои пальцы с его пальцами, она выглядела такой сильной, любящей,
мольба, которую невозможно было выразить словами.

Как раз тогда его каменный Терафим- Долг - очень благосклонно улыбнулся, глядя на
измученное сердце, которое он возложил на ее унылый холодный алтарь.

- Не заставляй меня оглядываться назад после того, как я взялся за плуг. Я
должен выполнить свой долг, хотя и дорогой ценой. Ты обещаешь никогда не забывать своего друга Дугласа?
Обещаешь ли ты никогда не забывать своего друга Дугласа?

- Как я мог забыть тебя? О, если бы я только мог поехать с тобой!

Его прекрасные глаза заблестели, и, проведя ее рукой по своей щеке, он
нетерпеливо спросил:

"Ты действительно этого хочешь? Думай обо мне, пиши мне и люби меня, и
когда-нибудь, если Богу будет угодно позволить мне вернуться домой, у тебя может появиться
возможность вернуться со мной к моей работе в Индии. Был бы ты готов
оставить все и помочь мне среди язычников?

"Все, кроме матери. Ты будешь рядом с моей матерью. О, как тяжело мне это слышать!
я должна быть разлучена с теми, кого люблю больше всего на свете!

На мгновение она громко зарыдала.

- Сейчас ты всего лишь юная девушка, но когда-нибудь ты станешь женщиной, и
Я надеюсь и верю, очень знатной женщины. До тех пор мы будем
разделены, но когда подрастешь, я буду видеть вас снова, если Бог
запасные части моей жизни. Своеобразно и стечение обстоятельств окружают вас;
впереди испытания вы, моя дорогая, и я хотел бы щит
вы от них, но это кажется невозможным, и я только могу оставить вас в
Руки Бога непрестанно молясь за вас. Ты говоришь, что любишь меня, гнездышко для
своей матери. Все, о чем я прошу, это чтобы ты никому другому, ни одному новому
другу не позволил занять мое место. Когда я увижу тебя снова, спустя годы, я
надеюсь услышать, как ты повторяешь эти слова: "рядом с моей матерью".
Далеко отсюда, посреди Индостана, мои мысли и надежды перенесутся назад и
сосредоточатся в моем белом голубе. О, дитя! сердце мое привязано к вам за
когда-нибудь."

Он привлек ее голову к своему плечу, и прижимаю ее к себе, и как в
церкви, стоя на коленях перед алтарем, она услышала шепот, который только
Бог трактуется.

Миссис Линдсей вернулась снаряженной для своего путешествия, и мистер Харгроув
вошел в тот же момент, но оба не произнесли ни слова. Наконец, полностью осознав
их присутствие, молодой миссионер поднял голову и, положив
руку под подбородок Реджины, долго смотрел на спиритуелле
красивое лицо, как будто он хотел бы сфотографировать каждую черту на его
память. Не отрывая взгляда, сказал он :

"Дядя, заботиться о ней всегда. Она мне очень дорога. Сохранить ее
так как она, в душе неоскверненным от мира."

Затем его губы задрожали, и дрожащим голосом он добавил:

"Да благословит тебя Бог, моя дорогая! Моя чистая, прелестная голубка".

Он поцеловал ее, мгновенно встал и вышел из комнаты.

Миссис Линдсей пришел в гостиную, и в то время как слезы катились по ее
щеки сказала она нежно:

"Мое дорогое дитя, мне кажется жестоким бросать тебя в твоем искалеченном
состоянии, но я уверена, что Пейтон и Ханна будут ухаживать за тобой
преданно; и каждое мгновение, которое я могу провести с Дуглас, кажется мне вдвойне
драгоценным теперь ".

"Неужели ты думаешь, что я удержал бы тебя от него, даже если бы мог? О! разве
ты не хотела бы, чтобы мы поехали с ним в Индию?"

"Действительно, хочу, от всей души. Что мы будем делать без
нашего епископа?

Склонившись над девочкой, мать безудержно рыдала, но мистер
Харгроув позвал с порога:

"Пойдем, Элиза".

Когда миссис Линдси повернулась, чтобы выйти из комнаты, она поманила Ханну к себе.

- Отнесите ее наверх и разденьте; и если она почувствует сильную боль,
не преминьте послать за доктором.

Белое воплощение безнадежного страдания, Реджина лежала, прислушиваясь, пока звук
удаляющихся шагов не стал неслышным, и когда Ханна вышла из комнаты
девушка громко застонала от избытка своего горя:

"Я даже толком не попрощаться. Я не раз благодарю его за все, что он сделал
для меня в шторм! И теперь я знаю, я чувствую, что я никогда не увижу его
опять! О, Дугласс!

Стеклянная дверь, ведущая в цветочный сад, была открыта, и мистер
Линдси, наблюдавший за ней из-за кустов
хонисакл вернулась в комнату.

С криком восторга она протянула к нему руки.

"Дорогой мистер Линдси, я буду благодарить вас, молиться за вас и любить вас
пока я жив!"

Он вложил ей в руку маленький сверток и прошептал:

"Вот что я желаю тебе сохранить до восемнадцати лет. Не
открыть его до того времени, пока я не дам вам разрешение, или если вы
знаешь, что я умер".

Он нежно прижал ее к своему сердцу и прикоснулся губами к ее щеке.
Затем он прерывисто произнес:

"О Боже! будь милостив во всем к моей любимой!"

Мгновение спустя она услышала его быстрые шаги на гравиевой ходьбы,
последовал лязг ворот; тогда многие одиночество состоянию на
смерть обрушились на нее.

Действительно, есть печали, "которые бьют по сердцу, как молотки", и
старят его внезапно, преждевременно. В последующие годы Регина оглядывалась назад
на события этого богатого событиями субботнего дня и отметила его черным камнем
в календаре памяти как день, когда она "убрала
ребяческие штучки", и начал смотреть на жизнь и мир через новые,
странные, разочаровывающие линзы, которые развеяли все золоченое очарование.
из детства, и неожиданно впустил серый тусклый свет, который охладил
и внушил ей благоговейный трепет.

Бесслезными, но неописуемо печальными глазами она рассеянно смотрела на
дверь, за которой, как тогда казалось, исчез ее друг,
навсегда, и, обнаружив, что ее собственные замечания совершенно не были услышаны,
оставшись без внимания, Ханна тронула ее за плечо.

- Бедняжка! Ты готова позволить мне отнести тебя наверх?

- Спасибо, но я не пойду наверх сегодня вечером. Я хочу остаться
здесь, потому что я слишком тяжелый, чтобы меня носили вверх-вниз, а дальше я смогу передвигаться
примерно лучше. Принеси подушку и постельное белье. Я могу
спи на этом диване".

"Меня отругают, если ты не ляжешь спать".

"Оставь меня в покое, Ханна. Я намерен оставаться там, где я есть. Принеси вещи.
Мне нужно. Никто не будет ругать тебя, если ты только сделаешь так, как я прошу ".

"Тогда мне придется расстелить на полу тюфяк, потому что мисс Элиза дала
категорический приказ, чтобы я спала в твоей комнате, пока она не вернется.
Ты не собираешься раздеться сама?"

"Нет. Пожалуйста, расстегните мою одежду и оставьте ее как есть. Вы
не должны спать на полу. Сдвиньте диван в прихожей, и из него получится
хорошая кровать. "

Выбора не было, и когда мистер Харгроув вернулся в полночь,
он счел бесполезным делать выговор или возражать, поскольку Реджина заявила, что
ей очень удобно, и попросила разрешения остаться до
утра.

Выглядя очень печальным и измученным, пастор постоял несколько минут.
опираясь на свою трость с золотым набалдашником. Когда он пожелал ей спокойной ночи и повернулся,
выходя из гостиной, она положила руку на трость.

"Пожалуйста, сэр, одолжите мне до утра. Ханна крепко спит, и
если мне придется разбудить ее, я могу легко сделать это, нажав на
пол с тростью".

"Конечно, дорогая, держите его так долго, как вы выберете. Но боюсь, никто
нас будет много спать в эту ночь. Это тяжелое испытание, чтобы сдаваться
Дуглас. Он - мое более молодое и лучшее "я".

Он медленно пошел прочь, и она подумала, что он выглядит более постаревшим и немощным
таким она его никогда не видела, его обычно прямая голова поникла, как будто
склонилась от глубокой скорби.

В течение часа после его ухода в комнате раздавались его шаги
наверху, когда он ходил взад и вперед, но когда далекое неясное
эхо городских часов пробило два, наверху все стихло.

В столовой тускло горела лампа под абажуром, и Регина могла видеть
очертание форма Ханна на диван, и знал, что от постоянного
поворачивая сначала на одной стороне, потом на другой, что старушку
проснулся, хотя не раздалось ни звука ее.

Охваченная глубоким, но безмолвным горем, которое делало сон
невозможным, Реджина лежала, скрестив руки на маленьком пакете,
гадая, что в нем содержится, сожалея, что условия содержания
дар запрещал ей открывать его в течение стольких долгих лет и изо всех сил старался
избавиться от навязчивого предчувствия, которое она искала
в последний раз на светлом благожелательном лице дарителя, который
был неразрывно связан с самыми счастливыми воспоминаниями о ее одинокой жизни
.

Воображение увеличенной опасности утомительное путешествие, которое входит
двумя океанами, и, как будто для активизации и чернеют ужасы
будущее всех жестоких трагедий, Дели, Нью Дели, Канпуре и были
живо возродил среди миссионеров, которых г-н Линдсей
ускорение. Глубоко заинтересованная состоянием народа, чье
благополучие было так дорого его сердцу, она жадно прочитала все отчеты о
миссиях и, таким образом, прониклась острой неприязнью к сипаям, которые
это стало синонимом предательства и изощренной жестокости.

Существует ли врожденное родство между задумчивыми тенями сердца и
души и той пеленой физической тьмы, которая окутывает мир во время
безмолвного правления ночи? Почему такие печальные мысли, как телесные
страдания и болезни становятся более интенсивными, более мучительными с
приближением вечерних сумерек? Кто не осознавал, что испытания,
печали, утраты, которые при дневном свете мы частично преодолеваем и откладываем
в сторону, сплачивают и торжествуют, подавляя нас с помощью ночи? Почему
больные всегда приветствуется, и горе-Ладен оказал более
веселый с наступлением рассвета? Есть ли какие-то физические или химические
фундамент для дома для отпуска дикий сон о возрождении поклонения Солнцу, по
ссылаясь всю свою жизнь живительные лучи Король Звезда? Излучает ли
разум мрачные мысли по ночам, подобно тому, как растения выделяют углекислый газ
кислота? Какая тонкая связь существует между жизнерадостным настроением и
количеством кислорода, которое мы вдыхаем при золотистом дневном свете? Является ли надежда, лучезарная
теплая солнечная надежда, всего лишь одним из тех "существ, сотканных из воздуха светом",
о которых писал Молешотт?

Регине это печальное бдение показалось бесконечным, и вскоре после того, как часы
пробили четыре, она с невыразимым восторгом приветствовала особенно
пронзительное кукареканье ее любимого белого петуха Леггорна, которого она знала,
возвестило о наступлении дня. Китай гуси ответили из своих
угол fowlyard, и на фоне _reveille_ птицы Ханна
поднялась, прокралась к столу и погасил лампу.
Внимательно прислушиваясь к каждому движению, Реджина была уверена, что она быстро одевается
и через несколько мгновений послышалось дрожащее движение
пола и тщательно продуманный звук медленно поворачиваемого засова,
сказал ей, что старуха начала выполнять свое обещание.

Полностью определившись со своим собственным курсом, девушка, не теряя времени, отправилась в
поразмыслив, но поспешно застегнув одежду, взяла туфли в одну руку
, трость в другую и, прихрамывая, тихо подошла к стеклянной двери
отперла ее, раздвинула наружные жалюзи и села на
ступеньки, ведущие в сад. Сняв повязку, она поскользнулась
туфлю на ногу подвернул, и упаковка легкая белая шаль
вокруг нее, сделали ее сторону и медленно ходить, что рана сторону
церковь.


С непривычки трость, она использовала его с большим трудом, и
мгновенный она изранила ноги коснулись земли, острые приступы возобновились
протест, который был безмолвным, пока она не попыталась идти.

Убывающая луна висела над верхушками деревьев на западной границе ограды.
ее тусклый призрачный свет освещал церковный двор, показывая
Регина - высокая фигура Ханны, которая несла лопату
на плече и только что прошла через ворота, оставив их
открытыми. Следуя так быстро, как только осмеливалась, в направлении железных
перил, девочка была всего в нескольких ярдах позади, когда пожилая
женщина внезапно остановилась, затем побежала вперед, и раздался крик, похожий на крик какого-то
сбитый с толку дикий зверь нарушил кристальное спокойствие утреннего воздуха.

"Проклятие Божье на нем! Тополя больше нет!"

Скользя вдоль, Регина достигли внешнего края перил, и,
ползет позади щебня гранитного вала, который защищал ее от
наблюдения, она осторожно выглянула из-за угла и увидел, что
благородный возвышающегося дерева был поражен молнией и сгорел.
Ли вздрогнула от электричества или впоследствии, сломанное
ярость шторма, никто не знал; но он, казалось, был
открутить около двух футов над землей, и в своем падении поразил
и разбил мраморный ангел, который за несколько часов до этого завис
с расширенными крыльями над могилой ребенка. Венок голубого дыма
вился и плыл из сердцевины пня, показывая, что
корни горели, а плющ и барвинок, такие пышные на
вчерашний день превратился в груду пепла и золы.

Ханна опустилась на колени, разгребая горячие угли в кучу, и на
в прошлом она опустила седую голову почти до земли. То поднимаясь
на конце лопаты, она издала низкий вопль отчаяния:

"Расплавленная--сгорела! Я думал, что это была жесть: он должен был вести!
Либо Божье проклятие, либо работа дьявола!

Она откинулась назад, словно пораженная ошеломляющим ударом, и рыдания сотрясли
ее мощное тело.

У самой земли в дереве было дупло, скрытое
рядами пышных лиан, и в это дупло она поместила маленькую банку,
цилиндрической формы, и внешне похожую на те, что обычно
используется для приготовления герметично закрытых грибов. На нем несколько spadefuls из
земли были брошены, чтобы спасти его от обнаружения, должны посторонних
глаза открыть существование полой.

Все, что осталось бесформенный комок расплавленного металла.

На востоке широкая желтая полоса быстро поднималась в небо
и в смешанном свете луны и дня церковный двор
представлял собой печальную картину опустошения.

Шпиль и колокольня упали на церковь и перед ней, и
длинное здание стояло, как судно без мачт, среди вздымающихся волн.
могилы, которые вздувались, как беспокойное море, вокруг его серых, побитых непогодой
бортов. Тут и там древние надгробия были повалены на
курганах, которые они охраняли; и одна почтенная ива в центре
группы могил была вырвана из земли, и ее сеть из
корни поднимались до тех пор, пока не уперлись в каменный крест.

Пораженные торжественным влияние на время и место, и болезненно
вспоминаю свой страх и риск на минувшей ночью, Регина шагнула вниз
у основания памятника, и приблизился к цифре Крадущийся
за взорванный корни курить. Не было слышно ни шелеста травы, ни листьев
когда она хромала по влажному от росы газону, ее предупреждал тот таинственный
магнетический инстинкт, который так часто возвещает о чем-то бесшумном, невидимом
в присутствии человека Ханна приподнялась и повернула голову. С криком суеверного ужаса
она вскочила на ноги.

Девушка, несомненно, казалась очень призрачной в своем белоснежном муслиновом платье из шелка
и белой шали, когда она наклонилась вперед, опираясь на трость, и пристально посмотрела
на старую женщину. Ее длинные черные волосы, распущенные и
растрепанные из-за того, что она металась всю ночь, падали на плечи и
придавали странный, почти сверхъестественный вид бледному и
печальное молодое лицо, которое в этом странном холодном свете казалось
почти таким же застывшим и бледным, как у трупа.

"Ханна Хинтон!"

"Помилуй Бог! Кто ты?"

Ханна схватил лопату и поднял ее, с руками, которые дрожали от
террор.

- Ты злая женщина, ты хочешь убить меня? Положи лопату.

Реджина двинулась вперед, но старуха отступила, все еще размахивая лопатой.

"Ханна, ты боишься меня?"

"Боже милостивый! Это ты, Реджина?"

"Твой грех делает тебя трусихой. Ты действительно считала меня призраком?"

"Это правда, сейчас я боюсь всего, даже собственной тени,
а когда-то я был таким храбрым. Но что ты здесь делаешь? Я думал, ты
калека? Что ты следишь за мной?"

Она бросила лопату, побежал вперед и схватил девушку по
плечо, в то время как угрюмый вид смешались страх и ярость потемнели ее
лицо.

"Ты наблюдаешь, выслеживаешь меня, как ищейка! Тебя это не касается
куда я хожу? Предположим, я действительно решу прийти сюда и произнести свои
молитвы среди мертвых, пока другие люди крепко спят в своих постелях
, кто имеет право мне мешать?

"Не рассказывай сказки, Ханна. Если бы ты действительно молился, ты
никогда бы не пришел сюда, чтобы продать свою душу сатане ".

Крепче сжав ее в объятиях, старуха встряхнула ее, словно та была
тонким сорняком, и пепельный оттенок лег на ее морщинистое лицо,
когда она закричала неестественно пронзительным дрожащим голосом:

"Ага! ты подслушивал вчера в церкви. Как бы я хотел, чтобы
Боже, все это обрушилось на тебя! И вы наблюдали за мной, - вы хотите
опозорить меня, - погубить меня, - арестовать меня! Вы хотите! Но вы этого не сделаете! Я
сначала задушу вас!

- Убери руки с моих плеч, Ханна. Ты думаешь, что сможешь напугать
меня такими дикими, отчаянными угрозами? В первую очередь, я не
боятся умереть, а во втором вы очень хорошо знаете, вы не посмеете убить
меня. Отпустил мое плечо, ты делаешь мне больно".

Очень бледное, но бесстрашное, юное лицо было поднято к ней, и
перед этими гневными сверкающими глазами, сверкавшими, как голубая сталь,
Ханна дрогнула.

"Ты обещаешь не предавать меня?"

"Я ничего не буду обещать, пока ты угрожаешь мне. Сядьте, вы не
меня начало трясти, как будто у вас лихорадка. Когда я пришел сюда, у меня не было
намерения предавать тебя; я только хотел помешать тебе
совершить грех. У тебя будет спазм? Пожалуйста, сядь.

Зубы Ханны сильно стучали, а ее дрожащие конечности
казалось, действительно не могли ее поддерживать. Когда она опустилась на каменное
основание шахты, Реджина встала перед ней, сильнее опираясь на
трость.

- Я слышал все, что вы сказали вчера, но я не "подслушивал".
Ты пришел и стал под окно, где я сидел, и если у вас
посмотрел бы видели меня. Когда я узнал, что вы были вовлечены в
коварный заговор, я решил попытаться остановить вас, пока не стало слишком поздно.
Я последовал за тобой сюда, надеясь, что ты отдашь эту бумагу мне,
а не этому дерзкому, нехорошему человеку; потому что, хотя ты поступил очень дурно, я
не могу поверить, что у тебя такое злое, жестокое сердце."

Она помолчала, но единственным ответом был глубокий стон, и; Ханна
закрыла лицо руками.

"Ханна, моя мать когда-нибудь обижала тебя, причиняла тебе какой-либо вред?"

"Да, она заставила меня воровать, и я буду ненавидеть ее до конца своих дней.
Я был так честен, как ангел, пока она не пришла, что ночные заморозки так
много лет назад, и показал мне ее усилия, ее беспокойство, чтобы получить
бумага, насколько ценным он был. Кроме того, именно из-за нее погиб мой
племянник; и я был уверен, что вся вина и
подозрение падут на нее: казалось таким очевидным, что она украла
бумагу. Я знала, что мистер Харгроув дал ей копию, и я только хотела
продать саму газету старому генералу в Европе, потому что я был
беден, и у меня не было достаточно денег, чтобы прекратить работу. С тех пор у меня не было ни одного счастливого
дня; моя совесть мучила меня. Я нес гору
свинца на своей душе день и ночь, и, наконец, когда пришел Фалек, и
Я собирался забрать свое золото, Господь вмешался и забрал его у меня из рук
. О! это ужасно - закрывать глаза и затыкать уши,
и бежать вниз по крутому склону навстречу дьяволу, который ждет тебя внизу,
и чувствовать, как тебя внезапно отбрасывает назад
то, что, как ты знаешь, послал Всемогущий Бог, чтобы остановить тебя! Он послал
ту молнию, чтобы сжечь бумагу, и я чувствую, что Его проклятие будет
сопровождать меня в могилу ".

- Нет, если ты искренне раскаешься и будешь молиться о Его прощении. Ханна
подняла седую голову и недоверчиво посмотрела на бледное нежное
лицо, в фиалковые глаза, которые смотрели на нее почти с нежностью
сострадание.

"О, дитя! когда у нас связаны руки, и мы настолько беспомощны, что не можем больше творить зло
кто верит в наше раскаяние?"

"Я верю, Ханна; и насколько Бог милостивее?"

- Ты же не хочешь сказать, что когда-нибудь снова будешь доверять мне, когда-нибудь в меня поверишь
?

Ее рука вцепилась в белое муслиновое платье, и ее изможденное морщинистое лицо
было полно нетерпеливой, затаившей дыхание мольбы.

"Да, Ханна, я бы так и сделал. Я не верю, что ты когда-нибудь снова будешь воровать.
Предположим, что молния ударила бы в тебя так же, как и в дерево, где ты
спрятал украденную бумагу, как ты думаешь, что стало бы с твоей
бедной злой душой? Вы намеревались продать эту бумагу человеку, который
ненавидит мою мать и который мог бы использовать ее, чтобы причинить ей вред; но она в руках Божьих.
и вы должны радоваться, что этот грех, по крайней мере, был совершен.
помешали. Через несколько дней ты уезжаешь, далеко на запад, как ты говоришь,
где мы, вероятно, никогда больше не увидим и не услышим о тебе, если только
ты не решишь написать нам. Пока ты не уедешь, я буду хранить все это в секрете
. Миссис Линдси никогда ничего не узнает об этом; но если мистер
Харгроув считает, что эту бумагу взяла моя мать, мой долг по отношению к ней -
сказать ему правду; и это я должен сделать после того, как вы покинете нас. Я обещаю
он ничего не заподозрит, пока вы остаетесь здесь. Вы можете задать мне делать
больше, чем это для тебя?"

Ханна страстно плачет, и не пытались ответить, за исключением
притягивая девушку ближе к себе, как будто хотела заключить стройную
фигурку в свои мускулистые объятия.

"Мне жаль тебя, Ханна; жаль мою дорогую маму; жаль
себя. Налетела буря и положила конец всему тому злу, которое вы намеревались сотворить
так давайте же будем благодарны. Вы говорите, что у моей матери есть копия; и это
причинило бы ей боль, если бы оригинал был продан. Тогда вы
причинили вред только себе. Не плачьте и больше ничего не говорите.
Оставь все это; я никогда больше не буду говорить с тобой на эту тему.
Ханна, ты не могла бы, пожалуйста, помочь мне вернуться домой? У меня болит нога.
ужасно, и я начинаю чувствовать тошноту и слабость.

В мягкий оранжевый свет, который покорял небо и был паводок
мир с легкой славы, в котором Ван Луна на убыль призрачно, в
старуха привела белая фигура в сторону священника. Когда они
достигли маленькой калитки, Реджина ухватилась за поддерживающий ее подлокотник, и
смертельная бледность разлилась по ее лицу.

"Где ты, Ханна? Я не вижу..."

Голубые глаза закрылись, она пошатнулась и, как Ханна поймала и принесла свое
вверх, стремительный тяжелые шаги по гравию заставил ее взглянуть на нее
плечо.

"В чем дело, тетя Ханна? Вы выглядите больной и напуганной.
Это ребенок Минни?"

"Тише! наша игра окончена. Ради Бога, уйди до семи часов.
потом я все объясню. Не шуми, Фалек. Я должен отнести
ее в дом, никого не разбудив. Если мистер Харгроув увидит
нас, мы пропали.

Когда Ханна быстро зашагала к стеклянной двери, неся на своих крепких руках хрупкую
фигурку, незнакомец устремился вперед, нетерпеливо
изучая лицо девушки; но в этот момент Геро, рявкнув
яростно рванулся по дорожке, и незваный гость поспешно ретировался
на церковный двор, заперев ворота после того, как он прошел через них.




ГЛАВА XI.


Пароход отплыл незамедлительно, в четверг, следующий за днем миссис
Отъезд Линдси из дома священника, но она отсутствовала десять
дней, задержанная болезнью подруги в Бостоне.

Каждый член семьи с нетерпением ожидал ее возвращения
и когда телеграмма сообщила, что ее могут ожидать,
на следующее утро всеобщее ликование сменилось унынием, которое
холод и уныние нависли над уменьшившимся семейным кругом. При
Верном, осторожном обращении Ханны Реджина получила достаточно
оправилась от последствий растяжение пройтись лишний раз без
много боли, хотя она все еще заметно хромал, но безымянной,
бесформенным предчувствием надвигающейся некоторые злые, некоторые гибельный
влияние-какая-то ужасная беда витает рядом,--вынесла ее
особенно тревожно за утешительное присутствие Миссис Линдсей.

Состояние церкви, которая подвергалась полному ремонту
реконструкция, а также ремонт колокольни препятствовали обычным богослужениям
и этот обязательный отдых казался необычным
как нельзя кстати для мистера Харгроува, который был совершенно нездоров и слаб
на несколько дней. Врач объяснил его состояние усталостью
, вызванной чрезмерной жарой, а Регина приписала его бледный усталый вид
и очевидную прострацию скорби по поводу потери племянника
и приемный сын; но Ханна посмотрела глубже, покачала седой головой
и "пожелала, чтобы мисс Элиза вернулась домой".

Глаза пастора, которые долгое время возмущались завышенным налогообложением
, наложенным на них годами учебы, недавно открыто восстали,
и он заговорил о необходимости посетить Нью-Йорк, чтобы проконсультироваться с
выдающийся окулист, который, как писала миссис Линдси, уехал в Канаду, но
вернутся в сентябре, когда он хотел бы изучить его и провести
лечение глаз ее брата.

В четверг утром министр лежал на своем диване библиотеке, в то время как
Регина читала вслух несколько часов, но во второй половине дня, получив
повестку навестить больного, принадлежащего к его церкви, он настоял на своем.
он отправился в отдаленную часть города, чтобы выполнить то, что он хотел.
считается канцелярской обязанностью.

Напрасно Регина протестовала, уверяя его, что жара и усталость
окончательно свалят его с ног. Он только улыбнулся, погладил ее по голове и
весело сказал, надевая шляпу:

"Неужели маленькая девочка мудрее своего опекуна? И разве она еще не поняла
, что долг пастора не знает ни жары, ни холода, ни
усталости, ни телесных слабостей?"

"Я так рада, что миссис Линдси приедет завтра. Она сможет оставить тебя дома
и позаботиться о себе".

Держа его за рукав, она проводила его до входной двери и задержалась.
он на мгновение задержался, чтобы вставить в петлицу пальто туберозу и
веточку гелиотропа, его любимых цветов.

"Спасибо, моя дорогая. Ты научилась всем прелестным ласкам Элизы
, и когда-нибудь, я надеюсь, ты станешь такой же благородной,
добросердечная женщина. Пока меня не будет, присмотри за молодыми гинеями.;
Я не видел их со вчерашнего дня. Я ненадолго.

Он отошел, и она вышла среди различных домашних животных в
птичий двор.

Был конец августа, но день выдался необычно близким и теплым.
казалось, что аргоз из хрупких кремовых облаков с шафрановыми тенями.
в неподвижном верхнем воздухе, который был того особенного синего цвета, что
предвещает мутный эфир и намекает на ливни.

На закате Реджина выкатила большое мягкое кресло на веранду
в западной части библиотеки и, поставив перед ним стол,
занялась приготовлением вечернего ужина для пастора. Он состоял
белые домашние lightbread, ананасом золотым маслом, ловко
формы и напечатал ее собственные стройные руки, стеклянную миску
с дорогой от дома ульев ... дорогая, что напоминали расплавленный Янтарь
клетки снега, а крошечные пирамидки из печеных яблок, и бокал со льдом
молоко.

На безупречно чистом квадрате дамаста с изящной бахромой она поставила
ужин, а в центре хрустальную вазу, покрытую красивой тканью
с золотыми розами и розами принца Альберта, среди которых были королевские малиновые и белые
гвоздик поднял их головами величаво и вдохнул чудесный
аромат. По снежной салфетку рядом одиночные плиты, она ушла
а великий князь жасмина, лежа на сердце роза-герань листья.

"Он пришел?" - спросила Ханна, широко раздвигая жалюзи.

"Пока нет, но он должен быть здесь очень скоро".

"Ну, я иду доить. Дэппл мычал все эти десять минут
чтобы сообщить мне, что я отстаю от времени. Я подождал, не захочется ли мне чашечку чая
, но уже поздно. Если он попросит, то...
чайник закипит, и я думаю, ты сможешь приготовить его за минуту. У меня есть
зажег лампу и приглушил ее свет.

Она направилась к сараю для скота, размахивая медным молочным ведром, которое
было отполировано до красноватого блеска, на который приятно было смотреть,
и которое, увы! такое редко встретишь в наш век новой моды и
новомодной посуды.

"Пойдем, Герой, встретимся с хозяином".

Но не успела Реджина покинуть веранду, как мистер Харгроув медленно подошел
к мягкому креслу, походкой усталой, подумала она, как будто измученной
.

"Как ты устала! Дай мне свою шляпу и трость".

"Да, дорогая, я очень устала. У меня было что-то вроде головокружения, сопровождавшегося
сильные сердцебиения, как я пришел домой, и обязан был сидеть на
придорожная пока не прошел".

"Позвольте мне послать за доктором Мелвилл".

"Глупый ты мягкий, благородный молодого голубя! Эти приступы не опасны,
просто раздражают, пока длятся ".

"Может быть, чашка чая придаст тебе сил?"

"Спасибо, дорогая; но, по-моему, я предпочитаю немного прохладной воды".

Она принесла стакан воды со льдом и табурет, который поставила
у него под ногами.

"Как вкусно! стоит всего чая в Китае; всего вина в Испании".

Он вернул пустой стакан и опустился в свое удобное кресло.


- Как вы нашли мистера Нидхэма?

"Гораздо хуже, чем когда я видел его в последний раз. У него было еще одно кровотечение
сегодня, и он, очевидно, тонет. Я не должна так удивляться, если бы я был
напомнил, до завтра, его бедная жена почти обезумел и
пожелал мне оставаться всю ночь; но я знал, что тебе было одиноко здесь."

Напряжение от разговора утомило его, и он откинул голову назад и
закрыл глаза.

- Ты не хочешь поужинать? Это поможет тебе; к тому же твое молоко
уже охлаждено.

"Я попробую через некоторое время, когда немного отдохну. Дитя мое, ты
очень добра, что предвосхищаешь мои желания. Я заметил все, что вы сделали для меня.
я и цветы прекрасны, они такие восхитительно сладкие".

Он открыл глаза, взял "Гранд Дюк", понюхал его, улыбнулся и
погладил ее руку, лежавшую на подлокотнике его кресла.

Алые перья и штрихи перистых облаков, которые горели, как
жертвенного огня на алтаре Запада, поблекло, померкло, умер
в пепельно-серым; и луна больше золота, чем серебра висели в
мерцающий блеск среди облачных кораблей, придавая ослепительный бахрома
к их краям, и делая причудливые арабески, узоры из позолоты
вышивка на полу веранды, где мягкий свет падал через
переплетающиеся лианы шиповника и жимолости. С наступлением ночи
наступила тишина, нарушаемая только приглушенным писком голубей в
соседнем дворе и воркованием пары кольчатых голубей, которые
спали в зарослях жимолости, и им не давал уснуть лунный свет, который
вторгся в их гнездо и соблазнил их посплетничать. Через некоторое время
козодой, который обитал на вязах церковного двора, постепенно приблизился,
наконец, остановившись на кедре деодар в цветнике, откуда он
излил свой одинокий _miserere_ вопль.

Мистер Харгроув сидел так неподвижно, что Регина понадеялась, что он заснул,
но очень скоро он сказал::

"Моя дорогая, тебе не нужно обмахивать меня веером".

"Я надеялся, что ты спишь и что сон освежит тебя".

Он взял ее за руку, нежно пожал и сказал с присущей ему серьезностью
нежность:

"Какая ты заботливая, хорошая маленькая медсестра! Почти такая же бдительная и
терпеливая, как Элиза. Ты ужинал?

- Все, что я хочу, немного хлеба и молока. Мы с Геро поужинали
перед твоим приходом. Принести твои тапочки?

- Спасибо, думаю, нет. Скоро я пойду спать. Регина,
заведи орган и сыграй что-нибудь нежное и святое, с Трепетом.
Спой мне ту старую добрую "Защити нас в грядущей восьмерке", которую так любит мой
Дугласс ".

"Я бы с радостью, но вы же знаете, сэр, это квартет, и рядом я
не надо вам моей части: это напоминает мне так больно из
в прошлый раз мы все пели ее".

- Ну тогда, моя маленькая девочка, кое-что еще. "О, если бы у меня были крылья, как у
голубки!" Сегодня ночью я почти как усталый ребенок, и мне нужна только
колыбельная, чтобы уснуть. Иди, дорогая, и спой мне, чтобы я отдохнул.

Она неохотно подчинилась, зажгла лампу в библиотеке и села.
перед кабинетным органом, который привезли в дом священника.
для сохранности, пока церковь ремонтировалась. Когда она вынимала стопоры, Ханна дотронулась до нее.
"Он закончил ужинать?

Могу я передвинуть посуду и стол?" "Пока нет." - Спросила она. - "Он закончил ужинать?"

"Могу я убрать посуду и стол?" Он сейчас слишком устал, чтобы есть.

- Тогда я подожду здесь. По правде говоря, у меня странное чувство,
оно пугает меня, заставляет мурашки бегать по телу. Пока я процеживала молоко
только что сова-визгунья залетела на крышу молочной, и это было ужасно.
смертельное предупреждение почти заморозило кровь в моих венах. Как бы я хотела, чтобы мисс
Элиза была здесь! Я надеюсь, что это не признак железнодорожной аварии, чтобы
она, или что потеряно судно, на котором находился ее мальчик!

"Тише, ты, суеверная старая Ханна! Я часто слышу этот крик совы,
и это всего лишь охота на мышей. Миссис Линдси придет завтра".

Ее пальцы блуждали по клавишам, и нежным, чистым и
удивительно чистым голосом она спела "О, если бы у меня были крылья". С большой
серьезностью и пафосом она исполнила финальную "покойся с миром",
надолго задержавшись на "Аминь".

Затем она стала одной из симфоний Моцарта, и от него скользила прочь
в любой отрывки из оперы Россини "Моиса".

Оказавшись на плаву в могучем приливе духовной музыки, она дрейфовала все дальше и
дальше, то превращаясь в реквием, то в "Глорию", и, наконец, в грандиозный
торжествующие звуки любимой песни пастора "Jubilate" прокатились
по безмолвному дому, в тихую сияющую летнюю ночь.

Она не обратила внимания на бег времени, и, закрывая
орган и вставая, услышала, как часы пробили девять, и увидела, что
Ханна клевала носом в углу дивана.

Удивленная поздним часом, она вышла на
веранду и подошла к креслу.

Луна опустилась так низко, что ее свет поубавился, но
отражение библиотечной лампы предотвращало полную темноту. Мистер
Харгроув не сдвинулся с места, в той позе, в которой она его оставила, и
она спросила очень тихо:

"Ты спишь?"

Он ничего не ответил, и, не желая будить его, она села на
ступеньку, чтобы подождать, пока он задремлет.

Когда луна зашла, легкий ветерок подул откуда-то из синих глубин
с дальнего запада и начал поднимать хрупкие пенистые облака, которые плыли по небу.
незаметно по освещенному звездами небу; и к хрустальным пальцам
роса щедро покрывала многочисленные цветы в саду внизу.
аромат сливался в волну разнообразных ароматов и
перекатывался туда-сюда в прохладном ночном воздухе. Спокойная, сладостная и святая, эта ночь
казалась очень благодатной, дарующей покой.

Наблюдая за белым огнем горящих созвездий в хранилище выше
ее, Реджина спрашивает, является ли это справедливой ночью далеко в море, если
те же сверкающие звездные скопления замахнулся над палубами
благородное судно, что уже много дней над океаном, или если
шторм исчадие ада проходит карнавал циклон на далекой Атлантики.

Ее мысли устремились к будущему, к той "terra incognita_", которую
Туманные слова мистера Линдси - "Впереди тебя ждут испытания" - оказали
населенный ужасными, но неосязаемыми призраками, чьи призрачные тени
торжественно предвещающие, витали даже над настоящим. Почему ее собственный
история герметичной емкости-ее отец загадкой-ее мать странник
в чужих землях?

Из этого крайне бесплодного ряда размышлений ее постепенно вывело
странное беспокойное поведение ее пса. Он был
лежал возле стола, положив голову на лапы, но поднялся и заскулил,
подошел вплотную к своей любовнице и вцепился зубами в ее рукав.
это был его обычный способ привлечь ее внимание.

- В чем дело, Герой? Ты голоден?

Он залаял, подбежал к мягкому креслу, потерся носом о руку
пастора, вернулся, поскуливая, к Регине и, наконец, вернулся к
отодвинул стул, сел, склонил голову к ногам пастора и издал
протяжный и унылый вой.

Ужас неопределимой девушка весна в сторону стул.

Спящий даже не шевельнулся, и, нагнувшись, она положила руку на его
лоб. Холодное влажное прикосновение привело ее в ужас, и с криком
"Ханна! О, Ханна!" она бросилась в библиотеку, и захватили
лампы. При свете фонаря, поднесенного близко к неподвижной фигуре, она увидела, что
глаза были закрыты, как во сне, а губы полуоткрыты, как будто
во сне он улыбался; но черты лица были жесткими, руки
онемевший и холодный, и она не чувствовала трепета в запястьях или висках.
виски.

"О, Боже мой! он мертв!" - закричала Ханна, заламывая руки, и
издала серию воплей, в то время как, словно статуя отчаяния,
девушка стояла, почти отсутствующим взглядом глядя на белое безмятежное лицо мужчины.
мертва. Наконец, дрожа с головы до ног, она воскликнула:

"Беги за доктором Мелвиллом! Беги, Ханна! теперь ты можешь идти быстрее, чем я
".

"Какой в этом смысл? Он мертв! мертв как камень!"

"Возможно, нет - он может ожить. О, Ханна! почему бы тебе не уйти?"

"Оставить тебя одну в доме ... с трупом?"

"Беги, беги! Скажи доктору, чтобы поторопился. Он может что-нибудь сделать".

Когда старая служанка исчезла, Регина упала на колени и, схватив
правую руку, поднесла к губам; затем начала яростно растирать ее
между своими дрожащими ладонями.

"О Господи, пощади его ненадолго! Пощади его, пока не придет его сестра?"

Она бросилась в библиотеку, закупаемых коньяку, который хранился в
ящик с лекарствами, и с помощью ложки попробовал заставить
вниз его горло, но мышцы отказывались отдыхать, и, наливая
коньяк на нее платок, она вытерла его лицо и руки у нее были
уже раздражало. В левой он крепко держал Жасмин, а когда он
говорил с ней вчера, и она сжалась от прикосновения этих пальцев.

Не обнаружив никаких изменений в застывшем белом лице, она сняла с него туфли и
натерла его ступни горчицей, но никакого эффекта это не принесло, и
наконец она сидела, молилась молча, держа ноги ласково против
ее сердце.

Как долго продолжалось одинокое бдение с мертвыми, она никогда не знала. Надежда
покинула ее, и постепенно она осознала ужасную правду о том, что
прибытие лекарь, которого с таким нетерпением ожидали, не принесет ничего
помощь. Как горько упрекал себя за то, оставив его на минуту,
хотя, повинуясь своим желаниям. Возможно, он позвал, но
орган заглушил его голос.

Умер ли он, пока она пела, и был ли его дух уже с Богом, когда
она повторила слова "Далеко, в благословенных краях"? Когда
она подошла на цыпочках и спросила: "Ты спишь?" действительно ли он был истинным
"Спящим в Иисусе"? Пока она ждала, боясь потревожить его сон
, его освобожденная и ликующая душа приближалась к жемчужному
зубчатые стены города отдохнуть, привести на самый Бог, жалея и
нежный ангел, любящий, но молчит и смерти?

Когда человечество отвергнет и отречется от отвратительного, безжалостного монстра
созданного его собственной неупорядоченной фантазией, и примет вместо этого прекрасное
Восточный Азраил, древнейший "Помощник Божий", который послан в
бесконечное милосердие, чтобы вести усталую душу в благословенное царство
Мира?

 "О Земля! О Земля!
 Для всех с разбитым сердцем,
 Самый кроткий вестник, назначенный нам судьбой--
 Манит и с перевернутым факелом стоит,
 Чтобы вести нас нежной рукой
 В Страну великих ушедших,--
 В Безмолвную Страну."

Когда торжественная тишина, повисшая, словно покров, над домом священника, была
нарушена торопливым топотом множества ног и сбивчивым звуком
незнакомых голосов, Регине показалось, что она очнулась от какого-то ужасного сна.
он впал в летаргию и с отчаянием посмотрел на доктора.

- Слишком поздно. Ты сейчас ничего не можешь для него сделать, - сказала она,
цепляясь за его ноги, когда была предпринята попытка оторвать их от нее
колени.

"Он, должно быть, был мертв несколько часов", - ответил доктор Мелвилл.

"Никто, кроме Бога и ангелов, не знает, когда он умер. Я думал, что он ушел
спать; и так оно и было на самом деле".

Ханна подняла тревогу, пока искала доктора, и очень скоро
личные друзья мистера Харгроува и некоторые члены церкви
прихожане заполонили библиотеку, в которой находилось тело доктора.
министр был смещен.

Спустя час доктор Мелвилл, имеющие искали девочку всей
дом, нашли ее, присев на ступеньки, ведущие вниз к цветку
сад. Она сидела, обняв Геро за шею и склонив голову
против него. Сев рядом с ней, врач сказал:

"Бедное дитя, это ужасное испытание для тебя, и в результате смерти доктора Харгроува
ты потеряла друга, которого весь мир не может заменить. Он
был благороднейшим человеком, чистейшим христианином, которого я когда-либо знал, и если у
церкви в будущем будет сотня пасторов, никто никогда не сравнится с ним. Он
женился на мне, крестил моих детей, и когда я похоронил свою жену, его
голос принес мне наибольшее утешение, то...

Его тон дрогнул, и последовало короткое молчание.

- Реджина, я бы хотел, чтобы ты рассказала мне как можно подробнее, каким он казался
о сегодняшнем дне и о том, как все это произошло. Я не смог получить ничего удовлетворительного от старины Ханны.
"

Она описала утренние происшествия, его слабость и полное
отсутствие аппетита, а также долгую прогулку днем, за которой последовал
приступ головокружения и сердцебиения, на которые он сослался после своего
возвращение. Когда она закончила свой рассказ о последней ужасной сцене в "
меланхолической драме", доктор Мелвилл вздохнул и сказал:

"Все закончилось именно так, как я боялся и предсказывал. Его сердце было
пострадавших в течение некоторого времени, и не месяц назад я призвал его отказаться
по крайней мере, некоторое время поработайте за кафедрой и попробуйте отдохнуть и сменить обстановку.
Но он ответил, что считает свою работу обязательной, и когда он
умрет, то будет в ремнях безопасности. Он не позволил бы мне
ссылка на тему в присутствии своей семьи, потому что он сказал
мне он не распугать своей сестры, которая так предана ему, или
вынести расставания со своим племянником еще больнее, добавив
опасения по поводу его здоровья. Боюсь, его горе от потери
Дугласс ускорило конец.

"Когда миссис Линдси приедет завтра, это убьет ее", - простонала Реджина,
чья душа, казалось, заболела, когда она подумала о преданной, любящей
сестре и о муках, которые ожидали ее уже израненное и ноющее
сердце.

"Нет, горе не убивает людей, остальные расы стали бы
вымерли".

"Он был убит мистер Харгроув".

"Не скорбь, но болезнь, печаль, возможно, усугубляется."

"Миссис Линдси не поехала бы в Индию со своим сыном, потому что сказала, что
она не могла оставить своего брата, у которого ухудшалось зрение и который
нуждался в ней больше всего. Теперь она потеряла обоих. О, как бы я хотела убежать отсюда!
завтра же, куда-нибудь, подальше от ее страданий!

"Кто-то должен встретить ее в поезде, и подготовить ее для сад
новости. Дитя мое, ты хотел бы быть лучшим человеком для этой меланхолии
задач".

"Я? Никогда! Я бы скорее отрезал себе язык, чем он пронзит ее сердце
с такими ужасными новостями! Люди когда-нибудь готовы к подобным неприятностям
это?"

"Что ж, кто-то должен это сделать; но, как и вы, я недостаточно храбр, чтобы
встретить ее с этой новостью. Когда надо, я могу ампутировать
конечности, и сделать очень много, видимо жестокие вещи, но, когда он
коней, чтобы разорвать такие плохие новости как это я нервный трус. Г-н
Кэмпбелл-добрый, мягкосердечный друг семьи, и я
просить его взять коляску и встретиться с ней завтра. Бедняжка!
какое добро пожаловать домой!"

Вскоре после того, как он ушел, она услышала свисток ночного экспресса,
который прибыл одновременно с отправлением поезда, следующего на юг.
направлявшегося на юг, и она знала, что было одиннадцать часов.

Ханна была на кухне, разговаривая с пономарем Исавом, и когда
несколько джентльменов, предложивших остаться до утра, вышли на
веранду, оставив шторы на окнах библиотеки широко открытыми, Регина
встал и улизнул, чтобы избежать их наблюдения.

Несмотря на то, что она шла быстро, она заметила стол в центре
комнаты и массу белых драпировок, на которые призрачным блеском падал свет лампы
. Двенадцать часов назад она сидела здесь,
читая верному доброму другу, чей нежный взгляд был прикован к ней.
все это время он смотрел на нее; теперь, окоченевший и заледеневший, он спал последним сном.
спать на том же месте, что и его душа? Безопасный отдых после
лихорадочного труда и борьбы Времени, среди пальм Вечного Покоя.
Не покой Нирваны; ни абсолютное поглощение одним
школа философии, ни полного исчезновения насаждается еще
грубые системы. Не расплывчатые неистовый мир пантеизма, но
духовный покой на небесах встречу и обещали признание
Иисус Христос, наш Господь, который, победив смерть в этой одинокой, высеченной в скале
Иудейской гробнице, обрел бессмертие для человеческих душ. Не то, что
последовательность прогрессивных изменений, которые составляют будущую жизнь--

 "Этот век, перечеркивающий жизнь вопросительными знаками,
 Этот девятнадцатый век с его ножом и стеклом
 Которые делают мысль физической и устремляют вдаль
 Небеса, столь добрососедские с человеком древности,
 До пустот, редко усеянных отчужденными звездами."

Среди множества философских, психологических, биологических систем
которые росли и угасали, ослепляли и вводили в заблуждение, начиная с первых
высказываний Готамы, до самых последних из передовых
Эволюционисты, есть ли какое-либо иное, кроме христианского, решение
трехглавой загадки - Откуда? Почему? Куда?--это избавит
нас от всепожирающего Отчаяния Сфинкса или принесет нам хотя бы призрачное
утешение, когда крылья нежной, но неумолимой смерти уравновесятся
над нашим домашним любимцем, и мы стоим рядом с холодной молчаливой глиной,
что естественная привязанность и общение на протяжении всей жизни делают таким
невыразимо ценным?

Когда мы опускаем гроб нашего возлюбленного, есть ли утешение в
удовлетворительном размышлении о том, что, возможно, в какую-то отдаленную эпоху, благодаря
гармоничному действию "Естественного отбора" и благодаря
"Сохранение силы", "Выживание наиболее приспособленных", безусловно, обеспечит
"Дифференциацию", "Эволюцию" нашего зарытого сокровища
в какой-то новый, странный, высший тип существа, для нас навсегда
неизвестный и совершенно неузнаваемый? Терзаемые стремлениями, которые
ни время, ни пространство, ни сила, ни материя не смогут реализовать или удовлетворить,
снедаемые духовным голодом, более жестоким, чем у Уголино, мы приглашены
ухватиться за предложенный Бармецидом "Закон, который формулирует
органическое развитие как преобразование однородного в
гетерогенное"; и что "это универсальное преобразование является изменением
от неопределенной однородности к определенной гетерогенности; и только тогда
когда возрастающее многообразие соединяется с возрастающей
определенностью, это составляет Эволюцию, в отличие от
другие подобные изменения в отношении увеличения
неоднородности ".

Излечивает ли эта мудрая и простая банальность духовный голод?

"Бог сказал: сотворим человека по образу нашему, по подобию нашему. И
Господь Бог создал человека из праха земного и вдунул в ноздри его
дыхание жизни; и стал человек душою живою".
Нет, - гремит Наука, - отбросьте такое детское суеверие, сокрушите
таких традиционных идолов; человек был впервые создан по подобию
морской асцидиец, а когда-то плавал головастиком в первобытных морях.

Во всей обширной вселенной современных спекуляций не остается ни одного
неизведанный уголок, где может найти бессмертную человеческую душу
убежище или гавань. Имея отыскал его, растоптал и похоронил его как один
маленького "вдохновил легендарный" лис, что грызть и синяк
перспективные ростки науки виноградника, что мы просили
принимать вместо учения о духовном бессмертии? "Естественная
Эволюция".

Тот, кто долгое время считался эзотериком в Элевсине Науки
и кто занимает место коронованной особы среди ее иерофантов,
откровенно говорит нам: "В чем суть этой гипотезы
Естественная эволюция? Раздень, и вы стоите лицом к лицу с
понятие о том, что не только более низменные формы animalcular или
животной жизни, не только благородная форма лошади и Льва, не
только восхитительный и замечательный механизм человеческого тела, но
что сам человеческий разум-эмоции, интеллект, волю, и все их
явления-были когда-то скрытой в облаке. Многие, кто придерживается этого мнения,
вероятно, согласились бы с позицией, что в настоящий момент вся наша
философия, вся наша поэзия, вся наша наука, все наше искусство - Платон,
Шекспир, Ньютон и Рафаэль - потенциал в огнях солнца
"... Родословная, отличная от той, что предложили нам Моисей и
Пророки, Христос и Апостолы; но освещает ли она
Будущую жизнь?

Нас учат, что наши инстинкты и сознание находятся в
"сенсорных узлах", что "идея - это противоречие, движение,
конфигурация промежуточного органа чувств", что "память - это
органическая регистрация их эффектов впечатлений", и что
"головной мозг" является вместилищем идей, домом мысли и разума.
Но когда "серое вещество", составляющее этот механизм мышления, становится
больным, и холодное прикосновение смерти останавливает действие волокон и
пузырьков, какой свет могут пролить наши учителя на будущее этого
сгустившаяся субстанция там, где когда-то царили надежда, амбиции, любовь или
ненависть? Те серые гранулы, которые были памятью, становятся забвением.
Конечно, физиология достигла гигантских размеров со времен св.
Павел, но это приносит плач провожающих больше комфорта, чем
учения он учил коринфян?

Не стали закона стан прогрессивного развития растереть с нами
тоник или бальзам для роковых часов самого тяжелого человеческого испытания? У нас есть
узнав, что "сердце человека строится на общепризнанных
правила гидравлики, и с его большой трубы меблирована
общие механические приспособления, клапаны".

Но когда работа клапанов находится в состоянии покоя под суровым перстом
смерти, могут ли все чудесные приспособления этого интенсивно и
удивительно механического века протолкнуть одну красную каплю через эти огромные
трубки, или уговаривать одну единственную пульсацию, когда Бог сказал "Успокойся"?

Убитой горем матери, склонившейся над восковым изображением своего дорогого,
существует ли какая-либо система, теория или вероучение, которые обещают нечто Великое
Несравнимое с возвышенной надеждой христианина на то, что любимый ягненок
надежно и нежно сложен Пастырем Иисусом?

К больному сердцу и одинокой душой скорбя Регина эти неприятные
загадки, которые сидят с открытым ртом в религиозных и научных
перекрестные дороги, принесли никаких дополнительных уныние; ибо чистое святое
веру беспрекословную в детстве она, казалось, видел рядом с жесткой
форма ее пастор и друг Ангел, на море-песок Патмос Баде
Святой Иоанн пишет: "Блаженны мертвые, которые умирают в Господе, от
отныне; да, речет Дух, чтобы они могли отдохнуть от своих
трудов; и их дела действительно следуют за ними ".

Стремясь избежать встречи с теми, кто сидел внутри, печально наблюдая за происходящим, несчастная
девушка обошла вокруг к главному входу и опустилась на нижнюю
ступеньку, закрыв лицо руками.

Библиотека была просто продолжением холла, который тянулся на восток и
запад через центр дома, и, хотя была сравнительно удалена
от входной двери, находилась прямо напротив, и с виду
в этой комнате Регина инстинктивно съежилась.

Слишком потрясенная и ошеломленная, чтобы плакать, она была настолько поглощена
мысли: завтра скорбной миссии, что она не заметила
рулон катит по улице, или быстрый стук в
ворота-защелка. Звук быстрых шагов и шорох драпировки на
усыпанной галькой дорожке, наконец, привлек ее внимание, и, поднявшись, она
хотела отойти в сторону, но чья-то рука схватила ее за руку.

"В чем дело? Как поживает мой брат?"

"О, миссис Линдси!"

"Должно быть, что-то случилось. У меня было такое предчувствие беды
дома, что я не мог ждать до завтра. Я приехал ночным
экспрессом. Почему в доме все освещено? Пейтон заболела?

Дрожа с головы до ног, она подождала мгновение, но только Регина
присел и застонал, и миссис Линдсей бросился вверх по ступенькам. Когда она
подошла к двери, свет в библиотеке высветил накрытый
стол, - неподвижную фигуру, покоящуюся на нем, - и пронзительный вопль разорвал
тишину смерти.

"Боже милостивый! - Уж не моя ли Пейтон?"

Заткнув уши пальцами, Реджина побежала по дорожке прочь из
двора, куда угодно, лишь бы не слышать и не видеть эту
женщину с разбитым сердцем, чей крик действительно был _de profundis_.

"Утешь, если хочешь, я могу это вынести; Это благонамеренная милостыня
дыхание; Но не все проповеди со времен Адама сделали Смерть чем-то иным
, кроме Смерти".




ГЛАВА XII.


Мрачный тусклый декабрьский день уже подошел к концу, преждевременно
потемневшие от медленного моросящий дождь, который принес мрак раннего
ночью, где великолепие заката следует переждать, и углубил
мрачное запустение, что пристроила в дом священника. В ожидании
прибытия нового министра, которое ожидалось на следующей неделе,
мебель была вывезена и продана, книги тщательно упакованы и
временно хранились на складе друга, и даже сундуки
содержимое с одеждой пассажиров было отправлено
в железнодорожное депо и проверено на предмет передачи ночным экспрессом
.

Меланхолия подготовка к отъезду были завершены, друзья
платная их окончательной посещений, и только Исав Пономарь ждал его
фонарь, запер опустевший дом, и взять ключи.

Последняя скорбная дань была принесена у могилы на
церковном дворе, где безмятежно спал любимый пастор; и холодный
свинцовый дождь обрушился на массу прекрасных цветов, которые совершенно
покрыл холмик, отмечавший его ложе без сновидений.

Так что прощальный визит на могилу своего брата, Миссис Линдси, казалось,
потерял ее слезы мужество и самообладание, и устремилась навстречу
пустой библиотеке, горько плакала, давая волю давно сдерживаемой тоски
какие повседневные обязанности и дела детали заставил ее
сдерживать.

Не в силах утешить, Реджина стояла у каминной полки, рассеянно глядя
на огонь в камине, который давал лишь тусклый, прерывистый и
неуверенный свет в пустой холодной комнате, когда-то самой уютной и
привлекательной во всем веселом доме.

Каким совершенно опустошенным все казалось теперь, с унылым
монотонный стук зимнего дождя по крыше и случайные всхлипывания, которые
срывались с фигуры в черном, ходившей взад и вперед.

Это был такой счастливый, мирный, благословенный дом, где благочестие,
милосердие, любовь, вкус, утонченность и образование - все это придавало свои
чары запасу колдовства, что осознавать это было вдвойне печально
что отныне по его полам будут ступать другие ноги, другие голоса будут отдаваться эхом
в его саду и на верандах.

Для девушки, которая уже никогда не знают другого дома (сохранить тихий
монастырь суды) этого священника была самым дорогим месте она еще
научилась любить; и теперь с глубокой печалью она готовилась попрощаться
навсегда с гаванью, где прошли ее самые счастливые годы, как
радужная мечта.

Унылый, заброшенный вид дома напомнил ей о себе.--

 "Как некоторые из них умерли, а некоторые оставили меня,
 А некоторые взяты у меня; все ушли"--

о причудливых нежных "Старых знакомых лицах" Чарльза Лэмба, столь же полных
меланхолического пафоса, как человеческие глаза, наполненные непролитыми слезами; и от
постепенно ее мысли перешли к другому стихотворению, которое она
впервые услышала от мистера Линдси на неделе его отъезда, и
позже из священных уст, которые сейчас безмятежно улыбались под
цветочным крестом и короной на соседнем церковном дворе.

Сегодня вечером эти слова повторялись вместе с печальным повторением какого-то
заунывного припева; и, поддавшись чарам, она прислонилась лбом
к камину и повторила их печально и медленно:

 "Мы сидели и разговаривали до самой ночи.
 Опускающаяся ночь заполнила маленькую комнату.;
 Наши лица исчезли из поля зрения.--
 Наши голоса только разгоняли мрак.
 Мы говорили о многих исчезнувших сценах,
 О том, что мы когда-то думали и говорили,
 О том, что было и могло бы быть,
 И о том, кто изменился, а кто умер;
 И обо всем, что наполняет сердца друзей,
 Когда они впервые чувствуют тайную боль,
 Отныне их жизни разошлись в разные стороны,
 И никогда больше не смогут стать единым целым.
 В самом тоне, которым мы разговаривали,
 Было что-то странное, я мог только отметить;
 "Листья памяти", казалось, делали
 Скорбный шорох в темноте".

Привлеченная ритмом, который мягко отдавался в воздухе, как какая-то
приглушенная прелюдия, в которой звучали только минорные аккорды, миссис Линдси подошла к
камину и, положив руку на плечо девушки, встала
слушаю.

"Как нежно моему Дугласу понравились эти строки".

"И в ночь перед смертью мистер Харгроув повторил их, попросив
меня потом выбрать какую-нибудь приятную, торжественную, священную мелодию с органным
аккомпанементом и спеть их для него. Но какая музыка есть такая, которая
подошла бы к стихотворению, которое отныне будет казаться мне таким же святым, как псалом
?

"Возможно, через некоторое время мы с тобой сможем унять боль, и
установите его в какой-то сладкой старое песнопение. Просто теперь наше сердце тоже болит".

"Через некоторое время? Какая надежда через некоторое время? Он не может вернуть
потерял, и память никогда не умрет? "Через некоторое время" не подарила мне мою
мать; "через некоторое время" не научила меня забывать ее и не сделала меня
более терпеливым в моем ожидании. Я знаю, что через некоторое время смерть придет ко всем нам.
и тогда больше не будет сердечной боли; но я не вижу,
что есть какое-то утешение через некоторое время, кроме как за пределами могилы.
Миссис Линдси, я не хочу быть злым или бунтарским, но, похоже,
очень тяжело, что я должна покинуть этот милый тихий дом и быть разлученной
с вами и мистером Линдси, которого я нежно люблю, и уехать жить в
город, с этим холодным, жестким, непреклонным мужчиной, которого я так сильно
боюсь. Он может желать добра, но у него есть такие жестокие способы показать это.
Ты не представляешь, каким ужасным кажется мне будущее ".

Она говорила мрачно, и в судорожные всполохи костра в
молодое лицо выглядело неестественно суровым.

"Мое дорогое дитя, ты не должна унывать; в твоем возрасте нужно стараться видеть
только светлую сторону. Если бы я хотел остаться в Америке, я бы не стал
отдам тебя без борьбы; буду просить разрешения у твоей матери на то, чтобы
оставить тебя у себя, пока она не заявит на тебя свои права. Но я буду только ждать, чтобы узнать, что
Дуглас организовал мой приезд. Как вы знаете, моя сестра и
шурин находятся в Египте, и если бы я была с ними в Каире, я
могла бы получать более регулярные известия от моего дорогого мальчика. Я хотел бы
сохранить тебя, потому что ты глубоко запала в мое сердце, но мое собственное
будущее слишком неопределенно, чтобы позволить мне вовлекать кого-либо еще в мои
планы ".

"Я понимаю обстоятельства, но если бы мама только знала все,
Я верю, что она не обрекла бы меня на попечение этого каменного человека. О,
если бы ты только мог перевезти меня через океан и отпустить в Венецию
к маме.

Миссис Линдси крепче обняла прямую стройную фигуру и
нежно отвела волосы с ее висков.

"Моя дорогая, ты рисуешь своего будущего опекуна слишком мрачно. Мистер Пальма
очень сдержанный, довольно надменный и, вероятно, суровый, но
несмотря на это, у него благородный характер, как мне сказали, и, безусловно
выглядит очень заинтересованным и доброжелательно расположенным к вам. Дорогой
Пейтон он чрезвычайно понравился, и его два письма ко мне были полны
великодушие и доброе сочувствие. Как я, кажется, уже говорил вам, его мачеха
проживает с ним, а ее дочь мисс Невилл, хотя и молодая леди,
будет вам большей компаньонкой, чем старшие члены семьи
домочадцы. Мистер Пальма - один из самых выдающихся и популярных юристов
я слышал, что он очень амбициозен в Нью-Йорке, и в его доме вы
познакомитесь с лучшим обществом этого великого города; под этим я подразумеваю
самые культурные, высоколобые и аристократичные люди. Мне жаль, что
у него нет религиозных взглядов, привычек или ассоциаций, как я предполагал
из сказанного леди, которую я встретил в Бостоне, и кто, казалось,
хорошо ознакомлены с потребительскими Пальма. Она сказала мне: "Ничего из этого".
в семье не было никакой религии, хотя, конечно, у них была скамья в модной церкви.
"Но, моя дорогая девочка, я надеюсь, что твои принципы
и правила жизни достаточно устоялись, чтобы уберечь вас от
всех свободомыслящих тенденций. Постоянное посещение церкви не является
религией, так же как кафедра _bon; fide_ не означает
духовное Евангелие; но я заметил, что там, где существует подлинное благочестие,
как правило, это связано с признанием церковных обязанностей.
обязательства. В случае книги я упаковал и отправил с вашими стволами
содержит очень замечательны, хотя старомодные произведения, написанные
такие женщины, как Анна более, Миссис Chapone, Миссис Опи, а другие,
плесень характер девушки, и наставлять их во всем, что
реквизит, чтобы сделать их благородный, утонченный, умный, полезный христианин
женщины. Более Ханны 'Люсилла Стэнли-один из самых красивых
портретными живописями женского совершенства во всей области литературы,
и вы найдете некоторые проходы отмечены на арест твоего
внимание. В наш век стремительного отклонения от стандартных правил
которые определяли женское поведение и образование, когда я была девочкой
многие заповеди и предостережения написаны авторами
Упомянутые мною, высмеиваются и отвергаются как "пуританские",
"старомодные", "сдержанные", "глупые и ханжеские"; но если эти
в самом деле, это могут быть недостатки, конечно, в свете современных инноваций они
кажутся "склоняющимися на сторону добродетели". В модном обществе, таком, как
вам суждено встретиться у мистера Пальмы, вы найдете множество вещей
это, без сомнения, произведет на вас впечатление странного, возможно, неправильного; но во всех
по этим вопросам обращайтесь к книгам, которые я выбрал для вас, читайте свою
Библию, регулярно молитесь и при любых обстоятельствах твердо придерживайтесь своих
принципов. Вопрос и прислушайтесь к вашей совести, и не важно как
острый насмешек, или сильное осуждение, к которому ваши мнения могут
тему вы, стойте. Моральная трусость - это наклонная плоскость, которая
ведет к первому шагу в грехе. Убедитесь, что вы правы, и тогда
не позволяйте никаким уговорам или оскорблениям влиять на вас в вопросах,
связанных с сознательными угрызениями совести. Вы молоды и необычны
оказавшись в изоляции, я передал вам письмо к моему ценному старому другу
Миссис Мейсон, которая всегда даст вам разумный совет, если вы только пожелаете
посоветуйтесь с ней. Я надеюсь, что вы будете посвящать как можно больше времени
музыке, ибо для человека, одаренного вашим редким талантом, она будет служить как
сито, отсеивающее все низменные диссонирующие предложения, и будет
помоги сохранить свои мысли чистыми и святыми".

"Я полагаю, что повсюду есть порочные пути и порочные люди, и это
не мода или греховность, которых я боюсь в Нью-Йорке,
а одиночество, которого я ожидаю. Я боюсь оказаться запертым между кирпичами
стены: ни цветов, ни травы, ни коров, ни птиц, ни цыплят, ничего из того, что мне дорого больше всего.
"

"Но, мое дорогое дитя, ты забываешь, что тебе уже исполнилось пятнадцать
лет, и по мере взросления ты постепенно утратишь свою чрезмерную
любовь к домашним животным. Свои детские вкусы будут меняться по мере приближения
женственности".

"Я надеюсь, что нет. Зачем им это? Когда я стану старой женщиной с седыми волосами,
в очках, с морщинистыми щеками и в муслиновом чепце с оборками, как у бедных
У Ханны, я ожидаю, что буду любить голубей и кроликов, и все красивое белое.
вещи, так же нежно, как я люблю их сейчас. Кстати, о Ханне, как я буду
скучаешь по ней? С тех пор, как она ушла, я стараюсь избегать кухни, насколько это возможно.
все так изменилось, так печально. О, дорогие, дорогие!
старые-ушедшие-времена никогда, никогда не вернутся ко мне".

Некоторое время оба молчали. Миссис Линдсей плакал, девушка стонала только
в духе; и наконец, - сказала она вдруг, как один, собрался на некоторых
болезненные задач:

"Когда мы отделяем на складе, вам взять один поезд, и я другой,
мы можем больше никогда не встретиться в этом мире, и я должен кое-что сказать
ты, который я могу отметить, чтобы никто больше. Там висит облако
надо мной. Я всегда жил в его тени, даже здесь, где
есть, или был, так много, чтобы сделать меня счастливым, и эта тайна делает
мне не желает идти в мир любознательных, суровые люди, которые
удивление и вопрос. Я знаю, что Орм - это не мое настоящее имя, но мне
запрещено запрашивать информацию, пока я не вырасту. У меня есть полная вера
в маму: я должен верить, что все она сделала правильно, нет
важно, насколько странные вещи кажутся; но на одном моменте я должен быть удовлетворен.
Минни имя моей матери?"

- Я не могу тебе сказать, потому что это был единственный секрет, который дорогая Пейтон когда-либо хранила
от меня. Говоря о ней, он всегда называл ее миссис Орм.

- Вам что-нибудь известно о пропаже ценного документа, который когда-то находился у мистера
Харгроува?

"Много лет назад, до того, как ты переехала жить к нам, кто-то
вошел в эту комнату, открыл потайной ящик письменного стола Пейтон,
и унес жестяную коробку с некоторыми важными бумагами".

- И подозрение пало на мою мать?

- Моя дорогая девочка, кто мог быть настолько жесток, чтобы расстраивать тебя?
Такими вещами? Никто...

Регина прервала ее повелительным движением руки:

"Пожалуйста, ответьте на мой вопрос. Правда лучше, чем добра, больше
меня, кроме сочувствия. Не вы и Мистер Харгроув считает, что мама
взял и украл коробку?"

"Пейтон никогда не признавался мне, что подозревал ее, хотя некоторые обстоятельства, казалось, связывали исчезновение бумаг с
ее визитом сюда в ночь, когда они были похищены.
Он никого не обвинял". - добавил он. - "Пейтон никогда не признавался мне, что подозревал ее". обстоятельства, по-видимому, связывают исчезновение бумаг с ее визитом сюда.

Регина был глубоко тронут, и лицо ее дрожал, когда она ответила:

"О! как хорошо, как по-настоящему милосердным он был! Интересно, если бы во всех
широкий границ Америке насчитывается больше нравится? Если бы я только мог
сказал ему факты, и устраивает его в том, что моя мать была
невиновен! Но я подождал, пока Ханна могла уйти в мир, и
прежде чем она была готова запустить Бог призвал его домой. На небесах, конечно.
конечно, теперь он все это знает. Я пообещал Ханне не рассказывать никому, кроме него,
и отложить объяснение до тех пор, пока она не окажется в безопасности, совершенно вне пределов
досягаемости его неудовольствия; но поскольку вы подозревали мою мать, это
правильно, что я должен оправдать ее в твоих глазах.

Очень кратко она рассказала о том, что произошло вечером во время шторма
, и о происшествиях следующего утра, когда она последовала за
Ханну на церковный двор. Когда она закончила, выражение облегчения
и удовольствия сменилось выражением удивления, которое было на изможденном и поблекшем лице миссис
Линдси.

"Я от всей души рад, что наконец-то правда была обнаружена, и
что его полностью оправдают свою мать от все связи с
воровство; ибо, признаюсь, обстоятельства, предвзятое у меня к ней. Позволь
нам ободриться, моя дорогая маленькая девочка, и поверить, что в свое время
все остальные тайны будут столь же удовлетворительно разрешены ".

"Я не могу позволить себе сомневаться в этом; если бы я сомневался, я бы не смог ..."

Она сделала паузу, в то время как возрастающая бледность покрывала ее черты.

"Это верно, дорогая, верь в нее. Мы должны пить и жить, опираясь на
веру в наших матерей, как мы питались их молоком, которое вскормило нас. Когда
дети теряют веру в своих матерей, Боже, сжалься над обоими! Вы узнали
от Ханны о характере газеты?

"Как я мог расспрашивать служанку о секретах моей матери?" Я
только узнал, что мистер Харгроув передал моей матери копию этого письма.
который сгорел от удара молнии.

- В письме к ней вы упоминали факты?

- Пока нет. Я сомневался, следует ли мне упоминать о
подданный, чтобы она не подумала, что я посягаю на ее доверие.

"Уволить, что страх, и в вашем следующем письме ознакомить ее полностью с
все, что вы узнали из бедных Ханна; это может существенно вовлечь ее
интерес и благополучия. А теперь, Реджина, я собираюсь сказать кое-что, что
ты не должна истолковать неправильно, потому что моя цель - утешить тебя,
укрепить твое доверие к твоей матери. Я не знаю ее настоящего имени
я никогда не слышала, чтобы упоминался твой отец, но вот что я знаю
- дорогая Пейтон сказала мне, что в этой комнате он провел
церемонию бракосочетания, которая сделала их мужем и женой. Почему такой глубокий
секретность была необходима, ваша бедная мама когда-нибудь объяснит вам.
А пока наберитесь терпения.

"Спасибо, миссис Линдси. Меня утешает, что мистер
Харгроув был священником, который обвенчал их. Конечно, это не секрет
для вас, что моя мать актриса? Я обнаружил это случайно,
поскольку вы знаете, что бумаги никогда не попадались мне на пути, и во всех своих письмах
она упоминала о своей "успешной работе", но никогда
упомянула, что это было; и я всегда представлял, что она музыкантша
дает концерты. Но однажды в июне прошлого года, в Субботней школе
На празднике миссис Поттер дала мне бостонскую газету, содержащую статью,
помеченную чернилами, которую, по ее словам, она хотела бы, чтобы я прочел, потому что это
послужит назиданием ученику воскресной школы. Это было письмо из Италии,
описывающее один из тамошних театров, где мадам Одиль Орм играла "Медею".
Я вырезала письмо, отдала его мистеру Харгроуву и
спросил его, не имеет ли это в виду мою мать. Он сказал мне, что так и есть, и посоветовал мне
вложить это ей, когда я буду писать. Но я не смог, я сжег это. Люди
смотрите на актрис свысока, как на порочных или деградировавших, и за
некоторое время это меня огорчило очень, но я знаю, что там должно быть
как хорошие, так и плохие люди во всех профессиях. С тех пор я стал
больше стремиться стать совершенным музыкантом, чтобы в скором времени я мог
освободить маму от необходимости работать на сцене ".

- Со стороны миссис Пруденс было крайне злонамеренно ранить вас, и мы
все так стремились оградить вас от любых опасений на счет вашей матери
. Некоторые актрисы навлекли позор на профессию,
которая, безусловно, довольно опасна и вызывает подозрения у женщин
и умаление; но позволь мне заверить тебя, Реджина, что были
очень благородные, милые, хорошие дамы, которые пекли свой хлеб точно так же, как твоя
мать печет свой. Нет более блестящий, завидная, или нержавеющей
рекорд среди одаренных женщин, чем у миссис Сиддонс, или спуститься
на сегодняшний день мир чтит, уважает и восхищается нет
больше мадам Ристори, или Мисс Кушман. Личные качества
должны определять репутацию женщины, независимо от того факта, что она
живет на сцене; и несправедливо, что недостатки некоторых должны
дискредитирующе отзываться обо всех в любой профессии. Лично я должна
признаться, что я против театров и актрис, поскольку я вдова
священника, и у меня унаследованное и тщательно воспитанное предубеждение
против всего подобного; но, признавая этот факт, я осмеливаюсь
не утверждаю, что некоторые, кто проводит свою жизнь перед рампой, могут быть
не такими добросовестными и честными, какими я, безусловно, стараюсь быть. Я
должен скорбеть, видя вас на сцене, но должны ли обстоятельства
побудить вас выбрать это в качестве профессии, в глазах Бога, который
только и можно судить о людских сердцах, и ваши шансы вашей мамы финала
принятие и покой со Христом может быть так хорошо, пожалуй, лучше,
чем мои давайте не судите, иначе мы бы судимы."

"У мира нет твоего милосердия, но позволь ему творить худшее. Будь что будет
моя мать по-прежнему моя собственная мать, и Бог поддержит чашу весов
и проследит, чтобы справедливость восторжествовала. Возможно, когда-нибудь мы последуем за вами в
Индию и проведем остаток наших жизней в какой-нибудь прохладной тихой долине
, в тени рододендронов на гималайских холмах.
Кто знает, каким может быть конец? Но как бы далеко мы ни забрели.,
или там, где мы отдыхаем, мы никогда не найдем такого милого, такого мирного дома,
такого полного святых и счастливых ассоциаций, каким был для меня этот дорогой дом священника
".

Огонь догорал, и в его тусклом мерцании сгущались тени;
в то время как поднявшийся ветер рыдал и завывал скорбно, как коранах
вокруг заброшенного старого дома, откуда ушли так много поколений
в защищенное лоно соседнего некрополя.

Торжественную мрачную тишину нарушил резкий дрожащий звук
дверного колокольчика, и когда звон прекратился, вошел Исав со своим
фонарем в руке.

- Экипаж у ворот. Расписание изменилось на прошлой неделе, и
кучер говорит, что скоро поезд. Дай мне сумки и
корзинку.

Постепенно две фигуры следили за фонарем-носителем вниз тусклой голой
коридору, и звук их шагов эхом уходя странно,
мрачно, через пустой, покинутый дом. У входной двери оба
остановились и оглянулись в темноту, которая казалась огромной.
могила, поглощающая все, поглощающая все счастливое прошлое.

Но Реджина представила себе это в сумрачной библиотеке, при тусклом мерцании
в свете угасающего камина она могла проследить призрачные очертания белого стола, накрытого
драпировкой, и высокой распростертой фигуры, несущей великого герцога
жасмин в ледяной руке. Сильно дрожа, она завернулась в шаль
и бросилась вниз по ступенькам под моросящий дождь, в то время как
Миссис Линдси медленно последовала за ней, тихо плача.

 "Будь это мое, я бы закрыл ставни,
 Как крышки, когда жизнь покидает меня,
 И погребальный огонь развеял бы его,
 Этот труп дома, который мертв".




ГЛАВА XIII.


Снег быстро падал в это утро, когда с протяжным хриплым
локомотив с визгом ворвался в Нью-Йорк и остановился у платформы
, где собралась толпа людей и экипажей всех видов
, чтобы поприветствовать прибытие поезда.

Гул голосов, звон колоколов, свист двигателей и все эти
разнообразные ноты того Вавилонского диапазона, который так сильно сбивает с толку
незнакомца, оказавшегося на шумных улицах оживленного Готэма, обрушились на
Уши Реджины защекотало от поразительной силы новизны. Она задавалась вопросом, были ли
раскаты грома, смешанные с быстро падающим снегом - этот низкий, унылый,
непрекращающийся рев - этот бесконечный монолог мощеных улиц - где
чугуна и стали массой вниз камнем дорог, вдоль которых
Джаггернаут посещений проката тяжело, изо дня в день.

С любопытством смотрела из окна на море лиц, где
извозчики, водители омнибусов, носильщики кричали и жестикулировали, каждый
стремясь возвышаться над своим соседом, подобно ручным гадюкам в египетском кувшине
, о чем Тойфельсдрекх рассуждает в "Сатор Ресартус",
Реджина не делала попыток покинуть свое место, пока вежливый
кондуктор, на попечение которого ее передала миссис Линдси, не коснулся ее
руки, привлекая внимание.

"Вы Мисс ОРМ, я считаю, и вот джентльмен, который пришел к
встретиться с вами".

Быстро обернувшись, с ожиданием глядя на пальмы, она нашла
себя в присутствии элегантно одетый молодой джентльмен, не
более двадцати двух или трех лет от роду, кто носил широкие сено цвета
усы щеткой в английском стиле, по подобию ребер
рыбы, или крылья летучей мыши. Длинные усы того же цвета
опиралась на женственный рот, на плесень, и как только он поднял его коричневый
меховую шапку и поклонился, она увидела, что его светлые волосы были разделены на
середину головы.

Он протянул ей карточку, на которой было напечатано: "Эллиот Роско".

- Регина Орм, я полагаю. Мой двоюродный брат мистер Пальма просил меня встретить вас
у поезда и благополучно проводить до его дома, поскольку его нет в городе
. Полагаю, у вас была утомительная поездка; вы выглядите измотанным. У вас есть с собой
квитанции на ваш багаж?

Она протянула их ему, взяла свою сумку и последовала за ним к выходу из машины
сквозь плотную толпу к кафе.

Водитель, чье красивое синее пальто со сверкающими позолоченными пуговицами
было обильно расшито снежинками, открыл дверцу, и как только
Мистер Роско помог незнакомцу войти, сказал он:

"Подожди, Фарли, пока я присмотрю за багажом".

"Вон О'Брайен со своим фургоном "Экспресс". Отдайте ему чеки, и
чемоданы будут у него дома почти сразу, как мы приедем.
Майкл О'Брайен!"

Когда румяное, сияющее приятное лицо курьера
приблизилось, и он получил чеки, мистер Роско вскочил в вагон
, но Регина набралась смелости заговорить.

"Пожалуйста, мне нужна моя собака".

"Ваша собака! Вы оставили ее в машине? Это пудель?"

"Пудель! Это ньюфаундленд, и он находится у курьерского агента.

- Тогда О'Брайен привезет его с чемоданами, - сказал мистер Роско,
собираясь закрыть дверь.

- Я бы не хотел оставлять его здесь.

"Вы, конечно же, не собираетесь везти его в экипаже?" - спросил он.
джентльмен уставился на нее, как на беженку из какого-нибудь сумасшедшего дома.
"Почему бы и нет?

Кажется, места достаточно." - Спросила она. - "Что случилось?" - спросила я. "Что случилось?" "Почему?" Я так сильно боится чего-то
может случиться с ним среди всех этих людей. Но, возможно, вы не были
как его замолчать в карете".

На мгновение она, казалось, сильно смутилась, затем, наклонившись вперед,
обратилась к кучеру:

"Не могли бы вы взять мою собаку с собой наверх? большое вам спасибо
если вы, пожалуйста, будете так добры".

Под тоскливую мольбу фиалковых глаз и нежные интонации
неуверенного голоса угрюмое выражение исчезло с лица Фарли
и, прикоснувшись к шляпе, он весело ответил:

- Да, мисс, если он не ядовитый, я возьму его с собой.

- Спасибо. Мистер Роско, если вы будете так добры и пройдете со мной в
экспресс-вагон, я могу взять свою собаку.

- В этом нет необходимости. К тому же идет сильный снег, а ваши накидки
не очень тяжелые. Дайте мне квитанцию, и я выведу его.

Произошла некоторая задержка, но вскоре мистер Роско вернулся.
он вел Героя за цепочку, прикрепленную к его ошейнику. Пес выглядел угрюмым
и неохотно последовал за ней, но, увидев свою хозяйку, прыгнул
вперед, радостно залаяв.

"Бедный герой! бедняга! Вот и я".

Когда его убедили вскочить рядом с кучером и карета
покатила домой, мистер Роско сказал:

"Это превосходное создание. Единственный чисто белый ньюфаундленд, которого я когда-либо видел.
 Где вы его взяли?

"Его купили в Бруклине несколько лет назад и прислали мне".

"Как его зовут?"

"Герой".

"Как странно. Бруно, или Нерона, или понтов, или даже Фидо, будет так
гораздо более уместно."

"Герой его устраивает, а меня устраивает."

Мистер Роско с любопытством вгляделся в лицо девушки, стоявшей рядом с ним, и рассмеялся.

- Я полагаю, вы очень романтичная юная мисс и мечтали
о каком-нибудь простоватом Леандре в круглом пиджаке.

"Мою собаку назвали не в честь жрицы из Сестоса. Это означает "герой".
нарицательное, а не "Герой" - имя собственное. Держа в руках факелы, чтобы направлять
люди через Геллеспонт не был героизм".

Если она обратилась к нему по-арамейски он не был бы больше
удивились; и на мгновение он уставился на нее.

"Боюсь, ваш герой будет не доказать тщательно приятным дополнением
для бытовых моего кузена. У него нет привязанности ни для собак, или
действительно для домашних животных любого вида и миссис Пальма, кто имеет хронические террора
гидрофобии, не позволит собаке подходи к ней".

Он увидел, как что-то вроде улыбки промелькнуло на губах девушки, но
она не подняла глаз и просто спросила:

"Где мистер Пальма?"

- Два дня назад его неожиданно вызвали в Филадельфию по срочному делу.
 Вы его знаете?

- Я не видела его несколько лет.

Она отвернулась, сосредоточив свое внимание на различных предметах своей жизни.
интерес, что промелькнуло, как они стремительно покатилась вдоль одной из
основные улицы. Молодому джентльмену, который ни в чем не походил на
Мистера Пальму, было чрезвычайно приятно изучать прекрасное нежное
лицо рядом с ним, а не деталь ее платья, судя по форме
ее шляпка, подходящая по размеру к лайковым перчаткам, ускользнула от его критического осмотра
.

Почти безупречно разборчивый в своих бродвейских вкусах, он пришел к выводу
, что она обладала большей абсолютной красотой, чем кто-либо другой
в его широком кругу знакомых; но ее дорожный костюм был
стрижка не соответствовала утвержденному царствующему стилю, и бант из ленты у нее на шее
не совсем гармонировал с оттенком пера на ее шляпе
все это неприятно мешало.

Когда экипаж въехал на Пятую авеню и остановился перед одним из
красивых особняков из коричневого камня, которые тянутся подобно дворцовым стенам
на многие мили вдоль этой самой царственной и величественной из американских улиц,
Мистер Роско помог своему спутнику выйти и позвонил в колокольчик.

Герой вскочил на тротуар, и, поглаживая его по голове, сказала Регина :

"Водитель, я очень благодарен Вам за заботу о нем
меня".

"Всегда пожалуйста, мисс. Он необыкновенно красивый зверь, и я
присмотрю за ним для вас, если вы этого пожелаете".

Дверь открылась, и Регина была введена внутрь под руководством мистера
Роско в гостиную, где пылающий уголь костра Великим постом приятным
тепла и красноватый отблеск в элегантно обставленных апартаментах.

"Терри, скажите дамам мы пришли".

Слуга исчез, и, держа его за руки, овРП огонь, Мистер
Сказал Роско :

"Я верю, что ты чужой для всех, кроме моего двоюродного брата; пока вы не
наверное, в курсе, что его мачеха и ее дочь проживают с ним".

Прежде чем она успела ответить, дверь внезапно широко распахнулась, как будто ее повели
нетерпеливой рукой, и дама средних лет, одетая в черный шелк, который
гордо шуршал при каждом шаге, направилась к Реджине. Невольно
девушка вздрогнула, как будто на нее подул ледяной восточный ветер.

"Миссис Пальма, я доставил эту юную леди в целости и сохранности и передаю ее
на ваше попечение. Это Реджина Орм."

"Мисс Орм прибыла в холодный день и выглядит так, как будто осознала это"
.

Она протянула руку, едва коснулась пальцев незнакомца, и
ее проницательные, изучающие светло-серые глаза блуждали
изучающе по лицу и фигуре; в то время как ее надменный тон был
холод - как влажное дыхание подземелья.

Увидев Геро, она отшатнулась и воскликнула с
нескрываемым неудовольствием:

"Что? Собака в моей гостиной! Кто принес сюда это животное?"

Регина, защищая, положила руку на голову своей любимицы и сказала
робко, срывающимся от смущения голосом:

"Это моя собака. Пожалуйста, госпожа, позвольте мне сохранить его, он будет беспокоить
никто; предоставлю без проблем".

"Невозможно! Собаки мое отвращение питомца. Я бы даже не позволил своей
дочери взять прелестную итальянскую борзую, которую граф Фагдалини
подарил ей на прошлый день рождения. Этот огромный грубиян закатил бы мне
истерику до обеда".

"Тогда ты его не увидишь. Я не позволю ему приходить в восемь; он
никогда не будет тебе надоедать".

"Вполне осуществимо в доме на Пятой авеню! Вы предлагаете запереть его
всегда в своей комнате? Какой абсурд!

Она нажала на кнопку звонка и добавила:

"Он всегда сохраняет беда начать именно так, как мы ожидаем, или намерены
далее. Я не могу терпеть собак не может, и ваш должен быть
сразу выбрасывать."

Сочувствуя страданию, столь красноречиво отразившемуся на лице девушки,
Мистер Роско вмешался.:

"Бей, но выслушай меня! Не прогоняй беднягу так быстро. Он
не может сойти с ума раньше мая или июня, если это произойдет; и, по крайней мере, позволь ей оставить
его у себя на несколько дней. Она чувствует себя чужой и одинокой, и это утешит ее.
если он будет рядом какое-то время."

- Ерунда, Эллиот! Терри, скажи Фарли, что я хочу, чтобы подали экипаж.
полчаса, а пока попроси его прийти сюда и помочь тебе убрать
эту собаку. У нас нет места для таких вредителей. Пошли Хэтти проводить
эту юную леди в ее отдельную комнату."

Мистер Роско пожал плечами и внимательно осмотрел свой перстень с печаткой
.

Наступило неловкое молчание. Миссис Пальма поворошила угли
кочергой и, наконец, резко спросила:

- Мисс Орм, я полагаю, вы уже позавтракали?

- Я не буду, спасибо.

Что-то в ее спокойном тоне привлекло внимание, и когда леди и
джентльмен повернулись, чтобы посмотреть на нее, оба заметили яркий румянец на ее лице.
ее щеки, своеобразный блеск, танцующие в ее глазах.

Проходя ее за руку через ручку ее сумки, она положила обе ее
руки на серебряный ошейник Героя.

- Хэтти проводит вас в вашу комнату, мисс Орм; и если вам что-нибудь понадобится,
позовите ее. Фарли, уведите собаку и не смейте.
чтобы я больше не видел ее здесь.

Грубоватый, но добросердечный кучер выглядел нерешительным, взглянув сначала
на свою хозяйку, а затем с жалостью на девушку. Когда он приблизился, чтобы
повиноваться, Реджина сказала тихим, но ясным и решительным тоном:

"Не прикасайся к нему. Он мой, и никто не отнимет его у меня.
Мне очень жаль, Миссис Пальма, что у меня раздражало тебя так сильно, и я
не вправе заставлять неприятные вещи на вас, даже если бы у меня была
мощность. Давай, Герой! мы найдем где-нибудь жилье; Нью-Йорк достаточно велик,
чтобы вместить нас обоих. До свидания, мистер Роско. До свидания, миссис Пальма.

Она подошла к двери, ведущие героя, который потирал голову
ласкаясь к ней.

"Ты куда?" - закричал Мистер Роско следующим, и ловить ее
рычаг.

- Куда угодно ... подальше от этого дома, - очень тихо ответила она.

- Но мистер Пальма - ваш опекун! Он будет ужасно недоволен.

- У него нет права быть недовольным мной. Кроме того, я бы ни за что не отдал своего Героя за
сорок стражей. Пожалуйста, отойдите в сторону и дайте мне
пройти.

- Сначала скажи мне, что ты собираешься делать.

- Сначала выйди на свежий воздух. Затем найти дом
леди, к которой у меня есть рекомендательное письмо от миссис Линдси.

Миссис Пальма была крайне озадачена, и хотя она дрожала от избытка
гнева и огорчения, политическое отношение к ее собственному будущему благополучию,
которое зависело от поддержания мирных отношений с
ее пасынок вынудил ее уступить тому, чего в противном случае она никогда бы не сделала.
дали. Шагнув вперед, сказала она с нескрываемым презрением:

"Если это образец характером своего подопечного, боюсь Эрле возобновилась
опека Тартарии. Как Мисс ОРМ-незнакомец в новый
Йорк, это чистое безумие говорить уехать отсюда. Это Эрле
Дом Пальмы, не мой, иначе я бы не колебался ни минуты; но
при данных обстоятельствах я буду настаивать на том, чтобы эта девушка оставалась здесь
по крайней мере, до его возвращения, которое должно произойти очень скоро. Тогда вопрос с собакой
хозяин заведения быстро решит.

"Давайте попробуем найти компромисс. Предположим, вы доверите мне своего питомца на некоторое время.
несколько дней, пока все не уладится? Я люблю собак и обещаю
хорошо заботиться о твоей, кормить дичью и куриным супом."

Он попытался положить руку на ошейник, но Геро, который, казалось,
понял, что он _casus belli_, зарычал и оскалил зубы.

- Спасибо вам, сэр, но сейчас мы есть только друг у друга. Миссис Пальма, я...
не хочу беспокоить или раздражать вас каким-либо образом, и поскольку я очень люблю свою собаку
, и у вас нет для нее места, я бы предпочел уйти
а теперь оставляю вас в покое. Пожалуйста, мистер Роско, дайте мне пройти.

"Я могу исправить вещи, чтобы удовлетворить все вокруг, если мадам позволит", - заявил
Кучер.

"Хорошо, Фарли, каково ваше предложение?"

Его хозяйка прикусила губу от обиды и плохо скрываемое
ярость.

"Я устрою конуру в углу каретного сарая, где он
сможет сидеть на цепи и при этом иметь место вытянуться; и
юная мисс может кормить его и видеться с ним так часто, как ей заблагорассудится, пока
дела не уладятся получше.

- Очень хорошо. Займитесь этим немедленно. Надеюсь, мисс Орм довольна?

- Нет, я не хочу доставлять вам всем столько хлопот.

- О, мисс И., это не проблема, о которой стоит говорить; и если вы только согласитесь
доверьтесь мне, я прослежу, чтобы с ним ничего плохого не случилось.

На мгновение Реджина посмотрела на честного, открытого, хотя и несколько
суровые Хиберниан лицо, затем дополнительно и положил цепь в руке своей.

"Спасибо Вам большое. Я буду доверять тебе. Будь добр к нему и позволь мне
прийти навестить его через некоторое время. Я не хочу, чтобы он когда-либо снова появлялся в нашем доме.
"

- Носильщик принес чемоданы, - сказал Терри.

- Отнесите их наверх. Не хотите ли пройти в свою комнату, мисс
Orme?"

- Если вам будет угодно, мадам.

"Тогда я должен с вами попрощаться", - сказал мистер Роско, протягивая ему
силы.

"Ты не здесь живешь?"

"О, нет! Я всего лишь студентка юридической конторы моего двоюродного брата, но прихожу сюда
очень часто. Я надеюсь, что собачья война разрешится мирным путем, но если
военные действия возобновятся, и вы когда-нибудь решите отдать Героя
, пожалуйста, помните, что я первый кандидат на его владение ".

- Я бы почти с таким же успехом подумал о том, чтобы отдать свою голову. До свидания, сэр.

Когда она повернулась, чтобы последовать за слугой к выходу из комнаты, она столкнулась с
молодой леди, которая поспешно вошла, напевая такт из "Травиаты".

- Боже мой! Прошу прощения. Это...

- Мисс Орм, подопечная Эрле.

- Мисс Орм, кажется, не слишком рада перспективе
пожить с нами под этим гостеприимным кровом. Мама, я понимаю,
у вас было настоящее аустерлицкое сражение из-за этой великолепной собаки, которую я
встретил в холле, - и увы! победа была одержана на знамени
вторгшегося врага! Не унывай, мама! только что появилось запатентованное лекарство,
рекламируемое в "Вестнике", которое выслеживает, беспокоит, трясет и
душит гидрофобию, как скай-терьер Гюстава Биллона крыс.
Доброе утро, мистер Эллиот Роско! Бедная мисс Орм поразительно выглядит
как полуголодная и совершенно безнадежная статуя Пейшенс, которую я
видела на памятнике на последних похоронах, на которых я присутствовала в Гринвуде.
Хэтти, отведи ее в комнату и дай горячего шоколада, или
кофе, или что она там пьет.

Она взяла незнакомку за обе руки, довольно грубо пожала их
и в заключение подтолкнула ее к двери.

Ольге Невилл было двадцать два года, она была высокой, прекрасно сложенной, довольно привлекательной;
с необычайно яркими красновато-карими глазами и обилием рыжевато-коричневых
волосы, которые девять человек из десяти без колебаний назвали бы
рыжими, но которые, как она упорно утверждала, были именно классического
золотисто-рыжего оттенка, который Борджиа подарил Бембо. Черты ее лица были
большие, и не совсем обычное в контур, но цвет ее лица был
блестящая, ее карета очень изящные, и хотя можно было бы спокойно
прогнозируют, что в какой-то далекий день, когда она окажется "ярмарка, жира, и
Сорока", ее полная фигура еще не преступили законы
симметрия.

Когда дверь гостиной закрылась, она положила свои большие белые руки на стол.
она села матери на плечи, слегка встряхнула ее и поцеловала в
щеку.

"Мама, давай играть честно, или я перебежу к врагу. Это
было неправильно разряжать батареи на этой маленькой штуковине до того, как она
заняла правильную позицию и установила свою линию. Если я любому судье
человеческой природы, я, скорее, думаю, от ее губ, и
звезды плясали вверх и вниз по ее глазам, что она не совсем такая, как
легко бокам, как пешкой на шахматной доске".

"Я бы хотел, Ольга, чтобы ты лучше разбиралась в здравом смысле и в
должной вежливости к моему мнению. Я могу сказать тебе, что мы, вероятно, увидим
хватит хлопот с этой вспыльчивой девушкой, добавившейся в семейный круг.
"А что, у нее не локоны цвета Лукреции, как у меня, такие же чудесно завитые

золотистые?" - спросила я.
"Почему?" Мне показалось, что ее волосы выглядели очень черными ".

"Я ручаюсь, что они и вполовину не такие черные, как ее характер. Она
выглядела совершенно дьявольски, когда делала вид, что выходит в мир,
играя роль оскорбленной, преследуемой невинности ".

"Сейчас, мама! Она определенно самое красивое воплощение дьявольщины, которое я когда-либо видел.
 Эллиот, что ты о ней думаешь?

"Что однажды она станет самой поразительной красавицей. Ты можешь
вспомнить, что прекрасный зеленый и белый Камея булавка с бриллиантами
у тещи был прошлой весной? Нед Бартлетт купил его для своей жены
день они начали в Saratoga. Что ж, эта девушка точно такая же
изящная белая головка-камея; Я заметил сходство, как только увидел
ее. Но ей нужен лоск, городская подготовка, светские отметки, и ее
одежда по крайней мере двухсезонной давности. Я тоже думаю, что твоя
мама совершенно права, полагая, что у нее есть собственная воля. Она была
действительно настроена серьезно и ушла бы, если бы Фарли не пришел
на помощь. Ольга, над чем ты смеешься?"

"Я предвкушаю спорт, который ждет меня, когда ее воля и Эрле
Пальма вступят в конфликт. Разве искры не полетят! У нас будет
домашний метеоритный дождь, который оживит нашу повседневную скучную рутину! Вы
знаете, что величественный и августейший глава этого заведения любит
Фитц-Джеймс, и во всех спорных положений нормативных актов полностью, что
Скотт только мечтали:

 'Приходи один, приходят все! этот камень должен летать
 От его твердой базы, как только я!'

Осмелюсь предположить, что именно его привычка к черепахе помогла Эрле Пальме добиться большого успеха в качестве юриста.
Однажды взявшись за дело, он уже никогда не отпускает. Теперь,
мама, если ты не поднимешь белый флаг в отношении этой бедной девочки
я, конечно, попрошу твоего осторожного пасынка подарить ей
веточку фриксы с горы Бриксаба. Понимаете ли вы, Эллиот?"

"Конечно, нет, я редко понимаю, когда ты начать
злобные проблемы. Теперь, Ольга, я всегда сохраняю безоружность.
нейтралитет, так что оставьте меня в покое.


Он сделал приглашающий жест и надел шляпу.

"Бесплатные школы и всеобщее образование - одно из моих любимых увлечений,
и краткий экскурс для вашего совершенствования в классических знаниях был бы
милосердный, итак, я продолжаю: Агафон Самоянин говорит, что в скифском
Brixaba растет трава phryxa (ненависть злой), что особенно
защищает шаг детей; и всякий раз, когда они находятся в опасности от
мачеха (соблюдать древности характеристики Stepmotherly!)
фрикса предупреждает их, испуская яркое пламя. Видите ли,
Эрле Пальма помнит свою классику и в раннем возрасте обратил свое
внимание на выращивание фриксы, которая процветает ...

"Ольга, ты меня невыносимо раздражаешь. Немедленно надевай меха;
пора ехать в студию. Эллиот, не поедешь ли ты с нами и
взглянуть на портрет?

"Спасибо! Я бы с удовольствием, но обещал выписать кое-какие юридические справки.
до возвращения моего кузена я должен сдержать свое слово; ибо ты
очень хорошо знаешь, что он не проявляет милосердия к преступникам.

"Я только надеюсь, что он применит свое обычное железное правило к этому новому элементу в доме
, иначе ее дерзкое самоутверждение будет
невыносимым. Вы будете сегодня вечером на приеме у миссис Делафилд?

- Я обещал прийти. Предположим, я зайду за вами с Ольгой около девяти?

- Вполне приемлемо для всех сторон. Я буду ждать вас. Доброе утро."

Выйдя из гостиной, Реджина поднялась вслед за горничной на два
пролета лестницы и оказалась в маленькой, но прекрасно обставленной
квартире, где в камине не было особой необходимости, поскольку дом был
отапливаемая печью, но все же отсутствие веселого красного света, который она
оставила внизу, делало эту комнату холодной и непривлекательной.

Чемоданы были доставлены наверх, и, опустив занавеску на
окне, выходившем на красивую аллею, Хэтти спросила:

- Будете чай, кофе или шоколад? - Спросила она.

- Ни то, ни другое, благодарю вас.

- Вы завтракали?

- Я ничего не хочу.

"Это не проблема, мисс, купить то, что вам нравится".

Реджина только покачала головой и продолжила снимать шляпу и
шмотки.

"Вы сирота?" поинтересовалась Хэтти, ее сердце потепление к
незнакомец, который уклонился от неприятностей.

"Нет, но моя мать-в----это слишком далеко для меня, чтобы идти с ней".

"Значит, вы здесь не из благотворительности?"

"Благотворительность! Нет, в самом деле! Мистер Пальма - мой опекун, пока я не поеду к своей
матери".

"Что ж, мисс, постарайтесь быть довольной. У мисс Ольги более доброе сердце, чем у
ее матери, и хотя у нее горький язык и грубые манеры, она
мы подружимся с тобой. Не беспокойся о своей собаке, мы, люди внизу,
позаботимся, чтобы она не страдала. Мы поможем тебе позаботиться о нем ".

"Спасибо, Хэтти. Я буду благодарен всем, кто добр к нему.
Пожалуйста, дайте ему немного воды и кусок хлеба, когда будете спускаться".

Для нее было большим облегчением снова оказаться в одиночестве, и, устало опустившись
в кресло-качалку, она закрыла лицо руками.

На сердце у нее было тяжело, голова болела; душа бунтовала
против холодного эгоизма и невежества, которыми были характеризованы
прием, оказанный ей обитателями дома ее опекуна.

Все вокруг нее свидетельствовало о богатстве, вкусе, элегантности; ковры
и различные предметы мебели были из самых дорогих материалов,
но при мысли о том, чтобы жить здесь, она содрогнулась. Отлично и модно
во всех его назначений, но холодно, пусто, поверхность позолоченная, она чувствовала
что она хотела задушить в этом особняке.

По сравнению с этим, какой дорогой и священной казалась прежняя жизнь в доме священника!
каким пустынным и унылым было настоящее! каким невыразимо
одиноким и безнадежным казалось будущее!

От мысли о возвращении мистера Пальмы она не могла извлечь ничего приятного
гадатели, а дополнительные уныния и страха; и его отсутствие
действительно была единственной искупительной обстоятельство, что на ней отмечены
прибытие в Нью-Йорк. С непреодолимым страхом, который возник из
ранних детских предрассудков и который она никогда не пыталась анализировать,
она избегала встречи с ним.

Раздался быстрый негромкий стук в дверь, но она не услышала и
не обратила на это внимания и вздрогнула, когда теплая рука убрала те, что закрывали
ее лицо.

"Как я и ожидал, ты хорошенько поплакала в одиночестве. Нет,
твои глаза сухи и сияют, как звезды. Осмелюсь сказать, ты всех нас успокоила.
как семье скоты, как более жесток, чем Piutes или Модоками;
окаменевшим сердцем, как Соломон, когда он приказал бедный маленький ребенок
можно разрезать пополам и распределяется между несколькими мамами. Но в мире осталось
так мало справедливости, что, я полагаю, каждому
индивидууму было бы неплохо внести свой вклад в ужасно
скудный общественный фонд. Предположим, вы заплатите десятину в размере, достаточном для того, чтобы
вычеркнуть меня из этого гнезда преследователей? Слава Богу! Я не
Пальма! Моя душа не работает, как поршень паровой машины,- она
не регулируется манометрическим краном и предохранительным клапаном, чтобы предотвратить все
взрывы, чтобы сохранить ровный, устойчивый, благопристойный, прибыльный тон
своего сурового политического стиля. Я Невилл. Кровь в моих жилах нет
"синий" как пальма, а красный, - и достаточно горячей, чтобы держать мое сердце
от замерзания, как пальма делать, и, чтобы растопить лед, они
производство, где бы они ни дышать. Я не Дон Кихот, чтобы исправить
ваши обиды, или штурмовать ветряные мельницы; ибо истинно ни мама, ни
Эрле Пальма принадлежит к тому классу безобидных пугал, поскольку
те заплатят за это, кто пойдет против них. Я просто Ольга
Невилл, ему почти двадцать три, и он вполне готов помочь вам, если
возможно. Заключим ли мы союз - наступательный и оборонительный?

Она стояла у камина, медленно застегивая перчатку, и смотрела
довольно красива и очень элегантна в своем роскошном шелке винного цвета и
дорогих мехах.

Глядя ей в лицо, Реджина задавалась вопросом, насколько она может доверять ей.
это явно откровенное выражение лица, и Ольга улыбнулась и добавила:

"Ты хитрый недолетка, тебя не проведешь на мякине. Они
Прислали тебе что-нибудь поесть?"

"Я отказался от чего-либо. У меня болит голова".

"Тогда делай, как я тебе говорю, и ты скоро почувствуешь облегчение. Есть
ванная комната на этом этаже. Позвони Хэтти и скажи, что хочешь принять
хорошую горячую ванну. Когда примешь ее, ложись и засыпай. Одно
слово, прежде чем я уйду. Постарайся не быть суровой к маме. Бедная мама! Она
вышла замуж среди этих Пальмасов, и очень скоро в силу привычки и
общения она тоже стала политичной, осторожной; в конце концов, она тоже замерзла,
и больше никогда полностью не оттаивала. Она не злая, - вы не должны так думать.
Она всего лишь поддерживает безопасную температуру шербета в своей крови.
Мудрая предусмотрительность. Бедная мама! Она не любит шербет.
с собаками; как только она была ужасно искусаны почти растерзан один,
и очень естественно, она разработала нет замечательного дружественного' по
их с этого эпизода. Хэтти вам что-нибудь нужно. Прими
ванну и ложись спать, и тебе приснятся добрые сны о
маме".

Она кивнула, приятно улыбнулась и ускользнула так же бесшумно, как и появилась
оставив Реджину в замешательстве, и ничуть не воодушевленную ссылкой
на суровый холодный характер ее опекуна.

Она ничего не ела со вчерашнего дня, не могла сомкнуть глаз
после того, как попрощалась с миссис Линдси; и теперь, совершенно
охваченная болезненным возбуждением от вчерашних событий
она бросилась в изножье кровати и обхватила
руками пульсирующие виски. Ни один звук не нарушал тишину Таер, за исключением
случайного стука колес по улице внизу, и очень скоро
длинные ресницы опустились, и она заснула тяжелым глубоким сном умственного и
физического истощения.




ГЛАВА XIV.


Ведомая волшебными палочками, увитыми маком, через легендарные врата из слоновой кости, которые
открываются в волшебное царство грез, усталая девушка забыла о своих
горестях и обрела благословенное воссоединение с отсутствующими дорогими людьми, потеря которых
утро ее жизни было таким омраченным.

Под палящим солнцем Индии, через запутанные джунгли Ауде,
она бродила в поисках молодого миссионера и его матери, а теперь
отпрыгивала от притаившихся тигров, которые свирепо смотрели на нее, когда она
прошла; теперь мчится в какую-то гималайскую пещеру, спасаясь от дикой природы
свирепый взгляд Наны Сахиб, которая предложила ей этот чудесный потерянный
рубин, который он унес во время своего побега, и когда она схватила его,
надеясь, что его продажа позволит построить церковь для богослужений на миссии, он
растворился в крови, запачкавшей ее пальцы. С дьявольским смехом
Нана Сахиб сказала ей, что это была часть сердца красивой женщины
зарезанной в "Доме резни" в Канпуре. Она шла все дальше и дальше
со стертыми ногами, усталая, но неустрашимая, по этим ужасным горным безлюдьям
и, наконец, услышала вдалеке лай
Герой, она пошла на звук, достигла берегов Джамны, и там
среди журчания фонтанов и вздоха кипарисов, в
прохладная тень, отбрасываемая мраморными минаретами и куполами дворца Шах Джехана.
Мавзолей Мумтаджа, мистер и миссис Линдси радостно приветствовали ее; в то время как
в ароматном воздухе плыли божественные мелодии, о которых ей рассказала Дуглас.
их пели ангелы на могиле ее матери, под гроздьями деревьев.
белые колонны.

Когда спустя много часов она проснулась, была ночь. Слабый огонек дрожал
в одном из шаров газовой люстры, и на нее было накинуто одеяло
. Поднявшись, она увидела фигуру, сидящую у окна,
очевидно, наблюдающую за тем, что происходило на улице внизу.

"Я надеюсь, ты чувствуешь себя отдохнувшей. Я могу засвидетельствовать, что ты спал так же крепко
как и те юноши, которых Деций некоторое время назад уложил спать недалеко от Эфеса ".

Ольга встала, включила газ, который мгновенно вспыхнул, и показала ее,
тщательно одетую в вечерний туалет. Ее плечи и руки,
округлые и жемчужно-белые, были обнажены, если не считать сияющего узора из драгоценных камней
в ожерелье и браслетах; и в длинном шлейфе из голубого шелка, который
струясь по ковру, она выглядела еще выше, чем утром
прогулочный костюм. Ее рыжеватые волосы, уложенные в высокую прическу, были увенчаны
украшенным драгоценными камнями гребнем, с которого водопадом ниспадали локоны самых разных оттенков.
длины и размеров, которые касались тончайшего кружева, окаймлявшего ее
плечи, похожие на полосу пены, где голубой шелк обрывался на нежной коже с ямочками.

Пока Реджина восхищенно смотрела на нее, Ольга подошла ближе и встала под
газовым фонарем.

"Пенни за твои мысли! Я красивый? Кто-то говорит, что только "дураки
и дети говорят правду". Ты точно не из последних;
конечно, не бывшей, однако, будучи уютно, все сведущих
в модном достижения 'врешь, - вы можете обойтись без
лак кастрюлю и кисти. Скажи мне, Реджина, разве тебе не хочется
упасть к моим ногам и боготворить меня?

- Ни в малейшей степени. Но я действительно считаю тебя очень красивой, и твое платье
довольно мило. Вы собираетесь на вечеринку или бал?"

"На стойке регистрации, где людям будет тесно, как сардины,
где мои пирожки будут картофельное плоский, как гречневую кашу и мой
поезд отправится домой с разными господами, вцепившись в остатки пиршества
их Boot-каблуки! Вы когда-нибудь были на берегу моря? Если вы когда-нибудь
случайно заходили в поселение скрипачей и видели их
извивающимися, извивающимися взад, вперед, вбок, вы можете
поймите, что я ввязываюсь в подобную беспорядочную схватку.
Человеческая изобретательность чрезвычайно плодотворна в производстве модных
пытки; а когда тот возмущается и негодует поэт жестоко
утверждал, что человеческая жестокость делает бесчисленные тысячи
скорбим, - я твердо убежден, что он просто стал жертвой
за один прием " или "немецкий" или "чайник-барабану", или " маска
Бал" - или какое-нибудь подобное прекрасное мероприятие, где люди развлекаются тем, что
наступают друг другу на пятки и грызут (метафорически) позвонки своих
ближайших соседей ".

- Тебе не нравится бывать в обществе?

"_Cela d;pend!_ Ты бесхитростный маленький комочек невинности
деревенщина, и тебе еще предстоит научиться

 "Общество сейчас - это одна отполированная орда",
 Сформированная из двух могущественных племен,
 Зануды и Занудина!

Я говорю обдуманно, потому что все эти четыре года я энергично
охотился и на меня охотились. Когда я была в твоем возрасте, мне не терпелось
оторваться от моей гувернантки и воспарить на цветущие пастбища
модного веселья, с толпой других бабочек, которые казались
такая счастливая, такая милая; но теперь, когда я помяла свои прелестные крылышки, и
потускнела позолота, и стерлась свежая эмаль, я бы
если бы я могла туда заползти в безопасное коричневый кокон, или спрятаться в каком-нибудь тихом
и забыли куколки. Вы когда-нибудь слышали Молоха?"

"Да, конечно; я знаю, что это был бронзовый истукан, раскаленный докрасна,
в чьи объятия детей помещали родители-язычники-идолопоклонники".

"Ничего подобного! это глупый, устаревший раввинский миф. Вы должны
не говорить таких старомодных глупостей. Прислушайтесь к торжественной истине, которая
лежит в основе этой басни; Молох правит здесь с гораздо большей помпой и
великолепием, чем когда-либо снилось аммонитянам. Коронованный и со скипетром,
теперь его называют "Богатство и мода", он ежедневно проводит фестивали и
могучие оргии, где подают салаты, индейку без костей, русскую шарлотку,
_суфле с фисташками, кремы, мороженое, шампанское-джулеп, champagne
фраппе_ и персико призывают толпу к поклонению; и вот, пока
волнующие ноты Штрауса звенят над вздохами и стонами
героических жертв, отцы и матери приводят своих сыновей и дочерей
смело облачайтесь в сукно и атлас, белого козленка и бриллианты, и
приносите их в жертву; и Молох сжимает, опаляет, чернит все!
Широко раскрытые чудесные голубые глаза, какой у тебя потрясенный вид!

Ольга слегка рассмеялась, встряхнула бахромчатыми концами своих широких белых
шелковым поясом, и взглянул в зеркало, бюро, чтобы увидеть
эффект.

"Регина, не начать жизнь города с помощью системы голодания, что бы
сделать бесконечный кредит в Фиваиде отшельник. Обильно поесть. Заботьтесь
о своем теле, ибо духовный голод неизбежно ждет вас впереди
. Вон там, на столе, аккуратно накрытый, ваш ужин. От
конечно, это холодно, камень-холодный, как милостыня, этот мир; но люди, которые
спать до восьми часов, не следовало ожидать, горячие яства курить.
Хорошая еда придает человеку гораздо больше настоящей философии и силы духа, чем все остальное.
тома, когда-либо написанные Аристотелем и Платоном. Ты слышишь этот колокол? Это
сигнал к посещению фестиваля Милком. О, Маммона, я вижу, что я иду.
иду."

Она направилась к двери и сказала с порога:

"Я говорю тебе - ешь. Затем спускайся вниз и развлекись, осматривая дом.
"Что случилось?" В гостиных есть несколько интересных вещей,
и если вы музыкальны, вы найдете пианино стоимостью в тысячу
долларов. Когда меня нет, в этом доме нет скелетов, так что тебе
не нужно бояться спать здесь одной. Моя комната на том же этаже.
Спокойной ночи."

Освеженная крепким сном, Реджина умыла лицо, привела в порядок свои
волосы и съела ужин, который, хотя и был холодным, был очень соблазнительно
приготовлен. Когда Хэтти вошла, чтобы унести серебряный поднос с
изящными зелеными и золотыми фарфоровыми тарелками, она сделала комплимент
незнакомке по поводу улучшения ее внешности, добавив:

Мисс Ольга велела мне показать вам дом и все, на что вы, возможно, захотите посмотреть
, поэтому я осветила дворцы и приемную; и в
библиотеке всегда есть камин и горит газ. Это рядом со спальней мистера
Пальмы, и это его особое место. Он приходит и уходит так
так нерегулярно, что мы никогда не можем сказать, когда он занят. Однажды в прошлом году
он неожиданно вернулся домой в девять часов и не спал всю ночь.
писал там на холоде. На следующее утро он распорядился разжечь огонь и
зажечь свет в этой комнате, независимо от того, был он дома или нет. Мисс, если вы не возражаете,
осмотритесь сами, я бы хотел сбегать к Восьмому
Выйду на несколько минут, навестить больную тетю. Терри ушел,
а Мэри пообещала ответить на звонок, если кто-нибудь позвонит. Фарли говорит:
будьте спокойны со своей собакой; она плотно поужинала супом и мясом, и
он лежит на более мягкой кровати, чем некоторые бедняги сегодня ночью. Можно мне идти?

- Конечно, я не боюсь; а когда мне захочется спать, я поднимусь и
лягу в постель. Когда миссис Пальма и мисс Невилл вернутся домой?

- Если так, то не раньше полуночи.

Она объяснила Реджине, как поднять и погасить газ, и
они вдвоем спустились в гостиную, откуда Хэтти вскоре
исчезла. Приподняв шелковую занавеску, отделявшую эту квартиру
от гостиных, Регина медленно прошлась взад и вперед по бархатному
ковру, в котором, казалось, тонули ее ноги, как в подстилке из мха; и ее
глаза восхищенно блуждали по позолоченным подставкам, сверкающей бронзе,
мраморным статуэткам, папье-маше, ормолу, шелку, кружевам, парче,
мокет, атлас и серебро, которые притягивали ее взгляд.

Красивые картинки украшали тонированные стены, и потолок был
блестяще фресками, а одна из широко эркеров, содержащиеся в
стенд наполнен прекрасный выбор восковых цветов. Реджина открыла
элегантный рояль, но воздержалась прикасаться к клавишам, и, наконец, когда
она вдоволь насладилась несколькими прекрасными пейзажами,
Гиффорд и Бирштадт, она покинула богато убранные гостиные и
медленно поднялся по лестнице, ведущей в комнату, которую Хэтти
указала как библиотеку мистера Пальмы.

Оставив дверь приоткрытой, она вошла в длинную, высокую комнату,
пол в которой был отделан маркетри, отполированным почти как стекло, с
меховыми одеждами, разложенными тут и там перед столами, и глубокими роскошными
мягкими креслами.

Четыре просторных ряда книжных полок со стеклянными дверцами, украшенными серебром
ручки по бокам комнаты, а стены были расписаны в
имитация помпейского стиля; в то время как углы потолка
там были прекрасные фрески того времени года, а в центре - зодиак.
Бронзовые и мраморные бюсты сияли тут и там, и там, где панели
стены были разделены изображениями колонн, металлических кронштейнов
и деревянных консолей, на которых были установлены изящные фигуры и группы
скульптур.

Переполненная удивлением и восторгом, девушка скользила по сияющему
мозаичному полу, разглядывая то светящиеся гирлянды и крылатые фигуры
на стене, то книги в изящных переплетах с позолоченными названиями.
поблескивал сквозь зеркальное стекло.

Она читала о таких комнатах в "Лете Святого Мартина", томе, который миссис
Линдси никогда не уставала цитировать; но эта восхитительная реальность
превзошла все свои предыдущие полеты воображения и, приблизившись к
яркому угольному камину, она купалась в его добродушном сиянии, в
атмосфере вкуса, культуры и редкой роскоши. Причудливые часы, инкрустированные
узорами из малахита, сонно тикали на низком черном мраморе
каминная доска, на которой были изображены крылатые львы, несущие плиту, а рядом
у камина стоял открытый секретер из черного дерева с позолотой,
в нем виднелись бронзовая чернильница и бархатный наконечник для перьев. Перед ним стоял
вращающийся стул с яркой вышитой подушкой для
ног, на которую можно было опереться; и в нише за столом, и частично
за шелестящими дамасскими занавесками висел жемчужно-серый мужской халат
на шелковой подкладке; под ним виднелась пара черных
бархатных туфель, инкрустированных виноградными листьями и гроздьями винограда в
золотые слитки.

Желая увидеть эффект, Регина взяла конус из Кубка Подгорье муранского плоскогорья
на спине и стоя на стуле зажженную кластера горелок
в форме помпейской ламп в люстре ближайшей решетке, затем
вернулся на ковер перед камином, и наслаждался зрелищем
представил.

Какие сокровища знаний, содержащиеся в этой красивой, спокойной,
блестящий номер!

Будет ли ей позволено ознакомиться с содержимым этих книжных полок,
где сотни томов призывали ее к нетерпеливому исследованию? Сможет ли она
когда-нибудь быть здесь так же счастлива, как в скромной, но освященной библиотеке в
милом старом доме священника?

На овальном столике прямо под газовыми шарами стояла фарфоровая подставка
с сигарами, и, увидев несколько книг, лежащих рядом, она взяла
одну.

Это был "Странствующий еврей" Гюстава Доре, и, бросившись ничком на
ковер, она подперла голову одной рукой, в то время как другой медленно
переворачивала страницы и рассматривала замечательные иллюстрации. Она
смутно сознавая, что часы пробили десять, но платят мало
внимание на бег времени, и через некоторое время она закрыла
книга, обратил на подушки перед столом на коврике перед
огонь, положила голову на него, и успокоенный теплом и прекрасным
упокой номер уснул.

Вскоре после этого дверь открылась шире, вошел мистер Пальма и прошел
половину комнаты, прежде чем заметил лежащую фигуру. Он
помолчал, затем подошел на цыпочках и встал у очага, грея свои
белые руки ученого вида и глядя сверху вниз на спящего.

С беспечной грацией ребенка, незнакомого с искусством
выстраивания отношений, она устроилась поудобнее; и когда
свет полностью залил ее, вся изумительная красота
нежное лицо и идеальная модель маленьких рук и ног
были четко показаны. Блестящие волосы цвета воронова крыла ниспадали волнистыми прядями
вокруг ее белого полного лба, а длинные шелковистые ресницы лежали, как
черная бахрома, на ее изящно очерченных щеках; в то время как удивительно
изящно подведенные карандашом дугообразные брови, которые привлекли ее внимание
опекун, когда впервые увидел ее в монастыре, все еще был
это более заметно по постепенному развитию ее черт.

Изучая лица и форма, и жестко тестирования как
привередливый канонам, что часто оказанные ему придирчивый, Мистер Пальма
не смог найти недостаток в контур или в окраске, кроме того, что
цвет лица был слишком ослепительно белый, не хватает розоватым оттенком, который
молодость и здоровье не передать.

Протянув руку к секретеру, он тихо выдвинул боковой ящик,
достал овальную гравюру своей любимой Сафо и
сравнил нос, подбородок и ухо с изображениями девушки, лежавшей без сознания.
Удовлетворенный результатом, он вернул картину на место
в тайнике. Четыре года существенно изменился лик он
видел вчера у священника, но почти ангельской чистоты
выражения, которые характеризуют ее как ребенка, активизируются
по времени и недавнее горе, и наблюдают за ней в ее неподвижно упокой
он думал, что, бесспорно, она была самым образ, который он когда-либо
видели во плоти, хотя конкретного пациента печаль, о ней, красивый
губы сказала ему, что волны печали уже надсадно бьется
на границах ее молодой жизни.

Стоя у своего собственного очага, человек великолепного роста и почти
надменной осанки, Эрле Пальма выглядел лет на сорок, хотя на самом деле
моложе; и суровая сдержанность, осторожная сдержанность, которые были
давно ставшие привычными, казалось, ожесточили его правильные красивые черты лица
. Утомленный деловыми заботами, профессиональными деталями
поездки, которая принесла ему дополнительные лавры и отличие, и
удовлетворила его непомерную гордость, он приехал домой отдохнуть; и обнаружил, что это
необычайно освежающе изучать изысканную картину невинности
лежал на ковре в своей библиотеке.

Он задавался вопросом, как родители такого ребенка могли доверить ее
опеке незнакомых людей; и возможно ли было бы для нее
безопасно унести свой особый взгляд святой чистоты в облачный мир.
За пределами... женственности?

Пока он размышлял, пробили часы, и Регина проснулась.

При виде этой высокой статной фигуры, возвышающейся подобно черной статуе
между ней и сиянием решетки, она сначала приняла
сидячее положение, затем вскочила на ноги.

Он не пытался помочь ей, только наблюдал за каждым движением, и
когда она встала рядом с ним, он протянул руку.

"Регина, я рад видеть тебя в своем доме; и сожалею, что не смог
быть дома, чтобы принять тебя".

Мучительно смущенная мыслью о том, в каком положении он ее застал
, она закрыла лицо рукой; и при звуке
его серьезного глубокого голоса кровь стремительно прилила от ее горла к горлу.
кончики ее маленьких ушек в форме ракушек.

Он ждал, что она заговорит, но она не могла в достаточной степени справиться с
своим волнением, и твердой рукой он опустил защитный экран
держа их пальцы в своих.

"Нет ничего ужасного в том , что тебя застали крепко спящим,
как белый котенок на бархатный ковер. Если вы не виновный
все хуже, вы и ваш опекун не ссориться."

Ее лицо оставалось вне поля его зрения, и когда он положил
одну руку ей под подбородок и приподнял его, он увидел, что недостающий свет
в алебастровой вазе был восстановлен, и ее гладкие щеки были
покраснел до ярко-карминового цвета.

Как удивительно хороша она была в этом приливе красок, окрасившем ее
изящные губы и заставлявшем большие мягкие глаза казаться сияющими, как звезды, когда
они храбро боролись, чтобы встретить его взгляд, такой пронзительный, такой хладнокровный
критический.

"Вы ответите мне на один вопрос, если я его задам?"

"Конечно, мистер Пальма; по крайней мере, я попытаюсь.

"Вы меня боитесь?"

Нежный рот дрогнул, но ясные блестящие глаза не опустились.

- Да, сэр, я всегда вас боялась.

- Вы считаете меня жестоким чудовищем?

"Нет, сэр".

"Позволит ли вам ваша совесть сказать: "Мой опекун, я рада
видеть вас"?

Она помолчала.

"Это верно, малышка. Будь предельно честна, и когда-нибудь мы
, возможно, станем друзьями. Садись.

Он подал ей стул и, подвинув один из глубоких мягких
сиденья, устроившись поудобнее в его мягкой роскошной широте.
Откинув массивную голову обратно на фиолетовый бархат подкладка, он
поправил стальной оправе, сложил руки и построили
пирамиды пальцами; в то время как он разглядывал ее, как холодно, как
пытливо, как Swammerdam или Левенгук мог бы проверены некоторые
новый и пока еще не классифицировано animalculum, или как Филиппи или Пастера
изучены причины "_P;brine_".

"Что вы думаете о Нью-Йорке?"

"Это кажется огромным человеческим морем, в котором я мог бы легко затеряться, и
меня никто не хватится и не найдет".

"Вы вообще изучали мифологию? Или ваш пастор-опекун
боялся обратить вас в язычество? Вы когда-нибудь слышали об Аргусе?"

"Да, сэр, я вас понимаю".

"Он был всего лишь туманным пророчеством нашей полицейской системы; и когда
предприимчивые девушки становятся бунтарками и пытаются затеряться, за ними наблюдает
сотня Аргусов. Вам, кажется, нравится моя библиотека?"

"Это самый красивый номер, который я когда-либо видел".

"Ждать, пока вы изучите торжество обивки мастерства и гения
Миссис Пальма называет ее салоны".

"Я видела все красивые вещи внизу, но ничто не сравнится
с этим прекрасным местом". Она огляделась вокруг с нескрываемым
восхищение.

"Красивые вещи! _Objets de luxe!_ О, вы, боги модного
_брик-а-брак!_ поистине, "из уст младенцев" и т.д., и т.п. Будьте
очень осторожны, подавляйте свои еретические и предательские предпочтения в
присутствии миссис Пальма, которая избегает этой моей любимой библиотеки, как будто
это увеличенный ящик Пандоры. Реджина, у меня есть основания опасаться
что вы с ней сразу объявили войну.

"Я знаю, что я ей не нравлюсь".

"И ты полностью разделяешь это предубеждение?"

"Миссис Пальма, конечно, имеет право руководствоваться своими собственными пожеланиями в
управляет своим домом и домочадцами".

"Только здесь позвольте мне поправить вас. Мой дом, если вам угодно, мое
домашнее хозяйство, которым по моей просьбе она руководит. По прибытии
она показалась вам не такой радушной, как вы ожидали?

Ее взгляд переместился на огонь, и она замолчала.

"Будьте добры, посмотрите на меня, когда я с тобой разговариваю. Миссис Пальма появилась
достаточно жесткая, чтобы вы сегодня?"

"У меня не жалоба вашу маму".

- Простите меня, миссис Пальма, жена моего отца, если вы не возражаете. Расскажите мне
в подробностях, как вас здесь приняли.

Красивое лицо умоляюще повернулось к нему.

- Вы должны извинить меня, сэр. Мне нечего вам сказать.

- А если я вас не извиню?

Она сложила руки и поджала губы.

"Тогда я должен кое-что сказать вам. Я ознакомился со всем, что
произошел в день".

"Я думал, что вы были в Филадельфии? Откуда ты мог знать?'

"Роско мне все рассказала, и у меня есть сомнение Фарли, который не
принимать обет молчания. Миссис Пальма имеет некоторые предрассудки, которые, как
насколько это совместимо с разумом, а из-за чувства вежливости ограничений
к себе уважение; и, как я пригласил ее, чтобы служить в качестве любовницы
в моем заведении в высшей степени правильно, что я советуюсь с ней
мнение и не поощряю бунт против ее домашних правил
. Один из ее самых строгих наказов, неумолимый, как мидийский и
персидский уставы, запрещает собак. Итак, чего ты ждешь от меня?

Он наклонился вперед, пристально глядя на нее.

"Что ты сделаешь именно так..."

"Как я захочу?" он перебил:

"Нет, сэр, совершенно верно".

"Это означает одно и то же, не так ли?"

Она покачала головой.

"У вас сложилось впечатление, что мне не хотелось бы поступать совершенно правильно?"

- Я этого не говорил, сэр.

"Ваши глаза - очень смелые, честные свидетели, и они не нуждаются в поддержке со стороны
ваших уст. Предположим, мы вступим в переговоры и придем к компромиссу в вопросах
между миссис Пальма и вами? Эта беспокойная собака - вредное существо
, которое, возможно, можно было бы терпеть на сельских клеверных полях,
но оно совершенно неуместно в доме на Пятой авеню. Рядом,
у вас скоро появится молодой леди, и ваших кавалеров не даст оставить вас без
для туристов, чтобы погладить его. Тебе пятнадцать лет?"

"Еще не время; и если бы я был в пятьдесят оно будет иметь никакого значения. Я не
хочу бью, сударь; но ... я, должно быть, мой герой".

"Конечно, все мисс в подростковом возрасте верят, что их любимец - это
герой".

"Мистер Пальма, Герой - это имя моей собаки".

Он может обнаружить дрожь в ее тонкие ноздри, и понял
повышение арки из ее губ.

"О! это действительно так? Ну, не собака, которая не лаяла стоит бытовой
ураган. Вы должны заставить свой ум передать его, чтобы пролить несколько
слезы и сказать _vale_ герой! Теперь я склонен на этот раз проявить щедрость,
хотя, поймите, это не в моих привычках, и я куплю его. Я заплачу вам.
Дайте подумать. Тридцать пять, сорок... ну, скажем, пятьдесят долларов?
Что будет поставлять вам с _bonbons_ Майяр почти год;
подсластить тяжелой утраты".

Она поднялась мгновенно, со своеобразным искры прыгали в нее
великолепные глаза.

"В Нью-Йорке не хватит золота, чтобы купить его".

"Что? Я должен увидеть этого угрюмого грубияна, которому, по вашему мнению, нет цены.
все. Скажи мне честно, ты привязываешься к нему с такой нежностью, потому что какой-то
влюбленный школьник, какой-то розовощекий парень в футболке... подарил его тебе
в знак любви? Поверьте мне, мы, юристы, - запертые железные сейфы для всего.
такие нежные секреты, и я никогда не выдам ваши.

Яркий румянец снова залил ее щеки.

- У меня нет возлюбленного. Я люблю своего Героя, потому что он по-настоящему благороден и
проницателен; потому что он любит меня и потому что он мой - весь мой".

"Действительно удовлетворительные и достаточные причины. Я мог бы спросить, как он попал к вам в руки
, но, вероятно, вы боитесь разглашать свой
маленький секрет, и я не желаю принуждать вас к откровенности.

Она с любопытством вгляделась в его лицо, но красивые рот и подбородок
казалось, были высечены в камне из-за каких-либо видимых изменений в
их неподвижном суровом выражении, а его пронзительные черные глаза казались
рассматриваю ее через микроскопические очки.

"По крайней мере, Реджина, я смею надеяться, что он пришел должным образом и
честно в твое сердце и руки?"

"Я тоже на это надеюсь, потому что вы отдали его мне".

"Я?"

"Да, сэр. Вы прекрасно знаете, что послали его ко мне".

"Я послал вам собаку? Когда? Он черный, коричневый, полосатый или пятнистый?"

"Белоснежка, и ты знаешь так же хорошо, как и я, что ты попросила мистера Линдси
привести его ко мне вскоре после того, как оставила меня в Ви ..."

"В самом деле! Был ли я виновен в такой глупости? Вы поблагодарили меня за
подарок?

"Я просил дорогого мистера Харгроува передать вам, когда он писал, что я
безмерно благодарны за вашу доброту".

"Безусловно, похоже на то. Все эти годы собака, не стоит даже
простой благодарности; в настоящее время все банки в Готэме не покупайте его."

Холодная ирония его тона мучительно смутила ее.

- Вы решительно отказываетесь продать его мне?

- Да, сэр.

- Потому что вы его любите?

"Потому что я люблю его больше, чем могу заставить тебя понять".

"Ты считаешь меня тупицей в понимании собачьих качеств?"

"Я этого не говорил".

- Ты действительно испытываешь ко мне какое-то чувство благодарности
? Если да, то не окажешь ли ты мне услугу?

"Конечно, если я могу."

"Спасибо. Я всегда буду чувствовать себя чрезвычайно обязан. Помолись не смотри
так непросто, а вырастить такие белые; это маленькое дело. Я подарил тебе собаку
много лет назад, даже не подозревая, что тем самым обеспечиваю будущее
discord для моего собственного hearthstone. С некоторой лестной деликатностью,
которую, уверяю вас, я ценю, вы отказываетесь продать то, что было
дружеским подарком; и теперь я просто взываю к вашей щедрости и прошу
пожалуйста, верните его мне".

Она отступила на шаг, и ее пальцы сжались друг с другом.

"О, мистер Пальма! Не спрашивайте меня. Я не могу отказаться от своего Героя. Я бы отдал
тебе все, что угодно, все остальное, что у меня есть".

"Опрометчивая маленькая девочка! Что еще ты можешь дать? Себя?"

Теперь он улыбался, и изгиб его губ и блеск
удивительно тонких зубов придавали странное очарование его лицу,
обычно такому серьезному.

"Вы бы выдать себя, раньше, чем этого несчастного пса?"

"Я принадлежу моей маме. Но он принадлежит мне, и я никогда, никогда не будет
расставаться с ним!"

"Закон есть закон!" - пробормотал адвокат, все еще улыбаясь.

"Мистер Пальма, я надеюсь, вы извините меня. Это может показаться очень эгоистичным и
я упрям, и, возможно, это действительно так, но я ничего не могу с этим поделать. Я
сейчас так одинок, и Герой - это все, что у меня осталось, чтобы утешать меня.
Тем не менее, я знаю так же хорошо, как вы или кто-либо другой, что было бы очень
неправильно и жестоко загонять его в дом, где собак
особенно не любят; и поэтому мы здесь никому не будем досаждать, - мы
уйдет".

- Ты будешь? Где?

Он встал, и они встали бок о бок.

На ее лице застыло прежнее детское выражение терпеливой боли, напомнившее ему о
том времени, когда она стояла с букетом лилий, поникших на
ее сердце. Он увидел, что слезы навернулись на ее глаза, делая их нежнее.
они стали больше, тоскливее.

"Я еще не знаю. Куда угодно, куда сочтешь нужным, пока мы не сможем переписываться.
и получить разрешение матери, чтобы я поехала к ней. Не могли бы вы, пожалуйста,
использовать свое влияние на нее?

- Чтобы отправить вас из убежища под моей крышей? Это было бы в высшей степени
вежливо и гостеприимно с моей стороны. Кроме того, твоя мать не
хочет тебя.

Заметив, как сильно ранили ее эти слова, он добавил:

- Я имею в виду, что в настоящее время она предпочитает держать тебя здесь, потому что это
лучшее для ваших собственных интересах; и во всем, что она делает, я считаю, что ваш
благополучия в будущем, является ее главной целью. Вы понимаете меня, не так ли?"

"Я не понимаю, почему или как это может быть лучше для бедной девочки - быть
разлученной со своей матерью и разбросанной по миру, обременяя
незнакомых людей. Тем не менее, что бы ни делала моя мать, это должно быть правильно ".

- Ты думаешь, что обременяешь меня?

"Я верю, сэр, что вы готовы ради матери сделать для меня все, что вы
можете, и я очень вам благодарен; но я не должен приносить неприятности
или раздражать вашу семью. Ты не можешь пристроить меня в школу? Миссис
У Линдси есть близкая подруга, вдова священника, живущая в Нью-Йорке
и, возможно, она возьмет меня к себе на пансион? У меня есть
письмо к ней. Пожалуйста, помоги мне уйти отсюда".

Он быстро повернулся, пробормотав что-то, очень похожее на
сдавленное ругательство, и, взяв ее маленькую дрожащую ручку, нежно сжал ее
между своими мягкими теплыми ладонями.

"Девочка, будь терпелива, и со временем все будет побеждено.
Пока у меня есть дом, я намерен содержать тебя, или пока твоя мать
не пришлет за тобой. Она полностью доверяет мне, и ты должен попытаться сделать это, даже если
хотя иногда я могу показаться резким, возможно, несправедливым. Конечно, Геро
в настоящее время я не могу оставаться здесь, но я отведу его в свой кабинет,
и прослежу, чтобы за ним внимательно присматривали; и так часто, как ты захочешь, ты
я приеду навестить его и возьму с собой на прогулку по паркам
. Как только я смогу уладить дела, он снова будет с вами
.

- Пожалуйста, мистер Пальма! отправьте меня в школу-интернат; или заберите меня обратно в
монастырь.

- Никогда!"

Он говорил строго, и его лицо внезапно ожесточилось, а пальцы
сжались на ее руке, как стальная перчатка.

"Я никогда не буду здесь доволен".

"Это еще предстоит выяснить".

"Миссис Пальма не желает, чтобы я жил здесь".

"Это мой дом, и в будущем у вас не будет причин сомневаться в вашем гостеприимстве".
"добро пожаловать".

Она знала, что она могла действенно обращение к железному столбу,
и ее поселили в выражение, которое не мог
назвали отставку,--что явно означало безнадежно выносливость. Она
дважды пыталась высвободить руку, но его пожатие усилилось.
Наклонив надменную голову, он спросил:

"Ты будешь благоразумна?"

Тяжелый вздох сорвался с ее сжатых губ, и она ответила
низким, но почти вызывающим тоном:

"Кажется, я ничего не могу с собой поделать".

"Тогда смиритесь с неизбежным, и вы узнаете, что
когда заканчивается борьба, быстро наступает мир".

Она решила ни спорить, ни соглашаться и медленно покачала головой.

"Реджина".

Она просто подняла глаза.

"Я хочу, чтобы ты была счастлива в моем доме".

"Спасибо, сэр".

"Не говорите в такой саркастической манере. Это звучит неуважительно
для своего опекуна".

Она становилась все бледнее, и вся ее прежняя неприязнь к нему была отчетливо видна на
ее лице.

"Давай останемся друзьями. Постарайся быть терпеливой, жизнерадостной девушкой".

"Терпеливый, - я постараюсь. Веселый, - нет, нет, не здесь! Как я могу быть
счастлив в этом доме? Я скотина или камень? О! Как бы я хотела!
умереть вместе с моим дорогим мистером Харгроувом в ту тихую ночь, когда он
отправился на вечный покой, пока я пела!"

Одна за другой слезинки скатились с ее длинных ресниц и быстро покатились
по щекам.

- Вы не расскажете мне об обстоятельствах его смерти?

- Пожалуйста, не спрашивайте меня сейчас. Это напомнило бы обо всех печальных вещах
которые начались, когда мистер Линдси бросил меня. Все было так радужно до тех пор.
потом... пока он не ушел. С тех пор одни неприятности, одни неприятности."

Брови адвоката нахмурились; затем он с полуулыбкой спросил:

- Из двух священников кого вы любили больше? Мистера Харгроува или
молодого миссионера?

"Я не знаю, оба были такими благородными, хорошими и добрыми; и оба мне так дороги".
"Мистер Пальма, пожалуйста, отпустите мою руку; вы причинили мне боль".

"Простите меня! Я забыл, что держал его в руках.

Он разжал руки и, посмотрев вниз на почти детские
пальцы, увидел, что его кольцо с печаткой сильно сдавило и
покраснело на мягкой ладони.

- Я не собирался так больно бить тебя, но в некоторых отношениях
ты такая нежная малышка, а я всего лишь грубый, эгоистичный
сильный мужчина, и причинил тебе боль, сам того не зная. Еще одно слово, прежде чем я
отправлю тебя спать. Ольга самая добрая стороны, а на самом деле
самое ласковое сердце под крышей моей, и она будет делать все
она может за свой комфорт и счастье. Будьте почтительны к миссис Пальма,
и она пойдет вам навстречу. Это, как вы говорите, самый
привлекательное помещение в доме, это специально
моя, но на все времена, то ли я вообще отсутствуют, или присутствуют, необходимо
считайте, что вам здесь очень рады, и помните, все, что в нем содержится
к вашим услугам книжная линейка. Завтра я поговорю с тобой
о твоих занятиях и проверю тебя в некоторых твоих учебниках. _A
предложение!_ Я беру завтрак в одиночестве, прежде чем другие члены
семьи растут, и если вы решили вставать рано и присоединяйся ко мне в
семь часов столом, вы не должны быть удивлены, если ты не видишь меня
до ужина, который обычно в половине седьмого. Если вам понадобится
что-нибудь, чего не было в вашем номере, не стесняйтесь
позвоните и закажите это. Постарайтесь чувствовать себя как дома. "

"Спасибо, сэр".

Она отошла на несколько шагов, и он добавил:

"Не воображайте, что Геро испытывает все те муки, которые изображены в
Данте 'Инферно'; но спать, как хорошая девочка, и примешь мое
уверенность в том, что он отдыхает довольно комфортно. Когда я вернулся домой, я
взял фонарь, вышел и осмотрел его конуру; нашел его в изобилии
обеспеченным едой, водой, постелью, всеми удобствами, которые есть даже у вашего
собака, которую не может купить весь Нью-Йорк, могла бы пожелать. Спокойной ночи,
малышка. Не мечтай, что я Синяя Борода или Полифем.

"Спокойной ночи, мистер Пальма".




ГЛАВА XV.


- Миссис Орм, боюсь, вы перенапрягаете свои силы. Вы, кажется,
забыли предостережение доктора.

- Нет, я нисколько не устала, и этот мягкий свежий воздух и
солнечный свет пойдут мне на пользу больше, чем все лекарства в ваших уродливых
ампулах. Миссис Ваул, вспомни, что я был заперт на два месяца
в тесной комнате, и эта перемена действительно восхитительна ".

"Ты даже не представляешь, насколько бледным выглядишь".

"А я? Неудивительно, что я так побелела в темном доме. Осмелюсь предположить,
ты устала, и я настаиваю, чтобы ты посидела вон там, под деревьями, и
отдохни, пока я пройдусь немного дальше. Нет, оставь шаль себе,
бросайте его вокруг ваших собственных плечах, который, похоже, страдал
хронический озноб. Здесь есть Нью-Йорк бумага; праздник на американских новостях до
Я вернусь".

Миссис Орм усадила свою
седовласую дуэнью-служанку на скамейку в саду Тюильри и, подобрав на себе черную кружевную драпировку
, свернула на одну из широких аллей, разделявших двор
газоны, окаймленные цветами.

Худая, почти изможденная, она казалась намного выше, чем в прошлый раз.
пронеслась по сцене, откинув вуаль, поразительная
и болезненная перемена была заметна в лице, которое так совершенно изменилось.
покорил привередливый Париж.

Бледные, как смерть, щеки утратили свой симметричный овал, были
впалыми, а под запавшими глазами залегли темные круги, которые делали их
кажутся неестественно большими и почти дантовскими в своем скорбном
мерцании. Даже губы казались сморщенными, изменившими свой классический
контур; и рука без перчатки, которая сжимала складки кружева на
груди, была истощенной, бледной, прозрачной.

Блестящая карьера в Париже, начавшаяся так благоприятно,
закончилась на второй неделе ее помолвки во тьме.
это грозило стать доказательством неотвратимости смертной тени. Суровый
налог на ее эмоциональную натуру, постоянное сильное напряжение ее нервов
вечер за вечером она играла в переполненных залах - избегая
как будто там был василиск, вида той памятной шкатулки, где
она скорее чувствовала, чем видела, что пара фиалковых глаз неотрывно
наблюдала за ней, все это победило даже ее могучую волю, ее суровую
непреклонную целеустремленность, и в один роковой вечер испытанная женщина была
безвозвратно побежден.

Роль была "королева Екатерина", и первое предчувствие обморока
вынесла ее голос неровный, как, стоя на коленях перед королем Генри,
несчастная жена произнесла свое обращение:

 ..."Увы, сэр,
 В чем я тебя оскорбил? В чем причина
 Вызвало ли мое поведение ваше неудовольствие,
 Что таким образом вы продолжаете отталкивать меня,
 И лишаете меня вашего благоволения? Небеса свидетель,
 Я была вам верной и смиренной женой "....

По ходу пьесы она почувствовала нарастающее головокружение и
дрожь, которая не поддавалась ее попыткам контролировать это; и она бросилась
приближаюсь к концу, отчаянно борясь с физической прострацией.

На последние слова умирающего и отрекся от жены, она благополучно
вошел, и еще несколько минут будет конец ее собственного ожесточенная борьба
с онемение слабость, и привести ее на помощь в покое. Но быстро
яркие огни рампы начали танцевать, как ведьмы Вальпургиевой ночи
на Брокен-Хайтс; теперь они мерцали, внезапно становясь синими, затем
черная, ледяная тьма, словно из какого-то склепа, населенного упырями, охватила ее,
и пока она вытягивала руки странным ощупывающим движением, словно
птица, бьющая по воздуху умирающими крыльями, ее собственный голос звучал далеко
Всего лишь затихающим эхом:

"Прощай... прощай. Нет, терпение..."

Она могла слышать только низкое гудение, как от мириадов жужжащих пчел; она
поняла, что должна говорить громче, и, таким образом, слепая, дрожащая,
пошатываясь, она сделала свой последний смелый шаг:

 ..."Осыпь меня вокруг
 Девственными цветами, чтобы весь мир узнал
 Я была целомудренной женой до самой могилы; забальзамируй
 Затем предай меня земле; - хотя и непорочной, - все же--
 Yet--like--like----"

Дрожащий неясный голос смолк; губы шевельнулись, чтобы произнести несколько оставшихся слов
, но не прозвучало ни звука. Широко раскрытые глаза безучастно смотрели на
огромную аудиторию, где люди, затаив дыхание, наблюдали за
жуткой мертвенно-бледной бледностью, которая действительно легла на лицо умирающего
Королева, и в следующий миг гордая прелестная головка поникла, как сломанная лилия
и она упала вперед без чувств.

Когда занавес поспешно опустили, мистер Лоуренс наклонился из своей
ложи и швырнул на сцену большую корону из белых роз, которая
ударился о плечо распростертой фигуры и разлетелся вдребезги,
рассыпали свои белоснежные лепестки по мраморному лицу и золотистым волосам.

Восторженные возгласы сотен голосов возвестили о триумфе
великолепной актерской игры; но после неоднократных звонков и продолжительных
аплодисментов, во время которых она лежала без сознания, публике кратко сообщили
, что мадам Орм слишком серьезно нездорова, чтобы выступать
снова и снова получать дань уважения, которую она заработала такой страшной ценой.

Медленно приходя в себя после долгого обморока, она была тщательно завернута.
и ее увели, поддерживая под руки мистер Уол и его жена. Когда они
поднял ее в экипаж у заднего входа в театр, она
просел сильно обратно на подушки, не в состоянии наблюдать мужественный форма
прислонившись к соседней фонарный столб, либо признать
красивое лицо, где газ сияла полная освещая трепетным синий
глаза, которые последовали за ней.

В течение нескольких дней она была слишком вялой, чтобы подняться с кушетки, на которой
она продолжала полулежать, опираясь на подушки; все еще боролась
с прострацией, которая с каждым часом увеличивалась, и, наконец,
болезнь заявила о себе, поднялась температура, приведшая к потере сознания и
бреду.

Не обжигающий жестокий тип, который быстро поглощает жизненные
силы, а слабая стойкая лихорадка, которая сводит с толку любое сопротивление и
неуклонно завоевывает территорию, подкрадываясь к нервному центру и иссушая
основы жизни.

В течение многих недель казалось, что надежды на спасение нет, и два врача,
отличавшиеся мастерством и успехом в своей профессии, наконец,
признали, что они бессильны справиться с этой тифозной змеей,
чьи стягивающие складки постепенно душили ее.

Наконец, самым неожиданным образом, когда наука сложила свое оружие, чтобы
смотреть непосредственной борьбы, и природа тихо Божественный доктор
взял датчик сражения, ход конфликт перерос. Постепенно
онемевший мозг начал проявлять свою силу, трепещущий нитевидный пульс
успокаивался, и однажды сновидец проснулся от горького
сознание возобновления всего тягостного бремени бед, которое
неутомимый закон компенсации милосердно ослабил в течение тех долгих недель
.

Несмотря на нежную заботу верной пары, которая
последовала за ней через Атлантику, она почти поправилась.
незаметно и вне ее напряженной жизни два месяца, плодотворных в одиночестве
телесная боль ускользнула в безмолвное серое прошлое.

Смутно сознавая, что дни и недели ползут незаметно, она
сохранила в последующие годы лишь мечтательные воспоминания о том периоде
начиная с того момента, когда она попыталась произнести последние слова
Королева Екатерина, слова, которые бежали зигзагами, туда-сюда, как электрическая нить
сквозь свинцовое облако ее бреда, к тому
часу, когда с возвращающейся силой острые толчки из
обнаженный кинжал памяти, сказавший ей, что Спящие Фурии были
еще раз проснулась на пороге храма своей жизни.

Заметив несколько редких оранжерейных цветов в вазе на столике рядом с ней.
Миссис Waul поспешил объяснить недопустимым, что все остальные
днем во время ее болезни, букеты были доведены до своего отеля на
слуга какой-то американский джентльмен, который стремился получить
постоянные вести о состоянии Миссис ОРМ, добавив, что врачи
запретили ей держать цветы в больничную палату, пока все
опасность, казалось, миновала. Не было прикреплено никакой карточки, не указано имя, и
страдальцу ничего этого не было нужно. Глядя на великолепную сердечную непринужденность,
чьи белые бархатные лепестки были покрыты алой, пурпурной и
золотой эмалью, насмешка остро задела ее, и со стоном она отвернулась,
пряча лицо в подушку. Облегчение сердец от человека, который
избил, растоптал, разбил ее сердце? Она проинструктировала миссис Ваул:
отказаться от получения букета, когда в следующий раз придет посыльный, и:
попросить его заверить своего хозяина, что мадам Орм в полном сознании
еще раз и желает, чтобы вручение цветов было прекращено. Во время
утомительные дни выздоровления она подхватила простуду, которая поразила ее
легкие и предвещала застойные явления; и хотя она поддалась медицинскому
лечению, это оставило у нее _souvenir_, неприятный кашель.

Ее врач сообщил ей, что вся ее нервная система получила
настолько сильное потрясение, что только полный и длительный покой ума и
свобода от всех волнений могли восстановить ее здоровый тонус.
Строго запретив ей думать о драматических родах по крайней мере в течение
года, они убедили ее поискать тихое убежище в Италии или на юге
Франции, поскольку ее легкие уже были в некоторой степени поражены.

Не раз ее брали с собой на бойню в Лесном массиве .
Булонь, но сегодня впервые после ее выздоровления она
решился на ноги, в поисках новой силой из наружного воздуха и
упражнение.

Окутанная мысленным облаком болезненных размышлений о своей будущей карьере
, облаком, пока не омраченным лучами надежды, и
не украшенная золотом, она бесцельно бродила по аллее, не предпринимая никаких шагов.
обращать внимание на прохожих, пока она не приблизилась к воде, где плавали лебеди
выполняя свои ежедневные регатные эволюции на потеху тем
кто вообще пришел указана с крошками или зерном чем кормить
их.

Звук рыдания привлекли внимание Миссис ОРМ, и она остановилась, чтобы
беспроводнойэто была сцена, которая быстро вызвала у нее сочувствие.

Детская коляска была придвинута вплотную к краю бассейна,
чтобы пассажир мог полакомиться лебедями кусочками пирога, и
когда она наклонилась, чтобы разбросать еду, маленькая шляпка, сделанная из кружев,
шелка и цветов, упала в воду. Рядом с коляской стоял
мальчик, на вид лет десяти, который с помощью маленькой трости
злонамеренно отодвигал изящный дамский пузырь как можно дальше от
досягаемости.

В карете, частично прикрытый дорогим и блестящим афганским плащом.,
возлежал несчастным и по-настоящему жалким существом, который, казалось,
обессиленно опустилась на подушки. Хотя ей было семь
лет, лицо девочки действительно казалось намного старше, и в его
сморщенном, желтоватом, осунувшемся виде сквозили пожизненные страдания.

Короткие тонкие темные волосы были сухими и жесткими, им не хватало шелковистого блеска
, который присущ детству, а цвет лица был болезненно желтоватым
бледный. Ее блестящие глаза были черные, большие и выпуклые, и
на ее верхней губе побежала шрам, по диагонали, иногда видел в те
с таким недугом, как требовать милосердный нож умелого хирурга
помогает в формировании формы рта.

Несчастная жертва физического уродства, усугубленного падением
которое лишило ее возможности когда-либо ходить,
природа с необычайной жестокостью наградила ее слабостью
интеллект, который временами граничил почти с идиотизмом.

Временно покинутая няней, бедняжка
горько плакала о судьбе своей шляпки. Подойдя к мальчику сзади,
который был слишком поглощен своим озорным занятием, чтобы заметить ее приближение.
Миссис Орм схватила его за руки.

"Ты злой мальчик! Как ты можешь быть таким жестоким, чтобы мучить этого несчастного
ребенка?"

Взяв его красивую трость с перламутровым набалдашником, она попыталась дотронуться до шляпы
, но она была вне пределов ее досягаемости, и, решив спасти ее,
она прикрепила трость к ручке своего зонтика, связав их вместе своим
носовым платком. Удлиненного таким образом платья хватило, чтобы
натянуть шляпу до самых полей, и, приподняв ее, она вытряхнула воду,
и повесила капающий кусочек наряда на одну из ручек
коляски.

"Дай мне мою трость", - сказал мальчик, чье произношение
выдавало в нем истинного англичанина.

"Нет, сэр. Я намерен наказать тебя за твою жестокость. Ты тиранил меня.
над этой беспомощной маленькой девочкой, потому что ты был самым сильным. Я
думаю, что у меня больше сил, чем у тебя, и ты почувствуешь, как приятно
такое поведение.

Развязывая трость, Она подняла его в воздух, и швырнул его со всей
силой она могла команду в середине воды.

"Теперь, если тебе это нужно, зайди в свои лучшие ботинки и воскресную одежду
и возьми это; и иди домой и скажи своим родителям, если они у тебя есть, что
ты плохой, грубый, безобразно воспитанный мальчик. Когда тебе понадобится твоя игрушка, подумай
об этой шляпе.

Трость мгновенно утонула, и он с угрюмой яростью посмотрел на нее.,
и-гримаса на водителя и пассажиров из вагона, мальчик шел угрюмо
прочь.

Своим носовым платком миссис Орм вытерла воду, прилипшую к
шляпе, отжала и встряхнула ленты и положила ее на
плед, на расстоянии досягаемости пальцев, которые больше напоминали когти, чем
пальцы человеческой руки.

- Не плачь, дорогая. Теперь они скоро высохнут.

Серьезные черные глаза, все еще блестевшие от слез, смотрели на нее снизу вверх.
и, движимая той особой жалостливой нежностью, которая витает в
сердцах всех матерей, миссис Орм наклонилась и нежно разгладила
эльфийские локоны обрамляют желтоватый лоб.

"Ваша сестра сбежала и бросила тебя? Не бойся, ничего не будет
беспокоить вас. Я останусь с тобой, пока она не вернется".

"Эллин ушла покупать конфеты", - робко сказал карлик.,

"Моя дорогая, как тебя зовут?"

"Мод Эймс Лоуренс".

Незнакомка сочувственно взяла одну из тонких рук в свои
но, отбросив ее, как змею, она
отпрянула, невольно сдвинув коляску с места.
Он прокатился несколько шагов и остановился, пока она стояла, содрогаясь.

Ее первым побуждением было поспешить прочь; второе было более женственным в
его побуждения и победила. Она еще раз приблизилась к
несчастному ребенку и внимательно посмотрела на нее глазами, которые постепенно
разгорались пламенем.

Она родила ни в каком отношении ни малейшего сходства с ее отцом, но
Миссис ОРМ, как будто она прослеживается образ большим набором
смелые глаза матери; и как она контрастирует этого немощного уродца,
с запомнилось лицо и фигура ее собственный красивый дорогой
девушка, горько, но сильно торжествующий смех внезапно оборвался на
воздуха.

"Мод Эймс Лоуренс! Поистине гордое имя - и ты по-королевски украшаешь его!
Ах, Немезида! Христианство выследило бы тебя как языческий миф, но
честь и слава тебе, неподкупный безжалостный Мститель! Прими мое
почтение, возмести мои обиды, а затем потребуй в качестве жертвенной дани то, что пожелаешь
хотя бы это была лучшая кровь моего сердца! Ага! придаст ли она
блеск фамилии? Неужели великолепие ее высокородной
аристократической красоты позолотит преступление, которое дало ей жизнь? Да, истинно,
кажется, что все, даже для меня самой мельницы богов не
забудьте измельчить. 'Библиотеки посещения их придет, и что
неизбежно; ибо всегда верно, что если отцы ели
кислый виноград, у детей зубы сжаты в комок. - Прикажи мне
хранить верность всю жизнь, о Царственная Немезида!"

Иногда, пресмыкаясь в пыли грубого эгоизма, который присущ
в большей или меньшей степени всем нам, мы преклоняемся перед богами, в
которых мы возвышаем самые низкие качества нашей собственной природы,
олицетворение греховной жажды ненависти и мести; и пока мы даем обеты
безрассудной дани и безмерных возлияний, о чудо, нас неожиданно
призывают к скорейшей оплате!

Глядя вниз с ликующей радости на уродливые деформации, кто смотрел
снова с удивлением на ее болезненного тонкого Миссис ОРМ лицо росла лучезарная
карие глаза расширились, засветились, и кровь взыграла в ее полости
щеки, горят два алых пятна, но вызов, казалось,
буквально ответил, когда она вдруг почувствовала странное
бурлящие ощущения, и над ней расстались, смеясь губы поползли в
малиновый, которая кормила ее сердце.

В этот момент ребенка медсестра, довольно шустрый молодой
кокетка, поспешила к группе, в сопровождении компаньона
тот же класс; и когда она подошла и взялась за ручки коляски
, миссис Орм отвернулась. Кровотечение было не обильным, но
постоянным, и, опустив плотную вуаль, она попыталась остановить его.
кровотечение. Ее носовой платок, и без того влажный от соприкосновения с мокрой шляпой,
вскоре намок, и ей пришлось заменить его краем
своей кружевной накидки.

К счастью, миссис Ваул, нетерпеливо ожидавший ее возвращения, заметил
мелькнувшую вдали фигуру и поспешил ей навстречу.

"Ты плачешь? В чем дело?"

"Мои легкие кровотечения; одолжить мне носовой платок. Найти
перевозки".

"Что стало причиной этого? Должно быть, что-то случилось?"

"Не беспокойте меня сейчас. Только помогите мне добраться домой".

Укрытые вуалями и зонтиками, они почти вышли на улицу
, когда им встретилась троица джентльменов.

Один спросил на безошибочном новоанглийском английском:

"Лоуренс, где твой отец?"

И голос, который когда-то олицетворял для Минни Мерл "музыку
сфер", ответил мягким тоном:

"Он был в Лондоне, но очень скоро уезжает в Италию".

Миссис Уол почувствовала, как на ее плечо легла дрожащая рука, и встревоженно повернулась
к своей спутнице.

- Дай мне время. Силы покидают меня. Я не могу идти так быстро.

Часовое волнение вытеснило медленную работу недель; и
спустя много дней врачи безапелляционно выписали ее из
Парижа.

"Домой! Поедем домой. Вы не были сами, так как мы достигли
этот город. В Нью-Йорке, вы получите сильный".

Как Миссис Она погладила одну из худых рук инвалида, которая
вяло свесилась с края дивана.

"Я думаю, Фиби права. Америка вылечила бы вас", - добавил он.
седовласый мужчина, чье сердце тосковало по родной земле.

Манящей, соблазнительной, как песня сирены, плывущая по сицилийским
волнам, была память о ее прекрасной юной дочери для этой страдающей
усталой матери; и при мысли о том, чтобы сжать Реджину в своих объятиях, о
снова почувствовав ее нежные бархатные губы на своей щеке, одинокое
сердце одинокой женщины отчаянно забилось.

Песчинки ее жизни быстро иссякали, - конец мог быть недалеким;
кто мог сказать? Почему бы не вернуться - отказаться от погони за пустотой
тень имени - прижать своего ребенка к груди и умереть, обретя
под скромным кенотафом покой, в котором этот мир отказал ей?

Невыносимая тоска по виду своего ребенка, по звуку
ее голоса захлестнула ее, как какая-то непреодолимая волна, уносящая прочь
яростные протесты политики, более суровые барьеры мстительных
с долгим дрожащим стоном она сцепила руки и
закрыла глаза.

Старик и его жена нетерпеливо наблюдали за выражением ее лица,
уверенные, что решение не заставит себя долго ждать, веря, что
результатом будет соответствие их желаниям. Но надежда начала угасать
когда они заметили, как постепенно сжимаются ее бледные печальные
рот, - медленное сведение бровей, которые сошлись в тяжелой гримасе
нахмуренность,-сжатие сжатых пальцев, -сероватая тень
, которая легла на лицо, где очень отчетливо читалось отречение
написано. Искушение было жестоким, но она отбросила его после
отчаянных попыток заглушить вопль материнской тоски; и прежде чем она
заговорила, две подруги посмотрели друг на друга и вздохнули.

Подняв мраморные веки, казавшиеся такими тяжелыми из-за густых
коричневых ресниц, больная приподнялась на локте и сказала
скорбно:

- Еще нет, о! еще нет. Я не могу отказаться от борьбы без еще одной.
борьба, даже если она приведет меня к смерти. Я не должен
возвращаться в Америку, пока не получу то, за чем приехал; я не вернусь. Но, мои
друзья, - такими я вас считаю, такими вы себя доказали, - я не буду
эгоистично продлевать ваше изгнание; не стану требовать принесения в жертву ваших
самых заветных желаний. Немедленно возвращайся домой и спокойно наслаждайся старостью
которая заслуживает того, чтобы быть такой счастливой. Я еду в Италию, надеясь восстановить свое здоровье.
возможно, чтобы умереть; но я все равно поеду. Как долго я могу отсутствовать
задержанный, я не знаю, но тем временем ты вернешься к тем, кого ты
любишь ".

"Пустые слова - все пустые слова; не стоят того, чтобы тратить их впустую.
Фиби и я скучаю по дому, - мы этого не отрицаю, и мы сожалеем, что вы
не могу видеть вещи такими, как мы, но с той ночи, когда я споткнулся
ты в снегу, и вас проводят до моего собственного очага, вы были в
Фиби и я-как ребенок, которого мы потеряли, и, если вы готовы пойти
с нами домой, мы останемся здесь. Вы знаете, мы никогда не покину тебя,
особенно сейчас. Тише, не разговаривай, Фиби. Отойди, жена; она
плачет, как уставший ребенок. Я никогда раньше не видел, чтобы она так сдавалась.
Это пойдет ей на пользу. Каждая слеза смягчает спазмы, которые терзают ее.
бедное сердце, когда она думает о своем ребенке. При пересечении океана она
говорит, что все катится волна казалась ей гроб, в котором она была
похоронив ее голубоглазого малыша. Оставьте ее в день; хранить ее
зрение. Завтра мы договоримся покинуть Париж, я надеюсь, навсегда".




ГЛАВА XVI.


"Миссис Пальма, если у вас есть свободное время, я хотел бы поговорить с вами на минутку".
минуту.

- Конечно, мисс Орм, входите.

Миссис Пальма лишь на мгновение оторвала взгляд от голубого пояса, который она
расшивала серебром.

"Ваша беседа конфиденциальна? Если так, я, конечно, удалюсь и
оставлю вас с мамой для нежного общения и обмена
душами", - сказала Ольга, которая откинулась на шезлонге в комнате своей матери, и
медленно переворачивал страницы томика Бальзака.

- Отнюдь не конфиденциально. Миссис Пальма, у меня есть основания опасаться, что моя
практика долгое время раздражала вас.

"На чем вы основываете свое предположение?" В течение года я не
придирался к тебе, правда?"

"Хэтти сказала мне, что ты часто жаловался, что больше не можешь
наслаждаться утренним сном, потому что звуки пианино мешают тебе.;
и я хочу изменить время. Причина, по которой я выбрал это время
, заключалась в том, что я всегда вставал рано и тренировался перед завтраком, пока не приходил сюда
; и потому, что позже в течение дня компания в гостиных или
приемной не пускает меня. Я хочу сделать все самое
приемлемое для вас".

"Это очень верно, что, когда я часто два и три
часов, с Ольгой, это не особенно приятно возбудиться
в семь часов на гаммы и упражнения. Люди, которые живут как постоянно в
общество, как и мы должны хоть немного отдохнуть.

"Я пытался организовать, так, чтобы не раздражать тебя, но не
не очень хорошо видеть, как устранить проблемы. От девяти до одного г-н Ван
Клейк приходит заниматься моей латынью, немецким, французским и математикой,
а с четырех до пяти профессор Хуртцель дает мне уроки. В
перерывах часто звонят люди и, конечно, перебивают
меня. Если вы только скажете мне, чего вы хотите, я с удовольствием проконсультируюсь
для вашего удобства.

- В самом деле, мисс Орм, я не знаю, когда утомительные упражнения будут
удобны, хотя, конечно, это неизбежное зло, и с ним приходится
мириться. Дело в том, что великолепный рояль внизу должно
никогда не thrummed для повседневной практикой. Вскоре после твоего приезда я сказал Эрле,
что стыдно, когда этим так злоупотребляют, но мужчины
не понимают, как это должно быть ".

"Молю, мама, не забывай библейский наказ: "Воздай кесарю
то, что принадлежит кесарю", а музыке - то, что принадлежит
ее собственному божественному искусству. Пока среди нас не появилась Регина, которая так мелодично
у сирены в передней гостиной хронически сводило челюсти от неумения пользоваться.
Некоторые из белых клавиш намертво прилипали при прикосновении, а
черные были настолько жесткими, что для их раскручивания почти требовался молоток
звучание. Позволь ей разминать их по ее собственному "сладкому желанию". Кому нужно запертое
пианино, вроде того отвратительного старинного фарфора и тяжелого стекла, которое
пятый кузен твоего дедушки привез из Амстердама?

"В какое время дня ты тренировалась, когда была маленькой девочкой?"
спросила Реджина, обращаясь к фигуре, свернувшейся калачиком на шезлонге.

"Ни в какое, слава судьбе! Относитесь ко мне как к подлинному _rara avis_,
модная молодая леди, склонная к "созвучию
сладостных звуков" не больше, чем к абстракциям Гегеля или дифференциальному
исчислению. Традиционно, находясь на руках у моей няни, я
исполнял чудеса мелодии, такие как Auld Lang Syne, одним мизинцем
; но такое чрезмерное развитие, безумно стимулируемое амбициозной мамой
и медсестра Нелл, что фатально привело к полному уничтожению моего
изумительного таланта, который умер от церебро-музыкального возбуждения, когда
столкнулся с гаммой. За исключением языка, на котором Штраус
обращается к моему вальсирующему гению, он мне нужен не больше, чем для
древний ацтек. Слава богу! это прогрессивный век, и девочек
больше не мучают, как раньше, фанатики фортепиано, которые когда-то упорствовали
вколачивая музыку в их бедные, борющиеся с тошнотой
души, так же безжалостно, как девичьи ножки, все еще сжимают в Китае. Мой
талант не в музыкальных интонациях Пифагора.

"Я была бы искренне рада узнать, в каком направлении он развивается".
довольно сурово сказала ее мать.

Вверх поднялись головы с рыжей короной, и было очевидно, упор
в то звонкий голос, и в огненном взгляде, который метнулся от нее
смеющиеся карие глаза.

"Жестокая мама! Из-за того, что Эвтерпа не председательствовала, когда мне повезло
меня ввели в этот танцующий позолоченный пузырь, который мы называем миром, неужели
мне было отказано во всех хороших подарках? Феи предопределили, что я должен рисовать,
должен воспарить, подобно Апеллесу, Анджело и Да Винчи, в эмпиреи
чистое классическое искусство, но не успела я побаловаться пигментом и распушить свои
тонкие художественные перышки, как гранитные руки Palma pride
схватил амбициозного эфемерона, отрезал отросшие крылья и велел
мне раскрасить только губы и щеки, если я балуюсь краской, то должна. Я такой и есть
уверенный, что душа Зевксиса спит в моей, но перед _ukase_
из Пальмаса более стойкий, чем Зевксис, дрогнул бы, затаился, - промолчал.
Следовательно, я юная мисс, у которой нет никакого таланта, кроме умения ценить
Бальзака, карамели, дьяволини, ванильное суфле, крокеты из лобстера
и вальсы Штрауса; хотя завистливые люди говорят, что у меня
признанный гений "неуместных исторических цитат", которые, как вы знаете,
считаются непростительными оскорблениями теми, кто не может их понять
. Иди сюда, Сент-Джон, и давай меня тереть мех не в ту сторону. В
мир сделает это грубо, если ты переживешь нежное детство котенка, и это
милосердно - инициировать тебя рано и постепенно. "

Она взяла молодого черного кота, который был уютно свернувшись на
юбка ее платья и поглаживая его нежно, возобновил свою книгу.

Миссис Пальма поджала губы, нахмурила густые брови и повернула
шелковый пояс к свету, чтобы полюбоваться эффектом серебра
подснежники, которые она вышивала.

За время своего проживания под одной крышей Регина успела
привыкнуть к этим словесным поединкам между матерью и дочерью,
и поскольку ее держали в неведении относительно причин недовольства Ольги,
она не могла понять намеков, которые часто делались в ее присутствии
, и которые никогда не переставали раздражать миссис Пальма.

Желая отвлечь разговор от темы, которая угрожает
вновь наклоняется, она сказала робко:

"Вы не помогли мне, с ссылкой на мою музыку.
Вы бы не возражали, если бы в доме было взятое напрокат пианино? Я мог бы поставить его
в своей комнате, и тогда мне никто не мешал бы заниматься в середине дня,
или вечером, и ты мог бы спокойно вздремнуть
утром ".

"В самом деле, Мисс ОРМ, очень хорошее предложение; капитала идеи. Я
говорить с Эрле об этом-ночь".

Регина совершенно окрашенных в темные комплимент.

- Обязательно ли беспокоить мистера Пальму по этому поводу? Он
всегда так занят, и, кроме того, вы знаете гораздо лучше джентльмена,
что...

"Я не знаю ничего лучше Эрле Пальмы, когда дело касается его
_m;nage_ или расходов, связанных с его контролем".

"Но из моих карманных денег, я буду платить за квартиру, и ему нужно знать
ничего этого вопроса".

"Конечно, это совсем меняет дело; и если вы предлагаете оплатить
арендуйте, нет причин советоваться с ним ".

"Тогда, пожалуйста, выберите пианино и распорядитесь, чтобы его прислали наверх
сегодня или завтра? В вертикальном положении можно было бы наиболее удобно проводить
наверх".

"Конечно, если ты этого желаешь. Мы должны быть в этот день на Бродвее,
и я займусь этим вопросом".

"Спасибо, Миссис Пальма".

"Регина Орм! какой зародыш дипломатии, какой зачаток!
вы Талейран, Кауниц, Бисмарк! Мама так же неуязвима для
всех человеческих слабостей, как один из доспехов, висящих в
Лондонском Тауэре; и во время моего продолжительного и довольно интимного
знакомясь с ней, я никогда не обнаруживал ничего, кроме одной слабости
инцидент с плотью, любовь к ее утреннему сну! Вы ловко
ударили Ахиллеса в пяту. Ударьте в тимпан и пойте, как Мириам
о вашей победе; ибо лучше было бы умилостивить кого-нибудь из дома
Пальмы, чем душить фараона. Вам следует подать заявление на должность
в каком-нибудь иностранном представительстве, где ваши таланты могут быть должным образом натренированы для
хитросплетений дипломатии. Вот если бы вы были всего лишь мужчиной, как замечательно
вы подошли бы достопочтенному. Эрле Пальма в качестве заместителя ...

"Он предпочитает назначать своих заместителей без предложения других,
и сожалеет, что не может найти для вас свободной ниши, - ответил мистер Пальма.
с порога двери, где он стоял уже несколько мгновений.
никто не замечал его, кроме карих глаз изящной фигуры.
в гостиной.

"Ах! ты крадешься к человеку так же бесшумно, но так же разрушительно, как те
крысы, которые ползали по тетивам луков в Пелузии! И музыка
твоего подслушивающего голоса;--

 - О, он пришел над моим ухом как сладкий юг
 Что дышит на берегу фиалки'".

Она встала, сердечно поприветствовала его и с черным котенком на руках
вышла из комнаты.

- Ты зайдешь, Эрле? Ты хочешь меня видеть?

Миссис Пальма всегда чувствовала себя неловко, когда Ольга и ее сводный брат
обменивались словами, и Реджина давно заметила, что появление
последнего обычно было сигналом ухода первого.

"Я пришел в поисках Регины, но случайно услышал, как обсуждался вопрос о пианино
, позвольте мне сказать, что я предпочитаю взять дело в свои
собственные руки. Я обеспечу все, что сочтут необходимым, чтобы
пособие Ротшильдов этой юной леди могло продолжать поступать
непрерывно в казну кондитеров и торговцев цветами.
Миссис Пальма, если вы не откажете мне в экипаже, я бы хотел воспользоваться им.
- О, конечно! - воскликнул я.

- О, конечно! Я думал съездить к Стюарту, но завтрашний день
меня вполне устроит.

- Ни в коем случае. У вас будет достаточно времени после моего возвращения. Реджина, я
хочу тебя видеть.

Она последовала за ним в холл.

- В коробке с одеждой, которая прибыла несколько дней назад, есть
белый кашемировый костюм с голубой шелковой отделкой?

"Да, сэр".

"Будьте так добры, наденьте это. Затем хорошенько укутайтесь и, когда будете готовы, приходите
в библиотеку. Не заставляйте меня ждать. Возьми с собой щетку для волос и
расческу."

Ее мать прислала из Европы со вкусом подобранный гардероб, который, когда
его распаковали, миссис Пальма назвала идеальным; в то время как Ольга утверждала, что один из них
конкретный пояс превосходит все, что она когда-либо видела, и
его уговорили принять и надеть его.

Со многими домыслами по поводу импорта г-на Пальма-де-Майорка
надзор за свой туалет, Реджина подчинилась его указаниям, и
опасаясь незаконное проникновение на его терпение, поспешил вниз, в библиотеку.

С одной рукой у него за спиной, и рука в другой
недокуренные сигары, он шел задумчиво вверх и вниз
полированный пол, на котором отражалась его высокая тень.

- Как ты думаешь, куда ты направляешься?

- Понятия не имею.

- Почему ты не спрашиваешь?

"Потому что ты не скажешь мне, пока не решишь; и я знаю, что
вопросы всегда раздражают тебя".

"Входи. Задерживаться у дверей, как если бы это было логово льва
зверинец, а не номер, на который вы были радушно
приглашал несколько раз. Я не прожорлив, я уже пообедал. Вы
вполне готовы?

"Вполне готовы..."

Она медленно шла по длинной комнате и вдруг заметила
что-то, от чего, казалось, у нее перехватило дыхание.

Часы на камине были сняты с регистрации, и в его
место было большой портрет ни площади, ни еще точно кит-кот,
но пропорционально более походил на последнего. В подражание
Знаменитая картина Да Винчи в Лувре, фон
представлял собой участок засушливого скалистого ландшафта, не тронутого листвой,
и на его фоне возвышался в позе и общих чертах двойник
"_Ла Джоконда_".

Платье и драпировка были из черного бархата, совершенно без украшений,
и с холста смотрело лицо удивительного, но загадочного
скорбная красота. Лика сравнительно молодая женщина,
чей лучистые карие глаза были обитал в некоторых penetrale горя, пока
их свет был смягчен, опечален; чьи правильные черты лица были
статная в торжественном покое, и чья золотистого цвета волосы просто
расстались по ее белое круглое лоб, упал на сверкающие волны на ее
полированный плечи. Загадочное бледное лицо того, кто казался таким же
неспособным к надежде или сожалению, кто смотрел на прошлое, настоящее, будущее,
таким же гордым, бесстрастным и спокойным, как Судьба; и чьи совершенные руки
были сложены в суровый роковой покой.

Когда Реджина посмотрела на картину, она остановилась, затем подбежала к камину и
остановилась, приковав взгляд к холсту, ее губы приоткрылись и
дрожали.

Наблюдая за ней, мистер Пальма подошел к ней и спросил:

"Кто бы это мог быть?"

Очевидно, она его не услышала. Казалось, все ее сердце и душа были сосредоточены на картине.
но по мере того, как она смотрела, ее собственное красноречивое лицо становилось все бледнее.
она учащенно дышала, и по ее щекам катились слезы.
щеки, когда она подняла руки к картине.

"Мама, моя прекрасная мама с печальными глазами!"

Рыдания сотрясали ее тело, и она прижималась к каминной полке, пока
юбка ее платья взметнулась в опасной близости от огня. Мистер Пальма
притянул ее к себе и тихо сказал:

"Для необразованной молодой деревенской девушки, я должен сказать, что ваша оценка
прекрасной живописи довольно удивительна. Несколько городских девушек заплатил бы
такой слезливой дань искреннего восхищения моя красавица Мона
Лиза.'"

Не снимая ее очаровал глаза, спросила она:

"Когда же он придет?"

"Она у меня уже несколько дней. Полагаю, вы знаете, что это копия
Знаменитая картина Да Винчи, над которой он работал четыре года и
которая сейчас висит в галерее парижского Лувра?

Она просто покачала головой.

- Во Франции это называется "La Joconde", но я предпочитаю более мягкое "Мона
Лиза" для моего сокровища.

- Разве это не мое? Должно быть, она прислала его мне?

"Она? Вы спите? Мона Лиза умерла триста лет назад!"

"Мистер Пальма, это моя мать. Ни одно другое лицо никогда не выглядело так, как это.
другие глаза, кроме тех, что на _матере Долороза_, похожи на эти.
прекрасные печальные карие глаза, которые проливали слезы на мою голову.
Как ты думаешь, ребенок когда-нибудь принимал другого человека за свою мать? Может ли то
лицо, которое я впервые узнал и полюбил, прекрасное... о! как
прекрасный--лица, которые склонились над моей колыбелью когда-нибудь ... когда-нибудь забудется? Если Я
никогда не видел ее снова в этом мире, я бы не узнал ее в
рай? Моя собственная мать!"

"Упрямый, влюбленный маленький невежда! Прочтите - и убедитесь".

Он открыл и протянул ей том гравюр с изображениями картин
и статуй из Лувра и, обратившись к Леонардо Да Винчи,
медленно провел пальцами под названием.

Ее взгляд упал на "La Joconde", затем вернулся к портрету
над камином; и сквозь слезы пробилась лучезарная улыбка.

"Да, сэр, я прекрасно понимаю. Ваша гравюра - это картина Да Винчи
, и, конечно, я полагаю, что она очень хороша, хотя лицо
некрасивое; но там, наверху! это мама! Моя мама, которая целовала и
плакала надо мной, и прижимала меня так близко к сердцу. О! Твой Да Винчи
никогда даже не мечтал, не говоря уже о том, чтобы рисовать, о чем-то наполовину столь божественном
как лицо моей дорогой мамы!"

Закрыв книгу, мистер Пальма бросил ее на стол, и когда он перевел взгляд
с прелестного лица девушки на лицо женщины на стене
, что-то похожее на вздох поднялось из его широкой груди.

Ли Ван тень кроткого своего пациента многострадальной молодых
мать подняла меланхолия изображения в долгие безмолвные святилище его
гордое сердце, за которого холод камер амбиции и эгоизм у
прошло с окостенением трогать?

Лет назад, на первых этапах в своей профессиональной карьере, он
перед ним поставили один блестящий гол, начальник-Justiceship. В
готовясь к длинной гонке, которая простиралась перед ним, видя только
судебный коронку, которая сверкала вдали, он отложил в сторону свою
нежные чувства, его искренние порывы чувств и
щедрость как множество тонких оков, как бесполезный багаж,
такой бесполезный груз, который задерживает и обременяет его.

В то время как его физическое и умственное развитие блестяще свидетельствовало
об эффективности сурового режима, который он систематически навязывал, - его
эмоциональная природа, давно отброшенная, стала такой слабой и бессмысленной из-за
кроме того, само его существование стало проблематичным. Но
в день, глубоко поражена интенсивностью любви, Регина могла
не сдержался при виде портрета, странное размягчение воспоминания
зашевелились в своих замороженных сна, и намекнуть ранее, теплее,
мальчишеские времена, даже когда стволы магнолий, красного дерева и какао оказались на мели
вдоль ледяных европейских берегов, болтовня о далеком сладком солнечном юге и
бурные моря, чьи беспокойные голубые пульсации привели их в гиперборейские царства
.

"Неужели это действительно такое поразительное и безошибочное сходство? В конце концов,
инстинкты природы сильнее канонов искусства. Твоя мать
чрезвычайно красивая женщина; но, девочка, позволь мне сказать тебе,
что ты ни в малейшей степени не похожа на нее.

"Я знаю этот печальный факт, и он часто огорчает меня".

- Ты, должно быть, очень похож на своего отца, потому что я никогда не видела мать и
ребенок, такой совершенно непохожий друг на друга.

Он увидел румянец смущения, острую боль, покалывающую ее горло
и щеки, и задался вопросом, как много из прошлого было посвящено
ее сохранению; насколько она разделяла уверенность своей матери. За тот
год, что она жила в его доме, она ни разу не упомянула
о тайне своего происхождения, и, несмотря на его случайные попытки
познакомиться поближе, избегала его присутствия, и
оставалась такой же застенчивой, сдержанной незнакомкой, какой казалась на неделе своего приезда
.

"Разве этот портрет не для меня? Мама написала, что собирается отправить
мне что-то, что, как она надеялась, я буду ценить больше, чем всю эту красивую одежду.
и это, должно быть, ее собственное прекрасное драгоценное лицо ".

"Да, это твое, но я предполагаю, что вы останетесь довольны, чтобы позволить ему
повесить, где он находится. Свет-это исключительно хорошо".

"Нет, сэр, я этого хочу".

"Что ж, он у тебя есть, и ты можешь увидеть его в любое время".

"Но я хочу сохранить это при себе, в своей комнате, где это будет
последнее, что я увижу ночью, и первое утром - мой восход солнца".

"Какой ты непростительно эгоистичный. Неужели ты лишишь меня
удовольствия любоваться прекрасным произведением искусства только для того, чтобы запереть его,
обращаешь себя в язычницу, а портрет - в идола?

"Но, мистер Пальма, вы никогда никого и ничего не любили так сильно,
чтобы это казалось святым в ваших глазах; слишком священным, чтобы на него могли смотреть другие"
.

"Конечно, нет. Я рад сообщить, что это легкая стадия безумия,
которая мне пока что никогда не угрожала. Идолопоклонство - это фаза
человеческой слабости, которую я был не в состоянии терпеть ".

Он заметил слабую улыбку, затаившуюся в идеальных изгибах ее розовых губ
, но ее глаза оставались прикованными к фотографии.

"Я был бы рад узнать, что вы нашли такого забавного в моем замечании".

Она покачала головой, но на щеках снова появились упрямые ямочки.

- Чему ты улыбаешься?

- Утверждению, что ты не терпишь идолопоклонства.

- Ну? Из всех мужчин в Нью-Йорке, наверное, я наиболее тщательно
иконоборец".

"Да, сэр, чужих богов, тем не менее, я думаю, что вы поклоняетесь
горячо".

- В самом деле! Вы недавно вступили в "Микроскопическое общество"? Я
прошу воспользоваться вашими открытиями и буду должным образом признателен
если вы любезно укажете на неизвестный храм, которому я втайне
поклоняюсь. Это Красота? Гений? Богатство?"

"Это не делается тайно. Всему миру известно, что мистер Пальма
подражает примеру Марка Марцелла и посвящает свою жизнь
двум божествам".

Стоя по обе стороны от калитки и положив руки на
край каминной доски, юрист с любопытством посмотрел на
светлое юное лицо.

"Вы довольно свежи в поиске пищи с исторических полей, и с тех пор, как я
покинул классическую тень Альма-Матер, у меня было мало свободного времени для
Римские предания; но воспоминания колледжа предполагают, что он был в чести и
Доблесть, что Маркелл воздвиг великолепный храм дважды в
Капенские ворота. Я преклоняюсь перед вашей параллелью и с благодарностью принимаю ваш
остроумно деликатный комплимент ".

Он саркастически рассмеялся, истолковав протест очень разборчиво
по ее ясным честным глазам, и подождал мгновение, пока она отвергнет эту
лесть. Но она молча улыбалась, глядя в лицо матери.

- Одобряет ли моя очень наблюдательная подопечная мое почитание римских
божеств?

- Твои любимые божества - это те, перед которыми Марцелл преклонил свое
колено?

Очень уверенно ее большие глаза, голубые, как кайма ломоноса, были обращены к нему.
она встретилась с ним взглядом, и он непроизвольно прикусил нижнюю губу между
его сверкающие зубы.

"Мои показания не будут признаваться перед баром, в котором я
был привлечен к суду. Поскольку вы изучили святая святых, так
вроде как описать то, что вы обнаружите."

"Ты можешь считать меня самонадеянным, возможно, дерзкий."

- По крайней мере, я могу смело пообещать, что не буду высказывать подобного мнения. Как ты думаешь, что
есть такого, чему поклоняется Эрле Пальма?

"Статуя честолюбия, которая стоит в вестибюле храма славы".
"Ольга сказала вам об этом".

"О нет, сэр!

Разве я не прожил здесь год?" - Спросил я. "Нет, сэр". "Нет, сэр".

Его глаза сверкнули, а губы тронула гордая улыбка.

- Я приношу жертвы?

"Я думаю, вы бы сделали это, если бы это было необходимо".

"Предположим, мой каменный бог потребовал мое сердце?"

"Ах, сэр! вы знаете, что давным-давно отдали его ему".

Он довольно добродушно рассмеялся, и все его лицо смягчилось, потеплело.

"По крайней мере, будем надеяться, что мои амбиции не грязны; они не запятнаны
налетом алчности. Это суровый бог, и я не стану этого отрицать
"Эфраим присоединился к своим идолам! Оставьте его в покое ".

Последовало короткое молчание, во время которого его мысли блуждали далеко от
границ этой тихой комнаты.

"Мистер Пальма, не могли бы вы, пожалуйста, дать мне мою фотографию?"

- Конечно, он твой, но условно. Оно должно остаться там, где оно сейчас висит
: во-первых, потому что я так хочу; во-вторых, потому что твоя мать
предпочитает (по веским причинам), чтобы оно пока не было известно как
ее портрет; и если бы его перенесли в вашу спальню, то
домочадцы, вероятно, стали бы сплетничать. Оставшись здесь, она
будет называться имитацией "Моны Лизы дель Джокондо", и никто
никогда не заподозрит правды. Пожалуйста, не стесняют ваши губы в этом
тяжело вызывающе мода, как Перпетуя, несомненно, когда она услышала
рев зверей или лязг стали в амфитеатре.
Сделайте эту комнату своим любимым убежищем. Теперь, когда в ней есть ваши
раскрашенные Пенаты, превратите ее в _атриум_. Приходи, когда сможешь, ты
никогда не побеспокоишь меня. В длинном письме, полученном на этой неделе, ваша
мать указывает, что ваш портрет должен быть написан в определенной
позе, и желает, чтобы вы надели костюм, который на вас надет. Экипаж
готов, и я сейчас же отвезу вас к художнику. Наденьте свою
шляпу ".

Во время поездки он был рассеян, время от времени сверяясь с бумагой.
памятных записок, которые он носил во внутреннем нагрудном кармане пиджака.

Однажды его ввели в элегантную студию мистера Харкорта на десятом этаже.
На улице Регина нашла многое, что могло заинтересовать и очаровать ее, пока ее
опекун устраивал предварительные приготовления и улаживал детали
картины. Затем он снял шляпу и плащ, и положил ее в
удобное сиденье уже подготовлены.

Художник вышел в соседнюю комнату и через мгновение после Геро
прыгнул туда, выражая чередой лая свой почти безумный
восторг от воссоединения со своей хозяйкой. С тех пор, как ее перевезли в Нью-Йорк.
Йорк, она видела его так редко, что удовольствие смешивалось с болью,
и теперь, когда ее руки обвились вокруг его шеи, а ее лицо спряталось в его
с густыми седыми волосами она тихо плакала, не в силах сдержать слез.

- Ну же, Реджина, сядь. Уложи Героя вон на ту кучу подушек, это
позволит тебе легко положить одну руку ему на голову. Плачу! Мистер
Харкорт не рисует таких плачущих дам. Вытри глаза и распусти
волосы. Твоя мать желает, чтобы они были распущены, как тогда, когда она видела тебя
в последний раз.

Пока она расплетала толстый жгут и встряхивала блестящие складки,
пытаясь плавно поправить их, адвокат терпеливо стоял рядом с
ней; и однажды его мягкая белая рука легла ей на лоб, когда он
откинул с лица волнистую прядь, упавшую на ее висок.

Платье из жемчужного кашемира было скроено в стиле, который обычно называют
"детская талия", и полностью обнажало ослепительную белизну и ямочки на щеках
округлость шеи и плеч; в то время как короткие рукава-фонарики
превосходно демонстрировала тонкую лепку рук.

Всего в нескольких шагах от мольберта, Мистер Пальма оглянулся назад, и критически
предполагается эффект, и он признал, что это был самый справедливый
картина, на которой когда-либо останавливался его придирчивый взгляд.

Он положил одну руку внутрь своего жилета, и в отношении девушки, с
смешались чувства гордости за "Эрле-Пальма палате" и увеличения
интерес к сдержанным спокойным взглядом ребенка, который впервые осенило, когда
он смотрел, как она спит в вагоне. Это было не так-то просто
перемешать отяжелевшие симпатии, сохранить в какой-то эгоистичный ветвления, но
как-то утеплить и привести в движение они оказались в сложившейся непростой для
стебель.

Тихим голосом сказал художник, как он, а некоторые кисти из
соседний стенд:

"Сколько ей лет? В ее чертах на редкость детская утонченность
и мягкость, но глаза и губы, кажется, принадлежат гораздо более взрослой
особе".

"Реджина, разве вам не исполнилось шестнадцать?"

"Да, сэр".

"Я думаю, мистер Пальма, это самое красивое живое лицо, которое я когда-либо видел. Это
так необычно, так интенсивно - что бы мне сказать?-- с глазами пророка".

"Да, я верю, что это правильное слово. Когда она пристально смотрит на меня,
она часто напоминает мне Сивиллу.

"Но это ее обычное выражение лица?"

"Мне кажется, оно несколько печальнее обычного".

Он вернулся к группе и, встав перед своей подопечной, серьезно посмотрел
в ее обращенное к нему лицо.

- Не могли бы вы постараться выглядеть немного менее торжественной?

Она заставила себя улыбнуться, но он сделал нетерпеливый жест.

- О, не надо! Все было бы лучше, чем этот ужасный конфликт между
выражением твоего рта и выражением твоих глаз. Есть ли у вас какие-нибудь
запечатанные приятные мысли, скрытые за этим гладким лбом,
которые вас можно было бы уговорить вызвать на несколько мгновений, всего лишь
достаточно долго, чтобы солнечный луч упал на ваше лицо? Я думаю , что ты
однажды с негодованием отрицал предаваясь глупость обладания
милая, но, возможно, у вас действительно развлекали более _affaires де
coeur_ чем вы решите довериться в столь мрачной, утюг опекуна
твоя? Возможно, вы храните приятные воспоминания о добросердечном
молодом миссионере, чьи шансы попасть на небеса, _per_ сипае
паспорт _vi_ маршрут Дели, кажется, временами огорчает вас? Он
когда-нибудь напишу тебе?"

"Его мать написала на меня дважды, поскольку она достигла Индии, и когда-то
вложена записка от него; но хотя она сказала, что он написал, и я
надеялся на письмо, но оно не пришло.

Он заметил, как быстро дрогнули ее губы, и тень, набежавшая на глаза
.

"Затем он уехал, рассчитывая, что вы будете переписываться с ним"
"Да, сэр".

"Да, сэр".

"Он довольно смелый молодой человек, а ты очень
неуважительный, неблагоразумный, непослушный молодой подопечный, раз заключил такое
соглашение без моего согласия. Предположим, я запрещу
всякое общение?

"Я думаю, сэр, вы вряд ли были бы столь неразумны и несправедливы; и
если бы это было так, я бы не подчинился вам. Я бы обратился к своей матери.
Харгроув, дорогой добрый мистер Харгроув, был моим опекуном, когда мистер Линдси
уехал, и он не возражал против данного мной обещания относительно
переписки."

Звездный блеск, который, как он узнал за последние двенадцать месяцев,
означал сигнал к мятежу, вспыхнул в ее глазах.

"Берегись! когда утюг перчатки безрассудно бросается вниз, серьезный
зло иногда вытекает. Мои законы редко бывают драконовскими, пока не иссякнет разум
; но природа наделила меня мизерной долей
терпения, и я не думаю, что с вашей стороны оспаривать их вполне политично
я. Вот документ, который имеет ярко выраженный индостанский вид,
и, как вы видите, находится в моей власти. Там, где он был с тех пор, как ушел.
Калькутта, июнь прошлого года, я не знаю. Я допускаю, что это написал падре Сахиб.
не сомневаюсь. Прошу вас, сидите спокойно. Итак, солнечный свет осветил ваше лицо.
Наконец-то, и это из самой Индии! Воистину, счастье - это
лучшая косметика, а надежда - ярчайший осветитель; даже более
успешный, чем Бенгальские огни ".

Он поднял письмо с почтовой маркой "Калькутта" и холодно наблюдал за сиянием,
залившим ее лицо, пока ее взгляд нетерпеливо следил за движением
его руки.

"Я не прикасался к печати, но как ваш опекун, считаю правильным, чтобы
Я был ознакомлен с содержанием. Когда вы слопали
это, я полагаю, вы будете поддаваться внушениям уважение к моему
установки и пожелания. Когда я принимаю на себя опекунство над каким-либо человеком или
вещью, я неизменно проявляю всю полноту власти, требую полного повиновения,
и требую всех привилегий и преференций, на которые дает мне право эта
ответственность ".

Он положил письмо на подушку, где уютно устроилась Геро, и, повернувшись
к художнику, добавил:

- Я оставляю мисс Орм на ваше попечение, мистер Харкорт, и пришлю мистера
Попросите Роско остаться во время сеанса и отвезите ее домой. Нарисуйте ее
такой, какая она сейчас. Доброе утро.




ГЛАВА XVII.


Через кремовые тюлевые занавески, которые драпировали открытые окна,
послеполуденное солнце светило в библиотеке, делая теплые полосы желтый
свет на пеструю мозаику из многих цветов дерева, которые легли в
полированный пол. На одном из круглых столов стоял серебряный поднос,
на котором стоял кулер для вина из того же материала, представляющий
Бахус рассыпал спелые гроздья по сосудам, в которых теперь стояли
бутылка рюдесхаймского и хрустальный кувшин для кларета. В
соблазнительная близость поднимала зеленое с золотом севрское пергне, чей
вес выдерживала прекрасная фигура, очевидно, смоделированная в
имитация "Лавинии" Тициана; венчающая корзину корзина была доверху набита
пурпурным и янтарным виноградом, сочными персиками с пунцовыми щеками и
золотистые груши, раскрасневшиеся на солнце до карминовых крапинок.

Два высоких сверкающих венецианских бокала стояли на подносе, отбрасывая
призматическое сияние на серебро, когда солнечные лучи падали на них
тонкие рифленые грани и пара чаш для рук, окрашенных в рубиновый цвет
завершающий цветовой аккорд.

С одной стороны стола сидел мистер Пальма, вернувшийся час назад
только что из Вашингтона, и удобно устроился в своем любимом кресле
, откинув голову назад и с сигарой во рту. Его
глаза были обращены к каминной полке, где с того дня портрет
был сначала приостановлен, десять месяцев назад, Регина никогда не удалось сохранить
свежий изысканный букет благоухающих цветов. Сегодня днем в
маленькой вазе были только листья яблонево-герани и пирамидальная гроздь
тубероз; и ее опекун заметил, что если белые цветы
можно было купить, то цветные никогда не предлагались в качестве дани уважения.

Напротив адвоката сидел его двоюродный брат -протеже и был занят тем, что
чистил сочный персик одним из массивных серебряных ножей для фруктов.

"Я никогда не сомневался в успехе дела; это было предрешено заранее.
решение было принято, когда вы взяли на себя его ведение. Конечно, учитывая
мощь обороны, это блестящий триумф для вас, и
он компенсирует тот труд, который вы потратили на это. Я никогда не видел, чтобы
вы трудились более неутомимо ".

"Да, в течение сорока восьми часов я не смыкал глаз, и, конечно,
результат меня удовлетворяет, поскольку адвокат защиты был самым
упрямая соперница, с которой я имел дело долгое время.
Влияние правительства было огромным. Куда уехали миссис Пальма и Ольга
?

- Полагаю, в Манхэттенвилл.

"Сколько времени прошло с тех пор, как Реджина покинула дом?"

"Всего за несколько минут до вашего прихода. Мне кажется, что это чрезвычайно
неблагоразумно позволять ей бродить по городу, как она это делает".

- Объяснись.

- Я предложил сопровождать ее, но она довольно резко отказалась.
мое присутствие.

- И, по твоей оценке, это является "неосторожностью"?

"Я , конечно , считаю неосмотрительным для любой молодой девушки прогуливаться
вокруг одни в Нью-Йорке в воскресенье днем, особенно с таким, очень
привлекательный, так подозрительно красиво, как Регина."

"За время моего отсутствия здесь кто-нибудь был похищен и казнен в широком
дневной свет?"

"Я не изучаю полицейские отчеты".

"Вы воображаете, что она разгуливает по священным территориям
"Файв Пойнтс" или окрестностям Чатем-стрит?"

- Я ничего не воображаю, сэр; но я знаю, что она часто бывает в отдаленной
части этого города, где, я думаю, молодые леди ее социального
положения не нашли бы ничего привлекательного.

- Значит, вы последовали за ней? - мистер Пальма поднялся и ударил кулаком в дверь.
пепел от его сигары.

"У меня нет; но у других, безусловно, есть, и они прокомментировали этот факт".

"Не будете ли вы так любезны сообщить мне замечания и имя автора?"

- Нет, кузен Эрле, конечно, не последний. Но я скажу вам, что
пара молодых джентльменов встретила ее на Восьмой авеню, и ее лицо произвело на них такое
впечатление, что они повернулись и последовали за ней; увидели
как она наконец вошла в один из рядов бедных многоквартирных домов на ----
Улица. Вскоре после этого она вышла и вернулась по своим следам. Они следили за ней,
пока она не вошла в ваш дом, и на следующий день один из них спросил меня, не
она была швейницей. Ни одна моя подопечная не должна иметь такой свободы действий.

- Только не Эллиот Роско, но так уж случилось, что я ее опекун. Она посещает с
моего разрешения дом, который вы так расплывчато обозначили, и в первый раз, когда
она вошла туда, я сопровождал ее и указал местоположение, а также
линию трамваев, которые довезут ее почти до площади. В
настоящее время в доме живут Миссис Мейсон, вдова служителя
кто был связан с Мистер Харгроув, бывшего опекуна Регины; и
ссылки обстановка меня за Леди дать удовлетворительную гарантию,
знакомство не вызывает возражений, хотя вдова, очевидно, находится
в очень стесненных обстоятельствах. Несколько недель назад я согласился, чтобы моя
подопечная иногда проводила с ней воскресный день ".

"Я предполагаю, что вы лучший судья серьезную ответственность ваш
позицию", - ответил молодой джентльмен, натянуто.

"Конечно, я так думаю, сэр; и, как вы, возможно, заметили, я
не особенно благодарен добровольцам за предложения, касающиеся моего
долга. Вам когда-нибудь приходило в голову, что зеленые очки, которые вы носите в настоящее время
, могут случайно придать вашему зрению нездоровый оттенок?"

Волна ярко-алого цвета добралась до края светлых волос мистера Роско
цвета урожая, когда он сердито ответил:

"Вы единственный человек, который мог безнаказанно сделать такой
намек".

"Я никогда не потворствую инсинуациям, и безнаказанностью я не злоупотребляю,
и не допускаю других. Сохраняй хладнокровие, Эллиот, или же смени профессию
. Мужчина, который не может держать свой характер в узде и который вспыльчив
эмоциональные сигналы, отражающиеся в каждой черте его лица, имеют незначительные шансы
на успех в профессии, которая требует этого тела и души, сердца
и учти, отрекайся даже от секретной службы связи, и разбирайся только в шифре.
Юношеская наивность, с которой вы позволяете своему лицу
отражать ваши чувства, позволяет мне довольно легко понять
природу ваших чувств к моей подопечной. В течение нескольких недель ваш интерес
был совершенно очевиден, и хотя я не налагаю никаких ограничений на ваши чувства
, я настаиваю, что ревность не должна искажать вашу оценку
моих обязанностей или поведения Регины. Более того, Эллиот, я предлагаю тебе
тщательно разведать местность, прежде чем начинать эту кампанию,
потому что, мой дорогой друг, скажу тебе откровенно, я считаю, что Купидон уже
объявил себя заклятым союзником некоего молодого священника, который вошел,
и имеет преимущество прямо над тем, какое количество сердца может быть таким образом развито у девушки.
пока что. Кроме того, она слишком молода, ей еще нет
шестнадцати, и я строго запрещаю все любовные связи; кроме того, ее
происхождение до некоторой степени является тайной; у нее нет состояния, кроме своего
лицо; и вы бедны во всем, кроме надежды и социального положения.
Пословица и т.д. и т.п.

Подойдя к окну, где он стоял, отвернувшись,
Мистер Роско нерешительно сказал:

"Я бы предпочел, чтобы о моей слабости узнал весь мир
чем то, что ты должен это знать; ты, который никогда не позволял себе подобных
эмоций, считаешь их верхом безумия. Я осознаю, что в этот
момент ты считаешь меня идиотом.

"Не обязательно. Известная слабость, которую иногда тщательно преодолевают,
становится элементом дополнительной силы в человеческом характере. Как
упражнение мышц наращивает физическую силу, так и настойчивое
усилие воли развивает умственную и моральную мощь. Мужчины, у которых есть
первостепенная цель в жизни, никогда не должны колебаться в том, чтобы душить всех
неуместных и низших просителей сочувствия. Сравнительно
адвокат без краткого изложения должен растоптать, как он растоптал бы вторгшегося червяка
искушение видеть розовые видения, в которых луки, стрелы
и кровоточащие сердца густы и обильны, как крыжовник. Любовь в
коттедже с жимолостью на крыльце и без провизии в кладовой
принадлежит эпохе басен, мертва, как феодальное владение ".

"Что вы совершенно неспособны такой нетактичный слабость, я хорошо
известно, ибо под каблуком ваш утюг будет и твое сердце не будет даже
борьба. Но, к сожалению, я импульсивный, глупый человек, Роско,
не систематически организованная, хорошо отрегулированная и безошибочная Пальма.
Его кузен самодовольно поклонился.

"Будьте так любезны, передайте мне сигары. Это неисправно; не будет
курить ".

Он неторопливо закурил и продолжил: "Сегодня, находясь в вагонах, я
прочитал статью, в которой был отрывок на этот счет, и я предлагаю
это для вашего будущего размышления: "Этот человек, я думаю, получил либеральное
образование, который был так натренирован в юности, что его тело является
готовым слугой его воли и с легкостью и удовольствием выполняет все необходимые
работать так, как механизм, на который он способен; чей интеллект является
чистой, холодной, логика, движок, со всеми его части равны по силе и
в гладком рабочем состоянии; готов как паровой двигатель, должна быть включена в
их вид работ.Эллиота, юные джентльмены должны поставить свои сердца
в своих карманах, пока они полностью решить до того, что храм это
наиболее выгодные возможности. В последний раз, когда мы обедали у Джаджа
Ван Зандта, конечно, не более трех месяцев назад, вы все были
преданы его второй дочери, Кларе с рубиновыми губками и седре
волосами.

"Клара Ван Зандт, нет, спасибо! Я бы не отдал чистое лицо Регины
и сладкие фиалковые глаза для всей остальной женской плоти Нью-Йорка!"

Если бы в этот момент его внимание было приковано к мистеру Пальме, он, возможно, заметил бы
внезапный блеск в его черных глазах и нервное
сжатие его правой руки, лежавшей на подлокотнике кресла; но
молодой человек был поглощен собственными эмоциями, и очень скоро его
кузен поднялся.

"В будущем мы не будем обсуждать эту глупость. В настоящее время, пожалуйста,
помните, что лицо моей подопечной еще не выставлено на продажу на брачном рынке.
следовательно, ваша заявка преждевременна. Эти бумаги
То, о чем я говорил, должно быть подготовлено как можно раньше утром и
представлено мне на доработку. Будьте осторожны при копировании протокола. У вас есть
сигара? Я вернусь не засветло ".

Самые счастливые часы, которые Реджина знала за время своего пребывания в Нью-Йорке
, были проведены в комнате, где она сейчас сидела; полуподвальное помещение с
низким потолком и стенами выцветшего оливкового цвета. Мебель была ограничена
старомодным квадратным столом из красного дерева насыщенного цвета
, который появляется только с возрастом, и отполированным до
в нем отражался бокал с белыми и малиновыми флоксами, который подарила Регина.
расположенный в центре; несколько стульев, несколько качающихся полок, заполненных
книгами, и кушетка или шезлонг, обтянутый розово-белым ситцем,
на котором лежала подушка со свежевыглаженным льняным чехлом, взъерошенный
края были четко рифлеными.

На выбеленном камине стояло несколько глиняных горшков, наполненных
пахучей геранью; а над двумя окнами, выходившими на узкую
полосу земли между стеной дома и улицей, были аккуратно
дрессировал solanum jasminoides, белого цвета с восковыми звездочками, и
абутилор, чьи оранжевые колокольчики были полосатыми и с алыми прожилками, качался
в каждом дуновении воздуха, который колыхал безупречно белый хлопок
занавески, так изящно отделанные ситцевой каймой розового цвета
вьюнок. Утром, когда солнце припекало фасад
здания, эта комната была очень светлой и жизнерадостной, но ее
послеобеденный вид был тусклым, прохладным, затененным. Теперь легкий ветерок плыл
через кучу бордового оттенка гвоздик растет в деревянном ящике на
подоконник, который был на одном уровне с Землей, и
принес на своих волнах, что тонкая пряность, которая обитает только в
сердце из гвоздики.

В старомодном кресле-качалке из кленового дерева сидела миссис Мейсон, положив свои
истощенные и почти прозрачные руки на раскрытую Библию.
Увядшее лицо, которое в ранние годы могло похвастаться необычной привлекательностью,
носило следы тяжелых горестей, которые он безропотно переносил; и терпеливую кротость
он сидел на губе и безмятежно улыбался мягким серым глазам,
придавая им то неотразимое очарование, которое иногда делает
зрелый возраст более привлекательным, чем румяную юность с ямочками. Ее волосы,
изначально светло-каштановые, были такими же белоснежными, как шапка из тарлатана, которая сейчас
оформлена она в обжим границы, и ее матовые черные платья
облегчение на шее и запястьях оборками из того же материала.

На Библии лежали ее очки, а на безымянном пальце
левой руки было золотое кольцо, надетое так тонко, что казалось просто блестящей
ниткой.

Рядом с ней сидела Реджина, играя с большой бело-желтой кошкой, которая
время от времени подпрыгивала, чтобы поймать веточку пахнущей лимоном герани, которая
дразняще раскачивалась вне досягаемости ее бархатных лап.

"Я рад, моя дорогая, слышать, что ты так доброжелательно отзываешься о членах
семьи родителей или опекунов. Я еще никогда не видел человека, который бы не
некоторые искупает. Много лет назад, я знал, что Луиза Невилл
хорошо. Тогда она была красивой и счастливой невестой молодого морского офицера,
который вскоре после этого утонул в Бискайском заливе; до рождения
их единственного ребенка, Ольги. Сначала Луиза казалась убитой горем из-за
потери мужа, но не более чем через два года она
вышла замуж за мистера Годвина Пальму, который слыл очень богатым. У меня не
видел ее с тех пор Ольга была ребенком, но слышал, что ее второй
муж был чрезвычайно стебель, требовательный человек; относиться к ней с гораздо
меньше нежности, чем она получила от бедного Лео Невилл, который был
конечно, очень любил ее. Мистер Годвин Пальма умер внезапно в один прекрасный день,
при езде вниз в карете в свой офис на Уолл-Стрит, но
он сделал только несколько недель предыдущие, в котором он завещал
все свое состояние, кроме небольшой ренты Луиза--его сын Эрле
чья собственная мать обладала красивым имущества. Луиза оспорила завещание
но суд поддержал его; и я слышал, что мистер Эрле
Пальма всегда относился к ней с подчеркнутой добротой и уважением, и
что он щедро обеспечивает ее и Ольгу. Луиза - гордая,
честолюбивая женщина, любящая помпу и великолепие; но в этих вкусах она
была образованна, и она всегда мне нравилась, ценила ее доброту сердца,
и строгую целеустремленность".

- Вы не знаете моего опекуна?

"Я никогда не встречал его до того дня, когда он впервые привел вас ко мне, и я
был удивлен, обнаружив его таким сравнительно молодым человеком, поскольку он
быстро завоевывает очень завидную репутацию в своей профессии. Он
был довольно щедр в своем лечении некоторых родственников, которые были
в свое время сильно снижается. Сестра его отца, Юлия Пальма, вышла замуж за
рассеиваемая молодой врач по имени Роско, и ваш опекун имеет практически
целиком образованных один из мальчиков, отправил его в колледж, а потом взял
его закон-офиса, кроме того помощь в обслуживании Миссис
Роско, который умер около трех лет назад. Реджина, я получил письмо от
Элиза Линдси, пока ты была здесь. Она шлет вам самые добрые послания с выражением любви
и говорит, что вы не должны позволять новым друзьям вытеснять старых.
Она также упомянула, что климат Индии показался ей не очень-то желанным
Дуглас, который не раз серьезно болел с тех пор, как
поселился в Рохилканде. Я рад, что Элиза поехала в
Дуглас, потому что его отец умер от чахотки, и я всегда опасался, что он
мог унаследовать эту склонность, хотя его телосложение кажется
сносным. После смерти Пейтона ее ничто не удерживало
от ее благородного мальчика. Дай Бог, чтобы Индия никогда не оказалась такой роковой для
всех ее земных надежд, как это было для меня ".

Спазм боли заставил ее нежное терпеливое лицо дрогнуть, и Регина
вспомнил, что единственная дочь миссис Мейсон вышла замуж за джентльмена
связанного с Английским советом миссий, и вместе со своим мужем
и Бейб погибли на бойне сипаев.

Уронив душистую веточку герани, которая так мучила кота,
пальцы девушки крепко переплелись, и она спросила почти шепотом
себе под нос:

"Здоровье мистера Линдси серьезно подорвано?"

"Я надеюсь, Элис не просто сказал, что у него было два тяжелых приступов
пневмонии, и это делало ее беспокойство. Ни один человек от его возрастных рангов
выше, в министерстве, чем Дуглас Линдсей, и по-восточному
ученый, мне говорили, что в этой стране мало равных ему. Его смерть была бы
большой потерей для его церкви, и...

"О, не говорите об этом! Как вы можете? Это убило бы его мать",
страстно воскликнула Реджина, прижимая руки к глазам, как будто
пытаясь отгородиться от какого-то ужасного видения.

"Давайте помолимся Богу, чтобы Он милостиво предотвратил такой тяжелый удар. Но, моя дорогая,
имейте это в виду: с ужасной утратой приходят силы, чтобы
перенести это. Сила выносливость--сила рождается только в
темные часы души, тоска; и, наконец, когда язва имеет
совершилось худшее, и вся земная надежда мертва, терпение с нежностью
благодать и нежное исцеление безмолвно занимают освободившееся место надежды.
Сегодня я нашел отрывок из новой книги, который произвел на меня впечатление.
красивый, сильный и правдивый. Хочешь его послушать?

"Если это научит меня терпению, пожалуйста, дай мне его послушать".

"Дай мне книгу, которая лежит на диване".

Она открыла ее, надела очки и прочитала:

"Есть покой отданных, а также исполненных надежд
- покой не удовлетворенных, а угасших
стремлений - покой не счастливой любви и надежного домашнего очага,
но в безропотного и принял одиночество,--мира, а не из
сердце, которое живет в радостном спокойствии, вдали от неприятностей и от
рознь, но в сердце которого конфликтов, и чьи надежды
похоронили,--мир бесстрастен, а также покой
счастливы,--не тот мир, который размышлял над Эдемом, но то, что коронованный
Гефсимания".

"Моя дорогая Регина, только религия приносит это благословенное спокойствие; это
действительно тот обещанный "Мир, который превыше всякого понимания", и
поэтому всем нам было бы хорошо прислушаться к словам Исайи: "Их
сила в том, чтобы сидеть спокойно".

Благоговейно глядя на ее бледное, измученное, безмятежное лицо, девушка подумала, что
это можно было бы счесть псалмом отречения. Почти
печально она ответила:

"Я начинаю понимать, что в этом мире гораздо больше тени, чем солнечного света"
"ночь длиннее дня".

"Ты слишком молод, чтобы осознавать такие важные вещи, и должен
постараться собрать всю росу жизни, которая блестит в пределах твоей
досягаемости; ибо иссушающий полуденный зной наступит достаточно скоро, чтобы
даже самые избранные. Слишком долго существовало ошибочное впечатление
преобладал религиозный пыл и жизнерадостный, полный надежды, счастливый
дух несовместимы; что набожность проявляется в
мрачном или, по крайней мере, торжественном облике, и что радостный веселый
темперамент тесно связан с "миром, плотью и
дьявол."Более вредная логическая ошибка никогда не пользовалась популярностью. Невинный
счастье в наших сердцах - это приемлемое поклонение нашему Богу, Который
дал нам язык радости, как Он дал птицам силу пения.
Во всеобщей песнопения, которых природа отсылает его создателя, должен
человечества, самая благородная чудесного механизма, только молчите?
Невинных радостности от чистого сердца лучше, чем ладан замахнулся
в храмах Господних".

"Миссис Мейсон, я хочу проконсультироваться с вами по вопросу, который вызывает у меня
некоторое беспокойство. Вы одобрили бы мое посещение театра и
оперы? Я еще ни разу не ездила, потому что, думаю, ни мистер Харгроув,
ни мистер Линдсей не посоветовали бы мне это сделать; и я в замешательстве
по этому поводу, поскольку мистер Пальма говорит, что следующей зимой он будет настаивать
о том, что я смотрю лучшие пьесы и оперы. Что ж мне теперь делать?"

"Если бы Вы были членом какой-либо церкви, которая категорически запрещены
забав, я должен сказать, не нарушать правила, которые вы
добровольно обещал уважать и повиноваться; но пока что ты не давал
никаких церковных обетов. Привычное присутствие на таких сценах, как вы
смотрите очень уместно, я думаю, чтобы испортить здоровый тон
мысли и чувства, но иногда визит, вероятно, повредит
никто, кроме очень слабых умов. Ваш опекун, осмелюсь сказать, благоразумный человек.
рассудительный человек и был бы осторожен в выборе пьес, которые не могли бы
оскорбить ни мораль, ни деликатность. Есть много вещей, на
этап грешные, злые и пошлые, но там сотни
из книг, столь же плохих и опасных. Поскольку мы выбираем только лучшие.
книги для чтения, обязательно выбирайте только чистые пьесы и оперы.
"Лир" научил бы вас ужасным последствиям сыновнего неповиновения;
"Венецианский купец" - греху алчности; "Юлий Цезарь" - греху
неосвященного честолюбия. Есть нити мудрости, терпения,
милосердия и героизма, которые можно собрать из драматического
веретена и выгодно вплести в одежду нашей повседневной жизни
и мыслей. В "Casta Diva" из "Нормы" есть удивительный пафос, пылкость, святость
, которые взывают к моей душе, как едва ли кто-либо другой.
другое музыкальное произведение, когда-либо исполнявшееся; и я действительно был бы рад
слышать, как его играют на органе каждое воскресное утро. Почему? Потому что я
узнаю в нем дух молитвы измученного заблудшего человека
душа, взывающая к небесной помощи, и для меня это больше не языческий друид
песня, исполняемая популярной примадонной Музыкальной академии, но
гимн Небесным силам, такой же священный, как "Аве Мария" или
"Воспаление" Россини. Неужели мы ниже пчел, которые мудро
различают чистый мед и ядовитые сладости? Касаясь этих
вещей, Лоуэлл благородно подал нам пример

 "Мольба обо всем, что касается жизни
 С восходящим импульсом: будь Он нигде больше",
 Бог есть во всем, что освобождает и возвышает,
 Во всем, что смиряет, услаждает и утешает",

Я думаю, что в вопросах, которые вы упомянули, вы можете смело полагаться на пожелания вашего
опекуна, всегда помня о том факте, что он
не исповедует никакой религиозной веры; и молясь Святому Духу Божьему направлять
ты, и сохрани свое сердце верным и чистым".

Реджине очень хотелось спросить что-нибудь более конкретное о сцене,
но мысль о ее матери категорически запретила обсуждение этого
по-видимому, подразумевает осуждение своей профессии.

"Есть звонком. Не станешь же ты к этой церкви
во второй половине дня?"

"Нет, дорогая, я не очень хорошо себя чувствую; и, кроме того, я обещала остаться
дома и навестить бедного старого друга, у которого нет времени навестить меня в течение
недели, и который как раз сейчас в большом горе. Вы не боитесь идти туда
одна?

- Не бойтесь, миссис Мейсон, но я все равно хотел бы, чтобы вы пошли со мной. Когда ты
ответишь на письмо дорогой миссис Линдси, попроси ее не забывать меня и скажи
ей, что я стараюсь поступать правильно во всем, насколько я вижу свой
путь. До свидания, миссис Мейсон.

Она наклонила голову, чтобы увядшие безмятежные губы могли поцеловать ее в
щеку, и вышла на тихую улицу.

Вместо того чтобы повернуть домой, она поспешила в противоположном направлении,
к маленькой кирпичной церкви, в которой звонил колокол и в которой
она несколько раз посещала вечернюю службу с миссис Мейсон.
Двигаясь медленнее по мере приближения к зданию, она еще не дошла до него.
когда шаги, которые она слышала позади себя в течение нескольких
минут, остановились рядом с ней.

"Реджина, это дорога домой?"

- Добрый вечер, мистер Пальма. Я иду в церковь.

Хотя он отсутствовал неделю, он даже не подал ей руки,
и ей не пришло в голову напомнить ему об этом упущении.

"У вас есть привычка приходить сюда в одиночку? Если так, то ваши визиты в
этот район прекращаются ".

"Миссис Мейсон всегда сопровождала меня после полудня, и поскольку
она не могла выйти из дома, я пришел один ".

"Я предпочитаю, чтобы ты не посещала незнакомые церкви без компаньонки,
а теперь я провожу тебя домой в целости и сохранности".

Она подняла глаза, увидела нескольких человек, поднимающихся по широким ступеням, и ее
душа взбунтовалась;

"Какой возможный вред может постигнуть меня в Божьем доме? Не пытайся
встаньте между мной и моим долгом".

"Разве вы не считаете подчинение моим желаниям частью своего долга?"

"Иногда, сэр; но не тогда, когда это противоречит моей совести".

"Что такое совесть?"

"Чувство, которое Бог вложил в мою душу, когда дал ее мне, чтобы научить меня
отличать хорошее от плохого".

"Неужели? И если бы ты был калмыком или монголом, это научило бы тебя
почитать Шигемони как высшего бога; и повелело бы тебе упасть и
поклоняйтесь Далай-ламе, моля его дать вам пилюлю из освященного теста
".

"Вы хотите сказать, что совесть - это просто воспитание? Даже если так и должно быть
итак, - что, я думаю, неправда - Библия говорит: "Язычники сами себе закон"
, и Бог знает, что они поклоняются лучшему, что могут найти
пока откровение не покажет им их ошибку. Но я живу не в Лассе,
и то, что я хожу в церковь здесь, не имеет ничего общего с ламаизмом. Ничего не случится
со мной, и я уверяю вас, сэр, я вернусь домой, как только закончится служба.
"Зависит ли ваше вечное спасение от посещения церкви?" - спросил я.

"Зависит ли это от вас?"

"Я не знаю, я скорее думаю, что нет; потому что, если бы для меня было невозможно
присутствовать на службе, Господь знал бы об этом, и Он только требует
то, что Он делает возможным. Но, по крайней мере, ты должен признать, что это не повредит
мне; и я получаю удовольствие от посещения этой церкви больше, чем от любой другой, которую я видел с тех пор, как
Я покинул нашу старую дорогую церковь в Ви ... "

- Это маленькое, очень простое заведение, ни в чем не сравнимое с церковью Святого Фомы.
Миссис Пальма водит вас каждое воскресное утро.
Где вы не там сегодня?

"Да, сэр; но..."

"Но... что? Говорите."
"Возможно, мне не следовало так говорить, и, возможно, отчасти это моя вина, но
действительно, мне кажется, что в этой простой маленькой часовне больше истинной религии.
по крайней мере, мне больше пользы приходить сюда".

"Например, это стимулирует и помогает вам бросить вызов своим опекуном на
улица!"

До сих пор она решительно сохраняла невозмутимое выражение лица, но когда он
произнес последние слова более суровым тоном, чем обычно использовал в
разговоре с ней, она резко развернулась и пошла обратно по своим
следам.

Идя рядом с ней, он мог видеть только ее длинные мягкие ресницы.
потупив глаза, и фирма сжатия ее рта.

"Девочка, ты очень злишься?"

Она посмотрела в его блестящие смеющиеся глаза, и ее щеки
ямочками.

"Мистер Пальма, я так сильно хотела поехать, и я действительно чувствую разочарование;
но не злость".

"Тогда почему вы не просите меня поехать с вами?"

"Вы туда ходите? Возможно ли, чтобы вы когда-нибудь сделали такое?
Вы действительно поехали бы, сэр?

"Испытайте меня".

"Пожалуйста, мистер Пальма, пойдите со мной".

Он приподнял шляпу, поклонился и сказал:

"Я так и сделаю".

"О, спасибо!"

Они повернулись и молча пошли обратно, пока не дошли до двери,
и он спросил:

"Скамейки свободны?"

"Да, сэр; но мы с миссис Мейсон обычно садимся вон там, у той колонны".

"Очень хорошо, вы должны вести меня".

Она повернула в боковой проход рядом с окнами, и они сели
сами на скамью сразу за выступом хоровой галереи.

Здание было небольшим, но алтарь и кафедра были красивыми, и
хотя на окнах не было пятен, свет смягчался благодаря желтовато-желтому цвету
внутренние жалюзи. Места ни в коем случае не были заняты, и
собрание состояло из людей, чей внешний вид свидетельствовал о том, что
многие принадлежали к рабочему классу, и никто к касте брахманов
из миллионеров, хотя все были опрятно и благородно одеты.

Когда седовласый пастор взошел на кафедру, зазвучал орган.
запульсировал в низкой прелюдии, и четверо джентльменов провели официантов-негритят.
через собрание, чтобы принять пожертвования за
"Нищий". Мистер Пальма увидел, как его спутница что-то достала из своей
перчатки, и когда официант подошел к ним и она положила свою маленькую
милостыню, которая, по его мнению, составляла двадцать пять центов, он сунул свою
сунул руку в карман жилета и бросил на тарелку купюру.

"Вся эта огромная сумма пойдет в Индию миссионерам?" он
серьезно прошептал.

"Это делается для того, чтобы накормить бедных в этой церкви".

Как орган разбух полнее и громче, Мистер Пальма видела, как Реджина начала,
и внимательно слушайте, а затем хором начинают петь, и она повернула
очень бледная и закрыла глаза. Он не смог обнаружить ничего примечательного в
музыке: "О, если бы у меня были крылья!" но по мере того, как это происходило,
эмоции девушки возрастали, становясь почти неконтролируемыми, и сквозь
закрытые веки быстро лились слезы, в то время как она заметно дрожала
и, казалось, пыталась подавить рыдания.

Он придвинулся к ней ближе, и голубые глаза открылись и посмотрели на него
с такой мольбой, умоляющим страданием в их прекрасной глубине, что
он был тронут и невольно положил руку без перчатки на ее
маленькие голые пальчики. Мгновенно они сомкнулись вокруг него, обвиваясь, как
мягкие усики вокруг него, и бессознательно его хватка усилилась.

На протяжении всего пения ее слезы текли безудержно, скатываясь по ее
щекам и белому платью, а когда прихожане преклонили колени в
молитве, мистер Пальма только склонил голову на спинку скамьи в
впереди, и наблюдал за фигурой, склонившейся на коленях рядом с ним,
беззвучно плачущей, закрыв лицо руками.

Когда молитва закончилась и священник объявил гимн, она, казалось,
взяла себя в руки и, найдя нужную страницу, протянула ее
красивый позолоченный сборник гимнов своему опекуну. Он машинально принял его,
и во время чтения Священных Писаний, которое вскоре последовало, он медленно
переворачивал листы, пока не дошел до титульного листа. На
развевающемся форзаце было написано: "Регине Орм. С любовью
и молитвами Дуглас Линдси".

Закрыв книгу, он положил ее на колени, откинулся назад и скрестил
руки на груди.

Проповедник прочитал шестьдесят третий псалом и выбрал из него свой
текст: "Моя душа упорно следует за Тобой".

Хотя, конечно, не современный Златоуста, он был искренний,
верных, и просвещенный человек, полный убедительным пафосом; и
краткие, но интересные речи, которую он произнес--дискурс
иногда посыпают удачных метафор и округлые с
несколько красноречивых отрывков--г-Пальма, казалось, совсем слушать
внимательно. Один раз легкая улыбка тронула его губы, когда он задался вопросом, что бы подумали
его коллеги по "Сенчури", если бы могли заглянуть туда
увидеть его там; в остальном его поведение было самым серьезным и благопристойным.
Когда он услышал монотонные подъемы и спады тона священника,
слова вскоре перестали иметь какое-либо значение для ушей, которые постепенно улавливали
другие ритмы, давно смолкшие; голос памяти звал его издалека
прочь, назад, в росистые дни своего раннего детства, когда он шел рядом с матерью
он ходил в церковь и держал ее книгу так же, как сейчас
У Реджины. Сколько перемен с тех пор произвело время! Каким святым
казался тот далекий, тусклый сезон посещения церкви!

С большими перерывами, и особенно после августа случаев он сейчас
и тогда службы принял участие в элегантном церкви, где его пью-аренда
ему регулярно платили; но только сегодня на него напали
роящиеся воспоминания о его детстве, все нетерпеливо лепечущие о
давно забытых вещах, которые он когда-то узнал--

 - В этом лучшем учебном заведении - на материнском колене.

С благожелательного лица серьезного проповедника его проницательные холодные
глаза начали блуждать и через некоторое время остановились на бледном нежном
лице рядом с ним.

За исключением того, что ресницы отяжелели от влаги, которая больше не стекала по ним каплями
, не было и следа от прошедшего душа
; потому что у нее было одно из тех редких выражений лица, не более
обезображенный плачем, чем изображенная _матерь Долороза_ из-за слезы
на ее щеке.

Сегодня в приглушенной печали, которая заполнила ее сердце, пока она
размышляя об удручающих новостей из Индии, лицо ее казалось
бесплотным, особенно сублимированная; и когда он смотрел на выражение
из детской невинности, нежный узор из носа и бровей, к
прозрачная чистота кожи, и непостижимой пурпурно -
голубые глаза подняв к кафедре, странное волнение никогда не
испытывали раньше перемешивают его холодное каменное сердце, и оживил
бить его тихий, медленный пульс ровный.

Он улыбался и склонялся перед прекрасными женщинами различных и чарующих
типов красоты, имел свой абстрактный умозрительный идеал женского
совершенства, и его чествовали, льстили, уговаривали, травили и
приглашенный во многие святилища, где расточались грация, остроумие и богатство
их отборное очарование; но тщательно контролируемый и хорошо регулируемый
клапанный аппарат, которым он с удовольствием назвал свое сердце, никогда не имел такого
и все же испытал более теплое ощущение, чем простое критическое.
восхищение классическими контурами, симметричными фигурами или чувственными
Раскраска Поля Веронезе.

Только однажды, в начале своей профессиональной карьеры, он хладнокровно,
бесстрастно, подло и рукой столь же твердой, как у Астреи,
держал брачные весы и взвешивал влияние и привилегии
, которыми он мог бы добиться благодаря политичному и блестящему браку, против
преимуществ свободы и славы самостоятельного успеха и
продвижения по службе. Для самой леди - яркой, веселой, симпатичной
брюнетки, которая по контрасту с его холодной натурой казалась безвкусной
тропической птицей, порхающей вокруг невозмутимого арктического оленя - он даже не
тень привязанности; и выглядела совсем не грациозной.
фигура, увенчанная его именем, достигла высокого судебного положения, где ее
у власти находился выдающийся отец, и она могла быстро возвысить его.

Ни одно более мягкое чувство, чем честолюбие, не навело его на эту мысль, и после
терпеливого взвешивания противоположных гирь эгоизма, он
полностью отбросил мысль о том, чтобы запутаться в каких-либо
Ловушках Гименея.

Вероятно, мало кто из мужчин, достигших его возраста, не шептал клятв в любви
в какое-нибудь розовое ушко; но его колоссальная профессиональная гордость и
тщеславие полностью поглотили его, не оставив ему ни места, ни времени
за другие, более мягкие чувства.

Многочисленные попытки завлечь в ловушку его смутные холодные чувства
несколько понизили его оценку женской деликатности; и обладание
лестной уверенностью, что ни одна прекрасная рука не была поднята слишком высоко для его
поймите, если бы он захотел заявить на это свои права, он стал бы довольно высокомерным. От
кокетство, он был абсолютно невинным; это казалось слишком презренные даже
для всего спорта, и он презирал мысль о подавая свое тщеславие,
женский жертвы.

Слишком сурово с гордостью должны успеха для любого, но свою собственную волю и
резолюции, он никогда не предлагал и даже желал жениться на любой женщине;
и обычно считался безнадежно ледяным холостяком, которого все
приветствовали улыбками, но отчаялись очаровать.

После сорока лет единоличного бесспорного господства над его сердцем что-то
внезапно и нежданно пробудилось там, шарило вокруг, не хотело
"опускаться" по его приказу; и новое ощущение дало о себе знать.

Короткая фраза Эллиота Роско, подобно жезлу Моисея, ударила по
скале его привязанностей, и сразу же хлынул поток буйных
чувств, доселе неведомых. При мысли о том, что какой-либо мужчина может претендовать на нее
Идеальные изящные губы Реджины и несравненные императорские глаза накатывают горячей волной
возмущенный протест охватил все его существо. То, что она должна принадлежать
другому, теперь казалось чудовищным, кощунственным, и вся сила
его собственной натуры взбунтовалась.

Никогда до сегодняшнего дня он анализировал свои чувства к своей подопечной,
никогда еще он не счел возможным для его мудро дисциплинировали сердце
бант прежде чем что-либо из плоти; но теперь, когда он сидел, глядя на сладкий
лицо, он увидел, что восстание отчаянных и бескомпромиссных нарушил
в его жестко регулируется, давно забитой природу, а с
подскажите бдительности для него привычным, он спокойно пересчитали стоимость
подавление восстания.

Прикрывая лицо пальцами, он намеренно изучал ее
черты, даже восковые руки, сложенные вместе на
ее колене; и тут же, взвешивая все свои достижения, все свои
воображая будущее, столь ослепительное желанным горностаем, он честно
признался своей душе, что во вселенной нет для него ничего более
ценного, чем эта прекрасная, чистая юная девушка.

Каким в высшей степени самонадеянным казалось признание Эллиота Роско в его
восхищении и предпочтении! Как посмело это скромное безденежное божество
студент, пребывающий сейчас в "Стране Вед", поднимите глаза
к этому бесценному сокровищу, которое Эрле Пальма хотел назвать своим
своим!

Как раз в этот момент Регина взяла свой сборник гимнов, чтобы найти заключительные стихи
, указанные священником, и, когда она открыла том, бросалась в глаза надпись
на форзаце. Адвокат установить его
зубами, а пальцами правой руки открыты, то крепко закрытые и
плотный, жест, при котором он часто бессознательно, когда баловались
решение о будущем шагом.

Было произнесено благословение, и прихожане разошлись.

Молча шагая рядом со своим опекуном, пока они не отошли на некоторое
расстояние от церкви, Регина размышляла, как ей следует интерпретировать
серьезное, озабоченное выражение его лица. Было ли ему
ужасно скучно, и раскаивался ли он в жертве, принесенной ради удовлетворения ее
прихоти?

"Мистер Пальма, я очень признателен вам за любезное согласие
сопровождать меня. Конечно, я знаю эту церковь, и служба должна показаться
унылый и простой по сравнению с той, к которой вы привыкли,
но я надеюсь, что вам понравилась проповедь, Мистер Келси?"

"В некоторых отношениях сегодняшний день стал откровением, и я уверен, что
Я никогда не забуду этот случай.

- О! Я так рада, что вам понравилось ходить, - сказала она с явным облегчением.

"Я не намеревался создавать такое впечатление; вы сделали больший вывод, чем позволяют мои слова.
 Я думал о других и совершенно не относящихся к делу вещах,
и, честно говоря, действительно не слушал проповедь. Посещаете ли вы
церковь из убеждения, что покаяние ведет к санитарному состоянию
оздоровлению души?

"Покаяние? Я не совсем понимаю вас, сэр".

"Я, конечно, никогда не видел, чтобы ты так горько плакала; даже когда я
безжалостно вырвал тебя из добрых рук матери Алоизиус
и сестра Анджела. Вы выглядели совершенно убитой горем. Это было раскаяние
за ваши многочисленные прегрешения?

"О нет, сэр!"

"Вы твердо решили не назначать меня своим духовником?"

- Мистер Пальма... - ее голос дрогнул.

- Что ж, продолжайте.

- Я была очень огорчена, у меня защемило сердце.

- Я так и поняла. Но была ли это голая церковь, или священник, или чувствительная совесть моей
подопечной?

Через мгновение она подняла затуманенные глаза, чтобы встретиться с ним взглядом, и ответила
дрожа:

"Это была песня "О, если бы у меня были крылья!" Я не слышал ее
с того ужасного времени, когда я пел ее в последний раз, и вы, возможно, не сможете
поймите мои чувства.

- Конечно, нет, если только вы не соблаговолите объяснить обстоятельства.

"Дорогой мистер Харгроув попросил меня пойти поиграть на органе в библиотеке
и спеть для него эту священную песню. Я спел ее и поиграл еще немного
на органе, а потом вернулся к нему на веранду, и
он умер - один, в своем кресле, пока я пел "О, если бы я был
крылья!" В день, когда хор начал он, все так назад
живо ко мне. Милый, счастливый дом в доме священника, ужин, который я приготовила
для моего дорогого мистера Харгроува, цветы в саду, запах
гвоздики, крики кольчатых голубей в виноградных лозах,
лунный свет, так мягко играющий на его добром лице и белых волосах... и
О! ----"

Они прошли два квадрата, прежде чем кто-либо из них заговорил снова.

"Я не знал, что вы играете на органе".

"Миссис Линдси давала мне уроки, и я играл на органе в кабинете".

"Ты предпочитаешь это пианино?"

"Для священных песен - да".

"Если бы у нас в библиотеке было такое, как ты думаешь, ты бы когда-нибудь спела для
меня?"

"Если бы ты действительно этого хотела, возможно, я бы попробовал; но, конечно, я знаю
очень хорошо, что тебе наплевать на мою музыку; и на наши дорогие старые гимны
а песнопения только утомят и разозлят вас".

"К кому относится "наш"?"

"Мой дорогой мистер Харгроув, миссис Линдси и ее сын. Мы так часто пели
квартеты дома долгими, восхитительными, мирными летними вечерами,
до того, как пришло ужасное несчастье и разлучило нас ".

Светильники горели, и наступила ночь, с серебристой
созвездия над головой, прежде чем мистер Пальма и его спутница были рядом
их назначения. Как они пересекли улицу, - сказал он, резко
нарушая долгое молчание:

"Возьми мою руку".

Никогда не было такой любезности были проведены тендеры, и она посмотрела в
непритворное удивление.

Он был таким высоким, таким статным, что это предложение показалось ей
нелепым.

- Ты не можешь дотянуться?

Он взял ее руку, провел под ней и положил ее пальцы себе на плечо.

- В последнее время ты так быстро вырос, что твоя голова почти на уровне
моего плеча; и теперь ты достаточно высок, чтобы принять мое
сопровождение.

Когда они были уже недалеко от дома, мистер Пальма очень серьезно сказал:

"Сегодня днем я потакал одной из ваших прихотей: теперь не могли бы вы
ответить взаимностью и удовлетворить каприз вашего опекуна?"

"У вас есть капризы? Думаю, что нет, но я буду вам очень обязан, если смогу это сделать
".

"Благодарю вас. В будущем вы никогда не должны ходить к миссис Мейсон пешком, всегда
езжайте в экипаже; и я не желаю, чтобы вы отсутствовали так поздно
вот так, если только миссис Пальма не сопровождает вас, или я не буду с вами. Тебе
не нужно спрашивать меня о причинах; достаточно того, что я этого желаю, и это
мой каприз, которому повинуются без вопросов. И еще одно: мне не
совсем не нравится ваше имя - и никогда не нравилось. Латиноамериканство не входит в число моих пристрастий
и _Regina, Reginae, Reginam_ устало напоминают мне о
классической топи склонений и спряжений моего Ливия,
Саллюстий, Тацит. В моем сознании ты всегда ассоциировался с
белыми лилиями, которые ты держал в монастыре, когда я впервые увидел тебя,
которые ты прижимал к сердцу, когда спал в вагонах; и после
когда будем присутствовать только мы с тобой, я намерен позволить себе каприз
называть свою подопечную - Лили.




ГЛАВА XVIII.


"Вон они идут! Они только что вышли из кареты, и, как обычно, ее
сопровождает ее телохранитель; эти мрачные старые чудаки, которые наблюдают за ней
как пара серых сов. Теперь, доктор, вы должны придумать представление.
"

Генерал Рене Лоранс поднял свой золотой монокль и с любопытством посмотрел
в сторону группы из трех человек, которые прогуливались среди руин
Поццуоли.

Его компаньон доктор Плимли, изучавший надпись, обернулся
и посмотрел в указанном направлении.

"Вы уверены? Я довольно близорук".

- Совершенно уверена, потому что ни одну другую фигуру нельзя было спутать с ее. Все
богам не поклонялись здесь, она самая прекрасная женщина, которую я когда-либо видел,
но как-кой как девица пятнадцати лет. Тот факт, что она уединяется,
так жестко только возбуждает любопытство, и я дал торжественную клятву
познакомиться с ней; ибо это что-то новое в моем опыте.
когда мои предложения отвергаются, мои любезности игнорируются.

"Пройдемте сюда, генерал. Этот поединок должен появиться чисто
случайное, мадам ОРМ-это очень странно, очень подозрительно; и если
она воображает мы планировали эту экскурсию, чтобы познакомиться с ней, либо покидает Неаполь
с намерением присоединиться к своей партии, то вероятность того, что я как
а как вы бы оскорбил. В ее желании избежать общества и
личного внимания можно было бы предположить, что она сбежавшая настоятельница из какого-нибудь
монастыря, а не популярная актриса. Это было с большим трудом
что я уговорил ее принять моего сына и жену однажды днем; поскольку
она заметила, что целью ее приезда сюда было укрепить здоровье, а не
знакомства. При профессиональном лечении я был призван
прописать лекарство от того, что в ее случае является чем-то большим, чем обычная бессонница,
это действительно _pervigilium_; и когда она отказалась от опиатов, я спросил, не было ли у
нее каких-либо проблем с разумом, которые мешали
ей спать. Ее ответ был необычным: "Прошло много лет
с тех пор, как я овдовела и была вынуждена оставить своего единственного ребенка в
Америка, и сила крепкого здорового сна покинула меня".
Даже в Неаполе ее красота привлекает внимание везде, где ее видят ".

"Конечно, я не новичок в этих делах, и, наверное, имели в качестве
большой опыт, как и любой другой человек моих лет, а также совершенствование
возможностей, и вы можете оценивать мою признательность ее
амулеты, когда я говорю вам, я последовал за ней с той ночи, как я впервые
увидел ее на сцене в Милане. Я вижу, как ваша жена приглашает нас присоединиться к ней.


Несмотря на шестьдесят пять лет, генерал Лоуренс вел себя как
прямо как сын, которого он оставил в Париже, и его гордая осанка и
красивое лицо, казалось, противоречили летописи лет, которые
так легко пролетели над ним. Изобилие серебряных нитей с прожилками
черных локонов, которые презирали всех искусственных красителей, и его
усы и борода были совсем седые; но так как он стоял трассировка
треугольники на песке с его легкой тростью, и толкнул
назад шляпу с его обогрев лоб, никто не знал его
история могла бы считать его более полусотни: мужчины различают
внешний вид, идеальный рост, с довольно надменным, боевые миной,
здоровый румяный цвет лица, и сверкающими голубыми глазами и острым
острый.

С детства "я" было его богом, которому он открыто и преданно поклонялся,
и на его алтарях совесть давным-давно была надежно связана и
заставлена замолчать. Гордость за семью, любовь к помпезности, власти и роскоши, а также
непомерное личное тщеславие были преобладающими чертами характера
человека, который потакал своим наклонностям, какими бы извилистыми ни были пути
куда они сбились, и как безжалостно должны быть преодолены препятствия
чтобы облегчить выполнение его
цели. От природы не жестокий и не мстительный, он постепенно
стал безжалостным во всем, что вело к самовозвеличиванию или
потаканию своим желаниям; неспособный на щедрость, которая включала даже незначительные
жертвоприношение, утонченный красивый эпикурейец, опытный светский мужчина
отбросивший все угрызения совести ради достижения своих эгоистичных целей
.

Руководствуясь исключительно политическими мотивами, а также для расширения своих владений и
увеличения доходов, он рано женился, и его
привязанность, никогда не проявлявшаяся к его жене, сосредоточилась на их единственном
чайлд Катберт. Когда смерть унесла нелюбимую мать, свобода была встречена с радостью
, и воспоминание о его брошенной невесте редко
посещало сердце, которое не было неуязвимым для изящества и красоты.

Завершение союз между его сыном и Эбби Эймс,
дочь банкира, стоило ему много маневрировать и утомительно
дипломатия, как и его отец, Катберт был разборчивым в своих
вкусы, и горячим поклонником женской красоты; но когда, наконец,
выполнено, генерал Лоренс считал его отцовские обязанности
полностью разряжен, и с тех пор кочевал из города в город, потягивая
такие удовольствия, как деньги, аристократический статус, вежливые манеры и
наследие хорошо сохранившейся привлекательной внешности, позволяли ему выбирать по своему усмотрению.

Шесть месяцев назад он впервые увидел мадам Орм в роли "Деборы" в
Популярной драме Мозенталя и, очарованный ее лицом и фигурой,
попытался с ней познакомиться. Но его цветочные подношения были
отвергнуты, драгоценности и записки возвращены, его подарок отклонен,
его визиты запрещены; и, как это обычно бывает с такими натурами, как он,
противодействие его желаниям усилило их, холодное безразличие и
отказ только усилил и укрепил его решимость сокрушить все
барьеры. Его гордость была уязвлена, его тщеславие жестоко задето, и
заставить ее признать его силу, подчиниться его влиянию,
стало на какое-то время его особой целью, его первостепенным предназначением. Отсюда
он слонялся в Неаполе, ищу случаев, подстерегают
возможность открыть кампанию, которая обещала ему новые Триумфы.

Доктор Плимли был английским врачом, путешествовавшим с женой-инвалидом
и сыном, больным чахоткой, и несколько раз консультировался у миссис Орм в Милане.
в конце концов, его уговорили
Генералу Лоуренсу, чтобы устроить, казалось бы, небрежное знакомство.

Был безоблачный весенний день, и, покидая мистера и миссис Waul читать
пакет американских газетах, Миссис ОРМ отошел в сторону одиноко
очертания Serapeon.

Восхитительная, благоухающая атмосфера, интерес к объектам, которые
стояли вдоль дороги из Неаполя, и упражнение в блуждании от пункта
к пункту вызвали нежный румянец на ее щеках и более яркое
карминовый оттенок на ее губах; и под белой шляпкой с венком
из розовых вьюнков, лежащих на ее золотистых волосах, прелестная
лицо казалось почти непревзойденным в своем колдовстве.

Она была одета в море-зеленое платье из какой-то мягкой ткани, которая плавала в
ветер, как она переехала, а на плечи был намотан белый ворсистый
мантия застегивается у горла дорогостоящей зеленый Камея, который также
обеспеченный спрей лимонного цветов, которые расточал их аромат на
яркий теплого воздуха. Закрыв зонтик, она спустилась к разрушенному
Храму и приблизилась к чудесным колоннам чиполлино, которые несут на себе такое
таинственное свидетельство изменений суши и моря, времени и
человеческих религий. Со времен Агриппины и Юлии у нас был более справедливый
более гордое лицо сияло под древними мраморными балками и отражалось в зеркале
на чудесном мозаичном полу, чем то, которое сейчас спокойно смотрело
вниз, на спокойную воду, так тихо текущую по дорогому
тротуары, по которым когда-то благоговейно ступали монархи?

В воображении она увидела огромную толпу богомольцев, которые две
тысячи лет назад заполняли великолепный двор, где теперь беспрепятственно светило солнце
, и над тихим музыкальным лепетом
волны разбивались о резной мрамор, поднимался гул
поколений, спящих сегодня в колумбарии, и пение
жрецы перед статуей Сераписа, которую кощунственные руки
унесли с его древнего трона. Были ли голубые пещеры
Средиземного моря недостаточно глубокими, чтобы похоронить эти колоссальные реликвии того
смутного необъятного Прошлого, чей слабый отлив все еще так печален,
так торжественно, так таинственно для наших внимающих душ? Сделал
сострадательный Нептун, нежно охраняющий руины своего собственного
оскверненный храм, некогда звучавший обетными песнопениями, теперь отдающийся эхом только
рожденные морем ропщут, отказывают в погребении Серапису, и снова и снова
возвращают в золотой свет суши скульптурные фризы, которые могли бы
найти постоянный покой ни на море, ни на берегу?

Сегодня одинокая женщина, стоящая среди осыпающихся карнизов и
наличников, задавалась вопросом, был ли провалившийся тротуар Серапеона
меланхолическим символом ее собственной загубленной юности, никогда полностью
потерянный из виду, часто захлестываемый нахлынувшими волнами горечи, ненависти
и отчаяния, но время от времени поднимаемый памятью к свету и
обретаемый таким же свежим и сияющим, как в священном прошлом? Сегодня погребенный
под волной печали, завтра сияющий чистотой и нетленностью?

Глядя на сапфировое море, в котором отражался безоблачный сапфир.
небо, красивое торжественное лицо миссис Орм казалось почти частью обстановки
классическая обстановка, статуя Судьбы, сотрясенная из своей древней ниши;
и камея Сапфо на ее груди не была более безупречно вырезана и
отполированнее, чем черты лица, возвышавшиеся над ним.

Тень упала на стеклянную воду, сквозь которую был виден
блеск затопленного тротуара, и, повернув голову, она увидела
знакомое лицо своего бывшего врача.

- Великолепный день, доктор Плимли?

- Поистине великолепный, мадам, для ужина в Байе. Надеюсь, вы
чувствуете себя вполне хорошо и сияете, как это восхитительное солнышко? Миссис Орм,
вы позволите мне представить вам моего друга генерала
Лоуренс, который просит оказать ему честь быть представленным?

Она не подозревала о присутствии его спутника, который был
скрыт из виду, и когда он шагнул вперед и снял шляпу,
она выпрямилась, и наконец они оказались лицом к лицу.

Как расширились, посветлели ее карие глаза, и какая внезапная белизна
легла на ее черты, словно июньские розы были припорошены снегом!
Держа обеими руками хрупкую рифленую ручку своего зонтика из слоновой кости,
она треснула, и вырезанный леопард, составлявший голову, упал
со звоном на один из мраморных блоков, а оттуда в
ленивую воду внизу; но она не сводила с него глаз - казалось, что
удерживать их, как при помощи какого-то магнетического заклинания. Лучезарная улыбка раздвинула ее
бледные губы, и она сказала своим удивительно сладким, богатым, текучим голосом
который проникал в уши и сердца людей, как немного спелого старого вина
пробирается сквозь серые клетки мозга, принося лотосные сны.:
- Джентльмен, стоящий передо мной, - это генерал Америки Рене Лоуренс?

- Да, мадам, и я в высшей степени счастлив, что случай позволил мне
завести знакомство, которого я так давно и искренне желал. Несомненно,
развалины, среди которых мы встречаемся, должны принадлежать не Серапеону, а
какому-нибудь древнему святилищу Удачи, и я клянусь возлиянием, достойным
полученной милости ".

Все еще не отрывая пристального взгляда от его темно-синих глаз, она сняла
перчатку и протянула свою прекрасную руку, улыбаясь при этом, как Цирцея
, несомненно, делала до нее.

"Я искренне рад встретиться с генералом Лоуренсом, о котором я слышал, как
Американский министр в Париже говорил в восторженных выражениях признательности. Я
кажется, я также встречал в Париже сына генерала Лоуренса? Конечно, он
поразительно похож на вас.

Когда он взял в свои руки прелестную перламутровую ручку и низко склонился над ней
, он был приятно удивлен сердечностью приема,
которая, казалось, совершенно не соответствовала ее суровому презрительному
отказ от его предыдущих попыток завязать с ней знакомство; и он
не мог до конца примирить лучезарную улыбку на ее губах и
искрящийся блеск в ее глазах с бледностью, которая, как он видел, оседала
быстро отразилось на ее лице, когда впервые было произнесено его имя.

"Ах! Мой сын Катберт? Красивый молодой пес, как и его отец, считает,
красота-самый мощный магнит. Где ты с ним познакомилась?"

"Только один раз, когда он был представлен наш министр, который замещал его
чтобы доставить мне некоторые пользовательские правила.

"Вы познакомились с миссис Лоренс?"

"Ваша жена, сэр?"

Раздражение мгновенно омрачило его лицо, и доктор Плимли
прикусил нижнюю губу, чтобы скрыть улыбку.

"Жена моего сына. Катберт и я - единственные оставшиеся в живых из моей собственной семьи
ближайшие родственники ".

"Если бы мадам не придерживалась так строго своих привычек затворницы, она
вряд ли можно было не узнать из его блестящих кампаний в обществе
гомосексуалистов, что генерал свободен от супружеских уз и
почти так же неотразим и популярен, как его озорная модель Д'Орсе ".

"Мадам, Plymley предатель, ревниво колоть мою безупречную
репутация. Я отрицаю обвинение и взываю к вашему небесному милосердию
, моля вас поверить, что я признаю себя виновным только в том, что я
обладаю сердцем, нежно уязвимым для стрел изящества и
красоты ".

Серьезность его тона и манер была очевидна, и под ними скрывалась
дерзкое восхищение в его прекрасных глазах, кармин быстро вернулся
на ее побледневшие щеки.

"Большой мир" и его модные слабости составляют для меня закрытую книгу
. Мой мир далек от того, в котором генерал Лоуренс выигрывает
миртовые короны и носит их так по-королевски ".

"Когда гений, как Мадам монополизирует залива, то менее одаренные
смертные должны даже шпагат листья мирта, либо смиренно склоняем, голые
венки. Но могу я спросить, почему вы так строго табуируете этот социальный мир,
который вы так превосходно способны украшать? Когда ваш
поклонники почти обезумели от восторга, наблюдая за вами по ту сторону рампы
вы безжалостно скрываетесь за непроницаемым занавесом
уединения; и лишь в редкие промежутки времени позволяйте нам дразнящие проблески
вас, сидящих в насмешливой недоступности между этими двумя самыми
отвратительными древними грифонами, чьи когти и клювы всегда
свирепо выделяющийся. Когда какой-нибудь отчаявшийся, введенный в заблуждение поклонник опрометчиво
нанимает группу неаполитанских экспертов, чтобы заколоть и похоронить эту мрачную пару
тюремщиков в широкой глубокой могиле неподалеку от Прочиды,
преступление в виде убийства падет на белокурую головку мадам.

"А если я отвечу, что этот прекрасный мир, который ты так любишь, для меня всего лишь
каменоломня из серого камня, в которой я ежедневно тружусь исключительно ради еды и
одежды для моего ребенка и для себя, что тогда?"

"То истинно, если это возможно, холодной красоты Пигмалион не были
больше басня; и я должен включить скульптор. Разве ты не находишь этого здесь
в Партенопе ты быстро погружаешься в классическую волну, которая увлекает
тебя к язычеству?"

- Это хоть на дюйм отдалило тебя от богов, которым ты всю жизнь
поклонялся?

Говоря это, она слегка наклонилась вперед и заглянула в его яркие
глаза, как будто в них плавала его душа.

"Действительно, я могу ответить с благоговением, с моей лентой на сердце: Италия
дала мне новое поклонение, богине, которой я никогда раньше не знал. Моя
божественность ..."

- Принадлежит, сэр, _D;i Involuti!_ Удачный выбор судьбы,
который оставляет нам, по крайней мере, свободу обожествлять, ты, возможно, семейную гордость,
Венеру или даже алчного Плутона; я, возможно, честолюбие или месть. У всех нас
есть свои скрытые боги, укрытые от любопытных взглядов; "
сердце знает свою горечь, и чужак не вмешивается
в его радость ".

Она прервала его повелительным взмахом руки и заговорила
сквозь сжатые зубы, как будто бросая вызов на битву; но
ослепительная улыбка все еще освещала ее великолепные глаза и подчеркивала
изгибы ее соблазнительно красивого рта.

"Миссис ОРМ, моя жена и Перси ждет меня в амфитеатре,
и у нас были планы на ужин в Bai;. Я могу убедить вас, чтобы присоединиться к
в нашей партии? Я обещаю вам восхитительное посещение старого дома
самых гордых патрициев Рима в его лучшие дни; и ужин, съеденный в
в соответствии с предложением генерала Лоуренса на месте
храм Венеры, или, если хотите, на храме Дианы. Неужели ты этого не сделаешь
привнесите очарование вашего присутствия в удовольствие от нашей экскурсии
? Помните, что я ваш врач, и сегодня утром прописываю вам
Байский воздух ".

- Вы очень добры, доктор, но сегодняшний день я посвящаю Аверну, Куме и
адским богам. На следующей неделе я буду греться в Байе. Джентльмены, я желаю
вам доброго дня и приятного часа за вашим фалернским.

Она еще раз повернулась к таинственному, торжественному лику этого чудесного
легендарного голубого залива, и свет померк на ее лице, как в
комнате, где неожиданно гаснут лампы. Она заметно вздрогнула
когда голос рядом с ней спросил:

"Позвольте мне удовольствие видеть вас в свой экипаж."

"Я не собираюсь пока что. Общие Лоранс не должны задерживать
Врач по партии".

"Они имеют перевозки. Я верхом и легко могу их догнать
но если бы я осмелился, попросил бы о чести сопровождать вас,
вместо того чтобы пить кислое вино и курить дрянные сигары среди
увитые плющом руины, которые ждут меня в Байе, Ах, могу ли я надеяться? Будьте великодушны,
не прогоняйте меня. Могу я посетить вас сегодня?

"Нет, сэр. Идите, отдайте дань уважения дружбе и вежливости. У меня есть
верные стражи в лице тех двоих, которые идут вон туда, чтобы встретить меня ".

Она указала на головы мистера и миссис Уол, едва видневшиеся над массой руин, которые мешали ей, и, подняв свой носовой платок, дважды взмахнула им.
...........
...........

"Вы создали систему сигналов с тех антикварные
огры, грифы? На самом деле они напоминают крадущихся пум, готовых к прыжку
на неосторожного, кто осмелится проникнуть в священные пределы
которые окружают вас. Почему вы всегда путешествуете с этим мрачным телохранителем?
Они, конечно, не родственники?

"Они верные старые друзья, которые последовали за мной через Атлантику,
которые бесценны и защищают меня от дерзких неприятностей, к
которому в той или иной степени подвергаются все женщины моей профессии.
Мир, к которому вы принадлежите, иногда, кажется, склонен забывать об этом
под краской и пудрой, накладными волосами и утонченным трагизмом
за напускной вид и костюмы в "Сан Карло" платят, чтобы сократить для них время,
или "Театр Фиорентини": там дышит подлинный человек;
создание с настоящим, чистым, женственным сердцем, бьющимся под бархатом,
марля, мишура и кровь, которая время от времени вскипает под
неспровоцированным и подлым оскорблением. Если бы я был косоглазым или был
пораженный оспой или иным образом изуродованный, я не должен был бы
требовать, чтобы мистер и миссис Ваул; но мадам Орм, одинокая вдова, лишенная
смертью бдительного покровительства отца или брата, считает своих
скромных товарищей ценным барьером против самонадеянности и
дерзости. Например, когда незнакомые люди, порадовала меня внимательно
практикуется _jeu де the;tre_, отправьте возникло ноты и дорого
_bijouterie_ в мои покои молятся взамен прядь моих волос или
фотографии, мои грифоны, как в шутку их называем, редко даже
посоветоваться со мной, но, как правило, отправить обратно драгоценности, носителем и
сделайте _billets-doux_ в сужается до светло-трубы г-Waul это.
Иногда я вижу их; часто я спас от неприятностей зная
все о дерзости".

Ее голос был сладким и сочным, как Фригийской флейты мягко звучащие на
лунные ночи сквозь акации и олеандра рощи, но презрение
горят в ее глазах было невыносимо, и, прежде чем старик, казалось,
чтобы сокращаться, а пурпурно-флеш прокатилась по его гордое лицо.

"Миссис Орм - аномалия среди прекрасных женщин, и особенно среди
популярных трагикомедий_, и поскольку я страдаю от последствий
этот неожиданный факт, осмелюсь ли я, умоляя о прощении,
напомнить ей об этой великой молитве: "Да будет моя воля, чтобы мое милосердие
возобладало над моим правосудием". Разве она благородно не простит совершенные ошибки
в неведении об особой чувствительности ее натуры, о мимозе
деликатности ее замечательного характера?"

До этого момента сходство между отцом и сыном не проявлялось
так явно, а в красивых чертах лица и
вкрадчивом, обольстительном бархатном голосе она находила тошнотворное сходство
это заставило ее сердце учащенно биться, пока ей не показалось, что она задыхается. Поспешно она
ослабил ленты ее шляпы, завязанные под подбородком.

- Генерал Лоуренс абстрактно просит прощения за свой тщеславный
и самонадеянный пол?

- Исключительно из-за моей собственной дерзкой выходки, которая, знай я тебя,
никогда бы не была совершена. Мои отвергнутые изумруды обвиняют меня.
Простите меня, и я немедленно пожертвую их в качестве искупительной жертвы
какому-нибудь приюту для подкидышей, больнице или другой общественной благотворительности ".

"Если бы мне прощение за прошлые преступления, он должен быть при условии, что они
никогда не повторяется, на снисхождение-это не одна из моих характеристик.
До сих пор мы были незнакомцами; вы из Америки, страны моего усыновления
, и были представлены мне как джентльмен, как друг
моего врача. Впредь считайте, что ваше знакомство со мной
началось с сегодняшнего дня".

Она позволила ему взять ее за руку и низко склониться над ней, тяжело дыша,
многословно благодаря за ее доброту, выражая глубокое
раскаяние и вечную благодарность; и все это время она закрывала глаза.
глаза, словно скрывающие какой-то приближающийся ужас, - и кровь в ее жилах
взгляды, казалось, застыли от его прикосновения, собираясь вокруг нее сосульками
ноющее сердце, постепенно превращающее ее в камень.

Взяв предложенную им руку, они пошли обратно к тому месту, где она
пожелала, чтобы ее спутники ждали ее возвращения, и пока он пытался
проанализировать странное озадачивающее выражение на ее точеном белом
лице, он сказал:

"Надеюсь, этот восхитительный климат полностью восстановил ваше здоровье?"

"Спасибо. Я чувствую себя так хорошо, как надеюсь, пока не смогу вернуться домой в
Америку и снова быть со своим ребенком ".

"Трудно осознавать, что ты мать. Сколько тебе лет?
дорогая, кто крадет так много твоих мыслей?"

"О, теперь она совсем большая девочка! может писать мне длинные восхитительные
письма; до сих пор в памяти и воображении она остается моей малышкой, потому что я
не видел ее почти семь лет".

"Вы, должно быть, действительно вышли замуж, когда были совсем ребенком?"

"Да, к сожалению, я вышла замуж и потеряла мужа, стала нищей.
вдова, когда я была едва ли старше, чем сейчас моя собственная дочь. Мистер
Waul, это ваш земляк, генерал Лоренс; и, конечно, вам
у общих знакомых в Соединенных Штатах".

Они направились к карете, и как он помогает ей войти в это,
Общие Лоранс спросила:

"Вы предоставите мне привилегию сопровождать вас на следующей неделе в
Байе?"

"Я не могу этого обещать".

"Тогда позвольте мне навестить вас завтра".

"Завтра у меня будет день для упражнений в итальянской декламации.
декламация. Я хотел совершенствоваться в тонком
интонации этот сладкий пьянящий язык, который, как
восхитительно мягкие, как своего родного неба, и золотой, как ее Капри
винтаж. Я жажду наэлектризовать этих пылких, полных энтузиазма, но критически настроенных неаполитанцев
одной из их любимых страстных итальянских
драм ".

Она сняла шляпу, которая сильно давила на ее пульсирующий лоб
, и, поскольку солнце ярко освещало копну блестящих волос, с
тут и там золотистый локон струился по ее белоснежной шее и уху,
ее зрелая красота захватывала чувства мужчины с неотразимой силой.
колдовство; и мысль о ее повторном появлении в качестве общественного кумира, о том, что
она продемонстрирует свою удивительную красоту критическому взору всех
Неаполь, вдруг наполнила его ревнивый ужас и настоящую боль. Как
если донельзя усталым и равнодушным, - она откинулась назад, прижимаясь головой
откинувшись на подушки экипажа; и нетерпеливо, почти
жадно глядя на нее, генерал Лоуренс молча произнес клятву, что
мир вскоре перестанет знать ее как Королеву Трагедии, которая прежде
долгое время единственное царство, которым она правила, должно было быть ограничено
рамками его собственного сердца и жизни.

Бледная, как мрамор, она хладнокровно встретила нескрываемое восхищение в его взгляде
и, наклонившись вперед, он умоляюще спросил:

- Не завтра? Тогда послезавтра, миссис Орм?

- Возможно, и так, если мне удастся оказаться дома, в чем я ни в коем случае не уверен.
Неаполь - волшебница, она влечет меня туда-сюда по своему желанию.
Генерал Лоуренс, я желаю вам приятной поездки в Байи и должен попрощаться с вами.
до свидания.

Она склонила голову, гордо улыбнулась и закрыла глаза; и,
наблюдая за ней, пока экипаж отъезжал, он подумал, не простая ли усталость
вызвала эту мертвенную бледность на лице, которую, как он знал, он начинал
любить так безумно.

"Не вернуться ли нам в Неаполь? У вас усталый и несчастный вид", - сказал
Мистер Уол, которому не понравилось выражение безнадежно застывших
побелевших губ.

"Нет, нет! Мы отправляемся в Авернус. Знаешь, это пасть Ада, и
Гекате и всем адским богам я посвящаю этот судьбоносный день и
тем, кто последует за ним. Это всего лишь побитые штормом никчемные обломки
жизни; пусть плывет - дальше-дальше, ко дну! Если бы мне было в десять раз больше, что терять,
Я бы не отступил сейчас; я бы предложил все - все в качестве подношения
Немезиде ".

"Боги, конечно, сделали нас могущественными, Раз мы можем вынести такое
и все же не умереть ".




ГЛАВА XIX.


"Регина, вы будете касаться звонок для Хэтти, что она может прийти и
унести с собой все это завтрак, который я не затронул, и чуть-чуть
взгляд из которых surfeits меня? Исходя из поставляемого количества, можно было бы
представьте меня современным Полифемом или, если отречься от классики, вторым.
старая миссис Филипоне, которая, несомненно, выпила четыре чашки чая в последний
"Литавра". Как горячо она должна молиться о продолжении мира с
Китай и низкий тариф на Pekoe? Я даже не знаю, что тяжелее:
воздерживаться от еды, когда очень голоден, или давить на
свой пищеварительный аппарат, когда он жалобно протестует, прося
"отдыха, только отдыха ".

Было двенадцать часов ясного, холодного декабрьского дня, но Ольга
все еще была в постели; и когда она приподнялась, смяв подушки под
ей плечо для опоры, Регина, швейные рядом с ней, думала она
никогда не видел ее такой красавчик.

Пышные рыжеватые волосы разметались в неразборчивом беспорядке,
завитые и переплетенные, совершенно независимо от устоявшегося стиля, создавая
яркую теплую оправу для карих глаз, которые казались необычайно проницательными и
блестящие, а гладкие светлые щеки приобрели насыщенный алый оттенок,
довольно примечательный из-за того факта, что их обладательница танцевала до
трех часов ночи.

"Вместо того, чтобы нанести вред вашей коже, поздний час, кажется, чтобы увеличить
его сиянию".

"Регина, никогда не догматизируй; это опрометчивая и нефилософская привычка, которая
заставляет тебя игнорировать вторичные причины. У меня сегодня прекрасный цвет лица,
_ergo_ "Немец" превосходит любую запатентованную химическую косметику.
косметика? Ничего подобного. Я достаточно устала телом, чтобы выглядеть точно так же, как
то, что я чувствую, традиционная Ведьма Эндора; но удар
чудесной удачи настолько поднял мое настроение, что, несмотря на
усталость разгневанных мышц и измученных нервов, моя ликующая гордость
и восторг окрашивают мои щеки подходящими оттенками. Какой у тебя озадаченный вид!
Ты хорошенькая, рассудительная, серьезная, скромная голубоглазая Благовещенская лилия, это
есть ли такое среди цветов? Если я ошибся в метафоре,
вспомните, что я не специалист в цветоводстве, знаю только, какие
цветы лучше всего смотрятся на бархатной шляпке или шляпке из чипсов, а какие изящные
листья и лепестки лежали на моей Лукреции замки заставляй меня больше всего похожи
Геба. Вы сгораю от любопытства?"

"Не совсем, все-таки я хотел бы знать, что счастье есть
вынесено ты радуешься?"

- Подожди, пока Хэтти не уйдет за пределы слышимости. Иди, забери эти тарелки,
и обязательно съешь каждый кусочек этого омлета, потому что я бы не стала
добровольно унижать тщеславие Октава. Когда вы наедитесь досыта
с этим покажи ему пустую тарелку, скажи, что это было восхитительно, и что
Я шлю тебе благодарность. Хэтти, скажи маме, что я не смогу выйти из дома
сегодня."

"Мисс Реджина, мне велели передать вам, что вы должны одеться для репетиции"
"Миссис Пальма отвезет вас в экипаже".

"Очень хорошо. Я буду готова, если мне нужно идти".

"Браво! Как грациозно ты рвешься в упряжь! Но когда эти Пальмы
держат удила, бесполезно бросаться, брыкаться или пытаться убежать.
Они предназначены для непокорного человечества, что Rarey для буйных
конина. Как только не огненный жеребенок Украина крови более упорно
отказался уздечку, чем я; но Эрле Пальма улыбнулся и взял
поводья, и вот метаморфозы! Он указал, посещаемость
в 'Кантата'?"

"Не совсем, но он сказал, что будет разочарован, если мне не удалось
выполнить просьбу Миссис Бромптон, потому что она старая подруга;
и более того, профессор Хуртсел сказал, что им действительно нужен мой голос
для главного соло ".

"Приходило ли вам в голову угрожать полностью сломаться, разразиться
слезами и вообще опозорить ситуацию, если вас заставят петь перед такой
аудиторией? Гордость - единственный рычаг, который сдвинет его с миллиардной позиции?
на долю дюйма; и он никогда бы не рискнул быть
публично оскорбленным неудачей своего подопечного. Он боится унижения
любого рода, гораздо больше, чем холеры или азиатской чумы, или даже чем
вечной потери того бесконечно малого микроскопического кусочка кремня, который он
ему приятно в шутливые моменты призывать свою душу".

"Конечно, я не мог угрожать ему; но я сказал ему печальную правду
, что я очень боюсь, что потерплю неудачу, если буду вынужден
попытаться выступить соло на публике, потому что я знаю публику у миссис Бромптон
это будет иметь решающее значение, и я чувствую себя чрезвычайно робкой ".

- И он позволил тебе - под страхом своего вечного гнева - сломаться
? Запретил тебе, на твой страх и риск, позволить твоему испуганному сердцу
биться в лонг-ролл или в тату?"

"Нет, хотя он был очень позитивен, он был добр и призвал меня проявить мою
волю; напомнив мне, что это усилие было сделано в интересах обездоленных
сирот, и что цель благотворительности должна стимулировать меня ".

"Благотворительность! Мадам Ролан неосторожно допустила ошибку в своем грандиозном
апострофе, поспешно подобрала неправильное слово, чтобы бросить его в головы
своих жестоких мучителей. Если бы она жила в этот благодатный год, она бы
несомненно, сказал бы: "О, Милосердие! сколько лицемерия совершается во имя
тебя!" Сколько мрачных и отвратительных фарсов разыгрывается в твою
честь! О, Милосердие! небесная дева! что торжественная позорное аферам
маскируются под небесных одежд твоих? В конце этой модной
благотворительность аттракционов под названием '' подорожала на достоинства изобразительное искусство;
и старомодная Доброжелательность, которая делала свое святое дело тихо и незаметно
в углу, запрещая левой руке подслушивать или сплетничать с
правая рука, никогда бы не узнал его безвкусный, шумный, суетливый современный
Сестра. Поймите, это не характерно для нашего собственного великого города, - это
рост рейтинга, который процветает по всей Америке, возможно, и в других местах. В
определенные сезоны, когда определенно неприлично есть куриный салат,
стейк "портер хаус" и индейку без костей, и когда мысль о том, чтобы
посещать обычные вечеринки, вызывает у хороших людей кошмар, и
грешные люди, все еще в узах беззакония - перспективная заявка на
приятный и заманчивый стиль будущих развлечений, которые Orcagna
нарисованный в Пизе, затем Благотворительный фонд спешит на помощь _ennuied_
общество милосердно просит его подарить ситцевые шарики для подкидыша
Больница, или Музыкальный вечер в пользу Дома Магдалины, или
Кантата и прохладительные напитки для строительства Вефиля для моряков, или помощь в
одеть и накормить обездоленных. Несколько дам разъезжают в открытых экипажах
и продают билеты, а чьи-то дочери зарабатывают приличный капитал
для будущих инвестиций в качестве Ангелов Милосердия, катаясь верхом,
танцуя, поя и угощаясь в подходящих пикантных костюмах, для
"помощь страждущим беднякам".

"О, Ольга! как ты несправедливо строга! Как чрезвычайно немилосердна!
Как ты можешь так низко думать о людях, с которыми ты общаешься
близко?"

"Уверяю вас, я не очернение нашей установить, относятся только к универсальному
тенденция этого преклонного возраста. Я просто снимаю внешнюю кожуру и
смотрю на сердцевину, и поэтому я "вижу лучше, моя дорогая".
испуганный маленький деревенский Рыжий Райдингхуд! Итак, вы находитесь совсем в
всерьез, а вы тащитесь по улице, неся свой милостыню, чтобы этот бедняга
Бабушка Чарити; но вскоре у вас откроются глаза
грубо говоря, и вы узнаете, как узнал я, что дорогая, жалкая бабушка
совершенно мертва; и тогда покажутся клыки и когти волка.
ты знаешь, куда делись твой пирог и мед. Самый прожорливый волк, этот
та же Общественная Благотворительность, да еще с пищеварением страуса.
Но сходи на Кантату и спой как можно лучше, и если тебе посчастливится
упади к ногам хорошенькой Сесиль Бромптон, ты услышишь в
издалека доносится приглушенное рычание; первая нота люпиновой фантазии
которая неизбежно ждет вас. О! Интересно, знала ли когда-нибудь эта зеленая земля
время, когда лицемерие и ханжество не бродили даже среди
молодых ягнят, невинно пасущихся на "тысяче холмов" Бога?
Мне кажется, что косяк возник в первой паре, которая когда-либо была
родился, и Каин оставил огромную семью. Косяк везде, в
науке и религии; в церквях и судах; косяк среди юристов,
врачей, проповедников; косяк у очага; косяк даже у
катафалка. Это карнавал канта, нашего века, и от всей души, как
Я презираю это, меня тоже должным образом заковали в петлю и ошейник и научили
маслянистому диалекту, и я смиренно готов признать, что я "рожден
рабом " канта ".

Регина улыбнулась и покачала головой, и бросил ее большие крепкие белые
руки беспокойно за нее подушку, Ольга продолжение:

"Действительно, я отчаянно серьезен, и это печальная правда"
Лонгфелло говорит нам: "Вещи не такие, какими кажутся". Вы кажетесь
не склонен верить, что я один из этих "белых гробниц",
внешне красивый, но наполненный отвратительной пылью и уродливыми
ухмыляющимися черепами? Жизнь - это огромный обман, и все мы марионетки в масках,
гротескно прыгающие, точно так же, как самые сильные руки дергают за провода.
Регина, я достаточно долго странствовал по земле, чтобы усвоить
что самый приемлемый подарок никогда не называется советом;
тем не менее, я хотел бы предостеречь твою неискушенную юную душу
против некоторых из ловушек, в которые я барахталась, и есть печально
ушиб. Не открыто пренебрегать или противодействовать вашим очевидным судьба, так долго
как в мягкие руки ивы палочки--твой подарок
охранитель. Это лучше, чем яростный штурм, бескровные хитрость
чем сражении горы; Камбиса котов взял Пелузий более
успешно, чем вся персидская армия могла бы сделать, и
головные уборы, Ганнибал устроил для своих волов, избавил его от
кладка из Фабиус и легионы. В своем незнании вежливости и
осмотрительной тактики я ворвался в конфликт, кричал, царапался
(метафорически, вы понимаете), и сражались, как австрийцы при
Ваграме; но, конечно, всегда выходили оттуда ужасно разбитыми, с развевающимися
знаменами и множеством зияющих ран. Регина, ты могла бы с таким же успехом встать
под частоколом и обстреливать их патронами с вареным рисом,
как и вступить в открытый бой с Эрле Пальмой. Быть мудрым и считать появление
представления, независимо от того, как упорно вы полны решимости не дать
вверх. Разве ты не знаешь, что Киликийские гусей перехитрить даже орлы? В
пролетая над тельцом, гуси всегда носят камни во рту,
и таким образом, обуздав свои болтливые языки, они благополучно пересекают
гору, кишащую орлами, не будучи обнаруженными своими
врагами. Я рекомендую вам стратегию молчания ".

"Не советуйте мне быть неискренним и лживым. Я считаю это
бесчестным и презренным".

"Почему вы продолжаете использовать слова, которые давно вышли из моды, такие как
длинные юбки с обручем, шляпки-ведерки для угля и длиннохвостые
сюртуки? Когда-то, я знаю, уродливые вещи и порочные обычаи назывались просто так
но вы не должны забывать, что
мир улучшается, и _nus avons chang; tout cela!_

 "В нас есть такая вежливость,
 Мы бы не назвали дурака дураком".

Я осмелюсь предположить, что некоторые невежественные обитатели отдаленных сельских районов могут
быть найдены, которые все еще говорят "головастик", тогда как мы знаем только это
существуют эмбриональные батрахианцы: и вполне возможно, что в
дикой западной глуши бедная девушка могла опрометчиво заявить, что, будучи
сонной, она намеревалась "лечь спать", что, вы должны признать, могло быть
вечное клеймо позора здесь, где все утонченные люди просто
"удалиться", предоставив любопытствующему миру гадать, куда именно - в
кабинет дипломата, исповедальню в соборе, келью
отшельника или в этот очень важный и удобный уголок
домашняя мебель, которую в данный момент я полностью оцениваю, и
которую римляне хранили в своем кубикулуме. Даже в моем детстве,
когда моя няня намыливала, растирала и ополаскивала меня, место, гдеповторно
совершаемое ежедневное омовение откровенно называлось обтиранием в
ванной; но теперь _creme de la cr;me _ знают только "уборную". Именно так,
на марше культуры и реформ такие вульгарно обнаженные фразы, как
"лживый", были насильно переданы популярному портному, и когда
они снова станут достоянием общества, вам и в голову не придет, что вы
встречайте что угодно, только не прилично одетую "политику"; и модную
"дипломатия" охотилась за "неискренностью" - этим другим ужасным пережитком
старомодность - так же далека от цивилизации, как залежи лавы на модоках.
модоки. Если призраки обладают смешными способностями, то как Макиавелли должен
смейтесь, наблюдая за нами с Елисейских полей! Иногда тишина - это сила.
попробуйте ".

"Но мне кажется, что линия поведения, которую вы советуете, является трусливой, а
думаю, я никогда не смог бы быть таким".

"Это чисто от безграмотности, что вы не в состоянии оценить ценность
социальные Органон я хочу научить вас. Вы, конечно, слышали свой
хранитель цитату из Эмерсона? Он любимый автор тех, кто
часто посещает классические залы "Века"; но, возможно, вы не знаете
, что он исследовал "Мужество" и пролил новый свет на
это древнее и редкое свойство благородных душ? Теперь, моя дорогая, в
имея дело с Эрле Пальмой, если вы хотите подстричь когти льву и
взъерошить ему гриву, наберитесь мужества молчания.

"Вы сочли это успешным?"

"К сожалению, я не учил Эмерсон в начале жизни, еще я ночь
были спасены многие конфликты, и много бесполезного кровопролития. Теперь я
начинаю понимать наставление Теннисона: "Знание приходит, но
мудрость остается", и я великодушно предлагаю сэкономить на вашей школе
гонорары, и дать вам возможность воспользоваться моим дорого купленным опытом ".

"Спасибо, Ольга, но я бы предпочел услышать об этом замечательном произведении
о счастливой случайности, о которой ты обещал мне рассказать.

"Ах, я чуть не забыл. Чудесная, восхитительная удача!
Цена на черкесские шкуры выросла на брачном
рынке рабов".

Регина отложила в сторону свое шитье, открыла глаза шире, и посмотрел
недоумеваю.

"Ты не жил в Константинополе морального достаточно долго, чтобы понять
правила дорожного движения? Ты выглядишь как глупый олененок в первый раз, когда
лай гончих вспугивает его от спокойного сна на росистом мху и
лесных фиалках! О, ты прелестное, невинное юное создание! Почему
какая-нибудь дружеская рука не придушит тебя прямо сейчас, пока стая не раскрылась
на твоем суде? Тебя следует зашить в белый шелк и упрятать в безопасное место
под мрамор, пока мир не запачкал и не испортил тебя."

На мгновение в светлых глазах, которые так
сочувственно, так нежно смотрели на девичье личико рядом с
ней, собрался туман, а затем Ольга продолжила более легким и насмешливым тоном:

"Ты умеешь хранить секреты?"

"Думаю, да. Я попытаюсь".

"Ну, тогда приготовься завидовать мне. До вчерашнего дня я была бедной Ольгой
Невилл, у которого нет наследства, кроме моей небольшой доли привлекательной внешности и моего
обильного приданого из здоровой розово-белой, клубнично-сливочной плоти.,
симметрично распределяется по здоровой костной структуре. Возможно, вы знаете
не знаете (и все же было бы замечательно, если бы вам не рассказали какие-нибудь сплетни)
что бедная мама была прискорбно обманута во время своего второго брака; и после
переговоры с Маммоной так и не собрали ее жалованья, и в конце концов она была прекращена
с ограниченным аннуитетом, который прекращается с ее смертью. Мой бедный отец
ничего не оставил из благ этого мира, следовательно, я
необеспечен. О нас всегда щедро и по-доброму заботились,
хорошо кормили и красиво одевали мистера Эрле Пальму, который, справедливость
вынуждает меня сказать, во всем, что касается нашего физического
благополучие было почти щедрым для нас обоих. Но в течение нескольких лет
Я потерял благосклонность в его глазах, жил здесь, так сказать, на условиях
терпения, и мой хлеб в последнее время был ничуть не слаще, чем
обычная партия благотворительных буханок. Вчера я был пенсионером на его
Баунти, но бог богатства этого мира--_и.е._, Плутос-в
внимание никаких сомнений в моей долгой и верной поклонения на свои алтари,
вдруг помилуй меня, и сегодня я перспективно
одна из самых богатых женщин Нью-Йорка. Теперь тебя удивляет, что
Черкесия так ликует?"

"Ты хочешь сказать, что кто-то умер и оставил тебе состояние?"

"О нет! ты идиотский херувим! Нет такого небесного благословения, как это. Плутус
еще проницательнее, чем брокер с Уолл-стрит, и внимательно следит за
своей прибылью. Я имею в виду, что наконец-то, после многих досадных и
тяжких неудач, мне обещан самый подходящий союз по
самой высокой рыночной цене. Мистер Сайлас Конгрив предложил мне свою недвижимость
, различные акции, виллу в Ньюпорте и свою
прекрасную яхту. Поздравьте меня.

- Он дарит их вам? Усыновляет и делает тебя своей наследницей? Насколько
это хорошо и любезно с его стороны, и я так рада это слышать".

"Он многим предлагал меня, глупая ты голубка!"

- Не тот ли мистер Конгрив, который обедал здесь на прошлой неделе и который такой глухой?

- Тот самый настоящий Мидас. Вы должны знать, что он оглох не от возраста; о,
нет! Скарлатина, когда у него резались зубы".

"Ты не собираешься выходить за него замуж?"

"Почему бы и нет? Ты думаешь, я сошла с ума и потеряла способность
подсчитывать арендную плату и дивиденды? Люди не настолько сумасшедший, как
что? Если бы я был способен помявшись немного, я заслужу
смирительная рубашка для остальной части моей затемненной дней. Почему, я
достоверно известно, что его собственность не ограничен, и стоит на
не менее двух миллионов трехсот тысяч долларов! Я думаю, что даже дорогие
мама, Мама, кто-бы переоценивает мои прелести, не в ее розовом
видения приснилось, что я бы такую высокую цену. Работорговля
снова набирает обороты; угрожает стать оживленной, несмотря на
Запрет Конгресса ".

Она сидела совершенно прямо, сцепив руки на затылке
голова; на каждой щеке горели красные пятна, а в смеющихся глазах был неестественный блеск
.

- Ольга, ты любишь его? - спросил я.

"Теперь я уверен, что вы тот самый белый голубь, которого Ной выпустил
из ковчега; ибо ничто менее допотопное не могло задавать таких устаревших,
таких совершенно мертвых и похороненных вопросов! Я люблю нежно и искренне
богатые кружева, старые вина, тонкое стекло, тяжелое серебро, чистокровных лошадей, быстрых
и зажигательных, большие пасьянсы, редкие камеи; и все это удобное
приятные мелочи, которые я буду искренне чтить и цепко хранить.
"пока смерть не разлучит нас", и, как миссис Сайлас Конгрив... тише! Вот
идет мама".

"Ольга, почему ты не встала и не оделась? Ты приняла приглашение на
"обед" с миссис Сент-Клер, и какое оправдание я могу придумать?

"Я безоговорочно верю в вашу изобретательность и даю вам _карту
бланш_ на изготовление извинений".

"А моя совесть, Ольга?"

"О боже! Она снова проснулась? Я думал, ты усыпила ее хлороформом,
как ты это сделала при последнем приступе зубной боли год назад. Я надеюсь, что это не
приступ на этот раз?"

Она взяла руку матери и поцеловала его слегка.

"Дочь моя, ты действительно болен?"

"Очень, мама, такие приступы сердцебиения".

"Я никогда не видел, чтобы ты выглядела лучше. Я не буду рассказывать за тебя никаких историй миссис
Сент-Клер".

"Жестокая мама! когда бы ты знала, как уязвлены мои нежные девичьи чувства!
как раз сейчас я поражен сигнальным успехом такого терпеливого маневрирования!
Скажите миссис Сент-Клер, что, подобно библейскому человеку, который не смог
присутствовать на ужине, потому что женился, я остался дома, чтобы
обдумать свои блестящие перспективы в роли мадам Сайлас ...

- Ольга! - воскликнула миссис Пальма, предостерегающе махнув рукой в сторону Реджины.

- Ты думаешь, я смогла бы скрыть от нее свое блаженство? Она знает о оказанной мне чести
и пообещала сохранить это в секрете ".

"До тех пор, пока джентльмен не получит положительного и окончательного согласия, я
следует считать такое доверие преждевременным.

Миссис Пальма говорила строго и убрала пальцы из объятий своей
дочери.

"Как будто была хотя бы тень сомнения относительно окончательного согласия!
Как будто я осмелюсь хоть на мгновение поймать эту тяжелую рыбу на такой хрупкой леске
? Ах, мама! не дразни меня такой тактикой! Я всего лишь
ничтожная мышь, а вы с мистером Конгривом - такая мрачная пара
котов, что я никогда не осмелился бы даже пискнуть. Не закатывай мне
под бархатной лапой, и погладил меня игриво, стараясь вызвать ложное
надежды спастись, когда все время ты решил сожрать меня
сейчас. Не надо! Я жилистая мышь, гордая и чувствительная, и некоторые из них.
говорят, что мыши не допустят, чтобы к травме добавилось оскорбление.

"Регина, ты готова? Я отведу тебя к миссис Бромптон, и вообще,
самое время отправляться.

Миссис Пальма нетерпеливо посмотрела на Реджину, и когда та поднялась, чтобы
взять свою шляпу и накидки из своей комнаты, она увидела, что мать склонилась
над подушками, увидела также, что белые руки девочки были
быстро кинули вверх по ее шее.

Вскоре после этого, она услышала, как входная дверь-колокольчик, и, когда она начала
вниз по ступенькам, Ольга позвонила из своей комнаты:

- Входи. Маме нужно ответить на записку, прежде чем она уйдет из дома. Когда ты
спустишься вниз, пожалуйста, попроси Терри передать Октаву полбутылки того белого вина
с бронзовой печатью и скажи ему, чтобы он приготовил и прислал мне
мне как можно скорее шоколадное вино. Давно обещал миссис Таррант
большой роман входит в эту ночь, и я должен построить сам для
праздник".

"Ты жар, Ольга? У тебя такие ярко-алые щеки?

"Всего лишь лихорадка восхитительного возбуждения, которой должны предаваться все юные леди моего
сентиментального темперамента, когда уверены, что
опасное путешествие беспорочного девичества блаженно завершается в
удобной гавани благополучного супружества. Похоже ли это на
обычную лихорадку?"

Она протянула свою большую, хорошо сложенную руку и, сжав ее в своих ладонях
Регина воскликнула:

"Как холодно! Ты больна или, что еще хуже, несчастлива. Твое сердце не в этом браке.
"Мое сердце?" - спросил я.

"Мое сердце? Это только автоматическое приспособление для метательные
кровь через мою систему, и пока он держит меня в став
цвет, я не имею права жаловаться. Теория сердцах войти
в супружеские контракты, столь же изнежен, как Флогистон Шталя! Одним из
самый мудрый и остроумный из жизни авторы, признавая дрейф
возраст, предлагает к поставке большую общественную необходимость,--'новое суждение
и подходит к тенденциям современной цивилизации, а именно:
установить универсальный брачные агентства, а также заказать в качестве
Биржа в Париже и Лондонской фондовой бирже. Что может быть полезнее
и оправданнее, чем обмен интрижками? Разве брак - это не интрижка?
Учитывается ли в нем что-то еще, кроме надлежащих пропорций? Разве нет
эти значения пропорции способны подниматься и опускаться, оценки и
тариф? Люди декламируют против браков. Кто еще, я молю?
вы, хорошие друзья, близкие родственники, которые работают в этой сфере,
кроме услужливых, иногда официальных брокеров? Теперь, Регина, "М.
Граиндорж, который делает это предложение парижскому миру,
долго жил в Америке и, несомненно, черпал вдохновение в Соединенных Штатах
. Сердца? Мы современные красавицы сжимают наши сердца, как китайцы
делать ноги, пока они немеют и карликовые, а некоторые даже
поджаривайте их на кострах Молоха, пока они не станут похожи на людей
_p;t; de foie gras_. Существует великое множество ценных истин, которым нас учат
в древних мифах, и за суровую неприкрашенную мудрость я отдаю должное
скандинавам. Ты когда-нибудь читал отчет о пленении Идуны
в замке Тиасси в Етунхейме?"

"Я никогда этого не делал и, более того, никогда не сделаю, если это научит людей
думать о мире так же сурово, как, кажется, это делаешь ты".

"Ты милый, простодушный голубоглазый болван! Как постыдно, что твой опекун
пренебрегает твоим образованием! Никогда даже не слышал о Ellewomen? Да ведь они
создайте самое блестящее общество во всем мире. Идуна была
глупым созданием с большим горячим сердцем и преданно любила своего мужа
; и чтобы излечить ее от этой вопиющей абсурдной глупости, она
увлекся и заперся со старшими сестрами, очень милыми созданиями
всегда мило улыбающимися. Чем горше плакала глупая молодая жена
и умоляла их сжалиться, тем приятнее они ей улыбались; и
когда она присмотрелась к ним повнимательнее, то обнаружила, что, несмотря на их красоту,
они были совершенно полыми, сделаны вообще без сердечек и могли
сострадательный нет. Я твердо верю, что они Борджиа
волосы, карие глаза, алые губы, и покатые белые плечи, как
шахты. Они заселили мир; большая колония обосновалась в этой стране
сейчас мы почти все женщины старшего возраста, а ты невежественна,
несчастная маленькая Идуна, _minus_ яблоки, и должна немедленно избавиться от своего
сердца, чтобы постоянно улыбаться, как это делаем мы ".

"Ольга, не клевещи так безжалостно на себя и общество. Не выходи замуж за
Мистера Конгрива. Подумай, как это, должно быть, ужасно - провести всю свою жизнь
с человеком, которого ты не любишь!"

"Уверяю вас, что не имеет ни своей программы, или
шахты. Я 'Общество' (благотворительных, конечно), моя ежедневная
диски, обеды мое", " и окно оперы с редкими ужин в
У Дельмонико; а у мистера Конгрива будут свои яхтенные дела, и Стена
Уличные "уголки", за которыми нужно присматривать, и, конечно же, будет проводить большую часть своих вечеров
в этом очаровательном "Веке", который на самом деле является
единственной вещью, к которой ваш страж с кварцевой душой питает хоть какую-то привязанность
."

- Но мистер Пальма не женат, и когда вы станете женой мистера Конгрива,
конечно, вместо того, чтобы идти в свой клуб, ваш муж будет ожидать, что он
останется дома с вами ".

"Это могло бы быть возможно в старомодном доме священника, где вы
впитали в себя так много странных диковинных доктрин; но я уверяю вас, мы
мы уже совсем переросли такую невыносимую ортодоксальную систему покаяния.
Чем реже женатые люди видят друг друга в наши дни, тем меньше
скальпов болтается вокруг камня домашнего очага. Обычаи супружеского мира
изменились с тех далеких времен, когда приносились жертвы Юноне
как Богине Брака, желчь так тщательно извлекалась из
жертва и брошена за алтарь; подразумевая, что в супружеской жизни
весь гнев и горечь должны быть искоренены. Если бы Тацит мог
вернуться в этот цивилизованный мир девятнадцатого века, интересно,
смог бы он найти нацию, которая побудила бы его повторить то, что он когда-то написал
о святости брака у германцев? Есть
вице-не засмеют, а коррупция-это не называется модой.'
Мистер Конгрив Сайлас слишком просвещенные предпочитают его тапочки на
дома на свое место в клубе. Что касается того, чтобы выступать в качестве соперника в
"Век", женское тщеславие никогда не взлетало до столь возвышенных высот
безумия! и если бы Эрле Пальма был женат сорок раз, его любимый клуб
по-прежнему занимал бы первое место в его непоколебимых привязанностях. Это, должно быть,
удивительно привлекательное место, этот чарующий "Век",
чтобы так сильно намагнитить железную натуру. У меня есть
подозрение, что одна из причин, почему мужья так нежно льнет к ее
любимые участках, потому что это соответствует в некотором отношении
замечательные 'Peacestead' асов, которых сильнейшие права была, что нет
злой удар должен быть нанесен удар, и не злобное слово, сказанное в ее
пределы. Следовательно, это заманчивое убежище от циклонов и
тайфуны, которые иногда поют среди человеческих Ларов и Пенатов. Имея в виду
мое собственное золоченое супружеское будущее, я благоговейно приветствую своего союзника -
"Сенчури"! Вот! Мама зовет тебя. Заливайся, как канарейка, в "
Кантате" и не трать время на вздохи на улыбающуюся Светскую даму, которую оставляешь позади.
ты. Скажи Октаву, чтобы поторопил мое вино с шоколадом.

Она привлекла девочку к себе, посмотрела на нее искрящимися весельем глазами,
и нежно поцеловала в обе щеки.

Когда Регина дошла до двери и оглянулась, она увидела, что Ольга ушла.
бросилась лицом вниз на кровать, и руки ее были сцеплены
над спутанной массой рыжеватых волос.

Во время поездки миссис Пальма была необычайно весела, почти
словоохотлива, и ее спутница приписала приятную перемену в ее
обычно сдержанном поведении материнской гордости и удовольствию от
предполагаемого союза своего единственного ребенка.

Никаких упоминаний на эту тему сделано не было, и когда они добрались до миссис
В Бромптоне Регина не огорчилась, узнав, что репетиция была
перенесена на следующий день из-за болезни
профессора Хуртзеля.

- Тогда Фарли должен отвезти вас домой, после того как я выйду у миссис Сент-Клер.
Карета может вернуться за мной около четырех часов.

- В этом нет необходимости. Я хочу навестить миссис Мейсон, которую
не было в городе с июля, и я легко могу ходить. Она
сменила квартиру.

- Вы консультировались с Эрле по этому поводу?

- Нет, мэм, но я не думаю, что он стал бы возражать.

- По крайней мере, лучше всего было бы получить его разрешение, потому что только на прошлой неделе,
когда ты так долго оставалась в том цветочном заведении, он сказал, что ему
следует запретить тебе выходить одной. Подожди до завтра.

- Завтра у меня не будет времени, а все мои занятия на сегодня закончены.
На сегодня. Почему его это должно волновать? Он разрешает мне поехать к миссис Мейсон в
экипаже.

"Это полностью ваше личное дело, но мой совет - проконсультируйтесь с ним. В
Это время он, вероятно, в своем офисе; поезжайте и повидайтесь с ним, и
если он согласится, тогда поезжайте. Вот миссис Сент-Клер. Фарли, отведи мисс
Орм в кабинет мистера Пальмы и убедись, что вернешься сюда в
половине четвертого. Не заставляй меня ждать.

Никогда прежде Регина не ходила в адвокатскую контору, и сегодня она очень
неохотно последовала неприятному совету; но настойчивость миссис
Манеры Пальмы заставляли ее повиноваться. Когда экипаж остановился, она
вошла внутрь, чувствуя себя неловко и смущенной и втайне надеясь,
что ее опекун отсутствует. За большим письменным столом у двери сидел
молодой человек, сосредоточенно переписывающий какие-то бумаги, и когда вошел посетитель,
он встал и уставился на него. "Мистер Пальма здесь?"

"Он будет через несколько минут. Присаживайтесь".

Надеялся сбежать до его возвращения, поспешно сказала она: "я не
времени ждать. Не могли бы вы дать мне карандаш и лист бумаги? Я хочу
оставить записку.

В квартире было два письменных стола, но, взглянув на их пыльный
внешний вид, а затем изящные перламутровые перчатки незнакомца
молодой человек нерешительно ответил:

"Вы найдете письменные принадлежности на столе в соседней комнате.
Дверь не заперта.

Она поспешила войти, села за письменный стол, на котором было разбросано несколько бумаг
, и взяла ручку, лежавшую рядом с красивой
бронзовой чернильницей.

С чего ей начать? Она так и не написала ему ни строчки и чувствовала себя
сбитой с толку. Раздумывая, сказать ли ей "Дорогой мистер Пальма" или "Мой дорогой опекун"
ее глаза наполовину бессознательно блуждали по
они жили в квартире, пока их не остановил большой портрет, висевший над
каминной полкой. Это была копия картины, которую ее мать заказала
написать мистеру Харкорту и которая была отправлена в Европу.

Эта копия в некоторых отношениях отличалась от оригинального портрета; Герой
был полностью опущен, и в руках нарисованной девушки были
букеты прекрасных белоснежных лилий.

Удивленная и польщенная тем, что он счел ее портрет достойным места
в его кабинете она торопливо написала на листе бумаги:

 "ДОРОГОЙ МИСТЕР ПАЛЬМА, поскольку у меня нет никаких дел до завтра, я хотел бы
 чтобы провести день с миссис Мэйсон, который был удален не.
 900, Восток - - - - - стрит, а миссис Пальма посоветовал мне задать свои
 разрешение. Надеюсь, вы не будете возражать против моего визита.
 Я нанесу визит, не дождавшись встречи с вами.,

 "С глубоким уважением"
 Ваша подопечная,
 РЕГИНА ОРМ.

Оставив ее открытой на столе, где он не мог не видеть, он, она
взглянул еще раз на портрет, и поспешил прочь, опасаясь
перехватили, где она дошла до вагона.

- Поезжай к дому номер 900 по Ист-стрит.

Экипаж еще не завернул за соседний угол, когда мистер Пальма
неторопливо подошел к двери своего кабинета, сосредоточившись мыслями на
важном деле о завещании, которое вызывало большой интерес и
обсуждение между членами Коллегии адвокатов, и которое было обжаловано в апелляционной форме
в тот день он согласился выступить в Верховном суде. Когда он
вошел в приемную, клерк поднял глаза.

"Стюарт, Эллиот привез бумаги?"

"Еще нет, сэр. Минуту назад здесь была молодая леди. Вы встречались с
ней?

- Нет. Чем она занималась?

"Она не сказала. Спрашивала о вас и не захотела ждать".

"Какое имя?"

"Не назвала никакого. Думаю, она оставила записку у вас на столе. Она была самым
прекрасным созданием, на которое я когда-либо смотрел ".

"Мой стол? С этого момента в мое отсутствие никому не разрешать входить в мой личный кабинет.
кабинет. Я не считаю нужным предупредить вас, и сообщить вам
что мой рабочий стол не является государственной собственностью, но предназначенные для моего эксклюзивный
услуги. В будущем, когда я закрывал ее. Шаг вокруг
для Фицджеральда и получим, что объем отчета он взял последний
неделя". Молодой человек покрасил, взял свою шляпу, и исчез;
и юрист вошел в свое святилище и подошел к письменному столу.

Усевшись в большое вращающееся кресло, его взгляд сразу упал
на длинный лист с несколькими строчками, выведенными изящным женским почерком
.

За его холодное лицо захлестнула чудесные изменения, как ни странно, смягчая ее
очертания и выразительность. Он с любопытством изучил написанное, сняв
очки и поднеся бумагу поближе к глазам; и он
заметил изменение в слове "Дорогой", которое, очевидно, было
начато как "Мой".

Положив его открытым перед собой, он взял ручку и написал "мое" перед
"дорогая", и, проведя черту через "Реджина Орм", заменил
над ним "Лили".

В спешке она оставила на столе одну перчатку, и ее маленький слоновая кость
_porte-monnaie_ что ее мать отправили из Рима.

Он взял на руки маленького жемчужно-серый малыш, благоухающий "Виолетта Любина,"
и распределите почти по-детски тонкие пальцы на своей широкой
ладони, которые вдруг закрылись над ним, как порок; то с пол
улыбка странная нежность, в которой все каменистых строгость губ
а подбородок, казалось, пропитано и растаял, он мягко привлек перчатки,
ласкаясь над его бронзовой щеке.

Нажав на пружину кошелька, он открылся и показал ему два маленьких золотых доллара
и пятидолларовую купюру. В другом отделении, завернутый
в папиросную бумагу, лежал небольшой букетик прессованных фиалок, перевязанный
кусочком синего шелка для шитья. На внутренней стороне бумаги было написано:

"Собрано в Агре. 8 апреля, 18...".

Он узнал почерк мистера Линдси и крепко сжал зубы, когда тот
сложил бумагу и положил кошелек и перчатку во внутренний нагрудный
карман своего пальто. Вложив записку в конверт, он адресовал ее
"Эрле Пальме" и запер в отдельный ящик.

Подняв свои блестящие глаза на прелестное девичье личико на стене, он
медленно, сурово произнес:

"Моя Лилия, и она будет сломана, и увянет, и похоронена в
Гринвуд, прежде чем рука любого другого мужчины коснется ее руки. Моя Лилия, хранящаяся
свято на моей груди; цветущая только в моем сердце".




ГЛАВА XX.


Отпустив экипаж на углу площади, рядом с которой она
ожидала найти миссис Мейсон в более комфортабельном жилье,
Реджина шла дальше, пока не нашла здание, которое искала
и позвонила в колокольчик. Он был расположен в ряду равнинных,
непритязательные, но аккуратные многоквартирные дома, которые тщательно ремонтировались; и
общий вид района указывал на то, что
жильцы, хотя и были, несомненно, бедны, были, вероятно, благородны и раньше
жили в более состоятельных условиях.

Дверь открыла девочка, по-видимому, почти взрослая, которая заявила, что
Миссис Мейсон сняла комнаты на цокольном этаже, и что ее: посетители были
допущены через нижний вход, поскольку другая группа жильцов
занимала следующий этаж. Она предложила показать Регине дорогу, и, постучав
в дверь подвала, девушка вдруг вспомнила, что видела
Миссис Мейсон гостит в доме прямо напротив.

"Подождите, мисс, я сбегаю и позову ее".

Стоя у нижней двери, частично прикрытой пролетом
лестницы, ведущей в комнаты наверху, Регина увидела фигуру, быстро приближающуюся
по тротуару, высокую фигуру, изящная осанка которой была
безошибочно; и когда человек взбежал по ступенькам следующего дома в
ряду и нетерпеливо дернул за звонок, Реджина шагнула вперед и
посмотрела вверх.

В этот момент порыв ветра откинул густую коричневую вуаль, которая
скрывала лицо, и на мгновение показались только
резко очерченный, но красивый профиль Ольги Невилл.

Дверь открылась; на ее тихий, неслышный вопрос ответили утвердительно
, и Ольга уже входила, когда подол ее платья был
удержан за выступающий гвоздь, и, высвобождая его, она зацепилась за
мельком вижу изумленное лицо под ступеньками. Она остановилась,
перегнулась через балюстраду, вскинула обе руки в предупреждающем жесте
, затем приложила палец к губам и поспешила войти, закрыв за собой
дверь.

- Леди говорит, что миссис Мейсон была там, но ушла от нее примерно четверть
часа назад. Какое имя мне назвать, когда она вернется домой?

"Скажи ей, что звонила Реджина Орм и очень сожалела, что не смогла увидеться с ней"
. Скажи, что я постараюсь прийти снова в воскресенье днем, если погода будет хорошей
. Кто живет в соседнем доме?"

- Семья по фамилии Эгглстон. Я слышал, они зарабатывают на жизнь скульптурой и живописью.
Всего доброго, мисс. Я не забуду передать пожилой леди, что вы звонили.

Неторопливо возвращаясь домой, Регина чувствовала себя крайне сбитой с толку, пытаясь
примирить заявление Ольги о недомогании и ее задержку в постели с
этим внезапным появлением в этом отдаленном квартале города и ее
очевидное желание спрятать свое лицо и заручиться молчанием в отношении
к случайной встрече. Была ли миссис Пальма знакома с
передвижениями своей дочери, или нервное возбуждение девочки в то утро было
косвенно связано с какой-то тайной, о которой мать не подозревала
даже во сне? Что некая искусно скрытая печаль была тайной пружиной
Горечи Ольги по отношению к мистеру Пальме и ее неизменным источником
несправедливых и циничных обвинений в адрес общества, в котором она жила.
охваченная таким непоследовательным безрассудством, Регина давно
подозревала; и ее догадка подкреплялась каменной
невозмутимостью, с которой ее опекун часто выслушивал сарказмы
нацеленный на него. Каким бы ни было решение, деликатность запрещала все попытки
приоткрыть завесу сокрытия, а также разрешение, чтобы изгнать неблагоприятных
подозрения в отношении женщины, к которой она стала искренне
добавленные Регина направил ее шагов в сторону одной из многочисленных маленьких
парки, которые украшают город Великий, и предоставить дыхания и
возня пространство для молодых беспомощных невинных людей, которые отстраняют
предоставление прочих режима "проветривание" сохранить установлены благородный
щедрость Нью-Йорке. День, хотя и холодный, был очень ярким.
небо было безоблачным серо-голубым, косые лучи солнца наполняли
атмосферу золотой пылью; и когда Регина пересекала площадь, чтобы выйти на
улицу за ней, ее внимание привлекла группа резвящихся детей.
по дорожке и радостно смеялся.

Один неспешный крохой, с алым плащом, который охватил землю,
и капюшон из такой же теплый оттенок обращается за нее вьющиеся светлые волосы и
ямочками лицо круглое, упавшую на прогулке без внимания ее
шумные товарищи, и запутавшись в длинной одежде,
не могли подняться. Остановившись, чтобы поднести маленькое существо к себе
ноги и вернула на место кусок торта, ускользнувший из пухлой руки
Реджина стояла, сочувственно улыбаясь забавам старших
детей и задаваясь вопросом, все ли эти розовощекие "оливковые
ветви" сгрудились вокруг одного домашнего алтаря.

В этот момент тяжелая рука легла ей на плечо, и, обернувшись,
она увидела рядом с собой сильного мужчину плотного телосложения, чья
одежда была поношенной и грязной. Под поношенной шляпой, надвинутой
подозрительно низко, она разглядела смуглое, раскрасневшееся, угрюмое
лицо, которое, возможно, когда-то было привлекательным, до печати
невоздержанность исказила его черты. Где-то она
определенно видела это смуглое лицо, и чувство смутного ужаса
охватило ее.

"Регина, это о времени вы должны познакомиться и узнать меня."

Голос объяснил все; она знала, что человек, которого Ханна плохо встретил в
погост вечером гроза.

Она попыталась стряхнуть его руку, но та крепко сжала ее.
и он спросил::

"Ты знаешь, кто я?"

"Твое имя Фалек, и вы не злой человек, враг мой
мать".

"То же, я этого не отрицаю. Но вспомнить я также Твой отец".

Она почти дико уставилась на него, и ее лицо побледнело и задрожало
когда она издала крик ужаса.


"Это ложь! Ты не такой - ты никогда не мог быть таким! Ты... О!
никогда...никогда!

Эта мысль была так ужасна, что она пошатнулась и опустилась на
железное сиденье, закрыв лицо руками.

"Это происходит разделения отца и ребенка, и поднимая выше свой
надлежащее место в мире. Твоя мать научила тебя ненавидеть меня, я знал
она так и сделает; но я ждал, пока мог это выносить, и я намерен
отстаивать свои права. Как ты думаешь, кто твой отец? Чьим ребенком
она назвала тебя?

"Она никогда не говорила мне, но я знаю ... О Боже, смилуйся надо мной! Ты не можешь
быть моим отцом! Меня убьет, если я поверю в это!"

Она сильно вздрогнула, и когда он попытался положить свою руку на ее руку
, она отстранилась и закричала почти яростно:

"Не прикасайся ко мне! Если ты посмеешь, я позову полицейского.

- Очень хорошо, как только вам будет угодно, и когда он придет, я объясню
ему, что ты моя дочь; и если необходимо, я отнесу вас обоих на руках
туда, где вы родились, и докажу этот факт. Ты знаешь
где ты родился? Я думаю, Минни не сочла нужным говорить тебе об этом,
и то, и другое. Ну, я был в той благотворительной больнице на ... улице, и я
могу назвать вам год и число месяца. Дитя мое, ты могла бы
по крайней мере, пожалеть, а не оскорблять своего бедного несчастного отца".

Возможно ли это, в конце концов? Ее голова плавала; ее сердце, казалось,
разрывной; в ее душу мутит, когда она пыталась осознать все, что
его утверждение подразумевает. Чего он мог ожидать добиться таким заявлением
, если только он не намеревался и не чувствовал себя полностью подготовленным подтвердить это
неопровержимыми фактами?

- Девочка моя, твоя мать бросила меня еще до твоего рождения и никогда
осмелился сообщить вам правду. Она переодетая живет в Европе,
под вымышленным именем, и только на прошлой неделе я узнал о ее местонахождении.
местонахождение. Теперь она называет себя миссис Орм и стала актрисой.
Она родилась актрисой; всю свою жизнь она играла фальшивые роли. Ты
думаешь, тебя зовут Орм? Мое дорогое дитя, это неправда, и я, Пелег
Петерсон, твой отец".

"Нет, нет! Моя мать, моя прекрасная, утонченная мать никогда, никогда не смогла бы
полюбить тебя! О! это слишком ужасно! Уходи, пожалуйста, уходи! или я
сойду с ума.

Она крепко прижала руки к глазам, отгораживаясь от
отвратительное лицо, и в агонии и ужасе она
громко застонала. Если бы это было правдой, смогла бы она услышать это и остаться в живых? Что бы
подумал мистер Линдси, если бы увидел, как этот грубый брутальный мужчина
называет ее своей дочерью? Что бы сказал ее надменный опекун, если бы
он, который так усердно следил за ее передвижениями и придирчиво
подбирал ей компаньонок, мог посмотреть на нее сейчас?

Рожденный в больнице, обладающий этой отталкивающей физиономией рядом с ней
как родитель?

Тяжелые холодные капли сочилась, и блестели на ее лбу, и она
дрожа с головы до ног, раскачиваясь из стороны в сторону.

Почти в отчаянии, думая о таинственных обстоятельствах, которые
казалось, опутали ее мать какой-то неразрывной сетью, девочка
внезапно встрепенулась и воскликнула:

"Это обман, злой обман, или вы никогда бы не оставил меня так
длинные в мире. Мой отец был, должно быть, дворянин; я знаю, я
чувствую это! Ты... ты... Спаси меня, о Господь на небесах, от такого проклятия
подобного этому!

Он схватил ее за руку и прошипел:

"Я беден и никому не известен, это правда; но Петерсон лучше, чем никакого имени"
и если ты не мой ребенок, то у тебя нет имени. Это
все; делай свой выбор ".

Какая пелена опустилась на землю и небо! Солнце сияло так ярко на небе.
запад потемнел, и тень, более холодная и мрачная, чем смерть, окутала
ее душу. Было ли наименьшим из возможных ужасов принять этого мужчину,
признав его отцовские права, и тем самым защитить имя своей матери
? Как прекрасное печальное лицо этой молодой матери воссияло подобно звезде,
озаряя золотом всю эту пугающую черноту; и ее святая непоколебимая вера в свою мать
мать оказалась ангелом-укрепителем в этом Гефсиманском саду.

Взяв себя в руки, она заставила себя спокойно посмотреть на своего спутника.

"Вы сказали, что вас зовут Пелег Петерсон; почему вы так и не пришли
открыто заявиться в дом священника и заявить права на меня? Я знаю, что моя мать была
замужем в этом доме за мистером Харгроувом.

"Потому что я никогда не мог узнать, где ты прятался, пока моя
тетя, Ханна Хинтон, не сказала мне об этом за неделю до великой бури. Затем
она пообещала мне свидетельство о браке, которое нашла в письменном столе
в доме священника, при условии, что я не буду вас беспокоить; так как она
думала, что вы счастливы и о вас хорошо заботятся, и вам будет очень
образованный, и я был слишком жалок, чтобы дать тебе какие-либо преимущества.
Вы знаете, что лицензия сгорела от удара молнии, иначе я бы показал ее вам.
"

"Доказываешь, что ты законный муж моей матери?"

"Конечно, иначе, как ты думаешь, зачем мне это было нужно".

"О нет! Ты намеревался продать это. Мне так сказала Ханна".

- Ничего подобного. Минни не хочет владеть мной сейчас, и я намеревался это сделать.
показать лицензию отцу человека, ради которого она бросила нас обоих.
тебя и меня. Она последовала за ним в Европу, хотя и знает, что он
женатый человек".

"Это ложь! Как вы смеете! Вы не должны порочить ее дорогое имя. Моя
мать никогда бы не смогла этого сделать! Существует какой-то грязный заговор, чтобы
причинить ей вред; больше ни слова против нее! Что бы ни случилось.
случилось, как бы ни было темно и странно все выглядит, у нее не было
виноват. Она права, всегда права, я знаю, я чувствую это! Говорю вам, если бы
солнце и звезды, и сами архангелы на небесах обвинили ее,
Я бы не слушал, я бы не поверил ... нет... никогда! Она моя мать,
ты меня слышишь? Она моя мать, и ангелы Господни пойдут
заблуждение, как только она!"

Она выглядела белой и неподвижной, как труп, пролежавший двенадцать часов, и ее
большие дерзкие глаза горели сверхъестественным блеском.

Он постигал природу, с которой он имел дело, и после
помолчав, угрюмо сказал :

"Минни не заслуживает такого ребенка, и тяжело что тебя, мой
плоть и кровь, отказываются признавать меня. Реджина, я отчаянно беден,
иначе я бы забрал тебя сейчас, если необходимо, силой; и если бы Минни
осмелилась отклонить мое требование, я бы опубликовал факты в суде.
Даже твой опекун обманут, и многое выплывет наружу,
совершенно позорное для тебя и для твоих отца и матери. Но в настоящее время
я не могу позаботиться о тебе, и я нуждаюсь, действительно нуждаюсь.
Увидит ли мой ребенок, что ее собственный отец хочет хлеба и одежды, и откажется
чтобы помочь ему? Не могли бы вы внести какой-нибудь вклад в мою поддержку,
пока я не получу причитающиеся мне деньги? Если ты можешь мне немного помочь
сейчас я постараюсь быть терпеливой и оставлю тебя там, где ты есть, в роскоши
и покое; по крайней мере, до тех пор, пока не получу весточку от Минни, которой я уже
написала. "

"Почему ты сразу не пойдешь к моему опекуну и не потребуешь меня?"

"Если ты хочешь, я сделаю это до захода солнца. Пойдем, я готов. Но когда я
сделаю это, факты станут достоянием всего мира, и ты, и Минни, и я.
все вместе погибнем в позоре и разорении. Если ты захочешь
теперь я готов опубликовать всю эту позорную историю в газетах.

Он встал, но она отпрянула и, сунув руку в карман,
обнаружила пропажу сумочки. Ее ограбили или
она уронила портмоне в карете?

- У меня с собой нет ни цента. Я потеряла кошелек с тех пор, как ушла из дома.

Она увидела мрачным и угрюмым, что опущенные на лоб. "Когда вы можете дать
мне немного денег? Разум, оно не должно быть известно, что я буквально
попрошайничество. Я так же горд, дочь моя, как и ты, и если люди узнают
что я получаю милостыню от тебя, я объясню, что это от
свою дочь я получаю помощь".

Слабый проблеск надежды украл ее душу, и она быстро
отражается на лучший способ спасения.

"У меня очень мало денег, но завтра я перешлю тебе через почтовое отделение все до последнего цента, что у меня есть.
Как мне адресовать письмо?" Он покачал головой.

"Это меня не удовлетворило бы." Я не знаю." Я не знаю." Я не знаю." Я не знаю." Я не знаю." Он покачал головой."

"Это не удовлетворит меня. Я хочу увидеть тебя снова, взглянуть на твое
милое личико. Ты думаешь, я не люблю своего ребенка? Встретимся здесь в это
время завтра".

Каждого слова, как ударил проливной град, и он увидел все ее отвращение
отпечатано на ее лице.

"Я испугался, что может меня задержать за этот час; но если я
живи, я буду настолько пунктуален, насколько позволят обстоятельства".

"Если вы скажете Пальма вы и видели меня, он должен знать все, для
Минни нанял его, чтобы помочь ей обмануть вас и мир, и все
при этом она сохранила от него правду. Каким бы проницательным он ни был, она
полностью одурачила его. Если он узнает, что вы были со мной, я буду
разоблачать все; и когда он моет руки вы и ваши
мама, я возьму вас, где вы никогда не должны снова положить ваши глаза
кто научил тебя ненавидеть меня, Минни и Пальма. Дитя мое,
ты понимаешь меня?"

Она вздрогнула, когда он наклонился к ней, и, отступив назад, она
решительно ответила:

"Эта угроза окажется очень действенной. Я встречу тебя здесь,
принесу те небольшие деньги, которые у меня есть, и сохраню этот ужасный день в секрете
ото всех, кроме Бога, который никогда не перестает защищать правых.

- Ты обещаешь это?

"Что еще осталось мне? Мой опекун ничего не узнает от меня, пока я не
слышу от мамы, которому я должен написать в эту ночь. Не
задерживать меня. Мое отсутствие вызовет подозрения.

- До свидания, дочь моя.

Он протянул руку.

Она посмотрела на него, и ее губы скривились, когда она попыталась обдумать
на мгновение даже мысль о такой возможности, что после всего, что он может быть ее
родитель. Она заставила себя протянуть левую руку, которая была в
перчатке, но едва он схватил ее за пальцы, как она отдернула их
повернулась и бросилась прочь, а он кричал ей вслед:

- Завтра в это же время. Не подведи.

Слава мира и свет ее юной жизни внезапно
погасли, и страшные призраки, смутные и угрожающие, сгрудились вокруг
будущего. Смерть казалась сущим пустяком по сравнению с
пожизненным унижением, возможно, позором, которое ее ожидало;
и она с горечью вопрошала судьбу, почему ее воспитывали так
нежно, так деликатно, в атмосфере чести и утонченности,
если ей суждено в конце концов попасть в руки этого грубого, порочного
человека? Дерзость его заявления почти сокрушила ее слабую надежду на то, что
какой-то позорный обман совершался за ее счет; и
тяжесть шока, интенсивность ее душевных страданий,
это заставило ее совершенно забыть обо всем остальном.

В другое время она, несомненно, услышали и признали
привычный шаг, который следил за ней с того момента, как она вышла из
площадь; но сегодня, почти ошеломленная, она спешила по тротуару,
машинально сворачивая за углы, не глядя ни направо, ни налево.

Пятая авеню была уже далеко, и это было уже в конце дня
когда она пришла домой, и подбежал к своей комнате, не желая остаться
наблюдение.

Хэтти раскладывала полотенца на умывальнике и, обернувшись
, воскликнула:

- Боже милостивый, мисс! Вы такая же белая, как покрывало на кровати! Я
наверное, что-то случилось?

- Мне нехорошо. Я устала, так устала. Они все вернулись домой?

"Да, и на ужин будет компания. - Два джентльмена, - сказал Терри.
Ты собираешься надеть это платье?"

"Я не хочу никакого ужина. Если меня спросят, скажите миссис Пальма, что я чувствую себя очень плохо
и прошу ее извинить меня. Где Ольга?

- Занята украшением своей верхней юбки цветами. Вы знаете миссис Таррант.
сегодня вечером у нее бал, и мисс Ольга говорит, что она спаслась,
весь день отдыхала, чтобы быть свежей для этого. Лу-Лу только что пришла одеться.
ее прическа. Какая жалость, что ты не можешь пойти с нами, ты выглядишь достаточно взрослой.
Мисс Ольга так весело, великолепно проводит время.

"Я не хочу идти. Если бы я мог лечь и поспать
никогда. Закрыл дверь, и задать их все, пожалуйста, дайте мне одному этот
вечер".

Как богатство мебели и элегантность, царившие в этом доме,
высмеивали поношенную одежду и
нищий вид мужчины, который угрожал затащить ее в
его собственный низший уровень жизни и общения? Ее врожденная гордость и
культивируемая любовь ко всем красивым предметам восстали против
картины, которую ее воображение рисовало в таких мрачных тонах и с
горько вскрикнув от стыда и ужаса, она прислонила голову к мраморной полке.
каминная полка.

В течение многих лет она знала, что какая-то печальная туча нависла над
ее собственной историей и историей ее матери, но вера в последнее и
абсолютное доверие к мудрости и доброте мистера Харгроува укрепили ее.
подбадривал ее в каждый предыдущий час беспокойства и дурных предчувствий.
До сегодняшнего дня положительного и отвратительный упырь позора никогда не
на самом деле столкнулся с ней, и с интуитивным надежды молодежи,
она махнула в сторону все дурные предчувствия, полагая, что на должном
время ее мать могла удовлетворительно объяснить необходимость
загадка ее поведения. Был ли мистер Линдси знаком с какой-то ужасной бедой
, которая угрожала ее будущему, когда, прощаясь с ней, он
сказал, что с радостью защитил бы ее, если бы это было возможно, от испытаний
, которые, как он предвидел, выпадут на ее долю?

Знал ли он все, и любил ли бы он ее меньше, если бы этот дерзкий плохой человек
доказал свои отцовские права на нее? Ее отец! Пока она пыталась
осознать такую возможность, ей с трудом удалось подавить
страстный крик и броситься в изножье кровати,
уткнулась лицом в ладошки.

Если бы она могла сбежать из дома и отправиться в Индию, где г-н Линдсей будет
щит, жалко, и люблю ее! С какой благодарностью она думала о нем в этот момент
каким благородным, нежным и великодушным он всегда был! каким бы
убежищем безопасности и покоя было его присутствие сейчас!

Она всегда относилась к нему как к самому дорогому брату, потому что ее привязанность,
хотя и сильная и глубокая, была столь же полностью свободна от всякого налета
сентиментальности, как и та, которую она питала к его матери; и ее
чистое юное сердце никогда не потворствовало чувству, которое могло бы иметь
цветные щеке с сумбур мира искали ее
углублений.

Если бы Дуглас был доступен, она бы без колебаний бросилась в
его защищающие объятия, как это сделала бы любая страдающая молодая сестра,
и, полностью излив душу, обратилась бы за братским советом;
но к кому она могла обратиться в его отсутствие?

К своему опекуну? Когда она подумала о его утонченной, самонадеянной гордыне,
о его надменном презрении ко всему плебейскому, о его отвращении ко всему этому
принадлежал к числу невоспитанных, острая боль почти
невыносимый стыд пронзил ее сердце, и обжигающая волна захлестнула
ее щеки, окрасив их в огненно-алый цвет. Будет ли он уделять ей
под сенью его крыши, был он в курсе всего, что произошло в тот день?

Она вскочила, побуждаемая внезапным порывом найти его и рассказать
все; спросить, насколько это правда, потребовать, чтобы он немедленно отправил
ее к матери.

Возможно, он мог авторитетно опровергнуть заявления этого человека, и
конечно, он был слишком благоразумен, чтобы взять на себя опекунство над девушкой,
настоящее происхождение которой ему было неизвестно.

Безоговорочная уверенность в его мудрости и дружбе и искренняя
благодарность за глубокую доброту, с которой он относился к ней с тех пор, как она
стала обитательницей его дома, постепенно вытеснили страх и
отвращение, которое раньше вызывало у нее неприязнь к нему; и именно сейчас
единственное утешение, которое она могла извлечь откуда бы то ни было, заключалось в
мысли о том, что в любой чрезвычайной ситуации мистер Пальма защитит ее от
причинять вред и оскорблять до тех пор, пока он не сможет передать ее под опеку матери.

Два года ежедневного общения научили ее ценить
твердость и упорство его цели, а также его упрямую железную волю, поэтому
часто боялась раньше, теперь стала источником утешения, башня
убежища, в который в конечности, она может отступить.

Но если она действительно была девушкой низкого происхождения, о которой осмелился заявить этот человек
и мистер Пальма должен был узнать, что его обманули, как
она могла когда-либо встретить его холодный презрительный взгляд?

Кто-то постучал в дверь, но она не отозвалась, надеясь, что ее сочтут спящей.
Миссис Пальма вошла, пробираясь ощупью.

"Почему у вас нет света?"

- Мне он не понадобился. Я только хотел побыть в тишине.

- Где спички?

- На каминной полке.

Миссис Пальма зажгла газ, затем подошел к кровати.

"Регина, вы больны, что вы упорно уходите, когда вы
знаю, что есть компании на ужин?"

- Я действительно очень плохо себя чувствую и надеялся, что вы извините меня.

- У вас температура? Вы выглядели очень хорошо, когда я расставался с вами у дверей миссис
Сент-Клер.

- Температуры, я думаю, нет, но я чувствовала, что не могу спуститься вниз. Завтра мне будет
лучше.

"Эрле просил передать, что он желает видеть вас сегодня вечером, и что
вы должны спуститься в библиотеку около девяти часов. Он ушел в свой кабинет
и ты знаешь, что он будет недоволен, если ты не подчинишься
он".

"Пожалуйста, миссис Пальма, скажите ему, что я не в состоянии. Попросите его извинить меня
сегодня вечером. Заступитесь за меня, не так ли?"

"О! Я никогда не вмешиваюсь, когда Эрле отдает приказы. Кроме того, я не увижу его снова раньше полуночи.
Я иду с Ольгой к миссис Джордан. Я иду с Ольгой к миссис Джордан.
Таррант, и должен уйти из дома довольно рано, потому что я обещал позвонить
для Мелиссы Гарднер и ее компаньонка. Конечно, она не будет
готовы, юные леди никогда, и нам остается только ждать. Это только
восемь часов, а через час сон освежит вас. Я
прямые Хэтти, чтобы позвонить вам, когда ваш хранитель приходит. Вы
нужны какие-нибудь лекарства? Вы действительно очень плохо выглядите.

- Я думаю, только отдых. Вы не можете убедить мистера Пальму пойти на вечеринку,
или бал, или что бы это ни было?

- Он обещал зайти ближе к концу вечера и
проводить нас домой. Настоящий комплимент миссис Таррант, поскольку Эрле редко удостаивает подобными развлечениями.
но ее муж - известный юрист.
друг Эрле по колледжу. Спокойной ночи.

Она вышла, тихо прикрыв за собой дверь, и Реджина почувствовала себя еще более опустошенной
как никогда. Был ли мистер Пальма недоволен, потому что она отправилась в гости
не дожидаясь его согласия? Если бы она была более терпеливой, возможно ли было
предотвратить это страшное открытие? Было ли ее горе частью
расплаты за ее непослушную поспешность?

Что стало с ее сумочку? Как она могла без веселого
подозрение получения денег она так решительно обещал?

Она позвонила в колокольчик и послала Хэтти попросить Фарли осмотреть карету
и посмотреть, не уронила ли она свой портмоне в
какую-нибудь щель. Прошло много времени, прежде чем служанка вернулась.
в качестве оправдания она сослалась на то, что ее задержали, чтобы помочь с одеванием
Мисс Ольга. Фарли уже везде искал и не мог найти
кошелек.

Хэтти поспешила к миссис Пальма, а Реджина открыла маленький ящичек
своего бюро и достала то, что осталось от ее полугодового
пособия на карманные расходы. Она тщательно пересчитала их, но нашла только
тринадцать долларов.

Если бы она могла вернуть свой порт-монне, у нее было бы с собой
двадцать долларов, которые она могла бы предложить, но даже этого казалось издевательски недостаточно,
в качестве платы за молчание, за временное избавление от унижения.

Что она могла поделать? Она никогда не просила ни цента у своего опекуна, и
необходимость взывать к нему была невыразимо унизительной; но
к кому она могла обратиться?

"Но Соломон во всей своей славе не был одет как одна из
этих "тигровых лилий общества".

Дверь широко распахнулась, и пока она говорила, Ольга, казалось, вплыла в комнату.
настолько быстрым, но бесшумным было ее появление.

Услышав ее голос, Реджина бросила деньги обратно в
ящик стола и повернулась, чтобы осмотреть элегантный туалет, который состоял
из золотистого шелка и мехлиновых кружев, насыщенных желтых роз с
сернистые сердечки и очень полный набор топазов, которые сверкали
янтарные лучи на шее, ушах и руках владельца. С ее
блестящим цветом лица, сверкающими глазами и волосами, тщательно напудренными золотой пудрой
, она казалась воплощением света, на которое Реджина смотрела
с непритворным восхищением.

"Прекрасно, Ольга, прекрасно".

"Текстильные изделия, шелк и кружева? Или человеческий каркас,
машина из плоти и крови, которая служит непринужденной фигурой, демонстрирующей
статные складки, кремовые волны уютного мехлина, персидские
розы и дорогую гальку?"

- И то, и другое. Платье и его обладательница. Я никогда не видел, чтобы ты выглядела так хорошо.

"Спасибо. Вот результат утреннего самоотречения, целого дня
папатихо спал в постели, окруженный только подушками и
мечтами. Я была вынуждена выбирать между "ланчем" миссис Сент-Клер и
"Влюбленностью" миссис Таррант: "не то чтобы я меньше любила Цезаря, но я люблю
Рим больше"; и успех моей стратегии блестящий. Разве я не
полное воплощение солнечного света? Каким убийственно белым и холодным ты
выглядишь! Подойди ближе и согрейся в моих великолепных лучах. Ты считаешь
онейриомантию языческой сказкой? Сегодня я неожиданно стал
обращенным в ее возвышенные тайны. После того, как вы с мамой бросили меня ради
После кантаты и завтрака я погрузилась в тяжелый сон, и мне приснилось, что я
Даная, и надо мной струится золотой туман; и вот! когда я начала
одеваться этим вечером, мои ослепленные глаза увидели эти великолепные топазы
драгоценные камни. "Поздравления от мистера Эрле Пальмы, который подумал, что они будут
гармонировать с золотистым шелком, и заказал их специально для этого случая".
Так гласила открытка, лежащая в бархатном футляре! Вам интересно,
приближается ли мир к давно предсказанному концу? Вовсе нет; просто
завершение карьеры Ольги Невилл; солнце моего девичества садится
в неожиданном великолепии. Вы понимаете этот библейский парадокс:
"Тому, кто имеет, будет дано, а у того, кто не имеет, будет
взято" и т.д. и т.п.? Когда-то, когда я был лучше, чем сейчас, и изучал
свою Библию, это озадачило меня; теперь я знаю, что это означает ту упрямую Ольгу
Невилл не находит расположения в глазах мистера Пальмы; но послушная и
дружелюбная будущая миссис Сайлас Конгрив будет обеспечена
безделушки, которыми очень скоро у нее будет в избытке и в обрез.
Только что мама сообщила мне восхитительную новость о том, что, будучи
проинформированный о моем намерении обменять себя на акции и
фасады из коричневого камня, ее очень выдающийся и великодушный пасынок
выразил свое одобрение, объявив о своей решимости урегулировать
десять тысяч долларов за голову Лукреции Борджиа в тот день, когда
на нее наденут свадебную фату.

Все это было произнесено многословно, как будто она боялась, что ее прервут; и она
стояла, рассматривая свое блистательное отражение в зеркале, отряхивая
шелковую юбку, расправляя кружева, расправляя листья роз и поворачиваясь,
так, чтобы уловить отражение ее профиля.

Регина с готовностью поняла, что она использовала этот метод игнорирования
случайной встречи на Ист-стрит, и решила молча принять
намек; но прежде чем она смогла сформулировать ответ, Ольга поспешила продолжить:

"Вы действительно были больны и не смогли пообедать, или вы практикуете
первые шаги, начальную меру этой политической системы, которую так сердечно
хвалят за ваше благосклонное отношение? Вы пропустили необычайно вкусный
ужин. У Октава, похоже, были дни кулинарного вдохновения, и этот
был одним из них. "Турборезка с кремом" подошла Лукуллу,
_gauffres со вкусом нуайо_ хрустящее, как критика, легкое, как одно из творений Тальони
мраморное _glac;s_ просто идеально. Но когда
твое кресло осталось пустым, твой опекун помрачнел, как
грозовая туча на августовском небе, и Роско, бедный Эллиот Роско,
выглядело точно так, как, по-моему, чувствует себя голодный волк, когда, наклонившись, чтобы
поймать нежную овечку, он обнаруживает, что бдительный пастух
надежно запер ее в загоне. Очевидно, он верит, что вы с Эрле
Пальма сговорились уморить его голодом, и на самом деле он смехотворен
разгневан. Не шутите с его растущей привязанностью; она еще не совсем сформировалась
и ее легко задеть. Будьте с ним добры; он
лучше, чем его кузен, лучше, чем любой из нас. Что вы сделали, чтобы
сделать его таким неуправляемым?

"Я не видела мистера Роско неделю".

"Конечно, он видел вас гораздо меньше времени - ему кажется, всего лишь
недавно, сегодня днем; но внешность отчаянно
обманчива, и наше воображение часто создает сходства. В этом мире
мимолетные тени часто мы призваны отвергать доказательства
из всех пяти чувств, и какое безумие, какое Преступное безумие, чтобы
кредит-это просто коварный взгляд! Я должен сказать, Эллиот, что он
снился сон, и не увижу тебя?"

"Нет у меня для него сообщение. Что он, возможно, видел меня когда-нибудь день,
идя по улице, вполне возможно, но точно не
следствие. Браслет имеет отвяжут".

Она наклонилась, чтобы обхватить топаз полумесяца, и Ольга положила руку на
через плечо девушки.

"Что-то причиняет тебе сильную боль, и твое лицо еще не научилось
великому женскому искусству маскировать страдание улыбками и прятать его в
ямочки на щеках. Имей в виду, дорогая, я не спрашиваю, я не желаю знать, кто такая твоя
затаившаяся лиса, которая так ненасытно охотится на твои жизненно важные органы. Рано или
позже наказание спартанской вором, настигает нас всех, и после
какое-то время вы научитесь нести гложет, как весело, как и мне. Я не
хотите знать твой секрет раны, я должна только разрывают его с моим
бездушная Политика обработки только мучить тебя, заливая в ее зияющие
рот купорос моей модные житейской философии, которая
потребляет то, что его не трогает. Как бы я хотел, чтобы глупое общество осталось в стороне
и позволь мне оказать тебе искреннюю любезность; вскрой свои голубые вены и выпусти
нежно-медленно - все боли и пульсации. Дорогая, это было бы
благословением, как тот мужчина на Востоке, который зарезал свою преданную жену по
ее просьбе, потому что любил ее и хотел упокоить; но
что-то действительно очень слепое, и что под покровом Закона насмехается над
и оскорбляет правосудие, вслепую повесило бы меня! Это эпоха закона;
даже чудеса строго запрещены, и если бы Гадаринское стадо
свиней чудесным образом погибло в этом поколении и стране, наш
Господу и Его ученикам неизбежно был бы предъявлен иск о возмещении ущерба.
Разве ты не знаешь, что Эрле Пальма был бы привлечен к ответственности за
обвинение? Да, мама! вполне готова и приближается, Ложись спать,
подснежник, и тебе приснится, что ты такая же, как я, усыпанная топазами
_odalisque_, купающаяся в лучах солнца ".

Она наклонилась, нежно поцеловала девушку в обе щеки и посмотрела на нее
нежно, с жалостью; затем внезапно прижала ее к своему сердцу
, на мгновение прижав к себе, как будто хотела защитить от чего-то страшного.
надвигающийся шторм.

"Если ты любишь свою мать, а она любит тебя, беги сейчас же и присоединяйся к нам.
ее, пока цепи не затянулись. Твой опекун расставляет
силки; маленький белый кролик, спасайся бегством, пока побег еще возможен.
"

Она уплыла, как ослепительное золоченое облако, и мгновение спустя
ее необыкновенно легкий веселый смех зазвенел в холле внизу, когда она
сбежала вниз, чтобы присоединиться к своей матери.




ГЛАВА XXI.


Можете скинуть груз тягостных опасений, что весил так
тяжело на сердце, Реджина производные некоторое утешение от
отражение, что она была совершенно одна в доме, и мог в
бы избежать внимательного рассмотрения и любопытную критику, ибо она надеется, что г-н
Пальма, забыв о ней, отправлялся прямо из своего кабинета к миссис
Таррант, давая ей отсрочку до утра. Во второй
год ее проживания в своем доме, она по его просьбе
ее позавтракать с ним, сидя во главе стола, где миссис
Пальма председательствовал во всех остальных случаях. Ольга и ее мать обычно
спали довольно поздно, и, следовательно, Регина теперь с
ужасом ожидала встречи с глазу на глаз, ожидающей ее на следующее утро.

Через несколько дней после воскресного дня, когда ее опекун
так неожиданно сопровождал ее в церковь, она была
приятно удивлен, обнаружив в библиотеке красивый орган Mason &
Hamlin parlour; на котором лежал листок бумаги с выражением мистера
Желание Пальмы, чтобы она считала это исключительно своим и
иногда играла на этом для него. Но непреодолимая робость и
отвращение к использованию инструмента дома помешали
выполнить просьбу, которая больше никогда не повторялась.

Сегодня вечером мысль об органе навеяла дорогие и утешительные воспоминания
и, чувствуя себя в полной безопасности от посторонних взглядов, она спустилась в
библиотеку. Как обычно, в комнате было светло и уютно, как в газовой и
антрацит смог это сделать, и, не заметив резкого движения
занавесок, висящих над нишей за письменным столом, Регина
вошла, закрыла дверь и подошла к светящейся решетке.

Под портретом ее матери стояло обычное цветочное подношение,
которое по этому случаю состояло из махровых белых и голубых фиалок.
постояв некоторое время у камина, девочка посмотрела на картину
со скорбной, тоскующей нежностью. Могло ли это гордое прекрасное лицо когда-либо принадлежать
мужу, более грубому, подлому и деградировавшему глину, который
в тот день был смел с кощунственным предположение говорить о
ее "Минни"?

Что же это за тайна, и на которых должна покоиться на себя вину, возможно,
всю жизнь позор?

"Только не ты, дорогая мама с печальными глазами. Пусть весь мир осуждает, высмеивает
и презирает нас; но только твои собственные уста научат меня сомневаться в тебе.
Все остальное может рухнуть подо мной, все может уплыть; но вера
и доверие к матери будут стоять крепко - как лестница Иакова, соединяющая меня
с ангелами, которые, несомненно, спустятся по ее золотым кругам и
утешат меня. О, мама, пришло время, когда мы с тобой должны обнять друг друга.
руки и бороться вместе битву; и Бог будет милостив к
право".

Стоя там в своем голубом кашемировом платье, подчеркнутом изящным воротничком
и кружевными манжетами, она действительно казалась уже не юной, почти
девочкой-ребенком, а той, кто переступил порог и вошел в
таинственное царство ранней женственности.

Скорее ниже, чем выше среднего роста, ее фигура была изысканно
отлитый в форму, а красивая голова балансирует на плечах с
неописуемой гордостью благодати иногда видит в идеальном мраморный
скульптура. Но нежное печальное лицо Эноны, такое же белое и
сверкающий под своим сияющим локоном черных волос, как статуя, вырезанная из
сердца Лигдоса; как простые слова могут когда-либо передать его особенную
красоту, его безупречную чистоту? Бессознательно она остановилась в
точной позе, выбранной для той прекрасной фигуры "Веры", которая
Палмер подарила миру; и стоит, опустив сложенные
руки и подняв глаза, глядя на портрет своей матери, в то время как
"Вера" смотрит на одинокий крест над ней, демонстрируя сходство по форме.
и черты лица были настолько поразительны, что все, кто изучал это
изысканный мрамор может легко вызвать в памяти лицо девушки из
библиотеки.

Отвернувшись, она открыла орган, извлекла струны и начала
играть.

Когда тихие, но в то же время священно-торжественные звуки прокатились по длинной комнате,
священные ассоциации из жизни старого пасторского дома всплыли в памяти,
вокруг нее, словно знакомые лица, собрались группы. Она снова услышала
воркование кольчатых голубей в зарослях жимолости и любимые голоса, теперь уже
умолкшие после смерти или далеко-далеко среди пальм Индии.

"Возложи бремя твое на Господа" было одним из их любимых
избранное в V----, и теперь, надеясь на утешение, она спела его.

Это был первый раз, когда она пыталась сделать это с вечера до
в шторм, когда г-н Линдсей пели с ней, пока мистер Харгроув
тихонько напевает базы, как он ходил взад и вперед по веранде, с
руку на плечо своей сестры.

Сколько святых воспоминаний нахлынуло потоком на ее сердце и душу,
похоронив на время горький опыт сегодняшнего дня!

Не смогла завершить песню, она откинулась на спинку стула, и дал
способ слезы, которые быстро скатывались по ее щекам.

Так, Ван и безнадежно было ее лицо, что мистер Пальма, наблюдая за ней из
занавешенного алькова, пришел быстро вперед.

Он был элегантно одет в полный вечерний туалет и, бросив свои
белые перчатки на стол, подошел к своей подопечной.

При виде его она вскочила и поспешно вытерла слезы, которые
упрямо капали, несмотря на все ее усилия.

- О, сэр! Я надеялась, что вы забудете вернуться домой и отправитесь к миссис
У Тарранта. Я не знал, что ты был в доме.

"Я никогда не забываю о своих обязанностях, и хотя через некоторое время я иду к миссис Таррант
, я уделяю внимание "делу прежде удовольствия"; это было моим
пожизненная привычка".

Его новый костюм был черный, и белый жилет и галстук были необыкновенно
надлежало ему. Он был в курсе того; и даже в разгар
ее тревоги и депрессии, Регина подумала, что она никогда не видела его
такой красавчик.

"Я хотел бы задать вам несколько вопросов. Было ли это настоящее телесное недомогание,
физическая боль, которая удерживала вас в вашей комнате во время ужина, на котором я
особенно желал вашего присутствия?

"Я не могу сказать, что это было так".

- У вас не было ни температуры, ни головной боли, ни обмороков?

- Нет, сэр.

- Тогда почему вы отсутствовали?

"Я чувствовала себя несчастной, и сжал видеть ни один: тем более странно
гости".

"Недовольны? О чем?"

"Мое сердце разрывалось, и я хотела бы побыть одна."

- Боль в сердце, так рано? Однако вам уже семнадцать лет,
полагаю, достаточно взрослый для появления предвестниковых симптомов. Что вызвало
у вас боль в сердце?

Она молчала.

"Вы боялись моего неудовольствия, зная, что у меня были причины чувствовать себя оскорбленным,
когда, делая вид, что подчиняетесь моим желаниям, вы поспешили уйти
из моего кабинета, как раз когда я возвращался в него? Почему ты не подождал?

"Я боялся, что ты откажешься дать свое разрешение, и я очень хотел
у миссис Мейсон было много чего, чтобы пойти к ней".

Превыше всех других достоинств он почитал и восхищался строгой неприкрашенностью.
правдивость, и этот сильный элемент ее сдержанного характера сильно
привлекал его.

- Малышка, неужели я такой бессердечный людоед? Странно добродушный
улыбка wanned и скрасили его обычно могильным холодом в лицо, и
конечно, в тот момент Эрле Пальма показал один аспект его природы
никогда не выставлялись ранее для любого человека.

"Каким очаровательным человеком, должно быть, является эта бедная старая миссис Мейсон";
буквально искушает вас к непослушанию. Разве она не переписывается с
святыми в Уде?"

"Если ты имеешь в виду мистера Линдси и его мать, она, конечно, иногда получает весточки от
них".

"Почему бы не сказать "миссис Линдси и ее сын"? Были ли это ужасные новости
о том, что малярийная лихорадка стала эпидемией в Миссиях, или о том, что сипаи
угрожают очередным восстанием, которые лишили вас аппетита,
лишил тебя социальных удобств за обеденным столом и причинил
тебе душевную боль?"

- Если есть такие плохие новости, я их не слышал, миссис Мейсон не было дома.


- В самом деле! Тогда кого вы видели?

- Когда я убедился, что она отсутствует, я уже отправил карету
уехала, и я вернулась домой, задержавшись на несколько минут на ... площади.

Говоря это, она сильно побледнела, и он увидел, как задрожали ее губы.

"Регина, в чем дело?"

Она не ответила; и, наклонившись к ней, он сказал низким, обаятельным голосом
голос, совершенно не похожий на его обычный тон:

"Лили, доверься своему опекуну".

Глядя в его блестящие глаза, она почувствовала искушение рассказать ему все,
безоговорочно положиться на его мудрость и руководство, но образ
Пелега Петерсона возник, как отвратительный предупреждающий призрак.

Легко интерпретируя меняющееся выражение лица, которое он
он так долго и тщательно все обдумывал, что продолжил:

"Ты хочешь сказать мне откровенно, но уклоняешься от испытания. Лили,
что ты такого сделала, в чем тебе стыдно признаться мне?"

- Ничего, сэр.

- Тогда почему вы колеблетесь?

- Потому что в это вовлечены другие люди. О, мистер Пальма! Я очень
несчастна.

Она сложила руки и опустила на них подбородок - странная поза.
В которую ее всегда загоняло горе.

"Я заключил это по вашему поведению за органом. Я очень
жаль, что мой дом-это не счастливый дом для моего прихода. Ты
подвергались какой-либо неприятностей из членов моей семьи?"

- Абсолютно никаких. Все добры и внимательны. Но я никогда не смогу быть
удовлетворен, пока не увижу свою мать. Я напишу сегодня вечером, умоляя ее
разрешить присоединиться к ней в Европе, и я прошу вас, пожалуйста, использовать
ваше влияние в пользу моих желаний. Ах, сэр, не могли бы помочь мне перейти на
мама!"

Его улыбка застыла, и лицо его ожесточилось, и он вывел ее на низкий диван
может вмещать только двух человек, и нарисованная рядом с костром.

"Мадам Орм пока не хочет свою дочь"

"Но я хочу свою мать. О, я должна идти!"

Он взял обе ее руки, сложенные на коленях, раскрыл
стиснул пальцы, нежно сжимая их в своих, таких белых и
изящных, и его черные глаза заблестели:

"Неужели я жесток к моей Лили, что она так стремится сбежать
от своего опекуна?"

"Нет, сэр, о нет! Добрая и очень хорошая, заботящаяся о том, что ты считаешь моим,
благополучии во всем. Но ты не можешь занять место матери в моем сердце.
"

- Уверяю тебя, малышка, я не хочу занимать место твоей матери.

Что-то особенное в его тоне привлекло ее внимание, и, подняв голову, она встретила его испытующий взгляд.
большие прекрасные глаза.

- Совершенно верно, не сводите с меня глаз, пока я
выполнять довольно деликатную и неловкую обязанность, которая иногда
возлагается на суровых опекунов хорошеньких юных леди. В отсутствие твоей
матери предполагается, что я занимаю _quasi_ родительское положение
по отношению к тебе; и являюсь уполномоченным хранителем твоих секретов, если
у тебя, как и у большинства людей твоего возраста, появится возможность владеть ими. Ваша
мать, как вам известно, наделила меня этим правом как своего наместника,
следовательно, вы должны простить инквизицию за состояние ваших
чувств, которое я как раз сейчас вынужден выразить. Хотя я
считаю вас слишком молодым для таких серьезных предположений, это
тем не менее, уместно, чтобы я был средством их представления
когда они станут неизбежными. В нежном и очень восприимчивом
сердце мистера Эллиота Роско, похоже, что либо со "злым умыслом
заранее", либо, будем надеяться, в невинном бессознательном состоянии вы
практиковал определенные женские уловки и колдовство, которые
настолько помутили его рассудок, что он неспособен заниматься
своим бизнесом. Когда я протестовал против безумия, в которое он впадает
, он в очень поэтичном и рыцарском стиле - который здесь нет необходимости повторять
- заверил меня, что вы были элементом
что полностью нарушило его мозговое равновесие. Эллиот Роско -
мой двоюродный брат, молодой джентльмен, с хорошим характером, хороший ум, хорошее
образования, доброе сердце и хорошие манеры, и в свое время, возможно, команды
хороший доход от своей профессии; но только сейчас, в денежном выражении
важно, он не будет считаться блестящий матч. Мистер Роско
сообщает мне, что он желает с вами собеседование завтра, для
целью предоставления вам свое сердце и руку; и в то время как протестующие на
в местах своей молодости, я обещал передать его пожелания
тебе, и если он будет принят благосклонно, напиши своей матери немедленно
".

Озадаченная и сбитая с толку, она не до конца понимала его намерения.
пока он не произнес заключительную фразу, и болезненное изумление не заставило ее замолчать.
она, словно зачарованная, встретилась с ним взглядом.

"Теперь остается ответить на один вопрос. Ваша мать
дать свое согласие, Мисс ОРМ Регина намерены стать моим кузеном?"

"О, никогда! Ты огорчаешь меня; ты не должен говорить со мной о таких вещах
. Я так молода, ты же знаешь, мама бы этого не одобрила.

Она густо покраснела и попыталась убрать руки, но обнаружила, что
это невозможно.

- Совершенно верно, и если бы можно было убедить сумасшедших молодых джентльменов
хранить молчание, будьте уверены, я никогда бы не затронул эту тему,
которую я считаю преждевременной. Но хотя я, безусловно, аплодирую вашему здравому смыслу
, довольно проблематично, должен ли я испытывать удовлетворение от
вашего безоговорочного отказа от союза с моим кузеном. Вы являетесь полностью
осознав, что я не должен касаться тебя, кроме как ваш
- хранитель?"

"Да, сэр. Я не хочу быть вашим кузеном".

Внезапно улыбка снова озарила его лицо.

- Благодарю вас. В котором часу вы сможете увидеться с мистером Роско?

- Ни в коем случае. Пожалуйста, не позволяйте ему приходить сюда или говорить со мной на эту тему
это было бы крайне болезненно. Я не должен встретиться с ним
потом, не чувствуя себя огорченным, и все было бы невыносимо
неприятно. Пожалуйста, мистер Пальма, оградить меня от этого."

Она невольно придвинулась к нему ближе, словно ища защиты, и
заметив это движение, он улыбнулся и крепче сжал ее руки.

"Я определенно не могу запретить ему обратиться к вам по этому ужасному поводу".
тема, но если вы этого хотите, я постараюсь его отговорить. Эллиот
и Пальма кровь в его жилах, и это безошибочно
тенденции к упрямству, хотя его поведение в любовных делах еще
еще предстоит проверить, но мне кажется, что если вы не на шутку
желая сокрушить этой дурацкой прихоти в зародыше, можно очень
легко сделать это путем расширения возможностей мне сделать, чтобы мой кузен простой
заявление, которое будет гасить то и дело за все возможности
воскресение".

- Тогда скажи ему все, что подсказывает тебе твое суждение.

"Мое суждение должно быть указание на факты, а простая констатация я
предложение может включать серьезные последствия. Разрешаете ли вы мне
прекратить обсуждение этого вопроса немедленно и навсегда,
сообщив мистеру Роско, что вы не можете допустить мысли о
предоставлении ему интервью, поскольку его иск безнадежен из-за того факта, что
что твои возлюбленные уже обручены?

Она была слишком смущена его пронзительным, безжалостным взглядом, чтобы
заметить, что он коснулся пальцем пульса на ее запястье,
крепко держа ее руки в своем теплом пожатии; или что он наклонился ниже
пока он говорил, его благородная массивная голова почти приблизилась к ее лицу.


"Я не мог просить тебя сказать ему это. Это было бы неправдой".

"Ты уверена, Лили?"

"Да, мистер Пальма".

"Вы забыли мистера Линдси?"

Он думал на мгновение, что пульс замер, а затем избили
регулярно спокойно, и он подумал, если бы его собственные ограниченные давление
недоумение его объект.

"Нет, я никогда не забываю, Мистер Линдсей."

Она не сжималась или цвет, но унылый безнадежный взгляд проник в ее
великолепные глаза при упоминании его имени.

"Вы уверены в том, что молодой миссионер не докажет
препятствие для вашего сближения с вашим опекуном?
До сих пор я находил вас исключительно правдивой во всех вещах; будьте
осторожны, чтобы именно здесь вы не обманули ни себя, ни меня. Существует
предание, что в реке Инахус найден необычный камень
напоминающий берилл, который чернеет в руках тех, кто
намеревается лжесвидетельствовать; и вы можете легко понять это
юристы считают такие камни бесценными в зале суда. Я пригласил
вас на свидетельское место, и мое кольцо с печаткой, украшенное бериллом, в этот момент прижимает вашу
ладонь. Будьте откровенны; вы не очень глубоко привязаны к
Мистер Линдси?

Внезапно жгучий румянец залил ее лоб, она попыталась высвободить свои
руки, чтобы спрятать лицо от его пылающих испытующих глаз, но
его хватка была твердой, как стальная полоса; и едва ли осознанной
там, где она нашла убежище, она повернулась и прижалась щекой к его плечу
, стараясь избежать этого пытливого взгляда.

Она не видела, как посерело и окаменело его лицо или как белые зубы
прикусили нижнюю губу; но когда он заговорил, его голос был суровым и
неописуемо ледяным.

"Моя подопечная должна изучить свое сердце, прежде чем она уполномочит своего опекуна
считай это незанятой собственностью. Ты должен, по крайней мере, сообщить своей
матери, что это стало просто миссионерской станцией ".

Все еще прижимаясь разгоряченными щеками к его плечу, она воскликнула:

"Нет, нет! Ты совсем не понимаешь меня. Я испытываю к нему, к Дугласу,
точно такие же чувства, когда он ушел.

- Я так и предполагаю. Твои чувства достаточно очевидны.

"Не то, что Вы себе представляете. Когда он меня бросил, я обещал ему, что я всегда хотел
Люби его, как я сделал тогда, и я сказал ему, что было правдой: я его любила
рядом с моей матерью. Но не так, как ты имеешь в виду, о нет! Если бы Бог дал мне
брат, я должен думать о нем точно так же, как о дорогом Дугласе. Я
очень скучаю по нему, больше, чем могу выразить; и я люблю его и хочу
увидеть его. Но я никогда не думала ни о чем другом, кроме как о том, что я его приемная
сестра, до этого момента, когда ты заговорила, и это потрясло, это почти
унизило меня. На самом деле, мои чувства к нему почти святы, а твоя
мысль, твой смысл кажутся мне кощунственными. Он мой благородный, настоящий
друг, мой дорогой, добрый брат, и ты не должен так думать о
нем и обо мне; это причиняет мне боль.

Почти на мгновение воцарилось молчание.

Мистер Пальма отпустил ее руку, и его рука быстро обхватила
ее плечо, в то время как его открытая ладонь прижала ее голову ближе к себе
.

"Уверен ли мой подопечный, что если бы он захотел быть больше, чем братом, она
никогда бы не ответила взаимностью, никогда бы не лелеяла другое чувство,
более сильную привязанность?"

"Он никогда не мог пожелать этого. Он намного старше, мудрее и лучше меня
и смотрит на меня только как на младшую сестру".

"Неужели превосходство в годах и мудрости - единственное препятствие, которое ты можешь себе представить
?"

"Я вообще никогда не думал об этом, пока ты не заговорил, и это так
мне больно. Мне кажется неуважительным связывать такие идеи, как ваши.
с именем того, кого я почитаю как своего брата ".

Он засунул руку под ее подбородок, поворачивая ее лицо, чтобы посмотреть, несмотря на ее
борьба, чтобы предотвратить это, и, склонив голову-он не целовал ее! О
нет! Эрле Пальма никогда никого не целовал с самого детства; но на
одно мгновение его смуглая щека оказалась рядом с ее, с нежностью
ласкающее прикосновение, которое поразило ее так сильно, как если бы один из
бронзовые статуэтки на консоли над ее головой громко рассмеялись
и захлопали в металлические ладоши.

"Отныне "неуважительная идея" никогда не должна ассоциироваться с
именем мистера Дугласа Линдси, и в будущем я предупреждаю вас, что
ему будет предоставлена только чисто братская ниша; более того,
не обязательно, чтобы вы говорили о нем как о "дорогом Дугласе", чтобы
заверить меня в вашем сестринском отношении. То, что я сделаю со своим
несчастным молодым кузеном, не совсем прозрачно; ибо Эллиотт
не получит отказа по доверенности ".

Он убрал руку, отпустил ее, и она встала.
порывисто воскликнула:

- Скажи ему, что Регина Орм никогда не позволит ему затрагивать эту
тему; и скажи ему также, что я беспризорница, девочка, над чьим
происхождением нависла тень, темная и холодная, как покров. О, скажи ему, что я
хочу свою мать и честное незапятнанное имя, и пока я не смогу
найти это, в моем разуме и сердце нет места для возлюбленного!"

Когда события дня, временно изгнанные из ее мыслей
неожиданным характером интервью, нахлынули на нее с новой силой
горечь исчезла с ее лица,
оставляя его странно бледным и изношенным на вид; и мистер Пальма теперь видел
фиолетовые тени залегли под глубокими глазами, делая их более
чем когда-либо пророческими в своем торжественном скорбном выражении.

"Какое необычное происшествие пробудило ваш интерес и любопытство
относительно вашего происхождения?"

"Оно никогда не дремлет. Это последняя мысль ночью и первая.
когда наступает день. Это бремя, которое никогда не снимается, которое раздражает
постоянно; и иногда, как сегодня вечером, я чувствую, что больше не могу этого выносить
".

"Вы должны быть терпеливы, по крайней мере, некоторое время ..."

"Да, я слышал это в течение долгих десяти лет, и я был и тем, и другим
терпеливый и молчаливый: но пришло время, когда я больше не могу этого выносить.
Что-нибудь положительное, определенное, поддающееся доказательству, каким бы
мучительным оно ни было, было бы более терпимым, чем это ожидание, это
сводящее с ума предположение. Я увижу свою мать; я должен узнать правду, будь что будет!
какой бы она ни была!

Очарование детства исчезло навсегда. Даже проблеск
надежды, казалось, меркнул в почти сверхъестественных глазах, которые стали
преждевременно женственными; она больше не смотрела на жизнь через радужные линзы
из сангвиничного девичества, но отныне как встревоженная женщина, преследующая
penetraliaбыл печали, никогда не забывая о том, что на ее пути
завис на gibing призрак позора.

Непривычная безрассудность ее тона и выражения лица раздражала и удивляла
ее опекун, нахмурив брови, поднялся и
встал рядом с ней.

"Твоя раздражительная горячность неподобающа и неприятна; и в
будущем тебе не мешало бы вспомнить, что в детстве ты подчинялся
руководствуясь желанием твоей матери, я проявляю неуважение как к ней,
так и ко мне, настаивать на курсе, противоречащем нашим суждениям и
желаниям ".

"Я не ребенок. Сегодня я знаю, я чувствую, что навсегда покончила с
моим старым - счастливым детством; я - то, чем я не хотела бы быть, - женщина. О,
Мистер Пальма, будьте милосердны и отправьте меня к маме!"

Он посмотрел вниз, на изможденное лицо, поблескивающее под газовыми лампами люстры
, в затененные красноречивые глаза, и отметил бескровный
губы резко скривились в гримасе боли, его рука опустилась на ее плечо.


"Лили, поскольку я милосерден, я оставлю тебя здесь. Я не
терпеливый человек, я с непривычки дразня назойливостью, и это будет
боль меня жестко синяк Белый цветок я обязался
укрытие от шторма и пыли, поэтому необходимо быть тихой, послушной, и
раздражать меня более бесплодного ходатайства. Твоя мать не
хочу, чтобы ты в Европе".

"Ты не позволишь мне уйти?"

"Я не позволю. Оставим эту тему в покое, пока я не возобновлю ее".

Со слабым стоном она закрыла глаза и задрожала; и он снова взял
ее маленькие белые холодные ручки.

"Маленькая снежная статуэтка, почему ты не доверяешь мне? Скажи мне, что так
внезапно превратило нежный белый бутон Лилии из вчерашнего дня в эту
дерзкую молодую женщину с ввалившимися глазами?

Было велико искушение излить душу, потребовать от него
правду, с которой, как она подозревала, он был, по крайней мере, частично
знаком; но мысль о том, чтобы выдвинуть столь ужасное обвинение против
ее матери, заставила ее сжать губы. Более того, она была уверена, что ее
мольбы никогда не заставят его раскрыть то, что он считал
целесообразным скрыть.

Он наблюдал и понимал эту борьбу, и холодная улыбка тронула его
красивый рот.

"Вы приняли решение приостановить уверенность в себе. Очень хорошо, я
никогда больше не домогается ее. Это не в моих правилах ходатайство о том, что
Я имею право командовать. Ты просто вынуждаешь меня натянуть поводья
там, где я предпочел бы, чтобы ты, по крайней мере, воображала себя необузданной.

Он отпустил ее руки, посмотрел на часы и взялся за перчатки.;
добавив совершенно изменившимся и безразличным голосом:

"Что ты потеряла сегодня?"

Она с трудом сдержала слова.:
"Мою молодость, мой душевный покой, мою надежду и веру в мое будущее".

Устало подняв руки, она оперлась на них подбородком и
медленно ответила:

- Боюсь, многое.

- Ценные вещи? Увядшие цветы, надушенные отборным восточным ароматом.
воспоминания?

- Да, сэр, я потеряла свою сумочку и агрские фиалки.

- Какую награду вы предложите за возвращение таких драгоценных реликвий?
В знак братской привязанности? Обещание беспрекословного повиновения вашему
опекуну? Конечно, они стоят такого пустяка?

"Они действительно очень ценные. Где вы нашли мою сумочку?"

"На столе в моем офисе".

Он поднял игрушку из слоновой кости, затем положил ее на стол.

"Благодарю вас, сэр. Г-Пальма, ты сделаешь мне большое одолжение?"

"Как мне не лишиться мне на слово, я не спутывая себя опрометчиво в
сетки обещание. Просто сейчас я не в том настроении, чтобы предоставить ваш
необоснованных ходатайств; тем не менее, я буду рад услышать, что мой подопечный
желания ее опекуна".

Ее губы дрожали, и сердце его поразил его, как он наблюдал за ней раненых
выражение. Она молчала, до сих пор покоится ее поникла головой на ее
сложив ладони.

"Реджина, я жду, чтобы услышать тебя".

"Это бесполезно. Ты бы мне отказала".

"Вероятно, мне следовало бы; но я предпочитаю, чтобы вы высказали свои пожелания,
и предоставили мне возможность оценить их уместность".

Она вздохнула и покачала головой.

- Я не допущу такого детского баловства. Скажи мне немедленно, чего ты
хочешь, чтобы я сделал.

"Не будете ли вы столь любезны одолжить мне двадцать пять долларов, пока я не
получите мой перевод?"

Его глаза опустились под ее робким, умоляющим взглядом, и густой румянец
смущения пробежал по его лицу.

"Это зависит от того, как ты собираешься использовать это. Если вы хотите
сбежать от меня, боюсь, вам придется занять у кого-нибудь другого.
Вы хотите оплатить свой проезд в Европу?

"О нет! Я бы хотел, чтобы я мог. Вы не оставляете мне такой утешительной надежды".

"Чего вы этим хотите?"

"Я не могу вам сказать".

"Потому что вы знаете, что ваша цель неприлична?"

"Нет, сэр; но вы не поняли бы моих мотивов".

"Испытайте меня".

"Я не буду, я надеялся, что вы достаточно доверяете мне, чтобы
удовлетвори мою просьбу, не требуя объяснений".

"Я уверен в чистоте твоих мотивов. Я не подвергаю сомнению
доброту твоего сердца или правильность твоих намерений; но
Я серьезно сомневаюсь в правильности ваших юношеских суждений. Не
вынуждайте меня отказывать вам в такой тривиальной вещи. Расскажите мне о вашей цели.

- Нет, сэр.

Гордое, опечаленное выражение промелькнуло на ее тонких чертах.

Он отошел, дошел до двери, затем вернулся за одной из своих
перчаток, упавших на ковер.

- Мистер Пальма.

- Хорошо, мисс Орм.

- Доверьтесь мне.

Он посмотрел в ее красивые грустные глаза, и его сердце начало
биться ожесточенно.

"Лили, я буду".

"Когда-нибудь я вам все объясню".

"Когда вам нужны деньги?"

"Завтра утром, если можно".

"За завтраком вы найдете их в конверте под своей тарелкой".

"Спасибо, сэр. Это для...

-Тише! Не говори мне ничего, пока не расскажешь все. Я предпочитаю доверять вам
целиком и полностью, и я буду ждать того часа, когда не надо таиться существует
между нами; когда ваши тайные мысли являются моей собственностью как своей
собственные. Меньшее, чем это, никогда не удовлетворит вашего требовательного опекуна, но
этот час очень далек.

Она взяла его за руку и прижалась к ней своими мягкими губами, прежде чем он успел
отдернуть ее.

"Дай Бог, чтобы этот час наступил поскорее".

"Аминь, Лили. Ты выглядишь странно измученной и больной; и твои глаза
удручающе эльфийские и затуманенные. Иди спать, малышка, и
забудь, что ты вынудила меня быть суровым. Помни, что твой
опекун, вопреки своему суждению, полностью доверяет тебе."

Он быстро повернулся и вышел из библиотеки, прежде чем она успела ответить,
и вскоре после этого, услышав, как закрылась входная дверь, она поняла, что он ушел
к миссис Таррант.




ГЛАВА XXII.


Письмо, которое Регина написала в ту ночь, было серьезным, почти
страстным, в нем содержалась просьба разрешить ей присоединиться к своей
матери; и все же ни малейшего намека на _b;te noire_ площади не омрачало его
содержание, ибо писательница чувствовала, что только лицом к лицу, глаза в глаза,
она могла задать своей матери этот страшный вопрос, от которого зависел весь ее
будущий покой.

Запечатав конверт и надписав адрес, она погасила свет.
и попыталась погрузиться в сон, в то благословенное забвение, которое природа
милостиво дарит ноющим сердцам и перегруженным мозгам; но
около трех часов она услышала, как у парадной двери подъехал экипаж,
голоса троицы, поднимающейся по лестнице, и один раз звонкий
торжествующий смех, принадлежавший исключительно Ольге, затем все стихло в
в доме тихо, и на улице тихо.

Не в силах успокоиться, беспокойно ворочаясь на кровати, с горячей
пульсирующей болью в висках и сердцем Реджина устало прислушивалась к
тихим серебристым ударам часов, и когда они возвестили половину шестого
в-третьих, она начала тосковать по дневному свету.

Внезапно, хотя ее и не предупредил ни малейший звук, она стала
известно, что она была не одна; что человек был дыхания
и в том же стиле. Начиная в положении "сидя", она воскликнула:

"Кто там?"

"Тише! Я не грабитель. Не издавай ни звука."

Одновременно она услышала чирканье спички, и маленькая восковая свеча
была зажжена и поднята высоко над головой Ольги, демонстрируя ее высокую фигуру
, закутанную в вишневый халат и шаль. Шагая
осторожно по полу, она зажгла одну из газовых горелок,
размещен конус бюро, и подошел к кровати.

"Освободить мне место. Мне холодно, мои ноги как ледышки".

"В чем дело? Что-нибудь случилось?"

"Ничего особенно нового или странного. Что-то происходит каждый час,
вы знаете; люди рождаются, обмениваются, умирают и их хоронят; жизни чернеют
, сердца кровоточат и их топчут человеческие копыта, пока
они не раздавлены до неузнаваемости. Моя дорогая, цивилизация - это огромный обман
и Красный закон дикарей в "первобытной ночи" стоит всех
томов юриспруденции, от Пандектов Юстиниана до
Комментарии Блэкстоуна, мудрость кока-колы и Стори. О,
безмятежные дни доисторического человечества! Когда вместо того, чтобы кланяться и
улыбаясь и изящно беседуя со своим злейшим врагом, выпивая
его амонтильядо и поедая его трюфели, люди получали возвышенное
удовлетворение от того, что поджаривали его плоть и обжигали кости, для
допотопный "dejeuner ; la fourchette_",-- (только чтобы избежать
анахронизма) _ без фуршета!_ Как жаль, что у меня нет привилегии
"la belle sauvage_", далеко отсюда, в каком-нибудь людоедском уголке языческой
Полинезии ".

Она сидела, плотно завернувшись в простыни, и
Реджина едва могла узнать ее по бледному, почти изможденному лицу
рядом с ней сияющая, смеющаяся женщина, которая казалась такой ослепительной
несколько часов назад, когда она сгорала в своих праздничных одеждах.

"Ольга, ты говоришь как язычница".

"Конечно. Чтобы быть искренним, бескорыстным, честным, и женственно-это сегодня
неизбежно языческим. Хотел бы я, чтобы у меня был нос плоский, как гречневая каша
и губы толщиной в три дюйма, с огромными медными кольцами, свисающими
с них обоих! А в качестве одежды, вместо "Чудес Уорта", -
мантия из перьев или оленьей шкуры, отделанная бахромой и усыпанная
синими стеклянными бусинами! Цивилизация - это насмешливый самозванец, и
религия смеется в его жреческий рукава по собственному
бесстыдный----"

"Тише, Ольга! Вы не кощунственно. Неудивительно, что ты дрожать, пока вы
поговорить. Нью-Йорк полон благородных христиан, щедрых, обаятельных людей
и повсюду должно быть немного порочности. Разве ты не знаешь
что Бог в конечном итоге победит всех и благовествует миру?"

"_Peut-;tre!_ Но у меня нет даже традиционного горчичного зернышка
, которое можно было бы посеять; и я мог бы ответить вам, как когда-то Лаплас: "Я никогда
не сталкивался с такой гипотезой ".

- Вы приятно провели вечер у миссис Таррант? - встревоженно спросила Реджина
чтобы сменить тему.

"Удивительно блестяще и имеет настоящий успех у topaz. Я блистал,
блистал, и люди щедро хвалили меня (критикуя _sotto voce_),
и открыто завидовали; и когда я, наконец, раскланялся, я почувствовал, что
Сэр Питер Тизл об уходе из "Леди Снируэлл": "Я оставляю свою героиню
позади". Мама была очарована мной, а мистер Сайлас Мидас смотрел на меня с восхищением.
гордый обладатель, как будто у него в жилетном кармане лежит купчая на каждый фунт моей белой плоти.
и мистер Эрле Пальма так же благосклонно улыбнулся.
как какая-нибудь чугунная статуя Плутона, свежевыкрашенная в белый цвет, и
блестели на солнце. _А кстати!_ Я спросил его-ночью, если он
бы ослабить его солдафонским обуздать над тобою, и позволяет вам сделать свой
_d;but_ в обществе в качестве моей подружки невесты? Как сверкнули эти сводящие с ума белые зубы
, когда он одобрительно улыбнулся в ответ на мое предложение?
Всякий раз, когда они просвет, они напоминают мне о Тигр готовится к
хруст костей тендер газель или блеяние ягненка. Теперь вы
понимаете, что привело меня сюда в столь неурочный час? Вооруженный
разрешением вашего благородного опекуна, я прошу чести воспользоваться вашими услугами
в качестве подружки невесты на моем приближающемся бракосочетании. Твое платье, дорогая, должно быть из
шелка цвета горечавки, подходящего к твоим глазам, и затуманенного
_tulle_ того же оттенка, смягченный серебристыми побегами горечавок.
листья сверкают сосульками, и вы будете выглядеть в этом случае
прелестно, как ортодоксальный еврейский ангел; или, что гораздо стильнее,
прекрасная, как бычьи глаза, Она парила над Олимпом, наблюдая за старым Зевсом
тайно флиртующим с Афродитой! Ты будешь первой подружкой невесты?

"Нет, я не буду твоей подружкой невесты. Я никогда не смогла бы сотрудничать в
неосвященная схема для свадьбы человек, которого вы презираете. Ах, Ольга! не
унижать себя таким наемник дорожного движения".

"Моя дорогая, незапятнанная невинность, разве ты не видишь, что общество, и
мама, и Эрле Пальма сговорились сделать из меня Исаака?
Связанный по рукам и ногам, я лежу на Мории светской жизни; но
мрачный факт бросает мне в лицо тот факт, что барана не будет, когда
начнется бойня! Никакая смягчившаяся рука не остановит занесенный нож.
Диана не увезет меня в Тавриду, а мама не сможет отплыть.
процветать из благотворительного фонда Эрле Пальмы, пока я не
принесен в жертву. Ах! жалостью нежность материнской любви!"

Она говорила с невыносимой горечью, и Регина положил одну руку вокруг
ее.

"Ольга, она слишком сильно любит тебя, чтобы обречь на пожизненные страдания. Ты
всегда говоришь так насмешливо и говоришь так много странных вещей, которых ты не делаешь.
подразумеваешь, что она не понимает твоих истинных чувств. Покажи ей свое сердце
, свои настоящие чувства, и она никогда не согласится увидеть тебя.
Выйди замуж за этого человека ".

"Ты веришь, что я успешно маскирую свое сердце? Не от мамы,
не от Эрле Пальмы. Они знают все его пытки, все его дикие
отчаянная борьба, и они уверены, что через какое-то время я буду
носите свою оппозицию, и угрюмо поддаваться своим желаниям.
Они составили опись мирских благ Сайласа Конгрива и
в обмен с радостью нанесли бы его имя как свидетельство о праве собственности на мое чело.
В эту ночь я танцевала, смеялась, болтала, как желтый попугай, ели,
пили шампанское, польщен, флиртовал, и соврала, пока я подошли
с ума. Мне кажется, что целый легион демонов подстерегает снаружи
у твоей двери, чтобы завладеть моей дрожащей, опустошенной душой.

Она вздрогнула и прижала пальцы к своим блестящим глазам.

"Регина, ты глупая молодая вещь, как невежественные способов
мир как неоперившихся Ява воробья; но сердце твое чисто и верно,
и вашу любовь не ловко установить трубу-ловушку, к весне врасплох,
и поймать и порезал меня. С того дня, когда ты появился среди нас
ваше милое детское лицо и глаза святые, как много в этой
дом как святой лик Авеля бы в Ca;na, я смотрел
и верили в вас, и мое жалкое мирское сердце начали тушить
волокон по отношению к вам, как гиацинты в вашем ламп-очки расти
корни. Безопасно ли мне будет довериться тебе? Могу ли я доверять тебе?

"Думаю, да".

"Ты обещаешь сохранить в секрете все, что я тебе скажу?"

"Это касается только вас?"

"Только меня и еще одного человека, которого вы даже не знаете. Если я
осмелюсь тебе что-нибудь рассказать, ты должен дать мне торжественное обещание
не выдавать меня ни одному человеческому существу. Мне нужно хотя бы твое сочувствие, потому что я
в отчаянии.

С жалостью глядя на ее бледное, печальное лицо и дрожащие губы,
Реджина придвинулась к ней ближе.

- Ты можешь доверять мне. Я никогда не предам тебя.

- Ни маме, ни твоему опекуну? Ты обещаешь?

Ее холодная рука сжала руку спутницы, и ее запавшие глаза с тоской всмотрелись в лицо девушки.
- Я обещаю.

- Ты поможешь мне избавиться от страданий этого прекрасного брака? - Спросила она. - Ты поможешь мне? - Я обещаю.

- Ты поможешь мне избежать страданий этого прекрасного брака?
Достаточно ли вы храбры, чтобы встретиться с черным хмурый взгляд своего опекуна и замораживание
порицание?

"Я надеюсь, что я достаточно храбр, чтобы поступать правильно, и вы, несомненно, не
ожидаем или желаем, чтобы я сделал ничего плохого".

Ольга обняла Регину и склонила голову ей на плечо
. Какое-то время казалось, что ее сотрясает какая-то буря горя, которая
угрожала унести всю ее привычную сдержанность, и Регина
молча погладил ее глянцевые рыжие волосы, ожидая услышать какие-то болезненные
откровение.

"Я думаю, я никогда бы не решился рассказать вам о своих страданиях, если бы
вы не видели меня вчера и не воздержались от любых намеков на это.
когда вы увидели, что я смело проигнорировал это. Вы подозреваете о
характере моего поручения на Ист-стрит?

"Я подумал, что, возможно, вы были заняты какой-то благотворительной миссией"
"по крайней мере, я на это надеялся".

"Благотворительной! Значит, вы сочли притворную болезнь "благочестивым
мошенничеством" и не осудили меня? Если милосердие привело меня туда, это было
только милосердие к моим страданиям голодающих сердце, который взывал к
его кумиром. Вы слышали о dirce до и Дамиана утащили дикие
звери? Их выступление было всего лишь дневным эфиром по сравнению с той гонкой, которую устроил я.
Меня гонит плеть твоего опекуна, шпора мамы и
неистовые вопли моего изголодавшегося сердца. Я бы хотел говорить без
горечь и насмешка, и преувеличение, но он вырос, чтобы быть
часть моего характера, а особенности привыкли к маске незаметно предположить
в какой-то степени его контуры. Я постараюсь отбросить свое легкомыслие
пустые попытки персифлажа, которые составляют мою мирскую манерность,
и расскажу вам в нескольких простых словах. Когда я был примерно твоего возраста, я
думаю, в моем характере должно быть, напоминал твой, для многих ваших идей и
видом долг в этой жизни мне напоминают в скорбно смутное, нежное
путь моей ранней юности; и с того далекого времени дразнить
воспоминания плывут ко мне, шепчет из старого себя долго, долго
мертв. Когда мне было семнадцать, однажды в июне я поехала провести несколько недель с
моей бабушкой Невилл, которая была инвалидом и проживала на
Хадсон, рядом очень живописное место, где художники имели привычку
гулянок со своими этюдниками. Получив определенную свободу,
которую мама никогда не предоставляла мне дома, я воспользовался мягким
режимом моей бабушки и по своему желанию бродил по прекрасной
прилегающей стране. Во время одной из таких злополучных экскурсий я столкнулся с
молодым художником, который проводил несколько дней по соседству. Я
была простодушной школьницей, не обученной житейской мудрости, и
всегда проводила каникулы с бабушкой, которая страдала от
аристократические прихоти и капризы; который не считал это полностью
непростительным быть бедным и был настолько старомоден, что судил о людях
по их достоинствам, а не по размеру их подоходного налога.

"Белмонту Эгглстону было тогда около двадцати пяти, он был очень красив, очень
талантлив, полон рыцарского энтузиазма и столь же утончен и нежен по
чувствительности, как женщина. Мы случайно встретились на ферме, где
внезапный ливень заставил нас искать убежища, и с того часа ни один из них не мог
забыть другого. Это была старая, незапамятная история - две свежие
юные души соединились, два сердца обменялись, две жизни навсегда
запутался. Мы вместе гуляли и катались верхом, он учил меня рисованию, приходил
время от времени и проводил с ним долгие летние дни, и бабушка
любила и приветствовала его; не было никаких препятствий сильному течению его души.
любовь, которая текла золотым потоком в течение тех нескольких священных недель, а
после обнаружила только стремнины и водовороты. Как я был безумно счастлив
! Кажется, что слава даже сейчас витает над каждым деревом и скалой
которые мы посетили вместе! Он сказал мне, что был очень беден и был
обременен заботой о немощной матери и сестре, а также о
младший брат, проявивший большое пластическое мастерство и давший обещание
прославиться в скульптуре, в то время как Бельмонт посвятил себя
живописи. Он откровенно объяснил свою бедность, подробно изложил свои планы,
с прекрасным поэтическим пылом поведал о надеждах, которые озаряли
его будущее, и попросил моего сочувствия и привязанности. Пока он был неизвестен
он не желал предъявлять на меня права, его любовь была слишком бескорыстной, чтобы
пересадить меня из сферы роскоши и достатка в одну из
нуждался в деньгах; и он только хотел, чтобы я терпеливо ждал, пока
его гений не получит признания. Одной звездной ночью я стоял на берегу
на берегу реки, когда нас окутал аромат жасмина, я вложила свою
руку в его и отдала свое сердце, свою жизнь за него. С тех пор прошло почти восемь
лет, но ни тени сожаления никогда не возникало
мне в голову не приходило данное мной торжественное обещание; и, несмотря на все, что я выстрадал
, если бы в моей власти было отменить прошлое, я бы этого не сделал!
Горькие волны захлестнули меня, но память о моем любимом, о его
преданности слаще, о! слаще, чем мои надежды на небеса! Бог
прости меня, если это греховное идолопоклонство. Это единственное золотое звено, которое
удерживал меня, и это спасает меня сейчас от того, чтобы продать себя сатане. В
разгар этих увенчанных розами июня и июля, в разгар моего
невинного счастья, мама набросилась на нас, как ястреб налетает на голубятню
, разделяя воркующую пару. Ничего не скрывая, я откровенно рассказал
ей все, и Бельмонт благородно попросил разрешения доказать свою
состоятельность. Бабушка была могущественным союзником, и, возможно, результат
мог быть другим, и мама в конечном итоге была бы завоевана
, если бы не обратились за советом к Эрле Пальме. Этот хладнокровный
тиран был единственным проклятием в моей жизни. Если бы не он, я должна была бы
сегодня счастливая, любящая жена. Тебя удивляет, что я ненавижу его? Как я
мечтала о семи апокалиптических чашах гнева! Он и мама
совещались. Расследование, касающееся Эгглстонов, выявило
фатальный факт, что какая-то ветвь семьи когда-то обвинялась в
растрате, была привлечена к ответственности Эрле Пальмой и вопреки
его попытки осудить его были оправданы. Мама и твой опекун
тогда, как и сейчас, руководствовались только одним критерием:

 "Он беден, и это подозрительно; он неизвестен,
 И это беззащитно!"

Тут же они строжайше запретили даже мое знакомство с та,
которой я пообещал все, что может дать женщина, - любовь, веру,
и бессмертное постоянство. К моей агонии было проявлено не больше жалости или уважения
со стороны сердца и разума, чем погонщик скота выгоняет
невинных бессловесных рогатых созданий с тихих клеверных лугов, где они
просматривали в тишине, среди вонючих общественных беспорядков. Даже на прощание
мне было отказано в интервью; но тайно я нашел возможность
возобновить свои клятвы, заверить Бельмонта, что никакая сила на земле не должна принуждать
я должен отречься от него и что, если потребуется, я буду ждать двадцать лет
чтобы он заявил на меня права. Старше и мудрее меня, он понимал, что
простирается передо мной, и, неоднократно заверяя меня, что его любовь
неугасима, он великодушно пытался отговорить меня от неповиновения
те, кто имел законный контроль надо мной. Итак, мы расстались, безвозвратно пообещав друг другу
друг другу; и всякий раз, когда мы встречались с того лета, это было
благодаря стратегии. Моя мать с того дня, как была предрешена судьба моей любви
, была так же глуха к моим мольбам и моим душераздирающим
воплям, как золотой телец был глух к негодующим обвинениям
Моисей. Меня преждевременно втолкнули в общество, бросили в
водоворот веселья, который закружил меня, как будто я танцую
дервиш, и оставил меня, видимо, нет свободного времени на ретроспективы или
сожаления или снисхождения розовая мечта, которая лежала, как
прекрасный утренний туман над и позади меня. Моя одежда была дорогостоящей и
со вкусом; я был выставлен в Саратоге, Лонг-Бранч, и Ньюпорт,
эти популярные человека экспозиций, где богатство и способа стайку к
дисплей и сравнить их текстиля и ювелирных изделий, а меньше
"развитый" скот, все еще стоящий на четырех ногах, спешат отправить на государственные ярмарки, чтобы
оценить их жемчужно-короткие рога, тонкие хвосты и
покрытые атласом шкуры. Мы не жалели ни средств, ни усилий, и маминый
пасынок, безусловно, щедро одаривал меня не только советами, но и деньгами. В
длинными интервалами я украл интервью с Belmont, потом он уехал далеко
Южная учиться на тропический пейзаж, и отсутствовал два года.
Когда он вернулся, сияя, с надеждой, облака над нашей жизнью, казалось,
серебрение по краям, и он был сангвиник, что его изображение будет
вынудить признание, и принести ему известность, что в искусстве означает еда.
Но граф Пальма решил иначе. К нашему несчастью, в
спеша увидеть картину, я пренебрег обычными мерами предосторожности.
чтобы отвести от себя подозрения, ваш опекун проследил за мной до чердака.
на чердак, где наносились последние штрихи. К несчастью.
Бельмонт никогда не был любимцем артистов, и он объяснил
мне, что это потому, что он был гордым, сдержанным и держался в стороне
от их клубной жизни и светских тусовок. Воспользовавшись его
личной непопулярностью, ваш великодушный опекун организовал заговор
против него. Как только картина была выставлена, на нее обрушилась тирада из
насмешек и оскорблений, и журнал самым
влиятельный в формировании и режиссуры художественного вкуса, содержит
крайне неблагоприятное критику, которая была написана по конкретному
друг и приятель Эрле Пальма, который, я убежден, вызвало его
подготовка. О, Регина! это был жестокий, жестокий удар, что вошел в мое
благородный нежный, дорогой сердцу, и почти сходя с ума от него. В литературе
жестокая критика разрушает свою собственную неоспоримую цель, способствуя
продаже книг, которые она призвана подавить; но, к сожалению, этот закон
не часто действует в отделе живописи. В приступе
мрачного уныния Бельмонт предложил свою прекрасную работу всего за
мелочь, но торговцы картинами отказались прикасаться к ней ни за какие деньги,
и, опрометчиво вырезав ее из рамы, он бросил многолетний труд
в огонь. Тем временем бабушка умерла, а мать Бельмонта
была безнадежно прикована к постели, в то время как его младший брат отправился в путь
в Европу, где он занял черную должность в мастерской скульптора.
_ательер_ во Флоренции. За мной был установлен более строгий надзор,
и танцующие дервиши короновали меня королевой своих пирушек. Днем
и ночью я была окружена влиянием, призванным обольстить меня
из прошлого, чтобы усыпить память, сделать меня в реальности тем
бессердечным, бездушным, насмешливым созданием, которым я, безусловно, кажусь. Но
Эрле Пальма нашел для меня твердую почву под ногами, и, несмотря на его усилия, я
остался верен единственной любви в своей жизни. Что я выстрадал, никто не знает,
но слушающий, наблюдающий Бог над нами знает; и иногда я
презираю и презираю себя за жалкие уловки, к которым я вынужден
практиковаться, чтобы ускользнуть от моих хранителей. Бедная мама любит меня, по-своему
эгоистично, по-мирскому, и бывают моменты, когда я действительно думаю
она жалеет меня; но благодаря влиянию и связям с Пальмой богатство
долгое время было ее самым драгоценным фетишем. Бедность, неизвестность пугает ее,
и для мяса из моды, она буквально продал меня, как она
однажды продавала себя, чтобы Годвин Пальма. Неоднократно меня убеждали
принять предложения руки и сердца, которые возмущали все инстинкты моей натуры,
которые казались оскорбительными для женщины, которая давным-давно отдала все, что было
лучше всего - в идолопоклоннической любви ее сердца. В день моего Белмонт в десять раз
милее, чем когда в рассветной флеш женственности, я помолвленный мой
пожизненная вера ему; и царит более царственно, чем когда-либо, над всем остальным
это хорошо и истинно в моей извращенной и циничной натуре. Я цепляюсь за
него, за свою веру в его благородную, мужественную, бескорыстную, неумирающую любовь ко мне,
недостойный, каким бы я ни вырос, даже утопающий несчастный для некоторых
нависающий сук, который единственный спасает ее от черной гибели
внизу. Не сумев победить сопротивление, с которым он столкнулся здесь,
Бельмонт отправился на Запад и в конце концов забрел в пустыню Орегона
и Британской Америки. В свое время, целый год, я не знаю, стоит ли
он был живой или мертвой, и что пытки я молча сносил! Шесть
несколько месяцев назад он вернулся, воодушевленный надеждой вернуть свое прошлое;
и одна из его картин была куплена богатым человеком из Филадельфии,
который заказал ему написать еще два пейзажа. Наконец-то мы
начали мечтать о каком-нибудь скромном маленьком доме, где, по крайней мере, у нас
было бы благословение нашей взаимной любви и присутствия. Мысль
был магнитный,--он показал мне, что есть хорошие люди в моей бедной
издеваясь души; что я обладал для счастья, для
самоотверженной преданности мой благородный Белмонт, - что сделал наше будущее
кажется, гимн. О! каким восхитительным было освобождение, которое я себе представляла! "

Она громко застонала и раскачивалась взад и вперед с безнадежностью,
которая внушала благоговейный трепет и огорчала ее бледного немого слушателя.

"Судьба благоволит Эрле Пальме. Они будут ласкать его до конца, потому что
он человек по душе их твердокаменным сердцам; безжалостный, как те мрачные трое
, которых Микеланджело, должно быть, видел во время кошмара. Когда я
думаю, как он будет злорадствовать по поводу крушения моей дорогой надежды, я чувствую
что для меня едва ли безопасно оставаться под его крышей; Я испытываю такое
сильное искушение придушить его. Воздействие строгость два
зима на Крайнем Северо-Западе серьезно подрывает Белмонта
Здоровье. Его врач подозревает чахотку и приказывает ему
поспешить в Южную Европу или Южную Америку".

Несколько мгновений Ольга молчала, и ее печальные глаза были устремлены на
стену с полупустым взглядом, в то время как мысли ее блуждали к ней
несчастному возлюбленному.

Регина с трудом понимал, что это мертвенно-бледное лицо и так полно
боль была сияющей насмешливой физиономией она до сих пор не видел
только в маске, и взяв ее за руку, она прижала ее мягко напомнить о ней
внимание.

"Чувствуя себя так, дорогая Ольга, как ты можешь думать о браке с мистером
Конгривом?"

"Выйти за него замуж! Не, я совсем еще не настолько деградировали, как, что
подразумевает. Я бы предпочел, чтобы купить пистолет или унции мышьяка, и в конце
все это убожество. Пока Бельмонт жив, я принадлежу ему; я люблю его так, как
Я никогда никого другого не любила; но когда его у меня отнимут, только
Небеса видят, какой будет моя жалкая судьба. Судьба сотворила
футбол из самой драгоценной надежды, которая когда-либо радовала женское сердце
и когда придет конец, я скорее думаю, что Эрле Пальма не будет
скривить свои гранитные губы и насмехаться надо мной. Мое согласие на покупку Congreve
это всего лишь _ruse_; другими словами, честными словами, позорное
уловка, обман, чтобы выиграть время. Я больше не могу выносить ту жизнь, которую веду.
и не пройдет и нескольких дней, как я разорву свои оковы и вырвусь на свободу.
неважно, какую цену я заплачу в будущем."

"Ольга, ты же не хочешь сказать, что намереваешься ..."

"Что бы я ни намеревался, я не дрогну, когда придет время.
Вчера я навестил его мать - бедную терпеливую страдалицу - и хотел
узнать последние новости от моего любимого. Вы увидели меня, когда я вошел,
и, без сомнения, ломали голову, пытаясь осознать непоследовательность моего
поведения. Ваша деликатная скрытность дает вам право на это объяснение.
Теперь ты знаешь все мое горе, и что бы ни случилось, ты не должен
выдавать мои передвижения. Из этого дома мои письма Бельмонту были
перехвачены, и наша переписка долгое время велась под прикрытием.
- Его матери.

- Где он сейчас?

- В Филадельфии.

"Как он?"

"Не лучше. Его врач говорит, что январь должен застать его на пути к
более теплому климату".

"Когда вы видели его в последний раз?"

"В сентябре. Даже тогда его кашель встревожил меня, но он
посмеялся над моими опасениями. О Боже! будь милостив к нему и ко мне! Я
знаю, что я недостоин; Я знаю, что у меня горький, злой язык и мир
от ненависти в моем сердце; но если Бог будет милосерден, если Он только пощадит
жизнь моей любимой, я постараюсь стать лучшей женщиной ".

Она снова склонила голову на плечо Реджины и разразилась потоком слез.
Это были первые слезы, которые ее собеседник когда-либо видел, как она пролила. Через
Несколько минут сочувствующий слушатель сказал:

"Возможно, если бы вы откровенно обратились к мистеру Пальме и показали ему
ужасные страдания вашего сердца, он бы смягчился".

"Вы его не знаете. Смягчает ли лев лапу на своей добыче?"

"Его сопротивление, должно быть, проистекает из ошибочного представления о том, что было бы наилучшим
способствовать вашему счастью. Им не могут руководить только мстительные мотивы.
и я уверен, что он бы посочувствовал вам, если бы понял
силу ваших чувств ".

"Я бы скорее ожидал, что древний Хеопс расплачется, услышав
рассказ о моих горестях; или что статуя Вашингтона на Юнион-Плейс, чтобы
спешиться и вытереть глаза! Эгглстон однажды бросил вызов и одержал победу
над ним в зале суда; и поражение Эрле Пальма никогда не забывает,
никогда не прощает. Он предлагает дать мне десять тысяч долларов в качестве свадебного подарка
когда у меня есть миллионы, я в них не нуждаюсь; и сегодня
половина этой суммы сделала бы меня самой счастливой женщиной во всей Америке,
позволила бы Бельмонту отправиться на юг и восстановить свое здоровье,
сделала бы две несчастные души вечно счастливыми и благодарными! Ах,
как я счастлив!

"Скажите ему об этом! Попробуйте еще раз, и я твердо верю
что он великодушно откликнется на ваш призыв ".

Ольга на мгновение с сочувствием посмотрела на свою спутницу, и
старый горький смех резанул слух девушки.

"Бедная голубка пробовать свои крылья в верхнем воздуха, мигает
серебро на солнце, воображая, что вы вольны круг в небесах так
синева над тобой! Ваш настороженный ястреб терпеливо наблюдает, только ожидая, когда
вы взлетите немного выше, отважитесь немного дальше от
укрытия голубятни; тогда он сразит вас, пристегнет свой
когти в твоем сердце. "Будьте мудры, как змеи, и безвредны, как
голуби". Первым вам еще предстоит совершить прыжок, а с Эрле Пальмой в качестве вашего наставника
предполагаемая плата за ваше обучение высока. Ты милая
хороший, искренний ребенок, но в этом доме тебе нужно быть
кем-то совсем другим - Серафимом. Ты понимаешь? Сейчас ты
всего лишь херувим, что в оригинале означает голубь; но однажды, если ты
живя здесь, ты познаешь мудрость Серафима, что означает
змея! Я мало знаю "латынь, еще меньше греческого", иврита нет; но этому меня научил один
ученый провидец из Новой Англии ".

Она отбросила в сторону постельное белье и спрыгнула на пол,
кутаясь в свою вишневую шаль.

- Полагаю, в пять часов. За окном серый дневной свет, и я
должен вернуться в свою комнату никем не замеченный. Какой печальный мир!
сочувствие сияет в твоих чудесных глазах! Как жаль, что ты не можешь умереть
сейчас, таким, какой ты есть, потому что тогда твоя чистая безгрешная душа воспарила бы
прямо до пятого неба Мидраша, Ган-Эден, которая
рукоположены исключительно для души благородной женщины, и Фараона
дочь, которая считается королевой там, конечно, сделали бы вы
фрейлина! Еще одно слово, прежде чем я убегу. Ты знаешь, зачем
Клеопатра приезжает сюда?

"Ольга, я не понимаю и половины того, что ты говоришь".

Большая белая рука Ольги откинула волосы, упавшие на лоб девушки
и она спросила почти недоверчиво:

"Ты действительно не знаешь, что сюда приплывает Колдунья Нила
в свою позолоченную баржу? Вы слышали объектов Карью, самый богатый
женщина на Антильских островах? Она самая опасная из гладкокожих
ведьмы, такие же очаровательные, как Фрина, но более мудро сдержанные. Когда вы
увидите ее, вам сразу вспомнится "Фатальность" Оуэна Мередита.:

 - Живые волосы, обрамленные золотыми змеями.,
 И шея белая, как снег.,
 И статная фигура, и ступни.
 И эта едва заметная розовая улыбка, такая милая, такая холодная.

Сейчас эта кубинская вдова - модная львица; она также является
любимой клиенткой Эрле Пальмы и приезжает сюда сегодня с кратким
Посетить. Дай бог, чтобы она оказалась его Ламией! Поскольку она придерживается восточного стиля
, я называю ее Клеопатрой, что ей очень нравится. Будучи
наделенной при рождении красотой и состоянием, ее оставшееся стремление -
казаться разборчивой в литературе и дилетанткой в искусстве, и если
вы хотите растянуть ее на решетке Святого Лаврентия, вам нужно только
предложить цитату или иллюстрацию, которую она не сможет понять. Остерегайтесь
яда аспидов. Есть цель, которой нужно достичь,
пригласив ее сюда, и вы можете спокойно верить, что ее собственный
кампания вполне созрела. Держите ваши серьезные, безгрешные глаза широко открытыми,
и ни при каких обстоятельствах не ссорьтесь с беднягой Эллиотом Роско.
В одной капле его крови больше благородства, чем во всем теле его кузена.
голубой лед в теле его кузена. Он был в диком настроении вчера вечером
у миссис Таррант и перекинулся парой гневных слов с вашим опекуном
который, конечно, обращался с ним, как с избалованным мальчишкой. У Роско
по крайней мере, есть или было сердце. На нас смотрит день! Я должен
уйти. Помни - я доверял тебе ".

Она вышла из комнаты, бесшумно закрыв за собой дверь, и Реджина растерялась
в запутанных догадках относительно значения ее расставания
предупреждение.

Еще не было восьми часов, когда она спустилась к
завтрак-в номер, но мистер Пальма уже был там и стоял у
окна, с развернутой газетой, на которой он, казалось, очень сканирования
пристально.

В ответ на ее сдержанное "Доброе утро" он просто поклонился, не поворачивая головы.
она позвонила в колокольчик и заняла свое место за
столом.

Пока она ошпаривала и протирала чашки (одно из его требований), он
подошел к камину, взглянул на часы и сказал:

- Дайте мне сейчас же выпить кофе. У меня назначена встреча на раннее утро. Поскольку
грозит снегопад, вы должны оставаться сегодня дома.

- Я обязан присутствовать на репетиции кантаты у миссис Бромптон.

- Тогда я распоряжусь, чтобы вам подали экипаж. Который
час?

- В час.

На ее тарелке лежал запечатанный конверт, и когда она убирала его в карман.
Его проницательные глаза изучали ее лицо.

- Вы хорошо спали? Я бы предположил, что вы не сомкнули глаз.

"Я написала маме длинное письмо, а потом не могла уснуть".

"Ты выглядишь так, словно постарела на пять лет с тех пор, как подарила мне мою
вчерашний кофе. Когда репетиция закончится, я хочу, чтобы вы пришли
сразу домой и легли спать; потому что сегодня здесь будет компания,
и это может быть довольно нелестно для меня, как опекуна, представлять моего
держись подальше от незнакомых людей и представь, как они прокомментируют твои усталые впадины.
глаза и лицо такие же побледневшие, "бледные, как Паулина Сенеки ".




ГЛАВА XXIII.


Несмотря на снег, который непрерывно падал в час дня, все, кто
должен был принять участие в "Кантате", собрались точно в назначенное время у миссис
Бромптона, и когда Реджина поспешила вниз к экипажу, она обнаружила
что миссис Кэрью, ее маленькая дочь и горничная только что приехали.
Во избежание представления, она перешла сразу к "репетиции"
и отказал в перевозке, уверяя Фарли, что это было неправильно держать
лошадей в такую погоду; а так как она была оказана
с водонепроницаемой"," галоши и зонтик, хотел идти домой.

Музыкальные упражнения были необычайно утомительными, припевы -
прерывистыми и неровными, и повторения казались бесконечными. День
Потемнел, зажглись огромные бронзовые канделябры, и все еще было тихо.
Профессор Хуртцель безжалостно размахивал своей дубинкой и требовал новых
испытания; пока, наконец, охваченная лихорадочным нетерпением, Регина,
удовлетворительно выполнив свой _solos_, не запросила и не получила
разрешения удалиться.

Было почти четыре часа, час, назначенный для ее встречи, когда
она закуталась в свой непромокаемый плащ, натянула капюшон поверх
шляпы и почти бегом преодолела несколько кварталов от дома миссис Бромптон к
вереница трамваев, которые доставили бы ее в окрестности парка
. Ей удалось встретить идущий вверх вагон, она вошла и
вздохнула свободнее.

Там было довольно людно, и Реджина, вынужденная встать, устояла на ногах.
она держалась за один из кожаных ремней, подвешенных к крыше. Рядом с ней
стоял пожилой джентльмен с очень седыми волосами, бровями и
усами, закутанный в толстое пальто и опирающийся на
трость с золотым набалдашником. Вскоре после этого другой пассажир протиснулся внутрь, толкнул локтем
протиснулся вперед и, дотронувшись до пожилого джентльмена, воскликнул:

"Полковник Тихнор в Америке! И прежде всего в трамвае! Когда
вы приедете?"

"На прошлой неделе. Эти автомобили слишком демократична для мужчин с подагрой ноги;
но я не люблю, чтобы вывести лошадей на улице в такую погоду. Не более
дюжина людей наступила мне на пятки за последние пятнадцать минут.
Рингольд, как там Пальма? Процветает, как всегда?"

"Если вы были в прошлой ночью Миссис Таррант, вам не придется
спрашивайте. Положительно мы молодые мужчины не показывает, когда он соизволит
введите список изящных. Он стремительно продвигается по карьерной лестнице, и
вы знаете, что его амбициям нет предела. До сих пор он
осторожно держался подальше от политики, но ходят слухи, что
определенное собрание, вероятно, предложит ему кандидатуру на ..."

Тут ребенок, стоявший рядом с Региной, закричал так резко, что она не смогла
услышать несколько предложений, а когда тишина была восстановлена, молодые
джентльмен говорил:

"Очень верно; нет вкуса. Это действительно кажется странным
что, прожив холостяком так долго, он, наконец, сдался
вдове. Но, мой дорогой сэр, она настоящая Цирцея, и я подозреваю, что
эти огромные поместья на Кубе и Ямайке имеют такой же потенциал для
Пальмы, как и другие ее неоспоримые прелести. Прошлым вечером, когда он прогуливался
с ней, было признано, что они были самой красивой парой в
зале; и миссис Гранди погладила их по головке и наградила
одобрено: "Да благословят вас Небеса, дети мои". Пальма - самый гордый человек
в...

"Вот моя улица. Доброго дня, Рингольд".

Пожилой джентльмен вышел из машины, и через некоторое время молодой человек
тоже ушел; но толпа, казалось, не уменьшалась, а поскольку
дорога была покрыта густым снегом, лошади двигались медленно.
Наконец они достигли места, где линия дороги отклонялась от того направления, в котором хотела ехать Регина.
выйдя из машины, она
пошла в сторону Ист----стрит.

После накаленной атмосферы, которую она только что покинула, резкий пронизывающий холод
это освежало, и на фоне блестящих снежных иголок она
быстро продвигалась вперед, пока, наконец, деревья на площади не порадовали
ее глаза.

Возле одного из углов стоял большой закрытый экипаж, кучер которого
был закутан в плащ и защищен зонтиком, в то время как
желтые шелковые внутренние занавески на окнах были опущены.

Взволнованный, утверждая, эмоции нежелание заседании человеку
чье присутствие было так больно, и страшно, чтобы он вырос
нетерпеливы, и может представить себе ее опекуна, Регина поспешила
на площадь, и ему не терпелось о пустынным тротуарам.

Прижавшись к южной стороне голого дерева, ствол которого частично
прикрывал его от пронизывающего северо-восточного ветра, несущего снег, Пелег
Петерсон стоял, наблюдая за ней, и, когда она приблизилась, он вышел вперед.

- Лучше поздно, чем никогда. Как долго, по-вашему, я должен был ждать здесь,
когда холод разъедал мои внутренности?

- Действительно, мне очень жаль, но я не мог прийти минутой раньше.

"Кто вон в том экипаже?"

"Я не знаю. Откуда мне знать?"

"В нем есть что-то подозрительное. Он ждет вас?"

"Конечно, нет, ни одно человеческое существо не знает, где я нахожусь в этот момент. Здесь
это сорок пять долларов, все до цента, что у меня есть. Вы не должны
ожидать, что я помогу вам в будущем, потому что я не смогу; и более того
Я попаду под подозрение, если приду сюда снова.

Она протянула ему деньги, свернутые в маленький пакетик, и он
положил его в карман.

"Ты мог бы, по крайней мере, заработать сотню".

"У меня больше нет денег".

"Ты все еще сомневаешься, что ты мой ребенок?"

"Когда ты подашь иск в суд, как ты вчера угрожал
, должны быть представлены доказательства. До тех пор я не буду
обсуждать это с вами. Я твердо верю в инстинкты
природа, и я верю, что когда я предстану перед своим отцом, мое сердце
безошибочно возвестит это. От тебя оно сжимается со страхом и
ужасом".

"Потому что Минни научила тебя ненавидеть меня. Я знал, что она это сделает".

"Мама никогда не упоминала при мне твоего имени. Только Ханне я обязан
тем, что хоть что-то знаю о тебе. Где Ханна сейчас?

"Я не знаю. Мы не так давно поссорились. Реджина, я хочу твою
фотографию. Я хочу носить фотографию моей дочери у своего сердца ".

Он придвинулся к ней ближе и протянул руку, но она отпрянула.

- Ты не должна прикасаться ко мне, по крайней мере, не сейчас; не раньше, чем я получу известие от
мама. У меня нет моих фотографий. Единственная фотография, сделанная за
годы, - это портрет, который нарисовал мистер Пальма и отправил маме.
В любой чрезвычайной ситуации, которая может возникнуть, если вы действительно больны, или в
фактический страданий и хотите, напишите Мне, и адрес ваше письмо
в соответствии с указаниями на этом клочке бумаги. Миссис Мэйсон
всегда вижу, что ваше внимание не достигнет меня безопасно. Ты выглядишь очень замерзшей, и
Я должен поспешить обратно, иначе мое отсутствие может вызвать вопросы и порицание.
Я все узнаю от матери, потому что она меня не обманет;
и если... если то, что вы говорите, правда, тогда я буду знать, в чем мой долг,
и вы должны верить, что я выполню его. Я молюсь Богу, чтобы ты
возможно, ты не мой отец, и я не могу поверить, что ты им являешься; но если после
всего ты докажешь свои притязания, я поступлю правильно. Тогда я возьму тебя за
руку и встречусь лицом к лицу с презрением мира; и мы перенесем наш
позор вместе, насколько это возможно. Когда я узнаю, что ты мой отец, я
заплачу тебе все, что ребенок должен родителю. Это я тебе обещаю".

Ее лицо было почти таким же белым, как снег, покрывавший и окаймлявший
ее капюшон; и из-за его бледной красоты печальные глаза смотрели
стойко в закопченное лицо перед ней.

"Я верю тебе! Там говорит моя девочка! Вы правда стали, и стоит
сотни Минни. Когда-нибудь, мое прелестное дитя, мы с тобой узнаем друг друга
как подобает отцу и дочери.

Он еще раз попытался дотронуться до нее, но она была бдительной и проворной.
увернулась от его руки и решительно сказала:

"У тебя есть все, что я могу тебе сейчас дать - деньги. Не поднимай на меня руку.
Я пока отказываю тебе в родительских правах. Когда я пойму, что я твой ребенок
, ты найдешь меня послушной во всем. А теперь, сэр, до свидания.

Повернувшись, она быстро побежала прочь и оглянулась через плечо, опасаясь погони
но фигура стояла там, где она его оставила; была занята
пересчитыванием денег, и, вздохнув свободнее, Регина потрясла рукой.
смахнула снег с одежды, с зонтика и пошла домой.

Выторговала ли она достаточную отсрочку, чтобы заставить его молчать, пока она
не получит весточку от своей матери и ожидаемый вызов присоединиться
к ней? Или это было всего лишь иллюзорным облегчением, просто кратковременным затишьем в
буре унижения, которая бушевала и темнела вокруг нее?

Она прошла совсем немного от площади и поворачивала за угол
, когда столкнулась с джентльменом, спешившим с противоположной стороны
.

- Прошу прощения, мисс.

Она не смогла подавить крик, который сорвался с ее губ.

"О, Мистер Пальма!"

Он повернулся, как будто он только сейчас узнал ее, но есть
нет ничего удивительного в его кормовой зафиксированная грань.

"Я думал, миссис Бромптон живет на Уэст-стрит; не слышал
о том, что она сменила место жительства. Судя по продолжительности вашей репетиции, вы
безусловно, должны быть безупречны в своем исполнении. Сейчас половина шестого
пять, и, кажется, вы сказали мне, что начали в час? Довольно
неприятная погода для вашего отсутствия. Подождите здесь, под этим навесом,
пока я не вернусь.

Он отсутствовал не более пяти минут и вернулся с закрытым
экипажем; но ей было достаточно одного взгляда, чтобы понять, что это не тот экипаж, который она
видела поблизости от площади.

Открыв дверь и поманив ее вперед, он взял у нее зонтик,
подсадил ее внутрь и, бросив на нее проницательный холодный взгляд, сказал:

- Я надеюсь, что обеденный туалет моей подопечной пойдет ей на пользу
настоящее появление, поскольку приглашено несколько гостей. Кантата
должно быть, вам очень наскучила."

Он поклонился, закрыл дверь, указал водиле номер своего дома на Пятой авеню
и исчез.

Присев в углу, Реджина закрыла глаза и застонала. Могло ли
его присутствие быть случайным? Она никому не дала зацепки в своих
передвижениях, и как он мог следовать за ней кружным путем после того, как
ушел от миссис Бромптон? Он не выказал удивления, не попросил никаких объяснений
объяснит ли ее поведение, но будет ли он воздерживаться в будущем? Был ли его
обещаем ей доверять причиной его снисходительности? Или
объясняется тем, что его мысли были сосредоточены на
леди с именем которого люди ассоциирует его?

Напряжение ее нервов начало спадать; голова раскалывалась,
в глазах резало, она чувствовала тошноту и слабость. Как в каком-нибудь
запутанном сне, ее закружило по улицам, и, наконец,
она добралась до дома.

Дом был уже ярко освещен, потому что день закончился
преждевременно, из-за усилившегося снегопада, и в
уединении своей комнаты девушка опустилась в кресло-качалку
.

Все, казалось, танцевало в калейдоскопическом беспорядке, и среди этого
хаоса только один мрачный факт был непоколебим: она должна одеться и спуститься к
ужину. Именно сейчас, какой бы неприятной ни была задача, она не осмеливалась пренебречь ею.
ее отсутствие могло стимулировать расследование, которого она так боялась.
она устало встала и приступила к своему туалету.

В половине восьмого Хэтти вошла.

"Вы не готовы, Мисс? Миссис Пальма говорит, что ты должен спешить вниз, для
компанию все в гостиной, и Мистер Пальма спрашивал о тебе. Остановитесь.
минутку, мисс. У вас весь пояс перекошен. Вот так, все в порядке. Позвольте мне
говорю тебе, внизу больше кружев и бархата, чем ты можешь показать,
и драгоценностей! Этому нет конца! Но что касается врожденной привлекательности, ты можешь
превзойти их всех ".

"Разве я не выгляжу очень бледный и измученный?"

"Очень белый, Мисс, ты всегда так делаешь, а красные щечки будут как много
в ваш стиль, как краска на труп. Я могу сказать тебе, на кого ты действительно похож
больше, чем когда-либо, я видел тебя раньше; на ту мраморную фигуру с голубем
на пальце, которая стоит в эркере гостиной.

Это была любимая скульптура мистера Пальмы, статуя "Невинности".
первоначально предназначалась для его библиотеки, но миссис Пальма попросила
разрешите выставить это внизу.

За время пребывания Реджины в Нью-Йорке не проходило и недели без того, чтобы
она не встречалась с гостями за обеденным столом, и частота этих встреч
совершенно стерла неловкую застенчивость, с которой она раньше
сначала столкнулись с незнакомыми людьми. Но сегодня она чувствовала себя нервно робкий
она подошла к порогу блистательной номер и поймал
представление этих в пределах.

Двое джентльменов стояли на ковре и разговаривали с Ольгой, третий сидел на диване
беседуя с миссис Пальма, в то время как миссис Сент-Клер
а ее дочь развлекала двух незнакомцев в противоположном углу,
а на тет-а-тет, заметно выдвинувшись вперед под
люстрой, стояли мистер Пальма и миссис Кэрью.

Реджина просто смотрела на Ольгу достаточно долго, чтобы заметить, насколько она красива
в своем розовом шелковом платье с роскошным черным кружевом,
и с букетом раздавленных розовых роз, свисающих с ее шеи, затем
ее взгляд остановился на женщине под люстрой.

Необыкновенно высокий, и пропорционально развитые, ее размер может смело
были выражены героические и сравнения сократили в
человек менее идеальным ростом, чем мистер Пальма, но так, симметрично было
очертания лица и фигуры, которые, казалось, подошли тип
безупречен, и она, возможно, послужил большой упругостью округлые модель
для этих величественных женщин, которых Buonaroti написана для восхищения
все человечество, на стенах Сикстинской.

Лицо было овальным, с удивительно низким, но полным лбом, прямым
тонко очерченный нос, очень широкий между большими глазами,
миндалевидный, необычайно сияющего серого цвета, с длинными завитками
ресницы золотистого оттенка. Цвет ее лица был того необычного кремового оттенка
бесцветность, присущая гладким лепесткам магнолии,
а губы были очерчены ярким кармином, который намекал на химические сочетания.
настолько спелым и сочным был оттенок.

Неужели она действительно сошла с какой-то великолепной старой венецианской картины,
принеся с собой эту корону волос истинного "бьондинского" оттенка, такого редкого
в наши дни, и никогда не виданного в совершенстве, кроме как среди мрамора и
лагуны разрушающейся Венеции? Было ли это естественно, эта масса очень бледного
золота, такого бледного, что оно казалось ворсистым ворохом шелка-сырца, или она с помощью
какого-то тонкого мастерства открыла секрет этого прекрасного
искусственное окрашивание, которое так успешно практиковалось во времена Джорджоне
?

Ее платье было бархатным, того светло-сиреневого оттенка, к которому осмеливаются приблизиться только идеальные женщины.
У него был очень низкий квадратный вырез спереди и
обильная отделка из тончайшего белого кружева. Бриллианты сверкали на
ее шее и руках, а в центре пышных и завитых волос сияла
большая бриллиантовая бабочка, отбрасывающая свет на желтую массу.

Мистер Пальма улыбался какой-то тихо произнесенной фразе, которая, словно итальянская поэзия, пробегала рябью по ее полным губам, когда его взгляд уловил фигуру.
Итальянская поэзия
она стояла у двери, и он сразу же подошел и втянул ее внутрь.

Не беря ее за руку, его пальцы просто коснулись ее рукава, когда
идя рядом с ней, он сказал:

- Миссис Кэрью должна позволить мне иметь удовольствие представить вам мою подопечную мисс
Орм, которая самым непростительным образом оторвала нас от супа.

Незнакомка улыбнулась и протянула ей руку.

- А, мисс Орм! Я никогда не прощу тебя за то, что ты украл единственное сердце,
в чьей верности я заявляю. Моя маленькая Лора видела тебя у миссис Бромптон,
слышала, как ты поешь, и была очарована твоими глазами, в чем она уверяла
я была "синей, как небо, мама", и похожа на фиалки, обрамленные черным кружевом
, оплетенным иглами".

Регина едва прикоснулась рука из слоновой кости, инкрустированы дорогостоящими камнями,
и Мистер Пальма привлек ее рядом с диваном, где сидел благородного вида пожилой
джентльмен, слегка лысый, и чьи широкие бороду и длинные усы
были снежно-белыми, хотя его брови были черные, и его тонкие коричневые
глаза сверкали огнем и энтузиазм молодежи.

"Моя подопечная, мисс Орм, испытывает юношеское почтение к конгрессменам, которых
зная только исторически, она с любовью считает выше
общие глины человечества, считает их достойными продолжателями
Роман _Patres Conscripti_, и достопочтенный Мистер Чесли она
несомненно, суждено реализовать все свои романтические идеи, относящиеся к
Американские государственные деятели. Регина, мистер Чесли представляет Калифорнию в
совете нации и может рассказать вам все о тех замечательных
канонах, о которых вы говорили на прошлой неделе".

Гость взял ее пальцы, сердечно пожал их, и, глядя в
его прекрасное лицо, девушка почувствовала, как внезапный трепет пробежал по ее телу.
Что было такого в мягких карих глазах и форме бровей, которые были
настолько знакомый, что заставил ее сердце биться так яростно?

Машинально она села рядом с ним, не ответив на какой-то тривиальный вопрос
Миссис Пальма и рассеянно поклонилась
остальным гостям.

К счастью, немедленно объявили об обеде, и когда миссис Пальма отошла
опираясь на руку мистера Чесли, в то время как мистер Пальма подал свою руку миссис Кэрью,
Реджина почувствовала, как холодная рука схватила ее и повела вперед.

"Мистер Роско, где вы укрылись? Я не знала, что вы были в комнате".
"Стояла у окна и смотрела, как вы кланяетесь всем остальным.

Ваше имя..." - спросила я. "Я не знала, что вы были в комнате". "Стояла у окна и смотрела, как вы кланяетесь всем остальным.
опекун попросил меня проводить вас к ужину.

Что-то в его голосе и манерах рассердило ее, и, подняв глаза, она
холодно сказала;

"Мой опекун очень добрая; но я жалею, что его рассмотрения в
предоставление эскорт облагаться налогом вашей любезности так сильно".

Прежде чем он успел ответить, они подошли к столу, и, взглянув на
карточку, прикрепленную к букету на каждом блюде, Реджина нашла свою
стул был поставлен рядом с мистером Чесли, а Ольга заняла ее место.
_визитор_.

"Если я задам тебе этот вопрос, ты честно ответишь на него?" - спросил Эллиот.

"Это полностью зависит от того, что это может доказать. Если это правильный вопрос, я
отвечу на него правдиво; в противном случае - вообще не отвечу ".

"Это было по вашей собственной воле, без советов или предвзятости, что вы
отказались от интервью, которое я попросил вас дать мне?"

"Так и было".

"Мой кузен оказал на вас негативное влияние?"

"Нет, сэр".

"Он исключительно эгоистичен в своем стремлении к ..."

"По крайней мере, с твоей стороны неблагодарно и неприлично обвинять его, и я
не желаю тебя слушать".

Она повернулась лицом к мистеру Чесли, который нес на
оживленный разговор с миссис Пальма, и некоторые моменты прошедшего
прежде чем Эллиот возобновлено:

"Реджина, я должен поговорить с тобой наедине как-нибудь вечером".

"Почему?"

"Потребовать объяснения того, что я видел и слышал, иначе я
не поверил бы".

"У меня нет никаких объяснений ни по какому вопросу. Если вы имеете в виду
разговор, который мистер Пальма имел со мной вчера по вашей просьбе,
позвольте мне сказать раз и навсегда, что я не могу согласиться на его возобновление. Мистер
Роско, я надеюсь, мы теперь добрые друзья, но таковыми больше быть не должны.
если ты продолжаешь нарушать мои желания в этом вопросе.

- То, что я хочу тебе сказать, касается твоей собственной безопасности и счастья.

"Я благодарен вам за добрые намерения, но они являются результатом некоторого
ошибочного впечатления. Мое личное благополучие связано с теми,
кого вы не знаете, и в любом случае я предпочитаю не обсуждать это".

"Вы мне отказываете в честь конфиденциальной поговорить с вами?"

"Да, Мистер Роско. Сейчас будет приятнее, и дайте нам общаться на какой-то более
обширный раздел. Вы когда-нибудь встречались с миссис Кэрью до сегодняшнего дня?

Он был слишком зол, чтобы ответить сразу; но через некоторое время
справился со своим негодованием.

"Я имею удовольствие довольно хорошо знать миссис Кэрью".

"Она удивительно красива".

"О, несомненно! И она знает это лучше, чем любой другой пункт
своего кредо. Нью-Йорк ужасно ее балует".

Он повернулся и обратился с несколькими замечаниями к мисс Сент-Клер, которая сидела справа от него.
Реджина обрадовалась предоставленной ей возможности
стать тихим наблюдателем и слушательницей. Она никогда не видела ее
хранитель так ярко, так красиво, как сейчас, когда он приветливо улыбнулся
и пообщался с его прекрасная гостья, и, наблюдая за ними, Регина
вспомнила замечание по поводу своей внешности, которые были
сделал джентльмен в машине.

Неужели после всего сердца адвоката было серьезно
заинтересовались? Может, что сатин-щеками, серыми глазами Цирцея со светлыми
желтые волосы и ресницы, держите его в Silken облигации к ее ногам? В
мысль, что он мог быть пленен любая женщина, казалось, совершенно
несовместимы со всем, что его подопечный знал, что его жизнь и характер,
и он явился установленный факт, что он был не в состоянии любых
умиления; но, конечно, в этот момент выражение с
что он был глядя на лотос лицо миссис Кэрью, был на полном серьезе
восхищаясь. Пока Реджина наблюдала за этой парой, по телу пробежал холодок
как в мягкую звездную ночь, когда человек внезапно и бессознательно
дрейфует с подветренной стороны какого-то огромного, медленно плывущего айсберга и знает
нет, не мечтает об опасности, пока не поражен фатальным пророческим ознобом
.

Предположим, амбициозный мужчина средних лет намеревался жениться на этой богатой,
обласканной, прелестной вдове, разве это не была во всех отношениях блестящая подходящая партия
, которой бомонд сердечно поаплодировал бы? Существовала ли
вероятность того, что она откажется от союза с этим гордым
патрицием, чье будущее казалось блестящим?

Мог ли он считать ее выше по происхождению, богатству и красоте?

Цветы в высоком золотом пергне в центре стола,
и венок из алых камелий, который свисал им навстречу с
люстры из зеленой бронзы, начали танцевать сарабанду. Серебро,
хрусталь, фарфор, даже человеческие фигуры казались кружащимися в тумане
круг, по которому переливались оранжевые, изумрудные и голубые оттенки скакательного сустава
очки метались туда-сюда, как колдовские огоньки на Брокене; и
неясные и призрачные, но манящие, поблескивали миндалевидные серые
глаза с золотой каймой.

Быстрым неуверенным движением Регина схватила и осушила кубок с
водой со льдом, и через некоторое время туман рассеялся, и она
снова услышала голоса, которые ни на мгновение не прекращали своего
высказывания.

Оживленная беседа поддерживалась со всех сторон
за столом, и когда мысли Реджины вернулись от своих оцепенелых
мечтаний, мистер Чесли красноречиво описал некоторые из наиболее
живописные местности в Орегоне и Калифорнии.

По столу поплыл жидкий ответ.

"Я видел в Филадельфии большую картину, изображающую это конкретное место, и
выполненный не особенно хорошо, он позволяет составить себе
приблизительное представление о великолепии пейзажа.

Мистер Чесли поклонился миссис Кэрью и ответил:
 "Я встретил художника, а на его эскиз тур, и был глубоко
заинтересованы в его успехе. Одно время я надеялась, что он бросит
брачный якорь в Сан-Франциско и останется среди нас; но его
непостоянная красавица бросила его ради молодого морского офицера, а после нее
брак в Калифорнии мало привлекал его. Я от всей души пожалел беднягу
Эгглстона.

"Тогда позвольте мне заверить вас, что вы напрасно тратите свои
сочувствую, ибо я свидетельствую тот факт, что его раны
зарубцевались. Прекрасная филадельфийка коснулась их своим волшебным
пальчиком, и в настоящее время он кланяется другому святилищу ".

Дрожа от сочувствия к Ольге, Регина не могла удержаться от того, чтобы
не смотреть на нее, пока миссис Кэрью говорила, и поражалась спокойствию
почтительности, улыбчивой беззаботности, с которыми смотрели ее карие глаза
на громкоговорителе. Затем они как бы случайно остановились на
лице мистера Пальмы, и в
их коричневых глубинах, казалось, вспыхнуло яркое пламя.

"У мистера Эгглстона есть талант, и я удивлен, что он им не был
более успешным", - ответил конгрессмен.

Г-н Пальма нажав Миссис Сент-Клэр, чтобы взять еще вина, и появился
глухой разговор, но флейта, как Миссис Кэрью голос
ответил:

"Да, определенный талант к простой пейзажной живописи; но ему
никогда не следует пробовать более высокий или иной стиль. Он сделал жалкую
копию Распятия для богатого портного на пенсии, который хвастается
своими инвестициями в "добродетель и фанатизм"; и я боюсь, что отдал ее смертному
оскорбление, осмелившись сказать владельцу, что это напомнило мне о
критике Луиса де Варгаса по поводу аналогичной неудачи: "Мне кажется, он
говоря: "Прости им, Господи, ибо они не ведают, что творят".

"_ Кстати!_ из картинок. Миссис Кэрью, я должен устроить так, чтобы вы посмотрели
великолепную новую картину, недавно висевшую на стене в "Сенчури",
и спросить вашего мнения о ее достоинствах ...

Регина не уловил остальной части приговор ее опекуна, который
она чувствовала заверил был призван отвлечь разговор и щит
Ольге, потому что как раз в этот момент мистер Чесли попросил наполнить ее бокал, и разговор
перешел на менее опасные темы.

Непреодолимо привлеченная каким-то неуловимым очарованием в его манерах, она обнаружила, что
сама втянулась в приятный диалог с ним относительно некоторых
поразительных случаев, которые он рассказал о первых шахтерах на дальнем Западе
. Наблюдая за выражением его лица, она ломала голову над разгадкой
той необычайной фамильярности, которой оно обладало. Она никогда не встречала его до
сегодняшнего дня, и все же ее сердце тянулось к нему все больше и больше.

Наконец она отважилась на вопрос: "Вы оставили свою семью в
Калифорнии?"

"К сожалению, у меня нет ни семьи, ни родственников. Моя дорогая юная леди
разве это не печально - встретить закоренелого старого холостяка, находящегося на грани
быстро дряхлеющий, когда за ним некому присматривать?
Когда я был красивым молодым кавалером, и за мной должны были охотиться
хорошенькой голубоглазой невестой, я добывала золото на скалистых склонах
гор в западных пустынях. Когда я сколотил состояние, я слишком поздно обнаружил
, что взамен отдал свою молодость.


- Я думаю, сэр, что вы все еще могли бы жениться и быть очень счастливы.

Его низкий приятный смех не смутил ее, и он ответил:

"Вы очень добры, что зажгли этот маяк ободрения, но я боюсь,
ваше милосердное сочувствие затуманивает ваши суждения. Воображаете ли вы что-нибудь
прекрасная молодая девушка могла бы противостоять моим сединам и морщинам?

"Молодая девушка вам не подошла бы, сэр; но должны же быть благородные леди.
леди средних лет, которыми вы могли бы восхищаться, доверять и любить?"

Он наклонил свою седую голову и прошептал:

"Например, такая, как миссис Кэрью, которая превращает все места в
Огигию?"

Не поднимая глаз, она просто покачала головой, и он
продолжил:

- Мисс Орм, у всех мужчин есть свой роман с розочкой. Мой расширился очень рано.
но судьба смяла, раздавила его в бесформенные руины, и
оставив обломки позади, я отправился в дебри Калифорнии. С тех пор как
тогда я скучала по гуманизирующему влиянию домашних уз, по
женскому общению; но когда я смотрю вниз с холма, когда солнце моей
жизни отбрасывает длинные тени, я иногда чувствую, что это было бы
великое счастье, что у меня была сестра, двоюродная сестра, племянница или даже приемная дочь.
дочь, которую я мог любить и на которую я мог опереться в своей одинокой старости. Еще
Я серьезно подумать о выборе сирота из некоторых
Убежище и приняв ее в свое сердце и дом."

"Когда ты это сделаешь, я искренне надеюсь, что она докажет все, чего ты желаешь, и
искренне вознаградит тебя за доброту".

Она говорила так искренне, что он улыбнулся и добавил:

"Не могли бы вы порекомендовать мне кого-нибудь из них? Я завидую Пальме за его опекунство, и если бы я
мог найти такую молодую девушку, как ты, я бы не колеблясь сделал это
просить...

"Простите, Мистер том чесле, но мистер Пальма стремится привлечь
ваше внимание", - сказала миссис Пальма.

Хозяин держал в руке конверт.

"Вам телеграмма. Сказать подателю, чтобы подождал?

- С вашего разрешения, я осмотрю его.

Взглянув на строчки, он перевернул лист бумаги и
карандашом написал несколько слов; затем протянул его Терри с просьбой
он попросил передать предъявителю, чтобы ответ был немедленно отправлен телеграфом.

"Надеюсь, ничего неприятного?" сказал мистер Пальма.

"Спасибо, нет. Только повестка, которая обязывает меня сократить свой визит.
и вернуться в Вашингтон полуночным поездом.

Истолковав взгляд своего пасынка, миссис Пальма ускорила медленное приготовление
что-то шепнув официанту, стоявшему за ее стулом; и
когда она задала несколько вопросов относительно общих друзей, проживающих в
Вашингтон, у Реджины не было возможности возобновить разговор.

Мистер Роско был усерден в своем внимании к мисс Сент-Клер, и
Регина посмотрела на Ольгу, которая очень учтиво разговаривала с невысоким мужчиной
джентльмен, видный и эрудированный ученый, чьи нахмуренные брови
время от времени выражали недовольство ее небрежной манерой разговора.
разбирался со своими любимыми теориями.

Ее щеки пылали, глаза блестели, а на губах играла дразнящая улыбка
когда она безрассудно катала свой непочтительный шар среди его
технических десяти кеглей; и вызывающе повторила:

 "Является ли старая религия теперь лишь призраком,
 Преследующим одиночество затемненных умов,
 Изглаженным из памяти временем скептицизма?
 Нет угол просмотра от подглядывания сомнения?"

"Но, Мисс Невилл, я должна сказать, что вы не в
бы понять просторах этого замечательного закона естественного
Отбора,' в 'выживает сильнейший, которым всемогущий
по своему влиянию."

"Ах, но мое преклонение перед цивилизацией кричит на свой дикарь
акты! Посмотреть на бастионы обороны, которое домов и
Больницы поднять против эксплуатации вашего беспощадный указ.
Искалеченные, слабые, безумные становятся подопечными религии и
милосердие; самые непригодные представители человечества тщательно сохраняются, а раса
задерживается в своем развитии. Цивилизованное законодательство и
филантропия прямо противоположны вашему "Выживанию сильнейших";
и поскольку я не татуированная принцесса Южной части Тихого океана, разрешено
чтобы полакомиться котлетами из человеческих мозгов или рагу из
детских ушей и ручек, хорошо сдобренных вином и лимоном, я
принял цивилизацию. Я считаю, что Китай - лучшее место для
успешной проверки вашей теории, поскольку там самые неподходящие для
столетия были уничтожены, и все же я не слышал, чтобы высшая,
"Грядущая раса" появилась на чайных фермах.

Повысив голос, маленький джентльмен обратился к хозяину:

"Я думал, мистер Пальма слишком ревностный последователь современной науки, чтобы
позволить мисс Невилл потворствовать такой вопиющей ереси. Она
абсолютно отрицать, что психическое развитие лошадь, или собака,
или Ape-это строго аналогичную человек----"

"Цитата меня правильно, я прошу вас, Доктор, что женщины, если вы
пожалуйста," - прервала Ольга.

"Она считает, что это не разница в степени (которая, как мы знаем,
быть случай), но на вид; не сравнительный, а структурное--вы
понимаю. Как вы можете терпеть такое раскол в вашей семье?
Кроме того, она разведчиков Великой Spencerian Органон".

"Ольга слишком проницательна, чтобы не заметить несоответствия между
теорией ученых и обычаями цивилизованного общества, чьи
санитарные нормы противоречат и нейтрализуют действие вашего закона
в отношении человеческой расы. "Тех, кого она спасает от преждевременной смерти, она
сохраняет для распространения унылых и несовершенных жизней. В наших
сложных современных сообществах идет гонка между моралью и
умственное просветление и ухудшение физического и морального состояния
конституция из-за нарушения закона естественного
Отбора".

Подняв бокал с шампанским, Ольга отпила из него янтарных пузырьков
и слегка наклонила голову в знак признательности.

"Спасибо. Я отвергаю любые сомнения в точности его родословной от
монады, через обезьяну, до нынешнего эрудированного философа;
но я смиренно прошу разрешения заявить о совершенно ином происхождении для себя
. Прошу вас, доктор, направьте сейчас свою атаку на мистера Пальму, и
поскольку он нападает на вас с Грегом, без кавычек, потребуйте его
признаться в своих истинных чувствах по поводу этого предложения в "De
Профундис": "Эта чисто политическая концепция религии, которая
рассматривает Десять заповедей как своего рода "дешевую защиту" собственности
и жизни, Всемогущего Бога как вездесущего и неоплачиваемого полицейского, и
Ад как самодостаточная тюрьма, исправительное поселение у
Антиподов!"

В этот момент благоразумная миссис Пальма встала, и компания покинула
столовую.

Миссис Сент-Клер позвала Реджину к себе на диван, чтобы навести кое-какие справки
о Кантате, и когда последняя освободилась, он увидел, что оба
Мистер Чесли и мистер Пальма отсутствовали.

Прошло полчаса, в течение которых Ольга продолжала раздражать ученого
невысокий мужчина с ее непочтительным легкомыслием, а миссис Кэрью, казалось,
очаровала двух джентльменов, которые вились вокруг нее, как нетерпеливые мотыльки
вокруг лампы. Затем хозяин и конгрессмен приехал в вместе и
Регина видела ее Крест-хранитель комнаты, и пробормотали что-то в его
ярмарка клиента, который с улыбкой поддакивал.

Мистер Чесли посмотрел на вдову, потом на Ольгу, и его взгляд вернулся к ней.
и остановился на молодой девушке, которая стояла, прислонившись к креслу миссис Пальма
.

Ее платье было жемчужно-белым из альпаки, без всякой отделки, кроме тюля
рюши на шее и запястьях и несколько фиалок, закрепленных в
камея Психея, которая составляла ее брошь.

Чистая, бледная, почти печальная, она выглядела в этой блестящей гостиной
как хрупкий подснежник, заблудившийся на клумбе из великолепных пионов и
маков.

Подняв глаза на хозяина, который перегнулся через спинку ее дивана,
Миссис Кэрью сказала:

- Мисс Орм позирует почти безупречно; очевидно, она изучила все
правила этого искусства. К тому же довольно хорошенькая; и волосы у нее необычного цвета
блеск, напоминающий толченые персиковые косточки, которыми Ван
Дейк покрывал свои картины ".

Пальцы руки, висевшей вдоль его бока, внезапно сжались, но
поправив очки поплотнее, он сказал очень тихо:

- Моя подопечная сегодня вечером не в себе и действительно слишком нездорова,
чтобы спуститься вниз, но появилась на обеде в честь вашего присутствия,
и в знак уважения к моим пожеланиям. Позвонить, чтобы вам принесли одежду?
Экипаж ждет.

- Когда я поцелую моего херувима на ночь, я буду готова.

Он проводил ее под руку до подножия лестницы и, вернувшись,
выразил сожаление по поводу того, что миссис Кэрью обязалась явиться в
вечеринка, на которую он обещал сопровождать ее. После чего остальные
дамы вспомнили, что они тоже обещали присутствовать.

Мистер Чесли, стоявший поодаль, очень внимательно
изучал лицо Реджины, а теперь, подойдя к ней, взял ее за руку с
какой-то нежной учтивостью, которая странно тронула ее.

"Моя дорогая Мисс ОРМ, я думаю, что нам суждено стать фирма Fast
друзья, и я не вынуждена поскорее вернуться в Вашингтон, чтобы
противопоставить некий Билл, я должна стремиться к улучшению нашей
знакомство. Скоро я увижу тебя снова, а пока ты
ты должен помочь мне найти приемную дочь, настолько похожую на тебя, насколько это возможно,
или я поддамся искушению украсть тебя из Пальмы. До свидания.
Да благословит тебя Бог."

Его серьезный тон и теплое пожатие ее пальцев тронули ее сердце,
и ей показалось, что в его кротких карих глазах стояли слезы.

- До свидания, сэр. Надеюсь, мы еще встретимся.

- Можешь не сомневаться, так и будет.

Он наклонился, и, когда посмотрел на нее, она увидела, как дрожат его губы.

Дикая догадка промелькнула в ее мозгу, и она судорожно сжала его руку
в то время как ее сердце, казалось, замерло. Был ли мистер Чесли
ее отцом?

Прежде чем она смогла собрать свои мысли, он отвернулся и ушел
номер сопровождении г-Пальма, кто в течение вечера не раз
взглянул в ее сторону.




ГЛАВА XXIV.


Миссис Кэрью приехала во вторник утром и объявила, что по предварительной договоренности
ее визит будет ограничен субботой, на это время
она обещала погостить у подруги на Мюррей-Хилл.

В среду и четверг дом был переполнен посетителями.
За ужином и ленчем была компания, и все, что только можно было вообразить.
дань уважения вкусу и тщеславию красивой женщины, которая
приняли благовония, предлагаемые как цветы, небесную росу и звезды
свет, составляющий их славу. Привыкшая с колыбели к
лести и снисходительности, она обладала миловидной, но властной манерой
требовать этого от всех, кто входил в ее круг; и не могла
простить холодного безразличия, которое обычно характеризовало Ольгу
поведение.

Слишком хорошо воспитанный, чтобы быть виновным в грубости, последний ухитрялся
очень ловко игнорировать каждое предложение прекрасной гостьи,
и хотя она никогда не выходила за рамки вежливости, она задела
и встревожил и озадачил не только миссис Кэрью, но и мистера Пальму.

В десять часов вечера в четверг, когда приглашенные на ужин гости
разъехались, а семейный круг собрался в гостиной
в ожидании экипажа, который отвезет дам на свадьбу
На приеме миссис Кэрью спустилась вниз, великолепно одетая в платье из
нежно-зеленого атласа, накинутое поверх платья из изысканных белых
кружев и украшенное множеством изумрудов и жемчуга.

Ее волосы были уложены в уникальном стиле (который Ольга назвала "Isis
fashion"), а на лбу покоился украшенный драгоценными камнями лотос - лепестки
из крупного жемчуга, листьев изумрудов.

Стоя перед камином, в белой кружевной шали, соскользнувшей
с ее плеч и обнажившей голый блестящий бюст, Ольга
воскликнула:

"О царица Нила! Какой Антоний ждет твоей улыбки?"

Словно почувствовав, что ее разглядывают, серые глаза опустились на
ковер, затем встретились со взглядом Ольги.

"Мисс Невилл не единственный человек, который нашел во мне
сходство с египетской колдуньей. Когда я вернусь в Италию, Стори
увековечит меня в связи со своим собственным страстным стихотворением. Позвольте
я посмотрю, с чего все начинается:

 "Вот, Чармиан, возьми мои браслеты".

Она провела рукой по низкому широкому лбу и, украдкой взглянув
на мистера Пальму, она смело повторила самые сильные отрывки из
стихотворения, в то время как ее звуки, похожие на звуки флейты, казалось, придавали ему дополнительную силу.
колдовство.

Сидя в углу с открытой книгой в руке, Реджина смотрела
на нее и слушала, очарованная ее необыкновенной красотой, но
пораженная акцентом, с которым она излагала образы, окрашенные
щеки девушки покраснели.

"Если в Готэме есть "какаду", несомненно, он будет принадлежать вам
завтра. Но прости меня, о, Клеопатра! если я рискну впасть в ересь
стихотворение этой истории - великолепное, хотя я согласен с этим - оставляет неприятный привкус во рту
во рту, как вино с пряностями, горячее, сладкое и восхитительно
опьяняющий; но остерегайтесь завтрашнего дня! - Иногда яд аспидов
распространяется не только на корзинки с фигами; и, с вашего позволения, я хотел бы
предложить вам надежное противоядие, Серафим Нила?

Миссис Кэрью вызывающе улыбнулась и склонила голову, истолковав
скрытый вызов в огненно-карих глазах Ольги.

Немного наклонившись вперед, чтобы оценить произведенный эффект, последняя начала и
с большим мастерством процитировала все слова "Мод Мюллер". Всякий раз, когда
произносили имя судьи, она смотрела на мистера Пальму, и
в ее исполнении этих строк чувствовался особый акцент:

 "Но адвокаты улыбались в тот день,
 Когда он напевал в суде старую любовную мелодию.
 * * * * *
 Он женился на жене с богатейшим приданым,
 Которая жила ради моды, а он - ради власти ".

Как Ольга узнала тайну, которая, как он верил, была так надежно заперта
в его собственном сердце? Ни один мускул не дрогнул на его холодном настороженном лице,
но слабый румянец украл по его щеке, когда он видел ее сверкающие
взгляд.

Розовые губы миссис Кэрью слегка вьющиеся презрительно:

"Моя дорогая мисс Невилл, если на вас когда-нибудь обрушатся порывы
невзгод, ваш очаровательный талант речитативиста окажется чудесно
вознагражденным на сцене".

"Спасибо! но мои наблюдения наводят меня на мысль, что в настоящее время
профессия подхалимов приносит самые большие дивиденды.
Любовь Клеопатры к инжиру позволяет ей оценить мою
житейскую мудрость?"

Регина знала, что Ольга желает зла как хозяину, так и гостю, и
хотя она и не поняла смысла своих насмешливых слов, она
заметила внезапную улыбку, промелькнувшую на лице ее опекуна
, и озадаченное выражение глаз миссис Кэрью.

"Мисс Невилл, как обычно, увязла в своем любимом голубом болоте,
чьи несвежие обрывки знаний не могут соблазнить меня продолжить".

"Только не в иле Нила, о небесная Исида! но перейдем к
классическим знаниям Эллады. Спросите мистера Пальму, почему я выступаю против контрабанды
инжира, особенно розового инжира?

Легкий смех Ольги был особенно раздражающим и неприятным в
тот момент, и ее мать, которая была вездесущей флаг перемирия
таких случаев, поспешил вмешаться.

- Дочь моя, какую возможную связь может найти миссис Кэрью или кто-либо другой?
найти между привычкой к подхалимству и корзинками с инжиром?

"Дорогая мама, объяснение тебе этого могло быть истолковано как нефилимство
и непочтительное размышление о недостаточности твоего образования,
и это признание ничто не могло заставить меня чувствовать себя виноватым. Но
Вон та Регина все еще в лапах Доминика Сэмпсона, и поскольку она
такая невинная, глупая юная голубка, я сжалюсь над ней
любопытные вопрошающие глаза. Моя дорогая деревенская "Мод", подхалимы означают
_fig-blabbers_; и когда вы будете достаточно терпеливы, чтобы учиться, и мудры
достаточно, чтобы оценить Плутарха, вы узнаете происхождение
титул, который по праву принадлежит множеству людей".

Скорчив гримасу, настолько близкую к гримасе, насколько позволяли грациозные линии (которые
она никогда не нарушала), миссис Кэрью приподняла одно плечо,
почти высвободив его из атласных оков, и повернулась к хозяину.

"Мисс Невилл должна была царствовать в отеле Рамбуйе, когда
префектура была более почитаема, чем сейчас. Я боюсь, если бы общество заподозрило
обширность ее знаний, это вызвало бы панику, куда бы она ни пошла
".

Ольга уже выходила из комнаты, почти дошла до двери, но при последних словах
обернулась, и ее лицо озорно заискрилось.

"Красивые Египет ознакомлен со сфинксами, и должно быть быстро
отгадывание загадок. Будут и Клеопатра и Антоний ответил на мой загадку? Если
моя эрудиция вызывает панику, почему я похож на тех, кто жил около
Хеммиса, когда свершилась трагическая судьба Осириса?

Мистер Пальма ответил быстро:

"Потому что паны , населявшие этот регион , были первыми , кто
узнал о катастрофе, и как они распространяли роковое известие среди
люди, все вдруг кикиморы и общественные потрясения были до сих пор
назвать паникой. Карета готова. Мы опоздаем на свадьбу.
 Ольга, где твоя шаль?

Когда они вместе выходили из комнаты, он добавил вполголоса:

- Твоя парфянская война оправдала бы меня, если бы я вернул тебе твою стрелу
, но я никогда не был экспертом в обращении со стрелковым оружием.

Держась рукой за перила лестницы, по которой она поднималась
, Ольга посмотрела на него сверху вниз, и ее глаза сверкнули с
силой презрения и вызова.

"В свой пустой колчан, а не ваше снисхождение, я, по долгу моей
безопасность. Ваши стрелки были умело колючей, и даже яд
услуги дистиллированная на них; но вы сделали свое грязное дело, так и не удалось.
Позвольте мне сказать вам, что парфянская тактика не соответствует моему характеру, и именно сейчас я
безусловно предпочел бы скифский стиль. Если бы я был только на один
краткий час, Томирис, я бы отнес твою голову, господин, туда, где она держала голову Кира, в мешке".
Сайрус.

Он направился к входной двери, и те, кто был в гостиной, услышали, как
Ольга взбежала по ступенькам, напевая с _gusto_ той мелодией издалека
Дьяволо, закончив: "Дьяволо! Diavolo!"

"Кантата Ундины" была написана одаренной и модной
_amateur_, и был исполнен молодыми людьми, принадлежавшими к _le beau
monde_, следовательно, в ранний час пятничного вечера зал
был переполнен, чтобы засвидетельствовать появление созвездия
любители, среди которых Регина блистала великолепием. Когда после
вступительного припева она первой вышла на сцену и стояла, наблюдая за
дирижерской палочкой лидера, в зале поднялся взрыв восхищения.

Костюм был сделан из какой - то серебристой ткани , которая окутывала ее подобно туману
стройная фигура, и была инкрустирована тут и там хрупкими
белыми водяными лилиями, которые соответствовали веткам, обвивавшим ее голову
и спускались вниз среди распущенных волос, которые теперь свободно развевались далеко
ниже ее талии.

Очень бледная, но спокойная, она начала свое соло, сначала немного
дрожащеми движениями, но постепенно богатый голос набирал силу,
утверждал свое очарование и благородно выполнил обещание профессора
Хуртзель, что Нью-Йорк должен услышать в этот вечер самое лучшее.
_contralto_.

Пораженная взрывом аплодисментов, последовавшим за ее песней, она посмотрела
впервые попала в аудиторию и увидела высокую фигуру своего опекуна.
заметная фигура прислонилась к колонне рядом с тем местом, где сидела миссис
Кэрью.

Он, конечно, выглядел очень серьезным, хладнокровно критичным и весьма озабоченным.
Никто бы и не подумал, что легкое движение его губ
означает "Моя Лили".

Дважды она пела одна, и, наконец, в дуэте, который восхитительно продемонстрировал
плавность и тембр ее очень своеобразного голоса, а также цветочные нотки
ураган, обрушившийся на нее, засвидетельствовал ее полный триумф.

Непритворная простота ее осанки контрастировала с
_апломб_ и искусственные манеры других юных леди, которые были исполнительницами
- ангельская чистота и изящество милого девичьего
лица с затаенной грустью в великолепных глазах, которые
они только усилили их бархатный фиолетовый цвет, вызвав искренний интерес
у всех присутствующих, и по залу пробежало множество любопытных вопросов.

По окончании кантаты миссис Пальма отвела Реджину в сторону от
незнакомцев, которые протиснулись вперед, чтобы поздравить, и,
набросив на нее меховой плащ, поцеловала в щеку.

Это была первая ласка, которую когда-либо дарила статная женщина, и как
девушка подняла глаза, довольная и удивленная, первая сказала:

"Ты восхитительно спела, моя дорогая, и мы более чем довольны,
очень горды. Ваш голос был ровным и вкрадчивым, как полотно.
Кремового цвета персидский атлас. Нет, миссис Бромптон, не сегодня.
Простите, профессор, но я должен поторопить ее, потому что мы с миссис Кэрью
приглашены к миссис Квимби. Я буду вынужден отвезти нашу
"Ундину" домой, а затем вернуться за моей прекрасной подругой, которая, как обычно,
сейчас окружена и неразрывна.

Пока она говорила, глаза Реджины блуждали по массе голов, и
покоилась на властной фигуре своего опекуна, стоявшего среди группы
джентльменов, собравшихся вокруг миссис Кэрью, которая была одета в белый _муар
антикварный_, с полным верхним платьем из тончайшего черного кружева, отделанным
бриллиантовые брызги казались более чем обычно царственными и блестящими.

Миссис Пальма торопливо провела Реджину через боковой вход вниз, к экипажу
и вскоре, увидев, как она входит в холл дома, пожелала
ей спокойной ночи и поехала обратно за миссис Кэрью и мистером Пальмой.

Было всего чуть больше десяти часов, и Реджина поднялась в
библиотека, ее любимое место обитания. Она превратила верхнюю юбку своего
платья в фартук, теперь наполненный букетами из числа тех, что посыпались на нее
; и выбрав один, состоящий из пеларгоний и
гелиотропы, она поставила их в вазу под портретом своей матери,
а остальные разложила по кругу вокруг него.

"Ах, мама! они хвалили твоего ребенка, но у тебя не было голоса.
Ты бы тоже гордилась мной? О! если бы я мог почувствовать твои губы на своих
и услышать, как ты шепчешь еще раз, как в старые добрые времена: "Моя крошка! моя
драгоценная крошка!"

Глядя на портрет, она говорила со страстным пылом, что было очень
необычно для ее сдержанной натуры, и непролитые слезы собирались в ее глазах
и прославляли их.

В доме было тихо и безлюдно, если не считать слуг и миссис
Дочь и няня Кэрью, и, сбросив плащ, Реджина осталась стоять
перед портретом, в то время как ее мысли блуждали в
серой унылой пустыне.

Со дня приезда миссис Кэрью она не обменялась со своим опекуном ни единым
словом и ни разу не видела его наедине
, поскольку ранние завтраки были отменены, и в честь
его оценки и клиент, Мистер Пальма взял его с собравшимися
семья.

Было в его поведении по отношению к своему подопечному ничего сурового, ничего
что можно было указано неудовольствие; но он, казалось, полностью
забыли нее с того момента, когда он представил ее мистеру Чесли.

Он ни разу даже случайно не взглянул на нее и терпеливо наблюдал за ней
неподвижное холодное лицо, искрящееся только умом, пока он
старался развлечь свою требовательную и властную гостью, Регину
начала осознавать огромное расстояние, которое отделяло ее от него.

Его надменный Brahmimc гордость, казалось, поднять его в какой-нибудь возвышенной плоскости,
пока дальше уровня Пелег Петерсон, что в противопоставляя их
девушка стонала и выросла тяжело на душе. Она чувствовала, что стоит на
уже заряженной мине, и что в любой момент этот несчастный человек, который
держал роковой фитиль в своей грубой руке, может швырнуть ее и все ее
надежды превращаются в непоправимый хаос и разруху. Если привередливых и
аристократичные люди, которые любезно приветствовал ее пение мало
давно бы мог подумать, плотное облако социального унижения
что грозили лопнуть по ее словам, она даже была терпима
в этой сборке? Незнание своего происхождения было ее единственным пропуском
в действительно хорошее общество и престиж дворянства ее опекуна
назовите горностаевую мантию защиты, которая может быть грубо порвана прочь.

За последние три дня, оставшись наедине со своими печальными мыслями
и не имея возможности увидеть Ольгу наедине даже на мгновение, было сделано более
одного болезненного и невыразимо горького открытия. Она чувствовала,
что действительно ее детство пролетело навсегда, что священный
таинственный мир женственности был излит на ее юное сердце.

До тех пор, пока Реджине не пришлось наблюдать явное восхищение, которое в его собственном доме выражал
Мистер Пальма, беседуя с миссис Кэрью, она
сознавала только глубокое уважение к нему, глубокую благодарность
высоко оценила его покровительственную заботу; и даже когда он допрашивал
ее относительно ее привязанности к мистеру Линдси, она
правдиво подтвердила свою убежденность в том, что ее сердце было полностью
свободно.

Но последующие события, безукоризненно честные в обращении с собственной душой,
болезненно потрясли ее, заставив осознать чувство, которое
впервые проявилось, когда она наблюдала за мистером Пальмой и миссис Кэрью за
обеденным столом.

Теперь она знала, что острая боль, которую она испытала в тот день, могла означать
не что иное, как унизительный факт, что она
она начинала любить своего опекуна. Не просто как благодарная,
уважающая подопечная, августейший юрист, который представлял интересы ее матери
авторитет, но как женщина, которая один-единственный раз в жизни любит мужчину,
которого ее чистое нежное сердце смиренно признает своим царем, своим
верховным жрецом, своим единственным божеством в глине.

Хотя совесть оправдывала ее в любой преднамеренной слабости, ее
женская гордость и деликатность проступили каждой клеточкой, когда она обвинила
себя в том, что была виновна в этом чувстве по отношению к тому, кто относился к ней
как ребенок, который просто жалел ее о безысходном одиночестве; и чей взгляд
преисполнился бы жгучим презрением, если бы мог мечтать о ее самонадеянности, о ее
неженственной глупости.

Несмотря на хроническую насмешку, с которой Ольга всегда отзывалась о нем
характере и привычном поведении, Регина не могла не уважать
его мнение и искренне восхищалась его серьезным, достойным,
и все же безупречные манеры в его доме.

Постепенно ее ранний страх и отвращение растаяли, их место заняли уверенность
и уважение; и постепенно он вырос и
возрос в ее глазах, пока она внезапно широко не открыла глаза
она увидела, что Эрле Пальма заполнил весь горизонт ее надежд.

В течение трех бессонных ночей она не спускала глаз при этом
неожиданные и скорбный факт, и в то же время глубоко униженной
открытие, она гордо решил искоренить и изгнать из ее сердца
иностранец роста, который, по ее мнению, мог оказаться только упаси ее
будущее. Не позволяя себе абсолютно никакой надежды, никакого прощения, никакой пощады,
она сурово обрушила топор негодующего осуждения и разрушения на
дерзкий ответный удар, отчаянно задевший самые струны ее сердца.

Манеры миссис Кэрью не оставляли сомнений в том, что она наклонилась, как
спелый персик в пределах досягаемости, готовый при прикосновении упасть ему в руку;
и хотя Реджина чувствовала, что эта женщина с низкими бровями и глазами сивиллы была
значительно уступая ему во всем, кроме красоты и богатства, она знала, что даже
его отказ жениться на вдове не послужит оправданием для
дальнейшего потакания ее собственным глупым и непрошеным предпочтениям.

Страх, что он может заподозрить это и презирать ее, усилил силу.
к ее желанию покинуть Нью-Йорк и обрести безопасность, присоединившись к своей матери.
мысль о его холодном презрении, его сверкающих черных
взгляд и скривленные губы были невыносимы.

Должны были пройти недели, прежде чем она смогла получить ответ на свое письмо,
моля о разрешении отплыть в Европу, и в течение этого тяжелого периода времени
она решила беречь каждое слово и взгляд, не допускать никаких
намек на ее великую глупость - сбежать.

Дочь Пелег Петерсона, или еще "ничей ребенок," смея поднять
ее глаза по-барски виде Эрле Пальма!

Когда эта горькая мысль стала насмехаться и ужалила ее, она тихо вскрикнула
от боли и стыда.

"В чем дело? Не плачь, это испортит твои красивые глаза".

Реджина быстро обернулась и увидела маленькую Лору Кэрью, стоявшую рядом, и
одетые только в ее длинная белая ночная рубашка, и розовый розетчатых
тапочки.

"Llora, как ты в постели? Вы должны быть, спал три
несколько часов назад."

- Так и было. Но я проснулась и почувствовала себя такой одинокой. Мамми ушла.
и бросила меня, и в поисках кого-то я пришла сюда. Пожалуйста,
позволь мне остаться ненадолго? Я не могу заснуть.

"Но ты простудишься".

"Нет, в комнате тепло, и у меня есть тапочки. О! какое красивое
платье! А твои руки и шея как снег, даже белее, чем у моей
мамы. Пожалуйста, спой мне что-нибудь. Твой голос слаще, чем у моей мамы.
моя музыкальная шкатулка, а завтра я уезжаю".

Она свернулась калачиком, как домашний котенок, на коврике, и, глядя вниз
в ее мягкие темные глаза и розовые щеки, Реджина вздохнула.

"Я так устала, дорогая. У меня не осталось голоса".

"Если бы ты мог спеть перед всеми людьми в кантате, ты мог бы это сделать".
только одну песню для маленького меня ".

"Ну, милая, я знаю, что не должна быть эгоисткой, и я постараюсь. Подойди,
поцелуй меня. Моя мама так далеко, и у меня нет никого, кто любил бы меня. Обними
меня крепче".

Из спальни мистера Пальмы была дверь, ведущая в
занавешенный альков за письменным столом, и тихо войдя
этим проходом вскоре после возвращения Реджины домой, хозяин дома
сел в гостиной, завешенной дамасскими и кружевными занавесками, и, держа в руках
слегка отодвинув портьеру, наблюдал за тем, что происходило в библиотеке.

Он уже поднимался, чтобы заявить о своем присутствии, когда вошла Ллора, и
несколько раздосадованный _контретем_, он ждал результата.

Когда Реджина опустилась на колени на коврике и раскрыла объятия, хорошенькая девочка
бросилась в них, расцеловала ее в щеки и несколько раз заверила, что
она очень сильно любит ее, что она самая красивая девочка на свете.
видела, особенно в этом газовом платье. Особенно любила детей,
Реджина несколько минут играла с ней и ласкала ее, затем встала и
сказала:

- А теперь я спою тебе песенку, чтобы ты уснул. Сядь здесь, у
очага, но смотри не вздремни и не упади в огонь.

Она открыла орган, и хотя частично за пределами досягаемости мистера
В видении Пальмы он слышал каждый слог сладкого, сочного английского языка
слова песни Кюкена "Schlummerlied" с ее успокаивающим припевом:

 "О, успокойся теперь, погрузись в мягкий сон,
 Пока я несу вахту, о, спи, дитя мое".

Она пела ее со странным пафосом, думая о своей собственной далекой матери
, которой судьба отказала в привилегии петь колыбельные над
своим одиноким голубоглазым ребенком.

Закончив, она вернулась к очагу, и Ллора сложила свои крошечные
ручки и защебетала:

"О, как мило! Когда ты попадешь на небеса, не думаешь ли ты, что будешь петь
в хоре? Еще раз, о! сделай это, пожалуйста ".

"Какой же ты голодный маленький попрошайка! Подойди, сядь ко мне на колени, и я буду
напевать тебе милую песенку. Затем вы должны положительно засеменил прочь на
кровать, или твоя мама будет ругать нас обоих, и ваш Мэмми также."

Высокая желтоволосая женщина с белым платком, намотанным на голову наподобие тюрбана
, крадучись подошла к ней и сказала:

"Мисс, отдайте ее мне. Я спустился попить воды, и
когда я вернулся, мне ее не хватало. Пойдем, детка, позволь мне отнести тебя в постель, или
у тебя будет круп, и врачи могут перерезать тебе горло.

"Подожди, мамми, пока она не споет ту песенку, которую обещала; тогда я
пойду".

Регина села в низкое мягкое кресло, взяла маленькую девочку к себе на колени
, и пока кудрявая головка уютно устроилась у нее на плече, а одна рука
обхватив ее за шею, она положила подбородок на каштановые волосы и запела
очень нежным, приглушенным тоном самую успокаивающую из всех колыбельных
мелодию "Колыбельной песни" Уоллеса.

Пока она продолжала, голова медсестры в тюрбане отбивала такт, покачиваясь
взад и вперед на заднем плане, и более милой картины никогда не было на холсте
, чем та, которую мистер Пальма рассматривал перед своей библиотекой
огонь, и который неизгладимо запечатлелся в его памяти.

Певица и ребенок занимали почти то же положение, что и фигуры
на _Madonna della Sedia_, и никогда еще не было более очаровательной женщины и ребенка
позировавших художнику.

Как брезгливо данные Г-на Пальма-де-Майорка глаза остановились на сад идеальным
лицо Регины, с длинными черными ресницами скрывая ее глаза, и
голые руки и плечи, сверкающие над серебряной марли ее
драпировки, он молча призналась, что ее красота казалась странно
освятил, и более спиритуелле, чем когда-либо прежде. Контрастируя с этой
милой белой фигурой, с нежных губ которой срывался мечтательный
ритм песнопения "Колыбели", с сотнями красивых,
опытных, остроумных и блестящих женщин, заполнивших бальный зал
он только что ушел, этот светский человек признался, что его гордость
честолюбивое сердце было безнадежно привязано к прекрасной юной певице.

 "Спи, моя малышка, спи",--
 "Спи, моя красавица, - спи".

В этот момент он был сильно искушаем затягивать не брать
ее к своей груди вечно; и это стоило ему бороться за то, чтобы сидеть
терпеливо, в то время как каждая клеточка его прочный каркас был захватывающим с
глубина и горячность чувств, что грозили унести все
диктует своему усмотрению. Ах! какая божественная мелодия, казалось, звенела
через все его будущее, когда он нетерпеливо наклонился вперед и слушал
заключительные слова, мягко повторенные:

 "Спи, моя маленькая, спи",--
 "Спи, моя красавица, - спи".

Когда она была его женой, как часто в благословенные вечера, проведенные здесь,
в этой священной комнате, он обещал себе, что заставит ее спеть
эту песню. Ни тени сомнения в том, что, когда бы он ни захотел, он сможет завоевать ее
это затуманивало яркость видения, поскольку успех в
других занятиях питал его тщеславие, пока он не поверил в себя
непобедимая; и хотя он внимательно изучил ее характер, он
не смог полностью понять гордое упрямство, скрытое в ее спокойной
натуре.

В тот момент даже должность Верховного судьи казалась второстепенной наградой, в
сравнении с обладанием этой белобровой девушкой и ее
чистой, цепкой любовью; и, конечно, на какое-то время мистера Эрле Пальмы
непомерная гордость и ненасытные амбиции были забыты в его страстном желании
прижать единственную возлюбленную всей его засушливой жизни к сердцу, которое
билось почти неподвластно даже его жесткому контролю.

Впервые на своей памяти он усомнился в своей способности
сдерживаться и, поднявшись, быстро прошел в свою комнату, а
оттуда через несколько минут вышел в холл. У лестницы он встретил
медсестра-мулатка, несущая Лору на руках.

- Миссис Кэрью разрешает этому ребенку засиживаться так поздно?

- О нет, сэр! Один раз она спала, но мисс Реджина часто ее гладила.
и она пела ей в библиотеке.

"Мистер Пальма, поцеловать вас на ночь?" - спросила хорошенькая креолка,
поднимая кудрявую головку с плеча своей "мамочки".

"Спокойной ночи, Лора. Такие нежные птицы должны были в своих гнездах
задолго до этого. Я должен пойти и отругать Мисс ОРМ для учета вы
не спишь так поздно".

Он просто потрепал ее по розовой круглой щеке и пошел в библиотеку.

Услышав его безошибочный шаг, Реджина предположила, что он
проводил дам домой намного раньше, чем они привыкли
возвращение и страстное желание избежать возможности встречи с ним наедине
она с радостью сбежала бы до того, как его появление стало бы возможным
.

Он закрыл дверь, и вышел вперед, и, откинувшись в кресле
где она сидела неподвижно, ее руки плотно закрытой друг над другом.

"Я боюсь, что мой подопечный учится держать позднего часа. Уже больше одиннадцати
и вы должны мечтать о прохладном, берилловом, водном
обители, которые ты часто посещала как Ундина; ибо ты действительно выглядишь
очень усталой наядой."

Он был доволен ее успехом, и он считает, чтобы дать ей
кусочек благодарность?

Мгновение спустя она поняла, что у него не было такой цели, и
почувствовала, что должна радоваться; что ему лучше этого не делать,
потому что похвала из его уст была бы опасно сладкой.

Взглянув на цветочный букет, возложенный перед портретом ее матери, он
сказал:

- Ты, безусловно, верный приверженец храма своей матери, и неудивительно.
неудивительно, что бедняга Роско так отчаянно зол из-за своей неспособности принять участие
часть вашего уважения. У вас было удовлетворительное интервью с
ним в прошлый вторник? Я пригласил его с этой целью, поскольку он признался, что
он недоволен моими усилиями в качестве доверенного лица и потребовал
привилегии отстаивать свое собственное дело. Позвольте мне надеяться, что он
успешно воспользовался предоставленной мной возможностью, попросив
его сопровождать вас на ужин ".

Стоя на ковре прямо перед ней, он заговорил с
холодным безразличием, и хотя слова показались ей жестокой насмешкой
они оказались мощным тонизирующим средством, принося мрачное утешение, которое, по крайней мере
никто не заподозрил ее самонадеянного безумия.

"У меня было очень мало разговоров с мистером Роско, поскольку я отказался
возобновить обсуждение темы, которая была болезненной и смущающей
меня, и я боюсь, что полностью лишился его дружбы ".

"После зрелых раздумий вы все же окончательно отказаться от
становятся все более тесно связанными со мной? Как только появилась румяная
вероятность того, что вы могли бы однажды назвать меня двоюродный брат".

С внезапной решимостью она посмотрела прямо на него впервые
с тех пор, как он вошел, и тихо ответила:

"Ты будешь мой добрый верный страж немного дольше, пока я
можно услышать от матери; но мы никогда не должны быть более тесно
обзоры".

Ответ был не совсем таким, как он ожидал и желал; но со своей
холодной, непринужденной улыбкой он добавил:

"Бедный Роско! его сердце часто превосходит разум".

Глядя на него, она почувствовала уверенность, что никто никогда не сможет справедливо выдвинуть против него такое обвинение;
и, не желая затягивать беседу, она
встала.

"Простите меня, если, несмотря на поздний час, я задерживаюсь
вы в нескольких минутах от Ундины мечты. Быть так хорошо, как возобновить
ваше место.

Повисла зловещая пауза, и она неохотно была вынуждена поднять глаза
.

Он был о ней очень сурово, и когда его глаза поймали и провели
ее он сунул пальцы в жилетный карман, черпая оттуда
узкую полоску из бумаги, аккуратно сложенный. Держа его, он спросил:

"Ты это видел?"

Прежде чем она открыла его, она знала, что в нем содержатся адресу, который она дала
Фалека Петерсон вторник, и дрожь пробегала по ней.
Машинально взглянув на него, она вздохнула; вздох, который был почти
стон.

"Регина, будь любезен ответить на мой вопрос".

"Конечно, я видел это раньше. Вы знаете, что это мой почерк".

"Вы указали этот адрес с расчетом вести
тайную переписку?"

Все возрастающая бледность покрывала ее черты, но очень твердым голосом
она ответила решительным тоном:

"Да, сэр".

- Зная, что ваш законный опекун запретил бы подобный обмен письмами.
письма, вложенные в конверт, вы направили миссис Мейсон?

- Это сделал я.

Листок бумаги выпорхнул на пол, и ее пальцы сомкнулись друг с другом.


"Джентльмен подобрал этот клочок бумаги в одном из квадратов
расположен далеко до города, и узнав имя моего прихода, очень
осторожно положил его во владении опекуна".

"Г-Пальма, вы были не в карете на этой площади во вторник?"

- Я не был. Мое время слишком ценно, чтобы тратить его впустую на
встречи на отдаленных площадях во время снежной бури в полном разгаре
. Какую возможную привлекательность, по-вашему, может предложить такая глупость
мне?

"Я встретил вас недалеко от той площади и подумал ..."

"Прошу вас, найдите время и закончите свое предложение".

Она покачала головой.

"Какое-то важное дело, связанное с моей профессией и включающее
дело, давным-давно попавшее в мои руки, позвало меня, несмотря на
неблагоприятную погоду, в эту часть города. Поскольку
Я особенно желал и проинструктировал вас вернуться домой, как только закончится
репетиция у миссис Бромптон, я, конечно, не имел права
предполагать, что вы намеревались ослушаться меня.

Он сделал паузу, но она оставалась бледным воплощением безмолвной печали.

"Прошло несколько вечеров с тех пор, как ты попросил меня доверять тебе, и вопреки
своему суждению я неохотно пообещал это сделать. Разве вы не утратили
доверия вашего опекуна?

"Возможно, и так; но это было неизбежно".

"Неизбежно, что ты систематически обманываешь меня?" спросил он
очень строго.

"Я не обманывал тебя".

"Мой долг как твоего опекуна заставляет меня вести себя с тобой откровенно.
С кем вы организовали эту позорную тайную переписку?"

Ее взгляд скользнул мимо него, поднявшись к полным жалости карим глазам на портрете
ее матери; и хотя она побелела, как ее Ундина
она была одета, и он увидел, как она вздрогнула, ее голос был непоколебим.

"Я не могу тебе сказать".

"Представляя авторитет твоей матери, я требую ответа".

Через мгновение она сказала:

"Если бы Вы были в двадцать раз мой опекун, я не скажу тебе,
сэр".

Ей казалось, что это мраморная статуя, которой можно рубить и тесать в
Твен, без вымогая признание.

"Тогда вы вынуждаете меня к очень шокирующему и постыдному выводу".

"Был ли, - спрашивала она себя, - какой-нибудь вывод, столь же постыдный, как правда,
который она решила во что бы то ни стало скрыть ради своей матери?"

"Вы тайно встречались и договаривались соответствовать некоторым
бродяга любовник, которого ты краснеешь, значит признать".

"Любовник! О, милосердный Бог! Когда я нужен отцу, и отца
защищая имя - когда у меня болит сердце за свою мать и за нее
защищая исцеляющую любовь - как ты можешь жестоко говорить со мной о возлюбленном?
Какое право имеет безымянный бездомный бродяга думать о любви? Дай Бог
мне отца и мать, безупречное имя, и я никогда не буду нуждаться,
никогда не буду желать, никогда не потерплю любовника! Не оскорбляй мое несчастье."

Она почти угрожающе подняла сжатые руки, и ее страстная
неистовость поразила ее спутника, который с трудом узнал в
сверкающем вызывающем взгляде, встретившемся с ним, бархатные фиалковые глаза над
шелковая бахрома свисала с такой нежной грацией Мадонны , но
за полчаса до этого.

"Реджина, как ты могла так постыдно обмануть меня?"

"Я не собирался этого делать. Я невиновен в постыдных мотивах, которые вы мне приписываете.
Но я не могу объяснить, что вы так сурово осуждаете.
Во всем, что я сделал, я был в плену суровым, болезненным
чувство долга, и моя совесть оправдывает меня, но я не дам тебе
каких-либо объяснений. Чтобы ни один человек, кроме мамы, я признаюсь,
все дело в целом. Ой, пришлите мне сразу к ней! Я просил тебя доверять мне
а ты считаешь меня совершенно недостойным, думаешь, я лишился твоего
доверие, даже ваше уважение. Это тяжело, очень тяжело, потому что я надеялся
всегда иметь о вас хорошее мнение. Но это нужно вынести, и теперь, по крайней мере,
ты так низко меня ценишь, что не станешь держать меня под своей крышей
ты с радостью отправишь меня к матери. Отпусти меня. О, пожалуйста, отпустите
меня - немедленно, завтра.

Казалось, она необъяснимым образом превратилась в горестную, отчаявшуюся женщину,
и сердце мужчины жаждало крепко сжать ее в своих объятиях,
укрыть ее навсегда.

Подойдя ближе, он заговорил совершенно изменившимся голосом.

"Когда ты попросил меня доверять тебе, я так и сделал. Теперь ты дашь мне
подобное благо? Лили, поверь мне."

Его тон никогда раньше не звучал так тихо, почти умоляюще; и это
взволновало ее непреодолимым горем, что, когда он, привыкший
командовать, снизошел до того, чтобы просить ее доверия, она была вынуждена
чтобы утаить это.

- О, мистер Пальма, не спрашивайте меня! Я не могу.

Он взял ее за руку, раскручивая холодными пальцами, и в его своеобразной
магнитный способ мягко складывая их в своих теплых ладонях; но она боролась
чтобы снять их, и он увидел фиолетовые тени, сгустившиеся под ее
большие глаза.

"Маленькая девочка, я бы не стал выдавать твою тайну, Отдав ее моему другу.
хранение. Покажи мне свое сердце".


Как будто опасаясь, что он может прочитать ее, она невольно закрыл ей
глаза, и ее ответ был почти рыданием.

- Это не моя тайна, в ней замешаны другие, и я скорее умру
завтра, этой ночью, чем дам о себе знать. О! позволь мне уйти сейчас же,
и навсегда!

Привыкшему заставлять подчиняться своим желаниям, было трудно
ему было терпеливо сносить неповиновение и поражение от этого прекрасного молодого существа
, которое, как он начал понимать, он не мог ни внушить благоговейный трепет, ни
убедить.

Несколько минут он, казалось, был погружен в свои мысли, все еще держа ее в объятиях
крепко сжав руки; затем он внезапно рассмеялся и наклонился к ней.

"Храброе, верное сердечко! Интересно, будешь ли ты когда-нибудь такой же
стойкой и верной в своей преданности своему мужу, какой ты была
, с любовью защищая свою мать? Вы не должны сказать мне ваш
секрет, я знаю все; и, Лили, я вряд ли прощу тебе
углубляясь в пределах досягаемости и мощность этого убогого бомжа."

Он почувствовал, как она вздрогнула, и, пожалев испуганное выражение
, появившееся на ее лице, продолжил:

"Бессознательно ты подавала милостыню себе и своей матери
злейший враг. Фалек Петерсон на протяжении многих лет стояли между вами и вашим
законное имя".

Она пошатнулась, и ее пальцы сжались судорожно за него, как белый
и слабый, - выдохнула она:

- Значит, он не... мой...

Слова замерли на ее дрожащих губах.

"Это человек, который оклеветал твою мать даже перед
ее собственным мужем".

"О! тогда он не... он не может быть моим... отцом!"

"Нет больше твоего отца, чем я! Наконец мне удалось
получение----"

Она была вне досягаемости даже его голос, и как она поникла он
поймал ее в свои объятия.

С понедельника ужасное напряжение не знало ослабления, и
внезапное освобождение от ужасного инкуба Пелега Петерсона было
ошеломляющим.

Мистер Пальма несколько секунд держал ее, прижав к своему сердцу, и, положив
головку к себе на грудь, повернул белое лицо к себе. С какой жадностью этот
надменный мужчина навис над этими бледными чертами лица, и какое богатство
страстной нежности звучало в низком дрожащем голосе, который
прошептал:

"Моя Лили. Моя дорогая, моя единственная.

Он поцеловал ее нежно, как будто холодные губы были слишком священны даже для его любящего прикосновения.
и осторожно опустил ее на диван, обнимая
его обнимающая рука.

Со времен его детства ни один женский поцелуй не касался его губ, и последний
поцелуй, которым он одарил, был в лоб его матери, когда она лежала в своем
гробу.

Этой ночью к нему вернулась свежесть юности, и холодный, политичный,
уклончивый от обязательств юрист впервые почувствовал себя пылким
трепещущим любовником.

Он заметил слабое подрагивание ее век с голубыми прожилками и услышал
прерывистый вздох, который убедил его, что сознание возвращается. Нежно
поглаживая ее руку, он увидел, что глаза наконец открылись.

"Ты, конечно, была внизу, в своих жутких пещерах Ундин; ибо
ты очень похожа на намокшую лилию. Теперь сядь.

Он усадил ее обратно в кресло, словно младенца,
и встал перед ней.

Когда ее разум прояснился, она вспомнила, что произошло, и сказала почти шепотом
:

"Мне приснилось, или ты сказал мне, что этот ужасный человек не мой отец?"

"Я же тебе говорила. Он черносотенный, мстительный негодяй, который
успешно шантажировал вас, прибегая к гнусному обману.

- О! вы совершенно уверены?

- Совершенно уверен. Я охотился за ним годами и, наконец, получил
черным по белому его собственное признание, которое благородно
освобождает твою мать от его позорных устремлений ".

"Слава Богу! Слава Богу!"

Слезы были красть вниз по ее щекам, и он увидел, как от подергивания
ее лицо, что она быстро утрачивает контроль над своей перегруженные нервы.

"Вы должны пойти в свою комнату и отдохнуть, иначе вам станет плохо".

"О! нет, если я буду уверена, что он никогда не осмелится признать меня своим ребенком.
О, мистер Пальма! эта возможность почти свела меня с ума ".

"Отмахнись от нее, как от какого-нибудь отвратительного кошмара. Иди спать и
мечтай о своей матери и о..."

Он прикусил губу, чтобы сдержать опрометчивые слова, и был слишком взволнован, чтобы
наблюдать за его иным образом, - спросила она:

"Где он сейчас?"

"Неважно где. Он настолько полностью в моей власти, что он может
неприятности нам больше".

Она радостно всплеснула руками, но слезы потекли быстрее, и
взглянув на фотографию матери, она воскликнула:

"Сжальтесь надо мной, мистер Пальма! Скажите мне - вы знаете - кто я?
Вы действительно, вне всякого сомнения, знаете, кто был - или является - моим отцом?

"Я могу сказать вам, я знаю, как зовут твоего отца; но только теперь я
я запретил маме, чтобы раскрыть ее, даже тебе. Прийти к вам
номер".

Он поднял ее со стула, и когда она встала перед ним, это было
жалко видеть мучительную мольбу на ее бледном, но прекрасном лице.


"Пожалуйста, скажи мне только одно, и я смогу терпеливо перенести все остальное.
Был ли он... был ли мой отец ... джентльменом? О! моя мать никогда бы не смогла
полюбить никого, кроме джентльмена.

- Его обращение с ней и с вами едва ли дает ему право на этот почетный эпитет.
и все же в глазах света ваш отец
несомненно, во всех отношениях джентльмен, считается даже
аристократ.

Она громко всхлипнула, и силой своих эмоций, которые она, казалось,
не в состоянии контролировать, встревожило его. Ведя ее к двери библиотеки, он
сказал, удерживая ее за руку.

"Успокойся, или тебе будет по-настоящему плохо. Теперь, когда твое бедное
измученное сердце успокоилось, ты не можешь пойти поспать?"

"О, спасибо тебе! Да, я постараюсь.

"Лили, в следующий раз доверься мне. Доверяй своему опекуну во всем.
Спокойной ночи. Да благословит тебя Бог".




ГЛАВА XXV.


"Кости богов всегда игральные", и то, что кажется
простой случайностью, так же неумолимо установлено, предопределено, как правила
математики или законы кристаллизации. Какое безумие пренебрегать
судьбой!

Говоря это, миссис Орм отложила ручку и откинулась на спинку своего
кресла.

"Вы говорили со мной?" - спросила миссис Уол, которая клевала носом над
своей шерстяной работой и была разбужена звуком голоса.

- Нет, я просто размышлял вслух; глупая привычка, которой я заразился
с тех пор, как начал стремиться к литературным лаврам. Ложись снова и
закончи свой сон.

На письменном столе лежал _MS_. в сафьяновом переплете, скрепленный
тяжелыми бронзовыми застежками, в которые владелица вложила маленький ключик, прикрепленный к
ее часовой цепочке, тщательно заперев и убрав его в ящик стола.
письменный стол.

Подойдя к столику в углу зала, миссис Орм наполнила
высокий узкий венецианский бокал с тем самым каприйским вином с ароматом фиалки,
с ароматом фиалки, золотистые пузырьки которого танцевали на
краях, и, допив последнюю янтарную каплю, она покатила кресло
подошел поближе к окну, раздвинул занавески и сел.

Квартира, которую она занимала с момента своего приезда в Неаполь, была
расположена на Ривьера-ди-Чиаха_, недалеко от Вилья-Реале_, и не
далек от расхождения с _Strada Mergellina_. О
чудесной красоте пейзажа за окнами ее дома Она никогда не думала
она устала, и теперь, в восхитительном послеполуденном сиянии, на голубом воздухе
вся пропитанная золотыми отблесками, она поддалась партенопейскому обаянию
чары, которые, однажды почувствовав, кажется, никогда не забудутся.

Было ли в нем силы воспевать то мрачное прошлое, которое память навсегда сохранила
как похоронную тему на своих вибрирующих струнах? Был в там
последний файла для змей, которые так давно сделали свое логово в ее
искаженные и отравило природы?

В тридцать три года время перестает ступать мягкими лапками, и
годы становятся самоутверждающимися, мимоходом выделяются курсивом; и
на циферблат женской красоты ложится тень упадка.
наклонный. Но хотя миссис Орм принесла жертву этому
неумолимому Конечному Пункту, пребывающему на последнем рубеже юности, в
зрелости и сиянии ее необычайной красоты еще не было
намека на грядущее затмение.

Здоровье придало щекам и губам насыщенный, теплый оттенок, и хотя
серебристый блеск надежды больше не сиял в красноречивом коричневом цвете
глаза, свет почти свершившегося триумфа, придавали им зловещий блеск.
блеск, который не могли скрыть даже длинные ресницы.

Ее бледно -сиреневое одеяние восхитительно подчеркивало прозрачность ее тела.
цвет лица, а в ее развевающихся золотистых волосах красовалась гроздь
нежных розовых анемонов.

Казалось, ее взгляд скользнул по синему морскому тротуару и остановился
на пурпурных очертаниях Искьи и Капри; но на улыбке с ямочками
выражение, промелькнувшее на ее лице, было вызвано не мечтательной грезой о Партенопе
легендах, а ее голос был низким и глубоким, словно она репетировала какую-то
трагическую вспышку.

"Так чувствовал себя Самсон в храме Дагона, посреди юбилея своих
мучителей, когда был тих и спокоен, опоясанный только чувством своей
обиды, он покорно склонился, чтобы отдохнуть; и все это время его руки
украдкой пробирался ощупью мимо колонн, предназначенных отомстить за него. Ах! каким
спокойным, каким святым кажется все, что находится за пределами моего сердца! Как по контрасту с
этим склепом то видение мирной красоты кажется таким же
неуместным, как соловьи, которых слышала душа Софокла
поющие в роще фурий? Будет ли мир после сегодняшнего дня когда-нибудь
выглядеть для меня совсем по-прежнему? Тридцать три года быстро привели меня
к последней роковой странице; и дрогнет ли рука, пишущая
_finis_?"

Странно торжественное выражение промелькнуло на ее лице, но в тот момент
в этот момент высокая фигура заслонила дверной проем, и она улыбнулась.

"Входите, генерал Лоуренс. Пунктуальность - это, по сути, американка
добродетель, редко проявляемая в этой далекой стране; и вы
пример ее национальности. Вы назвали пять часов, и моя маленькая
Швейцарский телл-тэйл даже сейчас бьет последним ударом".

Она не встала, казалось, наоборот, еще глубже откинулась на спинку своего
обитого бархатом кресла; и, наклонившись, генерал Лоуренс коснулся ее руки.
рука.

"Когда счастье человека за все время на кону стоит ли он затраченных на
его путь, чтобы получить вердикт? Конечно, вы будете----"

Он сделал паузу и многозначительно взглянул на фигуру, чья белая шапочка была
низко опущена, пока ее обладательница дремала над бесконечным вязанием крючком.

"Не может этого интервью, по крайней мере, быть священным присутствием ваш
хранители?"

"Бедная душа, она счастливо не замечая, и не будет принимать никаких
стенограммы. Я бы, пожалуй, объявить войну против своей собственной тени
как заказать ее."

Явно огорченный, посетитель стоял в нерешительности, а тем временем
взгляд его спутницы вернулся к красоте залива.

Он придвинул стул поближе к тому, на котором сидела она, и, придерживая шляпу, спросил:
в качестве ширмы, на случай, если миссис Уол случайно повернет очки в том
направлении, серьезно заговорила.

"Был ли я непростительно самонадеян, истолковав благоприятно
это разрешение увидеться с вами еще раз? Оказали ли вы мне честь, чтобы
обдумать содержание моего письма?"

"Я, конечно, хорошо обдумывали содержание".

Она держалась руками за пределами его досягаемости, и пристально глядя в его
всегда идут красивое лицо, она увидела, что он глубоко скрытого.

"Мадам, я надеюсь, я верю, что вы не способны шутить".

"В этом вы отдаете мне только голую справедливость. У меня есть время для
мелочность в прошлом; и только сейчас жизнь облачилась во все свои трагические
одеяния. Но сколько времени прошло с тех пор, как генерал Лоуренс считал меня неспособным
на ... хуже, чем на мелочность?"

"С тех пор, как ты осудил мое позорное безрассудство, как оно того заслуживало.
С тех пор, как ты научил меня, что ты даже более благороден душой, чем
прекрасен внешне. Будьте щедры, и не унижаюсь я, ссылаясь на
это временное помешательство. Я совершил ужасную ошибку в своем невежестве
относительно вашего настоящего характера, разве вчерашнее предложение не воплощает в себе все
возмещение, все искупление, на которые способен человек?"

"Вы хотите, чтобы я рассмотрел предложение, содержащееся в вашем письме, как
искупление прошлых обид, как почетную замену для чего
это могло бы перерасти в оскорбление, если бы его не пресекли в зародыше? У
Я правильно перевести ваше любезное дикцией?"

"Нет, вы жестоко мучить меня, ссылаясь на наглой и позорной
преступления, за которые мне стыдно".

"Успешные грехи не обременены покаянными жертвоприношениями, и только
раскрытые и побежденные преступления пробуждают совесть и окрашивают
щеки человека чувством унижения. Генерал Лоуренс просто иллюстрирует
великий социальный закон ".

- Не держите меня, дорогая мадам, в таком напряженном ожидании. Я предложил
вам все, что джентльмен может положить к ногам любимой женщины.

Холодная улыбка осветила ее лицо, а некоторых арктических лунный свет поблескивает на
мгновенная через шпили и doomes айсберга.

"Однажды ты попытался предложить мне свое сердце, или то, что осталось от него
окостеневшие руины; которые я отклонил. Теперь ты предлагаешь мне свою руку и
имя, и действительно, оказывается, что, как и многие из высокородного класса, который ты
так благородно представляешь, твое сердце и рука никогда до сих пор не были
соединенные в твоем девуаре. Это была бы печальная жалость, если бы они были такими
навеки разведенный".

Склонившись над ней, он воскликнул:

"Да слышат меня небеса, клянусь, я люблю тебя больше жизни, чем
все остальное, что есть на просторах земли! Ты не можешь сомневаться в
моей искренности, потому что ты держишь доказательство в своих руках. Будь милосердна,
Одиллия, и положи конец моим тревогам ".

Он поймал ее руку и, поскольку она не пыталась сопротивляться, поднес ее
к своей усатой губе. Ее глаза были устремлены на голубую гладь
воды, как будто вдали, за бескрайними просторами Средиземного моря, она
искала некоего укрепляющего влияния, некоего священного вдохновения; и
через мгновение, превращая их полностью на его лицо, она сказала с
могила каменное спокойствие:

"Ты попросил меня стать твоей женой, прекрасно зная, что никакая
привязанность не заставила бы меня лелеять эту мысль; и ты должен быть
полностью убежден, что только низменные политические мотивы могли
заставить меня принять тебя. Уважают ли мужчины, вступающие в брак при таких обстоятельствах
и доверяют ли им женщины, которые, как более современный курорт, носят их имена
? Ты не настолько слаб, не настолько вопиюще тщеславен, чтобы обманывать себя
хотя бы на мгновение предположив, что я когда-нибудь смогу полюбить
тебя?

"Когда ты станешь моей женой, я больше ничего не попрошу. Клянусь своей головой и жизнью, я буду тем, кто
не сможет заставить тебя полюбить меня. Только дай мне эту руку, и я возьму ее.
Может ли влюбленный просить меньше и рисковать больше?

- А если ты потерпишь неудачу - прискорбную, поскольку ты должен потерпеть неудачу?

- Я не буду. Ты не можешь внушить мне благоговейный трепет или обескуражить меня, ибо мне еще предстоит найти
сердце, которое успешно отвергнет мое поклонение. Но если бы ты осталась
равнодушной - ах, прекраснейшая! ты бы этого не сделала! Даже тогда я должен был быть
благословлен твоим присутствием, твоим обществом - и одно это стоило всего
других женщин!

"Даже если это стоило тебе тяжелого, раздражающего бремени брачных обетов,
непомерная цена, которую требует только необходимость? Насколько ярко мы, жители
девятнадцатого века, воплощаем мудрость классических афоризмов?
_Quem Deus vult perdere, prius dementat_. Неужели ты не боишься, что
хватаешь голыми пальцами сверкающий жаждущий клинок, который может
обнажиться в руке, которая осмелится его погладить?"

"Я не боюсь ничего, кроме твоего отказа; и хотя тебе придется доказать это
Джудит или Джаэль, я бы обезоружил тебя таким образом".

Он снова поцеловал прекрасную изящную руку и нежно сжал ее
обеими руками.

- Мужчина ваших лет нелегко отказывается от традиций своей семьи.
Каста и обычаи его предков; и что может нравиться патрициям?
Генерал Лоуренс надеется добиться своего, опустившись до границ
пролетариата?_

- Женщины, которую он любит. Признаюсь вам, что никогда, вплоть до
в течение последних шести или восьми месяцев, я по-настоящему не понимал
силу подлинной любви. Рано в жизни я женился на высокородной, нежной,
искренней женщине, которая сделала меня хорошей верной женой; но к этому
союзу мое сердце так и не пришло, и хотя в течение многих лет я
был волен восхищаться тем, кого выбрала непостоянная фантазия, и, безусловно,
я ласкал тех, кого мир считал очень милыми, и это
впечатление, произведенное на меня, было преходящим, как аромат цветка
сорванный и носимый всего несколько часов. Вы оказали на меня такое
очарование, которому я не могу ни объяснить, ни противостоять. К тебе я
питаю чувства, которые никогда не пробуждались во мне до сих пор; и я говорю
только простую правду, когда торжественно клянусь тебе честью
из Уверенности, что ты единственная женщина, которую я когда-либо по-настоящему и
горячо любил.

"Честь Лоранс? Чем больше священную клятву я могу
желание?"

Пальцы ее свободной руки теребили маленькую золотую цепочку
на шее, к которой было пристегнуто спрятанное обручальное кольцо из
черного агата с белым черепом; и когда она говорила, ее алые губы
заметно побледнела, и ее мягкие мечтательные глаза заблестели.

- Ах! Я повторяю, клянусь честью джентльмена и юриста; и
более святой клятвы, чем эта, никто не мог дать. Гордости моей незапятнанной имя я
брезгливо осторожны, и может даже требовать или надеяться, что благороднее один
чем я теперь лежу у ваших ног?"

"Имя Лоренс? Конечно, я думаю, что это удовлетворило бы даже мои
амбиции ".

Он почувствовал, как хорошенькая ручка внезапно похолодела в его руке, и увидел, как
тонкие изящные ноздри слегка расширились, когда она посмотрела на него своими блестящими
глазами и улыбнулась. Затем она продолжила:

"Не слишком ли священно и аристократически облекаться в мантию
малоизвестной актрисы, о происхождении и прошлой жизни которой вы знаете
ничего, кроме того, что вдовство и нищета подталкивали ее к театральности
демонстрации красоты, которые иногда угрожали подвергнуть ее
дерзости и оскорблениям? Отложить в сторону увлечение, которое не
зачастую нападения мужчины, который, как вы быстро убыванию
холм жизни, приближающийся к стадии второй детской простоты,
и прислушайтесь на мгновение к холодному диктату благоразумия и политики.
Предположим, что до того, как вы подчинили свой разум магнетизму того, что
вам приятно считать моим "физическим совершенством", один из ваших
родственников, брат или, скажем, даже ваш сын, встретил меня в Милане как
вы сделали это; и, безумно забыв о своем семейном ранге, своих аристократических связях,
всю гордость и житейскую мудрость наследственности, в порыве
полное слабоумие, предложенное, как вы это сделали, чтобы одеть моего скромного
безвестность на великолепном имени Лоуренса? Простил бы его генерал Рене
Лоуренс и принял бы меня как свою сестру или как свою
дочь?"

"Могу ли я осуждать какого-либо мужчину за то, что он поддался чарам, которые так
полностью покорили меня? Слава богу! У меня нет ни брата, ни
сына, которые могли бы соперничать со мной. Мой единственный ребенок Катберт надежно закреплен в гавани брака
и, имея свои собственные семейные узы, я волен
советоваться только со своим сердцем при выборе невесты. Я не отправились
так далеко вниз по склону жизни, как вы жестоко упорно твердят, и
пылкость моих эмоций опровергает ваше недоброе обвинение. Когда Я
с гордостью показать всему миру, любимая жена выбора моего сердца, вы
найти свою преданность благородному опровержение ваши нелестные оценки.
Но минуту назад ты призналась, что сменить фамилию Орм
на фамилию Лоуренс увенчало бы твои амбиции; моя дорогая, правда
от тебя ускользнула.

Внезапным жестом отвращения она сбросила его руку, ударила себя
ладони вместе, и он вздрогнул от выражения, которое, казалось,
буквально вспыхнуло в ее глазах, таким ярким, таким испепеляющим был свет
это прозвучало громко.

"Да, правда сорвалась с моих губ. Благородное имя Лоуренс - это
талисман, и оно многое говорит об Одиллии Орм; но я запятнаю свою душу
не скрывая. С любовью и романтикой я покончил давным-давно
; и сегодня у меня нет терпения шутить даже с ее
фразеологией. Мне тридцать три, и в моем раннем девичестве единственная любовь
мечта всей моей жизни была грубо разбита, оставив мне не больше возможностей
потакать второй любви, чем тем мраморным скульптурам в _Mus;e
Bourbonique_. К моему дорогому молодому мужу я испытывала единственную сильную,
идолопоклонников да, слепо поклоняется преданности, что мой характер могут
выход для любого человека. Когда я потерял его, я потерял свое сердце;
овдовела вдвойне, потому что мое горе лишило меня силы
должным образом любить даже нашего маленького ребенка. В течение многих лет я отдавала свое тело
и душу достижению одной цели - повышению своего
социального статуса и статуса моего ребенка. Если бы моего мужа пощадили
я, мы бы не остались безвестными и бедными, но после моего
вдовства борьба перешла ко мне. У меня не было досуга, чтобы
думать о любви, я трудился исключительно ради содержания и положения; и
я сурово держался в стороне от мира, который осмеливался верить
моя профессия сделала меня легкодоступным. Титулы были положены к моим ногам
, но их блеск казался фиктивным, не привлекал меня; и никакое
другое имя, кроме вашего, никогда ни на мгновение не соблазняло меня. Сегодня вы
здесь, чтобы просить меня принять это имя, и, честно говоря, я говорю
вам, сэр, это ослепляет меня. Как американец, я знаю все, что это означает
, все, что это даст мне, все, что это докажет
для моего ребенка, и я бы предпочел носить фамилию Лоуренс, чем
корона! Признаюсь, у меня есть только одно честолюбивое намерение - вознести мою дочь на
тот высокий социальный уровень, с которого судьба исключила ее мать; и этого
возвышения я жажду для нее, брак с вами сулит мне. У меня нет
сердце принесет тебе; моя умерла при всей моей жены Надежды, когда я потерял
муж. Если я соглашусь отдать вам свою руку и номинально права на роль
мужа в обмен на привилегию слияния Орм и Лоуренс,
это должно быть на определенных торжественных условиях, выполнение которых
ваша традиционная честь подтверждена. Лоуренс надежно связан
клятвами?"

Ее голос стал странно металлическим, утратив всю свою текучесть
сладость, и когда ее взгляд изучал его лицо, она заметила поразительное
сходство его глаз и рта с глазами Катберта и
Регина, казалось, ударила себя ножом в сердце.

Мужчине, который слушал и наблюдал за ней, затаив дыхание от тревоги.
застывшие, побелевшие черты ее лица напомнили о ней самой.
собственная трагическая "Медея", противостоящая "Ясону" в Афинах.

Примите мои клятвы только у алтаря, и я призываю мир
бросить тень на их святость. Рене Лоуренс никогда не нарушал их.
обещание, никогда не нарушаемое обещание; и сохранить свое имя незапятнанным,
его незапятнанную честь - его единственная религия. Одиллия, моя королева...

Она встала и помахала ему рукой, чтобы он возвращался.

"Избавь меня от оскорблений, которые не соответствуют ни твоим годам, ни моим
чувствам. Пойми, это всего лишь сделка, и я
тщательно оговариваю условия. Для себя я прошу немногого; но, как вам известно,
моя дочь выросла, ей сейчас семнадцать лет,
и человек, которого мир считает моим мужем, должен разделить свое имя
и состояние с моим ребенком. Несомненно, вы считаете меня расчетливым и
наемник, и для ее дорогого ради я вынужден так делать; на все
нежность, которая остается в моей природе сосредоточена в мою девочку.
Ее воспитывали так же тщательно, как принцессу, она образованна и
очень красива, и когда вы увидите ее, я думаю, вы вряд ли откажетесь
отдать дань вашего восхищения и привязанности ".

На мгновение серая бледность распространилась от губ до бровей, и несчастная
женщина вздрогнула; но, собравшись с силами, она прошла по полу к своему
письменному столу, и влюбленный мужчина последовал за ней, шепча:

"Если она похожа на свою мать, можешь ли ты сомневаться в ее совершенстве и расторопности
усыновление в моем сердце?

"Моя дочь не похожа на меня; она настолько похожа на своего потерянного отца
, что вид ее красоты иногда переполняет меня
мучительными воспоминаниями. Вот. General Laurence - тщательно написанный документ
Я представляю его вам для изучения и зрелого размышления.
Когда в присутствии надлежащих свидетелей ты подпишешь этот контракт, ты
получишь право требовать моей руки - заметьте, только моей
руки - у алтаря ".

Это было осторожно сформулированное брачное соглашение, составленное в
соответствии с требованиями закона; и его главным требованием было
удочерение Регины, передача имени Лоуренс и
выплата ей определенной суммы денег в виде акций и
облигаций, за исключением какой-либо недвижимости. Как он получил бумаги и
открыл ее, Миссис ОРМ добавил: "возьмите свои собственные время и взвесить
тщательно и сознательно условиях".

"Держись, Одиллия; не оставляй меня. Нескольких мгновений будет достаточно для этого.
Я не в настроении терпеть неизвестность.

"В течение часа вы, по крайней мере, сможете понять, чего я требую. Я иду
на террасу Виллы Реале, и когда в соответствии с этим
если вы решите удочерить моего ребенка и представить его миру
как своего собственного, вы найдете меня на террасе."

Он хотел взять ее за руку, но она отошла и исчезла,
закрыв за собой дверь.

Его шляпа выкатилась из поля зрения, и пока он торопливо искал ее,
Миссис Уол заговорила из своей дальней ниши.:

"Генерал Лоуренс найдет свою шляпу между оттоманкой и
окном".

Извилистые дорожки Виллы были сравнительно пустынны, когда миссис
Орм начала медленно прохаживаться взад и вперед под деревьями, листва которых
мягко покачивался в мягком вечернем воздухе. Когда несколько оставшихся групп
скрылись из виду, она откинула длинную плотную вуаль, которая
эффективно скрывала ее черты, и, подойдя к парапету
, нависавшему над морем, села. Сняв шляпку и вуаль, она
положила их рядом с собой на сиденье и, положив руки на железные
перила, опустила на них подбородок и посмотрела на море
бормотание у подножия стены.

Очистка и блеск час назад исчез настолько, что он
представляется невероятным, чтобы цвет, свет, и ямочки на щеках может когда-нибудь проснуться
снова в этом застывшем лице, над жесткими чертами которого нависло каменное спокойствие
.

 "Женщина прекрасна и статна,
 Но бледна, как мертвецы".--

она казалась какой-бесстрастным бездушное существо, одинаково неспособными
раскаяние или надежду, поддавшиеся ни будущего, ни прошлого пугает;
наконец-то она молча подошла к единственной бессолнечной, безрадостной, унылой цели,
достижение которой долгие годы было главной целью ее брошенной на произвол судьбы жизни
. Розовое сияние умирающего дня все еще оставалось в небе и окрашивало море.
золотая луна, сопровождаемая несколькими застенчивыми звездами, наблюдала за их
сияющие образы мерцали в дрожащей воде; но самым прекрасным
объектом, на который падал их мягкий свет, была та одинокая, бледная женщина в
сиреневом одеянии.

Так, возможно, смотрела неустрашимая дочь Иеффы, когда видела, как
сирийское солнце опускается за пальмы и маки, зная, что когда оно
снова взойдет над улыбающимся счастливым миром, ее жертва будет принесена в жертву.
свершилось, ее судьба навсегда решена; или, возможно, так было с Алкестидой
наблюдавшей за медленно приближающимися шагами того ужасного часа, когда ради своего
возлюбленного она добровольно отказалась от жизни.

Умереть за тех, кого мы любим, было легким мученичеством, но жить в
жертвенные муки, жестокие, как пытки Дирция, чтобы терпеть их в течение утомительных
бесконечно долгих лет, брошенных смертью, требует силы духа
выше, чем у Катона, Сократа или Сенеки.

Всем нам рано или поздно приходят зловещие рокового часа, которые приносят нам
лицом к лицу с бледным Parc;; так близко, что мы видим неподвижно
прялки, и блеск открытие ножниц, и не хочу
пребывание вырезку растрепанные и запутанные нити.

По сравнению с мрачной судьбой, которую миссис Орм так систематически планировала
отвратительная "смерть при жизни", на которую она шла намеренно
готовится к выходу, прыжок через стену в безмятежному морю под
целесообразно было бы, как небо на пытали погружения; но, несмотря на
омерзение и ужас ее мутит и возмущает душу, она
предполагается ее в будущем лот так же спокойно, как Св. Лаврентия отопления
его футбольное поле.

Над прекрасным голубым заливом, где луна выложила свой тротуар из
золота, плыла тихая сладкая песня, простая баркарола, которая исходила от
группы счастливых душ в маленькой лодке

 "Che cosi vual que pesci
 Доверчивая!
 Анель, пожалуйста, мне каска
 Nella bella mia barca
 Nella bella se ne v;.
 Фидулин".

Приближаясь к берегу, красноватый огонек, горевший на одном конце лодки,
осветил ее обитателей; красивого спортивного молодого рыбака и его
миловидную, инфантильную жену, баюкающую ребенка на руках, с медленным
движение, похожее на колыбель, в такт песне ее мужа.

 "Te daro cento scudi
 Фидулин.
 Sta borsa riccam;
 Por la bella sua barca
 Colla bella se ne v;
 Фидулилало, Фидулине."

Выскочив на берег, он закрепил лодку и протянул руки к
спящему бутону, который заключал в своих сложенных лепестках все их домашние
надежды; и когда молодая мать с сияющими глазами легонько поцеловала его и положила на землю.
держа его на руках, счастливая пара ушла, оставив в эфире эхо
их веселой музыкальной болтовни.

Женщине, которая смотрела и слушала с парапета наверху, это показалось
розовым, влажным, только что из Темпе, панно, украшенное фреской на
стены Ада, чтобы усилить ужас обреченных.

Из ее чаши судьба украла все, что было сладостного и восторженного в
женитьбе и материнстве, заменив ее цикутой; и как видение
ее собственного прекрасного ребенка, вспомнил спящий младенец итальянца
рыбак, она испытала острую боль от сознания того, что эти
нежные черты ее невинной дочери живо воспроизводили образ
человека, который очернил ее жизнь.

Лицо на портрете Регины было настолько похожим на Лоуренса по очертаниям
и по цвету, что мать закрыла его густой
вуалью, не в силах смотреть в глубокие фиалковые глаза, которые она научилась видеть
ненависть в Рене Лоуренсе и его сыне.

И все же ради этой дочери, взгляда которой она избегала, она была готова
шагнуть в пламя, гораздо более яростное, чем пламя Тофета,
молча пожертвовать всем, что осталось от ее жизни.

Хотя она не поворачивала головы и не отводила глаз от моря
, она знала, что конец близок. На мгновение ее сердце
, казалось, перестало биться, затем с острым спазмом боли медленно
возобновило свою свинцовую работу.

Прямая, грациозная, мужественная фигура рядом с ней наклонилась, и
седеющие усы коснулись ее лба.

"Одиллия, я принимаю твои условия. Отныне в соответствии с твоими собственными условиями
ты моя; моя в глазах Бога и человека".

Отшатнувшись, она провела платком по тому месту, где только что были его губы
, и ее голос прозвучал странно холодно и надменно:

"Бог держится в стороне от такого святотатства, как это, и иногда я
думаю, что Он не является свидетелем или, конечно же, запретил бы. Пока ты не должен
не прикасайся ко мне. Ты принимаешь названные условия, и я буду считать
себя связанной условиями; но пока я не стану твоей женой, пока ты
возьми меня за руку, как Миссис Лоренс, вы простите меня, если я абсолютно
запретить все ласках. Я очень откровенный, глядишь, и несомненно вы
считайте меня своеобразный, наверное, чопорные, но только мужа губы могут
касания мои, только мужа облегать руку мне. Когда мы
женат----"

Она не стала заканчивать предложение, а своеобразный мелодичный смех
струилось по ее губам, и она протянула ему руку.

"Помнишь, я обещал генерал Лоренс только моя рука, и вот я
сдать его. Вы справедливо заслужили это, но я боюсь, что она не доказать
он наградит тебя с любовью представляю".

Он нежно поцеловал ее и, не выпуская из рук, сказал очень серьезно:

"Только одно, Одиллия, я хочу оговорить, и это проистекает
исключительно из моей ревнивой любви. Ты должна пообещать оставить сцену
навсегда. В самом деле, моя прекрасная, дорогая, я не смог бы вынести, если бы увидел свою
жену, свою собственную, перед рампой. В лице миссис Лоуренс мир должен
потерять своего прекрасного идола ".

"Неужели я действительно так ценна в глазах генерала Лоуренса! Он будет держать меня
всегда такое лакомство священное сокровище, безопасный от порицания и
клевета? Сэр, я ценю тонкий связи с запросом этом
выражение своих желаний, и с одним небольшим исключением, я охотно
присоединиться к ним. Я написал небольшую драму, приспосабливая главный
_роль_ для моего особого таланта, и я желаю в этой пьесе,
моего собственного сочинения, попрощаться со сценой. В Париже, где
болезнь прервала мою помолвку, я хочу поклониться на прощание, и
Надеюсь, вы не откажетесь от столь невинного удовольствия? Церемония бракосочетания
состоится днем, и в тот же вечер я
предлагаю сыграть в моей собственной пьесе. Могу ли я надеяться, что мой муж
согласится увидеть меня в день моей свадьбы в этой _роли_? Только один
спокойной ночи, тогда прощай навсегда со сверкающей безделушкой! Может ли мой
привередливый возлюбленный отказаться от первого дара, которого я когда-либо жаждала?"

Она повернулась и положила свободную руку ему на плечо, и когда
лунный свет засиял на ее улыбающемся, опасно обольстительном лице,
влюбленный мужчина прикоснулся губами к мягким белым пальцам.

"Могу ли я отказать тебе в чем-либо, моя прекрасная кареглазая императрица? Только
Тогда еще раз пообещай мне после той ночи оставить сцену, чтобы
править исключительно в моем сердце и доме".

"У тебя есть мое обещание, и когда я нарушу свои клятвы, это будет
Лоранс пример, который я следую. В своем письме вы сказали, что срочно
бизнес требовал возвращения в Париж, возможно, в Америку. Вы можете
не откладывать завершение нашего брака?"

"Невозможно! Как я мог согласиться отложить то, что я считаю
венцом счастья в моей жизни? У меня в запасе не так много лет,
чтобы я мог позволить себе потратить хотя бы час без тебя. Когда я уйду
Европа, я заберу мою любимую с собой".

Полная луна освещала ее лицо, и великолепные глаза
пристально смотрели в его. Нервы и мускулы не дрогнули.
предать все, что бушевали в ее душе, как она боролась и завоевала
искушение поскакать вперед, и швырнуть его через парапет.

В приливе энтузиазма от своего великого счастья он, конечно,
казался намного моложе по сравнению с их возрастом, чем его
спутница; и когда он мягко откинул назад волну золотистых волос, которые
упав на ее белый лоб, он наклонился так, что его все еще красивое лицо
оказалось совсем близко к ее лицу, и прошептал:

"Когда я требую вас? Не, моя любовь, задержать его дольше чем
абсолютно необходимо".

"Завтра утром я дам вам ответ. Потом я уезжаю
на несколько дней в Пестум, и не смогу увидеть тебя снова, пока мы не встретимся в Париже
. Вспомни, я предупреждал тебя, я не приношу ни сердца, ни любви; и то, и другое
безнадежно затеряно в пепле прошлого. Я никогда не любила никого, кроме одного
мужчины - мужа моей юности, отца моего ребенка; и я буду оплакивать его потерю
пока гроб не закроется надо мной. Генерал Лоуренс, вы
подвергаетесь страшному риску, и сам мрамор алтаря должен
обрести голос, который возопит и остановит ваше безумие ".

Она вздрогнула, и ее глаза загорелись почти сверхъестественно большими и
блестящими.

Очарованный ее красотой и изяществом, которые с самого начала
их знакомство привлекло его сильнее, чем какая-либо другая женщина
когда-либо, и, поощряемый колоссальным тщеславием, которое всегда
преобладало в его характере, он просто рассмеялся и погладил ее
по руке.

"Может ли какая-либо опасность удержать меня, когда наградой будет привилегия,
право заключить тебя в свои объятия? Я ничего не боюсь, что может произойти в результате
от того, что ты станешь моей женой. Не омрачай мое счастье, вызывая в воображении
призраков, которые только раздражают тебя, которые не могут ни на мгновение повлиять на
меня. У тебя ледяные руки, и у тебя нет шали. Позволь мне отвезти тебя домой".

Она молча приняла его руку, и как окаймленный акациями дрожали и
вздохнул над ней, она шла рядом с ним, интересно, если черный
тень, которая висела, как тень на далекой вершине Везувия были
не подходит символом ее собственного убогого существования обречен, угрожая
внезапные вспышки, что бы закидать разорения и отчаяния, где бы
ожидается, что?

Приближаясь к воротам виллы, генерал Лоуренс спросил:

"Каков характер вашей драмы? Она историческая?"

"В высшей степени историческая".

"В какую эпоху?"

- За последние восемнадцать или двадцать лет.

"Когда я смогу прочесть _MS_? Мне не терпится увидеть все, что выйдет
из ваших дорогих рук".

"Драматический эффект будет еще лучше, когда вы увидите, как я это разыгрываю. Простите меня,
если я настолько тщеславна, чтобы быть уверенной, что моя маленькая пьеса тронет сердце моего мужа
так, как никогда не трогали Расин, Шекспир и Еврипид!
"

В ее серебристом голосе звучали торжествующие нотки, которые только
очаровали ее влюбленного спутника, и, нежно пожав руку, которая
лежала на его руке, он умоляюще добавил;

- По крайней мере, моя дорогая Одиллия, ты скажешь мне название?

Она стряхнула его пальцы и тихо ответила:

"Генерал Лоуренс, я называю это просто - _инфелиция_".




ГЛАВА XXVI.


За несколько дней после отъезда Миссис Кэрью, и Регина увидела маленький
ее опекун, образом которого был необычайно занят и совсем
лишенный искреннего интереса и симпатии он проявил в своих
последнее интервью. Объясняя перемену сожалением по поводу отсутствия
гостя, присутствие которого так оживило дом, девушка избегала всех
ненужных возможностей встретиться с ним и посвятила себя
усердно музыке и учебе.

Свадьба подруги , живущей в Олбани , позвала Ольгу туда,
и в суматохе и спешной подготовке к путешествию
у нее не нашлось, или, по крайней мере, улучшилось, свободного времени, чтобы обратиться к теме
замечаний, сделанных миссис Кэрью и мистером Чесли относительно
Мистер Эгглстон.

Мистер Конгрив и миссис Пальма проводили Ольгу до железнодорожного депо
, и она отбыла в необычно приподнятом настроении.

Прошло несколько дней, в течение которых мистер Пальма становился все более рассеянным,
и постепенно Реджина узнала от его мачехи, что долгое рассмотрение дела
по иску на несколько миллионов долларов подходит к концу.

Как адвокат истца, он подводил итоги и готовил свою
заключительную речь. Целый день ушел на ее произнесение, а на
следующий день, когда Реджина сидела за столом в библиотеке и писала свою
Немецкие упражнения, она услышала его шаги по возрастанию с непривычною
быстрота зале лестнице. За дверью он остановился и обратился к
Миссис Пальма, который поспешил к нему навстречу.

"Мадам, я победил".

"В самом деле, Эрле, я поздравляю вас. Полагаю, это связано с очень большим гонораром?"
"Да, двадцать тысяч долларов; но победа приносит и другие плоды."

"Да, победа приносит другие плоды.
не менее ценный для меня. Судьи Маклемор и Мэйфилд были на защите.
и это стоило мне очень тяжелого боя: буквально - "Пальма без костей".
синяя крошка. Присяжные совещались всего двадцать минут, и
конечно, мне очень приятно".

"Я искренне рад, но на самом деле это не больше, чем я ожидал; ибо
когда вы когда-нибудь терпели неудачу в чем-либо важном?"

"Особенно заметно в одном серьезном деле, которое глубоко меня беспокоит.
Несмотря на мои усилия, враждебность Ольги с каждым днем становится все сильнее, и это
раздражает, ранит меня; ибо вы знаете, что у меня очень серьезное
заинтересованности в ее благополучии. Я очень сильно сомневаться в правильности своего
конечно, призывая этом матче на нее, и вы знаете, что от
начало меня обескуражило всю схему. Она значительно
Улучшенный Конгрив, и признаюсь, мне не по душе идея увидеть
ее самопожертвование так полностью. Я пытался сказать ей об этом,
примерно две недели назад, но она категорически запретила мне упоминать об этом
Именем Конгрив в ее присутствии, и выглядел так, как разъяренный
леопардесса, что я отказался".

"Он окажется к лучшему, надеюсь, и не менее обязательным, меньше
решительно, что этот брак излечит ее от упрямого безумия.
Время все излечит, и однажды, Эрле, она поймет тебя и
оценит то, что ты сделал.

"Моя дорогая мадам, я просто имею в виду, что хочу, чтобы она относилась ко мне как к
брату, стремящемуся содействовать ее истинным интересам; в то время как она считает
меня своим злейшим врагом. Сейчас мы прервемся на тему, как надо
беспокоить вас, чтобы упаковать чемодан. Я обязан немедленно приступить к
Вашингтон, а не ждать на ужин. Ты не прикажешь Октаву
приготовить чашечку кофе?

- Как долго тебя не будет?

"Я не могу сказать определенно, поскольку мое дело носит характер, который может
быть решен за три часа или может задержать меня на столько же дней. Я должен
уехать отсюда через полчаса".

Дверь была открыта, и то, что слушания прошли, Регина склонился ниже над
ее тетрадь, когда ее опекун вышел вперед.

Хотя он был измучен трудом и бледнее обычного, в его глазах светилась гордость.
радостный огонек свидетельствовал об удовлетворении его успехом.

Облокотившись на стол, он небрежно сказал:

"Я еду в Вашингтон, и будет безопасно доставлять любое сообщение, которое вы
считаю себя вправе отправить ваш поклонник, Мистер Чесли".

Она вопросительно посмотрела на него.

- Я надеюсь, вы отвечаете взаимностью на его уважение, поскольку он выразил большую заинтересованность
в вашем благополучии.

"Он мне чрезвычайно понравился; больше, чем любой джентльмен, которого я когда-либо встречала,
за исключением дорогого мистера Харгроува".

"Очень исчерпывающее признание, и в высшей степени лестное для бедного
Эллиот и "Брат" Дуглас.

"Мистер Чесли - старик очень благородного вида, и он показался мне достойным
восхищения и доверия. Он не впечатлил меня, как чужой,
а как друг".

"Несомненно, я должен найти все шансы против меня, когда вы находитесь
просили принять решение между нами".

На лице, которое она подняла к нему, появилось озадаченное выражение.

"Я не так быстра в разгадывании загадок, как миссис Кэрью".

"_ Кстати!_ что вы думаете о моей очаровательной клиентке?

Ее сердце учащенно забилось, но чистый нежный голос был
тих и тверд.

"Я нахожу ее чрезвычайно красивой и грациозной".

"Когда я добьюсь такого же успеха в ее иске, как и в том большом деле, которое я выиграл сегодня"
Я ожидаю, что вы передадите мне самые искренние поздравления ".

Он приятно улыбнулся, как он смотрел на ее чистое лицо, на котором не плохо
представляется поэтому чрезвычайно прекрасна, как тогда, с белыми гиацинтами
уютно устроившись в ее волосах и надушив их.

"Тогда меня здесь не будет; но, мистер Пальма, где бы я ни был, я буду
всегда поздравлять вас со всем, что способствует вашему счастью".

"Тогда я могу считать, что вы уже приняли решение в пользу мистера
Чесли?"

"Мистер Пальма, я не совсем понимаю вашу шутку"

"Прошу прощения, это грозит стать серьезным. Мистер Чесли чрезвычайно богат.
и, не имея близких родственников, желает удочерить хорошенькую,
хорошо воспитанная, ласковая девушка, которая может позаботиться о нем и развеселить
в старости; и которой он может завещать свое имя и состояние. Его
жадный взгляд упал на моего подопечного, и он всерьез подумывает о том, чтобы
сделать твоей матери несколько серьезных предложений относительно перевода
тебя в Вашингтон, а оттуда в Сан-Франциско. Тебя, как наследницу мистера Чесли
, ждет блестящее будущее, и я полагаю, что из-за
добровольного выбора опекунов мне суждено потерять свою подопечную.

"Очень скоро мама будет моим опекуном, и г-н Чесли является
конечно, джентльмен слишком много здравого смысла и благоразумия, чтобы
отдыхать, такая мысль по отношению к незнакомцу, которого он знает
абсолютно ничего. Несколько вежливых, доброжелательно сформулированных фраз не несут в себе ничего подобного
серьезная интерпретация".

Она прогнулась так упорно над своей книге, что он закрыт и
снимается оно за пределами ее досягаемости, заставляя ее связи с ним; после
маются, раздора, и мозг-рестлингу в зал суда, он был его
награду только теперь посмотрел в ее глубокие спокойные глаза, и смотреть
выражения варьироваться в ее неискушенный простодушной физиономией.

Мужчины, особенно убежденные старые холостяки, иногда бывают очень
капризны и глупы; и мой друг мистер Чесли, кажется,
безнадежно влюбился в глубину ваших глаз. Напрасно я уверял его
что Гельмгольц показал, что глубокие синие глаза после
все только мутной среды. В своем увлечении он настаивает на том, что наука
- это пузырь знаний, а твои глаза - источники истины и
вдохновения. Ты, конечно, желаешь, чтобы я передал твой
нежный привет твоему будущему опекуну?"

"Вы можете сымпровизировать любое сообщение, которое сочтете целесообразным, но я его не отправляю".

Слабый румянец заиграл на ее щеках, и длинные ресницы
опустились перед яркими черными глазами, которые подавляли многих
храброе лицо на свидетельской трибуне.

Часы пробили, и мистер Пальма сравнил свои часы с их рекордом.

Ему не хотелось покидать эту очаровательную тихую комнату, в которой находилась прекрасная
невинная юная королева его любви, и спешить в предстоящее
путешествие; но было важно не опоздать на поезд
тренируйся, и он подавил вздох:

"Сегодня утром я забыл передать вам письмо, которое прибыло
вчера, и, конечно, мне не нужно ожидать прощения, когда вы убедитесь,
что оно от "Индийского кораллового берега". Если "Брат Дуглас" такой же
неутомимый в исполнении своего миссионерского долга в качестве своего эпистолярного
труды, он заслуживает венца из многочисленных новообращенных. Это письмо было
заключенный в одно адресовано мне, и я предпочитаю, что вы должны
отложить свой ответ до моего возвращения. Я намеревался упомянуть об этом деле
сегодня утром, но был поглощен судебным разбирательством, и сейчас я слишком тороплюсь.
"

Она положила письмо в карман и одновременно вытащила оттуда
маленький конверт с суммой денег, которую она взяла взаймы.
Поднявшись, она протянула его ему.

"Позволь мне погасить свой долг".

Когда он принял его, их пальцы встретились, и горячий румянец разлился по лицу.
усталый адвокат по лицу. Он закусил губу и отошел, прежде чем она
наблюдать его эмоции.

"Что милостыни эпизод суждено принести неоценимую урожая
льгот. Но я должен спешить. Прошу тебя, не отправляйся в
джунгли Ауде до моего возвращения, ибо когда бы тыесли вы оставите меня, мне следует
по крайней мере, понравиться церемония прощания с моим подопечным. До свидания.

Она протянула ему руку.

- До свидания, мистер Пальма. Я надеюсь, что у вас будет приятная поездка ".

Когда она стояла перед ним, насыщенный синий цвет ее мягкого кашемирового платья
делал ее жемчужный цвет лица еще прекраснее, и хотя острая боль
терзала ее сердце, ни малейший намек на страдания не портил совершенства
о ее лице.

"Лили, где ты взяла эти прекрасные белые гиацинты? Вчера я
заказала букет из них, но не смогла достать ни одного. Ты не против?
дай мне те две, которые так восхитительно пахнут в твоих волосах? Я хочу
они... ну... неважно почему. Ты меня обяжешь?

- Конечно, сэр, но у меня в комнате есть букет цветов покрасивее и свежее.
в стакане в моей комнате я принесу его вам.

Она повернулась, но он удержал ее.

- Нет, они достаточно красивы для моей цели, и я тороплюсь.
Надеюсь, мне простят кражу ваших цветочных украшений,
поскольку вы, вероятно, не увидите ни мистера Роско, ни мистера Чесли, ни еще кого-либо.
Падре Сахиба сегодня вечером.

Она вложила белоснежные надушенные колокольчики в его протянутую руку и сказала:

"Я чрезвычайно рада, что даже в такой мелочи могу внести свой вклад в
ваше удовольствие, и я вас уверяю, что вы прекрасно добро пожаловать в мой
гиацинты".

Милое опущенное лицо и слегка дрожащий голос понравились всем.
это было нежностью и любовью в его холодной сдержанной натуре, и
он испытывал сильное искушение заключить ее в объятия и сказать ей
правду, которую с каждым днем ему становилось все труднее скрывать.

- Спасибо. Когда-нибудь, Лили, я расскажу тебе об их миссии и судьбе.
Если я забуду, напомни мне.

Он улыбнулся, поклонился и поспешил из комнаты, оставив ее в печали.
В недоумении.

За ужином миссис Пальма сказала:

- Я обещала сопровождать сестер Брейс сегодня вечером в оперу.
и буду пить чай у них дома. Если бы я был уверен, что для вас найдется место, я бы
настоял на том, чтобы отвезти вас, потому что мне так не хочется оставлять вас одну.
но ложа может быть переполнена, и тогда возникнет неловкость.

"Вам не нужно беспокоиться на мой счет, потому что у меня есть мои книги, и я
привык быть один. Более того, я не особенно неравнодушен к
музыке "Марты", которая будет звучать сегодня вечером ".

"Твой опекун сказал тебе, что он только что выиграл то великое дело "Мигдол"
, которое вызвало такой большой интерес?"

- Он упомянул об этом. Миссис Пальма, мне показалось, что он выглядел усталым и измученным; как будто
ему нужен был отдых, а не путешествие.

"Эрле никогда не устает. Нервы у него стальные, и он будет быстро
забыть его двор-дом заботы в милую беседу Миссис Кэрью все".

"Но она не в Вашингтоне?"

"Вчера она сказала мне, что пойдет туда сегодня днем, и показала
мне самый превосходный атлас маисового цвета, только что полученный от Уорта,
который она намерена надеть завтра вечером во французском
Бал посла, или прием. Вы знаете, она очень очаровательна,
и хотя Эрле мало думает о женщинах, я действительно верю, что она будет
добиться успеха в продвижении книг по юриспруденции, немного, по крайней мере, из его
холодная ясная голова. Дорогая, я напишу короткую записку.
Пожалуйста, прикажи Хэтти принести мою оперную шляпу, плащ и очки.

С невыразимым облегчением, Регина услышала шорох тяжелого шелка по
в зале, когда она взяла ее отъезда, и радовался гарантии
что там было никто не имеет права вторгаться в ее одиночестве.

Как бы ей хотелось улететь в какую-нибудь пустыню, где ее никто не найдет.
она могла бы громко плакать от великой боли, охватившей ее сердце.

Мысль о том, что ее опекун поспешил уехать, чтобы сопровождать эту
сероглазую золотоволосую ведьму в Вашингтон, была
невыносимо горькой; и когда она обдумывала такую возможность, нет,
вероятно, из-за его скорой женитьбы, ее охватило дикое страстное желание
сбежать и не видеть такого зрелища.

Когда она вспомнила его гордое, красивое, спокойное лицо и попыталась
представить его мужем миссис Кэрью, склонившимся над ней и ласкающим ее,
девушка положила руки на его письменный стол и уткнулась лицом в
их, словно для того, чтобы отгородиться от мучительного видения.

Она знала, что он был на редкость сдержан и не демонстрировал демонстративности; она
никогда не видела, чтобы он что-нибудь ласкал, и сама мысль о том, что
его строгие мраморные губы однажды найдут и прижмутся к губам этой женщины
алый рот заставил ее вздрогнуть от острой боли, которая почти сводила с ума.

Какая жестокая насмешка, что он взял ее любимые белоснежные гиацинты
чтобы предложить их миссис Кэрью! Проникла ли его проницательность в безумие, которое
она выстрадала, чтобы вырасти в своем собственном сердце, и хладнокровно ли он
прибегнул к этому методу, чтобы показать ей его безнадежность?

Если бы она могла уехать из Нью-Йорка до его возвращения и никогда больше его не видеть
разве это не было бы лучше всего? Его глаза были такими проницательными, он был таким
привыкшим читать эмоции людей по их лицам, и она
чувствовала, что не сможет пережить, когда он раскроет ее тайну.

Что предвещала его ирония по отношению к Индии? До сих пор она совершенно
забыла о письме от мистера Линдсея и теперь, сломав печать,
искала объяснения.

Несколько увядших цветов выпал, когда она разворачивала его, и прежде чем она
завершено рассмотрение криком бежал за ней. Г-н Линдсей писал, что его
климат Индии настолько сильно повлиял на его здоровье, что он
был вынужден передать свою миссионерскую работу в более сильные руки,
и вернется на родину. Он верил, что отдых и
Америка восстановит его, и теперь он полностью раскрыл природу
своей привязанности и счастья, с которым он ожидал своего
воссоединения с ней; напомнив ей о ее прощальном обещании, что никто
не займет его места в ее сердце. Не раз она перечитывала
заключительные слова этого длинного письма.

 "Я намеревался отложить это заявление до тех пор, пока ты не
 восемнадцать, и восстановить опеку матери, но неожиданно
 досрочном возврате, и гарантии, содержащиеся в ваших письмах, что
 твоя любовь не в степени уменьшается, определить меня познакомить
 вы сразу с надеждой, что так радует мысль
 выхода в Реюньон. Хотя ваше решение, конечно, должно быть
 зависит от одобрения вашей матери, я хочу, чтобы вы
 руководствовались только велением своего сердца, полагая, что все мои
 будущее должно быть либо прояснено, либо омрачено вашим вердиктом. Открыть
 пакет даны вам во время нашей последней встречи, и если у вас есть
 честно сдержал свое обещание дай мне взглянуть на вашу руку кольцо
 что я рассматриваю как залог нашей помолвки. Ли Я
 видео много или несколько лет, дай Бог, чтобы ваша любовь может прославить и
 освяти мое земное существование. В жизни или смерти, моя дорогая Регина
 веришь мне всегда,

 "Преданный Вам

 "ДУГЛАС".

Под подписью, датированной неделей позже, было несколько строк, написанных
Почерком миссис Линдси, сообщавших ей, что ее сын снова был
тяжело болен, но поправлялся; и что в течение следующих десяти дней
они рассчитывали отплыть в Японию, а оттуда в Сан-Франциско, где
проживала единственная сестра миссис Линдси. В заключение она искренне призвала Регину, как приемную дочь, не гасить надежду, которая стала столь мощным элементом в
выздоровлении ее сына Дугласа.
Она призвала Реджину, как приемную дочь, не гасить надежду, которая сформировала такой мощный элемент в
выздоровлении ее сына Дугласа.

Была ли это милость Божья, или суровый приговор фатализма, или
простая случайность, которая предоставила эту дверь спасения, когда она была в
растущем отчаянии?

Оцепеневшая от сердечной боли и странно сбитая с толку, Регина не могла
воспринимать это только как гавань провидения, в которую она могла
безопасно укрыться от шторма страданий, который начинал бушевать
вокруг нее. Вспоминая мирные счастливые годы, проведенные в доме священника
, и благородный характер человека, который так преданно любил ее
, который так нежно заботился о ней в период
ее детство, порыв благодарных эмоций говорили о том, что она обязана ему.
все, о чем он сейчас просил.

Когда она противопоставляла образ бледной студентки, такой ласковой,
такой бескорыстно внимательной во всем, властной фигуре
и холодное, настороженное, ни к чему не обязывающее лицо мистера Пальмы, она вздрогнула и
застонала: но сравнение только подтолкнуло ее найти безопасность в
защищающей любви, которая, по крайней мере, должна дать ей покой.

Если бы она была женой Дугласа Линдси, разве ей не было бы намного проще
забыть своего опекуна? Было бы грешно пообещать свою руку
одному, в то время как ее сердце упрямо хранило другого? Она любила мистера
Линдси очень понравился: он казался святым в своей в высшей степени бескорыстной и
глубоко религиозной жизни; и через некоторое время, возможно, по отношению к нему возникнут другие чувства
.

Перечитывая письмо, она увидела, что мистер Линдси сообщил мистеру
Пальме о предложении, которое в нем содержалось; поскольку он считал это долгом перед ней
опекун ознакомил его с чувствами, которые они питали друг к другу
.

Если бы она отвергла руку священника и верное сердце молодого миссионера
разве мистер Пальма не заподозрил бы правду?

Она поняла, что любовь в ее сердце была той глубокой, исчерпывающей,
природа, которая приходит к женщине только один раз, и поскольку она должна похоронить ее навсегда,
разве не правильно, что она посвятила свою жизнь продвижению
Счастье мистера Линдсея? Рядом с мамой, она не должна ему ничего
чем любое другое человеческое существо?

Когда она сидела, облокотившись на письменный стол мистера Пальмы, она увидела его носовой платок
рядом с чернильницей, куда он уронил его рано утром; и
взяв его, она ласково провела им по щеке и губам.
Все в этой комнате, где с тех пор, как она поселилась в Нью-Йорке, она
привыкла видеть его, становилось священным от общения с
ним, и все, к чему он прикасался, было странно дорого.

Два часа она сидела там очень тихо, взвешивая прошлое,
размышляя о будущем; и, наконец, она медленно определилась со своим курсом.
курс.

В тот же вечер она напишет своей матери, приложит
письмо мистера Линдсея, и, если удастся получить разрешение ее матери, она
подаст Дугласу руку и в его любви забудет о кратковременном безумии
теперь это делало ее такой несчастной.

Исходя из даты приписки, она выяснила, что письмо было
задержано в пути, и подсчитала время от Иокогамы до Сан-Франциско.
Франсиско, согласно информации, предоставленной г-ном Чесли, она установила
что, если не произошло какого-либо необычного задержания, судно, на котором
Мистер и миссис Линдси, намеревавшиеся отплыть, должны были уже добраться до
Калифорнии.

Шутка мистера Пальмы относительно Индии получила объяснение; и, очевидно, он
не был настолько заинтересован в ее решении, чтобы даже остановиться и спросить об этом.
Зная содержание, он с холодным безразличием носил это
письмо в течение двух дней в кармане и вручил его ей перед тем, как
уехать.

Она представила, как он сидит в машине рядом с миссис Кэрью, восхищается ее красотой
и, возможно, шепчет ей на ухо нежные клятвы, которые никогда не произносил
его губы любому другому человеку; в то время как она - беспризорница, сирота,
безымянная, безвестная молодая девушка - сидела там одна, отчаянно сражаясь
битва судьбы.

Как ни горько было это предположение для ее измученного сердца, оно придало ей сил.
и, поднявшись, она отложила в сторону носовой платок и вышла из
комнаты, которая без умолку болтала о своем отсутствующем хозяине.

Среди ценных сувениров своей матери она хранила посылку,
которую подарил ей мистер Линдсей с просьбой, чтобы она
оставалась нераспечатанной до ее восемнадцатилетия; и как она
открыла маленькую шкатулку черного дерева, в которой хранились ее немногочисленные сокровища.

Посылка была запечатана красным воском, и когда она сняла с упаковки
картонную упаковку, то обнаружила тяжелое золотое кольцо с большим
красивым опалом, окруженным маленькими бриллиантами. На
внутренней стороне было выгравировано "Дуглас и Регина" с датой дня,
в который он покинул дом священника и отправился в Индию.

Опустившись на колени возле своей кровати, она молилась, чтобы Бог помог ей поступить правильно.
наставил бы ее на правильный путь, позволил бы ей выполнить
свой долг, сначала перед матерью, затем перед мистером Линдси.

Когда она встала, на ее левой руке сверкнуло кольцо, и хотя ее лицо
она была измучена и бледна, ее печальные глаза не затуманились, и она села за стол.
чтобы откровенно написать своей матери о чувствах глубокой
благодарности и совершенного доверия, которые побудили ее принять мистера
Предложение Линдси, при условии, Миссис ОРМ согласился на помолвку.

Прежде чем она пришла к выводу о задаче, ее внимание привлекла
шум на лестнице, которые были расположены возле ее двери.

Для возвращения миссис Пальмы из оперы было еще слишком рано, и
все слуги находились в разных частях здания.

Реджина отложила ручку и прислушалась. Послышались медленные тяжелые шаги.
поднявшись и не узнав ничего знакомого в этом звуке, она быстро подошла
к двери, которая была приоткрыта, и выглянула наружу.

Высокая женщина, закутанная в тяжелую шаль, вышла на лестничную площадку, и когда
на нее упал свет газового фонаря, Регина шагнула вперед.

"Ольга! мы не ждали вас раньше завтрашнего дня, но вы переоделись!
О! в чем дело?

Бледный и осунувшийся, видимо, лет на десять старше, чем когда она бежала вниз
эти шаги неделю предыдущие отъездом в Олбани, Ольга стояла прижимаясь
на красного дерева перила балюстрады. На ее большой соломенной шляпке были
откинутые назад тяжелые волосы падали низко на шею и лоб, и
в ее запавших глазах было уныние.

"Ты болен? Что случилось? Уважаемая Ольга, поговори со мной".

Она обвила руками его царственную фигуру, и чувствовала, что она был
дрожа с головы до ног.

Когда она осознала тесные цепкие объятия, в которых Реджина
держала ее, жуткая улыбка раздвинула бесцветные губы Ольги, и она сказала
сказала хриплым шепотом:

"Это ты? Настоящее маленькое сердечко; единственное, что осталось во всем мире".

Через несколько секунд она добавила:

"Где мама?"

"В опере".

"Чтобы увидеть Вельзевула? Сейчас весь мир поет и играет это, и
ты можешь быть уверена, что мы с тобой будем в финальном припеве.
Реджина..."

Она слабо провела рукой по лбу и, казалось, забылась
сама.

Затем она собралась с духом, и внезапная искра вспыхнула в ее тусклых глазах, как бывает, когда
порыв ветра ворошит кучу золы и обнажает догорающий уголек.

"Erle Palma?"

"Уехал в Вашингтон".

"Пусть он никогда не вернется! О Боже! сто смертей не будет удовлетворять
меня! Сто захоронения не было достаточно, чтобы скрыть его с глаз моих долой!"

Она застонала и прижала руку к глазам.

"Что ужасного произошло? Скажи мне, ты знаешь, что можешь
доверять мне".

"Доверять! нет, нет; даже архангелам, которые обмахивают трон Бога. Я
покончила с доверием. Возьми меня ненадолго к себе в комнату. Спрячь меня
от мамы до завтра; тогда не будет иметь значения, кто увидит
меня".

Регина подвела ее к низкому креслу-качалке в своей комнате и сняла
обычную шаль и шляпку, которые она использовала для маскировки, затем
схватила ее за холодную, безжизненную руку.

"Пожалуйста, расскажи мне о своем великом горе".

"Что-то редкое в наши дни. У меня было сердце, живое, теплое, любящее сердце,
и она сломана; мертва - совершенно мертва. Реджина, я была так счастлива
вчера. О! Я стоял у ворот рая, так близко, что все
слава и сладость дул на меня, словно июня бризы более
Роза хеджирования; и Ангелы, словно подзывая меня. Я отправилась на встречу с
Бельмонтом, чтобы присоединиться к нему навсегда, повернуться спиной к миру и, как
его жена, войти в Эдем его любви и присутствия.... Теперь, еще
ворот зевает, и демоны зовут меня приехать, и если там действительно
быть, черт возьми, почему то----"

Почти минуту она молчала.

- Ольга, он болен? Он умер?

Крик, как у человека с разбитым сердцем, сорвался с ее дрожащих губ,
и она обхватила голову руками.

- О, если бы он действительно был мертв! Если бы я могла увидеть его и поцеловать
в его гробу! И знать, что он все еще мой, полностью мой, даже в
могиле...

Ее голова опустилась на грудь, и после короткой паузы она продолжила:
неестественно спокойным голосом.

"Мой мир, такой прекрасный вчера, разлетелся на куски; и для меня жизнь - это
черные крошащиеся руины. Я повесил все свои надежды, свои молитвы, свои самые заветные мечты
на одну сияющую серебряную нить доверия, и она оборвалась, и все
падаем вместе. Мы просим рыбы, и нас жалят скорпионы; мы молимся
о хлебе - только чистом хлебе для изголодавшихся сердец - и нас побивают камнями.
Ах! это кажется всего лишь отвратительным сном; но я знаю, что это ужасно,
ужасающая правда.

- Что правда? Не держи меня в напряжении.

Ольга наклонилась вперед, положила свои большие руки на плечи Реджины, когда та опустилась перед ней на колени, и уныло ответила
"Он женат".:

"Не мистер Эгглстон?" - Спросила я. "Он женат".

"Не мистер Эгглстон?"

"Да, мой Бельмонт. Столько лет он был полностью моим, и
о, как я любила его! Теперь он муж этой женщины. Куплен вместе с ней.
Золото. Я намеревалась сбежать и выйти за него замуж; уехать с ним в Европу,
где я никогда больше не увижу холодных дьявольских черных глаз Эрле Пальмы.
Где в какой-нибудь скромной комнатке, спрятанной среди гор, я мог бы быть
счастлив со своей любимой. Я продал свои драгоценности, даже самую дорогую одежду,
чтобы у меня было немного денег на покрытие расходов. Затем я написал
Поставила Бельмонта в известность о моих планах, сказала ему, что бросила все ради него, и
назначила место в этом городе, где мы могли бы встретиться. Я поспешил вниз
из Олбани, переоделся и отправился к месту встречи.
После долгого ожидания пришел его двоюродный брат; принес мне письмо,
показал мне уведомление о браке. Всего два дня назад они - Бельмонт и
эта женщина - поженились и сегодня в полдень отплыли в Европу,
на пароходе, на котором я рассчитывала отправиться невестой. Он писал
что из-за ухудшающегося здоровья, нищеты, стоявшей перед ним, и,
отчаявшись наконец завоевать меня, он стал безрассудным,
и продал себя богатой вдове, которая давно любила его, и
которая щедро обеспечивала его беспомощную мать. Он сказал, что
не доверял себе, что увидит меня снова. Итак, для меня все кончено.
никогда.

Она уронила голову на стиснутые руки и содрогнулась. "Дорогая
Ольга, он был недостоин тебя, иначе он никогда бы тебя не бросил.
Если бы он действительно любил тебя, он никогда не смог бы жениться на другой, потому что...

Она замолчала, потому что блеск бриллиантов на ее руке обвинял ее.
Разве она не замышляла подобное предательство? Любя одного мужчину, как смеет
она тешить себя мыслью выслушивать ухаживания другого. Она была
глубоко и искренне привязана к Дугласу, она почитала его больше,
чем любое живое существо; но она знала, что это не одно и то же чувство
ее сердце было объявлено на ее опекун, и она чувствовала осужден
ее собственные слова.

Ольга сделала нетерпеливое движение, и ответил::

"ТСС ... ни слова против него; никто не опозорить его. Он был
взбешен, в отчаянии. Мой бедный дорогой! Эрле Пальма и мама были слишком сильны для нас.
но мы наконец победим. Бельмонт не проживет много
месяцев; на прошлой неделе у него было кровотечение из легких, и совсем скоро
мы будем едины. Он не заставит себя долго ждать, чтобы присоединиться ко мне ".

Она откинулась назад и торжествующе улыбнулась, и Реджине стало не по себе, когда
она заметила неестественное выражение ее глаз.

"Что это значит, Ольга? Вы сделаете меня несчастной, и я боюсь, что вы не
плохо".

"Нет, дорогая, но я устал. Я так устал от всего в этом пустом,
бессердечном, постыдном мире, что хочу лечь и отдохнуть. Для
восемь лет почти я оперся на одной надежды на утешение; теперь он
рассыпался подо мною, и у меня нет сил. Ты позволишь мне спать здесь
с вами сегодня вечером? Я не буду тебе мешать".

"Позвольте мне помочь вам раздеться. Вы знаете, я буду рад вам
вот."

Регина расстегнула свои туфли и начала стаскивать их, в то время как Ольга
машинально снял и скрутил ей весомое волос. Как только она поставила ее
рука на ее карман, и глаза ее блестели.

"Я хочу бокал вина, или что-нибудь, что успокоит меня. Пожалуйста, сходи
в столовую и принеси мне чего-нибудь, чтобы я уснул. У меня
голова как будто в огне ".

Тон был настолько необычно уговаривая, что подозрения Регины были
вызвали.

"Я не знаю, где найти ключ от винного шкафа".

- Тогда разбуди Октава и скажи, чтобы он дал тебе немного вина, у него есть портвейн.
и мадеры для супов и соусов. Ты должен, я бы сделал для тебя то же самое.
Я пойду к Октаву.". - "Ты должен, я сделаю это для тебя". Я пойду к Октаву."

Она попыталась встать, но Реджина сделала вид, что соглашается, и вышла из комнаты
закрыв дверь, но оставив щель. Выйдя на улицу, она опустилась на колени
и заглянула в замочную скважину.

Встревоженные неестественное выражение огненно-карие глаза,
ужасный страх осенил ее, и она дрожала с головы до ног.

Пока она смотрела, Ольга поднялась, повернула голову и внимательно слушал ;
потом что-то достал из кармана, и Регина увидела, что это был
флакон из стекла.

"Я победила, наконец. Завтра мама и ее пасынок не будут радоваться
этой победе. Если у меня бессмертная душа, пусть Бог - мой Создатель и
Судья, сжальтесь надо мной!

Она зубами вытащила пробку, повернулась и, когда подносила пузырек
к губам, вбежала Регина и схватила ее за руку.

"Ольга, вы с ума сошли! Ты бы покончил с собой?"

Они сцепились; Ольга была намного выше и теперь отчаянно сильна, но
к счастью, Регина тоже держала пальцы на стекле и, потянув вниз
рука, сжимавшая его, перевернула флакон, и часть
содержимого выпала на ковер.

Чувствуя, как влага течет сквозь пальцы, Ольга произнесла Ла-крик
сбило с толку яростью отчаяния, и нанес девушке сильный удар в лицо
это заставило ее пошатнуться; но почти обезумевшая от ужаса Регина воспользовалась
возможностью, предоставленной отводом одной из больших рук,
чтобы усилить свою хватку, и в возобновившейся борьбе преуспела в
выдергиваю флакон. В следующее мгновение она швырнула его о мраморную каминную полку
и увидела, как он разлетелся на бесчисленное количество осколков.

Когда несчастная женщина увидела, как жидкость растекается по очагу, она
вскрикнула и закрыла лицо руками.

"Дорогая Ольга, ты бредишь и не понимаешь, что делаешь. Иди
в постель, и когда ты ляжешь, я принесу тебе вина. Пожалуйста,
Уважаемая Ольга! Вы скручивает мое сердце".

"Ах, вы называете себя моим другом, и ты был самым жестоким из
все! Ты не даешь мне уйти в покой, где не будет снов, и
не будет пробуждения, и не будет завтрашнего дня. Ты думаешь, я буду жить и позволю им
дразнить меня моей глупостью, моим провалом? Позволить этому железному дьяволу показать свои
белые зубы и восторжествовать надо мной? Люди узнают, что я продал свою одежду,
и попытался сбежать, и был покинут. Ой! если бы вы только Позвольте мне
в одиночку! Я должен очень скоро лавэ было тихо; даже Эрле Пальма-де-Майорка
кстати! Теперь----"

Она издала низкий, душераздирающий вопль и покачнулась,
бормоча какие-то бессвязные слова.

"Ольга, ваша мама пришла, и если вы не хотите, чтобы она услышала тебя, и
заходите, сами пытаются сочинять себе".

Содрогаясь при упоминании своей матери, она становилась молчаливой, угрюмой и
позволила Реджине раздеть ее. Спустя долгое время, в течение которого она
казалась абсолютно глухой ко всем призывам, она встала, странно улыбнулась
и бросилась поперек кровати; но глаза ее начали проясняться.
искорка, и время от времени она смеялась почти истерически.

Прошел час, а из распростертой фигуры не доносилось ни звука,
Реджина наклонилась, чтобы посмотреть на нее, и обнаружила, что она
быстро шепчет какие-то неразборчивые слова.

Однажды она вздрогнула, воскликнув:

"Не разводи такой жаркий огонь! У меня горит голова".

Реджина с тревогой наблюдала за ней, нежно поглаживая одну из ее рук,
пытаясь успокоить ее, чтобы она уснула; но после двух часов, когда она стала
молодая медсестра забормотала что-то более беспокойное и бессвязное.
она была уверена, что впадает в бред, и решила проконсультироваться с миссис
Пальма.

Сокрытие шаль и капот, и собрать наиболее
бросается в глаза осколки стекла на очаге, она положила их из
зрение, и поспешила в комнату миссис Пальма.

Она была поражена, обнаружив, что та все еще не спит, сидит за столом,
и держит в руке записку.

"В чем дело, Реджина?"

"Ольга вернулась домой, и я боюсь, что она очень больна. Конечно, она в бреду".
"О!

значит, она уже слышала об этом! Она, должно быть, видела газету." - сказал он. - "Ольга вернулась домой, и я боюсь, что она очень больна. Конечно, она в бреду". Я
ничего не знала об этом до сегодняшнего вечера, когда поспешная записка Эрле из
Филадельфии дошла до меня после того, как я ушла из оперы. Я боялась, как это отразится
на моем бедном, несчастном ребенке. Где она?

"В моей комнате".




ГЛАВА XXVII.


Во время последовавшей затяжной болезни Ольга временно сбросила с себя
бремя, которое она несла столько лет, и вошла
в тот Рай, который рисовало ее воображение, прежде чем внезапно
крушение и снос ее дома в Испании. Ее бред был
никогда не жестокие и бред, но приглушенной форме причислен к лику блаженных
существования. Тихим голосом, почти шепотом, она лепетала
не переставая о своем высшем удовлетворении достижением цели всех своих надежд
и подробно останавливалась на красоте своего дома-шале - звоне
музыка колоколов на далеких высотах, где пасся скот -
плеск горных потоков прямо за ее окном - воркование
голубей на высокой остроконечной крыше - дыхание резеды и
фиалки прокрадываются в открытую дверь. Когда на ее голову положили толченый лед,
лавина соскальзывала вниз, и снег салютовал
проходя мимо, она; и когда врач приказал больше света, впустила
чтобы он мог рассмотреть неестественно горящие глаза, она пожаловалась
что солнце садилось за ледник и пламя ослепило ее.
Теперь она сидела на поросшем мхом холме рядом с Бельмонтом и читала вслух книгу Бьюкенена.
"Пан" и "сирена", а он набросал на цифровое телевидение; и тотчас она
паузы в ее чтение любимых отрывков, чтобы посмотреть цвет
углубления на полотне.

С самого начала доктор Сайдам заявил, что случай был особенно сложным
и опасным, и по мере того, как шли дни, не принося никаких результатов
обсуждения мозгового возбуждения, он выразил мнение, что некоторые
ужасный шок вызвал отклонение, которое сбило с толку его мастерство,
и угрожало навсегда нарушить ее способности.

Регина ревниво скрыла все, что произошло в вечер ее возвращения
, и хотя миссис Пальма кратко упомянула о
неудачной привязанности своей дочери к недостойному мужчине, брак с которым разрушил
болезненно пораженная, она осталась в неведении об откровениях, сделанных Ольгой
. Хотя она и не выказывала никакого узнавания окружающих,
последняя избегала всех, кроме Реджины, чья нежная забота была
особенно успокаивающей; и, вцепившись в руку девушки, она бы
с улыбкой рассказывала о мире и счастье, которые она наконец-то обрела
брак с Бельмонтом Эгглстоном и внушить ей необходимость
хранить от "мамы и Эрле Пальмы" тайну ее уединенного домика
маленький коттедж.

На четвертую ночь миссис Пальма была настолько подавлена горем и
наблюдением, что у нее началась сильная головная боль на нервной почве, и врач
приказал ей выйти из палаты, попросив Реджину
мог бы на несколько часов доверить заботу о своем пациенте.

"Но если что-нибудь случится? А Регина такая неопытная?"
всхлипывала несчастная мать, склоняясь над своим смеющимся ребенком
на прыжки какой-то молодой серны, которую делириум нарисовал на стене
.

"Мисс Орм, по крайней мере, будет подчиняться моим приказам. Она на страже и
обладает необыкновенным самоконтролем, о которых вы, сударыня, совершенно
отсутствие в больничную палату. Кроме того, Ольга уступает ей охотнее, чем кому-либо другому.
и я предпочитаю, чтобы мисс Орм заботилась о ней.
о ней. Ложитесь спать, мадам, и я пришлю вам обезболивающее, которое
приведет вас в чувство ".

"Если произойдут какие-либо изменения, вы немедленно позвоните мне?"

"Можете не сомневаться, я так и сделаю".

Миссис Пальма склонилась над своей дочерью, и когда ее слезы упали на лицо.
с пылающим лицом страдалицы, та подняла руки и сказала:

"Бельмонт, идет дождь, и твоя картина будет испорчена, и тогда
мама будет высмеивать твою неудачу. Прикрой это поскорее".

"Ольга, дорогая, поцелуй маму на ночь".

Но она была занята, пытаясь заслонить воображаемую картину одной из
подушек, и начала дрожащим голосом петь "Дождливый день" Лонгфелло.
Ее мать прижалась губами к горячей щеке, но та
казалось, миссис Пальма не замечала этой ласки и горько плакала
вышла из комнаты. Когда она проходила в холл, у нее вырвался крик, и
отрывистые слова:

"О, Эрле, я думала, ты никогда не придешь! Бедное мое дитя!"

Доктор Сайдам закрыл дверь и, подведя Регину к окну,
приступил к подробному допросу и проинструктировал ее относительно
курса лечения, который он хотел бы продолжить. Если пульс Ольги снизится до
определенной стадии, должны быть назначены определенные дозы; и при возможном
состоянии пациента он должен быть немедленно уведомлен.

"Я рад обнаружить, что мистер Пальма вернулся. Хотя он знает не больше,
чем судейский молоток о том, что необходимо в комнате больного, он будет
поддержкой и утешением для всех, и его нервы никогда не ослабевают, никогда не дрогнут.
Ведите письменный учет состояния Ольги в указанные мной часы
и по возможности не допускайте ее мать в палату. Я
постараюсь усыпить ее на следующие двенадцать часов, и к тому времени
мы узнаем результат. Спокойной ночи.

Ольга яростно возражала против выселения из комнаты Регины, и в
соответствии с ее пожеланиями она осталась там, где ее усталый кружащийся
мозг впервые отдохнул в день ее возвращения. Разложив лекарства
и стаканы и выключив свет, Реджина надела свой бледно-голубой халат
, подпоясанный на талии шнуром с кисточкой, и свободно
скрутила и скрепила волосы в большой узел низко на голове и шее.
 Она не спала с тех пор, как Ольга вернулась домой, и тревога и
усталость оставили явные следы на ее бледном, печальном лице.
Письмо ее матери было закончено и подписано, но все еще лежало в
ящике ее переносного письменного стола, ожидая конверта и марки;
и она была так подавлена сочувствием к великим
страданиям Ольги, что на какое-то время забыла о своем собственном горе или, по крайней мере,
отодвинула его на задний план.

Объявление о возвращении мистера Пальмы живо напомнило все это
это омрачило ее будущее, и она начала бояться завтрашнего дня, который
подвергнет ее взгляду его безжалостных ярких глаз, чувствуя, что его присутствие
опасно. Возможно, путем осторожных маневров ей удастся спрятаться
в комнате больного на несколько дней и таким образом избежать возможности
интервью, результатом которого должно стать расследование относительно нее
ответа на письмо мистера Линдси. Опасаясь за свое собственное предательское сердце,
она не желала обсуждать свое решение, пока не убедится, что выросла.
спокойная и твердая, благодаря постоянным размышлениям о своей будущей судьбе.;
более того, ее опекун, вероятно, вернется из Вашингтона и
принятый возлюбленный, и она отшатнулась от зрелища его счастья,
как от раскаленных лемехов плуга, лежащих алым на ее пути. В этом
номер она будет укрывать себя, и должен ли он послать за ней, различные
отговорки могут быть разработаны, чтобы задерживать нежелательные интервью.

Ольга стала более тихой, и в течение почти часа после ухода доктора
она лишь время от времени возобновляла свой бессвязный
монолог. Сидя возле кровати, Регина спокойно наблюдали, пока
часы пробили двенадцать, и она уговорила страдальца, чтобы взять ложку
успокоительного, от которого врач надеялся получить большую пользу. Она промыла
пунцовые щеки салфеткой, смоченной в ледяной воде, и все это время
карие глаза подозрительно наблюдали за ней. Другие размышления
начали окрашивать ее видение, и счастливая фаза сливалась в одну
ужаса, что ее возлюбленный может умереть или быть разлучен с ней.
Склонившись над ней, Регина попыталась составить ее по гарантии
что Белмонт было хорошо и безопасно, но она беспокойно ворочался с боку
в сторону.

Наконец она заплакала, сначала тихо, как капризная усталая женщина.
ребенок; и пока Реджина держала ее за руки, пытаясь успокоить,
тень скользнула между газовым баллоном и кроватью, и мистер Пальма встал
рядом с ними. Он выглядел бледным, встревоженным и обеспокоенным, когда его глаза
печально остановились на пылающем лице на подушке, и он увидел
, что пышные волосы были коротко подстрижены, чтобы облегчить
приложения для разгрузки мозга. Запекшиеся губы были коричневыми и
потрескавшимися, а отсутствующий взгляд говорил ему, что до сознания
еще далеко.

Но было ли даже тогда магнетическое узнавание, смутное и расплывчатое, того, что
человек, к которому она относилась как к закоренелым врагом ее счастья?
Съежившись среди постельного белья, она дрожала и сказала сиплым еще
слышным шепотом:

- Ты не спрячешь нас ненадолго? Мы с Бельмонтом скоро отплываем, и
если бы Эрле Пальма и мама узнали об этом, они оторвали бы меня от моей любимой,
и приковали бы к Сайласу Конгриву, и это убило бы меня. О! Я только
хочу, моя дорогая; не изумруды Конгрив, только мой Бельмонт, моя
дорогая ".

Нечто, что у любого другого мужчины было бы стоном, сорвалось с
каменных губ адвоката, и Регина, которая вздрогнула в его присутствии,
подняла глаза и поспешно сказала:

"Пожалуйста, уходите, мистер Пальма; от вашего вида ей станет хуже".

Он только скрестил руки на груди, вздохнул и сел, не сводя
глаз с Ольги. Прошел час дня, прежде чем она умолкла.
страстно умоляя о защите от тех, кому она верила.
намереваясь принести ее в жертву, а затем повернувшись лицом к воплю.
она замолчала, лишь изредка бормоча быстрые неразборчивые слова.
предложения.

Некоторое время мистер Пальма сидел, опершись локтем о колено и подперев голову
рукой, и даже в этот час глубокой тревоги и ужаса,
Реджина поняла, что о ней совершенно забыли; что он никогда
не смотрел на нее и не разговаривал с ней.

Таким образом, почти полчаса прошло, и его взгляд никогда не кочевали с
беспокойный больной на кровати, когда Регина поднялась и вновь
холодной тряпки на лбу. Она посчитала пульс, и пока она
все еще сидела на краю кровати, Ольга приподнялась, бросилась
вперед, положив голову на колени Реджины, и одной рукой обхватила
ее. Девушка тихонько подала знак своей опекунше, чтобы та поставила миску с
водой со льдом так, чтобы она могла дотянуться, и, опустив левую руку в воду,
она легонько провела пальцами по горящему лбу. Ольга стала
тихой, и постепенно веки опустились на воспаленные глаза.
Регина терпеливо продолжала свои нежные прохладные прикосновения, и, наконец, она
была вознаграждена, увидев, как страдалица погружается в первый сон, который
благословил ее во время болезни.

Боясь пошевелиться даже на дюйм, чтобы не разбудить ее, и зная
беспокойство врача о том, чтобы обеспечить покой, хрупкая фигурка сидела как
статуя, поддерживая голову и плечи спящей. Часы
продолжали тикать, и не было слышно никаких других звуков, кроме вздоха мистера
Пальма и тяжелое дыхание Ольги. Первый откинулся на спинку стула
, скрестив руки на груди, и хотя Реджина избегала
смотреть на него, по блеску его очков она поняла, что его
глаза были обращены на нее. Постепенно в комнате похолодало, и она
подняла руку и указала на большую шаль, лежащую на стуле в пределах досягаемости.
он протянул руку. Очень осторожно они вдвоем слегка натянули его на руки и
плечи, не потревожив спящую. Одна рука была обхвачена вокруг
талии Реджины, а раскрасневшееся лицо прижато к ее боку.

Так они наблюдали до трех часов, и тогда мистер Пальма увидел, что
девушка устала от стесненного, неудобного положения. Он
изучал бесцветные, скорбные черты лица, которые были правильными
и белыми, как будто вылепленными в Пентелике, и отметил, что тяжелые
волосы, низко уложенные на затылке, придавали необычайно изящный вид.
очертания в целом. Она не отрывала взгляда от лица, лежащего у нее на
коленях, и прекрасные ресницы и белоснежные веки опустились поверх их синей
глубины. По побледневшим губам он понял, что она слаба и
устала, но он понимал, что она может почувствовать облегчение, только пожертвовав
крепким сном, от которого так
зависело благополучие Ольги. Если она пошевелилась даже мышцы на спальное могли будите
вновь бреду.

Следующий час показался длинный он никогда не проводил, и несколько раз
он посмотрел на часы, надеясь, что они отстают. Для Регины это
дежурство было невыразимо мучительным, и, сидя в трех футах от своего
опекуна, она не осмеливалась поднять взгляд на лицо, которое было ей так
дорого.

В четыре часа он взял подушку и валик для отдыха и положил их
за ее спиной в качестве поддержки для ее утомили рамка, но она не смела прислониться
против них достаточно, чтобы найти облегчение; и, нагнувшись, он положил руку
вокруг ее плеча, и, прижав ее голову к нему. Прижавшись своей
щекой к ее щеке, он прошептал очень осторожно, потому что его губы коснулись ее
уха:

"Боюсь, ты чувствуешь сильную слабость; ты так выглядишь. Ты можешь это вынести
еще немного?

Его теплое дыхание коснулось ее холодной щеки, и она поспешно наклонила
голову. Он опустил руку, но оставался рядом с ней, и наконец
она поманила его, чтобы он наклонился, и прошептала:

"Нужно развести огонь в печи; не могли бы вы спуститься вниз и
заняться этим?"

Обувшись в бархатные туфли, он бесшумно вышел из комнаты.

Как долго он отсутствовал, она не могла определить, потому что ее сердце
бешено колотилось от прикосновения его щеки, и мгновенный
прикоснувшись к его руке; и, глядя на кольцо на своем пальце, она яростно
упрекнула себя за эту греховную глупость. Носить этот опал, разве это не было
неженственно и порочно - трепетать от соприкосновения с тем, кто никогда
не мог быть больше, чем ее хладнокровно добрым, рассудительным, проницательным опекуном? Она
чувствовала онемение, тошноту, головокружение, а сердце... ах! как оно болело, когда она пыталась
в полной мере осознать, что однажды он приласкает миссис Кэрью!

Ольга крепко спала, и когда мистер Пальма вернулся, он принес свой теплый
халат на алой подкладке и мягко накинул его на плечи Реджины
. Она подняла глаза, чтобы выразить благодарность, но он наблюдал за ней
Лицо Ольги, и вскоре после этого подошел к каминной полке и встал.
облокотившись на нее.

Наконец, откуда издается звук застонал, повернулся, и через несколько беспокойное
движения, бросилась обратно на подушки, и сразу заснул
еще, с бессвязными словами, замершими на ее губах. Было пять часов,
и мистер Пальма поманил Реджину к себе.

"Ей будет лучше, когда она проснется. Иди в ее комнату и ложись спать.
Я присмотрю за ней, пока не придет ее мать ".

"Я не мог заснуть и не хочу оставлять ее до приезда доктора
".

- Ты выглядишь совершенно измученной.

- Я сильнее, чем кажусь.

"Миссис Пальма сказала, что вы были ознакомлены с
несчастных страсть, которая затмила жизнь бедной Ольги для
несколько лет как минимум. Я был бы рад знать, что вы узнали".

"Все, что было сообщено мне по этому вопросу, носило печать
доверия, и я надеюсь, вы извините меня, если я откажусь предать оказанное мне
доверие".

- Вы полагаете, я не осведомлен о том, что недавно произошло?

- По крайней мере, сэр, я не стану пересказывать, что произошло между Ольгой и
мной.

"Вы знаете, что она считает меня автором всех ее
убогость".

"Она, безусловно, считает, что вы и миссис Пальма выступаете против ее брака с мистером Эгглстоном.
"Он совершенно недостоин ее привязанности, беспринципный человек".

"Он абсолютно недостоин ее любви".
рассеянный человек; и лучше бы она умерла сегодня, чем
разрушила свое будущее, соединив его с его будущим.

"Но она любила его так преданно".

"Она обманулась в его характере и отказалась выслушать
изложение фактов. Когда она узнает его таким, какой он есть на самом деле, она будет
презирать его ".

"Боюсь, что нет"

- Я знаю ее лучше, чем ты. Ольга - благородная женщина с высокой душой,
и она будет жить, чтобы поблагодарить меня за свое спасение из Эгглстона. Ее
брак с Конгрив господин не должен быть консумирован; я никогда не буду
разрешение его в мой дом".

"Она считает, что вы настаивали на этом, маневрировали, чтобы это произошло"
, и это усилило ее горечь ".

"Маневрирование подо мной, и я справедливо обвиняют большое за
что я не в степени ответственности. Бедная Ольга нарисовала меня
бесчеловечным чудовищем, но ее здравый смысл вскоре оправдает меня, когда
это безумие покинет ее и она снова станет прислушиваться к голосу разума ".

Он тихо прошел по полу, склонился над кроватью и несколько минут
наблюдал за спящей, затем тихо вышел из комнаты.

Поплотнее запахнув халат, Реджина села рядом.
кровати; и когда она почувствовала приятное тепло жемчужно-серого
мериноса и уловила слабый запах сигарного дыма в его складках, она
невольно прижалась губами к одежде, которая казалась почти
часть его владельца.

День выдался ясный и холодный, и когда взошло солнце, Регина увидела, что
румянца на лице Ольги больше не было видно, и что на смену бреду
пришел ступор.

Врач выглядел встревоженным, заменил лекарство и обнаружил, что
ему трудно возбудить ее настолько, чтобы она смогла его ввести. Миссис
Пальма продолжила дежурство рядом с дочерью, а доктор Сайдам
оставался несколько часов, уговаривая бледную молодую сиделку немного отдохнуть.
но, зная, что наступил критический момент болезни,
последняя не могла согласиться выйти из палаты ни на минуту. Дважды
в течение дня мистер Пальма поднимался из своего кабинета в
затемненную квартиру, где жизнь и смерть боролись за свою
распростертую добычу; но он не обменялся ни словом, ни взглядом со своей
в палату и после короткой консультации с врачом бесшумно выскользнул
прочь.

Около семи часов миссис Пальма спустилась к обеду, оставив Реджину
оставшись наедине со страдальцем, не прошло и пяти минут, как она услышала
тихий стон, исходивший от фигуры, которая не шевелилась много часов.

Включив свет, она осторожно вгляделась в лицо, лежащее на
подушке, и вздрогнула, обнаружив, что глаза широко открыты. Дрожа
от волнения, она спросила:

"Тебе не лучше?" Ты спала долго и крепко.

Карие глаза печально смотрели на нее, а сухие коричневые губы
дрожали.

- Я уже некоторое время не спал.

- До того, как ушла твоя мать?

"Да".

"Дорогая Ольга, твой разум снова совершенно ясен?"

"Ужасно ясен. Полагаю, я бредил?"

"Да, ты никого из нас не знаешь уже пять дней. Вот, выпей это,
доктор сказал, что ты должен выпить это сразу после пробуждения".

"Чтобы уберечь меня от смерти? Зачем мне жить? Я помню все так
ярко, и в то время как заказ вы пытаетесь спасти меня, вы не
обязан знать, было бы лучше, добрее и милосерднее, чтобы
был позволить мне умереть сразу. Дай мне немного воды.

Через несколько секунд она устало поднесла руку к голове, и
призрачная улыбка заиграла на ее губах.

"Все мои волосы отрезаны? Теперь это не имеет значения, Бельмонт больше никогда меня не увидит.,
и я заботилась о своих блестящих локонах только потому, что он ими так гордился.
Бедняжка."

Она застонала, нахмурила брови и закрыла глаза; и хотя она
больше ничего не сказала, Реджина знала, что она лежит, борясь с горькими
воспоминаниями. Когда ее мать вернулась, она отвернулась к стене
и миссис Пальма нетерпеливо воскликнула:

"Моя дорогая, ты узнаешь меня? Поцелуй свою маму".

Ольга только закрыла лицо руками и устало сказала:

"Не трогай меня пока, мама. Ты разбила мне сердце".

По истечении пятого дня выздоровления Ольгу перевязали.
закутанные в теплые шали, они расположились на кушетке, придвинутой к камину
в камине ярко горел огонь. Худая и изможденная, она откинулась на
подушки, вяло свесив исхудавшие руки
рядом с собой. Угрюмая и неразговорчивая, она отказывалась от любой помощи, кроме
Регина и безжалостно требовала ее постоянного присутствия. Днем
последняя прислуживала ей и читала ей вслух; ночью она отдыхала на той же самой
кровати, где несчастная женщина часами оставалась без сна, и
безутешная, постоянно размышляла о своей несчастной судьбе. По предложению миссис
Пальма, ее пасынок с тех пор не навещал комнату больного.
восстановление сознания Ольги; и будучи строго ограниченной
пределами квартиры, Регина не видела своего опекуна в течение
нескольких дней. Около трех часов дня, когда Ольга закончила
расчесывать короткие спутанные волосы, которые золотисто-рыжими кольцами лежали
вокруг лба больной, она сказала:

"Прочти мне "Пенелопу"".

Реджина села на низкий табурет рядом с диваном, и пока она
открывала книгу и читала, правая рука Ольги скользнула ей на плечо.
По другую сторону камина сидела ее мать, наблюдая за парой;
и она увидела, что дверь приоткрылась достаточно, чтобы просунуть голову мистера Пальмы.
Она быстро отмахнулась от него предупреждающим жестом, но он решительно покачал
головой, сделал несколько шагов вперед и встал в позу, которая
не позволяла девушкам обнаружить его присутствие. Когда Регина сделала паузу
чтобы перевернуть лист, Ольга начала отрывисто декламировать, группируя отрывки
так, как ей нравилось:

 "Да, любимая, я одна во всем мире,
 Прошлое темнеет передо мной там, где я жду.

 * * * * *

 Смотри, как надо мной насмехаются!

 * * * * *

 Они приходят ко мне, простые люди из пустой глины,
 И шепчут отвратительные утешения и порицают
 Любовь, которая следует за тобой, где бы ты ни был.

 * * * * *

 И они вырвали обещание из моих уст.
 Выбрать убийцу моей любви к тебе,
 Выбрать по своему желанию из всех остальных одного мужчину
 Чтобы он убил меня своими поцелуями!"----

Она застонала, и, нежно поглаживая ее руку, Реджина продолжила читать и
завершила стихотворение.

Когда она закрыла книгу, мистер Пальма подошел и встал сбоку от кушетки.
в руке он держал несколько писем. При виде его
На впалых щеках Ольги вспыхнул румянец, и она прикрыла глаза
пальцами. Он тихо положил одну руку ей на лоб и
умоляюще сказал:

"Ольга, дорогая сестра, если бы ты умер без примиритесь с
меня, я бы чувствовал себя удовлетворенным и счастливым, и я благодарю Бога за вас
не жалели для нас пощадили, чтобы позволить мне возможность
объясняя некоторые трети которых, поняли, вызвали у вас ненавидеть
я. Реджина, уступи мне это место ненадолго, а через полчаса
надеюсь, миссис Пальма сможет вернуться. Я хочу поговорить с Ольгой наедине.

"Глумиться над твоими делами и махинациями, отрицать темную трусливую работу
, которая навсегда нарушила мой покой! Нет, нет! Единственная услуга, которую ты
можешь мне сейчас оказать, это не попадаться мне на глаза! Эрле Пальма, я буду
ненавидеть тебя до моего смертного часа; и мое единственное оставшееся желание - молитва - такова:
чтобы та, кого ты любишь, отдала свою чистую руку другому; чтобы ты
может быть, доживешь до того, чтобы увидеть, что она принадлежит не к твоему оружию, как это было у тебя
помог оттолкнуть Бельмонта от моего! О, я благодарю Бога! ваш холод
эгоистичное сердце всколыхнула в прошлом, и я должен отомстить, когда
вы приходите, как я, чтобы видеть губы ты любишь целоваться с другом, и
руки, которые были настолько священно, чтобы ваш фонд сенсорный сложенными на некоторых
другой человек, носить значок и не сковывающие его собственности! Когда твоя
любимая станет женой - но не твоей, - тогда агония, которую ты
причинил мне, будет твоей долей. Потому что ты любишь ее, как вы
еще никогда не любила, даже себя, может Вы потерял ее навсегда!"

Она ударила его рукой, и при этом изо всех сил в сидячее
ее поза, глаза загорелись, а голос дрожал от бури
нахлынувших на нее чувств.

Мистер Пальма покраснел, но жестом отослал миссис Пальму, и Реджина
воскликнула:

"В ее ослабевшие государства это волнение может быть смертельным. У тебя нет милосердия,
Г-Пальма?"

"Потому что я хочу быть добр к ней, я хочу тебя покинет
номер".

Миссис Пальма схватила девушку за руку и поспешно увела ее прочь, и
пока они вдвоем сидели на лестнице у двери в комнату больной,
Из торопливого и отрывочного рассказа Реджина узнала, что ее
guardian в течение многих лет вносила свой вклад в обеспечение комфорта и технического обслуживания
Матери и сестре мистера Эгглстона, что его влияние было
оказано, чтобы убедить друга в Филадельфии приобрести картину художника
"Калифорнийский пейзаж", и что его упорное противодействие Ольге
брак был основан на неопровержимых доказательствах того, что мистер Эгглстон
обманул ее; обращался к трем другим дамам в течение семи
лет тайной переписки и просто сыграл шутку с
самые святые чувства доверчивого сердца девушки. В заключение миссис
Пальма добавила:

"Эрле был слишком горд, чтобы защищаться, и строго запретил мне
знакомит ее с некоторыми из своих дружеских поступков. Даже эти двое
беспомощным женщинам из Эгглстона и не снилось, что их ежегодный взнос
в виде денег и топлива поступает от него. Он оставил бы Ольгу наедине с ее
предрассудками и враждебностью, если бы не думал, что знание всего
того, что произошло, могло бы доказать ей, насколько недостоин этот человек. Она
упрямо утверждает, что мой пасынок устал содержать нас и
желает принудить к этому брак с мистером Конгривом; в то время как он
с самого начала уверял меня, что считает это нецелесообразным и боится
результата ".

"Миссис Пальма, она настаивает, что теперь никогда ни за кого не выйдет замуж, и
намерена присоединиться к одному из сестричеств Епископальной церкви в одном из западных
городов".

"Она, конечно, не выйдет замуж за мистера Конгрива, потому что Эрле позвонил ему
и попросил его расторгнуть помолвку Ольги, утверждая,
среди прочих причин, что ее здоровье было сильно подорвано, и что
она проведет некоторое время в Европе. Эта схема сестричества он
заявляет, что не допустит ее выполнить".

Между двумя упал в глубокое молчание, и Реджина могла думать
ничего, кроме ее хранителя вспыхнул запутались в лице, когда Ольга
обвинил его в любви к миссис Кэрью. Как глубоко, должно быть, было его сердце.
когда его суровое, холодное, уклончивое лицо покраснело?

Казалось, долгое время, так как они сели там, и Регина
растет беспокойным, когда в дверь позвонили. Слуга, который
принес телеграмму, адресованную мистеру Пальме, сообщил миссис Пальма
что мистер Роско ждет ее в столовой.

"Моя дорогая, постучи в дверь и передай это Эрле. Я вернусь
сейчас".

Она спустилась вниз и, радуясь любому предлогу прервать беседу
которая, по ее мнению, должна была быть мучительной для бедной Ольги, Регина
постучали в дверь.

"Войдите".

Стоя на пороге, она просто сказала:

"Вот телеграфное сообщение, которое, возможно, потребует ответа".

- Входите, - повторил мистер Пальма.

Подойдя ближе, она с изумлением увидела, что он стоит на коленях рядом с диваном.
держа руку Ольги в своей, а его склоненная голова приблизилась к ее лицу.
Добравшись до гостиной, она обнаружила, что Ольга горько плачет.
время от времени тяжелые рыдания сотрясали ее слабое тело.

- Мистер Пальма, вы хотите снова довести ее до безумия этим жестоким
возбуждением? Уходите, пожалуйста, и оставьте нас в покое.

"Она будет чувствовать себя намного счастливее после того, как еще немного, и слезы облегчения
ее сердце. Ольга, вы еще не дали мне обещание".

"Будьте терпеливы! Возможно, когда-нибудь ты узнаешь, что, хотя идол, которому ты
так долго поклонялся, выпал из ниши, куда ты его установил, даже пыль
священна; и ты не хочешь, чтобы постороннее прикосновение осквернило ее. О
любовь, доверие, идолопоклонство--я так щедро
прогуляли! Потому что это было впустую, и все ... все пропало, я могу оплакивать
меньше?"

"По крайней мере, дай мне обещание подождать два года, последовать моему совету
, согласиться с моим планом относительно твоего будущего".

Он вытер слезы с ее щек, и после некоторого колебания она сказала
прерывисто:

- Как тебя вообще может волновать, что со мной будет? Но поскольку вы спасли
меня от мистера Конгрива и ухитрились скрыть следы моего
переодевания и бегства из Олбани, я кое-что вам должен, кое-что должен
вашей семейной гордости. Я обдумаю все, что ты пожелаешь, и, возможно,
через некоторое время я смогу увидеть вещи в другом свете. Сейчас... все...
темно, разрушено... совершенно..."

Она разрыдалась навзрыд, закрыв лицо руками; мистер Пальма встал.
Он положил несколько открытых писем на стул рядом с ней. Он подошел к
окна открыл и прочитал телеграмму, и Регина увидела тяжелый
нахмурившись омрачали его чела. Словно обдумывая содержание, он постоял еще
больше минуты, затем подошел к двери и сказал с порога
:

- Эти бумаги, Ольга, предназначены только для твоих глаз. Вспоминая
прошлое, судите меня снисходительно, ибо, если бы вы родились моей родной сестрой, я
не был бы более заинтересован в вашем благополучии. Впредь старайся
доверять мне как своему брату, и я с радостью прощу всю твою несправедливость
горечь и клевету ".

Он исчез, и почти одновременно вернулась миссис Пальма и
поцеловала дочь в лоб.

С тихим жалобным воплем Ольга обвила своими белыми руками шею матери
и зарыдала:

"О, мама! mamma! прими меня в свое сердце! Пожалей меня!"




ГЛАВА XXVIII.


С ночи возвращения Ольги Регина ела в
комнате больного, с радостью пользуясь любым предлогом, чтобы избежать
ужасных завтраков тет-а-тет.

На следующее утро после болезненного разговора между Ольгой и мистером
Пальма первая пожелала удалиться в свои апартаменты, и
мягкое кресло, в котором она сидела, аккуратно подкатили к камину в
ее комнате.

- Подойди ко мне поближе, дорогое дитя.

Ольга несколько секунд держала свою спутницу в крепких объятиях, затем
поцеловала ее в щеку и лоб.

"Терпеливый, верный маленький друг, ты спас меня от гибели. Каким измученным
и белым ты выглядишь, а я так долго лишал тебя сна! Когда я
сильнее, я хочу с тобой поговорить; но в день я должна остаться, должен
провести его среди моих погибших надежд, запечатывание гробов. Джин Ингелоу
рассказывает нам о "Мертвом годе", "обрамленном кедром и заключенном в священный
мрак"; "но мне нужно укрыть и похоронить семерых; и наступит ли этот день когда-нибудь
рассветет, когда я смогу по-настоящему сказать:

 Безмолвно они покоятся в торжественном спасении"?

Выйди, дорогая, на солнце; ты выглядишь такой усталой. Оставь меня в покое в
холодных склепах памяти; тебе не нужно бояться, у меня нет второго пузырька с ядом.
"

Она казалась такой безнадежной, а ее голос был таким неописуемо скорбным,
что глаза Реджины наполнились слезами, но в этот момент миссис Пальма позвала
ее в холл.

"Эрле говорит, что вы должны надеть шляпу, плотно завернуть, и пришел
внизу. Он ждет, чтобы взять тебя ездить".

Она не видела своего опекуна с тех пор, как он покинул диван Ольги накануне
и ответила, не задумываясь.

"Попросите его извинить меня. Я не очень хорошо, и предпочитают работать в моем
своя комната".

От подножия лестницы, голос Г-на Пальма ответил:

"Свежий воздух пойдет на пользу вам. Я настаиваю, чтобы вы приехали немедленно.

Она перегнулась через перила и увидела, как он застегивает пальто.

"Пожалуйста, мистер Пальма, извините меня сегодня".

"Простите, я не могу. Карета ждет".

Она собиралась бунтовать в открытую, абсолютно отказать в послушании
своих полномочий, которая угрожала ей со страшным интервью, но
поразмыслив минуту, учила ее, что сопротивление его упрямая воля
было бесполезно, и она пошла нехотя спустившись вниз, забыв ее
перчатки в ее трепетом. Он передал ее в карету, взял
сиденье рядом с ней, и направлены Фарли, чтобы доехать до Центрального парка.

День, хотя и холодный, был очень ярким, и он частично опустил шелковые
шторы, чтобы защититься от яркого солнца. Полчаса они
катили по великолепному проспекту, и только случайные замечания
о погоде, проезжающих экипажах и тому подобных тривиальных темах давали
Регине время привести в порядок свои встревоженные мысли. С его пальто
застегнутый наглухо на его широкую грудь, и шляпа обращается на
нахмурившись, мистер Пальма сидел, сцепив пальцы в перчатках;
его блестящие глаза время от времени испытующе останавливались на лице
рядом с ним, которое было почти таким же белым, как белоснежный меховой мешок, который он носил.
окутал ее.

"Что с твоей щекой?" спросил он наконец.

"Почему ты спрашиваешь?" Она мгновенно прикрыла ее рукой.

"Она слегка синеватая, с синяками".

"Это не имеет значения и скоро исчезнет".

"Ольга, должно быть, действительно нанесла тебе тяжелый удар, раз оставила такой след, который
сохраняется так долго. Она рассказала мне, как отчаянно ты боролся, чтобы удержать ее".
самоубийственный курс, и как семья мы многим обязаны вам за ваше стойкое мужественное сопротивление ".
"Мне жаль, что она предала то, что произошло.

Я надеялся, что вы никогда не заподозрите печальные факты ". "Я сожалею, что она предала то, что произошло.
Я надеялся, что вы никогда не заподозрите печальные факты ".

"Когда девочка сознательно игнорирует родительские пожелания и советы и
презирает советы и упреки тех, кого опыт
научил чему-то о жизни и мире, ее судьба рано или поздно становится
печальной, как судьба Ольги. Глупый каприз, который молодые леди неизменно
называют "любовью", но который обычно является просто польщенным тщеславием,
нередко разрушает всю жизнь женщины; и хотя Ольга будет
спустя время она приходит в себя, но не может забыть этот унизительный эпизод, который
омрачил самую яркую эпоху ее существования. Ее опрометчивое, слепое
упрямство обошлось ей очень дорого. Здесь, давайте выйдем на улицу; я хочу, чтобы ты
ходить какое-то время".

Они вошли в парк, и, приказав водителю ждать их у
в указанном месте, Мистер Пальма превратилась в прогулку. Несколько мгновений
они шли молча, и, наконец, он указал на простоватую скамейку
несколько уединенную, вне поля зрения нескольких человек
прогуливающихся по саду. Реджина сидела, положив муфту на колени,
и ее обнаженные руки, нервно играющие с белой шелковой кисточкой. Ее
опекун заметил, как задрожали ее губы, и в этот момент
солнце, упав на кольцо у нее на пальце, зажгло крошечные бриллианты в
огненный круг. Мистер Пальма снял перчатки, положил их в карман
и, просто прикоснувшись к опалу, холодно сказал:

- Это недавний подарок вашей матери? Я никогда не видел, чтобы вы надевали его.
до той ночи, когда вы промыли лоб бедняжке Ольге.

- Нет, сэр.

Невольно она положила ладонь на драгоценности, которые начинают
расти одиозным в ее собственных глазах.

- Могу я поинтересоваться, как долго он у вас?

- С тех пор, как я покинул дом священника. Он был у меня, когда я приехал в Нью-Йорк.
Йорк.

"Почему же тогда вы никогда не надевали его?"

"Какой интерес может представлять для вас такой пустяк, сэр?"

"Достаточный, по крайней мере, для того, чтобы потребовать ответа".

Она молчала.

"Регина".

"Я слышу вас, мистер Пальма".

"Тогда окажите мне любезность и смотрите на меня, когда говорите.
Обстоятельства не позволяют мне до сих пор ссылаться на письмо
из Индии, которое я передал вам перед поездкой в Вашингтон. Я полагаю,
вам известно, что автор, прилагая его ко мне, ознакомил меня
с его содержанием. Вы позволите мне прочитать это?

"Я отправил это своей матери почти неделю назад".

Она подняла глаза, и посмотрела на него почти вызывающе, волнуюсь
сама за бурю, что уже потемнело его лицо.

"Мистер Линдсей очень корректно проинформировал меня, что в его письме содержится
предложение руки и сердца, и хотя я просила вас отложить ваш ответ
до моего возвращения, я, конечно, не сомневалась, что оно подтвердит
категорический отказ, поскольку ты так искренне уверяла меня, что он никогда не сможет
быть тебе больше, чем братом. По крайней мере, позвольте мне предложить вам
облеките отказ в самые любезные выражения".

Ее лицо побледнело, и она сжала губы, но ее прекрасные
глаза стали трогательно печальными в своем напряженном взгляде. Мистер Пальма снял
очки, и впервые в жизни она увидела его целиком,
прекрасные яркие черные глаза без линз. Как они смотрели
на нее сверху вниз?

У нее перехватило дыхание, и он улыбнулся.:

- Моя подопечная должна быть откровенна со своим опекуном.

"Я был откровенен со своей матерью, и поскольку от нее ничего не скрывалось,
никто другой не имеет права поучать меня. Ей
я обязан посвятить тебя даже в те священные подробности, на которые
ты намекаешь, и она знает все; но ты не можешь быть по-настоящему заинтересован в
этом деле ".

- Простите, я проявляю глубокий интерес ко всему, что касается моей подопечной.;
особенно когда речь идет об избавлении от ее руки. Какой ответ
вы дали "брату Дугласу"?

Говоря это, он крепко сжал обе ее руки, но она
попыталась подняться.

"О, мистер Пальма! Не спрашивайте меня больше, избавьте меня от этого допроса. Вы
превышаете свои полномочия.

- Сидите спокойно. Ответьте мне откровенно. Вы отклонили предложение мистера Линдси?

- Нет, сэр!

Она почувствовала, как его рука внезапно сжала ее и похолодела.

- Лили! Лили!

Сам тон был подобен молитве. Вскоре он строго сказал:

- Ты не должна смеять шутить со мной. Ты не можешь намереваться принять его предложение
он?

"Мама решит за меня".

Мистер Пальма сильно побледнел, и его блестящие зубы прикусили
нижнюю губу.

- Ваше согласие на встречу с этим мужчиной зависит только от ее согласия и
одобрения?

На мгновение она отвела взгляд в голубые небеса гнуть над ней,
и интересно, если небо будет чернеть, когда она безвозвратно
посвятила себя этому союзу. Мысли час от часу становится все
ужасно, и она задрожала.

Он наклонился к ней, и даже тогда она заметила, насколько затрудненным было его дыхание
и что губы его дрожали:

"Ответь мне, ты собираешься выйти за него замуж?"

"Выйду, если мама разрешит".

Она храбро встретила его взгляд, но ее слова были всего лишь шепотом, и она
почувствовала, что худшее позади; для нее не могло быть отступления.

Это был самый сильный удар, самое горькое разочарование Эрле
До сих пор успешной жизни пальмы, но лицо его ожесточилось, и он понес
он, по своей привычке, без всякой демонстрации, кроме того, что
обнаружить в его смертельная бледность.

Во время последовавшего короткого молчания он все еще крепко держал свою руку
на ее руке, и когда он заговорил, его тон был холодным и строгим.

"Мое мнение о вашем вероятном поведении в этом вопросе было основано
полностью на вере в правдивость вашего заявления о том, что мистер
Линдси не претендовал на ваше сердце. Лишь на короткое время, так как вы
заверила меня, что этот факт, и я верю в твою искренность должны судиться
простите за мой подарок моему глубочайшему удивлению. Конечно, я был доверчив.
достаточно, чтобы считать тебя неспособной на обман.

Презрение в его глазах ужалило ее, как удар плети, и, сжав пальцы
судорожно сжимая его руку, она воскликнула:

- Я никогда не собиралась обманывать тебя. О, не презирай меня!

"Я полагаю, вы понимаете значение слов, которые вы употребляете; и
когда я спросил вас, имею ли я право смягчить ваш отказ
от моего кузена, заверив его, что ваша привязанность уже была
вы решительно отвергли это заявление, сказав, что оно было бы
неправдивым ".

"Да, и я тогда так думала, но не знала своего сердца".

Ее затененные глаза умоляюще смотрели в его, но он улыбнулся
презрительно.

"Вы не знали, что ваши возлюбленные отправились в Индию, пока
джентльмен официально попросил их предъявить? Вы ожидаете, что я этому поверю?

"Верьте чему угодно, кроме того, что я умышленно обманул вас".

Боль, безнадежность, написанные на ее побледневшем лице, и
дрожь по-детски маленьких рук, которые бессознательно
сжались вокруг его, тронули его.

Он взял правой рукой ее за подбородок и приподнял лицо.

"Лили, я хочу правду. Я намерен получить ее; и всю целиком. Теперь посмотри
мне в глаза и ответь серьезно, помня, что Бог, которого ты
почитаешь, слышит твои слова. Ты действительно любишь мистера Линдси?"

"Да, он такой хороший, как я могу не чувствовать привязанности к нему?"

"Ты любишь его больше, чем свою мать?"

"Думаю, что люблю".

Эти слова стоили ей огромного усилия, и она отвела от него взгляд.

- Посмотри прямо на меня. Ты любишь его так сильно, что хочешь стать его женой?

"Я хочу сделать его счастливым, если смогу".

"Пожалуйста, без уверток. Отвечай "да" или "нет". - Мистер Линдсей роднее
для тебя, чем все остальное в мире?"

"Рядом с матери своего счастья дорогому для меня".

"Да ... или нет ... на этот раз; неужели нет никого, кого ты любишь больше?"

Земля и небо, деревья и скалы, казалось, превратились в хаос, и она
закрыла глаза.

- Ты не имеешь права больше задавать мне вопросы. Я больше не буду отвечать.

Неужели миру действительно пришел конец? Она услышала смех своего опекуна,
и в следующий момент он прижал ее к своему сердцу. Что это означало
? У нее тоже начинался бред от мозговой горячки? Его рука удерживала
она крепко прижалась к его груди, и он прижался щекой к ее голове,
в то время как странно нежными и тихими были его слова:

"Ах, Лили! Лили! Тише. Успокойся.

Ей хотелось умереть прямо здесь и сейчас, потому что при мысли о мистере
Линдси у нее отлегло от сердца. Но воспоминание о кольце ужаснуло ее,
и она попыталась освободиться.

- Отпусти меня! Пожалуйста, пойдем домой. Я болен.

Его рука притянула ее еще ближе.

- Успокойся, позволь мне поговорить с тобой, и помни, что я твой опекун.
Лили, я боюсь, что ты поддаешься искушению вступить на опасный путь, и
твое нежное сердечко - ненадежный советчик. Вы искренне
привязаны к своему старому другу, вы доверяете ему и почитаете его, вы очень
благодарны ему за годы доброты в вашем детстве; и теперь
когда его здоровье пошатнулось, и он обращается к вам с просьбой отплатить за
привязанность, которую он давно дарил вам, благодарность, кажется, принимает форму
из чувства долга, и ты пытаешься убедить себя, что должна это сделать
исполнить его молитву. Лили, любовь - это единственный мир, который освящает
брак, и хотя в настоящее время ты могла бы согласиться стать мистером
Жена Линдси, предположи, что по прошествии лет ты случайно встретишь
какого-нибудь другого мужчину, возможно, не такого святого, не такого чистого христианина, как этот
благородного молодого миссионера, но человека, который завладел твоей
глубокая, бессмертная женская любовь, и тот, кто, как ты знала, любил тебя. взамен?
Что тогда?

"Я бы все равно выполнил свой долг перед моим дорогим Дугласом".

"Не сомневаюсь, ты бы попытался. Но вы поступили бы неправильно, женившись на своем друге
испытывая такие чувства; и вам следует подождать и полностью объяснить ему
природу ваших чувств. Ты почти ребенок и едва ли знаешь, что у тебя есть сердце.
я, как твой опекун, не могу согласиться видеть тебя.
опрометчиво сковать оковы, которые, возможно, навредят тебе в будущем. Письмо
твоей матери еще не отправлено. Хэтти, которой ты
доверила его, не отдавала его мне до сегодняшнего утра, утверждая, что в
извинение за то, что она положила его в карман и забыла. У меня есть основания
полагать, что очень скоро ты увидишь свою мать: оставь
этот вопрос в покое, пока ты не сможешь полностью поговорить с ней, и если она
одобрит твое решение, я, конечно, не буду иметь права
возражать. Лили, я хочу видеть тебя счастливой, и хотя я глубоко
уважаю мистера Линдси, который, осмелюсь сказать, самый достойный джентльмен, я
не стал бы слишком сердечно отдавать тебя ему.

Она поднялась и встала перед ним, крепко обхватив друг друга руками
без слез, измученная, стремящаяся увидеть путь долга.

"Мистер Пальма, если бы я только могла сделать его счастливым! Я так многим ему обязана. Когда я
вспоминаю все, что он делал с такой нежностью на протяжении многих лет, и особенно в
ту ужасную ночь шторма, я чувствую, что не должна отказывать в том, о чем
он просит меня ".

"Если бы он знал, что ты чувствовала, я думаю, я могла бы с уверенностью пообещать за него, что
он не примет твоей руки. Сердце женщины, которую он любит, - это
благо, которое мужчина считает самым ценным. Лили, ты знаешь свою сокровенную суть.
сердце не побуждает тебя выходить замуж за мистера Линдси.

Подозревал ли он о ее тайном безумии? Кровь, которая, казалось, застыла в жилах.
боль в сердце прилила к ее щекам, окрасив их ярким румянцем.
она поспешно сказала::

"Действительно, он мне очень дорог. Он самый благородный человек, которого я когда-либо знала. Как
Я могла не полюбить его?

Он взял ее левую руку и осмотрел кольцо.

- Ты носишь это в качестве залога помолвки? Не преждевременно, когда
твоя мать в неведении о вашей цели? Скажи мне, мой подопечный, скажи
мне, не тебе, а держать его здесь, чтобы стимулировать слабеющую смысле
долг? Чтобы укрепить тебя в твоем опрометчивом решении?

"Он написал, что если бы я честно сдержала данное ему на прощание обещание, он
хотел бы, чтобы я надела это ".

"Могу я узнать природу этого обещания?"

"Что я всегда буду любить его рядом с моей матерью".

"Но я думаю, ты признала, что, возможно, однажды ты встретишь свой
идеал, который был бы дороже даже мамы и Дугласа. Я не
хочу беспокоить вас понапрасну, но пока вы находитесь под моей
защиту я должен неуклонно исполнять все, что требует честь в
верный страж. Я не могу допустить никакой помолвки без одобрения твоей матери
и я честно признаюсь тебе, что мне становится не терпится
передать тебя на ее попечение. Ты все еще хочешь, чтобы твое письмо было переслано?

- Если вы не возражаете.

- Садитесь. У меня для вас печальные новости.

Он расстегнул пальто, достал из кармана конверт, и она
узнала телеграмму, пришедшую накануне. "Реджина,
многие опекуны, несомненно, воздержались бы от этого, но честность и
абсолютная откровенность были правилом моей жизни, и я предпочитаю откровенность
дипломатии. Это телеграфные отправления вчера приехали, и
предназначена для вас, хотя и адресованы мне".

Он сунул ей в руку, и наполнен неопределенный ужас, который
охлажденное ее прочитала:

 "САН-ФРАНЦИСКО.

 "Г-н Эрле пальма, - расскажите вашего подопечного, что Дуглас-это слишком болен, чтобы
 путешествовать дальше. Если она хочет увидеть его живым, она должна прийти
 немедленно. Ты не можешь привезти ее сразу?

 "ЭЛИЗА ЛИНДСИ".


Послание упало на землю, девушка застонала и склонила голову.
она закрыла лицо руками. Он подождал несколько минут, и она, всхлипнув,
сказала:

"Ох, пустите меня к ним! Это может быть утешением для него, а если он должен
умереть? Ах, отпусти меня!"

"Ты думаешь, твоя мама согласится на то, чтобы вы нашли такую серьезную
шаг?"

"Я не знаю, но она бы не вини меня, когда она узнала
обстоятельства. Если бы я ждал, чтобы посоветоваться с ней он мог бы ... о! мы
теряем время! Г-Пальма, пожалей меня! Пошли меня к нему - к другу, который
любит меня так искренне, так преданно!"

Она вскочила и заломила руки, когда воображение нарисовало благородную женщину.
подруга больна, возможно, умирает, и жаждет увидеть ее.

"Регина, успокойся. Эта телеграмма была отложена из-за
беспрецедентного снегопада, который нарушил работу проводов
и датирована она трехдневной давностью. Прошлой ночью я телеграфировал
узнайте о состоянии мистера Линдси, но до момента нашего отъезда
из дома провода в Сан-Франциско не работали; и
поезда на Юнион Пасифик полностью забиты снегом. Агент сказал
сегодня утром, что неизвестно, когда проедут машины.
поскольку трасса забита. Пока мы не выясним что-либо определенное.
Позвольте мне посоветовать вам придержать ваше письмо, приложив его;
ибо я должен сказать вам, что я ежедневно ожидаю повестки для отправки
вас в Европу. Пойдемте, прогуляйтесь со мной и постарайтесь быть терпеливыми ".

Он предложил ей руку, и некоторое время они шли в глубоком
тишина. Наконец она страстно воскликнула::

- Пожалуйста, отпусти меня домой. Я хочу побыть одна.

Наконец они добрались до экипажа, и мистер Пальма дал кучеру указания
ехать на телеграф. Во время поездки Регина
откинулась назад, прижавшись лицом к шелковой занавеске сбоку
, и закрыла глаза. Ее спутник мог видеть правильный
точеный профиль, такой нежный и в то же время такой решительный, и когда он изучал
изгибы ее красивого рта, он понял, что она полностью
решила выполнить свое обещание; что любой ценой личной
страдая, она исполнит молитву преданного молодого служителя.

Ученые говорят нам, что "в мире минералов существуют определенные
кристаллы, определенных форм, например, плавикового шпата, которые пролежали
в земле в темноте на протяжении веков, но которые, тем не менее, обладают силой
света, запертого в них. В их случае потенциал никогда не проявлялся
свет, по сути, сдерживается молекулярным
фиксатором. Когда эти кристаллы нагреваются, фиксатор снимается, и
немедленно начинается отток света ". Как часто тонкие аналогии в
физическая природа шепотом толкования неприятных психологических
загадки?

Был Эрле Пальма анимированный человека плавикового шпата? Если бы скрытая
способность, потенциальная нежность в его характере была
внезапно реализована прикосновением нежных рук этой девушки,
фиолетовое сияние ее больших мягких глаз, которые навсегда подняли настроение
сдерживание его холодного изолирующего эгоизма?

Долго скрываемый свет наконец вспыхнул, озарив его сердце сиянием
высшего счастья, которое никогда не разжигало даже пламя его возвышенных и
успешных амбиций; и сегодня он нашел его
действительно сложно оставаться в стороне, скрестив руки на груди и печатью на устах,
пока она наматывала на краю бездны, которая была настолько широк и
глубокую, что она грозила похоронить все свои надежды, что священный дом
жизнь, которая рано или поздно поет свою песню сирены опасны в каждом
мужское сердце.

Для его гордой мирской натуры эта мечта о чистой, глубокой, бескорыстной любви,
украдкой, как теплое, насыщенное пряное дыхание июньских роз, обрушилась
неожиданно на ледник, принеся румянец и аромат ранней весны.
лето переходило в сверкающие голубые царства зимы; и он тосковал
несказанно чтобы открыть все свое сердце сладкого солнечного света, чтобы собрать
это, получив ее как свою собственную навсегда. Как его суровая душа цеплялась за
эту застенчивую, застенчивую девушку, которая казалась по контрасту с веселыми блестящими
самоутверждающимися женщинами, которых он встречал в обществе, как каких-то белых с мраморными веками
Психея, стоящая на своем пьедестале среди группы сияющих венецианок
Венеры! Он видел, как Рипер цвет лица, и более округлые формы симметрии;
и улыбнулся и поклонился в изящные полированные подшучивание, более остроумного
чем нибудь, что приходило ей тихо, изящно вырезанные губы; но
хотя он восхищался многими прекрасными женщинами, одаренными умом и культурой, эта
бледная девушка, пытавшаяся спрятать свое опечаленное лицо за его
занавеской кареты, была единственной, кого он когда-либо хотел назвать своей
женой. То, что какой-то другой мужчина осмеливался надеяться завоевать ее или предъявить права на нее, казалось
кощунственным; и он чувствовал, что предпочел бы увидеть ее лежащей в своем
гробу, чем знать, что она осквернена любым прикосновением, кроме его.

Ни один из них не произнес ни слова, и когда экипаж остановился у телеграфа,
Мистер Пальма вошел и некоторое время оставался там. Когда он вернулся, она почувствовала
что он навсегда держит ее судьбу в своих руках, и в дальнейшем
годами он часто вспоминал отчаянное, испуганное выражение лица
, которое наклонилось вперед, с приоткрытыми дрожащими губами и глазами, которые
смотрели с мольбой о жалости.

"Провода еще не работают в полной мере, но, вероятно, сообщения будут поступать
в течение дня. Регина, постарайтесь быть терпеливыми, и считают, что
вы должны понять суть ответа Миссис Линдси, как только я
получите его. Скажите миссис Пальма, что я не приду домой обедать, у меня
неотложные дела в суде, и я не могу сказать, как долго меня могут задержать
в моем офисе. До свидания. Депеша будет отправлена вам без промедления.
"

Он приподнял шляпу, закрыл дверь кареты и жестом попросил Фарли
чтобы ехать домой.

Запертая в собственной квартире, Ольга отказалась впускать даже свою мать
, которая воспользовалась возможностью ответить на ряд забытых писем
, и Регина осталась в уединении своей комнаты. По мере того как день
медленно клонился к концу, ее беспокойство росло, и она мерила шагами пол
, пока ее конечности не задрожали от усталости. Она намеренно вспоминала
все события долгого пребывания в доме священника и старалась
снова пережить то счастливое время года, в течение которого молодой священник был
в значительной степени способствовал ее совершенному удовлетворению. Белые домашние животные
они вместе ухаживали за ними, книги, которые она читала вместе с ним
любимые отрывки, которые он выделил курсивом, песни, которые он любил
лучше всего - цветы, которые он клал на ее тарелку для завтрака, и время от времени
вплетал в ее волосы; прежде всего, его любящий, убедительный тон, тихий
нежные слова нежного совета и нежное ласковое имя для нее,
"моя белая голубка".

Как искренне были его молитвы, что, когда он вернулся, он мог бы найти
ее "неоскверненным от мира." Она была? Она могла перенести, чтобы обмануть
храброе преданное сердце, которое так полностью доверяло ей?

Однажды в церкви она была свидетелем брака, слышала очень торжественно
клянется, что невеста зарегистрировано в глазах Бога, и в-день
слова пылали, как меч ангела мщения, как угрозу,
вызов. Взял бы Дуглас ее в жены, если бы знал, что мистер
Пальма стал ей дороже всего на свете? Могла ли она
отрицать, что его голос и прикосновение его руки к ее намагничивали,
возбуждали ее так, как никто другой не мог этого сделать? Она не могла думать без
боль Мистер Линдсей выбрать другой дамой, научиться любить
ее как его жену, забыв о ребенке Регине; но когда она заставила
себя подумать о том, что ее опекуном скоро станет
муж миссис Кэрью, пытка показалась невыносимой.

Открыв ящик стола, она разложила перед собой маленькие сувениры.
Мистер Линдси подарил ей. Увядшие цветы, которые когда-то сияли под палящим солнцем Индии
печать и перо, синий и золотой
Теннисон, и Уиттиер, и симпатичный экземпляр стихотворений Кристины Россетти
, которые он прислал из Ливерпуля. По одному она читала его письма
заканчивая последний, который Мистер Пальма уже лежал у нее на коленях, когда он ушел
перевозки.

Несмотря на ее усилия, над милым, кротким образом
посвященной и набожной миссионерки возвышалась величественная гордая фигура
блестящего юриста с его леденящей улыбкой и надменным мраморным лицом
бровь; и она знала, что он безраздельно властвует в ее сердце. Он не был
таким щедрым, благородно самоотверженным, святым и благочестивым, как мистер
Линдси, и она не почитала его так сильно; но превыше всего остального
она любила его. Совесть, гордость и женская деликатность - все взывало
в защиту отсутствующего, но верного возлюбленного; и истинное сердце
ответило: "Долой софистику и благодарность, жалостливую привязанность,
и сочувствие! Я вассал только одного; отдайте мне Эрле Пальму, моего короля.

Если она выйдет замуж за Дугласа, и он позже узнает правду, сможет ли
он быть счастлив, сможет ли он когда-нибудь снова доверять ей? Она решила поехать в Сан-Франциско.
Франсиско, чтобы без утайки высказать мистеру Линдсею все, что она чувствовала,
умолчав только об имени человека, которого она любила больше всех; и если бы он
мог довольствоваться тем немногим, что она могла дать взамен его
привязанность, тогда без всякого обмана, порхающего, как вурдалак, между ними
она попросит разрешения своей матери посвятить будущее
Дуглас Линдсей. Она никогда больше не увидит ее опекун, и, когда он
был женат, он бы грешно даже думать о нем, и ее обязанности
и новые связи должны помочь ей забыть его.

Сославшись на усталость и недомогание, она не явилась на ужин.
и когда наступила ночь, она налетела на нее свинцовой тяжестью, которая угнетала
ее. Охваченная лихорадкой и беспокойством, она подняла раму, и, хотя на улице было
очень холодно, она тяжело оперлась о подоконник и
вдохнула воздух. Далекие часы пробили одиннадцать, а она стояла и смотрела
на Луну, которая заливала проспект своим великолепием и сияла, как
лист серебра на стекле окна напротив.

Очень скоро по тротуару под ней зазвенели особенно размеренные шаги, медленные и твердые.
и прежде чем закутанная фигура остановилась у двери,
она узнала своего опекуна. Он вошел с помощью отмычки, и
закрыв окно, Регина села и прислушалась. Ее сердце билось как
барабан, заглушая другие звуки, и все остальное было таким тихим, что через некоторое время
она предположила, что никакого сообщения не поступало, и что мистер
Пальма отправился спать.

Она боялась ложиться, зная, что ее подушка окажется неподходящей
из роз, но с шипами. Она долго и горячо молилась, чтобы Бог
помог ей поступать правильно при любых обстоятельствах, дал ей возможность
покорить и управлять своим своенравным, буйным сердцем, подчинив его
велит долг; и в заключение она умоляла, чтобы небесный
Отец пощадит и укрепит Своего немощного, страдающего, посвященного богу человека
служительница, пощади жизнь, которую она будет стремиться скрасить.

Поднявшись с колен, она открыла небольшое иллюстрированное Завещание Мистера
Линдсей дал ей на тринадцатый день рождения, и которое она
привыкли читать каждый вечер. В четырнадцатой главе Евангелия от Иоанна
случайно встретился с ней взглядом.

"Пусть ваше сердце не смущается и не пугается; вы верите
в Бога, верьте и в Меня". Как раз в этот момент она услышала тихий, осторожный стук
в ее дверь. Ее сердце замерло, она чувствовала себя парализованной, но нашла в себе силы
хрипло произнести:

"Войдите".

Дверь была приоткрыта, но никто не вошел, и она прошла вперед
к порогу. Мистер Пальма стоял снаружи, отвернувшись
, и в его протянутой руке она увидела хорошо знакомый
телеграфный конверт, который всегда вызывает трепет страха, с надписью:
так часто разрушительная молния врывается в спокойные семьи.
Дрожа, как осина под порывом западного ветра, она взяла его.

- Скажи мне, ему лучше?

Мистер Пальма повернулся, бросил быстрый, полный жалости взгляд на ее искаженное мукой лицо.
и, словно не в силах вынести этого зрелища, быстро пошел прочь. Она закрыла
дверь, постояла мгновение, завороженная ужасом, затем поднесла простыню к
свету.

 "САН-ФРАНЦИСКО.

 "МИСТЕР ЭРЛЕ ПАЛЬМА, Мой Дуглас умер прошлой ночью.

 "ЭЛИЗА ЛИНДСИ".

 "Хотя лицо Долга сурово, ее путь наилучший;
 Сладко спят те, кто умирает на ее груди".




ГЛАВА XXIX.


"Твоя постель нетронута, ты не раздевался! Почему ты не спал всю
ночь, да еще в одиночестве?"

"Потому что я знала, что глупо пытаться заснуть; и смотреть на
залив и красоту ночи было менее утомительно, чем ворочаться на
подушке, уставившись в потолок. Миссис Уол, что привело тебя сюда так
рано?

"Посылка с письмами, которые, должно быть, прибыли вчера, но Уильям
получил их всего несколько минут назад. Миссис Орм, будете ли вы пить свой
кофе сейчас?

"Через некоторое время. Приведите все в порядок, чтобы уйти в
немедленно, потому что я, возможно, не вернусь сюда из Пестума. Отдай мне
письма.

Миссис Орм откинула назад волосы, которые были распущены, и, когда ей в руку вложили
письма, она, казалось, почти забыла о них, настолько
рассеянным было выражение, с которым ее взгляд остановился на
танцующие волны Неаполитанского залива. Шум закрытия двери
позади Миссис Waul, казалось, пробудить ее и, глянув на письма
она открыла один из г-на Пальма.

Долгое и мучительное бдение, длившееся с момента, когда
пожелал генералу Лоуренсу спокойной ночи предыдущим вечером, привело к
левый свои усталые следы в красивое лицо; но жесткой резолюции
также установите его уплотнение штока с плотно сжатыми губами, а глаза были
неумолима, как у Ирины, ждет ужасная вступления в
порфира палаты в Византии.

Дух мести были успешно изгнаны все чище, святее
эмоции ее природа; и надеюсь, что подавляющее Немезида
поманил ее к страшной жертвы женственной чувственности, но просто
теперь ничто, казалось, не слишком священным, чтобы быть обреченным на заклание на алтарь ее
непримиримая ненависть. Чтобы пронзить сердца тех, кто причинил ей зло, она
с удовольствием подверг ее собственное огненное испытание чисто номинальной
брак с отцом мужа, решив, что ее триумф
быть полным. Изначально мягкая, любящая, уступчивая по натуре, несправедливость
и невзгоды постепенно окаменели в ее характере; но под
жесткой внешностью скрывался прилив лавы, который время от времени переливался через край.
каменные преграды и грозили непоправимым разрушением.

Полностью решившись на отвратительный план, который обещал наказание
семье Лоуренс и

 "Опоясав себя обрывками надежды",

она открыла письмо из Нью-Йорка.

Первые несколько строк приковали ее внимание. Она выпрямилась, наклонилась
вперед, с широко раскрытыми и напряженными глазами, и постепенно поднялась на ноги,
сжимая письмо, пока ее пальцы не побагровели. Пока она спешила
, дыша как человек, чья вечная судьба находится на волоске
, удивительная перемена отразилась на ее лице. Кровь
запеклась на губе и щеке, дикий блеск погас в
слезах, наполнивших ее глаза, твердость растаяла из
решительные черты лица и, наконец, крик, подобный крику какого-нибудь обреченного духа.
внезапно выхватил из-ужасы погибели и установить на
остальное по меды Златоцветника и амаранта, прокатился по комнате.

После стольких лет безрассудной безнадежности переход был
непреодолимым, и несчастная жена и мать, спасенная на
крайней грани полного разорения на всю жизнь, упала на колени,
попеременно всхлипывая и смеясь.

С того часа, как она узнала о втором браке своего мужа, она
перестала молиться, полностью отдавшись цинизму и
мстительности, которые захлестнули ее душу подобно волне Флегетона;
но теперь фонтан благодарности открылся, и она излила
неистовое, страстное благодарение Богу. Попеременно молясь,
плача, улыбаясь, она стояла там на коленях, время от времени перечитывая отрывки
из писем, чтобы убедиться, что это было не просто благословение.
сон, и, наконец, когда напряжение ослабло, она уронила голову на
стул и, как истощенный слабый ребенок, заплакала от души,
безудержно.

Г-н Пальма написал, что после многих лет бесплодных усилий ему удалось
добиться от Пелега Петерсона полного опровержения обвинений
составлено от ее имени, в результате чего генерал Лоуренс предотвратил судебный процесс
против своего сына. Петерсон дала письменные показания под присягой о некоторых фактах,
которые благородно освобождали ее от отвратительных обвинений, которыми
ей угрожали, если она попытается возместить причиненный ей вред,
и который доказал, что защита, на которую опирался генерал Лоуренс,
была результатом лжесвидетельства и подкупа.

В дополнение к отречению Петерсона, мистер Пальма сообщил
радостную весть о том, что Герберт Одре, который, как считалось, был
потерян у побережья Лабрадора пятнадцать лет назад, был
обнаружено в Вашингтоне, где он занимал канцелярский стол в
одном из департаментов; и что он представил убедительные
показания в качестве свидетеля брака и друга Катберта
Лоуренса.

Адвокат тщательно собрал все необходимые звенья
доказательств и был готов подать иск против Катберта Лоуренса
за дезертирство и двоеженство; заверив многострадальную жену, что ее
имя и жизнь были бы благородно восстановлены.

Внутри его письма было письмо, адресованное миссис Орм Пелегом Петерсоном,
и часть каракулей была сильно подчеркнута.

"За все, что я открыла мистеру Пальме и в чем торжественно поклялась, за
это очищение вашей репутации, вы можете поблагодарить своего ребенка. Но для
нее, я никогда не должен был бы признать правду-пошла бы вниз, чтобы
могилы, оставляя кляксу на вас, ибо моя совесть мертва
не беспокой меня, и я ненавижу тебя, Минни! Ненавижу тебя за то, во что ты помог мне превратиться
. Но белое ангельское личико этой девушки тронуло меня, когда она
сказала (и я знал, что она говорит серьезно): "Если я узнаю от матери, что ты
действительно мой отец, тогда я исполню свой долг. Я возьму тебя за руку... Я
признаю тебя своим отцом, встречусь лицом к лицу с презрением всего мира, и мы перенесем
наш позор вместе, насколько это в моих силах."Она бы сделала это, несмотря ни на какой
риск, и я пожалел ее. Это и так ясно ее, и дать ей
название она имеет право, что наконец-то я сказала правду. Она
благородная, храбрая девушка, слишком хороша для тебя, слишком хороша для своего отца; намного.
слишком хороша, чтобы родить Рене Лоуренса для своего дедушки. Когда он увидит
ребенка, за которого он заплатил мне, ему не понадобится моя клятва, чтобы убедиться в этом
что телом она до последнего дюйма является Гарантией; но где она ее взяла
белый соул, Бог знает только, конечно, это ни мраморных, ни
Лоранс. Вы обязаны своим спасением, чтобы ваш сладкий, храбрый ребенок, и
нет причин благодарить меня, ибо я всегда буду тебя ненавидеть".

Было несколько ангел убрал от нее руку болиголов этого
отвратительные мести она планирует, и заменить нектар
надежды и радости, продления жизни, незамутненный страх
позор, что висели над ней, как тень за семнадцать лет? Когда
закуталась в одежду, чтобы нырнуть в темную пропасть, полную
кипящего ужаса, сильная рука оторвала ее от
роковой уступ, и она услышала голос своей юности, зовущий ее в
почти забытую юдоль покоя; в то время как она была верховодящей среди толпы,
видения радости озаряли прекрасное лицо ее голубоглазой дочери. Неужели
она была совершенно безумна, решив запятнать свою чистую руку
прикосновением Рене Лоуренса?

В свете ретроспективы противоестественный и чудовищный поступок она
было предусмотрено, казалось, таит в себе ужас едва ли уступает
то, что придает такой мрачный блеск "Эдип", а теперь она
съежилась от стыда и отвращения, как она отражается на всем, что она
намеренно устроенный во время сидения на террасе виллы
Reale. Может необузданной жаждой мести потащили ее на
в мономании, что бы наконец-то закончиться прямо-таки безумие?
Будучи номинально женой человека, которого она так глубоко ненавидела,
разве разум не отступил бы перед ужасами, с которыми она себя связывала
? Мятежная горечь ее души растаяла, и
горячая благодарность Небу упала, как роса, на ее сухое каменное сердце,
пробудив слова покаяния и хвалы, к которым ее уста так долго были готовы.
незнакомцы.

Невзгоды под видом человеческой несправедливости и неправоты в целом
ожесточают; и наказания, которые наказывают, - это
те, которые исходят непосредственно из рук Того, "кто все делает
хорошо".

Когда миссис Уол вернулась, миссис Орм все еще стояла на коленях, закрыв лицо
руками, а письма лежали рядом с ней. Положив свою
морщинистую руку на золотистые волосы, преданная старушка спросила:

"Ты получила весточку от своего ребенка?"

"О! У меня хорошие новости, которые будут радовать меня всю жизнь. Я
скоро увижу своего ребенка; и скоро, очень скоро все прояснится. Просто
сейчас я не могу объяснить; но, слава Богу, для меня, что эти письма пришли
безопасно".

Она встала, откинула назад волосы и быстро просмотрела два других письма.
затем прошлась взад и вперед, обдумывая содержание.

- Где мистер Уол? - спросила я.

"Читает газеты в нашей комнате".

"Попросите его немедленно прийти ко мне".

Она подошла к своему письменному столу и написала генералу Лоуренсу, что письма
, полученные после их последней встречи, заставили ее поспешить в Париж,
куда ее отозвал распорядитель театра
. Она приняла решение в соответствии с его собственными убеждениями.
выразила пожелания, чтобы с того дня, когда мир узнал ее как миссис
Лоуренс больше не должен был видеть ее на сцене; следовательно,
она ускорила бы подготовку к представлению своей собственной пьесы
"Infelice_", и после того, как он стал свидетелем ее исполнения
получив новую роль, она посоветуется с ним относительно дня, назначенного для
празднования их свадьбы. До тех пор она решительно
отказывалась встречаться с ним, но приложила прядь своих золотистых волос и
просила часто получать от него весточки, добавив указания, которые
обеспечат получение его писем. В заключение она подписалась: "Одиллия
Орм, надеющийся милостью Божьей вскоре подписаться сам - Лоуренс".

"Г-н Waul, я неожиданно изменил всю мою программу, и,
вместо того, чтобы P;stum, должны начинаться сразу в Париж. Это
к счастью, сегодня вторник, и французский пароход отплывает в Марсель
в три часа. Немедленно спускайся вниз и организуй наш проезд, и будь
осторожен, чтобы никто не узнал, каким маршрутом я покидаю Неаполь. По дороге
зайдите на телеграф и проследите, чтобы это послание было отправлено
незамедлительно; и немедленно пришлите мне закрытый экипаж. Я хотел бы
избегу неприятной встречи и поеду в Торре-дель-Греко,
вернусь вовремя, чтобы встретить вас на пароходе, а не в этом доме
. Проследите, чтобы багаж ушел отсюда ровно настолько, чтобы его успели погрузить
к трем часам я не премину присоединиться к вам там. Когда
Позвонит генерал Лоуренс, миссис Ваул прикажет слуге передать ему
записку с сообщением, что я поехал попрощаться
прокатиться по Неаполю."

Поспешно закончив приготовления, она села в карету, и
вскоре ее понесло по несравненно красивой дороге, огибающей
изящные изгибы Неаполитанского залива. Но великолепие неба и
легендарное очарование живописных пейзажей, окружавших ее,
тщетно взывали к чувствам, окутанным светом других
дни, которые слушали только новую песнь, которую Хоуп долго молчала.
теперь она пела во всех солнечных уголках своего сердца.

Снова и снова возвращаясь к прочтению писем, чтобы убедиться
что не возникнет никаких обстоятельств, которые могли бы обманом лишить ее ее
давно откладываемого признания, она чувствовала, что раздражающий груз половины ее
жизнь внезапно соскользнула с ее усталых плеч, и мир, и
будущее носила волшебное сияние, которое встретил Мириам, как поет
она оглянулась на избежали уничтожения, и к
выкупил наследство в ожидании ее.

Воссоединение со своим ребенком и триумфальное установление ее
незапятнанного происхождения сияло, как серебряные звезды на ее новом небосклоне; в то время как
зловещая зловещая дымка окружала мысль об этом ужасном наказании
она получила возможность наказывать людей, которые растоптали ее молитвы
своими железными каблуками.

Она вспомнила образ смуглого, надменного, усыпанного бриллиантами
женщина, которая сидела той памятной ночью в ложе священника, называя своим мужем
вялого красивого мужчину рядом с собой; и как она себе представляла
смятение, которое последует за внезапным упоминанием имени
Гарантия от дочери банкира и ее беспомощного ребенка, миссис
Орм громко рассмеялся.

День медленно тянулся, а генерал Лоуренс так и не позвонил в назначенный час.
чтобы договориться о предварительных приготовлениях к своей свадьбе. Его
слуга принес записку, которую миссис Орм прочитала, когда добралась до парохода
в ней сообщалось, что внезапное и тяжелое недомогание ограничило
его к постели, и просила интервью часов утра.
Waul миссис получил записку и отправил в ответ, что, учитывая
ее хозяйка.

В волшебном сиянии, что безоблачный жаркий день, миссис ОРМ увидел
очертания Святого Эльма угасают, Капри исчезнет, как фиолетовый туман,
Искья и Прочида незаметно тают в синеву прекрасных
бей, и смотреть искру, которая дрожала на далекие вершины
Везувий, как умирающий глаз от этой жестокой судьбы, от которой она
бежали, спасенные счастливой женщиной ликовал, полагая, что она была в
последнее плавание по спокойной морей.

Мечтала о своем ребенке, чей чистый образ парил в миражной надежде
сотканный перед ней--

 "Казалось, она забыла обо всех земных делах,
 Все мучительные черты ее лица были ясны,
 Ее широко раскрытые карие глаза были устремлены на цель,
 Спокойные и непоколебимые, как будто поблизости не было врага".




ГЛАВА XXX.


Поскольку памятный день визита Регины в Центральном парке много недель
этот срок истек в марте, и один дикий ненастный вечер она сидела за
библиотека настольный письменный перевод части "Эгмонт."

Буря - то с мокрым снегом, то со снегопадом - затмила воздух, и солнце
были зажжены шары люстры в виде помпейских ламп
над овальным столом, заливая теплую, но в то же время мягкую атмосферу
тихая комната.

На бронзовой консоли стоял терракотовый кувшин с белой
азалия в полном цвету, и аромат цветов веял как
благословение в атмосфере; в то время как в высоком бокале под миссис
Портрет Орма: две наполовину распустившиеся белоснежные камелии, примостившиеся среди бахромы
листьев герани.

Поближе к огню, положив ноги на персидскую подушку с узором,
Ольга откинулась в роскошном мягком кресле, принадлежавшем мистеру
Пальма письменным столом, и открыть у нее на коленях лежал томик, озаглавленный "
Сервис бедных". Бывший блеск ее лица, казалось,
что оставляю ее на веки, изгнан оседлому sallowness; и
она посмотрела тонкие, хилые, пришибленные, попутно просматривая ее пальцы
через короткое керлинг рыжеватые волосы, которые группируются вокруг нее
на лбу и на шее.

Словно устав от мыслей, навеянных ее книгой, она повернулась и
посмотрела на фигуру, пишущую под люстрой, и постепенно она
осознала перемену в выражении лица, которая три месяца назад произошла
был чист, безмятежен и ярок, как лунный луч.

Острая и продолжительная тоска, которую пережила Регина, оставила на нем
тень, слабую, расплывчатую, но безошибочно различимую; и в глазах лежал мрак,
и терпеливые, но меланхоличные морщинки вокруг рта, которые намекали на
ожесточенную борьбу, в которой умерла девочка со спокойным сердцем и родилась более мудрая,
печальная женщина.

Ее горе было тихим, но глубоким из-за потери дорогого друга
который символизировал для нее все, что было благородного, героического и божественного в человеческой натуре
; и ее страдания не были смягчены письмами от миссис
Линдсей, сообщающий печальные подробности последней болезни священника
и предсмертные слова нежной преданности молодой девушке
, которую он считал своей нареченной невестой.

Над этими душераздирающими письмами она долго и горько плакала, постоянно обвиняя
себя в том, что она недостойна того, чтобы позволить другому образу
узурпировать трон, на котором должен был безраздельно править миссионер;
и единственным утешением была мысль о том, что Дугласс
умерла, веря в свою преданность, счастливая в совершенном доверии, оказанном
ей. Он был похоронен на солнечном склоне кладбища неподалеку.
от голубых волн Тихого океана, а его мать осталась в Сан-Франциско.
Франсиско со своей сестрой, в доме которой мистер Линдси тихо скончался
, умерев так же, как и жил, полный надежды на Христа
и упования на Бога.

Миссис Пальма и Ольга знали только, что Регина потеряла дорогого друга, которого
она не видела много лет, и никто, кроме ее опекуна, не понимал
природу священных уз, которые их связывали.

День и ночь ее преследовали воспоминания о добром лице, которого она больше никогда не увидит
в этой части Города Мира, и когда, наконец, она
получила фотография, сделанная после смерти, в который, бледный и изможденный,
казалось, он крепко спит, она считала, что ее жизнь никогда уже не
было то же самое, что и серые темные крылья сожаление, поникла
низко над ее будущий путь.

К фотографии прилагалась краткая, но исполненная любви записка, написанная
Мистером Линдси вечером накануне его смерти; и к ней были приложены
строки из "Жаклин":

 "И я не покину тебя полностью. Я буду--
 Вечерней мыслью,- утренним сном для тебя,--
 Тишиной в твоей жизни, когда всю ночь,
 Колокол ударяет, или солнце тонет свет,
 Поражает все пустые окошки. Как там прорастают
 Ромашки, и рябь пучками фиалок, из
 Среди травы, где спит чей-то труп.,
 Итак, вокруг твоей жизни, где я лежу, глубоко похороненный.,
 Тысячи маленьких нежных мыслей возникнут.,
 Тысячи нежных воспоминаний кружатся и цепляются."

Как будто опал был талисманом против возрождения отражений
это казалось оскорблением для мертвых, Регина постоянно носила кольцо;
и всякий раз, когда дрожь предупреждала ее о старом безумии, ее правая рука
ласкал драгоценные камни, ища от их прикосновения обновления сил.

Она старательно маневрировал, чтобы избежать даже случайных встреч с ней
опекун, и только за столом, и в присутствии семьи,
она не видела его уже несколько недель. Деловые встречи занимали
его очень пристально; его вызывали в Олбани, Бостон и однажды
в Филадельфию, но он не попрощался со своим подопечным, и
как будто осознавая ее старательные попытки избегать его, он, казалось,
почти игнорировал ее присутствие.

В течение этих печальных дней девушка не делала никаких попыток проанализировать
отчуждение, которое, как она чувствовала, росло между ними с каждым часом. Она
предположила, что он не одобрял ее решение принять мистера Линдси,
потому что он был беден и не предлагал блестящих мирских преимуществ,
таких, которые ее опекун был приучен считать первостепенными
стимулы в таком серьезном вопросе, как брак; и уединение.
насколько это было возможно, она боролась со своим горем и раскаянием так, как только могла.
без помощи сочувствия. Если бы она только могла сбежать из
этого дома, с нераскрытой тайной, подумала она, со временем
она подавила бы свое безумие и восстановила бы к себе уважение.

После нескольких бесед с мистером Пальмой, подробности которых Ольга
никому не сообщала, она согласилась приостановить свою деятельность по созданию
"Сестринства" на двенадцать месяцев и сопровождать ее
мать в Европу, куда она раньше стремилась отправиться; и
Миссис Пальма, в соответствии с инструкциями своего пасынка,
усовершенствовала свои приготовления, чтобы иметь возможность покинуть Нью-Йорк в
уведомление за день.

Миссис Кэрью вернулась в город, и время от времени мистер Пальма
упоминал ее имя и передавал сообщения от нее своему
мачеха; но Ольга воздержалась от своей старой колкости, и Регина
вообразила, что ее сдержанность проистекает из знания о
помолвке, которая, как она предполагала, должна была существовать между ними. Она не могла
слышать свое имя без дрожи боли и страстно желала уехать до того, как
роман примет достаточно решительную форму, чтобы вынудить ее
заметить и обсудить это. Сегодня, понаблюдав за ней некоторое время, Ольга
сказала:

"Ты устала и бледна почти до ужаса. Отложи свои книги,
и подойди поговорить со мной".

Реджина вздохнула, отложила ручку и подошла к камину.

"Я думал, ты обещала очень рано пойти к миссис Сент-Клер и
помочь Валерии с фатой для невесты?"

"Я так и сделала, и скоро мне пора будет одеваться. Как я недолюбливаю, чтобы
вернуться в гей-мир, где у меня обыскивал, так опрометчиво и так
долго. Знаешь ли ты, что я с нетерпением жду того часа, когда покончу с этим
маскарадом и сменю шелка, кружева и драгоценности на грубое синее
платье, синий фартук и белый чепец?

"Неужели ты думаешь, что цвет твоей одежды изменит
цвет твоего сердца и разума? Ты напоминаешь мне Александра
комментарий об Антипатре: "Внешне Антипатр носит только белую
одежду, но внутри он весь пурпурный".

"Ах! но моя пурпурная гордость была полностью свергнута с престола, и мне кажется
теперь, когда я нахожу покой в уединенных обязанностях, тихая священная
уединение окажется в какой-то степени подобным колодцу Зем-Зем, в котором
Гавриил омыл сердце Мухаммеда, наполнил его верой и вернул
его в свою лоно. Пока я не окажусь в безопасном убежище от шума, насмешек и
издевательств мира, я не стану лучше; ибо здесь

 "Бог возвращает мне мои молитвы, как отец
 Возвращает нераспечатанными письма сына
 Который обесчестил его.'

"Чтобы завоевать мир благороднее, чем сторониться его, и в природе такие
как у тебя, Ольга, и другие строки этого стихотворения должны обратиться с
своеобразный силу:

 "Если твое богатое сердце подобно разрушенному дворцу,
 Встань среди руин своего сердца,
 И со спокойным челом обрати взор к торжественным звездам--
 Храбрая душа - это то, чему служат все вещи".

Схема, которую вы сейчас разрабатываете, полностью противоречит
желаниям вашей матери, и Бог не благословил бы шаг, который
это означало пожертвовать своим долгом по отношению к ней".

"Через некоторое время мама одобрит; до тех пор я буду терпелив. Она
согласилась, чтобы я поехала в Материнский дом в Кайзерсверте, и
в некоторые заведения для диаконисс в Париже и Дрездене, в
для того, чтобы я мог досконально ознакомиться с эзотерикой
работа системы. Мне не терпится также посетить учреждение по подготовке медсестер в Ливерпуле
, и если мы не отправимся прямо в Гавр,
у нас скоро будет возможность удовлетворить мои пожелания ".

Реджина взяла книгу у нее из рук, перевернула страницы и прочла:

"Все испытуемые должны быть свободны, и их сердца по-прежнему должны быть
свободны."... "Краткая история предыдущей внутренней и внешней жизни
опыт будущей ученицы диакониссы. Это должно быть сочинено и
написано ею самой. "Ольга, что бы ты сделала со своим прошлым?"

"Я похоронил его, дорогая. Всю любовь, на которую я был способен, я излил
нет, я сокрушил сердце, которое хранило ее; как сирийская женщина разбила
драгоценную коробочку с дорогим благовонием, которым она помазывала ноги своего Бога!
Когда мой глиняный идол пал, я не смог вернуть утраченное доверие и
любовь, а так, все-все sepulchred в одну глубокую могилу. Я
прошло мое богатство пряностями; дни мои помазание навсегда
закончился. Истинным женщинам с глубоким сердцем дано любить только один раз, и
все это такое презрение - ставить второго, меньшего, низшего идола там, где раньше
они склонялись в поклонении. Даже ложными богами властвовать вскоре после их
образы осквернены, храмы свергнут, и как Dodonian
Рощи все еще шепчут современным путешественникам о старых пророческих днях.
таким образом, идолопоклонство женщины не оставляет ей ни святилища, ни возлияния, ни почитания.
для новых божеств; хотя она и признает свою Гермию изуродованной, никакой
свежий образ не может осквернить их пьедестал. Память-это Верховная жрица
кто выживает после крушения жертвенники, и богов, и преданно
министров средь сумрака катакомб души. Я многим обязана
маме и кое-что Эрле Пальме, который благороднее, чем я когда-либо считала.
я считала его не бронзовым Макиавелли с кварцевым сердцем, а
Я никогда больше не буду, как прежде, опрометчиво пренебрегать их советами и
пожеланиями. Но я слишком хорошо знаю себя, чтобы надеяться на счастье в веселом
легкомысленном, неискреннем мире, где я выпорхнула своей бабочкой.
существование модной пустоты.

 "Я поцеловал нарисованный цветок с губ Удовольствия"
 И обнаружил, что они бледны, как у Боли.

Я помял и опалил крылья своей Души, а у бомонда нет
новых, сильных крыльев, которые заменили бы те, что были выбиты в ходе его тяжелой тиранической службы
. Ты считаешь меня циничной и человеконенавистницей, но, дорогая, я верю
Просто у меня наконец-то прояснились глаза. Если бы я вышла замуж за того, ради кого осмелилась на многое
и слишком поздно обнаружила, что все золотые качества, о которых я нежно мечтала
, которыми он обладал, были всего лишь низкопробным металлом, безвкусной мишурой, которая
потускнел в моих руках, я боюсь, что это бы бесило меня выходит
надеемся, мелиорации. Я потерпел кораблекрушение; но меня могла постигнуть еще более печальная участь
и, по крайней мере, моя душа преодолела бурю
благодаря твоим хрупким детским рукам, таким отчаянно сильным, когда
в ту ужасную ночь они боролись с самоубийственным грехом. Несколько женщин
пострадали более остро, чем я, и все же, в сладком пациента первого кузнеца
слова,--

 'Бог был добр ко мне; вы не должны думать,
 Что я в отчаянии. _There спокойным
 Как вечер в моей душе. У меня нет сердца.'"

На лице Ольги, когда она сжала одну из рук
Регины в своих, было больше спокойствия, чем когда-либо видел ее собеседник, и через
мгновение она продолжила:

"Ты знаешь, дорогая, что мы ждем закрытия Конгресса только для того, чтобы
сопровождать мистера Чесли через океан, и он прибудет
завтра. Эрле Пальма очень хочет, чтобы вы отправились с нами.
и я надеюсь, что ваша мать одобрит это предложение,
поскольку мне было бы жаль оставлять вас здесь. Возможно, вы не в курсе, что
ваш опекун недавно продал этот дом и намерен приобрести
еще один на Мюррей-Хилл."

"Мистер Пальма не может желать моего отъезда и вполовину так искренне, как я.
и если меня не позовут к моей матери, я буду настаивать на том, чтобы
вернуться в монастырь, откуда он забрал меня семь лет назад. Там Я
можете продолжить учебу, и я предпочитаю оставаться, пока я могу быть
восстановлен к маме. Ольга, как скоро г-н Пальма быть женатым?"

"Я не знаю. Он никому не сообщает о своих планах; но я могу с уверенностью
сказать, что если бы он руководствовался только своими собственными желаниями, это не заставило бы себя долго ждать
. До недавнего времени я не верил, что возможно, чтобы
холодное, гордое, амбициозное, каменное сердце этого мужчины преклонилось бы перед любой женщиной
но человеческая природа - загадка, которая иногда ставит в тупик всех нас.
Я должна одеться к свадьбе, и мама будет ругать меня, если я опоздаю.
Поцелуй меня, дорогое дитя. Ах, бархатные фиалковые глаза! если я найду
пристанище на небесах, я всегда буду хотеть даже там парить рядом с
тобой".

Она поцеловала бледную щеку девушки и оставила ее; и когда
карета увезла Ольгу и ее мать к миссис Сент-Клер, Регина
удалилась в свою комнату, опасаясь возвращения опекуна.
и найди ее в библиотеке.

За завтраком он упомянул, что пообедает в своем клубе, в
честь какого-то выдающегося судьи из далекого штата, которому
члены "Сенчури" предложили ужин, но она попыталась
чтобы избежать даже возможности встретиться с ним наедине. Будь она менее
безжалостна в своем самобичевании, его открытое нетерпение отправить ее
к матери, возможно, задело бы ее гордость; но это только усилило ее
презрение к собственной фатальной глупости усилило ее желание покинуть его
присутствие. Хотел ли он удовлетворить экстравагантный вкус миссис Кэрью, чтобы
продал этот дом, и оформил покупку еще один
более дорогостоящим?

Несмотря на душевную боль, она получила некоторое удовлетворение от мысли
, что, по крайней мере, жена мистера Пальмы никогда не осквернит
прекрасную библиотеку, где его подопечная провела столько счастливых дней, и
который был неразрывно связан со священными воспоминаниями о своем хозяине.
Не желая предаваться мечтаниям, столь полным боли и унижения,
она вернулась к своему "Эгмонту", возобновив перевод речи
"Клерхен". Вскоре в дверь постучала Хэтти:

"Мистер Пальма просит, пожалуйста, спуститься в библиотеку; он желает
поговорить с вами".

"Спросите его, не будет ли он так любезен подождать до утра?" Скажи, что я
буду ему очень признательна, если он извинит меня сегодня вечером.

Через несколько минут она вернулась:

- Он сожалеет, что вынужден побеспокоить вас приходом сегодня вечером, поскольку он
завтра уезжает из дома.

- Очень хорошо.

Она подошла к ящику, в котором хранились все ее сувениры о мистере
Линдси и задержалась на несколько минут, печально глядя на фотографию
; затем прикоснулась губами к печальному изображению и, как будто
усиленная общение с умершими лицом, пошел в
библиотека.

Мистер Пальма медленно шел вверх и вниз по длинной комнате, и
остановились перед снежной Азалия. Когда она приблизилась, он протянул свою
руку и взял ее за руку, впервые с тех пор, как они сидели вместе в
Парке.

"Как восхитительно это благоухает в комнате, и, должно быть, это твое, потому что никто в доме не любит цветы.
другие члены семьи, и я вижу букет
таких же цветов в твоих волосах".

"Я забыла, что Ольга прикрепила их там сегодня днем. Я
купила это в оранжерее на ... улице, где я часто бываю
букеты для размещения под фотографией мамы. Азалии были любимыми цветами мистера Линдси.
этот факт побудил меня совершить покупку. У нас
в доме священника был точно такой же, и в его день рождения мы
накрыли горшок белым батистом, окаймили края фиалками,
и поставил его в центре стола для завтрака; и прилетели пчелы
и закружились над ним".

Она убрала руку и, сложив пальцы, склонила на них лицо
В позе, которую она часто принимала, когда испытывала беспокойство. Ее левая
рука была вытянута вверх, и опал и бриллианты, казалось, прижимались к
ее губы, хотя она и не подозревала об их близости. Мистер
Пальма сорвал гроздь из трех полураспустившихся цветков, воткнул
стебель в петлицу своего пальто и холодно ответил:

"Цветы всегда ассоциируются в моем сознании с ранними воспоминаниями о
моей матери, у которой была своя оранжерея и зимние сады. Они появляются, чтобы
связать тебя с домом твоего бывшего опекуна и днями, которые
были счастливее тех, что ты проводишь здесь ".

"Этот дорогой дом священника был моим самым счастливым домом, и я всегда буду лелеять
драгоценные воспоминания о нем".

"Счастливее, чем проживание под одной крышей была? Будьте так добры,
смотри на меня; это простой вежливости, чтобы сделать так, когда время
говорил".

"Простите, сэр, я не ввожу сравнения; и хотя я
благодарен за доброту и внимательное гостеприимство, оказанное мне все
в этом приятном доме, она никогда не казалась мне совсем родной, что
Я нашел милый старый дом священника.

- Потому что ты предпочитаешь деревенскую жизнь городской? Любишь гладить белых
кроликов и голубей и стоять по щиколотку в цветущем клевере?

"Я полагаю, что причина одна; на мой вкус, конечно, очень
еще по-детски".

"Тогда, конечно, вы сожалеете о необходимости, которая привела вас жить
здесь?"

Он устремил на нее необычно проницательный взгляд, но она спокойно встретила его взгляд
и ответила без колебаний:

"Вы должны простить меня, сэр, если ваши вопросы заставляют меня жертву
вежливость-искренность. Я даже жалею, что когда я приехал жить в этот
городе; и я считаю, что было бы лучше для меня, если бы я
остались в V---- Мистер Харгроув и сайт lindsays."

"Ты хочешь сказать, что была бы счастливее с ними, чем со мной?"

Когда она подумала о тех острых страданиях, которые повлекла за собой ее любовь к нему.
по ее словам, в тоскливые дни и бессонные ночи она недавно
прошла в этой элегантные роскошные дома, глаза ее углубились в оттенок,
печалило в выражение, и она сказала :

"Вы были очень добры и щедры ко мне, и я благодарен вам"
ценю все, что вы сделали; но если вы настаиваете на ответе, я должен
признаться, что два года назад я был счастливее, чем сейчас ".

"Спасибо. Правда, каким бы нелестным, всегда значительно больше
приятным для меня, чем экивоков, или лукавит-Несс. Верит ли моя подопечная
, что это принесет ей счастье в будущем, если она покинет мою
крышу и найдет пристанище в другом месте?"

"Я знаю, что должна быть счастливее со своей матерью".

"Тогда я поздравляю себя с тем, что принесла радостную весть".
Регина, мне доставляет удовольствие избавить вас от вашего нынешнего состояния
неприятной обстановки, уведомив вас о полученной телеграмме
сегодня телеграммой от вашей матери. Датировано оно было двумя днями ранее по адресу
Неаполь, и гласит: "Пришлите Регину ко мне первым пароходом в
Гавр. Я встречу ее в Париже".

Девушка невольно воскликнула:

"Слава богу!"

Радостное выражение ее лица делало невозможным
усомниться в искренности ее удовлетворения этим известием; и
хотя мистер Пальма тщательно следил за своим лицом, чтобы оно
не выдало его эмоций, возрастающая бледность свидетельствовала о глубине
его чувств.

- Как скоро я смогу уйти? - спросил я.

"В течение двух дней в пароход проплывает в Гавр, и я уже занимается
прохождения для вас. Несомненно, вам известно, что миссис Пальма и Ольга
готовы отправиться в путь в любой час, а ваш друг
и поклонник мистер Чесли отправится на том же пароходе;
следовательно, с таким рыцарским эскортом у вас не может не получиться
приятное путешествие. Поскольку вы так стремитесь сбежать от моего
опеки и попечительства, может, я и помилован для того, чтобы эмулировать вашу откровенность, и
признавая, что я от души рад, что ты скоро перестанешь быть моей
Уорд. Мистер Чесли стремится унаследовать мою власть, и я
отказался от своих прав опекуна и передал его вашей матери
в чьи руки я с радостью передаю вас. Вид на жительство в Европе
будет, надеюсь, скоро уничтожит неприятные связанные ассоциации
с моим домом".

Вся жизнь никогда не изгладит память о вашей доброте ко мне
или о нескольких часах, которые я провел в этой прекрасной библиотеке. Для всех
теперь, мистер Пальма, я хочу от всей души поблагодарить вас за то, что вы сделали".

Она посмотрела на могилу, спокойное лицо так красив в своей очередной,
породистый очертания, и рот у нее дрожали, а в ее глубоких глазах выросла
Мисти.

"Я не нуждаюсь в благодарности за добросовестное исполнение моего долга стража.
моя совесть полностью оправдывает меня, и это награда, которую я
ценю больше всего. Если вы действительно угодить всем благодарен настроения накануне
на ваш выбор, сделайте милость, что-то напевая. Я купил
орган, надеясь, что сейчас и потом, когда мой бизнес позволил мне
проведи тихий вечер дома, я мог бы насладиться твоей музыкой; но ты
старательно избегаешь прикасаться к ней в моем присутствии. Это последний
возможность у вас будет, ибо я должен встретиться с мистером Чесли в полдень
завтра в Балтимор, а оттуда я поеду в Цинциннати, где я
может быть задержан, пока пароход уплыл. После сегодняшней ночи я
больше не увижу свою подопечную.

Они стояли возле азалии, и Регина вдруг положила руку
на спинку стула. Не видеть его больше после этого вечера...
знать, что между ними простирается широкий океан... что она, возможно, никогда больше
взгляните на лицо, которое было так невыразимо дорого; - все это захлестнуло
ее, как горькая убийственная волна, заглушая сладость ее
жизни, и она вцепилась в кресло.

Она не была готова для этой внезапной разлуки, но хотя его глаза
были прикованы к ней, родила она это стойко. Слабое ощущение оцепенения
охватило ее, и темная тень, казалось, проплыла по комнате,
но ее низкий голос был тверд, когда она сказала:

"Мне жаль, что я разочаровал все ваши приятные ожидания"
что касается органа, который, безусловно, был источником
большое утешение для меня. Я очень стеснялся петь перед вами,
сэр; но если это доставит вам хоть малейшее удовольствие, я готов
сделать все, на что я способен ".

- Вы довольно успешно спели перед большой аудиторией в "Миссис
Бромптон" и продемонстрировали достаточное самообладание.

"Но это были незнакомцы, а мнение тех, с кем мы живем,
важнее, их критика более смущает".

"Мне кажется, я присутствовал и слышал вас по этому поводу".

Она отошла к органу и, сев, рад предлог, для нее
конечности дрожали.

"Реджина, что это была за песня, которую ты спела для маленькой Ллоры Кэрью вечером
перед тем, как она ушла от нас? Действительно, их было две, одна с другой без
аккомпанемента?"

"Тебя в это время здесь не было".

"Неважно; что это были за слова? Девочке они очень понравились, и я
пообещал раздобыть для нее слова".

- "Шлюммерлид" Кюкена и небольшую "Колыбельную песенку" Уоллеса.

- Будьте так добры, дайте мне их послушать.

Споет ли миссис Кэрью их для него, когда она будет далеко, совершенно
забытая своим опекуном? Мысль была невыразимо горькой, и это
подстегивало ее, помогало в испытании.

С натянутыми до предела нервами она пела, как он просил
, и все это время, пока ее богатый сочный голос разносился по комнате
, он очень медленно ходил из одного конца библиотеки в другой.
Она заставила себя петь каждый куплет, и когда ей сделали вывод, и он был
стоя за ее стулом. Он положил руки ей на плечи и
не дал ей подняться, потому что в этот момент не хотел, чтобы она видела
выражение его лица, которое, как он боялся, выдаст страдания, которые он пытался скрыть.
решил скрыть.

Через мгновение он сказал:

"Спасибо. Я куплю музыку, чтобы сохранить слова.
Лили..."

Он помолчал, наклонился и положил подбородок на большой локон волос
на ее затылке, и, хотя она никогда не знала об этом, его гордые губы
коснулись блестящей шелковистой массы.

- Лили, если я попрошу тебя о какой-нибудь глупости, ты согласишься сделать это в качестве
прощального подарка своему опекуну?

- Я думаю, сэр, ты не сомневаешься, что я сделаю.

"Это тривиальная вещь, и она вам ничего не будет стоить. Ночь, в которую
ты пел эти песни Ллоре, связана с чем-то, что я
ценю как особо ценное; и я просто хочу попросить, чтобы
ты никогда больше ни для кого их не пел, если я не дам тебе
разрешаю."

Она быстро вспомнила тот факт, что в тот конкретный вечер он
сопровождал миссис Кэрью к "немке" у миссис Квимби, и та
объяснила его просьбу предположением, что ее песни для миссис Квимби
Ребенок Кэрью отметил дату своей помолвки с сероглазой
матерью. Сможет ли она вынести даже мысль о них в ближайшие годы?

Она поспешно отодвинула ограничители цвета слоновой кости и, стряхнув его
удерживающие ладони, поднялась:

"Мне жаль, что я не могу сделать что-то более важное, чтобы угодить
моему доброму опекуну; ибо этот пустяк не имеет ни малейшего
я пожертвовал чувством, и я бы с радостью воспользовался лучшей возможностью
выразить свою благодарность. Вы можете быть уверены, что я никогда больше не спою
эти слова ни при каких обстоятельствах. Не покупайте музыку; Я
оставлю свои копии для Ллоры, и вы с ее матерью легко сможете
научить ее словам.

"Спасибо! Пожалуйста, ставьте музыку на органе, и, когда я
вернулся из Цинциннати он будет напоминать мне. Надеюсь, твоя мама
будет приятно с вами прогресс в изучении французского немецкого и музыки. Код
учителя отделки очень высокие оценки, и я вложил их
с некоторыми квитанциями, счетами и другими ценными бумагами в этом большом
запечатанном конверте, который ты должен передать своей матери, как только увидишь ее.
"

Он подошел к своему столу, достал пакет и протянул его ей.
Усевшись за стол, за которым она обычно писала и занималась,
он указал на стул напротив, и она машинально села
.

"Возможно, вы помните, что несколько месяцев назад миссис Орм написала мне.
она особенно хотела бы, чтобы вы научились хорошо читать. Это
изящное достижение, особенно для леди, и я заказал
профессор ораторского искусства будет давать вам наставления два раза в неделю. Надеюсь
вы извлекли пользу из его обучение, а он был оснащен одним или
два профессиональных читателей с этой книгой, и я хотел неприязнь у
твоя мать разочаровываться в любой из ваших достижений. Теперь, когда я
призван дать отчет о моем руководстве, я надеюсь, вы
простите меня, если я немного осмотрю вас. Вот Джин Ингелоу,
совсем рядом, и я должен побеспокоить вас, чтобы вы предоставили мне возможность
проверить ваше мастерство.

Книга, которую она читала в тот день, лежала на столе, и
взяв его, он неторопливо перелистал листы. Предчувствие ужаса
охватило ее, и она заломила руки, которые лежали холодными у нее на коленях
.

- А! - вот твоя метка; три фиолетовых анютиных глазки, раздавленные посередине
слова "Разделенные", окрашивающие нежную бумагу кремового оттенка своей
темной кровью. Вероятно, вы знакомы с этим стихотворением, следовательно,
можете интерпретировать его для меня без особых усилий. Начните с
первого, и позвольте мне увидеть, какой ценностью обладает обучение профессора Златоуста
. Не слишком быстро; вспомни, что "Пегас" принадлежит поэтам, а не читателям.
"

Он перегнулся через мраморный столик и положил перед ней раскрытую книгу
.

Он намеренно мучил ее? С этими блестящими глазами, читающими ее мысли
неженственное и глупое сердце, забавлял ли он себя, когда
энтомолог протыкает насквозь хилого червяка и по его корчам делает вывод о
точный характер его нервной и мышечной анатомии?

Эта мысль поразила ее сильнее, чем удар плети.
и, повернув страницу к свету, она быстро сказала:

"'Делится' вовсе не драматических, и в качестве упражнения не
высокие, сопоставимые с 'прилива на побережье Линкольншира," или " песни
Семь, или даже, что самая изысканная, 'полдень в
Священника.'"

"Попробовать"Разделенный"".

Она не посмела отказаться, чтобы он не стал ее презирать, правильно истолковав
ее нежелание. На мгновение рисунок заплясал перед ней,
но дух неповиновения быстро овладел ее трепетом, и
она выпрямилась и подчинилась ему.

Сунув одну руку в его жилете, где он плотно уперся сжатыми
за его сердце, Мистер Пальма сидел и пристально наблюдал за ней, радуясь
привилегией позволил ему изучать тонкие черты лица. Ее чрезмерная
бледность напомнила ему о словах:

 "Это белое-белое лицо, обрамленное густыми волосами".

и хотя наказание оттенком печали и продолжил
сердце болит ... тот самый шустрый из всех проходимцев ... было странно созрел
Лика, который, когда он вошел в этот дом был максимально свободен от
линии и тени, как младенца, он до сих пор сохранил свой почти
ребенок-как чистоты и покоя.

Гордое светлое лицо с твердыми, но изящными алыми губами сбивало с толку
его; и когда он подумал, что может возникнуть сотня непредвиденных обстоятельств,
чтобы скрыть это от него в последующие годы, он внезапно сжал губы.
рот, чтобы подавить стон. Его тщеславие требовало уверенности в том, что ее
сердце было целиком и полностью его, как он надеялся, но он знал, что он любил ее
тем более трепетно и благоговейно, потому что истинной женственной
деликатес, который подсказал ей саван ее настоящие чувства, с таким
отчаянным упорством.

Она прочла стихотворение со знанием дела и пафосом, но неуместная дрожь в ее
ровном, восхитительно сладком голосе не выдавала ничего, кроме естественной
робости новичка, проводящего свое первое критическое испытание. Сегодня вечером она
была одета в белую шаль, накинутую на плечи изящными складками, и
бюст и белоснежные цветы в ее волосах цвета воронова крыла были едва ли чище
чем ее полный лоб, подчеркнутый воздушными изогнутыми черными бантами, которые
всегда вызывали восхищение ее привередливого опекуна; и
когда мягкий свет ламп упал на нее, она выглядела
такой милой женщиной, какой мужчина никогда не бывал у священного очага.
о его доме, о святой жрице, которая будет поддерживать в нем свет, безмятежность и тепло.

В тот же день, но несколькими часами ранее, она внимательно прочитала эти страницы
, удивляясь, как неизвестная одаренная поэтесса из-за моря смогла так
точно запечатлела страдание в ее собственном юном сердце,
одиночество и невзгоды, которые, казалось, свернулись в будущем, как змеи
в логове. Теперь, держа ушибленный трепещет сердце под
сталь-многослойная пятка гордости, она спокойно декламировал, что портретная живопись
ее собственную убогость, как и любой elocutionist, возможно, торжественное прохождение
от "_Antigone_," или "_Prometheus_." Не пульсация боли
разрешено пульсации богатый голос, который произнес:

 "Но два идут врозь навсегда,
 И машут руками в немой прощай".

Ближе к концу мистер Пальма заметил перемену в лице
, быстрый блеск в глазах, торжествующий звон в глубине
и почти страстный тон, который ликующе воскликнул:

 "Только мое сердце покажет это моему сердцу"
 Когда я иду опустошенный день за днем.

Он наклонился вперед и коснулся книги.:

"Спасибо. Отдай мне книгу. Я должен воспроизвести заключительные стихи
в точности так, как я недавно слышал их от моей уважаемой клиентки, миссис
Кэрью - итак. "

Своим удивительно чистым, полным, музыкальным и тщательно модулированным голосом
он прочел два оставшихся стиха, затем закрыл том и посмотрел
холодно взглянул через стол на девушку.

С каким вызовом посмотрели на него ее великолепные глаза и с какой гордостью
ее нежные губы изогнулись, когда с безжалостным презрением она ответила:

- Не так ... о, не так. Джин Ингелоу никогда бы не узнала свою собственную работу.
украшенную драгоценностями. Она имела в виду, и любую шутку женщина, которая ценится
верный любовник не мог не прочитать его правильно".

Ее глаза запали, пока они отдыхали на ее кольцо, и смещать его и
сюда по своим тонким пальцем до алмазов сверкали, она повторила
с неописуемой силой и пафосом:

 "И все же я знаю, несмотря на все сомнения, истинно,--
 Знание, большее, чем горе, может затмить меня.--
 Я знаю, что он любил и будет любить меня должным образом.,
 Да, лучше, даже больше, чем я люблю его.
 И когда я иду вдоль огромной спокойной реки.,
 Ужасная река, которую так страшно видеть,
 Я говорю: "Твоя широта и твоя глубина навеки"--
 Соединены его мыслями, которые пересекаются со мной.

"Регина, ты правильно истолковываешь это как Реку Смерти?"

Она указала на драгоценности на ее руку, и голубые глаза, холодные, как
сталь встретила его.

"Мог бы" разделенный "Дуглас А мне только река смерти".

Хмурый взгляд омрачил его массивный лоб, но он только добавил
сдержанно:

"Я и не подозревал, пока в ночь, когда вы были наделены свой
актерский талант матери. Когда-нибудь ты сможешь соперничать с ней как актриса.
и, по крайней мере, я могу рискнуть поздравить тебя с тем, что
она вряд ли будет разочарована твоим драматическим мастерством.

Почти мгновение оба молчали.

- Мистер Пальма, надеюсь, вы не возражаете против того, чтобы я взяла с собой
портрет матери?

"Это, несомненно, ваша собственность, но поскольку вы так скоро станете обладателем
оригинала, я бы предложил оставить картину
где это, пока мама решает, где она будет находиться."

"Я понял, что ты продал этот дом, и опасался, что в
для удаления это может быть ранен".

"Он будет бережно сохранен с моей картинки, и если ваш
мать желает ей переслали я буду выполнять ее указания. Все
деловые детали вашего путешествия я согласовал с миссис Пальма
и мистером Чесли; вам остается только упаковать свои чемоданы и попрощаться
с теми друзьями, которых вы сочтете достойными прощального визита. Вы
копия Жан Ingelow?"

"Нет, сэр".

- Тогда окажи мне услугу, прими мою. У меня нет времени на поэзию.

Он взял книгу к своему столу, написал на форзаце: "Лили, март
10-й;" затем, с пометкой "делится" и вернуться за стол состоялся
объем к ней.

"Спасибо, но на самом деле, сэр, я не желаю его принять. Я много
предпочитаете то, что вы должны сохранить его".

Он склонил голову, и поставил книгу обратно на мраморную плиту. Она
встала, и он увидел, как краска медленно отходит от ее губ.

"Мистер Пальма, я надеюсь, вы не откажете мне в одном большом одолжении. Я не могу
оставить свою собаку; мне нужен мой Герой".

- В самом деле! Я думал, ты совсем забыла о его существовании. Ты
перестала проявлять к нему какой-либо интерес.

- Да, проявлять, но не чувствовать. Ты забрал его у меня, и я был
не желая раздражать вас бесполезными ходатайствами и жалобами. Вы
заверил меня он был ухоженный, и что мне не нужно ожидать, чтобы иметь
с ним, а я осталась здесь; теперь я уезжаю навсегда, я хочу его.
Ты дал мне его один раз, он-мой; и вы не имеете никакого права
удерживать его больше".

"Обстоятельства существенно изменилось. Когда вы были маленькой девочкой, я
послал тебе собаку, чтобы ты порезвилась. Теперь ты юная леди, готовящаяся к
европейским завоеваниям, и, проведя свой день, Герой должен удалиться в
деревенскую тень твоего детства ".

"Годы не изменили моего отношения ко всему, что я люблю".

"Ты уверена, Лили, что ты не изменилась с тех пор, как переехала жить
в Нью-Йорк?"

"Не в моей привязанности ко всему, что украсило мое детство, а Герой
тесно связан с дорогим и счастливым временем, которое я провел в доме священника.
Мистер Пальма, я хочу его ".

Ее опекун улыбнулся и поиграл цепочкой от часов.

"Офицеры океанских пароходов не любят предоставлять проезд собакам;
и обычно их перевозят парусными судами. Моя подопечная, я
сожалею, что отказываю тебе, особенно когда мы собираемся попрощаться,
возможно, навсегда. Подожди шесть месяцев, и если по истечении этого срока
ты все еще захочешь, чтобы он пересек океан, я обещаю себе
выполнить твои желания. Ты же знаешь, я никогда не нарушаю обещаний ".

"Где Герой? Могу я хотя бы повидаться с ним перед отъездом?"

"Как раз сейчас он на ферме на Стейтен-Айленде, и мне жаль, что я не могу
доставить вам удовольствие таким образом.это важно. Доверь мне позаботиться о нем.

Ее сердце медленно упало, потому что она увидела, как он взглянул на часы,
и поняла, что уже очень поздно.

"Я принесу вам хорошие новости о вашем питомце, когда увижу вас в Европе.
Если я выживу, то, вероятно, пересеку океан как-нибудь летом.
а поскольку мои дела вынудят меня встретиться с вашей матерью, я
надеюсь увидеть свою подопечную во время моего путешествия, которое будет коротким.

Он очень внимательно наблюдал за ней, и вместо приятного удивления,
различил выражение страха, безошибочную дрожь, которая
приветствовал объявление о своей предполагаемой поездке. В конце концов, неужели он
совершенно ошибся в ее чувствах, ложно польстил себе?

Она предположила, что он имел в виду свое свадебное турне, и мысль о том, что
когда они встретятся в следующий раз, он будет мужем Брунеллы Кэрью, побудила ее
надеяться, что такой пытки можно избежать, если больше не видеть его.

Пока оба стояли печальные и озадаченные, в парадную дверь резко позвонили
. Вскоре после этого вошел Терри с большим официальным конвертом,
запечатанным красным воском.

"От мистера Родни, сэр".

- Да, я ожидала этого. Скажи Октаву, что я должна выпить чашечку кофе в
дневной свет, и Фарли не должны иметь _coup;_ готовы принять
меня в депо. Пусть газ сжигать в зале сегодня вечером. Вот и все".

Мистер Пальма сломал печати, взглянул на заголовки нескольких листов.
"юридическая шапка" и положил все это к себе на стол.

"Регина, все деньги, принадлежащие вам я оставлю Миссис Пальма-де-Майорка
руки, и она передаст его вам. Г-н Чесли будет взять
вы-завтра, вскоре после приезда, и в рыцарской новый
хранитель Я полагаю бывший мрачный сторож поскорее
забыли. Мне нужно написать несколько писем, и поскольку я уезжаю из дома
прежде чем вы проснулись, я должен с вами попрощаться на ночь. Есть
все, что вы хотите мне сказать?"

Дважды она пыталась заговорить, но ни звука не было слышно.

Мистер Пальма подошел к ней вплотную и протянул руку. Она молча
вложила в него свой, и когда он взял другой, держа оба в теплых, крепких объятиях.
она почувствовала, что мир рушится у нее под ногами.
нетвердые ноги. Ее большие мягкие глаза искали его красивое бледное лицо,
с тоской, с жадностью, почти в отчаянии, и, ох, как дорог он был для
ее в тот момент! Если бы она только могла обвить руками его шею,
и прильнуть к нему, чувствуя, как она когда-то чувствовала прикосновение его щеки
прижаться к своей; но в этой мысли было безумие.

"Хотя ты так стремишься покинуть мой уход и мой дом, я надеюсь, что мой
Уорд будет думать обо мне, когда далеко. К моему несчастью,
вы полностью доверяли и любили своего опекуна
Мистера Харгроува; но поскольку вы были переданы в чужие руки, я вынужден
старался верно, добросовестно выполнять свой долг во всех отношениях
. В некоторых вещах это стоило мне дорого, - насколько дорого, я думаю, ты
никогда не поймешь. Если я доживу до того, чтобы увидеть тебя снова, я верю, что
ты же убедительная, честная, чистая девушка, что вы
оставьте меня, ибо в своем благочестии и благородстве я глубоко и
непоколебимую веру. Моя дорогая подопечная, прощай.

Прекрасное лицо с печальными нежными глазами мало что говорило о той
жестокой агонии, которая, казалось, охватила ее, когда она в последний раз взглянула в любимое лицо
.

- До свидания, мистер Пальма. У меня нет слов, чтобы поблагодарить вас за всю вашу заботу
и доброту.

- Это все, Лили? Много лет назад, когда я оставил тебя в доме священника,
выглядя так, словно твое маленькое сердечко вот-вот разорвется, ты сказала: "Я буду молиться
для вас каждый вечер'.Теперь вы оставите меня без слез и без
обещай помнить меня".

Нежно его низкий голос обратился к ее сердцу, он склонил голову так
близко, что его волосы прокатилась по ее челу.

Она подняла руку, которая держала ее, внезапно поцеловала ее с
непреодолимым страстным пылом и, прижав ее к своей щеке,
прошептала почти шепотом:

"Бог знает, что я никогда не прекращали молиться за вас и г-на пальме, а
пока я живу, что бы ни случилось с нами обоими, я никогда не ошибется в моем
молитвы о вас".

Она отпустила его руку и закрыла лицо своей.

Он протянул к ней руки, вся любовь была в его прекрасных глазах, таких
полных странной нежности, страстного желания обладать ею полностью, но
он сдержался и, взяв ее за руку, подвел к двери.
дверь. На пороге она взяла себя в руки и подняла глаза.:

- До свидания, мистер Пальма.

Он привлек ее ближе к боку, без сознания, что он пожал ей
пальцы так крепко, что мелкие точки из алмазов, ограненных в
плоть.

"Бог благословит тебя, Лили. Вспоминай обо мне иногда".

Мгновение они смотрели друг другу в глаза, и она ушла. Он
повернулся и закрыл дверь, и она услышала щелчок замка
внутри. Слепая и без слез, словно пошатнувшись от сильного удара,
она добралась до своей комнаты и тяжело упала в изножье своей
кровати.

В течение долгих часов той ночи она лежала неподвижно, стараясь
заглушить стоны своего разбитого сердца и задаваясь вопросом, почему такая мука
, как у нее, не была смертельной. Уставившись в стену, она не могла сомкнуть глаз
и единственной опорой, которая поддерживала ее в этом испытании, было
сознание того, что она храбро сражалась, что никто не выдал ее
унизительную тайну.

Перед рассветом она встала и открыла окно. Мокрый снег перестал,
а карета стояла перед дверью. Импульсивно она могла
не выдержал выгнал ее в коридор, чтобы поймать еще один взгляд
так драгоценна, чтобы ее форма. Она услышала, как открылась дверь в коридор
внизу, и узнала шаги своего опекуна. Он остановился, и она услышала
он разговаривал со своей мачехой, прощаясь с ней. Его последние слова были
глубокими и нежными.

"Будьте очень нежны и терпеливы с Ольгой. Такие раны, как у нее, заживают медленно.
Хорошо заботьтесь о моей подопечной. Да благословит вас всех Господь".

Спускаясь по ступенькам, она отчетливо увидела его, закутанного в пальто
застегнутый так плотно, что подчеркивал прекрасные пропорции его высокой
фигуры; и когда он остановился, чтобы прикурить сигару у газового шара, который а
бронзовая Аталанта держала в нише на полпути вверх по лестнице, его благородный
сформированная голова и блестящий лоб навсегда запечатлелись в ее памяти
.

Он медленно спустился вниз и, перегнувшись через балюстраду, стал наблюдать за
исчезающей фигурой, увядшие азалии выскользнули из ее волос и
поплыли, как снежинка, вниз, в нижний холл.

Опасаясь разоблачения, она отпрянула назад, но не раньше, чем он увидел
плывущие цветы, и один быстрый взгляд вверх показал ему побледневшее
страдающее лицо, бледное, как летнее облако, скрывающееся от наблюдения.
Наклонившись, он сорвал смятые увядшие лепестки, которые казались подходящими.
символ поникшего цветка, который он оставлял позади себя, нежно поцеловал их.
нежно и сунул за пазуху.

Благословенная уверенность, которой так долго желали, казалось, гнездилась в их
надушенных венчиках, наполнявших благоуханием все его будущее; и как мало она
мечтала о драгоценном послании, которое они несли из ее сердца ему!

 "Что он мог сделать в самом деле? Слабая белая девушка
 Держала все струны его сердца в своей маленькой белой ручке;
 Его надежды, сила и величие принадлежали ей,,
 А не ему".




ГЛАВА XXXI.


"Нет, мама, нет. Не менее, но более красивый; не так бледны, как и когда
вы нависли надо мной в монастыре, крестя меня горячим, быстро капает
слезы. Теперь нежный румянец, подобный цветению яблони,
заливает твои щеки; и твои глаза, когда-то такие печальные, глаза, которые я
помню как мерцающие звезды, всегда горящие на краю облаков,
и увеличенные и туманные сквозь мягкую завесу апрельского дождя, они
глаза ярче, счастливее, чем те, о которых я так нежно мечтала. О,
мама! мама! Обними меня крепче. Земли нет мира, так
святые, как блаженный отдых в матери, обхватив руками. После долгой разлуки
так сладко нежиться в твоем присутствии,
оттаивать, как оцепеневшая соня на майском солнышке. Я знал, что должен был
найти радость в воссоединении, но насколько глубокое, насколько полное предвкушение не удалось
нарисовать; и только благословенная реальность научила меня ".

На ковре у ног своей матери, положив голову матери на колени
и обхватив себя руками за талию, Реджина бросилась,
упиваясь красотой лица, улыбающегося ей сверху вниз.
Шел второй день после ее приезда в Париж, и час за часом
она рассказывала жадно слушавшим ее слушателям о своей жизни в
тихом доме священника, в величественном особняке на Пятой авеню; и все же
бесконечный поток разговоров продолжался, и ни мать, ни ребенок
не обращали внимания на бег времени.

Из своего прошлого девушка умолчала только о признании своего глубокого интереса
к мистеру Пальме, и когда ее спросили о его несогласии
с ее помолвкой с мистером Линдси, она кратко сообщила о своем
вера в то, что он ускоряет приготовления к своему браку с
Миссис Кэрью. О нем она говорила только в тихой части уважения и
благодарность, и ее мать не подозревали спазм боли, что
голые упоминание его имени вызвало.

До сих пор не заикнулся было рискнул давно завуалированная тайна
ее родителях, и миссис ОРМ задумался, превышающую деликатес с
что ее дочь избегали все ссылки, которые могли быть
утонуть в дознание. Когда мягкая материнская рука провела
ласково по лбу, так удовлетворенно покоящемуся на ее колене,
Реджина продолжила:

"Среди всех великолепных образов, которые делают "Аврору Ли" бессмертной,
ничто не трогало меня и вполовину так глубоко, как портрет ребенка, оставшегося без матери
; и часто, когда я не могла заснуть, я шептала перед сном
часы работы sma:

 "Я чувствовала, что нуждаюсь в матери во всем мире,
 И все равно отправилась на поиски, как блеющий ягненок
 Брошенная на ночь, в запертом загоне,
 Беспокойная, как птица, покинувшая гнездо,
 Взрослый остывает из-за того, что что-то находится вдали, хотя что именно--
 Он не знает. Так что у матерей есть Божья лицензия на то, чтобы по ним скучали ".

"Мои опекуны были благородными, добрыми, воспитанными, благородными джентльменами, и
Я должен быть им благодарен, но ах! девушка должна быть палату только для тех, кто
дал ее существа; и, мать-кареглазая мать, сладкой и святой, он
было бы лучше для вашего ребенка, если бы она поделилась своими прошлое с
никто, кроме тебя. Я утомляю тебя своей болтовней? Если да, то положи свою руку
на мой рот, и я буду смотреть на твое дорогое лицо и молчать ".

В ответ мать наклонилась и много раз поцеловала идеальные губы
которые улыбнулись от прикосновения; но сходство со ртом опасно
сладкий, предательски красив, издевались над ней, и Регина увидела свою очередь
от ее глаз, и скорее почувствовал, чем услышал задушенный стон.

"Мать-поцелуи, сладкие реликвии Эдема, которые последовали канун в
мир боли. Все эти тоскливые годы я хранил память о тебе, как образ
белого ангела, воздвиг его для поклонения, подарил ему лучшую часть
себя; и я знаю, что стал ревниво требовательным там, где находишься ты
обеспокоенный. Я учился, потому что хотел, чтобы вы гордились мной; Я
практиковался просто для того, чтобы моя музыка была приемлемой и приятной для вас.
ты; и когда люди хвалили меня, говорили, что я хорошенькая, я радовалась, что
однажды меня сочтут достойной тебя. Что-то ранило меня
когда мы наконец встретились. Позволь мне сказать тебе, моя дорогая, что ты можешь вытащить
занозу и исцелить больное место. В тот день, когда я пришел, - как давно
назад? ибо я нахожусь в восхитительном сне, ел сочные лотосы
сбывшейся надежды, - в тот день, когда я пришел и увидел новое, великолепное солнце
сияющее из глаз моей матери, ты побежала мне навстречу. Я снова слышу тебя,
"Моя крошка! моя крошка!", когда ты бежала по полу. Ты открыла глаза.
руки, и когда ты прижал меня к своей груди, ты откинул мою голову назад,
и пристально посмотрел на меня - о! как нетерпеливо, жадно; и я увидел, как твое лицо стало
мертвенно-бледным, и великая мука отразилась на нем, и губы, которые
целовали меня, были холодными и дрожащими. Для меня все это было сладко, как рай.;
но в чаше наслаждения, которую я осушил, были горькие капли для тебя. Мама,
скажи мне, ты разочаровалась в своей дочери?

"Нет, дорогая; нет. Маленький голубоглазый ребенок вырос в женщину,
которой могла бы гордиться самая надменная мать в стране. Моя дорогая
- это все, чего я желаю ей ".

- Ах, мама! лесть невыразимо сладка, она падает, как роса на
иссохшие листья; но глаза твоего ребенка-идолопоклонника стали очень
проницательными, и я знаю, что вид меня причиняет тебе ужасную боль, ты
не могу спрятаться. Прошлой ночью, когда миссис Ваул заставил меня распустить волосы, чтобы
показать их длину, и похвалил их и мои брови, ты отпустила мою руку,
и ушла; и в зеркале на стене я увидела твою
лицо, искаженное горем. В чем дело? Мы так долго были в разлуке.
прими меня полностью в свое сердце; скажи мне, почему ты смотришь на меня,
отворачиваешься и дрожишь?"

Ее руки крепче обхватили талию матери, и после
короткого молчания миссис Орм воскликнула:

"Это правда. Так было всегда. С того часа, как ты родилась,
и твоя маленькая круглая головка, черная, с шелковистыми локонами, впервые легла на мою руку
твое лицо пронзило меня, как кинжал, и твои глаза голубые
сталь, убивающая мой покой. Дочь моя, дочь моя, ты -
точная копия, прекрасный образ своего отца! Это потому, что
Я вижу в твоих глазах такую чудесную голубизну, как у него, и
вокруг твоего рта и бровей такие же изящные линии, что я содрогаюсь
пока я смотрю на тебя. Ах, моя дорогая! разве это не тяжело, что твоя красота
должна жалить, как змея, мать, кровь которой наполнила твои вены?
Сам тон твоего голоса, посадка головы, даже
своеобразная форма твоих пальцев и ногтей принадлежат ему - полностью ему! О, мой
малыш! мой белый ягненочек! моя драгоценная малышка, если бы я не кормила вас
из моей груди--держала тебя в своих руках ... понял, что ты действительно
плоть от плоти моей ... моего несчастные, незащищенные отрекся от ребенка, я
считаю, что я должен ненавидеть тебя!"

Она обхватила голову руками и громко застонала.

"Прости меня, мама. Если бы я представлял себе настоящую причину, я бы никогда не стал
спрашивать. Оставь это в покое. Не говори мне ничего, что могло бы вызвать такую
бурю горя, как эта. Бог знает, я желаю, чтобы я был похож на тебя ... только тебя".

Она прикрыла руками ее матери с поцелуями, и слезы собрались в ее
глаза.

"Нет; Бог знал лучше, и в Своей мудрости, Своем милосердии к вдовству и
сиротству Он неизгладимо запечатлел в тебе несомненное сходство с твоим отцом
. Промыслительно значок почетного родства был установлен на
заброшенный младенец, который ни мошенничество, клевета, лжесвидетельство не может
когда-либо удаляйте. Законы, которые Бог установил работать в природе, бросают вызов клевете,
коррупции, мстительному преследованию и отвратительной несправедливости, замаскированным
под юридические постановления, человеческие указы; и хотя мир поклялся
напротив, твое лицо провозглашает твоего отца, и его собственный образ будет
преследовать его во всех его трудностях и победоносно уличать его в его преступлении.
преступление. Никаких присяжных не был создан мог видеть, как ты бок о бок со своими
отца, и сомневаюсь, что ты его дитя! Нет, какими бы горькими они ни были.
воспоминания, которые вызывает твое лицо, я считаю их самым острым оружием.
в арсенале моей мести."

"Давайте поговорим о чем-нибудь, что меньше печалит и волнует вас. Могу я
спеть вам песню, которая всегда ассоциируется с вашим портретом, заклинание
посвященное моей любимой матери?"

"Нет, как-нибудь вы должны знать историю я тщательно скрываемую от
все, кроме г-на Пальма и смерти своего опекуна; и теперь, когда горькая
волны уже ревет на меня нашло, почему я должен отложить повествование?
В мои намерения не входило рассказывать вам об этом, я подумал, что это слишком сильно выбило бы меня из колеи.
поэтому я написал историю своей жизни в форме
драмы и назвал ее _Infelice!_ Но концерт состоится в Mr .
Руки Чесли для прочтения; и я почувствую себя сильнее, менее угнетенным
когда я свободно поговорю с вами. Поцелуй меня, моя непорочная.
дорогая, мое собственное маленькое безымянное сокровище, мое сиротское дитя; ибо
Мне действительно нужен эликсир любви моей дочери, чтобы оставаться человеком, когда
Я размышляю о прошлом ".

Она прижала девочку к своему сердцу, затем отстранила ее и встала.
Открыв прочную металлическую коробку, спрятанную в ящике
туалетного столика, она достала несколько бумаг, некоторые пожелтевшие от времени,
и размытые от слез, и, пока Реджина все еще сидела, обхватив рукой
опираясь на стул, Миссис ОРМ запер дверь, и начал ходить
медленно взад и вперед по комнате.

"Одну минутку, мама. Я хочу знать, почему мое сердце тянется так неуклонно
и так сильно к мистеру Чесли, и почему что-то в его лице
нежно напоминает мне о тебе? Ты готова рассказать мне, почему он
кажется, так глубоко интересуется мной?

- Реджина, ты никогда не догадывалась? Орм Чесли - мой дядя,
единственный брат моей матери.

- О, как я рад! Я надеялся, что он каким-то таинственным образом связан с нами.
Но я боялся слишком полагаться на эту приятную мысль, чтобы
это оказалось разочарованием. Мой собственный дядя? Какое счастье! Мистер
Пальма знает об этом?"

"Мистер Пальма первого подозреваемого и проследить взаимосвязь, и это было
от него, что дядя ОРМ узнал о моем существовании, ибо кажется, он
решили, что я умерла. Мистер Пальма долгое время держал все запутанные нити
моей несчастной истории в своих умелых руках, и его благоразумной,
терпеливой заботе мы с вами обязаны нашим спасением. Долгие годы он был
для меня самым верным, мудрым, добрейшим другом, которого когда-либо находила брошенная и беспомощная женщина
".

Реджина опустила голову на спинку кресла, боясь, что ее сияющее лицо исчезнет.
это могло бы выдать радость, которую вызвали его похвалы; и пока она шла, миссис
Орм начала свой рассказ:

"Мой дедушка, Хьюберт Чесли, был родом из Эльзаса; моя бабушка
изначально принадлежала к французской семье Орм. У них было двое
детей, Орм-старший, и Минетта, которая в очень юном возрасте вышла замуж за
странствующего музыканта из Швейцарии по имени Леон Мерль. Через год
после того, как она стала его женой, ее отец умер, и семья решила
эмигрировать в Америку. В путешествии, которое проходило на переполненном корабле для эмигрантов
, я родился; и через несколько часов после смерти моей матери.
Они похоронили ее в море, и, слава Богу, я бы тоже был брошен в волны
, потому что тогда эта история о несчастьях никогда не мучила бы невинные уши
. Но дети, которые унаследовали только горе и должны были умереть,
борются за существование, бросая вызов невзгодам, и странным образом процветают; так что я
к счастью, выжил.

"Мои первые воспоминания связаны с бедным кварталом в большом городе,
где мой отец скудно поддерживал нас, преподавая музыку. Впоследствии
мы переехали в несколько деревень и, наконец, поселились в одной, где были
расположены колледж для молодых джентльменов и семинария для девочек. В
в последнем случае мой отец работал преподавателем музыки, и здесь мы
жили очень безбедно, пока он не умер от воспаления легких.
Дядя Орм в то время был слаб здоровьем и не мог
вносить свой вклад в наше содержание, и вскоре после смерти отца он
уехал в Калифорнию, в район добычи полезных ископаемых. Мне было около десяти лет
, когда он ушел, и я помню его бледным, худым, деликатным человеком.
В те дни добраться до золотых приисков стоило немалых денег,
и только это мешало ему взять нас с собой.

"Мы были очень бедны, но бабушка была глупой, непоследовательной
гордая, хотя и вынужденная шить ради пропитания, она одела
меня в стиле, несовместимом с нашей бедностью, и ухитрилась отправить меня
в школу. Наконец ее глаза не удалось, и с нуждой пялиться
открыть челюстью на нас, она неохотно согласилась, чтобы помыться и
починка для трех парней из колледжа. Она была хорошо образована и
чрезмерно гордилась своей кровью, и как же эта досадная необходимость
унижала ее! Мы, конечно, не могли нанять прислугу, и однажды, когда
она была прикована к постели воспалительным ревматизмом, меня послали в
колледж отнести выстиранную и выглаженную на той неделе одежду. Это было
единственный раз, когда я когда-либо разрешается пересекать территории кампуса, но это
достаточно, чтобы испортить свою жизнь. В тот злополучный день, когда я впервые встретил Катберт
Лоранс, тогда только девятнадцать, а мне еще не было пятнадцати. Думать
это, моя дорогая; на три года моложе, чем ты сейчас, и ты просто
ребенок еще! А он заплатил мне деньги, связи, он посмотрел на и говорили
для меня. О, моя дочь! моя дочь! как я вижу, ты в этот миг,
с фиалковыми глазами, наблюдая за мной из-под тех, стройный, черный
арки, кажется, сам же регулярно, аристократичные, красивые лица
который встретил меня в тот ужасный день под раскидистыми вязами, которые
затеняли кампус! Таким учтивым, таким обаятельным, таким галантным, таким
неописуемо красивым предстал он моему восхищенному взору. Я
была юной, хорошенькой, невинным, невежественным, глупым ребенком, и я
поддалась его очарованию.

День ото дня очарование усиливалось, и он искал множество возможностей
увидеть меня снова; дарил мне книги, дарил цветы, стал
королем моих мыслей наяву, богом моих снов. В коттедже неподалеку от
нас жила вдова, миссис Питерсон; чей единственный сын Пелег, грубый
парень-переросток, был подмастерьем плотника и довольно искусен в
вырезании деревянных фигурок. Мы вместе росли, и он, казалось,
особенно любят и добры ко мне, оказание меня много маленьких
услуги котором рослый мужчина может выполнять в течение нежные ласкали молодые
тварь такая, как я тогда был.

По мере того как немощь бабушки усиливалась, а ее строгий надзор
ослабевал, я все чаще встречалась с Катбертом, но пока без ее
ведома; и постепенно он полностью завоевал мое детское сердце. Его
отец, генерал Рене Лоранс, был надменным богатым плантатором, проживавшим
в одном из Центральных штатов, и Катберт был его единственным ребенком,
гордостью его сердца и дома. Те счастливые дни, кажется туманной мечтой
теперь меня, я настолько перерос веру, протянул слава
это раннее время. Катберт уверял меня в своей привязанности, клялся в вечной
верности мне; и как многие другие глупые, доверчивые, неопытные,
обреченные молодые дурочки, я верила каждому слову, которое он шептал мне на ухо.
уши.

"Однажды в субботу, когда бабушка решила, что я молюсь в церкви
, ради посещения которой я ушла из дома, я улизнула на наше свидание
место в соседнем лесу, который граничил с небольшим ручьем. О,
горькие плоды этого сыновнего непослушания! Проклятый урожая
созрели для меня, что кажется, я никогда не делал получении!
Подпольные интервью скрывали, потому что я знал, что запрет будет
следите за открытие! Я - печальный памятник греху обмана.;
и тот ребенок, который намеренно вырывает бразды правления из
рук, в которые Бог распорядился ими, и осмеливается заменять свою волю и
суждения родителей или опекунов, неизбежно переходит к
погибнет и будет жить, проклиная свою глупость. В тот день Пелег был на рыбалке,
и застал нас врасплох в тот момент, когда Катберт наклонился, чтобы поцеловать
меня. Услышав все, что произошло, он подождал до вечера, и вывод
меня в садике при нашем доме, он жестоко упрекал
меня предпочитая общество Катберта к себе, взяла меня, как его, по
права преданности; и когда я отвергла его с негодованием, и запретил
его поговорить со мной в будущем, он рассвирепел, бросился в
коттедж, и раскрывается все, что нашел."

- Я так и знал! Я был уверен, что ты, должно быть, всегда его ненавидела!
воскликнула Регина, с сверкающие глаза, и ловить ее матери платье
когда она прошла рядом с ней.

"Почему же, моя дорогая?"

"Потому что он был грубый, брутальный! Когда он посмел назвать тебя "Минни",
если бы я была мужчиной, я бы его задушила!

Мать поцеловала ее и печально ответила:

"И все же он любил меня гораздо лучше, чем человек, для которого я
отбила, даже оскорбил его. Он был беден, неотесан, но в то время
он был готов умереть, чтобы защитить меня от беды. Это было зарезервировано для его
учтивого, высокородного, элегантного соперника - предать доверие, которое он завоевал! В
бури, последовавшей откровение Пелег была жестокой, и воспользовавшись
сама его ревновать наблюдения, бабушка разрешила мне нет еще
украденные интервью. Через две недели однажды пришел Катберт и
потребовал разрешения увидеться со мной, утверждая, что мы помолвлены, и
что он даст удовлетворительные объяснения своего поведения.
Бабушка была упорной, но, к сожалению, я решился, и,
схватив меня на руки, он поклялся, что все в мире не должно
разлучить нас. Ей он объяснил, что его отец хотел, чтобы он женился
на богатой наследнице, которая жила недалеко от отцовского особняка и обладала
огромные поместья, на которые давно были прикованы жадные взоры Лорансов
; но пока он не закончит свой университетский курс, дела
должны быть отложены. Он заявил, что не может любить никого, кроме меня, и
торжественно поклялся, что, как только достигнет совершеннолетия, освободится от родительского
контроля, он сделает меня своей женой. Я был достаточно безумен, чтобы
поверить во все это; но бабушка была мудрее и строго запретила
его визиты.

"Прошел месяц, в течение которого Пелег гнали с профессиями
любви и предложений руки и сердца. Как я его ненавидел, и наоборот
каким богоподобным казался мой утонченный, лощеный, гордый молодой любовник!
Наконец Катберт написал мне, доверив письмо приятелю по колледжу
Герберт Одре, но пристальный взгляд Пелега из "Аргуса" нельзя было сбить с толку, и
я снова был обнаружен.

Тем временем силы бабушки явно ослабевали, а дядя
Орм была далеко, в западных дебрях; кто спасет меня от моей собственной
опрометчивой глупости, если она умрет и оставит меня без защиты? Это
предчувствие постоянно терзало ее разум, она становилась угрюмой, капризной,
деспотичной; и когда, наконец, Катберт пришел еще раз, заставив
войдя в маленький коттедж и спросив, на каких условиях ему
может быть позволено навестить меня, она прямо сказала ему, что она
решила во что бы то ни стало увезти меня в монастырь и запереть на
никогда, если только в течение сорока восьми часов он не женится на мне. Мысль о разлуке
привела его почти в бешенство, и после некоторого обсуждения было решено, что
мы поженимся очень тайно в далеком городе,
при свидетелях только бабушка и его сосед по комнате Андре. Наш союз
будет тщательно скрываться до тех пор, пока Катберт не закончит колледж и
достиг совершеннолетия, до которого оставалось тогда почти два года;
к этому времени он вступит во владение определенной суммой
имущества, оставленного его матерью. Приближающийся перерыв на несколько дней,
который позволил бы ему отлучиться, не возбуждая подозрений,
был выбран как благоприятный повод для завершения, которого мы все так
горячо желали, и очень тихо были предприняты предварительные шаги.

"С помощью какой хитрости или мошенничества была получена лицензия, я так и не узнал,
и был слишком невежественным, чтобы подвергать сомнению или понимать
формы, необходимые для законности. Одной ненастной ночью нас повезли через всю страну
на железнодорожную станцию, поспешили на поезд, а на следующее
утро добрались до города Ви. У священника ты так хорошо знаешь
мы обнаружили, Мистер Харгроув, который, казалось, очень неохотно присоединиться к нашей
пожелания. Мне было всего пятнадцать, простой сердцем ребенка, и Катберт,
хотя прекрасно выращены, была слишком молодой, чтобы взять на себя обязанности по
должность, на которую он позиционировал себя как кандидата. Верующий,
благоразумный пастор возразил и заявил, что не желает связывать
пара детей, связанных столь торжественными и нерасторжимыми узами; но лицензия
была торжественно выставлена как освобождение от министерской
ответственности, и бабушка в качестве оправдания настаивала на том, что в
в случае ее смерти я был бы брошен беспомощным в этом мире, а она
как мой единственный оставшийся в живых защитник и опекунша желала видеть меня
имеющей право на заботу и кров мужа.

Наконец, искренне протестуя, добросовестный человек согласился.
и, стоя перед ним тем солнечным утром в присутствии Бога,
а также о бабушке и мистере Одре, Катберте Лоуренсе и Минни Мерл.
мы торжественно поженились! О, дочь моя! когда я думаю о том дне и о
нарушенных клятвах, когда я вспоминаю, кем я была, и сравниваю
Минни Мерл моего девичества с проклятой, жалкой развалиной, которой я
ам, мой мозг кружится, по моим венам течет огонь!"

Она прижала ладони ко лбу и застонала, когда поток
горьких воспоминаний захлестнул ее.

Слезы текли по щекам Реджины, когда она наблюдала за этой болью.
она чувствовала себя бессильной облегчить ее, и она начала осознавать глубину
горя, которое омрачило все ее прошлое.

"Он обещал любить, почитать, лелеять меня до тех пор, пока продлится жизнь, и
Мистер Харгроув объявил меня своей женой и благословил меня. Как мы смеем
ожидать благословения! Катберт знал, что он бросает вызов, возмущает своего
желания отца, а я заработал свой титул обманом и
непослушанием. Да поможет Бог всем тем, кто строит свои надежды на
коварных песках человеческого постоянства. Мистер Харгроув положил руку на
мою голову и сказал странным предупреждающим тоном, который я мог бы предвидеть, был
пророческое: "Миссис Лоранс, ты самый молодой жене, что я когда-либо видел, вы
не годятся из детской; но я верю, что этот союз не будет
выполнять мои предчувствия, что результат будет санкция мой самый
неохотное исполнение этой священной церемонии".

"Как я была в высшей степени счастлива! Как несказанно гордилась своим красивым
нежным мужем! Я не знаю, действительно ли он любил меня уже тогда, или
он просто хотел, чтобы я была хорошенькой игрушкой, которая развлекала бы его во время
скучных занятий в колледже; Я помню только свой безумный восторг, свое
безграничное ликование. Мы вернулись домой, и Катберт возобновил учебу в
колледже, но благодаря сотрудничеству своего соседа по комнате, он
большую часть времени проводил в нашем коттедже. Пелег стал доставлять хлопоты, и
появились оскорбительные слухи. Я не знаю, была ли бабушка
всегда намеревалась опубликовать брак, как только он будет заключен,
или ее нарушение веры было вызвано какими-то фактами, которые она
впоследствии обнаружила; но, конечно, она не доверяла Катберту
искренностью намерений и посвятив Фалега в свои тайны,
отправила его проинформировать генерала Лоуренса обо всем, что произошло.
С этого часа Пелег Петерсон стал моим самым непримиримым и
опасным врагом.

"Не подозревая ни о какой опасности, мы с Катбертом провели всего три недели
супружеского счастья, когда, без всякого предчувствия, солнце моей радости было
внезапно закрыто. Пришло письмо, за которым быстро последовало
телеграмма, призывающая его к постели отца, который был
опасно болен. О, каким же я был дураком! Я воображал, что небеса созданы для того, чтобы
устранить жестокого родителя и таким образом уничтожить все препятствия к
завершению моего блаженства. Что за слепые болваны молодые люди! Катберт
был беспокойным, подозрительным, не хотел оставлять меня, или казался таким, и
когда мы расставались, он обнял меня, осушил поцелуями мои слезы,
молил небеса присмотреть за его невестой, его сокровищем, его женой; и
поклялся, что при первой возможности обнимет "дорогую
Минни" к его сердцу еще раз. Отверни свое лицо, Реджина, ради этого
слишком живо, слишком невыносимо вспоминается его образ, когда он стоял, прощаясь со мной
его блестящие черные волосы кольцами обрамляли его белый
лоб, его притягательные голубые глаза нежно смотрели в мои! О,
удивительное очарование этого прекрасного предательского лица! О, муж моей
любви, отец моего невинного ребенка!"

Она забилась в угол дивана, и сухие рыдания, которые
сотрясали ее тело, говорили о том, какой острой была пытка. Реджина последовала за ней,
опустившись перед ней на колени и уткнувшись лицом в платье матери.

"Я видела, как он сел в карету и уехал, и тринадцать лет назад
прошло до того, как я снова посмотрел на него. Конечно, сообщение о болезни
было простой уловкой, чтобы усыпить его опасения. Его отец встретил его
ураганом упреков, угроз, проклятий. Он язвил,
освистывают его, что он обманут, задабривают, перехитрила
'хитрый старый прачка,' который втянул его в позорный
мезальянс для того, чтобы предать его, чтобы прикрепить ее на и сожрать его
богатство. От Катберта я получил только одно письмо, в котором осуждалось
предательство бабушки и сообщалось о гневе и угрозах его отца
лишить его наследства и отречься от него, если он не откажется от брака,
который, по его словам, был недействительным из-за несовершеннолетия его сына. Он
писали, что он будет принужден к настоящему присоединиться к его
пожелания отца, так, по крайней мере, около двух лет он был полностью
зависимым от своей милости; но заверил меня, что в тот день, когда он мог
претендовать на его наследство от своей матери он бы признать его
брак в опасности, и объявить меня своей женой. Это письмо,
первое и последнее, которое я когда-либо получала от своего мужа, вы можете прочитать на досуге
. Через три дня после того, как на нем была поставлена дата, он и его отец отплыли в
Европу, и он так и не вернулся в Америку.

"Хотя это был жестокий удар по всем моим блестящим ожиданиям, я
даже тогда не мечтал о судьбе, уготованной мне. Я продолжал любить,
верил, надеялся - о, как кровожадно! Моя гордость была задета генералом
Высокомерное презрение Лоуренса к моему происхождению и крови, и я
решил соответствовать той гордой нише, которую однажды заполню как
Жена Катберта. Моя бабушка бегло говорила по-французски, это был ее родной язык.
а мой отец оставил несколько ценных и отборных книг. К
этим я обратился с жадностью, преследования за учебу с удвоенной
изюминка. Примерно через три месяца после того, как мой муж бросил меня, дядя Орм прислал
деньги на покрытие наших расходов в Калифорнию. Бабушка, которая предсказывала
будущее, сказала мне, что мной пожертвовали, бросили, отреклись, и
убедила меня сопровождать ее. В свою очередь, я с негодованием отказался, обвинив
ее в том, что она подожгла храм моего счастья своим клеймом.
предательство тайны. Последовали взаимные обвинения, мы расстались в гневе
и она оставила меня, чтобы присоединиться к дяде Орму; но не раньше, чем ознакомила меня
с поразительным фактом, что Пелег Петерсон заявил о своем
решимость аннулировать брак путем предоставления позорных показаний
против моей репутации.

"После ее ухода мужчина, который действовал в качестве агента общей Лоранс
позвонил, чтобы договориться разделение, советуя мне сделать лучший
условия в моей власти, как это было бесполезно для меня, чтобы попытаться справиться с
Генерал Лоуренс, который при необходимости безжалостно раздавил бы меня, опубликовав
позорную клевету, которую мой "старый любовник Пелег
Петерсон" поклялся доказать в открытом судебном заседании. Он предложил мне пять
тысяч долларов и проезд до Сан-Франциско при условии моего
отказываюсь от всех притязаний на руку и имя Катберта Лоуренса. Мой
муж, как он уверял меня, добрался до дома своего отца в состоянии
опьянения; и с тех пор убедился в моем недостоинстве и
в необходимости навсегда разорвать со мной всякую связь. Не для
одно мгновение я ему чести. Это казалось мерзкой махинацией, и я
презрительно отвергала все попытки к разводу, заявляя о своей
решимости отстаивать свои права законной жены. Это была
открытая война, и как они высмеивали мое гордое требование признания!

"Мистер Одре покинул колледж через неделю после того, как Катберта так назвали
неожиданно уехала и исчезла; а бабушка скоропостижно скончалась
от сердечного ревматизма, когда находилась всего в нескольких милях от
гавани своего назначения. Пелег дерзко предложил нам
проигнорировать пустую, никчемную церемонию бракосочетания, принять взятку Лоранса
и уехать на дальний запад, где мы могли бы начать жизнь заново.
Он сказал мне, что мой муж считает меня недостойной, что он убедил его.
Я опозорю его благородное имя и что моя репутация в его власти.
по его собственной милости. В своем изумлении и ужасе я бросил ему вызов, осмелился сделать
его худшие; и безрассудно он принял сыпь вызов. Оставляя
понятия (как я предполагал), я тайно покинул деревню, где сплетни
был занят с моим именем, и отправился в Нью-Йорк. На свои скудные средства быстро
растаяла, и я нанял себя в качестве швеи в обеспеченной семье.
Даже на этом этапе я не теряла веру в своего мужа, и
Я мужественно встретила осознание того, что в недалеком будущем мне придется
быть вынужденной обеспечивать беспомощного младенца.

"Однажды, спускаясь по крутой лестнице с тяжелым официантом
в руках, я оступился, упал, и меня подняли без чувств
на кафельном полу у подножия лестницы. Был вызван врач, живущий поблизости
, и поскольку я была всего лишь швеей, информация, которую он
дал моей работодательнице, побудила ее немедленно отправить меня в больницу
для бедных женщин. Одна из моих лодыжек была сломана, и на следующий день после
моей госпитализации ты родилась недоношенной. В палате
той больницы, в окружении незнакомых, но добрых, сочувствующих лиц, ты,
моя дорогая, открыла свои голубые глаза, не обрадованная отцовской любовью,
незамеченный твоей несчастной матерью, потому что я много дней был в бреду,
и тебе было три недели, когда я впервые узнал, что ты моя малышка. Ах,
моя дочь! почему милосердный Бог не изгнал нас обоих из этого мира?
тогда, до того, как он так жестоко преследовал и калечил нас? Я
тысячу раз желал, чтобы ты умерла прежде, чем я когда-либо узнал
ты моя!

"О, мама, мама, пожалей меня! Не упрекайте меня в жизни, я обязан
для тебя".

Особенности Реджина извивалась, и, прижимая ее лицо ближе против нее
колено матери, она рыдала безудержно:

"Моя дорогая, благословения часто приходят так тщательно замаскированными, что мы
клеймите их как проклятия, узнав позже, что они воплощают все наши земные
надежды, иногда наши небесные; и когда я смотрю на вас сейчас, моя душа
тоскует по вам с любовью, слишком глубокой, чтобы выразить ее словами. Я знаю, что ты
был рожден, чтобы отомстить за свои и мои обиды, помочь своими детскими пальчиками
снять груз несправедливости и клеветы, который так долго тяготил меня
. Ты - единственное утешение на всей огромной земле, и если бы не
ради тебя я бы давно отказался от борьбы".

Она нежно погладила шелковистые волосы и заплаканную щеку и, откинувшись назад,
продолжила:

"Когда я все еще была пациенткой больницы, где меня знали как
Минни Мерл, Пелег Питерсон нашел меня и объявил себя твоим
отцом. В то время он был частично пьян, и его насильно
выгнали; но возбуждение от этого подлого ужасного обвинения привело
у меня случился рецидив, и я был опасно болен. Лежа рядом со мной на моей
койке, я наблюдал за твоим маленьким личиком в течение долгих часов
выздоровления, и твои крошечные ручки, казалось, придавали мне сил для
родов, которые вернули меня к жизни. Для вашего дорогого ради я должен смелым
будущее. Чтобы одним из благородного сердцем нежных сестер милосердия, которые
посетила больницу и служила вам как ангел милосердия.
я рассказала достаточно о своей истории, чтобы объяснить свое присутствие там, и
благодаря ее влиянию, когда я стала достаточно сильной, чтобы работать, я была помещена
в таком положении, что мне было разрешено держать тебя при себе в течение года. Я
знал, что моя единственная безопасность заключалась в том, чтобы какое-то время прятаться от моего врага, и
уничтожив все следы моего ухода из больницы, я предположил, что
имя Одиллии Орфии Орм, которое принадлежало сестре моей бабушки
.

- Мне не было шестнадцати, когда ты родился, и я побрил голову.
за время болезни мои волосы стали ярко-золотистыми, как вы видите их сейчас,
вместо темно-каштановых, какими они были до сих пор. Странный каприз
природы, но провиденциальная помощь в маскировке, которую я хотел сохранить.
Я написал Катберту, сообщив ему о твоем рождении, молясь о его скорейшем
возвращении, но ответа не последовало; и я снова и снова повторял это
прошение. Наконец я получил ответ в виде возвращения всех моих писем,
без единого комментария. Тогда я начал подозревать, что меня ждет
но это грозило свести меня с ума; я закрыл глаза и
отказывался думать, стиснул зубы и надеялся, все еще надеялся. Два года
почти истекли, и когда Катберт достигнет совершеннолетия, он полетит к своей
жене и ребенку, утешая их за все, что они пережили. Я не мог
позволить себе сомневаться; этот путь лежал в безумии!

- Когда тебе было четырнадцать месяцев, я отдала тебя в Сиротский приют,
где я могла часто тебя видеть, и устроилась старшей горничной и
швеей в фешенебельную семью на Пятой авеню. Мои обязанности были
легкими, мои работодатели были внимательными и добрыми, а молодые леди,
видя мое желание совершенствоваться, предоставили мне привилегии
библиотека, которая была хорошо подобрана и обширна. Они были очень
культурными, элегантными людьми, и я слушал их разговоры,
наблюдал за их поведением и моделировал свои манеры по примеру того, что они предлагали.
они обставляли. Мне так хотелось поразить Катберта моей грацией и
умом, когда он представлял меня своему отцу, и я ликовала от
мысли, что даже он однажды сможет гордиться женой своего сына.

"Как я боролся и маялся, днем сеял, ночью читал, учился
. Найдя в библиотеке Расина, Еврипида и Шекспира, я
ознакомились с ними внимательно, и случайно я обнаружил, что мой талант. В
дам дом в одном случае был отдельный спектакль, и
играть с которым мне довелось быть знакомым. На последней
репетиции, в вечер спектакля, одна из молодых леди была
внезапно охвачена таким сильным головокружением, что не могла произнести ни слова.
появиться в образе, который она олицетворяла, и в дилемме, в которой я был вызван
. Мое выступление было настолько успешным, что я увидел новый путь,
открывающийся передо мной, и начал готовиться к нему. Я выложился до конца.
момент резкого анализа и стремительно прогрессирует, когда вся надежда
был раздавлен.

"День рождения Катберт пришел; дни, недели, месяцы проката, и я написал
одна страстная молитва о признании; мольба, что, по крайней мере
он позволит мне увидеть его еще раз, он бы хоть разок взглянуть
на прекрасное лицо своего ребенка, если он отрекся от жены и
ребенка мы хотели спросить у него больше нет. Как я считала недели, которые уползали
прочь! как нежно я все еще надеялась, что теперь, будучи совершеннолетним и свободным, он
выполнит свое обещание!

"Тебе было два с половиной года, и однажды в воскресенье я пошел навестить тебя.
ты.

- Как хорошо я помню ваше появление в тот роковой день! Твои босые
жемчужные ступни, поблескивающие на полу, по которому я направлял твои неуверенные шаги
когда ты ковыляла, цепляясь за мой палец, твоя шея с ямочками
и руки, обнаженные белой муслиновой рубашкой, которую соорудили мои руки,
твои черные волосы, густо вьющиеся над круглой головой, твои
мелкие молочно-белые зубы, сверкающие сквозь приоткрытые губы, когда твои
большие нежно-фиалковые глаза смеялись мне в лицо!-так рада, что ты был здесь!
увидеть меня! Ты никогда раньше не казалась мне такой прекрасной, и я опустился на колени и
обнял тебя, моя дорогая. Я целовал твои изящные ножки и ручки, твои
губы и глаза, так похожие на глаза Катберта, и я знаю, когда я ласкал тебя, мое
сердце наполнилось нежной гордостью, которую могут понять только матери
и почувствовала, и я прошептала: "Папин ребенок! Любимый папочка!
Малыш Катберта!'

"В тот день расстаться с тобой было тяжелее, чем обычно; ты прильнула ко мне,
прижалась ко мне, положила свою маленькую ручку мне на грудь и
наконец заснула. Когда я положила тебе тихонько в свой низкая
раскладушка-кровать, слезы придут и повесить на мои ресницы, и пока
Я задержался, проведя рукой по твоим дорогим прелестным ножкам, я решил
что, если Катберт не приедет или не напишет очень скоро, я заберу тебя
и отправлюсь на его поиски. Какой мужчина мог бы закрыть свои объятия и сердце
от такой прелестной малышки, которая обязана ему своим существованием?

"Было поздно, когда я вернулся домой, и дама, с которой я жил, послала за
мной в большой спешке. Гости неожиданно приехали издалека,
ужин должен быть подан, и дворецкого отозвали в сторону
некстати к одному из его детей, который был ужасно ошпарен.
Могу ли я оказать ей услугу, согласившись обслуживать посетителей за столом? Она
была хорошей хозяйкой для меня, и, конечно, я не колебался. Один из
гостей был племянником хозяина и недавно вернулся из
Европы, как я узнал из разговора. Когда десерт был подан
на стол, он сказал: "Нет, он мне скорее понравился; никто не совершенен".
и он посеял свой дикий овес и остепенился. Брак
- сильный социальный якорь, а его невеста очень грузная на вид.
я слышал, что она невероятно богата. Говорят, что его отец
устроил этот брак, потому что Катберту нравилось быть свободным от фантазий.

"Это имя поразило меня, и хозяин дома спросил: "О ком
ты говоришь?" "Катберт Лоуренс и его недавняя женитьба на
Эбби Эймс, дочери банкира. Моя любовница потянула меня за платье и
велела принести бутылку шампанского с бокового столика. Я
стоял как каменный, и она повторила команду. Когда я поднял бокал с
вином и направился обратно, незнакомец добавил: "Вот отчет о
свадьбе; довольно блестящее мероприятие, и поскольку я был свидетелем бракосочетания, я
могу засвидетельствовать, что описание не преувеличено. Они поженились в
Париже, и генерал Лоуренс подарил невесте красивый комплект
из бриллиантов. Бутылка с грохотом упала, и в суматохе я
доковылял до буфетной дворецкого и упал без чувств.

"О, ужасная, невыносимая агония, которая была моей долей всегда
с тех пор! Тебя удивляет, что Лоуренс - синоним всего, что есть на самом деле
жестокий, порочный? Разве это странно, что временами мне противен вид твоего
лица, которое насмехается надо мной с уверенностью, что ты принадлежишь ему так же, как
мне? О, несчастнейшее дитя! проклятый его роковой красотой
который разрушил жизнь твоей матери и отказывает тебе даже в своем позорном имени
!"

Она вскочила, вырвалась из рук дочери и продолжила свою
прогулку.

"После того дня я стала другой женщиной, жесткой, ожесточенной, безжалостной,
отчаявшейся. В комнате царила Надежда ненавижу, и я посвятил
будущего, чтобы отомстить. Я слышал, что имя мистера Пальмы упоминалось как самого
многообещающего юриста в коллегии адвокатов, и хотя тогда он был молодым человеком, он
внушал всем, кто его знал, доверие и уважение. Удержание
только имени моего мужа, я отдал ему свою историю, и они обращались в суд
совет. Костюм приведет в правила и смертельный вызов, который
Пелег только и ждал, чтобы чернильным потоком излиться на мою репутацию, и
мы выяснили, что он состоит на жалованье у лаврентийцев и будет
давать показания в соответствии с их желаниями и целями. Не было никаких доказательств
моего брака, если только мистер Харгроув не сохранил лицензию,
запись о которой была уничтожена при пожаре здания суда.
Где были свидетели? Бабушка умерла, и ходили слухи, что
Мистер Одре погиб во время рыбалки у побережья Лабрадора.

"Мистер Пальма посоветовал мне подождать, терпеливо выжидать удобного случая,
пообещав себе сделать все, что в его силах; и благородно.
он выполнил свое обещание, данное одинокой женщине с разбитым сердцем, которая обратилась к нему за помощью.
у нее нет друзей.

"Мне удалось после нескольких отталкивает, в обеспечении очень скромный
положение в одном из маленьких театров, где я совершил первое с
ножницы и иглы, в облегающие костюмы и различных других черную
занятиям; изучение беспрерывно все время, чтобы подготовить себя для
стадии. Менеджер заинтересовался, подбадривал меня, проверял на репетициях
и, наконец, после упорной борьбы, я добился своего _d;but_
на бенефисе одного из действующих лиц. Мое имя умело обсуждалось
, один или два загадочных абзаца были опубликованы за
счет актера, и так - любопытство дало мне аудиторию и
возможность.

"Та ночь казалась переломной в моей судьбе; если я потерплю неудачу, что будет
с моим ребенком? Уже сейчас, любовь моя, ты была моей главной мыслью. Но
Я этого не сделал, мое лицо имело большой успех; драматический критик назвал мою игру замечательной.
которому получатель прислал бесплатный билет.
и после того вечера у меня не возникло трудностей с
обеспечение участия, которое оказалось очень успешным.

"Через год после того, как я узнала, что Катберт женился во второй раз, я
отправилась в Ви, чтобы встретиться с мистером Харгроувом и получить свои права.
лицензия. Добрый человек дал мне только копию, к которой добавил свое
свидетельство о заключении моего брака; но он сочувствовал
очень глубоко моему несчастному положению и обещал в любой чрезвычайной ситуации
чтобы подружиться с тобой, моя дорогая. Через несколько часов после того, как я покинул дом священника
в него проникли и ограбили, а также украли лицензию, в которой он мне отказал.
Много времени спустя я узнал, что он подозревал меня."

Здесь Регина рассказала о своем открытии таинственных фактов, связанных
с потерей газеты, и о своем первом знакомстве с Пелегом
Петерсоном. Рассказывая о событиях, последовавших за бурей,
Миссис Орм почти нахмурилась и продолжила:

"Он был _b;te noire_ моей несчастливой жизни, но даже его
злоба наконец-то утолена. Стремясь оградить тебя от
возможной опасности, от всех загрязняющих влияний и
общения, я отнес тебя в отдаленный монастырь; тот самый, которым
бабушка угрожала мне, и поместил тебя под священную тень
о защите монахинь. Затем, уверенный в твоей безопасности и в том, что твоим
образованием не будут пренебрегать, я полностью посвятил себя своей
профессии. Из города в город я скитался в поисках славы и денег,
и то, и другое так важно для осуществления моего плана; плана, который
подстрекал меня спать и бодрствовать, не оставляя ни минуты покоя.

"Однажды ночью в Чикаго, переутомившись, я упала в обморок на
улице, по пути из театра, и пока мой слуга бежал за
помощью, меня нашли мистер и миссис Ваул, и доставлены в их
Главная. Их добрые сердца отогрели ко мне, и никакие родители не имеют
уже более нежно внимательнее, чем они доказали до сих пор. Они
удовлетворяли потребность в защите, которую я все больше болезненно осознавал
, и я пригласил их путешествовать со мной.

"Однажды я выкроил три дня из своей напряженной жизни и посетил старую
фамильную усадьбу генерала Лоуренса. Владелец был в Европе,
дом закрыт; но, стоя незамеченной под почтенными дубами, которые
образовывали аллею, ведущую к родовым залам моего мужа, я
посмотрел на величественный холм и широкие поля , которые его окружали,
и воззвал к Небесам, чтобы Они пощадили меня достаточно долго, чтобы увидеть моего ребенка
законной наследницей всех этих гордых владений. Там я поклялся, что любой ценой
чего бы это ни стоило, я осуществлю свою месть, поставлю тебя там
владельцем этого благородного наследства.

"В рамках расследования г-на Пальма по поводу записи, я убедился
что это собственность были урегулированы при Катберт на неделю его
второй брак. Тебе было десять лет, когда я решил пойти в
Европе и осуществить мой план. Пелег исчез, и я знал это.
другой агент Лорансов потерял все мои следы. Ты был
так огорчена, что уехала в Европу, не попрощавшись с тобой!
Ах, мое милое дитя! Вы никогда не знали, что это было самое тяжелое испытание в
моя жизнь положить между нами океан, и что я был слишком труслив, чтобы
свидетель ваш, терпящих бедствие на разделение это было так неопределенно, в
продолжительность.

"Могла ли я уйти, не увидев моего драгоценного малыша? Я добрался до
монастыря в сумерках и сообщил сестрам, что, по моему мнению,
лучше всего передать тебя под опеку двух джентльменов, один из
которых приедет и заберет тебя на следующей неделе. Через расщелину
из-за двери спальни я наблюдал, как ты раздеваешься, и позавидовал кроткой монахине
которая собрала твои длинные волосы и повязала поверх них маленькую белую
муслиновый чепец с оборками; и когда вы становились на колени у своей маленькой кровати с занавеской,
и повторяли свои вечерние молитвы, добавляя особое прошение, которое
"Небесный отец благословит дорогую маму и сохранит ее в безопасности", - сказала я.
я подавила рыдания в носовой платок. Когда ты спала, я прокралась внутрь
на цыпочках, и пока сестра Анджела держала лампу, я отодвинула в сторону
занавеску и посмотрела на тебя. Как милое личико моей малышки всколыхнуло все вокруг
нежность, которая осталась в моей озлобленной натуре! Как ты
задремав, ты высунула ноги из-под одеяла и пробормотала
своим музыкальным детским лепетом что-то невнятное о "матери и
нашей Благословенной Госпоже".

"Мое сердце тосковало по тебе, но я не мог вынести мысли о том, чтобы
услышать твой особенный жалобный плач, который всегда так болезненно пронзал
мою душу, и я нежно поцеловал твои ноги и поспешил уйти.
Подойди, обними меня за шею и поцелуй, моя прелесть.
осиротевшее дитя!

Несколько секунд миссис Орм держала ее в теплых объятиях. - Вот, садись.
садись. Осталось рассказать немного, но как горько! Здесь, в Париже, в то время как
играя "Эми Робсарт", я снова увидела, по прошествии тринадцати
лет, человека, который так презрительно отверг меня. Регина, если
когда-нибудь ты будешь настолько несчастной, настолько обманутой, что сможешь глубоко и искренне
полюбить любого мужчину и жить, зная, что ты забыта, что другая
женщина носит это имя и получает ласки, которые когда-то создавали рай
тогда, и только тогда, в глубине души ты сможешь осознать, что я выстрадал,
глядя на Катберта, рядом с которым было другое существо,
признал его жену! Мне показалось, что я окаменел, перестал чувствовать
что угодно, только не отвращение, но ах! мука от этого невыносимого,
сводящего с ума зрелища! Проси у Бога саван и гроб, вместо того, чтобы
терпеть то, что я вытерпел той ночью!"

Она была слишком поглощена своей скорбной ретроспективой, чтобы
заметить смертельную бледность, разлившуюся по лицу Реджины, когда девушка
положила голову на подлокотник дивана и провела пальцами по глазам
пытаясь скрыть образ того, кто находится за пределами широкого
Размах и рев Атлантики.

"Наконец-то я начал вкушать сладкий яд своей мести. Катберт
не подозревал, кто я, но был странно очарован моим
лицо и актерская игра. Открыто равнодушный к женщине, с которой связал его отец
и не испытывающий никаких угрызений совести, он
дерзко выразил свое восхищение и устроил интервью, чтобы
начать свои ухаживания. Он признавался в чувствах, нелояльных по отношению к наследнице,
которая носила его имя и драгоценности, и оскорбительных для меня, если бы я была той, кем он меня считал,
просто Одиль Орм, хорошенькой актрисой. Я оттолкнул его и
высмеял, запретив ему мое присутствие; и никто не может оценить, какое
изысканное наслаждение доставляло мне унижать и мучить его. Когда
с точки зрения мужчины, это было преступлением, он действительно начал любить
женщину, которая - в глазах Бога - была его собственной законной женой; и его
наказание медленно приближалось.

"Мое здоровье не давало неестественное давление действует вечер
после вечера, с его красивым магнитные лицо следят за каждым
характеристика, малейшие интонации моего голоса. Мне было приказано отдыхать в
Италия, и когда я узнал, что должен встретиться там с генералом Лоуренсом, я
согласился поехать. Перед отъездом из Парижа я увидел единственное дитя этого
отвратительного, беззаконного фиктивного брака; и, дорогая, когда я противопоставил
ты, моя собственная чистая жемчужина, с уродливой, карликовой, отталкивающей
дочерью, которую Возмездие за мои обиды отдало Катберту, в маленькой
Мод Лоуренс, я чуть не закричал вслух от охватившего меня ликования. Вы так
красивый, со своей линеаментов в каждой функции, открестился для
что деформировано, имбецил наследница его гордое имя. О, изделий из
Боги! как восхитительна медленная музыка их скрежета!

"До сих пор, дочь моя, я показывал тебе все несчастное прошлое твоей матери
, и теперь я содрогаюсь от последних испачканных страниц. До сих пор моя
рекорд был безупречен, но даже сейчас позаботиться как вы оцениваете
мать, которая, если и сбилась с пути истинного, сделала это для тебя, все ради тебя. В течение
некоторого времени я знал, что Катберт жил безрассудно
расточительно, что дела тестя были опасны
вовлечен, и что Катберт без ведома своего собственного отца
занял крупные суммы в Лондоне и Париже, обеспечив займы
закладными на свою недвижимость в Америке; особенно на элегантный
усадьба, сохранившаяся на протяжении нескольких поколений в его семье. Наняв
двух проницательных брокеров-евреев, я постепенно скупил эти закладные,
прилагая все усилия, чтобы осуществить покупку.

"Однажды ночью, приехав в Милан, я сидел и размышлял о том, что было бы наиболее
целесообразным. Было очевидно, что в иске о публикации моего
настоящего титула и прав я потерплю поражение от позора, обрушенного
на меня; и подвергну семью Лоренс унижению в суде
скандал вряд ли возместил бы мне то ужасное пятно, которое
Правила утверждают, Петерсон приведет на ваш невинный, но преждевременно
рождения. Мое здоровье было слабым, расход угрожал мои легкие, и г-н
Пальма призвал меня, чтобы попытаться никакой правовой защиты для моей травмы. Я могу
не умереть, не больше одной борьбой, чтобы увидеть, вы зажгли, облеченного
своим законным именем.

"Моя дочь, моя дорогая, пусть всю мою любовь к тебе яростно вступится в
свою защиту скажу, когда я скажу вам, что для вашего дорогого ради я сделал
отчаянный, ужасный, тошнотворный решения. Общие Лоранс был
без ума от моей красоты, которая была фатальной в его дом, как и его
для меня имя. Как и многие красавчики мужчины, он был непомерно тщеславен, и
возомнил себя неотразимым; когда он преследовал меня с
внимания, что может скомпрометировать женщину, менее расчетливы и
чопорные, чем я родила сама, я решила заставить его предложение
его рука, чтобы выйти за него замуж".

С пронзительным криком Регина вскочила.

"Мама, не его! Не отец моего отца!"

"Да, Рене Лоранс, мой муж, отец."

С жестом ужаса девушка застонала и накрыла ее белой
судорогой лицо.

"Мама! Могла ли моя мать совершить такое отвратительное преступление против
Бога и природы?"

- Это было ради тебя, моя дорогая! - воскликнула миссис Орм, заламывая руки.
увидев, с каким содроганием отвергает ее дочь.

"Ради меня, что ты запятнал свои дорогие чистые руки! Ради меня, что
ты погрузил свою душу в чувство вины, которое претит даже жестоким дикарям, и
запятнал свое имя и память позором! В его дезертирство мой отец
грешил против меня, и свободно, потому что он мой отец, я мог бы
прости ему; но ты, Пренепорочная мати моя поклоняться на протяжении всей жизни,
вам кто царствовал белый-благородный и ангелов за все мои надежды, мои
устремления, моя любовь и почтение, О, мать! мама, ты
вдвойне обидела меня! Позор твоего противоестественного и отвратительного преступления я
никогда, никогда не смогу простить!"

Опустив голову, она стояла в стороне, являя собой жалкое воплощение горя,
это не могло найти адекватного выражения.

"Моя малышка, моя любовь, моя драгоценная дочь!"

Ах, какой умоляющий пафос этого чудесного голоса, потрясшего воображение!
покорит эмоции огромной аудитории, подобно тому, как мягкие порывистые дуновения зефира колышут и
склоняют нежные травы на тихих лугах! Девушка медленно повернулась
и неохотно посмотрела на любимое прекрасное лицо, заплаканное
но улыбающееся, излучающее такую страстную нежность к ней.

Миссис Орм раскрыла объятия, и Реджина бросилась вперед, опустившись на
колени у ног матери, цепляясь за ее платье.

"Ты не могла так улыбаться мне, когда этот грех омрачал твою душу! О,
мама, скажи, что ты этого не делала!"

"Бог смилостивился и спас меня от этого".

"Давайте славить и служить ему вечно, в День благодарения," рыдала
дочь.

"Теперь я вижу, что мое наказание было бы невыносимым, потому что я
потерял бы единственное верное, чистое сердце, которое привязалось ко мне. Интересно, как
матери встречают свое возмездие, когда они позорят своих
невинных малышей, и видят стыд, ужас и отвращение на
нежных лицах, которые спали у них на груди, а когда-то смотрели с обожанием
на небесах их очей? Даже в этой жизни муки потерянных
должны овладеть всеми такими.

"Я не вышла замуж за генерал Лоренс, хотя я развлекал назначения
чисто номинальном Союзе, и он согласился на мои условия, подписание
брачный договор, чтобы принять вас, дать вам свое имя, осела на вас
все его оставшиеся средства, за исключением недвижимого имущества, которых я знал, что он
передан его сыну. Я думаю, что моя сильная ненависть и жажда
мести временно свели меня с ума; ибо, конечно, будь я в полном
здравом уме, я бы никогда не заставил себя висеть на грани такого
отвратительная пропасть. Меня прельщает перспектива делает вас настоящим
наследница именем Лоренс и богатство, и разорение Катберт,
его так называемые жены и калеки ребенка, показывая ипотеку я
проходит; и что еще сметет их в нищете, для Банкир
неудачно, и Эбби Эймс без гроша в кармане, как Минни Мерле было некогда.

"Пока я плыл вниз по темному потоку к гибели, благословенная вмешивающаяся рука
остановила меня. Мистер Пальма писал, что наконец-то славный день надежды
забрезжил в мою утомительную, беззвездную ночь. Герберт Одре был жив и
хотелось, чтобы свидетельствовать о законности моего брака, и отлично
здравомыслие и трезвость Катберт, когда он был заключен (его отец
готов признать, что он был невменяем от интоксикации, когда он
был вовлечен в церемонии); и о, Лучше, Лучше всех, мой
мучитель смилостивился! Пелег поклялся, что его утверждения относительно моего
характера не соответствовали действительности, были продиктованы злым умыслом, стимулированным
Лоуренс Голд. При аресте г-на Пальма и несли перед
мировой судья, он написал и подписал благородное оправдание мне. Для
вам, по его признанию, я обязан его запоздалым отречением и полным оправданием
моего прошлого; и вы найдете среди этих бумаг его письмо ко мне
на эту тему.

"Дочь моя, чем только мы не обязаны Эрле Пальме? Да благословит его Господь
сейчас и навсегда! И пусть самые дорогие, нежные желания его сердца
исполнятся так же полностью, как и его обещания мне ".

Лицо Реджины было скрыто материнским платьем, но, подумав о
миссис Кэрью, она еще ниже припала к ногам миссис Орм, зная, что ее печальное
сердце не сможет откликнуться на эту молитву.

"Пока моя личность не была установлена, но конец близок,
и я собираюсь разбить сосуды с гневом об их головы.
Пальма ждет от меня только звонка, чтобы подать иск против Катберта за
дезертирство и двоеженство, а также против Рене Лоуренса, архидемона моего
невезучий лишен жизни за умышленную клевету, преднамеренную диффамацию личности
. Мой законный статус незапятнанной супруги будет установлен, твое
незапятнанное рождение и родословная будут торжественно провозглашены; и я увижу
мою любимую, мою Регину Лоуренс, царствующую в качестве хозяйки в залах
о ее предках. Чтобы поссорить тебя с твоим отцом и дедом, я
я вызвал вас в Париж, и когда я поговорю с дядей Ормом,
чьи шаги я слышу, я смогу точно сказать вам, который час
когда молния будет брошена в стан наших врагов.
Поцелуй меня на ночь. Да благословит Господь мое дитя".




ГЛАВА XXXII.


После бессонной ночи Катберт Лоуренс сидел в халате и
тапочках перед столом, на котором был накрыт его завтрак. В
правой руке он держал, частично сняты, чашка кофе; на
слева он упирался головой, словно абстрагировалась, не обращая внимания на лакомство
блюда, которые пригласили его внимание.

Изящная развязность сибарита исчезла, и хотя
тридцать семь лет его жизни очень мягко относились к его
мужественный, с редкими морщинками вокруг женственно-светлого лба, он
казался сегодня серьезно озабоченным, встревоженным и подавленным. Отодвинув
стул, он некоторое время сидел в глубокой и, очевидно,
болезненной задумчивости, а когда вошел его отец и закрыл за собой дверь
, облако дурных предчувствий сгустилось.

- Доброе утро, Катберт, я должен сделать тебе комплимент за то, что ты так рано встал.
Как Мод?

"Я сегодня утром не видел ее. Викторина Как правило, берет ее в
в это время дня. Надеюсь, после раздумий ночной и отдыха, вы
считаю себя вправе позволить себе больше комфорта, чем вы продлен в прошлом
вечер. То есть, если вы прийти и помочь мне, я буду
разрушена".

Генерал Лоуренс зажег сигару и, стоя перед сыном,
холодно ответил:

"Прошу вас вспомнить, что мои ресурсы не совсем
неисчерпаемы, и в прошлом году, когда я подарил вам эту собственность в Чикаго
, я объяснил необходимость обуздать вашу безрассудную расточительность.
Если бы я обладал доходом Ротшильда, этого было бы недостаточно, чтобы удержать
на ногах человека, который продает себя дьяволу игорного стола
и развлекается с расточительностью наследного принца. Я никогда не
мечтал до прошлой ночи, что недвижимость Дома обремененных
по ипотеке, и это будет вечным позором, если усадьба
должна быть принесена в жертву; но я не могу сделать ничего больше для вас. Этот провал
Эймса - позорное дело, и я понимаю, что оно портит его репутацию.
Нет никакой надежды на очищение. Как долго Эбби рассчитывает
остаться в Ницце? Могу вам сказать, это выглядит нехорошо, что она...
должна уехать и оставить Мод с ее бонном.

"О! если уж на то пошло, Мод лучше здесь, где ее может регулярно осматривать врач
, и Викторина гораздо лучше знает, что для нее нужно
сделать, чем ее мать. Эбби прекрасно осведомлена об
изменениях в делах ее отца и в моих собственных, и я полагаю,
она вернулась бы сразу после получения
разведданных, особенно после того, как я сообщил ей, что мы должны быть
вынужден вернуться в Америку".

"Я телеграфирую ей, чтобы она немедленно возвращалась, поскольку я слышал, что она
ведет очень веселую жизнь в Ницце и что ее поведение не совсем
совместимо с ее обязанностями жены и матери".

Выражение сдержанного презрения промелькнуло на лице Катберта, когда он
саркастически ответил:

"Вероятно, ваше влияние поможет ускорить ее возвращение. Что касается ее
своеобразных взглядов и манеры вести себя, я полагаю, что это скорее
слишком поздно для вас предаваться придирчивым придиркам, поскольку вы выбрали
и представили ее мне как подходящую невесту, особенно приемлемую
тебе в качестве невестки.

"Когда люди живут, как вы сделали, так как ваш брак вряд ли
удивительно, что жены должны подражать своим слабым пример. У вас есть
никогда не отрицал своего безразличия мужа".

"Нет, сэр. Когда я сделал изменение моей стороны, я считал, что жертвовать
достаточно, и никогда не претендовал, чтобы включить мое сердце в
торг. Но почему дело в мести? ПАСТ ошибки
неудержимо, и это обязывает меня рассмотреть только будущее. Если бы не это
если бы не бедняжка Мод, я действительно мало заботился бы о ней, но ее
беспомощность привлекает меня сейчас сильнее, чем все остальные
соображения. Вы говорите, сэр, что не можете мне помочь - почему бы и нет? Во время
этого кризиса несколько акций и несколько тех облигаций в фунтах стерлингов
позволили бы мне расплатиться с моими неотложными личными долгами; и я мог бы
уехать из Парижа с менее раздражающей дурной славой и скандалом, которые
больше всего на свете я ненавижу это. Я только прошу о способах уйти из моей жизни.
ассоциации здесь не будут опозорены, и как только я благополучно выберусь из Франции, меня
не будет волновать будущее. Вы, конечно, не можете согласиться видеть
меня застрявшим здесь, где моим положением и руководством так гордились?"

Генерал Лоуренс несколько секунд энергично попыхивал сигарой,
затем бросил ее, сунул руки в карманы и отрывисто сказал:

"Когда я сказал вам вчера вечером, что ничем не могу вам помочь, я имел в виду именно это.
Акции и облигации, которые вам нужны, уже были другими способами
присвоены. Осмелюсь сказать, Катберт, ты будешь поражен тем, что я тебе скажу.
я собираюсь сообщить, но каким бы ни было ваше мнение о моем шаге.
я решил предпринять, я заранее прошу вас воздержаться от
любых неприятных комментариев. Тридцать семь лет я посвятил
себя продвижению ваших интересов и счастья, и вы должны
признать, что часто испытывали мое терпение. Если у вас в прошлом
изготовлен крушение ваших благоприятных финансовых перспектив, это ни
больше в моих силах, чтобы вас снова на плаву. Катберт, я на пороге
принятия на себя новых обязанностей, которые требуют всех твоих средств.
роскошный образ жизни оставил меня. Я собираюсь снова жениться ".

"Жениться снова! Ты приближаешься к старческому маразму?"

Сын поднялся, и его красивое лицо было полно нескрываемого
презрения, когда его взгляд остановился на надменном и оскорбленном лице отца
.

"Независимо от вашего недовольства, вы будете мудрыми в подавлении его на
крайней мере мне ваши замечания. Я уже не молод, но очень далек
от старости; и не найдя ни гармонии в вашем доме, ни покоя
у домашнего очага, где я мог бы провести остаток своих дней в тишине, я
наконец-то я прислушался к велениям своего собственного сердца, и меня подтолкнули
надежда на большое счастье с женщиной, которую я искренне люблю...
жениться на ней. При таких обстоятельствах вы можете легко оценить мою
неспособность перевести акции, на которые, похоже, вы полагались
, чтобы выбраться из этого финансового шторма ".

Катберт глубоко поклонился и ответил презрительно:

"Они, я полагаю, уже переданы в виде
брачный контракт? Простите, сэр, но могу я узнать, кого вы хотите видеть
на месте моей матери?

"Я ожидаю в течение нескольких дней представить вам в качестве моей жены
самую прекрасную женщину во всей Европе, такую же благородную, утонченную, скромную и
какой бы хрупкой она ни была, везде ее признают красавицей, -
знаменитая мадам Одиль Орм".

Непреодолимое смущение заставило его отвести взгляд от лица сына
когда он произносил это имя, иначе он заметил бы
испуг, бледность, с которыми было воспринято это известие.
Катберт повернулся и встал у окна спиной к отцу,
и судорожное движение его лица свидетельствовало о глубокой
боли, которую вызвало это заявление.

"Мадам Орм - не обычная актриса, и она всегда поддерживала
репутация довольно редкая среди людей ее профессии. Я тщательно
изучил ее характер, думаю, я видел его достаточно проверенным, чтобы
удовлетворить даже мои строгие стандарты женской порядочности;
и зная, как гордо и ревниво я оберегаю свою честь и свое имя,
вы можете быть уверены, что я ничем не рисковал, отдавая их обоих на попечение
этой женщины, к которой я очень глубоко и нежно привязан
. Она сказала мне, что однажды встречалась с вами. Какое она произвела на вас впечатление?

Ему стоило больших усилий ответить спокойно.

"Она, безусловно, самая красивая женщина, которую я видел в Европе".

"Ах! и как бы мила она ни была! Сын мой, не умаляй моего счастья
недобрыми мыслями и выражениями, которые привели бы к нашему
отчуждению. Ни один отец не мог бы посвятил себя более усердно
для ребенка, чем я для вас сделал, и на старости лет, если в этом
брак приносит мне столько радости и утешения, разве я не заслужил
право считать своим собственным счастьем? Вполне естественно, что вы
должны быть удивлены и в некоторой степени огорчены моей решимостью
передать часть моего имущества новому претенденту на мою любовь
и защиты; но я надеюсь, ради всех заинтересованных сторон, вы будете
по крайней мере побаловать себя не агрессивные или неуважительные высказывания. Я
просила пригласить вас сопровождать меня в театр сегодня вечером, чтобы
прощай, свидетель, мадам ОРМ на сцене, в драме своей собственной
состав. После этого вечера она больше не появляется на публике, и
по окончании спектакля она желает, чтобы мы встретились с ней в ее отеле
. Я верю, что вы вежливо выполните данное мной обещание.
я заверил ее, что она может ожидать нас обоих.

Он закурил новую сигару и натянул перчатки.

Катберт поспешно схватил стакан воды с тумбочки рядом с собой,
и, положив руку на засов двери, ведущей в его спальню
, оглянулся через плечо на отца.

Лицо сына побелело и заострилось от острого страдания,
и его голубые глаза вспыхнули необычным холодным саркастическим светом, когда
он с горечью воскликнул:

"Что генерал Лоуренс должен настолько забыть аристократические
ассоциации и воспоминания прошлого, чтобы обернуть свое амбициозное имя
вокруг личности и характера хорошенькой королевы _coulisse_,
определенно, это удивляет его сына, которому он никогда бы не простил
такой мезальянс, но у чакуна - сына подагра!_ Позвольте мне, сэр,
надеяться, что мой отец проявит такое же безошибочное суждение в
выборе невесты для себя, которое он так успешно проявил в
выбор жены для его сына; и искреннее желание моего сердца таково:
чтобы ваша супружеская жизнь оказалась такой же розовой и блаженной,
как и моя ".

Он низко поклонился и исчез; и после нескольких заходов взад и вперед по
комнате, во время которых он разглаживал свой взъерошенный лоб, радуясь, что было сделано
объявление, генерал Лоуренс спустился в свой кабинет.
экипаж, и его отвезли в отель, где он надеялся найти миссис
Orme.

В течение нескольких дней после повествования о ее истории, Регина,
мать увидела, что сравнительно мало ее ребенка, ее время
поглощен многочисленными репетициями и надзор некоторые сцены
картина, которую она считала необходимой для успеха спектакля.

Только утром в день, назначенный для презентации,
Регина узнала, что в "Infelice" ее мать просто написала и
драматично обставила точную историю своей собственной богатой событиями жизни.
Этим поразительным методом она давно намеревалась познакомить генерала
Лоуренс и его сын с ее настоящим именем, и пьеса была очень
тщательно подобрана и подготовлена; но Реджина с глубокой болью и
унижением узнала о мстительном характере устроенного сюрприза, и
красноречиво заявляйте, что священное прошлое не должно быть осквернено путем
выставления его на всеобщее обозрение для критики.

Мистер Чесли искренне поддержал ее мольбы о том, что даже сейчас можно внести изменения в программу.
но миссис Орм строго придерживалась ее
цель, заявила, что уже слишком поздно что-либо менять, и что она будет
не соглашаясь лишиться наслаждения местью, которое само по себе
подслащивало будущее, она также не позволила бы своей дочери отсутствовать
самой. Была закреплена ложа, где, укрытые от посторонних глаз,
Реджина и мистер Чесли могли не только наблюдать за игрой, но и наблюдать за
двумя мужчинами, чья ложа находилась напротив.

Когда позвонил генерал Лоуренс и прислал корзину отборных и
дорогих цветов с просьбой о минутной беседе, миссис Орм прислала
в ответ крошечную надушенную записку, в которой говорилось, что она спешит к
последняя репетиция, на которой ей было абсолютно необходимо
присутствовать; и просить, чтобы после закрытия спектакля Генеральный
Лоуренс и его сын окажут ей честь поужинать у нее в отеле
, где она даст ему окончательный и очень определенный ответ относительно
их свадьбы. Пока он читал афишу и
набрасывал карандашом вторую просьбу о привилегии сопровождать ее на
репетицию, она легко сбежала вниз, вскочила в экипаж и
ускользнула от него.

Оставила во владении все записи, относящиеся к истории ее матери
и впервые получила печатную копию
"Инфеличе", Реджина провела меланхоличный день в своей собственной комнате. Среди
бумаг она нашла письмо своего отца, в котором он обещал заявить права на свою жену, как только
достигнет совершеннолетия; и, когда она обратила внимание на изящную
хирографию и перевела взгляд с письма на амбротип, который
представив Катберта, когда он вспоминал период своего брака, она почувствовала, как
странно нежное новое чувство вспыхнуло в ее сердце, затуманив глаза
непролитыми слезами.

Это было лицо ее отца, на которые она смотрела, и что-то в
эти гордые племенных особенностей вступится за него, чтобы душа его
ребенок. Верно, что он отрекся от них, но могло ли это лицо намеренно
скрывать преднамеренное предательство? Не могло ли быть какой-нибудь защиты, какого-нибудь
смягчающего обстоятельства, которое смягчило бы его преступление?

Внезапно она вскочила и начала облачаться в прогулочный костюм.
Она пойдет и увидит своего отца, узнает, что побудило его к жестокости
и, возможно, какая-то ошибка будет обнаружена и исправлена.
Она знала, что этот шаг навлечет на нее неудовольствие матери
, но именно тогда сердце девочки ожесточилось против
нее из-за ее настойчивости в инсценировке записи, которая
дочь сочла это слишком скорбным и священным для
осквернения трибун и рампы.

Опечаленная и оскорбленная этим решением, на которое ее страстные
оскорбления и убеждения не оказали ни малейшего влияния, она
воспользовалась отсутствием своей матери и миссис Нужно покинуть
отель и сесть в экипаж.

Справочник снабдил ее адресом, который она искала, и вскоре
через несколько мгновений она оказалась перед величественным, роскошным зданием, в
котором долгое время обитал Катберт Лоуренс, желая увидеть мистера Лоуренса
по делу ее проводили в элегантный салон, и когда
слуга вернулся и сказал, что вышел из дома всего за несколько минут
до того, как она вошла, она все еще медлила.

"Могу я увидеть миссис Лоуренс?"

"Мадам в Ницце. Дома только мадемуазель Мод".

В этот момент открылась боковая дверь, и полная женщина средних лет
втолкнула в комнату низкое кресло на колесиках, в
котором сидела Мод. При виде незнакомца Викторина повернулась, чтобы отступить
со своей подопечной, но Регина быстрым жестом остановила ее и
подошла к тому месту, где стоял стул.

Мод сидела, держа на коленях фиалки и резеду, которые она
пыталась сплести в букет, но, оторвавшись от своего занятия, ее
странные черные глаза с удивлением смотрели на посетительницу. Как ярко они
контрастировали - стройная, симметричная фигура Регины, ее совершенное
лицо и грациозная осанка - со смуглой, желтоватой, низкорослой и
беспомощной Мод! Когда первая взглянула на печальные черты лица,
преждевременно состарившиеся от страданий, в ее сердце вспыхнул источник жалости,
и она наклонилась и взяла одну из тонких рук, из которых исходил
цветы ускользали незамеченными.

- Это малышка Мод? - спросила я.

"Меня зовут Мод Эймс Лоуренс. Как тебя зовут? Ну что ты, ты просто
как папа! Ты знаешь моего папу?"

"Нет, дорогая; но когда-нибудь узнаю. Я бы очень хотела познакомиться с вами поближе
ты.

- Ты так похож на папу. Можешь поцеловать меня, если хочешь.

Она подставила желтоватую щеку для приветствия, и Викторина сказала:

- Мадемуазель ваша родственница? Вы очень похожи на мистера
Лоуренса.

- Вы так думаете? Где я могу найти генерала Лоуренса? Он проживает
здесь?

"О нет! Он никогда не жил с нами. Дедушка был здесь этим утром,
но мы гуляли в парке. Принесешь цветы? Твои глаза
просто сочетайся с моими фиалками! Так похожи на папины".

Регина с грустью смотрела на страдающую фигуру и, держа эти
тонкие, горячие пальцы в своих, она молча решила, что, если возможно,
надвигающийся удар должен быть отражен от этого жалкого маленького существа.
страдалец.

"Ты пришел повидаться со мной?" спросила Мод.

"Нет, я зашла повидать твоего папу - по какому-то делу, и мне жаль, что он
отсутствует. Скоро я приеду повидаться с тобой, и мы составим
букеты и приятно проведем время. До свидания, Мод.

Вспомнив, что она ее сводная сестра, Регина легонько поцеловала
впалую щеку инвалида.

- До свидания. Я спрошу папу, откуда у тебя его глаза, потому что это мои.
прекрасные глаза моего папы.

- Мадемуазель оставила свою визитку у Жана? - спросила Викторина, чье
любопытство было окончательно возбуждено.

- У меня ее с собой нет.

- Тогда будьте любезны назвать свое имя.

- Сейчас это неважно. Я приду снова, и тогда вы с Мод узнаете
мое имя.

Она поспешила выйти из комнаты и, добравшись до квартиры своей матери,
встретила своего дядю, расхаживавшего по приемной.

"Регина, где ты была? Вы совершенно посторонний человек здесь, чтобы
рискни выйти один, и я прошу тебя не повторять своей неосторожности.
Я был действительно встревожен твоим таинственным отсутствием.

- Дядя Орм, я хотела увидеть своего отца и поехала к нему домой.

Она бросила шляпу на диван и тяжело вздохнула.

"Мое дорогое дитя, Минни никогда не простит твоего преждевременного разоблачения!"

"Я ничего не сказала, потому что его не было дома. О, дядя, я кое-что увидела.
от этого у меня сердце сжалось от жалости. Я видел эту бедную маленькую
изуродованную девочку, Мод Лоуренс, и мне кажется, что ее изможденное лицо,
ее крайняя жалость и беспомощность растопили бы стальное сердце!
Мне хотелось заключить бедное, покинутое создание в объятия и поплакать над ним
и я говорю вам, дядя Орм, я не стану участвовать в ее гибели
и позоре! Я не буду, я не буду! Я сильный и здоровый, и
Бог дал мне много талантов и вырастил дорогих друзей, тебя, дядя,
самого дорогого из всех после матери; но что есть у этого несчастного
калеки? Ничего, кроме ее отца (потому что ее бросила мать
), и только имя ее отца. Ты думаешь, я мог бы увидеть ее
разоренной, доведенной до крайней нищеты, чтобы я
могла узурпировать ее место наследницы Лоуренса? Никогда."

- Моя дорогая девочка, узурпация - это с их стороны, а не с вашей. Имя
и наследство по закону принадлежат вам, и обретение этих прав
для вас поддерживало бедняжку Минни на протяжении ее печальной, трудной карьеры ".

"Абстрактное право-это не единственная вещь, чтобы быть рассмотрено в такой
момент, как этот. Предположим, я мог бы поменяться местами с этим бедным маленьким
уродливым созданием, ты бы не подумал, что это жестоко, нет, порочно, выставлять
меня, такую беспомощную и покинутую, из уютного дома в холод
мир нужды, безымянный бродяга. Дядя, я знаю, каково это - быть
безотцовщина и безымянность! Вся эта горечь и унижение
были моими годами, но теперь, когда мое сердце успокоилось относительно моего происхождения
, теперь, когда _I_ знаю, что на прошлом матери нет пятна
заметьте, меня мало волнует, что может подумать мир, и гораздо, гораздо больше
то, что будет страдать эта бедная девушка. В день, когда я посмотрел на нее
бесполезные ноги и усохшие руки и глубоко ввалившимися глазами, мне казалось,
слышу голос из дальнего Иудейских гор: '_Bear вы друг другу
burdens_, - а ты, дядя Орма, я готов нести бремя мод на
конец моей жизни. Мои плечи уже привыкли к нагрузке, они
провели уже более семнадцати лет, и я не буду менять его на
бедная мод. Я сильный, она жалко слаба. Я никогда не знал
благословение любви отца, научились обходиться без нее; она
нет другого утешения, никакой другой бальзам, и я не буду отнимать у нее в
маленький Бог оставил ее. Я понимаю, что чувствует мама, я не могу
винить ее; и хотя я знаю, что ее забота и беспокойство по этому поводу
в основном из-за меня, я никогда не смог бы уважать, никогда не простил
сам, если для продвижения собственной важности или интереса я эгоистично
согласился нищий мод. Она не проживет долго; смерть наложила
темную печать уже на ее странные глаза, и пока они не закроются в
покое могилы, давайте оставим ей имя, которым она, кажется, так гордится.
Она произнесла мод Эймса Лоренс, как будто это был королевский
название. Позволил ей нести его. Я могу подождать".

Как г-н Чесли смотрел бледный драгоценный камень-как лицо с мягкой святой
глаза, полные резолюцию, в которой он знал все в мире не удалось
встряхнуть, внезапный туман размытый ее образ, и взяв ее за руку, он
поцеловал ее в лоб.

"Мое благородное дитя, если бы золотое правило, которое ты стремишься соблюдать, заключалось в
всеобщем признании и актуализации, несправедливость, мошенничество и преступность
опрокинули бы оплоты морали и порядочности. Когда люди нарушают
законы Бога и человека, как, безусловно, сделал Катберт Лоуренс, даже
религия, а также правосудие требуют, чтобы его преступление было
наказано; хотя почти во всех таких случаях страдают невинные
за грехи виновных. Твоя мать обязана перед тобой, передо мной, перед
собой, перед обществом потребовать признания ее законных прав; и
хотя я не одобряю все, что она предлагает (по крайней мере, способ
осуществления), я не могу осуждать ее; и тебе, дорогое дитя,
ради которого она столько вынесла, следует остановиться, прежде чем судить
с ней грубо."

- Боже упаси, чтобы я это сделал! Но, дядя! мне кажется, что-то
ужасно, кощунственно, выступать перед множеством незнакомцев
тех скорбных несчастным событиям, которые должны быть свято хранимы.
Мысль о том, чтобы присутствовать при этом, очень болезненна для меня ".

"Никому, кроме генерала Лоуренса и его сына, и в голову не придет, что это нечто большее ".
не просто романтика. Нет, но они могут распознавать сцены,
и зрители не подозревают, что Минни выступает ее собственный
история. Когда будет возбужден иск, это, вероятно, приведет к
признанию брака, и вслед за этим будут выплачены крупные алименты
вашей матери, которая сразу же подаст на развод. В
нынешнее состояние своих финансовых дел это не может не
нищий Laurances, для меня было кабельное отправка сегодня
Г-Пальма, намекая, что время биржевой паники был жестоко искалечен
некоторые из лучших инвестиций с общей Лоранс это. Эта новость будет
восхитительно для Минни, но я вижу, что это огорчает тебя. Теперь, Регина,
регнант, послушай меня. Не спорь со своей матерью; она
как раз сейчас не в настроении это выносить, и я не хочу, чтобы между вами возникло недоверие
. Хотите вы этого или нет, она предъявит свои претензии
и она права в этом. Теперь я хочу заключить с вами контракт
. Ведите себя тихо, и если мы обнаружим, что Лоренсы действительно
окажутся в нужде, я выделю вам средства, необходимые для того, чтобы
обеспечить им комфортный дом, а вы передадите его своему
отец и маленькая Мод. Минни не должна знать об этом, она бы узнала
никогда не прощу нас, и я также не могу согласиться с тем, что твой отец должен
считать меня своим другом. Но все, что у меня есть, моя милая девочка, принадлежит тебе.
И Лоуренс, возможно, чувствует себя в долгу перед собственным отвергнутым ребенком за
подарок. Это сделка?

"О, дядя Орм! какой ты добрый и щедрый! Неудивительно, что мое сердце
потеплело к тебе, когда я впервые увидел тебя! Как я люблю и благодарю
тебя, мой родной благородный дядя! Ты не представляешь, как усердно я долго
время, когда ты и мать и я можем поселиться вместе
тихо дома где-нибудь, отгородиться от мира, который использовал нас всех так
едва ли, и в безопасности от нашей любви и уверенности друг в друге ".

Она обвила руками его шею и, прижавшись головой
к его плечу, посмотрела на него глазами, полными надежды и
счастья.

"Я боюсь, моя дорогая девочка, что как только наш воображаемый Эдем будет
устроен удовлетворительно, голубка, которая дарит ему покой и чистоту, будет
уведена и заключена в клетку в более великолепном особняке. Ты будешь любить
Нас с Минни очень сильно, я полагаю, до тех пор, пока какой-нибудь любовник не прокрадется между нами
и не уведет тебя.

Она уткнулась лицом в его плечо, и ее слова произвели впечатление.
его как особо торжественным и скорбным.

"Я не любовник. Я должна принять его цель и изучить все мое
дальнейшая жизнь любить только Бога, мама, и тебя. Моя надежда на счастье
сосредоточена в одном слове "Дом"! Мы все трое почувствовали горький хочу
одного, и я хочу сделать нашей безмятежной, святой идеал дом
которых я так давно мечтала: 'мы будем нести наши пенаты с нами;
их предсердие сердца. Наши домашние боги - это воспоминания о нашем
детстве, воспоминания о домашнем очаге, вокруг которого мы собирались,;
о заботливых руках, которые ласкали нас, о сцене всех этих
радости, тревоги и надежды, невыразимые томления любви, которые
впервые познакомили нас с тайной и святостью домашнего очага.'
Такой дом, дорогой дядюшка, давайте создадим где-нибудь на виду у
синего Тихого океана; и в его священный покой не войдет ни один влюбленный".




ГЛАВА XXXIII.


Миссис Орм тщательно проинструктировала миссис Волновалась о деталях
туалета своей дочери и выбрала некоторые вещи, которые та
хотела, чтобы та надела; но Регина больше не видела свою мать в тот день, и
ближе к вечеру, когда она постучала в дверь, прося
прием, на мгновение лишь, мать ответили изнутри:

"Нет, мой ребенок будет только нервировать меня, и это слишком большой
кол. Дядя Орм понимает все, что я хочу сделать сегодня вечером.

Регина услышала быстрые беспокойные шаги по полу, выдававшие
крайнее волнение, царившее в ее уме и сердце; и
с грустью девушка вернулась к своему дяде, в обществе которого она
ежедневно обретает все больший бальзам и комфорт.

Театр был переполнен, когда мистер Чесли и Регина вошли в свою
ложу; и хотя последняя несколько раз посещала оперу в
Нью-Йорк, элегантность и блеск окружающей обстановки
превзошли все, чему она до сих пор была свидетельницей. Миссис Орм произвела
глубокое впечатление своими предыдущими ролями в этом театре и
внезапным расторжением помолвки из-за болезни, последовавшей за
ее необычайно трогательная "Кэтрин" вызвала
большое сочувствие, пробудила любопытство и заинтересованность; следовательно, она
снова появилась в новой пьесе, на сюжет которой еще не было сделано ни намека
публики было достаточно, чтобы заполнить дом в ранний час.

Вскоре после их появления мистер Чесли положил руку на плечо
и прошептала:

"Ты обещаешь быть очень спокойной и сдержанной, если я покажу тебе
твоего отца?"

Он почувствовал, как похолодела ее рука, и в ответ она просто пожала его
пальцы.

"Когда я слегка отодвину занавеску, загляни во вторую ложу
прямо напротив, где сидят два джентльмена. Они твои
отец и дедушка".

Она наклонилась и посмотрела, и с каким нетерпением, с какой тоской остановились ее глаза
на красивом лице, которое все еще очень напоминало Катберта времен колледжа
и амбротипе, который она так тщательно изучала с тех пор, как
ее приезд в Париж.

Пока она смотрела, ее дыхание участилось, глаза наполнились слезами,
ее лицо неудержимо задрожало, и она наполовину привстала со своего места,
но мистер Чесли удержал ее и опустил занавеску.

- О, дядя! Какой красивый, какой утонченный, какой благородный! Бедная
дорогая мама! как она могла не отдать ему свое сердце? Во всех моих
мечтах и фантазиях я даже не надеялась встретить такого мужчину! Мой
отец, мой отец!

Она так сильно дрожала, что мистер Чесли поспешно сказал:

- Успокойся, или я буду вынужден отвезти тебя домой, а твою
мать будет недовольна; она особенно нужной, что я хотел
смотреть на эффект игры на двух мужчин напротив".

Она откинулась назад, закрыла глаза и храбро попыталась справиться с волнением.
к счастью, в этот момент поднялся занавес.

С помощью фотографий, приобретенных в Америке, и благодаря
личному наблюдению и предложениям миссис Орм удалось
добиться точного воспроизведения определенных местностей:
колледж-кампус - скромный коттедж старой миссис Чесли с его
своеобразным крыльцом, колпаки колонн которого были вырезаны в виде собак'
главы - интерьер больницы, сиротского приюта и библиотеки в доме священника.
библиотека в доме священника.

Откидывайтесь далеко на спинку кресла, весь во власти мрачных и неописуемо
горькие размышления, как он приучил себя к созерцанию
тот факт, что красивая женщина, в которых его собственные непостоянный своенравный
сердце стало искренне интересно, будет продавать себя
седобородый мужчина рядом с ним, Катберт грызли его шелковистые усы;
в то время как его отец с лихорадочным нетерпением ждал начала спектакля
и лицезрения своей чаровницы.

Занавес поднялся, и показалась группа людей, сидящих на лужайке перед дверью коттеджа
. Минни Мерл в костюме очень юной девушки, ее
золотистые волосы полностью скрыты под густым париком из темных вьющихся локонов, которые
в детском беспорядке рассыпались по ее шее и плечам, в то время как
ее шляпка от солнца, настоящая зелено-белая клетчатая шляпка прошлых дней,
лежала у ее ног. Рядом с ней стоял высокий юноша, олицетворявший Пелега
Петерсон в одежде плотника, с ящиком для инструментов на земле,
а в руках у него деревянная кукла, которую он вырезал для ребенка.

В дверях коттеджа сидела бабушка с вязанием и кивала,
ее белые волосы блестели из-под белоснежной шапочки; и пока
плотник вырезал и насвистывал старомодную песенку "Встретимся у
только лунный свет, - дрожащим голосом попыталась девушка.
сопровождать его.

Минни сидела, полностью повернувшись лицом к аудитории, и
когда взгляд Катберта Лоуренса упал на фасад коттеджа и на
лицо под облаком темных эльфийских локонов, у него перехватило дыхание.
а его глаза, казалось, чуть не вылезли из орбит. Его рука упала
тяжело опустившись на колени отца, он громко застонал.

Генерал Лоуренс повернулся и прошептал:

"Ради Бога, в чем дело? Вы больны?"

Ответа от сына не последовало, он крепче вцепился в колено
старика и, затаив дыхание, наблюдал за происходящим на
сцене.

Сцена изменилась, и теперь перед ним вырос весь фасад колледжа
на переднем плане была красивая фотография; высокий красивый
студент, прислонившийся к стволу древнего вяза и разговаривающий с
девушка, которая сидела на газоне с корзинкой свежевыглаженных рубашек
лежит на траве рядом с ней. Такая же соломенная шляпа, которая
Катберт остался позади, когда его вызвали домой, был на голове у
студентки, и когда робкая, съежившаяся девушка застенчиво взглянула на
- ее спутник, Катберт Лоуренс, почти прошипел на ухо своему отцу:
"Великий Боже! Это сама Минни!"

Генерал Лоуренс опустил занавес рядом со зрителями, и когда
складки опустились, несколько скрыв фигуру его сына, он
прошептал:

"Что ты имеешь в виду? Ты пьян или сошел с ума?"

Катберт схватил отца за руку и пробормотал:

"Ты что, не знаешь колледж? Вон там Минни!"

"Минни? Сын мой, что с тобой? Иди домой, ты болен".

- Говорю вам, это Минни Мерл, так же верно, как то, что над нами есть Бог.
Миссис Орм - это Минни, моя Минни! Моя жена! Она театрализованное ее
жизнь!"

"Невозможно, Катберт! Вы бредите--безумие. Вы----"

"Эта женщина там моя жена! Теперь я понимаю, почему такая странная.
сладкие воспоминания взволновали меня, когда я впервые увидел ее в "Эми Робсарт".
Золотые волосы скрывали ее. О, отец!"

Смятение на лице генерала Лоуренса сменилось
выражением ужаса, и когда он перевел взгляд с побледневшего лица своего сына на
искаженное судорогой лицо актрисы под сводчатыми вязами кампуса
ужасная правда сверкнула перед ним, как зловещий проблеск Ада
. Он ударил себя рукой по лбу, и его седая голова
опустилась на грудь. Все, что прежде приводило его в замешательство, стало чудовищно
очевидным, поразительно ясным; и он увидел пропасть, в которую она его
завлекла, и понял мотивы, которые ее толкнули.

Через несколько мгновений он отодвинул свое кресло за пределы видимости из зала
и поманил сына следовать за ним.
пример, но Катберт стоял, облокотившись на спинку стула, с
глазами, прикованными к пьесе.

Ухаживание, тайные встречи, интервью, в ходе которого Пелег
вторгся к влюбленным, откровение бабушке были
точно очерчено, и в каждой сцене девушка становилась выше благодаря
некоторому расположению юбок, которые сначала были очень короткими, в то время как
она появлялась в сидячей позе.

Когда тайный брак было принято решение, и отряд покинул
коттедж на ночь, Катберт повернулся, уперся одной рукой на его отца
плечо, и когда сцена сменилась тихим домом священника, он сильно сжал его
и пробормотал:

"Даже то самое платье, которое было на ней в тот день! И - вот черный
агат! На ее руке - там, куда я ее положил! Разве ты этого не знаешь? Как она поворачивает
это!"

На сцене церемонии бракосочетания она заняла свою позицию
в соответствии с местоположением ложи и как можно ближе к ней
, и в ярком свете рампы кольцо было отчетливо видно
.

Подняв лорнет, генерал Лоуренс осмотрел белую руку, которую он
когда-то так восторженно целовал, и с помощью линз он
признали дорогостоящим кольцо, ценные реликвии, о взыскании
что он предложил пятьсот долларов. Если бы он все еще лелеял
призрачную надежду, что Катберт страдает от какого-то страшного наваждения,
вид этого необычного и рокового кольца полностью развеял последние
остатки сомнений. Ошеломленный, несчастный, со смутным предчувствием какого-то
ошеломляющего развязки, он сидел в каменной неподвижности, зная, что
это было лишь прелюдией к какой-то ужасной катастрофе.

Когда пришла телеграмма и молодой муж заключил свою невесту в объятия
, девичье личико было поднято, а страстный блеск глаз
расширенные карие глаза вызвали странный трепет в сердцах обоих
отца и сына. Пообещав очень скоро вернуться и забрать ее, муж
оторвался, и как он исчез через боковую дверь возле
коробка, Минни затем, протянув к ней руки, и, глядя на полную
двух ее жильцов, она вдохнула ее дикой страстной молитве, которая звонил
с непередаваемым пафосом через это громадное здание:

"Мой муж! Мой муж, не покидай меня!"

Катберт прикрыл глаза рукой, и, если бы не голоса на сцене,
его содрогающийся стон был бы услышан за пределами ложи. В
сцена, где ухаживания Пелега были с негодованием отвергнуты, и его
угрозы натравить на нее ищеек клеветы, преследующих ее до бесчестья,
когда они были полностью развиты, Катберт, казалось, очнулся от своего оцепенения
и на его лице появилось другое выражение.

Умело сыгранная генералом Лоуренсом роль в подкупе Пелега и
возвращение писем несчастной жены, позорные угрозы,
предложения выкупить и аннулировать ее супружеские права - все это было
представленный.

Когда бабушка ушла, а ребенок-жена тайно сделала ей
по пути в Нью-Йорк, в поисках службы, которая обеспечила бы ей кусок хлеба, и
все еще надеясь на возвращение мужа, Катберт схватила отца за
руку и прошипела ему на ухо:

"Ты обманул меня! Ты сказал мне, что она уехала с этим негодяем в
Калифорнию, чтобы скрыть свой позор!

Запуганный и бессильный, старик сидел, узнавая верующих.
изображение его собственных темных планов в те первые дни смуты.
и оцепенел от смутного пророческого страха, что
основы мира рушились.

Его сын внезапно немного придвинул свой стул вперед и сел, его
локоть на колене, голова на руке; его взгляд прикован к женщине
которая ухитрилась воспроизвести даже падение, из-за которого ее увезли
в больницу.

Последующая сцена изображала молодую мать, сидящую на койке в
больнице с младенцем, лежащим у нее на коленях, и бурю
ужаса, ненависти и неповиновения, с которой она отвергла Пелега,
взывая к небесам защитить ее и ее ребенка и осуждая
предательство генерала Лоуренса, который подкупил Питерсона, чтобы тот оскорбил и
опорочил ее.

Когда его выволокли из квартиры, клянясь, что ни она, ни ее
ребенку должно быть позволено носить имя, на которое он имеет право
слабая женщина, лишенная своих каштановых локонов и одетая в
плотный чепец, подняла своего младенца и со слезами на глазах воззвала к небесам
чтобы защитить его и его несчастную мать от жестокого преследования.

В той чудесной силе, с которой она провозгласила свое бессмертие
верность мужу о своей любви, и ее убежденность в том, что Бог
накладывается щит его беспомощного ребенка, зрители признали
пылом и пафосом представление, и овации, которыми встретили
ее, как она поклонилась рыдая над ребенком, рассказала, как в сердцах ее
слушатели затрепетали.

Занавес опустился, и глаза Катберта, сверкающие, как сталь, обратились к
лицу его отца.

- Это правда? Ты смеешь это отрицать?

Старик только тупо уставился на ковер на полу, а его
пальцы сына, словно тиски, сомкнулись вокруг его руки.

"Ты применил ко мне адский обман! Вы сказали мне, что она
последовала за ним и что ребенок был его.

"Он так сказал".

Голос генерала Лоуренса был хриплым, и серый оттенок лег на
его черты.

"Ты заплатил ему, чтобы он провозгласил гнусную ложь! Ты, кому я так доверяла
полностью. Отец, где мое дитя?"

Ответа не последовало; и занавес поднялся, явив прекрасную молодую мать, вышедшую
вперед со своими золотистыми волосами в полном великолепии.

Невольно зрители засвидетельствовали свое признание
красивая актриса, которая сейчас появилась впервые, выглядела так же, как
когда она давным-давно снималась в "дебюте" в Париже. Она была в приюте,
рядом с ней, пошатываясь, шел маленький ребенок, вцепившийся в ее палец, и
пока она направляла его шаги и успокаивала у себя на руках, многие матери
некоторые зрители почувствовали, как к их глазам подступают слезы.

Прогуливаясь с младенцем на груди, она дважды прошла по
стадии, затем остановился под окном, и пробормотал:

"Собственного драгоценного папы малышка-папина детка!", и ее великолепные глаза влажным
со слезами смотрел, прямо у ее мужа.

Это был первый раз, когда они встретились за весь вечер, и что-то
, что она увидела в этом дрожащем лице, заставило ее сердце сжаться от прежней
цепенящей агонии. Катберт едва сдержался, чтобы не спрыгнуть
на сцену и не заключить ее в объятия; но она отодвинулась,
и, к счастью, жестоко сраженный муж закрыл лицо руками
скрытый от посторонних глаз позой, в которой он сидел.

На сцене не последовало, и крутой анонс второго
брак. Муки и отчаяние отвергнутой жены были
изображены с живостью, изумительным красноречием и страстностью
пыл, превзошедший все прежние проявления ее гения, и
люди вставали и аплодировали, как иногда делают зрители, когда
магнетическая волна прокатывается от сердца и мозга на сцене к мозгам
мужчин и женщин, которые смотрят и слушают в полном взаимопонимании.

Началась жизнь актрисы, борьба за обеспечение своего ребенка,
постоянная забота о том, чтобы избежать разоблачения, обращение за юридической помощью.
совет, заявление о ее беспомощности, попытка получить лицензию
; все были представлены, и, наконец, встреча с ее
мужем в театре.

Постепенно пафос растаял, она стала суровой, безжалостной.
разгневанная жена, стремящаяся только к мести. Она не пощадила даже того, что произошло.
интервью, на котором неверный муж добивался ее присутствия; и поскольку
Катберт наблюдал за ней, повторяя фразы, которые так ранили его.
он спрашивал себя, как он мог не узнать собственную жену?

При встрече с ребенком от второго брака, ее дикой
"ликование", ее страстное обращение к Немезиде, было одним из
самых эффектных пассажей в драме; и это заставляло дрожать
как змея над телом отца, который так нежно жалел
убитую горем Мод.

В качестве схемы сказать, что ее собственная дочь, пожертвовав собой в
номинальный брак с человеком, которого она ненавидит и презирает себя так
интенсивно развивается само по себе, ощутимый холод обрушился на
аудитории; противоестественность преступления заявила о себе.

В то время как она почти дословно передала интервью в Поццуоли и в
Неаполь, Катберт посмотрел на отца и увидел пурпурно-флеш
воруют от шеи ко лбу, но глаза старика не расставался с
пол. Он казался неспособным двигаться, обожженный прекрасной Медузой
, чьи оскорбления в его адрес были уничтожающими, ужасными.

По мере того, как пьеса приближалась к концу и шла подготовка к
свадьбе, были рассказаны даже детали соглашения, напряженность
достигла своего апогея. Затем пришли письма об отсрочке приговора, об освобождении
от рабства мстительной злобы Петерсона, о силе
, подтверждающей ее притязания; и когда она пролила слезы благодарности за
спасаясь, многие плакали от сочувствия; в то время как Регина, увлеченная
затаившим дыхание восхищением замечательным гением своей матери, рыдала
безудержно.

Когда были прочитаны письма Петерсона и адвоката, наметившие
линию судебного преследования для восстановления прав жены, отец
медленно поднял глаза и, тоскливо посмотрев на сына, пробормотал:

- С нами все кончено, Катберт. Она победила; мы разорены. Пойдем
домой.

Он попытался встать, но с выражением смешанного гнева и презрения в глазах его
сын удержал его.

Была достигнута последняя сцена; торжествующее оправдание жены и
ребенок, осуждение двоих, которые сговорились обмануть их,
лишение права выкупа закладных, нищета гордых
аристократов и позор, который обрушился на них.

Наконец, вторая жена и страдающий ребенок стали умолять о снисхождении,
и муж, и отец умоляли о прощении; но с
проклятием на дом, который стал причиной ее несчастий,
женщина с разбитым сердцем вернулась в роскошный дом, который она наконец-то заполучила
, и под его сенью умерла на руках своей дочери.

Ее пьеса содержала много отрывков, которые давали ей простор для
проявление ее необычайной силы, и в конце люди
не расходились, пока она не появилась в знак признания их
аплодисментов.

Она выглядела ослепительно красивой, со сверкающим светом
триумфа в ее больших завораживающих глазах, ярким румянцем на щеках,
и румяными губами; в то время как тяжелыми складками черное бархатное одеяние
обвел взглядом ее царственную фигуру. Какой величественной, элегантной, неприступной
она казалась мужчине, который наклонился вперед, глядя всем сердцем
в его глазах была жена его юности, единственная женщина, которая у него когда-либо была
по-настоящему любимый, а теперь его самый непримиримый враг!

Публика разошлась, а Катберт и его отец сидели, как те
старые римские сенаторы, ожидая, когда схлынет волна дикой
мести, которая накатывала на них.

Наконец генерал Лоренс с трудом поднялся на ноги, и машинально
вышла из театра, за ним последовал его сын. Подойдя к экипажу, они
сели, и Катберт приказал кучеру ехать к миссис Орм
отель.

- Не сейчас! Ради Бога, только не сегодня вечером, - простонал старик.

- Сегодня вечером, не позднее, чем через час, этот ужасный обман должен быть раскрыт.
признайся и принеси возмещение. Я согрешил против Минни, но не
преднамеренно. Ты обманул меня. Ты заставил меня поверить ей в подлость, в вину.
Ты желал ей зла. Ты перехватывал ее письма, ты никогда
дай мне знать, что у меня был ребенок, заброшенный и покинутый; и, отец,,
Бог может простить тебя, но я никогда не смогу. Моя гордая, прекрасная Минни! Моя собственная
жена!"

Катберт закрыл лицо руками, и его крепкая рама затряслась, как
он представлял, что было бы, противопоставляя ее отвратительной
реальность его любви и несчастный брак с банкиром по
дочь, которые угрожали ему общественного позора.

Во время этой поездки генерал Лоуренс почувствовал, что приближается к какой-то
оскорбленной и мстительной ярости, что он катится к гибели,
не в силах поднять руку и хотя бы на мгновение остановить роковую
спуск; что он постепенно каменеет, и все вокруг кажется расплывчатым
и неосязаемым.

Когда они добрались до отеля, их уже провели в салон,
ярко освещенный, словно в ожидании их прибытия. Катберт
расхаживал по комнате; его отец опустился в кресло, положив руки на
набалдашник своей трости.

Через некоторое время шелковая занавеска в нижнем конце комнаты была задернута.
подняли, и миссис Орм медленно выступила вперед. Как блестели ее блестящие глаза
, когда она стояла в центре комнаты, презрение, триумф,
ненависть, все боролось за господство на ее прекрасном лице.

"Джентльмены, вы прочли почерк на стене. Вы пришли
для неповиновения или капитуляции?"

Генерал Лоуренс поднял голову, но тут же уронил ее на грудь
казалось, он внезапно, преждевременно постарел. Катберт
дополнительно, стояла рядом с женщиной, в чьем взгляде усилилась, когда он
приблизился к ней и сказала прерывающимся голосом:

"Минни, я пришел лишь для того, чтобы оправдать себя перед Богом и людьми. Рай
является моим свидетелем, что я никогда не знала, что у меня есть ребенок в Америке до
сегодняшней ночи, что до сегодняшней ночи я верила, что ты в Калифорнии
живешь как жена этого подлого негодяя Питерсона, который написал
объявляет себя твоим признанным любовником. С того дня, как я поцеловал тебя
прощаясь в коттедже, я не получил ни строчки, ни слова, ни сообщения
от тебя. Когда я усомнился в показаниях моего отца и Питерсона
относительно вас и написал два письма, одно президенту колледжа
, другое профессору-резиденту, в поисках некоторой информации о
ваше местонахождение, чтобы, по крайней мере, навестить вас еще раз, когда я
когда тебе исполнился двадцать один, оба ответили мне, что ты утратил свое честное имя
, был оставлен своей бабушкой и уехал из
деревни в сопровождении Петерсона, который считался твоим
любимый любовник. Я перестал сомневаться, я тебе поверил ложным. Я знал, что нет
лучше до ночи. Отец, моя честь требует, чтобы правда была
наконец сказал свое слово. Будете ли вы подтвердить мое заявление?"

Бледный и гордый, он стоял прямо, и она видела, что сознание
правоты, по крайней мере в целеустремленности, поддерживало его.

- Миссис Орм... - начал генерал Лоуренс.

"Долой притворство и маски! Миссис Орм умерла на театральных подмостках
сегодня вечером, и отныне мир знает меня как Минни
Лоуренс! Ах! милостью Божьей! Минни Лоуренс!"

Она иронично рассмеялась и подняла свою красивую изящную руку, демонстрируя
черный агат с ухмыляющимся черепом, освещенный сиянием
крупных сияющих бриллиантов.

"Минни, мне и в голову не приходило, что ты его жена; Боже мой! какой ужас!
Все это ужасно!"

Он казался сбитым с толку, а его сын воскликнул:

"Кто несет ответственность за развод с моей женой? Ты, отец, или
Я?"

- Я сделал это, сын мой. Я хотел, как лучше. Я, естественно, верила тебе
было поймано в ловушку в позорный Союз, и, как и любой другой отец
сделал бы, я был готов к кредитованию на неблагоприятную оценку
происходит от человека Петерсон. Он сказал мне, что Минни принадлежала ему
до тех пор, пока они с бабушкой не задумали заманить
тебя в тайный брак; а после он сообщил мне о рождении
своего ребенка. Я не платил ему, чтобы претендовать на него, но когда он произнес
это его, я дал ему денег, чтобы оплатить расходы те двое, которых он
утверждал, что находится в Калифорнии; и до сегодняшнего вечера я предполагал, что оба они
сопровождали его. Я не выдумывал заявлений, я только с радостью
поверил им; и, поверив всему, что сказал мне этот человек, я чувствовал себя оправданным
перехватывая письма, адресованные вам женщиной, которую он назвал
матерью его ребенка. Мадам, не вините Катберта. Все это сделал я.

Жалкое выражение его лица привело ее в замешательство; лишило ее
половины ожидаемого триумфа. Как она могла радоваться, растоптав
раздавленного червяка, который даже не пытался выползти из-под ее каблука? Он
сел, образ безнадежной тоски, сложив руки на золото
глава трость.

Миссис ОРМ пошел в другой конец комнаты, поднял занавес, и на
сигнал Регина присоединилась к ней. Крепко сжав пальцы девушки, она повела ее вперед
и, оказавшись перед стариком, воскликнула:

"Рене Лоуренс, кровь торжествует над злобой, лжесвидетельством и взяточничеством;
чей это ребенок? Она Мерл, Питерсон или Лоуренс?"

Стоя перед ними в платье из какой-то мягкой белоснежной блестящей ткани,
не из шелка и не из крепа, с белыми звездочками жасмина в волосах цвета воронова крыла
и Регина на ее груди казалась каким-то ангельским гостем, посланным, чтобы утихомирить
борьбу человеческих страстей, таким прекрасным и чистым было ее бесцветное
лицо; и когда генерал Лоуренс взглянул на нее, он внезапно поднялся.

"Полин Лоуренс, моя сестра; точный, чудесный образ!
Лоуренс, вся Лоуренс, с головы до ног".

Он откинулся на спинку стула и рассеянно улыбнулся.

Катберт бросился вперед, его лицо пылало, глаза сияли и были
красноречивы.

"Минни, это действительно наш ребенок?_ Твоя дочь - и моя?"

Он протянул к ней руки, но она отмахнулась от него.

"Не прикасайся к ней! Как ты смеешь? Это моя крошка, моя дорогая, мое
сокровище. Это беспомощная малышка, чьи вопли эхом отдавались в
больничной палате; которая пришла в мир, проклятая подобием
своего отца. Это ребенок, от которого вы отреклись, которого преследовали; это тот самый
ребенок, которого Бог дал вам и мне; но вы отказались от своих прав давным-давно
годы назад, и отныне у нее нет отца, только его имя. Она
целиком, безраздельно голубоглазый ребенок своей матери. У тебя есть твоя Мод.

Когда она говорила, богатство гордой нежности сияло в ее глазах, которые
остановились на лилейном личике ее ребенка, и в тот момент, как она
упивался ее совершенной красотой.

Ее муж застонал и закрыл лицо рукой, чтобы скрыть
невыносимую боль, и в одно мгновение, прежде чем мать
успела заподозрить или расстроить ее замысел, девочка вырвалась у нее из рук,
бросилась вперед и бросилась на грудь Катберту, обхватив его шею руками
и рыдая:

"Отец мой! Прими меня хоть раз в свое сердце! Назови меня дочерью; позволь
мне хоть раз в жизни услышать благословенные слова из уст моего собственного отца!"

Он прижал ее к своей груди и поцеловал чистое лицо, заливаясь слезами.
струйка текла по его щекам и стекала на ее. Ее мать сделала
шаг вперед, чтобы схватить ее обратно, но при виде его слез, при виде
крепких объятий, в которых он держал ее, жена отвернулась, не в силах
смотреть на это зрелище и сохранять самообладание.

Тяжелое падение испугало всех присутствующих, и, взглянув на генерала, они увидели его.
Лоуренс лежал без чувств на ковре.




ГЛАВА XXXIV.


В ясном, холодном аналитическом свете, который "Ювентуй Мунди"
погружаясь в туманное царство эллинских преданий и героических легенд, мы
узнаем, что Гомер не знал "никакой судьбы, сражающейся с богами, или если только
в облике смерти, бросая им вызов", - и что "Немезида, которую часто
неточно переводят как месть, в конце концов, была всего лишь самоосуждением, или
чувство морального закона". Даже на смутной гомеровской заре Совесть обрела
персонификацию.

Вдруг вызвали к осознанию несправедливости и убогость
его непомерную гордость и честолюбие были в основном взноса,
Немезида самоосуждения открыл ее мрачные присяжных в целом
Душа Лоуренса, и он съежился перед призраками, которые выступили вперед
чтобы свидетельствовать.

Ни один отец с обычным благоразумием и любовью не смог бы не
воспротивиться безрассудству неудачного брака своего сына или
не решался спасти его, если это совместимо с законом Божьим и человеческими
установлениями, от страданий и унижения, которые это грозило повлечь.
Но когда он превратил брачные клятвы в футбольный мяч и стал помощником
на второй брачной церемонии, пытаясь с помощью юридических ухищрений отменить
то, что отменяет только Смерть, гончие Возмездия сорвались со своего
поводка.

Самая глубокая, сильная любовь в его жизни расцвела в лучах заката
облаченная в мягкое великолепие последствий; и его сердце прильнуло
к прекрасной мечте о своей старости, с яростным упорством, которое
разрушило ее, когда ее грубо вырвали ужасные откровения
"Infelice". Потерять за один раз не только его прекрасный идол, но что
дорогая Майами--Лоранс _prestige_; видеть полное затмение
его гордым репутации и чести семьи; стать свидетелем лап
социальной деградации и разорения приводом от карающей руки за
все, что он провел дорогая, была гибель которых победил старик мог
не выжить.

Возможно , жизненные силы уже начали уступать болезни
что так внезапно повергло его ниц в Неаполе, опрокинув чашу радости
с его измученных жаждой губ; и, возможно, мрачные одежды Ката передали
изношенные, спутанные нити существования их верному служителю
Паралич, еще до сильного потрясения, от которого он онемел, сидя в театре
_лог_.

Когда его глаза закрывались при виде своего сына, сжимающего в своих
объятиях своего первенца, они навсегда закрывались от вещей времени и
смысла, и сознание, которое покинуло его тогда, никогда больше не занимало свой
трон. Его вынесли из блестящего салона популярного
актрису в дом его сына; медицинское мастерство исчерпало свою
изобретательность, и хотя прошло сорок восемь часов, прежде чем утомленное
сердце прекратило свои медленные слабые удары, душа генерала Лоуренса
передано на окончательное рассмотрение суда, даже без тени прощания
признание сына, ради которого он так надеялся, страдал, на что отважился
.

"Грехи некоторых людей открываются заранее, перед судом; и
за некоторыми людьми они следуют".

В течение недели, последовавшей за его временным погребением в священном храме
"Пер-ла-Шез", миссис Орм завершила свою краткую помолвку
в театре , где она так дорого снискала себе самые свежие лавры;
и хотя ее трагическая карьера завершилась в неувядаемом великолепии, когда она
добровольно отреклась от престола, который по праву завоевала, прощаясь
навсегда со сценой прежних триумфов, она услышала над
аплодисменты толпы вызывает суровый шепот: "Мне отмщение,
говорит Господь, Я воздам".

Человек, которого она больше всего ненавидела и которого страстно желала
унизить в глазах общества, избежал наказания;
укрытый от порицания каменными стенами гробницы, издевающийся над ней
попытки возместить страдания, которые он причинил; и самые острые
ожидания ее мстительных намерений были сорваны, побеждены.

Однажды утром, через десять дней после презентации "Инфеличе", миссис Орм
сидела и слушала свою дочь, которая, заметив ее беспокойный,
недовольный вид, предложила почитать вслух. Между двумя
снизились в полном молчании, со ссылкой на прошлое, а не
намек был сделан для Катберт Лоранс с той ночи, когда он
первым провел свою дочь к своему сердцу. Смерть опустилась, как священная печать
, на памятные события, которых все избегали; но мать и
дети, казалось, ежечасно все теснее прижимались друг к другу.

Сегодня она сидела на низкой оттоманке, положив руку на колено матери
, в то время как белая рука с черным агатом блуждала по
время от времени поверх ее опущенной головы Реджина читала "_Мадонна Миа_".

Она не завершила прочтение, если карта была доставлена, и
взгляд на лице матери оставил ее с именем
она несла.

"Через пять минут, - проводи его."

Миссис ОРМ закрыла глаза, и ее губы дрожали.

"Дочь моя, ты хочешь присутствовать при этом последнем земном
интервью?"

"Нет, мама. Свои обиды я охотно прощаю, я так ему и сказала, но твои я
никогда не смогу забыть; и я бы предпочла в будущем не встречаться с ним. Боже,
сжалься и утешь вас обоих".

Она поцеловала мать в щеку, губы, даже ее руки, и спешно
отступили. Когда она исчезла, миссис Орм бросилась на колени, и
ее губы быстро зашевелились, когда она сжала пальцы; но прошение
было неслышным, известным только Искателю сердец. Было ли это ради
силы, чтобы преследовать до победного конца, или ради благодати, чтобы простить?

Она поставила прочную металлическую коробку на подставку ormolu рядом со своим стулом и
она как раз вернулась на свое место, когда вошел мистер Лоуренс и подошел к ней
. Он был в глубоком трауре, и его очень бледное, но спокойное лицо
носило на себе сдерживающие черты глубокой и безнадежной скорби; но
сохраняло гордое непоколебимое уважение, свойственное его семье.

Из них двоих он был самым спокойным и самообладающим. Поклонившись в ответ на
наклон ее головы, он придвинул к ней стул, и
когда он сел, она увидела в его руке пачку бумаг.

"Я рад, миссис Лоуренс, что вы предоставляете мне эту возможность
сказать несколько слов, которые после сегодняшнего дня я не буду искать случая произнести
повторить; для этого интервью заканчивается все сношения между нами на
крайней мере в этом мире. Эти бумаги я нашел в частных бедный отец
рабочий стол, и я читал их. Это ваши записи и брачный контракт
, который ожидал только подписи, которую он намеревался поставить.

Она протянула руку, и горящий румянец окрасил ее щеки, как она
отражается на омерзительную цели, которая была оформлена, что внимательно
адрес документа.

"Сегодня я уезжаю из Парижа в Америку, чтобы, насколько это возможно, противостоять
изменившемуся аспекту жизни. Я еще не рассказал Эбби о облаке
горе и унижение, которые скоро разразятся в нашем семейном кругу,
потому что бедняжка Мод была серьезно больна, и я отложил свое горькое откровение.
пока разум ее матери не успокоится и не прояснится достаточно, чтобы
осознать печальную правду. В судебном процессе, который, я полагаю, вы начнете
, как только я приземлюсь в Америке, вам не нужно опасаться никаких усилий
с моей стороны избежать последствий моей собственной преступной глупости и
опрометчивости. Я не буду пытаться оправдываться, за исключением просьбы к моему адвокату
заявить, что я никогда не получал от вас никаких сообщений; что я полагал
вы жена другого человека; и я также буду настаивать на прочтении
двух писем в ответ на те, которые я написал, с просьбой к Президенту
и профессору выяснить, где вы были. Меня заверили, что
брак, заключенный во время моего несовершеннолетия, недействителен, и без должного
изучения законов штата, в котором он был заключен
и который, к сожалению, претерпел изменения, я в это поверил. Ваше
право как жены ясно, бесспорно, неотчуждаемо и не может быть нарушено.
и развод, которого вы желаете, неизбежно будет предоставлен. Я
не могу осуждать ваше решение, это заслуга вас самих, вдвойне заслуга
вашего ребенка - нашего ребенка! Моего ребенка! О! если бы я знала правду
семнадцать лет назад! Как различны твоя судьба и моя!"

Она откинулась назад, закрыв глаза, сопротивляясь красноречивой мольбе
этого гипнотизирующего выражения лица, которое медленно лишало ее суровых намерений
; возобновляя чары, которым она никогда не могла полностью противостоять.

Он увидел, как от боли у нее сморщился лоб, побледнели губы;
и, глядя в милое, такое дорогое ему лицо, он воскликнул:

"Минни! Минни! О, моя жена! Моя собственная жена!"

Он опустился перед ней на колени, и его красивая голова упала на
подлокотник ее кресла. Она закрыла лицо руками, и
сдавленное рыдание вырвалось из ее измученного сердца.

"Я согрешил, но не намеренно против тебя. Бог мне свидетель.
если бы я знал, все двадцать океанов не смогли бы удержать меня от моей жены и
моего ребенка. Когда ты прожил все это снова той ночью, когда я увидел тебя
больной, покинутый, в благотворительной больнице, с ребенком, которого ты называешь моим
на твоих руках, о! тогда действительно я страдала, что все муки
погибели не может превзойти. Когда вы поженились у нас были, но
дети, но я любила вас; позже, когда я была мужчиной, я безумно
возобновила эти клятвы той, на ком меня уговаривали выйти замуж. Я
не злодей, и я знаю свои обязанности, чтобы мать моя страдает
Мод, ребенку моей любви Союз, и я жестко намерен
выполнять их. Но, Минни, Бог свидетель, что ты моя настоящая, законная жена.
и я хочу здесь, на коленях, прежде чем мы расстанемся навсегда, сказать
тебе, что ни одна другая женщина никогда не владела моим сердцем. Я пытался быть
терпеливым, добрым, снисходительным мужем для Эбби, но когда я смотрю на тебя,
и подумай о ней, вспомнив, что моя собственная опрометчивая слепота закрыла меня от
Эдема, который сейчас кажется таким восхитительно заманчивым, когда я осознаю, чем
могло бы стать для нас с тобой, мое наказание действительно становится очевидным.
невыносимо. Ах, ни один язык не может описать мои чувства, когда я смотрел на
эту благородную, прелестную девушку. О, какая нежная гордость от осознания того, что она
моя так же, как и твоя! Моя жена! жена моя, позволь святым голубым глазам и
чистым устам нашей малышки, нашей дочери молить своего отца о
прощении...

Его голос дрогнул. Наступила глубокая тишина. Хотя стоя на коленях , так
рядом, он не сделал попытки дотронуться до нее. За пятнадцать лет она
боролся против всех нежных воспоминаний, и каждое смягчающее
воспоминание было сурово изгнали. Она приучила себя
презирать и ненавидеть мужчину, который так омрачил ее жизнь на ее влажном
пороге; но таинственная работа женского сердца ставит в тупик
опыт, анализ и догадки.

Слушая низкие интонации любимого голоса, который впервые пробудил
ее из волшебного царства детства и открыл источник
привязанности, дни их ухаживания незаметно вернулись; блаженные часы
о коротком медовом месяце. Он был ее любовником, ее благородным молодым мужем;
прежде всего, он был отцом ее ребенка; и, поддавшись старому
непреодолимому увлечению, она внезапно положила руку ему на голову. Пока что
она не произнесла ни слова с тех пор, как он вошел, но
шлюзы открылись, и он услышал отчаянный крик ее
изголодавшегося сердца:

"О, мой муж! Мой муж, мой собственный муж!

Он обнял ее, когда она наклонилась к нему, и притянул
голову к своему плечу. Так в молчании они отдыхали, и он почувствовал, что одна
рука сжала его, как он опустился на колени, держа ее к своему сердцу.

"Минни, твое искреннее сердце прощает твоего недостойного мужа. Скажи мне об этом,
и это позволит мне вынести все, что может принести будущее. Скажи,
Катберт, я прощаю тебя".

Она с трудом поднялась, посмотрела ему в глаза и воскликнула:

"Нет; я любила тебя слишком сильно, слишком безумно, чтобы когда-либо простить, люби я
тебя меньше, я могла бы простить больше. В моей душе нет кротости
но есть невыносимая горечь, которая насмехается надо мной и сводит с ума. Я
должен презирать себя, и я, конечно, буду презирать, за эту непростительную
слабость. Но как раз тогда очень ценные воспоминания взволновали меня, и я
цеплялась не за тебя, не за мужа Эбби Эймс, а за призрак
того Катберта, которого когда-то так сильно любила, за видение
юный жених, которому я так слепо поклонялась. Отпусти меня. Наша беседа
окончена.

Она высвободилась из его объятий и встала.

- Прежде чем я уйду, позволь мне еще раз увидеть нашего ребенка. Позволь мне сказать ей, что
ее отец невыразимо гордится дочерью, которая снова будет чтить его
недостойное имя.

"Она отказывается встречаться с тобой снова".

"Минни, не учи ее ненавидеть меня".

"Я дал ей возможность, и она сделала свой собственный выбор, сказав, что она
свободно простила обиды, совершенные против нее, но обиды своей матери она
никогда не могла забыть. Если бы я попросил у Небес самого сурового наказания
мне кажется, что в пределах мести ничто не могло бы превзойти
несчастье человека, который, приняв мою любимую за своего ребенка, все еще
лишенный ее любви, ее почитания, ее уверенности и
драгоценного очарования ее постоянного присутствия. Моя милая, нежная, совершенная
дочь! Единственное верное сердце во всем огромном мире, которое любит и
цепляется за меня. Ты оставил и отрекся от меня, отрекся от своих обетов,
предложил их в другом месте, создав себе новых странных богов;
оскверняя алтарь, где должны были стоять другие изображения. В
дочь банкира, и Лоранс наследница она родила тебя,
право на то, что осталось от вашего непостоянной эгоистичное сердце, и я доверяю
что, кто вытеснил меня и моего ребенка будет достаточно для вашей
счастье в будущем, как в прошлом. В мою собственную жизнь и жизнь моей любимой
ты больше не можешь войти. "Что человек посеет, то он и пожнет".
Собирают ли люди виноград с терновника или смоквы с чертополоха?" - Спросил он. "Что человек посеет, то он и пожнет". Ты считаешь
меня безжалостным и мстительным? Подумай обо всем сером, бессолнечном, горестном
существовании, которое я показал тебе за рампой несколько ночей назад.,
и осуди меня, если сможешь. В моей гордой душе нет благочестивого смирения
ибо, воистину, "есть наказания, которые не наказывают; есть
испытания, которые не очищают, и печали, которые не возвышают; есть
есть боли и лишения, которые ожесточают нежное сердце, не смягчая при этом упрямой воли.
Таковы мрачные обертки и гав
моей злополучной жизни. Когда вы прибудете в Нью-Йорк, мистер Эрле Пальма, который является
моим адвокатом, ознакомит вас с курсом, который, по его мнению, лучше всего использовать
.

Она выглядела спокойной и величественной, как людовизовская Юнона, и такой же
прекрасной в своей бледной гордости.

"Минни, не расставайся со мной в гневе. О, жена моя, позволь мне заключить тебя в свои объятия
еще раз! И один, только один раз, молю тебя, позволь мне поцеловать
тебя! Разве ты мне не родной?

Она отступила на шаг, ее карие глаза заблестели, а слова зазвучали громче
хрустящие, как льдинки:

"С тех пор, как я была невестой, три недели женой, с тех пор, как ты нажал на них.
в последний раз губы ни одного мужчины не касались моих. Я считаю их слишком священными для этого
дорогое похороненное прошлое, чтобы подвергаться давлению менее святого - быть
оскверненным мужем другой женщины. Только моя дочь целует
мои губы. Ваши запятнаны лжесвидетельством и принадлежат жене и
ребенок по твоему выбору. Иди, принеси свои обеты, будь наконец верен
хоть чему-то. До свидания.

Он подошел ближе, но ее безжалостное холодное лицо оттолкнуло его. Схватив ее за руку
прекрасную руку, белую и холодную, как мрамор, он поднял ее, но блеск
бриллиантов ударил его по сердцу, как тяжелый цеп.

"Мертвая голова, которую ты подарил мне в качестве свадебного подарка! Разве нет
фатальности даже в символах? На моем обручальном кольце стоит гробница
урна, которая вскоре похоронила мой покой, мои надежды. Столь изысканная насмешка
не могла быть случайной, и верно, что ухмыляющийся скелет
шел со мной. Жуткий герб Лоуренса."

Она сбросила его застежку, подняла руку и повертела кольцо
, пока драгоценные камни не засверкали, затем оно безвольно упало на ее сторону
.

"Минни".

Его голос прерывался, но в ее блестящих глазах не было и намека на жалость.

"Моя жена не может простить своего неверного мужа. Я ничего не заслужил,
и все же я надеялся на одно доброе прощальное слово из уст, которые, как ни странно,
дороги мне. Да будет так. Скажи моей дочери, что если бы ее несчастный отец осмелился
помолиться, он призвал бы самые лучшие благословения Небес на ее юную жизнь.
невинная головка. И, Минни, любимая, позволь глазам и губам нашей малышки
успешно просить прощения за непреднамеренные грехи ее отца против
жены, которую он никогда не переставал любить ".

Он поймал за руку еще раз, поцеловала кольцо, которое он разместил там
восемнадцать лет назад, и, чувствуя его горячие, дрожащие губы на ее
ледяные пальцы, она закрыла глаза. Когда она открыла их, она была одна.

 "Мы двое встретились, как корабли в море".,
 У кого часовая беседа, такая короткая, такая сладкая.;--
 Один маленький час! а потом они умчались прочь.,
 По пустынным тропинкам, сквозь туман, облака и пену--
 Чтобы больше не встречаться!"




ГЛАВА XXXV.


Из окна одной из тех прекрасных вилл, что окружают
берега Комо, гнездящиеся, как белые птицы, у подножия лавра
и поросшие виноградом холмы, утопающие своими зелеными подножиями в голубых водах,
Реджина смотрела, как солнечные лучи падают на безмятежную гладь озера
. Далеко, на горизонте противоположного, и возвышаясь над
промежуточные горы, сверкали белым огнем заснеженных Альпах, Как
если бы они желали, чтобы утолить их ослепительный блеск в мирное голубое
спать под ним.

Пышные виноградные лозы карабкались по склонам гор, и где последний
были урезаны на террасах, и, казалось, раскачивался, как сады
Семирамида, апельсина, лимона, мирта и Олив показала все свои
нежный зеленый цвет и мягкие серые оттенки, и длинношерстные акаций помахал в
вечерний воздух, что был благоухающий слабый вкусные Веспер ладан
качнулся из розовой чаши вьющихся роз.

 "Ни одно дерево, увитое лианами, не пропускало солнечный свет,,
 Но он был пойман в алые чашечки и пролился
 Из них на янтарные пучки цветов и опустился
 Ниже, на лазурные звезды".

Никогда не уставая созерцать удивительную красоту окружающих
пейзажей, Реджина отдалась наслаждению, которое было бы
беспримесным, если бы притаившаяся тень не бросала свой нежеланный холод на
всех. Мистер и миссис Уол вернулся в Америку, и в течение месяца миссис
Лоранс, в сопровождении г-на том чесле и Регина, было тихо
расположившись в этой прекрасной вилле, чьи террасы и балконы
по прогнозам практически в воду, и повелел одни из лучших
вид на озеро.

Но тревога последовала за ним, заступив на свою унылую вахту в разгар
что чарах, которые, возможно, нечистая сила бродит Серый призрак
заботы; и хотя окутан каждый мыслимые вуаль и венок
красота, его мрачное присутствие было как в полной мере ощутил, как
биссус-одетая мама, которая играла выделенной частью в коптском
праздники.

Пароход, на котором мистер Лоуренс отплыл со своей семьей в
Америку, затонул посреди Атлантики; и только одна лодка, наполненная
частью пассажиров и экипажа, была спасена западным судном.
Индийский корабль, направляющийся в Ливерпуль. Среди опубликованныхэймс из немногих
выживших, что из Лоуренса, не появился.

Если бы старый океан милостиво раскрыл свое хрустальное лоно и собрал в
коралловые пещеры и окутывающие их пурпурные водоросли несчастного человека, который
осушил всю розовую пену, украшавшую кубок жизни, и для кого это.
осталось только осушить горький осадок публичного унижения и
социального позора?

Когда миссис Лоуренс впервые услышала о том, что Катберт
вероятно, погиб вместе со своей женой и ребенком, она яростно и
упрямо отказывалась ей верить. Казалось невозможным, чтобы завистливый
смерть может иметь настолько выхватил из ее рук торжество по
которые жаждут ее пальцы уже подобрались.

Разместив рекламу в различных журналах и
предложив в них вознаграждение за информацию о пропавших пассажирах,
она запретила поднимать эту тему в своем присутствии и покинула Париж
удалилась на сезон на озеро Комо, тщетно ища того желанного
спокойствия, которое повсюду убивали ее собственные мучительные мысли и
непрекращающиеся дурные предчувствия.

Со временем она стала мрачной, неразговорчивой, почти угрюмой.
беспокойство за средством медицины лишил ее власти
спать. Сегодня она судорожно прижималась к дочери, не желая, чтобы
она покидала ее даже на мгновение; завтра она запрется
у себя и в течение нескольких часов не впускала ни одно человеческое существо.
Густой румянец сошел с ее щек, глубокие тени подчеркнули большие
печальные глаза, а руки с ямочками стали такими прозрачными, такими
тонкими, что кольцо с черным агатом с трудом удерживалось на них.
изуродованные пальцы.

С терпеливой, любящей заботой Реджина предвосхищала ее желания, потакала им
несмотря на все свои разнообразные капризы, она усердно посвящала себя задаче
отвлечь свой разум и утешить свое сердце нежными
проявлениями своей глубокой сыновней привязанности. Днем она читала,
разговаривала, пела ей. Когда в мучительные тихие ночные часы ее
мать отказалась от шипов бессонной подушки, дочь вывела
ее на террасу, о которую волны разбивались в
серебристый монолог и направлял ее мысли к сияющим звездам
, которые собирались в голубом куполе вверху и мерцали в лазури
внизу; или, обняв мать за талию, вел ее в
цветущий сад, и извилистые пешеходные дорожки, которые поднялись на возвышение
позади виллы, где олеандры белели в сумраке, и страстной
Жасмин разбил их богатые сердца на росистом воздухе; так, шагая к и
прилетал, пока Луна спустилась за Миртл рощи, и лысый
в далекие Альпы промыть под первый поцелуй день.

Для миссис Лоуренс непенте действительно была сказкой, и хотя она
воздерживалась даже от косвенного намека на тему, которая поглощала
ее, безымянную тревогу, которая, казалось, поглощала ее, Реджину и ее
дядя наблюдал за ней со все возрастающим опасением.

Сегодня днем она пожаловалась на головную боль и бросилась
на кушетку в нише окна, выходящего на озеро,
пожелала, чтобы ее оставили в покое, в надежде заснуть.

Наклонившись, чтобы поцеловать ее, Реджина сказала:

"Мама, позволь мне посидеть рядом с тобой, и пока я осторожно обмахиваю тебя веером, почитай"
"Пожиратели лотоса". Сонный ритм убаюкает тебя в царство
покоя,--

 "В котором, казалось, всегда был полдень".

Можно мне?

"Нет. Сегодня твои голубые глаза пронзили бы мой сон. Я буду звонить, когда я
хочу, чтобы ты".

Сбросив тонкое кружево шторы, чтобы уменьшить отражение
Регина тихонько отошла от воды и села у окна
в салоне, где росли арумы с атласными листьями и изящные жемчужные орхидеи.
консоли были украшены ароматными гелиотропами и геранью.
в горшках, расставленных на каменном балконе снаружи, цвели цветы.

Каждый день любимый вид на озеро и изгибающуюся береговую линию,
на который она смотрела с этого места, открывал какую-то новую красоту, скрытую
до сих пор в тени листвы лавра или за заснеженной почвой какого-нибудь
рыбацкая лодка, лениво покачивающаяся на лазурных волнах.

Теперь бремя ее размышлений было:

"Если бы мы только могли провести наши жизни в этой мраморной гавани, вдали от
суматохи и лихорадочного замешательства внешнего мира - забыв о
прошлом, довольные обществом друг друга - и замкнувшись наедине с Богом
и природа, каким мирным было бы будущее! нет, какими счастливыми все еще могли бы стать!
"

Сочувствие к матери заставило ее временно отложить в сторону
размышления о собственном горе, но втайне оно терзало ее
сердце; и всякий раз, когда приходило письмо, она с ужасом ждала объявления о женитьбе
мистера Пальмы.

Его прощальный намек на краткий визит в Европу, который она совершила с помощью
ее опасения были истолкованы как означающие свадебное турне, прерванное из-за его
деловых встреч; и хотя она никогда не упоминала его имени, когда этого
можно было избежать, она не могла слышать, чтобы оно произносилось ею небрежно
дядя или мать, не чувствуя, что ее сердце внезапно сковано.

Однажды, вскоре после ее приезда в Париж, ее мать, читая
письмо от мистера Пальмы, взглянула на нее и сказала:

"Ваш опекун желает, чтобы я сказал, что в вашей нескрываемой преданности
дяде Орму он полагает, что о нем совершенно забыли; но утешает
себя мыслью, что с незапамятных времен подопечные
были как карфагеняне - неблагодарны, вошедшие в поговорку ".

Регина ничего не ответила, и с тех пор она не получала никаких сообщений.

Пока она сидела, глядя на Комо, перед ее глазами возник мираж
и изумрудный берег за ним: милые знакомые очертания
библиотеки на Пятой авеню, украшенные фресками стены, полированный пол, мягкий
газовые лампы; и, прежде всего, величественная фигура, массивная голова, высокий лоб,
так похожий на мраморную плиту, и гнетущие черные глаза дорогого мастера.

Она обрадовалась, когда мистер Чесли вошел с открытой книгой в руке.
и встал рядом с ней.

- Твоя мама спит? - спросила я.

"Я надеюсь на это. Она отослала меня, чтобы сама могла вздремнуть".

"Только что я наткнулся на отрывок, который так живо напомнил мне
воображаемый дом, который вы на прошлой неделе нарисовали для нас, где-то на берегу Тихого океана
, что я подумал, что стоит показать его вам. Этот дом,
где вы надеетесь удовлетворить свои буколические вкусы, свою детскую нежность
к домашним животным - голубям, кроликам, фазанам - и подобным деревенским дополнениям к
нашему коттеджу-на-воздухе. Вот, прочтите это, вслух, если хотите.

Она пробежала глазами по строчкам, улыбнулась и прочитала:

 "На зеленых переулках Кента стоял старинный дом
 В его саду, богатом румяными плодами;
 Целый год смеялся в расцвете сил.
 В том саду росло множество цветов зеленых,
 И старое крыльцо с огромной дубовой дверью
 Был задушен в роза-цветет, а над стенами
 Жимолость вцепились вкусно.
 Перед дверью лежали участок травы
 Засыпанный снегом, усыпанный маргаритками, - всеми любимым цветком,
 И самым прославленным в песнях, - а посреди него
 Возвышался резной фонтан...
 На котором грелся павлин.;
 Внизу два обласканных белоснежных кролика,
 Сидели на корточках на лужайке.
 Ряд тополей темнел позади,
 Вокруг вершины которых, и по-старинке лопатки,
 Белые голуби вспорхнули, и во всем был согнут
 Могучий небо, спорт, солнечный облака."

"Спасибо, дядя ОРМ. Картина такая же милая, как и жимолость на ней.
цветет, и когда-нибудь мы обрамим ее горами Калифорнии и
назовем это Домом. Я только хочу добавить поле с пологим уклоном,
где жемчужные короткорога по щиколотку утопают в клевере, в то время как моя дорогая
старый пес Герой нежится на пороге; а на лужайке,--

 "Миндальное дерево
 Розовое от своего цветения и кишащее пчелами,
 Стоит на фоне лазури".

"Вот пришли письма".

Пока он говорил, мистер Чесли вышел из комнаты, и вскоре после этого вошел слуга
с письмом, адресованным Регине.

Оно было от Ольги, датировано Баден-Баденом; и в нем время от времени сквозила приглушенная, но все же
безнадежная меланхолия
странным образом переплетенный с нитью ее прежнего мрачного юмора.

"Ты когда-нибудь получала известия от этого юридического сфинкса - Эрле Пальмы? Мама только сейчас
а затем получает послания, составленные по образцу тех, что когда-то были в моде в
Лаконии. (Интересно, были ли даже старые беззубые сплетники в Спарте
когда-нибудь лаконичны?) Мне искренне жаль Эрле Пальму. Это прекрасное сердце из кристаллизованного кварца
, без сомнения, перемалывается между
верхними и нижними жерновами его любви и его гордости; и Гименей
должен взимать с него тяжелую жерновную пошлину. Дорогая, _ ты видела Эллиота
Маленькое стихотворение Роско на цветной бумаге? Конечно, его апостроф к
"фиалковые глаза, обрамленные гагатом!" будет звучать вполне по-теннисоновски для
некая маленькая застенчивая девушка, которая сейчас скрывается в Комо и которая "вдохновила на создание "
штамма". Но, помимо приятной ассоциации, которая связывает вас с
стихами, они - прости меня, дорогая - такие же тонкие и безвкусные
так же ... ну, как суп, который подают в бедных ресторанах. Вы находитесь в
свободы считать меня охватывает зависть, умрет от зависти, когда я
вот злобно запись, что амбициозный Эллиот стихотворение напоминает мне о М.
резкая критика де Бональда в адрес мадам де Крюденер: "Я беру на себя смелость
заявить с Библией в руках, что бедные, которых мы всегда будем
будь с нами только бедняки умом". "Кока-кола и история"
окажут бедному Эллиоту поддержку гораздо более действенную, чем Музы, которые
самым бесславным образом пренебрегли им. Ты действительно счастлива, маленькая
снежная птичка, уютно устроившаяся в пуху материнской любви, по которой - как по
настоящему младенцу, которым ты и являешься - ты так тосковала?

"Реджина, я собираюсь тебе кое-что сказать. Закрой окна, запри
двери, закройся навсегда, закройся в своем собственном сердце. Несколько вечеров назад
Я ходил с другом-англичанином в "Беседный дом". Когда
мы на некоторое время прислонились к одной из колонн и наблюдали за
танцовщицы в великолепном салоне, он предложил показать мне большой
игорный зал.

"Пока мы медленно шли, прислушиваясь к позвякиванию золотых монет, которые
сыпались из дрожащих рук, я увидел, что за столом для рулетки сидят
, глубоко погруженные в игру (никогда не рассказывай об этом!) Бельмонт
Эгглстон. Не то классическое, богоподобное лицо, которое у меня когда-то было
последовала бы прямо в Ад - не за мужчиной, на которого я потратила всю
любовь, которую Бог дает женщине, чтобы прославить ее жизнь и дом; но за
раскрасневшееся, раздутое создание, столь непохожее на Бельмонта из моих надежд и
сны как "Гиперион сатиру!" Я наблюдал за ним до тех пор, пока не заныла сама моя душа
и все Столпотворение, казалось, присоединилось к глумлению над
моим прежним увлечением. На следующий день я видел, как он, шатаясь, шел из салуна к
ступенькам экипажа своей жены. Много лет назад, когда Эрле Пальма сказал мне, что
моя дорогая пила и играла в азартные игры, я отрицал это; и в обмен на предупреждение
обрушил на моего информатора больше гнева, чем содержали все Апокалиптические
ампулы. Ах! за бедного Бельмонта я сражалась так же яростно, как рыжевато-коричневая тигрица.
тигрица, когда ее младший детеныш попадает в плен к охотникам. Пепел!
Горький пепел любви и доверия! Поистине, "нет прощения за
поруганные идеалы". Я дожил до того, чтобы узнать, что--

 "Мужчина верит в Бога";
 Он вечен. Женщина верит в мужчину,
 И он трясет песок".

"Реджина!"

Девочка подняла глаза и увидела своего дядю с открытым письмом в руке.
"Что это?

Плохие новости!" - Спросил я. "Что это?"

"Дорогая маленькая девочка, теперь у тебя действительно нет отца".

Она склонила голову на подоконник, и через мгновение
Мистер Чесли вздохнул и пригладил ее волосы.

- При всех своих недостатках он все еще оставался твоим отцом, и, имея
несколько интервью с ним в Париже, я была убеждена, что он больше
'жертва, чем виновный, - хотя он, конечно, знал, что он может
никогда не легально снова вышла замуж, пока Минни не жил. Боже, помоги нам
прощать, даже если мы нуждаемся в прощении и надеемся на него ".

"Он знает, что я простила его. Я сказала ему об этом в ту ночь, когда он прижал меня к своему сердцу
и поцеловал меня; и ты никогда не узнаешь, как эта мысль утешает
меня сейчас. Но мама! Дядя...

Она вскочила, бледная и заплаканная, но он удержал ее.

"Мистер Пальма пишет мне, что больше не остается сомнений в том, что
Лоуренс погиб при крушении. Он прилагает подробный отчет о катастрофе
от американского военно-морского хирурга, который возвращался домой в
отпуск, когда их настиг шторм, и который был одним из немногих
подобран вест-индским судном. Мистер Пальма написал ему, родственнику
вашего отца, и из его ответа, написанного моей рукой, следует, что он
довольно хорошо знал Лорансов. Он говорит, что во время шторма его вызвали
выписать лекарство для Мод, которая действительно была больна, и ей стало хуже
от ужаса. Когда стало очевидно, что пароход не переживет шторма.
шторм, он видел, как Катберт Лоуренс посадил свою жену в одну из лодок,
и вернулся в каюту к своему больному ребенку. Поспешив обратно с
маленьким калекой на руках, он обнаружил, что до лодок не дотянуться, а
они были слишком переполнены, чтобы впустить еще одного пассажира. Он крикнул ближайшему:
возьмите его ребенка, только его ребенка; но ярость шторма сделала
невозможным сделать больше, чем удержать лодку от затопления, и с
как и многие другие, он остался на обреченном судне. Не было ни одной оставшейся лодки.
быстро наступила ночь, шторм усилился, и на следующий
днем не было видно ни малейших признаков лодки или корабля. Миссис Лоуренс была
во второй лодке, самой большой и прочной, но она была перегружена,
и около сумерек она перевернулась от ярости шторма, и _ все пошло
ко дну_. Хирург, который слышал дикие крики женщин, знает, что
жена погибла, и говорит, что не может питать ни малейшей надежды на то, что
отец и ребенок спаслись. Катберт был удивительно искусным пловцом
; однажды он заключил пари у берегов Брайтона с группой морских офицеров
, и Лоуренс выиграл его; но никто не мог жить в
море, которое кипело и ревел вокруг, что тонущий корабль, и обремененных
как он с беспомощным ребенком, это было невозможно, что он будет
выжили. Я бы предпочел не говорить Минни сейчас, но мистер Пальма
пишет, что сестра и племянник генерала Лоуренса подадут иск в суд.
чтобы вернуть остатки имущества, и он хотел бы
предвидеть их действия. Пойдем со мной, дорогой. Минни не спит. Когда
Я проходила мимо ее двери, я услышала, как она идет по полу.

"Дядя Орм, ты не можешь подождать до завтра? Я не знаю, как это
новости повлияет на нее, и я боюсь его".

"Мое дорогое дитя, неизвестность губит ее. В конце концов, промедление
ни к чему хорошему не приведет. Бедняжка Минни! Вот ее колокольчик. Она знает, в котором часу должна прийти наша почта
, и она попросит прислать письма.

Открыв дверь, оба остановились на пороге, и ни один из них не мог
забыть картину, которую она представляла.

В белоснежном пеньюаре она сидела на краю дивана, ее
длинные вьющиеся волосы в беспорядке падали на мраморный пол, и она казалась
действительно похожей на "Амаранту" Иафета:

 "Она в своих локонах подобна путешествующему солнцу,
 Заходящему, вся одетая в вьющиеся золотые облака".

Ван Phidian лицо было обращено к ним, и задыхалась в
его трепетным нетерпением вопросительно. Ее карие глаза расширились,
ища их; и прочитав все в полном слез и жалости взгляде ее дочери
, какое дикое выражение появилось на ее лице!

Реджина оттолкнула дядю, закрыла дверь и подскочила к
дивану, протягивая письма.

Миссис Лоуренс, сидевшая неподвижно, как камень, казалось, не заметила
их.

"Дорогая мама, Бог знает, что лучше для всех нас".

Медленно напряженные глаза обратились к ее умоляющему лицу.
стоящий на коленях ребенок, и что-то в нем разбудило застывшие глубины ее души.
сердце.

"Ты уверен? Неужели нет надежды?"

"Никакой надежды; кроме встречи с ним на небесах".

Вскинув руки над головой, несчастная ломала их.
в отчаянии, и боль всего горького прошлого вопила в ней.
страстный крик:

"Потеряна навсегда! И я бы не простила его! Мой муж! Мой собственный
муж! Когда он попросил прощения, я отвергла, и высмеяла, и
насмехалась над ним! О! Я намеревалась когда-нибудь простить его; после того, как я
выполню все, что планировала. После того, как он будет разорен и унижен в
глазах мира, а эта женщина займет положение, при котором
все они стремились удержать меня, мать, но не законную жену, после того, как я
немного насладилась своим триумфом, я твердо намеревалась прислушаться к голосу
своего сердца достаточно долго, чтобы сказать ему, что я прощаю его, потому что он был
твой отец! А теперь, где моя месть? Где мои глаза? Бог
отвернулся на меня, ударил из моих рук все, что у меня есть
трудился пятнадцать лет, чтобы достичь. Все они торжествуют надо мной сейчас,
в своих тихих могилах, покоясь с миром; а я живу, только чтобы сожалеть!
Сожалеть!"

Ее глаза были сухими и сияли, как драгоценные камни, а когда ее руки опустились, она
сжав руки непроизвольно уперлись на голову дочери.

"Мама, он сейчас, что ты простишь его знает. Помните, что для него все
горе состава; и попытаться утешиться".

- А мне? Что мне остается?

Ее голос был таким глубоким, таким замогильным, таким отчаянным, что Реджина
прижалась к ней еще теснее.

"Твое дитя, которое так преданно любит тебя; и надежда на это благословенна.
покойся на небесах, где неизвестны браки, где, наконец, мы будем
все жить вместе в мире".

Некоторое время миссис Лоуренс оставалась неподвижной; затем ее губы беззвучно зашевелились
. Наконец она сказала:

"Да, дитя мое, наш ребенок - это все, что у нас осталось. Когда он попросил поцеловать
меня еще раз, я отказала ему так резко, так горько! Когда он попытался
в последний раз прижать меня к своей груди, я оттолкнула его руки, не позволила
ему прикоснуться ко мне. Теперь я никогда его больше не увижу. Мой муж!
Единственная любовь в моей несчастной и проклятой жизни! О, мой возлюбленный!
знаешь ли ты, наконец, что Минни твоей юности, невеста твоего
детства никогда, никогда не переставала любить своего неверного, заблудшего
мужа?"

Ее голос стал дрожащим, хриплым, и внезапно она откинулась назад.
подняв голову дочери, она долго смотрела на опечаленное лицо.

Его последними словами были: "Минни, любимая, позволь глазам и губам нашей малышки
просить прощения за непреднамеренные грехи ее отца ". Они делают; они
всегда. Собственные замечательные Кутберта глаза блестели в его
дочери. Собственный муж гордится красивые губы Целуй меня так
с теплотой каждый раз, когда я нажимаю рта своего ребенка! Наконец-то я могу поблагодарить Бога
что наш ребенок действительно похож на своего отца; и поскольку после смерти
Катберт снова будет моим, я могу лелеять память об этом и молиться за
душу моего мужа! Поцелуй меня, поцелуй меня ... О, моя дорогая!

Она целовала ее глаза и губы, провел с ней, глядя в ее
лицо сквозь скопление тумана, а затем обращает ее снова в ее лоно, и
долго копили горечь и страдания нашли выход в бурю рыданий
и слезы.

 "Я должен сидеть безрадостный на своем месте; опустошенный
 Как деревья, которые внезапно сбросили листья,
 И темный, как безлунные ночи".




ГЛАВА XXXVI.


"Дядя Орм, ты не спишь?"

"Моя дорогая девочка, в чем дело? Минни заболела?"

"Нет, сэр; но сегодня день рождения мамы, и, если вы не возражаете, я хочу
ты. Несколько поздних персиков висят слишком высоко для моих рук, и
какие виноградные гроздья! чуть выше кончиков моих пальцев. Не будешь ли ты так добр
сорвать их для меня? Я хотел спросить тебя вчера днем,
но мама держала меня на террасе, пока не стало слишком поздно. У меня не
слышал, как вы ходили? Вставай, утренний воздух так восхитителен,
а озеро похоже на огромную розу с гофрированными лепестками".

"Ты мучительно ранний жаворонок, распевающий свои гимны восходу солнца,
когда ты должен крепко спать. Ты разбудил меня посреди
более прекрасного розового сна, чем твое утомительное, глупое озеро, и я
не извиню вас за то, что беспокоите меня. Где эта никчемная,
черноглазая болтливая обезьяна Джулио? Я что, мальчишка, чтобы лазить по персиковым деревьям
в это время дня, для вашего развлечения? О, непочтительность
Американской молодежи!"

"Джулио пошел по другому поручению, а я не должен оскорблять
ваш почтенных лет, прошу вас, чтобы лазить по деревьям, даже в честь
завтрак в день рождения матери. Ты легко сможешь достать все, что я захочу, и
потом можешь вернуться и закончить свою мечту, а я оставлю
завтрак ждать, пока ты не объявишь, что готов. Вот корзина.
Я иду в сад."

Регина побежала вниз, к цветнику за домом, и
немного погодя она увидела своего дядю без пальто,
с корзиной в руке он поднимался по одной из извилистых дорожек
это была терраса на холме.

Для нее всю жизнь обычай рано вставать она по-прежнему соблюдается, и в
росистой часы, проведенные в одиночестве, наблюдая, как восходит солнце над Комо она
баловались драгоценные воспоминания, которые нашли аудиторию и пользу на нет
другой сезон.

У нее вошло в привычку каждое утро класть свежий букет на тарелку своей матери
, а также расставлять подставку для цветов, которая с тех пор
их проживания в Villa никогда не благодать центра
на столе.

Это был церковный обычай, и в ее сознании он всегда ассоциировался
с торжественным благословением пастора за каждым приемом пищи.

Сегодня, когда она наполняла корзину цветами, на нее повеяло каким-то случайным дуновением
духов или, может быть, ярко-алых губ герани, пылающей
на фоне серого камня стены, болтала о Пятой авеню и
вспомнила веселого бутоньерку, которую она однажды видела, как миссис Кэрью застегивала в мистере
Пальто Пальмы.

Подобно змее, эта мысль обвила все вокруг, и красота
утро внезапно исчезло. Была ли эта сероглазая Клеопатра с
блестящими волосами, низким гладким лбом и губами, как у Ламии, покоящаяся в
объятиях своего опекуна - его женой?

Прошло три месяца с того дня, когда мистер Чесли получил
свое последнее письмо, содержавшее новости, которые склонили и сломили надменную
дух миссис Лоуренс; и если мистер Пальма написал снова, Регина
не была проинформирована об этом факте.

Он был женат, и в своем счастье, а муж имел он какое-то время
забыли о существовании друзей, в Европе?

Темная безысходность поселилась в глазах девушки, когда она отражается
что это, вероятно, было правильным объяснением его долгого молчания,
и глубокое желание увидеть его еще раз поднялось в ее печальном сердце. Она
знала, что так будет лучше, когда их разделит Атлантический океан; и все же
казалось тяжелым, горьким думать о том, чтобы прожить предстоящие годы и
никогда больше не увидеть его.

Тяжелый вздох сорвался с ее губ, которые начали приобретать терпеливый вид.
морщинки смирения, и, отвернувшись от красной герани, которая
пробудила воспоминания, свернувшиеся кольцом в ее сердце, она вышла на террасу,
перегнулся через мраморную балюстраду и выглянул наружу.

Солнце взошло, и в зеленом закате на его берегу озеро
казалось огромным сапфиром, обрамленным изумрудом.

Вдалеке медленно скользила рыбацкая лодка, ее натянутые паруса блестели
когда солнечный свет падал на них, похожие на белоснежные крылья какой-то огромной птицы
парящие над тихой водой; и высоко в воздухе, прямо под
полосой оранжевого облака, прозрачного, как кружево, пара счастливых голубей
кружил круг за кругом, каждый раз приближаясь к солнцу, которое быстро приближалось.
покрывая озеро дрожащим золотом.

Торжественные и безмятежные далекие Альпы возносили свои сверкающие купола,
которые резко, как хрусталь, выделялись на фоне неба, такого же глубокого,
темно-синего, как ляпис-лазурь; а за белыми виллами, усеивающими
берег, виноградники склонялись в янтарных и пурпурных плодах, обильных, как
Эшколь, сочный, как Шираз.

Прохладный воздух был обременен, с таинственными нотками акации и розы,
где росы украл у сонный сад, и за нежно
волнующаяся вода плыла святая звук сладкий язычок колокола,
от

 ..."Где вон та церковь
 Возвышается до небес, как будто для того, чтобы ходатайствовать
 За грешные деревни, разбросанные у ее ног".

В дом Регины проходили медленно, мелочь светлее от ее Матин
задумчивость, и когда она вошла в довольно завтрака, Мистер том чесле
только что внес свою фруктовый нагрузку на пол.

"СПАСИБО, дорогой дядя ОРМ. Мама будет наслаждаться ее персиков, когда она
знает, что вы собрали их с росой еще при их вниз. Иди,
закончить свой сон; Бог даст, будет сладко! Никто даже не прейдет
вашей двери в течение следующего часа, если обуты с бархатом, или с
тишина. Это первый день рождения мамы, который у меня есть
возможность отпраздновать, и я хочу сделать ей приятный сюрприз. Иди
снова спи."

Она встала на цыпочки и легонько поцеловала его в смуглую щеку.

"К сожалению, мой мозг не является достаточно вассал моей воле, чтобы
беспрекословно подчиняться его полномочий; и, падая на подушку и падения
на сон совсем разные вещи. Кроме того (вам не нужно выгибать
брови еще выше, когда я уверяю вас в этом), несмотря на мои
почтенные годы, мой слух столь же болезненно остер, как и у
великан, о котором ходили легенды, наблюдал за "Бифростом" и который "слышал, как растет трава на полях
и как шелестит шерсть на спинах молодых ягнят". Прошлой ночью
как раз в тот момент, когда я погрузился в предварительную дремоту, два бродячих
найтингейлы исполнили оперу, которая привела их к большому мирту
под моим окном, где, как я надеялся, они дошли до финала. Но один
из них - самка, я ручаюсь вам, судя по цоканью ее маленького
язычка (если только самки соловьев могут петь) - дерзко взгромоздился на
каменный балкон перед моим открытым окном, и такая тирада
полу-полу-дрожащих людей никогда раньше не оскорбляла сонного мужчину. Я хлопала
мои руки, но они вибрирующее, как будто всю Персию послал им
вызов. Теперь я собираюсь принять ванну, а так как ты упорно
заставив меня встать, я намерен наказать тебя моего общества, так как
как только я закончу свой туалет. Если вы увидите пару птиц, задушенных
в трюфелях на обеденном столе, вы можете заподозрить судьбу всех, кто
нарушает мои мечты. Даже любители пернатых - вредители. Моя маленькая девочка,
прежде чем ты начнешь свое правление в моем калифорнийском доме, я напомню тебе
о твоем обещании, что ни один твой любовник никогда не посмеет переступить порог моего дома
".

После ухода дяди на ее губах играла улыбка.
Регина наполнила _epergne_ на столе массой розовых конфет.
олеандры - любимые цветы ее матери, по краям обрамляли цветы
герань и фуксии. На свою тарелку она положила букетик тубероз,
собранный и перевязанный в форме сердца, с пряной яблочной геранью.
листья обрамляли восковые лепестки. Дыхание олеандров
Наполнило комнату ароматом, и, когда Реджина была вполне удовлетворена композицией из
цветов, она сложила малиновые персики и золотистый виноград в
пирамиду на серебряной подставке в центре.

Достав из кармана тонкую пачку нотных листов, перевязанных
розовой ленточкой, и крошечный конверт, адресованный ее матери, она положила
их кладут на тарелку миссис Лоуренс, венчая все белой сердцевиной
туберозы.

В течение нескольких дней ее преследовала музыкальная идея, которая постепенно
развилась по мере того, как она импровизировала, в "Ноктюрн", полный жалобных
второстепенных пассажей; и это первое законченное музыкальное произведение, написанное
написанный ее собственной рукой, он был посвящен ее матери. Она называлась:
"Сны моей матери".

Стоя у стола, сложив руки перед собой и опустив голову
слегка поникнув, она погрузилась в краткую задумчивость, задаваясь вопросом, как она
сможет жить без общества этой любимой матери,
который придавал такое повседневное очарование ее собственному существованию, и когда она
размышляла о прошлом, выражение тихой грусти появилось на ее лице
и в--

 "Бесстрастных, мирных голубых глазах
 Как сумерки, сквозь которые проглядывают слабые звезды".

В дверном проеме, выходящем на восток, мистер Пальма постоял несколько
секунд никем не замеченный, изучая красивую комнату и ее прекрасную юную
королеву.

В честь дня рождения своей матери она надела белое индийское муслиновое платье.
тонкую талию опоясывал голубой пояс, и только узел из голубых
лента у горла, там, где было собрано мягкое кружево. Ее шелковистые
волосы были собраны в тяжелый пучок низко на затылке и были
закреплены золотым гребнем; а возле маленького уха она закрепила
пучок белоснежных бархатных анютиных глазок, которые изящно контрастировали с
блестящей чернотой ее волос.

Мужчине, который пересек океан исключительно для того, чтобы насладиться своим голодным взглядом
это нежное лицо-камея казалось чистым, как у ангела.
Несмотря на постоянную сердечную боль и терпеливую, безропотную потребность в
чем-то, что, как она знала и чувствовала, Бог навсегда удалил от нее
вытянутые щеки сделали овал тоньше и оставили более темные тени
в ее спокойных глазах мистер Пальма, который так долго и тщательно
изучал ее черты, признал теперь, что действительно--

 "Она стала честнее, чем ее сверстники;
 До сих пор ее нежный лоб носит
 Святые огни младенческие годы".

Почти за восемь лет до того, как он смотрел, как она спит в Железнодорожном
машине, он интересуется, действительно ли это было возможно, чтобы она могла нести
ее нежное любящее сердце, простой белый соул, и святыми
молодое лицо незапятнанной и unbruised в клетку и жар
царство женственности?

Сегодня она была такой же прекрасной и чистой, как в раннем детстве, нежный
образ отречения, "незапятнанный миром", чьего
иссушающего дыхания он так боялся для своего цветка.

При взгляде на нее внезапный блеск надежды зажегся в его прекрасных глазах, и
румянец глубокого счастья загорелся на его обычно бледных щеках.

Она медленно отвернулась от стола и на фоне великолепия
солнечного света, льющегося через открытую дверь, увидела высокую фигуру своего опекуна
.

Было ли это просто благословенным видением, рожденным ее недавними грезами на террасе
; или он умер, и его дух разгадал ее тайну
душа, было милостиво прилетел, чтобы утешить ее, один прощальный внешности?

Он раскрыл руки, и все его лицо светилось страстное и
нежной любви. Она не двигалась, но ее глаза смотрели в его, как один
в счастливый сон, который боится проснуться.

Он быстро подошел к ней и, протянув руки, воскликнул
голосом, дрожащим от избытка радости:

"Моя Лили! Моя дорогая!"

Но она, не весна, чтобы встретиться с ним, как он надеялся и ожидал, и
в восторге от музыки его тон она становилась все бледнее стояла совсем
тем не менее, с дрожащими губами и глазами, которые сверкали как звезды, когда осень
начинает сгущаться туман.

"Моя Лили, приди ко мне по собственной воле".

"Мистер Пальма, я рада, очень рада снова увидеть моего опекуна".

Она протянула руку, которая дрожала, несмотря на все ее усилия, чтобы сохранить ее
устойчивая, и ее собственный голос звучал далеко, далеко, словно эхо потеряли
среди странных холмов.

Он подошел на шаг ближе, но не взял ее за руку, и когда он наклонился
к ней, она внезапно сцепила руки и оперлась на них подбородком
в старой детской манере, которую он так хорошо помнил.

- Моя Лили знает, зачем я пересек Атлантику?

Спазм боли исказил черты ее лица, и хотя он увидел, как
побелели ее губы в этот момент, ее ответ был ясным, холодным,
и отчетливым.

"Да, сэр. Вы приехали в свадебное путешествие. Разве ваша жена не в Комо?

"Я надеюсь на это. Я верю в это; я, конечно, ожидал увидеть ее здесь ".

В тот момент он очень гордо улыбался, но начал подозревать, что
он жестоко замучил ее молчаливым обманом, на который сам же и согласился
, и его глаза затуманились при мысли о ее страданиях.

Она неверно истолковала улыбку и быстро взяла себя в руки.

- Мистер Пальма, я надеюсь, вы привезли с собой и Лору?

"Нет. Почему я должен? Ей гораздо лучше дома с матерью".

"Но, сэр, я думал... я понял..."

У нее перехватило дыхание, и на ее лице появилось озадаченное выражение.
задумчивые глубокие глаза встретились с теми, кто со смехом смотрел на нее.

"Ты думал, ты понял что? Что, прожив холостяком все эти
годы, я, наконец, настолько глуп, что хочу жену? Ту, которую можно целовать,
держать в объятиях, любить даже больше, чем я люблю себя? Ну и что?
тогда? Я этого не отрицаю.

- И я надеюсь, мистер Пальма, что она сделает вас очень счастливым.

Она говорила с поразительной энергией отчаяния.

- Спасибо, я тоже. Я верю, я знаю, что она согласится; клянусь, она согласится!
Не могли бы вы назвать мне имя моей любимой?

"Да, сэр, это не секрет. Весь мир знает, что это миссис Кэрью.

Она сильно полагалась на свою женскую гордость; как долго это продержится
? Не лопнет ли она сейчас и не опустит ли ее навсегда в
пыль унижения?

Мистер Пальма рассмеялся и, взяв ее рукой за подбородок, приподнял
лицо.

"Весь мир очень мудр, и мой подопечный достаточно охотно принял его
учения. Никто, кроме Ольги подозревают правду. Я не хотел жениться
Брунелла Кэрью, будь она последней женщиной, оставшейся в живых на этой огромной планете.
 Мне не нужна модная моль. У меня не осталось бы и остатка от
того, что когда-то принадлежало другой. Я хочу нежный, чистый, сладкий, свежий
белый цветок, который я знаю и давно наблюдаю, как он распускается из своего
красивого бутона. Я хочу, чтобы моя дорогая, которую не целовал ни один мужчина, которая
никогда никого не любила, кроме меня; которая придет, как лилия, которой она и является, и
укроется в моих сильных руках, и распустит все свои благоухающие
красота только в моем сердце. Она придет?"

Еще раз он раскрыл руки, и в его блестящих глазах она прочитала его
смысл.

Откровение обрушилось на нее подобно неожиданному ослепительному сиянию
солнечного света, поражающего того, кто приближается ко входу в пещеру, в чьем
холодном мраке после утомительных поисков на ощупь умерла всякая надежда. Она почувствовала головокружение,
слабость, и мир, казалось, растворился в розовом тумане.

"Моя Лилия, мой гордый маленький цветок! Ты не придешь? Тогда Эрле Пальма
должен взять свое, хранить его и носить вечно!"

Он сложил руки вокруг нее, напряг ее к своей груди и положил
его теплые дрожащие губы к ее губам. Какой долгий страстный поцелуй, как
хотя голод в жизни никогда не могут быть удовлетворены.

После сурового самоконтроля и терпеливого ожидания гордый мужчина, который
никогда никого не любил, кроме прекрасной молодой девушки в его объятиях,
отдался экстазу обладания. Он целовал ее
брови, которые были так прекрасны в его глазах, развевающиеся волосы на ее
белых висках, и снова и снова мягкие, сладкие, дрожащие губы, которые
пылали под его давлением.

"Мои драгоценные фиалковые глаза, такие нежные и святые. Моя серебряная Лилия, моя
навсегда. Первая, последняя и единственная любовь Эрле Пальмы!"

Когда, прижавшись щекой к ее щеке, он рассказал ей, почему его чувство
честь запечатала его уста, пока она была подопечной под его крышей,
переданная ее матерью под его опеку, и подробно рассказала о тех
страданиях, которых ему стоило узнать, что другие судятся за нее
протянув руку, пытаясь завоевать любовь, которой его чувство долга
не позволяло ему добиваться, она начала осознавать силу
и пылкость привязанности, которая теперь так восхитительно сияла
в ее сердце. Она узнала о судьбе перчатки, которую он нашел на
своем столе и запер; о двух увядших белых гиацинтах, которые он
выпросил и носил в нагрудном кармане, потому что они принадлежали ей
волос; из песен, он хотел просто по той причине, что он слышал
их в ту ночь, когда она упала в обморок и он впервые поцеловал ее холодные
без сознания, губы.

Узнали бы блестящие нью-йоркские бармены своего холодного,
непреклонного, надменного фаворита в человеке, который изливал такие пылкие
страстные признания в маленькое жемчужное ушко, которое не раз касалось его губ
?

Эрле Пальме многое нужно было рассказать женщине, которую он любил, многое объяснить
о событиях того дня, когда Эллиотт Роско стал свидетелем ее появления
первое интервью с Пелегом Петерсоном, а впоследствии помогал в его
арестован, но сегодня утром в длительной аудиенции ему было отказано.

Посреди его счастливого шепота раздались шаги, которых он не слышал.
по лестнице спускалась фигура, на которую он не обращал внимания, и некоторое время стояла на пороге.
озадаченная и изумленная. Затем очень величественная фигура
прошла по мраморным плиткам и положила твердую руку на плечо Регины
.

"Моя дочь!"

Девушка подняла глаза, пораженная, сбитая с толку; но обнимающие руки
не отпускали ее.

"Моя дорогая мадам, не уводите ее".

Миссис Лоуренс не обратила на него внимания, ее взгляд был прикован к своему ребенку.

"Моя маленькая девочка, ты тоже обманула и оставила свою несчастную
мать?"

Она вырвалась из объятий своего возлюбленного и обвила руками шею своей
матери.

Крепко прижав ее к сердцу, миссис Лоуренс повернулась к мистеру Пальме.
и строго спросила::

"Неужели у мужчин действительно не осталось такого понятия, как честь? Вы, кто так хорошо знал
мое одиночество и скорбь - вы, сэр, кому я доверила своего
маленького ягненка - пытались отнять у меня единственное сокровище, о котором я думала, что
одержимый, единственное утешение, которое осталось, чтобы скрасить мою бессолнечную жизнь! Ты
пытался украсть сердце моей дочери, завоевать ее у меня.

- Нет, мама, он никогда не давал мне знать, и я никогда не думала, что... что я ему вообще небезразлична.
До сегодняшнего утра. Он не обманул твоего доверия,
даже ради...

"Пусть мистер Пальма сам выступает в свою защиту, если может; прислушайтесь к своему мнению",
холодно ответила ее мать.

"Он гораздо слаще с ее губ, и ты, моя дорогая мадам, очень
жестоко лишить меня удовольствия слышать это. Лили, моя дорогая, уйди
отойди ненадолго, недалеко, где я смогу легко найти тебя, и позволь мне
поговорить с твоей матерью. Если я не смогу полностью удовлетворить ее по всем пунктам, я
никогда не попрошу у нее того драгоценного дара, ради которого я пришел сюда
домогаться.

Он взял ее за руку, вырвал из неохотно разжавшихся объятий,
и когда они переступили порог, улыбнулся ей прямо в глаза.
Взяв ее пальцы, он легонько поцеловал их и закрыл дверь.

Что беспокоило птиц, которые так страстно щебетали
радостно, когда она бежала по садовой дорожке в розовую беседку?
Неужели облака и тени навсегда покинули этот мир, оставив только
небесное солнце и мистера Пальму?

"Интересно, есть ли на земле действительно тихое местечко, где я мог бы спрятаться;
священное убежище, где ни соловей, ни человеческие любовники не будут досаждать
мою душу, или снова потревожат мой покой своими вечными мадригалами?"

Она не видела своего дядю, который сидел в углу, неуклюже
связав несколько роз, которые он собирался на день рождения к его
племянница.

При звуке его тихого голоса Регина встрепенулась.

- О, дядя Орм! Я вас не заметила. Прошу прощения. Я не буду
беспокоить вас.

Она поспешила прочь, но он поймал ее за платье.

"Моя дорогая, тебе угрожает офтальмия, что ты не можешь видеть на расстоянии
человека в трех ярдах, рост которого шесть футов два дюйма? Конечно
Я прощаю тебя. Мужчина, которому одна любовь не дает спать всю ночь.
частушки, вытащенный из постели до восхода солнца и после принятия
упражнений и ванны, которые делают его таким же голодным, как модок, отрезанный от
своих лавовых пластов, ожидается и вынужден держать свое изголодавшееся тело в
мир, в то время как пара человеческих любовников исчерпывает словарный запас воркования
этот человек может терпеливо извинять многое. Садись, моя дорогая девочка. Потому что
моя борода седая, а вокруг глаз собираются морщинки, как ты думаешь
сердце старика не может сопереживать счастью, которое так пульсирует
в твоем, и это очень свято возрождает единственную сладкую любовь-мечту о
его собственная, давно похороненная молодость? Я знаю, дорогая; тебе не нужно пытаться говорить мне об этом,
не нужно так мучительно краснеть. Мистер Пальма приехал в Комо вчера вечером; я
знала, что он приедет, и видела его сегодня рано утром. Я могу обо всем догадаться
и я очень рад. Да благословит тебя Бог, дорогое дитя. Только не забудь
сказать Пальме, что мы не допускаем любовников в наш идеальный дом ".

Он положил руку на ее поникшую голову, и, потянув ее вниз, она
молча сжала ее в своей. Так они сидели; как долго, никто не знал.
Она мечтала о том золотом будущем, которое открылось так неожиданно
перед ней; он долго прислушивался к отголоскам любимой мелодии в памяти.
с тех пор, как затих в могиле.

Когда послышались приближающиеся голоса, он встал, чтобы ускользнуть, и слезы
увлажнили его кроткие карие глаза.

"Останься со мной, пожалуйста", - прошептала она, цепляясь за его рукав.

Через арочный дверной проем беседки она увидела медленно идущих двоих.

Миссис Лоуренс оперлась на руку мистера Пальмы, и когда он склонил свою
непокрытую голову в серьезном разговоре, его благородный лоб был безмятежен
, а надменный рот растянулся в полуулыбке. Они дошли до
беседки и остановились.

В своем утреннем халате нежно-сиреневого оттенка миссис Лоуренс печально
заплаканное лицо казалось в его славу золотистые волосы, почти как
прекрасная, как ее ребенка. Но одна как раз готовилась спустить на воду свой хрупкий корабль
"аргоси любовных надежд" в солнечном море, которое текуче простиралось
великолепие предстало перед ее ослепленными глазами; другая видела крушение
весь самый драгоценный груз ее сердца в буре разнообразных горестей,
который никто, кроме Христа, не мог утихомирить Своим божественным "Успокойся".

Сдерживаемая печаль на лице матери была более
трогательной, чем могла бы быть любая вспышка, и после сильного
усилия она протянула руку и сказала:

"Моя дочь".

Регина вскочила и спрятала лицо на шее матери.

"Когда я начал слепо надеяться, что больше ничего не случится
это разрывало мне сердце, потому что я был в безопасности со своей дочерью, владел ею
вся безраздельная любовь, и мы были всем друг для друга; просто
когда я осмелился молиться, чтобы мое небо ненадолго стало голубым,
потому что глаза моего ребенка отражали это, даже тогда последнее, самое дорогое
было украдено, и моим лучшим другом тоже! Дитя моей любви, я бы хотел
почти так же скоро увидеть тебя в саване, как под фатой невесты, потому что ты
будешь любить своего мужа больше всего, и, о! Я хочу всего твоего дорогого сердца
для моего собственного. Как я могу когда-либо отдать тебя, мой единственный звездоглазый ангел
утешения!"

Ее белая рука ласкала голову у нее на груди, и сожмет ее
талия матери, девушка сказала, отчетливо:

"Пусть будет так, как вы хотите. Счастье моей матери для меня гораздо дороже,
чем мое собственное ".

"О, моя дорогая! Ты серьезно? Неужели ты откажешься от своего возлюбленного ради
своей бедной, покинутой матери?

Она откинула назад прекрасное лицо и жадно посмотрела в глаза девушки.

"Мама, я никогда не перестану любить его. Жизнь не была бы такой сладкой,
какой она казалась сегодня утром, когда я впервые узнала, что он отдал мне свою
сердце; но долг лучше радости, и я больше обязана своим страданиям
матери, чем ему или самой себе. Если это пополнит чашу твоих многочисленных
печалей и ты отдашь меня хотя бы ему, я постараюсь принять горькое на свою долю
, а затем, насколько смогу, подсластить жизнь, которая была до сих пор у тебя
посвятили себя мне. Мама, как с вашим ребенком, как кажется, лучше свой
уважаемые сердце".

Она была очень белая, но ее лицо было твердым, и верность ее
цель была напечатана в ее печальные глаза.

"Господи, благослови мой милый, верный, доверчивый ребенок!"

Миссис Лоренс не мог сдерживать слезы, и Мистер Пальма тенистой его
глаза с его стороны.

"Моя девочка, делайте свой выбор. Решать, между нами".

Она подвинулась на несколько шагов, как бы освободиться, но в дождь; Регина
подтянулась и обняла ее.

"Между вами? О нет, я не могу. Оба слишком дороги".

"К кому больше всего привязано твое сердце?"

"Мама, не спрашивай меня больше. Вот моя рука. Если вы можете согласиться, чтобы дать
ему. Я буду ... о, как счастлив! Если он будет горевать тебе тоже
многое, тогда, мама, держите его, держите его. Я никогда не буду роптать или
жаловаться, ибо теперь, зная, что он любит меня, я могу вынести почти
ничего".

Слезы текли по щекам матери, и прижимая ее губы
повернувшись к бледному, скорбному лицу дочери, она поманила мистера Пальму к себе.
она встала рядом. На мгновение она заколебалась, подняла белокурые пальцы и
поцеловала их, затем, словно не веря себе, быстро вложила маленькую
ручку в его.

"Возьми мой милый, и помни, что она-самый ценный подарок
несчастной матери не сдались".

Через мгновение миссис Лоуренс что-то прошептала и очень выиграла.
прекрасное лицо вспыхнуло ярким румянцем, мягкие нежные глаза были
робко подняты к лицу мистера Пальмы, и когда он прицелился, она
скользнула из объятий матери в его объятия, чувствуя, как его губы прижимаются к ее губам, как
благословение от Бога на ее чистое чело.

"Любит ли моя Лилия меня больше всех?"

Только белые руки ответили на его шепот, обвив его шею; и миссис
Лоуренс и мистер Чесли ушли, оставив над головой росистые розы
раскачивающиеся, как кадильницы в великолепное осеннее утро, и священный
звон церковных колоколов, затихающий серебристым эхом среди олив и
мирт, покрывавший далекие холмы.




ГЛАВА XXXVII.


Соглашаясь отдать руку Реджины мистеру Пальме, миссис Лоуренс
оговорила, что брак должен быть отложен на один год,
сославшись на то, что ее дочь была еще очень молода и была настолько
после долгой разлуки она пожелала, чтобы та осталась с ней хотя бы на несколько
месяцев. Мистер Пальма неохотно согласился на условия, которые вынудили
его вернуться в Америку без Регины, и в ноябре миссис Пальма
Лоранс удален в Милан, где она желала, чтобы нормально ее ребенка
голос и музыкальный талант, должны быть подготовлены и разработаны наиболее
все необходимые инструкции.

Быстро пролетели двенадцать месяцев, и в повторном посещении
Берегов Средиземного моря, связанных таким количеством болезненных воспоминаний с
периодом ее прежнего пребывания, миссис Лоуренс, несмотря на усилия
о своей верной и любящей спутнице, казалось, погрузилась в глубокую
меланхолию.

По молчаливому согласию ни говорилось когда-либо сделал в своей прошлой жизни, но в
тень, холод и unlifting размышлял над ней, и бессонницу
что ни опиатов может покорить--бессоннице, рожденные из сердца-боль
что ни заклинание может narcotize--ограбили ее щеке своего цветения, и
слева усталые морщины на ее больной, безнадежный лицо.

Мистер Чесли вернулся с мистером Пальмой в Соединенные Штаты, и
поздней осенью следующего года миссис Лоуренс и Регина отплыли в Нью-Йорк.
Йорк.

Воспоминания о путешествии были особенно болезненными для несчастной.
жена, чьи губы никогда не разжимались при обсуждении темы, которая занимала ее мысли.
вскоре после их прибытия ее врач посоветовал совершить поездку
во Флориду или на Кубу, пока не закончится суровая зима, поскольку
упорный кашель снова вызвал опасения чахотки.

Чтобы сопровождать свою мать, Реджина отложила свое замужество до июня.
и, несмотря на открытое недовольство мистера Пальмы и его серьезный протест.
Зиму и весну провела в Вест-Индии. Миссис Пальма
Лоуренс постепенно восстанавливал здоровье, но не жизнерадостность, и в мае,
когда они вернулись в Нью-Йорке, была проведена подготовка к
свадьба, которая в знак уважения к чувствам матери, Регина нужные
должно быть очень тихо.

Поместье ее мужа долгое время находилось во владении миссис Лоуренс, и
величественный особняк был отремонтирован и обставлен новой мебелью в ожидании своего владельца.
но она вздрогнула при упоминании этого места,
объявив о своем намерении больше не посещать его, пока она не будет похоронена.
упокоение в гордой семейной усыпальнице, где покоятся останки генерала Рене
Лоуренс уже был удален.

В соответствии с пожеланиями своей дочери, она взяла на себя
летняя вилла на берегу Гудзона, недалеко от города,
и за неделю до дня, назначенного для бракосочетания они взяли
владения их родной страны.

Как время быстро подошел, депрессия Миссис Лоранс духов
по-видимому, увеличивается; она ревниво считал часы, которые оставались,
и ее грустные глаза отдыхали с рокового предчувствия на ее дочери
счастливом.

Днем, накануне свадьбы, мать сидела на
веранде с видом на бархатную лужайку, простиравшуюся между домом
и рекой. Солнце садилось, и насыщенный красный свет ложился на
гребень далеких холмов и ударил по парусам двух судов
скользящих близко к противоположному берегу.

На каменной ступеньке сидела Реджина, прислонив голову к колену матери
, ее рука наполовину зарылась в белоснежные локоны Геро, которая присела
рядом с ней.

Миссис Пальма и дядя Орм приедут не раньше полудня, но Ольга приедет завтра рано.
и, мама, я знаю, ты будешь рада узнать, что
наконец-то ее брат убедил ее отказаться от намерения
присоединиться к...

Она не закончила предложение, потому что, подняв глаза, увидела, что миссис
Меланхоличный взгляд Лоуренс был прикован к багровому небу и багровеющим вдали холмам
, и она знала, что ее мысли были заняты серыми,
пепельными склепами Прошлого.

На несколько мгновений воцарилась тишина, и мать с ребенком представляли собой
странный контраст. Первая была одета в какую-то ткань фиолетового цвета
, а ее роскошные золотистые волосы были гладко зачесаны назад и
скручены в свободный узел, куда пальцы ее дочери вставили
моховая роза с набухающими бутонами и блестящими листьями.

На девушке было простое белое муслиновое платье с высоким воротом, где
мягкое кружево было украшено букетом цветов лимона и
фиалок; а вокруг ее черных как смоль волос вилась длинная ветка
Арабского жасмина, которая ниспадала почти до плеча.

Одно лицо с глазами-звездочками, сияющее, как Надежда, с розовыми мечтами, таящимися
в изгибах ее совершенного рта; другое бледное, удрученное, но все же
безропотное, прекрасная статуя Сожаления.

Очень скоро белая рука с черным агатом скользнула по
шелковистым волосам дочери.

"Вон идет поезд, и мистер Пальма будет здесь через несколько минут.
Как мало я мечтала, что этот холодный, недемократичный, эгоистичный человек...
прояви себя таким терпеливым, нежным любовником! Поистине!--

 "Красота сделала слабыми наших величайших мужчин".

Поцелуй меня, моя дорогая, прежде чем отправишься на встречу с ним. Мой голубоглазый малыш!
послезавтра ты больше не будешь моей. В сердцах жен
мужья вытесняют матерей и царствуют безраздельно. Ничего не говори, любовь моя.
Только поцелуй меня и уходи".

Она склонилась над мордой, покоящейся у нее на коленях, и мгновение спустя
Регина, сопровождаемая благородным старым псом, пошла по извилистой дорожке,
ведущей к железным воротам. По обе стороны стояли кедры деодар, и
за одним из них она села на простую скамейку.

Она недолго ждала, когда послышались приближающиеся шаги, и в калитку вошла фигура мистера Пальмы
высокая, красивая фигура в сопровождении человека, который
медленно следовал за ней.

"Лили!"

Адвокат обнял ее, привлек к себе и
прошептал:

"Я принес тебе радостную весть. Я привез моей дорогой очень ценный свадебный
подарок - ее отца".

Быстро повернувшись, он передал ее в объятия мистера Лоуренса.

- Может ли моя дочь сердечно поприветствовать своего несчастного и недостойного отца?

- О! как милостив был ко мне Бог! Мой отец жив и
в безопасности - он действительно прижимает меня к своему сердцу? Теперь моя мать может отдохнуть, пока
она может произносить прощение что ее сердце давно произносится;
но, имея удерживается на болезненные интервью расставания, так
крайне тяготила ее духов. Ах, как ярко выглядит мир!
Слава Богу! наконец, мама может обрести покой".

Нежно глядя на ее сияющее лицо, Мистер Лоренс обратился в нестационарном
голос:

"Будет ли ребенок моей Минни умолять ее о давно потерянном муже
ее юности?"

"О, отец! в этом нет необходимости. Ее любовь, должно быть, восторжествовала давным-давно
над чувством жестокой несправедливости и памятью о прошлом, ибо с тех пор
мы узнали, что вы были среди тех, кто погиб, она молча
оплакивали как только жена за мужа, которого она любит. Поскольку она
видит в моем лице отражение твоего, оно в последнее время стало ей вдвойне дорого
и иногда по ночам, когда она думает, что я сплю, она
нежно прикасается ко мне и шепчет: "Малышка моего Катберта". Но почему
ты так долго позволяла нам верить, что погибла на том корабле?"

Мистер Лоуренс кратко изложил факты своего спасения на плоту,
который был наспех сооружен несколькими членами команды, когда лодки
были вне их досягаемости. Он поручил это Мод, и на следующее
утро после крушения судна им удалось забраться в
одну из лодок, которая плавала днищем кверху, и, по счастливой случайности,
дрейфовала совсем рядом с плотом. В течение нескольких дней они были выброшены
беспомощно с волны на волну, подвергается проливные дожди, а на
третий вечер, бедняжка мод, который был без сознания, на некоторых
часов, умер на руках у своего отца. В полночь, когда засияла луна
полная и яркая, он завернул маленькое тельце в свой плащ и
предал ее последнему упокоению под голубыми волнами,
где ее мать уже утонула во время яростного шторма. Он
по цвету и надписи на лодке понял, что это та самая лодка,
в которую он посадил свою перепуганную жену, и когда она подплыла к
он не мог сомневаться в ее печальной судьбе. Через несколько часов после
похорон Мод датский бриг, направлявшийся в Вальпараисо, обнаружил
лодку и подаваемые ею сигналы бедствия и, взяв на борт четырех
выживших, отплыл по намеченному маршруту. Мистер Лоуренс бад добрался до
своего пути в Рио-Жанейро, а затем в Гавану, но, узнав от
опубликованные сообщения о том, что его жена действительно погибла, и что он
также был причислен к числу пропавших, он решил никому не раскрывать
факт своего существования. Обнищавший в финансовом отношении, его наследственный
дом, покрытый закладными, которыми владела миссис Лоуренс, и совершенно
безнадежный вызвать ее сострадание или добиться ее прощения, он был
слишком горд, чтобы вынести унижение, которое обрушилось бы на него в процессе
он знал, что она намеревалась подать на развод; и решил никогда не возвращаться
в Соединенные Штаты, где его могли ожидать только позор и
горе.

Находясь в Ливерпуле, готовясь отправиться в Мельбурн, он случайно
нашел и прочитал объявление миссис Лоуренс в лондонской "Таймс",
предлагавшее вознаграждение за любую конкретную информацию, касающуюся Катберта
Лоранс, сообщили потерял на пароходе ----. Она смягчилась, она
простить его сейчас? Он был одинок, опустошен; его сердце жаждало увидеть
свою прекрасную юную дочь, ставшую вдвойне дорогой после потери бедного
Мод, и он жаждал несказанно увидеть еще раз любовь его
рано и последние годы своей жизни.

Если по-прежнему непримиримо мстительная, она продолжила
реклама, которая так сильно соблазняла его раскрыться? Он
полностью осознавал свою собственную недостойность и масштабность
причиненного ей зла, но после долгой борьбы со своим
гордость, которая сильно страдала при мысли о презрительном отпоре, который
мог ожидать его, он конфиденциально написал мистеру Пальме и в
соответствии с его советом вернулся в Нью-Йорк.

Только в два часа дня он прибыл, и теперь пришел, чтобы проверить силу
памяти за сердце своей жены.

"Отец, она сидит в одиночестве на веранде, с такой мир
печаль в ее глазах, которые утратили благословенную силу плакать. Иди
к ней. Я верю, что тебе не нужен союзник, чтобы достучаться до сердца моей матери ".

Мистер Лоуренс поцеловал ее в прекрасный лоб и ушел; и, обняв
Реджину за плечи, мистер Пальма повел ее вперед через лужайку
пока они не достигли ветвистых кустов сирени возле веранды.

Здесь он сделал паузу, снял очки и гордо посмотрел и
нежно прямо в фиолетовые глаза, которые даже сейчас встретил его так застенчиво.

"Моя Лили, завтра в этот же час ты станешь моей женой".

Его надменные губы улыбались, когда искали ее, и вместе с ней
прелестное раскрасневшееся личико, наполовину спрятанное у него на плече, и маленькая ручка
вцепившись в его руку, она смотрела, как фигура отца приближается к лестнице
.

Миссис Лоренс сидел со скрещенными руками опираясь на перила
балюстрада, ее голова слегка склонилась к ее груди; и
красивое лицо, освещенное умирающее великолепие заката, что
казалось, разжечь нимбом вокруг золотая голова, и вынесли ее
в ее лиловые драпировки, как некоторым ореолом Dolorosa_ _Mater, ступая
только _Via Crucis_.

Темные тени под меланхоличными карими глазами заставляли их казаться
темнее, глубже, почти пророчески, и с ее губ слетела песня
отрывок из "Сожаления"

 "О, это слово "Сожаление"!
 Бывали ночи и утра, когда мы вздыхали:
 "Оставь нас в покое Сожаления! Мы довольны
 Бросить тебе все наше прошлое, чтобы ты уснул
 Ибо да."Но он терпелив, и он просыпается";
 Он не научился плакать перед сном,
 Но на кровати понимает, что он бард "...

"Ах да. В комнате мести царит сожаление. Где моя месть? Она
сверкала, как нектар, и когда я осушил ее, всепоглощающий яд прилип к
мои губы. К мести, чтобы сожалеть--навсегда! В день, как совершенно
овдовела; до завтра ... бездетными. О, мель жизни! Infelice!
Infelice!"

На каменных ступенях стоял человек, которого ей в глаза, повернулся к
далекий холм-вершины, еще не видел, но когда страстный пафос
это голос, который так часто очаровывала и укачивает его аудитории
умер в рыдание, музыкальным, но очень трепетный тон упал на
вечерний воздух:

"Минни, моя жена! После почти двадцати лет пренебрежения, несправедливости,
может ли муж твоей юности и отец твоего
ребенка надеяться на прощение?"

 "Нет разрушенной жизни, кроме улыбки небес",
 И дается благодать, компенсирующая каждую потерю.,
 Раковину Колизея любят цветы и виноградные лозы.,
 И сквозь ее разбитые щели сияют мирные планеты ".
******************

Напечатано издательством Ballantyne, Hanson & Co в Лондоне и Эдинбурге