Эхо войны. СВО

         Кто сказал, что война похожа на компьютерную игру и, что игроки там понарошку погибают, а тому, кто водит «мышкой», и вовсе не больно? Но. Это только игра. А война - это разруха, страдания, боль, стоны, крик, смерть. Это тяжелая потеря близких друзей и родных, и ни в чем не повинных людей. И никто не знает, когда и как может прилететь все то, что приносит гибель всего живого.
         Внук, получивший серьезное ранение от взрыва дрона-камикадзе, после моей долгой и настырной просьбы согласился рассказать только о себе, об этом последнем бое и о своем состоянии в госпитале после ранения.
- И так, начнем сначала, -  спокойно сказал он, внимательно взглянув мне в глаза.

- Так, по местам! Пошел! – прозвучала команда.
        - Наша «буханка» буквально с ходу рванула в глубину ночной темноты. Во избежание внезапного появления вражеских дронов, ехали с выключенными фарами, чтобы не демаскировать себя, но в то же время старались как можно быстрее добраться до своей позиции. Благополучно проехали  первый боевой пост, но часовой почему-то молчал.
«Неужели что-то случилось с ним, или может задремал на секунду», - мелькнула мысль. Через время мы уже подъехали на нужную нам позицию и, припарковавшись недалеко от уже стоящей буханки, спешно стали выгружаться. Но буквально в эту же секунду неожиданно откуда-то появившиеся дроны - камикадзе стремительно стали атаковать  нас. Тут же прямым попаданием взорвалась первая машина. Пламя охватило всю округу, осветив ночную темноту, а дроны, словно коршуны  продолжали свою смертельную игру. Их было великое множество и не сосчитать. Недалеко от меня взорвался еще один дрон-камикадзе.  Мощный взрыв отбросил меня на несколько метров. Меня сильно ударило головой о что-то твердое, я провалился в темноту. Через какое-то время сознание вернулось. Похоже, это была уже третья контузия. Был шок, боли никакой не чувствовал и как можно быстрее отполз за небольшую часть разрушенной стены, пытался на ходу скинуть с правого плеча автомат, но почему-то моя левая рука не слушалась. И, не обращая внимания, другой рукой скинул автомат и тут же стал отстреливаться. Снаряды взрывались и взрывались, не давая поднять головы. В этот момент услышал крик о помощи:
-  Я трехсотый, я трехсотый, подайте мне аптечку! – послышалось со стороны машины, на которой мы только что подъехали.
 Отстегнув со своего ремня аптечку, протянул в темноту, может кто-то сможет дотянуться и передать ее раненому.
- Пацаны, возьмите аптечку, я тоже трехсотый, но еще продержусь, - крикнул, пытаясь перекричать грохот от взрывов. А сам, истекая кровью, продолжил неравный бой с дронами. По количеству взрывов посчитал, их было более тридцати!
«Врешь, гадина, не возьмешь, мы еще повоюем, а вот вам и приветы с того света просили передать», - крикнул в темноту, перезарядив автомат, дал длинную очередь по одному из дронов. Перевязать себя уже не мог, да и не до этого было. Через пару минут почувствовал, что теряю сознание от потери большого количества крови.
- Дальше, извини, бабушка, я не помню. За крюк, что прикреплен к бронику, наши бойцы вытащили меня из-под обстрелов и втащили в подвал разрушенного дома. Пришел в сознание от их голосов.
- Э, нет, браток, тут тебя серьезно разворотило, давай-ка хоть в полевой госпиталь вместе с остальными ранеными, - проговорил медбрат.
- Грузить трехсотых, - сквозь грохот прозвучала команда, - вторая буханка еще цела.
           Под продолжающим артобстрелом, виляя от падающих и взрывающихся снарядов, на большой скорости вырвались из поля обстрела и домчались до госпиталя. Осмотрев мое ранение, медики сделали обезболивающее.
- О, это серьезно тебя зацепило, у нас нет возможности на такие операции, - сделал свое заключение военврач.  И, немного погодя отправили уже в головной госпиталь, который находился практически в зоне боевых действий.
 - Закончились медикаменты, не успели довезти, - сказал врач, осмотрев меня. - Но нужно остановить кровотечение. Стерпишь, пока без обезболивающих постараемся  вытащить большой осколок, который недалеко сидит?
Тут же на стол и сразу приступили к извлечению.
- С…ка, - крепко выругался я и простонал от невыносимой боли, - что же вы такие садисты! Дайте мне в зубы хоть рукоятку ножа, чтобы я не обломал себе зубы!
- Тише, тише, боец, мы спасаем твою жизнь, - громко сказал доктор.
          Через сутки меня на вертолете переправили уже в Окружной военный госпиталь.  А остальное, бабушка, ты вроде уже знаешь. Здесь уже сделали  операцию по всем правилам. 
- Мы извлекли крупные осколки, а мелких очень много, их просто невозможно удалять. Живи, воин, поправляйся. Переломы твои тоже срастутся. Месяца через три будешь снова в строю, - сказал доктор.
           Через несколько дней после операции мне разрешили прогулку по территории госпиталя. Прогулка прогулкой, а курить-то так хочется! Я решил выйти за территорию в поисках табачного киоска и вскоре увидел его рядом с остановкой городского транспорта.
          «Какое блаженство, - подумал я, затянувшись  табачным дымом, - красота, тепло, солнце по-весеннему светит, и не слышно взрывов». В этот момент над моей головой что-то темное быстро пролетело. От неожиданности я тут же буквально нырнул под козырек остановки, быстро присел и пригнул голову, прикрыв ее здоровой рукой.
-  Парень, что с тобой, - услышал мужской голос, который стоял на остановке в ожидании своего автобуса.
Опираясь на свою единственную здоровую руку, я привстал. Похоже, мужчина и сам понял и, словами:  «Парень, ты, наверное, ОТТУДА», и показал большим пальцем в сторону. Видимо, глядя на мой госпитальный наряд - штаны «мультикаме» и  на госпитальную майку,  и меня всего перебинтованного,  с зафиксированной к туловищу рукой, он  всё понял.
- Это был большой черный ворон, что пролетел над твоей головой, - сказал он.
Я кивнул ему головой. Вновь оглянулся на этого мужчину и, повернувшись, медленно   направился в сторону корпуса госпиталя. Головная боль от полученной контузии еще больше усилилась, А сам еще неуверенно волоча ноги, вдруг засмеялся:  «это до чего я дошел с этим ранением».
          Ровно через три месяца, как сказал оперировавший его хирург, зажили раны, заросли переломанные кости, также заросла переломанная лопатка его левой руки и мой внук снова был в строю.
         
          Всем нам - родителям, родным и просто всему нашему народу очень хочется, чтобы все наши бойцы вернулись с фронта с победой живыми и невредимыми. Война всегда будет оставлять не только на теле, но и в сердцах воинов глубокие раны. Пройдет еще не мало лет, возможно не одно десятилетие, пока не заживут их старые и душевные раны, и пока они смогут привыкнуть к мирной тишине. Эхо войны будет отзываться в памяти разрухой, сиротами, вдовами, инвалидами. Те, кто останется в живых, они навсегда останутся искалеченными не только телом, но и душой, еще часто ночами они будут просыпаться даже от  малейшего шороха или страшного сновидения о прошедших жестоких боях.
         Весь наш народ - все мы только за мир на всей Земле!