Глава 16. Жизнь с нуля

 


                Жизнь с нуля — она какая?
                Ну скажи ты мне — скажи:
                Вновь такая и сякая заложила виражи...
   
                За углом уж ждёт с дубинкой
                Чтобы с ног долой опять?
                Не хочу так жить отныне-
                вам такого не понять.

                Как хотите — так решайте-
                Больше нету терпежу-
                Всё довольно — ухожу.
                {Далее — по тексту — Т. З.}

Досужий читатель скажет сердито: - А не нужно нам угрожать — себе получится дороже:
Михаил Евдокимов в сердцах бросил: Остановите Землю — я сойду! И что же — остановили — сошёл. Человеком слова оказался. Кому от этого хуже? Нам в первую очередь.
Ну, я не в том смысле, что уйду окончательно и бесповоротно, а уйду из данного отрезка пути и времени, потому как этот отрезок по моему ведёт  нас  в тупик, а из тупика потом выхода ни в какую сторону в выйдешь, а мне ещё хочется по этой жизни поколесить — интересная она местами бывает. Мне просто хочется её изменить в нужную лучшую сторону. Как только сделать это — ну не бросать же Алексея окончательно и бесповоротно — люблю я его всё таки, как раньше, а порой кажется даже больше. А вот меня любит ли он — последнее время начинаю сомневаться. Особенно после этого случая с медсестричкой. А тут ещё соседский Идрис вчера меня окончательно смутил: сказал что Алексей хочет познакомить его с чудесной девушкой: и молоденькой и весьма симпатичной и татарочкой — именно такой какой хотят его родители. Догадайтесь с кем? Ну да: с Элечкой. Вот вам и новая проблема номер раз.
Ну я то сразу догадалась причину этого вояжа, а бедолага Идрис уже планы строит наполеоновские. Можно было бы сразу обрубить хвост этому коварному плану, но решила так: будем посмотреть по итогам вояжа, а уж потом и рубить, а пока на всякий случай готовится к отбытию из этого „гостеприимного“ края… Решила пока не грохать крыльями раньше времени.
-Неужели ещё на что то надеешься, Татьяна — допрашивала сама себя наша героиня. — Как же ты наивна — я погляжу?! Думаешь тебе кто то расскажет, что будет там на самом деле, чтобы потом решать ху их ху? Ну Алексей не расскажет — это даже без вариантов — соврёт — он и в обычной жизни врёт как дышит, а уж в таком пикантном состоянии тем более будет лгать, даже на костре.
-Идрис не соврёт! — решила Таня. — Если конечно поймёт в чём суть дела. Может намекнуть ему ненароком? Да нет — он же Алексею всё выболтает, а тогда пропадёт эффект неожиданности для моего дорогого муженька — а мне это ни к чему. Пока  по крайней мере. Должна же ты Татьяна наконец уяснить, кто твой муж на самом деле, которого ты так по глупому любишь?
Итак Алексей и Идрис уехали в субботу вечером в Наманган а  в двух соседних домах только и было разговора о том, что эта за поездка и вытекающие из неё последствия.
Впрочем Таня заметила, каким радостным светом поблескивают глазки её свекровушки.
-Неужели она всё знает? — мелькнуло подозрение. — И сыночек поделился о своих переживаниях со своей любимой мамочкой?! Потому она и сияет как медный пятиалтынный- уже заранее уверена в успехе?
И у Татьяны зародилось сомнение в правильности своего решения: а что если действительно её Алексей уломает девицу — каково будет ей да и их детям — куда им потом деваться? К матери, как показала жизнь — не выход. К тёте Тоне — ей и самой сейчас не сладко: новое место, четверо детей — и всё на одну её зарплату.
Таня просто отмахнулась от своих сомнений: - Разберёмся: будет факт — придёт и решение, а тока не лезь вперёд батьки в пекло, Татьяна!
И всё же все три последующих дня она не находила себе места, стараясь не сталкиваться со свекровью опасаясь, что не выдержит её ухмылки и или зубки ей посчитает, или глаз разукрасит любя. Всё таки старая грымза что то знает или догадывается? Откуда? Ведь особой догадливости за ней до сего времени не замечалось.
На третий день поздно вечером Алексей появился дома — злой как чёрт — видать не сложилось.
-Ну что жеб Татьяна — теперь твоя душа успокоилась? — поинтересовалась сама у себя Таня. — Один вернулся — без красотки.
И сама же себе ответила:
-А кто знает — может она завтра прибудет или послезавтра, а он раньше вернулся чтобы место для неё освободить? Ну тогда держись, Татьяна, и лицо держи, чтобы ни один мускул даже не дрогнул! Пусть он трясётся…
Сели ужинать — чем как говорится Господь послал — не ждала его сегодня, потому специально и не готовила — сама поклевала что нашла: в основном чай с хлебушком и кусочком сахарка.
Через окно увидела как из соседнего дома вышли Идрис и Николай Иванович и начали о чём то весьма увлечённо дискутировать. Идрис всё рубил правой рукой а Николай едва сдерживал удивление и непонимание.
-Ну ты ешь, дорогой! — сказала муженьку который сидел боком к окну и даже головы не повернул на дискуссию — не заинтересовался стало быть. — Что то мне не по себе — пойду воздухом подышу.  Ты ложись — не жди — устал небось после дороги.
-Пусть даже не надеется, что прыгну к нему в постель — мысленно ответила на прикосновение его руки.
Вышла и, встретив взгляд Николая, жестом попросила перейти на другое место, где их из окошка не будет видно. Перешли без протестов.
-Ну, здравствуй, сосед — обратилась к Идрису. — Как тебе невеста?
-Да я её и рассмотреть не успел — промчалась как метеор — буркнула только „привет“, сославшись на строгую начальницу.
-Что же, бывает — у вас следующий день был в запасе — напомнила спокойно Таня.
-А наследующий день Алексей меня вообще с собой не взял — сказал что сначала сам поговорит с девушкой. Ушёл в восемь утра а вернулся почти в девять вечера, сказал резко:
-Пошли!  Думал идём снова к больнице а пришли на ж \д вокзал. Я ничего не понял. А он мне зло так, словно я во всём виноват:
-Дрянной оказалась красотка: сама сначала всё намекала, что ей нужен свой, простой парнишка, чтобы его приняли родители, и наконец отстали от неё, а когда тебя увидела сказала, что передумала. А самого от злости аж трясёт, словно этот ответ не для меня был, а для него самого. И тогда я понял, что я был для него только прикрытием, а хлопотал он так исключительно для себя. Да только видать красотка дала ему такой поворот от ворот, что он никак успокоится не мог.
Так Тане хотелось сказать соседу, что она не могла и подумать, что он сам догадается до истины — на то и у Алексея был расчёт, но простак оказался не таким уж и простым. Не стала бить по больному- ему и так хреново: ведь он не ожидал такого удара от человека, которого считал своим другом.
Сказала:— Ну ладно, парни, — спокойной ночи — пора отдыхать : утром  дел много как всегда много  дел: мужу завтрак, детей покормить, переодеть, погулять, обед приготовить, ну и  прочее. Нужно выспаться хоть немного. Не стала уж вспоминать, что и после перенесённого нужно успокоится, чтобы никто ничего не понял — даже свекруха дорогущая.
Проходя мимо Николая шепнула тихо:
-Значит наш договор,  Николай ,пока отменяется — буду пока другими методами пользоваться.
Идрис начал допытываться у Николая, краем уха услыхав о договоре:
-Что за договор?
-Да Татьяна в займы немного денег у меня просила — теперь видно надобность в них отпала.
И Идрис успокоился этим ответом.
Алексей уже спал и, Слава Богу, встреча в постели не состоялась — Таня боялась что там выдаст себя и, если не пошлёт на три километра дальше, что просто столкнёт его прочь с кровати.
-Поговорим завтра — решила. — На свежую голову. А завтра уж все точки над ё расставим: или или: или пан — или пропал. Так то вот, дорогой супружник, — достали вы меня своими выкрутасами — все достали! Больше так не могу жить — хочу начать всё с чистого листа. Не знаю возможно ли это но поживём — увидим.
Утром Татьяна решила не ждать вечера, а выложить мужу всё за завтраком — пусть и ему жизнь как говорится мёдом не покажется — шутка юмора.
Начала так:
-Значится так, дорогой мой, я вижу, что несмотря ни на что ты собой доволен — не так ли? Хочу немного сбить с тебя спесь. Ты решил, что друг и жена у тебя люди весьма недалёкие и не смогут понять твоих истинных намерений?! Хочу разочаровать тебя: поняли. И недалёкая жёнушка всё сразу поняла и глуповатый, по твоему мнению, дружок понял что был для тебя всего прикрытием и знакомить ты его ни с кем не собирался — хотел сам медсестричку в постель себе затащить. Ан нет — облом полный получился. Ты был уверен: если я к тебе в постель когда то прыгнула, то и красотка Элечка не сможет устоять. Ты не учёл одного, дорогой: я то тебя любила, и к своему горю ещё и пожалела, а красотка твоя способна на такие чувства? Сомневаюсь, однако.  Вот она и дала тебе от ворот поворот. Только я думаю, что кроме её отказа было ещё что то, что заставило тебя так спешно бежать с поля боя. Но ты ведь не признаешься в этом — не так ли?
-Она на меня отца натравила и он сказал, что если мы не уедем, то нам все ноги переломают. — неожиданно признался Алексей.
-И ты вернулся к запасному варианту, уверенный что никто ничего не поймёт и не узнает — не так ли?  Поняли — узнали — что теперь? Что делать будешь: врать, как раньше? И что делать мне: как раньше верить тебе и делать вид, что я ни о чём не догадываюсь? Не могу больше — не могу и не хочу! И давай дорогой решим всё сейчас — по честному: нужна тебе семья: дети жена? И не отводи пожалуйста глаз: хочу видеть твою душу! У каждого человека должна быть душа — даже у такого как ты.
Хотела сказать: подлого и лживого — не сказала - скажи ему такое, однозначно — на выход.
А она всё ещё не могла позволить себе такого: увы, да — цеплялась за последнюю соломинку и ненавидела себя в эту минуту за слабость.
Смотрела во все глаза и удивлялась: когда его светлые, цвета первого весеннего мёда, глаза стали такими пустыми и молчащими? А она и не заметила этого за своими проблемами.
Ответил односложно:
-Нужны.
-Прости, дорогой, если бы ты это ответил раньше я бы наверное поверила сразу, даже не сомневаясь, а сейчас придётся тебе это доказывать на деле.
-Как?
-Придётся выполнить четыре условия.
-А губы не треснут?!
-Волнуйся за себя: как бы у тебя то,
что пониже спины не треснуло!- Улыбнулась Татьяна в ответ.
-Ну и что ты хочешь? — спросил с вызовом.


-Во — первых: поговоришь с мамой и попросишь её больше никогда не говорила мне оскорбления — надоело. Если ещё это повторится тогда: что у меня будет в руках — будет у неё в зубах.
-Угрожаешь?!
--Да как я могу? — это скорее в ваших привычках! Просто предупреждаю: у меня закончилось всяческое терпение и трогать меня не стоит.
-Ну, а дальше!
-Дальше: делай что хочешь, иди куда хочешь, но устраивай детей в садик, чтобы я могла устроится на работу. А это уже в третьих: надеюсь ты поможешь устроится мне на своё место — у меня, сам знаешь, опыт работы в ПТО есть.
-А сам тогда я куда?! — взвился Алексей.
-Вот мы и к четвёртому условию подошли: самому тебе придётся устраиваться в ДСК рабочим. Ну да предвижу ещё больший крик: к чему это я в рабочие пойду, когда учусь в институте — не легче ли тебе устроиться туда? Отвечу сразу: не легче: я всё таки женщина,хотя ты этого и не хочешь видеть — у меня нет таких сил, как у тебя, и на мне двое детей, если тебя не считать.
-Почему именно в ДСК? — уже спокойнее поинтересовался Алексей.
-Потому что там за четыре года можно гарантированно получить квартиру: жить с твоей мамой просто невозможно — ты это и сам прекрасно знаешь. А защитишь диплом переведёшься или в мастера, или в ПТО — инженером.
И добавила, немного помолчав:
-На всё про всё тебе, милый, неделя. Если ничего этого не будет, то и нас здесь с детьми не будет — и больше ты нас никогда не увидишь.
-Опять угрозы?!
-Зачем? Это для того, чтобы ты знал цену твоего равнодушия к нам. Время, как говорится, пошло…
Разговаривал Алексей со своей мамой было не понятно — просто Таня, как могла, избегала её, хотя было непросто: она вечно торчала во дворе.
Но через два дня он принёс два направления в птицесовхозный садик: одно в ясельную группу другое — в младшую группу садика. Таня ждала что будет дальше. Неужели правду сказал, и хочет во что бы то ни стало доказать, что она в нём ошибается?
Впереди самое трудное: работа. Сможет ли он поступиться ею и пойти на менее выгодную и более трудную работу, чтобы уступить ей свою?
Время шло, а ничего не происходило и Таня решила, что Алексей и не собирается доводить дело до конца, а она уже губёшки раскатала, надеясь что не всё ещё потеряно. И ей снова придётся обращаться за помощью к Николаюб а он и без того смотрит на неё весьма неодобрительно, как на последнюю трусиху которая ни на что не может решиться, даже когда жизнь загнала её в глухой угол и держит едва ли не за горло.
Ждала и каждый день посматривала на мужа с подозрением, а он молчал, хотя прекрасно понимал что это за взгляды. И вот, когда терпение у Тани готово было лопнуть, как струна на расстроенном инструменте — в пятницу муж принёс два заявления: одно — на увольнение из ПМК-128  - другое на приём на работу в ДСК.
-Насчёт тебя говорил, но понимаешь что ты сама должна подойти к начальнику чтобы поговорить — не может же он брать на работу кота в мешке. — пояснил, поглядывая искоса, словно опасался её нездоровой реакции.
Татьяна в ответ улыбнулась  сказала: -Спасибо, дорогой!
И чмокнула в щёку, видя что тот ожидал большей благодарности — заслужил. Только для Татьяны эта победа, так сказать, была настолько выстрадана, что большей благодарности не стоила.
В выходные Татьяна готовилась к предстоящим событиям понедельника: для детей — садик для неё — новое место работы. Готовила детские вещи, которых было явно недостаточно для садика: для младшего всего трое ползунков, которые остались ещё от старшего сына - на целый день их явно было не достаточно — добавила к ним четыре больших байковых пелёнок для тихого часа. Старшему — запасные штанишки на всякий случай и рубашечку. Всё выстирала перегладила приготовила к дороге. Выбора особого не было: сколько раз она говорила мужу, что детям, да и ей тоже, нужно купить какие то вещи, на что он всегда отвечал:
-Зачем зря тратиться — вы всё равно нигде не бываете, а дома вас вижу только один я, и видел вас во всяком виде?
Таня отвечала:
-Если ты видел на во всяком виде — это не значит что дома мы должны ходить совершенно нагими.
Но переубедить этого человека было невозможно — вот теперь и аукается его принцип — ни гроша на бесполезные вещи.
У самой Тани было всего два платья, которые были куплены, когда они ещё жили вдвоём с матерью. Но выхода иного нет: постирала то, что есть, прогладила повесила в шкаф выбрала из двух то, которое больше подходило для работы в офисе и которое ей больше шло.
В понедельник нужно было выглядеть достойно ведь как говорят в народе а мать Тани шутит:
-Встречают по одёжке а провожают — вперёд ногами, и там уже не важно во что ты одет — лишь бы не голым. Хотя какая разница в чём предстать перед Господом — он всё равно видит тебя насквозь?
Но в понедельник она должна выглядеть на все 100, в крайнем случае — на 90, чтобы понравиться начальству и получить вожделенное место работы.
Всё подготовила и успокоилась, но как оказалось — раньше времени: в понедельник начали вылезать совсем иные дополнительные проблемы: разбудить детей в половине седьмого оказалось делом почти невозможном: утром они раньше спали сколько хотели. Дальше — больше: дорога до садика около четырёх километров, и если младшего можно везти на коляске, то старший сын, которому нет ещё и двух лет такое расстояние не осилит и придётся его нести на руках, а значит одной рукой катить коляску, а на другой нести старшего сынишку — причём всё в быстром темпе, чтобы нигде не опоздать. Но самая большая неприятности в том, что садик начинает работать в восемь часов утра, а заканчивает в пять вечера, а работа, как известно, с девяти и до шести. Что делать?! Забрать их во время не смогут ни Таня, ни Алексей, а бабку даже просить не стоит — ответ известен сразу — „Иди ты со своим выводком далеко и надолго!“ Вот этого Татьяна никак не могла предвидеть, однако решила что сейчас главное устроится на работу, а уж потом решать остальные вопросы: и с одеждой, и с  садиком, и прочая.
Только утром в понедельник, дойдя наконец до садика Таня поняла ,что значит нести сынишку четыре километра в быстром темпе. На работу прибежала в мыле, как загнанная лошадь, поняв почему загнанных лошадей пристреливают — сейчас у неё было именно такое состояние. Освежила лицо, решив что хорошо не научилась краситься, и потому своему румяному после бега лицу, никак не навредила.  Предстоял разговор сначала с начальником ПТО а потом с начальником ПМК. Увидев начальника ПТО несколько удивилась, так он был похож на её бывшего начальника в Крестьянском ПМК да и фамилии у них были одинаковые только имя-отчество отличались: прежний был Анвер Гулямович а этот — Инвер Галязович — они оказались двоюродными братьями, и Инвер слышал о Татьяне от брата немало хороших слов, и поэтому  согласился взять её на работу - только благодаря рекомендации брата. Начальник — лишь посмотрел на Таню оценивающе, и, как она поняла, — ему не показалась, но он поверил словам начальника ПТО:
-Вам с ней работать —поэтому подпишу под вашу ответственность, и подписал заявление.
Инвер познакомил Таню с остальными сотрудниками отдела: старшим инженером — Эриком и просто инженером Людмилой Соколовой и инженером по технике безопасности — Слышовым. Все они для приличия сказали, что очень рады, и Таня, представившись, ответила взаимностью, решив что для первого раза этого достаточно — остальное уже в процессе работы.
С Инвером договорились, что она приступит к работе с завтрашнего дня — больше ничем грузить начальство Таня не стала, хотя нужно было договариваться о том, когда она сможет начинать работать чтобы хоть как то успевать в садик за детьми.
В этот день она успела забрать детей вовремя.  Нянечка в ясельной группе -тётя Маша — единственная русская женщина в коллективе сказалаб что она прополоскала ползунки и подсушила — их действительно не хватило на весь день.
-Танечка вы сделайте пометку на ползунках сына — вышейте букву Р, чтобы не путать с другими — не все родители у нас богатые, и поэтому приходится ползунки простирывать и сушить,  а потом они путаются, и родители некоторые начинают скандалить.
-Ну что вы, тётя Маша, я скандалить не буду, потому что понимаю — ползунков должно быть не трое, а больше. Обещаю: получу первую зарплату и куплю ещё пару-тройку ползунков.
-А ты чьих будешь, дочка, — не тех ли Алимовских, о которых по совхозу ходит плохая славка: что сам Алимов — фашист, его жена — змея подколодная, а сын старший — алкаш?
Таня молча склонила голову.
-И как же тебе угораздило, девонька, попасть в такую семью?
-Даже сама не поняла как. — ответила Таня — Алексей умеет пускать пыль в глаза, я и не разглядела.
И сама Таня, и тётя Маша понимали что это не оправдание — так — отмазка, но иного пояснения Таня найти не могла.
Вернувшись домой, она повела себя так как всегда, словно и не уходила никуда: дети, ужин, ожидание мужа домой с волнением: каким вернётся, если вернётся вообще — отвык уже наверное работать руками весь день: к лёгкой жизни человек привыкает быстро, а отвыкает очень долго и тяжело. Но он, на удивление, вернулся вовремя и трезвым. Спросил отстранённо:
-Как дела? — И прошёл мимо, явно не ожидая ответа. Таня себе под нос пробормотала: -Нормально.
И всё — жизнь пошла дальше. Когда поужинали сама у себя поинтересовалась: - Ну и что в твоей жизни изменилось, Татьяна: как раньше ты его не интересовала — так не интересуешь и сейчас. Стоило ли тогда огород городить — На что надеялась?… Лишь на себя — больше в этой семье надеяться не на кого — сама знаешь — зачем спрашивать?!
Вот так началась новая жизнь Тани…
Но пришёл вторник — продолжились проблемы по кругу: разбудить, добраться до садика, успеть на работу,  более близкое знакомство с коллегами по работе.
Как поняла Татьяна замысел своего начальника — это свалить большую часть работы на неё, потому что у Эрика и Людмилы основной и главной частью работы было общение друг с другом и построение глазок. Причём основная часть общения как видно была на Людмиле, потому как в первый же день Таня узнала, что главным хобби её мужа была рыбалка, на которую он ездил каждые выходные, причём брал с собой на смену нижнее бельё. Зачем — осталось тайной — догадайтесь мол сами. Кое кто догадывался, что ловили эти рыбаки исключительно русалок. Правда кроме заинтересованного общения между делом они занимались ещё Актами выполненных работ — в просторечии — процентовками. Не вникайте глубоко — просто проверяли правильность их оформления мастером или прорабом, затем отдавали на распечатку и, получив готовые, вновь проверяли и под подпись возвращали мастерам  и прорабам для подписи заказчиком.
Юмористически настроенные сотрудники организации подшучивали, что эти господа-товарищи не боялись ставить свою подпись только в ведомости на зарплату.
Тане же должна была: вести накопительные ведомости по всем объектам, проверять и утверждать форму 28 — на списание материалов, а в дальнейшем ещё оказываться и наряды проверять и утверждать, когда Хайруллин уезжал на сессию в институт. Как оказалось они оба с братом двоюродным учились в одном институте: Ташкентском Политехническом, в который раньше поступал и её муж Алексей — только потом их дороги разошлись по разным институтам, и Алексей, в связи с переводами из одного института в другой, отстал от них на два курса — перевода было именно два, причём первый по инициативе самого политеха: образовался Автодорожный институт,  и он перевёл часть своих студентов туда, чтобы обеспечить необходимую численность.
Людмила с иронией выдала Татьяне на удивлённый вопрошающий взгляд: - Почему всё ей?:
- Кто тянет — на том и едут.
Эрик уточнил:
- Лошадь тоже тянет, пока копыта не отбросит.
Вот такие юмористы оказались у неё в коллегах.
Но работа оказалась не самым страшным в её списке нововведений — больше проблем было с садиком: как Таня не летела туда после работы, успеть никак не могла, даже если бы у неё был вертолёт с личным пилотом. Несколько раз с детьми оставалась тётя Маша, как самая сердобольная из всех сотрудников, но в третий раз даже её милое лицо с ямочками на щеках, показалось вполне угрожающим.
На следующий день она договорилась с Хайруллиным,что будет начинать работу на полчаса раньше, но и с работы уходить тоже на полчаса раньше. Но в сущности изменений никаких: всё равно раньше шести часов быть в садике она никак не могла, и за это опоздание её отчитали все- вплоть до дворника, которому тоже пришлось однажды задержаться на работе из за её детей. Дальше — больше: в конце следующей недели, придя в садик, Таня вообще не нашла там детей. Тётя Маша сказала что это воспитательница Рафаэля сказала, что ей нужно быть дома, а не сидеть с детьми этой безалаберной бабы и, посадив обоих детей в коляску повезла их домой.
-К кому домой?- уточнила Татьяна.
-Как я поняла- к вам домой! — недовольно ответила старая женщина.
Татьяна так бежала из садика так, как даже в школе за своей соседкой на физкультуре на троечку не бегала. Добежала до школы с единственной мыслью: упасть прямо здесь и умереть. До дома оставалось всего метров 10-15. и с трудом волоча ноги кинулась через центральную трассу к железнодорожной линии едва не угодив под машину.
 На насыпь уже карабкалась на четвереньках — перевалила через рельсы в полусознательном состоянии: ещё немного — и дома. Не доходя до калитки уже услышала крик двух детских голосов, сделав последний рывок увидала такую картину: коляска с ревущим младшим сыном а возле неё старший трясущий коляску, что было сил, желая видимо успокоить братика, и его отчаянный крик:
-Мама! Мама! Мама!
Решивший видимо, что мама бросила их с братиком.
Таня упала перед коляской на колени обхватила Рафаэльчик обоими руками и начала целовать солёное от слёз личико сыны приговаривая:
-Родной мой, успокойся — мама здесь, мама с вами!
Занесла сыновей в дом, с трудом успокоила, сменила одежду, разогрела две бутылочки молока и уложив в постельки дала в ручки бутылочки — раздалось довольное чмоканье и скоро уставшие от переживаний сыновья уже тихо посапывали, засыпая.
А Таня пошла готовить на скорую руку ужин — скоро придёт с работы муж — голодный усталый и злой. Чтобы не услышать все обвинения и во всех смертных грехах, нужна нормальная еда.
Таня решила ничего ему не рассказывать — заранее было понятно как он отреагирует:
-Бросай работу, возвращайся к детям — тебя на работу никто не гнал — сама решила!
А зачем ей это? Стоило ли затевать такие изменения, чтобы потом всё отыграть назад? Ну нет, бросать работу Таня не собиралась. Нужно было придумать что то иное и у неё были кое-какие соображения — нужно было только их проверить. 
Хорошо что муженёк очень устал и, поужинав сказал, что пойдёт отдыхать — даже приставать к ней не стал. А Татьяна пошла к соседке Зине. Увидев её, та обрадовалась и поинтересовалась куда она запропастилась, переживая уж не произошло ли что у молодой соседки.
И Татьяна рассказала ей всё, ничего не скрывая и о работе, и о садике, и о проблемах с ним.
-А что же твоя свекровка не поможет — это всё таки её внуки?
-Мои дети ей не внуки — ответила честно Татьяна. — Она их выродками называет.
-Сама она выродок! — рассердилась Зина. — Знала я что она дрянь, но не до такой же степени?!
Таня заволновалась боясь начать разговор о главном^ вдруг и соседка ей откажет?
-Ты о чём-то хотела меня попросить? — догадалась Зина.
-Да, — ответила Таня. — Но боюсь что и вы откажете — тогда я уже и не знаю у кого помощи попросить…
-Говори!
-Зина, не могли бы ваши дети забирать моих ребят из садика в пять часов вечера — я при всём желании делать это не могу работа до шести часов. А я буду платить каждый месяц им 60 рублей — больше пока не могу: скоро зима а у моих ребят нет  тёплой одежды.
-А вот мы их сейчас спросим. Дети идите сюда!
На зов матери пришли все четверо.
-Вот тётя Таня вам подработку предлагает — сообщила Зина. — Если согласитесь забирать из садика её ребятишек, то она будет вам платить 60 рублей, и вы по очереди сможете купить себе тоб что больше всего хотите. Согласны?
Быстрее всех отреагировала дочь Зины — Джамиля:
-Согласны!
Затем один за другим последовали все трое сыновей: - Согласны!
-Ну, Анварчик наверное ещё маловат для этого — отреагировала Таня. — А вот для Рустема И Бахтияра  это будет по силам.
-Ну уж нет! — запротестовал младший Анварчик. — Я тоже хочу заработать денег и купить одну вещь, которую мама с папой покупать отказались! Я сам заработать хочу и купить её!
Татьяна показала Джамиле, как нужно укладывать ребят в коляску,чтобы они не мешали друг другу и не могли причинить друг другу  вреда.
-А ты тогда уж покажешь братьям — сказала с теплом глядя на девочку. — Я тебе, как девочке, больше доверяю — вдруг мальчишкам поиграть захочется и они забудут, что нужно в садик идти за мальчиками? Ты девочка серьёзная — проследи пожалуйста за ними.
И  Джамиля приняла слова Татьяны к действию и не просто следила за братьями — сопровождала их и до садика и от него — до дома. Они сердились на неё, кричали:
-Мы что тебе маленькие что ты за нами, как нянька, ходишь?!
-Только без крика, пожалуйста! — отвечала девочка. — Тётя Таня просила проследить за вами — вот я и слежу. А вдруг вам, как мама говорит, моча в голову ударит и вы решите футбол погонять или ещё что.
 — Что мы по твоему совсем глупые?! -- серчали братья,— и по твоему ничего не понимаем?!
-Ничего — потерпите! Вот когда пойму, что вам можно доверять, тогда перестану вас контролировать.
Вскоре они просто перестали на неё реагировать — они всё таки не малявки какие то — 14 ,13 лет, только Анварчику — 9, и он сестру старшую, которой 12, слушался во всём — очень хотел заработать себе на игрушку которую родители отказались покупать.
Особенно хорошо с детьми играл Анварчик, который сам ещё от детства ползункового не совсем отошёл: они с Рафаэльчиком гоняли по полу машинки, сбивали кубиками резиновые игрушки, на этих игрушках со свистками, как на музыкальных инструментах, подбирали мелодии. Один раз Анварчик вспомнил песенку из мультика: В  траве сидел кузнечик и Рафаэлю это так понравилось, что он начал мурлыкать эту песенку, и это было так потешно, что  Анварчик начинал смеяться так, что заражал смехом обоих братиков.
В это время раньше обычного вернулся с работы хозяин дома Усман-ака и, увидев чужих ребятишек удивился: ему никто о них ничего не сказал, а когда узнал что это внуки его любовницы, ещё больше заинтересовался мальчишками. Особенно ему понравился старший из детей — Рафаэль. Он смотрел на его реакцию и  восхищался вслух:
-Какой забавный мальчуган: ещё и говорить толком не умеет, а уже песни поёт!
Большой, взрослый мужчина вёл себя, как ребёнок: пел вместе с мальчишками ,смеялся от души, поднимал Рафаэля вверх, изображая самолёт и летал с ним по комнате изображая звук самолёта, а Рафаэль смеялся от души.
Старшие дети называли человека папой и маленький Рафаэль лепетал следом: - Папа, папа!
А Усман-ака радовался: - Он меня папой назвал! Вот у меня появился и четвёртый сын!
Услышав это, Зина взорвалась:
-Ты, что Усман, совсем свихнулся — ничего не понимаешь?! Смотри не скажи это своей любовнице!
-А что тут такого?
-Да правильно говорят: Аллах если хочет наказать человека — отбирает у него ум!- постучала себя по лбу Зина. — Не понимаешь,  что ты Татьяне свинью хочешь подложить?
Она и без того бедную девочку ненавидит, а после твоих слов будет всем говорить, что старший её внук не от Алексея, а от тебя, и ты это признаёшь!
-Не болтай глупости! — отмахнулся от жены Усман. — По твоему что — она полная дура ?!
Ребята же больше всего на деда похожи — на её мужа.
-Она ещё дурнее, чем ты сказал! — не сдавалась Зина. — И чего ты припёрся домой чуть свет? ?! Танины  дети тебя не касаются — это наши с ней дела. Попробуй хоть слова сказать своей .лядище — заберу детей и уеду к брату в Крым — он меня и сразу звал с собой, да я решила: ты так любишь детей — как будешь жить без них — пожалела тебя.

Усман сердился на жену думал:
-Как этих баб понять?! Придёшь домой поздно: - Где шлялся?! Придёшь рано: -Чего припёрся?!
И на следующую ночь вообще не пришёл домой ночевать — остался у сменщика: поздравили именинника поговорили в нарды поиграли — а уже и два ночи. Остальные разошлись — недалеко дома, а его сменщик с матерью оставили: -Зачем домашних будить так поздно — они наверняка седьмой сон уже видят?
А  дома как оказалось никто не спал — волновались, что с отцом что то произошло: не часто он домой вообще не приходит — хоть под утро, но появится. Даже Зина волновалась:
-Ну зачем она вчера на него так налетела? Что если он после этого за старое принялся и встречается где то с Еленой?
Вечером Усман появился, как ни в чём ни бывало и дети гурьбой кинулись к нему:
-Папа, папа, у тебя всё нормально — мы всю ночь не спали — ждали тебя: боялись, что с тобой что то случилось.
-Что со мной может случиться? — протестовал Усман, — просто у сменщика рождение отмечали и задержались — сменщик с матерью и оставили ночевать у себя.
-Усман, прости меня: я была не права! — подключилась к детям Зина. Приходи когда хочешь, только пожалуйста возвращайся — мы чуть с ума не сошли, боялись что ты больше не вернёшься к нам!
Инцидент на этом был исчерпан и Усман понял, что так делать не нужно — дети совсем не виноваты в том, что они с Зиной не всегда понимают друг друга. А дети для него — это самая большая радость и надежда, ведь годы идут, а старость к сожалению не за горами, а кому нужен старый, больной человек, если у него и детей рядом не будет? Что-что, а это Усман понимал очень хорошо, в отличие от соседа Алексея — тот жил так, словно молодым будет всю жизнь, и старость ему не грозит, и рядом с ним никого не нужно.

Так что же изменила жизнь с нуля? — спросите вы.  Только то что Татьяна теперь стала меньше зависеть от мужа и свекрови, но зато стала зависеть от соседской семьи: не может человек жить в вакууме — рядом всё равно должен находиться человек, который и поддержит и поможет в трудную минуту, а у Тани такого человека рядом не было, а надеяться на Алексея всё так же бесполезно, как не начинай жизнь — хоть с нуля, хоть от порога, хоть ещё как то иначе...








                Продолжение следует: