Львиный зев

Всем Люськам посвящаю

Гигантская мясорубка осталась, как говорили, от предыдущей цивилизации. Какое-то тут было производство. Цивилизация исчезла, а мясорубка нет. От прежнего промышленного кластера остались какие-то устройства, станки, эскалаторы, машины и вот эта гигантская мясорубка. Каким-то образом она работала. Имела цикл перезагрузки раз в год. Останавливалась на пол часа и перезапускалась снова. Внутри мясорубки образовалась своя эко система. Города, леса, небесная твердь из гирлянд лампочек-созвездий, которые местные жители называли небом. Само название "мясорубка" давно не употреблялось в обиходе. Жители называли её "наш дом". Разве какой подвипивший клещ, обиженный на что-то свое, мог в сердцах прокричать:Чёртова мясорубка! Всю жизнь мою перемолола. Или впавший в осеннюю депрессию клоп жаловался соседу :какой смысл? Все на фарш пойдём!
И, собственно, был прав. Все жители знали, что жизнь заканчивается проводами в другой мир путем укладывания усопшего в шнековый вал мясорубки. Ритуальные профессионалы объясняли родственникам, что, наконец-то, такой-то соединиться с Единым по ту сторону Вала и все хором пели песню "Прощай, детка, ты теперь котлетка. Едешь к богу на обед, передай от нас привет.".
Люська родилась улиткой. Вполне себе нормативной. С одним странным "включением" - из под ракушки у неё торчали два маленьких прозрачных крылышка. - Это прабабка нам подсуропила, - говорил отцец Улитка. - у неё были шашни с кузнечиком. Доктор, осмотрев внимательно Люську, успокоил родителей: ничего страшного, спираль к пубертату ороговеет, Крылья усохнут и отвалятся. Главное пережить подростковый возраст. Давайте побольше кальция и в планетарий не водите.
Над дверями школы для улиток, гусениц, червей и пиявок висел плакат "Рождённый ползать, летать не может". Люська всегда чувствовала в этом какую-то безнадегу, но для всех это было скорее трезвое понимание реалий. Первым стихотворением в школе была басня "Стрекоза и муравей". Стрекоза понималась, как бездельница, муравей как прагматичный труженик. Люська изо всех сил старалась интонировать об этом, но всегда получалось про радость быть стрекозой. За это Люське ставили 4 с минусом, и родителям приходилось увеличивать дозу кальция.
В целом крылышки ничего такого более серьёзного не провоцировали. Даже летать не могли. Но само их наличие бередило что-то в душе Люськи и толкало искать ответы на неясные вопросы.
После школы  пошли институты, семьи и дети. Люська тоже пошла. Но все чаще стал её донимать вопрос "зачем? " Ответ "так положено" никого внутри Люськи не удовлетворял. "Че ты такая сложная? - спрашивал Люську муж." Что-то есть еще", - отвечала Люська.
Однажды она встретила одноклассника, поговорили, и он тоже констатировал" ты сложная ".
Че-то со мной не так, - решила Люська и пошла спрашивать у старших. Одни старшие спились, другие умерли от инфарктов, третьи были уставшие и предлагали больше работать, потому что, по их мнению, "все это мозгоебня от безделья". Двое старших исчезли. Проговаривали, что они добровольно упали в Вал.
- Куда девается радость Бытия? И разве есть смысл в жизни, в которой с каждым годом всё больше серого? Какой-то сбой.
Некоторое время Люська ходила в группу" Осветления Серого". Там было хорошо. Руководитель рассказывала, что надо принять Единого в свое сердечко. И тогда все станет "голубым и зелёным". У Люськи плохо сочетался котлетный аппетит Единого и Любовь к своим чадам. "Нет тут разногласия, - с мягкой намедитированной улыбкой отвечала саранча Сатсанга. - Фарш - наша жертва Ему, наша возможность доказать Ему нашу веру и преданность, наш единственный вариант Соединиться и стать едыным с Единым!
Такой лозунгами и висел над дверями сообщества "Едины с Единым!"
- А где здесь Радость? - робко интересовалась Люська. "Детка, мы говорим о радости духовной, радости самопожертвования. Не об эгоистической радости личности. Тебе надо взять аскезу страдания, чтобы ты смогла это осознать"
Аскезила Люська пять лет. Иногда что-то даже получалось почувствовать из жертвенной радости, но редко и недолго.
" Ничего путного из меня, не выходит ", - унывала улитка, волоча тяжёлый домик на спине и подметая крылышками пыль дорог познания.
- Тебе только Облезлая поможет, - посоветовал все тот же одноклассник Люське.
- Какая ещё Облезлая? , - брезгливо поморшиоась Люська.
- Черт её знает, кто она. Говорят, была колибри. Но я их не видел никогда. Это типа маленькая птичка. Но теперь она напоминает свалявшийся клубок мокрой шерсти. Живёт на свалке. Там вонь жуткая. Но моя тётка говорила, что ещё её прапрабабка её знала уже в таком виде.
- Сколько же ей лет?, - уливилась Люська?
- Похоже бессмертная, - засмеялся одноклассник.

Свалка действительно воняла, слева в неё попадали воды из дырявой канализации.
"Как к ней обращаться-то?" - подумала Люська.
- Скажите, пожалуйста, здесь живёт колибри? - крикнула Люська в кучу мусора.
Никто не отозвался.
Люська покричала ещё  раз десять, каждый раз вставляя разные варианты: пожилая особа, бывшая птичка, мохнатая кто-то, почтенный сторожил свалки и так далее.
Но никто не появлялся. Разозлившись, Люська напоследок рявкнула: у богини свалки, похоже, сегодня неприёмный день! И, развернувшись, собиралась было пойти обратно, когда услышала прямо за спиной скрипучий голос:
- А ты, я смотрю, не терпелива! Пять минут покричала и пошла. А мне, бывшей птице, мохнатой пожилой особе и сторожилке отходов цивилизации за пять минут из мусора и дерьма к тебе не добраться. Че пришла-то, сериал пропустишь по телеку?
- Уважаемая, эээ, мм, как мне лучше к вам обращаться?
- Облезлая
- Неловко как-то, неблагозвучное имя.
- А, по-моему, очень созвучное с местом проживания. Согласись, нелепо бы звучало "Эллеонора из дерьмовое кучи", - и Облезлая засмеялась всем своим мокрым комком, из которого вываливались при этом какие-то нитки, булавки и засаленные лоскутки.
Облезлая так заразительно хохотала, что Люська тоже засмеялась.
- Ржать не разучилась, шансы, значит, ещё есть, - резюмировала старуха. "Ну, пойдём в дом, чего на пороге-то строять, - сказала она и снова захохотала.
Жилище Облезлой оказалось вполне приличным. Были и пол, и стены и крыша, и окна. Внутри дома не воняло. "Проходи, садись, да смотри не промахнись, - ехидничала старуха. Люська собралась было присесть на резной похожий на трон стул, но стул отъехал в сторону, и Люська услышала шелестящее шипение :" я сегодня не атлант". Шелест явно принадлежал стулу." Не валяй дурака, принимай гостью , - сказала Облезлая, обращаясь к стулу. Стул расслабил одну ножку и слегка накренился в бок." вот бестия, мнит себя вольным жеребцом. Садись, милая, не бойся, в крайнем случае шлепни его мухобойкой.
Люська осторожно присела на край стула, тот фыркнул и тихо запел" были когда-то и мы рысаками".
Люська не могла не заметить, что все в доме шевелится. Окно периодически перемещалось на другую стену, также делала дверь. Цветущая герань в горшке поменяла несколько раз цвет, остановилась на лиловом и тонюсенько пропищала" сегодня, пожалуй, этот. Ты не против? - Не против, магнитные бури сегодня, лиловый самое то, - ответила Облезлая.
- А у вас тут занятно, - с иронией отметила Люська.
- Заняты все своим, это да, - отозвалась старуха. Потом протянула Люське кружку с отваром и, увидев на её лице недоверие, успокоила: пей, айваску наварила, точку сборки подвигаем, - захохотала она.
Люська сделала глоток. Это был квас. "Кваска вместо айваска" - неожиданно для себя сказала она.
- Дело пошло, - подмигнула Облезлая. Потом погремело чем-то на кухне и вернулась с огромными ржавыми щипцами.
Люська поежилась. "Вы меня пытать будете? - спросила с ужасом  она.
- А че тебя пытать? Хочешь тебе дам, меня попытай - и старуха снова захохотала. А впрочем забыла прежде спросить ты чего припёрлась?
- Это самый трудный вопрос. Я не знаю ответ. Я за ответом пришла.
- В ответ - пожарь котлет! - не унималась Облезлая.
- А может это и правила единственный выход, а я ищу несуществующий? - заплакала Люська.
- Выход, действительно, у мясорубки один - через вал, лопасти и дырку диска на ту сторону.
- Вы говорите про смерть и переход в другой мир?
- Да, но не в принятом здесь смысле. Если правильно рассчитать вращение вала, то в перезагрузку, когда вал не работает, можно пролезть в дырку на ту сторону. Но с таким багажом на спине ты не пролезешь. Надо отрезать дом.
Сначала Люська даже обрадовалась, что избавится от такой тяжести. Но потом ей стало жаль. "В этом доме вся моя жизнь", - вздохнула она. Кем я буду без него?
-Вот и узнаешь с той стороны, - подмигнула Облезлая. Кстати, Крылья отрывать не надо. Будешь крылатый червячок-мутант, - весело засмеялась старуха. - Поживаешь здесь, пока швы не зарастут. "То что готовится жить, прежде должно умереть" - прочла Облезлая на банке с фасолью.
- Я буду совершенно уязвима без домика. Я и так-то рохля, но с ним могу хотя-бы спрятаться в него. Мне страшно. И выглядеть я буду стыдно. Голая улитка бездомная.
- Тут уж ничего не поделать. Между двух стульев не усидишь в этом деле.Делай Выбор.
- Неплохая идея про двух , - прошипел стул, - позови табуретку.
- Заткнись, гнедой, а то овса не дам, -  рявкнула старуха. - Решай. У тебя три месяца до пересменки мясорубки. Как раз швы зарастут.
- Режь, - рыдая, ответила Люська.

Далее следует страшная сцена отсечение дома. Много крови, слез, мата и отчаяния.
Опускаю.

Через три месяца червячок-мутант ложилась в желоб вала. Над ней склонялась Облезлая, напутствуя: на чужбине во все тяжкие не пускайся, да первым делом убежище найти, а то сожрут такую мягонькую в миг.
- Умеете вы утешить, - тихо отозвалась Люська.
- Утишить и шить. Я тут тебе чехольчик пошила. Временный так сказать,утешительный, пока не научишься там быть. Типа маскировка.
- Спасибо! - ответила Люська и поползла на выход.

2 часть

Люська выползла из дырки и оказалась почти в привычной локации; деревья, солнце, цветы. Добавилось цвета, птиц и бабочек. Люська не знала, кто эти летающие красавицы и название некоторых цветов ей были не известны. Да, ещё воздух, он был какой то другой.
Люська ожидала какого то чуда относительно себя. Но ничего не происходило. Дело шло к ночи, пришлось искать ночлег. Надев подарок Облезлой, она завернулась в лист и уснула.
На следующий день, а потом и следующий, и следующий никаких превращений с Люськой не произошло. "Похоже, я сама себя обманула". Совершенно не понятно было, что делать дальше. Но внутри появилось что-то, что можно описать фразой "это правильно". И совершенно не было уныния, страха. Хотя ни одной приличной перспективы не наблюдалось.
Люська крикнула веселяшимся  бабочкам :как мне бы хотелось попробовать  быть как вы!
- Скоро будешь бабочкой , судя по внешнему виду,  ответила красивая красная бабочка.
Люська удивилась, дождалась утренней росы, чтобы посмотреть на свое отражение. Маскировочный  чехольчик сообщал миру, что перед вами гусеница - будущая бабочка махаон. - Ах, вон оно что, - поняла Люська. Ну, в конце концов, это поможет мне какое-то время выдавать себя за предбабочку и дружить с этими волшебным созданиями.
Через некоторое время пришлось признаться бабочкам, что она бездомная улитка. - Я не знаю, как мне быть: найти другую бабочкину компанию и в чехольчике дружить, потом найти другую. И так каждый раз до вопроса "почему не превращаешься?" В общем-то, так можно и жить. Уж всяко лучше чем одной бездомной. Или найти другое решение.
- Тебе, наверное, надо поменять питание. Может быть это поможет мутировать в бабочку? Мы едим пыльцу в цветах. Но ты тратишь день, чтобы добраться до цветка. Ты так погибнешь с голоду. Тебе надо отрастить ножки, как у гусеницы. Иди к Сороконожке, просись в ученики.
Смотреть как сороконожка Жаннэт передвигается, как слаженно переставлять все свои 40 ножек Люська могла часами. - Согласись, душенька, - я одна заменю в балете 20 балерин там, где нужно синхронно потанцевать. Жаннэт при этом была исследователем и генетиком. Она объяснила Люське, что есть технический эталонный паспорт существа. В нем прописаны все органы, их работа. Если существо теряет ножку, например, то нужно открыть тех паспорт эталона, и активировать звуковой код ножки через медитацию, например. Люськин случай был сложный. У неё ножек не было изначально. А значит в тех паспорте эталона кода ножек не было. Но Жаннэт считала этот вопрос личным вызовом ей как ученому. И она решила в геном эталона Люськи добавить свой геном. Сначала ничего не получалось. Пришлось пол года петь дуэтами каждый день, чтобы войти в резонанс. И так они спелись, что новых тех паспорт эталона сработал! У Люськи прорасли ножки !
Это был миг, который Люська ощущала поворотным. Впервые за всю свою жизнь её поиски, старания и стремления принесли реальные изменения. С этого дня Люська ошутила Перспективу. Но самое важное, в душе Люське родилась РАДОСТЬ.
- Чудесная, доверься ножкам. Они знают, как ходить. Какой самый страшный недуг у сороконожек?  Начать думать, с какой ноги пойти, - рассмеялась Жаннет.
Это было для Люськи  нелегко. Не думать. Страх свалиться со стебля  включал голову, и Люстка падала в траву. Тогда она придумала песенку: Мои ножки по травинке весело идут, ступают  сами знают, меня легко несут. Иду я по тропинке, она теперь легка, в зелёные ботинки шнурочки заплела.
Теперь Люська ловко забиралась по стеблю и лопала сладкую пыльцу. Возбужденое ожидание чуда превращения в бабочку не покилало ее. Но шло время, Люська толстела, а чудо не случалось. Вырастало уже третье поколение гусениц. Бабки-бабочки качали внучек в колыбельках черемуховых листьев, а Люська все толстела гусеницей. В голову  чаще пролезал школьный лозунг "Рождённый ползать, летать не может". Отчаяние затапливало Люську по макушку. "Сдаюсь", - сказала Люська себе и пошла умирать в старое дупло у самой земли. . Она закрыла глаза и решила не просыпаться. Ей снилось, как Облезлая вышивает чехольчик сидя на стуле, а тот отрастил гриву и научился ржать, как Жаннэт танцует в Мариинке, как бабочки зовут её лететь на луг, где зацвел ЛЬВИНЫЙ ЗЕВ. Она никогда не видела этих цветов и представляла, как вся поляна застявлена огромными Львами  с открытымы пастями, львы качаются на стеблях и поют "как здорово, что все мы здесь сегодня собрались". И Люська засмеялась. Сначала во сне, а потом открыв глаза и поняв, что опять двадцать пять, засмеялась уже истерически.
- Я дико извиняюсь, но это моё жилище, я деликатно ждал, когда вы проснётесь. Но у меня в тумбочке планшет, он мне нужен по работе. Разрешите, я его заберу.
Перед дуплом сидел  ёж.
- Ах, как неловко, прошу меня извинить, я сейчас уйду, - смущённо сказала Люська. Попыталась встать, но завалилась на спину. Еж ехидно запел "были когда-то и мы рысаками".
Люська с трудом протиснуллась в дупло на выход, расстроенно отметив, что очевидно, разжирела ещё больше.
Вдалеке она отчётливо услышала рев. Наверху щебетали птицы: Чудо свершилось! Чудо свершилось! ЛЬВИНЫЙ ЗЕВ зацвел!
- Простите, - обратилась Люстка к ежу с планшетом под мышкой. - А что тут чудесного в цветение этого зева?
- Что вы, любезная ! Это не просто Цветок! Это проявление Творца! Посмотрите, вы увидите его код во всем, - и еж показал экран включённого планшета. На нем на заставке экрана цвел ЛЬВИНЫЙ ЗЕВ.
Люська посмотрела на ствол дерева и увидела, как на старой коре пропечатывался прямо на глазах рисунок цветка. В каждой капле росы  дрожало отражение цветка, облака на небе были сложены в гигантский ЛЬВИНЫЙ ЗЕВ.
- Сегодня родилась та, которая его вспомнила, - продолжил ёж. Без этого КОД не проявляется, и мы теряем Цвет.
- Я хочу пойти на ту поляну, посмотреть на него.
- Лучше слетать, так быстрее, - усмехнулся еж.  Он выключил экран планшета и снова поднёс его к Люське. С выключенного зеркального экрана на Люську смотрела прекрасная бабочка и на каждом крыле волшебным узором расцетал ЛЬВИНЫЙ ЗЕВ.

Мимо пролетела колибри, немного покружилась над Люськой, скинула ей перышко и полетела дальше туда, где гудела гигантская мясорубка. Дождавшись пересменки, колибри нырнула в дырку диска и пролетела по желобу вала прямиком на свалку.
- Смотрите-ка, Облезлая вернулась! - крикнул кто-то. - А мы думали ты на фарш ушла.
- Мне повезло, у Единого несварение, объелся котлет. Ща отвар сбацаю, помочь надо. Как раз ЛЬВИНЫЙ ЗЕВ зацвел. - проскрипела старуха, вытащила из кармаоа засаленную тряпку, похожую чем-то на перо, и протерла кастрюлю. .