Та, которую назвали Фаней. Эпизод 26

Артур очень долго не мог заставить себя вернуться домой к Лене: в голове царила такая путаница, что он просто не знал, что сказать ей. Он очень сильно любил Лену. И даже тот факт, что у них не будет общего ребенка, не ослабил его чувства. Конечно, то, что она скрыла от него это, могло стать причиной некоторого разлада, но Главка твердо был уверен, что никогда не бросит Лену. «Вот именно это и надо сказать!» – решил Артур и зашёл в квартиру.
– Леночка, дорогая, я вернулся! Ты ждешь меня? – никто не ответил. Он с некой тревогой заглянул в комнату.
Лена сидела на полу: вид у неё был ужасный – растрепанная, заплаканная, с размазанной тушью на лице…
– Боже мой, что случилось? Лена! – Главка подбежал к ней, она кинулась к нему на шею и разрыдалась. В слезах что-то пыталась объяснить, но он понял только одно: она вернулась.
– Кто? Кто она? Леночка? О чем ты говоришь? Кто тебя расстроил? – Артур принес ей воды, она через некоторое время успокоилась и сказала:
– Ирэна вернулась.
– Кто? – он не мог ничего понять.
Лена коротко рассказала о свидании с Фаней.
– О боже, когда же закончится этот кошмар! – сказал он и пересказал свой разговор с врачом.
– Что же это получается? Она не знает, что Виктор мертв? – они молча переглянулись.
– Артур, тебе ни в коем случае нельзя ей показываться. И вообще… нам надо бежать… Я чувствую, что-то случится… Плохое… Давай уедем, прямо сейчас, – и она опять разрыдалась.
– Я, кажется, не вовремя, просто дверь была не заперта, – зашел Даниил.
– Нет, проходи, я сейчас, извините… – она прошла в ванную.
– Что-то не так? – Данька опять пожалел о своем глупом вопросе. – Простите… Лиза умерла. Я уже занялся похоронами. Приходите завтра к часу.
Артур почувствовал, что его силы на пределе. Он сел в кресло и жестом предложил Даньке сделать то же самое:
– Прими мои соболезнования. Мы во всем поможем.

Прошло несколько дней. Из-за похорон Лизы никто не навещал Фаню. Позаботиться о ней Артур поручил Петру Петровичу. Но сегодня он решил, что надо хотя бы ребенка увидеть. Его провели в палату для новорожденных. Когда он зашел, медсестра как раз кормила малыш.
– Здравствуйте, папа. Вымойте руки и подойдите к ребенку: я научу Вас, как правильно прикладывать его к бутылочке, чтобы он не захлебнулся. Доктор сказал, что через день-два его можно будет забирать. А Вам ведь столькому надо научиться!
– Да, конечно, – Артур трясущимися руками взял малыша. Он покормил его и долгое время рассматривал. Главка вдруг почувствовал, что не только не испытывает привязанности к ребенку, но даже боится его: взгляд малыша был каким-то чересчур осмысленным, и глаза – как у Фани – бледно-голубые, бездонные…
Через некоторое время Дрязкин сидел у педиатра – готовились документы на выписку. Ситуация вырисовывалась крайне сложная. Ребенка придется пока воспитывать втроем: Даниил на время переехал к ним с Леной. «Два папы и неродная мать. Прямо как у нас было с Пусей и Фаней!» – промелькнула мысль, и Главка с грустью вспомнил Алину.
– Документы будут готовы послезавтра. Вы пойдете навещать мать?
Артур промямлил, не зная, что ответить. – Как она?
– Это вы лучше с психиатрами выясняйте. В данный момент, кажется спит. Её тоже будем переводить к ним в отделение.
– Спасибо. Вот мой номер телефона, звоните, если что.
Главка подошел к палате Ирины, заглянул – она спала. Он потихонечку вошел, взял стул и сел рядом. Некоторое время смотрел на неё. Сейчас, бледная, ненакрашенная, она очень сильно напоминала ту Фаню, которую он когда-то полюбил, ту, которой спас жизнь. Артур погрузился в воспоминания и незаметно для себя задремал…

[Я открыла глаза и поняла, что я не только не выспалась, но и наоборот, устала. Мне опять приснился этот ребенок, он все время и плачет. Зовет меня… Крик этого малыша все время звучит у меня в голове – когда я сижу, лежу, иду, сплю… И вообще, что происходит? Я устала. Что со мной? Такое впечатление, что Лене удалось одержать верх над этой ситуацией… Она узнала, где я и… как-то я оказалась здесь. Но как? Выходит, кто-то меня подставил? Кто? Кто? … Лиза! Конечно, ведь только она знала о нашей встрече с Виктором. Боже мой, он пришел!]
Артур очнулся только тогда, когда Фаня взяла его за руку:
– Виктор, ты вернулся! Ты нашел меня! – и прежде чем Главка сумел что-либо понять, Фаня кинулась к нему и со слезами на глазах крепко обняла его за шею.

Илелюхин посчитал правильным некоторое время не вмешиваться в жизнь своих знакомых Артура, Фани, Лены и остальных. Но за бешеным ритмом жизни – бесконечная работа, жена, семья, дача – он понял, что упустил их из виду и уже совсем не знал, что там у них происходит. «Хотя, может, это и к лучшему. Что меня с ними связывает? Дело Штрайбикуса раскрыто».
Однако когда неожиданно к нему явилась Лена, следователь был приятно удивлен.
– О, Елена Николаевна! Добрый день. Проходите, прошу Вас. Чем обязан?
– Здравствуйте, Владимир Мартынович! Вы уж простите, что без звонка.
– Да что Вы! Рад Вас видеть. Чайком побалуемся или как?
– Спасибо, с удовольствием, – по правде говоря, она могла вполне обойтись без чаепития. Но, успев изучить некоторые особенности его поведения, знала, что тот привык вести разговор только с чашкой в руках.
Они выпили чай с конфетами, которые всегда Илелюхин хранил для особых случаев.
– Что же Вас привело ко мне, о прекрасная леди?
– Спасибо за комплимент, – улыбнулась Лена. – Я пришла просить у Вас помощи. У меня сложная ситуация и я не знаю, как мне поступить. Вы, наверное, в курсе…
Илелюхин кашлянул. Ему стало неприятно оттого, что придется признаться, что он не совсем понимает, о чем пойдет речь.
– Елена Николаевна, видите ли… Будет лучше, если Вы расскажите все по порядку…
– Хорошо. Расскажу. Ирина Белявская родила ребенка.
– Уже? Вот время-то бежит! Надо же! – Илелюхин улыбнулся сам себе. – И что?
– Это ребенок моего мужа, как Вы, наверное, знаете.
– Мужа?
– Артура.
Владимир Мартынович расплылся в улыбке – он хотя и не знал, что они поженились, но предполагал, что это когда-нибудь произойдет. Он помолчал немного:
– Елена Николаевна, если честно. Артур был с нею до знакомства с Вами, поэтому…
– Господи, Вы меня не так поняли. Я его ни в чем не виню, и пришла к Вам не для того, чтобы поплакаться о своей горькой судьбе… Хотя, Вы согласитесь, ребенок на стороне – это мало приятного.
– Да, конечно…
– Понимаете, я… Как бы это сказать правильно, боюсь, что…
– Дрязкин уйдет опять к ней, к Нафане? – продолжил за неё Илелюхин.
– Нет, что Вы. Это исключено! Мы с Артуром очень любим друг друга и выяснили все наши чувства. Меня пугает другое: я боюсь, что Артур забросит меня из-за малыша, будет больше с ним проводить времени…
– Вы ревнуете его к ребенку? Артур, как говорится, хоть и горемычный, но вполне приличный, – пошутил следователь. – Я думаю, он будет исправно платить алименты и помогать в воспитании ребенка. Тут уж ничего не попишешь, – по правде говоря, Илелюхин не совсем понял, к чему клонит Лена, но ему было приятно, что она оказала ему такое доверие и пришла спросить отцовского совета.
– Вы видимо, действительно не все знаете. Артур не будет помогать в воспитании ребенка. Он будет его воспитывать. Он и я. Потому как Ирина опять сейчас находится в психушке. И, похоже, надолго. К ней вернулась память.
– Как так?
Лена коротко рассказала Илелюхину, что знала: Фаня в больнице, ни о каком ребенке слышать не хочет, не признает его. Попечительским советом уже рассматривается вопрос о лишении её родительских прав по состоянию здоровья.
– Таким образом, малыш окажется у нас. Разумеется, Артур его не бросит.
Владимир Мартынович вздохнул.
– Вы меня извините, я Вас, наверное, загрузила по полной программе…
– Нет, что Вы. Только я не понимаю, чем я могу помочь?
– Ситуация крайне неприятная, сложная… Я хочу попросить Вас… Мне не нужен этот ребенок, да и Артур будет тяготиться им. Будет растить только потому, что не сможет поступить иначе…
– Елена Николаевна, говорите прямо, что я могу сделать?
– Хорошо. Может, Вы посчитаете меня жестокой, но я хочу, чтобы ребенок оказался в детдоме. Чтобы к нашей семье он не имел никакого отношения. Я не могу воспитывать ребенка Ирины, мне противна сама мысль об этом! Я ненавижу её за все то, что она сделала мне в прошлом! Я не могу допустить, что она навредит мне в будущем! Я боюсь её и не желаю, чтобы хоть что-то меня с ней связывало, – у Лены в глазах стояли слезы.
– Успокойтесь. Выпейте водички. Я все понимаю… Но ведь это должен решить отец. Если у матери малыша нет родительских прав, то его судьбу решает Артур. Понимаете?
– Конечно, понимаю. Вот я и хочу попросить Вас. Помогите мне как-нибудь воздействовать на Артура, чтобы он отказался от малыша. Придумайте что-нибудь! Может, закон на моей стороне? Может, разрешено отдать ребенка в детдом без согласия отца? А вдруг этот мальчик тоже вырастит ненормальным? Зачем мне это? Я что мало страдала?
– Елена Николаевна, милая… Я Вас понимаю. Обещаю, что-нибудь придумать. Пейте-пейте чайку, не плачьте…

Артур сидел в кабинете у Константина Львовича и ждал его. Дрязкин был в совершенной растерянности: когда Фаня назвала его Виктором и так нежно ласкалась к нему, он посчитал нужным ничего ей не объяснять. Выдал себя за Виктора, наговорил ей, что все будет хорошо. Потом вышел из палаты и позвонил врачу. Фане сделали какой-то укол и перевели в психиатрическую больницу.
– Константин Львович, ну что? Как она?
– Сейчас ей дали успокоительное. Спит. Её состояние стабильное.
– Что значит стабильное? Мне это ни о чем не говорит. Объясните, пожалуйста…
– Хорошо. Я внимательно изучил историю болезни пациентки и могу сказать точно – пока никаких серьезных отклонений в психике нет. Конечно, мы проведем некоторые обследования. Но думаю, мои результаты подтвердятся.
– И что тогда?
– Тогда девушке придется пройти только курс реабилитационных мероприятий в силу прекращения амнезии. Но, вероятно, он будет недолгим.
– Недолгим?
– В стенах клиники, разумеется. Думаю, недельки через три можно будет её выписать, а там уж все будет зависеть от людей, её окружающих. Если Вы будете терпимы, то девушка придет в полную норму через месяца три.
Артур помолчал.
– Что значит в полную норму?
– Понимаете, ей нужно просто привыкнуть. Ей постепенно нужно усвоить, что память немного, скажем так, «отстала от жизни». Подчеркиваю, ПОСТЕПЕННО, Ирине можно рассказать обо всем, что было с нею, пока она находилась в состоянии амнезии. Тогда пациентка привыкнет к этим событиям и сможет вести нормальный образ жизни.
– Это невозможно.
– Что невозможно, простите?
– Объяснить ей все то, что было с нею во время потери памяти…
– Почему же? Что произошло такого уж невероятного, что она не сможет понять?
– Доктор, если Вы сейчас располагаете временем, то, думаю, мне следует рассказать Вам все, что я знаю об Ирине. Иначе, я просто не представляю, как быть. Как мне себя вести, что ожидать от неё.
Константин Львович посмотрел на часы:
– Примерно, через час у меня совещание. Думаю, этого времени вполне хватит… Начните с того момента, когда Вы обнаружили, что у Вашей жены что-то с памятью.
– В тот то и дело, что не я это обнаружил. И не жена она мне вовсе. И вообще, я не знал её до потери памяти.
– То есть, Вы хотите сказать, что Ирина сейчас Вас не знает? Но ведь Вы так мило с ней общались, когда я к пришел к вам в палату.
– Все верно. Только Ирина общалась не со мной. Она восприняла меня за другого человека.
– Так! – резко сказал Константин Львович. – Перестаньте говорить загадками и начните сначала. С того момента, где и как Вы познакомились с Ириной.
И Артур рассказал врачу всю историю.
– Да уж… Сложная ситуация… – сказал доктор после раздумий.
– Константин Львович! Теперь-то Вы меня понимаете? Как мы можем сказать ей, что её обожаемый Виктор убит? Мне, кажется, это просто будет финиш… Фаня со своей маниакальной любовью к Штрайбикусу может выкинуть что-нибудь такое…
Доктор помолчал. Артур продолжал говорить:
– И кроме того, я не смогу её забрать из больницы. Она же меня не помнит! Она и Даниила не узнала в прошлую встречу. И куда мне её забирать? Не могу же я привести её домой к Лене? Константин Львович, я прошу Вас… Сделайте все возможное, чтобы Ирина осталась в клинике навсегда. По-другому просто нельзя…
– Нет, что Вы, Артур. Это просто исключено. Ирина здорова. Почти. Когда она пройдет реабилитацию, у меня совершенно не будет никаких оснований держать её здесь.
– Ну… хотите я заплачу. Ведь можно что-то дописать? Ведь можно найти какие-то отклонения! Ведь у неё было серьезное нарушение психики. Это будет несложно…
– Артур, я Вас прекрасно понимаю, но ни на какие должностные преступления я идти не собираюсь. Как только будет можно, я выпишу Ирину. А куда она пойдет, это, как говорится, нас не касается… – Но как же… Что же нам с Леной делать? Она будет преследовать нас. Понимаете.
– Возможно. Но это не факт. Если ей спокойно объяснить, что Вы не Виктор, никаких преследований не будет. Вот и все.
– Нет, похоже, Вы не поняли… Ей нельзя этого объяснить. Тем более… – Артур достал фото Виктора из кармана. – Посмотрите… Это он, Виктор.
Доктор повертел фото.
– Да. Похожи. Как две капли, – он подумал. – Думаю, гибель Виктора будет сильнейшим ударом для Ирины. Давайте сделаем так: вы пока не говорите, кто Вы.
– Вы предлагаете выдавать себя за него? – Артур ткнул пальцем в фото. – Но для чего?
– Прежде всего, для Вашей же безопасности. Вашей и жены. Сделайте это хотя бы на время. А я подумаю, как будем дальше действовать.

[Последние несколько дней мне вообще сложно ответить на вопрос, что происходит. Такое впечатление, что кто-то хочет мне сильно навредить. Я опять в больнице, да ни какой-нибудь, а той самой, куда меня ещё в школе упекла мамаша! Виктор приходил пару раз, на мои вопросы отмалчивается, говорит, что все скоро будет хорошо, что мы будем вместе и обязательно поженимся. Но в его глазах я читаю другое – он мне врет, он разлюбил. Но ещё по его поведению я понимаю, что он сам напуган чем-то или кем-то. Неужели этой сволочи Лене удалось как-то воздействовать на него? Что он скрывает? Все, решено, сегодня я поговорю с ним и расставлю все точки над «и».]

– Артур, ну пойми, я не могу больше! Ребенок постоянно плачет, все ночи подряд! У меня просто кругом голова! Надо что-то делать! Ты вообще слышишь меня?!
Лена глянула на Артура и поняла, что не слышит. Он дремал в кресле, которое стояло возле кроватки малыша. Была глубокая ночь. Малыш кричал, на столе горел светильник. Ей удалось кое-как угомонить ребёнка. Потом она укрыла Артуру пледом и прошла на кухню.
В коридоре скрипнула дверь.
– А! Явился новоявленный папаша!
Даниил был пьян. Ему явно не хотелось разговаривать, и он подосадовал, что Лена не спит. Она же, напротив, была нацелена выяснить все отношения. Казалось, её ничто не остановит.
– Я что-то не пойму, какого черта ты шляешься где-то по ночам, когда твой ребенок орет и не спит! Ты что думаешь, можешь не работать, болтаться, пить, а мы с Артуром будем тебя содержать? Долго мы ещё будем терпеть твое нахальное поведение! Уверяю тебя, если ты к концу недели не образумишься, то я выставлю тебя из своей квартиры! – он выслушал её молча.
– Лен, не ругайся! Налей лучше чаю.
Она вздохнула, села на стул, положила руки на стол и беззвучно заплакала:
– Боже мой, как я устала! Как мне надоела мне вся эта нелепая ситуация. Это и в страшном сне мне не могло привидеться – я нянчу ребенка этой сумасшедшей! Которая мне всю жизнь сломала!
– Лен, но ведь тебя об этом никто не просит, – спокойно ответил Данька.
– Как это не просят? – искренне удивилась она.
– Ты можешь преспокойно собрать наши с Главкой манатки и выставить нас все троих за дверь. Мужа, его ребенка и неудачника Даньку, – сказал он и улыбнулся.
– Что ты несешь, пьяная свинья! Как я могу бросить Артура, ведь я люблю его! – резко ответила Лена.
– Его или его внешность, которая так напоминает тебе Витюшу? – имя «Витюша» Даниил произнес неестественно ласково. Лена ответила резко – просто дала Дане пощечину.
– Если я ещё раз услышу подобные речи, я точно тебя выгоню! И вообще, помнится, ты обещал забрать ребенка и воспитывать его как своего сына.
– Ну, положим, никаких письменных обещаний я не давал… И потом, я хотел воспитывать ребенка вместе с Фаней. Никто же не знал, что к ней вернется память и я для неё пустое место!
– Господи, что же теперь делать! Я просто ума не приложу, как быть дальше… Но так не должно продолжаться. Я чувствую, что эта игра Артура в погибшего Виктора добром не кончится…
В эту минуту вновь закричал ребенок. Даниил пошел в комнату. Лена положила руки на стол и разрыдалась. В кухню зашел Артур:
– Дорогая, я все понял…
– Что? Что… понял? – она смотрела на него непонимающими глазами.
– Я отдаю малыша в детдом.

– Ирина Петровна, поздравляю, сегодня Вас выписывают!
– Я уже сто раз просила не называть меня по имени-отчеству! Я – Ирэна. По-моему мы договорились, – вместо приветствия сказала она.
– Ах, да, разумеется. Ваш приятель Артур…
– Какой опять Артур! Какой приятель! Моего любимого зовут Виктор! И хватит… [Хотя я вот тут подумала, может, этот доктор, который явно ко мне на ровно дышит, что-то знает. Соберись, Ирина, тебе нужно все выяснить]. – Петр Петрович, а скажите мне, пожалуйста, когда за мной приедет Виктор?
– Ирина, то есть, Ирэна. Я как раз пришел Вам сообщить, что Виктор пока не приедет.
– Как не приедет?
– Он просил передать Вам вот это – [доктор протянул мне записку.] – Вам придется некоторое время пожить у меня.
Я пробежала глазами текст: «Ирэна, любимая! Тебе нужно поехать с Петром Петровичем! Я сейчас не могу все объяснить. Мы встретимся чуть позже. Поверь мне, так надо. Виктор».
[Мысли бежали одна за другой – это почерк не Штрайбикуса. Чтобы это могло значить? Писал другой человек? А, может, Виктор специально изменил почерк, чтобы дать мне какой-то знак. Мол, будь на чеку – что-то случилось. Может, он хочет предупредить меня об угрожающей опасности? Или сам в беде? Что же делать?]
– Ну так что, собираем вещи? Едем?
– Погодите, я хочу, чтобы Вы позвонили Виктору, и он сам мне все объяснил. Я не верю этой записке.
Петр Петрович вдруг понял ошибку: Ирина ведь могла хорошо знать, как пишет Виктор. Он набрал номер:
– Виктор? С Вами Ирэна хочет поговорить, объясните ей, что пока придется поехать со мной.
[Он говорил в трубку как-то быстро, сумбурно. Ясно одно – ехать надо с этим врачом. Похоже, Виктор не в опасности, просто он что-то затеял. Возможно, против меня. Может, он вернулся к жене? От этой мысли меня бросило в дрожь. Только вспомню, что это рыжая кошка смела заявиться ко мне в больницу и что-то там говорить… ]

– Да. Я решил все окончательно и бесповоротно. Какие документы мне нужно подписать? – голос Артура дрожал. Ему было странно осознавать, что он собственноручно обрекает своего сына на ту же судьбу, от которой страдал сам всю жизнь, – детдом. Но Главка понимал, что отношения с Леной ему дороже. В конце концов, можно следить за судьбой ребенка, подыскать ему хороших родителей, которые его полюбят.
– Подпишите вот здесь, – секретарь протянула какие-то бумаги.
– Погоди, Артур, не спеши!
– Мама?! – он вздрогнул, увидев в комнате непонятно откуда возникшую Элеонору Гавриловну.
– Девушка, все отменяется. Ребенок остается с нами, – недовольная секретарша буркнула: «Вы уж разберитесь» и бесцеремонно выставила их за дверь.
Главка, будучи в совершенной растерянности, пришел в себя, когда они с матерью сидели в кафе и пили чай.
– Зачем ты мне помешала? – строго спросил он.
– Дорогой, мне, конечно, нетрудно догадаться, почему ты так решил, и кто тебе в этом посодействовал, – говорила Элеонора Гавриловна, всем своим видом показывая, как она ненавидит Елену, – но я не позволю, чтобы мой внук…
– Мама, это мое решение. Я сам так захотел! – перебил ее Главка.
Она вместо ответа громко стукнула кулаком по столу, Артур вздрогнул.
– Очнись, мой милый! Ты же ломаешь жизнь ни в чем не повинному человечку! Забыл себя?! Как ты мучился там, в приюте, не понимая, почему у детей есть мама и папа, у тебя нет? Как ты страдал потом, покинув здание приюта, голодая, доказывая всем и каждому, что ты, детдомовский, тоже имеешь право на жизнь? Что ты…
– Не надо, мама… – все события пережитого в одночасье рухнули на его голову Артура. Он потер виски, ощущая смертельную мигрень.
–  Скажу тебе одно, один раз я уже потеряла сына… Который оказался в детдоме не понятно почему. Потом я потеряла второго, Виктора, которого загубила твоя Лена…
– Зачем ты так? Она здесь вовсе не причем… – почти шепотом проговорил Дрязкин.
– Ой ли! Мне лучше знать! Только вот единственного внука я погубить не дам! Я забираю мальчика к себе! Уверяю тебя, с бабушкой ему будет не плохо.
Главка с трудом переваривал происходящее. Казалось, он находился в состоянии какого-то опьянения, дурмана.
– Мама, но ведь… Где брать денег? Ты сама еле перебиваешься! Скоро нечем будет платить за съемную квартиру! Как мы будем жить? Он поживет некоторое время с тобой, а потом вы приедете в дом так ненавистной тебе невестке?
– Ну уж нет. От неё мне ничего не надо. Лишь бы ты был счастлив.
Главка с шумом вздохнул, словно ему не хватает воздуха. Тут зазвонил этот чертов телефон, и ему пришлось некоторое время разговаривать с Фаней. Вот уж кого он хотел слышать меньше всего! Время шло. В квартире его ждала Лена с маленьким мальчиком на руках, в коридоре стояли чемоданы с немногочисленными пожитками малыша. Нужно было срочно что-то делать.
– Мама, не мучай меня! Что ты хочешь?
– Мне приятно, что ты называешь меня мамой. Может, хотя бы беды нас сблизят…
– Мне не до философских сентенций! – уже зло бросил Артур. – Меня Лена ждет.
– Хорошо. Буду краткой: я выхожу замуж за довольно обеспеченного человека. Так что у нас скоро все наладится, а там, глядишь, и бизнес пойдет, фирму поднимем.
Артуру захотелось немедленно выпить.

– Что-то Артура долго нет, – говорила Лена. Они с Даней сидели на кухне и пили чай. Малыш, слава Богу, сегодня был поспокойнее. Да и Даниил тоже, словно чувствовал себя виноватым.
– Знаешь, я вот что подумала, может, тебе стоит познакомиться с Ирэной? – сказала Лена как-то между прочим.
Он поперхнулся и долгое время кашлял.
– Что значит, «познакомится с Ирэной»? – наконец, спросил он.
– Да то и значит. Пусть тебя Артур представит ей как друга. Могла же Фаня в тебя влюбиться, может, и Ирина полюбит? Вы будете вместе, а там и с ребенком все разрешится (Лена пока молчала, что мальчика они планируют отдать: Даня мог бы запретить. Да и, по правде говоря, сомневалась она, что Артур сможет это сделать). Реакция Даниила была странной: он громко расхохотался и смеялся продолжительное время.
– Ты зря так… – невозмутимо сказала Лена. – Я не шучу!