Детский сад

- Мария Алексеевна! Вы неправильно говорите! Нет такого слова - «лОжить», правильно говорить - «класть».
- Ах, и что же ты будешь делать, когда пойдёшь в школу? Такой умный... - С плохо скрытой ненавистью ответила воспитатель. - Иди-ка, я посмотрю, чистые ли у тебя руки.
- Чистые!
- Мало ли! Подойди.

Сегодня понедельник. Вчера мама выкупала меня, и аккуратно постригла ногти. Не ожидая подвоха, я иду к Марии Алексеевне.

- Ха! Ты что, девочка?! - Хищно воскликнула воспитатель, и ухватив меня за плечо, потащила в угол группы к своему столу, где, вооружившись большими ножницами, нависла надо мной своим огромным телом, так что чудится, будто с минуты на минуту я лишусь не то красивого полукружия ноготков, но и самих рук.

- Мне мама ...вчера! - Чуть не плачу я, пытаясь остановить Марию Алексеевну, но она неумолима, а состригая «до мяса», так что кончики моих пальцев краснеют и саднят, улыбается злорадно.

После экзекуции я гляжу на ладошки и проверяю, всё ли на месте, стараясь сдержать слёзы, ибо не так глуп, чтобы не понять, - это расплата за «науку». Мария Алексеевна не любит, когда я поправляю её, но она так часто коверкает красивую русскую речь, что я не могу сдержаться.

Среди воспитанников детского сада у меня был единственный товарищ - цыганёнок Вадим, его папа - точь в точь Яшка из «Неуловимых мстителей», явно благоволил мне, и обещал при каждой встрече непременно отдать за меня свою младшую дочь, когда я немного подрасту. Я не понимал, зачем мне девчонка, но решил, что, раз мама не родила мне сестру сама, то сойдёт и такая, подарёнка. Мы с Вадиком, если он не был болен, играли только вдвоём, а болел он, к моей досаде, очень часто.

Ходить в садик я не любил. Мария Алексеевна выделяла меня из прочих ребят, ставила в пример, но как-то неправильно, не по-доброму. Бывало, усадит всех ребят кругом на веранде, и говорит, что сейчас прочтёт стихотворение. Тот, кто первым повторит его наизусть, сможет отправиться гулять, а остальные, в назидание, останутся на веранде до обеда. Ну, так и декламировал я это стихотворение с выражением, едва прослушав, чего там сложного? Мария Ивановна очень злилась, из-за того, так как была вынуждена следить за мной одним, а не идти на кухню пить компот из чернослива, поручив пригляд за детьми нянечке.

По утрам, едва за мамой закрывалась дверь детского сада, я не скрываясь принимался тосковать по ней, несмотря на насмешки ребят, которые задирались, говорили, что я «как маленький» и прилип маминой юбке. Эта, отчасти правда, отчасти ложь, обижала. Несомненно, я был сердечно привязан к матери, но в остальном... Я давно уже читал книги для школьников, а товарищи по группе не знали даже букв, потому-то считал малышами именно их, а не себя.

Тем днём, который оказался последним в моей карьере воспитанника детского сада, всё было как обычно: вошедшая в привычку мольба оставить меня дома, умывание, сборы...

- Мам! Ну, я тихонько посижу дома, пока ты не вернёшься с работы!
- Один?! Ни в коем случае!
- Я ничего не разобью!
- Не в этом дело...
- Ну, пожалуйста! Я буду тихо сидеть на стульчике и читать!
- Девять часов подряд?! А завтрак, обед и полдник?! А дневной сон?
- Я могу не есть, и честно-пречестно обещаю, что посплю!
- И речи быть не может. Не рви мне сердце, сынок, одевайся поскорее, а то опоздаем.

Ох... лучше бы мы опоздали.

Стоя у окна раздевалки, я смотрел на маму, которая, торопясь успеть на проходную, ступает прямо по лужам. Мне представилось, как холодно и мокро теперь её ногам, что ей негде будет посушить чулки и обувь, а к концу рабочего дня она совсем окоченеет, простудится, станет кашлять, заболеет и...

- Ну-ка, марш в группу, нечего тут торчать. - От свирепого окрика Марии Алексеевны я вздрогнул, но зарыдал вовсе не от него. - Иди... нюня! - Поторопила  воспитатель, подтолкнув меня в группу.

Именно таким, с лицом красным от слёз, я туда и вошёл. Обступившие со всех сторон дети смеялись, кто громче, наперегонки, и по очереди выкрикивали фразу, смысл которой дошёл до меня не сразу:
«Мама за тобой не придёт!» - Кричали они наперебой, а мой друг... мой бывший друг Вадим вопил громче всех: «Мама за тобой не придёт!!!»

Со всех ног я бросился к входной двери, и стал крутить колёсико замка, дабы вырваться на свободу, догнать маму, вернуть её, не дать исчезнуть из моей жизни навсегда...
Я очнулся в кабинете врача, с мокрым полотенцем на лбу. Рядом стояла мама, и с совершенно расстроенным лицом рассеянно кивала в такт словам доктора, которая что-то говорила о чрезмерной нервности ребёнка, и о том, что если «мучить чтением в этом возрасте, вот к чему это приводит»...
- Вы лишили ребёнка детства! - Заключила доктор и мы ушли домой.

Перед сном мне было слышно, как родители спорят о чём-то друг с другом, закрывшись в кухне, а утром следующего дня, когда мама ушла на службу, папа помог мне одеться и повел на остановку трамвая.
Пока мы ехали,  я поглядывал то на улицы за окном, то на отца, но он по-обыкновению молчал, думая о чём-то своём. Позади, в болотистой низине у дороги, остались тополя, вода доходила им до пояса. Гора угля у ТЭЦ, что загораживала вид на противоположный берег реки, пробежалась за трамваем, но скоро отстала.
Когда до папиной работы оставалось четыре остановки, он тронул меня за плечо и тихо спросил:
- До бабушки сам дойдёшь?
- Дойду! -  Радостно ответил я.
- Так я и думал. - Подмигнул мне отец, потрепав по затылку, и помог сойти со ступенек. - Ну, беги. - Подбодрил меня он, и одним прыжком вернулся в вагон. - Только осторожно. - Крикнул отец из-за закрывшейся двери, помахав мне рукой.
Я улыбнулся отцу, и взмахнул в ответ, а пассажиры трамвая тоже улыбались и махали мне через окна, как дальние родственники, с которыми я ещё не виделся ни разу, но обязательно должен был встретить их на своём жизненном пути.