Рыжие супруги

                Сплав золота бывает рыжим
                (изречение неизвестного алхимика)


Ссора с братом

Ужин закончился. Погодки Софрон и Поликарп Ладошкины в лёгком подпитии вышли из столовой в прихожую.
– Ты, что ж, братишка, лучше жену себе не нашёл? – ковыряя мизинцем в носу, прошептал Поликарп, брюнет средних лет.
– В посёлке у прииска, где я деньгу заколачивал, Марфа была самая красивая аборигенка. За ней мужики табуном бегали. Она от них натурально отстреливалась из отцовского ружья, и только мне отдалась, – посмотрев в открытую дверь столовой, ответил Софрон, жгучий шатен средних лет.
– Она же немая. Брось её. Ты в родном городе. Здесь красивых девок полно. Любая тебя приголубит, только свисни и бабки покажи, – произнёс уверенно Поликарп.
– Мне нужна только Марфа, – почувствовав неприязнь к старшему брату, заявил Софрон.
– Дурак, ты, рыжий! – воскликнул Поликарп. – Брось свою страхолюдину. Завтра я приведу тебе Ольгу… Она гуляла с тобой, а замуж вышла за Серёгу… Через полгода он слинял от неё… Да, хахали у неё потом были… Сейчас она живёт одна.
– Заткнись! – рявкнул Софрон, вытолкал Поликарпа на улицу и пригрозил, брызгая слюной:
– Сунешься в мой дом – покалечу!
– Дурак, ты, рыжий, – пробурчал Поликарп и нетвёрдым шагом исчез в сумерках кленовой аллеи.
На пороге столовой появилась Марфа – плоскогрудая худая длинноволосая шатенка с добрыми глазами, с утопленной переносицей на желтоватом костлявом лице.
Софрон запер на замок входную дверь в дом и прошёл в спальню. Там, при свете полной луны, заглядывавшей в окно, он присел на шкуру бурого медведя, раскинутую на полу, усадил рядом с собой Марфу и засмотрелся в её ласковые любвеобильные глаза…
Поликарп перестал для Софрона существовать навсегда.

Вечером следующего дня

В воздухе розоватом от закатного солнца тонко пахло тленом опавшей листвы. Софрон в белой рубашке, в чёрном костюме и Марфа в чёрном длинном платье вышли из своего одноэтажного дома на кленовую аллею, которая тянулась по обрывистому берегу судоходной реки. По тропинке под дырчатым сводом ветвей, они неторопливо пошагали к белевшей стеле с гербом городка. Там была заасфальтированная площадка, с которой широкая деревянная лестница спускалась на деревянную пристань.
– К кому на похороны прёте?! – шагнув из-за клёна на тропинку перед супругами Ладошкинами, спросил невзрачный мужчина. Кривя давно небритое узкое лицо, он достал из кармана брюк и побряцал набором отмычек на кольце.
– Что надо? – встревожился Софрон, посмотрел на отмычки и захотел взять их в руки.
– Предлагаю залезть в эту хату, – невзрачный мужчина показал незанятой рукой на дом с медной крышей.
– Ты меня с кем-то перепутал, уважаемый. Я по чужим хатам не лазаю, – заявил Софрон.
Марфа взяла мужа под руку.
Невзрачный мужчина достал из внутреннего кармана кургузого пиджака газету и прочитал окончание заметки под фотографией:
– Городской суд приговорил: Софрона Ладошкина, Казимира Топова, Валерия Гуздакова к трём годам лишения свободы за кражу денежных средств из квартиры мэра города, – и протянул газету Софрону. – Глянь на фотку, там ты и я торчим на скамье подсудимых в зале суда. 
– Всё это ложь, – объявил Софрон и потребовал: – Прочь с дороги.
– Наводка точная! Бабок хватит тебе и мне на пару лет сладкой жизни! Соглашайся, рыжий! Дело – верняк! – позванивая отмычками, призвал невзрачный мужчина.
Враждебный взгляд чёрных глаз Марфы заставил домушника отшагнуть за клён и навсегда удалить из памяти своё уголовное прошлое.
После несколько шагов по тропинке Софрон остановился, внимательно посмотрел в любвеобильные чёрные глаза супруги и напрочь забыл о встрече и разговоре с обладателем отмычек.

Ещё одна встреча в тот же вечер

На теплоходе, который спускался по реке, заиграла танцевальная музыка. Воздух продолжал розоветь в лучах закатного солнца.
Софрон Ладошкин уловил за своей спиной чьё-то появление, встревожился и резко обернулся.
Перед ним стояла женщина маленькими глазами. Простенькое короткое платье с глубоким декольте облегало её высокую изящную фигуру.
– Здравствуй, любовь моя, – издала она томным голосом. – Давно не виделись.
– Ты кто?! – удивился Софрон.
– Ольга. Когда-то твоя невеста, – сообщила женщина, брезгливо поморщилась, спросила: – Любовь моя, чем тебя охмурила эта рыжая уродина? - пригласила, - Пойдём ко мне домой - не пожалеешь.   
– Спасибо, но я никуда с тобой не пойду, – отказался Софрон.- Я тебя не помню.
– Почему? – обиделась Долобова.
– Только она мне нужна; а ей нужен только я, – ответил Софрон и приобнял Марфу за талию.
– Бред! – рассердилась Долобова. Крупная грудь её заколыхалась от участившегося дыхания.
 – Так мне сказали Боги её племени, – спокойно ответил Софрон и нежно поцеловал Марфу в губы.
– Был ты дураком, рыжий, – разозлилась Долобова, – дураком и помрёшь!
Марфа отстранилась от Софрона. Тяжелый взгляд её жгучих чёрных глаз испугал Долобову, – вращая крысиными глазками, она добежала до белой стелы и спустилась по деревянной лестнице на деревянную пристань.
Софрон опять поцеловал Марфу в губы, посмотрел внимательно в её любвеобильные чёрные глаза и напрочь забыл о встрече и разговоре со своей бывшей неверной невестой.

В тот же вечер на площадке возле белой стелы

На смотровой площадке супруги Ладошкины присели на скамейку и посмотрели на деревянную пристань, где празднично одетая толпа встречала приближавшуюся парусную яхту с женихом и невестой на борту. Солнце коснулось горизонта, за который утекала река, и воздух приобрёл рубиновый оттенок. Супруги Ладошкины вспомнили, как перед горной пещерой их узы брака скрепил гулом огромного бубна старый шаман и ещё огонь костра, освещавший их голые тела на шкуре бурого медведя.
– Шампанское! – раздались мужские и женские голоса на пристани. – Шампанское! Где шампанское?!
Яхта с молодоженами причалила бортом к пристани. С хлопками и пеной откупорилось среди гостей бутылки с шампанским.
Супруги Ладошкины уловили начало трагедии и встали со скамейки.
Никто из людей на пристани, не заметил, как женщина на носу баржи с углём, обхватила руками ржавое звено якорной цепи, висевшее на шее, бухнулась в воду и не всплыла. Это была Ольга Долобова. Она не знала ни жениха, ни невесту. Она избавилась от желания быть счастливой, которое мучало её днями и ночами после бегства первого мужа.
С убранной цветами яхты опустили трап.
– Горько! – провозгласил тамада из толпы на пристани.
Жених и невеста поцеловались.
– Раз! Два! Три!.. Двадцать девять! Тридцать! Ура! – разнеслось по округе.
Софрон пристально посмотрел в мудрые чёрные глаза Марфы и напрочь забыл утопленницу. Ему захотелось в спальню, на медвежью шкуру.
Марфа поняла желание мужа, и пошла с ним по кленовой аллее домой. Сутра она чувствовала в себе зарождение мальчика и девочки, и узнала от своих Богов, что доживёт вместе с Софроном до пенсии своих первенцев, и умрёт с Софроном перед пещерой у костра под гул шаманского бубна.

(есть аудио-версия рассказа)