151

Вскоре сведения о сбежавшем зяте посыпались на мамашу Горобец со всех сторон. Вначале она им с жадностью внимала, потом... хоть уши затыкай.

Полицейские чины показали себя бравыми ребятами, когда докопались до самых зачатков этой истории, тут уж ищейский нюх усатого полицмейстера не подвёл. Но, с другой стороны, это ведь тоже умудриться надо было - упустить преступников из-под своего носа, когда, казалось, что и дитёнок справился бы с задачей. За это усатый чуть не лишился своей должности. И теперь был готов землю перерыть, но найти лиходеев.

Началась эта история в соседней губернии почти шестьдесят лет назад.

Влюбилась дворянская дочь в молодого пригожего крестьянина и сбежала от родителей под крепостной венец.

О чём её головушка думала? Может, расчёт имела - родители посердятся-посердятся, да и простят виноватую дочь, примут вместе с мужем под своё дворянское крыло. А, может, и не было у неё в головушке никаких расчётов, всё любовь затмила. Но об этом доподлинно узнать уже не было возможности.

Но случилось по-другому. Дворянское семейство вычеркнуло непутёвую дочь из всех поминальных книг и из своих расстроенных сердец.

Вот и стало на свете одной крепостной семьёй больше. А вскоре та семья обросла новыми членами. Один за другим родились три сына.

Отец сызмальства приучал сыновей к крестьянскому труду, а мать всё ещё надеялась. Воспитывала у крепостных мальцов манеры, обучала наукам и этикету. По этой же причине и рассказала сыновьям, когда они стали в разуме укрепляться, о своей, и, получается их тоже, дворянской стороне.

С того рассказа и разделился их разум на две половины. Одна стала ненавидеть крепостную неволю ещё сильнее, а вторая строить планы.

Один из этих планов подросшие отроки и попытались воплотить, когда сбежали из родного дома и явились незваные к дому дворянскому, мол, принимайте нас, любите и жалуйте, мы – ваша родня.

То, что не они первые, не они последние обманулись в силе родственного снисхождения, это было ещё полбеды. Не пустила бы дворянские родичи на порог, может, и вернулись бы они в отчий дом, и зажили бы дальше, как могли.

Но богатые родственники посчитали, что прогнать - это слишком просто. Встречу осложнили тем, что спустили собак на незадачливых визитёров. Как на охоте. Травили с азартом и без снисхождения.

Но братья выжили. Даже почти без ран вырвались из той заварушки. Но вот сердца кровоточили от ненависти.

Отдышались, успокоились и поклялись отблагодарить.

Забыли дворянские родственники, когда провожали с собаками незваных гостей, что долг платежом красен.

Сначала братья задумались о документах. Разбойным путём добыли дворянские жалованные грамоты и приступили к своим клятвам и обещаниям.

И всё у них ловко получалось, так, что они сами удивлялись своему везению. Попутно осуществлялись уже и другие планы.

Старший женился, в светском обществе обрёл интерес, средний любил путешествовать, места новые узнавал, а младший стал строить своё уютное гнёздышко, выбирая, кого бы из женского роду усадить в него.

Но всё испортила жадность, когда подвернулся удобный случай ограбить невинную девицу, не имеющую к их ненавистной родне никакого отношения. Вот с того часа и ушло их везение, а жизнь полетела кувырком.


До отца первого дошло:

- Это что же получается? Зять наш - беглый крепостной?

И мамаша Горобец мигом уловила недосказанное. Доченька их теперь кто? Язык не поворачивался сказать.

- Что теперь делать? - вытаращила на мужа ошарашенные глаза.

- Н... не знаю.

- Как не знаешь? - завизжала, словно ошпаренная, помещица. - Мигом собирайся. Езжай в город. Спрашивай у знающий людей. Едь к тем... откуда родом... наш... зятёк. Что хочешь делай!

И папаша Горобец уехал.

Немного отдышавшись от последних неприятностей, мамаша вызвала горничную:

- Где Мария Никифоровна?

- В саду, барыня.

- А Татьяна?

- В комнате своей были-с.

- Иди.

Мамаша вздохнула. И раньше дочери не особо дружили, теперь же между ними словно кошка пробежала. Хотя, какая кошка?

Тогда, после случившегося, она попыталась примирить девочек. Но всё без толку. И всегда снисходительная и добродушная Таня упёрлась, как баран.

- Да пойми ты, - пыталась мать её образумить, - Маша случайно заварила тогда в чай ядовитые ягоды. Ей показалось, что это брусника.

Но Таня молчала.

Не знала мамаша, что сёстры уже говорили между собой об этом. И Маша про своё «перепутала» тоже втолковывала сестре. Пока Таня не обрезала:

- Не ври! Этот чай ты приготовила для одной лишь Вари. Отчего же не всем? И почему так испугалась, когда я его выпила?

Маша на это долго что-то юлила.

- Уйди, - попросила младшая сестра.

Больше Маша к ней не подходила.


Госпожа Горобец вышла в сад. Прошла по садовым дорожкам, увидела на скамейке Машу. Резко остановилась. Как она изменилась. Куда подевалась её молодость и миловидность? Теперь угрюмая сидела одна и смотрела в пустоту. А ведь недавно казалось, что её ждёт блестящее будущее. В какой момент она свернула не туда?

Вздохнув, пошла обратно в дом.

Приблизившись к комнате младшей дочери, услышала радостные возгласы. Удивлённая остановилась, прислушалась. С кем она веселится? Господин Миланов только недавно отъехал. Больше, насколько она знает, никто не приходил. Чуть открыла дверь, заглядывая в щель.

Татьяна кружилась по комнате со своим котом. Госпожа Горобец наблюдала. Дочкино настроение медленно вытесняло из сердца гнетущую тоску. Вскоре лёгкая улыбка тронула и её скорбно сжатый рот.

Тут Таня заметила мать.

- Ой, матушка! Ура! Варя и господин Думинский прислали приглашение! В воскресенье они обвенчаются! Будут лишь самые близкие!

«А ты чего так радуешься, дурочка?», - вопрос вертелся на языке, но госпожа Горобец не произнесла его вслух. А потом неясно подумала: может быть... её младшая дочь самая мудрая из их семьи.