Вальник

Давно это было – были и мы когда-то молодыми. В те годы, когда, чтобы нести чушь прекрасную любимой, нужно было накормить  ребёнка, самою любимою, да и самому не мешало пожрать, чтобы перед любимой с голодухи не оконфузиться. То есть, нужны деньги. Деньги в ту пору были только у «москалей». Москвичей по-нашему.
 
От нас до Москвы пятьсот вёрст с лишним, «вахт» ещё не придумали, точнее, пока ещё, «москали» ездили к нам на «вахты». На охоту. Весной и осенью. Вот в это время мы и рубили с них бабло.
 
Осень понятие отдельное, тут писать – не переписать баек, а вот весной всё просто: утром – глухарь (но это уже повод для уважения, и исключения из списка «стрелков», с занесением в список охотников), а для остальных – тетерев. Вечером – вальдшнеп.

Чтобы оттянуться по полной за свои бабосы, москали готовы были охотиться круглосуточно. То есть, утром и вечером. Потому, мы обеспечив охоту на тетеревином токе с утра к вечеру выдвигались на вальдшнепиную тягу.

Вальдшнепиная тяга – кто не был, тот не поймёт, но в данном случае это не важно, важно то, что когда вальдшнеп летит, он издаёт не пение, а звуки, что-то среднее  между похрюкиванием и кваканьем лягушки. Причём, сначала вальдшнепа слышно, потом видно, потом можно попытаться в него попасть. Не зря у него прозвище – «летающий пельмень».

 Весна… место сырое. Луж много, река рядом. У лягушек, буквально, первая брачная ночь. Стон лягушачий стоит на всю округу.   Вальдшнепов не видно и не слышно.
 
Только москали крутятся, махая ружьями, с криками «Вальник, Вальник» как вентиляторы, ещё и, пытаясь куда-то стрелять.

Мы сначала ржали, но когда очередная порция дроби пролетела над самой крышей «УАЗика», это  шапито пришлось закруглять…

Будет время, расскажу, как такой вот «стрелок» чуть не убил меня осенью, забыв главное, правило: «стрелять только по ясно видимой цели»...