Запятнанные в крови 1 глава

Устал малой терпеть выходки взрослых и решил с дома сбежать. А за одно и надумал прихватить с собой сестрёнку. А сестрёнка ещё была маленькая, ей всего лишь стукнуло чуток годков. Собрал он свои и её пожитки и идут они средь зарослей и кустов.
А малая возьми и скажи:
- Вань, когда мы будем есть?
Я уже – ох как хочется…
А братец сестрёнке отвечает:
- Так идём же мы совсем чуть-чуть, даже вон и на равнину ещё не выбрались. А как час, второй пройдёт, так и пристанище нужное сыщем.
Потом не сдержалась малая, снова спросила:
- Вань, а зачем мы побежали?
Братец нахмурился видать и засуетился.
- Да, так… - сказал он, - повод был!
А сестрёнка, выслушав его говорит:
- Видела я, как вы с папкой ругались, а я всё в другой комнате стояла, да молчала.  И конечно же я себя вела правильно.
Девочка села на травку и всё сидит на корзинку с едой поглядывает.
А мальчишка был повзрослее её и всё смотрел на рядом у травы разросшеюся землянику.
Он большой пакет с корзинки вытащил и девочке предложил:
- Ты вон бери хлеб ешь, а я сейчас…
Братец оставил девочку, да уже с пустой корзиной на край поля побрёл и стал собирать ели с травы выглядывающие ростки сочной ягоды.
И буквально по одной, он стал бросать в корзинку, но он это делал не последовательно, так как часть собранного урожая мальчишка продолжал временами класть себе в рот.
- Вань… так не честно! – в нескольких метрах от него сказала ему сестрёнка.
- Я вон хлебом давлюсь, а ты самое вкусное уминаешь.
Брат, как услышал, так сразу на неё и обиделся.
Он не хотел и не умел эмоции свои сдерживать.
- Не честно, тогда иди домой! – став в позу, высказал своё недовольстве братец.
- Ладно! – согласилась сестрёнка и продолжала идти за ним попятам.
Идут они: час, потом другой, что вскоре совсем утомились. И у них явно желание дальше бродяжничать отпало.
Девочка брату говорит:
- Может всё же вернёмся? Нас, наверное, уже ищут … - она готова была по девчачьи сидеть и часами реветь.
- Да не плачь ты! – отважно стал успокаивать её брат.
- Сейчас поразмыслим и что ни будь сообразим.
Дети выбились из сил- вышли на лужайку и сели на повалившийся возле как им казалось заброшенного участка забора дерево.
И тут они заметили, что где-то рядом вон в той поблизости усадьбе горел свет. Свет был тусклый, немного блёклый.
Ваня подошёл поближе, возле неких веток умостился и давай пристально за этакой картиной наблюдать. Кто-то прошёлся возле окна по полу, натянул на себя верхнюю одежонку и вышел на двор. Зашевелились видать жильцы. Сразу рядышком показалось несколько взрослых сероватых лиц. Один вёл себя непринуждённо сдержанно, а второй постоянно того поторапливал и что-то первому объяснял.
Издали можно было только понять, что они не относились к таким же, как все тут живущим работягам. Один вёл себя чересчур изыскано, а второй словно всегда следовал своему безумному устоявшемуся уставу. Он словно сам для себе придумывал некие правила, которые не давали этой парочке спокойно жить.
Дети сразу несколько фраз разобрав поняли и пришли к выводу, что это была семья. Одинокая семья, которая держалась только исключительно на карьере. Карьера была основным их поприщем.
Жена словно руководила мужем. Она подсказывала каждый шаг ему. И в тот же момент манипулировала им. Он был для неё словно подопытным.
Григорий Иванович, он же доцент, он же профессор известного на весь белый свет института. Про эту личность, можно было часами писать, говорить и рассуждать. Его жена Рима, она была главным помощников во всех грешных начинаниях Григория Ивановича. Как говорится, этакая безумная считалась парочка… 
Возникал только один вопрос: ну что их связывало, с этаким убогим глухим местом? Возможно, этот вечер они хотели побыть одни. Не слышать и не видеть никого, спрятавшись в этом темноватом заросшем массиве.

Вдруг неожиданно, раздался хруст ветки. Кажется, пятилетняя девочка рядом упала и с её глазёнок потекла непринуждённо слеза. Мальчишка, что только ни делал, чтобы утешить измучившуюся сестрёнку.
- Кто там? – раздалось в нескольких сот метрах. Это был тончайший женский миловидный голосок.
- Сейчас проверю родная! – послышался важный мужской баритон.
Видать, сам Григорий Иванович, решил поковыряться в лопухах, с трудом раздвигая разросшиеся колючие ветви руками.
- Смотри не поранься! – с некой заботой предупредила его супруга. Она тоже шла и так же средь дальнозорких линз рассматривала и хотела понять: что же там всё токи произошло? Ей и впрямь хотелось именно сейчас творить добро. Она отодвинула последнее брёвнышко, поломала последний куст и наткнулась тут же на исхудавшего ребёнка. Встреча была неожиданной.
Римма Павловна около часа наблюдала за девочкой. Та словно на ручках спала. Спала так сладко и душевно. Что её даже не хотелось будить.
Забрав к себе в дом и просидев возле кровати до самого вечера, парочка вышла, по теплее одевшись в ночной темени на веранду, зажгла по краям огни, и они долго беседовали, смотря друг на дружку пили ароматный вместе со струящемся дымом чай.
А уже утром это маленькое солнышко, снова открыла глазки. Взрослый мальчишка бегал, где-то рядом помогал Григорию Ивановичу по дому. А сам профессор про себя что-то вечно повторял-словно вызубривая скороговорку. Римма Павловна подошла и остановила мужа.
Она попыталась ему объяснить, чтобы тот лишний раз не напрягал свои мозги.
Рядом стоявший мальчишка тут же засмеялся и перенял привычку у профессора и так же стал несколько фраз мысленно склонять. Римма Павловна передёрнула мальчишку и посадила его есть.
Пока профессор мыл руки, к столу подошла растрёпанная до неузнаваемости девочка.  Та протёрла ручками свои полусонные глазки и протянула тоненькие пальчики, чтобы с тарелки стащить сладости. Римма Павловна всё же решилась познакомиться с этим юным и очаровательным дарованием.
За несколько прошедших минут, они с мужем уже познакомились с её братцем. Ваня был замечательным мальчишкой, немного шебутной и в меру общительный. Изредка он любил просто в сторонку отойти и на какие-то секунды помолчать. О чём он думал — это была и вовсе загадка, такая непорочная, светлая и правильная.
Девочка посмотрела на дамочку и с её язычка вырвалось замечательное имя: Маша.  Именно так звали малышку.
Она была довольно светлая. С такими вьющимися красивыми локонами, которые с трудом можно было расчесать. И часами не послушная девчачья головка создавала у многих взрослых некие проблемы.
Хозяйка предложила детям чай, и они с мужем дальше продолжили беседу. Беседа, правда всех утомляла и никому не хотелось о институте часами слушать.  И взрослым приходилось останавливаться.
Римма Павловна, только под вечер стала обо всём задумываться.
И как только начала мыть посуду, то с некого ковша на её руки полилась вода. Вода остывшая и прохладная.
Но как только вода закончилась, так сразу супруга попросила долить ей ещё кипятка. 
Профессора рядом не оказалось. Как только Ваня услышал данные просьбы и мольбы, так тут же взял ведро и вылил всё что там было в некий резервуар.
Пока его сестрёнка игралась с псом во дворе, женщина не сдержалась и стала сразу задавать мальчишке куча вопросов. На что ребёнок, даже не знал, как на них отвечать.
Римма Павловна вышла с пустыми вёдрами и на проходе, чуть не столкнулась со своим мужем. В её речах слышен был спасительный диалог. Интонация словно падала и возвышалась. Жена мужу словно хотела, что-то своё донести.
- Ты слышал? - тут же она стала профессору говорить.
- Детей то, наверное, уже ищут!  Возможно, что за этот день местные власти перевернули уже весь микрорайон. А как найдут, так и сразу сыщут виновных!
Муж ненароком посмотрел на жену. На что та, быстро отреагировала. Её словно издали затрясло. Она, не хотя сильно закричала:
- И теперь ты будешь во всём винить меня?
Она решила устроить мужу некую экзекуцию, перейдя на официальный важный тон.
- Я от вас такого Григорий Иванович не ожидала!
Римма Павловна нехотя перешла на подобную речь. На что профессор сразу же негативно отреагировал. Он стал подлизываться к своей ненаглядной муси.
Профессор не сдавался. Он пытался сгладить их отношения.
Он сказал:
- Давайте, не будем рубить с горяча… Тут нужно чуток подумать.
Жена, не подав даже звука, в своих ушах услышала, как этот робкий, но смышлёный человек пытается всю эту ситуацию взвалить на себя.
Римме Павловне всё это очень понравилось. Она была в душе счастлива, что хоть тут её муж проявит мужскую смекалку.
Она хотела видеть в своём муже – настырного и пробивного гиганта мысли, который бы ни за что и нигде не отступал.
Профессор, убрал руки, снял с глаз жены, с деревьев, упавших мох и дальше пошёл расхаживать по территории.
Заметив рядом мальчишку, профессор возле него встал и так же стоял, и любовался природой.
Его жена всё время посматривала с окошка и не могла нарадоваться этаким сложившимся отношениям.
Мальчишка стал воспринимать Григория Ивановича как отца, которого у ребёнка поныне не было. Тот, кто растил его, совершенно не вкладывал в мальчишечье сердце душу.
Профессор, под вечер смолк. Он смотрел на некий камин и вырывающиеся ярко сочное пламя, и тут же обращал внимание на собравшихся за столиком присутствующих.
Наверное, его супруга, что-то ждала. Она даже не замолвила словечко.
Она посмотрела на детей, потом на мужа и так же жалобно в душе его просила, умоляла и ему верила. Ей конечно же хотелось детей оставить себе.
Мальчишка тут же наклонился, завязывал шнурки ненароком поправил хохолок, потом прижался к своей сестрёнке и давай цедить с большого графина сок.
Чуть-чуть не удержав, тот случайно опрокинул стакан, и некая сочная жидкость вылилась на пол.
Римма Павловна, не придав случившемуся особого значения, срочно мальчишке подала тряпку. Мальчишка расслабился, заулыбался и тихонечко ко взрослым прижался и всё не хотел усыпать. Он словно поглядывал на тлеющие часами брёвна, которые с треском издавали звуки и придавали тепло. Долго ещё угли не угасали. Что даже под утро, оставался виден этакий на углях рыхлый румянец.
Григорий Иванович куда-то собирался. Он искал по всем шкафам своё затерянное портмоне. Надев свои чёрные брюки, отутюженную ни один раз рубашку, профессор вышел и завёл стоявший во дворе автомобиль.
Мальчишка с любопытством поглядывал с окна, как этот здоровенный кроссовер ревёт и дребезжит. Машина словно готова была любые километры преодолевать.
С её труб ровнёшенько клубился этот заплутавший дым, и вся эта гарь уходила в небо.
Ваня, наверное, подумал, что Григорий Иванович его возьмёт с собой. Но профессор так и не взял с собой мальчишку, а куда-то по важным делам без машины на часок отлучился.
Тот самый автомобиль, так и продолжала стоять не двигаясь. Мотор, через несколько минут не выдержал и заглох.
Римма Павловна ещё несколько раз подходила к машине, выливала на капот ведро воды и с неким усилием терла, выжимая испачкавшуюся тряпку.
Машина ещё сильнее стала на солнышке сиять. Этакий красный свет, придал автомобилю некую сочность.
И со стороны казалось, что кроссовер сошёл вот только сейчас с конвейера.
Мальчишка зашёл в дом, отодвинул в край спящую на кровати сестрёнку, взял свои вещи и снова с радостью оказался  на улице.
Римма Павловна спросила мальчика:
- Ваня, Маша спит?
На что мальчишка ей ответил, что:
- Да…
Он приподнял загораживающую ему дорогу ветку. И ещё долго шёл с опущенной головой. Наверное, он понимал, что хозяйка скоро их вернёт обратно.
Григорий Иванович тем временем пересекал кратчайшей дорогой просеку. Ему хотелось, как можно быстрее добраться до этакого адреса, что ненароком дал ему случайно мальчишка.
Ваня и не думал, что профессор в буквальном смысле запомнит его.
При некой беседе Ваня вспоминал свой родной дом и как можно быстрее мальчишка пытался сменить данную тему и всё это переходило в некое бессмысленное нутро.
Профессор шёл, не отрывая головы. Впереди его показался наконец-то с лесной чащи просвет.
Он, тут же взглянув, подумал: что именно там должны жить эти люди.
И так стремительно он стал преодолевать последний лесной участок, он готов был вступить в любой диалог с кем придётся. Настроен профессор был решительно.
Тот был среднего росточка, коренастый, упитанный. Но за все свои годы, Григорий Иванович не посетил ни одного спортивного зала и клуба.
Его быт и вся его жизнь посвящена была лишь только этакой ненавязчивой кипе бумаг.
Именно ими он жил, завоёвывал некое положение в обществе. И именно там бурлила его судьба.
Когда поле и лестная тропа закончились, на краю дороги показались тёмные, буквально глухие дома.
С каждого дома, профессор замечал, как высовывались откуда не возьмись жители.  Их быт, совершенно был простоват.
В этой не ведомой глуши, оказывается жили ещё люди. Они могли есть, рожать или часами посматривать с этих обездоленных улиц на появившихся не известно откуда новичков.
Профессор искал именно тот самый дом. Который, возможно, ничем от других совершенно не отличался. Ему показалось, что всё это ему только лишь сниться. Что всё не должно быть в современном мире таким.
Пройдя ещё чуть-чуть, он уткнулся в ту самую калитку.
Профессор открыл засов. Зашёл во внутрь.
Оказавшись среди нескольких деревьев, возле стояла покосившейся избушка. С неё кто-то выходил.
Совершенно не протрезвевший тип, вышел со двора, подошёл к профессору и заявил:
- Ты кто?
Профессор тут же хотел с неким товарищем переговорить.
На что, тот ответил:
- Ставишь литр, тогда и что хочешь- по душам обсудим...
Григорий Иванович тут же согласился. Осталось только лишь найти этакую ценнейшую в этой глуши валюту.
Пока он пытался у мужика по алкоголь спросить, тот будто к забору присох и на лавке задремал.
Григорий Иванович умостился рядом и долго-долго его ждал. Пока тот всё же оклемается.
Но когда прошло уйма времени, тот так и не открыл глаза. С краю был слышен ужасающий храп. Возле участка на дороге показалась пьющего хозяина жена.
Та, с трудом волокла на себе сумки.
Она, когда увидела, лежавшего у забора мужа, так тут же подскочила и давай своё золотце будить.
Было видно, что профессора никто не замечал. Кто-то кого-то тащил, слышны были непонимающие звуки, похожие на слова.
Этакая безумная растрёпанная хозяйка, произнесла:
- Что расселись, это вам не дом свиданий!
Профессор, не понимающе встал.
Он спросил:
— Это вы мне?
Хозяйка добавила:
- А к кому же ещё?
- Тебе гражданин!
Она показалась ему слишком наивной и грубой. В её глазах ни капли не было сострадания. Лишь только присутствовала ко всему что есть, некая безутешная ненависть.
- Что пришёл? Учить что ли? Я и так всему выученная…
Ты бы шёл бы отсюда, да передал бы своим властям, что я так просто не сдамся.
- Что за власти? – всё не мог понять профессор. Ему конечно было наплевать, но в тот же момент и спрашивать стыдно.
Профессор не стал помогать, он решил побыстрее тотчас же оттуда убраться. Но как только он подошёл и стал закрывать калитку, так опять появилась она.
Она видать очнулась. Лицо её было совершенно не выспавшейся. Она не похожа была на какую-либо пьяницу.
Она спросила:
- Я так понимаю, что вы не из тех…
Григорий Иванович, тут же признался.
- Правильно вы подумали!
Он ждал от некой дамы решительного шага.
Та, сразу проявила материнский инстинкт.  Её словно чем-то ударило. Она видать тут же изменилась. Её лицо стало бледнеть. Чёрствость превратилось в некую милость.
Ей тут же захотелось профессору пожалеть. Но он сразу же удержался и не стал демонстрировать при всех некую жалость.
Жалость бы всё окончательно разрушила бы.
Хозяйка спросила:
- Дети у вас?
Григорий Иванович сразу дал понять, что:
- Да!
И так же торопился побыстрее сбежать оттуда.
Но как только он решился убраться, так тут же его кое-кто сзади и остановил.
Сзади возле него стоял тот же протрезвевший мужик.
Он у профессора спросил:
- Литруха то где?
Жена его стала тут же от профессора оттаскивать.
Она громко словно командным голосом прокричала:
- Да, отстань же ты! Всё глотку свою этим пойлом зальёшь!
Тут детей вон отнимают!
- Кто? – Разбушевался некий глава семейства.
Жена показала пальцем на только что намеревавшегося сбежать профессора.
Тот, сразу оторопел, взял этакого безумного чистоплотного выскочку за грудки и давай со всей дури лупить.
Куда только не летело несчастному, от этого грозного пропитого бугая, что Григорий Григорьевич можно сказать чудом спасся.
Рядом шёл проверять отопительный сезон местный страж порядка. Он то и вступился за профессора.
Долго ещё хозяйка обрабатывала раны у себя дома жертве, пока совсем на улице не стемнело.

Всё последующее время Григорий Иванович сидел за столом, всё посматривал, как этакая старуха, чешет свои грязнющие волосы.
Он то и дело хотел от неё подальше отсесть, засучил свои рукава и сел воинствующе. Так сказать, хотел показать, что он тоже не лыком шитый, что он может бороться и быть непобедимым.
Но только не тут…
Он сидел и на его лице болели этакие появившиеся раны. Раны, с которых текла незаметно бесцветная жидкость. Жидкость была совершенно безобидной, но болезненной. Показалась, что ещё чуть-чуть и потечёт настоящая алая кровь.
Но сколько рану не чеши, крови всё не лилась.
Зашуганная дамочка незаметно к нему снова подобралась. Она волнительно профессора обошла, подошла к окну и посмотрела, где же её муж находится?
Муж Петька, наверное, всё же убёг.
Он всегда бегал как что случись к приятелям, распивая одну чекушку за другой. Кроме пьянки в его мозгах больше ничего не присутствовало.
Друзей он своих почитал. Как скажешь, что-то против них, так Петька готов был бросаться за них аж прямо в драку.
Но как только злость отступала и сразу отступила вся его дурь.
Он тут же говорил:
- Прости Варь- больше не буду!
- Как найдёт- ну ты сама понимаешь...
Что именно понять- тут Варя не знала- но всегда пыталась простить своего муженька.
Ну как же его не простишь- когда он сидит и смотрит щенячьим взглядом на тебя...

Варя один раз повелась- потом второй раз... - и снова надевает косынку. А на улице, совсем не холодно было... так- маленечко дул прохладный ветерок и становилось прохладно. Изредка окна задевали некие деревьев палки, они временами били о крышу- наводили на жителей страх.
Профессор встал- обошёл стол, зашёл в комнату, посмотрел на зеркала и готов был по скорее отсюда смыться.
- Вы уходите? – с неким волнением спросила его хозяйка.
- Вы бы лучше остались!
Она не стала уговаривать его лишний раз, а дала понять, что вины профессора тут и вовсе нет.
Да и какая может быть тут вина, когда давно всё разладилось в её семье. Каждый живёт тут словно своей жизнью: убогой жизнью, нищей и бесперспективной.
Именно тут можно было набраться чего угодно- хорошего и плохого.
Наверное, второго тут было больше всего.
Варя, одевшись вышла на двор. Только видны были на небе сероватые тучи. Ни одной звёздочки так над головой и не появилось.
Кругом только видно было за другой стороной дома поле. Некий перепаханный огород и пару приятных как на картинке выкрашенные в зелёный цвет деревца.
Профессор ещё раз и ещё раз стал поглядывать в окна и любоваться природой.
Потом ему как-то стало на душе не спокойно. Профессор замешкался. Его сердце ещё сильно стало колотить. И снова, чтобы ни паниковать он на тоже место сел.
На крыльце снова появилась хозяйка. Она принесла с улицы дрова, разложила их рядышком и готова была: один за другим забросать поленья в печь, чтобы приготовить очередной вкусный ужин.
Григорий Иванович был не голоден. Ни один кусок хлеба не лез ему в рот.
Но как только ужин был приготовлен, профессора уже нельзя было остановить. На фоне этакого дома, хозяйка в его глазах словно преобразилась.
Она была не такой, как ему показалось старой.
Хозяйка была довольна красива и стройна. Этакая красота пряталась за некими балахонами, в котором расхаживали рядом практически все.
Григорий Иванович старался ни на кого не смотреть- он всегда делал свои умозаключения.
Варька то и делала, что обхаживала Григория Ивановича. Она и первое положит ему и второе, и всё сидит на него смотрит. Потом всё время наблюдает. Хозяйка никогда не встречала у себя дома профессоров.
Только по бумагам и на телевизоре она могла издали встретить неких сумасбродных и никчемных личностей. Совершенно потерянных для обыденной простой жизни, не испытывающий интерес.
Но когда она смотрела на Григорий Ивановича, тот был совсем не такой.  Не такой как все первобытный. Он был хорош собой и так же красиво умел общаться, что делало его ещё смышлёней.
Варька вытерла руки и готова была уносить грязные тарелки. Как на дворе заметила неких идущих сюда людей.
Но те вроде прошли мимо.
И ей на душе стало спокойно.  Она меньше стала тревожиться, а лишний раз улыбаться. Ей так не хотелось, чтобы её муж снова возвращался. 
Она расстелила кровать профессору в другой комнате, а сама всё стояла в углу и на него поглядывала. Наверное, она всё о чём-то мечтала и ей в раз становилось хорошо.
 Как только настала ночь, так свет кругом и погас. На улице словно от некого перепада напряжения повыбило пробки.
Видать всю ночь по улице бегал электрик, светил своим большущим фонарём и иногда посвистывал.
Возле двора прозвучало.
- Найда, ко мне! - так он приучал свою ненасытную собаку.
Собака не хотя шла- отрастив брюхо.
Пёс был сильно стар.
Хозяин всё делал, чтобы псу было хорошо.
Он то на ворота посветит, то на столбы.
И куда-то вечно вдаль всматривается. Но найдя нелепую ошибку, опять возвращается.
Сетует на то, что, по-видимому, в районе авария.
Люди ему верили и все разом тоже ложились спать. Словно некое село, преобразовывалось в гигантское сонное царство.
Открыв глаза утром, профессор буквально ёрзал ногами о лежавшую с краю тряпку. Он так и не решался по нормальному лечь спать. С него буквально слетела рубаха, которая до половины была помята.
Григорий Иванович резко подорвался и хотел было побыстрее встать.
Но как только он поднял голову, так тут же увидел, что хозяйки дома не было и где-то там она за дворами с кем-то общалась. Несколько лиц, словно окружили её, задавали вопросы и словно трепетно с ней спорили.
Один, что рядом стоял, тот посильнее натянул свою шапку и по крепче завязал шарф. И через этакую свою тёплую одежонку пробубнил.
Он ни в какую не хотел с ней соглашаться и готов был сам нестись и во всём как следует разбираться. Потом он закричал и готов был о что угодно кулаком стучать.
Варька и впрямь сильно испугалась. Она посматривала во все стороны, чтобы побыстрее оттуда слинять.
Этот отошёл, что-то ещё раз громко сказал и его больше не было, ни слышно, ни видно.
Хозяйка тут же отварила деревянную сбоку калитку и прибавив шаг к крыльцу подошла.
Появившись через несколько секунд на пороге дома, она ненавязчиво у гостя спросила:
- Вы уже встали?
- Поспишь у вас- тут! - возмутился профессор.
- С какого боку не приляжешь, кругом, как на бульваре слышны разные голоса.
Варька рядышком чуток покрутилась и ему говорит:
- Так это ж деревня... – ну и приступила некую работёнку дальше по дому выполнять.
- Как солнце у нас встаёт, так и все сразу встают!  А потом чуть жарче становится, так ни одной живой души во круге нет.
Профессор тут же удивленно спросил.
- И где ж днём находятся они все?
- Где? Где? - Варька понять не могла.
- По домам разбредаются. Видели сколько-домов-то у нас? Это ещё не всё...
- Там ещё и на горе они снизу стоят.
- Вы, наверное, там ещё не были...  А вот когда пройдётесь, так и вопросов у вас больше не будет.
Григорий Иванович окончательно с кровати поднялся и видать захотел есть.
Но был до того вежливым, что не решался хозяйке об этом сказать.
Та, быстро переоделась и на кухню собралась.
Снова её было в этих лохмотьях не узнать. Она опять преобразилась.
Раздался шум, гремели миски и снова шумели вода. Но потом вода так же быстро стихла. И нужно было опять нести эти проклятые с колодца вёдра.
Колонка ведь одна была на дюжину домов.
Профессор собрался ей помочь.
Но надеть ему и вправду было нечего.
За какие-то сутки, температура на улице опустилась до нуля.
Тот смотрел на хозяйку, а она на него.
- Возьмите вот это! - предложила она гостю. - Как ни как, но согреетесь!
Григорий Иванович быстро напялил чужие вещи и уже готов был рваться в бой, стоя в некой очереди.
Оказавшись на улице, он тут же приблизился к местным.
- Ты то, кто? - Новенький? - спросил его появившийся рядом житель.
Григорий Иванович не скрывал.
- Ну да... В вашем посёлке гость…
Тот видать, как только посмотрел на профессора, двум бабам хихикая говорит:
— Вот как бывает...
- Как лучше попадётся мужик, так своего с дома прочь!
Некий Валентин, тот, что только людям не говорил...
Бабы раззявили рты и его сразу решили остановить.
- Ты бы по меньше разглагольствовал! – они словно в миг все объединились.
- Хватит Валентин...  А то, как этот её муженёк снова явится- спокойствию придёт конец.
Увидев рядом профессора, две смышлёные дамочки тут же пропустили его.
- Иди, - говорят, - добрый человек!
Профессор стоял с вёдрами и наливал до верху воду.
Потом не зная, как отключить колонку, он тут же убрал вёдра и не заметно чтобы себя не окатить холодной водой подальше отошёл.
Его лицо также смотрелось ужасно. Раны и синяки стали на лице заживать. Он словно приходил в чувства и так же горел мечтой оказаться у себя дома.
Как он только то место покинул, так тут же увидел ненавязчивую сцену.
У порога снова появился муж.
Варя ему закричала:
- Ты снова захотел! …
- Кум в следующий раз тебя не отмажет!
Тот хотел снова в профессора вцепиться, но как только поближе подошёл и поднял свои большие кулаки, так и опустил их.
Говорит он профессору:
- Ладно, твоя взяла...
- Если бы не мои походы, от тебя бы и щепок не осталось бы.
Видать Петро не шутил. Он и впрямь готов был бороться за свою семью. До какой бы участи потом его вся эта шалость не привела.
Петька был мужик заметный. Куда не пойдёт кругом проблемы ищет и по случайности влетает.
Но, а как подойдёт в форме офицер, с ним Петька вась-вась. Дружок того самого участкового был сам Петькин кум.
Вот и любая потеха тут же от местной управы скрывалась.
Но, а Петька, как видел безнаказанность, так и сразу за рюмку брался, да родным детям доставалось.
Что ни жизни и не радости с ним вовсе его близким не было.
- Пойди лучше дров вон, наколи! - крикнула жена мужу.
- Да вон туда отнеси…
Петька не стал уже так пристально поглядывать на профессора, а тут же принялся команду жены выполнять.
Смотрелся Петька бодр и свеж.
Щетина была правда- безобразная...
Он прошёлся и его уже было не видать.
Профессор решил отойти к забору и намеревался уйти.
- Что так и покинете, нас, не поевши? - посмотрела Варя вслед убегающему от некого ужаса гостя.
Григорий Иванович остановился.
Правда и ему в чём-то даже стало стыдно.
Он не решился сделать следующий шаг и вернулся обратно. В некий момент ему даже стало жалко хозяйку. И вот он наконец-то собрался, проявил мужскую смелость и снова за ней пошёл.
Петька между тем таскал брёвна-складывал их в рядок. Изредка видна была возле кухни его вертлявая голова.
Он не выдержал шмыгнул носом: сначала один раз, потом другой.  И так повторялось пока брёвен совсем не осталось. Двор, в этот момент словно опустел.
Сам хозяин сидел на брёвнышке и курил. Можно было заметить, как за баней клубился сигаретный дым.
А как всё выкурит, так и своим сапожищем тушит окурки. И мельком на дом поглядывает.
Он и впрямь не беспокоился за жену. В его мозгу создалась некая картина.
Когда у него спрашивали:
- Не уйдёт ли от него родимая жёнушка?
Тот был слишком за себя горд.
Он рассуждал так:
- Хотела бы уйти- давно бы это сделала бы!
- Кто ей не даёт…
Но как только замечал, что Варька холодеет к нему, он тут же как мог к ней подкатывал. Становился на какой-то то момент: ручным и беспомощным.
В его глазах появлялась присущая всем созданиям страсть и боль.
Все это поведение Варьку подкупало, и она опять готова была в этой семье жить, хоть целую вечность- смотря на себя в зеркало и ужасаясь.
Вот, во что она со временем превратилась. Ей иногда хотелось свободы и той самой как у всех жизни мирской- наполненной: кино, театрами, ресторанами и некими походами в кафе.
И всё бы то ничего... Можно было поехать- скрыться и заново начать свою интереснейшую жизнь...
Петька стоял с радостной физиономией и протягивал на публику жёнушке цветы.
Профессор смолк и удивился. Варька взяла цветы и поставила веточки в вазу. Ещё долго она не могла прийти в себя.
Ей показалось, что жизнь, наверное, меняется и они некогда не вернутся впредь, что творилось.
Петька сел за стол. Повернул тарелку и не замечая всех стал оттуда хлебать.
Варька чтобы как-то к гостю проявить уважение- посадила его рядышком.
- Хочешь? – он протянул профессору рюмку.
Григорий Иванович сразу отказался.
- Но тогда и я не буду! - удивил всех Петро.
Тот убрал бутылку и стал снова свою похлёбку хлебать.
Варька улыбнулась. Она ещё долго удивлялась, что профессор ничего не ест.
На что Петро сильно отреагировал и вышел из-за стола вон.
Петро всё время расхаживал и о чём-то думал.
Мозг его не привык столько брать на себя.
Даже, наверное, природа встрепенулась- готова была во всё горло кричать:
- Не уже ли на это он способен?
Петьку словно подменили.
Он и впрямь говорил себе разумные слова.
Потом она снова открыл дверь.
Он видел, как профессор молчит и не мог всё это перенести.
Петька не выдержал:
- Если что-то не так, то поправьте! - искренне растерялся он.
На его подбородке видны были ямочки, на лбу ни одной не видно было складки.
Он зашёл, притаился и ничего не говоря, так же стал слушать этакую возникшую в этом доме тишину.
Наполнялась минута терпения.  У всех присутствующих возникал вопрос:
- Кто же первый не выдержит и что-то неразумное скажет...
У кого язык окажется длиннее?
- Может у него?
- А может вон тот сидит?
Все косо посмотрели друг на друга. Ни капли не было ревности. Никто никого ни в чём не обвинял. Хотелось только наладить в доме душевный покой.

Григорий Иванович всё время посматривал на двор и замечал, как некий свет, там словно угасал. Как снова загорались лампы, а на столбах горели фонари.
Но, а потом незаметно они погасли, как и во всем посёлке прекратилась жизнь.
Но всё равно кто-то кому-то что-то через забор доказывал и так же нелепо хлопала дверь.  С других таких же ворот было слышно, как заезжал вглубь соседнего двора транспорт.
Этакий зелёный мотоцикл мотал в разные стороны своей роскошной люлькой и снова кто-то там вдалеке вытаскивал мешки.
Казалось, что до самой глубокой ночи осталось буквально несколько часов. И только в это время народ готовился ко сну, пытаясь как можно быстрее поделать дела.
Кто загонял своих курей с козами от дома в пристройку так шумно, а кто-то и просто в сарай лишние бушлаты бросал.
А сами местные молодые девицы, бегали в своих нарочито по дворам в приталенных платьицах. Что просто так за этим спокойно нельзя было наблюдать. И профессор от смущения даже в другую сторону посмотрел.
На что Петька засмеялся.
- Что, баб в жизни не видал? – тут же съязвил ему он.
- А у нас этого добра хватает!
- Что, вон бери любую…- И он тут же показывает на самую красивую пальцем.
- Как уедет, чьей-то мужик с концами, что его краля на стороне каких только проходимцев не ищет.
И как только он произнёс свою до конца речь, так и неожиданно рядом к Петьке подсела жена.
- Да, что ты такое городишь? - за возмущалась она.
- Слушайте, вы его…
- Он вам Григорий Иванович и не то наговорит!
- Вон, возьмите Зойка- жена примерная. Всё у неё в мозгу: семья да семья. Только вот пара у неё какая-то не такая…
Профессор уже и не знал кого слушать. Он понимал, что рано или поздно придётся ему свою жену выручать.
Стоит возле дома он, а у него сердце словно пошаливает, с некого места выпрыгивает.
И тут неожиданно Петька к жене поближе подошёл, говорит:
 - Что сегодня хотел к другу пойти.
- Буду только завтра…
- А, как детей вернут, так, как обещал летом куда-нибудь поедем.
Варька, как услышала про своих детей, тут же входную дверь открыла и с улицы ушла.
И в этот момент неожиданно послышалось, как рядом незаметно к воротам на своей машине подъехал милиционер. Это был тот самый кум. С его машины вышли дети.
- Что? – говорит он, приоткрыв ворота, - не ждали?
- Ты то куда, - говорит он родственнику, - собрался?
- Вон- вернул вам ваших чад!
- А эта сейчас у нас в местном отделении в камере сидит, завтра все показания с неё возьмём.
- Пусть только чего попробует скрыть!
Рядом за милиционером следом зашёл тот самый любознательный мальчишка, а возле него шла его маленькая и смышленая сестрёнка.
- И никто нас не крал! –вслух заявил при всех растерянный ребёнок.
Увидев профессора- мальчишка сразу стих. Профессор понимал, что и его тоже ждала та же учесть.
- Не лезь! - грозно скомандовал родственничек, - я сам разберусь!
- Колька, ну ты хоть меня послушай! – тут же встала на защиту невинной, Петькина жена, - отпусти ты лучше её, - говорит она с долей уверенности спокойно, - и муж тут её у нас гостит, как могла пыталась развеять все сомнения Варька.
Милиционер нехотя от некой правды стал отворачиваться и заново всё на свой лад начинал твердить. Всё ждал пока её муж Петька наконец-то соберётся, и они снова куда-то поедут, оставив Верку на присмотр профессора, с детьми.
Но Петька тот всё время был какой-то не поворотливый, вечно что-то с пьяну забывал.
В тамбуре слышно было:
- Шевелись, поехали уже!
Двигатель словно от нажатия педали разрывался. С некой задней трубы вылетала искра. И некий большущий автомобиль пронесся по улице и его уже через какие-то секунды было не видать.
Только некая пыль летала по всюду- всё не угоманивалась.
Мальчишка и так, и этак, всё расхаживал возле матери. А Григорий Иванович с неким возмущением не мог понять, что теперь ему делать.
Он снова лежал в той же комнате, неумолимо наблюдал, как на часах стрелки по кругу сами шевелятся.
Только было семь вечера, так уже настало ровно девять, а через какие-то минуты будет и двенадцать. И опять покажется уже новый виток и день.
- Вы будете ложиться спать? – подошла к профессору хозяйка.
- Вы так сильно не волнуйтесь... Я сама с ними переговорю! - она словно успокаивала отчаявшегося сидевшего опустив голову собеседника.
Теперь она уже не была такая страшная. Она была по-своему красивая. Совсем отличающийся от некой присущей городской моды.
Он только и слышал, как выходили ночью на двор дети- светили в ночной глуши своими фонарями и как рядышком мурлыкали и бились в некой истерике коты, которые всю ночь вызывали друг друга, наводя на улице всеобщую панику.
Профессор изредка просыпался, шарахаясь от каждого звука и снова свои некие сны посматривал, совсем волнительные и короткие.
В них он как мог всё прочитывал. Но потом, как только к ним решил прикоснуться, так и невзначай свои глаза открывал.
-Матерь божья- уже настало утро! – в неком припадке словно произнёс вслух он.
- Поднимайтесь! – с неким трепетом будила его нежными тёплыми ладонями Варька.
Та уже видать вернулась с работы и готова была кормить свою осиротевшую семью.
Пройдясь по, коридору- профессор, к сожалению, не заметил детей.
-Он спросил, - а где же малые?
Варька ему сказала:
- Что как муж пьяный в эту ночь заявился, так и дети опять ушли...
- Куда ушли? – испугавшись переспросил у неё профессор.
- Да я по ком знаю? - ответила расстроившаяся хозяйка.
— Это всё этот паразит не утихает…
- Снова его родственничек к себе повёз.
- А там, наверное, праздновали.
Профессор, выслушав хозяйку собирался уходить. Варя подошла к нему. Она словно на коленях стала его умолять.
- Пожалуйста ещё на немножечко останетесь!
- Далеко у вас тут отделение? - всё не успокаивался Григорий Иванович.
- Да тут в пяти километрах. – ответила ему женщина.
- Я сама туда собираюсь...
Они вместе вышли с ворот и прошли через несколько дворов. Потом оказались возле стоявшей вдоль больницы и только за большими корпусами виднелись некие решётчатые окошка.
Становилось страшно. Всё внутри наводило панику. Григорий Иванович был чересчур собранным. Он несколько раз в окне дежурного в ОВД переспрашивал, с кем поговорить.
На что тот ничего ему не мог ответить. Дежурный неких рядом офицеров подозвал.
Они зашли в курящее помещение. Некий в форме сотрудник рядом докуривал сигарету.
Но, как услышал историю о пропавших детях, так и им что думал-выдал:
- Кража и удержание- статья не простая…
- Какая кража? Простите? - возмутилась рядом сидевшая подали профессора, Петро (супруга).
- А вот вы почитайте! - он подал им некий в руки документ.
— Это что, показания?
- Не может быть? - вдруг не выдержал Григорий Иванович и стал поправлять свою одетую по верх одежду и принялся вытирать со лба появившейся на нервной почве пот.
Ему, наверное, стало дурно. Он ещё сильнее возмутился. Но как только они с Варькой стал вопреки всему факты важные перечислять, так тут же их сразу перебил оперативник. Пригрозив, он их тут же выкинул на улицу.
- Я так это всё не оставлю! - как мог стал стращать всех прилюдно профессор.  Он за несколько часов все контакты в блокноте знакомых перебрал, но не один номер так ему и не чем не смог помочь. Даже самые передовые друзья шли в отступную, стоило лишь только напрячься.
Ох бедная Римма Павловна! - подумал профессор про себя. Сел и ничего так сделать и не смог.

Продолжение следует.
http://proza.ru/2024/09/06/706

Продолжение следует.