Глава 3. В ювелирной лавке

После свадьбы Татев, дочери Ваника, Армен вернулся в Ливан с целым состоянием: оборудованием для ювелирной мастерской и первичными материалами. В армянском квартале Бейрута он обустроил свою лавку и мастерскую. Ювелирную лавку он назвал лаконично «Арарат». 

Родители Армена оказались рады, что их сын наконец-то открыл собственное дело. Отец Армена, Гаспар Арменович, стал приходить каждое утро к сыну в лавку, дабы помочь, если понадобиться его помощь. Мать Армена, Тамара Давидовна, -  наполовину грузинка. Она каждый день в обед приносила сыну хинкали, суп харчо и другие изысканные блюда армянской и грузинской кухни.

В лавку к Армену стала регулярно заглядывать молодая незамужняя соседка Мари-Антуанет. Родители ей дали имя в честь одной из своих подруг, которая работала певицей и выступала на театрализованных представлениях в кипящем радостью и жизнью Бейруте. Мари-Антуанет с детства влюблена в Армена. И хотя она не являлась профессиональной певицей, но голос у нее был шикарный. Она прекрасно пела по-армянски, по-французски и по-арабски. Армену нравилась Мари-Анутанет, но относился он к ней скорее, как к младшей сестре, нежели невесте. В общем, он любил её не как мужчина любит страстно женщину, но как брат сестру. 

У Мари-Антуанет были большие черные глаза. Кожа её бела как снег. Волосы длинные и курчавые. Одевалась она всегда изысканно, предпочитая теплые желто-оранжевые цвета. Манеры у неё отличались изысканностью. В общем и целом, она являлась прекрасной невестой! Тамара Давидовна каждый день уговаривала Армена обратить внимание на Мари-Антуанет и посмотреть на неё как на невесту:

- Ара, смотри какая прекрасная невеста! – говорила Тамара Давидовна. – Какие большие черные глаза, как бусинки! Какая шелковистая белая кожа!
Тамара Давидовна даже перестала сама приносить обеды сыну, но стала посылать их с Мари-Анутанет. Армен уже начинал было подумывать всерьёз о том, чтобы жениться на ней, но в один из жарких дней в его лавку заглянула прекрасного облика девушка. Она зашла, словно только что вышла со страниц какой-нибудь очаровательной восточной сказки. Вместе с ней пришла женщина, старше неё, и, вероятно, её мать. 

Большие глаза янтарного цвета, пышные медовые волосы. Зелёное, насыщенно-зеленое платье. Кожа слега загоревшая. Нос немного заострен, губы словно два лепестка розы. Платье ни короткое, ни слишком длинное. В ушах у неё красовались лаконичные золотые серьги с изумрудом. В руке она держала небольшую сумочку. Руки у нее нежные, пальцы тонкие и продолговатые. На безымянном пальце правой руки у неё сверкал золотой перстень с арабской вязью.

Армен замлел, созерцая девушку. Она вошла в его лавку так спокойно и плавно, как каравелла плывет по волнам, покачивая округлыми бедрами, украшающими тонкую талию.

- Добро пожаловать! – смущенно вымолвил Армен, которому к этому времени исполнилось уже тридцать шесть лет.
- Здравствуйте, – произнесла девушка тихим застенчивым, но уверенным в себе, голосом.
- Здравствуйте, мастер! – тут же просунулась между ювелиром и девушкой голова старшей женщины, напоминающая верблюда. – Мы бы хотели посмотреть что-нибудь для моей дочери. Ей на днях исполняется двадцать один год.
- Что бы вы хотели приобрести? – спросил Армен.
- Не знаю точно, - ответила девушка.
- Ну может кулон какой-нибудь или кольцо. А лучше всего золотой браслет, как у меня, - снова встряла в разговор мать, у которой на руках красовалась вереница золотых браслетов.
- Мам, но я ведь не хочу браслетов! – воскликнула девушка.
- Браслеты лучше всего, - настаивала мать, - в случае чего, их всегда можно продать. Это твой личный золотой запас.
- А у вас есть что-нибудь необычное? – обратилась к ювелиру девушка.
- Сейчас посмотрю, – ответил Армен.

Затем ювелир поставил перед женщинами образцы золотых колец и браслетов, кулонов с драгоценными камнями и без, гравированные и отделанные тонкой ручной работы. Женщины стали выбирать. Армен ловил себя на мысли, что никак не может отвести глаз от прекрасной незнакомки. Когда женщины почти уже выбрали подходящий кулон, Армен внезапно произнёс:

- У меня есть что-то, что может вас заинтересовать, мамзель!
- Покажите, пожалуйста, – попросила девушка.

Армен вышел в мастерскую и принёс ожерелье, над которым он работал последние дни. Это янтарное ожерелье на серебряной цепочке. Оранжевый янтарь чередовался с зелёным. Посреди ожерелья располагался серебряный круг с изображением полумесяца из белого лунного камня, окруженного восьмью небольшими янтарными камнями желтоватого оттенка.

- Великолепно! Как красиво! – воскликнула девушка.
- Зачем тебе это? – возразила мать. – Лучше всего – это золотой браслет!
- Возможно, Вы правы мадам, что золотой браслет не теряет в цене, - обратился к ней Армен, - но и не прибавляет. Посмотрите, как великолепно сочетается сияние этого прибалтийского янтаря с глазами вашей дочери и её обликом.
- Можно я померяю! – попросила девушка.
- Конечно! – сказал Армен и передал девушке ожерелье. – Зеркало прямо справа от вас.
- Что за молодежь пошла! – тихо прошипела мать, нервно теребя свою сумочку из змеиной кожи.
Девушка оказалась так поражена красотой работы мастера, что непременно захотела приобрести именно это ожерелье. Когда женщины приобрели его, девушка обратилась к ювелиру:
- Как вас зовут?
- Меня зовут Армен. Можно просто Ара.
- А меня Фатима, - ответила девушка. – Я работаю неподалёку в книжной лавке «Аль-Китаб». Там много интересных книг, есть даже про ювелирное дело.
- Ооо! Как интересно! Обязательно зайду, – смущенно пробубнил Армен.
 
Женщины поблагодарили его и направились к выходу. Армен расслышал, что мать спросила дочь, зачем та сказала где работает. Дочь оправдывалась, что в последнее время совсем мало покупателей. Дальше Армен уже не мог расслышать разговора. Он стоял ошеломленный и смущенный, как мальчишка.

В это время в лавку зашла Мари-Антуанет. Ей такой вид Армена явно не понравился.

- Ара, а что это за курицы? – пренебрежительно спросила она.
- Фатима и её мать.
- Мусульманка? Что им от тебя нужно было?
- Как и всем, купить какое-нибудь изделие. Ну да ладно с ними! Что у нас сегодня на обед?
- Долма и чечевичный суп, – ответила Мари-Антуанет с явным раздражением в голосе.