Ликантропия

- Почему мне нельзя с тобооой?
- Мамочке надо запустить стирку, иначе она шизанётся, - Лера возвела глаза к потолку и выплюнула изо рта прядь волос, - давай-давай, моя хорошая, в темпе вальса.
- Я больше не хочу раскрашивать, - упрямилась кудрявая малышка, трепавшая фиолетового слона за плюшевое ухо, - чо такое «ши… шижанется»?
Лера быстро отвела малышку в комнату и запустила мультфильм. Девочка быстро забыла о новом слове, едва перед ней появились яркие шарообразные звери. Затем отошла к двери и впервые за день медленно вздохнула.
- Всё, я стираю, - уточнила она, но дочь её уже не слушала. Решительно отринув материнские тревоги и сомнения, Лера вышла.

Прохлада ванной комнаты напоминала дачный домик, внутри которого даже в самые жаркие летние дни стоит прохлада. Отёкшими и будто оплавившимися от жары пальцами Лера коснулась сенсора стиральной машины. Получаса должно хватить. В барабан полетели тряпки из корзины для стирки. Женщина запихивала их на ощупь, почти не глядя, лишь прикосновениями определяя ткань – лишь бы были примерно одного оттенка. Когда всё было готово, она ещё раз медленно втянула воздух. Палец замер на кнопке запуска и слегка подрагивал. Можно.
Вода потекла по внутренностям машины, зашумела и забулькала. Под этот шум Лера стянула резинку с растрёпанных волос, бросила её на пол и решительно шагнула в ванну. Прохлада обволокла всё тело, когда женщина легла на дно пустой ванны. Ногти сжатых пальцев впились в ладони. Челюсти приоткрылись, напряженный язык безостановочно скользил по кромке зубов. Слой за слоем женщина срывала с себя сдержанность, терпение, воспитанность и кротость. Она была уже не здесь.

Запахи моющих средств и кондиционера отступили перед разверзнувшейся лесной глушью. Затхлость мха, тонкая звенящая свежесть росы, затыкающая нос густота тумана, прелая и влажная земля, треск коры на деревьях под беличьими лапками – всё это моментально хлынуло в человеческий разум, переполнило его, затопило, опьянило и лишило рассудка. Женщина распахнула звериные глаза. Все мышцы её тела напружинились от разрывавшей их силы. Чуть ступив назад, волчица выдержала всего миг и рванула с места. Топот собственных лап по прелой листве – барабанная дробь, гнавшая не хуже охотничьих барабанов. Ещё быстрее. Её покинутое тело тоже засучило ногами, застучало по холодной гладкой поверхности, но его никто не слышал. Звериная ярость гнала вперёд, застилала обзор красноватой пеленой. Только мелькали тёмные предрассветные столбы деревьев – справа и слева, справа и слева. В раздувшиеся ноздри лился сводящий с ума лесной запах. Волчица гнала вперёд. Как зверь, которого держали взаперти. Как в первый и последний побег прочь из клетки. Прыжок – и большие лапы оставляют глубокий след на грязи там, куда приземлилось мощное тело. Прочь.

Ряды деревьев стали редеть, меж ними забрезжил густой туман. Перейдя на рысь, волчица выскочила на лысую скалу. Когти заскользили по камню. Внизу, бушуя и ревя, бился пенный поток реки. Дорога прерывалась. Зверь яростно зарычал на него, припав грудью к скале. Заметался, закружил. Потерял голову от бессильного бешенства. Два прыжка назад, к деревьям – и волчица вгрызлась в ствол молодой берёзы. Дерево треснуло под натиском клыков. Зверь рвал, грыз, трепал его, словно силясь вырвать с корнем. Зелёная крона берёзы мела скалу, осыпаясь на глазах. Вкус крови в пасти только добавлял зверю безумия. Пусть вся мощь его мышц будет брошена на уничтожение живого. Пусть клыки изотрутся, расшатаются, вылетят – но добьют. С чудовищным треском берёза обвалилась, ствол переломился и грохнул о камень, оставив после себя пень с зияющими деревянными пиками. Волчина мотнула головой, выпустила обломок ствола. Пронзённый занозами язык горел, десны чесались. Силы начали угасать, но в груди скрутилась та невероятная сила, из которой рождается волчий вой.

Громкий по силе и пронзительный крик зверя заполнил пространство над водой. Вой о том, как невыносимо тесно и мучительно в этой шкуре живому сердцу. Он в клочья порвал последние ощущения яростного сопротивления. Волчица прервалась, задохнулась. Израненная пасть хватала воздух. Стук камней в реке стал громче и ближе, перекрыл её одинокую песню. А затем вдруг хлынула вода.

Она появилась сразу из ниоткуда, словно река восстала и затопила лес со всех концов. Её воды пахли цветущими альпийскими лугами.

- Мама!
Волчица забилась в воде, которая смывала её шерсть и искажала тело. В воздухе показалось голое лицо без клыков, схватившее воздуха. А затем скалы оказались прямо под ней.
- Маам!
Лера резко вскочила на ноги в ванной, которую заливала вода из шланга стиральной машины. Поток после отжима хлынул прямо на лицо.
- Мама! – раздалось в третий раз, и женщина разглядела в проёме двери детский силуэт. – Что ты там лежишь?

Яростно дыша и отплевываясь от воды, женщина вытерла лицо рукой. Она могла лишь перешагнуть через бортик и выдавить:
- Всё хорошо, малыш. Я медитирую.