Жгучая снежная королева

Любовные истории амазонки. Часть 3

                ******
  Скромный автомобиль, с трудом проехавший по заснеженной проселочной дорожке, остановился у заметенного снегом забора, за которым виднелась покосившаяся деревянная постройка. Когда-то это была генеральская дача…

  Женщина в черной спортивной куртке, с лопатой в руках вышла из машины и принялась откапывать калитку. По колено проваливаясь в снег, Ника доковыляла до входа в дом. Она провернула ключ в ржавом замке, дверь со скрипом открылась, и Ника ступила на прогнивший пол помещения, напоминающего чулан. Затхлый запах сырости ударил в нос, и Ника несколько раз чихнула. Жирная крыса, возмущенная столь вероломным вторжением в ее дом, с трудом протиснулась в щель между полом и стеной.  Крутая лестница вела на второй этаж, откуда доносилась громкая классическая музыка. Гнилые ступеньки скрипели, грозясь обвалиться под ногами амазонки, слегка отяжелевшей за последние три с половиной месяца.

  Эдуард сидел в кресле перед компьютером, с сигаретой в одной руке и стаканом в другой. На столе, как и обычно, стояла бутылка водки, как и под столом, и на комоде, и на этажерке. И все наполовину полные, как скажет оптимист, наполовину пустые, как скажет пессимист.
 
 - Здравствуй, женушка! С наступающим! 

  Нетрезвый мужчина расплылся беззубой улыбкой, налил водку в стакан и выпил залпом сто грамм.

- Тебя тоже. – с отвращением в голосе ответила на формальное приветствие Ника, с ужасом окинув взглядом помещение.

  Весь пол, кровать, кресла, все прочие горизонтальные поверхности были завалены какими-то книгами вперемешку с кошачьими экскрементами, тарелками с гниющими остатками пищи, недописанными полотнами, бумагой, красками, грязной одеждой. На мольберте красовалась какая-то непонятная мазня, напоминающая амебу обыкновенную из школьного учебника биологии, на фоне то ли ядерного взрыва, то ли горящего пунша.

 - Это твой последний шедевр? Все рисуешь?

 - Я не рисую, я пишу.

 - Ах, да, совсем забыла: вы ведь как моряки. Те тоже не плавают, а в море ходят. И что вот это означает?

 - Поцелуй бога Солнца.

- Ах, это губы такие… ну ясно все с вами… Отопление ты так и не сделал… Хотя с такими дозами горячительного оно тебе и не нужно…
Ника взяла большой черный мешок и начала сгребать в него протухшую еду вместе с тарелками.

 - Ну кому ты это оставил? Серым хвостатым друзьям? Впрочем, твои друзья всегда были такими: богема богемой, а пожрать были не прочь. Хорошо, что куртку черную надела… Подумать только, ведь эти тарелки мы с тобой в Икее покупали! Ты помнишь? И теперь они летят в помойку!

 - Хочешь, забери и отмой.

 - Ну уж спасибо, не хочу лептоспироз подцепить.

 - Умная стала… Ну да, твой предыдущий ведь врач. А этот, теперешний кто? Что-то с проводами связано, кажись.

- Откуда ты так осведомлен?

- Алиса на днях приходила и все мне рассказала. Дочь папу не забывает, даже студень домашний принесла.

- Вот жучка! А мне сказала, что своему парню скормила. А ты всегда был предателем. И сейчас дочь родную с потрохами выдал.

 - Взрослеют детки, маменька… Тебя не смущает, что вы им спать по ночам не даете своими ночными оргиями? И что у тебя разнополые дети шестнадцати и четырнадцати лет живут в одной комнате? А, маменька?

 - Тебя это не касается.

 - А ничего, что я в третий раз стану отцом? И при этом буду иметь все права отца! Ха-ха!

 - Что-то, имея права, про обязанности ты вспоминал редко.

 - Ну и?

 - А то, папенька… Посмотри, во что ты превратился! Не развожусь с тобой потому, что мне в суд стыдно идти с бомжом!

- Да никогда ты со мной не разведешься! Ты только и ждешь, когда я сдохну, чтобы наследство получить!

- Слушай, скажи спасибо, что я хоть изредка прихожу и хоть немножко твой срач убираю. Без этого ты бы уже давно сдох!

- Спасибо, благодетельница моя! – сказал Эдуард заплетающимся языком и перевалился с кресла на кровать.

  Ника с горечью посмотрела на своего законного супруга, отца ее детей. Двадцать лет назад она удачно вышла замуж за сына полковника, успешного бизнесмена, филолога по образованию. Этот человек очаровал девушку обаянием и эрудицией. Но не только ее одну… Он не пропускал ни одной красивой девушки. И некрасивым тоже не отказывал. Ника терпела, мирилась, не желая, чтобы ее дети росли без отца. Эдуард даже не скрывал своих похождений. Секс был смыслом его жизни, он постоянно нуждался в новых незабываемых ощущениях, которые с готовностью дарили ему все новые и новые девушки: блондинки, брюнетки, рыжие, худышки, пышки, секретарши, официантки, барменши, студентки, профессорши, медсестры, докторицы, массажистки, проститутки на самый худой конец. Апофеозом не только его фантазий, но и его бездушия и пренебрежения к жене был эпизод, когда он привел девицу домой и заявил Нике, что эта девушка у них временно поживет. Дети были тогда на даче у бабушки. Мало того, он предложил Нике секс втроем. Нике ничего не оставалось делать, как отселиться в детскую и обливаться слезами по ночам, слушая доносившиеся из соседней комнаты стоны. Секс с мужем ей стал противен. С тех пор она вообще не лезла в личную жизнь Эдуарда. Ее руки привыкли ласкать свое тело, каждую ночь она уносилась в своих мечтах в заоблачные дали вместе с любящим, верным, нежным, ласковым спутником. Каждый раз, когда волна наслаждения овладевала ее телом, слезы проступали на ее глазах, катились по щекам на подушку, блокировали дыхание вставшим в горле комом.

  В восьмом году бизнес Эдуарда рухнул, и его пригласили преподавать в университет. Новые знакомства, новые связи, новые девушки… Постоянные тусовки дома из образованной богемы: профессора, писатели, художники, музыканты, оперные певцы. Эдуард всегда любил рассказывать веселые истории под вино, вести философские беседы под коньяк, а пошлые анекдоты под водочку. Гости все чаще и чаще – дозы алкоголя все больше и больше. Эдуард сам не заметил, как превратился в алкоголика. Нике было уже глубоко наплевать на человека, который ее предавал столько лет подряд, предавал у нее на глазах, не испытывая никаких угрызений совести.

  В один прекрасный день, с одной прекрасной дамой наш герой-любовник не смог насладиться своим мужским величием. Нездоровый образ жизни дал о себе знать. Это стало настоящей трагедией в жизни Эдуарда. Секс был его смыслом жизни. Теперь он его потерял.

  Утешение Эдуард находил в спиртном. После года непробудного пьянства мужа, терпению Ники пришел конец. Она отселила супруга в дом его покойного отца. Раньше за этим домом присматривал брат Эдуарда, но недавно с братом случилась беда – он тяжело заболел и утратил дееспособность. Престарелая мать забрала младшего сына к себе в другую страну. Эдуард живет в старом доме один, кошки помогают ему гонять крыс, однако, крысы все равно чувствуют себя в этом доме хозяевами. За пять лет интеллигентный образованный мужчина превратился в опустившееся вонючее создание с трофическими язвами на грязных опухших ногах. Вот такое возмездие за распутство, предательство, эгоизм и бездушие. Эдуард спал с тысячей женщин, но ни одну он не любил. Этому человеку так и не дано было в жизни испытать это чувство.

  Ника с тоской смотрела на храпящего пьяного мужа. Вопрос с разводом надо решать немедленно. Сомнения и беспокойство терзали душу женщины: разведись она с ним, тут же найдутся прихлебатели-собутыльники, позарившиеся на наследство. Нике очень не хотелось, чтобы ее дети делили наследство с теми, кто не достоин и швабры из этого дома - дома полковника, дома филолога, дома писателя и художника.

  Ника погрузила в багажник два полных мусорных мешка, села за руль, завела двигатель. Она посмотрела, как будто в последний раз на этот старый дом, душащий ком подкатил к горлу, слезы проступили на ее усталых глазах. Грустные и сумбурные мысли не давали ей тронуться с места.

«Сейчас я поеду домой, где меня ждет любящий, нежный, заботливый человек. Он ждет меня, он счастлив со смой. Люблю ли я его также, как он любит меня, или мне просто с ним удобно?  Ведь это я его выбрала, а не он меня… Почему я его выбрала? Любовь с первого взгляда? Желание помочь? Или банальное влечение? Неужели в банальном влечении кроется такая неистовая сила? Банальное желание удовлетворить свою похоть способно как создать новую жизнь, так и уничтожить, убить, разрушить все, что создавалась годами, десятилетиями, столетиями… Что двигало мной в тот день? А ведь в тот день зародилась новая жизнь…»

                **********

  Ника приехала домой. Сходивший с ума в последние два месяца от счастья Геннадий только что пришел из магазина с продуктами.

- Солнышко, ты устала? У тебя очень утомленный вид. Не понимаю, зачем вообще ты туда ездишь!

- Дети, оказывается, тоже навещают папашу. Каким бы он не был, они его любят.

- Ну как там твой Эдик? Только не говори, что ты его тоже любишь!

- Ужасно. Лучше не спрашивай.

- Тебе нужно срочно с ним развестись!

- Ген, ну не начинай… Давай хотя бы сегодня об этом не будем! Подумать только, первый Новый Год без детей…

- Они сами решили поехать в лагерь на каникулы.

- Да, дети выросли… С нами им уже не интересно. – с грустью в голосе констатировала Ника.

- Ну не грусти, им там будет очень весело в компании, а мы с тобой здорово отдохнем на даче вдали от всей этой суеты.

- Ты купил все по списку?

- Даже больше, чем надо!

- Молодец, я люблю тебя!

- Я тебя тоже!
 
  Гена подошел к Нике сзади, обнял за плечи, поцеловал ее тонкую шею, провел руками по слегка округлившимся формам. Ника изящно извернулась и повернулась к нему лицом. Их губы медленно соприкоснулись, Ника провела рукой по мужской небритой щеке.

- Иди побрейся! А я пока лыжи достану.

- Лыжи?! Никуль, какие лыжи?! Я там постоянно катаюсь, там профессиональная лыжня с большими перепадами высот. Тебе туда нельзя! Я не допущу… Я не перенесу…
- Гена, успокойся! Я эту трассу много раз проходила. И десятку, и пятнашку. Мы поедем вместе, ты будешь рядом.

- Хорошо, только никаких десяток и пятнашек! Только пятерка.

- Хорошо, хотя бы так… А то пять килограмм за пятнадцать недель – это слишком, у меня никогда такого раньше не было!

  Пока Гена брился, Ника подготовила лыжи, надела белую лыжную куртку, черные обтягивающие спортивные штаны, голубую шапку фасона «капор», напоминающую хиджаб.

- Ну ты готова? – спросил Гена, выходя из ванной.

- Прости, буду в спортивном костюме. В красивое платье я уже не влезаю.

- Эти штаны смотрятся очень даже сексуально! – успокоил Геннадий Нику, поглаживая по упругой попке. – А подарком моим у тебя еще будет время похвастаться.

- Надену в первый же рабочий день! Пусть Анжела с Тамарой обзавидуются!
 
  Ника с Геннадием погрузили вещи в машину и поехали навстречу новым приключениям.

- Засветло у нас не получится приехать. – удрученно констатировал Гена.

- Только бы свет на даче был! – со смешинкой в голосе сказала Ника, вспомнив их осенние приключения на базе отдыха.

- Не беспокойся, любимая! Я и об этом позаботился.

- На что это ты намекаешь?

- Это сюрприз.

- Ах, не нравятся мне твои сюрпризы…

                ********

  Машина свернула с федеральной трассы на старое шоссе. Высокие ели, одетые в снежные шапки, березы и сосны, окутанные инеем, величественно и гордо отдыхали, дожидаясь очередной весны. Им некуда спешить, им некого любить, им неоком заботиться. У них одна задача – расти и размножаться.

- Включай понижающую! – предупредила Ника Геннадия на крутом извитом спуске.

- Да я знаю.

  Машина плавно съехала с горы к железнодорожному переезду, переехала пути и остановилась на дорожке у маленького дачного домика. Ника не очень хотела вылезать из машины, представляя, как она будет ковылять до дома, проваливаясь в снег. Выйдя из машины, Ника обнаружила хорошо расчищенную дорожку, ведущую к дому.

- Ух ты, здорово!

- Это первая часть сюрприза, дорогая.

- Ты что, вчера сюда ездил?

  Геннадий взял Нику за руку и проводил к входной двери.

- А теперь вторая часть сюрприза!

  Ника с Геннадием вошли в дом. Посереди комнаты стояла большая натуральная ель, украшенная шарами и гирляндами.

- Раз, два, три – елочка гори! – сказал Геннадий и включил электрическую гирлянду в сеть. Маленькие лампочки заиграли на зеленых ветках разноцветными переливами, создавая атмосферу детского праздника.

- Гена, как здорово! Какой ты заботливый! Только… Как убирать это все потом?

- Я об этом также позабочусь. Ладно, давай распаковываться.

  Геннадий принялся растапливать печь, Ника стала распаковывать сумки с продуктами. Укладывая хворост и поленья в печку, Гена одним глазом наблюдал за изменяющимся выражением лица Ники.

- Это что такое?! Твою мать, это что такое?! – кричала разгневанная Ника, доставая контейнеры с готовым «Оливье», буженину и копченую колбасу. – Я что тебя просила купить?! Я что, готовые салаты буду есть?! Ты в своем уме?!

- Милая, я просто хотел… я думал…

- Ты думал! Да ты вообще, похоже, думать не умеешь!

  Палка копченой колбасы со свистом полетела в сторону печки, так что Геннадий с трудом увернулся. Следующим номером выступила сельдь под шубой, окрасив цветом фуксии белый кафель над печкой.

- Сумасшедшая! Что ты делаешь?! Прекрати немедленно! Не хочешь – не ешь, оставь мне!

  Ника села за стол, уперлась в стол локтями, обхватила руками голову и расплакалась. Геннадий медленно к ней подошел, обнял за плечи, поцеловал в темечко, ласково провел рукой по волосам.

- Никусь, ну подумай сама, ведь здесь совсем нет условий, чтобы готовить. Две индукционные конфорки, маленькая раковина, водопровода нет зимой. Газового баллона тоже нет на тот случай, если свет отключат. Зная все это, я позаботился о том, чтобы не готовить, и чтобы ты отдохнула. Ну позволь себе отдохнуть от стряпни хотя бы сегодня.

- А ведь ты прав. Я даже не задумывалась об этом. Всю жизнь живу как робот: работа – дом – плита. Ты прав, пора с этим завязывать. В сорок лет можно и нужно себе позволить заниматься тем, к чему лежит душа. Но готовить я на самом деле люблю.

- И у тебя прекрасно это получается. Просто сегодня позволь себе отдохнуть!

- Так и быть. – сказала Ника и принялась дальше распаковывать сумки.

- Ой, а это что?! – удивленно вскрикнула Ника, обнаружив на дне сумки свежие устрицы, имбирь, лайм, красный винный уксус, перец чили и еще какие-то специи. – Я это не просила покупать.

- Дорогая, это еще один мой сюрприз. Только позволь мне приготовить. Я нашел в интернете рецепты и хочу тебя порадовать устрицами в соусе чили и устрицами в имбирном соусе с лаймом. Надеюсь, тебе понравится!

  Ника обняла Гену, прижалась к его груди, затем поймала его довольный лукавый взгляд и внесла предложение:

- Знаешь, я проголодалась. Давай не будем дожидаться ночи и начнем сейчас.

  Гена потянулся губами к губам Ники и прошептал в ответ:

- Прямо сейчас… Я тоже проголодался! Еще как!

- Гена, я не про это, озабоченный ты мой! Я и вправду кушать хочу.

  Но сопротивляться было бесполезно. Геннадий крепко стиснул Нику в своих объятиях, страстно целуя ее губы. Его рука нырнула под свитер, прошлась по спине, затем перешла на грудь, слегка увеличившуюся за последние два месяца. Ладонь сжимала упругую грудь, пальцы теребили отвердевший сосок. Ника, почувствовав волну возбуждения, накатившую сверху вниз от сердца до лона, с еще большей страстью вцепилась в губы Геннадия. Ее руки страстно обнимали его плечи, сжимали шею, гладили редкие волосы и скользили по щекам. Гена аккуратно опустил Нику на стол, ловким движением стянул ее спортивные штаны и сел на стул, водрузив стройные ноги женщины себе на плечи. Стол и стул чудесным образом оказались на нужных уровнях. Ника обхватила коленями голову Геннадия и придвинула к себе. Гена нырнул промеж стройных бедер и утонул в бездонном море страсти. Его руки ласково скользили по бедрам, слегка округлившемуся животу, теребили упругую грудь с острыми твердыми сосками. Ника ритмично двигала бедрами навстречу губам Геннадия. Сладостная волна накатила настолько быстро и настолько неожиданно, что Ника в порыве страсти так сильно стиснула своими сильными ногами Гену, что тот едва удержался на стареньком расшатанном стуле. После того, как ослабевшие ноги отпустили его голову, Геннадий встал, быстро расстегнул ремень, обхватил крепкими руками бедра Ники и одним уверенным движением очутился в ней. Старенький деревянный стол покачивался со скрипом в такт ритмичным движениям бедер Геннадия. Буквально через минуту перевозбужденный мужчина также оказался сметенным лавиной страсти.

                *******

  На праздничном столе красовались нарезанные разными фигурами ломтики ананаса, папайи и питахайи. Аппетитные устрицы в имбирном соусе, украшенные зелеными ломтиками лайма, ожидали проголодавшихся эстетов на красивой фарфоровой тарелке. Их приятельницы по несчастью в соусе чили дожидались своего часа в фаянсовой салатнице. В хрустальных бокалах с шампанским игриво отражались огоньки гирлянды.
 
  Гена поднял бокал и произнес первый тост:

- Давай проводим этот чудный год – год, в котором я встретил женщину своей мечты!

- С новым счастьем, любимый!

  Геннадий осушил бокал, поставил пустой бокал на стол, вздохнул и окинул Нику грустным взглядом.

- Ген, что опять не так? Тебе грустно?

- Однажды я уже лишился любимого сына, пусть и неродного. А теперь женщина моей мечты собирается лишить меня родного ребенка.

- Гена, ну какой ты зануда! Ну не надо, хотя бы сейчас не начинай!

- Я не успокоюсь, пока ты с ним не разведешься.

- Да пойми ты, Эдик уже ни на что не способен. Долго ли ему осталось?

- Знаешь, дорогая, дни наши сочтены не нами. Буря ломает и выворачивает с корнем могучие деревья, а старое трухлявое дерево будет долго скрипеть. Я не позволю, чтобы этот алкоголик стал отцом МОЕГО ребенка!

- Хорошо, я займусь этим сразу после праздников. А сейчас давай отдыхать!

  Геннадий налил себе шампанское, поднял бокал и принялся жадно доедать остатки сельди под шубой. Ника взяла устрицу в имбирном соусе, закусила ломтиком ананаса, затем взяла ее «подругу» в соусе чили.

- А неплохо… И как тебе такая идея в голову пришла?

- Когда ты любишь, ты полон идей. – ответил Гена, поглаживая Нику по плечу.

                ******

  Утром первого дня года на лыжне было пусто. Лишь двое заядлых спортсменов нарушали свежий снежный покров и спокойствие сонного зимнего леса. Морозный воздух, пропитанный запахом хвои, насыщал каждую клеточку организма кислородом, придавая бодрость неутомимым физкультурникам. Преодолев крутой подъем, Ника с Геннадием остановились перевести дух.

- Фу, мне так жарко! – сказала Ника запыхавшимся голосом.

- Сними эту дурацкую шапку! Ты в ней как марокканка, - ответил Геннадий, глядя на бронзовое лицо Ники, обрамленное голубым капором, напоминающим хиджаб.

- Ты просто мастер делать комплименты! Сам не лучше, Бьерндален недоделанный! Или как там этого нового… Йоханнес Бе, кажись…

- Прости, я хотел сказать, как королева Марокко.

- Уже лучше… Ну не дано вам, технарям, умение говорить комплименты!

Ника нагнулась, взяла пушистый снег в охапку, кинула его в Геннадия, показала язык и, с силой оттолкнувшись палками, покатилась по пологому склону вниз, оставляя за собой снежное облако.

                *******

  Багровое зарево нависло над северной окраиной Питера. Четыре пожарных расчета диким воем сирен нарушили спокойствие сонных дачных улиц. Огненный столб устремился в небеса, разгоняя низкие снежные тучи. Огненные пальцы играют последний вальс на клавишах рояля, жадное голодное пламя стремительно пожирает труды сотен писателей, превращая в пепел мысли и чувства их героев. Огонь оставляет свой последний штрих на холсте, лишая любителей живописи возможности насладиться «Поцелуем бога Солнца». Мощные струи воды кинулись на борьбу с неистовым огнем. Черные клубы дыма устремились в морозное небо силуэтами то ли ангелов, то ли демонов, уносящих на Суд Божий очередную человеческую душу.
 
                *******

  Две фигуры в спортивных куртках неподвижно стоят на заметаемом метелью пепелище бывшего дома полковника.

- Гена, я знаю, что ты сейчас чувствуешь. Помолись и покайся.

- Мне искренне его жаль, но я уверен, что Господь решил сделать нам подарок. Ты ведь так настрадалась с ним.

- Только не вздумай мне делать сейчас предложение! Ведь счастье не построишь на пепелище чужого счастья.

- Ты хотела сказать «чужого горя»?

- Оговорочка по Фрейду… Чужих грехов. Да простит Господь его, грешного.
Ника расплакалась.

- А ведь дети его любят… Когда им сообщить? Сейчас или не портить им праздник…

- Не порти им праздник.

- Нет. Я не смогу. Они меня не простят, если их не будет на похоронах. Поехали в лагерь.

  Гена обнял Нику за плечи, и они медленно пошли к машине.

- Ген, дай мне время. Мне сейчас тяжело. Ведь я любила его. Обещай, что не будешь торопить.

- Обещаю.
                *******

Продолжение следует.