К вопросу происхождения российского казачества

тезисы (препринт)

- изложение вопроса происхождения казачества отягощено малочисленностью источниковой базы, отсутствием комплексного и поддержанного государством подхода и крайне политизировано (используется с целью закрепления деструктивной трансформации малороссов в украинцев и для дальнейшего раздробления русских путем отторжения от них казачества под видом отдельного неродственного народа). Дополнительно и нередко не лучшим образом сказывается в этом вопросе и советский подход к истории казачества (центральной одиозно описываемой царской власти традиционно противопоставляется казачья демократия/вольница и т.п.);
- с целью обоснования казачьей инаковости (особливости) от русских в качестве их предков указывают жившие в этом регионе племена/народы (в т.ч. и в далекой древности). Примечательно, что при этом более близкое к первым казакам по времени, культуре, вере и языку Тмутараканское княжество вообще не упоминается. Не задумываются и о причинах наименования в прошлом Черного моря русским. Забыты и остатки протяженных защитных сооружений в Степи – Змиевых валов, не вспоминают и доброго казака Илья Муромец (очевидно выполнявшего в т.ч. и подобную сторожевую службу в Степи);
- не обращают внимание на то, что идентичные природно-климатические условия и география региона ведут к идентичности военных и хозяйственных приемов у разных племен в разные эпохи (плюс имело место и копирование лучших приемов и способов у своих соседей/врагов, а зачастую даже почти идентичное наименование аналогичных предметов). И вот на основе этой схожести пытаются вывести кровную связь того или иного древнего (и главное неродственного славянам) племени с казачеством;
- интересны: пример сохранения новгородских диалектовых слов в среде донского казачества, практика набегов ушкуйников и развитость казачьих флотилий, сравнение вечевых собраний В.Новгорода и военно-демократических начал у казаков (рада и круг). Удивителен пример наименования побережья Белого моря (Терский берег);
- даже скудная информация о предшественниках казачества излагается урывочно и непоследовательно. К примеру, если вспоминают бродников, то не упоминают берладников и наоборот. Вместе с тем и Бырлад, и князь Иван Ростиславович Берладник и попытка берладников овладеть устьем Днепра очень важны и перекликаются с канвой событий среди следовавшего им в историческом процессе казачества, боровшегося за выход к морю путем захвата османских крепостей. Даже князь потом был предводителем у казаков (Д.Вишневецкий (Байда) – и его отправка царем в Белев, на Хортицу, на Северный Кавказ продолжает традицию высылки вооруженных сторожей в (скажем так) удаленный авангард);
- игнорируется потребность давних государств в организации, скажем современным языком, пограничной защиты и вооруженной защиты караванных путей. Не обращается внимание на логичную деградацию этих самых вооруженных подразделений с наступлением периода феодальной раздробленности, внутренних вооруженных конфликтов и прочих напастей. Борьба за власть и удельные войны нередко выбрасывали в Дикое поле проигравших, которым грозила смерть от руки победителя. Вот почему ситуация в степном межграничье всегда была нестабильной и характеризовалась наличием там как специально направляемых туда людей (служилых), так и смесью проигравших изгоев и искателей лучшей доли вкупе с разбойниками (достаточно вспомнить легенды об атамане Кудеяре). Ухудшение снабжения первых и потрясения в выславших их в Степь землях все время подталкивало их к встречным нападениям (молодечеству, грабежу) и соответственно автономно-вольному существованию. При этом последние, нередко старались примкнуть к первым, как более сплоченной и устойчивой силе;
- логично, что высылка в Степь вооруженной стражи преследовала несколько целей: предупреждение о грядущем нападении, постоянное слежение за действиями соседей (разведка); защита собственных торговых коммуникаций/караванов; разрушение вражеских торговых коммуникаций/караванов и захват ценностей и освобождение пленников. Понятно, что в тех условиях военная сила могла применяться как в условиях явной, так и неявной войны. Отсюда и поощрение правителей выдвинутых ими в Степь командиров (воевод, атаманов и пр.) представляться в качестве независимых разбойников и т.п.;
- разговор о предках/предшественниках казачества может вестись как в аспекте природного родства, так и в части продолжения существовавшей из века в век практики охранно-пограничной службы. Очевидно это две грани одного процесса. Единая защита границы Киевской Руси (очевидно с использованием Змиевых валов и привлечения на службу черных клобуков, берендеев, торков, бродников, вероятно берладников и черкас) стагнировала в период феодальной раздробленности. Тем не менее, она сохранялась даже в период монголо-татарского ига (достаточно принять во внимание послание/грамоту свт. Митрополита Московского Алексия сторожам Червленого Яра – это примерно накануне Куликовской битвы. В этом же документе упоминаются и сторожа по Дону. Этот момент созвучен упоминанию о дарении казаками Дмитрию Донскому Донского и Гребневского образов Божией Матери);
- бытовало и одновременное/параллельное использование двух наименований первых казаков: собственно казаки и черкасы (с территории Малороссии). Логично, что принятие сторожами на себя наименований черкас, как и в первом случае (казак), позволяло сюзеренам скрывать их истинный статус: официально выставляемых в Степь вооруженных отрядов. Но одновременно это наименование сохраняло их связь с прежде участвовавшими в защите Руси черкасами. Эта связь прослеживается и на Дону в названиях населенных пунктов (Черкасск);
- часто упоминаемый лозунг «с Дона выдачи нет» трактуется, как правило, в пику крепостничеству Руси. Примечательно, что с одной стороны звучит «казаки это не лапотники и не мужики» (т.е. эмоционально противопоставляется бегло-холопской теории происхождения казачества). С другой стороны наблюдается радушие/защита принимающих казаков в отношении бежавших к ним «лапотников-крепостных». Похоже, имеет место переплетение упрощенных реакций на два момента. Первый – стремление навязать упомянутую выше теорию для подтверждения генетической связи казачества с русскими и противоборство измышлениям противников России о его отличном от славян происхождении. В действительности же казачество изначально пополнялось людьми способными и стремящимися к ратному делу и лишь позже на Дону развивалось земледелие и численность прирастала и земледельцами тоже. Второй момент – использование лозунга скорее объясняется ответом на требование выдачи лиц нападавших в мирное время на караваны, скот или жилища. Использование этого лозунга отлично подкрепляло пестуемую Москвой версию о том, что казаки ей неподконтрольны. Позже произошла его трансформация его понимания в антикрепостническом духе и далее его прочтение вплотную приблизилось к сепаратизму и очередному искусственному нациестроительству (казачьему);
- запрет на семью у запорожцев и уральцев наверно стоит воспринимать не столь категорично. Запрет на нахождение в Сечи, низовых городках – т.е. местах аккумулирования воинской силы очевидно существовал (все же постоянная высокая угроза нападений, маневрирования, походов), а вот «обет безбрачия» скорее просто приветствовался. Пожалуй желающих утверждать о наличии переписки или командирования должностных лиц на малую родину того или иного казака с целью уточнения его семейного положения не было. Постепенно, по мере замирения это требование, подобно запрету на обработку земли, ослаблялось до полного упразднения;
- казачество сохранилось и развилось, сохранив свою русскость от происхождения и доныне, именно благодаря своей служебной деятельности Московскому царству. Именно служилое казачество было в межграничье сильным и обеспеченным припасами и пополнением ядром притягивавшим к себе беглые элементы из разных племен и народов. На просторах бывшей Российской империи было множество различных государств, но ни одному из них не удалось скрепить столь надолго народы, разные по происхождению и вере. Русская власть же опиралась на христианские заповеди (любовь к ближнему) и старалась замирить подконтрольное население и их соседей, последовательно боролась с работорговлей (изначально против набегов на Русь, а далее, расширяясь – запрещала рабовладение и работорговлю в отношении всех народов). Собственно Русская идея и вобрала в себя именно эти христианские принципы. Польско-литовское же государство не смогло развить подконтрольное ему казачество столь эффективно по причине католической экспансии и стремления ополячить и закабалить православное население.