Мемуар. Валя Смагин - Только сухое

Или: - Серега, теперь только сухое …
В одно время пятилетней службы в МРАП авиации КСФ в Северомосрке-3  я приятельствовал со штурманом-оператором пусковой установки ракет «воздух-авианосец» Валей Смагиным. Он был призван на обязательную двухлетнюю службу, когда после ВУЗА уже работал года два диспетчером в аэропорту Симферополя. Пока он обустраивал быт в нашей офицерской гостинице («общаге»), был «отцом семейства холостым»  и моем соседом по отсеку, мы стали временно теми , кого Наше Всё назвал «от делать нечего друзья»
Его отличали две черты натуры: он был атлетического сложения и он был добрым, отзывчивым, улыбающимся светящейся улыбкой, всегда позитивно настроенным и легким в общении. 
Как-то раз  я пригласил его на ужин и мы раздавили графин с настойкой из  полярных ягод на спирту, которого у меня было вдоволь – я получал его в достаточном количестве (почти литр чистого) на каждый борт для ухода за оборудованием:  хватало и борту,  и его ухажеру …
Валя тосковал об одном – о жене и дочке, оставленными им в Крыму. Я помогал прогнать тоску.

Когда наши возлияния набрали обороты, Валя выдал формулу: Всё. Это перебор. Теперь только сухое. 

На первом этаже гостиницы находился объект общепита – с утра до 16 -00 = столовая, после – кафе («чепок»). Заведующий чепка Спотыкач  – крепыш «метр 20 с шапкой», верткий коммерсант советской школы Промсосискалимонад с бурым лицом и лиловым носом, охотно выполнял наши спецзаказы, а мы щедро платили – потому друг друга уважали и ценили по Райкину. 

Мы заказали сухого – кажется Псоу. По условиям сделки брать надо было оптом (от одного ящика или коробки) и тайно.  Получив свою коробку, попадая в винный погреб по специальному внутреннему проходу в общаге, и заказав жаркого с острым соусом, мы устроили пир в честь прощания со спиртным "Дядя Онегина". Было вкусно, беседа обо всем лилась, вино текло рекой, ржач стоял густой...

Утром я очнулся  в позиции под столом, полностью одетым с опухшим лицом и еле шевелящимися кистями рук – их словно кто-то накачал и они были надуты как резиновые шарики. Валя дрыхал на моей кровати с еле узнаваемым лицом, которое потеряло способность улыбаться… Из чайника торчали разорванные сардельки.
Мы явно увлеклись и приняли лишнего, слишком перебрали мокрого сухого

Придя в себя под ледяным душем (горячей воды не было  - зачем она на крайнем севере….), мы долго ржали над новой формулой жития «Только сухое!»
Больше такое не повторялось

Вскоре к Вале прилетели жена с дочкой. Жена была маленькая ростом, но такая изящная и привлекательная, а дочурка в три годика такой Мальвиной и Дюймовочкой, что я понял тоску Валентина. Поскольку Валя жил с соседом, а я в одиночке, то уступил семье на время свое жилище, чем вызвал почему-то их восхищение
 
Потом они получили квартиру на окраине поселения Лесхоз и мы перестали встречаться и придумывать формулы борьбы со сплином в виде русской скуки и  легкой хандры.

Через год я уехал в Москву, став слушателем Академии ВВС, и встретился с Валей только раз, когда он поведал мне о своем подвиге в борьбе за жизнь в зимнем море Баренца
(об этом было в предыдущем memoire)
и мы простились  в варианте «Только сухое!» Навсегда. Он был заметно старше меня

фото - тень автора в болотце двора Кирилло-Белозерского монастыря, 2024