5. Закат Матери городов

5. ЗАКАТ МАТЕРИ ГОРОДОВ.  Погостив пару месяцев в обнищавшем Курске и с некоторого отдаления понаблюдав за красочной постановкой под названием «Баскак и Князья», мы с Вами, как некие туристы из будущего, проследуем дальше и переместимся чуть южнее, к печальным руинам величественного некогда здания Киевской Руси. Там, среди древних камней и свежих пепелищ, еще продолжают жить люди – люди, которые еще пытаются на что-то надеяться.

В 1280 году в Польше умер король Болеслав. Наследников после себя он не оставил, и, как это чаще всего и бывает, вокруг опустевшего трона немедленно началась толкотня претендентов, которую в наши дни принято деликатно обзывать выборами главы государства. В числе прочих в польскую толковищу влез и Лев Даниилович Галицкий. Абсолютно непонятно, на что этот парень рассчитывал. От Болеславова наследства ему, как и следовало ожидать, не перепало ничего. Новым королем стал чистокровный поляк Лешко. Льва такой расклад, однако, не устроил, и он кинулся жаловаться на борзых ляхов своему патрону Ногаю.

Как и галицкому князю, Ногаю на польскую демократию было наплевать. Уж кто-кто, а он то точно знал, что на польском троне должен сидеть его, Ногаев, человек, который ему, Ногаю, и будет платить дань. Свернув свои вежи, степняки двинулись на запад и, громя по ходу дела киевские и волынские села, вышли к польской границе. За Вислой победное шествие русских и татар довольно быстро сошло на нет и почти сразу заглохло. Ляхи расписали союзничков под польскую хохлому, изрубили в одном из сражений около 8 тысяч человек и вышвырнули незваных гостей из своих владений. Поглядев на свои поредевшие орды и задумчиво почесав макушку, Ногай счел за лучшее к полякам пока не ходить, а для начала потренировать свою конницу на противнике поплоше.

В 1285 году объединенные войска Золотой Орды отправились по пути Батыя на завоевание венгерских земель. По дороге к ордам Ногая и Телебуги вновь присоединился Лев Даниилович со своей дружиной - попробовал бы не присоединиться. Армия в итоге собралась немалая. Венгерский король даже и не пытался ее разгромить. Ему, бедолаге, оставалось только пустить в ход старую как мир тактику партизанской войны, что он тут же и проделал. Нарезая круги по венгерским степям, королевская рать измотала татарскую армию дальними переходами, обескровила ее в бесконечных мелких стычках и, в конце концов, принудила степняков к постыдному отступлению.

Обескураженный очередным провалом Ногай решил, что дальше так продолжаться не может, и что свой подорванный престиж ему придется подправить новым кровопролитием. В 1287 году Ногай и Телебуга бросили все свои силы на запад и подвергли польскую землю страшному погрому. Возвращаясь из разграбленной Польши, ополонившиеся степняки разорили галицкие и волынские села и затащили на Русь мор.

Волынская Земля начала вымирать в буквальном смысле этого слова. В числе прочих ушел из жизни и местный князь Владимир-Иоанн Василькович, страдавший каким-то тяжелым заболеванием нижней челюсти. Умер он бездетным, оставив все свои владения двоюродному брату Мстиславу Данииловичу.

В издыхающей Юго-Западной Руси наступило тревожное затишье. Ордынцы, подсчитав свои потери и захваченную в Польше добычу, наконец, успокоились. Потрепанные венгерские полки угрожать соседям пока не могли. Польша из последней драки вылезла едва живая. К тому же, ей пришлось сражаться с мором, явившимся в ее владения вместе с татарами, и из последних сил отбиваться от наездов крестоносной братвы. Литва тоже старалась русские рубежи не тревожить.

Короткая передышка в непрерывном лихолетье была для Южной Руси всего лишь короткой передышкой. Спасти южные княжества от медленного, но необратимого угасания она уже не могла. Киевская и Черниговская Земли совершенно обезлюдели и буквально начали врастать в землю.

Столица Великой Руси Киев – громадная братская могила для 50 или 60 тысяч человек, чьи кости полуметровым слоем протянулись от Лядских ворот до Десятинной Церкви, вперемешку с пеплом икон, берестяных грамот и книг из библиотеки Мономаха. Киев отброшен в своем развитии в каменный век, превратился в никому не нужные развалины, где гуляет ветер, и стоит мертвая тишина, где кирпичи легендарной Десятинной Церкви растаскиваются на строительство жалких лачуг, где неприбранные и незахороненные черепа и кости людские разбросаны по окрестностям и будут ещё несколько столетий пугать своим видом иноземных путешественников. Руины великого города стали конечной точкой, символом крушения великой страны. 

В 1299 году митрополит Максим вместе со всем клиросом покинул постоянно разоряемый степняками Киев и перебрался во Владимир Суздальский. Вслед за первосвященником в заокские леса потянулись последние уцелевшие мастеровые, пахари, монахи, ратники и бояре. Ежегодно разоряемые ордынцами Рязань и Муром предоставить беженцам надежную защиту не могли, и путники брели за Оку к хлебосольному Даниилу Московскому и сильному Михаилу Тверскому. Иные уходили еще дальше на север, за Волгу, куда татары вообще почти не наведывались. После отъезда митрополита Киев перестал входить в сферу интересов суздальских властей. Лев же Галицкий о Днепровских землях не вспоминал вовсе. Древняя русская столица пришла в совершеннейший упадок, превратившись из известного на всю Европу мегаполиса в забытый Богом и людьми пограничный городок.

Киевская Русь прошла через кровавый закат и погрузилась в долгую непроглядную ночь. Растерзанная, измученная страна, словно больной ребенок в бреду, металась в темноте из угла в угол и ждала того часа, когда, наконец, взойдет солнце.

Митрополит Максим угадал верною. Судьбе было угодно, чтобы рассвет начался на севере.