Про Джека

                Огромная благодарность за редакцию, моей дорогой, первой
                слушательнице, Светлане Данилиной-Тюренковой, замечательному
                литератору и филологу.


Как-то попался мне пост на «Фейсбуке»  о том, что щенку нужен временный дом на месяц. С фотографии  грустными янтарными глазами на меня смотрел, как мне показалось, метис таксы. Пост был озаглавлен: «Неужели я действительно никому не нужен?» Второе предложение гласило: «Последний шанс не попасть в приют…»  А ещё автором поста была дочь моего доктора. Этого оказалось более чем  достаточно для того, чтобы я немедленно написала ей. Меня интересовал возраст бедолаги и его отношения с котами. Потому что, помимо китайской хохлатой Греты, у меня живёт ещё кошка Фрося, вполне благосклонная к собакам. Нужно было выяснить: будет ли лоялен пёс. Написала, спросила, но вдруг испугалась и… удалила сообщение. Только было уже поздно, мне прислали ответ. Что щенку пять месяцев, что отношение к котам неизвестно, но в целом пёс добродушный, как и положено собачьему подростку. А самое главное, пристанище ему нужно не на месяц, а только на 5-7 дней, пока не вернутся из поездки потенциальные хозяева. Я внутренне собралась (не включать же заднюю!) и ответила: «Привозите!»
Телефон зазвонил ближе к вечеру.
– Мы подъехали! – сказал в трубке голос с лёгким латышским акцентом.
Голос мне понравился, а такой акцент я просто обожаю.
– К нам приехал друг! – оповестила я своих четвероногих.
Прошло пять минут, потом десять, я начала беспокоиться. Когда, наконец, в дверь позвонили, я уже не знала что и думать. А на пороге стояла женщина, к её ногам жался на высоких лапах щенок с трогательно свисающими ушами. «Ничего себе метис таксы, повыше лабрадора будет!» – пронеслось в моей голове.
Но подростковая угловатость и тонкость собачьего тела заставили моё сердце сжаться. Собакен немедленно втиснулся в узкую щель между стеной и тумбочкой, а женщина на мой безмолвный вопрос ответила: «Он не хотел выходить из машины».
Надо сказать, что кошку свою я тоже называю собакой, старшей собакой; а старшей она стала после смерти моего лабрадора Арчика, при нём она именовалось собакой младшей.
Так вот, собаки мои с интересом принюхивались к квартиранту. Грета, зарычав, пару раз сказала «гаф», как я поняла, для порядку. Малыш сжался у порога, несмотря на то, что в сравнении с моими зверями выглядел, как Гулливер среди лилипутов. Нужно было дать ему время. Я опустилась рядом с ним на пол и принялась говорить ему ласковые слова, поглаживая морду, тонкую щенячью шею и такие умилительные, сразу запавшие мне в сердце уши.
Фрося понюхала щенка и, полупрезрительно дрогнув хвостом, скрылась через отверстие, сделанное специально для неё в двери ванной комнаты.
Грета, посчитав, что напугала гостя достаточно, тоже устремилась на своё привычное место – в мою кровать, где и улеглась досматривать свои дневные сны.
Женщина, доставившая мне жильца, торопилась, поэтому мы скоро остались с малышом с глазу на глаз. Он был напуган – за последние сутки рядом с ним сменилось множество людей-волонтёров, разных машин, других собак, а такая кутерьма даже взрослую собаку выбьет из колеи, что уж говорить о щенке. В паспорте путешественник именовался Бэмби, вероятно, имя своё он получил из-за светлого пятна под хвостом в форме сердечка. Но Бэмби к нему, на мой взгляд, совсем не подходило. Я стала пробовать на вкус: Друг, Тузик, Рекс, Джек. Джек… Джек – пожалуй, лучше всего, хотя ни на одно из предложенных имён щенок откликаться не торопился.
Нужно было собираться на улицу знакомиться с окрестностями. И тут я столкнулась с непредвиденным, то есть я предполагала, конечно, что щенок будет упираться, но Джек  выходить отказался наотрез, даже переступить порог я не могла его заставить. Предусмотрительно взятые мной вкуcняшки впечатления на собаку не производили. Немного помогало причмокивание и глагол «пойдём-пойдём». Но всё равно наше движение напоминало летку-енку – шаг вперёд и два назад! И тут пришло спасение в лице моих подруг-близнецов. И хотя они в душе совершенные кошатницы, но испытывают нежные чувства ко всем животинкам вообще. Их явное участие подействовало на собаку положительно, и пёс всё же потихоньку стал спускаться. И тут уже повезло мне: щенок, видимо, и от страха, и от напряжения стал писать прямо на лестнице. Что бы я делала одна? А так за тряпкой и ведром побежали мои подруги, я же осталась караулить место преступления. Когда всё было убрано, мы продолжили спуск. Когда-нибудь кончается всё, завершилось и наше схождение, пусть и не так быстро, как хотелось бы. Во дворе стало полегче, хотя и тут время от времени малыш просто врастал в землю так, что его приходилось подволакивать. Словом, когда, наконец, все собачьи дела были сделаны, я едва не запела от восторга, но… Но радоваться было рано – предстоял подъём на четвёртый этаж, и тут мне показалось, что я взошла на Эверест! И причмокивала, кись-киськала и даже гуль-гулькала, толку не было ни от чего. Опять пришли на помощь мои близнецы: брали на руки, проносили несколько ступенек, ставили на лестницу, даже демонстрировали щенку подъём сами, опускаясь на четыре конечности.  В  итоге мы  победили и, несмотря ни на что, поднялись, деваться-то было некуда! Одно хорошо: переживания и неудобства на собачий аппетит не повлияли. Щенок мгновенно расправился с порцией сухого корма и явно непрочь был получить добавку. Дать больше я поостереглась, ведь собачий организм чаще всего на стресс реагирует расстройством желудка.
Когда все звери были накормлены, напоены и уложены, я села на свою постель и залюбовалась этими четвероногими созданиями: сначала Грета, устроившись возле подушки, тихонько, глубоко и удовлетворённо вздохнула, потом в ногах поместилась кошка, вальяжно растянувшись от края до края. Джек покрутился-покрутился, пытаясь тоже забраться в общую кучу, но я твёрдо сказала «нет», и пришлось ему устраиваться на приготовленной рядом с кроватью подстилке. Он повторил Греткин вздох, все собачники знают этот ни с чем несравнимый собачий вздох перед сном, и я, вздохнув в той же тональности, мгновенно провалилась в сон.
Утром мы бежали вниз по лестнице вприпрыжку: щенок, как справедливо полагала я, терпеть не будет! Нам удалось успеть, и всё, что накопилось за ночь, донести до собачьей полянки во дворе. Лето, бабочки – всё располагало к игре и, конечно, Джек, припадая на передние лапы, стал приглашать поиграть мою царевну Грету. Она же слегка побаивалась действительно большого дня неё товарища, да и характер нужно было показать, поэтому она рычала и шарахалась в сторону. Но пёсьи намерения были так чисты, что даже на явное к себе пренебрежение он радостно не реагировал. Прыгал из стороны в сторону на всю длину поводка, пару раз перекувырнулся через голову, словом, радовался жизни изо всех сил. Я смеялась и была абсолютно счастлива.
Восхождение на четвёртый этаж тоже прошло почти без сучка и задоринки. А вот место на моей постели щенок всё же отвоевал – не могла я прогнать собаку, которая так уютно укладывала свою морду непременно на мою ногу.
Поиграть в кошку Джек тоже был явно непрочь, потому норовил непременно догнать её, да так азартно, что даже умудрился проскользнуть вслед за ней в отверстие двери ванной комнаты. Так я давно не смеялась! Джек вылезал пятясь, и его голенастые конечности елозили по полу со скоростью, близкой к скорости вращения вентилятора, помогая таким образом выбраться наружу худенькому, но длинному тельцу. Я хохотала в голос!
Конечно, я устала за эти три дня, что Джек провёл в нашем доме. Выводить гулять, как и всякого щенка, мне приходилось его пять раз за день. Но он был молодцом, дома напрудил один лишь раз,  да и то в этом виновата была я – замешкалась! Прожили мы четыре дня душа в душу, и я не поверила бы, если бы мне сказали, что успею к нему привязаться и расставаться мне будет трудно. Но случилось именно так! Единственное, что мне помогло не загрустить окончательно, это то, как он встретил свою теперь уже хозяйку. Женщина, которая приехала за Джеком, была высокого роста, очень ладно сложена, с удивительно красивым и добрым лицом. А Джек, едва завидев её на пороге, мгновенно лёг на спину, задрав кверху все четыре лапы. Такой вот манифест доверия. Скажу честно, я не удержалась от слёз, так трогательно это было. Потом, когда мы пошли на кухню, чтобы попить чаю, он взобрался на колени к своему человеку и свернулся клубком, несмотря на свои вполне приличные размеры.
Когда счастливые человек и собака ушли, я вспомнила, как мне привезли моего взрослого уже лабрадора. И как он тоже безошибочно угадал из двух встречавших его людей меня и… лизнул, давая понять, что готов остаться со мною на веки вечные, до конца.