О победителях, проигравших и не только

Но пораженья от победы
Ты сам не должен отличать

Б.Пастернак

Очень старый  мой текст: Благородство, великие дерзания никоим образом не выявляются конечным их результатом: важны единственно стойка — ежесекундно, ежечасно, ежедневно — и ноша, возложенная на золотоносные плечи; но даже и игра в ношу, эстетическая забава не так уж и низка. Великое не нуждается в оправдании; нуждается в оправдании невеликое. Нелепа и оценка победитель/проигравший, ведь сколь многое не зависит от человека, да и победитель мог на деле лишь случайно победить, и стоит глядеть и на препятствия, которые он едва обошел. Непризнание становящегося, человеческого становления есть недостойная личности, человека низость, слабость par excellence, невеликодушие особого рода.
 
Я сражался и много страдал, чтобы считать самого себя в своих глазах первым, сражался, чтобы иметь тылы и бескрайние просторы для отступлений вглубь при, казалось бы, полном поражении в одном сражении. Мне нет дела до тех, что не сражались и не страдали за это, до рабов судьбы, до жалких жертв среды и обстоятельств, до Ничто узкоклассового розлива. Во мне вызывают немалое уважение, интерес, любовь (и — ни капли зависти!) те, кто подобно мне мужественно шел лазоревой дорогой, понимая, кто он, осознавая свою цену (отношения такого человека с более низкими мне почти безразличны), избирая долгий, неблизкий путь по ту сторону спасительных островов и стен, за которые можно было бы прятаться, те дерзкие, что расставили руки со своими мечами в стороны навстречу копьям невзгод и камням бед. Для меня такие омытые собственными слезами и вскормленные и крещенные вином и кровью Диониса герои, часто остающиеся безымянными в книге истории человечества и особливо в слепых глазах малых сих, – выше многих мыслителей, алчущих патерналистсткой опеки или оправдывающих оную. Почти все исторические аристократы были служителями, а не вышеописанными героями. Мне же интересны те, что считают, что они ни перед кем не прогнут свои спины, те, кто ни перед чем и ни перед кем не раб, хотя бы это и было заблуждением (я брошу камень или расстреляю стрелами слов своих тех, что считают это недопустимой наивностью, детскостью и т.д.), хотя бы они и ошибались в своей самооценке. Эти немногие полюбили смерть как свою мать, сестру, дочь и возлюбленную: только так и стоит жить: это бытие-к-смерти, бытийствование, а не бытование низких, заплетенное в косы маленького удовольствия, переступить через которое они не в силах. — Много более затхлого, замшелого мыслителя и интеллектуала — с опухолями фатализма в сердце — я ценю героя, бесстрашного, несущего в себе черно-красную мудрость (у кого длинные волосы, в глазах – горящая ненависть и ледяная насмешка), чья дорога усеяна лепестками роз и кровью, закованного в своей мечте, ведущего войны во имя Вечности, взывая к седому времени; его небо черно, его небо инфернально (как и он сам).
;