Тайна заколдованного леса. Глава 1 Жертва

  Солнце уже поднялось высоко, когда Дарко возвращался домой из леса. Ушёл он ещё затемно, в жидких молочных сумерках летней ночи.  В такую жару днём в лесу делать нечего - духота как в бане и только мухи жужжат. Ни птицы – ни зверя, все попрятались по норам и лежбищам, укрываясь от зноя и гнуса. Другое дело ночью. Ночью лес оживает, и вся живность выходит на охоту.
  Поэтому Дарко так рано ушёл. Не беда, что недоспал, он уже взрослый, старший, скоро шестнадцать минет. Зато ему повезло подстрелить рябчика.  Рябчик, конечно, летний, жир только к осени нагуляет, зато мясо у него нежнейшее, на молодой травке. Мать сварит из него наваристую похлёбку, а может быть отец свезёт его на торг и обменяет на зерно.
 Этим летом навалилась жара, да ещё и засуха, с прошлого полнолуния дождя не было. Земля растрескалась, а колосья стояли пустые. Если и дальше дождя не будет, зерно не уродится и хлеба не хватит до следующего года. Тогда наступит голод. Поэтому Дарко и ходил в лес – лес одаривал его едой. Не было такого ни разу, чтобы вернулся он из леса с пустыми руками.
  Вот и сейчас, помимо рябчика попалась ему семейка молоденьких подберёзовиков, да пришлось набрать туесок черники. Мать упарит ягоды до густоты и заложит под стреху, на зиму. А зимой это холодное, тягучее лакомство можно будет долго держать во рту, захлёбываясь слюной и растягивая удовольствие.
  Дарко любил ходить в лес и не боялся туда ходить один, не то что другие, недалеко, да гуртом. Бабка Опалиха научила его заклинаниям от гнуса, от змей и от хищного зверя. Недаром он у неё любимый внук. В лесу Дарко чувствовал себя как дома, знал каждую тропку, где что растёт, да где кто живёт. Даже в тот лес ходил, куда было строго настрого заповедано старшими, где жил когда-то давно колдун. Ну, точнее когда-то жил, а потом, сказывали, упырём стал. Дарко, правда колдуна не видел, но лес тот действительно был необычным – глухим и древним, словно старый заброшенный дом. Дарко чувствовал его силу и могучую волю. Она не отталкивала его, но и не принимала. Чувствовал он и тайну, что хранил этот лес. Тайну, которую ему очень хотелось разгадать.
  Юноша поднялся на пригорок – лес кончился и дальше потянулись поля и огороды родного селения, показались крытые дёрном крыши крайних изб, серебристой рыбкой блеснула речка. Знойный воздух был густой, тягучий, словно мёд или патока. Ярко-синее небо нависло и, казалось, само источает жар. Тишина стоит такая, что даже собаки не лают, только слышно, как в траве монотонно стрекочут кузнечики. Что-то зловещее кроется в этой тишине. И на небе ни облачка – никакой надежды.
  Однако, настроение у Дарко было безоблачное, такое же, как знойное небо. Отец сказал ему, что осенью будет обряд посвящения и он, самый старший из всех детей в их роду, станет настоящим мужчиной. Жрец даст выпить ему хмельной напиток и прочитает молитву богам. Потом будут состязания и испытания, в которых он конечно, сможет в полной мере себя проявить, потому что он малый не промах и не хуже других.
  У околицы Дарко заприметил огромную сутулую фигуру Горыни. Горыня был вроде сельского воеводы, ведал делами охраны, безопасности и всяких воинских предприятий. Сколь себя помнил Дарко, Горыня заправлял делами в селе наравне с главным жрецом и являлся ближайшим его подручным. Похоже на то, что Горыня кого-то поджидал, всматриваясь в ту сторону, откуда появился Дарко.
  Поравнявшись с воеводою, Дарко поприветствовал его, а тот в свою очередь, по-прежнему вглядываясь в сторону леса небрежно бросил – Здорово, Дарко. Пойдём-ка, жрец тебя срочно зовёт.
Дарко удивился – зачем он так понадобился жрецу, что пришлось посылать Горыню караулить.
Он спросил у Горыни – не собирается ли жрец провести обряд посвящения?
- Ну что-то вроде того.  – уклончиво ответил Горыня.
- А Судята и Жмень уже там? – спросил Дарко. Судята и Жмень были его ровесниками и их вместе должны были этой осенью посвятить.
- Все уже там. Только тебя ждут.  – усмехнулся воевода.
Дарко обрадовался и зашагал быстрее по дороге к подворью жреца.

                ***

  Есения позвали к сельскому жрецу ранним утром, когда ещё не разошёлся розовый туман. Он шёл и думал, что ничего хорошего этот его ранний визит не сулит. Он исправно жертвовал на подворье богам зерно, мясо, сыр и мёд, поэтому если жрецу ни свет ни заря что-то от него понадобилось, то явно сверх положенной меры.
Жрец был не один, помимо него сидели за столом в просторной светлой горнице сельские старейшины.
- Где сын твой, Дарко? – спросил жрец с порога.
У Есения упало сердце, бухнуло, точно камень в колодце. Он слышал разговоры о том, что если не прольёт дождь, то будут приносить богам кровавую жертву.
- Зачем он тебе?
- Беда у нас.  – развёл руками жрец.  - Дождя который день нет, жара стоит, хлеба сушит. Боги гневаются. А всё потому, что среди нас живёт чужой.
- Дарко мой сын, - перебил его Есений.
- Все знают, что родился он после того, как твоя первая жена в лес ходила, к чужому колдуну. Молчи, Есений.  – возвысил голос жрец, пресекая попытку Есения возразить, - Все знают, что ты бабу с прибылью взял. Это не кощунство. Но прибыль эта – чужая. Потому боги требуют его к себе.
- Ты так хорошо знаешь, что требуют боги? – Есений спросил ехидно и сплюнул себе под ноги. – До сих пор не можешь успокоиться, Скрева, что Ветрана тогда тебе не досталась. Теперь сына её извести захотел.
- Такова воля Перуна. Я на то жрецом и поставлен, чтобы волю богов узнавать. И люди, люди тоже с этим согласились. Или ты хочешь против всей деревни пойти?
- Люди… - Есений криво усмехнулся, указывая на старейшин - Эти что ль люди? Им лишь бы свою гузку в тепле сохранить.
Старейшины старались не смотреть на Есения.
- Каждый из нас должен быть готовым пожертвовать собой во имя Рода? Так мы и детей своих воспитываем, а иначе зачем нам дети нужны? – выступил староста Дубич, отводя взгляд.
- Так может своего пожертвуешь?  - не унимался Есений. – Или ты, Скрева? У тебя, ведь тоже сыновья имеются. Ради Рода, а?

- Склочный ты человек, Есений,  - вздохнул тут один из старейшин, волостель Древослав,  - Голод, нас ждёт голод, если Перун не сжалится. Скот падёт, молоко у баб пропадёт, дети помирать начнут. Сам-то кого первого кормить перестанешь – старшого, аль малого?
- Дарко не только себя, но и нас прокормит, Он мой первый помощник и мне без разницы чей он сын.  А если Перун не даст дождя, и я без сына останусь, тогда что скажешь?
- Так лошадь тебе дадим для работы. Нешто лошадь не заменит человека?
- Человека на лошадь сменять? Давайте вас на лошадей сменяем, всё пользы больше. Не отдам, говорю, силой не возьмёте.   -  Есений рубанул ладонью воздух, давая понять, что разговор окончен.
- Силой, так силой. Посидишь пока под замком, - жрец сделал знак, стоящим у двери дюжим молодцам из своей охраны. – чего с ним разговаривать?
Есения скрутили, и невзирая на его ругань потащили на двор и заперли в подклети.
 
                ***

  Дарко шёл по деревне и никаких следов праздника не заметил. Пусто было и во дворе у просторного бревенчатого дома, где жил их деревенских жрец Скрева и где обычно собирались посвящённые.
- А где все? – спросил юноша у воеводы, замешкавшись. Горыня слегка подтолкнул Дарко в спину по направлению к крыльцу.
- Проходи в дом.
В горнице действительно толпились люди, что-то горячо обсуждали. Увидев Дарко, они внезапно замолчали и расступились, пропуская его вперёд, к столу, во главе которого в резном кресле восседал сам жрец.
  Дарко не приметил среди собравшихся ни своих сверстников, ни родных. Мало того, все присутствующие были словно чем смущены и неловко отводили взгляд, стараясь не встречаться с ним глазами. Жрец, казалось, наоборот, был очень раз видеть Дарко, сердечно поприветствовал и протянул ему медную чашу, которую слуги тут же поднесли.
«Странно всё это» - подумал Дарко и уже было хотел спросить жреца, что всё-таки это значит, но Скрева обнял его одной рукой и торжественно провозгласил:
- Пей Дарко этот напиток богов, ибо ты получил их благословение и сегодня – твой день! Пей! – глаза жреца сияли лаской.
Дарко сделал глоток – жидкость была обжигающей, словно огонь и резко пахла. Никогда в жизни не стал бы он пить такую гадость. В недоумении он взглянул на Скреву.
- Пей! – настаивал жрец, - Пей до дна! Покажи, что ты уже взрослый!
  Дарко одним махом опрокинул в себя остальное содержимое чаши и чуть не задохнулся. Постоял, удерживая в себе. Ударило в голову. Стало вдруг хорошо и весело.
- Ты готов пройти испытание?  - воскликнул жрец. Все вокруг подхватили, стали хлопать юношу по плечу, обнимать, нахваливать и подбадривать.
  Польщённый, Дарко с радостью был готов. Заплетающимся языком юноша спрашивал, что ему надо сделать и благодарил за оказанную честь.
  Жрец объяснил ему, что придётся всего-то навсего смирно полежать на жертвенном камне и не испугаться лёгкого удара ножом. Дарко, конечно, не испугается и вообще ему надо радоваться, что испытание оказалось таким лёгким.
  В другой раз юноша бы, наверное, не обрадовался таким словам, очень уж это было не похоже на те испытания, которые предлагали посвящённым, но сейчас, пьянящее действие зелья гасило готовую подняться в душе тревогу, заливая её беспечностью.
  Его подхватили под руки крепкие парни, так как заплетаться стал не только язык, но и ноги, и повели в святилище. Святилище находилось в дубовой роще, на высоком берегу оврага, на дне которого обычно бежал небольшой ручеёк, иссохший до состояния жидкой грязи. Овраг этот пользовался дурной славой, потому что выводил прямиком в заколдованный лес и считалось, что там начинались владения Велеса, бога подземного мира.
  Все вокруг были в каком-то тревожном возбуждении, шли быстро, словно торопились. Влекомый толпой, Дарко еле поспевал, цепляясь за мужиков, которые тащили его под руки. Женщины что-то кричали, кто-то даже завыл, как по покойнику. Где-то глубоко в сердце Дарко прорастал зачаток сомнения – а точно ли это то самое испытание? Одурманенный зельем, он плохо соображал. Шёл, спотыкаясь, куда вели, но всё больше чувствовал, что что-то не так. Вдруг жрец и в самом деле решил принести его в жертву? Почему его ведут одного и почему в толпе нет его родичей? Спрашивать об этом было бы глупо - жрец же предупредил про испытание. К тому же зелье забирало всё сильнее и Дарко всё больше охватывало какое-то тупое безразличие к происходящему.
  Наконец, все участники ритуального действа очутились на поляне, где стояли три большущих деревянных идола, а посередине лежал плоский жертвенный камень с углублением, для стока крови. Человеческие жертвы приносились нечасто – либо, когда происходило нечто из ряда вон выходящее: засуха, мор. Либо, когда успешно ходили в набег на каких-нибудь соседних дреговичей и в благодарность богам приносили в жертву пленных.
  Увидев камень, покрытый красноватыми прожилками, словно потёками запёкшейся крови, Дарко ещё больше уверился в том, что его привели убивать. Он ловил взгляды своих односельчан, надеясь прочесть в них опровержение своим подозрениям, но они отворачивались от него, словно он сотворил что-то стыдное. Люди, которых Дарко считал своими соплеменниками, которым никогда ничего плохого не сделал – вели его на убой.
- Скажите правду, что со мной сделают? – спросил он у тех, кто держал его под руки, но ответа не получил.
- Меня принесут в жертву?  - и снова молчание.
- Стой спокойно, что надо, то и сделают, - беззлобно ответил наконец один из сопровождающих, глядя в сторону, где жрец зажигал ритуальные огни перед идолами.
  Дарко почувствовал слабость, ноги совсем его не слушались, он обмяк, почти повиснув на руках своих охранников. Его затошнило, всё поплыло перед глазами, завертелось. Это зелье оказалось обычной отравой.
- Эй, Скрева, давай побыстрей, надо кончать с этим, пока он тут всё не заблевал, - воскликнул один из охранников.
  Пока жрец взывал к Перуну, Даждьбогу и Сварогу, с Дарко сняли рубаху и теперь он в одних портах висел на чужих руках и его выворачивало наизнанку.
Наконец, Скрева подал знак тащить Дарко на жертвенник.
- Связать бы его. Верёвку кто-нибудь взял?
- Да так положим, он никакой.
Дарко поместили на камень лицом вверх. Все отошли подальше, чтобы не забрызгала кровь, остался только жрец.
  Дарко видел ярко синее небо и белые облака на нём. Солнце пылало на небе, точно огненный крест, кружило колесом. Камень, несмотря на пекло, отдавал могильным холодом. Фигура жреца на мгновение закрыла солнце, остановив вращение, рука привычно и коротко взмахнула каменным ножом.
  Какая-то неведомая сила толкнула Дарко, он резко повернулся. Нож вонзился глубоко в плечо, брызнула кровь. Боль словно отрезвила его. Откуда-то взялись силы.
Скрева выругался и замахнулся ножом вновь, но Дарко что было мочи ударил его ногой.  Жрец отлетел от жертвенника на несколько шагов и упал на землю, выронив нож.
  Дарко скатился с камня и бросился бежать к краю оврага. Всё произошло так быстро, что никто не успел ему помешать ринуться вниз с почти отвесного склона. Спустя мгновение из оврага донёсся хруст ломающихся веток
  Столпившись на краю, селяне пытались разглядеть, куда делась жертва, но в густых зарослях уже ничего не было видно. Потом, ругаясь, полезли в овраг. Никто не отважился прыгнуть вслед за Дарко. Внизу тоже никого не нашли. Следы чьи-то были, да кто только по этому оврагу не лазил. Мужики затоптались в нерешительности, шоркаться по зарослям охотников не находилось.
- Кровь надо искать, кровь! – орал Скрева – Далеко ему не уйти!
- Да уймись уже, Скрева, - сказал кто-то, - Кровь на жертвенник пролили, Перуну достаточно. А парня Велес себе забрал.
- Это верно, – поддержали остальные, - с Велесом лучше не спорить. Забрал и забрал.
  Почесав в затылках, селяне полезли наверх из оврага, кто-то пошёл искать пологую тропинку. Скрева, как пёс, ещё пошарился по оврагу, пугая гадюк, в надежде отыскать кровавые следы. Но на влажной земле, среди гнилых почерневших веток их было не разглядеть.