Отверженные

- Дарю! – с безразличным видом произнес белобрысый пацан лет 12-13 от роду, протягивая пачку дорогих сигарет двум своим дружкам – приятелям, в холодном грязном подъезде старой, видавшей виды девятиэтажки.
- Ух ты, «Парламент»! - восхищенно отозвался один из них.
- Где достал, Серый? – спросил следом уже другой.
- Че, босота, надоело бычки собирать? – съязвил Серый. – У мамки вчера сабантуйчик был: гости, пиво- водка, танцы- шманцы … с мордобоем…  на закуску…
- По карманам тырил что ли?  - распечатывая заветную пачку продолжал тот, которого во дворе звали Хрюшей. Это все потому, что фамилия у него была – Кабанов. А так- то был он просто Витькой Кабановым.
- Да нет же! С пола подобрал, обронил кто-то.
- Кипежа не было? – поинтересовался Юрка Цыплаков по кличке – Цыпа.
- Кипеж то был… слегонца, но по другой теме.  А сегодня уцелевший мордобоец в гости приперся…
- С букетом розовых роз, - хихикнул Цыпа.
- Н-не, с двумя пузырями «Агдама», кажется.
- Эх, сейчас бы винца приляпать, да Юрок? – обратился к Цыпе Витька. А потом они оба осуждающе уставились на Сережку.
Да болт! – стал оправдываться тот. – Мать погулять выставила на часок, а я уже третий час домой попасть не могу… не открывают, а музон орет…
- Наверное в нарды играют, - попытался было нахамить Цыпа, но уловив недобрый Сережкин взгляд – осекся на полуслове.
- По ходу сегодня ночевать в подъезде придется. А я еще уроки не все сделал и к контрольной совсем не готов, кажется.
- Да ладно, Серый! Выкрутишься! – успокаивал товарища Хрюша, - Ты же у нас отличник.
И то правда, учился Сережка здорово и самое главное легко ему все давалось.
- И что тебя связывает с этой шпаной, Сереженька? – не уставала повторять классная дама, пытаясь уберечь своего лучшего ученика от пагубного влияния Хрюши и Цыпы, махровых лентяев и двоечников. Но пацанская дружба, как та любовь, видимо – вещь необъяснимая…
- А че, брат, может сегодня с нами потусишь? – спросил Цыпа…
-Да и компашка у нас сегодня вечером теплая собирается в подвале, - продолжал агитацию Хрюша, - Влад с Артуром сюрприз обещали. Да ты их знаешь, они из соседнего двора. Они еще оба в футбольную секцию ходили на нашем стадионе, правда не долго.
- У нас в подвале и диван есть, кстати, - как бы между прочим добавил Цыпа. А еще мы бочку железную со стройки прикатили. На ней и похавать можно и в картишки перекинуться самое то…
- И покурить и пойла какого приляпать, да? – передразнил их Сережка и добавил: - Ну уж нет, это без меня!
- А че делать- то? – спросил Хрюша обиженно.
- Да он опять сегодня пойдет свой любимый хоккей смотреть, да Серж? –  привычно съехидничал Цыпа. – Карьера шайбиста оборвалась, в связи с отсутствием клюшек и шайб в хоккейной секции, карьера хоккейного фана завязывается с новой силой…
- Да, Юра! Угадал! - оборвал товарища Сережка на полуслове.
- Ну и скатертью дорога, - огрызнулся Цыпа…
- И охота тебе уши морозить, да на пузанов этих пялиться, - примирительным тоном попытался погасить страсти Витька Кабанов.

     Сережка любил своих товарищей всей душой и по- настоящему. Об этом говорила даже одна незначительная на первый взгляд деталь: ни тому ни другому он никогда не давал тупо списывать уроков, а всегда пытался объяснить непонятное. Те обижались порой на своего умника, но совсем ненадолго и разве что совсем по чуть-чуть.
Хрюша рос без отца. Тетя Лида, Хрюшина мама  горбатилась с утра до вечера на трех работах: мыла, стирала, шила… И кроме сына на балансе у нее еще и дочка числилась с больной старушкой- матерью, Витькиной бабушкой то бишь.
У Цыпы семья была полной, хотя  вместо отца имелся всего лишь отчим, который по утрам исправно  уходил на поиски работы ровно в восемь ноль-ноль, что как-то подозрительно совпадало с началом работы местной «разливайки»,  а вечерами  возвращался пьяным в зюзю  безработным существом, которое часто бывало неспособно доползти не то что до двери квартиры на первом этаже, но даже до подъездных дверей. На что пил – понять было невозможно. Из дома ничего существенного не пропадало, хотя, по правде говоря, и пропадать-то особо было нечему.
         Ну а сам Сережка жил с матерью в однушке на девятом этаже. Отца своего он не помнил, да и вообще не видел никогда. Но мать говорила, что тот был разведчиком, типа Штирлица даже, но пропал без вести…  при исполнении. Сережка не верил ей, он просто делал вид, что верит в то, что такое горе кроме как спиртным – излечить невозможно…
        Девятиэтажки ютились в некогда промышленной зоне города рядом с некогда процветавшим стадионом. Когда-то, в семидесятых годах, у каждого завода был свой стадион и, по рассказам старших, - жизнь спортивная просто кипела здесь вокруг, засасывая стаями мальчишек и девчонок в спортзалы и манежи, на беговые дорожки, футбольные газоны и ледовые площадки! Пять заводов – пять стадионов! И это в одном только районе!
Но все это было уже в прошлом и просто стало легендой, в которую уже трудно было поверить на заре девяностых, глядя на спорткомплекс, больше напоминающий кладбище, чем оазис здоровой жизни.
Завод давно отказался от своего детища, еле-еле сводя концы с концами и кое-как все еще оставаясь на плаву. Секции стали закрываться одна за другой просто по принципу домино, так сказать. Футбольное поле заросло сорной травой, на полуразрушенных трибунах уже прорастали деревья вместо уютных лавочек. Развалины спортзала зияли пустыми оконными и дверными проемами и его утробу уже  населяли  бомжи и бездомные собаки, которые там и спали и ели  и гадили одновременно.
И все же,  кое- где жизнь на развалинах еще продолжала теплиться, благодаря предприимчивым бизнесменам из числа новых русских в общем.
Подтрибунные помещения были переоборудованы в сауну, прямо  по соседству с хоккейной коробкой, которая была оборудована всеми полагающимися прибамбасами в виде новых бортов, ворот, разметки и офигенного освещения. В дополнение же ко всему коробку обнесли еще и сеткой рабица по всему периметру, аж двухметровой высоты! Час аренды льда –2 500 рублей, - гласило объявление по таксе, что приводило в жуткое огорчение и уныние всю местную шантрапу.
Правда 100 рублей многие могли себе позволить, чтобы посетить массовое катание на попутно  залитом льдом футбольном поле, которое тоже было оперативно огорожено высоким забором.
Тот, кто не имел коньков, мог взять их на прокат, опять же по сторублевой таксе. Вот только на новые коньки бизнес раскошеливаться особо не стал, а воспользовался старыми еще заводскими хоккейными да фигурными, а то и конькобежными ножами с длинными лезвиями. Каким путем все это оказалось в прокате и в таком количестве? – Да какая теперь разница.
             У Сережки, правда, были свои коньки, так что стольник он всякий раз экономил, если удавалось попасть на большой лед. Ну а, как прежде, выйти на хоккейную коробку – перспектив было мало,
даже вскладчину со всей дворовой братвой, которой было не так уж и много кстати.  Вот и шел Сережка по вечерам на яркий свет в надежде увидеть кусочек живого хоккея со звоном коньков и хрустом бортов.
И тем декабрьским вечером он как обычно уткнулся носом в сетку рабица в ожидании хоккейной баталии, как и стайка незнакомых мальчишек, расположившихся по соседству в снегу, кое-где по самые коленки, а то и по пояс даже.
Начиналось все с помпой. Из темноты на свет стали выезжать крутые иномарки, которых набралось с десяток. Да все с красивыми номерами, типа три семерки или три восьмерки, а то и просто - два ноля – тра-ля-ля или наоборот – тра-ля-ля – два ноля! И все черные да с тонированными стеклами в хлам! Люди, возникавшие из авто, лениво  доставали из багажников баулы с крутой хоккейной амуницией ,  как то ССМ или JOFA…
Зрители замерли в ожидании начала!
И цыганочка с выходом состоялась наконец: на лед вразвалочку  стали выходить фигуранты представления, как бы позволяя мальчишкам полюбоваться собой,   материализуясь из-за кулис на свет Божий  не всем гуртом ,  как принято, а по одному, по двое. Не хватало только диктора, который должен был объявлять звездные фамилии в свитерах…  Нью-Йорк рейнджерс. Филадельфии флайерс и ЦСКА.
           - О! Вон тот, толстый, 99 номер Грецки, - пивник из «Прибоя»!
           - Точно! Копыто собственной персоной!
Это мальчишки по соседству вместо диктора изобличили первого самозванца.
          - А вон тот, Марио Лемье – мясник с рынка, - прощебетал еще чей-то голосок.
         - И вон тот тоже…  с рынка, добавил еще кто-то, - Водярой торгует…
И откуда они знают все про всех? – спрашивал сам себя Сережка.
        - Таких людей надо знать в лицо! , - обернулся вдруг к Сережке конопатый мальчишка, будто читая его мысли.
        - А вон тот – мент, продолжал конопатый экстрасенс уже обращаясь к своим дружкам, один из которых, однако,  возразил ему: - Ты- то откуда знаешь?
       - Да он вон из того джипа  в  ментовской форме вылез,- обиделся конопатый.
Хоккей, однако, был низкого качества, проще говоря – неинтересным, разве сам антураж все еще удерживал Сережку, который правда стал уже понемногу подмерзать, да и есть как-то очень захотелось.
И тут, вдобавок ко всему, еще и предательски  начала таять  надежда на  свидание сегодня ночью  со своей мягкой подушкой.
Но вот, ближе  к финальному свистку – стайка соседей стала неосмотрительно близко перемещаться к сауне, к которой только что подвезли с пяток девиц , довольно легко одетых, которые выпорхнули из микроавтобуса и с веселым хохотом исчезли за закрытыми дверями этой самой сауны, вслед за палетами с пивом.
       Но   Сережка уже шагал в сторону дома, когда вдруг услышал за спиной крики, шум и собачий лай.
Кто знает, что там произошло: то ли мальчишки были слишком назойливы, то ли взросляки оказались чересчур раздражительными… Только разбегались недавние зрители врассыпную кто куда под нецензурные крики сторожей и лай их собак.
Сережка прижался к какой-то ветле. Ему показалось, что кто-то бежит в его сторону, а возможно и за ним…
         Но он ошибся. Мимо, чертыхаясь и прихрамывая, бежал Конопатый экстрассенс, на ходу жалуясь другому беглецу:
        - Бля! Да она меня прямо за жопу цапанула, вот же сука проклятая!
        -- Ну все, Вован! Скажи Батраку, что тебе в больничку по утряне надо!
        - На кой?
       - Да ты че! А вдруг она бешеная! Я вон слыхал…
Но вскоре голоса стали растворяться в темноте вместе с силуэтами двух напуганых пацанов.
       
       -  Хорошо, что пришел, друган!  Бросился навстречу Сережке Хрюша. У нас тут сегодня и бухло и закусон, кайфанем на славу!
      - Какой счет? – привычно съязвил Цыпа.
     - Отстань уже! – одернул его Хрюша, - Видишь, с мороза человек пришел. Плесни лучше чуток!
Ну давай Серый, для сугреву!
     В подвале было еще двое пацанов, о которых он уже слышал пару часов тому назад.
Все так и было: диван, старое кресло и железная бочка, на которой стояла бутылка спирта «Роял», наполненная наполовину легендарным  зельем, нарезка докторской колбасы, насколько вареных яиц, несколько картофелин вареных и полбуханки ржаного хлеба.
       - Ну че, за знакомство! – сказал Хрюша, поднося Сережке пластиковый стакан со спиртным и зажженную сигарету.
Сережка вдруг ощутил резкий приступ голода, да и  возле труб отопления его разморило от тепла так, что он уже не ощущал смрадного запаха  в уголке подвала под тусклой лампой, загаженной мухами, наверное.
        - По крайней мере не замерзну, - подумал он. Да и диван показался мягким и уютным даже.
Однако он все еще колебался и не спешил принять подношений из Хрюшиных рук.
       - А он у нас застенчивый,- привычно хихикнул Цыпа, - Не пьет, не курит, уроки делает!...
       - Ниче, научим! – отозвался из полумрака  один из незнакомцев.
      - А я вот какую тему имею предложить всем, братва, -  взял слово другой чужак, после чего достал из кармана куртки пару пластиковых пакетов и банку « Дихлофоса»…