В раздоре. Первые главы из романа В раздоре

                Первые главы из романа «В раздоре». Это третья книга. Первая «Юлия», вторая «Распутица» были изданы в местных издательствах. Переизданы на литературной платформе «Издательские решения» в системе «Ридеро».               



                ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

                ВЗГЛЯД  В  ПРОШЛОЕ

                ГЛАВА  ПЕРВАЯ

           В последний день августа, под вечер, Михаил Данилкин, сидел в плетённом кресле на балконе своего нового дома, построенного два года назад из красного кирпича. Тогда, приступая к строительству, он думал, что для него уже все опасности позади и можно жить спокойно, заниматься бизнесом и развивать его дальше. Так он думал и теперь. Но тогда, похоже, ещё рано он возмечтал о желанном покое...
           Пока Михаил строил двухэтажный особняк, враги не дремали и стерегли его почти за каждым углом. Когда он находился в частной клинике, дом достраивался без него. Однако из больницы он навсегда вышел хромым.
           А дом был, как раз уже закончен, да и какой, построенный, как и замышлял, в традициях старой архитектуры. С колоннами, арками, анфиладой. И вот он сидел на балконе и смотрел на песчаную косу, которая напоминала изогнутый дугой язык огромного зверя и его желтовато-красная, шершавая бугристая поверхность распласталась на воде. Самого зверя не было видно, мнилось, он весь в шерсти с рогами и копытами находился под водой. И там, на глубине, затаился в ожидании своей жертвы. Но скорее, наоборот, в предсмертной агонии испускал последний дух, высунув изъеденный проказой язык…
           Михаил хотел верить, что одолел врага, и отстранённо смотрел на эту самую песчаную косу, освещённую красноватыми лучами солнца. Эта коса и представлялась ему тем самым издыхающим зверем, который долгие годы стерёг его повсюду. А пять лет назад он всё-таки достал его своей зубастой и хищной пастью…
           Но до того рокового дня, как это случилось, пробежало много лет, произошло столько событий, которые перевернули всю его жизнь. И его родной город, и общество, которому он служил давно стали другими, в чём была, впрочем, и его заслуга. По крайней мере, так ему думалось. Но вопрос состоял в том, кто по-достоинству оценил его вклад в общее дело?
           За плечами уже отшагали первые годы нового тысячелетия, у Михаила Витальевича Данилкина скоро юбилей –– ему стукнет пятьдесят. Но этому столь важному событию он был вовсе не рад. Много всего хорошего и плохого произошло за пролетевшие годы. И все его несчастья начались с того далёкого теперь вечера, когда от бывшего чекиста Осокина узнал, потрясшую его новость, будто его жена Алла была тем человеком, который якобы  написал ту злосчастную анонимку, и ни кто-нибудь, а именно жена чуть было не подвела его под монастырь. Он тогда, точно находясь в сильном опьянении, не помнил, как приехал домой, как потом поднялся на свой этаж в квартиру. Ведь после того, что должно было случиться, он не имел права больше жить. Нет, он не заехал в свой хорошо обустроенный гараж с подземным бункером, чтобы взять из тайника пистолет и всадить в себя пулю, прежде всего он должен был разобраться с женой…
           В тот момент Алла была на кухне, готовила ужин, когда услышала звонкий щелчок замка входной двери.
           –– Виталя, это ты? –– спросила громко она.
           –– Нет, это только я! –– ответил Михаил, немного приходя в себя.
           Алла повернулась от плиты, на которой в сковороде скворчали куриные окорока, она даже не успела удивиться раннему возвращению мужа. И только было хотела снять вторую сковороду с жареной картошкой, как в глаза бросилось его бледное лицо с расширенными в ужасе глазами, каким никогда его ещё не видела.
           –– Что случилось, Миша? На тебе лица нет! –– спросила Алла, всматриваясь в страшный взгляд мужа. Михаил одним порывом, не помня себя, оказался возле жены и с ходу ударил ладонью по щеке, а второй хлёстко сразил её на пол. Алла отлетела под батарею центрального отопления, из рассечённой губы потекла струйка крови. Она потеряла сознание. В кухне стоял запах жаренного мяса и картошки, Михаил быстро выключил плиту, затем поднял с пола жену и понёс в зал, положил на диван, застеленный под леопарда меховым покрывалом, и тотчас стал приводить в чувство. Его пальцы были мокрые от крови, которая лилась с затылочной части головы. Но жена не подавала признаков жизни, при виде обильно лившейся крови и её бледного воскового лица у Михаила внутри всё похолодело. «Неужели я убил её? –– пронеслось в голове. –– Нет, не может того быть!» Он опрометью побежал на кухню, принёс кружку воды и, набирая полный рот, стал брызгать на жену.
           Михаил увидел, как её ресницы, раз-другой вздрогнули, и Алла открыла глаза, на лице изобразилась гримаса страдания. Она смотрела на мужа, готовая закричать, чувствуя в голове сильную боль, которая разливалась по всему черепу, обжигающим огнём. Алла, не понимая, что с ней произошло, застонала, так как острая боль пронзила всё темя и отдавалась в височной части.
           –– Что ты со мной сделал, Миша? –– чуть ли не плача, спросила она охриплым голосом.
           –– Воды хочешь? –– предложил он, поднося ей фаянсовую кружку.
           –– За что ты меня чуть не убил?
           –– Ты полежи, а потом поговорим, –– проговорил он, отводя от жены глаза.
           –– У меня сильно раскалывается голова. Ты Марика убил. А теперь за меня взялся? Я же извинилась перед тобой. А ты не можешь забыть, какой злопамятный, жестокий! Ведь это я должна предъявить тебе претензии за все вечера, а то и ночи, какие ты проводил вне дома и семьи.
           –– Запомни, я его не убивал…
           –– Все так говорят.
           –– А ты меньше слушай!
           Алла завела руку за голову и потрогала затылок, почувствовав саднящую острую боль. К тому же пальцы стали мокрыми и липкими, она отдёрнула руку и поднесла её к лицу.
           –– Ничего, ты обо что-то споткнулась и упала. Я сейчас обработаю рану, ты потеряла сознание и ударилась о батарею.
           –– По твоей милости! Жестокий ты, Миша, какой ты жестокий!
           –– А ты добрая? Я не думал, что ты способна на клевету, писать кляузы, предавать и позорить меня!
           –– Я поняла, это твой дружок приходил оттуда. Если бы ты знал, как я тогда испугалась и не на шутку думала, что ты связался с бандитами…
Михаил не ответил, он достал из ящика серванта аптечку и стал из неё вынимать бинт, вату, перекись водорода, йод. Затем попросил жену лечь ничком, на живот, чтобы посмотреть рану. Кровь испачкала подушку, захватила покрывало, волосы потемнели, были мокрые и слиплись. Михаил стал осторожно обрабатывать глубокую рану, наложил тампон с мазью, забинтовал голову.
           –– Как я теперь в школу покажусь? Мне же надо работать! –– она чувствовала слабую тошноту и подумала, что беременна. Но это её нисколько не обрадовало, как это бывало в  самые лучшие их супружеские годы, когда ходила Виталиком.
           –– Ничего, я привезу знакомого врача, он всё для тебя сделает, –– и Михаил ушёл.
           Сколько прошло времени, Алла не помнила; она открыла глаза, когда Михаил входил с женщиной, у которой были длинные белокурые волосы. У неё была поразительно тонкая талия и расширенная книзу колоколом бежевая юбка. «Эта тоже его любовница?» –– мелькнула у неё мысль и тотчас пропала.
           –– Я привёз обещанного врача, это Наталья Андреевна, –– представил её холодно Михаил и пошёл курить на балкон.
           Алла вяло смотрела на неё и заметила, что на женщине были импортные вещи. И в её душе закипела ненависть вовсе не к ней, а к мужу. Ещё недавно она была не в силах принять твёрдого решения насчёт развода, зато теперь, при виде этой аккуратной дамочки, у неё внутри всё содрогнулось от отчаяния и боли, и она припомнила, что Михаил никогда не говорил о своём знакомом «чудесном докторе». Когда Наталья Андреевна стала разбинтовывать голову и тут же принялась осматривать всё ещё кровоточащую рану, Алла опустила стыдливо глаза.
           –– У вас глубокая рана, –– оповестила она.  –– Я думаю, надо поставить скобочки.
           ––  И что, я не смогу работать?
           –– Лучше отлежаться недельку.
           –– Нет, увольте. Я не могу…
           –– Рана серьёзная. Вас тошнило?
           –– Немного.
           –– Похоже на сотрясение...
           –– Как давно он вас знает?
           –– Вы ничего не думайте. Мы не любовники. Я работаю хирургом в медсанчасти при заводе.
           Алла заметно смутилась оттого, что проявила ревнивый интерес к ней.
           Наталья Андреевна обработала рану, пытаясь стянуть её скобками. Но у неё ничего не получалось, отчего казалось, побелел кончик её заострённого носика, губы сложены словно в розовый бутон.
           –– Оставьте как есть, –– сказала Алла.
           –– Тогда придётся выстричь волосы и временно наложить жёсткую повязку.
           Когда всё было готово, Алла позвала мужа. Михаил пришёл. Рассеянно взглянул на жену.
           –– Всё? Замечательно! –– он при этом заметил пронизанный ненавистью направленный на него взгляд жены, который, кажется, говорил: «Думаешь, не знаю, какая она для тебя доктор?» Но в следующую секунду глаза её уже ничего кроме усталости не выражали.
           –– Угости Наталью Андреевну ужином или кофе, –– предложила Алла.
           –– Спасибо, мне уже некогда.
           –– Ничего, я отвезу…
           –– Не следует, Михаил Витальевич, я поеду на автобусе. Алле Владимировне нужно бюллетень выписать. И может даже швы наложить…
           –– Не беспокойся, я позвоню куда надо…
           Михаил было всерьёз хотел отвезти её, но Наталья Андреевна запротестовала и пошла сама. Хозяин деланно развёл руками и сказал, что проводит молодую женщину до двери.
           Алла Владимировна не без тайной ревности наблюдала за ними. По холодному тону, каким отвечала Наталья Андреевны, она поняла, что мужа это нисколько не смутило. И жене казалось, что они специально разыгрывали перед ней сцену чужих людей… «Если бы я спросила, как давно они знакомы и если бы она не стала меня успокаивать, что с ним не состояла и не состоит в связи, она бы вряд ли отказалась от его услуги» –– грустно подумала Алла.
           В это время она услышала металлический звук открываемого дверного замка и голос Витальки, спрашивавшего у отца, куда он уходит и где мать.
           –– Виталя, я дома, –– отозвалась она болезненным тоном, но собственный голос больно отдался в голове. Алла слегка застонала, наклонила вперёд голову.
           Виталик был на занятиях в спортивной школе, где обучался видам борьбы самообороны. Алла стеснялась, чтобы сын увидел её в таком плачевном состоянии, и понимала, что придётся отвечать на его неизбежные вопросы.
           –– А почему у тебя голова забинтована и здесь пахнет лекарствами? –– спросил сын, настороженно рассматривая мать, видя, как она взялась ладонями за виски и ведёт себя не со своей обычной живостью.
           –– Ничего, сынок, я ушиблась… Ты же видел, папа врача привозил и пошёл проводить... А ты уже отзанимался?
           Но Виталик стал расспрашивать, как она поранилась, мать уклонялась от прямого ответа. «Почему я не говорю правду, –– в досаде подумала она. –– С Мишей мне тяжело жить. Витальке это надо всё объяснить начистоту. Он же сам мне говорил, что видел с отцом в машине чужих женщин. И ему это не нравилось».
           –– Я после объясню. Ты же всё видел, а зачем меня терзаешь? Я заболела из-за отца и упала. «Ах, что я говорю опять не то, –– подумала отчаянно про себя Алла Владимировна и глаза враз наполнились слезами. Она взяла из кармана халата платок и быстро стала их вытирать
           –– Что я видел, как он с тёткой пошёл?..
           –– Да, извини, сынок, я должна тебе сказать, что я уже не могу с отцом жить! Он дошёл до крайности. Мы будем отдельно. Квартиру разменяем.
           –– А он, думаешь, захочет?
           –– Кого тебе жалко: его или меня? –– вспылила она.
           –– Он один будет? Или с той? А мне это ненужно…
           –– А мне, думаешь, нужно? –– Мучительно вырвалось у неё. –– Пойми, сынок, он сам такой путь выбрал. Зря ты за него беспокоишься! Учти, отец один не останется. Он... ты же знаешь, часто превосходно обходится без нас. Так что заранее не тужи по нему …
           Виталик нахмурился и с обиженным выражением смотрел на мать.
           –– Значит, он тебе дороже, чем я? –– Алла понимала, что не должна была так ставить вопрос, но внутреннее раздражение, долго выношенная обида на мужа, сейчас прочно овладели ею. Ему уже пора бы вернуться, но мужа всё не было и не было, и тогда она решила, что он всё-таки повёз ту докторшу. Она ему, видно, дороже её, жены, и непроизвольно глаза опять налились слезами.
           Через минут пять, Алла Владимировна велела сыну идти в ванную вымыть руки. А сама встала и пошла приготовить ужин, постоянно ощущая в голове пульсирующую боль. В форточку долетал запах молодой расцветающей, набирающей силу зелени. Он вызывал щемящее чувство сожаление о том, что все давние её ожидания дружной семейной жизни так и не сбылись. И все мечты о счастливом браке остались давно позади. Михаил погнался за роскошной жизнью, так как ему всегда казалось, что все его обходят…
           А зачем ей такие отношения, когда с каждым днём они только друг от друга отдалялись и он превосходно жил и с ней, но и от неё на стороне. Она долго ломала голову над тем, чем втайне от неё занимается муж, кроме спекуляции вещами? Как-то просматривала его деловые блокноты и обнаружила десятки телефонных номеров и даже международные. А потом прошёл слух о гибели в дорожной аварии Марика, по поводу которого ей названивал в школу мужчина с кавказским акцентом. Но тогда ей казалось, что это кто-то нарочно под кавказца неумело ломал свой голос, чтобы она не узнала.
           –– Ми твоего мужа подвесим за одно место, и ти ему не пикни, чтё ми тебе говорил, –– слышала она явную угрозу, но, как ей показалось, в шутливом тоне. –– Смотри, если пикнешь, то ми тебя отдыхать к сэбэ увэзём…
           –– Кто вы и что вам от меня надо?
           –– Да тэбэ не надо это знать. А про нэго ты хоть что знаешь? Нэт? Так он бандит, чужими руками… Но мы его найдом. По нэму давно турьма плачит…
           –– Зачем вы мне это всё говорите, если запрещаете ему рассказывать, что вы ему угрожаете? Тогда сами ему и говорите!
           –– А это чтобы ты плохо спала и тряслась о муже. К тэбэ придот цэловэк и скажет, чьтё тэбэ надо сдэлать, чтобы твой сына нэкто не тронул пока он на свободэ, –– но в этот момент в трубке послышались длинные гудки…
           В этот вечер Михаил никуда больше не ездил, Алла  сожалела, что была вынуждена соврать сыну, будто по неосторожности упала сама. Матери своей не стала звонить…

                ГЛАВА ВТОРАЯ

           О том разговоре жены с неизвестным Михаил узнал от Осокина, и тогда  ему  стало ясно, что его телефон всегда прослушивался. И от сознания этого Михаил испытал мерзкое чувство и ненависть к Осокину. «Этот негодяй называл себя моим другом, –– думал Михаил. –– А сам тихой сапой держал меня на своём подлом гэбешном крючке».
           Алле Владимировне Михаил не стал говорить, что ему известен её секретный разговор с незнакомцем, которого, между прочим, почему-то так и не установили ни тогда, ни позже. Впрочем, знали всё, но из каких-то своих соображений так ничего ему не объяснили. И это тоже вызывало подозрение, что против него давно начали интриговать. И ему всегда думалось, что Осокин уже тогда знал того, кто звонил, но как бы Михаил не просил, преднамеренно не стал открывать имени незнакомца.
           –– Странно ты ведёшь себя, –– заговорил при встрече Михаил, –– я же должен знать: кто взялся шантажировать мою семью?
           –– Давай пока об этом не будем, придёт время –– узнаешь всё сам…
           –– Кто же к ней приходил и что они от неё хотели?
           –– Пустяки, Миша, ты только не тереби жену. Мы держим ситуацию под контролем. Ну, ты-то знаешь, от кого Алла узнала об организации?
           –– Нет, –– хмуро ответил тот. –– Тебе-то уж точно всё известно, а у меня спрашиваешь!
           Может, уже известно и то, что она подала на развод? –– Михаил жёстким взглядом посмотрел на Осокина.
           –– Увы, первый раз слышу! Думаешь, я во всё вмешиваюсь? Личная твоя жизнь меня не интересует…
           Михаил ушёл от Осокина, полный решимости вытянуть из жены всё, что относится его самого. О разводе он не думал, так как этот вопрос решится без проволочек. Он не станет её упрашивать –– забрать исковое заявление.
В тот вечер, когда он приехал, Алла и сказала, что жить с ним больше не хочет. Он лишь спросил:
          –– А как же Виталик останется без отца?
          –– Я уже с ним поговорила. Неужели ты считаешь, что сын ничего не видит?
          Михаил промолчал и пошёл курить на балкон. Алла пришла через пять минут и сказала:
          –– Миша, приходи ужинать.
          –– Как у тебя голова?
          –– Ничего, уже болит меньше.
          Но он видел, как её лицо кривилось мучительно гримасой. Михаил окинул полноватую фигуру жены и будто впервые отметил, что за последний год она как-то быстро  обабилась и погрузнела. А ведь в своё время у неё была неплохая фигура, впрочем, всегда она выглядела хоть и грациозной, но крепко сложенной. А теперь после посещения Натальи Андреевны (или просто Наташи), жена совсем казалась бабой, к которой уже не испытывал нежных прежних чувств.
          С Натальей Андреевной у него не было романа. Конечно, она не блистала той особой красотой, которая вызывала бы щемящее чувство тоски, какое когда-то он испытывал к Юлии Боблановой. Но о ней-то он ещё не раз не без сожаления вспомнит. А вот Наталья Андреевна жила без мужа. Впрочем, с ним она училась в Южно-Уральском медицинском институте, а потом, не прожив и года, они расстались.
           Она была беременна, когда муж завёл любовницу с младшего курса. Наталья Андреевна не простила измены, слишком была честолюбива и горда.
           С Михаилом у неё было начались любовные отношения, но стоило ей узнать, что он женат и жену любит, как она тотчас к нему остыла, сохранив лишь уважение. Сколько бы он не пытался чем-то её очаровать, она не поддавалась.
           –– Знаешь, Миша, давай условимся, чтобы больше никогда не предлагал мне никаких адюльтеров. Я не буду твоей любовницей, пока ты семейный человек. И потом я слышала, что ты большой ловелас и женолюб! А я в мужчинах это не…
           –– И кто же тебя снабжает информацией? –– удивлённо-снисходительно спросил Михаил, перебив её.
           –– Специально –– никто, просто слышала. А ты хочешь, чтобы и слухов о
тебе не было?..
           –– Значит, у тебя кто-то есть?
           –– Вот этого я тебе не скажу. Будь доволен, что я питаю к тебе большое уважение и пользуюсь твоими материальными предложениями.
           Позже между ними сохранились давние платонические отношения. Наталья Андреевна скрывала от него и от себя настоящие чувства, которые втайне испытывала к Михаилу. Когда он сказал, что жене требуется врачебная помощь, она тут же откликнулась, подсознательно понимая, что хотела бы познакомиться с его женой.
           Алла Владимировна ей понравилась. Но тот её вопрос, откуда она знает её мужа, дал тотчас понять, что она ревнует мужа к его каждой знакомой женщине. И Наталья Андреевна почувствовала разочарование лишь потому, что Алла Владимировна повела себя в такой щекотливой ситуации весьма некорректно. И она должна была её успокоить, а потом, когда Михаил всё-таки уговорил отвезти, Наталья Андреевна сказала:
          –– Миша, признайся, это ты жену ударил?
          –– Наташа, не выясняй ничего, поверь, я бы тебя не позвал, если бы не такая рана. Зачем мне лишние проблемы, но ты должна помочь оформить ей недельный бюллетень.
          Михаил думал, куря на балконе, о квартире. Грабов помог за большие деньги выбить трёхкомнатную, а свою теперешнюю он собирался отдать Юлии при условии, если она станет помогать ему с помощью своей красоты устраивать все его деловые и партнёрские отношения. Но она отказалась, а значит, квартиры не увидит и впредь. Если жена серьёзно решила расстаться с ним, он вынужден будет оставить квартиру ей.
          И когда Михаил так решил, Алла позвала ужинать, тем своим обычным тоном, будто между ними остались прежние отношения. Сейчас он впервые подумал: «А были ли они счастливы вместе? Нет, он не мог доверять жене свои дела, о работе тоже не рассказывал. Впрочем, всё было так отлажено, что никаких загвоздок, неприятностей не возникало, чтобы их можно было обсуждать с женой. Однажды Алла спросила:
          –– Как работа, как дела?
          –– А чего это тебя вдруг так заинтересовало?
          –– Разве я не имею право знать?
          –– Тебе интересно, так? А я думал, что кроме ученических тетрадей, для тебя уже ни что не существует? В общем, всё замечательно…
          Сейчас Михаилу казалось, что именно тогда Алла узнала о существовании общества, о котором он даже перед ней ни словом ни разу ни обмолвился. Конечно, он должен был знать, что его деятельность, вполне могла привлечь внимание органов. Какой жене не интересно узнать то, чем занимается муж? Видимо, с этой стороны он плохо её знает. Хотя не всякая женщина будет выяснять подноготную своего мужа. А вот она решилась вынюхать всё о его  секретной работе, о которой ей ничего не нужно было знать.
Михаил не раз просил у Осокина то злополучное анонимное письмо, но тот лишь отшучивался:
          –– Оно в архиве, куда мне вход воспрещён.
          –– Да кто поверит, чтобы ты не снял с него копию?
          –– Ты хочешь знать, что там дословно сказано? Поверь, туманные намёки, но о тебе там ни слова.
          Осокин так и не открыл тайну, как могла Алла узнать о «Союзе свободных граждан»?
          За ужином он попросил Аллу сесть рядом и спросил:
          –– Ты извини, я не так себя повёл, но ты бы могла ответить, под чью диктовку написала анонимку?
          –– Значит, тебе сказали? А мне обещали, что оставят всё втайне. Но я не должна тебе это говорить, с меня взяли слово. А если не сдержу, то они упомянули сына. И эта угроза была связана с тобой… Небось, твои «друзья» запугивали?..
          –– Но причём тут Марик? Письмо было написано, когда он был ещё жив. Это тебе ни о чём не говорит?
          –– Миша, больше у меня ничего не спрашивай, я тебе ничего не скажу. Из-за тебя я теперь должна трястись за сына, а ты только и знаешь, что решаешь свои грязные дела, а мы тебя совсем не волнуем…
          –– Алла, дорогая, запомни: я вас в беде не оставлю! Вы живите в этой квартире, а я найду себе место.
          –– К какой-нибудь дамочке пристанешь?
          –– Я купил квартиру…
          –– Да? Может, Юльку к себе возьмёшь с её выводком? –– с сарказмом обронила Алла. Она уже носила линзы, и от этого её взгляд стал немного тусклый, и вместе с тем в нём сверкнула ненависть, сплетённая с ревностью.
          –– Какая же ты, извини, дура! У неё семья. Николай вернулся, ты хоть это знаешь?
          Мне без разницы. Неужели ты сохранил с ним дружбу после всех с ней афёр? И куда он смотрит! –– она горестно усмехнулась.
          –– Не зли меня! Ты безмозглая, не могла посоветоваться со мной, прежде чем писать кляузу.
          –– А почему тебя это так волнует? Я же не на тебя написала?
          Михаил поднял глаза от тарелки, слова жены его поразили:
          –– Ты дословно можешь воспроизвести письмо?
          –– Конечно, нет. Мне диктовали, а я писала… –– Алла вдруг покраснела. Она только сейчас опомнилась, что этого не должна была говорить.
          –– Кто тебе диктовал? –– с горящими от ненависти глазами спросил он.
          –– Они не представились, то есть он не назвался, а лишь сказал, что это надо сделать в интересах безопасности меня и сына… О тебе речь шла уже после гибели Марика. Но они и письмо упомянули…
          Михаил перестал есть, налил стопку коньяку, залпом выпил и смотрел в одну точку.
          –– Я могу идти? –– спросила жена.
          –– Да, можешь, –– рассеянно произнёс он, совершенно не понимая, о ком могла говорить Алла…

          Роман писался с 2008 года, сейчас, считай, написан, однако в работе  последние главы, к которым обращаюсь..., но очень-очень редко, а порой, так вообще забываю,занятый другими вещами...