Беспокойное лето -6

  Окно было нараспашку, утренние лучи скользили по подоконнику и забегали на тонкую занавеску, слегка покачиваемую ветерком. Александр открыл глаза и повернул голову на подушке к будильнику на письменном столе. Шёл седьмой час утра, а в голове всё ещё крутились обрывки мыслей после вчерашнего напряжённого дня. Казалось что голова не отдыхала, а работала всю ночь. Он вздохнул, приподнялся, взъерошил рукой свою подросшую за эту неделю чёлку, потёр виски и посмотрел на Наташку. Она спала, как и все последние дни, уткнувшись головой в подушку у самой стенки, завешенной бабушкиным ковром. Александр протянул к ней руку, погладил по мягким волосам и улыбнулся. "Вот и видел её только один раз вчера, когда домой забегал в обед, а потом пришли поздно ночью, она уже спала... И поговорить-то толком не могу, не получается, - он снова тяжело вздохнул. - Опять взялся за работу такими темпами, что... и Наташка от меня теперь сбежит, от такого "внимательного", - и он вспомнил, как Султанов ему погрозил вчера пальцем когда он еле-еле дотащился до спальни и неодобрительно покачал головой, - вот виски ещё гудят от вчерашнего напряжения, будто и не спал вовсе."
  Он тяжело и медленно поднялся, сел на постели, потёр поясницу:
- А там в деревне-то и не болело ничего, - тихо прошептал он. - Вон, даже дрова рубил и хоть бы что а тут... А тут нервы! - вспомнил он бабушкины слова и стал потихоньку, чтобы не разбудить Наташку, одеваться.

  Он уже собрался и стоял в форме у раскрытого окна, искал на письменном столе свой брошенный туда вчера поздно вечером, блокнот с последними записями. Тихонько шелестел разбросанными бумагами и Наташкиными тетрадками, которые она использовала, как дневники для записи последних событий на работе, и ещё она отмечала в них погоду по своей давней школьной привычке. Вот один из таких природных календарей и открыл сейчас Александр и невольно задержал взгляд на стихотворных строчках, написанных Наташкиной рукой. Он сперва покраснел от неловкости, что читает чужой дневник, взглянул на спящую Наташку, но не мог остановится, и прочитал до конца: "Я решила, обо всём решила!
Звёзды падают, скользя, в залив...
Я его с порога отпустила,
Свою душу растерзав и загубив.
Он не знает, ничего не знает!
Я ему не буду говорить,
Что меж нами тихо затухает
То, что ещё можно возродить..."
  Прочитав ЭТО, он медленно перевёл взгляд на кровать... Ужас какой! Ему хотелось закричать от нахлынувших вдруг убийственных мыслей на это стихотворение. Господи - это что, о нём написано? Это его Наташка хочет отпустить? Как, почему, что это?! В чём он виноват? Нет-нет, для него она настолько родная и дорогая его сердцу, его частичка души, что в груди от этого понимания близкой трагедии, поднялась горячая волна и ударила в голову, гулко стуча в висках. Он дрожавшими руками положил эту тетрадку на место, сел на стул, неподвижно просидел так несколько минут, а потом заслышав в кухне Светкину возьню, быстро прошёл туда мимо дивана со спящим на нём Султановым. Он вошёл и нервно смахнул пот со лба.
- Саша, собрался уже? - весело спросила Светлана Ивановна и разлила молоко по стаканам. - Давай позавтракаем, готово всё, садись! И мы с Мишуткой пройдёмся по холодку на пляж... Жарко, видать, сегодня опять будет.
  Она обратила внимание на его побледневшее лицо и распахнутые глаза, в которых стоял какой-то неописуемый ужас:
- Ты, чего это?
  Он молчал, приоткрыв губы, и не мог из себя выдавить ни слова. Но глаза его говорили и всё выражение лица, что он вот-вот упадёт в обморок, если не выскажется или не спросит у Светланы, что-то очень для себя важное. Егорова опустилась на стул и схватилась за ворот домашнего халата в испуге:
- Саша, что случилось?! - почти выкрикнула она, грозясь разбудить Евгения Петровича.
  Он мотал головой, но ничего путного не мог сказать, слова застряли в горле, на сердце было страшно тяжело, виски сковала боль и он, шумно дыша выскочил обратно в комнату, схватил со стола эту спорную тетрадку и прибежал с ней в кухню. Он потоптался неловко на одном месте, а потом с робостью во взгляде, положил эту тетрадь перед Светой.
- Вот, - как-то жалобно и убито, произнёс он, встав рядом с ней и опустив голову. - Это Наташа пишет...
- Что такое она там пишет?! - Светлана Ивановна схватила эту "улику" и стала читать, быстро пробегая по неровным строчкам, а потом с улыбкой подняла глаза на растерявшегося вконец Александра. - И что?! - недоумённо переспросила она. - Что тут так страшно тебе показалось?
- А это, разве не жутко всё... ну всё, вот это?! - он нервно глотал слова.
- Может быть и жутко было когда-то давно, но всё ушло, как дым, потому что было слишком тревожно, вот я и постаралась... Это мои стихи, Саша!
- Как, твои?!
- Да, вот так!.. Я вначале нашего знакомства с Алёшей, хотела с ним расстаться из-за одной неловкой истории, но потом, когда он всё мне честно о себе рассказал, то передумала, а это всё же сохранила, - она кивнула на стихотворение, - потому как решила, что пусть на память останутся... всё же стихи. А Наташка нашла у меня в старом дневнике, в потрёпанной тетради, которую я выбросить собиралась и ей они тоже очень понравились. Не захотела, чтобы мамино творчество пропало, вот и переписала к себе в тетрадку, уже давно... ещё в прошлое лето! - она взглянула на растерянного Терещенко. - А ты, что себе надумал, а? Ох, и мнительный ты, Сашка!.. И что мне с вами делать? Господи, какие же вы у меня ещё дети! - и она, поднявшись со стула, потрепала его косматую голову, отдала в руки тетрадь обратно и спросила: - Ну, успокоился?
  Он утвердительно закивал головой.
- А то вижу, что сейчас по стенке опустишься от таких вот страстей... Ты подумал, что она это про тебя написала?
  Он снова закивал головой, горячая волна в груди немного опала вниз, взмокшая чёлка на лбу повисла сосульками. От спавшего напряжения, он опустился на стул у окна и вздрогнул всем телом. Светлана подошла к нему и положила руку на плечо, погладила его погоны и проговорила тихим голосом: - Что ты, Саша! Ты для неё такой же родной и любимый человек, как и она для тебя, - Александр поднял на неё свои выразительные глаза, а она продолжала. - Знаю, что не было романтики, в любви друг дружке не объяснялись, не целовались, по углам не прижимались, цветы и конфеты друг другу не дарили, на свидание не бегали, под ласковым южным небом ночами напролёт не сидели... Но ведь любовь-то она разная бывает! Вот и у нас она с Алёшей не слишком романтическая удалась!.. А вы, вместо свиданок, на работе день и ночь обитали, и друг дружку всегда поддерживали. Привычка, скажешь? Может быть и привычка... Но только полезная и нужная обоим... Ну, всё-всё, отнеси на место эти опусы и будет тебе, Саша, садись давай завтракать!
  Он вышел в комнату, посмотрел на спящую Наташку всё ещё испуганными глазами, и опустившись к ней на кровать, нежно поцеловал в плечо.

  Костюмер Истомина шла по коридору в фоей, гулко стуча каблуками босоножек. Она подошла к вахтёру Ваганову и спросила:
- Сегодня во сколько пришла на работу Вера Краснова? Посмотрите пожалуйста.
  Ваганов стал искать девушку в списках прибывших и не нашёл:
- Нет её, не приходила ещё, - ответил он, листая журнал прихода.
- И не звонила?
- Сюда на вахту? Нет, - он почесал мочку уха.
- Уже скоро одиннадцать, мне нужно в ДК отойти за костюмами для детского утренника, а её нет, - сокрушалась Истомина. - Она ведь обычно в девять выходит и никогда не опаздывает. Странно!
  Она быстрым шагом ушла обратно к себе на рабочее место, прошла в маленький закуток гладильной комнаты, посмотрела на стол, застеленный старым одеялом, чтобы лучше было работать с утюгом, и на разбросанные по нему детали женского костюма с воротником в виде вологодских кружев, разглаженных и отутюженных Верой вчера. Юбки одна на другой, ещё висели на вешалках вокруг и спинках стульев, их девушка хотела обработать уже с утра, и вот - опаздывала. Истомина сама взялась за её работу и думала, что успеет закончить к её приходу, пожурит Веру малость за опоздание, а потом они вместе пойдут выбирать костюмы в ДК, как им обещали вчера в администраторской. Но время шло, стрелки настенных часов летели по циферблату, а девушка не появлялась в театре и не звонила, чтобы отпроситься по неизвестной ещё причине. У Истоминой затряслись руки, она отложила глажку и снова вышла в фоей, зажимая в руке бумажку с номером телефона общежития Веры.
- Дядя Дима, - обратилась она к вахтёру обратно, - мне бы звякнуть в общагу к Вере... Можно телефон?
- Да, конечно, Настенька, - он подвинул аппарат к Истоминой и она тут же стала крутить диск, поглядывая на часы краем глаза.
  На том конце провода ответила дежурная по общежитию, Истомина попросила позвать к трубочке Веру Краснову.
- Не возвращалась, - был неожиданный ответ, - со вчерашнего дня домой не приходила!
- Её нет в комнате?
- Говорю же вам - нет! - с обидой в голосе, ответила дежурная.
- Что же это? - спрашивала Истомина у вахтёра в растерянности. - Где же она?
  Славкина мама всё ещё держала трубку в руке, а там гудели короткие гудки. Ваганов вынул у неё трубку и положил её на аппарат.
- Погоди, Анастасия, дай-ка сейчас сменщику позвоню, что вчерась тут дежурил, Борису... Может он что знает, может при нём она куда собиралась уходить? - и Ваганов стал набирать номер сменщика с кем работал в паре.
  Истомина заламывала руки от волнения и не находила себе места, её одолел какой-то внутренний страх от плохого предчувствия, и вот Борис Иванович ответил из дома:
- Слушаю, Митрич, что у вас там приключилось?
- Не можем найти Веру Краснову и дознаться где она со вчерашнего дня... Ты не знаешь, куда она могла деться? Тебе вчерась ничего не говорила?
- Ничего такого, - на том конце провода задумались, - хотя есть один момент... Она под вечер попросила меня дать ей ключ от администраторской, позвонить, мол, надо из кабинета, потому как разговор предстоит с кем-то секретный. Я предложил сперва ей отсюда позвонить, с вахты, она отказалась. Тогда я ей дал ключ, пока администраторша Серёгина была в отъезде, она и пошла звонить. Вернула ключ через минут пятнадцать, а следом за ней со второго этажа спускался Фирсов, вместе они шли. Его ещё расспросите, может быть он что-то знает? А вечером когда я уходил в девять часов, она ещё тут крутилась, не уходила, будто ждала кого, - такой был ответ Бориса Ивановича.
- Фирсов на месте? - спросила Истомина и заглянула в журнал.
- Да, как час назад пришёл и у себя он в гримёрке сидит, - ответил Ваганов.
 Истомина бросилась бежать по коридору к актёрским гримёркам. Через пять минут они уже летели вместе на выход из театра, на ходу Истомина спрашивала:
- Ты знаешь, где живёт этот Забродин? - Фирсов утвердительно кивал головой. - Тогда побежим сейчас к нему, может быть она там? Ты говоришь, что он единственный с кем она могла вчера так разговаривать?
- Думаю с ним, потому как Вера дружила и встречалась с этим парнем.
  Они выскочили из широких дверей и быстро спустились по ступенькам на площадь к фонтану "Дельфин".

  Наташа поднялась с тяжёлой головой, когда захлопнулась дверь в квартиру и вместе с Евгением Петровичем, который уходил на работу, на улицу вышли мама с Мишкой. Они хотели проводить Султанова до остановки и пойти потом на пляж. Наташа походила по комнатам и проснулась окончательно. Подошла к зеркалу, потрогала свою щеку, пощёлкала языком. Отражение было не ахти какое, но уже зуб так не болел, десна прорезалась и корона вылезла своим острым концом наружу.
- Вот хорошо, - проговорила Наташа и пошла одеваться.
  Завтракать она не стала, лишь пополоскала набухшую десну и вскоре прошла в родительскую комнату. Она скользнула глазами по разобранной братишкиной кроватке, по его игрушкам, разбросанным по полу и остановилась на высоком бельевом шкафу. Наташа поставила рядом с ним детский стульчик, потянулась на мысочках на самый верх и сняла оттуда светло-коричневый чемодан с откидным верхом из мягкой ткани в малиновую клетку. Она стряхнула с него пыль и понесла к себе в комнату.

  Терещенко сидел у себя за столом. В сухом и жарком воздухе кабинета радужно искрясь на солнце плавала ажурная пыль. Вот её вдруг колыхнуло движением ветра, потому что дверь резко распахнулась и на пороге появился улыбающийся до ушей Славик Истомин.
- Товарищ майор, а вот и я вышел, - он бодро шагнул через порог и широким шагом направился к столу. - Сашка! - весь напускной официоз слетел с него и Славик полез обниматься к Терещенко.
  Тот вылез из-за стола и с улыбкой крепко прижался к Истомину, похлопывая его по плечам.
- Ну, наконец-то, выздоровел! Молодец!.. Уже вышел по-настоящему и тебя можно по полной загрузить?
- Ещё нужно ходить на процедуры, но я выписался, туда вечерком заглядывать буду к себе в поликлинику, а так уже, как будто всё!.. Вы какие молодцы с Наташей, что домой приехали!.. Вас так все ждали!.. Она с тобой, где она? - Славка заглядывал во все углы кабинета.
- Подболела малость, приехали, а тут жара...
- Не мудрено!
- Славка, я тебя поздравляю с рождением в конце июня твоих ребятишек-близнецов, твоих двух дочурок! - Александр снова обнял друга и ласково взглянул ему в глаза. - Как назвали?
- Спасибо!.. Назвали - Надюшка и Катюшка! Надя постарше Катьку на целый час, а поэтому такая смиренная уродилась, а вот вторая - горластая жуть!.. Даёт нам всем прикурить, особенно ночью, когда в сон дюже клонит. Я дома только вторую ночь после больницы, Маринка без меня рожала, но и то ощутил всю сладость отцовства, - Славка захохотал и плюхнулся на стул. - Ну, чем сегодня займёмся? Я от матери знаю про актрису, поэтому в подробности можешь меня не посвящать, давай о деталях... Куда сегодня меня пошлёшь и с кем?
- Давай вместе собираться - пойдём в ДК сперва, от театра совсем близко, на одной площади стоят эти два культурных заведения, а потом тебя там оставлю для опроса, а сам в Дом Быта. Нужно срочно выяснить, с кем театр заключал устный договор на ремонт проводки, у Серёгиной ничего не отмечено. Официально они обращались только в ДК, но это было вначале месяца. В тот день, когда погибла Балашова, твоя мама рассказывает, что утром у них крутились у запасных дверей рабочие, но найти, кто это был, мы пока не можем. Так что, давай, ловим удачу, как говориться... Собирайся!
- Они нужны, как свидетели? Или, возможно, что и подозреваемые?
- Пока, как свидетели... Не верит в эту версию Зайцев, что кто-то из рабочих мог. Ну это по ходу дела будет выясняться, нам главное, Ивана вытащить, - Терещенко быстро собирался, запихивал в планшет блокноты и ручки, брал из папки бланки для составления протокола. Когда сборы были окончены, он забежал к Зайцеву и доложил тому планы на сегодняшний день, получив от него некоторые указания, они спустились с Истоминым на первый этаж и направились к дежурке, а оттуда на проходную.
   Спустя полчаса после того, как они ушли, к зданию УВД прибежали растрёпанные и взмокшие от быстрого бега, Славкина мама и актёр Коля Фирсов, они позвонили с проходной, чтобы им срочно спустили пропуск.
  Через несколько минут они уже сидели в кабинете старшего следователя Зайцева и наперебой рассказывали:
- Мы заявление написать хотим о пропаже человека, - начала Истомина.
- А я с ней вчера разговаривал, а перед этим слышал разговор по телефону, когда туда забежал, - щебетал Фирсов своим полудетским голоском.
- Кто пропал? Куда забежал? Что слышал? - Зайцев разводил руками и пытался успокоить этих двоих граждан с растерянными лицами.
- Да-да, сейчас, по порядку, - Истомина взяла себя в руки и стала рассказывать суть дела. - У нас исчезла моя помощница, Вера Краснова, не вышла сегодня на работу. Нет её и в общежитии со вчерашнего дня...

  Истомин остался в ДК для опроса, а Терещенко от сквера Моряков сел в автобус и поехал в Дом Быта в сторону своей родной Азовской улицы. Вот за окном мелькнули знакомые скверики и дворы. Надежда сейчас на работе, а после поедет к своему Игорьку в больницу. Терещенко вспомнил про сестру и Коломийцева, когда проезжал остановку возле своего дома. Он даже выглянул из автобуса, подняв голову на свои окна и улыбнулся. Автобус покатил мимо узкого бульвара с зелёными лавочками и повернул налево, ещё через две остановки нужно было сходить и Александр протиснулся ближе к выходу, наблюдая в окно дорогу, чтобы не проехать ненароком. Автобус начал притормаживать у очередной остановки рядом с Детским Миром, двери которого были как всегда на распашку, и на его фоне по тротуару... Александр протёр глаза, что это ему кажется? Нет, так и есть, мимо остановки и детского магазина, спокойным шагом, не глядя по сторонам шла, одетая в синий сарафан с накидкой Наташка! И самое ужасно это то, что в руках она несла большой дорожный чемодан.
  У майора перехватило дыхание. Он растолкал впереди стоявших пассажиров и, как только автобус остановился, выскочил на остановке одним из первых и бросился догонять Егорову.
   Он нагнал её на углу этой неширокой улочки у стеклянной остановки трамвая и схватил за руку. Егорова вскрикнула от неожиданности и прижала к груди, очень легко его подняв, свой чемодан. Терещенко тяжело дышал, он отодвинул Наташку с тротуара под навес этой остановки и, не спуская глаз с чемодана, произнёс:
- Наташа... ну, что я сделал?! - он взял её за плечи и прижал спиной к стеклянной стенке. - Почему, ты уходишь от меня?
  Она округлила глаза в ответ на это и посмотрела на Александра с испугом, делая жест, чтобы ответить, но он не дал ей заговорить:
- Ну, скажи, скажи, что я твоё горе!.. Что я всю жизнь тебе испортил!.. Скажи так, Наташка, ударь меня... но только не молчи, пожалуйста, не молчи!.. Я же вижу, что в последние дни, ты не в себе, и вот теперь бежишь от меня в деревню... Уезжаешь, одна и без меня, да? Одна?!
  Она убрала его руку со своего плеча, немного отодвинулась и... вытащила вату изо рта, сплюнув её в урну:
- Молчу, потому что больно говорить, опухло всё... вот и вата тоже! - она тяжело но с укором вздохнула. - И куда это я одна еду, по твоему?!
- Наверное в Шатрово... к бабушке, и без меня, - он по-прежнему не спускал глаз с чемодана.
- Та-ак! Вот выдумал... В какую деревню? Без вещей, пустая?! - она настороженно смотрела на него, ничего не понимая до конца.
- А это, что по твоему не вещи, не чемодан? - хлопал он в растерянности своими пушистыми белёсыми ресницами, сдвинув фуражку на затылок.
- Чемодан... да чемодан!... Просто выбросить было жалко, отцовский подарок, -  она распахнула его и показала пустое дно, хлопая откидным верхом. - Видишь, верх какой мягкий, потому в него много и помещается, а замки сломаны... Вот я и решила, пока дома сегодня, отнести его в ремонт... А ты, что подумал?
  Терещенко, схватил её за плечи и не отпускал, стоя рядом и заглядывая Наташке в глаза, испуг на его лице сменился на выражение полуулыбки, но он не верил до конца, что так всё разрешилось, это стихотворение ещё и все утренние волнения с ним связанные, а теперь - этот чемодан и он спросил, чтобы снять все непонятности до конца:
- Зачем же выбросить?
- Поломанные замки потому что, - ответила она спокойно, - но это подарок отца, ещё когда я училась в школе он мне подарил его перед нашей с ним первой поездкой в Москву к тёте Тоне в гости... Саш, да ты чего, а? Не пойму, что с тобой? - она откинула от себя чемодан, и положила руки Александру на плечи.
- Прости Наташка, дурак я, самый настоящий!.. Увидел тебя в окно с чемоданом и вот... - он подхватил её и поставил ногами на скамейку под куполом остановки. - Ну, скажи, скажи, что я твоё горе!.. Ненормальный я, правда?! Просто очень боюсь тебя потерять!.. - он крепко держал её за плечи, заглядывая в глаза. - Горе я твоё, да?!
- Счастье ты моё! - она улыбнулась и протянула к нему руки, пытаясь соскочить со скамейки.
  Он тут же подхватил её и в страстном своём азарте, на который только был способен по своей кипучей натуре, прижал к себе и стал целовать, осыпая горячей страстью лицо, шею, губы...
- Ты что, Саша, что ты?! - она пыталась освободиться из его цепких объятий, но тщетно, силы оказались не равны. - Что ты?! Неудобно, ты же в форме, что скажут?.. Что подумают о нас люди-то?... Ну, смотрят же все!.. - а он не слышал и прижимал её к себе всё сильнее, непроизвольно толкая её в угол стеклянной остановки.
- Пусть смотрят!.. Наташка! - они продолжали целоваться и обниматься, показывая всем улыбающимся прохожим, что милиция - это такие же люди!

  Через некоторое время они, подхватив чемодан, понесли его в ремонтную мастерскую, которая находилась на углу Сиреневой улицы и Морской.
- А в деревню вместе поедем, - улыбаясь говорила Наташка. - Вот в эти выходные соберёмся и поедем, если всё благополучно сложится... А то захотел, чтобы я одна туда смоталась, эх ты! - она трепала его по волосам, сняв с головы фуражку. - Да, если я туда одна приеду без тебя, меня бабуля самолично на огороде закопает... живьём! - они громко рассмеялись и бегом побежали к мастерской, чтобы успеть до обеденного перерыва.
  Оттуда в Дом Быта, они уже поехали вместе. Там им дали справку о том, что в последнее время не было заявок на электриков для театра и они отправились на Загорянку к Зайцеву с отчётом, натолкнувшись у входа на вернувшегося из ДК Истомина.
- Понимаешь, не может их электрик Викентий точно сказать, кто был у них на работе с утра 11 числа. Он уже давал тебе показания, я их читал по ходу дела, - говорил Славик, - но тут же и оговорился этот парень, что на той неделе рабочие монтировали проводку, но не все были с утра на своих местах. Приходилось их собирать по разным углам, потому как они там день рождения чьё-то отмечали, он уже не помнит чьё и в какой день.
- Сколько всего там электриков работает? - спросил Терещенко. - Ты уточнил?
- Да, всего штатных двое. Один - старший, обслуживает зал и весь корпус, а другой - тот, который работает с мастерами сцены и осветителями, он постоянно присутствует при монтаже оборудования перед концертами и мероприятиями. Остальных нанимают, когда есть необходимость, по договору работают, как и на той неделе. Из тех, кто у них постоянно на подхвате, мне дали список... Вот!
  Терещенко взял из рук Славика список сотрудников ДК, на ходу его изучая, и они все трое направились в корпус.

  Зайцев встретил их хмурым взглядом и протянул заявление Славкиной мамы о пропаже сотрудницы театра Веры Красновой.
- Вот такие пироги, - сказал он, садясь за стол и рассаживая вокруг себя пришедших в его кабинет сотрудников. - Пока вы там бегаете по вашим ДК, у нас тут обратно ЧП.
  Он сказал это таким тоном, будто бы они все трое были виноваты в этом происшествии, и обвёл всех немигающим и недобрым взглядом.
- Что уже известно? - спросил Терещенко, читая заявление.
- Кое что есть, - Зайцев протянул ему протокол допроса Николая Фирсова. - Актёр этот шёл в администраторскую, а застал там Краснову с телефонной трубкой в руке. Он когда дверь открыл туда, услышал последние слова из разговора, и понял, что девушка с кем-то собиралась встретиться после репетиции в десять вечера на набережной у Каменки. Ещё говорит, что беседа была напряжённая и Вера выглядела растерянной, потому как он вошёл, она сразу повесила трубку, не желая, чтобы кто-то мог разговор услышать. И вахтёр говорит, что она попросилась к телефону, но с вахты звонить не стала и взяла от администраторской ключ, якобы для секретного разговора.
- А что конкретно слышал этот Фирсов? - спросила Наташа, которая уже начала вникать в суть дела. - Он подробности разговора помнит?
- Говорит только, что она кому-то сказала, что если он не придёт и не объяснится с ней, то она будет думать чёрте что, но пока никому ничего не расскажет. Ждёт объяснения и вызывает этого парня на разговор, - ответил Зайцев.
- Почему парня? - переспросил Истомин.
- Потому что, она обращалась к нему, как к мужчине и это понял Фирсов, но всего разговора не слышал. Он только уловил тот момент, что она его будет ждать после репетиц!ии на Каменке и всё!.. Сперва Фирсов подумал на приятеля этой Веры Антона Забродина, они вместе с Истоминой его с утра посетили, но там полный отбой.! Сам парень выехал уже как десять дней назад в отпуск на Должанку... А Фирсов, если вспомнит ещё что-то из подробностей, он немедленно нам позвонит, - заключил следователь.
- Как-то тревожно, братцы! - Славик взял протокол у Терещенко и стал его изучать. - Может быть она была чему-то свидетелем? Ведь эта Краснова у моей матери помощница, а там с костюмом история странная вышла. Нет ли здесь связи, вот что? Нехорошие у меня предчувствия!
  Эти предчувствия Славика не обманули, когда они вместе с Зайцевым приехали на Каменку для розыскных мероприятий, то нашлись аргументы, подтверждающие версию со свидетелем. Девушка из кафе "Глобус", работавшая в кухне вчера вечером, видела прибежавшую на пирс Веру в красном платье, в чём она и вышла из театра, по показаниям многочисленных работников и коллег Красновой.
- Девушка эта не долго стояла тут, а потом к ней от остановки подошёл парень, какой-то странный, одетый в длинные шорты и широкую футболку с обтрёпанными рукавами. Будто в лохмотьях, высокий, но лица не видно было на фоне фонарей, только его странный силуэт, - говорила работница кухни.
- Чем странный? - спросил Зайцев.
- Он был очень лохматый и длинноволосый. Они у него так по ветру и развевались, и она ещё эта девушка у него спросила громко так, что ты такой сегодня растрёпа? Как Пьер Ришар?... И правда, силуэтом он похож на этого французского актёра, - заключила девушка. - Они потом спустились с пирса и ушли к лодкам вниз, там она долго хохотала, а потом смолкло всё, видно отошли в сторону детского пляжа.
- Сколько было времени, когда этот парень к ней подошёл? - был вопрос Зайцева.
- Начало одиннадцатого, это когда она пришла, ждала тут, а потом, где-то половина... но точно не могу вспомнить.
- Значит в половине одиннадцатого, примерно? Хорошо! - он записал показания и повернулся к Славику. - Дуй к телефону, вызывай сюда кинолога с собакой и экспертов, будем прочёсывать пляж.

  ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ.