Он и она

Он сидел за столом скрипучей старой беседки, сдувая пар со своего травяного чая. На столе лежала карта дорог, кошелек, набитый наличными, и необходимые для путешествия документы. Он смотрел безучастным взглядом, будто находился в трансе и в этом мгновении замерло все: ветер поднимающий листья, мелкий прохладный дождь, голуби хлопающие своими крыльями, даже шум инструмента с соседнего двора будто на миг утих. Принималось важное решение. Точнее оно было уже принято, вопрос оставался в том, как собраться и двинуться в путь.
Но его держала нить надежды, которая с каждой минутой становилась крепче и толще. Он понимал , что если не уйдет сейчас, то не сможет этого сделать никогда. Но возвращаясь мысленно к ней, его передёргивало, а воспоминания заставляли ненавидеть себя. Он любил ее больше десяти лет, а она... Она убила его на кануне свадьбы. Это был удар поддых, от которого забило дыхание. Он не понимал даже, что было больнее — само расставание с любимой или осознание потраченных одиннадцати лет на ту, что так просто смогла его променять, а может быть те обороты, которые она делала, словно выбрасывала мусор. Даже теперь, пробегая по нарисованному маршруту карты, он вспоминал первый поцелуй в подвале школы, куда она заманила его хитростью, а потом дразня раздела и убежала, оставив в одних трусах. Потом первое признание, в ночь, когда он был в стельку пьян и его воротило так, что он готов был вывернуться наизнанку, а она смеялась и лила на голову холодную воду. Он вспомнил чердак дома ее бабушки, крепость их любви с широкой кроватью, куда она тайно от него приводила своих поклонников. Все это убивало его сильнее, чем просто пуля попавшая в сердце. Эта пуля была отравленной. Мелькнула первая сцена ревности, когда он случайно увидел ее, когда она сладко целовалась с другим. Он даже не догадывался, что это был не другой и даже не третий. Вокруг нее кружился рой, рой грязных извращённых мух. Она притягивала их каким-то магическим образом, а он прощал. Говорил себе, что это в последний раз и снова наступал на те же грабли, бился головой, рассекал себе в кашу никак незаживающую рану, и прощал. Странно, что эта любовь длилась так долго, словно в ней было и в самом деле настоящее колдовство. Но и она не отпускала его, других да, но не его. Для нее он был игрушкой Вуду, грушей для битья, она знала, что он не сможет уйти и использовала его со всей своей легкомысленностью. Он был воздушным шариком с веревкой, привязанной к ее руке, но теперь все изменилось. Понадобилось более десяти лет, чтобы понять как сильно он заблуждался, как сильно штормило его в ненастную бурю, как жестоко его укрыло плотным туманом ее насмешек, а теперь... Теперь от него не осталось ничего, что могло быть им, он потерял себя окончательно, превратившись в холодную каменную глыбу. Но это превращение было в разы лучше, чем бесформенная, текучая и противная масса, которой он являлся, находясь рядом с ней.
Он получил сокрушительный удар, окончательно сбивший его с ног. Перед самой свадьбой она изменила ему в его же квартире, пока он заключал важный проект, гарантировавший им безбедное будущее. Предложение было уже сделано, она светилась от радости, будто и вправду этого ждала. Уже была спланирована дата, и некоторые родственники даже получили пригласительные открытки. Но он все испортил, приехав на день раньше, чтобы сделать сюрприз и поделиться хорошей новостью. Но... Но сюрприза не получилось, точнее сюрприз был самый что ни на есть изящный. Когда он вошёл в комнату его не услышали, в их спальне жарко пылал огонь страсти. Он тоже не спешил прерывать этот чувственный акт. Он сел возле двери опустив руки и прижавшись лицом в колени тихо заплакал. Это были его первые слёзы. Это был настоящий чан, наполненный горечью и тоской, ненавистью к ней и всему, что она ему сделала, который наконец опрокинулся, вымывая из памяти каждую ее хитрую улыбку, каждую насмешку, каждую сцену истерик и ссор. Это все копилось долгие годы, а теперь разом рухнуло. Он уже не замечал искушённых стонов, он просто сидел и плакал, пока последняя капля не впиталась в его штаны. С того дня он был опустошен. Он оставил себя там, у той двери в спальне, за которой была она, женщина его жизни. Если бы в ней совсем не было совести и она сказала ему простое "Прости!", то вероятнее всего он бы ее простил, и продолжил бы летать над ней воздушным шариком, пустым, легким, подчинённым ее власти. Но она не видела в нем перспективы, к тому же вдоволь им наигралась. Ее меркантильная натура тянулась теперь к деньгам, которые были у ее нового ухажёра.

Впрочем все это уже не имело никакого значения. Впереди нарисована длинная дорога с изломанными линиями, которая по задумке должна была привести его к себе, к тому потерянному когда-то наивному пареньку со сверкающими глазами, который любил мечтать. Планировалось посещение многих священных мест, в надежде, что высшие силы помогут избавить его от нагнетающей с каждым днём боли. Трип рассчитывался с учётом стоянок и ночлежек на два-три месяца, но если потребуется, и дольше. К старту было готово все. Чай уже не обжигал губы и язык, но был все ещё горячий. Ещё глоток и сердце тревожно затрепыхало, ещё глоток и от волнения сдавило в солнечном сплетении, ещё глоток и мурашки пробежали по позвоночнику к голове, и спрятались в густых, с пробивавшейся безвременно сединой, волосах. Настало время встать, но он будто прирос к деревянной скамейке. Высунув руку он почувствовал прохладу моросящих капель и непреодолимое желание остаться. Это был страх, который все эти годы держал его в оковах несчастной любви, убивая и делая беспомощным. Казалось достаточно одного шага, чтобы переступить этот барьер и отправиться на встречу новой жизни, в которой без сомнения его ждёт глубокое откровение вселенной и другая, истинная любовь. Нужно всего лишь перегрызть нитку воздушного шарика и улететь, забыв обо всем, что напоминало ему о ней. По крайней мере, он себя в этом убеждал.
Ему нужен был какой-нибудь знак, сомнения окутали голову туманом. Он взглянул на часы, потом в серое небо, и вдруг услышал стук калитки. Потом шаги. Судя по цоканью каблуков это была женщина. Он замер в экстазе, он не сомневался, что это она. Неужели это и есть тот знак? Принять и смириться. Шаги приближались. Лёгкое волнение. Он вздрогнул и стал визуализировать, как она бросается в его объятия, извиняется. Наверное она тоже страдает, подумал он, и направил свой взгляд на арку из винограда, где должен был увидеть ее силуэт. Сердце забилось сильнее, он уже не думал о своей поездке, не смотрел на карту и свой огромный рюкзак. Простить ее? Он сам был готов просить прощения. Неужели эта любовь сделала его таким слабовольным. Когда шаги доносились совсем близко, он уже не контролировал себя, и вышел из беседки, чтобы броситься ей на встречу. Из арки показался серый зонт, который держала стройная женщина, в деловом костюме. Он замер... Он не мог поверить своим глазам, но это была не она. Совсем запутавшись, он не понимал, рад он этому или нет. Сознание снова пришло к нему, когда женщина стала уходить. Она искала какой-то адрес и, видимо заблудившись, зашла не туда. И тут до него дошло, что он тоже заблудился, он тоже все эти годы ходил не туда. Пришло прозрение, он наконец понял. Ему хотелось догнать ту женщину и крепко обнять, но она также внезапно исчезла, словно это была всего лишь иллюзия. Но это был знак, и этого хватило, чтобы прийти в себя. Он глубоко вздохнул, поднял голову к небу и схватив свои вещи, сделал долгожданный шаг, шаг навстречу новой жизни...

Прошли годы, он все ещё любил ее, но больше не был подвластен ей, и лишь искренне благодарил за уроки любви...