Липкое мороженое

Я шла по улице и ела белое сливочное мороженое. Всё лето стояла жара за тридцать. Вафельный стаканчик дал течь снизу и мороженое вытекало липкой массой. Не успеваю его слизывать. Но не было по пути ни одной урны. Пришлось запихнуть в рот остатки, чтобы поскорее избавиться от него. Переходя по небольшому каменному мостику, и положив сумочку на широкие перила пытаюсь, не замарав сумку, вытащить влажные салфетки. Ну наконец-то, лицо и руки приведены в порядок.  Затем, оглядевшись, вдруг поняла, что всё вокруг мне незнакомо. Но почему-то это ни сколечко не смутило. Так как у меня всегда есть с собой выручалочка. Это мой Павел.
Вытащив телефон поняла, что он разряжен. Оглянувшись ещё раз, в поисках человека с телефоном, поняла, что всё бесполезно, место нелюдное. На мостик навстречу поднималась молодая мамаша с орущим ребёнком на руках, одетым в несвежую рубашонку, и запелёнатого до пояса в пелёнку, как мне показалось из мешковины. Сначала у меня ёкнуло, ну хоть кто-то мне может помочь, но подойти не решалась, ей совсем не до меня. Она положила свою ношу на ящик со следами краски, видно оставшемся после покраски перил беспечными малярами, и нервно закурила чуть-чуть, отойдя в сторону, чтобы дым шёл не на ребёнка, подумала я. Почему-то, испугавшись, что ребёнок скатится с ящика, я не могла сдвинуться со своего наблюдательного места, готовая ринуться в любую секунду на выручку, если малыш, вдруг дрыгая раскрывшимися ножками, надумает падать с дурацкого столика.
И вдруг я инстинктивно почувствовала тревогу, резко обернувшись увидела пацана, который улепётывал с моей сумкой и разряженным телефоном в ближайший двор. Я бросилась за ним. Но в это время, может испугавшись моего крика сильно взревел малыш. Повернувшись, увидела: пелёнка распахнулась, а малыш отчаянно сучил ножками и балансировал освободившимися ручонками. Потеряв опору, он в любую секунду мог слететь на красиво выложенные камешки под мостом, образующие небольшой водоём. Сорвавшись с места, я успела схватить дитя и прижать к себе. Сердце готово было выскочить из груди. Хотелось реветь вместе с малышом. Я оглядывалась, ища глазами нерадивую мать, след которой уже простыл. значит ребёнок просто подброшен. Всё произошло так быстро. Я всё ещё сжимала у своей груди орущего малыша. Проходящие мимо люди глядели на меня с брезгливым укором, стараясь быстрее пробежать мимо. Я находилась в каком-то ступоре.
Звать кого-то на помощь было бесполезно. Надо сообщить в органы. Сумочка с мелочью и телефоном навечно утеряны.
   Для начала, попыталась успокоить малыша, хотя у самой, где-то возле вздошной точки саднило, не хватало воздуха, а кровь пульсировала болезненными толчками, пытаясь разорвать мои вены на темени. Я шла не останавливаясь, пока не понимая куда, и не зная, что предпринять. Малыш, усиленно, совал кулачок в рот и присасывался к нему. Наверно хочет пить, мелькнуло у меня. Мой взгляд упал на бочку с квасом. Продавец на мою просьбу дать стакан воды, сказала двадцать рублей.
– Нет у меня, понимаете – нет, сумку украли и ребёнка подкинули…
– Ишь ведь что придумала, нарожают, а потом детей им не надо.
Но стакан воды всё-таки налила. Пытаясь напоить малыша, мы замочили всю рубашку, вода лилась мимо. Тогда, набрав в рот воды я словно птица птенца кормит из клюва, стала поить ребёнка. Малыш притих ненадолго, но через несколько минут снова сердито и обидчиво заплакал. Продавщица наблюдала, и жевала пирожок с картошкой. Я неотрывно глядела как пирожок быстро исчезал в её зубастом рту.
– Чего глаза вылупила. Раньше надо было башкой думать, когда под мужика легла… Неожиданно для себя, уже больше не пытаясь что-то объяснить, и крепко прижимая ребёнка, я выхватила остаток пирожка и побежала во дворы, где скрылся воришка. Позади остался злобный хриплый голос продавщицы квасом: «Шалава, сучка, недоделанная…».
Забежав во двор трёх домов, с густой зелёной растительностью, с ухоженными подстриженными деревьями на белоствольных ножках, я отыскала укромный уголок. И начала остервенело жевать пирожок, машинально, чуть не проглотив
вкусную массу, но вовремя остановилась, и стала крохотными порциями запихивать в рот малышу. И он, с усердием, вместе со своими пальчиками высасывал эту незнакомую, но всё же съедобную пищу.
На улице всё ещё пекло, хотя солнце перевалило где-то к двум или трём часам.
Расстелив на траве замызганную пелёнку, я положила малыша и погладила по животику. Животик надулся и вдруг малыш выдал порцию своей кашицы измарав пелёнку и вдобавок обрызнув меня своей прозрачной струёй. И, улыбнувшись потянулся. Ну слава богу, справились. Сразу стало веселее.
В голове вертелся вопрос: что делать дальше? Я попыталась связать события, но что-то так и не склеивалось. Почему, я ничего не могу вспомнить? Кто я? Где я?
Но ведь есть Павел, почему он не ищет меня? Неужели это возрастная амнезия? В памяти только липкое, приторное мороженое, из-за которого очень хотелось пить и убегающий с моими вещами подросток.
Зато, я очень чётко понимала, что необходимо сделать, чтобы мой малыш был в сухости и сохранности, и где нам пережить наступающую впереди ночь.
Во-первых, надо пробежаться по дворам и собрать с верёвок стиранное и очень нужное для нас бельё. Затем, отыскать ближайшую церковь, там могут подать еду, ну и какие-нибудь денежки, а если разрешат, то и переночевать.
   Малыш обтёртый насухо концом пелёнки, накормленный сладко посапывал на моём подоле. Осторожно, чтобы не разбудить его, я поднялась и оглядываясь на ребёнка вышла из кустов. Осмотревшись, увидела бельевые верёвки. Взяла всё, что сочла нужным, отнесла к нашему пристанищу и вернулась, чтобы разузнать где находится церковь. Названия улиц были незнакомы. С верёвок я сняла для себя пиджак, несколько простыней и детское бельишко. Правда,
моему мелюзге было где-то полгодика, а одежонка попадалась на более взрослых детишек. В мусорке сверху нашла более-менее крепкий и почти чистый пакет, предварительно потерев его о подол юбки сложила все находки. Порадовали вязанные шерстяные носочки, с небольшими дырками, но посчитала пригодятся ночью. У одной молодой, прогуливающейся с новорождённым сынком мамаши выпросила бутылочку со смесью, наговорив ей, что отстали от поезда. Всё осталось там и что ищем церковь. Она, расчувствовавшись, отдала бутылочку и показала у гаражей выброшенную детскую коляску, правда одно колесо западает, так как дворовая ребятня катали на ней друг друга. Ну в общем, жизнь налаживалась.
Я очень долго искала церковь, постоянно меняя направление, потому что указанный кем-либо путь через минуты забывался.   И, поняв, что до церкви так и не доберусь, решила присмотреть место для ночёвки, а по пути просить милостыню. Пусть десять человек откажут, а одиннадцатый подаст. Чаще, конечно, бранили, но и грошики давали. Копейка к копеечке, всё в горсть.
Мальчишечка мой оказался неизбалованным. Накормленный и ухоженный чаще спал, чем бодрствовал, посасывая свой кулачок.
   Уже смеркалось, когда я увидела открытые ворота заднего двора магазина.
Недалеко, в стороне разгружали товар с машины и уносили на склад. Туда мне не пробраться. Но в стороне стоит навес, там немного всякого хлама, лопаты, мётлы, вёдра, какие-то детали от техники. Вот там, в одном из закутков мы и устроились на ночь. Ночью малыш проснулся, подал голос… Сменила подстилку, дала бутылочку, укутала вскоре он уже засопел носиком. Но вдруг я ощутила на себе чей-то грозный взгляд. Я осторожно стала поворачиваться… И тут лёгкий, неслышный прыжок и рычащий зверь прижал меня к земле. Я лежала без движения. Зверь дышал совсем близко. Заплакал малыш, видно распеленался и замёрз из-за ночной свежести. Пёс поднялся на ноги, не делая лишних движений я приподнялась на руке и стала тихо разговаривать с псом:
«Ну, что ты пугаешь нас, нам и так несладко. И холодно, и голодно… Я что-то рассказывала псу, объясняла, увещевала, что мол неправ, что мы утром покинем твоё место. Малыш уже спал. Я встала, прикрыла его, маленького, беззащитного… Собака продолжала сидеть, но уже не лаяла, только изредка поскуливала. В конце концов меня склонило ко сну. Последнее, что я почувствовала, это тёплый бок собаки и подергивание её тела. Наверно мухи кусают мелькнуло в моём сознании. И сладкая дрёма унесла меня куда-то далеко в будущее, а рядом со мной шагал подрастающий малыш.
Я проснулась, рядом был Павел…

Послесловие.

Рассказав ему о моём необычном сне, я описала мостик, с которого началась эта история. Оказывается, на мостике над Яузой мы тоже гуляли раньше, на кованой декоративной оградке моста висело несколько сотен разных замочков, приходящих сюда влюблённых пар. Может быть я и видела здесь какую нибудь грустную девушку с малышом. Но мы проходили, мимо не придав значения этих встреч.

Мы нашли это место. Инга, так звали ту девушку, которая действительно часто приходила сюда, так как это было связано с её неудавшейся личной жизнью. Рассказала нам о себе. Мы помогли уехать ей на Родину.