Психиатр по прозвищу Клякса

Роршак в обрамлении одного из классических «пятен Роршака», внизу мой тест, которым я тестировал некоторых однокурсников ВМедА в 1975 г.
***

В юности я прочитал книгу: «Чудо воображение». Позже я понял: воображение – это действительно чудо! Без него была бы невозможна музыка Моцарта, картины импрессионистов, покорение космоса и достижения современных учёных. Воображение позволило гениальному художнику и учёному Леонардо да Винчи заметить: «Внимательно глядя на старые и покрытые пятнами стены или камни и мрамор с прожилками различных цветов, вам может показаться, что вы видите в них несколько композиций, пейзажей, сражений, быстро движущихся фигур, странные выражения лиц».
Всё это человеческое воображение, преобразующее окружающий мир.

Снова обращаясь к своей молодости вспомнил, как придумал тест для оценки мыслительных процессов и некоторых особенностей личности, и опробовал его на сокурсниках. Уже на начальном этапе по тому, как они реагировали можно было составить определённые представления о их личностных особенностях. О негативных оценках, полученных в результате тестирования распространяться не стану. «Золотым стандартом» для меня послужили ответы моего друга – Сергей Борисович Шустов, тогда слушатель 3 курса, ныне профессора, доктора медицинских наук и терапевта-эндокринолога.

Меня удивило, как серьёзно отнёсся он к тестированию. Не было никаких кривляний, типа «да ну», в расчёте на упрашивание, или необоснованной весёлости – «сейчас посмеёмся», а было простое, заинтересованное: «а давай». Согласитесь, такая диспозиция говорит о многом. Далее он внимательно посмотрел на листок, предложенный мною, с изображением некой неопределённости (рис 1).

Задание было простое: «запиши все ассоциации, которые тебе приходят в голову, когда ты смотришь на это изображение». И здесь началось самое интересное. Борисыч выдал достаточно много довольно точных интерпретаций изображённого: «похоже на иероглиф» (попал в точку); «напоминает парус» (образно) или (очень оригинальное сравнение, которое меня поразило) – «две шляпы канотье, сложенные полями вместе». Таких ответов было достаточно много, что свидетельствовало о богатом воображении. Мой сокурсник как бы создавал своему мыслительному процессу возможно выбора при неопределённости оцениваемого объекта. 

Далее я поставил, после «иероглифа», точку и попросил его продолжить (рис. 2). Шустов отметил, что «возможно это буква «Ф» с точкой» (он был на правильном пути), при этом он добавил: «странное написание буквы, без привычных закруглений, возможно писавший склонен решать всё без излишних сглаживаний углов» (мой друг со скрытой улыбкой посмотрел на меня, а я смутившись попросил его не отвлекаться – позже анализируя это уклонение – отдал ему должное, это было то, что называют анализ анализирующего или иными слова: «подглядывание за подглядывающим», – замечательная особенность мышления);  кроме того его художественно-романтическое воображение представило себе лодку под парусом, идущую на спасение утопающего в море (красиво, отметил я про себя и присутствие движения в статическом изображении, могло свидетельствовать о гибкости мышления), но первое (связь иероглифа-буквы- сокращения слова) для меня было важнее (рис. 2).

Затем я дополнил тест заглавной буквой «Э» (рис. 3), выполненной в той же угловатой манере. Ответ, что это «возможно инициалы, или некая аббревиатура», дало мне понять – наш общий друг на правильном пути. Когда же я продолжил: «Ф. Эн» (рис. 4) Шустов улыбнулся и сказал: «Фридрих Энгельс, что ли?». Затем я услышал ещё одну замечательную фразу, которая в последствии сформирует из моего друга пытливого учёного: «Хотя… для подобного суждения информации недостаточно, это может быть какой-нибудь Федя Энгельгардт».

Я был полностью удовлетворён, проследив, как чётко работает мыслительный процесс Шустова, подстёгиваемый воображением, переходя от конкретного объекта к абстрактным представлениям, а от них к новой конкретике. При этом мыслительный процесс был последовательный и взаимосвязанный. Кроме того, ему удавалось анализировать всё – в том числе и сам процесс эксперимента. Вот почему я назвал тестирование Шустова «золотым стандартом».

На протяжение своей психиатрической практики я неоднократно использовал проективные методики, позволявшие диагностировать разные особенности личности моих пациентов, порой выявляющих их неосознанные потребности, желания и мотивы их внутренних конфликтов. Пользовался и тестом моего коллеги Роршаха. Должен отметить, что слабость многих психологических методик в том, что, если испытуемый с ними знаком и четко понимает, что от него требуется и какие ответы для него предпочтительные, он может попытаться ввести в заблуждение экспериментатора. Хотя «хитрецы» недооценивают эффект «наблюдения за наблюдаемым», которым всегда могут воспользоваться те, кто проводит тест.
 ***

Наконец перехожу к психиатру по прозвищу «Клякса», с которым судьба обошлась, не совсем справедливо, ограничив его только детством, юностью и молодостью и лишив его золотого периода зрелости. К том же есть ещё один повод вспомнить Роршаха по случаю 140-летие со дня его рождения.

Герман Роршах родился в 8 ноября 1884 году в Цюрихе и вырос в соседнем городке Шаффхаузен, где его отец преподавал рисование, несомненно передав и сыну некоторые художественные способности. Отец умер, когда Герман заканчивал гимназию, оставив его без средств к существованию. Несмотря на финансовые трудности Герман Роршах стал учиться в Цюрихском университете на медицинском факультете, где трудился выдающийся психиатр Ойген Блейлер. Современники отмечали трогательное и внимательное отношение Блейлера к психическим больны. Связывали это с тем, что его сестра страдала по нынешним представлениям кататонической формой шизофрении.

Блейлер известен тем, что заменил понятие dementia praecox (преждевременное слабоумие) немецкого психиатра Э. Крепелина на более широкое понятие шизофрения, выделив проявления её в виде четырех «А»: Ассоциативные нарушения; Аффект (неадекватный); Аутизм и Амбивалентность. Совокупность описываемых им расстройств среди психиатров, получила название «Болезнь Блейлера».

Блейлер один из учителей Германа Роршаха, повлиявших на выбор его специализации, он поощрял использование среди своих сотрудников и учеников разных форм психологических методов диагностики и лечения вплоть до психоанализа Фрейда.
Кроме того, психопатологию пограничных расстройств Роршах постигал у Карла Густава Юнга, основоположника аналитической психологии.

Обучаясь в Цюрихском университете, Роршах самостоятельно изучал русский язык, общаясь с русскими студентками, и влюбился в одну из них – Ольгу Штемпелин из Казани, которая была на шесть лет старше и женился на ней. Несомненно, это была некая деформация личности Германа с подсознательным поиском женщины, способной заменить ему мать. В это время он работал психиатром в психиатрической больнице в Мюнстерлингене, недалеко от Боденского озера.

Продолжая дело своих учителе Блейлера и Юнга, Роршах вместе со школьным другом Конрадом Герингом начали экспериментировать с чернильными кляксами. Геринг, как школьный преподаватель, показывал их ученикам, а Роршах – своим пациентам. Полученные результаты побудили молодого психиатра и психолога к дальнейшим исследованиям в этом направлении.

Чернильные кляксы не были чем-то новым. Вероятно, первым, кто их использовал, был Юстинус Кернер, немецкий поэт-романтик и врач (первым описавший ботулизм и задокументировавши прерывание ботулотоксином передачи двигательных нервов). Кернер напечатал чернильные кляксы в качестве сопровождения к своим стихам. А так же психолог Альфред Бине (автор теста Стэнфорда-Бине) использовал их как показатель уровня воображения у ребенка.

На некоторое время работа Роршаха по созданию своего психологического теста была прервана, когда он устроился на работу в частную психиатрическую клинику под Москвой. Россия в это время привлекала мыслящих людей передовыми взглядами во многих областях науки и искусства. С 1910 года в Москве стал выходить журнал «Психотерапия. Обозрение вопросов психического лечения и прикладной психологии» при участии психиатров, психотерапевтов и психоаналитиков: профессора А.Н. Бернштейна, одного из пионеров и лидеров российского психоаналитического движения; Ю.В. Каннабиха, специализировавшегося на неврозах; Н.Е. Осипова, невролога, психиатра и психоаналитика, считавшего себя «первым популяризатором Фрейда в России».

 Необходимо отметить, помимо отечественных научных работ, журнал опубликовал статьи З. Фрейда, А. Адлера, К. Юнга, а и других зарубежных ученых. К слову, печатался журнал в типографии штаба Московского военного округа. В начале XX века русское модернистское течение под называнием футуризм было на подъеме и находило свои формы не только в искусстве, но, как не странно, и в науке. Новые идеи о поэзии, восприятии цвета и его связи с музыкой, абстрактных формах (абстракционизма), и их воздействия на психику людей, не могли быть не замечены передовыми психологами и психиатрами. Таким образом Роршах получил в России дополнительную мотивацию, продолжить раннее начатую работу.

Следующей остановкой его творческой мысли была психиатрическая больница в Херизау, на северо-востоке Швейцарии, где он вернулся к систематизации клякс. Он использовал кисти и чернила для создания многих, вероятно, сотен, изображений, работая над достижением чего-то среднего между узнаваемыми и неузнаваемыми формами, вводя цвет и делая выбор в пользу горизонтальной симметрии (а не вертикальной).

Чтобы уменьшить беспокойство пациентов, кляксы можно было представить в виде игры или простенького теста. Он опробовал множество образцов на пациентах и в конечном итоге сузил выбор до десяти, которые стали стандартом «пятен Роршаха». Они помогли ему различать определенные диагнозы и дали представление о психологических типах, таких как интроверт или экстраверт, выдвинутых Карлом Юнгом.

Он разделил ответы пациентов на три категории: форма, движение и цвет. Отражал ли ответ, преобладающий акцент на форме, был ли цвет важен или было замечено что-то движущееся или подразумевающее движение? Его предварительные результаты были опубликованы в 1921 году в книге под названием «Психодиагностика».

Но карьера Роршаха, как учёного, психолога и психиатра, закончились трагически. Совершенно неожиданно у него развился острый аппендицит, и из-за задержки с вызовом врача и отсутствия хирурга в маленьком городке Херизау, он умер от перитонита в апреле 1922 года в расцвете сил и возможностей 37 лет.

Тест Роршаха с использованием оригинальных десяти изображений все еще находят своё диагностическое применение, но всё реже. В то же время споры о его полезности сохраняются и память о психиатре по прозвищу «Клякса» остаётся.  И в пику известному латинскому выражению Фомы Кемпийского, правильно будет его перефразировать: «Так НЕ проходит слава земная!»