Мои воспоминания 65 глава

     Мы опоздали, брат умер буквально за пол часа до нашего приезда. Старшая сестра звонила мне с утра, просила и её забрать. Видимо я нервничала, хотела успеть доехать, пока брат был жив. Конечно, город был пуст и отменены все мероприятия, работали только продуктовые магазины и бвзары. Такси тоже отменили, движения в городе не было. Все работы, учёба в школах, колледжах и институтах, перешли на онлайн учёбу. По городу могли ездить автомобили со специальным разрешением, не иначе. В свои под семьдесят, с таким явлением я встречалась впервые. Было жутко видеть пустые улицы родного города. Сестре я сказала, что не могу поехать через весь город, давая круг и потом поехать к брату. Мы трое жили в разных районах. Я понимала её, но ничего не могла сделать. Только сказала ей, что у них в семье четыре машины, у трёх её  сыновей и у мужа, уж один из рих мог бы отвезти её на похороны брата, только никто из них не приехал...не смогли видимо. Покойный брат лежал на своём диване, накрытый покрывплом. Месяца за три, Гуля попросила меня поехать на Чорсу базар и купить для Акбара всё, что нужно для погребения. Конечно я не могла ей отказать, зная, что она в этом ничего не смыслит. Я и для младшего брата всё заходя покупала, чтобы не отвлекаться в день похорон на покупки. Я и для себя и для Баха давно всё  подготовила и дочерям показала. Так меня учила свекровь. И снова, все хлопоты по погребения моего бедного брата, на себя взяли мой сын Даниёр и сын залрвки Мухитдин, им было не впервой. Квартира брата небольшая одна комната всего, енщины ушли на кухню, пока тело брата омывали. А я с сыном и с заловкой, поехали на кладбище, где лежали папа и младших два брата. По дороге на шоссе, нас остановили гаишники, но узнав причину нашего выезда в город, беспрепятственно пропустили. Бах волновался сидя дома и просил не откладывать похороны на завтра. Я и сама понимала, восемнадцатое июля, в Ташкенте жара, тело нельзя оставлять на ночь. Но могильщик ошарашил нас, сказав, что мой брат одиннадцатый покойник на сегодня.
     - Новую могилу мы вырыть не успеем, но..,если на этом кладбище лежат Ваши близкие и со дня похорон прошло восемь лет, можно положить в эту могилу, - сказал мужчина средних лет, невысокого роста, в вытцветшей, белой рубашке, в спортивных штанах и с тюбетейкой на голове.
     Я была в шоке. Да, я слышала, что так хоронят, но тревожить душу усопшего, я всегда была против. Только выхода другого не было, или мы соглашаемся, или похороны отложат до завтра, этого я не могла допустить. У мусульман нельзя покойника держать долго, хоронят по мере возможности быстрее. Я попробовала уговорить мужчину, предложив любые деньги, но он категорически был против. Мужчина сказал, что никак сегодня не успеет. Конечно, я понимала, одиннадцать могил вырыть очень тяжело. У нас не просто яму роют, но сбоку роют отверстие и внутри ещё одна яма, айван (терраса) для покойника где он после погребения, сидя предстаёт перед Всевышним и отвечает за свои дела в миру.
     - Папа похоронен тут, в тысячу девятьсот семьдесят четвёртом году, - ответила я.
     - Ооо...да это без малого пятьдесят лет. Хорошо, привозите покойного к полдничному намазу, могилу я подготовлю, - ответил могильщик.
     Я слышала, что кости скелета кладут в мешочек, сбшитый из куска савана и оставляют в углу айвана, а на место старого покойника, кладут нового. От этих мыслей сердце снималось, ведь речь шла о моих самых близких людях, об отце и брате. Мы поторопились вернуться назад, чтобы успеть к полдничному намазу привезти тело моего брата, Гуля поехала за свидетельством о смерти, в районный загс. Я передала большой пакет, заранее приготовленный Мухитдину для мужчины, который омыл тело. В два пакета, я сложила чапаны (велюровый, ватный халат мужской) рубашку, тюбетейку, атласный пояс для чапана и ичиги с галошами, как и полагалось у нас. Второй пакет для могильщика, я отдала сыну. В общем...после обеда, Даниёр, его трое друзей, сын заловки и два соседа, увезли тело покойного на кладбище, я только молча проводила их, вытирая слёзы. Вспомнила что на похоронах сына было более тысяча человек, проклятые ковид и каранрин, которые создали такие условия, где на похоронах должны присутствовать не более шести чеорвек. Даже мечети были закрыты для совершения намаза и отменён праздничный намаз в Ураза Байрам и Курбан Байрам. Для мусульман это неприемлимо, но протиы указа сверху не поймёшь и люди смиртшись. Через часа полтора, мужчины вернулись, Даниёр из кафе привёз плов и лепёшки, все мы были голодные, утром забыв и про завтрак. Такова жизнь...мёртвым в могиле лежать, живым жить дальше. Поев плов, мы почитали поминальную молитву и простившись с Гулей, поехали домой. Я вдруг вспомнила слова брата на похоронах братишки.
     - Что-то в нашем роду мужчины уходят первые, наверное следующим буду я, - сказал брат, вроде как шуткой, но мне стало жутко.
     Теперь мы остались три сестры, младшая сестрёнка и старшая сестра. Одна жила и работала в России, другая из-за пандемии не смогла приехать. А дочь, единственная дочь брата жила в Америке, мать ей по видеовызову показала отца, бедная девочка весь день плакала. Вылета не было, да и опасно было, Гуля сказала, что боится за дочь, ковидом заражались просто от чиха или кашля.
     - Пусть лучше не приезжает, не дай Бог заразится. - сказала Гуля и я её понимала.
     Во время карантина, все старались лишний раз не выходить из дома, а мы береги от вируса Баха. Заходили к нему в масках, а кто с улицы приходил, здоровался с ним через закрытую дверь. В августе, сначала заболели мои дочери и конечно их дети, контакт был близкий, не чувствовали ни запаха, ни вкуса. Не знаю, помогали ли лекарства и уколы, но болезнь не уходила сразу, на себе испытала. Обычно я редко простываю, а температура вообще не поднимается у меня. А тут в жаркий день начало знобить, слабость и температура поднялась. Говхар вызвала по скорой знакомого врача, только я была уверена, что у меня не ковид, я запахи и вкус еды чувствовала, хотя почти не ела ничего. Дочь заварила имбирь и корицу, хрен с лимоном, которые я едва пила, муторно было. Врач назначил МСКТ лёгких, сказал, что тяжёлое дыхание и хрипы есть. Даниёр в этот же день повёз меня в частную клинику на это самое МСКТ, которое показало, что лёгкие на три-четыре процента поражены. Это немного, но я тоже заболела ковид. Правда, четыре процента, это немного, но чувствовала я себя паршиво. Да и лечение длилось долго, иначе болезнь повторялась. И болезнь, когда пришла новая волна, я опять заболела. Но не так страшна сама болезнь, как её  последствия. Осложнения, котопые она несёт за собой. У меня дыхание изменилось, первая это услышала Говхар, сказав, что у меня хрипы, когда я дышу. И мы поехали к врачу, это было уже в две тысача двадцатом году, летом. Мне сказали после обследования МСКТ, что у меня между сердцем и прлёгким опухоль, но успокоили сказав, что она доброкачественная. Ну какой покой? Я видела, как волновался Бах за меня и мои девочки всполошились, когда врач, торакальный хирург предложил операцию, а кардиолог сказал, что я её  не перенесу. Тамила предложила поехать в Бахмаль, в Джиззакскую область, к знакомому знахарю, сын которого близкий друг её затя. И мы с ней и с Говхар, выехали в тот же день к этому известному знахарю. Мужчина в летах, где-то за восемьдесят,  тщательно изучил данные обследования врачей, он и сам был доктором медицинских наук. В общем, мне он сказал, что я должна пропить лекарства, которые он приготовит и от опухоли не остнется и следа. Но травы я должна пить пол года. Я добросовестно пила пол года его травы, которые мне привозили доставкой из Бахмаля и через год сделала повторное МСКТ. Торакальный хирург просто не поверил своим глазам, от опухоли и правда ничего не осталось. Но в том, две тысяча двадцатом году, заболел и мой одноклассник, Олег Данилян. Он заболел вместе с отцом, у него было сорок пять процентов поражения лёгких, у отца семьдесят восемь процентов. Лечились в больнице района Занги-ота очень долго, может месяц...но отец Олега умер, возраст у него был за девяносто. И что самое страшное, тела умерших от ковид в больнице, родственникам не выдавали. Обрабатывали или стирилизовали, словно от чумы и завернув в саван, хоронили без всяких почестей и молитв. Я позвонила Олегу и выразила ему свои соболезнования. Всё думала, что скоро этот кошмар закончится, но началась вторая волна этой жуткой болезни. Многие говорили, что и от гриппа люди каждый год умирают, но всё  же паника захватила весь мир. Две тысяча двадцать первый год, ковид не утихал, грозя третьей волной. Люди устали бояться, устали отсиживаться дома, маски были ненавистны, но продавались на каждом углу. Даже в поликлинику вход был строго после регистрации и стирилизации рук. Но было понятно, что ковидом переболеют все без исключения и многие не раз и не два и многие со смертельным исзодом. Только к концу двадцать первого года, карантин стал ослабевать и к весне двадцать второго года, наконец маски были отменены и в мае я попросила Баха дать мне деньги на поездку в Турцию. Бах по жизни никогда мне ни в чём не отказывал, в пределах разумного конечно. И я купила билет Стамбул-Ташкент, с третьего по двадцать четвертое сентября.  Баху сроки я не сказала, он бы расстроился, узнав, что меня и дочери не будет двадцать дней. Но ближе к августу, Говхар сказала, что в сентябре не может поехать. К тому времени, она с подругой договорилась о поставках апельсинов и яблок из Стамбула в Ташкент и не килограммами, а тоннами, вложив в это по десять тысяч долларов каждая. Я понимала, что просто так сидеть в Стамбуле и ждать фрукты, ни ей ни подруге не выгодно.
     - Если я поеду с Вами в начале сентября, без лела буду сидеть целый месяц. В Мерсин за фруктами мы с Умидой должны поехать в конце октября. Если Вы поменяете билет, как раз в конце октября вернётесь в Ташкент, а мы с Умидрй поедем в Мерсин, - сказала мне Говхар.
     Пришлось менять билет на четвёртое октября, при этом заплатив ещё сто долларов.  Я начала уговаривать Тамилу, чтобы и она взяла билет в Турцию и поехала с нами, но она не соглашалась, говоря что денег у неё таких нет, о дочери и сыне нужно думать, одного женить, другую замуж выдавать. Но мы с Говхар её кажется уговорили, ух очень велик соблазн был и не говоря мне, Тамила купила билет, на наш рейс, с четвёртого по двадцать пятое октября. Говхар успокоилась, сказав, что я не буду возвращаться одна, вылечу обратно с Тамилой, так как сама она останется в Турции и с подругой предет в Мерсин, чтобы отправить фуру с фруктами в Ташкент. Моя дорогая Говхар, всё время переживает за меня, за отца, да за всех. За Бахадыром нужен уход, а значит нужно найти сиделку. В основном, он сам справлялся со всем, только на стол накрыть и после нужды подмыть нужно. Перевязки обещала делать старшая дочь Тамилы. И такая женщина нашлась, к моему спокойствию.