Вся власть - бандитам

   

  Главы из романа "Совесть человечества"

  Центральный  рынок  промышленного сибирского городка  жил своей обычной шумной и  суетливой жизнью. К платной стоянке подъезжали автомобили.  Морозный воздух сотрясался выкриками торговцев, нахваливавших  свои  товары.

      Главарь местного ОПГ Эдуард Чумаков,  в  окружении  свиты,  уверенно шагал вдоль  торговых  рядов, бросая  по  сторонам  волчьи взгляды. Слева от него шел здоровенный  бугай  Фрол, смотрящий за рынком,  назначенный лично  Чумой,  справа –  подламываясь на кривых ножках, втягивая голову в узкие плечи,  телепался  дохляг по прозвищу Хирург, на совести которого была не одна загубленная жизнь. Впереди и сзади - по трое человек – личная охрана,  молодые отморозки, бестолковые и бездушные, которых Чума щедро прикармливал.
      Убрав с  дороги   всех  своих  конкурентов, он  стал  здесь единовластным  хозяином.  Тут все было под контролем, торговые ряды,   мясные лавки, магазины, игровые автоматы, платная автостоянка.  Без согласия смотрящего, назначенного лично Чумаковым,  никто  не мог торговать  на территории рынка - даже с  бэ+ушным  барахлом толкаться  в  толпе под  открытым небом, не говоря уже о том,  чтобы  занять  место в торговом ряду  или   выставить столик  с товарами. Каждая точка  облагалась  данью помимо официальной платы. Она была как будто и не большой, но для торгующих накл+адной. С местных, торговавших  в основном  картохой с огорода,  медком с пасеки, кедровыми орехами и грибами, короче, дарами тайги, брали меньше, чем с  заезжих.
  Внезапное появление  грозного авторитета  вспугнуло   даже милиционеров из ППС. Они  заглянули  сюда, чтобы подзаработать на проверке наличия регистрации  у  продавцов из ближнего зарубежья. Нет регистрации –  башляй,  иначе  – отстойник с  последующей депортацией. Отстегнул  трошки  –  работай на здоровье до следующей проверки
     Но с появлением Чумы на рынке  они вмиг  из проверяющих сделались блюстителями порядка.   
      Хорошую прибыль приносили  торговцы из ближнего зарубежья и россияне из отдаленных южных  точек страны. Но их тоже обдирали кому не лень. 
        Торговцы  из  солнечного  Азербайджана  приветствовали негласного хозяина рынка учтивыми  поклонами, предлагали взять домой свежих фруктов и зелени. Краснощекие тетки  с  Северного Кавказа,приехавшие в   Сибирь, чтобы  сбыть свои вязаные шерстяные изделия – кофты, свитера, шапочки. - застенчиво улыбались Чуме, признавая в нем хозяина рынка.Ребята из Армении, торговавшие  добротной  дешевой обувью, предлагали ему сшить на заказ модельную обувку. Выбежавший из шашлычный  Сергей Амбарцумович,  у которого нередко проходили  сходки и шумные застолья Чумы и его пехотинцев, заманивал отведать только что зажаренной осетринки.
     Чума принимал  знаки  внимание - как должное, поддерживая репутацию грозного авторитета. Чем больше страха, тем больше уважения, а  следовательно, и денег.  А если  кто  взбрыкнет  – пику в бок, и весь разговор.   Вот и  вся  философия, простая,  но  эффективная.
     Он   шел,  не задерживаясь, только угрюмо наморщивая лоб,  кивал  на ходу в ответ на приветствия и просчитывая количество торговых точек. В последнее время ему стало казаться, что с рынка он недополучает.  От  него ничего нельзя было утаить. Если  выясниться, что Фрол, сговорившись с директором, крысятничают, не миновать им скальпеля  Хирурга.  Тот распотрошить его на органы в три секунды.      
     Он направился к выходу и  неожиданно остановился. Внимание его привлекла  бабка  в   солдатском  бушлате, с лицом замотанным до бровей шерстяным  пуховым  платком.  Она   сидела  на табуретке  с  протянутой  рукой  возле игрального автомата, у которого  просаживали бабло местные игром+аны.
- Может,  убрать? – спросил Фрол,  заискивающе. 
- Ни  копейки, шельма, не платит. Жалится  всё, – поддержал директор.
- Чума как будто не расслышал. Подошел  поближе, уводя за собой охрану.   
          Разглядев получше побирушку,  он заметил, что не такая она уж и старая.
- Вставай бабка, - сказал властным хрипловатым голосом Чума.
- Бабка не шелохнулась. Услужливый Фрол схватил женщину за шиворот,  но резко дернувшись, она  вырвалась  и   держа руку на замахе,  завопила:
- Вот только троньте меня, отморозки проклятые.   Мой сын в Афгане за вас голову сложил.  Я  тут  побираюсь не из нищеты.  Пусть вся страна видит,  до чего довела ваша демократия бывшую активистку. Не  боюсь я вас, бандиты! И тебя не боюсь, - бросила она в лицо Чуме.
- Фрол снова схватил ее за шиворот.
- Народ,  изумленный оскорбительными воплями женщины ждал развязки
         Хирург достал ножичек и  стал крутить его между пальцами. 
-    А  ну брось ее, - скомандовал Чума Фролу, густо  побагровев.  И мелкие шустрые глазки его  налились кровью.  Даже  побирушка сразу же виновато  замолкла.
- Где же ты активисткой была? - спросил ее  Чума дружелюбно
- На комбинате
- А сын у тебя -   что,   взаправду погиб в Афгане?
- Племянник, - опустила голову бывшая активистка.
- А врать, тетка,  нехорошо
- А он мне как сын был, бездетная  я
- Зовут-то  тебе как?
- Авдотья я, Петровна
- Значит,  не боишься меня говоришь? – спросил Чума и, повернувшись к директору, сказал, как сплюнул:
- Возьмешь  Авдотью Петровну  к себе  помощницей,  -  и   не оглядываясь направился к выходу.  Догнав  его за  воротами, когда перед Чумой распахнулась  дверца его шестисотого мерседеса,  директор,  заикаясь от волнения,  спросил:
- -Какой помощницей, Эдуард Алексеевич?
- Будешь задавать  лишние  вопр+осы, уволю, понял?
- Понял.
   А чтоб свита не подумала, что у  хозяина крыша поехала, добавил поучительно - устрашающим тоном:
-      С местными  стариками да старухами полегче,  а то подниму  вас на вилы, - и хлопнул дверцей.
  " Авдотья Петровна, значит. Неужели это она? - напрягал память Чума, когда машина с пробуксовкой сорвалась с места и влилась в общий поток. - Конечно,  она. Сколько же лет прошло с тех пор? -  А  ведь ей на вскидку не больше шестидесяти".
     Давно он не испытывал чувство вины и жалости...