Прозарус живуч, он из сорняков графоманских

---
     Про вся, всех и Всея. Может про себя, может про тебя. Так, нашлось то, нашло. Нет наоборот, нашло то, что нашлось. Ну надо же, а всё-таки нашлось.
==========
     Чем мы все тут занимаемся? А? Никто из нас никаких литинститутов не заканчивал, никто чай с Есениным не пивал, никто словописанием литературным отродясь не занимался. Всю свою жизнь мы писали инструкции, приказы, рапорты, записки, отписки, ябедничали. Заодно строили, ловили, возили, изобретали, чего-то ещё делали. А поэты с писателями сочиняли про нас что мы там делали и как мы там жили.
     И вдруг страна взяла и препарировалась, оставив нам трепанацироваться самим, не сказав как. Начали с графоманства, такое простенькое хобби, незатейливое и неназойливое. Начали кто с детства, кто с юности, кто с себя, а кто и не начинал, просто продолжил сочинять сметы, отчёты. Ну и да, с таким иронизмом, посмеиваясь, подшучивая друг над другом.
     Друг другу это нравилось. Пощекочивали нервишки друг другу. И мы даже не задумывались о том, что нас, кроме нас, кто-то читает. Оказалось, что мы сами-то появились на свет Божий кто с юмором, кто с сарказмом, кто с иронией, кто с поэтическим даром, кто со склонностью к историческим пассажам. И вот пришли на Прозару и сожительствуем практически бесконфликтно здесь, в одном подъезде, иногда поругиваясь с соседями по балкону, но с чувством товарищества, вроде как с одной команды, хотя и из разных уделов шестой части земли.
     Глядь, пошли эссе, опусы, стихи про осень, соображения о сути логоса, о Вселенной. Творцары оставляли свои произведения сначала вроде как для своих, для дома, семьи, для друзей. Так, понемногу, потом побольше, ещё больше. Профессия осталась во младости, литкритики разбежались по редколлегиям и грантодателям, никто никому не мешает. Хобби как-то так незаметно переросло в смысл жизни, типа ни дня без строчки. Тем более, что, как оказалось, жизненного опыта у каждого из прозароидов было сверх крыши, даже поболее, чем у записных гранто-получателей.
     Аватары разделились на тех, кто получал заказы и гранты, сочиняя про нас всякую фигню, и на тех, кому своего хватало, кто заказывал себе сам, их оказалось больше, они здесь и обосновались, как раз на Стихире и Прозаре. Больше на Прозаре. Опсевдонимились, обниклись, прониклись и опрозарились в реалиях сути новой бренности.
     Мы намного быстрее издателей бумажных книг смогли перестроить свои мозги, трепанировав их в нечто самостоятельное, графомано-живучее, питающееся не осколками классической литературы, а тем, что видели в окне, слышали на ТВ, Радио, в магазинах. Именно мы, здесь, на Прозаре, первыми ощутили и реализовали свои ощущения о переменах, которые предчувствовали, которые на нас произвели такие сногсшибательные впечатления, что заставили нас полностью трансформировать всё, что окружало нас, но главное, внутреннюю атмосферу, неписанные законы и правила обитания в той обстановке, в которой оказались. Мы были сорняками в литературе надуманной грантовской и заказной поэзии и прозы. Но именно мы выжили, потому что мы жили этой жизнью, своей, а не жизнью литературной элиты.
     Мы пережили пандемию сами, с трудом, с потом, в нас вселились компы, Инеты, соцсети, айфоны, вайберы, цапы со скайпами. Мы вжились в эту беспрецедентную возможность обмена безапелляционными мнениями, с жёсткой, почти неограниченной, критикой всего на свете, воспринимая такую же критику по отношению к самим себе как возможность измениться и изменить, сделать и сделаться лучше.
   Время однако идёт, время однако уходит. Оказалось, что есть возраст, а с ним и эмоции, коих стало не хватать. Но вместе с тем стали появляться рецензии, в них новые концепты, по одиночке мизерные, но в общности своей магически-привлекательные. Всё как-то аукнулось, всё как-то откликнулось. Может быть так, а где-то сяк, но, в общем и целом, вдохновляюще. Этот Прозарус оказался вполне себе животворным социумом, который взял в полон бескорыстных пленников, на приманку словесного, хотя бы, самовыражения.
     Вдруг зацедился адреналин, откликнувшись на приоткрывшуюся щёлку в альковы Жизни. Вдруг появились цели, стало интереснее жить в этом хаосе, да и веселее.