Юная Кларисса - ведьма-недоучка

   Кларисса:

Я Кларисса, потомственная ведьма по женской линии. Прошла индивидуальное обучение по части колдовства. Ругайте меня, держите за меня кулачки! Сегодня ответственный экзамен… а я всё напрочь забыла.

Как хочется спать! Сама виновата, меньше надо летать по ночным шабашам в канун экзаменов.

- Кларисса, долго я буду ждать? Тяните.
 
Это моя наставница Гингема. Она четыре года вдалбливала в меня колдовские штучки, но подозреваю, проверку я завалю по полной. В голове один ветер свистит.

У нас, ведьм, свой курс наук. Наговоры, привороты и сглаз – ерунда, уровень детского сада. Подобные штуки любая ведьма умеет делать с пелёнок. Мама договорилась с Гингемой, что та научит меня фокусам посложнее. Взрывать законы физики и совершать небольшие чудеса. И сегодня я должна показать Гингеме, какие премудрости постигла, а я совсем не готова. О-ох…

Билеты разложены в ряд – тринадцать штук. Выбрать бы какой полегче! Включив магическое зрение, я пытаюсь посмотреть их насквозь. Ничего не выходит: наставница тоже не лыком шита. Билеты защищены специальным заклинанием и не просвечиваются, чтоб я не хитрила.

Эх, персики финтюшные! Была не была. Непослушной рукой вытягиваю билет. Попадается номер семь. Его я знаю очень посредственно, впрочем, как и остальные. Хоть бы на «троечку» сдать.

- Что там у тебя, Кларисса? Читай вопрос, выполняй задание.

- Билет номер семь, - жалким голосом говорю я. – Задание первое: «колдовские визуальные эффекты». 

Сдача экзамена идёт на крыше. По случаю хорошей погоды мы с наставницей взлетели на девятиэтажку. Вокруг ни души, но мне кажется, что весь мир увидит мой позор. Я ведьма-недоучка. Всё на свете прогуляла и забыла.

- Тебе понятен вопрос? – наставница смотрит вниз. – Тогда даю вводную. Сделай невидимой вон ту красную машину. Что нам для этого нужно?

- Чтобы сделать предмет невидимым, нужно смешать порошок пальмовых листьев с высушенными лапками тарантула и произнести заклинание… - бормочу я. – Правильно?

- Подсказывать не буду, не надейся! – отрезает строгая Гингема. – Смешивай что хочешь и действуй. Моё дело – оценить по факту.

Взяв необходимые ингредиенты, я пристально смотрю на красную машину внизу и лепечу сложное длинное волшебное слово.

- Абыразадывнш…

Получилось! Красная машина исчезает на ходу!

   Сергей Кулёмин:

- Ёлки зелёные, что за глюк? Ехал по улице, никого не трогал – и вдруг моя тачка исчезла! Испарилась.

Вернее, она осталась. Движок по-прежнему работает, я чувствую руль, сиденье, приборную торпеду… но всё стало невидимым. Я будто парю над дорогой. Хорошо хоть сразу догадался ударить по тормозам. Педалей тоже не видно, но тормоз я даже с закрытыми глазами найду, слава богу.

Остановился. Вылез из невидимой машины, хлопнул дверцей. Хлопок был настоящий, но дверца не появилась. Обошёл кругом, попинал невидимые колёса, потрогал крышу и багажник.
 
Н-да, положение… Я не пьяный и не уколотый, это сто пудов. Что за аномалия с моим тарантасом? Машина как бы есть, но её нет.

Знаете, я и раньше был невысокого мнения о нашем автопроме, однако теперь окончательно разочарован. Наощупь нашёл в багажнике знак аварийной остановки – а он тоже стал невидимым! Есть ли смысл выставлять на дорогу невидимый знак?

Со стороны я выгляжу угарно, только мне не до смеха. Брожу кругами и чешу репу, а передо мной из пустоты урчит двигатель! Машинка, ты где? Паранойя какая-то.

По инерции хотел сфоткать это чудо – но понял, что мне никто не поверит. Невидимую машину сфотографировать нельзя. И продать с аукциона тоже нельзя – она теперь неремонтопригодна. Вот досада.

Ну ваааще… докатился ты, Сергей Петрович.

   Кларисса:

- Получилось, получилось! Ха-ха-ха! Первый вопрос билета я сдала!

Это парень стал до того смешной, когда у него тачка пропала. Зачем-то хотел сфоткать её на телефон, но сообразил, что бесполезно снимать на камеру невидимые вещи. И стоит с одуревшим видом. И не знает, что ему делать. Я бы тоже не знала… если бы не была ведьмой.

- Зачёт, Кларисса, - говорит Гингема. – Чего ждёшь? Расколдовывай человеку транспорт, пока в него кто-нибудь не въехал! Или пока он не спятил. Что требуется для снятия невидимости?

Блин, засада… я опять всё позабыла. Чем убирается невидимость? Кажется, нужен клок шерсти из холки ламы и сок двадцати двух чёрных муравьёв?

- Сама решай! – говорит вредная наставница. – Это твой экзамен. Саквояж с зельями перед тобой, действуй. Я не вмешиваюсь.

Беру шерсть и сок, с натугой выскребаю из памяти заклинание…

- Бвлдыдлырнаддв…

Красная машина становится видимой, но почему-то взлетает над дорогой. Час от часу не легче.

   Сергей Кулёмин:

- Ничего не понимаю. Просто ничего.

Никогда не замечал за своей тачкой склонности к чудачествам. Три года на ней отъездил – всё было нормально. Ну, клапана постукивают. Ну, сальники кое-где текут. Но такого сюра ещё не бывало.

Машина опять появилась, зато висит в пяти метрах над землёй! Она в вертолёты заделаться решила? А как же я? Мне теперь что, по стремянке в неё залезать?

Может, в прошлый раз мне в автосервисе её обслужили как-то не так? Я представляю, как набираю автомеханика Вадика и говорю:

- Вадим, когда ты шерстил мою тачку, ничего подозрительного за ней не заметил? Она невидимой не становилась? Никуда не взлетала? Странно. С ней определённо происходит что-то не то. Ты подумай как следует. Может, ты масло не той марки залил? Авиационного керосина в неё накачал?

Если я позвоню, Вадик примет меня за психа. Стою, задрав голову, разглядываю свою летучую лайбу. Кстати, днище местами ржавеет. Антикоррозийкой бы снова пройтись…
 
   Кларисса:

- Персики финтюшные! Наставница Гингема начинает сердиться. Говорит, что я всё напутала. Требует сию минуту опустить машину на землю и оставить бедного мужика в покое. Я бы с радостью, но как?

Пытаюсь вспомнить, как расколдовывать антигравитационные заклинания. За экзамен мне однозначно корячится «банан», но теперь не до жиру.

Что мы берём? Что смешиваем? Вроде бы надо взять горсть земли с кладбища индейцев кечуа и два волоска из бороды индийского дервиша? Пробуем! Хоть бы получилось!

Нет, только не это!...

   Сергей Кулёмин:

- Ну и денёк выдался. Какая нечистая сила надо мной шутки шутит?

Машина вернулась назад, зато я сам куда-то полетел. А-а-а! Земля, прощай!…

Хотелось бы круче, да некуда. Сперва летала моя машина, а теперь я сам болтаюсь в воздухе, как праздничный гелиевый шарик! Делаю судорожные плавательные движения, но опуститься на земную поверхность не получается. Должно быть, навыков не хватает. Лётных часов у меня пока намотано маловато.

Это было бы смешно, если бы не было так дико. Впрочем, в умении летать есть свои плюсы. Я мог бы устроиться электриком или монтажником рекламных щитов. Сколько там берут за час работы автовышки? Я бы сбил им цену вдвое, летал по городу с пассатижами да посвистывал. А заодно по примеру Карлсона тырил бы из открытых окон варенье и плюшки. Опять же в еде экономия. И на обувь тратиться не нужно. Я сказочно разбогатею.

Ладно, шутки в сторону! Ау-у-у! Я хочу на землю, меня укачивает.

Тссс-ссс…. Где кто разговаривает? Слышу рядом два голоса – один недовольный женский, другой испуганный девичий. Люди, кто тут?

   Кларисса:

- Кларисса, ты допустила уже две грубейших ошибки! – отчитывает наставница Гингема. – Прекращай самодеятельность. Возвращай несчастного мужика на грешную землю и переходи ко второму вопросу билета. Учти: после третьей ошибки я объявлю экзамен проваленным!

Наставница права. Я чувствую себя виноватой, паникую и нервничаю. А нервничать во время магических обрядов – последнее дело. Даже опасное.

- Не ругайтесь, сейчас его спущу! – тороплюсь я. – Спущу и пусть идёт домой.

Наконец-то вспоминаю верное заклинание – многострадальный мужик плавно опускается вниз и без сил садится на капот машины. Одурело крутит головой, смотрит на часы, трёт себе виски. Стресс у парнишки, однако.

Наставница удовлетворённо кивает. Перехожу ко второму вопросу седьмого билета: «Управление эмоциями и чувствами на расстоянии». Владея этим фокусом, можно внушить подопытному человеку что угодно: от презрения до трусости, от ненависти до любви.

- Работай, ведьма! – говорит Гингема. – Ненависть и зло трогать не будем, не люблю негативный фон. Выбери объект и заставь его экстренно влюбиться. Время пошло!

Над выбором объекта я не заморачиваюсь. Мужик с красной машиной, ты сегодня пострадал от моего криворукого волшебства. Подсластим тебе пилюлю, влюбим в кого-нибудь?

Неподалёку стоит газетный киоск, за прилавком скучает хмурая продавщица средних лет. Подойдёт? Как два пальца!

Любовный заговор – один из самых лёгких. Быстро роюсь в саквояже с магическими снадобьями. Нам потребуется перо из хвоста волнистого попугайчика, капля чернил 19 века и примитивное заклинание:

- Дьлвдаьйрвжывдырль!

   Сергей Кулёмин:

- Сколько тут езжу – никогда не обращал внимания на этот столб, торчащий у дороги. Он казался мне одним из тысяч столбов, натыканных по всему городу. Безликий, серый, опутанный проводами.

Как я был слеп! Я вижу, что этот столб – само совершенство. Само изящество, элегантность и непринуждённость! Разумеется, он не мужского рода, а женского. Это столбиха!

Милая моя столбичка, дай тебя обнять! Дай припасть к твоему подножию! Где-то в багажнике у меня была лопата. Нужно срочно выкопать свою любимую из земли и увезти домой, чтобы мы были только вдвоём…

Тушите свет, мой день прожит не зря. То летаю, то в придорожные столбы влюбляюсь. И опять звучат эти голоса – женский и девичий. 

   Кларисса:

- Стоп экзамен! – вопит наставница Гингема. – Дорогая ученица, у тебя полный незачёт! Зачем ты влюбила мужика в этот дурацкий столб? Никого получше не нашлось?

- Я случайно! – оправдываюсь я. – Вообще-то я целила в газетную продавщицу, но, наверное, от киоска срикошетило…

Раздражённая Гингема заявляет, что даже жертвы ЕГЭ по сравнению со мной – вундеркинды. Обещает наябедничать моей маме, как бездарно я засыпала экзамен, забирает саквояж и улетает.

Горестно вздыхаю: мне светит переэкзаменовка на осень. Что за невесёлая житуха, пропади она пропадом?

   Сергей Кулёмин:

- Кажется, я нёс какую-то чушь и обнимался с телеграфной опорой? Не обращайте внимания. Наваждение прошло так же неожиданно, как и началось. Столб как столб, ничего выдающегося в нём нет. Чего я к нему привязался, балда стоеросовая? Только заноз в ладони насадил.

Пора сматывать отсюда удочки, пока я в здравом уме. Поневоле поверишь в научную фантастику. Может, тут магнитный фон повышен? Или в здании напротив КГБшники эксперименты над людьми ставят?

Я уже собираюсь сесть в машину, когда из воздуха материализуется рыжая девчонка. Меня это не удивляет. После той чертовщины, что творится со мной последние пятнадцать минут, явление из воздуха рыжих девиц – чепуха на постном масле. Милая вишенка на торте.

- Привет, - говорит рыжая. – Тебя зовут Сергеем, да? А я начинающая ведьма Кларисса. Хотела перед тобой извиниться. Наерундила я сейчас кой-чего…

- Привет, - говорю я. – Если ты ведьма, то где твоя ступа? Или метла?

- Ступа – это из старинного фольклора, - говорит Кларисса. – Знаешь, для чего древние ведьмы летали в ступах? Чтобы мужики с земли под юбку не заглядывали. К тому же удобно вместо сумочки – мелочь разную туда сложить, чёрного кота посадить, то да сё. Так-то мы и без них неплохо справляемся.

   Кларисса:

- Конечно, я могла не являться перед Кулёминым, он всего лишь прохожий. Пусть бы морщил лоб и думал что хочет. Но мне стыдно за свои неудачные проделки. Мама всегда учила меня вежливости.

Серёга пришёл в себя, не очень сердится. Спросил – правда ли, что все ведьмы рыжие, что из-за этого их раньше сжигали на костре?

Я даже слов тратить не стала. Прошептала заклинание – и тут же перекрасилась в брюнетку. Цвет волос ведьмы меняют как перчатки. А инквизиторы были дураки и фанатики.

- Кто твоя мама? – спрашивает Серёга. – Где вы живёте? На Лысой горе или в лесной избушке на курьих ножках?

У людей вечно возникают к ведьмам дурацкие вопросы. Спасибо, хоть на кострах нынче не жгут. Окультурились малость.

- Живём мы в типовой квартире, - объяснила я. – У ведьм выставляться не принято. Мама моя – обычный комендант общежития. Среди комендантов много наших, в кого ни плюнь – в ведьму попадёшь. Да они повсюду есть, даже в органах власти.

- Моя бывшая, наверное, тоже из ваших, - говорит Кулёмин. – Летать не летала, но пакостила и скандалила – моё почтение!

- Самоучка, скорее всего, - говорю я. – Приличные образованные ведьмы ведут себя скромно. Покладисты в быту, нежны в любви. Они мухи не обидят, если не раздраконить.

- А сколько тебе лет? – нетактично спрашивает Кулёмин. – Выглядишь, как старшеклассница. Небось, тебе не больше шестнадцати…

Я некоторое время колеблюсь: стоит ли раскрывать маленькую тайну?

- С виду мне шестнадцать, - киваю я. – Но если считать в ваших человеческих годах, то мне уже за тридцать. Ведьмы взрослеют медленно и живут очень долго. Извини, мне надо лететь, получать взбучку от мамы.

   Сергей Кулёмин:

- Настоящая ведьма! С ума сойти. Она умеет летать и колдовать. И ей тридцать, хотя выглядит на шестнадцать! Как-то бы всё это переварить…

Кларисса собирается прощаться. Я успокоил, что не держу обиды за её фокусы. Не очень-то тянет расставаться, но как удержать женщину, которая способна растворяться в воздухе, словно сахар в чае?

- Мы ещё как-нибудь увидимся? – закидываю пробный камушек. – Ты не поверишь, но мне понравилось летать. Если тебе надо потренироваться перед новым экзаменом – я к твоим услугам! И моя машина тоже.

Кларисса согласно машет рукой. А она симпатичная! 

- Мы увидимся, Серёжа, - говорит она, краснея. – Я подозреваю… то есть у меня… кажется, моё последнее заклинание срикошетило не только в столб, но и в одну ненормальную девицу…

Короче, я ничего не понял.

   Кларисса:

- А я ничего больше не скажу!