Ликург - Барлыбек Сырттанов

Cветлой памяти, бабушке Болатхановой Нуржікен, внучатой племяннице Барлыбека Сырттанова и дедушке - Сыздыкову Нуртлеу, посвящается.
 
               Алмас  Найман
            Ликург -Барлыбек  Сырттанов

           Астана - ауыл Сырттанова
                2023 г.
               
               
                О Г Л А В Л Е Н И Е

                Стр.
1.Введение  "От автора"._   _   _   _   _   _   _   _   _   _   _      3               
2. Глава 1. Историческая справка _   _   _   _   _   _   _   _       7               
3. Глава 2. Детство Барлыбека  _   _   _   _   _   _   _   _   _     19               
4. Глава 3. Юность Барлыбека  _   _   _   _   _   _   _   _   _     57               
5. Глава 4.Санкт-Петербургский период жизни Барлыбека _  92               
6. Глава 5. Работа Барлыбека в Ташкенте _  _   _   _   _   _     155               
7. Глава 6. Барлыбек в Верном _   _   _   _   _   _   _   _   _   _ 185               
8. Глава 7. Барлыбек в Китае _   _   _   _   _   _   _   _   _   _   223               
9. Глава 8. ;аза; Еліні; Уставы _   _   _   _   _   _   _   _    _    288               
10. Глава 9. Последние годы Барлыбека _   _   _   _   _   _   _ 329               
11. Эпилог  _   _   _   _   _   _   _   _   _   _   _   _   _   _    _     354               




 «;ал;ыма, ;ара;;ы ;апаста,
Бас к;тер, білімге жанас - та.
Бізге ешкім те;дікті бермейді,
Тартып ал, ;мірге таласта.
Ол ;шін о;ы, ізден, зердені аш,
Иы;ты бас;ан т;ссін, зіл ;ара тас.
;ылымда ал;а кеткен батыс елін,
Межелеп, тайсалма, шы;, ал;а бас!
;ашан;ы ;аза; жалпа; дала кезеді,
Мал со;ынан салпа;дап,тезекті тереді.
;нер ізде, ;ршелен, бек талаптан,
Сонда ;ана жал;аулы; бізден безеді»
 (Барлыбек Сырттанов. 1913 ж.) 

                От автора
     Девять веков назад в Древней Спарте жил брат царя - по имени "Ликург".
Аристотель пишет о создании Ликургом полноценной Конституции, регулировавшей все стороны жизни  государства - "Спарта".
     Ликург (др.-греч.;;;;;;;;;) был сыном царя Евнома от второй жены, Дионассы, и младшим единокровным братом действующего царя Полидекта. После случайной гибели брата, он унаследовал власть, но вскоре выяснилось, что вдова брата Полидекта беременна. Тогда Ликург заявил, что передаст власть будущему ребёнку, если это будет мальчик. Царица тайно предложила ему избавиться от плода при условии, что Ликург потом возьмёт её в жёны; Ликург притворно согласился, но настоял на сохранении ребёнка и родах, пообещав, что «уберёт с дороги новорожденного». На свет появился мальчик, и Ликург тут же провозгласил его царём. Таким образом, правление Ликурга продлилось всего восемь месяцев. Позже Ликургу пришлось оставить Родину из-за ссор со своей матерью Харилая и её родственниками. Он объездил соседние страны, в пути изучая чужой государственный строй, законы и нравы.  За время его отсутствия, в Спарте народ распустился, а цари либо крутыми мерами вызывали ненависть к себе  или по собственному бессилию, сами склонялись перед толпой, так что беззаконие и охлократия надолго завладели Спартой. Посылая вслед гонцов, Ликурга много раз просили вернуться и взять в свои руки власть, связывая с ним надежды на стабилизацию. Наконец, он согласился, но прежде съездил в город Дельфы, спросить совета у жрицы Пифии. Пифия сказала что: «Боги обещают даровать спартанцам порядки, несравненно лучшие, чем в других государствах». Ободрённый этим ответом, Ликург вернулся и начал свои реформы.
1) Первым делом учредил "Совет старейшин" - "Герусию".
Это был главный правящий орган Спарты, подчинявшийся народному собранию - "Апелле". Геронтов могло быть не более 30 человек, После смерти "Геронта" на его место избирали спартанца старше 60 лет- «Того, кто будет признан самым доблестным и нравственным" В итоге "Герусия" стала органом народной власти. В число геронтов были включены и цари - их назвали "Архагетами". Этим был зафиксирован статус правителей как всего лишь то, что он "Первый среди равных, и это превратило Спарту в государство с демократической формой правления.
 2) ]. Учредил "Апеллу" - народное собрание, которое и избирала "Герусию" «Господство должно принадлежит народу» - провозгласил Ликург. Но, полномочия "Апеллы" тоже были ограниченными: «Народ, сходясь, лишь утверждал или отклонял то, что предложат старейшины "Герусии" и цари».
3) Ликург ввел новоый политический институт "Эфорат".
Это была специальная должность («Эфор» - «Наблюдатель"), которых избирало народное собрание "Апелла", для контроля над другими органами власти. Эфоры созывали "Апеллу" и "Герусию" и председательствовали на их заседаниях, они ведали финансами и внешней политикой, наблюдали за поведением спартанцев, могли требовать от царей объяснений по конкретным вопросам и даже отменять их решения. Эфоры получили судебные полномочия и право досудебного ареста, с которым была связана возможность приостанавливать полномочия должностных лиц
4) Ликург предпринял меры для имущественного равенства. Он разделил государственную землю на девять тысяч "Клеров" - участков, приносивших равный доход, и каждая спартанская семья получила по одному такому участку. Все спартанцы, независимо от их знатности теперь должны были участвовать в совместных трапезах, ежемесячно сдавая для этого определённое количество продуктов. Ликург запретил обращение золотых и серебряных монет, вместо них велел чеканить монету из железа,  Следствием этого стал отказ спартанской элиты от роскоши.
5) Ликург реформировал дело воспитания. Он ввёл порядок, при котором девушки занимались физическими упражнениями наравне с юношами. Супруги встречались только по ночам и ненадолго, вообще не видя друг друга при свете дня. Новорождённых осматривали старейшины "Филы"- "Рода", принимавшие решение о его дальнейшей судьбе. Если «ребёнок был тщедушным и безобразным, его отправляли к "Апофету" - обрыву, куда скидывали насмерть таких детей, считая, что "его жизнь не нужна ни ему, ни государству». Когда мальчикам исполнялось семь лет, их забирали у родителей, и с этого момента они воспитывались вместе, разделённые по отрядам.
6) В Спарте существовало родовое разделение - "Филы". Ликург ликвидировал это сословие так, чтобы спартанцы были равными между собой, не подразделяясь на роды - "Филы"
     Когда реформы были завершены, Ликург объявил "Апелле", что  спартанцы должны дать клятву ему о том, что они будут сохранять верность новым законам до его возвращения, и опять отправился в Дельфы, к жрице Пифии. Пифия сказала ему, что «Законы хороши, и Спарта долго пребудет на вершине славы, если не изменят Ликурговым законам». Ликург отправил на родину слова Пифии, записав все свои новые законы в виде "Большой ретры". Сам же остался, уморил себя голодом и принял смерть на острове Крит, чтобы спартанцы оказались навечно связаны клятвой. Свое тело велел сжечь, а пепел развеяли над морем. По словам историка Плутарха, Спарта «Более четырёх веков пребывала в состоянии благозакония».
     Выдающийся сын казахского народа, из племени "Найман" -
"Матай"-"Каптагай" - "Кулшан", Барлыбек Сырттанов более ста лет назад стал таким же "Ликургом" для казахского народа!
   Он одним из самых первых казахов окончил Санкт-Петербургский Императорский университет на факультете "Восточных языков" в 1890 г. Благодаря этому владел 8-ю языками и всю свою жизнь посвятил защите своих казахов от притеснений русской администрации и русских переселенцев. Всей целью жизни считал создание независимого от России государство казахов, на казахском языке - "Алаш-Орда".
      Как промелькнувший метеор, он прожил короткую жизнь с 1866 по 1914 годы, умерев в возрасте 48 лет. Но, за такой короткий срок успел сделать очень многое во благо казахского народа. В этой книге автор попытался осветить его короткий жизненный ауть, насыщенный событиями, поражениями и достижениями.
     Автор - земляк и соплеменник описываемого героя книги и сам из племени Найман-Матай-Каптагай. В детстве видел и встречался с родственниками Барлыбека Сырттанова. Так, например, внучатая племянница Барлыбека - Болатханова Нуржікен, была замужем за братом дедушки автора - Сыздыковым Нуртлеу. Ее отец Болатхан, был сыном Керимбека - старшего брата Барлыбека Сырттанова. Автор неоднократно слышал в детстве и юности как двоюродная бабушка Нуржікен восклицала: "Мен Сырттанны; ;ызымын! - (Я - дочь Сырттана!") В советские времена, скрывались имена всех патриотов - казахов, мечтавших о независимости своей Родины, относя их к националистам-антикоммунистам. Мы тогда думали, что она хвалится именем какого-то бая, своего родителя. Лишь после приобретения независимости Казахстаном в 1991 году, когда стали появляться публикации про Барлыбека Сырттанова на казахском языке, мы поняли, что бабушка имела полное право гордиться своей родословной.
     Автор в  60-70 годы прошлого века неоднократно встречал у бабушки Нуржікен, приходящего к ней в гости ее двоюродного брата -  Кумаркана,отец которого - Нуркан, был младшим братом Болатхана, тоже сыном Керимбека.
Этот ее брат Кумаркан помогал когда-то дочери Барлыбека - Канипе, в 1963 г. выкапывать рукописи Барлыбека Сырттанова, закопанные на краю аула Кайнар в далеком 1918 году старшей дочкой  Барлыбека – Ракіш, во время Гражданской войны. Он же первым узнал про текст ";аза; еліні; Уставы" среди рукописей, так как знал старо-арабский алфавит. В свободное от работы время Кумаркан, будучи талантливым человеком, по вечерам играл роль Абая в "Аксуском народном театре". Руководителем театра был еще один Великий сын племени Найман Т;;ірберген Калилаханов - фронтовик и писатель, "Почетный профессор" Жетысуского государственного университета, присвоенного ему за исследования и публикации по восстановлению из забвения имени и творческого наследия народной поэтессы "Акын Сара". После рассказов Кумаркана, Калилаханов провел активную работу по архивам и опросу оставшихся в живых близких родственников Барлыбека Сырттанова, в их числе внучатого племянника Барлыбека - Сайлаубека Батырханова, Мырзабека Найманханова, а также нашу бабушку Болатханову Нуржікен.
     По результатам своего исследования он опубликовал статью "Барлыбек Сырттанов кім еді?" в газете "Акикат" в июне 1964 г. Все другие газеты того времени отказывались принимать к публикации его труд, так как тогдашний коммунистический режим мог сурово покарать за такую публикацию, как идущую против идеологии Советского Союза, пропагандирующий образ царского офицера и казахского националиста (?!). С 1964 года, после статьи Т. Калилаханова, по рекомендации академика С.Зиманова, его аспирант С;кен ;збек;лы изучил все наследие Барлыбека Сырттанова и защитил диссертацию по нему. Он же впервые опубликовал текст ";аза; еліні; Уставы" в газете "Т;рік бірлігі" в 1981 году и первую книгу на казахском языке "Барлыбек Сырттанов" в 1996 г. Большую работу по исследованию Санкт-Петербургского периода жизни Барлыбека и его обучения в Санкт-Петербургском Императорском Университете провел д.и.н., профессор Нурлан Дулатбеков, написавший книгу "Алаш арда;тылары: Санкт-Петербургтегі іздері" в 2013 ж., где на 160-185 стр. изложил период жизни Барлыбека в Санкт-Петербурге в статье "Барлыбек Сырттанов. Санкт-Петербургтегі іздері". Молодой исследователь, историк, к.и.н., профессор, Елдос Токтарбай издал две книги о Барлыбеке Сырттанове на казахском языке и до сих пор продолжает поиск по архивам России и Узбекистана о жизни Барлыбека. Еще одно хорошее исследование о Барлыбеке Сырттанове провел академик и профессор Мамбеталі ;ойгелді исследовавший Ташкентский период жизни Барлыбека и нашедший в архиве Узбекистана текст "Прошения" написанный Барлыбеком в 1907 г. Еще один ученый - Берекет Карибаев, написал статью "Барлыбек Сырттанов туралы" в 2017 г. в книге – "Вестник университета", в которой провел анализ предков Барлыбека от батыра Каптагая. Историк, писатель О. Акыпбекулы издал статью "Барлыбек Сырттанов. Осы т;л;а жаз;ан ;аза; еліні; т;н;ыш Конституция туралы не білеміз?" в  газете "Егеменді ;аза;стан" в 2006 г.; д.и.н.,Ш. В. Тлепина издала несколько статей про Барлыбека"Казак Еліні; Уставы - прообраз первой Конституции Казахстана".
     Очень много информации, статей в газетах и журналах опубликовали писатели, земляки Барлыбека такие, как: 
    Шакен Кумісбаев,  написавший статью ";анмен жазыл;ан за;" в областной газете Жетісу в 2017 г., затем в 2018 г. статью "Осы ж;рт Барлыбекті білеме екен?" в онлайн-газете "Turkistan."
     Аксуский земляк и писатель, Жемісбек Толымбеков, написал статью -"Барлыбекті; болмысы". Еще один  земляк - Абай Айма;амбетов, статью -"Барлыбекті ба;алай алды; па?" в 2018 г. 
     Аксуский писатель Мухамет;лі Казбанбетов написал несколько статей о Барлыбеке, в том числе дополнил его родословную.
     Поэтесса Г;лба;ыт ;асенова написала поэму  «Алашты;  Барлыбегі»,  опубликованной в областной газете "Жетісу".
     Двое земляков Барлыбека сочинили песню «Барлыбек - Алаш султаны", слова к которой написал поэт ;ли Ыскакбай, а музыку композитор Мурат;ан Егінбай. 
     Еще один земляк Барлыбека Сырттанова, один из бывших руководителей Аксуского района, Серик Серпербаев в своей "Интернет - газете " постоянно публикует статьи про автора первой казахской Конституции – Барлыбека Сырттанова.
     По решению собрания земляков Барлыбека в селе Кызылту, которое провела аким с. Кызылту Майра Абишева, а также ходатайству депутата Мажилиса Республики Казахстан  Б. Бопазова в 2010 году село Кызылту было, наконец, переименовано в  "Аул Сырттанова", так как он родился и умер в С;ттігене - в отделении совхоза им. Валиханова, в трех километрах от села Кызылту.
     В исторической науке по исследованию трудов и жизни основателей "Алаш Орды" появилось новое направление - "Барлыбектану". 
     Эта книга является первым историческим, художественным произведением на русском языке о жизни Барлыбека Сырттанова, которая переводится на казахский язык.
     В книге использованы фотографии, которые были в свободном доступе в Интернете, раскрывающие быт и культуру той царской эпохи, а также образы сослуживцев и друзей Барлыбека.    
     Если читатель, прочтя эту книгу, проникнется духом той эпохи, узнает в каких трудных условиях жили казахи, как в этих условиях приходилось бороться Барлыбеку Сырттанову против русского великодержавного шовинизма и осознает, что именно Барлыбек Сырттанов заложил когда-то первый камень в фундамент независимости Казахстана, то автор будет считать, что не зря написал эту книгу.

             Автор: Алмас Найман.   E-mail: koptleuov52@list.ru
    



                Глава 1
                Историческая справка
     В далекие царские времена казахов называли "Киргизами", а позже, с 17 века - "Киргиз-кайсаками" чтобы отличить от истинных киргизов. Казахи занимали территорию от реки Урала до Иртыша - с Запада на Восток и от реки Сыр-Дарьи до реки Тобол - с Юга на Север. Вели кочевой образ жизни, были подразделены на три анклава - "Жузы" которые по русски именовались "Ордой". Казахи являлись основным составляющим народом  Империи Чингисхана, после смерти которого казахами управляли только его потомки: его сын - Бату-хан, а после него - внук Джучи (Жошы-хан по казахски). До времён правления Чингисхана, племена казахов Керей и Найман входили в состав "Уйгурского Каганата" и в 10 - веке с боем вырвавшись из "Каганата", образовали свои два государства на территории нынешней Монголии и севере Китая - верховьях рек Енисей и Орхон. Через два века, потерпев поражение от войск Чингисхана, в 12 веке вошли в состав его империи, были его воинами, сотниками и тысячниками его туменов, государственными служащими, так как имели свою письменность - так называемую "Орхоно-Енисейскую письменность". Вместе с движением войск Чингисхана, постепенно Кереи переселились в степи между Иртышом и Тоболом, а Найманы переселились в верховья Иртыша  и степи от Алтайских гор до гор Джунгарского Алатау, называемой - "Семиречьем", по числу рек стекающих с гор в озеро Балхаш.
     В конце 12 века Чингисхан дал свободу и разрешил полководцу,  главе рода Керей, хану Тайбуге поселить свой род в степях между рек Тура, Тобол, Ишим и Иртыш - за его боевые заслуги. Основав город на реке Тура и назвав его "Чингиден", Тайбуга прожил там долгие годы и по возрасту умер. Его внук Мухамед перенес столицу своего рода от Чингидена на реку Иртыш и назвал свой город "Сібір", что по русски звучало как "Сибирь"
     В "Есиповской летописи" от 1622 г. написано, что когда началось освоение земель русскими на восток за Уралом, то коренные жители - казахи, на вопрос - "Что эта за земля и как она называется?" отвечали, что земля называется по имени столицы казахов, рода Керей: "Сібір" - "Сибирью"
     Не будем занимать время у читателя длинной историей освоения Сибири русскими первопроходцами и вернемся к освоению земли Семиреченской.
    Губернатор Тобольской крепости, князь Матвей Гагарин в 1715 г. написал царю Петру-1 письмо о том, что в верховьях реки Иртыш имеются залежи "Песошного золота" и надо бы захватить эти земли. Царь одобрил эту затею и направил своего офицера, подполковника Бухгольца с войском для завоевания земель верховьев Иртыша. Начиная с 1716 г. войска начали двигаться от Тобола к реке Иртыш, затем по Иртышу до Ямышева – место впадения речки Ямышево в Иртыш. Бухгольц построил «Ямышевскую крепость». Но, джунгары осадили крепость и вынудили Бухгольца вернуться вниз по Иртышу и на месте слияния реки Омь в Иртыш, где он и основал крепость Омск . На следующий год Петр Первый послал другого офицера – майора Лихарева с войском, чтобы он продолжил дело Бухгольца. Войско Лихарева по реке на стругах пошло вверх по течению Иртыша и в 1718 г. основало крепость "Семипалатный", а летом 1720 г. в излучине рек Ульба и Иртыш основали крепость "Усть-Каменогорск".  Лихарев двинулся было и дальше до озера Зайсан, но встретив активное сопротивление джунгарских войск отошел назад. Лишь через 5 лет смогли отбросить джунгар, выйти к границе с Китаем и построить последнюю крепость на речке Джеменей, впадающей в Иртыш, назвав крепость "Джеменей - Зайсан". Почти сто лет шло освоение земель вокруг реки Иртыш и к западу от нее. Территорию оформили как "Семипалатинская область",  ввели в  состав существуюшего "Тобольского генерал-губернаторства", а позже  область перевели "Омскому генерал -губернаторству".  В середине того же века с 1752 по 1753 годы китайцы полностью уничтожили всех джунгаров, и они исчезли как народ. За два года до этого джунгары пройдя через всю территорию казахов, остановились на левом берегу Волги. Через два года глава джунгар – «Хунтайджи», затосковал по своей бывшей Родине и принял решение вернуться обратно. Зимой 1752 года он позвал своих джунгар, которые раньше переправились через Волгу и основали там свое ханство, вернуться вместе с ним на свои исконные земли севера Китая. На счастье тамошних джунгар, Волга не замерзла в том году и джунгары правого берега не смогли присоединиться к основной массе джунгар левого берега. Джунгары двинулись обратно к северу Китая, на свои исконные территории Синьцзяна и Запада Китая. По пути на них постоянно совершали набеги казахские войска, башкирские и татарские войска, уничтожая их и захватывая в плен женщин и детей. На Родину дошло меньше половины джунгар, но и те были полностью вырезаны китайцами. Джунгары – как народ были стерты с лица Земли. Потомков джунгар оставшихся на правом берегу Волги стали называть калмыками и они вошли в состав России, а поселение "Элиста" стала их столицей.
     С 1731 года, когда хан Младшего Жуза Абулхаир принял подданство России, с запада на юго-восток, от Оренбурга началось завоевание казахских земель российскими войсками на юго-восток, с построением крепостей "Эмба", "Иргиз", "Кандагач", далее -"Казалинск" возле Аральского озера, "Перовский" на берегу реки Сыр-Дарья. Русские войска под командованием генерала Перовского с боем заняли кокандские крепости "Туркестан", "Чимкент", "Сузак", "Пишпек", образуя «Сыр-Дарьинскую линию» крепостей. Для продвижения российских войск от Иртыша на Юго - Запад, вглубь территории казахов, был дан Высочайший Указ царя Николая Первого - «Сибирскую линию» крепостей соединить с юго-западной, «Сыр-Дарьинской линией» крепостей.
     В 1831 г. по распоряжению Омского генерал-губернатора Густав Христиановича Гасфорда (1794 – 1874) на берегу речки Аягуз, отстоящей от крепости Семипалатинской на 300 верст западнее и впадающей в озеро Балхаш, заложили крепость с таким же названием "Аягуз" (позже переименованный в "Сергиополь") с подчинением Семипалатинскому генерал-губернатору.
    Крепость стала форпостом российских войск по завоеванию казахских земель под протекторат России на Юго-Западном направлении.  Постепенно в городе появились две кузницы, две водяных и одна ветряная мельницы. В  шести верстах от города добывался известняк и здесь же располагалась обжиговая печь. В трех верстах стоял кирпичный заводик по выделке жженого кирпича. Продукция обжиговой печи и заводика шла на строительство церкви, казенных зданий и печей.
  Церковь в Сергиополе.  (Фото из книги Дж.Кеннана. 1901г.)

     Вокруг крепости были расселены свыше 200 семей казаков, перевезенных из Томской и Омской губерний. Здесь же была организована ставка командующего всеми военными пограничными силами России по Семипалатинской области, генерала -  майора Н.Ф. Вишневского.
   Весной 1846 г. из Омска в Аягуз, от генерал-губернатора, князя Горчакова, пришел секретный пакет генералу Вишневскому, в котором был приказ - "Переманить киргизов (казахов) Семиречья в подданство России, пока их не позвал под себя мятежный хан Кенесары".
   Мятежный хан Кенесары уже три года вел освободительную войну с российскими войсками за независимость казахских степей от Урала до Семиречья. Терпя поражение и отступив от линии крепостей Оренбуржья, в 1845 г. обосновался в дельте реки Или, в Семиречье.
     До приказа Горчакова, в 1840-1845 годы Н.Ф.  Вишневскому удалось уговорить султанов ряда родов казахов Среднего Жуза принять подданство России, за что и присвоили ему звание "Генерала - майора" и дали широкие полномочия по продолжению приема в подданство России киргизов (казахов) пограничных территорий.
     В середине апреля 1846 г. ряд влиятельных волостных Старшего Жуза (Большой Орды) ходатайствовали перед князем  Горчаковым о принятии их в российское подданство, послав через гонца письмо следующего содержания:
     - "Мы, султан Кушен (Кошен) с биями согласны на подданство России в царствование покойного государя императора. Желая воспользоваться спокойствием под управлением российской власти мы, ныне со знатными биями, нашими старшинами со множеством народа нашего, приняли намерение поступать в подданство России. Постоянные кочевки наши (бассейн) рек Коксу и Или" -
     Письмо подписали:
 Султаншаш, сын Адил - султана  Жалаирской волости;
Бии Таутлеу - Ботбаевской волости;
Диханбай Габсяламов - Жанысовский волости;
бий Казанбай - Кошкарской волости;
Байгазы Кумисбаев - Сикымовской волости;
бий Исым Аллашукуров - Уйсуновской волости;
бий Сары Алтаев и Малдыбай Жапаков - Атамановского рода;
бий Аяк - Чайровской волости; -
     Получив указание Омского генерал-губернатора,  Н. Ф. Вишневский тут же послал гонцов в Абралинскую степь к султану Тобыктинского рода - Кунанбаю и Тарбагатайско-Зайсанскую степь к султану Найманов - Бараку, с просьбой прибыть в Аягузскую крепость, недавно только переименованный в "Сергиопольскую крепость". Послал гонцов с приглашением к султанам рода Керей в Каркаралинск, рода Уак, и рода Кипчак - в сторону Акмолинской крепости. Через неделю прибыли все пятеро приглашенных  султанов Среднего Жуза, ранее принявшие российское подданство. Николай Францевич рассказал им об угрозе со стороны хана Кенесары и попросил совета. Старший султан Тобыктинцев - Кунанбай предложил созвать "Курултай" - "Совет старейшин казахских родов" и предложить казахам Старшего Жуза перейти в подданство России. Все остальные султаны поддержали инициативу Кунанбая, после чего решили послать гонцов ко всем пяти родам Старшего Жуза, живущих в Семиречье и пригласить их султанов на Курултай. Местом  решили выбрать реку Лепсы, находящейся на середине пути между Аягузом и территориями Семиречья, где жили все эти роды. Послали казахов - гонцов с письмами, на которых поставили свои печати - "Тамги" султаны Среднего рода. В письмах, кроме предложения принять подданство России, оговаривались предварительные условия, а также дары султанам. В перечень даров кроме подарков и денег, предлагалось присвоение званий майоров, сабля с золотой рукоятью и позолоченными ножнами, форменной одеждой, постоянной денежной выплатой и другими льготами, положенных высшим офицерам царской армии.
   22 июня 1846 г. из Аягузской крепости  к реке Лепсы, прибыл военный обоз с солдатами, казаками под командованием есаула Казачина, кибитками султанов родов Среднего Жуза. Перейдя на левый берег реки, разбили лагерь в предгорье Джунгарского Алатау и стали ждать султанов Старшего Жуза. Река Лепсы являлась крайней восточной рекой территории, называемой "Семиречьем" - по количеству семи рек, вытекающих из гор Джунгарского Алатау и впадающих в озеро Балхаш, это реки: Чу, Или, Каратал, Бион, Аксу, Баскан, Лепсы. На этой территории проживали казахи Старшего Жуза - от реки  Сыр -Дарья  до реки Каратал. А восточнее их, от реки Каратал до реки Лепсы, проживали казахи Среднего Жуза, племени «Найман».
     Дата Курултая была назначили на 23 июня 1846 г. Вскоре, вечером 22 июня прибыл караван с султанами Старшего Жуза, со своими охранниками, воинами-сарбазами, коноводами, писцами и обслуживающей челядью.
     И вот сегодня, 23 июня 1846 г. должен был, наконец, состояться "Курултай", на котором должны были быть приняты судьбоносные решения для казахов Семиречья и для России. Перед Курултаем генерал Вишневский попросил старшего султана Тобыктинцев - Кунанбая и старшего султана Найманов – Барака, первыми выступить на Курултае и убедить султанов Старшего Жуза принять подданство России. Те согласились и сказали, что после них надо дать слово султану Али Адилову, главе рода Жалаир, внуку знаменитого хана Аблая.
   Курултай открылся утром 23 июня 1846 г. на открытом воздухе, в присутствии генерала Н.Ф. Вишневского, чиновников Пограничного управления Сибирскими казаками В. Ивашкевича и А. Янушкевича, (поляков по национальности, сосланных за участие в восстании Польши против России) на которых были возложены задачи по переписи скота и людей Сергиопольской волости.
    Главной темой обсуждения на Курултае было принятие казахами Российского подданства, на основании решения султанов пяти родов Старшего Жуза. Вся процедура Курултая по оформлению подданства России, была направлена против Кенесары.  Главным представителем родов  Старшего Жуза, на которого Н. Вишневский делал ставку, был султан рода Жалаир - Али Адилов. Его выступление (как потомка бывшего хана Аблая) должно было произвести на присутствующих такое влияние, после которого уже не должно было остаться колеблющихся. Султан Али начал свою речь словами:
   - "Мы происходим от хана Аблая, Кенесары родился от одной из его жен и является нашим кровным родственником. Но нам хорошо известен его характер. Это голодный волк, который и сейчас, если бы пришел к нам, ограбил сто аулов. Можем ли мы его любить и держаться с ним вместе? Нет! Но, в то же время никто из нас не поднимет на него руку, хотя мы обязались быть верными России, но сражаться со своим кровным родственником мы тоже не можем!" -  закончил он свое выступление.
     Султан Али отразил позицию султанской верхушки Семиречья, которые хотя под явным давлением Вишневского и выразили готовность подписать совместный документ о переходе под подданство России, но все же в достаточной степени представляли себе опасные последствия своего шага! Понимали, что гнев Кенесары может обрушиться на них с налетами его сарбазов на их аулы. Тем более, что тысячи рядовых казахов края одобряли цель прихода Кенесары, готовы были присоединиться к борьбе против царских отрядов, с разных сторон двигавшихся в Семиречье. После Али выступили султаны Кунанбай, Барак, а также другие султаны родов, уже принявших ранее подданство России. После более чем пятичасовго обсуждения, наконец, пришли к общему соглашению. После чего, одиннадцать султанов, двадцать биев, двенадцать уважаемых мулл каждого рода казахов обеих Жузов,  начали подходить к столу, за которым сидели генерал, два чиновника и два толмача - переводчиков русского на казахский язык и стали подписывать текст "Соглашения".
     Не владеющие грамотой просто приставляли палец окунутый в чернила, а султаны поставили свои "Тамги" - своебразная печать со знаком рода.
    "Соглашение" предусматривало:
    - прекращение “противозаконных поступков” - барымты,
    - всяких фактов грабежей  между Старшим и Средним Жузом,
    - свято хранить заключенную дружбу и мир между обоими Жузами.
     - прекращение всяких контактов с “мятежным ханом Кенесары”,
     - принимать надлежащие меры к ограничению действий повстанцев.
     Не ограничившись общеполитическими требованиями, генерал при поддержке султанов Старшего Жуза, потомков хана Аблая - Али Адилова и С;к Аблайханова добился принятия взаимных обязательств -  извещать друг друга в случае поступления тревожной информации о появлении в их аулах сил Кенесары. Для этого в "Соглашение" ввели строки:
     - При появлении шаек хищников или при известии о каком-либо враждебном намерении, обязаны мы извещать друг друга.
     - Общими силами стараться к искоренению злодеев, доводя тот час до сведения российского правительства через ближайший приказ.
     - При переходе караванов (старшие султаны) обязаны охранять их от притеснений и оказывать защиту, а в случае надобности, то и возможное пособие. -
   Специальный раздел оговаривал круг обязанностей, которые взяли на себя султаны, бии, старшины и другие, поставившие под этот документ свои печати, для чего был введен текст:
     - "Мы, нижеподписавшиеся султаны, бии Большой Орды родов: Дулатовского, Албановского, Суанского, Шапраштинского  и Джалаирского приложили свои печати и тамги в том, что по единодушному совещанию наше общее со старшими султанами Каркаралинского, Аягузского и Кокбектинского округов Среднего Жуза, в присутствии генерала Вишневского, мы положили непоколебимою твердостью:
    - мятежного султана Кенисару Касымова и его приверженцев, пришедших в наши места как нарушителя общественного спокойствия, считать врагом нашим, не иметь с ним никаких сношений, и чтобы, как он, Кенесары, так и его приверженцы, не находились на занимаемых нами местах. Если же мы заметим или услышим о враждебном его предприятии, то обязуемся тотчас извещать об этом русское начальство”.
     По окончании Курултая был организован пир, причем казахи пировали отдельно, а казаки отдельно, так как выставили спиртное, которое казахам было запрещено пить по Шариату.
     На следующий день генерал Н.Ф. Вишневский произвел смотр войск старших султанов и волостных, собранных по его распоряжению. Об этом факте написал поляк Адольф Янушкевич, участвовавший в делегации в качестве землемера, в своем дневнике: “….Смотр киргизского войска… наконец,… вышел генерал, и перед ним прошли боевые порядки каждой волости под предводительством султанов… после короткой речи генерала и краткой клятвы в готовности к бою против Кенесары с их стороны, на площадь влетело несколько сот всадников. Ими командовал одетый по-парадному султан Барак… Кунанбай сиял из-под зонтика, С;к стоял при генерале… распространился слух, что все эти приготовления к походу против Кенесары."
     Султан Рустем, глава рода «Уйсунь-Дулат», который не был на Курултае, уже после Курултая направил письмо в Омск, где информировал Омского генерал-губернатора князя П. Д. Горчакова в том, что его род тоже выражает согласие на подданство России, указал численность Уйсунь-Дулатовского объединения, которое может поддержать Россию в борьбе против хана Кенесары - до 6 тысяч  юрт. В последних фразах письма он изъявлял полную свою покорность “Великому государю России”.
     Дальновидный генерал Вишневский отдельно от "Соглашения" взял со всех присутствовавших султанов и родоправителей письменные подписки о верноподданстве России, что послужило затем правовым основанием для завоевания региона и включения его в состав России. Закончив «Курултай», генерал Н.Ф.Вишневский вернулся в Аягузскую крепость, оставив сотню казаков под командованием есаула Казачина на реке Лепсы, для постройки крепости в верховьях реки, среди гор. Крепость была выстроена за два года, затем туда поселили крестьян-переселенцев из России, после чего крепость стали называть "Станица Лепсинская".
     Однако, после ухода с реки Лепсы генерала Вишневского, Кенесары передвинулся поближе к границе Аягузского округа – на реку Коксу и возобновил прерванные было переговоры с порубежными казахами, вследствие чего старший Аягузский султан просил начальника отряда есаула Казачинина о переходе с отрядом за реку Лепсу, что было разрешено ему Вишневским только в крайнем случае. Вести о движении Кенесары к пределам Аягузского округа возбудили в Омске тревогу. Генерал-губернатор князь Горчаков (1836-1851 г.), после совещания с начальником Аягузского отряда есаулом Нюхаловым, долго служившим в южных округах и нарочно вызванным для доклада о положении дел в Омск, приказал стоявший на реке Лепсе отряд усилить 150-ю казаками, 80-ю человек пехоты "8-сибирского линейного батальона" и одним орудием, а командование всем отрядом принять Нюхалову. Целью действий отряду было назначено: выдвинуться за реку Лепсы до речки Копал, берущая начало в предгорьях Джунгарского Алатау и впадающая в степное озеро Бас-Куль. Устроить там стоянку, неусыпно наблюдать за Кенесары, постараться настигнуть и разбить его, или заставить его удалиться за реку Или. В этот же отряд были назначены два топографа, которым было приказано собрать подробные сведения о проходимой отрядом стране, избрать место для стоянки отряда и наметить пункты для учреждения по ним линии пикетов между Аягузом и стоянкою отряда.
     27 августа 1846 года Нюхалов переправился через реку Лепсу и 1-го сентября прибыл к стоянке казахов рода Найман - местечко "Кызыл-Агаш", что стояла у выхода речки Копал из гор в степь. Но, местность показалась ему здесь недостаточно удобной для заложения постоянной стоянки отрядов и он передвинулся несколько вверх, по речке Копал,  где верховья реки были покрыты хвойными лесами и устроил там стоянку казачьего войска под названием речки  - укрепление "Копал".
     8 сентября отряд Нюхалова прибыл на реку Каратал, где к нему присоединился казахский отряд в 400 человек, под начальством старшего султана племени Жалаир - Болека.
     Передохнув, отряд Нюхалова пошел дальше, к реке Коксу. На реке Каратал к Нюхалову явились два султана Большой Орды - Старшего Жуза : Али Адилов и С;к Аблайханов ("Суюк"-по русски и в архивных документах) тоже внук хана Аблая, обещавшие свою помощь отряду и давшие разведданные о расположении хана Кенесары.  В это время Кенесары с 10 -тысячной  толпой казахов расположился на полуострове "Камау" в дельте р. Или.  Перейдя реки Коксу и Каратал, отряд Нюхалова подошел к реке Или и по его правому берегу направился к "Камау". Заняв место у  единственного входа на полуостров, отрезал таким образом сообщение Кенесары с казахами Большой орды. Нюхалов решил взять Кенесары «измором» и не пошел дальше, рассчитывая, что на "Камау" мало корма для скота и не хватит продовольствия для войска. Кенесары понял, что сам себе устроил ловушку и переправился на левый берег Или, чтобы дальше двинуться к р.Чу. Это отступление впоследствии и погубило Кенесары. Когда он надумал повести своих людей дальше от русской армии, через Киргизию в Китай, то киргизские манапы, организовали окружение уставших и обессиленных казахов в горах перед Пішпеком и полностью вырезали всех, не щадя ни женщин, ни детей, ни стариков. Голову Кенесары отрезали от туловища и преподнесли в дар русскому царю. За это глава киргизских отрядов и исполнитель казни Кенесары, манап ;алигула ;лібеков получил  золотую медаль от русского царя (!?).
     Отряд Нюхалова не стал преследовать хана Кенесары за реку Или и возвратился в Копал, где и получил приказ зимовать в 1846 г. Казачий отряд, зимовавший в Копале, весной 1847 года перешел под командование сотника Абакумова, а есаул Нюхалов вернулся в Аягуз с десятком казаков. Первую зиму (1846-1847) казаки жили в горном ущелье в казармах, выкопанных в земле и покрытой лесом.  В 1847 году, на 4 км. выше от прежней стоянки казаков, вдоль речки Копал заложили "Копальскую крепость", строившееся более года. Место было выбрано исходя из рассказов местных казахов – племени Найман, которые показали развалины домостроений бывшего джунгарского тайши по имени «Ко-Пал», по имени которого была названы речка и местность – «Копал». Почти сто лет назад все джунгары были вырезаны китайцами, а на опустевшие места поселились казахи рода Найман, взяв разрешение сыновей Великого Шынгыс-хана.
     В 1848 году назначили первого пристава Большой орды - барона Врангеля, а "Копальская крепость" стало его резиденцией. По Высочайшему Императорскому повелению, 22-го мая 1848 года было учреждено почтовое сообщение между "Аягузским приказом" и Копалом, вследствие чего началась постройка 12 почтовых пикетов. В эти же годы началась и колонизация края русскими переселенцами - крестьянами. В 1848-1850 годах в Копальское укрепление пришла первая партия переселенцев из Воронежской губернии России, которые образовали  "Станицу Копальскую". С 1850 года Копал стал важным военным пунктом, так как все экспедиции, отправляемые для покорения Заилийского края, снаряжались в Копале. В 1854 году было объявлено "Положение" об управлении Семипалатинской областью и был учрежден "Копальский военный округ", а станица "Копальская" названа окружным городом. 19 мая того же 1854 года "Высочайшим Императорским повелением" приказано открыть почтовый тракт, на 12 пикетов от г. Копал до укрепление «Верное» (Алматы). ). До этого первая почта была учреждена в 1852 г. в Аягузе, как Семипалатинское  отделение.
     В 1865 году губернатором и командующим войсками сначала Семипалатинской области, а с 1867 года – Семиреченской области (административный центр которой находился в Верном) был назначен генерал-майор Герасим Алексеевич Колпаковский.  В 1867 году Копал был назначен штаб-квартирой  "9 полка Сибирского казачьего войска" и вновь назначен "Пристав" военного округа Семиречья - барон Врангель.
    В предгорье Джунгарского Алатау, на левом берегу реки Аксу в 1848 г. был построен один из 12 пикетов - казачъий почтовый пикет, сотником Степан Михайловичем Абакумовым, вследствие чего село вокруг пикета был назван по его фамилии - "Абакумовка". Сам Абакумов через год был переведен начальником "Алатавского военного округа". Перед отьездом успел построить в Копале первую школу и здание администрации крепости. В 1860 году выйдя в отставку вернулся обратно в Копал, где и умер через 5 лет, в 1865 г. "Абакумовским" пикетом, который стал селом, стал командовать атаман Чернов.
     Казахи рода Найман, жившие в окрестностях пикета, село называли не "Абакумовка", а "Тасбекет" которое переводится как "Каменная крепость" потому что пикет был окружен каменной стеной, а дома крестьян-переселенцев были построены за пределами этой стены. Территория от хребтов Джунгарского Алатау до озера Балхаш подразделили на две волости:
1)«Нижне-Аксуская» киргизская волость по обе стороны реки Аксу и
2)«Бион –Куяндинская» киргизская волость от реки Аксу до реки Бион. На территории «Бион – Куяндинской» киргизской волости проживали казахи рода Каптагай, ветви Найман - Матай. О выходце из этой волости - Барлыбеке Сырттанове, о его жизни и достижениях пойдет наше повествование.
     Немного родословной:  От главы рода «Кулшана» родилось три сына: Бейсен, Сарсен и Сейсен. От Бейсена родилось три сына: Ордабай, К;кк;з, Мейірман. От последнего Мейірмана три сына; Батыр;;л (Ба;ы) , Ша;ы, Шекі. От Батыр;;ла родился сын Д;йсенбі, получивший впоследствие имя - Сырттан и дочь. У Сырттана от первой жены; Керімбек 1862 г., Турлыбек 1864 г., Барлыбек 1866 г. От второй жены: дочь Батима 1868 г. сын Молдахан 1870 г. и сын Кенжехан 1872 г.
 
          
Карта Семиреченской области периода жизни Б. Сырттанова.



          
                Глава 2
                Детство Барлыбека

     Прошло 20 лет, как построили Копальскую крепость и учредили Копальский уезд. Все почтовые пикеты предгорья Джунгарского Алату,  в том числе и пикет "Абакумовка" числились по территории Сергиопольского уезда, которая была образованного  14 апреля 1867 г., а 11 июля 1877 г. часть Сергиопольского уезда была передана в состав Копальского уезда, Семиреченской области. В том числе все волости вокруг реки Аксу и Бион-Куяндинская волость.
     Станицу "Абакумовку" с правой стороны обтекала река Аксу, с левой же стороны обтекало ответвление от реки, называемой - "Бурган", которая через 40 километров ниже опять впадала в свою реку Аксу. По руслу "Бургана", ниже по течению, на расстоянии 15 километров от "Абакумовки", в местечке под названием "С;ттіген" расположилась зимовка ("Кыстау" по казахски) рода "Кулшан", ветвь клана "Найман-Матай-Каптагай". Хозяином зимовки был батыр и глава рода - Сырттан Ба;ы (Бокин - по русски). Это был высокого роста, кряжистый мужчина лет 30, с высоким лбом и умными глазами. Обладал недюжинной физической силой и по молодости ему не было равных в борьбе "Казахша - курес" среди всех родов племени Найман—Матай - Каптагай. Сырттан являлся правнуком знаменитого батыра Каптагая, имя которого было "Ураном" - боевым кличем, всех воинов племени Найман, во время битвы с врагами: будь то джунгары или китайцы или уйгуры. Унаследовав от предка отвагу и острый ум, Сырттан умело руководил своим небольшим подродом "Кулшан", выучил русский язык, был честен, шедр, не был алчным, за что пользовался громадным авторитетом не только своего рода Кулшан, но всех соседних родов как: "Колдей-Жумай", "Дуан", "Кайнар", "Кара", "Матыгай" и прочие мелкие роды, ветви Каптагай, племени Найман, проживающие в волостях предгорья Джунгарского Алатау.
     Зимовка  "С;ттіген" состояла из 30 домиков, расположенных в два ряда вдоль единственной улицы, на правом берегу речки Бурган. Домики были глинобитными, с плоской крышей. На тыльной стороне каждого домика располагались длинные сараи тоже с плоской крышей, предназначенные для зимовки скота: овец, коз, коров. Лошади содержались отдельно от них, в загоне без крыши, так как не требовали ухода, кормились травой из-под снега, так называемой "Тебеневкой" и в загон загонялись зимой от случая к случаю. Лошадей от волков охраняли два-три жеребца в каждом табуне, поэтому лошади паслись табунами вольно, вокруг зимовки.
   Ближе к речке Бурган, в стороне от ряда домиков зимовки, отдельно расположились три дома с двускатной деревянной крышей и длинным сараем, тоже с деревянной крышей, расположенные квадратом, образующие внутренний дворик между собой. Это был комплекс домов главы рода, батыра Сырттана. Между его домом и домиками остальных «Кулшановцев» располагался конный двор, огороженный глинобитным забором и деревянными воротами.
     Батыр Сырттан был потомком знаменитого и отважного батыра Найманов - "Борибай-батыра", внука "Каптагай-батыра". Отца Сырттана звали Батыр;ул. Но, Батыр;ула никто не звал полным именем, а как принято было у казахов, фамильярно и кратко по буквам первого слога и второго слога -"Баке или Ба;ы". Русские именовали Батыркула искаженно "Бокин" и эта фамилия так и закрепилась за его сыном - Сырттаном. Своего первенца Баке назвал именем "Дуйсенбі". Когда мальчику было всего 5 лет между родственниками Ба;ы из-за зависти случилась кровавая ссора, вплоть до кровопролития и Ба;ы вынужден был с семьей бежать к дальнему родственнику, по имени Шакы, к аулу "Карашилик". Эти родственники, опасаясь, что могут прибыть преследователи, решили переименовать мальчика Дуйсенби другим именем и не придумали ничего лучшего, как назвать "Сырттан", что означает на казахском "Прибывший со стороны" - "Сырттан келген". Вскоре умерли отец, позже мать и Сырттан вырос в семье у своих дальних родственников Шакы. Зная, что не на кого надеяться, он с детства стал сметливым, умным, физическит крепким. Выучил несколько приемов борьбы "Казакша курес" отработал до автоматизма три основных приема и стал непобедим на дружеских схватках между родами ветви Каптагай. Женился на девушке из рода Кара, по имени Кулдариа от которой родились два сына: Керимбек в 1862 году и Турлыбек,  в 1964 г. Позже Сырттан вернулся в свой род, помирился с врагами покойного отца и обосновался с родственниками своего рода Кулшан, в низовьях речки Бурган, местечке "C;ттіген". 
     Стояла солнечная погода середины мая 1866 г. Рано утром, выйдя во двор, Сырттан громко позвал кучера. Из сарая вышел мужчина  средних лет и быстро подбежав к Сырттану спросил:
     - Что случилось, таксыр? -
     - Слышишь, как кричит моя жена, Кулдариа! Наверное, начались роды, срочно скачи в село Аксу, привези татарку, бабку - повитуху, ты же знаешь где она живет, ездил за ней, когда родился мой первый сын Керимбек. Да побыстрее, а то как бы ребенок не задохнулся или супруга не померла! - ответил Сырттан.
     - Сейчас же привезу ее! - воскликнул мужчина, запрягая коня в рессорную пролетку хозяина. Вскочив в пролетку, прищелкнул вожжами и легонько стегнул кнутом каурого скакового коня. Тот только всхрапнул, вскинул передние ноги и с места рванул аллюром со двора.
     - Ну, слава Аллаху! Теперь только бы женушка дождалась прихода повитухи, а то ведь никто из моих родственниц не умеет принимать роды! Надо будет, кого нибудь послать к русскому фельдшеру в Абакумовку, чтобы научилась принимать роды. Хорошо, что мы еще здесь на "Кыстау", а если бы это было на джайляу, в Карашокы, за Арасаном, то там точно никого не было бы, способного принять роды - подумал Сырттан, заходя домой.
     Дом был на высоком каменном фундаменте, из саманного кирпича, с деревянной двускатной крышей, большими окнами, побеленный известкой, чем красочно отличался от других домов. В доме было 6 комнат: несколько спален, кухня-столовая и зал для приема гостей. В дальней комнате, служивший спальной самому Сырттану, доносились всхлипывания и стоны его жены, начавшиеся еще час назад. Возле нее хлопотали несколько женщин-родственниц, готовя тазики, пеленки, простыни, ведро с горячей водой, мылом. Одна из них, старуха в "кимешеке" (особый платок женщин преклонного возраста, одеваемый на голову), сидя возле кровати держала за руку жену Сырттана и успокаивала ее, прерывая свою речь сурами из Корана.
     - Ох, спасибо, матушка Батима! Одна ты из женщин знаешь Коран и я верю, что жизнь женушки под защитой Аллаха! - подумал Сырттан и вышел опять во двор, не в силах слышать стоны жены.
     Через час во двор влетела пролетка со взмыленным каурым и женщиной-повитухой рядом с кучером.
     - Ай, Рауфа-жаным! Как хорошо, что тебя вовремя привезли! Там супруга моя рожает, беги к ней, спаси мою жену и младенца! - вскричал Сырттан, подбегая к пролетке и помогая повитухе сойти с нее. Та лишь молча кивнув на приветствие Сырттана, быстро пошла в дом, неся баул со своими принадлежностями.
     Тем временем во дворе уже собрались представители всех домов "Кыстау", молча ожидая детского крика. Сырттан сказал кучеру:
     - Не распрягай коня! Потом увезешь ее обратно. -
На что кучер молча кивнул головой и набросил торбу с зерном на морду лошади. Потянулись томительные минуты и часы ожидания. Прошло уже более трех часов, толпа во дворе стала редеть,  расходясь по своим делам, в свои дома. Во дворе остались мужчины и несколько женщин, самые близкие родственники. Вскоре в доме раздался пронзительный крик малыша и все радостно вздохнули. Вскоре во двор вышла женщина неся в руке сверток белья, с плацентой от ребенка и передала его кучеру. чтобы тот закопал его поглубже и подальше от дома. Кучер, взяв лопату, вышел со двора, неся сверток с "детским местом" новорожденного, чтобы закопать его. Женщина тут же обернулась к Сырттану и сказала:
     - Мальчик родился у вас, да такой громкий и беленький! На темечке у него небольшая отметина в виде красного пятнышка, наверное, это метка от Аллаха. Кажется, будет знаменитым и прославит не только Вас, но и весь наш род Кулшан! Ба;ытты болсын! - сказав это, она ушла обратно в дом, к роженице.
     - Мальчик! У меня третий мальчик! Братья - бауырлар! Какая радость! О Аллах! Благодарю тебя за то, что осчастливил меня сыном и сохранил жизнь его матери! Как отпадет пупок будет той для вас всех, мои дорогие родственники ! - закричал Сырттан, обращаясь к своим во дворе. Те в ответ тоже радостно подходили к нему, обнимали, хлопали по плечу, говорили соответствующие событию слова. Благая весть тотчас разнеслась по аулу и во всех домах стали говорить здравицы в адрес своего главы рода и его жены, желая здоровья.
     Через два часа, дождавшись остановки кровотечения, обсушив младенца и положив его на грудь матери, сказав матери и окружающим ее женщинам что делать дальше, как и когда купать ребенка, повитуха наконец устало вышла из дома. Ее тут же подхватил под руки Сырттан и повел в летнюю кухню. Усадив за стол со всевозможными явствами, дал ей деревянную чашку - "тостоган" с пенящимся кумысом. Повитуха залпом выпила всю чащу, устало откинулась на спинку скамьи. Сырттан протянул ей в руки платок, с завязанным в нем деньгами и благодарно сказал ей:
     - Рауфа-жаным! Твой тяжелый труд по спасению моего сына и жены будет отмечен от Аллаха на небесах, а здесь на земле, я даю тебе оплату, по которой можешь купить себе дом или пять коров. Кроме этого, дарю тебе кобылу с жеребенком, пусть у тебя будет свой конный приплод каждую весну и ты будешь вспоминать нас! -
с этими словами, он положил сверток с деньгами в ее баул и крикнул кучеру, чтобы тот привязал к пролетке кобылу с жеребенком. Затем вывел повитуху во двор, где уже сзади пролетки была привязана кобыла с жеребенком. Подсадив ее рядом с кучером, Сырттан еще раз громко попрощался с бабкой-повитухой и кавалькада тронулась в путь, в сторону села Аксу.
     Сырттан вошел осторожно в спальню и увидел, что жена устало спит, а рядом на кровати лежит сверток с малышом. Откинув уголок пеленки, закрывавший голову малыша, Сырттан долго вглядывался в его лицо, погладил было по головке и тут увидел небольшое красное подкожное пятнышко на макушке среди пушковых волос.
     - Да, действительно мой сын меченный самим Аллахом! Наверное, и вправду его ждет славный путь в будущем. Надо будет обязательно дать ему хорошее образование на русском языке. Ведь сейчас без знания русского языка никогда не поднимешься над суетой, не займешь место, достойное происхождению, уму и воле Аллаха! Спи мой сынок, спи золотой мой! Буду жив - обязательно сделаю все, чтобы исполнились мои мечты о достойной жизни для детей! -  подумал Сырттан и опустил уголок пеленки на голову сына.
     Через 7 дней, дождавшись отпадения пупка, во дворе Сырттана провели той. Во двор вынесли столы и скамейки, расположили в три ряда, накрыли холстом-скатертью. На скатерть уложили горы баурсаков (жаренные кусочки теста), лепешки, сметану, масло, кусковой сахар, кубики "Жента" - растертое обжаренное пшено, перемешанное со сливочным маслом и сахаром. Из лавки Аксу привезли конфеты "Монпансье" в круглых металлических коробках, выпечку, мед. Рядом в трех огромных котлах варилось мясо жирной кобылы, зарезанной к празднику и мясо нескольких овец. На конце одного из столов несколько женщин раскатывали тесто к мясу в виде тонкой лепешки - "Камыр". Вскоре мясо вытащили из котлов на огромные деревянные блюда - "Таба;", а в кипящий бульон опустили раскатанное тесто. К столу стал собираться народ, рассаживаться по скамьям. За двумя столами сели только мужчины, а женщины заняли третьий стол. Отдельно стоял столик для хозяина, муллы и стариков рода Кулшан. Разнесли блюда с мясом и раскатанным тестом - "Бешбармак", рядом поставили деревянные чашки - тостоганы с горячим бульоном - "Сорпой". Когда все расселись, во главе пиршественного стола появился сам Сырттан и сказал короткую речь о своем сыне, жене, вознеся хвалу Аллаху.
    - Сына мы с женой назвали "Барлыбек", что означает, как вы все знаете - "Бек" это хозяин или глава, а "Барлы" означает "Пытливый"!  Наши предки говорили - как назовешь сына, такая и будет у него судьба, пусть же у моего сына будет судьба, посвященная служению всем членам нашего рода "Кыдыралы-Кулшан", служению всем казахам и нашей Родине! -
     После него местный мулла из Аксу протяжным голосом зачитал молитву из Корана, по окончании которой провел двумя ладонями по лицу, сказав; - "Аллаху Акбар". Все за столом проделали тот же ритуал и приступили к еде. После мяса, женщины разнесли по столам бурдюки с пенящимся кумысом и стали разливать в опустевшие от бульона тостоганы. Пиршество продлилось до вечера, так как, убрав остатки мяса в блюдах, подали чай с молоком. А чаепитие продлилось долго. По окончании пиршества, по взмаху руки Сырттана, мужчины встали из-за стола, а женщины обошли все столы, беря в подол остатки пиршества: конфеты, сахар, выпечку, баурсаки к себе в дом. По казахскому обычаю все что есть на столе должны разобрать гости по своим домам и угостить детей, которым запрещалось сидеть вместе со взрослыми, так назывемое угощение с праздничного стола - "Саркыт".
Жена Сырттана не присутствовала за столом, так как считалось, что пока ребенку не исполнится 40 дней, его могут сглазить или у матери может пропасть грудное молоко, поэтому надо было сидеть дома, а ребенка положить в люльку - "Бесик".
 
                "Бесік"
     Бесик представлял собой люльку, на дне которой было проделано отверстие, на уровне мочевого органа ребенка, а по обеим концам были дугообразные ободки, по центру соединенные палкой, связующая ободки в единое целое. Ребенка запеленав, ложили в бесик, напрочь привязывали к основанию широкими ремнями из плотной ткани, предварительно одев на кончик писульки трубочку из полой бараньей кости, второй конец которой выводили через отверстие днища бесика. Моча ребенка беспрепятственно вытекала по трубочке в чашку, поставленной под второй конец этой трубочки. А сверху накрывали плотной тканью, чтобы ребенок находился в темноте. Благодаря такому устройству бесика, ребенок постоянно спал в темноте, промежность была сухая и не будила его опрелостью. Ребенок подавал голос лишь почувствовав голод. Тогда мать откинув полог кормила его грудью, не отвязывая от бесика. Лишь при непрерывном плаче, свидетельствовавшем об акте дефекации или при обнаружении каловых масс при осмотре, ребенка вынимали из бесика, распеленав, подмывали, меняли пеленку и снова укладывали в бесик. По достижении 7-8 месяцев, ребенка периодически вынимали из бесика, поддерживая за подмышки пытались заставить его ходить. Обычно почти год - полтора ребенок находился в бесике.
     Тем временем род Кулшан готовился к переезду на летнее пастбище - "Жайляу", расположенной за первой цепью гор Джунгарского Алатау, на берегу речки Бион, возле казачьего пикета "Арасан". Летовка называлась "Карашокы" и принадлежала всему роду Кулшан. До конца мая мужчины закончили стрижку шерсти всех овец и коз, во всех хозяйствах кыстау - "С;ттігена". Женщины же ремонтировали и готовили компоненты юрты, накладывая заплаты на кошму, где обнаруживалась прореха, шили одеяла, делали новые кошмы из шерсти овец. Взрослых детей заставили собирать прутья из тальника, росшего по берегам Бургана, и готовить из них основу верха и боковины юрты. Два плотника были загружены заказами и работой по изготовлению деревянных компонентов юрты, сундуков, деревянных коробов для посуды. Главы семейств готовили свои телеги, смазывая дегтем оси колес, ремонтируя сбрую лошадей и верблюдов. Домочадцы Сырттана занимались тем же, лишь молодая мать не участвовала в хлопотах по переезду. Были посланы несколько мужчин на конях, чтобы проверили дорогу через горы и обследовали летовку Карашокы. Вскоре они вернулись, доложили Сырттану что летовка готова, дорога как и всегда, будет идти рядом с Абакумовкой, поэтому они заехали к хорунжему и предупредили, что вскоре караван будет ехать мимо их станицы, на что получили разрешение. Выслушав своих гонцов, Сырттан дал команду гнать овец, коз, коров и лошадей завтра же, рано утром, а людям собраться в течение дня и послезавтра рано с восходом солнца тронуться вслед на жайляу. Тут же всех овец, коз и коров согнали в большое стадо, от каждого дома выбрали по одному джигиту-мужчине, которым велели сопровождать и гнать животных медленно в горы, вдоль речки Бурган. Вскоре огромное стадо перешло вброд мелкую речушку Бурган и по левой его стороне тронулись в путь к Абакумовке, поднимая тучу пыли. Около 20 всадников на горячих конях окружив стадо, покрикивая на животных погнали их в горы. В С;ттігене же, все жители весь день и всю ночь готовились к дальней дороге, укладывали на телеги свой скарб, оставив дома лишь кошму и одеяла для сна. В телеги положили еду на два дня: кумыс в кожаных бурдюках, сливочное масло в вычищенном коровьем желудке, курт, жент, хлеб испеченные в сковородке на углях дров - "Таба нан" У кого были фляги - воду в них для питья и чая, у кого не было - воду в кожаных бурдюках. Над телегой установили пологи из паласа, называемой -"Алаша", чтобы не пропекло головы детей от солнца. "Алаша" представляла собой подобие ковра, изготавленный из толстых плетенных шерстяных нитей, окрашенных в разыне цвета в полоску. Рано утром накормив детей, собрали кошмы и одеяла, уложили в телеги и стали рассаживать домочадцев в телеги.
     В день откочевки, рано утром, в доме Сырттана вывели жену с грудничком в бесике, посадили их на рессорную пролетку. Над пролеткой был поднят полог, чтобы защитить седоков от палящего июньского солнца. Рядом сел сам Сырттан с двухлетним сыном Турлыбеком и 4-х  летним сыном Керимбеком,  кучер взмахнул кнутом- "Камчой" и пролетка выехала со двора. Следом, вытягиваясь в караван, тронулись телеги остальных жителей Суттігена. Ко многим телегам к заднику были привязаны кобылы с жеребенками, которых по дороге доили, так как если через каждые 4-5 часов не подоить кобылу, то вымя разбухало, молоко - "Саумал" перегорало и больше не давало кумыса. Весь караван перейдя вброд речку Бурган на левый берег, тронулся в путь по следам стада, ушедшего еще вчера рано утром.
    В С;ттігене осталась треть семей, мужчины которых занимались хлебопашеством. В пойме речки Бурган, на поливных землях сажали огород, на богаре - сеяли засухоустойчивыне сорта проса, овес, ячмень. Землю раньше вспахивали деревянными сохами, боронили связкой прутьев тальника. По прибытии русских переселенцев купили у них однолемешные железные плуги и железные бороны. Осенью убирали косой и серпом, связывая жатву в снопы. Снопы, перевезя на ток, раскладывыали по земле и по ним гоняли волов с волокушей.Затем, убрав стебли, зерна на земле собирали метлой в кучу, затем провеивали на ветру от пыли, укладывали в мешки. Осенью, когда все возвращались из жайляу, Совет старейшин во главе с Сырттаном, делили мешки с зерном по семьям, по количеству членов семьи. Небольшое количество овец оставляли на зимовке, для прокорма оставшихся работников, а также рабочих волов, лошадей для работы.
     К вечеру караван достиг "Абакумовки" и разбил стоянку возле речки Бурган, по левому берегу, не заезжая в "Абакумовку". Сырттану тут же поставили юрту, остальные расположились возле своих телег, расстелив кошмы, разложили скатерть - "Дастархан" и начали кормить своих членов семей. Молодая мать устало сошла с пролетки, и вошла в юрту. Следом внесли бесик с Барлыбеком, следои зашел сам Сырттан, ведя за руки своих детей – Керимбека и Турлыбека. Две женщины уже успели приготовить дастархан с угощениями, холодным мясом и кумысом и пригласили хозяина с женой к столу. Покушав, мать развязала малыша, прилегла на одеяло и стала кормить грудь, затем незаметно уснула вместе с ним. Сырттан с сыном вышли из юрты к остальным и тут увидели, что возле них остановилась рессорная бричка атамана Чернова. Из брички сошел Чернов и подойдя к Сырттану протянул руку, здороваясь:
     - Салом - Алейкум Сырттан! Кал калай? -
На казахском языке вахмистр не знал больше других слов, как: "Здравствуй" - "Ассолом алейкум", "Как дела?" - "Кал калай?", "Прощай" - "Хош бол!" и "Будь здоров! - "Сау бол!"
     Зато Сырттан знал намного больше русских слов, так как ему, как главе рода, постоянно приходилось встречаться с русскими чиновниками, военными, торговцами и просто жителями русских сел, которых он видел, когда ездил по своим делам в Копальский уезд и в город Верный. Там находилось высокое начальство края - генерал-губернатор Семиреченской области , налоговая служба, полицейское начальство и все остальные губернские службы.
     - Ээ.., атаман, "Кал жаксы" или "Все хорошо", по  вашему, по русский. Как видишь, переезжаем на жайляу всем родом. Вот решили заночевать возле твоего села, перед подьемом в горы - ответил Сырттан атаману.
     - Ну и хорошо, что все хорошо у вас! Слышал я, что у тебя сын родился? - сказал Чернов.
     - Да, слава Аллаху, появился еще один продолжатель рода моего сынок, по имени Барлыбек. Но, показать тебе его не могу, так как по нашим обычаям до 40 дней нельзя никому показывать, кроме очень близких родственников. Считается, что могут сглазить, а я очень дорожу своим сыном-грудничком, тем более что он родился меченым от Аллаха и его ждет большое будущее. Во имя его будущего я обязательно дам ему образование на русском языке. Кому то из казахов тоже ведь надо выбиться вверх, так пусть будет он, мой малыш Барлыбек! - ответил Сырттан.
     - Ну, ладно! Думал, что зайду к тебе в юрту, посидим почаюем, как в былые времена! Но, раз там роженица и малыш, то конечно, не буду входить. Ладно, прощай! Увидимся осенью, когда будешь спускаться с жайляу к себе в С;ттіген! – сказал вахмистр, пожал руку Сырттану и повернувшись взгромоздился в свою рессорную бричку. Сырттан обошел своих родственников, поговорил со всеми и вернулся к себе в юрту.
     Назавтра, с восходом солнца, весь табор зашумел, мужчины запрягали коней в свои телеги, женщины покормив детей и семью, укладывали скарб в телеги. Семью Сырттана опять поместили в его пролетку и кучер взмахнув камчой тронул экипаж в путь. Домочадцы тем временем разобрали юрту, погрузили в телегу и тронулись вслед, в ущелье по дну которой виднелась дорога. Караван с шумом, сопровождаемый лаем собак медленно втягивался в ущелье, вслед за экипажем главы рода. Вскоре дорога стала подниматься вверх, причем все круче и круче. Впереди был подъем на вершину хребта длиной в 5 километров, на высоту почти  километр. Лошади, тяжело дыша, тащили свои телеги вверх. Чтобы облегчить их ношу, всем велели сойти с телег и идти пешком, пока не доедут до вершины перевала. Подъем длился более трех часов и наконец, взмыленные лошади выйдя на вершину перевала, остановились тяжело дыша. Лошадям дали отдохнуть полчаса, затем все опять расселись по своим телегам, и караван тронулся дальше. Пролетка Сырттана уже исчезла из виду, так как ноша была не тяжелой, а лошадь сильным пятилетним рысаком. Еще 12-14 километров дорога шла по межгорью, то поднимаясь, то опускаясь на небольшие высотки и наконец, пошла вниз. Вскоре караван дошел до пролетки Сырттана, который сойдя с экипажа, прилег на коврик вместе с женой. Когда караван достиг его пролетки, он встал и велел всем привязать задние колеса телег арканом к кузову телеги, для того, чтобы они тормозили движение вниз с горы в долину.   
     Хозяева передних нескольких телег так и сделали, людям приказали сойти с телег и идти рядом, после чего тронулись по дороге вниз, которая резко под большим уклоном шла с горы вниз километров на четыре. Подошедшие сзади телеги проделывали тот же ритуал перед спуском, высаживали людей и трогались вслед за передними телегами. Сырттан стоял возле своей пролетки и громким голосом советовал своим родственникам что делать. Процедура длилась часа полтора-два. Уже передние телеги дошли до долины, а последние телеги только - только начали спускаться вниз. Последним тронулся экипаж Сырттана, обе задние колеса которого кучер уже давно завязал толстым арканом - веревкой, сплетенной из конских волос к кузову.
     Жену с детьми не высадили, только кучер и Сырттан шли рядом с экипажем около часа, пока не спустились с горы и не достигли всех своих, распрягшие своих коней и поившие их студеной водой из бурлящей речки Бион. Горная речка была мелкой, но широкой, течение воды было стремительным, вода кристально чистой. На другом берегу, выше по течению через два-три километра начинались летние владения рода Кулшан - "Жайляу", называемой "Карашокы". Ниже по течению на расстоянии 2-3 километров располагался казачьий почтовый пикет Арасан. Название пикет получил по бальнеологическому радоновому источнику, возле которого и был основан. Все бальнеологические источники по - казахски называются - "Арасан".
    Вдали, за сорок километров,  виднелась вторая цепь гор, покрытая густым хвойным лесом. Долина между двумя горными хребтами называлась "Джунке", почва которой была черноземной. На солнечной стороне преодоленной цепи гор колосилась буйно густая зеленая трава, с разноцветием. Из каждого ущелья текли родниковые ручейки, текущие в сторону второй цепи гор и впадающие в речку Копал. В местечке Карашокы для Сырттана был построен домик - времянка из камней, оштукатуренная и побеленная известкой с деревянной двускатной крышей, летней кухней и сараем. Рядом с времянкой текла родниковая вода из нескольких ключей. Туда и направлялся караван рода Кулшан.
     Отдохнув полчаса, все дружно запрягли коней в телеги, усадили всех поверх пожитков и подергивая вожжами, покрикивая "Чшу-чшу" на коней, заставили их вступить в холодную воду брода. Теперь уже пролетка Сырттана шла впереди, показывая направление и дорогу, а караван, перейдя речку Бион, потянулся вслед. Вскоре все оказались вокруг времянки главы рода. Затем, по указанию Сырттана стали располагать места для своих семей и на указанных местах начался сбор юрт. К вечеру все закончилось. Усталые люди, вскипятив чаю в чайниках на вырытых в земле очагах, накормили свои семьи, напоили всех чаем и все ушли в свои юрты спать. Остались несколько джигитов, которые на конях окружив стадо, остались бодрствовать и караулить скот. Началась летняя страда на жайляу.
     Овцы и козы нагуливали летний жир на зиму, поедая сочную траву, расходясь по долине на несколько километров от стойбища. Коровы удваивали количество выдаиваемого молока, благодаря густой сочной траве. Из молока тут же взбивали масло, солили, заготавливали впрок на зиму. На жайляу не бывает никаких кровососущих насекомых, таких как оводы и слепни, благодаря тому, что ночью температура опускается до 4 - 7 градусов тепла, а днем жара не поднимается выше 15 - 17 градусов. Личинки кровососущих насекомых не могут выжить при такой температуре.   
    Рядом, на расстоянии полчаса ходьбы пешком, находился городок казачьего почтового пикета "Арасан" в котором было несколько лавок: два продовольственных, два скобяных, общественная баня. Поэтому, женщины из жайляу периодически совершали пешие походы в лавки за продуктами, керосином, мылом и другими необходимыми товарами первой необходимости.
     Через неделю по прибытии на жайляу, Сырттан организовал опять той, посвященной "40 дням" Барлыбеку. На той позвали почетных людей родов "Кара", "Кайнар", "Дуан", "Тока", "Матыгай", "А;тілес", племени Найман-Каптагай, чьи жайляу были рядом, в пределах долины Джунке. Из Арасана позвали начальство пикета и хозяев лавок. Для приглашенных русских гостей, привезли на время несколько столов со скамьями из Арасана. Сами казахи поодаль расстелили круглые казахские столы на низких ножаках, на траве по обеим берегам родникового ручья. Той прошел на славу. Прибывшие на экипажах, а кто и просто на телегах, русские гости из Арасана были впечатлены размахом тоя, угощениями и выпивкой. Специально для них Сырттан загодя послал своего кучера в уездный городок Копал за спиртным и лакомствами к знаменитому купцу первой гильдии Кузнецову. Василий Петрович Кузнецов был хозяином медопивоваренного и водочного заводов в Копале, затем открыл два водочных завода в г. Верном и перевез туда семью. На лето приезжал в Копал, контролируя свои заводы. Кучер привез два бочонка пива, несколько ящиков "Смирновки" - 40-градусной водки и ящик шипучего вина, называемый "мадам Клико", хотя ничего французского в нем не было, а мадам Клико в Париже конечно и не подозревала, что в азиатской глубинке вовсю используют ее имя для своего доморощенного вина.
     Обряд 40 дней заключался в следующем.
     Вначале брили волосы на головке. Затем, готовили большую деревянную бадью под купание, на дно стелили пеленку, наполняли теплой водой наполовину. Две женщины держа в руках малыша одной рукой за подмышки, второй рукой поливали его голову и тело 40 ложками теплой водой, намылив головку и тело. Мать малыша и ближайшие родственники кидали в корытце с водой золотые или серебряные монеты, в количестве 40 штук. Выкупав малыша, вытирали насухо и вновь запеленав, укладывали в бесик. Женщины, обмывавшие ребенка, забирали из корытца монеты себе, как оплату за свой труд. У казахов считалось, что только после сорока дней ребенок становится полноценным человеком, уже ничто не угрожает его здоровью, и он может вырасти полноценным человеком.
     Той, начавшись после обеда, продлился до глубокой ночи. Захмелевшие гости из Арасана произносили здравицы в честь Сырттана и его новорожденного, Сырттан переводил их слова остальным гостям за столом. Некоторые русские гости, как например, конторские служащие, напившись дармовой водкой до беспамятства, тут же рядом со столом упав на зеленую траву, икая, храпели.  Увидев это, глава казачьего пикета дал команду собираться домой. Более трезвые уносили пьяных лежавших на траве в экипажи и телеги, после чего громко крикнув слова благодарности стали разьезжатся по домам. Казахи же давно убрали свои скатерти и разошлись по своим юртам. Последним уезжал глава Арасанского пикета, атаман на пенсии Федор Винтовкин. Сырттан проводил его до пролетки, поддерживая его за локоть. Пока шли от стола к пролетке, хорунжий сказал Сырттану:
     - Слышал я, что ты хочешь обучить этих двух детей в русской школе Копала. Тогда надо твоих детей зарегистрировать у меня в Арасане в "Книге учета" жителей. Тебя я тоже давно вписал как нашего жителя, так как считаю, что больше чем полгода живешь рядом с нами и лишь на зиму уезжаешь к себе, за Абакумовку. Как будет время, приезжай ко мне. а скажу письмоводителю чтобы вписали твоих детей в наш Арасанский реестр. Если твои дети будут числиться степными, Аксускими жителями, то будут относиться к Сарканскому выселку, Сергиопольского уезда, а не нашему Копальскому уезду, поэтому могут и не принять в школу, а если и примут будут требовать оплату за учебу. Понял Саке?! -
     - Понял, понял Федор! Как же не понять, огромное спасибо за твою помошь! Ведь я и вправду твердо решил выучить моих двух мальчиков русскому языку в русской школе. Без знания русского языка они так и останутся рядом со мной, сельчанами. А я хотел бы чтобы они выросли и стали чиновниками, хотя бы толмачами-переводчиками в казенной палате или суде. Обязательно приду к тебе, перед откочевкой обратно, на кыстау, осенью. - ответил Сырттан, помогая влезть атаману в его пролетку. Тот грузно взгромоздился на скамью пролетки, взяв в руки вожжи цыкнул на коня и тронулся в путь к себе домой, в Арасан.
     Наутро потянулись обычные будни, заполненные уходом за скотом, изредка прерываемые соревнованиями по скачкам между представителями соседних родов и конной игрой - "Кокпаром"
     Игра кочевников "Кокпар" происходила следующим образом. Собиралось несколько команд из соседствующих родов на конях, под ноги коней старик-организатор бросал тушу свежезарезанного и обезглавленного козла. участники команд должны были подхватить козла за шкуру, бросить поперек седла и попытаться ускакать к своему стойбищу рода, обычно на расстоянии до 5-7 километров. Участники других команд тут же бросались в погоню, вырывали тушу и неслись к стойбищу своего рода. В такой взаимной борьбе побеждал тот, кто был более физически силен и не давал тушу противнику, а также у кого более быстрый конь.
     Быстро пролетели жаркие месяцы лета, наступил сентябрь со своими горными холодами. В последних числах сентября род Кулшан стал собираться в обратную дорогу. Первыми погнали отары овец и стада коров, отдельно косяки лошадей. В перегоне были заняты почти все мужчины рода. Старшие дети-подростки помогали матерям собрать скарб в дорогу, разбирали юрты, укладывали все в телеги. Сырттан оставив семью собираться в дорогу на попечение близких родственников, сам поехал в Арасан, попрощаться с другом,  атаманом Винтовкиным.   
    Подъехав к его дому, сошел с пролетки, привязал коня к привязи, возле ворот и громко постучал в него. На стук вышел сам хозяин, открыв калитку и увидев Сырттана, радостно воскликнул:
     - Ааа..., мой тамыр-друг явился! Проходи, проходи в дом! -
     Вместе зашли в дом, атаман тут же послал кого-то позвать писаря  с книгой "Учета". Вскоре тот явился, держа подмышкой толстый журнал в переплете, а в руках письменные принадлежности. Сырттан с Федором в это время уже сидели за столом в кухне, беседуя, кушая блины и запивая чаем. Увидев вошедшего служивого, оба встали и все прошли в залу. Письмоводитель сел за стол и приготовился писать, а атаман, указывая на Сырттана, сказал ему:
     - Видишь моего друга Сыртана! У него было два сына, а два месяца назад родился третий сын. Сейчас он скажет их имена, а ты впиши троих в "Книгу учета" под фамилией "Сыртанов". Понял? -
     - Так точно! - ответил служака и раскрыв журнал, обмакнул перо в чернильницу, приготовился писать. Сырттан медленно по буквам произнес имена трех своих мальчиков и даты рождения:  -
     - «Керимбек» - 12 марта 1862 г, "Турлыбек" - 24 июнь 1864 года, "Барлыбек" - родился 14 мая 1866 года. –
 Писарь внес все это в журнал, но записал фамилии мальчиков с одним буквой "т" - Сыртанов", затем написал справку на отдельном листе бумаги и дал подписать атаману. Винтовкин внимательно прочел написанную справку, подписал его, после чего писарь приложил фиолетовую печать на его подпись. Писарь вручил справку Сырттану, откланялся и вышел из дома. Сырттан тоже встал и вместе с Федором вышли за ворота. Отвязав рысака, Сырттан вынул из пролетки узелок и протянув Федору сказал:
     - Вот возьми на память подарок от меня! Большое спасибо за то, что узаконил моих детей в русском журнале Арасана. Дай Бог по вашему, а по нашему «Аллах», здоровья и долгих лет жизни тебе и счастья всей твоей семье! -
     С этими словами, Сырттан  вспрыгнул в свою пролетку, щелкнул вожжами по крупу коня и прикрикнул - "Чшу, чшу, мой каурый!" –
Конь с места взял в рысь, и пролетка покатилась к своим, оставив атамана с подарком у ворот. Зайдя домой, Федор раскрыл узелок. В нем поблескивая красноватым цветом, лежали 2 золотых царских червонца.
     - Ну, Сырттан! Ну зачем было давать такой дорогой подарок? Я ведь и так, бесплатно записал бы твоих детей! - подумал Федор и вздохнув крикнул своей жене:
     - Валя! Смотри, что подарил  наш друг-тамыр  Сырттан! -
Та, войдя и увидев подарок, тоже охнула, сказала слова благодарности, затем забрав узелок, пошла в спальню, положить золото в сундук.
    Тем временем, караван рода Кулшан пересек речку Бион и медленно поднимался обратно в гору. Через два дня все уже были на своем месте - кыстау "Суттіген" на правом берегу речки Бурган.
     Прошло 8 лет.
     За это время Барлыбек вырос в шустрого любознательного подростка, играясь вместе со cтаршими братьями - Керимбеком и Турлыбеком, двумя младшими братьями – Молдаханом, Кенжеханом и сестрой Батимой, родившихся за эти годы от второй жены Сырттана. Второй раз Сырттан женился через два года после рождения Барлыбека. Причиной послужила болезнь матери мальчиков - Кулдарии, которая после затяжных родов так и не смогла поправиться, постоянно болела. С ее согласия, Сырттан женился второй раз на молодой женщине из рода "Дуан", чья зимовка была недалеко, вверх по течению Бургана на расстоянии 6 километров. Она родила ему дочь Батиму в 1868 г. и двух мальчиков – Молдахана 1870 г., Кенжехана 1872 г. Маму Барлыбека теперь называли уважительно "Байбише", «Старшая жена» - хозяйка дома и семьи. Вторую жену называли "Токал", что по - казахски означает "Младшая, вторая жена". Весной 1871 г., в пять лет мулла из с. Аксу сделал обрезание Барлыбеку, Сырттан опять провели торжественный той в честь события, после которой мальчик становился истинным мусульманином. За два года до этого такой же ритуал проделали со старшим братом - Турлыбеком. В честь такого события, Сырттан подарил Барлыбеку жеребенка от кобылы - иноходца. Все лето на жайляу Барлыбек не отходил от своего жеребенка, помогал женщинам подводить жеребенка к матери - кобыле, перед дойкой кумыса, выгуливал его и играл с ним, называя своего коня кличкой "Кула-тай" ("Кула" - саврасая масть, "Тай" - жеребенок). Осенью жеребенка отлучили от матери и полностью передали Барлыбеку. По прибытию на зимовку в Суттіген, Барлыбек всю зиму и весну возился со своим Кула-таем, а перед откочевкой на жайляу, на  подросшего жеребенка набросили попону, затем через полмесяца уже на жайляу, на попону набросили седло и стали постепенно приучать к верховой езде под всадником. Чтобы случайно не покалечить своего шестилетнего сына, Сырттан велел садиться в седло и приручать брыкающегося двухлетку сыну кучера, старше Барлыбека на 4 года. Тот за неделю приручил коня к седлу и подчинению воле всадника. С тех пор Барлыбек не расставался со своим Кула-таем и стал ездить верхом на нем, как на жайляу,так и на зимовке в С;ттігене.
    Осенью 1874 г. когда Турлыбеку исполнилось 10 лет, а Барлыбеку 8 лет, перед откочевкой из жайляу на зимовку в С;ттіген, Сырттан сказал старшей жене, их матери Кулдарие:
     - Ну что, байбише-жаным! Пора наших детей отдавать в школу. Раньше не говорил об этом, потому что в русской школе с. Копал не было ни одного учителя-казаха, а без такового - откуда моим детям выучить русский язык? А вот в этом году, когда ездил по делам в Копал, к уездному начальству, узнал, что в школе появилась супружеская пара казахов-учителей. Это учитель Жангозы из рода Каптагай - Кара и его жена, казашка из рода Тока- Буратова, работает переводчиком-толмачом при уездном начальстве и попутно оба работают в школе учителями. Я уже заезжал в школу, спросил директора - может ли он принять моих детей в первый класс. Он ответил, что если мы записаны в селении казачьих пикетов Копальского уезда, то может, но об оплате за их учебу надо договориться с уездным начальством. С уездным начальством я договорился, но вот с жильем проблема. У них нет пансионата, его только хотят открыть для детей казахов, согласно Указу генерал-губернатора Г. А. Колпаковского, но при условии, что детей будет не меньше 12 человек, чтобы оправдать расходы обслуги. Как  ты знаешь, уже три года было распоряжение генерал-губернатора из Верного, о том, чтобы наши султаны и главы родов отдавали своих детей в русские школы и для этого специально выделил средства на пансионы для детей казахов, на канцелярские принадлежности, питание и оплату труда учителей-наставников. Если мои дети приживутся в школе и смогут одолеть русский язык, то по их примеру и остальные главы родов отдадут своих детей в русскую школу. Тогда в Копале откроется пансион для детей казахов, что и требует губернское начальство от нашего уездного начальника.  Поэтому уездный начальник и дал согласие на содержание двоих детей в школе, в течение года, из казны уезда. А дальше видно будет, все будет зависеть от того, как смогут мои дети овладеть русским языком. А тебе придется быть вместе с ними. Я поставлю юрту недалеко от школы, поближе к речке Копал, чтобы тебе не пришлось далеко ходить за водой. В юрте поставим железную печку и всю утварь необходимую для проживания зимой в юрте. Зимнюю одежду детям я уже купил, твоя зимняя одежда с нами в доме. Так что, давай, собирай детей и себя на проживание здесь в юрте, до весны следующего года. Заодно, я оплатил фельдшеру крепости за твое лечение, будешь у него проходить лечение своего заболевания. - закончил речь Сырттан.
     Кулдариа молча выслушав его, только кивнула головой и приступила к сбору вещей. Сырттан вышел наружу и кликнул своих мальчиков. Когда они подбежали к нему, он ласково потрепал их за волосы и прижав к себе, сказал:
     - Ал, балаларым! Детки мои! Пришла пора учиться в школе, как вы сами хотели последние три года. Все спрашивали меня - когда в школу, когда в школу? Раньше не мог, так как в школе не было ни одного учителя казаха  и вы бы не смогли овладеть русским языком без перевода. Я вот с трудом овладел этим языком только благодаря толмачу у Шабалина, по острой нужде, так как будучи главой рода, мне приходилось встречаться с русским начальством, отстаивать наши права. А без русского языка как это сделаешь? Но, теперь в школе есть казах учитель - Жангозы с супругой. Вот они и научат вас разговорному русскому и помогут в овладении всеми предметами, что будете изучать. Кроме "Уроков Закона Божьего", так я договорился с директором школы. Вы же мусульмане, а они учат религию про Иисуса Христа, так как христиане. Если до следующей весны овладеете русским языком в этом подготовительном курсе, то вас примут в первый класс четырехклассной школы. Жить будете в юрте с матерью, не шалите, во всем слушайтесь мать, читайте и учите книги, что вам дадут в школе. Ну, давайте, собирайте свои вещи. Канцелярские вещи дадут вам в школе, писать и считать научат! Вы же видите, что русские переселенцы захватили лучшие и поливные земли. Мало этого, пока не польют свои земли не дают нашим казахам воды и мне приходиться с ними ругаться а иногда и драться. Чтобы защищать наши права надо знать русский язык, и вы двое должны выучиться, приехать обратно и защищать свой народ от неправомерных поступков переселенцев из России и русской администрации уезда. -
     Мальчики затаив дыхание, слушали отца, затем радостно кинулись в дом, собираться в школу. Сырттан заблаговременно купил железную печь для юрты в кузнице Арасана, там же купил железную баклажку и заполнил керосином впрок. До этого заставил своих собрать сухой лес и нарубить из них столько дров, чтобы хватило на шесть месяцев проживания в юрте.
    Тем временем род Кулшан уже начал откочевку на зимовку, стада погнали домой еще два дня назад и теперь должны были трогаться в путь сами люди. Все ждали только Сырттана, когда он устроит детей и тронется вместе с ними.
     Назавтра, рано утром погрузив личные вещи в пролетку и усадив туда жену и двоих детей, Сырттан выехал в сторону Копала. Следом ехала телега с разобранной юртой и домашним скарбом, поверх которой уселись двое мужчин. Еще одна телега везла только дрова. Они должны были установить юрту возле школы. Через два часа маленький караван въехал в Копал. На правом берегу речки Копал за большим земляным валом располагались несколько зданий крепости: два длинных здания казармы, штаб, лазарет, склад для хранения оружия и пороха пушкам, столовая, кузница, конный двор. По углам четырехугольного периметра крепости на валу стояли 8 пушек, еще четыре пушки были установлены по обеим сторонам ворот. Въехать во двор крепости можно было только через массивные, кованые железом двустворчатые ворота. Слева от крепости, к речке, расположилось длинное здание школы, построенное сотником Абакумовым и будка туалета. Ограды у школы не было. Вокруг крепости ниже к речке и за речкой стояли крепкие деревянные избы семейных казаков и крестьян - переселенцев из России. Внутри крепости были две торговые лавки, в селе несколько таких же лавок, большое здание церкви с куполом, на котором возвышался крест. Сырттан остановил пролетку между школой и речкой  в месте, заранее оговоренной с директором школы. Указал мужчинам второй телеги  где ставить юрту, а сам повел мальчиков и жену к директору. Вошли в дверь, в торце здания, за которой был длинный коридор - до противоположной стены. По обе стороны коридора располагались по четыре комнаты для классов, учительской и кабинета директора школы. Зайдя в первую же дверь, которая вела в кабинет директора, Сырттан сняв шапку, поздоровался с тучным лысым русским мужчиной, сидящего за столом – директором школы Архангельским. Перед столом накрытый зеленым сукном, стояли четыре табуретки, справа от стола стоял массивный деревянный шкаф. Слева на столе стоял бюст царя, его же портрет висел на стене, за спиной директора. Мужчина встал из-за стола, выйдя вперед, протянул руку Сырттану. Поздоровались.
     - Ну что? Привел своих детей? - спросил директор Сырттана.
     - Да, вот они стоят в коридоре! - ответил Сырттан.
     -Так зови их сюда! Пусть заходят, познакомимся с ними -
сказал директор, садясь обратно за свой массивный стол. Сырттан вышел за дверь, крикнул детям и жене, чтобы они зашли в кабинет. Заведя детей и жену, Сырттан усадил на табуретки, сам присел рядом и обращаясь к директору сказал:
     - Вот мои дети, ваши будущие ученики. Повыше мальчик будет старший сын - Турлыбек, ему 11 пошел. Поменьше ростом и телом, мой второй сын - Барлыбек, ему 8-й год пошел. А это моя супруга, Кулдария Болекбай-кызы, она будет жить с ними в юрте, кормить и следить за ними, пока не решится проблема с пансионом для казахских детей. Юрта, вон она! -  и Сырттан показал в окне своих сородичей, ставящих юрту.
     - Ну, что же! Я рад, что наше коренное население взялось за обучение на русском языке, мы это приветствуем и поддерживаем! С вами будет заниматься ваш казах - учитель Жангозы с супругой, так что думаю сможете быстро овладеть нашим языком и приступить к изучению всех остальных предметов. Пока не овладеете русским языком, я не имею права зачислять в первый класс. По всем вопросам пусть ваша жена обращается ко мне, в любое время. Завтра ваших детей приведет сам Жангозы  и он же выдаст тетради, карандаш. Ручку с чернилами получат, когда уже будут зачислены в первый класс. Я должен подать "Рапорт" о твоих детях губернатору в Верное, генерал-майору Г.А. Колпаковскому. Он же сам инициатор обучения детей казахов в русских школах, пусть порадуется, что движение уже началось. Ну всего доброго, можете идти! - сказал директор и махнул рукой в сторону дверей.
     Во время всей его речи мальчики и их мать, не понимая ни слова, молча слушали, а Сырттан тихо переводил речь директора на казахский язык. Протянув руку директору на прощание, Сырттан еще раз поблагодарил его и выведя своих домочадцев из школы, вернулись к своим возле юрты.
     Дождавшись ухода семьи Сырттана, директор положил бумагу на стол, обмакнул перо в чернильницу и начал писать "Рапорт"
           Его Превосходительству, военному губернатору  Семиреченской  области, генерал-майору Г. А.  Колпаковскому.
     «В октябре 1874 г. киргиз Арасанской волости Сыртан Бокин привел в уездное управление двух детей 11-ти и 8-и летних мальчиков и просил принять их в училище с тем условием, чтобы от него не требовали ни на учебу, ни на их содержание, а также, чтобы при них находилась их мать, его старшая жена. Дети были приняты и розмещены в юрту, данной Сыртаном на первое время пока неизучтен средства для найма другого помещения. Прошу Вашего разрешения принять детей Сыртанова в подготовительный класс без оплаты от родителей"
      Директор школы. Колл. Советник  П. Архангельский.
 
    Закончив писать, вложил лист с рапортом в конверт, подогрел сургуч и капнув его на склеенные части конверта, тиснул печатью школы. Затем, вызвав женщину - учителя математики, попросил отнести письмо на почту, в крепости. Та, одевшись в пальто, пошла в крепость и занесла начальнику почты. Тот, приняв конверт, осмотрел целость сургучной печати и вложил в брезентовую сумку с остальной почтой, предназначенный к отправке в Верный.
     Сырттан с семьей тем временем уже подошел к юрте, к cвоим мужчинам хлопотавшим на стоянке.  Те уже поставили юрту и заносили внутрь вещи. С третьей телеги сгружали дрова и укладывали к стенке юрты, затем укрыли дрова большой кошмой, чтобы дожди не намочили их. Зашли внутрь юрты. У входа слева поставили железную печь - "Буржуйку", а трубу вывели через отдельное отверстие над дверями. Слева поставили широкую кровать для мальчиков, а справа узкую кровать - для матери и отгородили ее ширмой из ткани. Поодаль, между ними поставлены были три сундука и на них сложены мягкая утварь. Посередине поставили обеденный стол, а возле кровати детей поставили второй стол - для занятий. На обоих столах стояли керосиновые лампы. Рядом с печью стоял большой короб с посудой, которую мать сама стала разбирать. Поставила чайник на печь, которую уже разожгли мужчины, у дверей они поставили флягу с водой и два ведра. Накрыв на стол, мать угостила всех горячим чаем с баурсаками, холодным отваренным мясом, куртом, сахаром и жентом. Мужчины уселись чаевничать, а мальчики побежали осматриваться вокруг. Окончив трапезничать, Сырттан провел обеими ладонями по лицу со словами - "Аллаху Акбар" и встал. Следом поднялись все остальные мужчины, вышли наружу и расселись по телегам и пролетке. Сырттан обнял супругу и сказал:
     - Ну, милая моя жаным-байбише! Храни вас Аллах! Следи за детьми, чтобы хорошо учились. По всем вопросам обращайся к учителю Жангозы и его жене, так как ты не знаешь ни слова по русски! Как только будет пансионат для казахских детей, переведем мальчиков туда, а тебя тут же привезу к себе в Суттіген. Вместе с женой Жангозы сходи к фельдшеру в крепость. Я заплатил за твое лечение, но он не знает по казахски, поэтому возьми с собой жену учителя как переводчика. Скажи жене Жангозы. Буратовой, что когда весной прибудем на жайляу, я подарю им жеребую кобылу с жеребенком и корову, в оплату за присмотр за вами и труд переводчика. Жаль, сам его не нашел, он оказывается, уехал вместе с уездным начальством в Верное, откуда должны привезти канцелярские принадлежности для всей школы. В селе Копал живут несколько семей казахов из твоего рода батыра Кара, постепенно познакомишься с ними и тебе не будет одиноко. Какие будут нужны вещи, как спички, керосин, мука или крупы - иди в лавку вместе с женой учителя. Деньги я оставил вам в сундуке, должно хватить до весны. Ну, прощай, жди нас весной! - с этими словами Сырттан вышел из юрты и кликнул детей. Обняв  каждого, сунул им деньги на карманные расходы, поцеловал в лоб и вспрыгнул в свою пролетку. Дети и вышедшая из юрты жена, молча стали махать им рукой и маленький караван тронулся в обратную дорогу.
     Так начались школьные будни для Барлыбека и Турлыбека. Через два дня прибыла делегация из Верного вместе с толмачом Жангозы Тогжановым. Тот, увидев юрту рядом со школой, сам пришел к Сырттановым, познакомился с детьми и велел приходить завтра утром в школу. Назавтра рано утром, затемно, дети встали, быстро почаевничали вместе с матерью и пошли в школу, уже без нее. Вышедший из учительского кабинета Жангозы Тогжанов с супругой, увидев в коридоре двух своих казахов-мальчиков, подошли к Барлыбеку с Турлыбеком, ласково погладили по голове, и жена учителя - Буратова сказала на казахском:
     - Ну, детки, пойдемте в учительский кабинет, мы вам дадим школьные принадлежности. А заниматься будем после обеда, когда освободятся классы, сейчас они все заняты учениками русских классов. Приходите после двух часов, пообедав, так как заниматься будем долго, до вечера. Ручки и чернила пока давать не будем, будете писать химическим карандашом. Когда  на следующий год научитесь писать и говорить по русски и вас зачислят в первый класс, тогда получите все остальное, что причитается ученикам. Будете со мной ходить в управу уезда, где я работаю толмачом, чтобы услышать и овладеть разговорной речью, понятно? -
     - Да! - хором ответили оба и последовали за учителем, вошли в кабинет, получив по две тетради и карандашу фиолетового цвета, ушли обратно к себе в юрту. На недоуменный вопрос матери, рассказали ей, что нет свободного класса для занятий с ними, и лишь после обеда будут заниматься с ними отдельно от всех.
     - Мама, нам надо бы купить часы, чтобы не опаздывать на занятия! - сказал Турлыбек матери. Та согласно кивнула головой и ответила:
     - Завтра я пойду к фельдшеру в крепость, там и купим часы. Вечером зайду за вами в школу, познакомлюсь с женой учителя и попрошу ее сопровождать меня в крепость. Ведь по русски не знаю ни одного слова! -
     Пообедав куурдаком с картошкой, выпив чаю, дети радостно пошли в школу. В коридоре их встретил Жангозы, завел в пустой класс, посадил за стол перед классной доской. Написал буквы из "Букваря" на доске мелом и стал объяснять алфавит. Дети жадно слушали его, переписывали к себе в тетрадь буквы, произносили вслух звуки, вслед за учителем. Затем, учитель стал говорить на русском бытовые слова, слова приветствия с переводом на казахский, который тоже записали в тетради, для заучивания дома. Спустились ранние сумерки. Учитель сказал:
     - На сегодня хватит. Дома выучите наизусть все, что записали в тетрадях. Завтра приходите в это же время после двух часов дня. -
     Только дети встали из-за стола, как вошла их мать. Подошла к Жангозы, поздоровалась и изложила просьбу по поводу участия его жены в завтрашнем походе к фельдшеру. Передала слова мужа, о том, что они с женой будут отблагодарены весной, когда род Кулшан поднимется на жайляу. Жангозы поблагодарил Кулдарию сказав, что он и так бы выучил ее детей без всякой оплаты, как патриот своего народа. Что он всей душой мечтает, чтобы казахи были грамотными и ни в чем не уступали приезжим русским казакам. Сказал, что конечно же, его жена завтра придет к ним в юрту и проводит ее в крепость, к фельдшеру и в лавку за часами. На том и распрощавшись, семья Сырттана пошла к себе, в юрту. 
     Назавтра, рано утром пока мать спала, Барлыбек с Турлыбеком вдвоем дважды сходили за водой к речке Копал, заполнили флягу. Накололи дрова, затопили печку - буржуйку и поставили чайник для чая. От их хлопот проснулась мать, быстро оделась за ширмой и вышла к детям. Увидев, что все уже сделано ими, обрадовано улыбнулась, сказав им:
     - Золотые мои кулунчики! Вы все сделали сами, пожалев меня, считая, что я болею. Как я рада, что смогла воспитать таких умных, вежливых и добрых детей Сырттана! Сегодня пойду к фельдшеру и наверное, выздоровлю. Мне же надо довести вас до женитьбы, понянчить ваших детей и уж после этого Аллах может забрать меня, если не выздоровлю. Дорогие мои малыши! –
с этими словами она обняла обоих мальчиков, прижала их к груди и несколько слезинок упали на головы сыновей.
     Вскоре после завтрака, послышались шаги, и в юрту вошла молодая женщина, жена Жангозы Тогжанова. Мать детей сразу подошла к ней поздороваться, они обнялись, по казахскому обычаю, затем присели на кровать за ширмой. Порасспрашивали друг друга. Жена Жангозы рассказала. что сама родом из Арасана, когда вышла замуж, то оставила свою фамилию – Буратова, подрабатывает вместе с мужем переводчиком. Поговорив, вскоре вышли из-за ширмы. Мать сказала детям:
     - Ал, балалар! Я иду в крепость к фельдшеру, когда приду неизвестно. Сами пообедаете и пойдете в школу, оттуда тоже придете сами, привыкайте к самостоятельности. Я вечером приготовлю вам ужин. –
После сказанного она, вместе с женой учителя, вышла из юрты и они вдвоем направились в крепость.   
    Дети так и сделали. Сами приготовили обед, пообедали и дождавшись, когда русские дети выйдут из школы, тут же пошли сами в школу. Там их встретил Жангозы и занятия продолжились. Учение давалось с трудом. Вместе с учителем они ходили в здание управы уезда, где тот подрабатывал толмачом-переводчиком, и там продолжали обучение русскому языку. Об этом сохранилась в архиве "Докладная" от уездного начальника есаула В. Раинталя:
     «1874 года в здании Капальского училища с 4 до 6 часов поъ полу дни был открыт подготовительный класс для двух казахских детей под руководством учителя Буратовой. К 1 числу январья настоячего года учащихся было уже 16. Моего старшего помощника Штабсь капитана Изразцова 1876 г.»
     Через месяц, после празднования Нового года, Жангозы докладывал директору школы, что дети овладели алфавитом, хорошо говорят по русски на бытовые темы и теперь можно было бы их и зачислить в первый класс. Директор созвал всех 7-х учителей к себе в кабинет, вызвал Барлыбека с Турлыбеком к себе и попросил учителей проверить их знания по русскому языку. Два часа детей подвергали перекрестному опросу, после чего вынесли всеобщий "Вотум":
     - Да, детей можно зачислять в первый класс! -
     Подписавшись под "Протоколом" учителя покинули кабинет, а директор сказал Тогжанову:
     - Видишь ли, Жангозы, до конца учебы осталось всего два с половиной месяца, поэтому приказ о зачислении Сыртановых в первый класс могу издать только в конце мая месяца. Тем более что, благодаря им к нам записались еще 14 детей казахов. Поэтому, лучше будет если вы втроем поможете им овладеть азами русского языка, чтобы всех вместе определить в первый класс нашей трехклассной школы к сентябрю этого 1875 года. -
    Затем сел писать рапорт губернскому начальству, каково было требование канцелярии губернатора в Верном. Обмакнув перо в чернильницу начал выводить:

  «Ваше Превосходительство генерал-майор Герасим Алексеевич!
     Как Вы знаете, Милостивый государь, уже более трех месяцев в нашей школе учатся двое детей Сыртана Бокина. За это время они хорошо овладели русским языком, в чем убедился весь учительский коллектив, проведя экзамен - опрос обоим мальчикам. За два с половиной часа опроса, они ни разу не дали неправильного ответа, бегло говорили на русском языке. Это заслуга учителя-киргиза Жангозы, его жены Буратовой и большое желание детей к обучению. В связи с этим мною издан "Приказ" о зачислении обоих в подготовительный класс. Что касается проживания и оплаты за учебу, то первоначально детям и их матери создали условия за счет средств выделенных  прямо, а потом эти средства были выисканы через областное управление и штрафов по решению уездных начальников. Двоим детям и их матери были выделены мизерная сумма, потому что пока им не нужно одежды, и так расходы на них из собранных штрафов составляют в разное время по разному (между 3 и 6 рублями), они поступают и собираются в депозите для капитала казахских школ. Услышав по "Узун-кулаку" о том, что дети Сыртана учатся в русской школе, ко мне стали поступать заявления от глав киргизских родов о таковом приеме их детей в школу. К февралю 1875 г. собралось 14 заявлений, благодаря чему можем открыть полноценный класс для киргизских детей с пансионом для проживания. Родители 14 детей сами оплачивают обучение детей в нашей школе.
 Прошу Ваше Превосходительство изыскать средства для оплаты учебы  детей Сыртана Бокина. Необходимо создать пансион для детей киргизов, в связи с чем прошу Вашего разрешения выделить комнаты из пустующих помещений казармы крепости"

     Подписав "Рапорт" завернул в конверт из плотной бумаги, залил сургучом и поставил печать школы. Затем, через учителя передал пакет в почтовое отделение в крепости.
    Прошедший Новый год дети встречали в гостях у учителя, в его теплой избе, вместе с матерью и несколькими казахскими семьями. В первой половине февраля в подготовительный класс пришло 14 детей казахов, обучать которых опять поручили Жангозы и его жене Буратовой. Теперь уже и Барлыбек с Турлыбеком стали помогать своим сверстникам овладеть бытовым русским языком. В мае все 16 детей были  приняты в школу с обучением с сентября в первом классе. Директор написал об этом военному губернатору в Верный. Вскоре оттуда пришел приказ организовать пансион для казахских детей в здании пустующей казармы. К тому времени обе казармы пустовали ввиду того, что казаки обзавелись семьями, построили себе избы из хвойного леса. Одну пустую казарму отдали под пансионат, организовали там столовую, читальню, спальные комнаты с кроватями и бельем. Наняли трех человек в персонал: Повара, истопника и прачку. Барлыбек с Турлыбеком тоже перешли жить в пансионат. Обучение такого количества казахских детей продолжил учитель Жангозы Тогжанов со своей супругой Буратовой.
    Дети новой подготовительной группы оказались не столь успешными в учебе и с трудом овладевали азами русской грамоты.
     Учитель Жангозы Тогжанов, его жена и Барлыбек с Турлыбеком каждый день вдалбливали им русскую речь и буквы алфавита. Лишь к концу мая дети смогли выдержать экзамен тех же 7 учителей для перевода в первый класс русской школы, вместе с Барлыбеком и Турлыбеком.
     В начале июня в Копал на конях прибыли несколько мужчин из рода Кулшан, разобрали юрту, наняли телегу и перевезли мать с домашним скарбом на жайляу Карашокы, в домик Сырттана.
     В июне Барлыбек с Турлыбеком окончили подготовительный класс с отличными оценками и тоже присоединились к своей семье на жайляу в Карашокы. Барлыбек тут же взялся за своего "Кула-тая" и оседлав его стал участвовать в уходе за скотом.
     Осенью род Кулшан двинулся обратно, к себе на кыстау в Суттіген, а Барлыбека с Турлыбеком отец опять отвез в Копал, в пансионат. Начались школьные будни первого года обучения.
     В конце мая 1878 года оба окончили 3 класса начальной школы и вернулись в семью, на жайляу Карашокы. К концу лета Сырттан, обуреваемый мыслью дать детям полноценное среднее образование, зашел к директору школы, посоветоваться - как устроить детей в гимназию города Верного. Директор высоко отозвался о его детях, сказав, что такого усердия в познании школьной программы он не видел ни у кого из всех остальных школьников. Затем, сказал:
   - Я дам ходатайство перед генерал-губернатором, Герасимом Алексеевичем Колпаковским о зачислении ваших детей в гимназию за казенный кошт. Думаю, что он не откажет, так как сам является автором идеи - дать образование туземным киргизам. Но, надо бы еще взять такое же ходатайство от уездного начальника, Владимира Раинталя. Сходите пока к нему, а я за это время составлю и подпишу свое ходатайство. -
     Сырттан поклонившись и поблагодарив его, пошел в управу, к начальнику Копальского уезда, В. Раинталю. Удачно застав его на месте, рассказал о цели своего прихода. Раинталь тоже поддержал просьбу Сырттана и пообещал дать свое ходатайство генерал-губернатору. Вызвав письмоводителя Гусева, дал ему задание составить ходатайство и занести ему на подпись. Пока ждали писца, В. Раинталь сказал Сырттану:
     - На днях к нам приезжает с инспекционной поездкой сам генерал-губернатор со свитой. В 1868 г. по его инициативе были разработаны «Временные правила о крестьянских переселениях в Семиречье». По этим правилам предусматривалось выделение земли переселенцам 30 десятин на душу (мужскую), освобождение от налогов и повинностей, в том числе и рекрутской сроком на 15 лет, выдача ссуды до 100 рублей на обзаведение хозяйством. Вот он и решил проверить - как выполняются его указания. Кроме этого, было много жалоб со стороны киргизов на притеснения со стороны казаков. А жалоба киргизов станицы Степановская ("Уш-арал" на каз.) дошла до канцелярии царя. Поэтому генерал решил провести инспекцию своей области самолично. Вот если ты сможешь встретиться с ним и заручиться его словом, то тогда уже точно твоих детей примут за казенный кошт в гимназию. -
     Сырттану идея понравилась и он ответил:
     - Вот было бы хорошо! Я несколько раз встречался с ним, когда ездил по делам рода в город Верный. Встречал он хорошо, без бюрократии, сразу переходил к делу, оказывал всемерную помощь в разрешении наших земельных и водных проблем с крестьянами-переселенцами. Хорошую мысль Вы мне подсказали, спасибо! -
     Тут вошел Гусев, вынул из папки для бумаг два листка и протянул их начальнику уезда. Тот внимательно прочитал текст, подписал оба листка. Затем вынув из шкафа печать, поставил лиловую печать на оба листка. Одну протянул Сырттану, вторую приказал Гусеву отправить казенной почтой в канцелярию генерал-губернатора.
     Еще раз, поблагодарив уездного начальника, Сырттан вышел из конторы управы и направился к школе. Там уже его ждал директор, который протянул ему текст ходатайства о приеме его детей в Верненскую гимназию и сказал:
     - Это ходатайство решил передать тебе в руки, а не отправлять почтой в канцелярию генерал-губернатора. Потому что она может затеряться среди множества писем, поступающих со всей области. А вот к нам едет сам генерал Колпаковский, вот и надо встретиться с ним и дать ходатайство прямо в руки. Ты человек настырный и грамотный, уверен, что тебе удастся встретиться с ним у нас в Копале, во благо твоих детей! А они у тебя достойны высшего образования, а не только среднего, гимназического. Написал от твоего имени "Прошение" на имя губернатора о зачислении в гимназию Барлыбека и Турлыбека, вот подпиши его и поставь завтрашнюю дату. -
     С этими словами, директор положил на стол листок бумаги. Не читая текста, Сырттан обмакнув ручку в чернильницу, подписал и поставил дату «20 августа 1878 г».
      Сырттан взяв листок, засунул за пазуху себе и взволнованно сказал директору:
     - Огромное спасибо за Вашу доброту, за заботу о моих детях! Казалось бы кто они Вам, даже не русские, а казахи. Но, Вы по своему милосердию и широте души, раскрываете дорогу в будущее чужим детям! Вот это и есть наверное, душа русского дворянина! Еще раз спасибо! Никогда не забудем вашей доброты, постараемся ответить тем же! Мои дети никогда не забудут Вас! -
     Смахнув набежавшую слезу из глаз, Сырттан порывисто зашел за стол и обнял стоящего директора школы. Директор тоже расстроганно ответив на его объятие, добавил:
     - Ты, Сырттан, воспитал очень хороших детей! Уверен, что они еще не раз прославят не только тебя, но и весь твой народ! Прощай !-
     Выйдя из школы, Сырттан заехал еще в лазарет, где уже давно вместо фельдшера работал врач Александр  Антонович Пятницкий. Взяв у него лекарства, назначения для своей байбише, отблагодарив червонцем, заехал в скобяную лавку. Купил кое - какой сельхозинвентарь, забросил их в коржун на крупе коня и вскочив на него тронулся домой, в Карашокы.
     Дома рассказал Кулдарие о том, что взял два "Ходатайства" - от школы и уездного начальника, но все решает генерал Колпаковский, который на днях приедет в Копал. Поэтому, он должен быть в числе почетных гостей от уезда, встречающих генерала в Копале. Закончил свою речь словами:
     - Ал, байбише! Готовь парадный костюм и расшитую попону для коня. Завтра уеду в Копал и буду ждать там приезда генерала, чтобы не опоздать к встрече. -
     Кулдариа кивнула головой и пошла разжигать чугунный утюг во двор, разгладить парадный бешмет мужа и рубашку. Сырттан выехал в поле, где паслась отара овец, а в числе джигитов-погонщиков находились Барлыбек с Турлыбеком. Подъехал к своим и сойдя с коня, позвал детей к себе. Те спешились и подошли к отцу.
     Сырттан рассказал обоим о предстоящей встрече с губернатором и заверил их, что обязательно добьется от него разрешения на обучение в Верненской гимназии.
     Через два дня, Сырттан в полном парадном одеянии, уселся в рессорную пролетку и выехал в Копал с кучером. В Копале ему сказали, что уездное начальство поедет встречать генерала Г.А. Колпаковского к реке Или и включили Сырттана в делегацию по встрече - как представителя от киргизов уезда. Рано утром в 5 часов с рассветом, караван двинуля из Копала к переправе через реку Или. Ехали долго и лишь к обеду вовремя доехали до места назначения - паромной переправе через реку Или. Первым на паром заехала карета генерала, рессорная бричка обслуги и 8 казаков охраны с конями. Вторым заходом на пароме переправились две рессорные пролетки с сопровождающими от канцелярии, рессорная бричка с продуктами для генерала и посудой, на которой сидели повар и кух.рабочий  с кучером.
 
 Паром через реку Или (из коллекции А.Я. Слащева. Фото изд. Черновича.)

     Рядом на паром взошли всадники группы сопровождения от казахов - султаны Большой орды с коневодами, среди которых находился и знаменитый поэт-акын Жамбыл Жабаев, которого пригласили с собой султаны Большой Орды.
     Как только карета губернатора сошла с парома на берег, тотчас к нему подошли уездный начальник В. Раинталь с сопровождающим его офицерами в парадных формах и почтительно вытянувшись, приложили правую руку к козырьку фуражек. Герасим Алексеевич не торопясь вышел из кареты, надел фуражку и тоже ответил тем же жестом. После чего подошел к начальнику уезда и слегка обняв его, похлопал по спине. Затем обошел небольшой строй офицеров Копальского уезда, поздоровался с каждым за руку. Начальник уезда шел рядом и говорил фамилию, звание, должность офицера.
 
  фото: Генерал-майор Г. А. Колпаковский
Генерал подошел к группе гражданских, начальник уезда стал подводить каждого к нему и называть их имена. Первым подвел купца первой гильдии Василия Кузнецова, затем султанов Средней Орды, чьи рода проживали на территории Копальского уезда. Последним познакомил Колпаковского с Сырттаном, отрекомендовав его как представителя рода Найман-Матай-Каптагай, проживающих от реки Кызы-агач и до реки Лепсы, в степной зоне и предгорье Джунгарского Алатау. К тому времени паром второй раз подошел к берегу и с него сошли султаны Большой Орды и акын Жамбыл.
     Сырттан тут же подошел к ним, поздоровался с каждым за руку, со словами "Ассолам - алейкум", после чего долго трясли друг-другу руки. Акына Жамбыла Сырттан видел впервые и когда здоровался с ним, сказал:
     - Мы наверное, одногодки, поэтому позвольте называть Вас просто "Курдас" ("Одногодок" по каз.). Много слышал про Вас, а ваши стихи и песни  распевают и у нас среди Найманов. -
     На что Жамбыл Жабаев ответил:
     - Конечно! Какие могут быть церемонии среди одногодок! Зови меня просто "Курдас", а я тебя тоже по имении - Сырттан! -
     Вскоре дали команду и все путники стали рассаживаться по своим каретам, пролеткам, дрожкам, бричкам. Всадники охраны вскочили на своих коней. Сырттан пригласил Жамбыла к себе в пролетку, так как долгая езда верхом от Верного до реки Или наверное, вымотала его. Жамбыл с радостью согласился и уселся рядом с Сырттаном на скамью позади кучера. Караван тронулся в путь. Впереди гарцевали четверо всадников охраны губернатора, по бокам каравана и сзади скакали остальные казаки. Проскакав тихим аллюром несколько часов, караван остановился на речушке Сары-Озек, где сделали небольшой привал. Генерал вышел из кареты, прошелся к мелкой воде речки, ополоснул руки и вернувшись, присел под тень своей кареты. В тени уже был поставлен походный столик со стульями, выставлено угощенья, холодное вареное мясо, сало, колбасы, огурцы и зелень. Из сундука со льдом вынуты были две бутылка водки, производства купца Кузнецова, которые манили своими запотевшими стенками. Генерал, его адьютант, уездный начальник с заместителем присели к столику генерала, по его приглашению. Адьютант разлил водку по фужерам, офицеры подняли стаканы и под короткий тост генерала залпом выпили. Тут же все стали закусывать, кто салом с хлебом, кто мясом, кто огурцами. Повар подал холодную окрошку и квас, чем и завершили привал. После привала все снова расселись по своим местам и караван двинулся дальше.
     Султаны, акын Жымбыл и Сырттан отдельно покушали каждый в своей карете или пролетке. К вечеру караван доехал до казачьей станицы Гавриловка и решили здесь заночевать. Генералу со свитой отвели лучшие помещения, остальные разместились кто где. Казахских султанов и акына с Сырттаном, пригласили в свои дома несколько султанов рода Жалаир и Албан, на чьих землях возникла станица Гавриловка. Сырттан вместе с Жамбылом попал в гости к султану рода "Жалаир - Сиыршы". Во время сытного ужина, с мясом зарезанного барашка, потекли неторопливые разговоры, затем все попросили Жамбыла спеть свои песни под домбру. Тот охотно согласился, настроил свою домбру и невысоким голосом начал одну из своих песен. Слушатели завороженно молчали, лишь изредка подбадривая окриками: "Ал, жарайсы;! Пах шіркін!" и так далее. На ночь подали чай с молоком, со сладостями и выпечкой. Во время чаепития Сырттан спросил хозяина дома:
     - Почему ваша станица называется "Гавриловка", ведь по казахски издавна мы зовем это место "Тал Корган"! -
     - Наш кыстау так и назывался "Тал Корган". Когда очередная партия мужиков переселенцев прибыла в станицу Карабулак, что выше нас по реке Каратал, то там местные русские, прибывшие раньше на два-три года, не приняли их, так как все пахотные земли уже были распределены между ними. Тогда их перевели на 5-6 километров ниже по течению реки Каратал прямо на наши места кыстау - "Тал Корган". По распоряжению уездного начальства они создали казачъий пикет, а затем и станицу вокруг пикета, рядом с нами. Вскоре два брата - Гавриловы построили питейное заведение и стали торговать, вначале собственным самогоном, а потом водкой и пивом, которые им стал поставлять купец Кузнецов из Копала. Вся округа ходила к ним за спиртным и когда спрашивали:
     - Куда идете? –  отвечали: - К Гаврилову! - 
А так как, пьянство стало массовым, все толпами шли к Гавриловым, то постепенно, вместо названия пикета "Тал корган", все стали называть станицу "Гавриловкой". Так что название получилось из-за пьянства русских казаков! -    
     Сырттан и Жамбыл удивленно выслушав рассказ султана Жалаиров, хозяина дома, лишь покачали головой и продолжили беседу на другие темы. Вскоре все легли спать.
     Рано утром, генерал плотно позавтракал, выпил "Кузнецовскую" водку и крякнув закусил малосольным огурцом. Затем выйдя во двор управы, заслушал местных жителей. Все сказали, что довольны своим положением, земли всем выделили согласно "Положению" которое издал сам Колпаковский. Никаких жалоб не предъявили и местные казахи рода Жалаир. Через час генерал дал команду двигаться дальше. Через полчаса караван двинулся дальше к пикету "Ак - ички", или по казахски "А; - ешкі"-"Белая коза" что расположилась в нижнем течении речки Копал. От нее прямая дорога вела к Копалу, а еще одна дорога через невысокий хребет к пикету Кызыл агач, что был всего лишь в 7-8 километрах по прямой.
     Генерал решил объехать весь уезд и лишь потом, на обратном пути заехать в Копал, чтобы провести заседание уездного начальства с результатами, увиденного и услышанного. Поэтому, на удивление уездного начальства, он дал команду ехать не в Копал, а в Кызыл - агаш.
     В Кызыл - агаче генерал встретился с русскими переселенцами, выслушал их мнения, поговорил со старшиной казахского аула рода Матай- Каптагай - Дуан, на чьих землях был воздвигнут пикет. Жалоб на какое либо самоуправство местного начальства или обиды на русских переселенцев тоже не услышал. Довольный исходом встречи, тут же на берегу речки, на природе организовали обед всем сопровождающим генерала. Через два часа тронулись дальше вдоль предгорья Джунгарского Алатау, пересекли речку Бион, на которой не было никаких русских переселнцев, так как все они выбрали места возле пикета Абакумовка, под защиту русского оружия.
     На речке Бион жили многочисленные казахи рода Матай -Каптагай - Кара, султаном которых был батыр Кара. Станица Абакумовская находилась на расстоянии 20 километров от речки Бион, на берегу следующей реки Аксу. Перейдя речку Бион вброд, так как была мелкая вода, караван генерала через час доехал до Абакумовки. Перед станицей текло ответвление реки Аксу, под названием "Бурган", в виде канала и так как воды в ней всегда было мало, то мост через нее не построили и переезжали вброд. Но, к сожалению, ночью прошел дождь в горах и вода в речке взбухла, почернела и неслась вниз намного быстрее обычного. И если всадники сразу перешли вброд речку, то кареты, брички и пролетки скучились на переезде, не решаясь переехать воду. Первым проехала пролетка Сырттана с Жамбылом, после чего Сырттан соскочил из пролетки и встал у воды, чтобы показать кучерам, где мельче, так как бурлящая вода вымыла подводные ямы, невидимые глазу. Рессорные пролетки и брички проехали благополучно. Но, вот когда тяжелая карета генерала стала переезжать брод, то неопытный кучер потянув вожжами, хлестнул бичом пару лошадей, когда вся карета была еще в воде, а лошади только-только коснулись берега передними копытами. Лошади всхрапнули, кинулись немного вбок из-за чего левые колеса попали в подводную яму. Карета резко наклонилась и вот-вот должна была упасть в воду. Все замерли в ужасе. Сырттан не растерялся, как был в одежде кинулся к карете и схватив ось передних колес рывком поднял карету. Жилы и сосуды на шее вздулись, лицо покраснело, вода была по пояс. Генерал в это время открыв дверцы, противоположные предполагаемому падению уже готовился тоже прыгать в воду, но увидев, что карета выправилась крикнул кучеру:
     - Гони лошадей! Гони! -
     Кучер с силой огрел кнутом обеих лошадей и они рванувшись вперед выкатили карету на берег. Сырттан отшатнувшись, вовремя успел отскочить от заднего колеса и выскочил на берег.
     Тут же из кареты вышел генерал и подойдя к Сырттану воскликнул:
     - Молодец! Ну, молодец! Какая силища должно быть у тебя! Благодарю! -
     Сырттан молча поклонился генералу и весь мокрый прошел к своей пролетке. Генерал подозвал адьютанта и велел записать фамилию спасителя и доложить ему. Когда адьютант хотел узнать, то Сырттан уже отъехал к своим родственникам, живущим в станице Абакумовской, чтобы переодеться в сухую одежду. Благо, что парадный костюм он давно снял из-за жары и ехал налегке. Жамбыл соскочив из его пролетки, пересел на своего коня и поехал дальше в свите генерала-губернатора.
     Здесь их уже ждали жители и местное начальство, заранее предупрежденное уездным начальником о прибытии такого высокого гостя. Карета генерала остановилась перед крепостной стеной пикета, на месте ворот остался лишь большой провал. Да и сама стена существовала как декоративная, лишь на небольшом расстоянии, так как уже давно исчезла угроза военного нападения джунгар. Когда генерал вышел из кареты, две женщины в парадном одеянии преподнесли ему хлеб-соль на деревянном разукрашенном подносе покрытый рушником. Генерал отломил краюху хлеба, обмакнул в солонку, сьел, после чего крикнул:
      - Здорово станишники! -
     В ответ нестройный хор жителей прокричал:
     - Здравия желаем Ваше превосходительство! -
Генерал опять сел в карету и караван проехал вглубь станицы, к зданию управы. Толпа следом потянулась туда же, окружив карету генерала. Колпаковский вышел, отряхнулся, надел фуражку и поправив ремень, зашел в здание управы. Из толпы жителей вышли несколько казаков и тоже последовали за ним внутрь здания, где уже все было готово к приему жителей. В самой большой комнате сел сам генерал, со своими канцелярскими служащими, В коридоре перед комнатой поставили стол, за который сели уездный начальник - В. Раинталь, атаман Абакумовки Федор Чернов и писец с журналом. Рядом на табуретках уселись казаки охраны генерала. Начался прием жителей. До вечера прошло более 20 человек, каждый со своими просьбами и жалобами. Генерал всех опросил по пунктам своего "Положения":
     - Сколько десятин земли выделили, сколько душ в семье, дали ли ссуду на сельхозинвентарь и семена, есть ли поливная земля, нет ли претензий к местным киргизам, нет ли ссор с киргизами? -
     Когда иссякла очередь из людей, желающих встретиться с генералом, он вызвал уездного начальника и спросил:
     - А где же просители от местных киргизов? -
    Уездный начальник,  В. Раинталь ответил:
     - А их и не будет, так как у них очень умный и грамотный глава рода Сырттан. Он владеет русским языком, защищает права своих киргизов, не дает в обиду никого. Но, и спрос с русских переселенцев тоже спрашивает, вместе с вахмистром Шабалиным. -
     Удивленный генерал спросил:
     - А где же он сам? Почему не придет, поприветствовать меня?! -
     Уездный начальник ответил:
     - Так он же вместе с нами едет от реки Или, вместе с нами встречал Вас на переправе. Это тот самый киргиз, что спас вашу карету от падения в речку! Я же представлял его Вам, Ваше благородие, как представителя местных киргизов! Он сейчас пошел сменить мокрую одежду и обязательно придет сюда. Он не только силен духом, но и физически, как это Вы уже заметили. У нас однажды четверо недавно прибывших переселенцев обматерили его, когда он приехал по каким то делам в станицу, думая что он как и все киргизы не понимает по русски. А он как услышал наш мат, так сразу раскидал всех четверых несколькими ударами, а двоих из них  положил на землю каким-то приемом ихнего вида борьбы. Потом узнал, что такой прием у киргизов называется "Жанбас", когда схватив противника за подмышки и руку, резко притягивают к себе, резко поворачиваются вокруг своей оси и так же резко подбивают бедром.  Я сам видел как высокие и грузные в теле мужики летели по воздуху через него и падали оземь. Так что любые конфликтные проблемы решать зовут Сырттана, так как он очень справедлив и честен, что большая редкость в наше время! Ааа… вот он уже пришел во двор управы! -
     С этими словами, уездный начальник выглянул в окно и увидел
Сырттана вместе с султанами Большой орды и акыном Жамбылом.
     - Позвать его, Ваше высокоблагородие? - спросил генерала.
     - Конечно, зови его сюда! - ответил генерал и откинулся в кресле.
     Вскоре Сырттан предстал перед ним. Генерал привстал со своего кресла и протянул ему руку:
     - Ну, здравствуй, "Ликург" здешних степей! Не успел тебя отблагодарить за твой поступок, а вот видишь, сам Бог привел тебя ко мне! Присаживайся на стул и рассказывай - как дела у киргизов твоего рода, какие есть обиды на нас, русское начальство?! -
     Сырттан сел в предложенное кресло и начал рассказывать:
     - Ваше благородие! Мой род Кулшан, да и все другие роды этой окрестности как "Дуан", "Кара", "Кольдей-Жумай", "Кайнар" по месту жительства относились к Сергиопольско-Лепсинскому уезду. Лишь недавно станицу Абакумовку и жителей волости по Вашему приказу отнесли к станице Сарканской, которая присоединили к Копальскому уезду. Живем с русскими переселенцами пока дружно, они не лезут в наши земли, а мы не мешаем им пахать и сеять, там где землемер отмерил им десятины. У них мы приобретаем железные плуги, бороны, учимся хлебопашеству, перенимая более современные способы. Бывает, что наши джигиты украдут какую нибудь скотину, так мы тут же вместе с вахмистром Шабалиным разрешаем такие распри. -
     Генерал сказал:
     - Хорошо, что ты владеешь нашим русским языком и не даешь разгореться ссорам между русскими и киргизами. За твой поступок хотел вознаградить тебя денежным пособием. А теперь вижу что за твое умелое руководство своим родом и предотвращение  ссор с русскими переселенцами, надо бы тебя вознаградить более ценным подарком! -
     Сказав это, генерал крикнул из коридора своего адъютанта. Пока тот входил, Сырттан обратился к генерал-губернатору:
     - Уважаемый Герасим Алексеевич! Не надо никаких подарков и денег! Лучше помогите поступить двум моим детям в вашу Верненскую гимназию! Они оба окончили начальную школу в Копале на русском языке. Директор школы и начальник уезда дали на Ваше имя ходатайство, в поддержку моей просьбы о зачислении детей в вашу гимназию. -
     Закончив говорить, Сырттан тут же протянул адьютанту листки с ходатайствами и свое заявление. Тот передал их генералу. Колпаковский внимательно стал читать. В комнате наступила гнетущая тишина. Сырттан с воленнием ждал решения генерала, повторяя про себя на казахском;
     - "О Алла-та;ала!" Помоги моим детям поступить в гимназию! Помоги генералу принять правильное решение! -
     Генерал кончив читать, откинулся в кресле, еще раз внимательно посмотрел на Сырттана, затем сказал:
     - Хорошо! Три года назад я сам дал распоряжение по всей области, чтобы привлекали детей знатных киргизов на учебу на русском языке в училища, которые мы открыли во всех волостных станицах. Но, почти везде, все султаны и старшины аулов, вместо своих детей присылали детей сирот или детей своих бедных родственников. Мне докладывали, что после приема твоих детей в школу Копала, наконец - то стали и султаны и старшины аулов посылать своих детей на учебу в волостные центры. Твой поступок стал примером для всех знатных киргизов. Конечно, примем твоих детей за государственный кошт в гимназию Верного, который я открыл в 1876 г. -
     С этими словами, генерал протянул листки с ходатайствами и заявлением самого Сырттана в руки адьютанту и велел оформить все необходимые распоряжения директору гимназии, после того как вернутся обратно. Адьютант козырнул и сказав:
    - "Есть, Ваше благородие!" - забрал листки в свой портфель.
     Обрадованный Сырттан кинулся к генералу, поблагодарить его. Генерал лишь протянул ему правую руку, которую Сырттан сжав своими обеими руками, сказал:
     - Уважаемый "Таксыр"! Вот увидите, мои дети не подведут и оправдают Ваши хлопоты по их устройству в гиманзию. Я в неоплатном долгу перед Вами! -
     Генерал ожидал, что Сырттан будет целовать его руку, потому и протянул было правую руку. Но, увидев, что его руку лишь пожимают, а не целуют, отдернул кисть и сказал:
     - Ну, ладно, ладно! Поблагодарил и хватит, вези детей в Верный. Там обратишься в мою канцелярию, получишь мое распоряжение и отдашь директору гимназии господину Новаку. Там есть пансион, так что есть, где жить твоим детям. Надеюсь, что твои дети своим усердием к наукам достигнут нужного положения и будут хорошо служить Царю и Отечеству! Ну, все, можешь идти! -
     Радостный Сырттан вышел из здания управы и тут же встретив на улице акына Жамбыла, пригласил к себе в гости к родственнику в Абакумовке, а по дороге стал воодушевленно рассказывать ему, что наконец-то ему удалось устроить детей в гимназию, после 4-х летней Копальской школы. Жамбыл вместе с ним вошел в дом родственников Сырттана, живущих в Абакумовке, где уже готовили дастархан с обильным угощением. За дастарханом Жамбыл взял домбру, провел несколько наигрышей, пока в уме составлял текст нового стихотворения. Наконец, отложив домбру, выпил огромный тостоган кумыса и сказал Сырттану:
     - Впервые вижу такого умного и грамотного казаха, так пекущегося о будущем своих детей! Ты - идеальный образ любящего отца - казаха, вот я и решил увековечить твой поступок в стихотворении. Вот послушайте все!
««;ыдырaлы, ;;лшaннaн,
;;лaш ;р;aн Сырттaным.
Жерді болжaп к;н шaл;aн,
Ж;регі;ді ;;;aнын.
;ыдыралы Есімбек
Еренталды саба;ан
Ер ту;ан ;л десін деп
Бір к;деге жара;ан
...Сендей ;aзa; жо; шы;aр,
;міт ;ыл;aн бaлaдaн.
Екі бaлa; жетілсе,
;;тылaрсы; тaбaдaн.
Д;метемін жетімше,
Сендей білгір a;aдaн»

     Все дружно захлопали в ладони, послышались одобрительные выкрики: "Ай жарайсы;! Недеген данышпан! ;алай тура айтыл;ан!"
По русски стихотворение переводилось примерно так:
     "Продолжатель рода Кыдыралы-Кулшан, сильный Сырттан!
     Наверное, нет такого казаха, который так надеется на будущее   
     детей!
     Если дети достигнут твоего желаемого, значит выполнил ты
     свой отцовский долг.
     Как сирота хотел бы. такого как ты, знающего старшего брата!"
Расстроганный Сырттан обнял сидящего рядом Жамбыла и сказал:
     - Огромное спасибо за стихи! Как точно ты выразил наше положение! Если мои дети хотя бы чуть-чуть будут как ты, то уже буду считать, что не зря Аллах дал мне детей и не зря я воспитал их такими! -
     Пиршество продолжилось до глубокой ночи, после чего все легли спать. Утром начались сборы генерала к дальнейшему передвижению в сторону станицы Сарканской и далее - до станицы Степановской, являющейся самым отдаленной казачьей станицей Семиреченской области. Когда-то там была зимовка-кыстау бия Агадилова Бексултана, из племени Каракерей - Найман под названием "Уш - арал" ("Три острова" по каз.). Его сын Мамай начал было расстраивать дома в своем Уч-арале, но тут прибыли русские переселенцы из Воронежской губернии. Решением уездного начальника землю вокруг кыстау тут же нарезали на десятины и раздали прибывшим русским крестьянам и казазкам. Те начали строить свои дома вокруг кыстау, церковь и постепенно поглотили его. После чего решением большинства, переименовали "Уш-арал" в "Станицу Степановскую".
     Это не понравилось местным казахам, и вот уже несколько лет тлел костер междуусобицы между пришлыми русскими и коренными жителями казахами. Жалобы шли вплоть до канцелярии царя в Санкт- Петербург. И вот теперь военный губернатор должен был доехать туда, чтобы разрубить этот "Гордиев узел" распрей.
     Между тем султаны Большой Орды решили не ехать дальше и получили на это разрешение от генерала Колпаковского. Жамбыл решил тоже уехать с ними обратно в Верный и дальше к себе. Утром он зашел к Сырттану и сообщил, что хочет попрощаться с ним, так как дальше они не поедут, возвращаются к себе домой. Сырттан сказал ему:
     - Хорошо, что вы возвращаетесь домой! Жаль, только что никто не успел записать твое стихотворение о моих сыновьях. Но, зато запомнили его на слух. -
     На что Жамбыл ответил:
     - Ничего! Я сейчас запишу тебе эти строки, а в печати опубликую на следующий год, когда должен выйти мой первый сборник всех стихов – 
     С этими словами, он вытащил из сумки бумагу, взял в руки карандаш и быстро записав, свое стихотворение, передал его Сырттану. Затем они обнялись и Жамбыл вышел из дома. Отвязал коня от рамы пролетки Сырттана, которого его люди за ночь напоили и накормили овсом. Лихо вскочил в седло и помахивая камчой потрусил к управе Абакумовки, где его уже ждали свои земляки из Большой Орды. Султаны Большой Орды, тем временем попрощавшись с генералом Колпаковским, расселись по своим пролеткам и кавалькада тронулась в обратный путь.
     Сырттан, пообедав у родственника, тоже выехал на пролетке к себе в горы, жайляу Карашокы. К вечеру уже был дома. Зайдя к себе, принял душ из летнего душевого, представляющего собой кабинку, на крыше которой был поставлен металлический бак и вода нагревшись за день, давала теплую воду для обмывания. Дети и вся семья молча ждали, не задавая вопросов, пока он сам, поужинав не стал рассказывать как ему удалось выхлопотать для своих детей бесплатное обучение в гимназии. Затаив дыхание Барлыбек и Турлыбек выслушали отца, затем горячо поблагодарили его. Лишь младшая жена, поджав губы, молча выслушала Сырттана, не сказав ни слова одобрения. После того, как они остались вдвоем наедине, она обрушилась с упреками на Сырттана, говоря, что для ее детей он до сих пор ничего не сделал, не устроил их на учебу и так далее. Сырттан молча выслушав ее до конца и ответил:
     - Дети от тебя мне так же дороги, как и от Кулдарии! Твои дети еще пока маленькие, как подрастут, их тоже постараюсь устроить в Копальское 3-х классное училище. Там открыли женскую школу одного года обучения, поэтому и дочку тоже выучим. Тем более, что власть сама заинтересована в обучении детей казахской знати, для чего везде при училищах теперь будут открываться пансионы для проживания. Поэтому,  твоим детям не придется, как Турлыбеку и Барлыбеку с Кульдарией жить в холодной юрте. Так что молчи токал, дай мне поспать, устал я за эти несколько дней! - с этими словами, Сырттан пошел спать, к себе на кровать.

               
                Глава 3 
                Юность Барлыбека 

     Через 10 дней, считая, что военный губернатор наверняка уже прибыл в Верное, Сырттан сказал детям, чтобы они готовились к поездке, а сам начал с кучером готовить пролетку к дальней дороге.   
     Смазали дегтем оси всех четырех колес, закрепили полог на пролеткой, чтобы дождь не промочил седоков, и солнце не опалило головы. Подшили сбрую, сзади пролетки соорудили огромный короб - для личного имущества двух мальчиков и продуктов для них, на первое время.  Барлыбек с Турлыбеком готовили свои вещи, мать Кулдария обрадованно формировала им мешки с личными вещами.
    Рано утром, чуть забрезжил рассвет, семья встала, плотно покушали на дальнюю дорогу. После еды Сырттан произнес молитву и "Бата" - "Напутствие" своим детям. Мать Кулдария чуть-чуть всплакнула было, но Сырттан строго цыкнул на нее:
     - Нельзя распускать слезы перед дальней дорогой, иначе навлечешь беду на нас! -
     Мать тут же замолчала, лишь судорожно поглаживая своих сыновей то по голове, то по плечам. Слезы беззвучно катились по ее щекам, так как она понимала, что теперь очень долго не увидит своих мальчиков. Все вышли во двор, Сырттан и дети расселись на заднее сиденье от кучера, в короб позади рамы пролетки уже были уложены все вещи детей и продукты. Кучер щелкнул вожжами по бокам рысака и пролетка медленно двинулась в сторону Копала. Через час проехали Копал, двинулись дальше по грунтовой дороге к пикету Ак-Ички (А;-Ешкі по каз.). Проехав пикет, двинулись через низкие хребты гор в сторону Гавриловки. В обед уже заезжали в станицу Гавриловка, к дому своего родственника  из Найманов. Пообедали у него, выслушали от хозяина очередное "Бата" и поехали дальше. Вечером достигли реки Или. Дождавшись возвращения парома, вьехали в него. Сырттан, кучер и дети вышли из пролетки и облокотившись о перила парома, смотрели на воду реки. Вскоре кучер уже сидел на своем месте и как только паром причалил к берегу, тут же цыкнув на коней, выехал на землю. Сырттан с детьми взгромоздились на свои места, и рысак затрусил медленной рысью по дороге, в направлении Верного.
     Проехали пикеты Николаевка, Дмитриевка и наконец въехали в  Татарскую слободу, на окраине Верного. В Татарской слободе у Сырттана был знакомый гостевой дом, в котором останавливались все, кто приезжал по Копальскому тракту. Въехав во двор, Сырттан соскочил с пролетки, зашел в дом. Вскоре вышел оттуда с хозяином, сняли баулы из короба и внесли в комнату, в которой теперь будут располагаться гости. Дети зашли вместе с отцом в комнату, где стояло 4 кровати, стол с 4 табуретками, шкаф для верхней одежды, печка, на которой стояли кастрюли и медный чайник. Сняв верхнюю одежду, дети легли на свои кровати, с наслаждением вытянувшись после долгой тряски на пролетке. Сырттан вместе с кучером вышли во двор, распрягли рысака. Сырттан приказал кучеру дать коню отдохнуть часа два, затем напоить и дать овса. Сам вернулся в комнату, неся с собой дрова для растопки печи. Хозяин дал серные спички и бумагу для растопки. Вскоре печь загудела, Сырттан послал Турлыбека, чтобы он принес ведро воды из колодца во дворе, что тот и сделал. После чего налив воду в медный чайник, поставил его на плиту. Барлыбек тем временем, выложив на столе мешок с продуктами, начал выставлять их на стол. Найдя кирпич прессованного чая, отломил кусок, забросил в маленький чайник, залил кипятком и поставил на плиту, завариваться. Вскоре все сели за стол, стали кушать холодное мясо, жент, хлеб, запили все чаем с сахаром и легли спать. Спали долго, до 11 часов дня, никто не будил детей. Проснувшись, Барлыбек не увидев ни своего отца, ни кучера, разбудил Турлыбека. Выйдя во двор, в туалет справить нужду и увидев хозяина гостевого дома, спросили у него:
      - Не видел ли он отца?-
Тот ответил, что рано утром тот поехал в резиденцию губернатора, а их велел не будить - мол, пусть выспятся после такой долгой дороги. Поблагодарив хозяина за информацию, дети сами приготовили себе завтрак, покушали и вышли во двор, ждать отца.
   В городе Верном мужская гимназия появилась в 1876 г. Туркестанский военный генерал-губернатор Константин Петрович Кауфман в 1875 г. ходатайствовал перед Кабинетом Министров в Санкт-Петербурге об открытии среднего учебного заведения в городах Верный и Ташкент.
В своей «Докладной» он обосновал необходимость открытия русско – киргизских школ, которую закончил словами: «Только народное образование способно завоевать народ духовно: ни оружие, ни законодательство не могут сделать этого, а школа, и только школа может» 
 
   фото: Генерал-губернатор К. П. фон Кауфман.

     В мае 1875 года Общее Собрание «Государственного совета» России, рассмотрев представление Министерства просвещения «мнением положило» учредить в Туркестанском крае:
а) Управление по учебной части по примеру подобных заведений, существующих в Сибири, с определением при генерал-губернаторе главного инспектора училищ;
б) Две прогимназии открыть в городах Ташкенте и Верном.
«…Таковое мнение Государственного совета Его Императорское Величество Высочайше утвердить соизволил и повелел исполнить».
     К.П. Кауфман назначил Александра Людвиговича Куна  главным школьным инспектором, который в 1876 г. поехал в Санкт-Петербург вербовать учителей в Верный и Ташкент. Набрать учителей даже в центральные районы России было нелегким делом, а на азиатскую окраину - в город Верный тем более было сложно. Но, А.Д. Кун хорошо справился с этим поручением и набрал нужное количество учителей.
     16 апреля 1876 г. К.П. фон Кауфман издал приказ:
- Открыть в городе Верном прогимназию с 4-х летним сроком обучения.
- Д.К. Новак - назначить инспектором Верненской прогимназии, с правом преподавания географии, латинского и греческого языков.
- Е. Груздева - принять преподавателем русского языка.
- Н. Смирнова - принять преподавателем математики.
- Шнайдера - принять преподавателем французского языка.
- И. Калинина - преподавателем немецкого языка.
- М. Костина - преподавателем чистописания.
- Д. Городецкого - преподавателем истории и географии.
- П. Богушевича - помощником классных наставников.
- М. Богоявленского принять преподавателем подготовительного класса.
- Н.В. Высоцкого, настоятеля кафедрального собора принять преподавателем Закона Божъего.
- В.Г. Глушко - принять учителем рисования, черчения.
- Должность врача прогимназии исполнять уездному врачу Соболевскому с оплатой за прогимназию.
     Так как готового здания не было, Туркестанский генерал-губернатор К.П. фон Кауфман выделил из казны 1500 рублей, из них 850 рублей были направлены на аренду двухэтажного здания купца Алимова, которую тут же арендовали, занесли парты, доски и прочее имущество прогимназии.
     7 сентября 1876 г. началась учеба. В приготовительный класс приняли 20 учеников, первый класс - 25 и во второй класс - 6.
     В 1877 г. при гимназии организовали киргизскую ученическую квартиру, где могли жить все казахские ученики, которых к тому времени набралось 18 человек. Через год его преобразовали в ученический пансион, в котором проживало 42 ученика - 22 казахов и 20 русской национальности.
     Перед выездом в Копальский уезд, 1 июля 1878 г. генерал Г. А. Колпаковский издал приказ о преобразовании прогимназии в шестикласную гимназию с пансионом. К этому времени в гимназии работало 24 служащих: директор, инспектор, 13 учителей, воспитатели-надзиратели. Следующим пунктом приказа было назначение бывшего школьного инспектора Драготин Касперовича Новака директором полной гимназии.
     В этой гимназии предстояло проучиться Барлыбеку и Турлыбеку.
После обеда приехал усталый отец вместе с кучером. С утра он уже был в резиденции губернатора в центре города. Там Сырттана встретили вежливо и учтиво, видимо, Колпаковский дал соответствующее распоряжение своей канцелярии. Письмоводитель канцелярии сразу проводил Сырттана в кабинет к инспектору по школам. Тот дал в руки бумагу с приказом военного
губернатора о принятии в гимназию Сыртановых Турлыбека и Барлыбека за казенный кошт и сказал, чтобы он сам отнес бумагу директору гимназии Д. К. Новаку. Сырттан проехал в дом бывшего купца Алимова, в котором располагалась гимназия и дирекция. Встретился с Д.К. Новаком, который произвел на него приятное впечатление умного, доброжелательного, интеллигентного педагога. Обговорили все аспекты жизни и учебы детей, Новак показал пансион, в котором будут жить дети, показал гимназию, где уже начались первые занятия. Предупредил, что несмотря на приказ военного губернатора, дети должны будут сдать экзамены для поступления в гимназию и по их результатам будут решать куда их зачислить - в приготовительный или первый класс.
     - Так, что завтра мы все вместе пойдем в гимназию - закончил свой рассказ отец. Дети согласно кивнули головами и стали готовить ужин. Поужинав, легли пораньше спать
     Назавтра, рано утром, все сели в пролетку, кучер цыкнул на рысака и покатили в центр города, к зданию гимназии. Подъехав, кучер привязал лошадь к специальному бревну, установленного поперек на высоте около метра и сел ждать. Сырттан с мальчиками прошли на первый этаж,  к директору. Тот, оставив Сырттана у себя в кабинете, повел мальчиков по коридору, затем на второй этаж, в пустое помещение класса, Велел сесть раздельно, за первые столы и ушел за учителем. Вскоре привел учителя математики Смирнова, а сам уселся на стул, за столом учителя. Учитель раздал обоим мальчикам двойные листки, велел написать свои фамилии и имя, затем развернуть листки и записать условия примеров, которые он тут же написал на доске. Вышло 6 примеров: два на вычитание, два на сложение, два на умножение и два на деление. Мальчики начали писать. Через полчаса оба протянули листки в руки учителя. Тот сев за стол, предложил Новаку тоже посмотреть что написали дети. Вдвоем они минут десять просматривали листки, после чего учитель написал снизу оценку "10" и оба подписались под ответами. Директор с учителем сказали мальчикам, что они успешно ответили по арифметике, велели сидеть и ждать следующего учителя и ушли. Вскоре директор появился с учителем русского языка, мужчиной среднего возраста, с бородкой и в жилете. Сам опять уселся на стул за учительским столом. Учитель раздал детям такие же двойные листки от тетради, велел написать свои фамилии и имя, после чего развернуть и писать под диктовку диктант.
     Дождавшись, когда дети развернут листки и приготовятся писать, начал диктовать текст из рассказов Пушкина. Диктовал медленно, с расстановкой, так чтобы дети чувствовали паузы и могли поставить знаки препинания. Закончив диктовать, собрал листки, сел на второй стул к столу и вместе с директором начали проверять текст. Вскоре, одобрительно кивнув, поставили оценку, подписались под ответами. Листки обеих экзаменов директор забрал с собой и повел детей обратно к себе в кабинет. Там с нетерпением, их ждал отец детей. Дети остались стоять у дверей, директор прошел к себе за стол, положил листки в шкаф для документов, затем пододвинул к себе один из прошнурованных журналов и начал вписывать фамилии и имена детей. Сырттан с напряжением ждал результата, но директор молчал, пока не вписал обоих и не захлопнул журнал.
Лишь после этого сказал Сырттану:
     - Ну, что же! Поздравляю Вас с приемом детей сразу в первый класс, а не приготовительный! Все таки, молодцы учителя Копальского 4-х классного училища! Они так хорошо обучили ваших детей, что обоих я сразу записал в первый класс. Так что, привезите детей с одеждой в пансион, Вы знаете адрес, где мы вчера были. Оставьте им немного карманных денег на канцелярские принадлежности. На большее им ничего не надо, так как в пансионе полное содержание с питанием и одеждой. Да, не забудьте заехать в Копальское училище и передать им мои поздравления по поводу их педагогического таланта! -
     С этими словами, директор Новак протянул руку Сырттану. Тот благодарно зажав в своих двух ладонях, усиленно потряс протянутую руку и сказал:
     - Огромный рахмет, Вам господин директор! Я спокойно уезжаю домой, видя в каких условиях  будут жить мои дети. Уверен, что они не подведут Вас ни своим поведением, ни успехами в учебе! А в Копальскую школу обязательно заеду и передам им Ваши слова!-
     Втроем вышли из здания гимназии, сели в пролетку и поехали в свой гостевой дом. Переложив свои вещи в два баула, втроем сели в пролетку и приехали в пансион. Там их встретил помощник классных наставников П. Богушевич и наставник детей-казахов, он же мулла Шыгатаев (Шы;атай-;ажы), который вел уроки Закона Божьего для мусульманских детей по основам Ислама.
     Вдвоем провели детей в их комнату, где стояли 6 кроватей и два стола, показали где умывальня, где кухня - она же столовая. Выйдя на улицу, показали туалет. Сырттан с кучером стояли возле пролетки, не вмешиваясь в прием их детей. Затем, мулла Алимжан -;ажы Шыгатаев прошел с детьми к пролетке отца и сказал Сырттану:
     - Алла-та;ала защитит ваших детей от возможных невзгод и душпанов, насылаемых шайтаном, дабы отвлечь детей от истинного пути Ислама! Не бойтесь и не переживайте, рядом с детьми в пансионе и в гимназии всегда будут учителя и я. На уроках Закона Божьего мы отделяем детей-мусульман от христан и читаем им наши проповеди - суры Корана. Учим их поклонению перед Аллахом, уважению к старшим, милосердию к заблудшим. Поэтому, не думайте, что ваши дети вдруг станут кафирами-иноверцами! Езжайте домой со спокойной душой. Жолдары;ыз болсын! -
     Сырттан выслушав муллу, поблагодарил его, сказал детям:
    - Теперь ваша жизнь и будущее зависит от вас самих, и слава Аллаху!, что рядом с вами будет такой уважаемый человек, который совершил хадж в Мекку. Он теперь будет вам отцом вместо меня, поэтому спокойно уезжаю домой. -
     После этого, по очереди обнял каждого сына, сунул им денег в карманы, сел в пролетку и выехал домой.
     Дети с щемящей душу тревогой, проводили взглядом пролетку отца, пока он не скрылся за поворотом. Тяжело вздохнув, пошли вслед за муллой в свою комнату пансиона, легли на свои кровати и затихли.
     Вечером с занятий вернулись все школьники гимназии. Оказалось, что половина их - свои казахские и татарские дети. На кухне уже приготовили ужин, Барлыбеку с Турлыбеком заранее мулла-наставник выдал ложки, вилки и стаканы. Заметив, как недоуменно дети посмотрели на вилки, понял что они их не видели и кушали всегда ложкой. Тут же объяснил как ими пользоваться, в какой руке держать, при каких блюдах. После ужина в комнату, которую им выделили, вошли 4 детей казахов с соседних коек. Тут же друг с другом перезнакомились, стали расспрашивать кто, откуда, в каком классе учаться. Выяснилось, что все они с того же класса, куда записали Барлыбека с Турлыбеком. Это были Жангазинов Кусаин, Мамбетов Даулет, Кенжебаев Шымбай, Ді;гілбаев Жексенбі.
     Школьники рассказали, кто и чему их обучают, у кого завтра надо взять школьные принадлежности, кто наставник их первого класса. Сказали, что в пансионе наставником всех детей мусульман является мулла Алимжан-кажы. К полуночи все заснули.
     Назавтра, в 7 часов прозвенел колокол, все вскочили, пошли кто в туалет во дворе, кто сразу в умывальню. В 7-30 все пошли в кухню - столовую, к 8 часам вышли толпой из пансиона и пошли к зданию гимназии.
     Первый класс оказался на втором этаже, в комнате где стояло
8 столов, за каждым столом сидело по двое школьников. Только было Барлыбек с братом сели за свободный стол, как прозвенел колокольчик и в класс вошел учитель русского языка Смирнов. Вписав вновь прибывших Сырттановых в классный журнал, он начал урок.
     Не будем занимать время читателя описанием однообразных будней учебных дней.
     Сырттановым в первый же день выдали тетради, учебники, химические карандаши, ручки с чернильницей, линейку, ластик, военную форму ученика гимназии и т.д. Дисциплина в гимназии была строгой, так как гимназия была военной, по окончании которой выпускникам присваивались звания младших чинов. В царской России даже гражданские служащие носили военный мундир, лишь погоны были не армейским, а другими, для отличия их от армейских чинов. Занятия проходили насыщенно, школьников даже учили танцам. Была своя богатая библиотека - по меркам окраины России. В праздничные и воскресные дни проводили литературные вечера, на которые приглашались родители неуспевающих школьников. Тех, кто не успевал - оставляли на второй год обучения. Если и после этого мальчик не мог освоить учебный материал - увольняли. Увольняли также и тех, кто хулиганил, пропускал беспричинно занятия.
     В конце мая 1879 г. Барлыбек с Турлыбеком сдали экзамены за первый класс. Барлыбек получил следующие оценки:
17 мая - русский язык и чистописание "Отлично",
18 мая -латинский язык "Отлично",
19 мая - французский язык "Хорошо",
21 мая - математика "Отлично", 23 мая - география "Отлично"
 Из 25 учеников во второй класс были переведены лишь 17 человек. Остальных оставили на повторное обучение. По окончании занятий им выдали деньги на дорогу туда и обратно и отпустили домой. Сырттан заранее знавший о дате окончания занятий, вовремя направил в Верный кучера. Рано утром, собрав личные вещи, Барлыбек с Турлыбеком уселись в отцовскую пролетку и радостные, покатили домой.
     Не будем занимать время читателя описанием каникул детей на жайляу в Карашокы.
     Перед откочевкой на кыстау, в конце августа, кучер отвез обоих детей Сырттана обратно в гимназию. Сырттан не смог сам поехать с ними, так как был занят делами своего рода.
     Второй и третий класс Барлыбек тоже окончил на "Отлично", а Турлыбек на "Хорошо" и "Отлично". Летом 1881 г. Министерство народного просвещения России издало приказ о переходе Верненской прогимназии в полную гимназию со статусом полного 8-летнего обучения, что давало возможность выпускниками поступать в высшие учебные заведения.
    В 1881 г. в Верном начали строить свое здание для гимназии с пансионом для проживания учеников, прямо напротив губернаторского дома и к 1 июля 1882 г. гимназия смогла переехать туда. Здание было двухэтажным и состояло из трех блоков, соединенных между собой галереями. Строилось здание по примеру Ташкентской гимназии по проекту инженера Янчевского, но архитектором и главным строителем был преподаватель гимназии, имеющий инженерно-строительное образование, француз Поль Гурдэ, которого по русски звали просто Павел Васильевич Гурдэ. Строили здание и сдавали в эксплуатацию постепенно, корпусами. До строительства гимназии Гурдэ построил губернаторский дом, поэтому ему и доверили строительство здания гимназии.               
     Весной 1882 года оба Сырттановы окончили 4 класса гимназии и как прежде уехали домой на отцовской пролетке. Родственник, везший их на отцовской пролетке сказал обоим:
     - Вы наверное, не знаете, что приказу генерала Колпаковского через реку Или уже построили деревянный мост и теперь нам не надо ждать паром. -
Действительно, подъехав через два чса к реке Или, братья увидели красивый мост, с разводным механизмом в середине, для пропуска судов по реке.

       фото: Мост через реку Или. (фото из книги Дж. Кеннана. 1901 г.)

     С восторгом проехали по мосту и пролетка покатила дальше через аул Шингельды к себе в Копал.
     По дороге, вдруг Турлыбек сказал Барлыбеку:
     - Знаешь братишка, я решил оставить учебу! Ты можешь и дальше учиться, как эт ого хочет наш отец, так как постоянно заканчиваешь на "Отлично" и учеба дается тебе легко. Мне же учеба давалась с трудом, поэтому хочу сказать отцу, что наверное, хватит мне учиться дальше, лучше я пойду работать толмачом в уездную управу. Да и возраст подошел, не мальчик я, а уже жигит. Мне уже 17 год пошел, пора жить самостоятельно! -
     Барлыбек удивленно промолчал, затем ответил:
     - Конечно, ты сам хозяин своей судьбы и конечно, отец не обрадуется твоему решению. Но, думаю, что ты поступаешь правильно, зачем учиться насильно, если этого не хочешь! -
    Приехав к себе в Карашокы, Турлыбек назавтра же по прибытии, сказал отцу о своем решении. Сырттан долго раздумывал, как поступить с сыном, спрашивал Турлыбека - почему же он не хочет учиться дальше? Советовал подумать, прежде чем принять окончательное решение. Но, Турлыбек настоял на своем решении и Сырттан стал хлопотать - куда же пристроить сына на работу?  В это время центр Сергиопольского уезда перевели в Лепсинск, уезд переименовали в "Лепсинский уезд" и для нового уезда требовались казахи, владеющие русским языком.
     Сырттан поехал в Лепсинск вместе с Турлыбеком, заночевали у своего родственника рода Кулшан. Наутро Сырттан отправился к начальнику уезда, капитану Лебедеву. Тот, услышав, что у Сырттана сын окончил четыре класса Верненской гимназии, тут же предложил работу толмачом при нем. Сообщил, что сын будет государственным служащим, чиновником 14 разряда, с присвоением гражданского чина, формы и соответствующего жалования.  Сказал, что в штате уездных управлений предусматриваются два переводчика туземных языков: первый  для письменных  переводов при канцелярии уездного управления, второй — для устных при сопровождении чиновников областного или уездного управления в поездках по волостям и аулам региона.
     - Пусть сам Турлыбек придет завтра ко мне и напишет "Прошение" на имя военного губернатора, заполнит листок по кадрам и самое главное - пусть привезет письменное подтверждение от директора гимназии о том, что окончил четыре класса и владеет русским языком. –
     Сказал начальник уезда и протянул Сырттану несколько листков, одна с гербом государства России - "Листок учета кадров".   
    Сырттан благодарно кивнул, взял все листки и пожав руку уездному начальнику, вышел из Управы. Быстро вернувшись в дом родственника, увидел Турлыбека, взволнованно ходившего по двору, в ожидании отца.
    - Ну, как коке? Получилось что нибудь с работой? –
     Встревоженно спросил Турлыбек своего отца.
     - Да! - ответил Сырттан,
     - Надо тебе заполнить этот "Листок", отдельно написать "Прошение", автобиографию и отнести самому к уездному начальнику. Тот отправит их вместе со своим ходатайством в Верный, военному губернатору и только после его одобрения ты сможешь работать здесь толмачом при уездном начальнике. Кроме того, надо взять свидетельство о том, что ты окончил четыре класса Верненской гимназии. -
     Турлыбек взял бумаги из рук отца, зашел в дом, присел за стол, попросил чернила и ручку у хозяина дома. Заполнив все графы листка с гербом России, написал автобиографию на втором листе, на третьем листе написал "Прошение" на имя военного губернатора с просьбой принять на службу в качестве толмача при начальнике Лепсинского уезда. Собрав все листки в сумку, Турлыбек пошел в управу, на встречу с начальником уезда. Тот к тому времени уже ушел на обед к себе домой. Прождав два часа, Турлыбек встретился с начальником. Тот долго рапрашивал Турлыбека как он учился, какие книги читал, проверил грамотность владения русским языком, просмотрел заполненные листки и наконец, удовлетворительно хмыкнув, сказал:
     - Хорошо! Ты подходишь на эту должность. Я отправлю все бумаги в Верный и как только придет положительный ответ, дам тебе знать. -
     - А как долго придется ждать? - спросил Турлыбек его.
     - Этого я не знаю. Иногда два месяца, иногда полгода приходиться ждать. Скорее всего полгода. - ответил начальник.
     Поблагодарив начальника, Турлыбек вернулся к отцу и рассказал ему о приеме у начальника и сроках ожидания. Узнав, что ждать придется долго, отец сказал Турлыбеку что надо тогда ехать домой и ждать там ответа военного губернатора. А за это время поехать в гимназию и взять свидетельство о том, что он окончил четыре класса с такими то оценками.
     В итоге, через полгода, 20 декабря 1884 г. Турлыбек был назначен на должность переводчика Сергиопольского (Лепсинского) уездного начальника.
     Барлыбек, проведя каникулы у себя на жайляу в Карашокы, осенью один поехал в Верный. Без брата в душе у него стало грустно и тоскливо. Ночами, лежа на кровати, часто вспоминал как делились впечатлениями от того или иного события в гимназии, обсуждали планы на будущее, обсуждали прочитанные книги и журналы из библиотеки гимназии. Но, постепенно грусть по брату прошла, напряженная учеба и насыщенная жизнь в гимназии вытеснили воспоминания по Турлыбеку. Учеба в гимназии стала проходить в новом кирпичном здании, построенном напротив дома губернатора. При ней же было построено здание пансионата и учеников переселили из наемного купеческого дома в новое здание пансионата, где в каждой комнате жили уже по 4 учащихся. На первом этаже была большая столовая с кухней. Учебные классы и библиотека стали в шаговой доступности, что намного облегчила учебу всем учащимся, живущим в пансионате.
 
фото:        Верненская гимназия 1882 г. до землетрясения.

К сожалению, через два года сильнейшее землетрясение разрушило здание, поэтому позже было построил новое здание в другом месте.
 
 Фото: Здание Верненской гимназии после землетрясения 1887 г.

Вместе с Барлыбеком учился сын генерала Г.А. Колпаковского - Гриша Колпаковский. Несмотря на положение своего отца, Григорий вел себя просто, не был высокомерным, учился хорошо. Учились дети архитектора Зенкова, построившего церковь и множество зданий в Верном - Николай и Владимир, два брата- Василий и Станислав Соболевские, оба окончившие гимназию с золотой медалью. Еще один выпускник Павел Матвеев окончил гимназию с золотой медалью. Вместе с Барлыбеком учились Владимир Алексеев, Алексей Кулябко, Абдул Гузаиров, Степан Нестеров, Дмитрий Уваев и многие другие.
     Весной 1886 года в конце мая начались выпускные экзамены. Экзамен по "Русскому языку и словесности" принимала учительница, жена польского ссыльного, высокомерно относившаяся к ученикам - казахам, поэтому как ни старался Барлыбек, она поставила ему оценку "4" - хорошо". Зато следующий экзамен по геометрии и тригонометрии сдал на "5" - отлично". Следующий экзамен по физике тоже сдал на "5"- отлично" Третий экзамен по космографии сдал тоже на "5" - отлично". Экзамены по географии и истории сдал оба на "5" - отлично". После сдачи всех 5 экзаменов, экзаменационная комиссия выписала ему "Аттестатъ зрелости" в который вписали оценки за прошедшие, промежуточные экзамены 5, 6, 7 классов:
Латинский язык -"4" - хорошо";
Логика - "4"-хорошо"; 
Экзамены по "Греческому языку", "Закон Божъий" и "Французский язык" - Барлыбек не сдавал, так как был освобожден.
"Краткое естествознание "4"-хорошо";
Немецкий язык "4" - хорошо";
"Прилежание" - "5"- отлично"; "Поведение" - "5"-отлично";
     Через три дня после последнего экзамена состоялось вручение "Аттестатъ" выпускникам гимназии. Торжественное мероприятие прошло в актовом зале нового корпуса гимназии. Пришли многие родители выпускников, сам военный губернатор А.Я. Фриде в сопровождении офицеров военного штаба города Верного, митрополит Никольской церкви, муфтий мусульманской мечети и ряд приглашенных гостей городской элиты. Перед вручением речь произнес директор гимназии Д.К. Новак, затем выпускников поздравил военный губернатор, генерал-майор А. Я. Фриде. После него выступил митрополит, затем муфтий. После вручения состоялся бал, работал буфет с горячительными напитками -  только для взрослых.
    Барлыбек сразу после получения "Аттестатъ"-а, ушел к себе в пансион, не захотев участвовать в увеселительном мероприятий, что сделали почти все выпускники мусульманского вероисповедования. В комнате просмотрев свой «Аттестатъ» увидел, что его имя вписано через букву «д» - «Бардыбек» ?! Решил завтра же пойти к директору и исправить имя на «Барлыбек».
     Выпускники - казахи устроили себе чаепитие в пансионе, со сладкими и булочными изделиями. Во время чаепития делились между собой будущим, записывали адреса друг-друга, клялись в поддержке в будущем. Из всех казахов только Барлыбек изъявил желание учиться в университете, тогда как все остальные были довольны тем, что смогли закончить гимназию, о дальнейшем обучении и не помышляли. Поэтому, все взоры были обращены к нему, все желали ему благополучного будущего, шутя предлагали не забывать своих соклассников, когда вознесется на Олимп чиновничъего класса. Барлыбек отвечал, что никакой "Олимп чиновничьей карьеры" ему не грозит, так как едет учиться на врача. В шутках, в воспоминаниях ярких событий учебы, разговоров о будущем прошел вечер, незаметно наступила ночь. Все разошлись по своим комнатам. Барлыбек тоже прилег на кровать, не раздеваясь и тут же заснул.
    После выпускных экзаменов Барлыбек написал "Прошение" на имя начальника Военной медицинской академии в городе Санкт-Петербурге:
                «Его Превосходительству Господину Начальнику 
                Императорской Военной Медицинской Академіи.
                Отъ окончившего курсъ Верненской классической
                Гимназіи  киргиза Семиречинской области,
                Копальскаго уезда Бардыбека Сыртанова
                Прошеніе
Желая  для  продолжения  образования,  поступить  в  Санкт-Петербургскую Императорскую Военную Медицинскую Академию, имею честь покорнейше просить Ваше Превосходительство  сделать  зависящее  распоряжение  о  принятии  меня  в  Военную Академию  на  основании  прилагаемых  при  этом  документов,  вместе  с  копиями  о  них: аттестата  зрелости,  увольнительного  свидетельства  от  общества,  свидетельства,  что  я  не принадлежу  призывному  участку    для  исполнения  воинской  повинности.  При  этом  на основании  п.5.100-го  Высочайшего  утвержденного  Устава  Императорского  Российского университета,  обязуюсь  во  все  времена  пребывания  моего  в  Медицинской  Академии подчиняться правилам и постановлениям его.
                город Верный Семиречинской области 
                7 июля дня 1886 года
          Окончивший курс: Бардыбек Сыртанович Сыртанов»
 
    Запечатав в конверт, побежал на почту г. Верного, располагавшегося недалеко от пансиона, оплатил стоимость курьерской почты и отправил письмо в Санкт - Петербург. Затем пошел к директору и показал ему свой «Аттестатъ» с неправильным его именем. Директор ответил, что теперь уже невозможно исправить букву, так как бланки аттестатов прибыли строго на количество выпускников из Санкт-петербурга и нового бланка нет. Придется и дальше жить с именем «Бардыбек», заключил Драготин Касперович.
     В первых числах августа пришло ответное письмо в гимназию, которое почтальон занес его директору Д.К. Новаку. Тот вызвал к себе в кабинет Барлыбека и вручил ему письмо от Военно - медицинской Академии. Барлыбек тут же в присутствии директора вскрыл конверт и прочел отказ в приеме его в университет. В мотивации отказа было перечислено несколько пунктов, одна из которых гласила, что необходимо «Ходатайство - направление»  от администрации области и директора гимназии, а также обязательство от родителей или гимназии или руководства области о том, что они обязуются оплачивать обучение Сыртанова.
     Увидев, что его лучший ученик поник головой, после прочтения письма, Драготин Касперович спросил Барлыбека:
     - Что? Наверное, отказ в приеме на учебу в университет! Так и должно было бы быть, потому что ты отправил "Прошение" не согласовав его с нами - гимназией, без ходатайства военного губернатора области  А.Я. Фриде, без обязательства родителей о том, что они будут оплачивать твое обучение. А ведь твои родители не смогут оплачивать твое обучение в медицинском университете, там стоимость обучения намного выше, чем на филологическом, историческом или восточных языков факультетах. Но, время еще позволяет поправить положение. Я напишу письмо - "Ходатайство" военному губернатору А.Я. Фриде с просьбой, чтобы администрация области согласилась оплачивать твое обучение в университете за счет областной казны. Поэтому, не расстраивайся, иди к себе в пансион и жди ответа от военного губернатора Семиреченской области. -
        Как только Барлыбек ушел к себе, Драготин Касперович взял из шкафа гербовую бумагу с реквизитами гимназии, пододвинул к себе чернильницу и обмакнув в него перо начал писать "Прошение" на имя военного губернатора Семиреченской области А.Я. Фриде.
               
     "Уважаемый Алексей Яковлевич, Ваше Превосходительство!
     Сыртанов Бардыбек, ученик 8 класса желает продолжать свое образование в высшем учебном заведении, но так как нет у родителей его средств для продолжения высшего образования, то покорнейше прошу Ваше Превосходительство, не найдете ли возможным пособлять ему из  каких-нибудь средств, состоящих в Вашем распоряжении, тем более что Сыртанов Бардыбек весьма смиреннего характера, вел себя в течение всего гимназического курса отлично, и, несмотря на затруднения, какие он, как инородец, должен был преодолеть, оказал очень хорошие результаты успехов, что приложенные при сем баллы, выставленные для допущения к испытанию зрелости, доказывают. Прошу покорнейше дать возможность закончить первому киргизу здешней страны высшее образование  что, несомненно, благодетельно отразится на всем киргизском сословии”.
             Директор гимназии, Д.К. Новак___________  "

     Запечатав письмо сургучом и наложив на него печать гимназии, директор решил сам отнести письмо генералу А.Я. Фриде и устно еще раз упросить его выделить средства из казны на обучение Сыртанова Бардыбека. Через полчаса он уже был в приемной генерала. Вставшему навстречу ему адъютанту генерала сказал, что у него личное дело по поводу гимназии и попросил доложить о нем Алексею Яковлевичу. Через 5 минут адъютант выйдя из-за массивных дверей приемной генерала, сказал:
     - Прошу Драготин Касперович! Генерал ждет Вас! -
     Директор вошел в приемную, в которой неоднократно бывал по делам гимназии. Генерал поздоровался с ним за руку и предложил сесть. Директор протянул ему письмо, которое генерал вскрыл тонким лезвием ножа - резака писем. Взяв лист с текстом письма долго читал его, поглядывая поверх очком на директора. Отложив письмо на стол, обратился к Новаку:
     - Ну, что же любезнейший Драготин Касперович! Хотите помочь своему ученику - киргизу? Похвально, весьма похвально, так как нам сейчас крайне нужны образованные киргизы для обоюдногог сосуществования русских переселенцев с местными туземцами. Но, вот как быть с денежным довольствием, право не знаю. -
     Директор взволнованно привстал и горячо заговорил:
     - Ваше Превосходительство! Алексей Яковлевич дорогой! За пустопорожнего ученика я бы не стал писать такое ходатайство, даже будь он русским! Но, этот выпускник, будучи киргизом, превзошел всех своих одноклассников своим усердием к наукам, дисциплиной, тягой к знаниям. Из него будет преданный слуга Царю и Отечеству! Давайте поищем для него средства из казны. -
     - Хорошо, уважаемый Драготин Касперович! Только из уважения к Вам, дам задание своей канцелярии изыскать средства для оплаты обучения вашего ученика. Но, только не на медицинское поприще, а на языковедение, так как у нас нет грамотных переводчиков - толмачей с высшим образованием. Толмачами у меня служат лишь четыре выпускника Омской школы толмачей, в котором обучение всего два года. Да по уездам все толмачи - это киргизы, окончившие прогимназии с 4-х летним обучением. Так и быть! Как только изыщем средства, мне надо получить разрешение у Герасима Алексеевича Колпаковского, генерал-губернатора Степного края. Вы ведь знаете, что недавно нашу область перевели из подчинения Туркестанского генерал-губернаторства, как было раньше, в состав Степного генерал-губернаторства в Омске, где находится сейчас генерал-губернатор этого края наш генерал-майор Герасим Алексеевич Колпаковский. Как бывший губернатор Семиречья, когда то сам инициировавший обучение киргизов в уездных школах, думаю, что он не откажет. А вашему выпускнику придется ехать в Омск, в канцелярию губернатора Степного края, взять там необходимые к этому случаю документы и потом только ехать в Санкт-Петербург. - закончил свою речь генерал Фриде.
     - Премного благодарствую, Алексей Яковлевич! Как только Вы свяжетесь с Омском и получите оттуда разрешение, я тут же отправлю Сыртанова туда с вашими бумагами и далее в Санкт-Петербург - обрадованно сказал директор и вышел из приемной.
     Придя к себе в гимназию, вызвал Барлыбека, кратко изложил свой разговор с генералом А.Я. Фриде и велел ждать сообщения здесь в Верном, не уезжая домой. Через три дня к директору пришел посыльный генерала и передал приказ - явиться Бардыбеку Сыртанову лично к нему, где он должен сам написать "Прошение".
     Директор послал за Барлыбеком казака-сторожа в пансион. Барлыбек взволнованно прибежал к директору. Драготин Касперович велел ему идти в приемную генерала и там заполнить все необходимые бумаги, а также написать своей рукой новый текст "Прошения".
     - Видимо, генерал нашел денежные средства, коль вызывает тебя к себе! Ну, с Богом! - сказал директор, выпроваживая Барлыбека с посыльным генерала из своего кабинета.
     Не чуя ног под собой, Барлыбек торопливо, почти бегом пошел к дворцу губернатора. Посыльный едва успевал за ним, то и дело переходя на легкий бег. Запыхавшись, Барлыбек переступил порог дворца. Навстречу поднялся офицер, который спросив кто он и по какому вопросу, проводил его на второй этаж, в приемную генерала А.Я. Фриде. В приемной сидели женщина-секретарь и офицер - адъютант генерала. Женщина спросив, кто такой Барлыбек, зашла в кабинет, тут же вышла обратно и сказала Барлыбеку, что он может войти. Барлыбек зашел в огромный кабинет. По левую сторону стоял длинный стол со стульями, для приглашаемых на совещание. По правую сторону тянулся стеллаж с папками, книгами и канцелярской утварью. Вдалеке, прямо стоял  огромный дубовый стол, покрытый зеленым сукном на котором стояли чернильницы, папки с бумагами, пресс-папье, бюст царя. За спиной генерала на стене тоже висел огромный портрет царя. От дверей до стола генерала лежала длинная ковровая дорожка, по которой Барлыбек дошел до стола и козырнув правой рукой, четко доложил:
     - Честь имею господин генерал! Прибыл по Вашему приказанию студент гимназии Сыртанов Бардыбек! -
     Генерал, махнув рукой, велел сесть на стул против него. Барлыбек сел. Генерал, раскрыв папку с делами Барлыбека, прочитал несколько листов, затем подняв голову сказал:
     - За тебя хлопотал директор гимназии, господин Новак. Охарактеризовал тебя как отличника учебы с прилежным поведением. Оказывается, ты уже подавал "Прошение" начальству Санкт-Петербургской Военной Медицинской Академии и тебе было отказано. Сейчас я напишу "Ходатайство" о приеме тебя в Санкт- Петербургский Императорский Университет, на отделение восточных языков от имени администрации Семиреченской области мотивируя тем, что у нас нет толмача и чиновника по особым поручениям владеющего туземным языком с высшим образованием. В нашей канцелярии смогли найти деньги для оплаты твоей учебы и стипендии на все годы обучения. Но, я должен получить разрешение от генерал-губернатора Степного края, Герасима Алексеевича Колпаковского. Он должен будет завизировать мое "Прошение" и поставить печать генерал-губернатора. Думаю, он не откажет нам, но тебе придется самому тоже поехать через Омск, зайти в канцелярию и передать некоторые наши бумаги о вычете расходов на тебя из казначейства Семиреченской области. Поэтому, как только получим предварительные распоряжения генерал-губернатора, тебя позовут сюда, получишь наши бумаги и поедешь в Омск. Оттуда в Санкт-Петербург со всеми нашими и Омскими бумагами. Все понятно? Вопросы есть? -  закончил генерал свою речь.
     - Никак нет, господин генерал! Разрешите идти?! - ответил Барлыбек.
     - Иди и жди вестей от своего директора, потом к нам! - сказал генерал. Барлыбек четко повернулся на каблуках и вышел из кабинета.
     Алексей Яковлевич сразу после выхода гимназиста, вытащил из папки гербовую бумагу и начал писать "Рапорт" на имя генерал - губернатора Степного края, генерал-майору Г.А. Колпаковскому, которое закончил словами:
"...имею  честь  доложить  Вашему  выдачею ему единовременного пособия при отправлении,  по окончании курса гимназии, в высшее учебное  заведение до 300 руб. из остатков от сборов на народное 
образование, а также годовой стипендии на все время его обучения. Прошу Вас, разрешить изыскать средства для оплаты дальнейшего его обучения из казначейства Степного края или Семиреченской области.» 

     Через полмесяца томительного ожидания, наконец пришло разрешение из Омска, о чем поведал директор гимназии Барлыбеку, вызвав его к себе из пансиона. Вместе они пошли в канцелярию генерала, прошли все нужные кабинеты, получили на руки все необходимые бумаги и вернулись обратно.
     Барлыбек еще раз, горячо поблагодарив Драготин Касперовича, известил через отъезжающего из Верного знакомого, своего отца и стал дожидаться отцовской пролетки.
    Вскоре, через два дня, прибыла пролетка отца с кучером, который привез ему еще и угощения из дома. Барлыбек тут же раздал все угощения друзьям по пансиону, сердечно со всеми попрощался и выехал домой, уже после полудня. Кучер немного поворчал, что так долго собирался Барлыбек в дорогу, из-за чего теперь придется где-то заночевать в пути. Не слушая причитаний кучера, Барлыбек удовлетворенно откинулся во весь рост своего тела, подложил под голову кипу мягкого инвентаря и задремал. Очнулся уже ночью от толчка кучера, говорившего ему:
     - Эй, балам! Тур, келдік! -
     Оказывается, ночь застала их уже в Гавриловке, где жил один из дальних родственников рода Кулшан, у кого решил заночевать кучер. Спрыгнув с пролетки, Барлыбек вместе с кучером прошел во двор дома, поздоровался с хозяином, вышедшем на шум пролетки. Узнав сына Сырттана, хозяин радостно пригласил их в дом, а сам стал помогать кучеру распрягать лошадь, вынес торбу с овсом для него. За ночным чаепитием хозяин стал расспрашивать Барлыбека и узнав, что он поедет учиться в Санкт-Петербург, ахнул и сказал:
     - Дорогой мой племянник! Это такая радость для нас всех! Ведь теперь будет к кому обратиться за помощью при конфликтах с русскими переселенцами и казаками! Молодец! Дай Аллах тебе здоровья и удачи во всем, Аминь! -
     После этих слов хозяин пробормотал несколько сур из Корана и провел обеими ладонями себе по лицу, сверху вниз. Барлыбек и кучер повторили это движение. После чаепития все улеглись спать. Барлыбеку отвели почетное место в отдельной комнате, кучер лег в прихожке. Вскоре дом погрузился в дремоту.
     Рано утром кучер разбудил Барлыбека, быстро почаевали с хозяином, поблагодарили его и тронулись дальше в путь, в сторону Копала и далее к Арасану, на жайляу Карашокы.
     Приехали поздно вечером. Барлыбека радостно встретила мама Кулдариа, накормила и уложила спать. Утром Барлыбек проснулся от звука голоса отца Сырттана, который на кухне громко разговаривал со своей  "Байбише" - Кулдарией, матерью Барлыбека. Соскочив с постели и быстро одевшись Барлыбек вышел к ним, громко поприветствовал отца возгласом "Ассолом Алейкум Коке!" Отец ответив "Алейкум - Ассолом балам!" тут же крепко прижал своего возмужавшего и подросшего сына к груди и поцеловал в макушку головы.
     Вскоре все сели за стол с обильным угощением и стали завтракать. В процессе разговора Барлыбек решил обрадовать отца и начал рассказывать:
     - Коке, перед выездом из гимназии я разговаривал с военным губернатором, генералом Фриде. Оказывется, наш директор Новак еще в марте хлопотал за меня, чтобы изыскать средства на мою учебу в университете Санкт-Петербурга. А я то, об этом не знал и от имени самого себя послал "Прошение" в Военно-медицинскую Академию Санкт-Петербурга, чтобы выучиться на доктора. Мне пришел отказ, так как оказывается надо обязательно направление или ходатайство от администрации области. Когда об этом узнал Драготин Касперович, он сам пошел к военному губернатору нашей области, генералу Фриде и дал "Ходатайство" от гимназии. Генерал сказал нашему директору, что может дать направление только на отделение восточных языков. Кроме этого, надо обязательно согласие генерал-губернатора Степного края, генерала-майора Г.А. Колпаковского. И вот на мое счастье, пришел ответ, что он разрешает послать меня в Санкт-Петербургский Императорский Университет, с оплатой моего обучения из казны нашей области.  Перед выездом мне дали все нужные бумаги и теперь я должен ехать в Омск, там заверить "Прошение" нашего генерала Фриде, там получить деньги на обучение и дорогу. Так что сбылась моя мечта - учиться в университете! Жаль, что не получилось на доктора выучиться, но ничего, на восточные языки тоже неплохо. Главное - иметь высшее образование. Ведь пока что нет ни одного казаха из нашей области, который получил бы высшее образование! -
     - Это очень хорошо, балам! Сбылась моя мечта - выучить хоть кого нибудь из сыновей высшему образованию на русском языке. Ты сразу же войдешь в высшее сословие чиновников и сможешь помочь своему народу в его бедах. А беды все увеличиваются с приездом русских переселенцев из России. Все хорошие пахотные земли раздали им, все заливные луга, где мы раньше пасли скот, тоже заняли они. Мало этого, даже территорию наших зимовок-кыстау приезжим крестьянам отдали. Многие из них ведут себя очень высокомерно, считая нас - казахов людьми второго сорта. Мне неоднократно приходилось заступаться за своих сородичей, пресекать хулиганство пьяных казаков. Приезжие крестьяне еще более-менее ведут себя уважительно и трудятся, А вот казаки взирают на нас как на источник прибыли, как на людей низшего сословия, не равного им. Сами почти не работают и не пашут, лентяи и пьяницы, нанимают наших казахов в батраки, чтобы они обрабатывали их земельные участки. У каждого казака сабля и винтовка, благодаря чему они грабят нас, казахов. Поэтому, казахи бояться вступать с ними в конфликты. Вся беда в том, что многие казахи не знают русского языка, у нас очень мало образованных джигитов. Вот ты теперь будешь первым казахом нашего края с высшим образованием.  Будем молиться Аллаху и благодарить твоего директора Новака, генерала Фриде и генерала Колпаковского, благодаря которым наша мечта осуществилась! - сказал Сырттан и ласково погладил несколько раз по голове сына.
     - А где мой старший брат, Турлыбек-баурым? - спросил Барлыбек свою мать.
     - У Турлыбека все хорошо! - вместо матери ответил Сырттан,
     - Немного поработал толмачом в Лепсинском уезде, затем его срочно перевели в Шауешек (город Чугучак в Китае, на границе с Семиреченской областью) так как началось размежевание государственной границы и срочно нужен был толмач-переводчик. -
     - Хорошо! Как он сам? Не женился еще на ком нибудь? - продолжил расспрос Барлыбек.
     - Нет. Пока еще не женился, хотя мы ему говорили, чтобы женился на дочери Бекболата, с которой мы еще в вашем детстве их между собой породнили - "Аттастырды;". Но, он отказался. Говорит, не видел ее, не знает кто она, хочет жениться по любви, а не по нашим старинным обычаям. Что же, конечно дочь Бекболата не равна ему по образованию и положению, поэтому мы не стали возражать. Пришлось пойти к Бекболату, извиняться перед их семьей, отдать часть калыма, чтобы сгладить их обиду. Хорошо что, Турлыбек передал нам деньги со своего оклада, которые и передали семье Бекболата, что позволило нам разойтись без обид. Может там, в Шауешеке он встретит кого либо по душе, на что мы и надеемся. Ведь там тоже живут одни казахи нашего рода Найман и рода Керей - Абак. Китайцы только на границе и в управлении краем. - закончил свою речь Сырттан.
   За дастарханом Барлыбек рассказал, что надо теперь ехать в Омск, через Семипалатинск. Чтобы не опоздать, надо ехать сразу же завтра. Отец Сырттан послушав его сказал, что сам отвезет его в Абакумовку, на почтовую станцию и проводит его. Барлыбек уединился с матерью, сказал что будет попутно учиться в медицинском, что через четыре года приедет и обязательно вылечит маму. Расстроганная Кулдариа лишь обнимала его, гладила по волосам, спине, предчувствуя долгую разлуку на 4 года. Не удержавшись, всплакнула. Барлыбек успокоил ее словами:
     - Ну что Вы мама! Рядом с вами отец, Турлыбек недалеко от вас и через каждые три-четыре месяца приезжает Вас навестить! Обо мне не думайте и не беспокойтесь! Каждое лето приезжать сюда на каникулы не смогу, слишком далеко и дорого. Так что, через четыре года сразу приеду уже с высшим образованием.  -
     Вечером Сырттан устроил небольшой той, пригласил всех уважаемых стариков родов Тока, Кара, Колдей-Жумай, Кайнар и муллу из соседнего Арасана. После молитвы муллы, зарезали крупного барана, принеся его в жертву - "Курбан шалу", разделав, закинули всю тушу в громадный котел. К вечеру стали собираться гости. Всех встречал на пороге двора сам Сырттан, здоровался обеими руками, говорил приветственные слова и сопровождал гостя на помост, устланный коврами, рассаживая вокруг громадного круглого стола. Вскоре к гостям вышел Барлыбек в мундире гимназиста и присел рядом с отцом. Отец до этого попросил снова одеть мундир гимназиста, что Барлыбек и сделал.  Когда все пришли и расселись вокруг стола, Сырттан начал речь:
     - Уважаемые гости! Я попросил Вас всех посетить мой дастархан в честь большого события, а именно - мой сын, первый из казахов нашего Семиречья и родов Найман-Матай-Каптагай едет учиться в Санкт-Петербург, в университет самого Белого Царя! Это конечно произошло по воле Аллаха! Прошу нашего уважаемого Кажы прочесть молитву и дать "Бата"-напутствие моему сыну Барлыбеку!-
     Гости одобрительно загудели, стали цокать языками, показывая свое удивление и восхищение сыном Сырттана. Мулла попросил Барлыбека сесть рядом и начал читать молитву. Все притихли. В конце молитвы, когда мулла поднял на уровень груди сложенные ладони, все гости повторили этот жест. Мулла же начал говорить "Бата" - пожелание Барлыбеку, обратившийся лицом к склоненной его голове. Закончив говорить, широким взмахом провел по лицу сверху вниз сложенными ладонями, воскликнув: - Аллаху Акбар! -
Толпа гостей повторила его жест и хором сказали эти же слова, вслед за муллой. Барлыбек встал и отошел от почетного места за столом, рядом к отцу. Тут же две женщины поднесли мулле на блюде голову барана и нож. Остальные гости тут же стали вытаскивать свои ножи и начали резать мясо, отделяя его от костей, разрезая на мелкие кусочки. По периметру стола были разложены шесть огромных блюд с мясом барана, к которому добавлено было казы, карта, жал жирной кобылы. Вместо теста, под мясо был положен отварной рис. Женщины, обслуживающие дастархан, тут же стали разносить огромные деревянные чащи - "Тостоганы" с бульоном и отдельно чащи с кумысом. Полчаса слышалось лишь чавкание ртов и звуки выпиваемого бульона и кумыса. Вскоре женщины убрали блюда с остатками мяса со стола и принесли фарфоровые чашки для чая. По дастархану разложили сладкие угощения, курт, сахар, жент, баурсаки. Гости тем временем произносили хвалу Сырттану, его сыну. Началось долгое чаепитие. Барлыбек встав, произнес краткую речь с благодарением ко всем гостям и мулле, после чего попросив разрешения уйти, встал со стола. Пиршество длилось долго. Это был редкий случай, когда за одним столом смогли собраться главы и почетные старики всех родов Матай - Каптагай, где можно было обменяться мнениями по общим проблемам, решит какие-то спорные вопросы. О Барлыбеке уже стали забывать в горячке спорных вопросов друг к другу. По знаку Сырттана женщины уже третий раз обошли гостей наливая им чай, а кому и пенный кумыс. В конце уже сам мулла сказал, обратившись ко всем гостям:
     - Эй, а;айындар, а;са;алдар! Мы собрались здесь, чтобы дать "Бата" сыну нашего уважаемого Сырттана, а вы тут занялись междуусобицей! Хватит пустословить, пусть каждый представитель своего рода сам скажет и даст "Бата" нашему соколу, Барлыбеку. Ведь он отправляется учиться в университет самого Белого Царя!! -
     Гости притихли, опомнились и каждый уважаемый аксакал от  своего рода прочитав Суру Корана дал напутствие Барлыбеку, которого тут же позвали опять к столу. Причем каждый говоривший, после своих слов передавал Барлыбеку сверток с деньгами, для его пути к университету Белого Царя. В ответ Барлыбек чинно благодарил говорившего, взяв сверточек в руки. Всего набралось 6 свертков, "Бата" от шести родственных родов, происходящих от ветви Матай - Каптагай. Дастархан завершился здравицей и молитвой муллы, после чего все стали вставать и расходиться к своим бричкам, пролеткам, телегам и коням. Так закончились проводы Барлыбека в далекий путь, столицу Белого Царя.
     Наутро все рано встали, позавтракали, Сырттан сам произнес за столом молитву, после чего все встали и вышли во двор. Там уже стояла запряженная пролетка Сырттана с кучером, на заднике были уложены два огромных кофра с одеждой и едой для Барлыбека. Кулдариа обняв сына долго не отпускала его, шепча строки молитвы, предохраняющие от сглаза, порчи и "душпанов" - врагов своего мальчика. Барлыбек замер в ее объятиях, прощаясь с матерью, затем после окрика Сырттана, оторвавшись от матери, вскочил в пролетку. Рысак с ходу взяв быстрый ритм, вынес пролетку со двора. Женщины, младшие братья, сестра остались, махая вслед руками и палатками.
     К обеду пролетка доставила Барлыбека с отцом в Абакумовку. Заехали на почтовую станцию, заплатили за проезд до Семипалатинска, на что служивый выдал билет с печатью. Пока Барлыбек оформлял проезд, отец с кучером внесли два кофра на задник почтовой кареты и крепко привязали его. Почтовая карета была рассчитана на 10 человек внутри и двух на передке рядом с кучером. Запрягали четверку лошадей и карета ехала до следующей почтовой станции, на расстояние до 50-70 километров. На следующей почтовой станции меняли лошадей, садился новый кучер и карета двигалась дальше. Во время смены лошадей, путники могли отдохнуть и покушать в харчевне при почтовой станции.
     Когда вышел кучер почтовой кареты, внутри уже сидели семь человек, и Барлыбек решил сесть снаружи, рядом с кучером. Сырттан крепко обнял сына, долго держал в своих объятиях, наконец, оттолкнув Барлыбека сказал:
     - Сау бол балам! "Каптагай - Батыр" атамызды; ж;не ";ыдыралы - ;улшан" аталарымызды; аруа;тары сені са;тасын! (Будь цел и здоров сынок! Духи Каптагай-батыра и предков Кыдыралы-Кулшан, да сохранят тебя). –
И подтолкнул Барлыбека к карете. Барлыбек вскочил на скамью рядом с кучером, возница щелкнул бичом по крупам лошадей и карета медленно тронулась в путь.
     Долгий путь в 700 километров Барлыбек одолел на почтовых каретах за три дня и прибыл в Семипалатинск. Последняя почтовая карета, везшая его от станицы Георгиевской до Семипалатинска, въехала на паром, чтобы переправиться через Иртыш, так как огород располагался на правом берегу Иртыша. Как зачарованный глядел Барлыбек на быструю воду широкой и могучей рек Иртыш.
 
Паром через реку Иртыш в Семипалатинске. (фото из книги Джона Кеннана. 1901г.)
     Отметившись в почтовой станции у местного урядник-пристава, спросил его: - Когда будет пароход в сторону Омска? -
     Посмотрев бумаги Барлыбека с предписанием прибыть в Омск, пристав ответил, что придется переночевать здесь, так как очередное судно, пароход товарищества "Игнатов и Курбатов" осуществляющий пассажирско-почтовые рейсы от Усть-Каменогорска до Омска придет завтра утром. Поэтому надо заночевать, лучше в татарской слободе, где есть постоялые дворы для жителей мусульман, так как гостиницы в городе нет. Поблагодарив пристава, Барлыбек оставил два чемодана-кофра у смотрителя почтовой станции, вытащив лишь узелок с едой и вошел через крепостные ворота в город. Город состоял из одноэтажных домов, с широкими улицами. Прямо возле крепостных ворот было огромное красное кирпичное одно- и двухэтажное здания казармы местного гарнизона воинской части, недалеко возвышался шпиль церкви. В конце улицы от крепостных ворот, виднелись два минарета мусульманской мечети куда и направился Барлыбек. Недалеко от мечети было два постоялых двора татарских купцов, в одну из которых и поселился Барлыбек.
   
    фото: г. Семипалатинск. Крепостные ворота и справа здание казармы.
 
 
На верхнем фото: дом с мезонином - постоялый двор татарского купца.             
На нижнем фото: Двухминаретная мечеть на главной улице города Семипалатинска, сохранившаяся до наших дней.  (фото из книги Джона Кеннана. 1901г.)
 
    Назавтра, рано проснувшись и наскоро позавтракав своей едой из узелка, Барлыбек быстрым шагом направился к почтовой станции. Пристань располагалась рядом с почтовой станцией и паромом, поэтому подходя к станции Барлыбек увидел колесной пароход, который возвышался над водой своими громадными колесами по обоим бокам судна. В средней части парохода возвышалась труба паровой машины из которой валил черно-сизый дым. От дощатой пристани к борту парохода была приставлена сходня. Барлыбек быстро забрал свои два чемодана от смотрителя почтовой станции, заплатил за сохранность груза целковый и вошел в контору пароходства. Отстояв очередь, купил билет до Омска. Через полчаса прозвучал низкий гудок и матрос открыл дверь борта перед сходней. Тут же толпа мещан с узлами, корзинами, баулами ринулась к пароходу. Вместе с ними взошел на пароход и Барлыбек. Согласно купленному билету первого класса Барлыбеку досталась каюта на четырех пассажиров, в передней части судна. Задняя часть судна и трюм были предоставлены обычным пассажирам, без спальных мест, только сидя. Посередине судна расположена была паровая машина, крутящая два огромных колеса по бокам парохода. Паровой ход обеспечивался дровами, закидываемый в топку паровой машины, поэтому на каждой остановке матросы заносили новые порции дров с пристани. Кают в носу парохода было всего четыре, по четыре пассажира каждая. Вместе с Барлыбеком в каюте расположились двое военных - поручик и капитан, а также один гражданский чиновник в мундире. Все ехали по своим делам в Омск. В каюте, возле иллюминатора был стол, привинченный к полу, а у входа по обеим сторонам двери два шкафа для одежды. Засунув чемоданы под откидную койку, Барлыбек снял мундир и повесил в шкафу. То же проделали и трое остальных попутчика Барлыбека. Затем, видя, что все трое стали вынимать еду и выставлять на стол снедь, Барлыбек тоже вытащил свои продукты и присоединил к горе продуктов остальных пассажиров. Познакомившись друг с другом, сели за стол. Поручик вытащил бутылку водки и предложил выпить всем. Барлыбек отказался. Чиновник тем временем сходил в кормовую часть судна, где стоял титан с горячей водой и принес оттуда чайник кипятка. Тут же забросили кусочек от плитки чая, настояли и разлили по стаканам. Трое попутчиков разлили водку в другие стаканы, произнеся - тост "За Царя и Отечество", крякнув выпили. Барлыбек выпил с ними чай с остальной снедью и извинившись, лег на свою койку. Попутчики еще долго пили-ели, затем изрядно опьянев, тоже разлеглись по своим койкам. Ночь прошла благополучно, все дружно спали, убаюканные плеском лопастей колесного хода за бортом. Наутро судно причалила с пристани станицы Коряковка и встала на час. Пока забирали почту, матросы заносили поленницы дров, выходили пассажиры и заходили новые пассажиры, один из военных сбегал в лавку при пристани и принес еще две бутылки водки. Когда судно тронулось, трое попутчиков продолжили свою выпивку. Барлыбек тихо лежал на своей койке, не мешая им. Лишь один раз присел к столу, когда все трое мертвецки пьяные захрапели на своих койках и плотно покушал свои продукты, взятые из дома, запил чаем и снова лег на свою койку. Еще ночь пробыли в пути и наутро показались крыши домов и шпили церквей города Омска. Попутчики Барлыбека уже протрезвевшие, приводили себя в порядок, сбегали в туалет, умылись и побрились. Пароход пристал к пристани. К пароходу приставили деревянные сходни и все пассажиры вышли.
      На пристани трое попутчиков попрощались с Барлыбеком, пожелали ему успешной поездки в Санкт-Петербург и разошлись по своим делам. Барлыбек нанял карету возле пристани и попросил отвезти его до гостиницы. Ямщик довез его до гостиницы "Россия", взял за свои услуги полтинник и повернул обратно к пристани.
    Барлыбек войдя в гостиницу, прошел к стойке, зарегистрировался, занес чемоданы в номер с двумя койками. Вытащив свежее белье, рубашку и парадный мундир, попросил горничную отгладить их. Горничная через полчаса занесла отглаженную одежду, получила свою оплату и удалилась. 
       
  фото:Гостиница "Россия" в Омске, начало"Любочкиной улицы". (фото из архива РГО. 1890г.)
    Барлыбек оделся, почистил сапоги и взяв сумку с документами вышел из номера. Сойдя на первый этаж, спросил у вахтера как пройти к канцелярии генерал-губернатора. Тот подробно объяснил, что надо выйти на улицу Бутырскую, с нее повернуть на улицу Ядринцева и на пересечении с улицей Думской будет трехэтажный "Дворец губернатора" с флагом России на крыше. Поблагодарив вахтера, Барлыбек пошел по Бутырской улице в сторону шпиля Николаевской церкви. Через полчаса ходьбы по пыльной, грязной и немощенной улице, вышел на перекресток с улицей Ядринцева. Повернув в сторону церкви, расположенной по этой же улице, увидев напротив церкви огромный трехэтажный дом со шпилем на крыше и флагом России над ней, понял, что это здание и есть Дворец губернатора.
 
  фото:Дворец генерал - губернатора  в Омске (фото из архива РГО.1890г.)
    
     Перед Дворцом стояла будка и служивый в военном мундире в белых перчатках, с винтовкой на плече, охранял вход во Дворец. Подойдя к нему Барлыбек спросил его: - Как пройти в канцелярию генерал-губернатора. - Служивый ответил, что канцелярия располагается отдельно, а здесь только приемная самого губернатора, залы для приема высокопоставленных людей, комнаты для проживания семьи губернатора, столовая, кухня, буфет и прочие вспомогательные помещения. Сказал Барлыбеку как пройти в здание канцелярии, которое располагалось в трехэтажном здании Войскового хозяйственного управления, недалеко от Городской Думы Омска, расположенной напротив Управления полиции и пожарной каланчи.
   - Эта пожарная каланча будет тебе направлением - закончил служивый.
     Барлыбек поблагодарил служивого и поспешил в направлении пожарной каланчи. Пройдя полверсты вышел на улицу Полицейскую и увидел высокое трехэтажное здание Войскового хозяйственного управления, напротив здвания управления полиции и пожарной части.
     Войдя в здание, козырнул вышедшему ему навстречу военному и протянул ему в руки направление от военного губернатора Верного. Прочитав бумагу, дежурный офицер пропустил его, сказав в какую комнату на втором этаже ему надо пройти. Барлыбек прошел на второй этаж, зашел в нужную комнату, которая оказалась финансовым отделом Канцелярии генерал-губернатора. Вручив все нужные бумаги гражданскому чиновнику в мундире, сел на предложенный им стул и стал ждать. Чиновник вызвал нарочного, послал куда-то, а сам стал искать журнал в шкафу. Найдя нужную, вернулся к столу, раскрыв журнал стал листать, выискивая по буквам фамилию Барлыбека. Наконец на странице с буквой "С" нашел фамилию Барлыбека, сделал какую-то запись и подал ему журнал, показав графу в которой тот должен был расписаться. Барлыбек написал полностью свою фамилию, инициалы и расписался рядом в следующей графе. К тому времени пришел нарочный и принес две гербовые бумаги от генерал-губернатора Степного края. Внимательно прочитав текст на обоих листах, чиновник одну оставил себе, вторую протянул Барлыбеку, сказав:
     - Ну-с, молодой человек! Вот Вам "Прошение" от генерал-губернатора Г.А. Колпаковского в Санкт-Петербургский Императорский университет, по которой мы обязуемся оплачивать Ваше обучение по окончании Вами полного курса университета. За оплату первого курса мы выдаем Вам 300 рублей в кассу Университета, и 200 рублей на дорожные расходы и пропитание. Вот второй лист, который будете предъявлять в кассу почтовых станции, пароходных компаний и кассу железной дороги. Это так называемый "Проездной билет" по территории нашей области. Надо будет Вам добираться до города Тюмени речным транспортом, а оттуда уже есть железнодорожное сообщение до Санкт-Петербурга. Деньги получите здесь, на первом этаже в комнате -"Касса", но сегодня уже поздно, приходите завтра с утра.  - закончил чиновник.
     Барлыбек поблагодарил чиновника, взял протянутые листы, козырнул и вышел из комнаты. Выйдя на улицу, решил ознакомиться с городом, благо что до вечера было много времени. Пройдя несколько домов увидел огромное трехэтажное здание Сибирского кадетского корпуса.
      Омский Кадетский корпус на Ильинской площади сохранившийся до наших дней. (фото из архива РГО. 1890г.)
     Пройдя его, попал на улицу Казачью, в самом начале которого, стояла церковь святого Ильи Пророка, называемой просто - Ильинская церковь. Площадь возле него тоже называлась "Ильинской площадью", на которой стояло двухэтажное здание "Управление Акмолинской области".
Весь Омск состоял из бывшей крепости, упраздненой ко времени пребывания Барлыбека и семи околокрепостных поселений, называемых "Форштадтами": Кадышевский, Бутырский, Ильинский, Казачьий, Мокринский и Слободский. В Омске было 11 церквей:  православных - 6, католическая - 1, лютеранская - 1, мечеть - 1, синагог - 2.
      Омск был известен обилием учебных заведений: военная гимназия, военная прогимназия, гражданская гимназия, женская гимназия, женская прогимназия, учительская школа, духовная семинария, уездное училище, два приходских, женская школа ведомства Министерства Народного Просвещения, казачье училище, киргизская школа, фельдшерская  и ветеринарная школы.
     По распоряжению генерала Гасфорта был организован отдел азиатских языков расположенной почему-то в полицейском управлении, втором этаже здания гауптвахты, готовящий переводчиков-толмачей из детей казахов, татар, остяков в течение двух лет.  Из ученых обществ был филиал Императорского музыкального общества и Отдел Императорского Русского географического общества. Но, конечно, самым известным был Сибирский кадетский корпус, со своим огромным трехэтажным зданием в центре Омска.
     Сразу за Дворцом губернатора вытянулась улица "Любин проспект", названный по имени жены губернатора Гасфорта, умершей в 1852 г. В свое время она внесла много полезных начинаний для города Омска. После отъезда генерала Гасфорта благодарные омичи не только назвали улицу ее именем, но даже поставили ей памятник на этой улице, который и увидел Барлыбек.
    До вечера обходя Омск, Барлыбек увидел почти все здания учебных заведений, огромный магазин торгового дома "Ганшин и К",  и дошел здания цирка.
 
         фото:     Омский цирк. (фото из архива РГО.1890г.)
   
     Затем решил пройти до мусульманской мечети в Новослободском форштадте. Разувшись у входа, зашел внутрь мечети, подошел к мулле и попросил прочесть молитву и дать "Бата"- напутствие на дорогу до Санкт-Петербурга. Усевшись на ковре друг против друга, мулла стал читать суры из Корана, затем сложив обе ладони перед собой, зачитал слова напутствия, "Бата", слуге Аллаха - Барлыбеку. Закончил словами "Аллаху Акбар!" и провел сложенными ладонями по лицу, сверху вниз. Барлыбек повторил этот ритуал и встал с ковра. Поблагодарив муллу, Барлыбек перед выходом опустил в урну для пожертвований 1 рубль, в бумажном виде. Уже начало темнеть. Ускорив шаг, Барлыбек через полчаса оказался у себя в гостинице. Наступила ночь. Поужинав своими продуктами, Барлыбек лег на кровать и задумался. Директор Новак говорил, а он записывал путь от Омска до железной дороги Тюмени на почтовых перекладных. А офицер из Канцелярии посоветовал добираться водным путем, так как это намного скорее, безопаснее и не выматывает тело как в почтовой карете по ухабам российских дорог.
     - Правильно сказал мне офицер Канцелярии! Надо добираться до Тюмени речным путем. - решил Барлыбек и задремал.
     Утром в 9 часов Барлыбек уже стоял на первом этаже перед дверями с табличкой "Касса" Как только дверь открылась, вошел в комнату и протянул лист бумаги в окошечко чиновнику в мундире, сидящего за решеткой. Тот внимательно прочитал лист, вернул его Барлыбеку, отчитал деньги и протянул в окошечко вместо с бумагой на которой попросил Барлыбека расписаться. Пересчитав деньги, Барлыбек расписался в бумаге и вернул кассиру. Выйдя на улицу, зашагал к пристани. Войдя в здание речного вокзала, состоявшегося всего из трех комнат невзрачного здания на берегу Иртыша, протянул "Проездной лист" кассиру. Тот внимательно прочитал его, отметил у себя в журнале, выписал билет до Тюмени на пароход, который должен отойти уже через два часа. Барлыбек выйдя из речного вокзала, нанял извозчика, быстро доехал до гостиницы, вынес свои два чемодана и быстро вернулся на пристань. На реке Иртыш пришвартованный к пристани уже стоял пароход компании  "Поклевский -Козелл", под названием "Петроградъ". Пароход был грузопассажирский, двухпалубный, спальные каюты для пассажиров первого класса располагались в передней части судна, общий зал для пассажиров третьего класса от кают до кормы. В отличие от предыдущего парохода, у него не было огромных колес по бокам, и паровая машина располагалась на корме и пароход приводился в движение винтовыми лопастями по бокам судна. Паровая топка питалась дровами и углем. На пароходе был буфет с продуктами, чаем, напитками, алкогольными напитками, так как дорога была дальней и длилась 3-4 дня, в зависимости от состояния погоды и бакенов.
  Пароход "Петроградъ" Тюменского пароходства «Поклевский-Козелл»
  (фото из архива РГО. 1890г.)
Вскоре раздался басовитый гудок парохода и он стал медленно отчаливать от пристани. Развернувшись по течению вниз, пароход двинулся по Иртышу к Тобольску. К ночи достигли городка Усть-Ишим, где пароход встал на стоянку. На вопрос Барлыбека:   
 - почему стоим? –
Сосед по каюте ответил, что ночью не видно фарватера, а бакены, показывающие безопасный путь, не светятся. Поэтому тронемся рано утром, благо, что лето и ночь короткая. Так и произошло. Ночью на корму загрузили уголь и поленницы дров, после чего как только рассвело, пароход дав два протяжных гудка, двинулся вниз по течению Иртыша. К ночи достигли города Тобольска, расположенного в устье впадения реки Тобол в реку Иртыш. Опять в пароход стали заносить дрова, уголь. Многие пассажиры сошли, зашли новые. Но в каюте Барлыбека попутчики остались прежние, так как тоже ехали в Тюмень, к поездам. Опять прошла ночь и рано утром пароход тронулся теперь уже по реке Тоболу вверх по течению. Не доходя до Тюмени 40 верст, в устье впадения реки Тура в Тобол, пароход повернул вправо и пошел по реке Тура, вверх по течению. Поздно ночью пароход пристал к пристани города Тюмени на реке Тура.         Пристань Тюмени и железная дорога с вокзалом.  (фото из архива РГО. 1890г.)
     Все пассажиры вышли. Барлыбек вместе со своими попутчиками по каюте, Выйдя с пристани наверх в город, попутчики увидели, что железнодорожный вокзал недалеко от пристани. Оказывается, железнодорожное полотно провели через весь город как можно ближе в пристани. Барлыбек с попутчиками перешли улицу и направились к зданию вокзала, который был построен в 1885 г. Перед зданием вокзала был разбить небольшой сквер с круглым фонтаном посередине. Посередине фонтана на камнях установлены были две фигуры: олениха лежащая на камне и олень с ветвистыми рогами над ней. Над дверями висел знак Министерства путей сообщения в виде якоря с перекрещенными топором и киркой. Обойдя фонтан Барлыбек с попутчиками вошел внутрь вокзала. Вокзал представлял собой двхэтажное здание из красного кирпича с толстыми стенами, с кирпичными же кружевами вдоль стен. Внутри вокзал был разделен на три части: кассовый зал, зал ожидания с огромными дубовыми диванами, на спинке которых были вырезаны буквы "МПС". Третий зал был отведен под ресторан. Пройдя в кассовый зал, Барлыбек купил билет до Санкт-Петербурга, попутчики купили кто куда - в Екатеринбург, Челябинск, кто в Уфу.
 Билеты были в разные вагоны, поэтому попутчики распрощались друг с другом на вокзале и вышли на перрон. Со стороны путей сообщения был огромный навес на чугунных витиеватых столбах, благодаря чему пассажиры не мокли во время дождя. А возле выходных дверей висел огромный медный колокол, в который бил дежурный по вокзалу, предупреждая о подходе или выезду поезда. После третьего колокола пассажиров уже не допускали к поезду.
     Барлыбек вошел в свое купе, на двух человек, положил свои два чемодана под диван, растелил на ней матрац и простыни, накрыл одеялом и устало рухнул на диван. От усталости быстро заснул и не расслышал ни трех ударов колокола, ни свиста паровоза, ни стука колес, после того как поезд ускорил свое движение.
     Оставим на несколько дней пути до Санкт- Петербурга дорогого нам Барлыбека, уважаемый читатель и продолжим описание жизненного пути будущего "Ликурга казахского" в следующей главе.

      


                Глава 4
                Санкт-Петербургская жизнь Барлыбека

     Холодным ранним утром поезд прибыл на станцию Николаевская в Санкт-Петербурге. С протяжным гудком паровоз протянув вагоны, встал под крышу дебаркадера. Барлыбек взяв свои два баула, вышел на перрон и прошел в здание вокзала.
 
   фото: Николаевский вокзал Санкт-Петербурга. (фото из архива РГО. 1890г.)

     Николаевский вокзал строился в 1844 — 1851 годах по проекту архитектора К. А. Тона, который построил точно такой же вокзал в Москве. Место было выбрано для Николаевского вокзала в центральной, деловой части города. Активное участие в проектировании новой привокзальной (Знаменской) площади принимал и сам Император, собственноручно добавивший к площади дополнительные места под стоянку экипажей, что сделало площадь обширнее. Величественное двухэтажное здание вокзала Николаевской железной дороги было построено из красного кирпича. Первый этаж был с высоким потолком, огромными высокими окнами. На первом этаже располагались зал ожидания, кассовый зал, ресторан, помещение для полиции, багажное отделение. Второй этаж был намного ниже первого и в нем располагались комнаты привокзальной гостиницы, буфет и комнаты руководства. На второй этаж вели две широкие лестницы по обеим сторонам зала ожидания. По центру здания над крышей возвышался шпиль на котором колыхался флаг России. Оглядевшись, Барлыбек пошел в багажное отделение. Вытащив из одного баула бумаги необходимые для предъявления в университет, переложил в дорожную сумку, сдал баулы в камеру хранения. Получив квитанцию от работника багажного отделения, повесил сумку на плечо и вышел из здания на привокзальную площадь. Площадь называлась "Знаменской" слева и справа от здания располагались трехэтажные здания, а перед зданием вокзала Барлыбек увидел стоянку ямщиков, которые сидя на облучке разношерстных бричек, пролеток, ландо и просто карет, ждали пассажиров.
     Подойдя к ним, Барлыбек окликнул:
     - Кто может подвезти к университету? -
     Тут же к нему кинулись несколько ямщиков, наперебой предлагая свои услуги. Барлыбек сел в ближайшую рессорную бричку, ямщик присвистнул на коня, щелкнул вожжами по крупу и бричка тронулась с места. Выехав на Невский проспект, повернула налево и покатила в сторону Большой Невы. Пересекли Дворцовую набережную и выехали на мост через реку Большая Нева. Проехав через мост, повернули направо на набережную Большой Невы.  Проехав еще немного кучер показал Барлыбеку на трехэтажное здание вдоль набережной, которое соединялось с другим высоким трехэтажныи зданием, расположенной к набережной поперек своим торцом и ткнув кнутом в сторону здания сказал:  - Милок! Вон твой университет! -
     Здание Санкт-Петербургского императорского университета в 1880 г. Слева - здание факультета восточных языков. Между ними построят флигель ректора.
(фото из архива РГО. 1885г.)

     Повернув с набережной влево, подъехали к парадному подъезду главного здания. Расплатившись с кучером, Барлыбек вошел через высокие дубовые, отполированные двери внутрь здания. Тут же справа из каморки вышел швейцар в мундире с позолоченными галунами.
     - Куда, куда молодой человек. Стой! Кто ты и куда идешь? -
     - Иду к ректору, подавать документы на обучение -
     ответил Барлыбек, останавливаясь перед швейцаром.
     - Его сейчас нет. Как приедет, так я тебя и пропущу к нему. А пока
посиди - ка здесь, сказал швейцар, указывая на дубовую скамью возле его каморки. Барлыбек прошел к скамье и сел. Мимо него, то внутрь здания, то из здания проходили студенты в штатском и в мундире, преподаватели в мундире. Два швейцара по очереди вставали и отдавали честь преподавателям, студенты проходили без такого приветствия, лишь показав швейцарам свой студенческий билет. Прошло три часа. Ректора все не было, поток людей тоже уменьшился. Один из швейцаров прошел к себе в каморку и сел за стол пить чай. Через окошечко позвал Барлыбека к себе. Барлыбек поднялся, прошел в цитадель швейцара и сел к столу. Швейцар налил в граненый стакан чаю, дал бублик и пододвинул чашку с колотым сахаром, сказав:
     - Ну, мил, человек, ждать придется может быть до вечера. Так что поешь немного, что Бог послал -
     Барлыбек благодарно ответил:
     - Большое спасибо! А то ведь я только что с поезда сошел, вещи оставил в багажной вокзала и сразу сюда. Не позавтракал, так как торопился. -
     - Так ты откудова будешь? С Кавказа или с Азиатчины? Лицом похож на наших якутов, бурятов и хакасов. И как тебя зовут, милок? –  сказал швейцар, забрасывая кусок сахара в стакан с чаем и помешивая ложечкой.
     - Нет, я не бурят и не якут, а ";аза;" и приехал из Семиреченской области, Степного края. Про город Верный слышали, когда нибудь? Зовут меня Барлыбек. А Вас как зовут? - спросил Барлыбек. 
     - Ааа.., нет, не слышал про такую нацию, слышал только про киргизов. Тут есть студенты-киргизы, только не из твоего города Верного. Начнутся занятия, сам их найдешь. У нас тут половина студентов приезжие, с Кавказа, с Польши, с Сибири. Зовут меня Савельичем. За обучение сам платишь или "Казеннокоштным" будешь? - спросил швейцар.
     - Да, наверное, как Вы говорите, "Казеннокоштным" буду. За меня платит Семиреченская область и поэтому по окончании университета буду отрабатывать у себя на Родине. - закончил Барлыбек. Чтобы не подвергаться дальнейшим расспросам, сам задал вопрос швейцару:
      - А скажите, пожалуйста, сколько лет этому зданию и кто его построил, таким большим, длинным и высоким? -
     Швейцар тут же воодушевился и начал рассказывать про свой университет.
      - Еще батюшка наш, Петр Великий в 1724 году издал Указ о создании Академии наук России и в ее составе - Петербургский университет, но он тогда находился не в этом здании. Здание же наше с 1722 по 1724г. строили для Кабинета Министров - "Коллегий", как тогда назывались министерства. Их тогда было 12 Коллегий. Построить здание батюшка Петр Великий призвал итальянского архитектора Доменико Трезини и ему же повелел построить здание вдоль набережной Большой Невы. Сам – то Петр уехал в Европу, оставив вместо себя князя Меншикова. А тому вздумалось тут же на Васильевском острове, рядом с университетом построить себе дворец. Ну, а если здание "12 Коллегий" построить вдоль набережной, то для его дворца не хватило бы места. Вот он и приказал архитектору построить здание торцом поперек к Неве. Когда через полтора года Петр приехал и увидел, что здание поставили не по его замыслу, то страшно рассвирепел, и даже хотел повесить князя Меншикова. Но, потом гнев его остыл, он смилостивился и велел выпороть виновника. После порки князь Меншиков, говорят месяц не мог сесть на стул, а все лежал то в постели, то на софе. А так как уже был возведен фундамент и стены первого этажа, то Петр махнул рукой и велел достраивать то, что получилось. Как Петр-батюшка умер, так университетом никто и не занимался, а здание постепенно медленно достраивали. Говорили, что с 1760 года наш университет размещался в доме барона Строганова, а это здание окончательно достроили в 1742 г.
 И в том же году императрица Елизавета Петровна издала Указ о размещении здесь названных организаций. В здание стали располагаться: Сенат (Высший распорядительный, исполнительный и судебный орган); Синод (высший орган управления русской православной церкви) и 12 Коллегии. Вначале было двенадцать Коллегий, потом их число сократили до десяти. Среди них были коллегии иностранных дел, военная, юстиц-коллегия адмиралтейская, коммерц-коллегия и камер-коллегия и многие другие. И сейчас  наше здания подразделено на двенадцать однотипных частей, рядом друг с другом. Первоначально у каждого из корпусов была отдельная крыша и свой вход с крыльцом на восточной стороне. На первом этаже устроили открытую галерею. Со стороны западного фасада, выходящего ныне во двор Университета, корпуса были объединены двухэтажной открытой галереей. Каждый из них имел выступ с восточной стороны, где на уровне второго и третьего этажей размещались двусветные залы с балконами, обнесенные железной кованой решеткой. В центре фронтона корпусов располагались эмблемы коллегий с лепными украшениями и скульптурами. Наружные стены окрасили в красно-коричневый цвет. Лишь в 1834 здание передали университету и стали его перестраивать для учебных целей. В 1837 году перестройку закончили. Наружные аркады восточной и отчасти западной сторон заложили и превратили в помещения. В центре здания разместили широкую парадную лестницу, построили вестибюль, зал Торжественных собраний (Актовый зал) с  колоннами и университетскую церковь, освященную в 1837 году во имя святых апостолов Петра и Павла. Второй этаж западной галереи остеклили и преобразовали в длинный коридор с венецианскими окнами, который протянулся почти во всю длину здания и объединил отдельные корпуса. Со стороны Зимнего двора в центре Главного здания сделали второй вход в вестибюль первого этажа. Справа в вестибюле квартира нашего профессора Дмитрия Ивановича Менделеева. Квартиру эту с 1859 года занимал ректор Александр Абрамович Воскресенский, который в 1867 г. переехал в ректорский флигель, соединяющий главное здание со зданием восточного факультета. Как он съехал, так сразу его квартиру отдали уважаемому Дмитрию Ивановичу.  Да вот как выйдешь, так и увидишь эти здания, когда повернешь направо, к набережной Невы." - закончил свой длинный рассказ швейцар. Барлыбек как зачарованный слушал рассказ Савельича, не прерывая его.
     - А вот и сам ректор, батюшка Иван Ефимович Андреевский -
вскричал Савельич и выскочив из каморки вместе со вторым швейцаром вытянулись во фронт и отдали честь, приложив правую руку к фуражке с кокардой. Как только ректор прошел мимо, Савельич зашел обратно во флигель и сказал Барлыбеку:
    - Ну, теперь топай на второй этаж, повернешь направо, а там сам увидишь его кабинет. -
     Барлыбек пошел на второй этаж по парадной лестнице, повернул направо по длинному коридору и пройдя несколько дверей увидел массивную дубовую высокую дверь с золоченной табличкой указывающей что за этой дверью находится кабинет ректора этого учебного заведения.
     Постучав в дверь, Барлыбек открыл тяжелую дверь и вошел в приемную. Прямо возле окна стоял стол, к которому вела ковровая дорожка зеленого цвета. За столом сидела секретарша, справа от нее второй стол, за которым сидел помощник ректора, слева - огромный длинный шкаф со стеклянными дверцами, за которым виднелись корешки папок. Рядом с помощником была дверь в кабинет ректора. Помощник, высокий мужчина в пенсне, в мундире чиновника 5 -класса, взглянув на Барлыбека спосил:
     - Вы кто будете? Что хотели? -
     Барлыбек снял фуражку, вытянулся во фронт, прижал руки по швам и громко сказав:
     - Выпускник Верненской гимназии, Семиреченской области, Степного края России, Сырттанов Бардыбек на прием к ректору для подачи "Прошения" о зачислении в студенты Восточного факультета, по направлению военного губернатора области! – и подал стопку бумаг из своей сумки.
     Помощник прочитал все протянутые Барлыбеком листы, затем положив их к себе на стол, сказал:
     - Хорошо! Вижу, что все бумаги у Вас в порядке, но к ректору заходить не надо. Садитесь ко мне за стол, пишите "Прошение", я занесу на подпись к ректору, и завтра узнаете о зачислении. Согласно Уставу нашего Университета выпускники гимназий должны зачисляться без вступительных экзаменов, если есть "Аттестатъ" с хорошими и отличными оценками и обязательно должно быть "Ходатайство" от директора гимназии. Вижу, что у Вас все нужные свидетельства есть, поэтому думаю, что ректор подпишет приказ о зачислении Вас на первый курс "Восточного факультета". Вам, как казеннокоштному студенту положено общежитие, поэтому, как только будете зачислены, дам направление коменданту общежития. Будете жить у нас на третьем этаже, там у нас находится общежитие. Присаживайтесь! - жестом позвал к себе за стол помощник ректора.
     Барлыбек присел к нему за стол. Ему подали лист бумаги и ручку. Чернильница стояла рядом на столе. Обмакнув ручку в чернильницу, Барлыбек стал выводить слова "Прошения":
                «Его Превосходительству господину Ректору
                Санкт-Петербургского Императорского университета
                от киргиза, окончившего курсъ в Верненской гимназiи,   
                Капальского  уезда, Семиреченской области Бардыбека   
                Сыртановича Сыртанова.
                Прошение
Желая  поступить  в  Санкт-Петербургскiй  Императорскiй  университетъ  на  1  курс факультета восточных языков, честь имею приложiть аттестатъ  зрелости,  увольнительное  
свидетельство  от  общества,  что  я  не принадлежу  
ходатайство господина Директора Верненской гимназiи от  июля сего года. А также обязуюсь на основанiи Высочайше утвержденного Устава Санкт-Петербургского Императорского Университета во все время пребыванiя меня в стенахъ Университета подчинятья всем правиламъ и постановленiям ректора и Попечителя учебных заведений Санкт-Петербурга.
                Барлыбекъ Сыртанович Сыртановъ, 
                г. С-Петербург, 13-го дня августа 1886 г»
.  
     Закончив, подал его помощнику ректора. Тот опять внимательно прочитал, сложил все бумаги в отдельную папку и сказал:
     - Все. Теперь ждите приказа ректора. А пока сходите на первый этаж в левый торец нашего здания, там есть ателье фотографа, Вам надо будет сфотографироваться у нашего фотографа, для студенческого билета, личного дела и для кабинета Инспектора, осуществляющего надзор за жизнью студентов - "Педеля". Жду Вас завтра после обеда, часам к 15. К тому времени Ректор должен ознакомится с вашими бумагами и издать приказ о зачислении на первый курс "Факультета Восточных языков". Вам надо будет приобрести форменную одежду студента нашего университета у портных, коих множество рядом с университетом. Идите! -
    Закончил помощник и углубился в свои бумаги.
     Барлыбек встал, откланялся и вышел в коридор. Решил медленно пройтись по коридору, ознакомится с кабинетами и далее пройти в левый торец здания к фотографу. Коридор был длинный, с высокими арочными окнами, которые были обращены во двор университета, на западную сторону здания. Длина коридора составила более 400 метров и когда Барлыбек, наконец, дошел до конца, то оказалось, что двери на лестницу, чтобы спустится на первый этаж оказались запертыми.
            Подергав за ручку и убедившись что дверь закрыта, Барлыбек пошел обратно, к парадной лестнице и по ней спустился вниз. Подойдя к швейцару Савельичу, переспросил его как пройти к фотографу. Оказалось, что надо выйти наружу и пройти в левый торец здания где и находился фотограф. Пройдя указанным путем, Барлыбек вошел к фотографу, где его встретил мужчина с бородкой, в пенсне, помятом сюртуке, фартуке. Фотограф велел Барлыбеку раздеться до рубашки, усадил его перед камерой, сделал вспышку магнием и сфотографировал Барлыбека. Сказал, что фото будет готово только через день, в канцелярию и "Педелю" фотографии передаст сам, а ему даст один экземпляр, но платно, за деньги.
     Поблагодарив фотографа, Барлыбек отправился пешком к вокзалу, чтобы рассмотреть город. Через три часа дошел до вокзала, прошел в закусочную на привокзальной Знаменской площади и сытно пообедал. Стало вечереть и Барлыбек решил, больше не бродить по городу и отправился к себе в комнату, на втором этаже вокзала. Зайдя к себе, прилег на кровать и тут же погрузился в здоровый сон. Утром, проснувшись, быстро умылся, зажевал остатками пищи из баула и пошел искать портных, чтобы купить форменную одежду студента.
 
  фото:    Барлыбек при поступлении в университет.
           (фото из книги С. Озбекулы "Барлыбек Сырттанов.)
     Вокруг вокзала не нашел ни одного портного и вспомнив слова помощника ректора о том, что портных много вокруг здания университета, пошел пешком к университету. Пройдя мост через Большую Неву, увидел на одном из домов по набережной Невы вывеску "Шъёмсъ - Починяемсъ. Быстро, дешево"
Зашел в дверь под вывеской и обнаружил пощивочную мастерскую. Тут же к нему подскочил портной в фартуке и косоворотке, с мерной лентой в руках, который тут же спросил:
     - Что желаете? Что Вам пошить надо? -
     Барлыбек ответил:
    - Нет, ничего шить мне не надо, а вот форму студенческую готовую хотел купить. Есть ли готовая на мой размер? -
     Портной откликнулся:
     - А как же! Почитай всех студентов университета мы обеспечиваем формой. Проходите за барьер, будем примерять на Вас форму. -
     Барлыбек прошел за стойку барьера, встал к огромному зеркалу, снял верхнюю одежду, оставшись в рубашке. Портной вынес несколько форм - тужурки черного цвета с синим кантом и такими же синими петлицами. На тужурке - в два ряда позолоченные пуговицы с изображением орла. По очереди примеряя их на Барлыбеке, отобрал нужный размер и уложил в сверток. Затем вынес темно-зеленую фуражку, с синим околышем в одной руке и двубортной шинелью черного цвета, тоже с позолоченным пуговицами, с изображением орла на них, в другой руке. Брюки к тужурке тоже были черного цвета. Упаковав все в огромный сверток, назвал цену. Вся форма обошлась Барлыбеку в 36 рублей. Взяв сверток с одеждой в руки и рассчитавшись с портным, Барлыбек вернулся к вокзалу. Выйдя на Знаменскую площадь, пообедал во вчерашней закусочной и видя, что часы на вокзале показывают 15 часов, опять пешком пошел к университету. У входа его встретил тот же Савельич, который с улыбкой поздоровался с ним за руку и проводил к лестнице. В приемной ректора его встретил помощник, жестом пргласил сесть к столу и вручил лист бумаги - копию "Приказа" о зачислении Сыртанова Барлыбека на первый курс Восточного факультета, на отделение - "Арабско-персидско-турецко-татарский", с оплатой из казны и с предоставлением общежития. Дал в руки листок с направлением в общежитие. Затем, помощник ректора провел собеседование:
     Cтал объяснить правила поведения и общие положения по учебе в университете. Сказал, что согласно "Положению о производстве в ученые степени" утвержденный Кабинетом Министров в 1819 г. устанавливаются четыре степени для окончивших Университет:
1) Действительный студент - для всех закончивших университет,
2) Кандидата - для окончивших университет с дипломом 1-ой степени и специальной работой ( кандидатской диссертацией, аналогичной  дипломной работе),
3) Магистра - для сдавших по окончанию университета специальные магистерские экзамены и защитивших магистерскую диссертацию.
4) Доктора - для защитивших после магистерской так же и докторскую диссертацию.
     - Окончивший университет на "Отлично" и "Кандидатом"
(с написанием научной работы и ее публичной защитой) может рассчитывать на вступление на службу с чином  X класса, которое дает обладателю возможность получить дворянский титул - подчеркнул помощник ректора. Затем, рассказал Барлыбеку, что общим предметом для всех факультетов является богословие. Срок обучения в университете  до четырех лет. Продолжительность лекций по полутора часов и все они проходят в первую половину дня с 9 до 15 часов. Установлены переводные испытания для перехода на следующий курс. Не сдавшие переходного экзамена остаются  на “второй год”, а при повторной неудаче сразу увольняются из университета. После открытия факультета Восточных языков, для "Казеннокоштных" было выделено 11 стипендий министерством народного просвещения и 10 - министерством иностранных дел. Средний размер стипендии составляет 300 рублей в год. Студентам разрешается жить на частных квартирах, но и там они должны находиться под наблюдением "Педеля" - Университетского "Инспектора по надзору за студентами".  Студентам, отлично окончившим университет, степень кандидата присуждается без особых испытаний, остальные должны выдержать кандидатские экзамены и написать кандидатское сочинение или удовольствоваться званием "Действительного студента". 
   Помощник ректора рассказал Барлыбеку, что открытие факультета Восточных языков стало возможным благодаря  Попечителю Петербургского учебного округа князю М. Н. Мусин-Пушкину, ранее бывший попечителем учебного округа в Казани. Он выступил перед царем с предложением сосредоточить преподавание восточных языков в Петербурге. Этот проект получил высочайшее одобрение и Указом от 22 октября 1854 г., "Разряд восточной словесности" был преобразован в новый факультет "Восточных языков" с 9 языковыми кафедрами: арабского, персидского, турецко-татарского, монголо-калмыцкого, китайского, еврейского, армянского, грузинского и маньчжурского языков. Первым деканом Восточного факультета назначили выходца из Кавказа, перешедшего из Казанского университета в 1849 г. на кафедру персидской словесности Санкт-Петербургского императорского университета, профессора - востоковеда Александра Касимовича Казем-Бека. Он был из русского дворянского рода, происходящем от знатного персиянина Назыр-Магомет-хана, деда профессора Казем-бека, внесенного в "III - часть" "Родословной книги дворян Казанской губернии".  Сейчас деканом Восточного факультета является профессор, Василий Павлович Васильев — синолог, буддолог, санскритолог, академик Петербургской Академии Наук.   
     - Завтра пойдете к нему, после того, как оформитесь в общежитии, он зачислит Вас в группу и по номеру группы перепишете с Доски объявлений расписание уроков своей группы. Все понятно? -
     закончил свой длинный рассказ помощник ректора.   
     - Так точно! - ответил Барлыбек и взяв нужные ему бумаги, вышел из приемной ректора. Выйдя в коридор, стал читать "Приказ" о зачислении и обнаружил, что его имя написано как в «Аттестате», с буквой "д" вместо "л" - "Бардыбек".

 2 фото:               
Первый декан Факультета Восточных языков         Декан Факультета Восточных языков языков, профессор А.К. Казем-бек.                с 1873 по 1890 гг. профессор Васильев В. П.
 
     Вернулся в приемную ректора и сказал об ошибке в его имени помощнику ректора. Тот ответил ему, что имя "Бардыбек" написано в сопроводительных документах от директора гимназии и от генерал-губернатора Степного Края. Возможно, ошибся писарь гимназии, когда писал «Аттестатъ», а канцелярия генерал-губернатора автоматически повторила эту ошибку. Поэтому, впредь во всех университетских документах будет стоять имя "Бардыбек". И ректор не вправе изменить свой "Приказ" – «Нет основания» - сказал помощник ректора и выпроводил Барлыбека из приемной.  Поднявшись на третий этаж, Барлыбек нашел кабинет коменданта общежития, вручил ему направление от помощника ректора. Тот, прочитав листок, забрал его к себе в стол и взяв связку ключей, вывел Барлыбека из своего кабинета. Вместе пошли по коридору, нашли комнату, где живут первокурсники. Комендант своим ключом открыл двери, и вместе вошли в комнату. В комнате на 4-х жильцов стояло 4 кровати, возле каждой кровати стояла тумбочка. У входной двери с обеих сторон дверцы шкафов для одежды. Возле окна стояло два стола, 4 стула. Рядом со шкафом  на стене было прикреплено огромное зеркало, во весь рост студента.   
     Комендант указал на пустую кровать слева и сказал:
     - Платить надо 10 рублей в месяц, а если хочешь вместе с обедами, то 15 рублей в месяц. Сейчас пойдем в хоз.комнату, там возьмешь простыни, одеяло, наволочки на подушки. Матрац и подушка уже здесь имеется. Два раза в месяц наша кастелянша собирает белье на стирку и меняет простыни. Полотенце должно быть своим, их у нас нет. Распивать спиртные напитки, курить в комнатах запрещается, если такое случится - то на первый раз такого студента в карцер, а по второму разу - увольнение из университета и отправка в армию, рядовым. Вас постоянно будут проверять наши инспектора по студентам, так называемый - "Педель". Если от них будет какая-то отрицательная характеристика на Вас, если будете прогуливать уроки, пьянствовать в трактирах, позоря честь мундира студента - то такого студента в карцер, при повторном нарушении - увольнение и отправка в армию рядовым. У нас очень строгая дисциплина, почти военная. Раньше все студенты постоянно ходили в мундире и при шпагах, но из-за участившихся дуэлей на шпагах, мелких, крупных и других преступлений, ношение шпаги отменили, но форму оставили. На занятие можно ходить в штатской одежде, но на всеобщих торжествах, собраниях или каких - то других случаях, надо быть в мундире. Кстати, есть ли у Вас мундир студента нашего университета - спросил комендант у Барлыбека.
     - Да есть, сегодня купил у портного, - ответил Барлыбек.   
     Комендант вручил ключ от комнаты, провел его в хоз.комнату и удалился. Барлыбек взяв белье у кастелянши, пошел обратно, к себе в комнату. Зайдя, тут же расстелил простыни, накрыл одеялом, одел  наволочку на подушки. Заправив постель, вышел из комнаты и направился на второй этаж, к декану. Представился секретарю декана, тот посмотрел на копию приказа о зачислении, подписанный ректором и сказал:
     - Хорошо, Вам надо написать "Прошение" на имя ректора о выделении стипендии. Наш декан его завизирует и отдаст на подпись ректору. Вот вам образец, что и как надо писать. -
с этими словами секретарь дал листок бумаги с текстом "Прошения". Барлыбек присел к столу и глядя на образец, написал:
                Его Превосходительству Господину Ректору   
                Императорского С-Петербургского Университета.
                Отъ кончившего курсъ въ Верненской гимназiи
                Бардыбека Сыртановича  Сыртанова. 
                Прошение   
"Имея при себе отъ господина Директора Верненской гимназии бумагу, въ которой онъ уведомляет меня, что Исполняющiй должность Степного Генерл-Губернатора изволилъ назначить мне стипендiю ежегодно 300 рублей съ января 1887 г., а до января 1887 - го года 100 рублей и кроме того производить оплату за слушанiе мною лекцiй, прошу назначить стипендiю с сентября 1886 г . из указанных суммъ."
                19 августа 1886 г.  Б. С. Сыртановъ   

Секретарь декана прочитал написанное Барлыбеком, поставил входящий номер по своему журналу и сказал:
     - Все, теперь можешь идти. Стипендию будешь получать в конце месяца, в кассе на первом этаже. -
      Откланявшись, Барлыбек вышел из деканата и отправился в свою комнату, на третьем этаже. Только расположился за столом, чтобы привести в порядок мысли и записать в дневнике то, что слышал от руководства университета, как открылась дверь и вошли двое студентов. Поздоровались и начали знакомиться с Барлыбеком. Один из них представился:
 - Меня зовут Ге;рман Ге;рманович Ге;нкель, в 1865 г., родился в городе Белосток, Гродненской губернии в семье прусского офицера. Но, учился здесь, окончил 7-ю Санкт-Петербургскую гимназию с серебряной медалью, поэтому без экзаменов поступил на восточный факультет Санкт-Петербургского университета, отделение арабско-персидско - турецко - татарское отделение. А ты, на какое отделение? - спросил Герман Барлыбека.
     - Да, на это же отделение, - ответил Барлыбек.
     - Вот и хорошо! Будем вместе учиться, задавать друг-другу вопросы и ответы. Ведь без разговорной речи невозможно выучить другие языки. - сказал Герман, пожимая руку Барлыбеку.
Второй парень, сказал:
     - А меня зовут Евгений Федорович, фамилия Зире. Родился здесь, в Санкт-Петербурге в августе 1866 г. Отец у меня железнодорожник, но семья большая, поэтому подавал заявление на "Казеннокоштное" обучение. Я же до этого учился в гимназии в городе Ревель, оттуда поступил в медицинский факультет Дерптского университета, но после первого курса перевелся сюда на первый курс факультета восточных языков, арабско-персидско-турецко-татарское отделение. Родители балтийские немцы и я по вероисповедению - лютеранин, а не православный. - закончил Евгений.
     - Какая жалость! Я вот не смог попасть на медицинский факультет Военно-медицинской Академии, а так мечтал с детства.- сказал Барлыбек, удивленно глядя на Евгения за то, что тот бросил такой факультет.
     - Ну, а ты как попал на этот факультет ? - спросил его Герман.
     - Да вот, я подавал документы на медицинский, но туда не приняли. Тогда директор Верненской гимназии господин Новак и военный губернатор Семиреченской области генерал А.Я. Фриде дали мне направление на этот факультет. Губернатор хотел, чтобы у него был переводчик-толмач с высшим образованием. -
ответил Барлыбек.
     - А кто у нас четвертый жилец? - спросил Барлыбек парней.
     - Точно не знаем кто, так как сами только два дня как вселились, а он оставил вещи и уехал к родственникам, говоря, что надо привезти зимние вещи. Все таки, здесь холодно, конец августа вроде как летний месяц, но до чего же сыро и холодно по ночам, сам увидишь сегодня - сказал Герман.
Узнав, что вещи Барлыбека в багажной вокзала, парни вызвались сопроводить его и помочь перенести вещи в общежитие. Решили идти до вокзала пешком, а оттуда на извозчике.
      Забрав вещи втроем понесли два баула к извозчикам, на Знаменской площади, что гурьбой стояли возле вокзала и сели в первую карету . Ямщик цокнув языком направил лошадь в сторону университета и через полчаса уже были там. Расплатились с ямщиком и занесли вещи к себе в общежитие. Тут же один из парней принес чайник с горячей водой, забросили заварку и накрыл полотенцем. Барлыбек вытащил остатки своей пищи - три кусочка жента, несколько катышков курта и все. Парни выложили на стол хлеб, соленые огурцы, сваренные яйца, колотый сахар, сало и соль. Вытащили каждый свой стакан и разлив чай, стали пить вприкуску с сахаром.
     - А что это такое? - спросил Евгений, показывая на жент и курт.
 - А это прожаренное и размолотое пшено, смешанное со сливочным маслом, сахаром и печеньем, называется по нашему "Жент". А это выжимка из творога, засушенное на солнце, называется "Курт", его можно есть, можно просто сосать - добавил Барлыбек.
     Парни взяли по кусочку "жента", зажевали его и одобрительно цокнули языками, сказали:
     - Да, довольно таки сладкий и приятный на вкус! -
     Попробовали было курт, но тут же у обоих скривились лица:
   - Да, что такое соленое и кислое! Нет, первые кусочки лучше, а эти хороши будут только к пиву! - заключили оба.
     Попив чаю, сходили в туалет и легли спать. Назавтра, с утра все втроем пошли покупать себе канцелярские принадлежности для занятий. Прошли в сторону Зимнего дворца, не нашли ни одной лавки с канцелярскими принадлежностями. Повернули обратно к университету, пройдя его по набережной, прошли через мост к «Шпилю Адмиралтейства». Полюбовавшись грандиозным архитектурным сооружением, пошли дальше вглубь Петровского района, и нашли нужную лавку. Купив все необходимое для занятий, обратно решили ехать на извозчике. Скинулись деньгами, наняли карету и приехали к себе, уже вечером. Поднявшись к себе в комнату обнаружили своего четвертого жильца - узкоглазого азиата, среднего роста, в студенческой тужурке.
     Герман сразу же сказал: - Ты, наверное, киргиз или якут?-
     Жилец ответил:
      - Нет. Я хакас, из из Красноярского края, с реки Абакан. По хакасски меня зовут " Пора Хызыл-о;лы", мой отец -"Хызыл" был грамотным по русски человеком, работал писарем и с детства внушал мне цель - выучиться русскому языку, получить достойное образование, выше чем у него. Мы хоть и тюрки, но крещенные и входим в христианское вероисповедение, поэтому по русский меня зовут Николай Федорович Катанов, 15 августа 1884 года был зачислен на разряд "Арабско-персидско-турецко-татарское отделение" нашего Университета. Я уже окончил уже два курса. Изучаю в университете арабский, персидский, османский, татарский, башкирский и казахский языки, а также чагатайский язык, историю и литературу тюркских народов, историю Востока, мусульманское право. Просто пока приехал с каникул, мест с сокурсниками комнат не осталось, вот и перевели в вашу комнату, к первокурсникам. А ты кто будешь? -  спросил Барлыбека Катанов.
     Барлыбек ответил:
    - Я из Степного края, Семиреченской области, казах. Хотя почему-то нас называют то "Киргизами", то "Киргиз-кайсаками". -
      Катанов тут же радостно откликнулся:
      - Правильно ты говоришь! Вы не киргизы, а "Казахи", и даже не "Казаки". Я был у вас, в Семипалатинске в составе этнографической экспедиции, по поручению профессора Радлова. Так там живут племена казахов - Найманы, Кереи. и зовут они себя "Каза;" с буквой ";", а не "К", а по русски будет "Казах". Как окончишь университет, обязательно займись этим вопросом, надо как то восстановить исторически правильное произношение своего народа! -
     Барлыбек согласно кивнул головой. Герман и Евгений внимательно слушавшие их диалог, тоже закивали головами, подтверждая свое мнение, согласное с Николаем Федоровичем.
     Барлыбек спросил Катанова: - А сколько тебе лет? -
     Катанов ответил: - Я родился 6 мая 1862 г, так что сейчас мне 24 года. -
     - Ну, тогда я должен звать тебя уважительно по имени-отчеству. Я младше тебя на 4 года, а у нас казахов одногодки называются "Курдастар" и обращаются друг к другу на "ты". Вот с Германом и Евгением будем друг на друга говорить - "Ты", а с Вами буду на "Вы" - закончил свою речь Барлыбек.
     - Хорошо! Узнали друг - друга, пора и почаевать! - сказал Герман и пошел за кипятком.
     Дружно выложив на стол все съестное и попив чаю, все улеглись спать.
     Еще несколько дней все втроем были заняты знакомством с городом, со зданием Университета, покупками бытовой мелочи. Николай Федорович Катанов с ними не участвовал, а сразу уходил в библиотеку Университета. Когда однажды вечером, перед сном, его спросили:
     - А зачем ходить в библиотеку, если еще занятия не начались? -
     Катанов ответил:
     - Видите ли, когда-то мне помог поступить в Университет профессор Василий Васильевич Радлов и он же является моим научным руководителем. По его рекомендации меня отправили в этнографическую экспедицию по изучению языков и быта тюркских племен в Тарбагатай Семипалатинской области, Семиречье, Синьцзян. Вот теперь описываю результаты экспедиции. Поэтому, я все свободное время провожу в библиотеке. -
     Все трое уважительно послушали Николая Федровича и больше не задавали никаких вопросов. Последующие дни были посвящены хождению в деканат, переписыванию графика занятий с указанием номеров аудитории, В деканате дали талоны на книги и все трое сходили в библиотеку и получили связки учебников по всем своим предметам.
     Через неделю состоялось торжественное собрание, посвященное началу занятий в Университете. Барлыбек впервые попал в Актовый зал, так называемый "Петровский зал", где раньше проходили заседания Сената с 1732 по 1763 гг. Окончательная отделка Сенатского зала была закончена в 1736 году под руководством архитектора Михаила Земцова. Живописные работы проделали известные художники петровского времени Андрей Матвеев и Григорий Мусикийский. Помещение имело длину 10,5 метров и ширину 9,3 метра и занимало в высоту 2 этажа. По обе стороны от двери — два камина. Потолок, стены и камины были богато декорированы лепкой в стиле барокко. Их украшали живописные панно аллегорического содержания в лепных рамах. Потолок зала представлял собой большую лепную раму, в которую был заключен огромный живописный плафон с изображением "Премудрости" (в центре), "Правды", "Милосердия" и "Верности". Несколько ниже «Гении» держали гербы первейших четырех государств Великой Российской Империи. На стенах семь аллегорических живописных панно: «Совет» (направо от двери), «Великодушие» (налево), «Любовь к Отечеству», «Благодушие», «Резолюция», «Добродетель», «Мать».
     На сцене красовался длинный стол, покрытый бархатом, за которым разместились: 
Ректор - профессор И. Е. Андреевский, Попечитель всех учебных заведений Санкт-Петербурга, деканы всех факультетов, знаменитые профессора, градоначальник Санкт-Петербурга и министр народного просвещения. Зал рябил от сверканья эполет, аксельбантов и погон профессоров и руководства университета и города. Студенты тоже все были в мундирах.
     Первым произнес речь министр народного просвещения, затем градоначальник Санкт-Петербурга, после него Попечитель учебных заведений города, после него ректор - Иван Ефимович Андреевский.
Потом кратко выступили профессор Д. Менделеев, деканы всех факультетов. Торжество длилось более трех часов, все слушатели уже приуныли было, но тут снова выступил ректор и произнеся напутствие студентам, закончил торжество. Все шумно стали расходиться. Троица, согласно расписанию, пошла в лекционный зал своего факультета. Факультет располагался в трехэтажной пристройке со стороны торца главного здания, вдоль набережной Невы. Между зданием факультета Восточных языков был встроен 
2-х этажный флигель для семьи ректора. В лекционном зале на скамьях расселись все первокурсники, свободные места были только на задних рядах. Только троица с Барлыбеком успела сесть на пустые места заднего ряда, как вошли декан и профессор. Все дружно встали, приветствуя их. Декан махнул рукой, приглашая студентам сесть и начал свою речь:
     - Уважаемые господа студенты! Прежде чем приступить к лекции уважаемого профессора Ивана Павловича Минаева, я должен рассказать вам краткую историю факультета. Итак, 22 октября
1854 г. был подписан Указ царя Правительствующему Сенату о преобразовании отделения восточных языков Санкт-Петербургского университета в "Факультет восточных языков". Это решение мотивировалось необходимостью, как написано в Указе - «...для успешнейшего изучения восточных языков, вместо обучения оным в разных заведениях министерства народного просвещения, сосредоточить преподавание их в Санкт-Петербурге, где соединяется больше средств для развития этой обширной отрасли знания и больше учебных пособий, чем  в других местах империи. . .»
В составе факультета восточных языков учреждались кафедры следующих языков: 1) арабского, 2) персидского,
3) турецко-татарского, 4) монгольского и калмыцкого,
5) китайского, 6) еврейского, 7) армянского, 8) грузинского,
9) маньчжурского, которые делились на пять разрядов:
1- арабско-персидско-турецко-татарский,
2- монголо-калмыцко-татарский,
3- китайско-маньчжурский,
4- еврейско-арабский,
5- армяно-грузинско- татарский.
Пункт-4 Указа предписывал: «Преподавание восточных  языков в Казанском университете, Ришельевском лицее, с состоящей при нем гимназией, и в первой Казанской гимназии прекратить, оставив в последней, по уважению местных обстоятельств края, преподавание татарского языка. Суммы же,  отпускаемые в упомянутые заведения на преподавание восточных языков, обратить на штатное содержание факультета, которому предоставить и учебные пособия по восточным языкам,  принадлежащие Казанским университету и гимназии, и Ришельевскому лицею с состоящей при нем гимназией, за исключением в Казанской гимназии того, что предоставлено для преподавания татарского языка».
     Торжественное открытие Факультета Восточных Языков состоялось 27 августа 1855 г., на котором ректор прочитал "Указ" от 22 октября 1854 г., проф. А. В. Попов произнес речь, а первый декан факультета с 1855 по 1858 г. и с 1866 по 1870 г. профессор Александр Касимович Казем-Бек огласил «Краткое расписание предметов преподавания", утвержденное на 1855/56
академический год. Занятия на факультете восточных языков
начались с 1 сентября 1855 г
Кроме названных предметов, вы будете обязаны слушать со студентами прочих факультетов:
1) Богословие на I курсе, 2) Русский язык на I и II курсах,
3) Русскую историю на I и во II курсах,
4) Историю российского законодательства на I курсе,
5) Немецкий язык.
     В соответствии с § 17 нового Устава от 1884 г, на "Факультете восточных языков" полагаются следующие кафедры при 9 профессорах, 8 доцентах и 4 лекторах:
1. Арабская словесность: а) арабский язы к и толкование авторов, б) история арабской литературы.
2. Персидская словесность: а) персидский язык и толкование авторов,
 б) история Персидской литературы.
3. Турецко-татарская словесность: а) образование турецких наречий и их литератур, б) Османское наречие и история его литературы .
4. Китайская и маньчжурская словесность: а) китайский
язык и толкование авторов, б) история китайской литературы ,
в) Маньчжурский язык и история маньчжурской литературы.
5. Монгольская и калмыцкая словесность: а) монгольский
язык, б) история монгольской литературы , в) калмыцкое и
бурятское наречия.
6. Еврейская, сирийская и халдейская словесность: а) еврейский, сирийский и халдейский языки, б) история литератур этих языков.
7. Армянская и грузинская словесность: а) армянский язык,
б) история армянской литературы, в) грузинский язык, г) история грузинской литературы .
8. Санскритская словесность: а) санскритский язык, б) зенд,
в) история санскритской литературы.
9. История Востока: а) история семитских народов, б) история Северо-Восточной Азии, в) история арийских народов Азии.
     Вам будут преподавать выдающиеся профессора, как:
- Китаевед и маньчжурист, знаток буддизма, конфуцианства и даосизма профессор В. П. Васильев,
- Крупнейший иранист и тюрколог, историк и филолог профессор И. Н. Березин,
- Основатель русской индологической школы профессор И. П. Минаев,
- Крупный знаток монгольских языков, автор знаменитого словаря, профессор К. Ф. Голстунский,
- Выдающийся арменист профессор К. П. Патканов,
- Основоположник русской семитологической школы, профессор Д . А. Хвольсон,
- Основатель новой школы русской арабистики доцент В. Ф. Гиргас,
- Крупный знаток маньчжурского языка приват-доцент И. И. Захаров,
 - Основатель новой школы русского дореволюционного востоковедения профессор В. Р. Розен,
- Крупный знаток истории Средней Азии и выдающийся историк русского востоковедения профессор Н. И. Веселовский,
 - Выдающийся тюрколог профессор В. Д. Смирнов и ряд других ученых-преподавателей нашего факультета.
     От вас требуется внимательно слушать лекции, не пропускать практические занятия, не нарушать дисциплину Университета, быть вежливым к преподавательскому и техническому составу Университета, не дерзить Инспекторам по надзору за студентами - "Педелям".  В добрый господа студенты путь в "Страну знаний!" -
     После щумных аплодисментов студентов, на кафедру взошел декан, профессор В.П Васильев, который тоже произнес краткую приветственную речь, после чего декан объявил собрание закрытым и велел студентам разойтись по аудиториям, согласно учебному расписанию. Студенты шумно встали со своих мест и разошлись по аудиториям. Выходя из лекционного зала, Барлыбек вдруг увидел казаха в студенческом мундире. Он тоже увидел Барлыбека и кинулся к нему с приветствием: - "Ассолом - Алейкум! Баурым!"- Обнявшись, после рукопожатия, начали знакомиться на своем казахском языке.  Казах воскликнул:
     - Осындай  алыста ;зімнім ;аза; бауырымды к;ргеніме ;андай ;уаныштым! Есімі; кім болады? ;ай жерден келіп еді;? (Как я рад видеть своего родного казаха в такой дали от Родины! Как тебя зовут? Откуда ты?) -
Барлыбек ответил:
     - Мен де ;;аныштымын! Есімім Барлыбек болады, ;зім Жетісу облысынан келген едім. Ал сен-ші? (Меня зовут Барлыбек, я из Семиреченской области. А ты?) -
     - Менім есімім Абдолла болады, тегім - Теміров. Ыр;ыз болысы, Тор;ай облысы, Тор;ай уездынан боламын. Троицк деген ;алада гимназия бітіріп, биыл осы Университетке, "Шы;ыс тілдер факультетуне" т;стім. Менімен бірге ;зімнім ;аза; жігіті бірге о;ы;анына ;андай ;;аныштымын!
     (Меня зовут Абдолла, фамилия -Темиров. Я из Иргизского района, Тургайского уезда, Тургайской области.  Окончил Троицкую полную гимназию и вот этим летом поступил на первый курс факультета Восточных языков. Как я рад, что со мной на одном курсе будет учиться свой казах!) - ответил парень. Выяснив, что они в разных группах, договорившись, что встретиться в общежитии в комнате у Барлыбека, разошлись по своим учебным комнатам. Вечером к Барлыбеку пришел Абдолла. Барлыбек выложил на стол жент, курт, булки, сахар, сливочное масло из лавки и поставил чайник с кипятком. Заварили чай, сели за стол о погрузились в беседу, благо что соседей по комнате не было. Абдолла рассказывал про свою Иргизскую волость, Тургайского уезда, про своих родителей, свой родной аул.
      Барлыбек рассказал как он попал в Копальскую школу, затем Верненскую гимназию и как попал сюда, в Санкт-Петербургский Императорский Университет. Сказал, что как "Казеннокоштный" получил место в общежитии и живет в комнате на другом конце коридора от Абдоллы. За беседой незаметно пролетело время, появились соседи по комнате. Абдолла стал прощаться, сказав:
     - Я видел еще одного казаха на нашем факультете издали, в соседней группе. Завтра постараюсь найти его. На других факультетах тоже есть несколько казахов. Когда будет общая для всех факультетов лекция по русскому языку и литературе в Петровском зале, вот тогда надо будет их найти и познакомиться. -
     Барлыбек с воодушевлением поддержал его, сказав:
     - Конечно, надо найти всех казахов и студентов других национальностей из всех генерал-губернаторств нашего края. Создать свое "Землячество", чтобы помогать друг - другу. -
   В конце недели состоялась общая лекция по "Русскому языку и литературе" совместно для первого курса юридического, филологического и восточных языков, факультетов в Петровском зале. Во время перерыва Барлыбек впервые увидел лицо одного казаха и подтолкнув Абдоллу, сказал:
     - Вон он, сидит со студентами юридического и филологического факультетов, давай подойдем к нему, когда все студенты будут выходить в коридор на перерыв. -
     Как только все шумно стали выходить на перерыв, вдвоем подошли к казаху и хором сказали:   - Ассолом-Алейкум, баурым! -
Студент-казах удивленно и радостно ответил:
     - Алейкум-Ассолом! - И пожав обоим руки, тут же стал обнимать по очереди Барлыбека и Абдоллу. Стали знакомиться. Студент сказал:
     - Меня зовут Бакытжан Каратаев, по отцу - Бисалиевич. Давайте встретимся после занятий! -
     - Конечно, давайте! Приходи к нам на третий этаж в 312 комнату. Ты, наверное, тоже там живешь? - сказал Барлыбек.
     - Нет, я снимаю комнату, недалеко на Васильевском острове. Здесь есть дешевые комнаты, которые сдают нашим студентам хозяева. Приду после 18 часов, ждите ! - сказл Бакытжан и вернулся к своим сокурсникам, сидящим вместе вправо от прохода. Барлыбек и Абдолла тоже вернулись на свои места и лекция продолжилась.
     Вечером Абдолла пришел к Барлыбеку, вместе разложили на столе свои продукты, принесли кипяток, заварили чай и стали ждать Бакытжана. Соседей по комнате Барлыбек заранее попросил уйти на часа два-три, что они и сделали. Вскоре послышались шаги, и в комнату вошел Бакытжан. Опять все трое обнялись, похлопали по плечу и расселись за столом. Потекла оживленная беседа за чаем. Как гость, Бакытжан первым стал рассказывать о себе.
     - Мой отец - Даулетжан Каратаев, был усыновлён дедом, султаном Бисалием Каратаевым. Я являюсь внуком хана Каратая, а Каратай - сын хана Нуралы, один из четырех сыновей, рожденных пленницей-калмычкой. Нуралы — один из многих сыновей Абульхаир-хана. Отец участвовал в восстании против царя в 1869 г. за что был арестован вместе со всеми своими родственниками и заключен в Уральскую тюрьму. Брат отца – Ахмет, сразу после этих событий решил спасти своего сына и меня от возможных репрессий и отвез в Оренбург своего сына Магзума, а вместе с ним и меня. Там в 1886 г. я окончил Оренбургскую гимназию с серебряной медалью, поэтому смог без вступительных экзаменов поступить в наш Санкт-Петербургский Императорский Университет, на юридический факультет в этом 1886 году. Кстати, со мной рядом в доме живет еще один наш казах - Бахтыгерей  Кулманов из Бокеевской орды, Астраханской области. По его словам, он еще три года назад поступил к нам, на юридический факультет, но не смог перейти на второй курс, был оставлен повторно на первый курс. В следующем году опять был оставлен на первом курсе повторно. Но, весной этого года, когда он уже в третий раз  опять не смог сдать экзамены за первый курс, то его перевели к вам, на факультет восточных языков. Он живет на съемной квартире, в доме, что рядом со мной. В ближайшее время познакомлю вас с ним, когда придете в гости ко мне. –  закончил свою речь Бакытжан.  Барлыбек и Абдолла рассказали о себе. Барлыбек сказал Бакытжану о своей идее создать "Землячество" казахов-студентов, чтобы вместе помогать друг - другу, вдали от Родины. Бакытжан поддержал его идею, сказал, что донесет сегодняшний разговор до своего соседа Бахтыгерея Кулманова.
     - Давайте на воскресенье приходите в гости ко мне. У меня узнаете и познакомитесь с Бахтыгереем Кулмановым! Я его тоже позову к себе в гости, расскажу про вас. - сказал Бакытжан.   
     Барлыбек с Абдоллой согласились и спросили адрес.
     - Я живу недалеко, на нашем Васильевском острове, 3-линия, дом 45, кв. 14. На первом этаже нашего дома трактир, поэтому все ямщики знают наш дом, не заблудитесь! Приходите в воскресенье! - сказал Бакытжан и стал прощаться. Взаимно обнявшись, попрощались и Бакытжан вышел из комнаты. Барлыбек с Абдоллой еще немного посидели, затем Абдолла тоже попрощавшись ушел к себе.
     Назавтра утром, торопясь на лекцию, Барлыбек встретил Абдоллу в коридоре, и вместе зашагали через внутренний двор в свое здание факультета восточных языков. Вдруг сзади их кто-то окликнул на казахском языке:
     - Эй-эй! Бауырлар! То;тай туры;дар, танысайы;! -
Разом обернувшись Барлыбек с Абдоллой увидели молодого казаха в студенческом мундире, с улыбкой на лице, догоняющего их к зданию факультета.
     - Ассолом-Алейкум! Бауырлар! - воскликнул парень, подавая руку для рукопожатия. Барлыбек и Абдолла поздоровались с ним за руку, затем обнялись и похлопали его  по спине.
     - Как тебя зовут? Откуда ты? Что, с нами на одном факультете учишься? - задал вопрос Барлыбек, улыбаясь.
     - Да, вот поступил на факультет восточных языков в этом году. Зовут меня Мамбетали Сердалин. из Кокшетауского уезда, Акмолинской области. Я вас двоих еще на торжественном собрании приметил, но не успел подойти, вы оба быстро ушли. Потом видел вас в коридоре второго этажа и тоже не успел подойти к вам, как вы разошлись по учебным комнатам. Ну, вот теперь догнал вас! - ответил Мамбетали. Пока переговаривались, уже дошли до здания факультета, зашли в лекционный зал. Уселись рядом на задних рядах и шепотом продолжили беседу. Договорились после занятий собраться в комнате у Барлыбека. После лекции разошлись по учебным комнатам, на практическое занятие.
     Вечером Абдолла и Мамбетали пришли в комнату к Барлыбеку. Выставили на стол продукты, заварили чай в кипятке, сели чаевничать и продолжили знакомство. На правах хозяина комнаты Барлыбек первым рассказал о себе, затем Абдолла рассказал про себя. Мамбетали начал:
     - Я родился в 4 - ауле или по нашему, это "аул ;оск;л", Шалкарской волости, Кокшетауского уезда, Акмолинской области, в 1865 г. Наш дед - Шобек Байсарин, был авторитетным и богатым баем, выучил моего отца Сердалы Шобекова арабскому и русскому языкам. Дед с 1846 по 1853 гг., управлял Караульской волостью  в течение 7 лет. Кроме того, он имел звание "Почетного киргиза" в уезде, работал в окружном приказе, затем в уездном управлении. В 1855 г. наш дед принимал участие в составе «Делегации от Сибирских киргизов» из восьми человек на церемонии коронации императора Александра II, в 1856 году в Москве  вместе с "А;а султанами": Кунанбаем Ускенбаевым (отец Абая), Шынгысом Уалихановым (отец Шокана), Мусой Шормановым, Татимбетом -жырау, и борцом Кажымуканом Мунайтпасовым. Деду был жалован чин хорунжего и награжден малой золотой медалью за усердие. Наш дед близко дружил с отцом Шокана Валиханова - Шынгысом. Мой отец Сердалы Шобеков был очень грамотным, знал арабский язык и перевел на казахский язык арабские эпосы «Рустем – Дастан», «Мунлык –Зарлык» "Шах-Наме".  Начальное образование я получил в родном ауле - 3 класса школы. Затем отец отправил меня в Кокшетау, где я окончил 5 классов в русской школе станицы Коныспай, под Кокшетауом. В этом году поступил на первый курс нашего факультета восточных языков. -
     Абдолла коротко рассказал о себе, откуда он. Затем все вместе обсудили, как создать свое "Землячество" - "Жерлестер" по казахски.
Абдолла сказал:
     - Нас же в воскресенье пригласил к себе Бакытжан Каратаев, а рядом живет еще один наш казах Бахтыгерей Кулманов, как он сказал. Вот в воскресенье все вместе и обсудим, как нам создать свое землячество - "Жерлестер" -
     - Правильно говоришь. Собираемся все вместе у меня в комнате и идем на квартиру к Бакытжану. - подытожил Барлыбек, завершая обсуждение. Еще немного посидели, вполголоса спели несколько своих песен на казахском языке, погрустили и разошлись.
     В воскресенье к Барлыбеку пришли Абдолла и Мамбетали и втроем пошли искать квартиру Бакытжана. Недалеко от университета остановили ямщика, назвали адрес и сели в его карету. Вскоре карета остановилась перед 4-х этажным домом, на первом этаже которого висела вывеска "Трактиръ" и стояло несколько конных повозок, ямщики которых, видимо, зашли в трактир.
     - Вот он, ваш дом номер "45", можете выходить. Заодно я здесь в трактире поем и выпью. С утра не было пассажиров и не на что было выпить! - сказал ямщик. Расплатившись, втроем вошли во двор. Поднявшись на второй этаж, попали в длинный коридор, по обеим сторонам которой располагались квартиры с номерами на дверях. Дойдя по коридору до двери с номером "14" постучали. Из-за дверей Бакытжан радостно крикнул на казахском:
     - Кірі;дер, кірі;дер! Есік ашы;! -
     Вошли в комнату, где им навстречу вышел Бакытжан, пожав руки, обнял каждого поочередно и пригласил всех за стол. На столе дымилась в тарелке очищенная картошка, горка соленых огурцов, тарелка со сливочным маслом, кусковой сахар, соль и хлеб. Пока рассаживались за столом, Бакытжан вытащил бутылочку с растительным маслом и обильно полил картошку, выставил перед каждым стаканы для чая, положил ложки.
     - Ну, давайте сперва, поедим-покушаем, а потом поговорим с соседом Бахтыгереем. Он скоро должен придти. - сказал Бакытжан.
Все тут же стали дружно съедать то, что выставил хозяин. Через полчаса, съев все, что было на столе, втроем пересели на кровать Бакытжана, сам хозяин сел напротив них на стул. Первым заговорил Мамбетали.
     - Я записался в Научно-литературное общество профессора О. Ф. Миллера. У нас главным секретарем является студент 3 курса естественного отделения физико-математического факультета Александр Ульянов. Весной этого года он получил золотую медаль за доклад по биологии, очень интересный студент. Так вот он тоже создал свое "Землячество" для своих земляков, а теперь хочет объединить все землячества университета в "Союз Землячеств". Нам бы тоже не мешало, как только создадим наше землячество "Жерлестер", войти в этот союз. -
     - Хорошо! Как только создадим наш "Жерлестер" войдем в его союз. - сказал Барлыбек и продолжил:
      - Мы должны создать наше землячество "Жерлестер" не только для денежной и материальной взаимопомощи друг-другу, но и для того, чтобы обмениваться информацией по положению казахов у каждого в своей области, вместе искать пути помощи своим землякам в борьбе против русской колонизации, несущей беды нашему народу. -
     В это время раздался стук в дверь и вошел Бахтыгерей Кулманов. Все встали, поздоровались, обнявшись. Опять все сели за стол, поставили остатки еды и по новой заварили чай. За чашкой чая Бахтыгерей познакомился со всеми, затем стал рассказывать о себе.
    - Я родился в русской станице Никольской,  Денгизского уезда, Бокеевской Внутренней Орды. Отец мой Ахмет происходит из знатного рода чингизидов - торе, нашим прадедом является хан Абылхаир. Расскажу немного историю своего края:
     11 марта 1801 г. согласно Указу царя Павла I в низовьях междуречья Волги и Урала было образовано "Внутреннее или Букеевское ханство" ("Бокеевское ханство" на каз.). Царское правительство решила таким путем погасить восстания в Младшем жузе против колониальной политики России.
     В Бокеевскую орду переселилось 5 тысяч казахских хозяйств во главе с султаном Бокеем, одним из сыновей хана Нуралы. К концу 1830-х гг. в Бокеевском ханстве насчитывалось около 20 тыс. хозяйств и 80 тыс. человек. 7 июля 1812 г. Жангир-хан был официально провозглашен ханом "Букеевского ханства". Так было юридически оформлено образование ханства казахов Младшего жуза.  В 1841 г. наш хан Бокеевской Орды, Жангир-хан открыл первую школу на русско-казахском языке в городе Урда, являющейся его ставкой, что в урочище Жаскус. С тех пор школу так и прозвали - школа "Жангира". Там я проучился два года, выучил русский язык, после чего отец отвез меня в Оренбург, устроил жить у одного нашего родственника, затем повел в Оренбургскую гимназию, где я проучился 8 лет и окончил с серебряной медалью. В 1881 г. без экзамена поступил на юридический факультет нашего университета, но никак не мог сдать экзамены за первый курс. Меня дважды оставляли на повторное обучение, а вот в этом году, когда уже в третий раз не дали закончить первый курс, меня хотели отчислить. Приехал наш именитый родственник, встретился с министром народного образования, сказал ему, что я из семьи султанов и возможно меня умышленно валят на экзаменах. По велению министра, меня не исключили и перевели на ваш "Факультет Восточных языков" в прошлом 1885 году. Теперь буду учиться с вами, но на курс старше. Отец и семья помогают с деньгами, хотят  чтобы хоть кто-то из семьи получил высшее образование, поэтому сняли мне квартиру и оплатили за год вперед. Квартира недалеко отсюда, через один дом, я вас обязательно позову к себе и вы все еще увидите мое жилье. - закончил Бахтыгерей.
     Каждый рассказал о себе, о своей малой Родине, сказали Бахтыгерею о замысле Барлыбека создать землячество "Жерлестер".
    - Очень хорошая идея! Ведь грамотных казахов считанные единицы и кто как не мы должны думать о своем народе и помогать бедствующим своим землякам. Молодец Барлыбек! Полностью поддерживаю. Давайте думать - где будем собираться, каждый из нас должен придти на следующий раз со своими замыслами и обзором положения своей малой Родины. - закончил Бахтыгерей.
     - Ну , ты молодец, "Жарайсы;"! - воскликнул Барлыбек, - вот что значит из рода султанов! Сразу вник в тему и развил наши идеи!-
     - Ну, ну! не захваливайте меня! То, что я из рода "Торе" и династии султанов ни о чем не говорит. Вы все тоже не простые казахи, я предвижу что каждый из вас станет знаменитым у себя на Родине и каждый из вас принесет пользу своему народу! Иначе вы даже не думали бы о создании землячества "Жерлестер". Каждый из вас является патриотом своего народа, я же всего лишь чуть больше общался с представителями знати и поэтому охват проблем чуть больше. Я вот уже четыре года здесь, но такая мысль мне даже не приходила в голову, так что честь и хвала инициатору - нашему Барлыбеку! - ответил Бахтыгерей, похлопывая по плечу рядом сидящего Барлыбека. Все дружно сказали:
     - Жарайсы; Барлыбек! Енді келесі жинал;анда жоспарымызды тал;ылайыз -
     - (Молодец Барлыбек! В следующий сбор обсудим наши планы) -
Так как уже стемнело, стали расходиться по домам.
     Когда стали прощаться, Бахтыгерей сказал:
     - В следующий раз собираемся здесь и отсюда вас проведу к себе. У меня будет попросторнее, все таки двухкомнатная квартира. А здесь на первом этаже трактир и нет гарантии что к нам могут привязаться пьяные мужики. А нам нельзя попадать в сводку полиции, сразу же отчислять. Вы же знаете, что раньше запрещалось принимать нас в высшие учебные заведения и лишь в 1863 году царь Александр  Второй, разрешил мусульманам поступать в ВУЗы. А русские до сих пор считают нас туземцами, людьми второго сорта и удивляются, когда видят меня в студенческой тужурке. При каждом случае стараются унизить, а пьяные - побить за то, что вдруг я оказался лучше их одет и выражаюсь культурно, в общем, чуть выше их по положению. Только дворяне и начитанные русские держатся с нами на равных. Так что, будьте осторожны, попусту по ночам лучше не выходить за пределы университета. А если выходить - то только вдвоем или втроем. -
     - Хорошо! Будем ходить за пределы университета только вдвоем или втроем. Хорошо, что предупредил. У нас ведь тоже русские казаки как напьются, так и лезут с драками на нас, казахов. И хорошо бы с кулаками, а то ведь с шашками или винтовками. Крестьяне - переселенцы были получше, попусту к нам не лезли.  Хорошо, что мой отец Сырттан был физически сильным и по характеру боевым. Помню, как он на моих глазах раскидал и избил 4-х пьяных казаков с шашками, которые оскорбили нас словами "Калбиты" и "Черножопые" После этого, никто и никогда не лез к нам, в нашу семью, а вот другие казахи страдали и не раз. Я уже не говорю о том, что они насильно отбирали поливные земли и лучшие луга трав, а начальство только поддерживало их и тут же документально оформляло на них эти земли, вдоль наших водоемов. - поддержал Барлыбек. После его слов все стали выходить из комнаты. Выйдя на улицу, остановили полупьяного ямщика, сели в карету и уехали в университет. Бахтыгерей ушел к себе пешком.
     Через неделю все опять собрались у Бакытжана и от него пошли пешком в квартиру Бахтыгерея. У него покушали, обсудили свои мнения о положении казахов у каждого на малой Родине, стали составлять планы - что делать для защиты своего народа.
     Бахтыгерей начал:
     - К сожалению, в военно-силовом плане мы никогда не освободимся от гнета русского царизма, поэтому только законодательно можно будет уравнять права казахов с русскими. Но, для этого надо пройти депутатами в Сенат, а это сейчас невозможно. Наверное, в будущем, будет создан хоть какой нибудь парламент при царе и вот тогда надо ввести казахов депутатами в нее. Но для этого нужно создать партию. Это я говорю как юрист. - закончил Бахтыгерей.
     - Да, наверное, в будущем будет парламент, так как уже сам русский народ в лице передовой интеллигенции, неоднократно бывавшие за границей сравнивают наш государственный строй с европейскими, и видят огромную разницу в положении народа. Я бывая на заседаниях научно - литературного кружка слышал много высказываний о том, что надо бы сменить царизм и автократию на европейскую модель государственного устройства. Особенно часто об этом говорит наш генеральный секретарь Александр Ульянов. - добавил Мамбетали.
     - В прошлый раз мы говорили об отношении русских к азиатам и к нам казахам, об их высокомерии и чванстве. Но, как правильно сказал Баке, не все русские такие. Живой пример моя судьба. Когда-то русский директор школы Копала принял безвозмездно на учебу и дал мне рекомендацию, без которого меня не приняли бы в гимназию, в которой я учился бесплатно. Русский директор гимназии Новак и русский генерал-майор Г. А. Колпаковский приняли меня в Верненскую полную гимназию, а русский генерал-майор А. Я. Фриде дали мне направление в университет. А ведь я не русский, не свой для них. Первый генерал-губернатор Туркестанского края Константин фон Кауфман сделал все, для того чтобы открыть русско-киргизские школы в крае. В Верненской гимназии со мной учились одни русские, но ни разу не было случаев унижения или конфликта с казахскими учениками за все время обучения. Поэтому, не будем огульно хаять их всех, надо жить в мире и не создавать в лице русского народа врага. Как в любом народе есть у них и хорошие и мерзавцы, дело лишь в том - кого больше. А так как пока государственный язык русский и шрифт - кириллица, мы должны поднять образование казахов на русском языке. - сказал Барлыбек.
     Абдолла возразил: - Это тебе повезло с русскими. А у нас в Торгае к сожалению было не так. Как считали нас людьми второго сорта, так и считают до сих пор. Чтобы сравняться с русскими в первую очередь надо создавать свои школы, свой алфавит. -
     - Правильно говоришь Абдолла! У нас вот сам хан Жангир первым делом открыл у себя в ставке, городе Урде (Орда - каз.) казахско - русскую школу для своих казахов. Причем казахскому языку обучали арабским шрифтом. Своего алфавита у нас нет, поэтому в будущем нам надо создать свой алфавит. - сказал Бахтыгерей.
     В разговор вмешался Бакытжан:
     - Мне кажется прав Барлыбек, Даже на русском языке грамотных казахов не больше одного процента, а если создать свой отдельный алфавит и на нем учить наших детей, то даже выучившись на нем, они не смогут нигде работать, получать профессию, учиться в университете, так как все это - на государственном русском языке и кириллице.  А как будущий юрист считаю правильным мнение Бахтыгерея - надо в правовом поле вводить казахов в органы управления страной. Но, пока управляет царь, этого не произойдет. Но, уже зреет недовольство царем и его окружением, их роскошь на фоне нищеты простого народа вызывает гнев образованных русских интеллигентов. Стыдно сказать, всего лишь 25 лет назад у них в России существовало рабство в форме "Крепостного права" помещиков над своими крестьянами! Хорошо, что у нас казахов, такого не было и не будет никогда! Поэтому вряд ли быстро получится с парламентом. Царь этого не допустит, не будет делиться своей властью с народом. -
     На этом решили покончить с дискуссией, перешли за стол и Бахтыгерей впервые угостил всех казахским бесбармаком с сорпой из конины. Оказывается, у него на родине зарезали жирную кобылу "Согым" и половину мяса передали ему на зиму. После сытного ужина все чуть было не задремали, пока Абдолла не сказал:
     - Эй-эй! Бауырлар! Пора и честь знать, давайте собираться домой. -
     Все встали, обнимаясь на прощание, сказали слова благодарности Бахтыгерею и вышли на улицу. Проводили Бакытжана до его дома, там же возле трактира, наняли извозчика и ночью приехали к себе в университет.
     Потянулись учебные дни, наполненные новизной информации, получаемых от светил науки каждой кафедры, обучением истории России и русского языка, а также немецкого - общего для всех факультетов, до конца второго курса. Несколько раз в месяц собирались то Бакытжана, то у Бахтыгерея, горячо обсуждали положение своего казахского народа, пути помощи, свои личные планы. В итоге, создали свое казахское землячество, написали "Устав" в котором отразили планы действий: материальная помощь друг - другу, помощь своим - если кто заболеет деньгами на лекарство и на врачей, помощь в учебе, помощь в поездке на каникулах домой, создание общей кассы для этих целей, вступление в "Союз землячеств" университета и другие пункты. Руководителями избрали Барлыбека, заместителями - Бахтыгерея и Мамбетали.   
     Составлявший текст вместе с Барлыбеком и Бахтыгереем, Мамбетали сказал:
     - Оказывается у нас в университете свыше 20 землячеств из студентов Кавказа, Поволжья, Польши, Украины, Белоруссии, Башкир, Татар, Евреев и так далее. Наш Александр Ульянов собрал все землячества в один "Союз Землячеств" и помните, он позвал нас вступить в его "Союз" как только оформимся. Так что давайте вступим в их "Союз Землячеств"! -
     Все дружно поддержали его идею и поручили копию Устава дать Александру Ульянову. Тут же в три руки написали три экземпляра "Устава" землячества "Жерлестер" и один дали Мамбетали, чтобы он отдал его Ульянову. Опять сытно покушав, начали было расходиться, как Бахтыгерей сказал:
     - Знаете, у меня родственники прислали в последний раз деньги на проживание, передав, что больше не смогут помогать мне деньгами. Я написал прошение на стипендию от университета на имя ректора и Инспектора по надзору за студентами. Поэтому, больше нельзя собираться у меня, так как в любой момент могут нагрянуть с проверкой - так ли я беден, как пишу в "Прошении". -
     - Хорошо, будем собираться у меня в комнате, а иногда у Бакытжана. А соседей по комнате попрошу уйти, когда будем собираться у меня. –  сказал Барлыбек. На том и порешили.
     В середине ноября Ульянов созвал студентов всех "Землячеств" на Волковское кладбище, на могилу писателя Н. А. Добролюбова - отметить 25-летие со дня смерти и почтить его память, как борца с самодержавием царя. Собралось около полтора тысячи студентов всех факультетов во внутреннем дворе и толпой пошли в сторону кладбища. Но не успели все выйти на Невский, как тут же были окружены солдатами, разделены и арестованы. К счастью, Барлыбек с друзьями не успел присоединится, так как в это время все были на квартире у Бакытжана вместе с Бахтыгереем. После того, как всех переписали в околотке полиции, студентов отпустили. Александр Ульянов придя к себе на квартиру с несколькими друзьями по митингу, тут же сел за стол и записал листовку-прокламацию "17 ноября в Санкт- Петербурге", в которой осуждал царя, его деспотизм и государственный строй, призывал к новым митингам против царя Александра  Третьего. Друзья Ульянова стали множить листовку, переписывая от руки, и решили раздать по "Землячествам", чтобы руководители "Землячеств" сами переписали и раздали своим студентам. Назавтра рано утром до занятий, в комнату к Сердалину пришли студенты и дали один экземпляр прокламации, сказав, что надо переписать и раздать своим членам. Мамбетали тут же пришел к Барлыбеку и показав листовку, сказал что надо бы переписать и раздать своим казахам-студентам университета. Зашел Абдолла, увидел листовку и сказал:
     - Да, надо переписать 30 экземпляров, так как у нас в городе в разных университетах учится примерно 30 казахов. Я их всех обошел и агитировал вступить в члены нашего "Жерлестер". Раздадим им всем. А перепишем после занятий вечером. -
     Втроем ушли на занятия, а вечером опять же втроем переписали каждый по 10 экземпляр и отдали их Мамбетали, так как только он знал, где учатся казахи – земляки в других учебных заведениях. Заодно он должен был записать их фамилии и включить в состав землячества "Жерлестер".
     Вскоре наступил Новый 1887 год. В Санкт-Петербурге народ в такой праздник гулял широко на улице, по трактирам и ресторанам. Студенты из зажиточных семей и живущие в городе пьянствовали несколько дней после 31 декабря, не приходя на занятия. "Педели" следили за количеством шинелей с бирками фамилий на вешалках и записывали фамилий отсутствующих шинелей, а значит и студентов - хозяев шинелей. Многих отсутствующих наказали - кого в карцер, кого лишили стипендий. В середине января занятия кончились, началась экзаменационная пора. Из-за этого собрания "Жерлестер" на время прекратили, и все казахи-студенты углубились в учебу и экзамены.
     После сдачи всех экзаменов за первый семестр на "Хорошо" и "Отлично", полагались двухнедельные каникулы. Студенты, жившие поблизости поехали по домам. Те же, кто жил далеко, в том числе и студенты - мусульмане остались в городе. Почти каждый день собирались вместе, то в комнате у Барлыбека, то на квартире у Бакытжана, то на квартире у Бахтыгерея, которого несколько раз внезапно проверив, "Инспектора по надзору за студентами" оставили в покое, дав разрешение на выдачу стипендии, как малоимущему. На всех встречах горячо обсуждали проблемы просвещения казахского народа, юрисдикции и правовых норм казахов в России, делились информацией о положении своих родственников на малой Родине.
    Однажды, сидя у Барлыбека в комнате, горячо заспорили о будущем государственном строе своей Родины. Барлыбек сказал:
    - Хотя у нас и не было рабства и крепостного права, но даже у нас - вольных казахов, нет равноправия, так как простому казаху нет доступа к управлению своим обществом. Ведь со времен Шынгыс-хана каждым Жузом и каждым родом управляют только его потомки. Например, нашим родом Найман управлял чингизид, султан Кокжал Барак. Нашими соседями из Старшего Жуза - родом "Жалаир" управляет внук Аблай-хана - С;к Аблайханов. Да и все наши ханы, управлявшие Старшим, Средним и Младшим Жузом являются обязательно чингизидом. Изредка главами родов становились выходцы из рода "Кожа" - тоже ветвь чингизидов, которые как будто бы внесли казахам каноны Ислама. Но, каноны Ислама знали только арабы, получается, что выходцы рода "Кожа" - в корне не казахи, а ассимилированные арабы или персы. -
     Бахтыгерей, будучи из рода султанов-чингизидов стал было возражать Барлыбеку, но за Барлыбека заступились Бакытжан и Абдолла. Бакытжан сказал:
     - Барлыбек прав! Вот у меня дед был султаном и только лишь потому, что происходил из ханских династий. Был бы простым казахом из племени "Жеты Ру" или "Адай" или "Алимулы" никогда не смог бы стать султаном. Так что, и вправду казахами руководят только выходцы из чингизидов или "Торе". -
     Барлыбек продолжил:
    - Я мечтаю о том дне, когда у нашего народа будет свое государство, и править которым будет сам народ, а не потомки Шынгысхана и "Торе". А народ может быть допущен к власти только через своих депутатов, значит страной должен управлять кворум депутатов, от имени народа. Ведь мы все равны перед Аллахом, почему же только избранные чингизиды и "Торе" должны быть султанами и ханами. Думаю, что правильно сделали, что в 1822 году ликвидировали положение о ханах у нас в Среднем Жузе по приказу Омского генерал-губернатора М. М. Сперанского, издавшего "Устав о сибирских киргизах", которым и была ликвидирована ханская власть. Затем, в 1824 г. Оренбургский генерал-губернатор П.К. Эссен издал "Устав об Оренбургских киргизах" и ликвидировал ханскую власть в Младшем Жузе. Лишь в Бокеевском ханстве она еще продержалась до 1845 г., но после смерти хана Жангира там тоже ликвидировали хансую власть.  Плохо только то, что перешли на всеобщее для России систему управления от имени царя - автократа. Теперь нами правят чиновники даже не знающие нашего языка, не уважающие нас, считающие нас людьми второго сорта, "Туземцы" - как они пишут про нас казахов в своих документах. -
     Абдолла вступил в разговор:
     - Я думаю, что для того, чтобы наш народ сравнялся с русским народом, надо;
     Во первых. Всех казахов перевести на оседлый образ жизни. Чтобы дети могли учиться, получать современные профессии. Надо чтобы по нашей земле тоже ходили поезда, была бы промышленность и производство товаров, а не только кожа да мясо, как сейчас. Ведь у нашего народа только мелкое кустарничество в виде выделки кожи, обмена скота на товары первой необходимости, бижутерию для женщин, ткани и одежду.
     Во-вторых. Пока мы в составе России - надо учиться на русском языке, только тогда наша молодежь сможет овладеть современными и техническими профессиями, сравняться с русскими по знаниям и технической оснащенности. И только тогда, когда у нас будут свои казахи инженеры, врачи, ученые, железнодорожники, слесари, педагоги - вот тогда можно будет думать об отделении от России и создании собственного государства. Ведь даже если вдруг, по воле Аллаха, мы стали бы самостоятельным государством, то не прожили и месяца. У нас нет всего того, что я перечислил, и главное - нет своей армии, своих генералов, артиллеристов, казахов-полицейских, чиновников с навыками управления уездом, областью или страной. Так что наша задача - не ставить лошадь перед телегой, а срочно поднимать образование молодому поколению, агитировать за то, чтобы перешли на оседлый образ жизни, занялись бы земледелием, обучились бы техническим специальностям. А то ведь что происходит - стоит пройти "Джуту" и падежу скота, как у казахов начинается голод. Потому, что кроме скотоводства мы ничем не занимаемся, все что нам нужно: хлеб, одежду, утварь,   получаем путем обмена на скот. А у русских развита промышленность и земледелие и они не зависят как мы от состояния погоды и скота. -
     Барлыбек сказал:
     - Давайте подведем итог нашей дискуссии.
Первое - надо чтобы народ управлял своей страной, через выборных депутатов, а не выходцы из чингизидов или  "Торе"
Второе - надо агитировать чтобы казахи перешли на оседлый образ жизни. Третье - надо чтобы молодежь училась на русском языке для того чтобы овладеть современными и техническими профессиями, А они все сейчас на русском языке. 
Четвертое - нам, как первым ласточкам из казахского народа, надо просвещать свой народ призывать к образованности, открывать школы. Защищать свой народ от произвола чиновников, как русских, так и своих простых казахов, дорвавшихся до власти в волости или уезде.
     На том и закончили дискуссию. Пересели к столу, сытно покушали тем, что было и разошлись к себе по комнатам, а Бакытжан к себе на квартиру.
     В начале февраля начались занятия второго семестра, добавились новые дисциплины и вновь закрутился водоворот учебного процесса. В конце февраля Мамбетали на одной из встреч со своими друзьями сказал:
     - Знаете, среди студентов естественного и юридического факультетов идет брожение, ходят слухи о возможном покушении на царя - Александра Третьего, которое замыслили наши студенты во главе с Александром Ульяновым. Нам надо срочно выйти из "Союза Землячеств", так как если они действительно так сделают, то нас могут отчислить из университета за политическую неблагонадежность, когда схватят заговорщиков. Наивные студенты верят, что убийство царя поможет повернуть страну на демократические рельсы! Конечно же, нет! Все закончится тем, что придет другой царь из этой же династии, а всех заговорщиков поймают и казнят! -
     Барлыбек тут же откликнулся и сказал с тревогой:
     - Тогда ты Мамбетали срочно изыми наши документы у Ульянова, сказав, что хотим внести изменения в Устав землячества "Жерлестер". И главное - убери список с нашими фамилиями оттуда! -
     - Хорошо, так и сделаю! Только завтра, сейчас поздно, уже ночь на дворе. Все, иду к себе! - ответил Мамбетали и вышел из комнаты Барлыбека. Бахтыгерей и Бакытжан вместе пошли на выход, к извозчикам, благо, что пока еще были деньги на ямщиков.
     Назавтра, после занятий у Барлыбека опять собрались все пятеро. Мамбетали выложил на стол все бумаги, связанные с землячеством "Жерлестер" отданные когда-то в "Союз Земляеств" Ульянову.
     - Теперь можете быть спокойны! Нас нет в составе "Союза" - сказал Мамбетали.
     - Хорошо, теперь все эти бумаги надо сжечь. А "Жерлестер", - (Инщаллах!) - уже сформировался и мы не нуждаемся в канцелярском сопровождении - сказал Бахтыгерей:
     - Я возьму их с собой и дома сожгу все эти экземпляры, а также и те, что хранились у меня. Здесь у вас нет же печки и сжечь негде. -
     - Хорошо, забирай их все себе - сказал Мамбетали и вручил всю стопку бумаг Бахтыгерею. Тот, вложив их к себе в сумку, распрощался и вышел. Вместе с ним ушел и Бактыжан. Оставшиеся почаевали вместе с Барлыбеком и тоже разошлись по своим комнатам.
     Очень вовремя предупредил Мамбетали своих земляков!   
     Случилось то, о чем он и говорил, а именно:
     Александр Ульянов сформировал из студентов "Союза Землячеств" так называемое "Террористическое отделение "Народной воли", хотя организация эта, после убийства царя Александра Второго, была полностью разгромлена, все члены казнены. Затем продал свою золотую медаль, на вырученные деньги купил компоненты для взрывчатки - динамита. Студент-химик сформировал из них три порций динамита. Александр Ульянов вложил их в железные банки, начинил обрезками гвоздей и мелких болтов, чтобы была большая поражающая сила. Раздал троим своим боевикам  П. Я. Шевырову, В.С. Осипову, В.Д. Генералову три бомбы. Затем запланировали покушение на царя Александра Третьего именно на первое марта, годовщину убийства царя Александра Второго. Как известно, тогда готовился взрыв на Малой Садовой улице, для чего под улицей была прокопана галерея для закладки мины. Все приготовления были завершены к 1 марта 1881 года, но императорский кортеж поменял маршрут следования, не поехав по Малой Садовой, в результате чего план покушения был изменён. Но, убийство Императора все же произошло в тот же день на набережной Екатерининского канала около 2 часов 25 минут пополудни. Бомбой, брошенной под ноги лошадям, Императорская карета была частично разрушена. Сам Александр -11 не пострадал и на свою беду, подошел к задержанному метальщику бомбы Н. И. Рысакову. В это время другой террорист - И. И. Гриневицкий бросил вторую бомбу под ноги царя, которая смертельно ранила царя.
    Теперь же, по плану Ульянова, царь должен был проехать к церкви на панихиду по Невскому проспекту к 12 часам дня и по пути его следования на некотором расстоянии друг от друга три студента должны были метнуть бомбы в царя, в конвой и в полицейских, затем скрыться. Но, за месяц до этого, один из студентов написал письмо в Херсон своим друзьям, в котором и выдал этот план. Царская тайная полиция всегда проверяла письма неблагонадежных студентов и на свою удачу вовремя узнала о готовящемся покушении. Но, решили ждать момента покушения и арестовать так, чтобы были доказательства. Первого марта, как только карета царя с охранным конвоем выехала, тут же по сигналу студента  все три бомбометателя выдвинулись на свои позиции вдоль проспекта, по которой должен был проехать царь со свитой. Когда свита приблизилась к бомбометателям и те приготовились метать, тут же на них навалились полицейские и шпики, скрутили и вырвали из рук бомбы. А царь так и проехал, ничего не подозревая. Тут же вся армия полицейских прошлась по всем тайникам и квартирам членов "Террористического отделения "Народной воли". Схватили всех 26 членов организации. Александр Ульянов в это время был у себя дома, не дождавшись условного сигнала о том, что терракт состоялся, вечером он пошел на квартиру сообщника, где его уже ждала засада из жандармов и тайной полиции. Только  Александр успел войти в квартиру, от которого были ключи, как тут же его повалили на пол, связали руки-ноги в вшестером вынесли на руках в полицейскую карету. Вечером доложили царю. Он был разгневан, дал задание Министру внутренних дел арестованных предать суду, а зачинщиков казнить. К тому времени отец Александра Ульянова -  Илья уже умер. Мать Александра Ульянова приезжала в Санкт-Петербург, просила аудиенции у царя, но тот не принял ее. Тогда она оставила заявление о помиловании своего сына Александра от смертной казни с заменой его на каторгу пожизненно. Но и тут царь был непреклонен. Пятерых организаторов держали 2,5 месяца в Шлиссельбургской крепости, на заднем дворе которого 20 мая 1887г. впоследствии и повесили всех пятерых: Александра Ульянова, Василия Осипанова, Петра Шевырева, Пахомий Андреюшкина, Василия Генералова.
     Начались расправы в университете, который наводнили агенты тайной полиции. Всех студентов, чьи фамилии были в списках "Союза Землячеств" а также в списках Научно-литературного общества профессора Миллера, вызывали на допрос. Многих исключили, в том числе осенью исключили и Мамбетали Сердалина, как члена кружка, где генеральным секретарем был Александр Ульянов.
     В начале сентября в комнате у Барлыбека собрались четверо организаторов землячества "Жерлестер", ждали Мамбетали.
     Вскоре пришел он и сказал:
     - Все, меня исключили из Университета с "Волчьим билетом". Это означает, что мне запрещено учиться в любом учебном заведении Санкт-Петербурга, Москвы и Казани. Поеду к себе на Родину, буду поступать в Омске. Так что, прощайте дорогие мои земляки - бауырларым! -
     Друзья стали выражать ему поддержку и соболезнование. Барлыбек дал ему денег на дорогу из общей кассы и сказал:
     - Жаль, что так получилось! Как хорошо, что ты вовремя нас предупредил и мы успели забрать все письменные факты нашего участия в "Союзе Землячеств", иначе всех нас тоже исключили бы. Хорошо, что задумал продолжить обучение у себя в Омске. Не сдавайся обстоятельствам, храни в себе наши цели и идеалы - как помочь своей Родине, своему народу. Все еще впереди, главное - чтобы ты был здоров, а все остальное приложится! -
     Примерно в том же духе сказали слова поддержки все остальные,
Барлыбек предложил:
     - Давайте сфотографируемся все вместе с Мамбетали на прощание. Пусть хоть фотография сохранит нас вместе, на память друг-другу. -
     Все поддержали эту идею и решили пойти в "Фотоателье Булла", что на Васильевском острове, недалеко от университета. На выходе Барлыбек сказал:
      - Кстати, у нас появился новый член "Жерлестер" наш казах из Сырдарьинской области, Серали Лапин, который поступил на юридический факультет. Бахтыгерей рассказал ему про нас и дал номер моей комнаты. Сейчас он должен придти ко мне. Давайте подождем его и Бахтыгерея. -
     Через полчаса в комнату к Барлыбеку постучался молодой казах, с шевелюрой волос, зачесанных назад.
     - Ассолом-Алейкум! Бауырлар! - сказал он и стал обходить всех в комнате, подавая руку. Затем все уселись, кто на кровать, кто за стол и стали распрашивать новичка. Новичок начал рассказывать:
     - Меня зовут Сералы Лапин, я родом из аула №4 или "Когалыкол" по казахски, Кентупской волости,  Перовского уезда, Сырдарьинской области. Отец мой - Мунайтбас, был волостным бием, имел трех жен и 19 детей от них. Я самый старший из них. Выучился у нашего муллы арабскому языку и алфавиту, окнчил 3-х класную школу у нас в уездном центре - Перовске, после чего отец отправил меня в Ташкент, учиться в учительскую семинарию. В этом году окончил учебу и приехал в Санкт-Петербург в ваш университет, в который поступил без экзаменов, так как семинарию окончил с золотой медалью. Сейчас вот зачислили меня на юридический факультет. Познакомился с Бахтыгереем, он и рассказал про вас и про землячество "Жерлестер". -
     - Ну, если тебя рекомендовал Бахтыгерей то ты наш, и будешь в составе нашего казахского землячества в университете-"Жерлестер".  Сейчас подождем Бахтыгерея и все вместе пойдем в фотоателье, сделаем снимок на память о Мамбетали, так как его отчислили из университета и он уезжает к себе домой. - сказал Барлыбек и все стали ждать Бахтыгерея. Прождав около двух часов послали Серали за Бахтыгереем. Прошло еще два часа и не дождавшись обоих, решили пойти без них в "Фотоателье Булла". Пройдя несколько улиц, вышли на 7-линию к дому, где на первом этаже располагалась "Фотоателье Булла". Фотограф усадил троих на стулья, а так как больше стульев не было, то Барлыбека он  поставил за спинами сидящих. Фотограф долго крутил объективом аппарата, затем отбросив от окуляра аппарата черную крышечку, нажал на вспышку. От магниевой вспышки все зажмурились было, затем воскликнули хором:
     - Как у нас с глазами? Мы не выйдем как слепые, с закрытыми глазами? -
    - Даже не беспокойтесь! В момент вспышки сразу идет фотографирование, когда вы еще не успели зажмуриться - успокоил студентов фотограф.
    - А снимки будут готовы через два дня, я сделаю каждому по одному экземпляру, итого четыре карточки. - закончил фотограф, выпроваживая молодых парней за дверь.     Только вернулись обратно в общежитие, как тут же пришел Бахтыгерей. Все вместе пошли провожать Мамбетали до Николаевского вокзала. Собрали все продукты, какие были у троих, живших в общежитии, упаковали два баула с вещами и книгами Мамбетали, затем по дороге зашли в трактир и сытно все поели. Купили хлеб, колбасы, соль, чай на дальнюю дорогу Мамбетали, которая займет не менее 4-х суток. Поймали извозчика и всей компанией доехали до вокзала, купили билет до Тюмени. Дальше Мамбетали должен будет ехать на почтовых перекладных на юг, до Кокшетау. Поезд должен был тронуться вечером. Все пошли в привокзальную харчевню, опять сытно покушали и впервые выпили водку, говоря тосты на прощание.

 
Слева направо: Бакытжан Каратаев, Мамбетали Сердалин, стоит Барлыбек Сырттанов  и слева сидит Аболла Темиров (а не Ж. Сейдалин). (фото из книги С.Озбекулы "Барлыбек Сырттанов")

     Так незаметно наступил вечер и время отправления поезда. Занесли баулы Мамбетали в купе, крепко обнялись и вышли на перрон, со слезами на глазах. Мамбетали тоже незаметно смахивал слезы, прощаясь с каждым своим другом. Дежурный ударил в колокол, паровоз дал протяжный свисток и лязгнув буферами, поезд медленно тронулся в путь.
     - Прощай мой дорогой друг и брат - "Бауырым"! Увидимся ли когда нибудь? Вряд ли! Пусть Аллах сбережет тебя и даст долгую жизнь вр благо нашего казахского народа! - думал Барлыбек, махая вслед поезду. То же самое чувствовали, наверное, и все оставшиеся Абдолла, Бахтыгерей, Бакытжан.
     Тем временем руководству Университета дали приказ - с каждого студента взять расписку о том, что он не будет участвовать в каких либо обществах, кружках и тайных собраниях. Было постановлено принимать в Петербургский университет, за исключением факультета восточных языков, только выпускников гимназий Петербургского учебного округа, плата за обучение повышена до 100 рублей в год. Студенческое научно - литературное общество, секретарем которого был А.Ульянов, по приказу министра было закрыто. Этот же министр издал Приказ от 18 июня 1887 г., так называемый Указ  “О кухаркиных детях”, предлагающий не принимать в университеты выходцев из низких социальных слоев. Тогда же ввели процентную норму для евреев, в Санкт- Петербургском университете она составила 3%.
     Так как резко ужесточились условия проживания и учебы, решили пока не собираться, не давать повода тайной полиции, а все силы направить на учебу, окончить на "Отлично" чтобы иметь возможность поступить на работу в государственные органы и там помогать своему народу.
     В мае сдав переводные экзамены за первый курс на "Хорошо" и "Отлично" Барлыбек задумался.
     - Как доехать домой на летние каникулы? Расстояние далекое, ни железнодорожных, ни иных путей нет. Сюда добирался полмесяца через Семипалатинск, Омск и Тюмень, так что все дни каникулов уйдут только на дорогу. Ладно, останусь в городе и попробую осуществить свою детскую мечту - на каникулах пойду учиться на курсы в Медицинскую Академию. Правда, курсы платные, но ничего, скопил немного денег со стипендии, хватит на оплату курсов. Завтра же пойду в Военно-Медицинскую Академию! - решил Барлыбек и успокоился. К вечеру пришли его друзья Абдолла, Бакытжан и Бахтыгерей. Узнав, что Барлыбек не поедет домой, а останется в городе на 2,5 месяца, каждый стал приглашать его к себе в гости. Дорога на Родину каждого из них не превышала и трех дней. Барлыбек ответил им:
     - К;п-к;п рахмет! Но, я решил за лето выучить немного медицину, так как с детства мечтал стать врачом, но у меня не приняли документы в Военно-Медицинскую Академию из-за того, что не было направления от генерал-губернатора и директора гимназии. Недавно в газете прочитал, что при Военно-Медицинской Академии открыта военно-фельдшерская школа. Здание военно-сухопутного госпиталя, где расположена школа недалеко отсюда, в Адмиралтейском районе, на Выборгской стороне, на правом берегу Невы. Так что пешком полчаса ходьбы, завтра же пойду узнавать, сколько будет стоить обучение вольнослушателем, без выдачи диплома. Так что, еще раз - рахмет! Поеду с вами на следующий год. Лучше привезите гостинцев, как например, ";азы-;арта", "Кепкен жылкыны; етін" и "Кумыса"- бы! Здесь влажный климат, многие болеют чахоткой -туберкулезом, а "Кумыс" - это самое лучшее лекарство от него при заболевании легких. -
    Друзья пообещали привезти все, что попросил Барлыбек. Назавтра Барлыбек пошел с ними на Николаевский вокзал, проводить Бахтыгерея в сторону Астрахани, Абдоллу и Бакытжана в сторону Оренбурга. Проводив друзей, Барлыбек вернулся в свою опустевшую комнату, где его совместные жильцы тоже разъехались по домам, и прилег на кровать. Назавтра пошел к зданию 2-го Военно-Сухопутного госпиталя, являющейся клинической базой "Военно-Медицинской Академии". Администратор Академии объяснил, что летом все преподаватели в отпусках, занятий нет. Но, при "Академии" есть "Военно-Фельдшерская школа" в их здании, где занятия идут круглый год. Затем показал как пройти к ним, в левое крыло здания. В приемной директора школы Барлыбека встретил помощник директора, который сказал что в школе во время каникул, обучают на 3-х месячных курсах солдат из воинских частей, готовя из них "Подлекарей" - ротных фельдшеров. Узнав, что Барлыбек хочет выучиться "Вольнослушателем", ответил, что можно выучиться для себя, без сдачи экзаменов и выдачи диплома, надо только выбрать предметы, которые он хотел бы изучить и дал Барлыбеку листок с названиями дисциплин.  Оказалось что в военно-фельдшерской школе изучают следующие дисциплины:
1) Закон Божий и краткая священная история; 2) Чтение и чистописание на русском и латинском языках; 3) Грамматика русская и латинская,
4) Переводы с латыни на русский; 5) Основы анатомии, 6) Вскрытие мертвых тел; 7) Хирургия: 8) Учение о повязках, 9) Кровопускание; 10) Вставление катетера; 11) Извлечение зубов; 12) Вправление вывихов; 13) Сопоставление отломков костей; 14) Прививание оспы; 15) Названия хирургических инструментов, употребляемых в армии; 16) Способы их хранения;  17) Приготовление и накладывание хирургических повязок; 18) Оказание помощи «Мнимоумершим» - утонувшим, угоревшим, замерзшим, пораженным молнией, отравленным; 19) Уход за  больными;  20) Основы фармации, фармакопея и рецептура; 21) Краткая фармакология и краткая рецептура, 22) Знание аптекарского веса и меры.
     Барлыбек выбрал из предлагаемого перечня: "Основы анатомии", Хирургию» "Учение о повязках", "Кровопускание", "Вправление вывихов", "Сопоставление отломков костей", "Приготовление и накладывание хирургических повязок", "Оказание помощи "Мнимоумершим", "Основы фармации, фармакопея и рецептура", "Знание аптекарского веса и меры".
     Помощник директора сказал, что за два с половиной месяца можно изучить только фармакопею, основы анатомии, учение о повязках и оказание помощи "Мнимоумершим". Барлыбек согласился с ним и попросил рассчитать стоимость обучения. Через некоторое время помощник директора сообщил ему, что обучение обойдется в 48 рублей. Барлыбек попросил произвести оплату в два приемы - 24 рубля сейчас и 24 рубля осенью, в сентябре. Помощник директора согласился и дал в руки направление в кассу и преподавателям тех дисциплин, которые будет изучать Барлыбек. Сходив в кассу и заплатив 24 рубля, Барлыбек прошел в крыло школы, где располагался кабинет анатомии, называемый почему-то "Анатомическим театром". Преподаватель - "Прозектор" прочитав направление от помощника директора школы, посмотрел на Барлыбека и спросил: - Вы, батенька, почему решили учить анатомию и вообще медицину? Ведь, судя по мундиру, вы сами студент университета? -
     Барлыбек ответил:
     - Да, я студент университета, но с детства мечтал стать врачом и даже подавал документы в вашу Военно-Медицинскую Академию в прошлом году, но меня не приняли из-за отсутствия направления от генерал-губернатора и директора гимназии. Сейчас, пока есть свободное время хотел бы исполнить свою мечту и хоть немного выучиться медицине. Знания по медицине всегда пригодятся, особенно у нас на Родине, где почти нет врачей и лекарей. –               
     Прозектор сказал: - Ну, мы не "Академия", а всего лишь военно-фельдшерская школа при "Академии". А где ваша Родина? По виду вы похожи на якута, бурята, эвенка. -
     - Я казах и моя Родина - это Степной край от Иртыша до Урала. А сам я из Семиреченской области, Степного края с центром в городе Омске. -
     - Ааа, понятно, значит все равно Вы азиат, хотя казаха вижу впервые. Ну, что же! Заниматься будем ежедневно, кроме воскресенья. Ваше время будет с 16 до 19 часов. В остальное время у меня занимаются группы курсантов школы, а они военные и дисциплина воинская. Завтра можете придти на первое занятие, но надо иметь халат, непромокаемый передник, так как будем возиться с трупами и влажными внутренними органами человека. На голове должна быть медицинская шапочка. Халат, шапочку, перчатки будете оставлять здесь, не вынося наружу. После уроков обязательно руки будете обрабатывать спиртом и тщательно мыть с мылом, так как некоторые трупы могут быть заразными для окружающих, а нам нельзя разносить всякую заразу. Понятно? . -
     - Так точно! - ответил Барлыбек и поблагодарив прозектора, вышел из школы.
 
 фото:Военно-фельдшерская школа в здания Военнно-Медицинской Академии.  (фото из архива РГО. 1890 г. )
     Назавтра купив халат, непромокаемый передник, шапочку на голову, в 16 часов Барлыбек пришел в анатомический кабинет, и начались занятия по анатомии. На следующий день, придя в школу с утра, пошел с направлением на руках в кабинет фармакопеи, где ему сказали, что занятия будут с 8 часов утра до 11 часов. Затем, Барлыбек прошел в хирургический кабинет, где тоже после вручения направления от директора школы, ему сказали, что занятия по повязкам и оказанию первой помощи "Мнимоумершим" могут проходить с 13 до 15 часов. Все это расписание вполне устроило Барлыбека, так как теперь он мог успевать на все три курса обучения с утра и до вечера.
     В напряженном учебном процессе с незнакомыми дисциплинами, незаметно пролетели все каникулярные дни. Барлыбек успел полностью овладеть всеми знаниями и навыками. К первому сентябрю вернулись все студенты, в том числе и друзья Барлыбека. Все в один день пришли в комнату к Барлыбеку, шумно обнялись с ним, вывалили ему на стол свои гостинцы. Барлыбек тут же организовал чаепитие, стал расспрашивать друзей как там у них на Родине, что изменилось в лучшую сторону. Беседа затянулась до ночи, после чего Бакытжан и Бахтыгерей ушли к себе домой, а Абдолла еще долго сидел у Барлыбека, благо, что комната его на одном этаже с ним.
     Первого сентября состоялась "Актовая речь" нового ректора, профессора Михайл Иванович Владиславлева и декана Васильева как в прошлом году. Прежнего ректора уволили из-за попытки покушения на Императора студентами университета во главе с Александром Ульяновым. Ректор в своей речи напомнил о событиях марта и казни 5-х студентов, сообщил о нововведениях в Устав Университета, ужесточающих дисциплину студентов, сказал, что теперь каждый студент должен пройти к «Инспектору по надзору за студентами»  и написать расписку о том, что не будет участвовать ни в каких тайных сообществах, кружках и не будет помогать деньгами.
     Назавтра, когда Барлыбек с Абдоллой зашли в деканат, чтобы взять расписание занятий, им дали распечатанный лист "Расписки" куда надо было вписать дату, свои данные и расписаться внизу. Барлыбек заполнил текст "Расписки" следующего содержания:
                Расписка
" 1887 года сентября 4 дня я, нижеподписавшiйся даю сiю подписку въ томъ, что во время своего пребыванiя въ числе студентовъ или слушателей Императорского С.-Петербургского Университета, обязуюсь не только не принадлежать ни въ какому тайному сообществу, но даже безъ разрешенiя на то въ каждомъ отдельномъ случае, ближайшего начальства не вступать и въ дозволенныя закономъ общества, а также не участвовать ни въ какомъ денежномъ сборе; въ случае же нарушенiя мною сего обещанiя, подвергаюсь немедленному  удаленiю изъ заведенiя и лишаюсь всякого права на внесенiя мною въ пользу недозволенного сбора денегъ" 
     Студентъ Факультета восточных языковъ,  Арабско-персидско-турецко-татарского разряда 
                Бардыбек Сыртанов____

Такую же расписку заполнил и Абдолла. После этого они переписали расписание занятий, взяли талончики на учебники в библиотеку и пошли получать книги.
     Второй курс обучения прошел без каких либо происшествий, только зима была очень суровой и студенты мерзли в постели. Бахтыгерей тоже написал "Прошение" и перешел жить в общежитие, что еще больше сблизило земляков-казахов. Бакытжан остался жить у себя на квартире, так как смог заплатить за 10 месяцев вперед, как только прибыл из дома. Студенты собирались то у себя по комнатам, то в квартире у Бакытжана, продолжились дискуссии о будущем своего народа, о мерах - какие надо бы принять для улучшения жизни своих казахов. Барлыбек залпом прочитал все книги,  приобретенных в Санкт-Петербурге и на очередном собрании своих земляков, сказал:
     - Жігіттер! Я вот закончил читать книгу Чернышевского "Что делать", надо вам всем обязательно его почитать. Очень хорошая книга, как раз к нашим дискуссиям. Автор Николай Чернышевский написал его в 1862-1863гг, когда сидел в одиночной камере и текст передавал через полицейских-охранников тюрьмы для писателя Некрасова. А те отдавали текст цензору и лишь после его одобрения, Некрасов мог получать от них листки с текстом романа. Поэтому, чтобы спрятать крамольные революционные идеи о равенстве людей, о деспотизме царя, о равенстве женщин с мужчинами, о справедливом государстве, автор придумал любовную историю про семью Веры Павловны с мужем Лопуховым, который якобы кончает самоубийством и Вера Павловна, спустя время, выходит замуж за медика Кирсанова, бывшего друга мужа. С помощью первого мужа создала женскую швейную артель, где вводит порядки небольшого справедливого государства. В романе будущую справедливую страну без царя, автор излагает в виде "Четвертого сна Веры Павловны". В романе есть еще один герой - студент Рахметов, в котором видны наши поступки и идеалы. Очень занимательное, авантюрное, мелодраматическое начало романа должно было не только сбить с толку цензуру, но и привлечь широкие массы читателей. Внешний сюжет романа — любовная история, однако в нём отражены новые экономические, философские и социальные идеи нового времени. Роман пронизан намёками на грядущую революцию и освобождение от оков царизма. И ведь цензура пропустила текст, который стал печатать в журнале "Современник" писатель Некрасов. Когда его прочитали в окружение царя, то тут же весь тираж выпуска был изьят полностью, а роман запрещен. А бедолагу цензора Бекетова за то, что проморгал крамольную книгу, выгнали со службы. Но, к счастью русские эмигранты, бежавшие от царского произвола за границу, сумели пронести текст с собой и издали на русском языке в Швейцарии, в Женеве, в 1867 г. Удивительно, чта книга оказалась в книжной лавке, где я его купил. Видимо там не знали, что книга запрещена! - закончил Барлыбек свою речь. Абдолла с Бакытжаном с интересом выслушали его и договорились между собой - кто будет читать первым, после чего должны отдать книгу Бахтыгерею.
     - А сейчас что читаешь? - спросили Барлыбека друзья.
     - Сейчас читаю сатирические повести Салтыкова-Щедрина, вот купил четыре тома его произведений. Могу отдать один том тебе, пока до тебя дойдет книга Чернышевского  - сказал Барлыбек, протягивая томик Бахтыгерею.
     - Рахмет! - ответил Бахтыгерей и забрал томик Салтыкова-Щедрина.
     Через неделю Абдолла отдал книгу Чернышевского Бакытжану и взял у Барлыбека сборник рассказов А.П. Чехова, сказав:
     - Не люблю читать толстые книги, а эта книга - сборник рассказов, думаю что прочту не торопясь за месяц. -
     Барлыбек посмеялся над ним и обращаясь к Бакытжану сказал:
     - Ну, а ты как? Тоже не будешь читать толстые книги? -
На что Бакытжан ответил:
     - Ну, сейчас я буду читать толстую книгу Чернышевского, а впредь - не откажусь читать все книги, что ты покупаешь. -
     Через неделю, Барлыбек кончив читать сборник рассказов А.П. Чехова, передал его Абдолле и обращаясь к Бахтыгерею сказал:
     - Возьми книгу  Н.Гончарова "Фрегат Паллада". Эта книга  про кругосветное путешествие автора, очень много интересного, не пожалеешь потраченного времени -
     Бахтыгерей взяв книгу, стал перелистывать страницы, рассматривая рисунки и гравюры.
     - Да, видимо, хорошая книга. Беру, буду читать, рахмет! -
ответил Бахтыгерей и засобирался к себе.
     До Нового года все вместе прочитали все книги, которые покупал Барлыбек:  И.С. Тургенев "Отцы и дети", "Ася", "Дворянское гнездо"  и его рассказы. особенно всех впечатлил рассказ "Муму". Романы Гончарова
"Обыкновенная история", "Обломов", "Обрыв". Особенно всем запали в душу повести из книги "Записки охотника", в котором бичевались крепостные порядки царизма. Цензора Львова, пропустившего книгу в печать, царь выгнал с должности. Барлыбек особенно ценил и рекомендовал друзьям почитать все книги Ф. М. Достоевского, так как многие произведения автор написал, будучи в ссылке в Омске и Семипалатинске. К декабрю Барлыбек сумел купить где-то в книжной лавке его произведения "Бесы"-1872 г. издания, "Бедные люди" - 1846 г., "Идиот"-1850 г., "Записки из мертвого дома", который автор написал, будучи в тюрьме Омска, откуда его по истечении срока отправили в армию рядовым в Семипалатинский гарнизон. Весь Санкт-Петербург зачитывается произведением Достоевского "Преступление и наказание" 1870 г. издания.
     - Недавно в 1881 г. вышла книга Ф.М. Достоевского "Братья Карамазовы" но вот, нигде его нет в продаже - сказал Барлыбек, передавая книги Достоевского своим друзьям.
     Новый 1888 год друзья встретили вместе, на квартире у Бакытжана. Бахтыгерею опять передали мясо "Согыма" - казы, карта, жая, соленные и копченные мясные вырезки. Сварили "Бесбармак", выпили огромное количество чашек сорпы, поставили чай и опять погрузились в диспут, уже по прочитанным книгам. Так как было поздно, все остались ночевать у Бакытжана.
     После Нового года началась зачетная неделя, затем экзамены и двухнедельные каникулы. Студенты близлежащих селений разъехались по домам, казахским студентам ехать зимой куда либо было бесполезно из-за дальности расстояний, поэтому всё свое свободное время посвятили книгам Барлыбека. Благо, что он взял за правило - с каждой стипендии покупать не менее 6 книг и во многих книжных лавках его знали как постоянного покупателя.
     В феврале начались занятия, появились новые дисциплины, новые преподаватели, каждый из которых был патриотом своего предмета, учиться стало еще интереснее.
     В мае 1888г. сдав все экзамены второго курса на "Хорошо" и "Отлично" Барлыбек задумался:
     - Что делать на каникулах? Домой ехать невозможно из-за дальности расстояния, учиться дальше в военно-фельдшерской школе, как в прошлом году не позволяют финансы. –
Почти все лишние деньги от стипендии Барлыбек тратил на приобретение книг и не скопил, столько, чтобы заплатить за еще три летних месяца 1888 года. В это время пришел Абдолла и увидев задумчивое лицо Барлыбека  спросил:
     - О чем запечалился мой друг и земляк? -
     - Да, вот думаю, как на каникулы доехать до дома. К нам ведь нет прямой дороги отсюда. Надо по железной дороге доехать до Тюмени, на перекладных до Омска, по реке - до Семипалатинска, оттуда еще 700 километров на почтовых перекладных. Почти 15 дней в пути, а льготный билет по студенческому "Удостоверению бедности" действует только на железной дороге. Дальше надо платить, а у меня денег хватит только до Семипалатинска. -
     - Барлыбек! Давно хотел предложить тебе поехать ко мне в гости. К нам доедем быстрее, до Оренбурга всего два дня пути, а дальше на почтовых перекладных до Иргиза полные сутки. Так что давай ко мне в гости и не возражай! – сказал Абдолла.
     - Здорово! Так и быть в этом году я к тебе в гости, на следующий год ты ко мне в гости. Сегодня должны придти все наши, организуем прощальный ужин. Бахтыгерей к себе в Астрахань, Бокеевскую Орду, а Бакытжан вместе с нами до Оренбурга и дальше к себе в Уральск. Так что, втроем поедем поездом до Оренбурга. -
     Вскоре пришли Бахтыгерей и Бакытжан. Барлыбек рассказал про предложение Абдоллы. Бакытжан поддержал идею, ехать втроем поездом до Оренбурга. Бахтыгерей сказал, что у него экзамены окончатся на неделю позже и домой поедет на пароходе по Волге. Решили завтра же идти к декану, дать заявление на имя ректора о выдаче им "Удостоверения по бедности", на основании которой, смогут получить льготный бесплатный проезд до станции, указанный в льготном билете.  Назавтра так и сделали.
Втроем пошли к «Инспектору по надзору за студентами» и написали "Прошение" следующего содержания:
                " Его Превосходительству Господину Инспектору 
                по надзору за студентами.
   Прошу выдать мне "Удостоверение о бедности" для получения льготного билета от господина градоначальника г. Санкт-Петербурга по Николаевской железной дороге до станции Оренбург.
      От студента окончившего второй курс Факультета 
      Восточных языков, Сыртанова Бардыбека. 17 мая 1888 г."
  Через день, получив "Удостоверение о бедности" все трое пошли в приемную градоначальника Санкт-Петербурга и сдали в канцелярию свои бумаги, как: "Удостоверение о бедности"; "Свидетельство" о том, что они являются студентами таких то курсов; "Удостоверение" о том, что они являются стипендиантами  Степных областей и иных средств не имеют; Заявление о поездке до станции Оренбург.
Писарь канцелярии сказал им, чтобы приходили через три дня.
Через два дня  Барлыбек получили "Билетъ" от «Инспектора по надзору за студентами» Университета со следующим текстом:               
 
                БИЛЕТЪ
          " Предъявитель сего студент _____________________________
           Восточного факультета Бардыбек Сыртанович Сыртанов въ   
            магометанском  въероисповедованiи  уволен въ отпускъ въ
            г. Иргиз, Тургайской области по десятое августа 1888 г.
           По истеченiю же сего срока настоящiй билетъ долженъ быть возвращенъ   
           обратно Инспектору С.-Петербургского Университета.
           Май   20 дня 1888 г.
           Инспекторъ студентовъ Императорского
           С-Петербургского Университета_______________
           Секретарь по студенческим дъеламъ ___________
           На основании  ст. 327 тXIV Устава о паспортахъ. всякiй отлучающiйся
           по установленному билету изъ одной губерн;и въ другую обязанъ по
            прибытии на место отпуска, предъявлять местной полиции.

      Такой же "Билетъ" получили Абдолла с Бакытжаном.
К назначенному сроку опять все втроем пошли в канцелярию градоначальника и получили льготные билеты на поезд до станции Оренбург с завтрашнего дня, на 10 дней, по истечении которого, если билет не будет использован, то теряет силу. Вернувшись к себе в общежитие Абдолла с Барлыбеком собрали по баулу вещей и книг, сходили в ближайшую продовольственную лавку, купили хлеба, колбасы, сахара, чая, картошки, яиц и других продуктов на 4 дня. Вернувшись, сварили картошку и яйца, уложили соль в коробочку и легли спать. Рано утром встав, почаевали с хлебом, колбасой и сахаром, уложили все продукты, стаканы, чайник в баул с едой и вышли из общежития. На выходе сдали ключи от комнат швейцару Савельичу, сказав, что уезжают надолго, до августа. На улице подождали полчаса, пока не подъехал на извозчике Бакытжан. Уселись рядом с ним, положив баулы под ноги и покатили к Николаевскому вокзалу. В 11 часов дня подали поезд, втроем зашли в свой вагон, расположились в одном купе. Вскоре к ним подсел четвертый пассажир и поезд тронулся. Познакомившись с прибывшим пассажиром, студенты стали раскладывать на столе свои продукты, а Абдолла сбегал к титану, наполнил чайник кипятком и заварил чай. Попутчик вытащил тоже какую-то снедь и штоф водки. Барлыбек отказался пить, а Абдолла с Бакытжаном составили компанию попутчику, под стук колес и потекла беседа под стопочку. Барлыбек же забравшись на свою полку тут же уснул, убаюканный покачиванием вагона и мерным стуком колес. Поезд через каждые 30 километров останавливался, заправлялся водой, дровами, углем и катил дальше. На следующее утро попутчик сошел на своей станции, больше в купе никто не подсаживался и студенты доехали до Оренбурга без приключении.
     В Оренбурге Бакытжан попрощался с друзьями и сел в почтовый тарантас, к себе в сторону Уральска. Как сказал Абдолла, Оренбург с 1881 г. стал административным центром Тургайской области и от него налажена почтовая связь со всеми уездами.  Абдолла с Барлыбеком сели в почтовую карету в сторону Тургая и дальше, вбок к Югу, в свой город Иргиз.  Проехали почтовые станции Челкар, Жалтыр-тобе, Бестобе, Текели,Сарысай, Талдысай,  Токсанбай и прибыли в город Иргиз. Заночевали и утром на попутной телеге поехали в аул Абдоллы, Белькопа, расположенного возле степной речушки, в месте впадения его в озеро Копа. Вечером оба были в родном ауле Абдоллы, где их встретили с почетом и радостью. Родители Абдоллы жили в домике из сырцового кирпича, с плоской крышей, сараями, скотным двором. Таких домов насчитывалось не более 10, остальные родственники Абдоллы жили в юртах. Аул располагался на берегу небольшой степной речушки, которая пересыхала к августу, превращаясь в ручеек. Но, воды хватало на всех, включая огромные стада овец, лошадей. Весной речушка разливалась на огромной площади, поэтому все дома и юрты стояли на возвышенности. После высыхания воды, буйно расцветало разнотравье, трава в некоторых местах была по пояс человеку. Казахи рода Абдоллы занимались скотоводством, были и свои мастера по пошиву одежды, кузнецы, мастера по коже, столяры. Жизнь в Тургайских степях было такой же как и на Родине у Барлыбека. Часть казахов перешла к оседлой жизни - в основном зажиточные, большинство же вело кочевой образ жизни.
     Прожив два месяца с Абдоллой, Барлыбек несколько раз ездил с ним в Троицк, где покупал книги и канцелярские принадлежности. Их обоих, как пришельцев из другого мира, по очереди звали в гости все родственники Абдоллы, так что почти месяц они вдвоем путешествовали по гостям. Обильная еда - "Бесбармак", запиваемая кумысом, пошла на пользу исхудавшим в Северной Пальмире студентам.  В некоторых домах были робкие попытки женить кого либо из них на своих дочерях, но оба благополучно миновали опасные рифы сватовства. Однажды Абдолла показывая на табуны лошадей местного бая, сказал с горечью:
     - Знаешь, меня угнетает наша казахская ментальность как хвастовство. Желание выбиться в волостные, хоть немного побыть бастыком. А ради этого мои земляки идут и на подкуп голосов, и на подлости по очернению своего соперника на выборах. Вон видишь, как пасутся тысячные табуны нашего бая  Сатбаева Саудабека? У него свыше десяти тысяч коней, тысячи коров и овец. Я ему как то сказал – зачем тебе такие многотысячные табуны? Может лучше продал бы и на эти деньги создал предприятие или положил бы в банк или учредил школу. –
На что он мне ответил:
     - Пусть все видят какой я богатый, глядя на мои тысячные табуны!  А деньги в банке никто не увидит, да и школу пусть создает государство. Почему я должен тратить свои деньги на детей наших голодранцев! –
     - Вот тебе психология наших казахов-богатеев! Как с такими людьми придешь к развитию казахского народа? Нет, надо срочно открывать школы, чтобы наши дети прикоснулись к европейской и русской культуре, может тогда не будет в будущем таких хвастунов как наш Сатбаев!? –
     Барлыбек ответил:
     - Да. Ты прав! Только будущее поколение сможет подняться с колен и создать свое казахское государство, глядя на культуру, быт, науку и технику европейских стран и России. Надо открывать школы в будущем во всех казахских аулах! Прав был наш генерал-губернатор фон Кауфман, говоря, что только просвещение, только школы  сделает из туземца гражданина! -
     К началу августа Барлыбек напомнил Абдолле, что их "Билетъ" только до 10 августа и надо бы уже и собираться в Санкт-Петербург. В первых числах августа собрали все подарки в один баул, продукты в два баула, одежду и книги в четвертый баул и тронулись в обратную дорогу. Через 4 дня вышли на Николаевском вокзале, наняли извозчика и через полчаса были уже у себя в Университете. До начала занятий оставалось почти 15 дней, которые Барлыбек посвятил библиотеке и чтению книг, купленных в Троицке. Абдолла иногда сопровождал его в библиотеку и они вместе сидели в читальном зале, но больше занимался прогулками по городу и катанием на прогулочном пароходе. Вскоре приехали Бакытжан и Бахтыгерей, начались совместные посиделки и горячие дискуссии о положении казахов, о государственном строе России, главным вопросом которых была аксиома - "Что делать?".
    Начались занятия третьего курса. Отошли общеобразовательные предметы, которые были до второго курса, увеличились уроки по своим дисциплинам тюркских языков. Однажды, в октябре проходя по коридорчику входа с внутреннего двора университета, Барлыбек столкнулся с седовласым кряжистым профессором в мантии, открывавшего дверь в свою квартиру. Барлыбек, занятый своими мыслями, не заметив его, чуть было не сбил с ног профессора. Тот возмущенно остановил Барлыбека, сказав:
   - Молодой человек! Смотреть надо под ноги, Вы же чуть не ушибли меня! -
     Барлыбек, смущенно начал было извиняться, но профессор не принял его извинений, сказав:
     - Как Ваша фамилия и на каком факультете учитесь? -
Барлыбек назвал себя и факультет. Тут профессор немного задумался и спросил:
     - А персидским языком владеете или еще не освоили из-за прогулов, как все наши студенты? -
     - Что Вы! Какие прогулы, никак нет, ваше Превосходительство, господин Профессор! Я же "Казеннокоштный" студент и за малейшее нарушение дисциплины тут же могу лишиться не только стипендии, а и возможности учиться. А персидским хорошо владею, мы же с первого курса учим арабский и персидский, а на старших курсах остальные языки. А что хотели, коли спрашиваете ? - спросил Барлыбек.
     - Хорошо! Мне нужен был перевод текста с персидского языка одного из старых манускриптов. Можете помочь мне в этом? - строго спросил профессор.
     - Конечно, смогу! А как Вас зовут и куда мне придти за переводом? - спросил повеселевший Барлыбек.
     - Я буду Дмитрий Иванович Менделеев, заведующий кафедрой химии. А за этой дверью моя квартира, покорнейше прошу придти ко мне в этот выходной, я дам вам текст. - ответил профессор и распахнул двери своей квартиры.
     - Обязательно приду, Дмитрий Иванович! - ответил Барлыбек и откланялся. Через два дня, в воскресенье, он постучал в двери квартиры Менделеева. Дверь открыла женщина-служанка и проводила Барлыбека в кабинет Менделеева. Огромный кабинет был весь заставлен шкафами с книгами на разных языках. Между двумя окнами висел портрет хозяина кабинета в профессорской мантии, подписанный "И. Е. Репин".  Из-за стола встал сам хозяин, поздоровался с Барлыбеком и жестом пригласил сесть за стол. Повернувшись к одному из шкафов, вынул оттуда рукопись на персидском языке и протянув его Барлыбеку, сказал:
     - Вот, молодой человек, манускрипт, который если его переведете на русский язык, то не только поможете мне, но и поможете русской науке по химии. -
     - Не сомневайтесь, переведу! - ответил Барлыбек и начал листать рукопись.
     - Только должен предупредить Вас, переводить надо здесь, так как рукопись ветхая и редкая, не могу рисковать и выносить за пределы своего кабинета - сказал Дмитрий Иванович.
     - Хорошо! Буду переводить у Вас в кабинете. - согласился Барлыбек.
     - Ладно, не буду Вам мешать, работайте. Потом наша Прасковья позовет Вас перекусить в столовую. - сказал Менделеев и вышел из кабинета. Барлыбек пододвинул к себе чистые листы, обмакнул перо в чернильницу и начал переводить текст. Через час служанка позвала его в столовую, где его сытно покормили первым и вторым блюдами.
Вернувшись в кабинет Барлыбек продолжил работу. К 22-м часам в кабинет вошел Менделеев и увидев стопку исписанных листков, удивился объему проделанной работы, сказал:
      - Да, Вы молодец! Видимо, хорошо владеете персидским языком, коль за такое короткое время сумели перевести столько листов. Весьма Вам благодарен! Ну, а на сегодня хватит, можете идти к себе. Кстати, Вы кто будете по национальности? -
     - По национальности я казах! Но, в России почему-то нас называют киргизами, хотя есть настоящие киргизы у нас в Семиреченской области. -
     - Хорошо, буду знать Вас "Киргизом" как принято у нас в государстве! А ведь батенька, мои предки тоже из киргизов!
Мой прадед - киргиз из Семиречья, мальчиком был выкуплен у джунгар и вывезен в Тобольск русским купцом. Купец назвал его русским именем "Яков", крестил его в церкви. Впоследствии Яков выкупился, женился на дочери купца, стал заниматься торговлей зерном и весьма преуспел, став  богатым купцом. У него родились пять сыновей и дочь. Самый младший сын - Дмитрий продолжил дело отца, создал стекольный завод в селе Верхнияя Аремзяновка, что рядом с Тобольском, создал бумажную фабрику и типографию, издавал журнал "Иртыш". Он тоже женился на киргизке, от которой у него родились сын Василий и дочь Марьям, ставшей моей матерью. Моя мама знала киргизский язык и говорила что в доме отца говорили на киргизском языке. Ее выдали замуж в 16 лет за учителя Тобольской гимназии Ивана Павловича Менделеева - Соколова. У моей матери родилось 17 детей, но многие умирали в младенчестве. Я родился последним - 17 ребенком и моя мама вложила всю свою душу в меня, после ранней кончины отца. Благодаря ей я стал ученым! - сказал Менделеев и слезы блеснули у него на глазах. 
     Барлыбек удивился услышанному, но не выдав своего удивления встал и откланявшись, вышел из квартиры Менделеева.
     С тех пор, в течение полугода, по воскресеньям Барлыбек заходил в квартиру Менделеева, переводил тексты с персидского и арабского языков. За это время близко познакомился с Дмитрием Ивановичем, поражаясь разносторонности его увлечений и научных открытий. Однажды, увидев макет корабля на комоде, спросил:
     - А какое отношение макет имеет к Вам? - 
    Дмитрий Иванович ответил, что помог с расчетами адмиралу Макарову, они вместе создали новый гребной винт для кораблей и даже сумели построить за границей первый в России ледокол "Ермак" для похода на Северный полюс, в Арктику. На стене висела медаль на французском языке. Однажды увидев, что Барлыбек заинтересованно смотрит на медаль и читает текст на французском, так как хорошо знал французский язык, решил удовлетворить его любопытство, сказав:
     - Да, да! В прошлом 1887 г. у себя в имении "Боблово" что возле города Клин, я создал аэростат - воздушный шар с газовым наполнителем и сумел подняться на высоту три километра, пролетел 100 километров. За это меня наградила французская  "Академия аэростатического воздухоплавания" этой медалью. -
     Увидев стопки фотографий на столе, комоде и на подоконнике, Барлыбек спросил: - А Вы и фотографией занимаетесь? -
     - Да, люблю, грешным делом, фотографировать! Кстати, у меня по средам проходит вечер "Общества художников, литераторов и ученых". Можете приходить, послушать, заодно сытно покушаете! -
Действительно, по средам в квартире Менделеева собирался весь бомонд писателей, поэтов, художников и ученых. Вечера эти так и прозвали в Санкт – Петербурге:  "Менделеевские среды"
     В углу рабочего кабинета всегда громоздилась кучка чемоданов, обтянутых кожей, некоторые сафьяном, некоторые просто заготовки из дерева. Вначале Барлыбек думал, что чемоданы хозяину нужны для поездок, но видя, что кучка не уменьшается, а чемоданы всегда меняются, не удержавшись однажды спросил Менделеева:
     - А что у вас так много чемоданов в углу? Вы их собираете, что ли? -
     Менделеев улыбнулся и ответил:
    - Да нет, не коллекцинирую. Я с юности занимался изготовлением чемоданов, еще с Тобольска. Продавая их, я оплачивал свое обучение в гимназии и свое проживание, чтобы помочь матери. -
     В один из предновогодних вечеров, когда Барлыбек пришел от Менделеева в последний раз, пришедший к нему Абдолла спросил:
     - Вот ты постоянно по воскресеньям ходил к какому-то профессору, переводить на русский язык персидские и арабские источники. А платит ли он за это? И вообще, что за профессор, не шовинист ли он, как некоторые наши профессора? -
     - Нет, что ты! Умнейший и благородный профессор Дмитрий Менделеев, из Тобольска. Он же создал "Периодическую систему химических элементов", которым пользуются во всем мире. Мало этого, он создал способы крекинга нефти, выделения керосина и мазута, оптический сахарометр, имеет много научных трудов по всем аспектам промышленности и сельского хозяйства. Вот все пьют водку, а ведь это он, Менделеев, научно обосновал, что только 40-градусное содержание спирта в воде является самым оптимальным для здоровья человека. Свое достижение он запатентовал как "Московская особая водка" и с тех пор по Указу царя, по всей России готовят только 40-градусную водку. Даже его докторская диссертация была посвящена этому и называется " О соединении спирта с водой". Он и в воздухоплавании что-то изобрел и в морском деле - создал первый в мире ледокол "Ермак" вместе с адмиралом Макаровым, создал бездымынй порох, которым сейчас снаряжают все ружья в армии. Обосновал науку "Метрологию" и многое другое. Не зря является членом свыше 30 зарубежных Академий. И самое удивительно. При всей своей загруженности наукой и химией, все свободное время посвящает ручной работе, а именно - созданию чемоданов и рамок для фотографий или живописи. Мне вот на прощание подарил небольшой чемодан - саквояж, по зарубежным образцам, которые он видел, когда часто бывал в командировках за границей. А об оплате не было и речи, я и сам отказался от оплаты. То что я бывал у него, видел умнейших людей нашей эпохи, слышал их речи и споры - это дало мне больше чем несколько червонцев, которыми он оплатил бы мой труд. Нет, не надо денег, общение с таким выдающимся ученым дороже любых денег! Да, самое главное! Его прадед по матери - Яков, был нашим казахом из Семиречья, выкупленным у джунгар и вывезенный в Тобольск русским купцом. Мало этого, внук Якова и дед матери Менделеева - Дмитрий, тоже женился на казашке-красавице из рода Керей. Он так сильно любил, что когда она рано умерла, родив сына Василия и дочь Марьям, то дед затосковал, запил и тоже умер спустя короткое время после ее похорон. Менделеев сказал мне, что их маму - Марьям русские звали "Мария" и она знала наш казахский язык и говорила что в доме у своих родителей разговаривали на казахском языке! Вот что удивительно! Видимо, смешение крови разных народов и создает гениев! - закончил свою речь Барлыбек.
     Пришел Новый 1889 год, который студенты-земляки встретили как в прошлом году, на квартире у Бакытжана. Разговоры были те же - о Родине, о просвещении казахов, о создании самостоятельного государства, о внедрении промышленности в казахские степи, о переходе казахов к оседлой жизни. Но, теперь уже все разговоры были на качественно высоком уровне, чем в прошлом году. Жизнь в Санк-Петербурге влила в мозги студентов новые впечатления, каждый день проживания придавал им очередную порцию знаний. Появились идеи о проведении в будущем, железной дороги по всей территории Родины, организация заводов и фабрик, создание рабочих мест для казахов и особенно для женщин - казашек. На дружеских посиделках тон задавал Бахтыгерей, который чувствуя, что весной этого года он окончит университет и больше не увидит своих друзей, придавало ему особую грусть в общении с земляками - единомышленниками.
     В конце апреля Бахтыгерей позвал своих земляков на похороны писателя М. Е.Салтыкова - Щедрина, который умер 25 апреля 1889г. На митинге выслушали пламенные речи как писателей - коллег, так и представителей интеллигенции Санкт-Петербурга, бичевавших царизм и автократию, тайную полицию и законы, не дающие развиваться демократическим нормам жизни. Слова, произнесенные на могиле выдающегося демократа прочно легли в сознание студентов-казахов, которые мысленно применяли сказанные слова к себе и своей Родине - "Степному Краю"!
     В мае начались экзамены. Барлыбек с Абдоллой сдали все экзамены на "Хорошо" и "Отлично", Бахтыгерей свою последнюю студенческую сессию сдал на "Отлично" по всем предметам и в конце мая получил диплом с серебряной медалью.
     В начале июня все собрались в комнате у Барлыбека. Бахтыгерей решил дать прощальный обед для своих земляков и пригласил всех в ресторан. Всей толпой пошли в ресторан, уселись за большой стол с шестью стульями, подозвали официанта. Заказали обильную еду с тетеревами, рыбой, вторые мясные блюда и шампанское с водкой. Хлопнула пробка шампанского, открываемая Бахтыгереем, разлили по фужерам. Бахтыгерей сказал тост на казахском языке:
    - ;ымбатты бауырларым! Мінеки б;ріміз бірге ;мір с;ріп, о;; о;ы;ан жалдыр ;тіп кетті. Мен ;з еліме ;айтатын уа;ыт келді, енді сендерді келешекте к;ре аламын ба, жо; па, бір Алла біледі. Сендермен бірге бол;ан к;ндерім ешкашанда ;мытылмас, е; ба;ытты жылдарым сендермен ;тті, к;п рахмет сол жылдарыма! Сендерге айтатын тілектерім -  ма;саттары; тек ;ана ;зімізді; ;аза; еліміз ;шін ж;мыс жасау ;шін ба;ытталсын, елімізді ;ара;;ылы;тан шы;ару болсын, елімізді Еуропалы; білім-жетістіктермен таныстырып, к;зі ашы; жас ;спірімдерді т;рбиелеп ;йрету болсын! Сол ма;сатты орындау ;шін барлы;тары;а денсаулы; тілеймін! Аман-сау болы;дар жолдастарым - армандастарым! Сол ;шін осы шарапты алып ;ойы;дар! -
     Все дружно поддержав тост Бахтыгерея словами:
     - "Жарайсы; бауырым!", "Дурыс айтасы;!", Біз-де ел ;шін барлы; к;шімізді саламыз!" -выпили свои фужеры. Сели кушать, во время которой каждый земляк высказал свои пожелания в форме тоста. До вечера разговаривали по душам, вспоминали смешные и иные эпизоды совместной жизни в течение 3-х лет. Перед закрытием ресторана вышли на улицу, подозвали извозчика самой большой кареты, затем все погрузились в него и поехали обратно в свой родной университет.
     Назавтра все пошли провожать Бахтыгерея  на Николаевский вокзал, дождались поезда, завели Бахтыгерея в купе, занесли все его чемоданы и баулы, начали прощаться. Вышли на перрон, Бахтыгерей обнялся с каждым из своих братьев-земляков и вернулся в купе. Дежурный ударил в колокол, паровоз дал протяжный гудок и лязгнув буферами, поезд медленно тронулся. Бахтыгерей замер за стеклом вагона, прижав свое лицо к стеклу. Барлыбек, Абдолла, Бакытжан махали ему и кричали:   
   - Хош бол "Бауырым"! Хош бол жан досым! (Прощай брат, прощай искренний душевный друг) - .
     На летних каникулах Барлыбек снова пошел в уже знакомый ему Военно-фельдшерскую школу. Снова выбрал три дисциплины, которые смог бы одолеть за три месяца и оплатил учебу деньгами, что копил весь год. На этот раз выбрал "Патологию и гигиену", "Хирургию", снова "Фармацию" и полностью погрузился в медицину. Друзья разъехались по своим домам. В конце августа занятия в школе кончились, Барлыбек теперь был почти готовым фельдшером, но душа его тянулась больше к фармакологии, а в ней - к разделу "Лекарственные травы" и "Приготовление настоев, отваров-декоктов". 29 августа 1889 г. Барлыбек в последний раз зашел в школу, обошел всех бывших преподавателей, подарил каждому книгу по его дисциплине, которые он тщательно подбирал и покупал в книжных магазинах Санкт-Петербурга. Преподаватели искренне благодарили его, так как из-за занятости не каждый из них мог себе позволить ходить по книжным магазинам. Помощник директора, расстроганный подаренной книгой и отзывчивостью Барлыбека сказал:
     - Может мне выписать "Справку" о твоих прослушанных курсах дисциплин? Это хоть и не диплом, но дает право оказывать первую медицинскую помощь и работать "Подлекарем" - помощником врача? -
     На что Барлыбек ответил: - Что Вы, Вениамин Исидорович! У меня на Родине нет врачей, поэтому помощником быть не к кому. Спасибо за знания, которые я приобрел во благо своего народа. Теперь я сам смогу оказывать первую помощь, готовить лекарства из растений для моих земляков, если кто заболеет. Прощайте, желаю Вам долгих лет жизни и здоровья! -
     Вернувшись к себе в университетское общежитие, увидел приезжающих студентов и подумал:
     - Ну, вот! Скоро приедут мои земляки - казахи и уже будет не так одиноко! - 
     Через два дня в его комнату вошел сияющий Абдолла, с которым Барлыбек тут же обнялся в охапку, несколько раз приподняв его над полом в своих объятиях.
      - Ну, ну! Задушишь меня, "Бауырым"! - сказал Абдолла, высвобождаясь из его объятий. Выложив продукты на стол, заварили чай и долго беседовали обо всем.
     Через день прибыл Бактыжан и опять втроем начались долгие разговоры в комнате у Барлыбека, во время прогулок по улицам Васильевского острова и вокруг университета.
     Начались занятия последнего, четвертого курса обучения.
Барлыбек с Абдоллой прослушали все лекции и практические занятия по арабскому языку, истории арабской литературы, персидскому языку и истории персидской литературы, по турецкому языку и истории Османской литературы, историю тюркских племен, курс истории Востока, историю западной части Центральной Азии, историю Средней Азии, историю персидских народов.
     Осенью, 29 октября 1889 г. состоялись похороны писателя Н. Г. Чернышевского, на который пошли многие студенты университета. Вместе со всеми пошли и Барлыбек с Абдоллой. Стоя на Волковом кладбище, под темными свинцовыми облаками, подняв воротник прикрывая шею от мелкого моросящего дождя, они выслушали много пламенных речей осуждающих деспотию царя, гонения на передовую интеллигенцию, цензуру и отсутствие свободы слова в России, чинопоклонство и взяточничество во всех сферах жизни. Оба подумали:
     - Как это знакомо! Все эти пороки пышным цветом расцветают и у нас на Родине. Только у нас еще хуже, так как казахи постоянно ощущают себя бесправными по отношению к приезжим русским переселенцам и русской администрации! -
     Новый 1890 год Барлыбек встретил без Бахтыгерея, у себя в комнате вчетвером с Абдоллой, Бакытжаном и новым другом - Серали Лапиным. Зимние экзамены все казахи сдали на "Хорошо" и "Отлично". На двухнедельных каникулах все трое, кроме Серали, погрузились в чтение книг, как в своей университетской библиотеке, так и в Государственной Императорской библиотеке. Барлыбек на все свои свободные деньги приобретал книги. Все они понимали, что такой богатой библиотеки в будущем не встретят и поэтому старались как можно больше прочесть различной литературы. Собравшись в комнате у Барлыбека обсуждали прочитанное, примеряли к событиям и жизни своей Родины. На одном из таких встреч, Барлыбек сказал:
    - Много еще порочного в наших национальных традициях и нюансах характера казахов. Например, завистливость, леность, мелочность и "Ру-шылык". Каждый казах знает свой род до 7-го поколения, чваниться своим родом - "Ру", своими батырами и султанами, стараются задеть или унизить соседний род. А "Барымта"! Это воровство лошадей признается признаком настоящего джигита, то есть хвалятся кражей чужой собственности!  А то, что из-за этого пострадавшая семья разоряется, и обворованные семьи  не могут взыскать свою пропажу, их не волнует. Я на себе испытал такие ситуации. Моего отца звали "Дуйсенбі". Но, из-за какой-то мелочи от зависти началась ссора между родственниками, да так, что моего деда Бакы чуть не убили. И он смог спастись, только ускакав на коне с семьей к своему дальнему родственнику Шакы. Они хорошо приняли моего деда и отца, но боясь, что преследователи могут наехать на них, решили переименовать моего отца и сообща назвали его "Сырттан", что по казахски обозначает "Пришедший со стороны - Сырттан келген". -
     - Да, такие обычаи, как конокрадство -"Барымта", похищение невесты без ее согласия, подхалимство перед сильным мира сего для того, чтобы получить чин или какую - либо выгоду, отсутствие образования и тяги к знаниям - все  это наша национальная казахская беда! И надо постепенно искоренять все эти пороки, разъяснять народу пагубность таких обычаев! - согласился Абдолла.
     В феврале начались занятия последнего семестра, которые тоже прошли успешно для всех друзей Барлыбека и его самого.
В апреле 1890 г. Барлыбека вызвали в деканат, и помощник декана дал ему "Удостоверение" о благонадежности  следующего содержания:
 
                У Д О С Т О В Е Р Е Н И Е
Инспектор Императорского
С.-Петербургского университета
  24 апреля 1890 г.   
     Дано сie прослушавшему полный курсъ по Восточному факультету  
Санкт-Петербургского Императорского Университета
   БАРДЫБЕКУ СЫРТАНОВИЧУ СЫРТАНОВУ_____________
Въ томъ, что онъ   СЫРТАНОВ__________________________
За время пребыванiя въ Университете ни въ чемъ предосудительномъ въ Стенахъ онаго замеченъ не былъ.
Инспектор студентов:_______
   Секретарь:____________

     Оказалось, что вместе с дипломом будет выдаваться и это "Удостоверение" от «Инспектора по надзору за студентами», которая нужна будет для доказательства своей благонадежности при устройстве на работу в качестве государственного служащего.
     В мае начались экзамены. Барлыбек сдал выпускные экзамены: "Законодательство Российского государства", "Международное право", "Политические основы" и четыре экзамена по четырем основным изучаемым языкам: "Арабский язык и история", "Персидский язык и история", "Турецкий язык и история Османской литературы", "Татарский язык и история тюрков" на "Хорошо" и "Отлично"
     В конце мая прошло торжественное собрание в Петровском зале университета, по поводу вручения дипломов - "Свидетельств" и наград. Опять на сцене за длинным столом, покрытый зеленым сукном, появились: новый ректор Владиславлев в форме с генеральскими эполетами, декан Факультета Восточных языков В.П. Васильев тоже в мундире генерала, почти все заведующие кафедрами в парадных мундирах советников, статских советников, тайных советников и прочих степеней гражданской службы.  Отдельно, сбоку стоял стол с грудой дипломов и коробочек с медалями. Студенты тоже были в парадных мундирах. Стали вызывать по алфавиту первой буквы фамилии выпускников к столу, вручать "Свидетельства" и коробочки с медалями тем, кто их заслужил. Вначале вручали юридическому факультету, затем наступила очередь Факультета Восточных языков. Дошла очередь и до Барлыбека. Услышав свою фамилию "Сыртанов Бардыбек Сыртанович" он печатным шагом вышел к столу, где его с улыбкой встретил помощник декана в мундире майора гражданской службы, зачитал его фамилию, сказал, что Сыртанов окончил с серебряной медалью первой степени, после чего вручил диплом и коробочку с медалью. Каждый, кто получал диплом с отличием, должен был подойти к столу и пожать руки ректору и декану, со словами благодарности. Выполнил этот ритуал и Барлыбек. С волнением подошел к ректору, обеими руками пожал его протянутую правую руку и поблагодарил дежурной фразой, затем так же обеими руками пожал правую руку декану Васильеву, сказав:
     - Уважаемый Василий Павлович! От всей души благодарен Вам и коллективу факультета за знания, что вы вложили в нас, дали путевку в жизнь! Мы никогда не подведем Вас и звание "Выпускника Факультета Восточных языков" Санкт-Петербургского Императорского университета! Еще раз спасибо! -
     После Барлыбека через некоторое время вызвали Абдоллу и тоже вручили диплом с серебряной медалью за отличную учебу.
     После окончания вручения, встал ректор и сказал:
     - А теперь дорогие мои выпускники, прошу в столовую, там будет прощальный бал. Попрошу не злоупотреблять спиртными напитками, не учинять никаких ссор между собой. С вами будут родители местных выпускников, дамы из Благотворительного Фонда и слушательницы Смольного Института благородных девиц. -
     Все шумно стали переходить в зал столовой, у входа которой уже расположился инструментальный ансамбль с духовыми и прочими инструментами. Барлыбек с Абдоллой вошли в зал, уселись за стол. Первый тост опять произнес декан В.П. Васильев, после слов которого, все дружно опрокинули штофы с шампанским. На столах были выложены различные закуски, разносолы, рыба, икра, хлебцы и выпечка. Официанты бесшумно лавировали между студентами, наполняя фужера после каждого тоста. Затем, ведущий пригласил всех в коридор на танцы. Тут же оркестр заиграл вальс, студенты кинулись к дамам приглашать на танец.
Пошло и закружило облако пелерин, подолов платьев и шарфов девушек. Под стать музыке стучали каблуки галантных кавалеров. Абдолла с Барлыбеком тихо выскользнули к себе на третий этаж и уединились в комнате.     Абдолла сказал Барлыбеку:
     - Тебе помощник декана говорил или нет при поступлении о том, что кто окончит университет на "Хорошо" и "Отлично" да еще с медалью, тот может расчитывать на дворянство, при условии, если попадет на работу чиновником не менее 8 класса? -
     - Да, говорил. Если вдруг дадут такой титул, то не откажусь, так как тогда смогу на равных с титулованными русскими чиновниками отстаивать права моего народа, неграмотных и измученных казахов от произвола русских казаков и переселенцев. Но, для этого надо дойти до службы не менее 8 разряда. -  ответил Барлыбек.   
     - Теперь надо собираться домой, купить книги на оставшиеся деньги от стипендии, выданной в последний раз. Нам должны дать в последний раз деньги на дорогу и проездной льготный билет по железной дороге. Меня же направили в распоряжение штаба Туркестанского генерал-губернаторства, в город Ташкент. У нас открылась железная дорога от Каспийского порта Узун-Ада до Самарканда, благодаря чему дорога сокращается почти вдвое. От Самарканда до Ташкента поеду на почтовых перекладных. А до Каспийского моря есть железная дорога от Санкт-Петербурга до порта города Баку. Мне сказали, что поезд на пароме перевезят через Каспий в порт Узун-Ада и далее уже есть железнодорожное полотно. Так что, теперь уже не смогу ехать с вами до Оренбурга, как раньше. Пойду в книжный магазин, а ты пойдешь со мной? - спросил Барлыбек Абдоллу.
     - Нет, иди сам. Я пойду в мануфактурный магазин, купить подарки своим сестрам, матери, бабушке и отцу. А такой магазин в противоположной стороне от книжных магазинов. - ответил Абдолла. Стали читать свои "Свидетельства", разглядывать медали.
                С В И Д Е Т Е Л Ь С Т В О
     Предъявитель сего    Б А Р Д Ы Б Е К
                С Ы Р Т А Н О В
    М А Г О М Е Т А Н С К О Г О  вероиспеоведанiя   К И Р Г И З
Родившiйся въ 1866 году въ Копальс. у. Семиреч. обл.
По аттестату зрелости Верненской
гимназiи принят былъ въ число студентов ИМПЕРАТОРСКОГО
С. - Петербургского Университета въ Августе 1866 года и зачисленъ
на Арабско-Персидскiй-Турецко- Татарскiй разрядъ Факультета
Восточныхъ языковъ, на которыхъ слушалъ курсы:
по Арабскому языку, Исторiи Арабской литературы, Персидскому языку, Исторiи Персидской литературы, Турецко-Татарскому языку,
Обозренiю Турецкихъ племенъ, Османскому нарiчiю, Исторiи Османской литературы, Общему курсу Исторiи Востока, Исторiи Западной части Средней Азии, Исторiи Персiи,  Русскому Государственному праву, Международному праву, Полицейскому праву, Финансовому праву и Политической экономiи.
Участвовалъ въ установленныхъ учебнымъ планомъ практическiхъ занятiяхъ, подвергался испытанiю изъ немецкого языка и, по выполненiи всехъ условiй, требуемыхъ правилами о зачетахъ, имеетъ восемь зачтенныхъ полугодiй.
     Въ удостовернiе чего, на основанiи ст. 77 Общего Устава
Императорскихъ Россiйскихъ Университетовъ 23 августа
1890 года выдано Б А Р Д Ы Б Е К У   С Ы Р Т А Н О В У
это Свидетельство отъ Факультета Восточныхъ языковъ
Императорского С. - Петербургского Университета за
надлежащею подписью и съ прилодениiемъ университетской печати.
                23 августа 1890 г.
за № 892
    Свидетельство это видомъ на жительство служить не можетъ.
Подлинник подписали: Деканъ Факультета Восточныхязыков Императорского
 С.-Петербургского Университета:  ________В. Васильев
Секретарь Факультета Восточных языковъ:    ___________
Секретарь Совета:                ___________
___________________________________________________________
               

          Неделя до отъезда была заполнена суетой по приобретению книг, подарков для родственников, хождениям в городскую управу за льготным железнодорожным билетом, сдачей учебников в библиотеку, визитам к друзьям-казахам. Через неделю получив все необходимые документы и деньги на дорогу, Барлыбек пошел провожать Абдоллу на Николаевский вокзал.
     Прощание было грустным, оба понимали, что перевернуты самые лучшие страницы их жизни, угнетало предчувствие того, что больше никогда не увидятся друг с другом. Когда ударил колокол к отправлению поезда, Абдолла порывисто обнял Барлыбека, на минуту прижался всем телом к другу и смахнув набежавшую слезу на глазах, кинулся в свой отходящий вагон. Барлыбек, тоже заморгав повлажневшими глазами, долго махал вслед уходящему поезду.
     Через день, собрав два огромных баула с тысячью книг, саквояж - подаренный когда-то профессором Менделеевым и баул с продуктами на неделю пути, Барлыбек прибыл на Николаевский вокзал. Прокомпостировал льготный билет от Санкт-Петербурга до Баку в кассе вокзала, где ему вписали номер вагона и место. Кликнув грузчика, перенес все четыре вещи в вагон, тяжелые два баула с книгами под полку-лежанку, легкие - на полку над входными дверями, расплатился с ним и присел к окну. Купе было первого класса только на двух пассажиров. Вскоре вошел еще один пассажир - азербайджанец, едущий в Баку. Познакомились. Оказалось, что азербайджанца зовут Гасан, он промышленник по нефти и приезжал в Правительство решать проблемы нефтедобычи. Барлыбек представился ему, затем стали раскладывать постель на матрацы своих полок-лежанок. Вскоре ударил колокол и поезд медленно тронулся. Барлыбек сидя у окна стал разглядывать городской пейзаж, проплывающийся мимо вагона и взгрустнул.
     - Прощай Северная Пальмира! Прощайте мои лучшие студенческие годы и друзья! Получил знания и путевку жизнь, теперь всю свою жизнь посвящу служению своему казахскому народу! - подумал Барлыбек.
     Как только поезд выехал за пределы Санкт-Петербурга, Барлыбек  вместе с попутчиком покушал, выпили чай в граненных стаканах на железных подстаканниках, принесенный проводником вагона и улеглись спать.
     Не будем занимать время читателя описанием двухдневного пути до Баку и позволим доехать нашему дорогому Барлыбеку до Каспийского моря, продолжив описание его жизни в следующей главе.



                Глава 5
                Работа Барлыбека в Ташкенте

   В Баку поезд простоял полдня, пассажирский вагон до Самарканда отцепили и примкнули к поезду на Самарканд. Вскоре состав из 2-х пассажирских и трех грузовых вагонов тронулся в путь к морскому порту, где его ожидал паром пароходной компании «Кавказ и Меркурий», в трюм которого и въехал весь поезд с паровозом. Пассажирам велели выйти из вагонов на борт парома. Барлыбек вышел из купе, поднялся на палубу парома и замер от восхищения при виде волн Каспийского моря. Вечерело, дул легкий ветерок в попутном направлении, больших волн не было. Пассажиры разошлись по каютам и улеглись спать.
 
  фото:        Здание вокзала в г. Баку.  (фото из архива РЖД. 1890 г.)
     Паром шел до порта «Узун-Ада» всю ночь и прибыл рано утром. Всех пассажиров попросили зайти на свои места в вагонах, раздался гудок паровоза и состав выехав с аппарелей парома на сушу, остановился возле подобия вокзала в форме одноэтажного здания. Рядом с железнодорожным полотном расположились ряды юрт кочевников – казахов и туркмен. Благо, что зимой здесь не бывает снега и холодов в зимние месяцы работы. Поэтому,  работающих на железной дороге и живущие в юртах представители местного населения, продолжали жить по своим традиционным канонам.
.
 фото: Порт Узан-Ада.  Вдали - паром из Баку.
(фото из книги Е.Л. Маркова «Россия в Средней Азии» СпБ. 1901 г)

     Поезд от «Узун-Ады» долго шел по пустынной долине, периодически останавливаясь на безымянных разъездах, чтобы набрать воды и топлива.   Через 240 километров, наконец, появились строения станции «Казанджик». На станции поезд стоял более 2-х часов, паровоз набрал воду, загрузился углем и дровами. Дав протяжный гудок, поезд тронулся, набрал скорость и через 75 километров доехал до станции «Кизил-Арват», Опять простоял около 2-х часов, заправился водой, углем и дровами. Сошли пассажиры, зашли новые пассажиры: туркмены в ватных халатах и громадных мохнатых каракулевых шапках закрывающих половину лица, с узлами и саквояжами на руках. Дав гудок, поезд уже ночью тронулся дальше через степь, пески и через 210 километров въехал на крупную станцию «Асхабад», в городе Асхабад. До утра поезд стоял, заправляясь водой, дровами и углем. Рано утром вагоны резко качнулись, и поезд двинулся в путь. Барлыбек чуть не выпал с полки и встав, оделся, сходил в туалет, умылся. Попросил  у проводника чайник с кипятком, а стеклянный стакан на железном подстаканнике давно стоял на столике, данный еще в Баку. Попутчик, севший в «Кизил-Арвате»,  туркмен в полосатом ватном халате, вытащил фрукты, сушеные отрезки дыни, лепешку на стол. Барлыбек вытащил свои съестные припасы, и вдвоем начали пить чай. Туркмен говорил на своем языке, но Барлыбек его хорошо понимал, поэтому они беседовали до станции «Кахка», на расстоянии 100 километров от «Асхабада». Выйдя на перрон, Барлыбек купил три лепешки у торговца хлебом и вернулся в купе. Поезд тронулся дальше и через 83 километра прибыл на станцию «Теджин». После «Теджина» через 118 километров поезд въехал на узловую станцию «Мерв». На этой станции 2 вагона отцепили и перецепили к поезду, идущему на Самарканд. Туркмен – попутчик вышел, вместо него зашел узбек, тоже с обилием сумок и баулов. Через 228 километров поезд остановился на станции «Аму-Дарья», на левом берегу могучей реки Аму-Дарья. Недавно построили деревянный мост через реку и пустили железнодорожное полотно, благодаря чему железная дорога дошла до города Самарканд. На станции стояли долго, Барлыбек успел сходить в здание вокзала, прогуляться по перрону, купить лепешки и заварку чая. Вскоре ударил колокол, и поезд медленно тронулся по деревянному мосту через реку Аму-Дарья. Проехав мост, поезд ускорил ход и под ритмичный стук колес Барлыбек уснул. Проснулся от того, что поезд затормозил на станции города «Бухара» и входящие пассажиры громко разговаривали. Попутчик Барлыбека вышел, на его место пришел новый пассажир – узбек, который ехал до Самарканда. Через 161 километров поезд заехал на перрон станции «Катты-Корган». Заправившись водой и топливом, поезд двинулся дальше и через 10 часов был в Самарканде. Вокзал только строился и представлял собой кучки кирпича вдоль железнодорожных путей для строящегося перрона, маленькое одноэтажное здание вокзала, водонапорную башню, два технических здания из бревен.
 
  фотоВокзал Самарканд.  (фото из книги Е.Л. Маркова «Россия в Средней Азии» 1901 г.)

     Выйдя из вагона, Барлыбек подошел к извозчикам, сидящими на телегах с двумя огромными колесами – «Двуколках» и спросил: 
      - Кто поедет до Ташкента? –
     Извозчики ответили, что они возят только по городу, а в Ташкент можно попасть только через почтовые станции и указали,  где находится такая станция.
     Придя на почтовую станцию, Барлыбек заплатил за проезд. Ему указали на почтовую карету, вмещающий только 4-х пассажиров.
Барлыбек погрузил свои 3 чемодана и баул на задник кареты. Ямщик кареты посоветовал Барлыбеку запастись продуктами и водой, так как будут ехать через Голодную степь и несмотря на то, что почтовые станции все возле колодцев, вода в них соленая, невозможно пить. Поят только лошадей из отстоявшейся воды, которую на почтовых станциях готовят для казенных лошадей. Рядом со станцией уже сидело несколько торговцев водой в кожаных бурдюках. Барлыбек купил один такой бурдюк, тут же у рядом сидящих торговцев купил несколько лепешек хлеба, курт и кусок вареного бараньего мяса.
     Вскоре ямщик кликнул своих пассажиров, Барлыбек вместе с тремя мужчинами – узбеками взгромоздились на сиденье кареты, ямщик закинул два мешка почты в особое непромокаемое отделение у себя под ногами. В карету была запряжена тройка лошадей, на шее каждого висел колокольчик. Ямщик нацепил на грудь медную бляху на цепочке, указывающий, что обладатель этого знака «Государев человек» и ему нельзя чинить препятствий по дороге.
     И действительно, по дороге навстречу шло много караванов верблюдей с тюками по бокам и все они, заслышав звук колокольчиков, тут же уступали дорогу казенной карете. Долго тянулись строения старого Самарканда с рядами пирамидальных тополей и арыками вдоль них.
     Наконец, выехали из города вдоль  Алайских гор, поехали мимо хребтов Шумкаратау и Каратау, защищаюшие плодородную долину Заравшан он жаркого дыхания безводной пустыни, называемой «Голодная степь». Через три часа въехали на станцию села «Джанбай», где дали отдохнуть лошадям, напоили их водой. Пассажиры, выйдя из кареты, попили чай с лепешкой в пристанционной примитивной харчевне.  Через три часа очередная почтовая станция в кишлаке без названия, ямщик забрал почту, дал отдохнуть лошадям, накинув им на морды торбы с овсом. Через час двинулись дальше. Проехав 72 километра, глубокой ночью въехали на почтовую станцию городка «Яны – Курган». Ямщик сказал пассажирам, что здесь надо будет заночевать, а завтра выедут очень рано утром, так как впереди ущелье «Елань-Уте», по которой течет речка «Санзар» и почти два часа будем ехать по его руслу, пока не минуют «Тамерлановы Ворота». Рано утром ямщик заменил лошадей, разбудил пассажиров. Все пассажиры полусонные уселись по своим местам и экипаж тронулся. Через два часа въехали в ущелье гор, по дну которого текла горная речка. Ямщик сказал пассажирам:
     - Видите, какая вода! А днем как потеплеет, начнут таять снега в горах и вода поднимется настолько, что проехать будет невозможно! –
     Навстречу спешили караваны верблюдов, повозки запряженные лошадьми и быками. Все везли какие-то тюки с товарами, все они заслышав звон колокольчиков на шее у лошадей, тут же останавливались и уступали дорогу. Через 12 километров карета проехала через ущелье между двумя высокими утесами.
     - Вот, это место называют «Тамерлановыми воротами» -  крикнул ямщик своим пассажирам. Назвали так, по легенде о том, что якобы великий Тамерлан руками раздвинул горы для прохождения своих войск. Через 30 километров карета въехала на станцию города «Джизак». Пока ямщик занимался почтой, менял лошадей, пассажиры вышли размять ноги и прикупить съестного. Ямщик посоветовал купить воду, кто не приобрел его в Самарканде, так как теперь дорога пойдет по Голодной степи и вода там соленая, а путь от Джизака до Ташкента составляет 185 верст по бесплодной пустыне.
     В Джизаке располагался гарнизон русских войск, поэтому облик города был более европейский, чем предыдущие кишлаки и городки. Улицы чистые, вдоль них арыки с деревьями. Над несколькими домами развевался русский флаг, недалеко от станции было внушительное и высокое бревенчатое здание магазина купца Филатова. Джизак славится своим гончарным производством, и потому все лавчонки его доверху набиты огромными кувшинами, горшками, мисками, печами и всяким другим скобяным товаром. Джизак исстари был защитным укреплением Заравшанской долины с севера от степных кочевников. Он стоял как сторож «Тамерлановых Ворот» при единственном проходе через горы и на распутье важных дорог. Прямая караванная дорога вела от него на северо-восток к Ташкенту; направо, на восток – другая такая же старинная торговая дорога, идет через населенными предгориями, далее через город «Ура-Тюбе», в «Ходжент» и дальше в «Коканд» и другие крупные промышленные центры Ферганской области, как «Маргелан» и «Андижан». Третья дорога поворачивает из Джизака на северо-запад, в сторону, противоположную Ходжентской дороге. Она тянется через пустыню по кочевьям киргизов и заворачивает потом дугой к юго-западу на Амударью и Хиву. Понятно поэтому, что обладание Джизаком всегда открывало ворота в огромное Бухарское ханство. «Голодная степь» начинается за Джизаком не сразу. Километров 16 до станции «Уш-Тобе» и еще километра два-три за станцией вдоль подножия зеленых предгорий с ровными плодородными лугами, изрезанными многочисленными арыками, распаханными под поля. И лишь потом начиналась «Голодная степь».   
     Барлыбек увидел, как много скота паслось по этим лугам, как много народа встречалось на каждом километре. Вокруг дороги виднелись кибитки и глиняные дома кишлаков, утонувшие в садах с длинными рядами тополей. Километров через двадцать за станцией «Уш-Тобе» местность резко изменилась. Кишлаки, сады, поля все исчезло. Бесплодная степь шириной более ста километров и длиной 300-400 километров расстилается между «Уш-Тобе» и берегами Сырдарьи. Это и есть знаменитая «Голодная степь»!  «Голодная», потому что нет воды, а почва плодородная способная давать хорошие всходы. Проехав по «Голодной степи» 40 километров, Барлыбек увидел вдали высокий каменный купол. Когда подъехали поближе, пассажиры увидели что купол, как колоссальный стог сена, стоит на глинистой площадке.
 
       фото:  Почтовая станция возле «Сардаба-Кудук»
         (фото из книги Е.Л. Маркова «Россия в Средней Азии. СПБ. 1901 г. )
 
     - Что это? – спросил один из пассажиров ямщика.
     - Так это «Сардаба-кудук».  Под шатром, по приказу Тамерлана когда-то вырыли большой и глубокий колодец. А возле него сейчас почтовая станция, где мы меняем лошадей – ответил ямщик. Вскоре карета остановилась возле этого сооружения. Станцию назвали «Агашты-Рабат» по названию кишлака, находящейся недалеко от купола. «Агашты» на тюркском означает «Среди деревьев». Такое название получила потому, что вокруг селения обильно росли туковые деревья, с желтыми цветами на деревьях. Пока ямщик менял лошадей, Барлыбек решил войти под купол и глянуть на исторический колодец. Зайдя внутрь он увидел, что стены гигантского каменного шатра искусно сложен из мелких плоских камней, несокрушимой крепости. Купол поднимался вверх концентрическими ступенчатыми кольцами и как шапкой покрывал своим обширным куполом глубокую цистерну, в которой был устроен колодец. Вход в этот каменный шатер один, с той стороны, откуда реже всего бывает ветер. Лощина, собирающая дождевые воды из своих ветвистых отрогов впадала в этот открытый зев колодца. Вода неслась по ним в периоды дождей, как по природному желобу. Глухой каменный купол без отверстий, повернувшийся непроницаемою спиной ко всем господствующим ветрам, не давал испаряться воде, набиравшейся весной, зимой и осенью в его глубокие хранилища, а подземные струи колодца поддерживали и освежали набранную воду. Зачерпнув воды из цистерны, Барлыбек умылся водой, которая на вкус была не соленой и вполне пригодной даже для питься. В это время один из пассажиров захотел сорвать цветок на дереве, но тут же был остановлен Барлыбеком:
      - Осторожно! Не трогайте цветок! –
Пассажир удивленно обратился к Барлыбеку и спросил:
     - А почему нельзя? –
     - Это же «Ассафетида» цветок на дереве, если тронете его руками или попадет пыльца на одежду, то в ближайшие 10 дней не отмоетесь от вонючего до безобразия запаха! Запах такой, что к такому человеку и подойти нельзя будет – ответил Барлыбек.
     - Я немного учился фармакологии в фельдшерской школе Санкт-Петербурга и знаю флору Азии. – продолжил Бардыбек.
     - Я слышал, что «Ассафетида» очень дорогое средство для лекарств и косметики, почему же не заготавливают ее здесь и не продают? – сказал пассажир Барлыбеку.
     - Да собрать то можно, но куда его везти на продажу? Вокруг на тысячи километров нет ни одной цивилизованной аптеки или оптового покупателя этого средства! – сказал Барлыбек, окинув округу рукой.
     - Да, верно говорите! Конечно некуда сбывать такой товар. – заключил пассажир, окинув взглядом горизонт.
     Закончив свои хлопоты, ямщик кликнул своих пассажиров и карета покатила дальше. Через 4 часа остановились на следующей почтовой станции «Мурза-Рабат», дали передохнуть лошадям, накормили их овсом из торбы, накинутой на морду. Через полчаса, сняв торбы с морды лошадей, ямщик запряг их и карета покатила дальше, в сторону Ташкента. На следующей станции «Мурза-Абад», Барлыбек увидел аналогичный предыдущему строению кудук:  Такой же огромный каменный купол несокрушимой прочности, переживший пять столетий. Но вода в нем уже пересохла, и рядом с ним, за довольно высокими стенами станционного двора уже был пробит артезианский колодец.
    Через три часа карета остановилась на станции «Малек», где возле станции опять стоял «Тамерланов» купол колодца, уже третий по счету. Поменяв лошадей, карета двинулась дальше, чтобы до ночи успеть к следующей почтовой станции –«Чиназа» на правом берегу реки Сыр-Дарьи, что возле города «Чиназ».
     Карета подъехала к левому берегу. Пассажиры вышли из кареты, размять ноги. Ямщик выйдя к берегу, стал громко кричать на тот берег, где стоял паром. Паромщик, услышав его крики, обратил лицо к карете. Ямщик тем временем снял с шеи свою медную бляху и высоко подняв над головой, стал показывать паромщику, мол «Я государев человек, веди паром ко мне». Вскоре паром прибыл на левый берег к почтовой карете. Паром представлял собой деревянную площадку на бревнах и переправлялся самим течением реки безо всяких тросов или арканов поперек реки и даже без усилий человека. Один конец длинной железной цепи был прикреплен к якорю на противоположном берегу Сырдарьи, гораздо выше места переправы. К другому концу этой цепи был привязан паром. Чтобы цепь не тонула и не обвисла, под нее подставлен был целый ряд маленьких лодок, в количестве 12 штук, расставленных на небольшом расстоянии друг от друга – начиная от парома и до берега, где укреплен якорь. Необходимо было только держать руль парома и его несло через реку в ту или другую сторону самим течением реки. Цепь, не давала парому возможности сорваться и уйти вниз по течению, и он волей-неволей переплывал поперек реки к следующему берегу. Благополучно переправившись через реку, карета двинулась к городу «Чиназа» и остановилась возле здания почтовой станции. На станции «Чиназа» пассажирам пришлось заночевать, в более или менее комфортных условиях, на кроватях с матрацами. Наутро, наскоро позавтракав в станционной чайхане, пассажиры расселись по своим местам, ямщик гикнул, огрел камчой лошадей и те рванули рысью. Еще почти полчаса ехали мимо домиков «Старого Чиназа», растянувшегося почти на 8 километров вдоль дороги на Ташкент. От Чиназа до Ташкента всего 62 километра и дорога проходила уже по ухоженным полям, зеленеющим травам. Ближе к Ташкенту карета проехала между селением «Чирчик» справа и «Салар» слева.
     Старый Ташкент описывался в персидских рукописях как «город Шаш» стоящий на берегу речки «Салар». Позже город обнесли крепостной стеной, и крепость вместе с городом стали называть «Бинкент». Через несколько столетий город назвали «Ташкент». Из-за того, что по весне бурные воды Салара подмывали берег и дома обрушивались в реку, постепенно город перенесся на новое, более безопасное место и стал называться «Новый Ташкент». Вокруг города сохранился крепостной вал и двенадцать ворот, названные по городам и селениям, в какую сторону выходила дорогоа через ворота: Самарканд, Кукча, Урда,  Карнасай, Тешик, Чигатай, Сагбан, Тахтапуль, Коймас, Бешагач, Камелан, Себзар. Ворота охранялись особыми воинами называемыми «Дарвазобон», которые так и жили в казарме при воротах, называемые «Дарвазахонами». Всего же история города насчитывала более двух тысяч лет. После завоевания Ташкента русскими войсками в 1864 году, одиннадцать ворот были снесены, сохранив к 1890 г. лишь одну – так называемые «Самаркандские ворота», через которую и въехала почтовая карета с Барлыбеком. Посередине Ташкента проходил канал «Анхор» , который делил город на «Старый Ташкент»  по левому берегу и «Новый Ташкент» заселенный русскими колонистами по правому берегу, так называемый «Новый Ташкент». Поздним вечером проехав «Самаркандские ворота», карета встала у почтовой станции «Новый Ташкент» и Барлыбек сошел с кареты. С помощью ямщика, отвязал все свои три чемодана и баул и отнес в здание почтовой станции. Камеры хранения не было, но была пристанционная гостиница, куда Барлыбек и вселился, заплатив из своих последних денег за две ночи проживания.   
      Наутро Барлыбек почистил ваксой сапоги до блеска, прогладил мундир выпускника университета и взяв сумку со своими документами вышел из гостиницы. Во дворе увидел, как русский солдат в выцветшей форме бьет по щеке и голове узбека, средних лет. А тот и не думая сопротивляться, покорно подставляет голову и плечи под кулаки солдата. Барлыбек  не выдержав, тут же возмущенно вмешался, крикнув солдату:
     - Эй! Ты что делаешь! Ну-ка прекрати! –
     Солдат прекратив избиение, повернулся к Барлыбеку и увидев человека в форме офицера (хотя это был мундир выпускника университета) тут же вытянувшись, отдал честь и ответил:
     - Как же не бить сарта, Ваше скородие! Ведь другого языка они не понимают! У нас в Ташкенте так принято, а Вы наверное, приезжий и не знаете, что сарта надо всегда бить, если есть повод. А иногда и без повода! –
     - И какой же повод он дал тебе, что ты начал его избивать? – спросил Барлыбек солдата.
     - Да, особенно никакого. Просто не пропустил меня первым внутрь здания, вот я наказал его, чтобы знал, что надо уважать русского человека! – ответил солдат.
     - Наказал и хватит! Отпусти его! – приказал Барлыбек и обернувшись к узбеку сказал ему, на его языке:
     - Все, он тебя не тронет. Можешь идти, куда шел! –
     - Рахмат, рахмат! – ответил узбек и побежал к себе, подальше от солдата. Тут Барлыбек решил немного привести в порядок самого экзекутора и сердито крикнул солдату:
     - Ты как стоишь перед офицером?! Весь расстегнутый, сапоги грязные, головного убора нет. Как твоя фамилия и из какой ты части? –
     Солдат растерялся, затем испугался, увидев свирепые глаза Барлыбека и тут же кинулся наутек, зная, что офицер не сможет найти его, так как он не представился и не назвал свою фамилию и часть. Барлыбек не стал его преследовать и направился к дому генерал-губернатора.
 
Дом генерал-губернатора Туркестанского генерал-губернаторства в Ташкенте с 1887 по 1898 гг. (фото из архива Поля Надара)

     Часовой в ворот дома преградил дорогу Барлыбеку, и вызвал офицера. Тот, посмотрев документы Барлыбека сказал ему, что надо идти в канцелярию генерал-губернатора, которая называлась «Казенной Палатой» и показал куда надо идти.
     - «Казенная палата» недалеко от нас, пройдете по этой улице, через два квартала повернете направо и увидите угловое двухэтажное здание из красного кирпича, с башенками по концам здания. – сказал часовой, в звании прапорщика.
     Барлыбек прошел по указанному адресу и увидел описываемое здание на углу перекрестка двух улиц, с башенками по краям здания на крыше.
Зайдя к дежурному на первом этаже у входа, Барлыбек протянул ему свои бумаги и представился. Дежурный офицер пролистал его документы, поднялся на второй этаж к начальнику канцелярии и вскоре выйдя от него, сказал Барлыбеку:
     - Господин Сыртанов! Вас определили столоначальником в нашу «Казенную палату». Вот уже 4 месяца должность вакантна, нет специалиста Вашего профиля. Поднимитесь к начальнику на второй этаж. Там вас примут на работу, издадут приказ. Здесь на первом этаже в кассе выдадут полагающиеся Вам «Казеннокоштные» суммы на обустройство и столовые.
 
     фото:      Здание Казенной Палаты в Ташкенте. (фото Поля Надара.)

    Поднявшись на второй этаж, в кабинет начальника «Казенной Палаты» Барлыбек дал ему свои документы. Начальник, Георгий Петрович Федоров, пожилой русский чиновник в мундире генерал-майора, с пышными усами, долго просматривал бумаги Барлыбека. Затем позвонил в колокольчик и в кабинет вошел его секретарь. Начальник молча отдал ему бумаги Барлыбека и после этого начал информировать Барлыбека о Туркестанском генерал-губернаторстве и его обязанностях.
     - Наш Туркестанский край в составе Российской империи является образцом в политике России с национальными окраинами. Здесь у нас единоначальная власть генерал – губернатора. При генерал –губернаторе находится «Совет» и «Казенная Палата», состоящая из меня – Начальника канцелярии и штата нашей «Палаты». Штат состоит из: Трех начальников отделений, пяти столоначальников – Вы будете одним из них. Пяти их помощников, кассира и бухгалтера, журналиста, архивариуса, экзекутора, редактора нашей газеты, членов Распорядительного комитета по земским делам, делопроизводителя, его помощника. Также в штат чиновников канцелярии входят: Областной лесничий и его помощник, старший землемер, два младших землемера, восемь межевщиков, два чертежника, три переводчика сартского и киргизского языка – один письменного, двое – устного перевода, которые сопровождают по очереди начальство при поездках и контактах с туземцами. У нас также есть один переводчик китайского и маньчжурского языков, один переводчик афганского языка и один переводчик персидского языков. При генерал – губернаторе находятся семь «Чиновников особых поручений» три чиновника для командировок, по одному чиновнику для переписки по китайским делам, по горной части – горный инженер, по строительной и дорожной части – инженер путей сообщения,  по переселенческой части – агроном. Общее число чиновников вместе с генерал-губернатором  составляет 34 человека.  Каждому чиновнику полагаются жалованье и столовые, а также квартирные из казны или земских сборов. Начальнику канцелярии полагается 3000 руб. жалованья и 1500 руб. столовых, редактору-500 руб. жалованья, 450 руб. столовых и 150 руб. квартирных. Чиновникам особых поручений полагается жалованья 1200 руб., столовых 800 руб., переводчикам киргизского языка от 400 до 800 руб. жалованья и от 200 до 400 руб. столовых, переводчикам китайского и маньчжурского языков, афганского и персидского языков – 1200 руб. жалованья и 800 руб. столовых. Вы будете столоначальником по переводчикам, переписке и туземным делам с жалованием в 1000 рублей и столовыми 650 рублей. Будете допущены к «Секретному столу» по делам переписки –
     Пока беседовали, секретарь принес обратно бумаги Барлыбека и отдельно – приказ о зачислении Сыртанова Б.С. на должность столоначальника по делам туземной службы и переводческого дела. Начальник сказал Барлыбеку:
     - Подъемные и столовые деньги получите завтра в нашей кассе. Сегодня поищите себе жилье, как можно ближе и заключите «Договор» с хозяином об аренде, с указанием суммы за год. По ней мы будем два раза в год выдавать Вам соответствующую сумму на оплату Вашего жилья. Секретарь сейчас покажет Вам ваш кабинет и завтра же принимайтесь за работу.  Несколько месяцев не было человека на вашу должность, накопилось много дел по разбору жалоб туземцев, по выделению земель и полива, будете контролировать работу органов по обеспечению жизнедеятельности туземцев. Кроме того, ваш стол отвечает за переписку с пограничными странами как: Хивинское, Афганское, Персидское и Китайское государства с нашим генерал-губернаторством. Раз в неделю будете на приеме у самого генерал-губернатора Вревского с отчетом о своих делах, а также будете получать от него прямые указания по ведомству вашего стола.
У вас в подчинении будет  10 человек. Все они постарше Вас по возрасту, надо быть строгим и требовать дисциплину. Уже три месяца лежат бумаги из Персии, Афганистана, Китая. Срочно разберитесь в них, а наиболее важные надо завтра же ко мне на стол, после чего вместе пойдем к генерал-губернатору, я представлю Вас ему. –
 
 
 фото:Генерал-губернатор Туркестанского края, барон А. Б. Вревский.

     Секретарь провел Барлыбека в его кабинет на первом этаже. Открыл дверь в приемную, в которой по обе стороны были двери: вправо – кабинет Барлыбека, влево – комната, где сидели переводчики и другие чиновники его стола. Барлыбек прошел к себе в кабинет, секретарь привел к нему весь штат его «Стола» – Четвертого отдела «Казенной Палаты». Барлыбек познакомился с каждым своим сотрудником, после чего приказал одному из писарей, узбеку по национальности, знавшего казахский и киргизский языки, занять место секретаря в его приемной, сказав, что с посетителями надо говорить на их языке – будь то узбекский, казахский или киргизский. А если таджикский – то надо сразу отправлять к нему, так они говорят на персидском, который мало кто знает. До вечера Барлыбек знакомился с папками, делами, другими документами, не выходя на обед. Вызвав своего секретаря спросил его:  - Где можно арендовать жилье? –
     Секретарь тут же дал ему несколько адресов, посоветовав какой из них выбрать. Барлыбек выбрал один из адресов, наиболее близкий к «Казенной Палате» и попросил его сопроводить к указанному адресу.
     Вместе с секретарем нашли жилье, отдельный домик во дворе у хозяина, с колодцем во дворе, за высоким дувалом и такими же высокими воротами. Договорившийся об оплате, вместе с секретарем пошли на почтовую станцию и уже в темноте перевезли на извозчике, тележка которого была запряжена ослом, все три чемодана и баул в домик Барлыбека. Отпустив секретаря, Барлыбек рухнул на топчан, укрытый паласом и одеялом с подушками. Только было задремал от усталости, как постучали в дверь и хозяин дома пригласил Барлыбека к столу, к себе. Пришлось Барлыбеку встать и пойти с ним в его дом. В комнате, предназначенной для еды, на полу были расстелены паласы, посередине стоял азиатский круглый стол на низких ножках, вокруг стола разложены корпе с подушками. Проводив Барлыбека на почетное место, хозяин дал знак приносить еду. Принесли огромную чашу с дымящим пловом на баранине, чашки с фруктами, ломтиками дыни, виноградом, халвой, и прочей выпечкой. Занесли самовар, чайник и молоко в чашке с носиком. Две женщины, головы которых были покрыты головными платками, не поднимая глаз, молча подавали чай, заправленный молоком. Хозяин начал рассказывать о себе, сказав, что он казах по имени Оспан из рода Уйсунь, родители которого перекочевали в Ташкент во время джунгарского нашествия, когда были уничтожены войска казахов и всем казахам пришлось бежать в сторону Коканда, Хивы, Ташкента, Афганистана и Китая. Это трагическое событие осталось в истории казахского народа под названием «Актабан Шубырынды» что означало «Бегство до такой степени, что подошвы бегущих побелели». Уже два поколения его семьи живут в Ташкенте, в городе много казахов разных родов. Узнав, что Барлыбек из рода Найман, сказал, что есть и представители этого рода, большинство которых живут в пригороде Ташкента – Чирчике. Сытно поужинав, поблагодарив хозяина, Барлыбек прошел в свой домик из двух комнат, разделся, лег в постель и крепко заснул.
     Рано утром проснувшись в 6 часов утра, быстро умылся, попил чаю у хозяина и побежал на работу. Там его уже поджидал Г. П. Федоров, который провел его в кабинет генерал-губернатора Александр Борисовича Вревского. Генерал долго расспрашивал Барлыбека, затем одобрительно хмыкнув, сказал:
    - Ну, что же голубчик! Такого образованного сотрудника у нас еще не было. У нас ведь только три человека имеют высшее образование, кроме меня да Георгия Петровича. Это полковник Мустафин, горный инженер и столоначальник секретной переписки. Так что, надеюсь, что Вы быстро освоитесь и наведете порядок в своем «Столе». Приказ о присвоении Вам звания «Коллежского секретаря», который полагается тем, кто имеет высшее образование, я уже подписал, так что на работу приходите в форме подпоручика пехоты, к которому приравнивается это гражданское звание.  Все можете идти! –
     Барлыбек вместе с Г. П. Федоровым вышли из его кабинета.
     Барлыбек спросил Федорова: - А где можно купить форму подпоручика гражданской службы? –
     Федоров удивился: - Зачем покупать? Форма Вам положена по Уставу, причем бесплатно. Сейчас напишу коменданту записку, по ней Вы получите всю форму – как летнюю, так и зимнюю. Только рубашку надо будет купить в нашем же военном магазине. –
     У себя в кабинете Федоров написал служебную записку коменданту о выдаче формы подпоручика Сыртанову Бардыбеку, дал в руки Барлыбеку и объяснил, как пройти в магазин. Не теряя времени, Барлыбек прошел на склад к коменданту, получил все полагающиеся ему виды военной одежды.
     Начались рабочие будни Барлыбека, описанием которых не будем занимать время читателя.
     Через месяц пребывания Барлыбека в Ташкенте, однажды вечером хозяин дома пригласил его к себе в гости, сказав, что они проводят «Машраб» в своей «Махалле», по очереди в каждом доме. И вот пришла пора провести этот вечер у него в доме.
     Барлыбек удивленно спросил: - А что такое «Машраб»? –
     Хозяин присел к столу Барлыбека и начал рассказывать.
     - Вы, наверное, за месяц уже увидели, что мы в Ташкенте, живем дружно с соседями, организуемся по принципу соседства или городского квартала в единое сообщество – «Махалля».
     Сто семьдесять девять лет назад, в 1711 году у нас в Узбекистане умер выдающийся философ, мыслитель, поэт и дервиш суфийского братства Боборахим Машраб. Он оставил свои слова-назидания в книге «Дивана – и – Машраб». При его жизни и после него, во многих городах и селениях, все мусульмане – узбеки, чтя его «Учение – Назидания», стали собираться раз в месяц или раз в два-три месяца вместе у кого – либо во дворе своего «Махалля», читать его слова – наставления молодежи, обсуждать его суфийское учение. После словесного обсуждения, молодежь развлекалась танцами и приличными играми, знакомилась с будущими невестами. Мы, старшее поколение, используем такие собрания для обсуждения насущных проблем как своего «Махалля», так и общих проблем города. Хозяин дома, где проводилось такое собрание, выставляет на дастархан еду и угощения. Причем, чтобы ему это было не в тягость, заранее собираем небольшие деньги со всех участников «Машраба» в виде членского взноса и храним их у избранного всеми честного человека. Вот сегодня пришла моя очередь. Еще вчера мне дали деньги из общей кассы, я купил барашка и еду. Сегодня мы его зарезали, мясо раздали по ближайшим домам «Махалли» и после обеда женщины «Махалли» начали готовить плов, каждый у себя дома. Вечером они принесут плов к нам, на дастархан, мои женщины с помощниками будут готовить остальную еду, чай и выставлять все на скатерть. Придешь сам увидишь наше братство. – закончил свою речь Оспан, и вышел из домика Барлыбека.
     Действительно, как только солнце опустилось за горизонт во двор Оспана стали собираться гости со всего «Махалля», рассаживаться вокруг нескольких узбекских низких столиков, на постеленные паласы. Оспан громко познакомил всех с Барлыбеком и провел его на почетное место за столом. Вскоре женщины стали разносить плов, который все стали есть руками. Чтобы не выглядеть белой вороной, Барлыбеку тоже пришлось есть руками плов, вытирать пальцы о полотенце, лежащее перед каждым гостем. Вскоре приглашенные 4 музыканты заиграли на своих инструментах. Барлыбек увидел, как парень держит в руках деревянный круг натянутый кожей внутри и с металлическими кольцами по краям. Парень выводил ритм пальцами по коже, а при встряхивании звучали металлические звуки такта. Барлыбек спросил тихо у хозяина, что за инструмент звучит так необычно.
     - Это «Дойра» – ответил Оспан.
Другой парень, держа на коленях инструмент, грушевидной формы с длинной шейкой, водил по ней смычком, выводя нежные и завораживающие звуки. На немой вопрос Барлыбека, Оспан шепнул:
     - Это «Рубаба» она к нам пришла вместе с религией от арабов. - 
Третий парень, держа во рту подобие флейты, выводил нежнейшие звуки  немыслимой красоты.
     - Это один из самых популярных инструментов – «Най» –
сказал Оспан, видя как Барлыбек удивленно уставился на музыканта
Четвертый парень, держа перед собой инструмент похожий на казахскую домбру, с двумя струнами,  аккомпанировал, выводя рулады необычной красоты.
     - Инструмент похож на нашу домбру – тихо сказал Барлыбек, указывая на четвертого музыканта.
     - Да, похож. Называется «Дутар» и копирует нашу домбру – ответил Оспан.
     Под ритмические звуки музыки вышли два танцора в центр двора и начали танцевать, под одобрительные хлопки гостей. Барлыбек откланялся у хозяина и ушел к себе, в домик. Музыка еще долго играла во дворе и далеко за полночь стихла. Гости разошлись по своим домам.
    Через три месяца, холодной осенью 1890 г. Барлыбек случайно увидел, как сносят последний, из двенадцати ворот города. Зайдя к себе в «Казенную палату» прошел к начальнику 1-го стола, третьего отделения, полковнику Усатову.
     - Кирилл Николаевич, Вы что делаете? Зачем сносите «Самаркандские ворота» ? Ведь это же исторический памятник старины, которому более пятьсот лет!? – вскричал Барлыбек.
     - А хоть какого века эти строения! Нам наплевать, что было раньше. Приказано снести все мусульманское прошлое, чтобы постепенно приучить местное население к государственному строю Российской Империи – хладнокровно ответил полковник. Барлыбек не найдя что ответить, возмущенный вышел от него.
     Каждодневную рабочую рутину скрашивали поездки по территории генерал-губернаторства вместе с генералом А. Б. Вревским.    
     В начале сентября 1890 г. в Бухаре открыли торговую биржу, на открытие которого выехала делегация, во главе с генералом А.Б. Вревским и Барлыбеку надо было сопровождать его.
     23 сентября 1890 г. генерал-губернатор А. Б. Вревский поехал в город Петрово-Александровск, что на берегу Аму-Дарьи, на границе с Хивинским ханством, где встречался с ханом Хивы. Барлыбек опять сопровождал генерала в качестве переводчика, так как прежний переводчик  Чанышев знавший языки уволился, а назначенный вместо него Алибеков не владел арабско-персидскими языками, зная только узбекский, казахский и русский. Заключив предварительный «Договор» о строительстве дамбы для возврата русла реки Аму-Дарьи в прежние берега, а также началу строительства железнодорожного моста через Аму-Дарью, делегация вернулась в Ташкент.  Хивинский хан, встречая делегацию генерала, велел раздать всем членам подарки. Вернувшись, генерал Вревский издал распоряжение – не брать чиновникам никаких подарков во время выездов в сопредельные ханства – Бухару и Хиву.
     В первые – же месяцы своей работы Барлыбек увидел, что в Ташкенте издаются газеты «Туркестанские ведомости» на русском языке и «Туркистон вилоятининг газети» на узбекском языке и стал их покупать. В городе был один магазин, где кроме прочего продавались книги на русском языке и в Старом городе, возле медресе, в лавке продавались книги на арабском, персидском и других языках. Каждое воскресенье Барлыбек, отдыхая от службы, прогуливался по Ташкенту и заходил в эти два магазина. Редко когда возвращался без одной или двух книг, которые прочитывал каждый день, перед сном. Кроме этого, издавались частные газеты: «Терджиман»- «Переводчик» на узбекском языке и «Окраина» на русском и узбекском языках. Газета «Терджиман» издавалась с 1883 года крымским татарским мыслителем, ученым и издателем книг, Исмаил-бек Гаспринским. Газета «Терджиман – Переводчик», освещала на своих страницах различные стороны социальной, политической, экономической, культурной и духовной жизни мусульман и для многих жителей Ташкента была важнейшим источником информации. Особое место уделялось вопросам общей гигиены, лечения различных болезней, размещались рецепты лекарств, советы по уходу за больными, а также давала информацию по мерам, которые должны были быть применены органами городского общественного управления во избежание распространения заразных болезней. Актуальность таких публикаций была велика, так как часто возникали эпидемии инфекционных заболеваний, кишечных инфекций, паразитарных заболеваний, тифа, оспы и других грозных для населения болезней.
     Самым памятным для Барлыбека событием, запомнившимся на всю жизнь, стал так называемый «Холерный бунт» жителей Ташкента против русской администрации. 24 мая 1892 г. в газете «Терджиман» прошло сообщение о том, что в сопредельном Афганистане вспыхнула эпидемия холеры, которая перекинулась на г. Джизак. Администрация тут же создала на левом берегу Сыр-Дарьи обсервационные пункты для нераспространения эпидемии на оставшуюся территорию Туркестанского губернаторства. Несмотря на принятые меры, холера все же проникла в Ташкент через торговцев, везущих товары из Джизака. 07 июня холера началась в мусульманском Старом городе, затем перекинулась и на весь город. В Старом городе открыли приемный покой, а в русской части города больницу перепрофилировали в холерную. Генерал – губернатор А. Б. Вревский перед этим уехал из Ташкента в селение Чиманган, на отдых и временно исполняющим свои обязанности назначил военного губернатора
Сыр-Дарьинской области, генерала  Н. И. Гродекова, так как канцелярия области располагалась тоже в городе Ташкенте. Гродеков издал приказ – хоронить умерших только в одном месте, холерном кладбище и только после осмотра русским медицинским работником. Это вызвало недовольство жителей – мусульман, так как разнесли слух, что русские хоронят без соответствующего отпевания по канонам Ислама. Пустили слух среди населения, что как будто бы вода в канале «Бозсу» отравлена русскими и точно так же травят мусульман в приемном покое  г. Чиназа.
 
  фото:Н.И. Гродеков. военный губернатор Сырдарьинской области с 1883 – 1892 г

     Слухи эти распространяли мусульмане, поддерживающие бывшего старшего аксакала города Ташкент, Иногам – ходжу, которого за два месяца до этого генерал Гродеков снял с должности и поставил вместо него выходца из Сыр-Дарьинской области Магомед Якуба. Ставленник  Гродекова  начал вымогать взятки даже у тех, чьи родственники умерли не от холеры, приказывая хоронить их на холерном кладбище. К тому же, хотя Иногам-ходжа и был смещен, но его родственники и друзья остались на руководящих должностях по многим районам – «Махалля», города Ташкента.
     Воспользовавшись появлением эпидемии, они стали распускать слухи и подстрекать жителей Ташкента к бунту против нового старшего аксакала города. Наступил первый день Курбан-Байрама после месяца Рамазан. Глава города полковник С. Р. Путинцев в сопровождении Барлыбека приехал в мечеть Джам, поздравил на русском, а Барлыбек перевел на узбекский, казахский и таджикский. Далее Путинцев стал рассказывать, почему введены такие жесткие правила против холерной эпидемии, которые тоже перевел Барлыбек для мусульман мечети. После них казий Шариф-ходжа прочел молитву в честь Курбан-Байрама, закончил здравицей в честь русского царя. Толпа молча произнесла «Аллаху Акбар!» и стала расходиться.
     Назавтра старший аксакал Магомед Якуб пришел к градоначальнику и рассказал, что несколько человек похоронили своих родственников, умерших от холеры на обычном кладбище в Беш-Агачском махалле. После него примчался узбек и сообщил, что большая толпа из Старого города перешла канал Анхор и движется к нему, градоначальнику. Путинцев послал джигита за Барлыбеком и стал дожидаться его, чтобы он опять убедил мусульман не выступать против власти на их языке. Вскоре пришел Барлыбек и они вместе сев на извозчика, двинулись навстречу толпе. На перекрестке улиц Воронцовской и Самаркандской их встретила первая толпа мусульман. Увидев градоначальника в военной форме и Барлыбека, они стали кричать:  «Арза, Арза!» Барлыбек перевел Путинцеву, что они хотят подать какое то «Желание» или просьбу. Затем, Барлыбек крикнул в толпу, какую жалобу они хотят донести до градоначальника. Несколько человек, перебивая друг друга прокричали, что они недовольны действиями нового старшего аксакала Магомед Якуба и требуют вернуть прежнего Иногам-ходжу. Путинцев сказал Барлыбеку, что нельзя такие вопросы решать на улице и попросил, чтобы несколько представителей от толпы пошли с ним в городское управление. Развернувщись, извозчик повез офицеров в городское управление. Толпа медленно пошла за ними и вскоре вокруг городского управления собралась толпа в 500 – 700 человек. Из толпы понеслись крики:
     - Где наш Иногам – ходжва?! Где наш старший аксакал, дайте нам его! –  и так далее, в том же духе.
     Путинцев выйдя к ним во двор вместе с Барлыбеком, крикнул, что не будет выполнять это требование, так как такие вопросы решает только генерал Гродеков. Барлыбек на трех языках прокричал его слова. Толпа поняв, что не к тому обращаются, начала было успокаиваться и даже расходиться, но тут из задних рядов несколько подстрекателей опять прокричали на узбекском языке:
    - Если он не выдает нам аксакала Иногам-ходжу, тогда бейте его!-
Тут же на Путинцева и Барлыбека обрушился град камней, на них накинулись близко стоящие парни, сбили с ног и стали избивать чем придется. Кто-то крикнул:
     - Эй-эй» Мусульмана не бейте, бейте русского! –
Барлыбек сумел встать, за подмышки поднял на ноги Путинцева и крикнул толпе:  - Пойдемте несколько человек в канцелярию, сами убедитесь что никакого Иногам-ходжи здесь нет! –
     Толпа не спешила отпускать свои жертвы и уже больше не трогая Барлыбека, окружила Путинцева, требуя от него письменного приказа о том, что русские врачи уйдут из города, умершие будут хорониться по мусульманским обычаям, жителей не будут травить, а Магомед Якуб будет выдан толпе на растерзание. Барлыбек опять крикнул толпе:
     - Здесь на улице начальник не может дать такую бумагу, пойдемте в здание, в канцелярию. Пусть несколько человек пойдут с нами! –
     От толпы вышли несколько аксакалов и молодых мужчин и все двинулись в канцелярию. Как только вошли в комнату, Путинцев шедший сзади всех с Барлыбеком, закрыл двери на засов и выхватил свою саблю. Барлыбек тоже встал рядом с ним и тоже обнажил свою саблю. Путинцев крикнул на русском, а Барлыбек перевел на узбекский язык его слова о том, что никакой такой бумаги с приказом он не даст, а кто двинется к нему, того он зарубит. Настала критическая минута. Толпа вошедших замерла, обдумывая слова Путинцева. Тут Барлыбек опять крикнул на узбекском:
     - Эй, а;ма;тар(глупые)! Вы кого в толпе слушаетесь? Сказано же было, что такой приказ может дать только генерал Гродеков! Выходите из канцелярии, идите к генералу Гродекову! –
     Тут во дворе появился начальник полиции русской части города, майор Крючков, которого толпа во дворе молча пропустила внутрь здания. Путинцев открыл дверь, приказал ему донести до военного губернатора Гродекова всю ситуацию. Толпа из комнаты рванулась в открытую дверь на улицу. В это время, узнав о происшествии с Путинцевым, ему на выручку кинулись все горожане русской части города, вооруженные палками, лопатами, кетменем, киркой и дубинками. Вместе с ними бежало на выручку и несколько десятков солдат с оружием. Увидев эту грозную силу, бунтовщики кинулись наутек, к себе в Старый город. Началась давка на двух мостах через канал «Анхор», разделяющий обе части города, многие со страху кидались через воду, падали с крутого берега канала, тонули, захлебывались водой. В это же время другая толпа мусульман громила в Старом городе помощников аксакала Магомед Якуба, разгромила его дом, стала расхищать его имущество. Через некоторое время к канцелярии подъехал военный губернатор Гродеков с батальоном вооруженных солдат. Путинцев, несмотря на многочисленные раны, весь в крови, со сломанным
 ребром сел на свою лошадь и отправился с ними в Старый город
За ним с небольшой командой в 50 человек солдат стрелкового батальона, пошел и Гродеков.
     Подойдя мечети Джам около базара, вблизи которой находился холерный приемный покой, они встретили огромную возбуждённую толпу. На приказание разойтись по домам, раздались крики:
     - Как же мы будем расходиться, когда нас травят! –

.   
 фото картины:«Холерный бунт» Улица Ташкента.Убийства аксакалов Магомед Якуба.
(Холст неизвестного художника. Из архива Республики Узбекистан)
    
     Полицейский выдернул одного такого кричащего из толпы, но тот стал кричать: - Мусульмане, не оставляйте меня! Помогите! –
В солдат полетели камни. Несмотря на камни, Гродеков крикнул толпе разойтись, пригрозив в противном случае стрелять.  Барлыбек трижды прокричал его слова на узбекском и таджикском. Но, несмотря на трижды прозвучавшую угрозу губернатора, некоторые фанатики в первых рядах стали рвать на себе рубахи крича:  - Стреляйте! –
     В солдат снова полетели камни. Из задних рядов толпы несколько человек крикнули на узбекском, что солдатские винтовки заряжены холостыми патронами. Видя, что толпа не слушает его, Гродеков дал команду:
      - “Готовсь” –
Солдаты подняли винтовки, но толпу это не задержало, по – прежнему раздавались угрозы и летели камни.
     -“Пли” – скомандовал Гродеков и грянул залп. Только тогда толпа бросилась бежать, оставив на месте десятки убитых и раненых. Вскоре, в Старый город вошли вызванные из гарнизона войска. Путинцев был отвезен домой, а Барлыбек остался с генералом. Казаки и пехота небольшими отрядами рассредоточились по улицам и базару, но всюду царила тишина, все попрятались по домам. Рассредоточив по Старому городу четыре роты солдат и две сотни казаков на лошадях, остальных солдат Гродеков вернул в казармы. Сам Гродеков еще три дня оставался в Старом городе. Лишь 25 июня генерал-губернатор А. Б. Вревский вернулся из Чимгана, где он отдыхал, в город. Созвал всех начальников всех отделений Казенной Палаты, всех заместителей – генералов и полковников, выслушал их рапорты. Отметил героизм градоначальника С. Р. Путинцева и переводчика Барлыбека Сыртанова. Одобрил все действия своего военного губернатора Гродекова, велел отстранить от должностей всех мусульманских предводителей – аксакалов махаллей и казийев города. Велел провести разъяснительную работу среди русской части города, чтобы не паниковали и не уезжали из города, пообещав, что больше такого не повториться никогда. Затем спокойно уехал в Чимган, продолжить свой отдых.
     Назавтра начались следствия под командованием вначале гражданского прокурора П. Е. Рейнбота, но затем из-за конфликта с Гродековым, дело передали военному ведомству. Перед судом встали 60 человек, из которых 8 приговорили к смертной казни, в том числе и Иногам – Ходжу. Вернувшись 15 июля из своего отдыха генерал Вревский отменил смертную казнь на каторгу в остроги Сибири. Самому инициатору – Иногам – Ходжу смертную казнь заменили на 4 года тюрьмы. По окончании суда, Н. И. Гродекова отстранили от должности и отправили в Санкт-Петербург, в распоряжение военного министра. Военный министр отправил Н. И. Гродекова на Дальний Восток, помощником военного генерал – губернатора Амурской области. Был уволен также и С. Р. Путинцев, которого отправили уездным начальником Казалинского уезда, Сыр –Дарьинской области. Барлыбека, за его отвагу и помощь Путинцеву досрочно повысили в звании, присвоив очередное звание «Коллежский асессор» что приравнивалось воинскому званию «Поручик».  Барлыбеку особенно было жаль отстранение генерала Гродекова, так как тот был высокообразованным офицером, владел несколькими восточными языками, переводил на русский язык книгу персо-таджикского мыслителя-правоведа Шариата, Бурнахуддина аль-Маргинани под названием: "Хидая. Комментарии мусульманского права" к работе над которым, привлекал и самого Барлыбека. На прощание Гродеков подарил Барлыбеку свою только что изданную книгу «Киргизы и каракиргизы Сырдарьинской области» в 500 стр. где были описаны устройство жизни, быт, нравы, обычаи казахов и киргизов.
     Во время следствия выступил уважаемый представитель духовенства из Старого горда, Абулкасымхан – тан, который обратился к генерал-губернатору Вревскому с разъяснением что «Холерный бунт» был только на защиту веры и законов шариата, а не против власти. Абулкасым-молла учредил когда-то медресе возле Самаркандских ворот, был очень уважаемым человеком в Ташкенте. После встречи с генерал-губернатором Вревским, через два дня он умер у себя в медресе, читая непрерывно молитву об окончании холеры в течение 5 часов. И в тот же день по всему Туркестанскому краю сразу прекратилась эпидемия холеры, что было зафиксировано в отчетах врачей и написано в газете «Терджиман».  Для Барлыбека вся эта история закончилась внеочереденым повышением звания. За проявленную смелость и отвагу ему присвоили очередное звание «Коллежский асессор», без должной выслуги лет в прежнем звании. В один из летних дней июня 1892 г. Барлыбека позвал к себе 3-й инспектор народных училищ Туркестанского края  В. П. Наливкин, отвечавшему в учебном ведомстве за мусульманские учебные заведения. Вошедшему к нему Барлыбеку, он сказал:
     - Вот приехал господин Исмаил Гаспринский к нашему губернатору Вревскому и дал ему свою «Записку о мусульманских школах» где он разъясняет сущность «Новометодных» школ, созданных им в Крыму. Он пишет, что мактабы у сартов и медресе остальных тюркских наций, отстали и неэффективны, поэтому он в 1884 году открыл в Бахчисарае мектеб и  назвал его «Новометодным». На первых порах мусульмане отнеслись к нему недоверчиво, но после первых экзаменов, публично произведенных, число учеников с 9-ти сразу поднялось до 30-ти. Благодаря копированным с русской школы порядкам и введению  звукового метода в преподавание, ходжа (учитель в  крымско-татарском мектебе), успел выучить детей в течение 6-ти месяцев читать по-тюркски, по-арабски, писать по-тюркски  и начальным правилам веры. Стало очевидным, что  всего лишь за полтора года дети пройдут весь 6 – летний курс мектеба более основательно и шире чем при старых порядках. Исмаил-бек Гаспринский пишет, что «Всю шестилетнюю премудрость мектебов можно одолеть за два года, если ввести известные школьные порядки и дать ходжам толково составленные начальные руководства для обучения чтению и письму. Сэкономленные таким путем  3–4 года можно посвятить, не нарушая быта и условий жизни мусульман, изучению русского языка». Потому что без  знания русского языка мусульманская молодёжь не сможет приобщиться к мировой цивилизации. К тому же, без знания государственного языка в  Российской империи у молодого поколения нет будущего. Гаспринский издал даже новый учебник специально  для «новометодных» школ под названием «Ховадже  i  Субьян» (Учитель детей), который в Крыму разошелся тиражом до 4 тыс. экземпляров. За короткий период в Крыму было открыто свыше 30 «Новометодных» мактабов, написано в «Записке». Рассматриваемая нами записка направлена Туркестанскому генерал-губернатору барону А. Б. Вревскому в целях внедрения  нового метода обучения и в Туркестане. А генерал-губернатор дал задание мне связаться с Вами, ответственному за туземные дела, чтобы Вы тоже дали письменное заключение – надо или нет открывать такие «Новометодные школы» у нас в Туркестанском крае. Я считаю, что нам не нужны такие школы, так как наши мактабы и медресе отличаются от крымских, учебник написанный Гаспринским наши сарты и киргизы не смогут прочитать так как языки разные. – закончил свою речь Наливкин. Барлыбек внимательно прочитал «Записку» Гаспринского, выслушал Наливкина и ответил:
     - Нет, Владимир Павлович! Вы неправы, ведь конечная цель «Новометодных» школ – это обучение русскому языку наших детей, Кроме религиозных книг, дети обучаются первоначальному курсу арабского языка, главным образом спряжению глаголов. При прохождении географии дети пользуются хорошо изданными в Константинополе географическими картами, скопированными с французских изданий. Дети так же читают книгу «Таж вид» (правильное чтение святого Корана), а так же изданную в Казани книгу «Таржимати-ахвал Дувал ли-Ислам»  - «Исторический очерк мусульманских династий». И самое главное – они три года обучаются русскому языку и русской литературе. Я за такие школы и об этом напишу «Докладную записку» генерал-губернатору. –
     Выйдя от Наливкина, возмущенный Барлыбек тут же у себя в кабинете за три часа написал свое мнение по поводу «Новометодных» школ и сам занес его в приемную Вревского.
     К сожалению, генерал-губернатор принял сторону Н.П. Наливкина и не разрешил официально открывать такие школы. Узнав об этом через неделю, Барлыбек решил, что надо открыть такую школу в частном порядке. Просмотрев списки узбеков, занимающихся предпринимательством и более или менее состоятельных, наткнулся на фамилию купца Мансур Кары-Абдуль Рашид Хана и решил обратится к нему. В первое же воскресенье, он вместе с Оспаном нашел его дом в махалле «Тарнау Баши» и изложил свое предложение. Оказалось, что хозяин дома выписывает газету «Тарджиман», знаком с трудами Исмаил-бека Гаспринского и обеими руками за просвещение своего народа. Барлыбек же пообещал свое покровительство от канцелярии губернатора «Казенной палаты» в деле открытия первой «Новометодной» школы в Ташкенте. После визита Барлыбека  дело закипело. Был организован сбор пожертвований по всем махаллям Ташкента и уже через три месяца началось строительство здания школы. На открытие был приглашен сам Исмаил-бек Гаспринский, который привез учебники. Барлыбек со своими двумя переводчиками за два месяца перевел тексты учебников на узбекский язык арабским шрифтом, а купец – сарт оплатил печатание их в типографии Казани. Первым директором школы стал сын купца Мансур Кары-Абдуль Рашид Хана. Впоследствии «Новометодные» мактабы и медресе стали открываться по многим городам Туркестанского края. Например, в газете «Тарджиман» сообщалось следующее:  «Ходжент. Три месяца назад у нас была открыта  первая мектеба по звуковому методу. Учитель был  приглашен из Ташкента. Недавно в присутствии духовных и почетных лиц происходили первые проверочные экзамены. Ответы детей и вообще результаты  нововведения обрадовали всех присутствовавших. В последовавшей в конце уроков благодарственной молитве был помянут Исмаил – бек Гаспринский, как первоиздатель и распространитель звукового метода». «Если бы было больше таких, заслуживающих подражания примеров, то наша нация превзошла бы цивилизацией и прогрессом прочия» писали в газете «Терджиман
    Незаметно прошли еще два года службы Барлыбека, наполненные служебной суетой: переводом официальных бумаг от сопредельных государств, переписке с Сенатом, Правительством и Царским двором в Санкт-Петербурге, поездкам по Сыр-Дарьинской, Ферганской, Закаспийской областям. Поездки возникали каждый раз, как только выходили указания из Санкт-Петербурга. Последний раз прислали текст «Высочайше утвержденное «Временное положение об управлении Закаспийской областью» весной 1893 г. Разъяснить это положение и проверить исполнение направили группу чиновников, во главе с Барлыбеком. Такие «Высочайшие Указы» приходили по всем областям, кроме Семиреченской области, которую ввели в состав Туркестанского генерал-губернаторства в 1897 г.
     В Ташкенте Барлыбеку познакомился по долгу, службы с первым редактором «Туркестанских ведомостей» издаваемой 3-отделом «Казенной Палаты» Михайлом Владимирович Грулевым. Он был первым редактором «Известий Туркестанского отделения Императорского географического общества», издаваемой на средства Географического Общества до 1892 г.  Очень грамотный, разносторонне развитый во всех аспектах жизни, он стал близким другом Барлыбеку. Грулев периодически обращался к Барлыбеку с просьбой перевести тот или иной текст с персидского, турецкого, татарского или местного языка на русский язык. К сожалению, в 1894 году весной его отправили в Японию. После него главным редактором стал Аполлоний Павлович Романович, бывший командир военного парохода «Сырдарья», вышедший в отставку и поселившийся в Ташкенте.
     Однажды зимой, в декабре 1893 г. Михайл Владимирович Грулев пришел в «Казенную палату» и зайдя в кабинет Барлыбека, сказал:
     - Боря! (Барлыбека он называл на русский манер «Борисом-Борей») Приехал твой коллега, а может быть и сокурсник, Владимир Бартольд из Санкт-Петербургского университета, факультета восточных языков. Он все лето прошел по Илийской и Чуйской долинам, составил отчет, который хочет прочитать в нашей Ташкентском Обществе любителей естествознания, антропологии и этнографии. Приходи к 11 часам. –
     Барлыбек поблагодарил Грулева и начал вспоминать такого сокурсника, но так и не вспомнил. Грулев откланялся и ушел. В назначенное время Барлыбек пришел в здание Общественного Собрания, где проходили все общественные мероприятия. Сидя в первом ряду стал ждать, когда выйдет лектор. Вскоре вышел председатель «Общества», Николай Петрович Остроумов, а следом прошел хромая  и опираясь на трость, молодой человек в форме коллежского асессора. Остроумов представил слушателям Василия  Владимировича Бартольда, после чего тот начал свой доклад. Барлыбек тут же вспомнил его, как сокурсника, обучавшегося на год младше, ходившего вместе со всеми на Волково кладбище во время похорон Добролюбова. Доклад длилась более трех часов, после окончания которого, Барлыбек подошел к Бартольду и представился. Бартольд тут же вспомнил Барлыбека, коротко поговорили, после чего Барлыбек пригласил его в гости к себе. Вместе пешком не торопясь прошли к дому Барлыбека. Барлыбек организовал стол с пловом и поставил графин с настойкой. Подняли первый тост за «Аlma mater» приступили к еде. Василий рассказал, что после окончания факультета в 1891 году, остался на кафедре у Розена. Решил предпринять свою первую научную поездку в Среднюю Азию, так как готовит диссертацию «Туркестан в эпоху монгольского нашествия» и начинал собирать материал к нему. Взял с собой художника  Самуил Мартыновича Дудина, чтобы он зарисовывал городища, могилы, развалины крепостей. Это было вызвано тем, что «Университет» дал задание – собрать сведения о следах оставленных прежними обитателями Чуйской и Илийской долин Средней Азии, дать описание развалин крепостей, городищ и могил. Когда возвращались, упал вместе с лошадью, ноги придавило тушей лошади и стремена правой ноги под тушей лошади так надавили на кости голени, что сломались берцовые кости чуть выше  голеностопного сустава, возник отек ноги. Нашли костоправа, который наложил конское сало, сверху примитивные шины со всех сторон голени и завершил повязкой сверху. Так и доехали до Ташкента, где в военном госпитале ему оказали медицинскую помощь – наложили гипсовую лонгету на месяц.
     -Теперь мне придется зимовать здесь. Хорошо, что встретил Николай Петровича Остроумова, который вовлек меня в общество единомышленников – востоковедов. Вот и тебя случайно встретил, так что уже не скучно будет прожить до весны – закончил Василий.
     - Конечно, это здорово, что я встретил своего коллегу за тысячи верст от Санкт-Петербурга! Какие будут проблемы или вопросы, обращайся, чем смогу помогу! – ответил Барлыбек. Видя, что уже ночь, предложил Бартольду заночевать у него, на что тот согласился. Назавтра, утром попили вместе чай с выпечкой и вместе вышли из дома.
За зиму Барлыбек несколько раз заходил в дом к Бартольду, вместе переводили тексты с персидского и арабского из книг, что нашел в местной библиотеке и купил в магазине Бартольд.
      
   фото: В. В. Бартольд. Фото 1894 г. Друг Барлыбека.
(Автор нескольких книг о казахах и Семиречье)

     Весной, как только выздоровела нога у Василия, тот засобирался к себе, в Санкт-Петербург. Прощание было сердечным в доме у Василия. Пришли Николай Остроумов, несколько востоковедов, Барлыбек, двое военных, художник Дудин. Прощание продлилось до утра, после чего все пошли провожать В.В. Бартольда к почтовой станции. Помахав рукой вслед почтовой карете, все разошлись.
    После Нового года, в январе 1894 г. Барлыбек послал официальное письмо через правительственную почту в Канцелярию военного губернатора Семиреченской области с «Прошением» -  принять его на службу в связи с истечением обязательного 4-х –летней отработки после окончания университета в Казенной Палате Туркестанского генерал – губернатора в города Ташкента. Указал свое образование, звание, награды и приписку, что он является бывшим жителем Семиреченской области, Копальского уезда, Аксу-Бионской волости. Через три месяца пришел ответ о том, что в штабе Семиреченского военного губернатора не хватает такого специалиста – киргиза с таким знанием языков, поэтому будут рады приему на службу. Как раз к этому времени Барлыбеку присвоили очередное гражданское звание, «Титулярный Советник» равное воинскому званию «Майор». 
     Обрадованный Барлыбек зашел с этим письмом к своему начальнику Казенной Палаты и попросил уволить его с переводом в Семиреченское военное губернаторство. Объяснил, что уже семь лет не был дома, хотел бы жениться и  создать семью со своей казашкой, тогда как здесь в Ташкенте живут в основном узбеки – сарты, таджики, кара-киргизы.
     Начальник внимательно выслушал его. Зная его хорошо по службе, решил помочь Барлыбеку и сказал:
     - Хорошо. Завтра зайдите ко мне с письменным рапортом, я подпишу его Вам, затем отдайте свое «Прошение» генерал – губернатору Вревскому.
     Барлыбек радостно откланялся и назавтра написав «Прошение» на имя генерала Вревского, заверил его у генерала Г. П. Федорова визой «Не возражаю» и занес свое «Прошение» в кабинет генерал-губернатора Вревского. Тот начеркал наверху бумаги свою визу и протянул Барлыбеку.
     - Огромное спасибо, Александр Борисович! – радостно выпалил Барлыбек, взяв в руки заветную бумагу.
     - Ну-ну! Это Вам поощрение за отличную службу в нашей Казенной Палате. За все 4 года не было ни одного взыскания, одни благодарности, особенно за отвагу во время «Холерного бунта» и повышение в звании. Поэтому, Вы заслужили это поощрение своей безупречной службой. Передавайте привет генералу Михайлу Ефремовичу Ионову в городе Верном от меня. Знавал я его по бывшей службе, хорошие были годы. Все, можете идти. Прощайте! – сказал генерал-губернатор, выпроваживая Барлыбека из кабинета.
     Барлыбек за два дня обошел все инстанции с обходным листом, сдал ключи от сейфа, печать «Стола», получил последние отпускные деньги, в штабе взял письменный перевод генерал-губернатору Семиреченской области. Прощаясь со всеми офицерами своего коллектива. Пригласил их на прощальный ужин к себе домой. Вечером пришли все 12 человек его отдела. Хозяин дома Оспан на деньги Барлыбека приготовил большой ужин с пловом и алкоголем. Подчиненные Барлыбека ели-пили, желали ему здоровья, счастья и продвижения по службе на новом месте. Глубокой ночью на извозчиках все разъехались по своим домам. Просматривая перед сном газету «Терджиман» Барлыбек увидел, что: «В Туркестане к 1894 г. было открыто 63 «Новометодных» мактаба, с 4 106 учащимися. Из них: В Сырдарьинской области 16 мактабов — с 1650 учащимися; в Ферганской — 30 с 1436 учащимися, в Самаркандской — 5 с 195 учащимися и в Семиречинской — 12 мактабов  с 825 учащимися. В Закаспийской области «новометодных» мактабов нет» -  прочел Барлыбек и почувстовал гордость за то, что когда-то два года назад дал толчок первой «Новометодной» школе в Ташкенте.
     Наутро Барлыбек собрал три чемодана с книгами, один баул с вещами и баул с продуктами на дорогу. Зашел к Оспану. Искренне поблагодарил его за гостеприимство, оставил на память настенные часы. Вызвав извозчика через одного из сыновей Оспана, погрузил свои вещи на двухколесную арбу, поехал к почтовой станции. На почтовой станции заплатил за дорогу до города Верного, погрузил свои три чемодана и баул с книгами на задник почтовой кареты. Баул с продуктами взял с собой в карету. Через час карета наполнилась людьми, преимущественно военными и служивыми, ямщик гикнул на тройку лошадей и карета медленно поехала в сторону Верного.
     - Прощай Ташкент! Хороших людей здесь встретил, много узнал, продвинулся по службе, приобрел много книг на персидском и русском языках, теперь смогу послужить своей Родине, своему казахскому народу! – подумал Барлыбек, мысленно прощаясь с солнечным Ташкентом. Не будем занимать время читателя описанием пути из Ташкента в Верное.


                Глава 6
                Барлыбек в Верном.

     Почтовая карета прибыла в Верное утром, часам к 10. Выйдя из почтового дилижанса на почтовой станции в Верном, Барлыбек нанял извозчика и поехал в Татарскую слободу, к дому, где всегда останавливались с отцом, когда учился в гимназии.
     Выложив свои чемоданы с книгами и баул с одеждой, выпил чаю и лег поспать. Все тело ныло от дорожной тряски, длившейся двое суток, после того как выехал из Ташкента. Проспав несколько часов, быстро привел в порядок свой мундир, начистил сапоги и после обеда вышел на улицу, взяв сумку с бумагами. Решил пройтись пешком до центра города, где располагалась канцелярия генерал – губернатора Ионова. Идя по тенистым улицам, любовался кронами деревьев, домами вновь выстроенных после сокрушительного землетрясения в 1887 г., выстроившихся по параллельным широким улицам. Через час дошел до центра. Прежний двухэтажный дом губернатора Г. А. Колпаковского, выстроенного из кирпичей, архитектором Зенковым был разрушен землетрясением 1887 г.
 фото:Дом губернатора Верного до землетрясения в 1885 г.
 фото: Дом губернатора Верного после землетрясения в 1887 г
 
   Тогда были стерты свыше 1700 домов Верного, в том числе дом губернатора – он же канцелярия, мужская и женская гимназии, что находились рядом, церковь и многие другие здания. За несколько месяцев до приезда Барлыбека, только-только закончили одноэтажное здание нового «Дома губернатора», в котором располагались канцелярия и все структуры управления губернией. Дом был построен архитектором В.Н. Брусенцовым из крепких длинных тянь-шанских елей, с учетом сейсмостойкости. Здание мужской и женской гимназий, расположенных рядом друг с другом и неподалеку от дома губернатора тоже были тогда снесены землетрясением, построены заново в другом месте.
 
      фото:  Новый «Дом губернатора» в 1894-1919 гг.

На их местах стояли уже другие дома и лавки. Не доходя квартал до «Дома губернатора»  Барлыбек увидел часовню. Подойдя ближе прочитал, что часовня именуется «Лик Божьей матери» и построена в 1888 г. в память о землетрясении 1887 г. на пересечении двух главных улиц Верного. Землетрясение принесло страшное разрушение всего города. Начавшись в 5 часов утра, толчки земной коры повторялись многократно, до обеда наступающего дня. Затем единичные толчки земной коры длились до 30 августа, почти 3 дня. В донесении царю от военного губернатора того времени  Семиреченской области А. Я. Фриде было написано: 
     - «Незавидно было положение горожан города Верного в это злополучное утро, но еще более бедственно было положение заключенных в Верненской военной гауптвахте и в тюремном замке, в которых содержалось большое число арестантов (на гауптвахте 44, а в тюрьме 175 человек). Колебание почвы и сильный страх, им причиненный, помешали караулу озаботиться тотчас о выпуске арестантов, и последние оказались в большой опасности. Ветхое  здание гауптвахты, будучи из сырцового кирпича, не могло противостоять сильным подземным толчкам и разрушилось при первых же ударах, похоронив под своими развалинами многих арестантов, из которых 10 человек вырыты уже мертвыми; В тюрьме же, благодаря прочности главного здания, несчастных случаев с людьми, кроме нескольких легких ушибов, не было, несмотря на то, что после первых же ударов завалило кирпичами, сыпавшимися из стен, входную дверь, так что спасаться можно было только проделавши выход; при этом некоторые арестанты выказали замечательное самоотвержение по спасению товарищей; так, таранчинец Заир Сатыбалдин и казак Варфоломей Мочалов, выломав дверь своей камеры, не искали собственного спасения, а с неустрашимостью, засвидетельствованной всеми арестантами и тюремным начальством, помогали открыть двери других камер, чем несомненно спасли многих своих товарищей по заключению от увечий, а может быть, и от смерти, так как некоторые из них, в том числе женщины, от страха и удушливой пыли в камерах лишились чувств и были вынесены названными арестантами на руках»
     Из Санкт-Петербурга прислали комиссию во главе с профессором И. В. Мушкетовым, ранее трижды обследовавший Туркестанский край и знающего досконально всю область. После доклада вернувшейся комиссии, Сенат и Правительство приняло решение перенести областной центр в другой населенный пункт. Областное начальство и жители города воспротивились этому, стали писать в Сенат, Правительство, самому царю. Почти год длилась переписка, вопрос переноса был подвешенным в течение года и 27 июня 1888 г. пришла телеграмма от премьер-министра В. К. Плеве генерал-губернатору Степного края Г. А. Колпаковскому о том, что царь против переноса и областной центр должен остаться в городе Верном.
     Барлыбек прошел в приземистое оштукатуренное деревянное здание «Дом губернатора» и спросил у дежурного солдата как пройти в приемную губернатора. Пройдя по длинному коридору, зашел в приемную генерал-майора  А. Я. Фриде.  Адъютант доложил генералу, что к нему на прием просится с письмом от Генерал-губернатора Туркестанского края Сыртанов Бардыбек. Выйдя из кабинета военного губернатора, адъютант велел Барлыбеку зайти в кабинет генерала. Войдя в кабинет, возле дверей Барлыбек вытянулся и отдав честь правой рукой громко сказал:
     - Ваше Высокоблагородие! Титулярный советник Сыртанов с письмом от генерал-губернатора Туркестанского края  Вревского! –
Затем прошагал военным печатным шагом к столу и протянул свои бумаги генералу.
       Генерал улыбаясь сказал:
     - Как там поживает Александр Борисович? Давайте, давайте свои бумаги, что же нам написал его Высокоблагородие! –
     Взяв бумаги Барлыбека, долго читал все листки, затем обращаясь к Барлыбеку сказал:
     - Что же, очень хорошо, что у нас будет работать чиновник с такими знаниями языков, да еще представитель местного населения. Будете начальником отдела делопроизводства нашей канцелярии, именуемой «Областное присутствие по городским делам». Вашим прямым руководителем будет начальник 2-го отдела статский советник Александр Петрович Максимов. Там у нас завал с документацией, мы ведь ведем документацию на двух языках – русском на кириллице и киргизском на арабском шрифте. А арабский знают только те, кто кончил два года учебы в школах при мечети. Так что, Вы первый с высшим образованием и знанием шести языков. Вам и карты в руки! –
     С этими словами, он позвонил в колокольчик, вошел адъютант, которому генерал передал все бумаги Барлыбека и сказал ему:
     - Передай заведующему 2-го отдела Александру Петровичу, чтобы он оформил Сыртанова Бардыбека начальником отдела делопроизводства с завтрашнего дня. Пусть передаст ему жилье, которое освобождается из-за отъезда коллежского ассесора Дорофеева в Джаркент. Пусть сегодня же выдадут ему столовые  и командировочные деньги.-
      фото:Фотография из «Адресъ-Календарь въ Семиреченской области за 1894 г.» Лист 38.

     Барлыбек вместе с адъютантом вытянулись, отдали честь генералу и вместе вышли из кабинета. До вечера оформлялись документы Барлыбека, выдали ему деньги на пропитание и командировочные.
Барлыбек попросил издать «Приказ» о зачислении не завтрашним днем, а через 4 дня, так как уже 8 лет не был дома и хотел бы съездить в Копальский уезд. Ему пошли навстречу и оформили 29 сентябрем 1894 г. Адъютант провел Барлыбека в освободившийся дом, открыл калитку, затем двери дома и не заходя внутрь отдал ключи, отдал четь и вышел со двора. Барлыбек обошел огромный для него дом с 4-мя комнатами, коридором, прихожкой, верандой и подумал: - Да, теперь можно и надо жениться! –
    Вернувшись на постоялый двор Татарской слободы, забрал вещи и на извозчике перевез к себе в дом. В доме остались некоторые вещи прежнего хозяина, в том числе и деревянная кровать в спальне с матрацем и одеялом поверх него. Барлыбек не раздеваясь, прилег на кровать и впервые за долгие дни пути от Ташкента впал в глубокий сон. Назавтра, рано утром собрал баул с подарками для матери, отца, братьев и сестер, купленных еще в Ташкенте. Прошел обратно на постоялый двор и нашел извозчика, из числа тех, что должны были вернуться в Копал, договорился с ним о цене, заплатил. На бричке проехали к дому Барлыбека, погрузили два баула с подарками и тронулись в путь. Поздно вечером хозяин брички остановился в Гавриловке на ночлег, у каких то своих родственников кучера. Переночевав, рано утром тронулись дальше и через 4 часа были в Копале, а еще через час бричка въехала во двор летовки Сырттана, на джайляу Карашокы. Увидев Барлыбека, снимающего вещи из брички, его мать Кулдариа с радостным криком кинулась ему на шею и повисла на Барлыбеке, обнимая его, гладя по голове и плечам и целуя в обе щеки. От радости, что увидела, наконец своего любимого сына через 8 лет, у нее слезились глаза.
     - Ну, ну! Мама! Не плачь, что плачешь, как будто я умер, я жив и стою перед тобой! Жылама, жылама анашым! – сказал Барлыбек, обнимая свою мать. Тут хозяин брички выложив все вещи Барлыбека, попрощался с ним и выехал со двора, к себе в Копал.
     Мать послала гонца к отцу, который находился в это время на джайляу с горах, вместе с табунщиками и братьями Барлыбека. Тем временем Барлыбек занес все вещи в дом, мать позвала его к столу и вместе начали пить чай. Мать расспрашивала Барлыбека о его жизни в столице и в Ташкенте, Барлыбек расспрашивал мать о своих родственниках. Вскоре раздался топот коней и во двор влетели три всадника – отец и два младших брата. Барлыбек вышел из-за стола навстречу отцу, тот обняв сына долго тискал его и даже приподнял от земли в порыве радости. Затем Барлыбек точно так же обнялся с двумя младшими братьями, после чего все сели за стол. Отец начал расспрашивать Барлыбека о его жизни в Санкт –Петербурге и в Ташкенте. Барлыбек опять повторил все, что говорил до этого матери. Как только закончили чаепитие, Барлыбек раскрыл свои баулы и стал раздавать подарки: отцу европейский костюм и сапоги, матери – отрезы шелка и бухарские платки, братьям – одному пиджак, другому военный плащ с капюшоном, непромокаемый от дождя. Отец сказал:
     - Для нас большая радость, что через 8 лет прибыл наш сын, поэтому назавтра позову гостей и устроим небольшой той. Пусть все видят, что мой сын стал государственным служащим при погонах майора! Ты пока единственный казах, окончивший университет и дослужившийся до такого звания в таком молодом возрасте. Нам есть чем гордиться, верно моя дорогая Кульдариа! –
Затем, обращаясь к Барлыбеку сказал:
     - Помнишь своего коня «Кулатая»? На нее никто больше не садился после тебя и не седлали его. Я не разрешал, так как он был единственным напоминанием о тебе все эти 8 лет. Сейчас он уже старый, на выпасе, ведь уже прошло более 16 лет. А жизнь у лошадей, сам знаешь не более 20 лет. Садись на коня, поедем к табунщикам, увидишь коня своего детства. –
Обрадованный Барлыбек тут же переоделся, вышел во двор, сел на коня, поданного братом и вместе с отцом поскакали на джайляу.
Мать, отряхнув форму сына, повесила его на стену в гостиной, так чтобы все приходящие видели форму офицера ее сына. Так как знала, что здешний «Узун-кулак» уже разнес по округе весть о приезде ее сына и теперь к ним повалит любопытный народ. Так оно и случилось.
    Услышав, что приехал долгожданный сын Сырттана, к дому стали стекаться все казахи округи и в первую очередь женщины и девушки. Заходили в дом, поздравляли Кулдарию, та в ответ благодарила их, показывала форму сына, давала в руки каждой кирпичик чая из Ташкента или мелочь из бижутерии. Барлыбек, зная, что будут приходить в гости родственники и им надо дать что-то в подарок, заранее прикупил для матери с десяток прессованных плиток чая, бижутерию и головные платки – всего человек на 30. Так и произошло, пришло более 30 родственников, соседей и просто любопытных.
     Женщин интересовал больше всего один вопрос – женат или холост Барлыбек. Узнав, что он до сих пор холост, не одно женское сердце замерло в сладком предчувствии – а вдруг он обратит внимание на их дочь! А вдруг они смогут породниться с таким великим человеком, побывавшим в городе белого царя!
     Барлыбек с отцом через полчаса уже были на выпасе в горах, где табунщики подвели его коня – «Кулатая». Конь был действительно стар, но узнав хозяина, приветственно заржал, когда Барлыбек обняв его за шею, сунул кусочек сахара в пасть лошади. Потрепав за гриву, погладив коня по шее, Барлыбек с грустью в сердце отпустил его пастись дальше, зная что видит своего коня детства в последний раз. Табунщики и пастухи овец тоже начали расспрашивать Барлыбека про жизнь в столице, про учебу, про железного коня, которого именуют «Парыбоз – поезд». Барлыбек разложив попону на траве и улегшись на него, долго отвечал на все вопросы людей. Отец Сырттан уселся в сторонке, с любовью и гордостью слушал разговоры с сыном. К вечеру вернулись домой.
     В доме к тому времени, зарезали барашка, в двух котлах варили бесбармак, с добавлением конской казы-карта. На ужин съехались почти все родственники, поэтому столы вынесли во двор и ужин прошел в жарких разговорах с Барлыбеком. Были розданы последние подарки прибывшим, но их все равно не хватило всем. Но, обид никто не высказал, так как понимали, что невозможно привезти издалека столько подарков на такую ораву родственников. Далеко за полночь завершился ужин, и Барлыбек смог наконец упасть на постель.
     Барлыбек проспал до обеда, никто его не будил. В доме тем временем, готовились к званому тою в честь Барлыбека. Зарезали четырех крупных овец, поставили четыре котла, к баранине добавили конские деликатесы в каждый котел. На низких круглых столах молодки раскатывали тесто для бесбармака. Между домом Сырттана и горным ручейком, на зеленой траве поставили 8 круглых столиков, вокруг разложили корпе и подушки. Проснувшегося Барлыбека накормили мясом, бульоном, кумысом и он, чтобы не мешать приготовлениям, опять сел на коня и поскакал к табунщикам и пастухам, где были его братья и ближайшие родственники. Опять потекли расспросы сородичей о жизни в городе, о погоде, о людях там живущих. Подробно просили рассказать про пароход на Иртыше, про поезда и вагоны, про Ташкент, про жизнь и традиции узбеков и таджиков. Так в разговорах незаметно пролетело время. В послеобеденное время прискакал мальчик с известием, чтобы Барлыбек вернулся домой, так как начали собираться гости. Вслед за мальчиком Барлыбек поскакал домой. Действительно, дома его ждали первые гости, уважаемые акскакалы родов Матай – Каптагай, чьи джайляу располагались рядом. Соскочив с коня, Барлыбек cтал двумя руками здороваться с ними, говоря «Ассолом – Алейкум». Те в ответ, пожав его руки, обнимали за плечи, похлопывали по спине, говоря: «Алейкум – Ассолом».  Еще полчаса Барлыбек с отцом стояли перед домом, встречая гостей и рассаживая их по степени родов и званий.
Вскоре все уселись за столами, женщины тут же разнесли огромные блюда с мясом, главам родов подали головы баранов. Сырттан громко сказал:
     - Братья – а;айындар! Прошу нарезать мясо и начать трапезу. Вас всех я пригласил разделить свою радость по поводу приезда моего дорого сына Барлыбека, которого мы не видели 8 лет. Спасибо Аллаху, он выучился в столице Белого царя, зачислен был на службу у губернатора Ташкента, где дослужился до звания майора. Это первый казах из нашего рода Матай – Каптагай, выучившегося в университете и ставшего гражданским офицером. Завтра он уезжает на службу в город Верный, в штат военного губернатора. После бесбармака и ужина, прошу каждого главу рода дать «Бата» – «Напутствие» моему сыну. –
     Нарезав мясо, все принялись кушать бесбармак, запивая горячим бульоном. Когда кончили кушать, мулла из своего рода Кулшан, протяжным голосом прочел молитву в честь Аллаха, семьи Сырттана и произнес слова «Бата» в честь Барлыбека. Убрав со стола, разнесли выпечку, сладости, баурсаки, лепешки по столам. Тут же в стали разливать всем чай с молоком. Чаепитие продолжалось долго, с расспросами Барлыбека о его жизни. Начало вечереть и темнеть. Ужин закончился, за столом находились представители 6 родов: Кара, Колдей-Жумай, Дуан, Кайнар, Торе, Актілес. Аксакалы каждого рода произнесли молитвы, заканчивая словами напутствия «Бата» в адерс Барлыбека. После чего все встали, всем аксакалам Сырттан дал свои подарки и затемно все стали разъезжаться по домам. Женщины уселись за опустевшие столы, тоже поужинали, выпили чай и разобрали угощенья по своим домам.  Уставший Барлыбек прошел к себе в комнату и крепко заснул.
     Назавтра встал рано утром, позавтракал вместе с отцом и братьями, сказал родным, что надо съездить в Копал, в школу где он учился, отнести туда подарки директору и учителям. Сырттан одобрительно кивнув головой, сказал: - Правильно делаешь, что не забываешь тех, кто дал тебе путевку в жизнь! Возьми мой тарантас и езжай на нем, на обратном пути заедешь в лавку и купишь кое-что, о чем тебе скажет мать. –
     Запрягли каурого коня в тарантас отца, мать сказала что надо купить в Копале, Барлыбек взял свой баул с подарками для школы и выехал со двора. Через час был в Копале и остановил коня возле школы. В школе начались уже занятия, Барлыбек прошел в кабинет директора. Директором был прежний Василий Александрович Архангельский, что принимал когда-то Барлыбека в школу, Поднявшись навстречу входящему офицеру, директор узнав Барлыбека радостно пожал протянутую руку и обнял его, со словами:
     - Да, не может быть! Неужели это наш Сыртанов?! Молодец, что не забываешь свою «Alma mater» ! –
     Барлыбек в ответ тоже обнял директора за плечи, говоря в ответ:
     - Как можно забыть школу, давшую мне путевку в жизнь! Как я могу пройти мимо, не поприветствовав Вас и дорогих мне учителей!
     Затем, поставил сумку на стол, вынул оттуда несколько книг и протянул их директору:
     - Вот, последние издания Л.Н.Толстого «Война и мир», два тома Достоевского «Идиот» и «Преступление и наказание», и еще две книги, это «История государства русского» и учебник по русскому языку. Возьмите на память от меня в библиотеку. Вот еще 12 номеров журнала «Нива» за 1894 г. Я их выписывал в Ташкенте. –
     - Вот порадовал меня, старика! Как хорошо, что даешь нам книги, ведь у нас очень скудная библиотека, сам знаешь что книги редко поступают в Верный, а оттуда привозит купец Кузнецов, когда сюда приезжает к своим магазинам и водочному заводику. Спасибо за книги! Расскажи как ты сам? Что окончил, где работаешь, ведь мы постоянно ставим тебя в пример всем нашим ученикам, показывая на тебе, что наши выпускники могут и до Санкт-Петербурга дойти, если будут хорошие знания, мечта, целеустремленность. –
     Тем временем Барлыбек вытащил настольную чернильницу со статуэтками Исаакиевского собора и Адмиралтейского шпиля в центре прибора, двумя чернильницами по бокам, карманами для карандашей и ручек. Протянул настольный чернильный прибор директору со словами:
     - Примите, пожалуйста, личный подарок от меня Вам на память о Санкт-Петербурге, куда я попал только благодаря Вам! –
     Расстроганный директор только ахнул, поставил прибор перед собой на стол, сказав:
     - Ну, не стоило так беспокоиться обо мне, но все же приятно! Огромное тебе спасибо! –
     Барлыбек присел на стул и начал рассказывать о себе. Беседа затянулась на два часа, после чего директор пригласил Барлыбека к себе на чай. Барлыбек вежливо отказался, сославшись на неотложные дела по дому и родственникам. Вместе вышли из школы, Барлыбек вскочил на свой тарантас и тронулся в сторону лавок, на левый берег речушки Копал, где раскинулись дома городка. Директор долго смотрел ему вслед и махал рукой, пока Барлыбек не свернул за церковью налево, к магазину купца Кузнецова.
Подъехал к дому учителя Тогжанова, чтобы высказать ему отдельное спасибо за его труды по обучению русскому языку в далекие 1874-1877 годы. Постучав в калитку, вошел во двор. На стук вышла молодая девушка, приятной наружности, в длинном платье до пят, с камзолом поверх платья и цветастым платком на голове. Удивленно взглянув на Барлыбека, спросила:
     - Вы кто будете? –
     Барлыбек ответил, что пришел к учителю Тогжанову, так как лет 15 назад в этом доме жил учитель, благодаря которому поступил в школу.
     Девушка кивнула головой и сказала:
     - Да, Вы не ошиблись. В этом доме живут моя тетя, а ее муж – Жангозы учитель в школе и толмач в уездной управе. Проходите в дом! –
     Барлыбек зачарованно посмотрел на девушку, отметил про себя необычную красоту девушки – белая кожа лица и шеи, умный взгляд карих глаз в окружении длинных густых ресниц, прямой носик.
     Что-то екнуло в сердце, обдало жаром у Барлыбека и он, стараясь не смущать девушку пристальным взглядом, покраснев прошел мимо нее в дом. Тут ему навстречу вышла сама жена Тогжанова и узнав Барлыбека радостно воскликнула:
    - Так это же наш Барлыбек! Как вырос, как возмужал! А я то думаю, что за офицер к нам прибыл, не из управы ли за мужем, чтобы переводить бумаги. А это наш дорогой и знаменитый Барлыбек! –
     С этими словами, она обняла Барлыбека. Поцеловала его в щеку и взяв за руку повела в гостиную. Девушка шедшая следом, без слов завернула на кухню, готовить чай. Уселись на топчан, прикрытый атласным корпе и завязалась оживленная беседа.Полчаса Барлыбек рассказывал о своей жизни, отвечал на вопросы жены учителя. Тут вошла девушка и позвала их на чай. Переходя на кухню, Барлыбек понес с собой сумку, сев за стол, вытащил из сумки подарки учительской чете. Для самого Тогжанова книгу «Коран» изданной в Казани и набор карандашей. Для его жены бухарский платок, когда-то купленный в Ташкенте. Видя, что девушка замерла в ожидании подарка, не растерялся и вытащил летний тонкий парчовый платок на голову и поднес ей. Девушка вспыхнула, покраснела от такого подарка и внимания, и беря подарок промолвила полушепотом:
     - К;п рахмет! –
     И тут же покинула быстро кухню. Жена учителя сказала Барлыбеку:
     - Это Еркежан, дочь моего старшего брата Аталыка из Арасана. Как только у нас в Копале открыли одногодичную женскую школу, так сразу я вызвала ее сюда. Она его закончила в прошлом году, но вот когда захотела дальше учиться в женской гимназии в Верном, то ее родители не смогли найти деньги на оплату учебы. И вот уже год, как живет у нас, так как у брата дом маленький, из двух комнат. К тому же, кроме нее у них еще 5 детей младше ее. А у нас 4 комнаты, двое наших дочек живут с ней в одной комнате, два моих сына в другой. Брат как то говорил, что надо бы ее замуж выдать, но пока никто не сватался. Так и живет у нас, работы нет. Помогает мне по хозяйству и по школьным делам. –
         Барлыбек сказал:
     - Она очень красивая и стройная, наверное много джигитов претендуют на ее руку, так что долго не должна у вас задержаться.-
     - К сожалению, пока никто не пришел свататься. Для многих она слишком танцииения, для образованных и богатых – она слишком бедная, без приданного. Да и образованных джигитов у нас раз-два и обчелся. Как говорится, таких джигитов заранее, еще щенками разбирают – «Аттастырып». («Аттастару» – когда детей с рождения или с детства сватают друг к другу, заранее платят калым и по достижении возраста их женят). Может ты посватаешься к нам, а? – шутливо сказала жена учителя. Барлыбека обдало жаром и покраснев, он начал было что-то в замешательстве говорить, как она тут же прервала его:
     - Это я просто шучу! Такой человек, с таким образованием и должностью разве обратит внимание на нашу бедную племянницу! Шучу, шучу! –
     Барлыбек ответил:
     - Конечно жаль, что такая девушка пропадает в Копале. Я как вернусь в Верное, попробую узнать, можно ли ее определить в женскую гимназию, за счет средств казны. Как что узнаю, тут же дам знать. Ну, ладно! Мне пора, спасибо за чай, большой привет вашему супругу! Ведь когда-то только благодаря вам я смог выучить русский язык, окончить школу, поступить в гимназию. Сколько труда вы вложили в меня тогда, так что я в неоплатном долгу перед вами обоими, постараюсь помочь вашей племяннице. До свиданья! –
     Вместе вышли со двора, Барлыбек сел в тарантас, махнул рукой на прощание жене учителя и тронулся домой. По пути заехал в несколько продуктовых и скобяных лавок.
    Купив все, что было наказано отцом и мамой, Барлыбек повернул тарантас к дому. Прибыв через час к себе на джайляу Карашокы, выложил купленные товары и начал готовиться к отъезду.
     Утром отец, мать, братья вышли провожать его к тарантасу. Кучер должен был отвезти Барлыбека до Верного и вернуться с какими то покупками. Обнявшись на прощание со всеми, Барлыбек начал было садиться в тарантас, как мать сказала ему, держа за руку:
     - Балам! Тебе уже 28 лет, пора бы жениться. Мы давно приготовили калыми ждали когда ты приедешь из Ташкента. Женись балам, пора нам и внуков понянчить от тебя! –
     - Мама, не переживай! В Ташкенте не женился, потому что там почти не было казашек, да и казашки там уже воспитаны в узбекском духе. Наверное, женюсь на здешней казашке, со своей Родины! –
     Вдруг выпалил Барлыбек и образ племянницы жены учителя встал перед его взором.
     - Ну и хорошо! Будем ждать от тебя вестей. Почаще приезжай, ты же теперь в конторе нашего губернатора, а не тридевять земель в Ташкенте, как было раньше. – сказал отец, пока тарантас выезжал со двора. Барлыбек кивнул головой и тарантас выехал со двора в сторону Копала.  По пути из дому до Верного его неотступно преследовал образ племянницы жены учителя и чем дальше он удалялся от нее, тем больше хотелось чтобы она была рядом, хотелось прожить свою жизнь вместе с ней.
    -Это и есть, наверное, любовь с первого взгляда! –
    подумал Барлыбек, пока ехал до Верного. Поэтому, уже в дороге Барлыбек решил, что надо посвататься к учительской чете и жениться на их племяннице. Вечером тарантас уже заезжал во двор дома Барлыбека. Кучер высадив Барлыбека, помог занести в дом его вещи и выехал обратно к себе домой.
     Барлыбек пошел к себе на работу, в «Дом губернатора». Там его познакомили с сотрудниками, отвели отдельный кабинет и работа началась. Зная что теперь уже никуда не поедет и будет жить здесь, Барлыбек решил обустроить полученный от губернатора дом, чтобы можно было ввести в нее супругу. Барлыбек за годы службы в Ташкенте, тратил деньги только на книги и еду, поэтому даже после тех денег, что он подарил своим родителям, оставших вполне хватило на покупку подарков для сватовства. Поэтому он начал покупать подарки для свадьбы. Через месяц, Барлыбек поехал на служебном тарантасе с военным кучером в Копал. Не стал доезжать домой в Карашокы и остановился в Копале, так как уже начались осенние холода их род и его родители уже перекочевал обратно на свои кыстау, в Суттіген. Приехали поздно, уже наступила темень, когда Барлыбек постучал в калитку дома учителя. На стук вышел сам учитель и увидев Барлыбека очень обрадовался.
     - Проходи, проходи дорогой Барлыбек! – воскликнул он, открывая калитку. Привязав коня, следом вошел и солдат-кучер.
Прошли в зал. На шум вышли все дети и жена учителя. Опять начались шумные приветствия, жена скользнула на кухню, готовить ужин. Барлыбек и солдат сели на топчан, покрытый корпе, напротив их расположился учитель на стуле и началась беседа. Барлыбек спросил:
     - А где же ваша племянница? –
     На что учитель ответил:
     - Так она на пару дней уехала к себе в Арасан, проведать своих родителей и привезти двух братишек, на учебу в школу. Хоть и опоздала на месяц – полтора, но я договорился с директором школы, что сам буду тоже заниматься с ними и догоним остальных учеников. А зачем ты спрашиваешь про нее, ты что видел ее? – удивился учитель, не зная что Барлыбек уже видел в прошлый свой приезд в Копал.
     - Да, вот в прошлый приезд увидел ее и какая то молния прошла между нами, очень она мне понравилась. Решил посвататься к ней, если только ее уже не просватали другие здешние джигиты – ответил Барлыбек.
     - Ооо, это очень хорошая мысль! Придется мне стать твоим сватом, так как твои родители и родственники уже давно переехали на свои «Кыстау» в Бион-Аксускую волость. Так вот слушай родословную своих будущих родственников. Ее отец из рода «Торе-Толенгут», не только которые привнесли нам казахам Ислам и благодаря им мы приняли мусульманскую веру в Аллаха, но и являются потомками Шынгыс-хана. То есть «Белой кости». Отца ее зовут Аталы;, он пасет скот жителей Арасана, то есть общественный пастух. Мать ее зовут Кырмызы, она из рода Кара, очень мастеровитая, умеет шить одежду, корпе, подушки, ткет «Алаша», иногда лечит, иногда принимает роды, когда акушерки рядом нет. Учит своих детей всему, что сама умеет. Так что наша Еркежан выросла из очень хорошей, трудолюбивой семьи. Ну, что? Тогда завтра же поедем в Арасан свататься. Надо будет взять с собой двух-трех стариков и старушек, мою жену – она ведь ей тетей приходится, а также ты сам должен быть с нами. – подъытожил учитель.
     Тут его жена пригласила всех на кухню, к столу. За ужином учитель сказал своей жене, что Барлыбек приехал свататься к ее племяннице. Жена учителя очень обрадовалась, похвалила свою племянницу, сказала кого надо завтра утром взять с собой в Арасан.
     - Но, нужны еще и подарки для родителей невесты. Что есть у тебя? Если нет, то надо завтра в здешних лавках-магазинах купить то, что положено дарить при сватовстве! – воскликнула, она, завершая ужин. Барлыбек раскрыл свою сумку и вытащил из нее подарки для женщин, купленные в Ташкенте и в Верном, по прибытии на службу.
     - Хорошо, женщинам мы угодили. А вот отцу надо «Жа;алы киім», то есть зимнюю одежду с воротником. Давай деньги, я завтра с сыном пройдусь по магазинам и куплю все что полагается, кроме того что ты привез сам. -   
     сказала жена учителя.
     Барлыбек вытащил  кошелек и дал женщине приличную сумму.
     - Что ты, что ты! Ты даешь слишком много денег! – воскликнула жена учителя.
     - Ай, т;те! Если что и останется лишнее, возьмите себе, ведь вы тоже тратите свое время на меня. Прикупите себе тоже что – нибудь на память о моем сватовстве! – ответил Барлыбек, отводя руку жены учителя с деньгами.
     - Ну, хорошо! Коль мы теперь с тобой тоже стали родственниками, ведь ты женишься на моей племяннице, буду считать это твоим подарком мне, как со стороны жениха. – сказала жена учителя.
     Барлыбек с солдатом легли в постель и быстро заснули от усталости дальней дороги. Учитель же с женой, не откладывая в долгий ящик, тут же ночью пошли к родственникам, которые по возрасту могли быть старшими в делегации сватовства.
     Рано утром, в предрассветной мгле, мальчик из родственников жены учителя поскакал в Арасан, предупредить родителей Еркежан о прибытии сватов, чтобы они могли тоже подготовиться. Жена учителя через мальчонку передала и деньги, чтобы родители Еркежан успели купить к столу все что необходимо для торжественного приема сватов.
     Назавтра утром жена учителя за час обошла все лавки и магазины, купила все что полагается и вернувшись показала все Барлыбеку. Затем, уложив все подарки в два огромных баула, объехали дома членов будущей делегации. В рессорный тарантас уселись два старика, две старушки от учителя, сам учитель с женой, Барлыбек сел на место кучера, оставив солдата дома. К обеду тарантас прибыл в Арасан. Там уже собрались родственники отца Еркежан, мать успела купить не только к столу, но и наряды дочке в виде свадебного платья и фаты, которой накрывают голову невесты поверх шапочки с пучком перьев на макушке. Шапку с перьями совы на макушке – «Б;рік», она сшила давно, готовя дочь к замужеству. По дороге жена учителя предупредила Барлыбека, чтобы он приготовил несколько купюр денег, так как при въезде родственницы невесты протянут аркан поперек и будут требовать символичный выкуп с жениха, это такой обычай «Аркан тарту».   
     Так и произошло. Как только тарантас подъехал к дому, и все выгрузились из кузова, направляясь во двор невесты, как тут же их окружила небольшая толпа девиц, перекрыла им дорогу веревкой – арканом, обвязанный алыми лентами и хором стали требовать выкуп за невесту в шутливой песенной форме, сопровождаемый звуками домбры. Вперед делегации прошел Барлыбек и стал раздавать всем по одной купюре бумажных денег, значительных номиналов. Родственницы по ним поняли, что выдают замуж за не бедного жениха. Но, конечно, всех впечатлила военная форма гражданского майора с эполетами и фуражка с кокардой двуглавого царского орла, отливающие золотистым блеском. Казах в в форме офицера вызвал у всех благовейное уважение, и уже больше никто не стал сыпать остротами и частушками под домбру. Две пожилые женщины жестами показали, что им можно проходить в дом. Теперь первыми пошли старики и старушки в парадных одеяниях, за ними учитель с женой и замыкал делегацию сам Барлыбек.
     Дом оказался действительно маленьким, всего две комнаты и проходной зал между ними. В одну комнату расстелили дастарханы с угощениями, а в другой комнате находилась невеста с подружками. Отец Еркежан сидел во главе дастархана. Тут один из стариков выступив вперед и сказал на казахском заготовленную речь, на что отец невесты тоже ответил заготовленными словами и пригласил их всех за дастархан.
    Все расселись по местам и тут местный поэт-акын на домбре запел песню о красоте невесты, о достоинствах ее рода и родителей. Барлыбек вложил ему в карман купюру со значительным знаком, на что акын благодарно кивнув голвой, продолжил новой песней уже в честь жениха. Старик – глава делегации сватов, попросил позвать невесту. Из соседней комнаты вывели Еркежан в атласном платье, с «Б;ріком» на голове, покрытой сверху фатой. Старушка из делегации сватов подошла к ней и стала открывать фату, под песню и музыку домбры. Подвели к ней Барлыбека и соединили их руки. Акын замолчал и в тишине местный мулла произнес слова из Корана и молитву «Неке кию» – «Создание новой семьи»
Затем, положив руку на соединенные руки Барлыбека и Еркежан произнес:
     - Отныне и вовеки, по воле Аллаха, вы оба теперь муж и жена! Да благословит Аллах ваш союз, да дарует вам как можно больше детей! Уважайте родителей своих и друг-друга! «Ля иллаху Иллялла, Мухамадур Рассул Алла»! - 
     Этим закончился обряд бракосочетания и Барлыбека с невестой отвели обратно в комнату Еркежан. Оставшиеся принялись получать подарки из двух огромных сумок, занесенных в дом учителем вместе с парнем.
     Оставшийся наедине с невестой, Барлыбек отпустив ее руку сказал:
     - Дорогая Еркежан! Как только я увидел тебя в свой первый приезд к вам в Копал, так сразу влюбился. Извини, что не сказал тебе об этом, не спросил тебя – достоин ли я твоего выбора. Но, вижу, что и ты не против союза со мной, а любовь ко мне я заслужу вниманием к тебе, созданием нашей хорошей семьи и будущих детей. Я верю что мы сможем вырастить хороших детей и они будут гордиться нами. Верю, что и ты сможешь полюбить меня со временем! –
     Еркежан, смущаясь и покраснев ответила:
     - Дорогой Барлыбек! Как можно не полюбить тебя, такого красивого, умного, доброго и щедрого! Я тоже с первых дней, как увидела тебя уже влюбилась, но думала – разве может такой образованный парень посмотреть на меня, простую бедную девушку. Но, есть Аллах на небесах и он исполнил мою мечту – мы стали мужем и женой! Так что даже не извиняйся, я сама хотела этой свадьбы, я сама давно полюбила тебя! –
     Тут они  в порыве души обнялись и замерли прижавшись друг к другу щеками. Тем временем, сватовство и раздача подарков закончилась и молодых позвали к ним. Все уселись вокруг круглого столика и мулла зачитал молитву, а отец Еркежан произнес «Бата» – «Напутствие» своей дочери, после чего все вышли из дома. Еркежан простилась со всеми своими братьями и сестрами, обнялась и простилась с отцом и матерью, затем села рядом в Барлыбеком на облучок. Сзади расселись остальные приехавшие сватать Еркежан.
     Барлыбек цыкнул на лошадь, тарантас медленно выехал со двора, а выехав за пределя Арасана, пустилась рысцой. Вскоре приехали в Копал. Барлыбек высадив учителя с женой и Еркежан возле ворот их дома, развез стариков по домам. Когда вернулся, то все уже сидели за столом и чаевничали. Учитель сказал Барлыбеку:
     - Ну, что! Сейчас выезжать в Верное поздновато, в темноте не стоит ехать. Переночуйте и завтра утром тронетесь в путь. –
     Барлыбек согласился и остались переночевать. Им выделили отдельную комнату, где впервые они провели свою первую брачную ночь. Наутро встали пораньше, быстро позавтракали, попрощались с гостеприимным домом, сели в тарантас. Солдат за ночь покормил коня, напоил перед выездом. Жена учителя вынесла и вместе с Еркежан уложили в кузов баулы с личными вещами и набором постели. Барлыбек удивился:
     - Откуда постель и посуда? –
     Жена учителя улыбаясь сказала:
     - Пока вы сидели у себя в комнате в Арасане, родители Еркежан вынесли и уложили в таранатас ее приданое, куда входят обязательно набор посуды и постельные принадлежности. А ты сел на облучок тарантаса спиной к нам, поэтому и не увидел ее приданое. Вам в Верном они все очень пригодятся.-
     Барлыбек обнялся с учителем, обнял и поблагодарил его жену, сел рядом в Еркежан в тарантас. Солдат присвистнул на коня, слегка потрепал вожжами и конь тронулся со двора. Чета учителей еще долго стояла у ворот, махая им руками.
     Через 12 часов тарантас уже стоял перед воротами дома Барлыбека. Солдат помог сгрузить вещи и уехал. Еркежан стала осматривать покои, вышла во двор, обошла сарай и баню, зашлянула в колодец. Барлыбек со смехом сказал ей: - Да, правы были твои тетя с дядей, говоря что ты у меня очень хозяйственная!
Я только рад этому, значит смогу больше внимания уделять своей работе и своему народу. –
     - Что ты имеешь в виду, говоря «Своему народу» – спросила Еркежан, прижимаясь к Барлыбеку и обняв его шею руками.
     - А то милая женушка, что я пока наверное, единственный казах с образованием и званием, поэтому моя главная задача – помогать своим казахам отстаивать свои права перед казаками и русской администрацией, которые притесняют наших во всем. – ответил Барлыбек.
     - Это очень хорошо! Ты у меня молодец, настоящий патриот своего народа! Я горжусь тобой и рада что вышла замуж за такого достойного сына своего народа! –
     воскликнула Еркежан и в порыве душевного подъема обняла Барлыбека, прижавшись к нему головой. Вместе прошли в дом, стали разбирать посуду и постель. В комнатах осталась мебель бывшего хозяина как: деревянная кровать в виде топчана и комод в спальне, стол, стулья, шкаф для посуды на кухне. Лишь в зале сиротливо стояла тахта и больше никакой мебели. Расставив все по местам, Еркежан принялась мыть пол, Барлыбек во дворе вытряхал алаша и кошму из приданного жены. Закончив мыть пол, Еркежан принялась готовить ужин. Через час поужинав и убрав за собой посуду, оба улеглись спать и прижавшись друг к другу провалились в счастливый и глубокий сон.
     Назавтра утром Барлыбек оставил жене деньги на продукты и побежал на работу. Потянулись трудовые будни связанные с переводами официальных бумаг из Санкт-Петербурга с русского языка на казахский и из сопредельных стран на русский язык с арабского, турецкого, персидского. С китайского и маньчжурского языков переводил Петр Васильевич Шебалин, а все остальные языки переводили Барлыбек, а туземные языки два переводчика: Асыл-ходжа Курманбаев и Джумадул Кожагулов. В 1895 году весной Кожагулова отправили в Жаркент, так как там умер местный переводчик и некому было работать с документами и населением, особенно на таможне. Барлыбек видя, что один переводчик не успевает переводить все официальные бумаги и жалобы местных казахов, киргизов, уйгуров и дунган, решил помогать ему. Поэтому Барлыбеку пришлось кроме своих бумаг, включиться в переводы местных жалоб и указаний по области от канцелярий военного губернатора. О том, что приходиться заниматься делами своих подчиненных он несколько раз говорил дома жене, объясняя, почему так долго задерживается на работе и приходиться работать по выходным дням.
Летом 1895 г. в газете «Дала уллаяты» выходящем на казахском языке, арабским шрифтом как приложение к «Акмолинским областным ведомостям», в  26 номере этой газеты вышла статья Барлыбека «Бір ;йел адамны; тірлігіне ;ылым ;шін мехнат шеккені туралы». В статье он описал жену великого географа Потанина, сделавшего много хорошего Барлыбеку во время учебы в Санкт-Петербурге. В 1887 году С;дуа;ас Шорманов написал знаменитому ученому – географу Григорию Потанину в Санкт-Петербург:
     - “У вас в высших учебных заведениях учатся более 30 молодых казахов. Среди них есть Сырттанов Барлыбек, прошу приглядывать за ним и помогать». –
      И Потанин нашел Барлыбека и помогал ему, когда сам был в Санкт-Петербурге. Приводил домой, познакомил со своей семьей и женой – высокообразованной и эрудированной женщиной, помогавшая своему мужу во всех его делах, в том числе и в научных географических изысканиях. Она сопровождала его даже в степных и длительных экспедициях, помогала формировать отчеты, помогала с картами и измерениями, в описаниях фауны. Барлыбек несколько раз встречался с семьей Потаниных на их квартире и в статье описал все достоинства жены.
     В дом к Барлыбеку часто приходили земляки, одни приезжали в областной центр с жалобами на местных начальников, другие приезжали устраивать детей в гимназию. Всем им Барлыбек помогал чем мог, где-то писал на кириллице их жалобы и заявления, где – то используя связи помогал детям поступить в гимназию.
     В конце мая 1895г. Барлыбек повез беременную Еркежан в Суттіген, показать свою избранницу родителям и родственникам, пока они не переехали на джайляу. Выехав рано утром на служебном тарантасе Барлыбека, проехали через реку Или по новому мосту танцииени в 1880 г. Вечером уже были в Гавриловке, где и заночевали у дальнего родственника из племени Кулшан. Утром позавтракав, поблагодарив хозяев, выехали в сторону кыстау Суттіген. Доехали до аула Сага-бион, где проживали казахи рода Кара и повернули влево от гор, в сторону Балхаша и через два часа, в обед уже вьезжали в Суттіген.
     Услышав как тарантас въезжает во двор, тут же высыпала вся челядь Сырттановской родни, еще зимой узнавшие что Барлыбек женился на Еркежан из Арасана. Барлыбек помог жене сойти с тарантаса и только было повел к дому, как тут же на них посыпался град конфет, курта, ірімшіка, а дети кинулись подбирать их с земли. Это был старинный обычай «Шашу» когда дорого гостя встречают, осыпая его сладостями и куртом, символизирующим щедрость, благополучие и радость к приему гостя. Зашли в дом, мама Барлыбека кинулась обнимать сноху, приговаривая:
     - Хош келді; моя дорогая невестка! Теперь ты для меня дочь, поэтому буду называть тебя дочерью «Еркежан-;ызым»
     Тут же стихийно организовали обильный дастархан для приходящих, а приходящих было не счесть. Всех интересовало – кого же выбрал знаменитый сын Сырттана?
     Вскоре прискакал сам Сырттан. Обнял сына, затем поцеловал в лоб сноху и все сели за стол. Потекли расспросы, на которые отвечали то Еркежан, то сам Барлыбек. Вечером устроили небольшой той, Сырттан позвал муллу, который дал «Бата» молодой чете, пожелал много детей и здоровья.
     Назавтра к ним приехал одногодок,  его «Курдас» – Сейітбаттал, сын знаменитого родственника Мамана-кажы, совершившего когда –то хадж в Мекку. С тех пор к его имени добавился термин «Кажы», что переводится как «Святой, совершивший паломничество в святую Мекку и камню Кааба». Маман-кажы приходился Сырттану двоюродным дядей по отцу, а его сын Сейітбаттал был почти ровесником Барлыбека, старше на три-четыре года.
     Четыре года назад Сейітбаталла избрали волостным Арасанского уезда, поэтому почти весь год жил у себя на джайляу в Актасты, где были построены добротные дома, под железной крышей. Но он часто приезжал к отцу на кыстау Карагаш, что в 12 километрах выше кыстау Сырттана. Вот и сейчас, спустившись с гор в Карагаш и услышав, что приехал его курдас Барлыбек, утром выехал на коне в сторону Суттігена, чтобы поприветствовать друга и двоюродного брата. 
     - Услышал, что приехал мой  курдас Барлыбек и решил приехать, «Салем берейін» (поздороваться) и с женой твоим познакомиться. А то ведь сам к нам не приедешь, важным стал, офицером при военном губернаторе – шутливо сказал Сейтбаттал, обнимаясь с Барлыбеком.
     - Но и ты уже четвертый год как стал волостным Арасанской волости, так что тоже далеко не пешка! – ответил Барлыбек обнимая Сейітбаталла. Зашли в дом, сели стол, начались взаимные расспросы. Подали на обед традиционный бесбармак с сорпой, кумыс и разведенный в воде курт, как приправа к сорпе. После подали чай. За чаем Барлыбек сказал Сейітбаталлу:
     - Знаешь Саке, в Санкт-Петербурге мы с друзьями-казахами всегда обсуждали – почему наш народ пока отстает от русских. Конечно же, главная причина – это наше невежество. Поэтому поклялись друг – другу, что постараемся каждый у себя на Родине способствовать открытию школы для казахов. Только просвещение всего народа выведет нас на один уровень с русским народом. Поэтому, прошу тебя, а через тебя и твоего отца, уважаемого Мамана – кажы, выделить из своих доходов толику на открытие хотя бы начальной школы для наших детей, на казахском и русском языках. И не в Арасане, так как там уже есть одногодичная русская школа, а у вас на кыстау в местечке Карагаш. Чтобы можно было обучать детей из казахских семей Бион-Аксуского, Нижне – Аксуского, Басканского, Кыскач –Садырского волостей. Ведь всю осень, зиму и весну все мы живем на своих зимовках – кыстау, это же самая пора обучать детей. Как на это смотришь? – спросил Барлыбек у Сейітбаталла.
     - Смотрю только положительно. Мой брат Турысбек еще учась в школе Копала мечтал и говорил нам, что хотел бы создать школу для детей казахов. Мне приходилось часто сопровождать отца Мамана-кажы вместе с младшим братом Есенкулом во многих поездках по России, Туркестану, Китаю. И я видел, что там где народ просвещенный, там и производство и сельское хозяйство развито и люди живут побогаче нас, казахов. А основа всему этому – просвещение, которое развивается только благодаря школам. Нам надо достичь до уровня русского народа по просвещению и знаниям, особенно по техническим наукам. Поэтому буду убеждать отца, чтобы мы начали подготовку к строительству школы в Карагаше, как правильно ты советуешь! – ответил Сейітбаттал.
     - Ну и отлично! А я буду напоминать тебе и твоим свою мысль о становлении школы в Карагаше постоянно, чтобы не забывали и не тянули со временем. Огромную пользу принесешь всему нашему народу из 9 волостей Матай – Каптагай. – заключил Барлыбек.
     Через два часа Сейітбаттал засобирался обратно и стал садится на своего скакуна. Прощаясь с ним, Барлыбек сказал:
     - Как только надумаете строить школу, приезжайте ко мне, я помогу составить чертеж школы по схеме Верненской гимназии. –
     - Хорошо! Как только примем решение, сразу приедем к тебе. – ответил Сейітбаттал и выехал со двора.
Через два дня, когда стали выезжать обратно в Верное, Сырттан выйдя после сытного завтрака вместе с молодоженами во двор, сказал Еркежан с Барлыбеком:
     - Дорогие мои балалар! Я давно ждал женитьбы Барлыбека, готовил к этому калым за невесту, поэтому, как только поднимемся на джайляу, я обязательно позову в гости твоих родителей и всех твоих родственников Еркежан-келінім! Должекн одарить их всех подарками, а твоим родителям отдам деньги, что в прошлом году дал нам Барлыбек. Их хватит на то, чтобы твои родители не бедствовали, а отец перестал пасти скот у казаков Арасана. Да благословит Аллах твоих родителей, воспитавших такую умную, трудолюбивую и красивую дочь! Ну, теперь езжайте! –
     Прошел год. В начале весны 1896 г. Еркежан родила дочку, которую назвали – «Р;кіш» и Барлыбеку надо было теперь чаще бывать дома и уже нельзя было так задерживаться допоздна на работе, поэтому он стал искать кандидата на должность второго переводчика, но безуспешно. Прошел год.
     Однажды, весной 1897 года, когда растопив печь дровами, уселись пить чай на кухне, Еркежан сказала Барлыбеку:
     - А ведь у тебя есть старший брат Турлыбек, который тоже переводчик в Кульдже. А что если ты скажешь генералу про него и попросишь перевести Турлыбека к себе, переводчиком туземных языков? –
     Барлыбек обрадовался:
     - Ну, молодец женушка! Как я об этом не подумал сам! Конечно, завтра же зайду к военному генералу с письмом – просьбой перевести Турлыбека из Кульджи к нам. Хорошо, что все организации на территории Китая подчиняются нашему губернатору, а не Туркестанскому в Ташкенте. А то пришлось бы посылать письмо в Ташкент и Омск, месяцами ждать ответа от них. –
     Назавтра Барлыбек зашел к военному губернатору М.Е. Ионову и лично попросил перевести брата из Кульджи в Верный, приложив свое письмо с обоснованием о нехватке переводчиков.
     Генерал внимательно выслушав Барлыбека и прочитав его «Прошение», дал согласие на перевод, наложив визу:
«Начальнику 2-го отдела  статскому советнику  Максимову
перевести неимущего чина Сыртанова Турдыбека в распоряжение «Областного присутствия» в г. Верный.»
     Поставив дату и свою подпись сказал Барлыбеку:
     - Передай Александр Петровичу, пусть издаст распоряжение о переводе Сыртанова Турдыбека и пошлет с секретной почтой в Кульджу. А как приедет, издаст приказ о зачислении его в состав переводчиков туземного языка. Кстати, а где ему жить? У нас ведь сейчас нет свободных помещений для чиновников? –
    - Как где? Конечно у меня, ведь Вы дали мне дом с 4-мя комнатами, так что у него будет своя комната, тем более что он до сих пор не женат и живет один. – ответил Барлыбек.
     - Хорошо, ступайте! – сказал генерал и Барлыбек, отдав честь, вышел из его кабинета. Тут же прошел к начальнику 2-го отдела, ознакомил с «Прошениемъ», оставил ему на подпись и попросил не затягивая времени, отправить приказ о переводе первой же курьерской почтой.
    - Так и сделаем, даже не переживай Борис! – сказал Максимов,
В Верном тоже как в Ташкенте, Барлыбека все русские чины называли русским аналогом «Борис – Боря». Вызвав секретаря, Максимов  тут же отдал ему «Прошение» для издания приказов. Поблагодарив Максимова, радостный Барлыбек поспешил домой, чтобы обрадовать Еркежан.
     Не прошло и месяца, как однажды вечером, когда еще Барлыбек был на работе, в дверь его дома постучали. С трудом поднявшись с кровати, Еркежан поддерживая огромный живот обеими руками,  медленно двинулась к двери, думая:  - Кто бы это мог быть?
Когда открыла дверь, то увидела мужчину средних лет, с сумкой и огромным чемоданом и таким же огромным узлом у ног. Мужчина спросил:
     - Здесь ли живет мой брат Барлыбек? Я не ошибся? –
     Еркежан поняла, что пришел брат мужа – Турлыбек и радостно ответила:
     - Здесь, здесь живет ваш брат, а Вы наверное, Турлыбек? –
     - Да, это я Турлыбек. Приехал из Кульджи и сразу к вам. –
     - Заходите, заходите! Вы прямо по адресу. Как обрадуется мой Барлыбек, увидев Вас у себя дома! – сказала Еркежан, приглашая в дом. Турлыбек крякнув поднял тяжелый чемодан, огромный узел, баул и вошел в дом. Проведя гостя в его комнату, которую они с Барлыбеком давно уже приготовили, к приезду брата, Еркежан сказала ему:
     - Мы Вас ждем уже почти месяц, комнату Вам приготовили. Проходите и располагайтесь. –
     Турлыбек прошел к топчану, покрытой цветастым корпе и устало присел на него. Немного отдохнув стал распаковывать свои узел, сумку и чемодан. Тем временем, Еркежан уже приготовила горячее и позвала кушать. После еды Турлыбека охватила истома и дрема, вернувшись к себе в комнату, он лег на кровать и крепко заснул.
     Проснулся от радостного крика Барлыбека, который войдя в комнату окликнул его по имени. Не успел встать с кровати, как попал в братские объятия Барлыбека. Затем вместе вышли на кухню, где их уже ждала Еркежан с накрытым столом. Сели за стол и Барлыбек, налив в стаканы шампанское сказал:
     - Хоть мы с тобой мусульмане и по Шариату нам бы нельзя пить спиртное, но сейчас мы оба служим белому царю и русским. А у них принято встречать дорого гостя шампанским. Поэтому, давай-ка брат выпьем с тобой за встречу, за то, что оба здоровы и имеем службу, которая нас кормит! За встречу! –
Оба чокнулись и выпили шампанское, приступили к обильной еде.
Пока ели, сыпались градом вопросы друг к другу. Оба стали рассказывать про свою жизнь. Барлыбек рассказал как он женился, представил свою супругу Еркежан. Турлыбек поблагодарил брата за то, что смог вытащить его из русского консульства в Кульдже и наконец, он будет работать на благо своей Родины, среди своих казахов. Поздно ночью угомонились и легли спать.
     Рано утром оба встали, умылись, позавтракали и пошли к губернатору. Губернатора не оказалось на месте, их принял его бессменный помощник, вице-губернатор генерал-майор Павел Петрович Осташкин. Прочтя бумаги Турлыбека, Павел Петрович вызвал адьютанта и велел издать приказ о зачислении неимущего чина Турдыбека Сыртанова в штат переводчиком туземного языка с окладом 650 рублей в год, столовыми в 420 рублей и оплатой жилья в 380 рублей в год. Подождали, пока адьютант принесет бумаги, затем Осташкин подписал их и сказал Турлыбеку:
     - Эту бумагу отнесешь в хозотдел, эту в кадры, это во 2-й стол, первого отделения. А эту бумагу занесешь бухгалтерию, и они выдадут тебе деньги на столовые и на аренду жилья. Зарплату будешь получать в конце месяца. Все можете идти! –
     Оба встали из-за стола, Барлыбек вытянулся и отдал честь как военный. Турлыбек, будучи гражданским, не имел права это же сделать, поэтому лишь поклонился, прижав руку к сердцу.
     - Постойте! – сказал вице-губернатор, когда оба были уже у дверей.
     - Я забыл сказать, что через три года я имею право Вам Турдыбек присвоить звание коллежского регистратора, что приравнивается к званию прапорщика пехоты. Тогда сможете, как ваш брат козырять мне при встрече и выходе от меня. Теперь идите! –
     Выйдя, оба пошли на работу Барлыбека, где и находилась служба переводчиков. Придя к себе, Барлыбек вызвал всех к себе, познакомил с новым сотрудником и велел поставить ему свой стол для работы и шкаф с замком для бумаг. Вечером оба пошли вместе домой. По дороге Турлыбек сказал брату:
     - Мне непонятно, почему в приказе идет мое имя написано как «Турдыбек»? –
     На что Барлыбек ответил, что у него самого в приказе написано «Бардыбек» а все потому, что в свидетельстве об окончании школы писарь написал ему имя через букву «Д».
     - А у тебя в «Свидетельстве» об окончании 4-х классов тоже имя было вписано через букву «Д» и поэтому во всех последующих документах у нас обоих имя идет через букву «Д» вместо «Л». Хотя русские не выговаривают его имя полностью и часто зовут по русски – «Борис» или «Боря». Тебя тоже русские чины могут звать «Толя», так что ты не обращай на это внимания. – закончил Барлыбек.

 
 Фото; из «Адрес-Календаря Семиреченской области» за 1897 год, где вписана фамилия "Сыртанова Турдыбека", как переводчика туземных языков.

     Летом 1897 г. к Барлыбеку на работу пришел волостной Бакайской волости, рода канглы, Верненского уезда Аманжолов, который привез своего сына Садыка. На казахском языке рассказал Барлыбеку о том, что его сына не взяли в гимназию, так как якобы квота на детей киргиз уже исчерпана и впредь принимают только русских и русскоязычных.
Барлыбек возмутился, попросил Аманжолова посидеть в его кабинете, а сам пошел к Главному инспектору учебных заведений области. Переговорив с ним Барлыбек узнал, что действительно квота на детей киргизов исчерпана. Тогда Барлыбек попросил сделать исключение и взять Аманжолова Садыка, как члена семьи коллежского советника.
Главный инспектор удивился, сказав:
     - Странно! Как я знаю, Вы из Копальского уезда, а мальчик из Верненского уезда, за 800 километров от Копальского уезда? –
     Барлыбек ответил:
     - Мальчик действительно мой родственник и согласно «Положению» о государственных чиновниках, имею право на льготы. В том чтисле на то, чтобы моего близкого родственника взяли на обучение в гимназию на государственный кошт. Он сын моей сестры, вышедшей замуж за киргиза Бакайской волости. Если надо, привезу оттуда свидетельство о замужестве моей сестры за их жителя. –
     - Нет, не надо! Я Вам верю, господин Сыртанов! – ответил инспектор и написал бумагу директору гимназии Вахрушеву о приеме Садыка Аманжолова как родственника офицера Сыртанова Б.
     Барлыбек сердечно поблагодарил инспектора, взял «Направление» на имя Садыка Аманжолова и вернулся в свой кабинет. На стуле, перед его стулом сидел с поникшей головой волостной Аманжолов. Барлыбек протянул ему бумагу и сказал о том, что теперь Садык уже принят в подготовительный класс гимназии. Аманжолов выхватил бумагу, на радостях забыл даже поблагодарить Барлыбека и кинулся в дверь, к сыну. Впоследствии Садык каждую осень перед занятиями приходил домой к Барлыбеку, передавал какие то подарки от отца Барлыбеку и его семье.
     Осенью 1897 г. года к Барлыбеку приехал Сейітбаттал с братом Турусбеком. Барлыбек очень обрадовался, накрыл богатый стол и вскоре все четверо родственников Барлыбек с Турлыбеком и приехавшие сыновья Мамана-кажы стали трапезничать, расспрашивая друг друга о жизни. В конце чаепития Сейітбаттал сказал Барлыбеку:
     - Ал, Баурым! Мы ведь приехали к тебе чтобы посмотреть школу – гимназию и снять с чертежей его строительства копию. После твоих слов о школе, я два года напоминал отцу, что надо бы нам из своих доходов построить школу – медресе для детей нашего рода. Особенно усердствовал Турусбек, так как это была его еще детская мечта. И вот, наконец, благодаря тому, что эти два года были успешными в торговле,  наша семья сумела скопить немалую сумму. Теперь отец согласен дать деньги на строительство школы и послал нас к тебе, чтобы ты помог нам с чертежами для строительства. –
     - Завтра же поедем смотреть школу-гимназию, а потом я возьму чертежи у архитектора, который строил школу. – ответил Барлыбек.
     - Тогда мы завтра встретимся возле школы – сказали Турусбек с Сейітбатталом и откланявшись вышли к себе в гостиницу.
     Назватра с утра Барлыбек прошел к зданию гимназии, увидев там своих двоих родственников, позвал с собой и вместе зашли к директору, действительному статскому советнику Матвею Васильевичу Вахрушеву. Зайдя в кабинет директора, Барлыбек познакомил его с вошедшими, объяснил цель их прихода в гимназию. Директор был только рад, тому, что где-то в казахской глубинке будет школа, поэтому сразу согласился на экскурсию и сам провел пришедших по всей территории школы, вместе с пансионом.
Через два часа, поблагодарив директора, Барлыбек повел родственников к себе домой, где Еркежан уже приготовила обед.
     После обеда, попросив гостей подождать его прихода, Барлыбек отправился чертежнику Алексею Кремлеву. Вдвоем порывшись в архивных папках, нашли чертежи прежней двухэтажной гимназии, что потом рухнула от землетрясения 1887 г. Обрадованный Барлыбек принес чертежи домой и вручил их братьям Мамановым. Те тоже обрадовались чертежам, поблагодарив Барлыбека и Еркежан, выехали к себе домой.
     Перед Новым годом, 26 декабря 1897 г. вышел Указ царя о том, что Семиреченская область опять передается под управление Туркестанского генерал – губернаторства в Ташкенте. Это намного облегчило делопроизводство, так как теперь не надо было отправлять бумаги в Омск, через Семипалатинск и ждать ответа месяцами. От Верного до Ташкента была налажена почтово – станционная и почтово-телеграфная связь и бумаги туда и обратно проходили всего – то за 3-4 дня.
      В феврале 1898 г. Еркежан родила в военном госпитале Верного здорового мальчика, весом более 3-х килограмм. Радостные, Барлыбек с Турлыбеком через неделю встретили ее у выхода госпиталя, отвезли домой. Так как уже стояла зима, решили не беспокоить родителей радостным известием, а сообщить весной, когда дороги будут открытыми. Назватра утром за завтраком Турлыбек сказал брату:
     - Позволь мне дать имя своему племяннику! –
     - Ну, хорошо! А как хотел бы ты назвать моего первенца?
     - Если не возражаешь, назовем его «Абділ-К;дір» – ответил Турлыбек.
     - Ну, что же, хорошее мусульманское казахское имя. На арабском языке это имя означает как наше казахское «;адырлы Абділ» или «Милосердный Абділ». Хорошее имя, ведь есть же пословица –«Как назовешь человека, такая и будет у него судьба», так что, наверное, его судьба будет овеяна милосердием, добротой к людям и ответной добротой и милосердием к нему самому. Так что, так и назовем! – заключил Барлыбек. Затем обратившись к Еркежан спросил:
     - А ты не против, моя милая? Ведь надо твое согласие, ты же принесла нам такую радость в дом! –
     - Конечно, я согласна! – ответила Еркежан и вышла из кухни кормить ребенка, так как тот подал голос из спальни.
     Назавтра вечером в дом Барлыбека пришли местный мулла с помощником. Две женщины соседки – подружки Еркежан, уже хлопотали в доме, готовя угощение и накрывая стол. Для муллы специально в зале поставили низкий казахский круглый столик, разложили корпе по сторонам и подушки. Все приготовления были посвящены казахскому обычаю «Шілдехана» и «Есім беру» что переводится как «Праздник посвященный наречению имени новорожденному». Мулла после бесбармака и чая, умыл руки и начал обряд присвоения имени новорожденному. Ребенка распеленали, положили на стол перед муллой, тот зачитал необходимые суры из Корана, взялся пальцами за одно ушко ребенка и трижды прокричал его имя «Абділ-К;дір», затем взялся за второе ушко и тоже трижды проговорил имя в ушко. Женщины забрали ребенка со стола и запеленав унесли в спальню. Барлыбек протянул мулле сверток с полотенцем, внутри которого вложены были деньги. Мулла с помощником откланялись и Барлыбек на тарантасе отвез их домой. Пока его не было женщины, Еркежан и Турлыбек продолжили застолье, вскоре к ним присоединился и вернувшийся Барлыбек.
     Через семь дней от рождения провели новорожденному обряд «Бесікке салу». Для этого Турлыбек заранее купил «Бесік» – люльку, представляющий собой кроватку с дыркой на днище в стороне, где будет располагаться мочеполовой орган. По обеим торцам концов прикреплены две дуги и палка посередине связывающая обе дуги. Ребенка укладывают в кроватку, на половой орган надевают трубочку из трубчатой бараньей  кости и выводят через дырку в днище наружу. Благодаря этому моча самопроизвольно вытекает наружу, а промежность малыша всегда сухая и он не просыпается от раздражения кожи мочой. На дуги сверху накладывают тонкое плотное одеяло, которое не пропускает свет и малыш спит в темноте. Опять позвали муллу, соседей, друзей и сослуживцев по работе. Мулла прочел соответствующую молитву, ребенку одели трубочку на половой орган, запеленали, выведя трубочку между пеленками и уложили в бесик. Сверху накрыли одеялом, чтобы он лежал в темноте. Турлыбек унес бесик с малышом в спальню, а Еркежан принялась обхаживать гостей.
После обильного застолья все стали расходиться, Барлыбек вынес роскошный чапан с меховым воротников и шапку – «Борік», танцииени таким же мехом по окружности. Накинул чапан на муллу со словами благодарности, надел ему на голову «Борік». Затем вывел под руки во двор, усадил в тарантас и отвез его домой.
     Малыш быстро набирал вес, крепчал благодаря тому, что у Еркежан шло много грудного молока. Весной 1898 г, к концу мая,  Барлыбек опять повез жену и сына, вместе с Турлыбеком в Суттіген. Пока семья отца не переехали на джайляу
     Обрадованная семья Сырттана провела той, посвященный как новорожденному внуку, так и прибытию через 4 года Турлыбека из Китая. Через три дня братья заторопились обратно на работу в Верное. Родители Барлыбека собрали много съестного, вяленое мясо из остатков зимнего согыма, сливочное масло упакованное в вычищенный желудок барана, курт, ірімшік и жент для матери малыша. Жент – это обжаренное пшено, которое размалывают в порошок, затем смешивают со сливочным маслом с сахаром.
     - Жент способствует прибытию молока у кормящей матери, поэтому он всегда должен быть в рационе у кормящей женщины. – сказала мать Барлыбека, укладывая узлы на тарантас. Когда уложили все в тарантас, Турлыбек сел было на облучок кучера, как к нему подошла мать и сказала:
     - Балам Турлыбек, пора бы и тебе жениться. Сколько можно ходить бобылем? Мы и от тебя ждем внуков, так что в следующий раз приезжай как Барлыбек, с невестой или сразу с женой. Годы идут и надо успеть оставить после себя потомство, как принято у нас казахов. - 
     - Мама, как только найду подходящую кандидатуру, сразу женюсь. Не всем везет как Барлыбеку, нашедшему свое счастье в виде Еркежан. Не переживай, женюсь мама! – ответил Турлыбек.
     Затем, прихлестнул вожжами по крупу коня, тарантас тронулся с места и покатил домой в Верное.
     Потянулись ежедневные будни работы переводческого отдела.
     Осенью 1898 г. через путников, едущих в Верное, Барлыбеку передали письмо от Турысбека-кажы о том, что они за год построили здание школы и 5 сентября будет торжественное открытие 3-х летней школы-медресе, куда приглашаются Барлыбек с Турлыбеком. Через почтовый телеграфную станцию действующую теперь уже и в Абакумовке, Барлыбек передал начальнику депешу, с просьбой передать текст в Карагаш семье Мамановых, что всего в 5 километрах от Абакумовки в сторону выселка Аксу. В депеше Барлыбек с Турлыбеком извинялись, что не могут приехать на торжественное открытие школы-медресе. Открытие школы прошло без их участия.
К сожалению, в медресе давали знания лишь по религии – Шариату, обучали арабскому языку и другим предметам теологической направленности. Не было очень важного такого предмета как – изучение русского языка!
     Через два года в 1900г.  Еркежан родила второго сына. Теперь уже имя ему давал сам Барлыбек, назвав малыша «Д;рібек» что в дословном переводе означает «Бек» – глава, «Д;рі» – лекарства. Но, русский писарь опять вписал его имя как – «Дарибек», так как в русском алфавите нет буквы идентичной казахскому «;» и «І». В имени сына Барлыбек хотел воплотить невоплощенную детскую мечту – стать врачом.
     Все эти годы Турлыбек жил с Барлыбеком вместе, не женился ни на ком, хотя Еркежан прилагала все усилия, чтобы просватать его за своих родственниц или за подружек. Через три года после приема на работу, в 1990 г. губернатор Ионов издал приказ о присвоении Турлыбеку чина «Коллежский регистратор», что относилось к 10 чину по «Табелю о рангах» и было равно воинскому званию «Камер-юнкер». Согласно этому званию повысили оклад Турлыбеку – до 850 рубей, а также дали все офицерские льготы. Как офицера – переводчика его включили в состав делегации от Семиреченской области поехавшей в Москву на праздник коронации государя. За все годы службы Турлыбека неоднократно награждали: серебряной медалью за усердие по службе, драгоценными подарками, «Похвальным листом» от военного губернатора.
     Весной 1900 г. к ним заехал волостной Маканчи-Садырской волости, Копальского уезда Тынышбай. Оказалось, что он привозил своего  сына Мухамеджана в Верненскую гимназию еще в 1890 г., который проучившись два года в подготовительном класса, поступил в основной 8-летний курс обучения. Учился только на отлично и хотел бы продолжить обучение в Санкт-Петербурге, как когда-то смог поехать сам Барлыбек. Барлыбек успокоил Тынышбая, сказав, что  поможет через губернатора оформить направление на учебу в Санкт-Петербург, когда тот закончит гимназию. Сказал, чтобы Тынышбай завтра же вечером привел Мухамеджана к нему в дом для личного знакомства. Назавтра, перед отъездом домой Тынышбай привел мальчика в дом Барлыбека. Барлыбек побеседовал с ним, определил его способности и спросил:
      - Кем бы хотел стать мальчик? –
     Мухамеджан ответил: 
     - Барлыбек – А;а! Я очень хочу стать инженером – железнодорожником, хочу построить такую железную дорогу у нас! Это же такое чудо, когда без лошадей и верблюдов двигается повозка – вагон. Это моя мечта! –
     Барлыбек удивился такому желанию мальчика и сказал его отцу:
     - Впервые вижу казаха, желающего стать инженером! Все кого я спрашивал, помогая поступить в гимназию, отвечали, что хотят стать юристами, переводчиками, военными, чиновниками, врачами. Ваш сын первый, кто захотел стать инженером, выбрал техническую специальность, к которой пока нет тяги у наших казахских детей. Молодец! Чувствую, что Ваш сын будет гордостью всей нашей нации, и я обязательно помогу ему в осуществлении мечты! –
     Расстроганный Тынышбай обнял Барлыбека, пожелал ему здоровья и успехов в работе и вместе с сыном вышел из дома Барлыбека. В июне 1900 г. к Барлыбеку в дом пришел Мухамеджан Тынышбаев. Он показал Барлыбеку свой «Аттестат» с отличными отметками и сказал:
     - Барлыбек – А;а! Помогите, пожалуйста, получить направление от  губернатора на обучение в Санкт-Петербург! От директора гимназии М. Вахрушева уже есть бумага – «Прошение», о том, чтобы мне дали квоту на обучение из средств области. Но, мои документы даже не приняли в канцелярию губернатора. –
     Барлыбек ответил: - Хорошо! Завтра же пойду к губернатору по твоим делам, а ты оставайся ночевать у нас дома и жди меня. –
Назавтра Барлыбек уже был в приемной губернатора. Оказалось, что его нет, и вместо него прием вел вице-губернатор Осташкин.
     - Это к лучшему! – подумал Барлыбек, затем показав аттестат и «Прошение» от директора гимназии, попросил содействия в оформлении квоты на учебу в Санкт-Петербургский Императорский институт железнодорожного транспорта. Осташкин пообещал помочь, но надо подождать пару дней, пока губернатор вернется из поездки по области. Через два дня Осташкин позвал Барлыбека и сказал, что губернатор не верит тому, что мальчик – киргиз может стать инженером, что у него хорошие знания по математике, физике, химии и другим предметам, поэтому он должен сам проверить знания у Мухамеджана. Барлыбек ответил, что мальчик готов подтвердить свои знания перед любой комиссией и губернатором.
Осташкин зашел к губернатору, переговорив с ним, вышел к Барлыбеку и сообщил, что завтра после обеда в 15 часов губернатор хочет проэкзаменовать Тынышбаева Мухамеджана. Обрадованный Барлыбек поспешил домой, рассказал мальчику о завтрашней беседе у губернатора в форме экзамена, бегло по всем предметам, которые нужны для поступления в техническое высшее учебное заведение. Мухамеджан всю ночь штудировал книги, повторял теоремы и формулы по физике, математике и химии.
Назавтра оба были у губернатора. Барлыбека не запустили к нему и Мухамеджан сам вошел в кабинет губернатора. Барлыбек долгих два часа ждал его выхода, пока адъютант не вышел вместе с ним. Мухамеджан радостно кинулся на шею Барлыбека, затем сказал, что он смог ответить на все устные вопросы губернатора, затем написал три ответа на письменные вопросы по физике и математике.
     - Удивительно Барлыбек-А;а! Откуда у губернатора такие знания по этим предметам? – сказал Мухамеджан Барлыбеку.
     - Ну как же! Он же, прежде всего бывший офицер – артиллерист, поэтому он должен назубок знать указанные предметы. Но и ты молодец! Смог ответить на все вопросы, и теперь он обязательно даст тебе квоту на обучение в Санкт-Петербурге. Кстати, теперь наши студенты живут в специальном общежитии, построенном на наши деньги в Санкт-Петербурге. –
     Через неделю, когда с помошью Барлыбека Мухамеджан выправил все нужные документы и получил деньги на дорогу, еду и проживание, Барлыбек пошел провожать его на почтовую станцию, в сторону Ташкента, откуда он должен выехать поездом в столицу. На прощание сказал:
     - «Жолы; болсын, бала;ай! ;аза;ты; к;зі ашы;, к;кірегі ояу азаматтарыны; к;беюі ;те ;ажет. «Білекті бірді жы;ады, білімді мы;ды жы;ады». ;ара;;ы ;аза;ты; к;ні ;ара;;ы, осыны зерде;е са;тап ж;р» -
На что танцииения Мухамеджан ответил:
      - Барлыбек – а;а! Я клянусь, что приложу все усилия для служения своему казахскому народу! –
Барлыбек похлопал Мухамеджана по плечу, обнял его и пошел к себе домой. Дома его ожидал брат Турлыбек с бумагами очередных жалоб казахов из Лепсинского уезда на свое уездное начальство. По долгу службы, им обоим часто приходилось переводить жалобы казахов на имя губернатора, в областной суд и другие областные органы. Все они были одного типа – жалобы на несправедливость и притеснения со стороны местной русской администрации, казаков и русских переселенцев. В меру своих сил оба брата старались решать проблемы по справедливости, что стало раздражать чиновников областного уровня. По всей Семиреченской области разнеслась слава о Барлыбеке и Турлыбеке, как о справедливых чиновниках и народ гурьбой стал осаждать их не только на службе, но и приходя с жалобами к ним в дом. Почти во всех случаях удавалось добиваться справедливого решения в пользу пострадавших казахов. Но, оба никак не могли добиться справедливости при решении земельных вопросов, что было связано с тем, что межевщики произвольно обозначали на картах места, выделенные для казаков, для переселенцев из русских губерний, отнимая поливные и пастбищные казахские земли для русских. Неоднократные обращения Барлыбека к начальнику Межевого отдела Областного Правления, статскому советнику Лукиану Игнатьевичу Эгерту не имело успеха ни разу. Он постоянно ссылался на то, что межевщики начертили планы за 15-20 лет до его прибытия на службу, тех межевщиков уже и нет на работе, поэтому снова ехать и снова межевать землю по жалобам казахов он не намерен и не уполномочен. Если только сам военный губернатор Ионов даст письменный приказ, то только тогда он будет размежевывать землю снова. К сожалению, ни разу военный губернатор не издал такого приказа, какие бы доводы не приводил Барлыбек, защищая своих казахов от произвола местной русской власти. У себя дома братья горячо обсуждали все эти факты угнетения и произвола русской администрации совместно с приезжими русскими переселенцами над казахами, киргизами, уйгурами, сартами, татарами. Возмущались фактами, изложенными в жалобах мусульман, возмущались бездействием русской администрации на местах.
     Однажды после такого бурного обсуждения Барлыбек сказал:   
     - Надо публиковать все факты притеснений мусульман русской администрацией на местах в волостях. Надо разъяснять казахам  юридические знания на нашем языке. Здесь, где губернское начальство, таких открытых фактов угнетения мусульман нет, а вот по области каждый уездный начальник действует, как хочет, измываясь над неграмотными и забитыми казахами, уйгурами, киргизами. Думаю, надо мне создать отдел для нас мусульман при областной газете «Семиреченские областные ведомости» на арабском шрифте. Надо поискать мецената из числа мусульман – купцов и поехать в Казань, чтобы купить там арабский шрифт! –
     - Молодец Барлыбек! Правильно мыслишь, надо срочно поискать таких меценатов и создать отдел в областной газете, которая для нас мусульман будет советчиком и учителем! – поддержал брата Турлыбек. На том и порешили, что с завтрашнего дня Турлыбек займется поиском мецената. Тем более, что Турлыбек собирался уволиться со службы, так как уже отработал необходимое количество лет для выхода на пенсию и мог посвятить свободное время на поиски мецената. Сл следующего дня Турлыбек стал обходить многочисленные лавки, мануфактуры и магазины. В магазины, где хозяевами были русские, он не заходил. Две недели ежедневных поисков наконец дали результаты и в одном из магазинов, после разговора с приказчиком – татарином, его провели к хозяину – татарскому купцу Ахметкариму Зейнуллину.
     Выслушав доводы Турлыбека, Ахметкарим сказал:
     - Хорошо, я согласен помочь в таком богоугодном деле, как просвещение мусульман на арабском шрифте. Даже есть купец в Казани, который может помочь в этом деле. Но, прежде чем дать ему заказ на шрифты я должен заключить Договор с твоим братом. О нем идет хорошая молва среди мусульман и только полагаясь на его порядочность, я буду иметь дело с вами. Завтра приведи его ко мне в обеденное время, и мы обсудим ваше предложение. –
     Вечером за ужином Турлыбек обрадовал брата Барлыбека сообщением о том, что нашелся такой меценат – патриот.
     - Это татарский купец Ахметкарим Зейнуллин, имеюший несколько магазинов по продаже скобяных и галантерейных товаров. Он хочет встретиться с тобой у себя в магазине – добавил Турлыбек.
     - Хорошо! Завтра же отведи меня к нему! – обрадовано ответил Барлыбек.   
     Назавтра во время обеденного перерыва Барлыбек встретился с Ахметкаримом в одном из его магазинов. Больше часа беседовали о предстоящей поездке в Казань. Оказалось, что у Ахметкарима в Казани есть родственники купцы и среди них несколько человек, которые ездят в Персию за товарами и могут привезти оттуда арабский шрифт. Ахметкарим сказал Барлыбеку:
     - Таксыр! Вначале я пошлю заказ на шрифт своим родственникам в Казань, через выезжаюших на днях туда купцов за товарами. Вернувшись, они скажут – когда нам надо будет поехать за шрифтом и сколько это будет стоить. Я согласен оплатить стоимость шрифта, главное – что бы Вы Барлыбек смогли сперва взять разрешение на публикацию «Туземного отдела» на арабском языке в нашей газете «Семиреченские областные ведомости». А иначе не стоит и огород городить. Поэтому, как только Вы покажете мне бумагу с разрешением открытия в областной газете «Туземного отдела» как тут же дам заказ в Казань. – сказал Ахметкарим на прощание.
     - Через три дня принесу Вам нужные разрешения, так что даже не переживайте, что зря потратите свои деньги! – ответил Барлыбек, пожимая на прощание руку купца.
     Вернувшись к себе в контору, составил текст «Прошения» на имя военного губернатора и пошел подписывать главному редактору газеты В. И. Соловьеву.
     Редакция газеты располагалась в здании Войскового штаба области, где располагалась и государственная типография, что была на углу улиц Колпаковского и Губернаторской. Войдя в кабинет к редактору, Барлыбек громко поздоровался:
     - Приветствуем Вас, уважаемый Василий Исидорович ! –
     - Ооо, кого я вижу у наших ворот! Неужели сам начальник делопроизводства области явился? Видимо очень важное дело привело Вас Бардыбек Сырттанович, коли вместо гонца пришли сами! – с улыбкой ответил на приветствие Соловьев.
     - Да, очень важное дело! – добавил Барлыбек, присаживаясь на стул, куда жестом указал Соловьев.
     - Вот какое дело, Василий Исидорович! Предлагаю открыть в твоей газете так называемый «Туземный отдел» где будет публиковаться информация для моих сородичей – мусульман на арабском шрифте. Благодаря такому отделу и у тебя поднимется тираж газеты. Как на это смотришь Василий? – сказал Барлыбек.
     - Смотрю очень даже положительно! Ты молодец, что печешься о своем народе. Вот только где найдешь такой шрифт? Кто будет редактировать отдел? – спросил Соловьев.
     - Не это главное Василий! Шрифт найду я сам, редактировать тоже буду сам. Главное – подпиши мое «Прошение» на имя губернатора, что ты не возражаешь, а даже очень приветствуешь мою инициативу. – ответил Барлыбек, протягивая Соловьеву текст своего «Прошения».
     Соловьев внимательно прочитал бумагу, затем подписал его внизу: «Ходатайствую о разрешении «Туземного отдела» в газете «Семиреченские областные ведомости», расписался внизу и поставил дату. Барлыбек, взяв бумагу, поблагодарил Соловьева и пошел в «Дом губернатора» пока не наступил вечер. Занес в канцелярию, завизировал в «Журнале приема корреспонденции» сам поставил порядковый номер на своем «Прошении» и занес в приемную генерала Ионова. Адъютант, зная Бардлыбека по совместной работе, пообещал, что первым занесет «Прошение» на подпись генералу завтра утром.
     Назавтра, часам к 11 Барлыбек уже был в приемной генерала. Адъютант дал ему в руки подписанное генералом «Прошение». Барлыбек прочел его визу, в левом углу: «В. Соловьеву. Разрешаю.» С подписью генерала и датой разрешения.
     Не дожидаясь обеденного перерыва, Барлыбек быстрым шагом дошел до редакции и дал в руки Соловьеву «Прошение» с визой генерала.
     - Ну, вот и здорово! Теперь мы с тобой будем чаще видеться, так как будем делать одно общее дело. Примерно когда будут шрифты? – спросил Соловьев Барлыбека.
     - Да, вот нужна теперь бумага от тебя о том, что с разрешения генерала, в газете открывается «Туземный отдел» на арабском щрифте. Эту бумагу понесу меценату и тогда в течение месяца через полтора привезу эти шрифты. – ответил Барлыбек.
     Соловьев написал на листе бумаги слова, продиктованные Барлыбеком, поставил штамп редакции и протянул Барлыбеку. Барлыбек  поблагодарил Соловьева, откланялся и пошел к купцу Зейнуллину.
     - Ну, Вы и молодец! За один день смогли получить разрешение, видимо Вас очень уважают в канцелярии губернатора, да и сам генерал, коли так быстро все получилось. Ну, все! Теперь дам запрос в Казань и приложу авансом часть денег. Через две недели придет ответ, а через еще две недели сможем поехать в Казань сами – сказал Ахметкарим, с уважением поглядывая на Барлыбека.
     - Тогда все, я буду ждать от Вас вестей и буду готовиться к поездке – сказал Барлыбек и попрощавшись ушел к себе на работу.
     Вечером дома, за ужином рассказал Турлыбеку о том, что получено разрешение и теперь осталось ждать вестей от купца.
     - Очень хорошо брат! Я ведь тоже уволился, получил отпускные, назначили хорошую пенсию и теперь хочу поехать домой, полечится кумысом и теми травами, что ты мне посоветовал найти у нас в Карашокы и Суттігене. Я дал заявление о выходе на пенсию по состоянию здоровья. Появился частый кашель, общая слабость, резко похудел. Воинская врачебная комиссия дала заключение об отставке по состоянию здоровья и выслуге лет. Мне определили пенсию в 214 рублей за отличные заслуги перед царем и Отечеством, хотя обычная пенсия моего чина составляла 114 рублей 30 коп. – сказал Турлыбек, покашливая в платок.
     Барлыбек тут же пошел к книжному шкафу, нашел там справочник по травам и стал выписывать названия на бумагу. Затем отдал бумагу Турлыбеку, говоря:
     - Вот брат названия трав, что растут у нас в Аксуском районе и в горах Карашокы. Как их готовить и как пить я здесь написал. Конечно, тебе поможет кумыс, хорошее питание, духовная атмосфера нашего дома – отца, матери, братьев и сестер. Езжай! –
     Утром, провожая Турлыбека на почтовой станции в Абакумовку, Барлыбек обнял брата и вдруг почувствовал щемящую боль в сердце и слезы внезапно навернулись на глаза. Вытащим носовой платок, начал вытирать глаза и увидел, что Турлыбек тоже вытирает глаза от слез.
     - Прощай брат! Почти 9 лет прожили вместе, душа в душу, делились сокровенными мыслями и чаяниями. Вместе защищали своих казахов от произвола русской администрации. Жаль, что не смогли тебя уговорить жениться. Теперь понятно, почему ты так упорно не женился, видимо давно болеешь, только не показывал этого никому из нас. Только кашель в последние годы давало мне знать, что не все в порядке у тебя со здоровьем. Как жаль, что так мало были вместе! Как жаль, что из-за болезни у тебя не будет наследников. Роднее тебя только мать и отец. Аман-сау бол! – думал Барлыбек, махая рукой вслед уходящей почтовой карете.
     Не зря болела душа у Барлыбека по поводу брата. Так и не увидел он больше его. Лишь через два года, после того как Турлыбек скончался весной 1904 г. от болезни легких и был похоронен в Суттігене, Барлыбек смог посетить его могилу, прочесть молитву.
     Вскоре пришел ответ от купцов Казани и через месяц Барлыбек с Ахметкаримом поехали на перекладных в Ташкент, а оттуда на поезде, по недавно построенному железнодорожном пути до Оренбурга. Оттуда поездом добрались до Казани.
     В Казани, пока Ахметкарим приобретал шрифты и другие товары уже для своих магазинов, Барлыбек за три дня прошелся по нескольким медресе в Казани. Главной его целью было посетить медресе «Марджания» созданный татарским богословом, ученым и просветителем татарского народа Шихабетдином Марджани и медресе «Мухамадия» в Казани. Барлыбек хотел, посетив оба медресе, переписать у них учебные планы, названия учебников, распорядок дня и планы учителей, так как в них преподавали дисциплины по «Джаддитскому» направлению в обучении учеников медресе. Посетив оба медресе, Барлыбек узнал истории их создания.
    Ш. Марджани (1818 – 1889гг.) сам основал медресе «Марджания» и сам же  реформировал свое медресе под направление, называемое «Джаддизма», созданное выдающимся татарским теологом-ученым и просветителем тюркского мира Исмаилом Гаспринским . «Джадд» – по арабски «Новый» и действительно по джаддизму учеников обучали не только религии.
     Медресе «Мухаммадия» («Галеевское») в Казани было учреждено в 1882 г. имамом 5-й соборной мечети Казани Галимджаном Мухамметзяновичем Галеевым (Баруди) и его отцом купцом Мухамметзяном Галеевым, в честь которого и назвали медресе. Первый камень в основание основного здания медресе заложил в 1891 г. выдающийся шейх ордена «Накшбандийа» Зайнулла Расули, чьим мюридом был Галимджан Баруди. Оно стало первым джадидским медресе России, когда в 1891 г. Баруди начал обучать учеников. В течение 14 лет они изучали здесь арабский, турецкий, русский языки, риторику, каллиграфию, математику, геометрию, физику, географию, психологию, методику и педагогику, медицину и гигиену, правоведение, философию, всеобщую историю, историю России, историю тюркских народов и другие предметы. Ничего этого не было в учебных планах обычных медресе, обучавших учеников по «Каддизму». Религиозные предметы в джадидском варианте включали в себя «Фикх» (право), «Фараиз» (наука о правилах раздела имущества), «Тафсир» (толкование Корона), «Хадисоведение», «Сира» – (жизнеописание Пророка Мухаммада), «Акида» (догматика), «Ахлак» (основы морали), «Историю Ислама», «Каноны Ислама», «Вааз ва хитбат» (искусство проповеди). Истории других религий. Барлыбек узнал, что в медресе «Мухаммадии» насчитывается до 500 учащихся и 20 мугаллимов (преподавателей).
     Руководители обеих мечетей с удовольствием дали Барлыбеку копии учебных планов, распорядок дня учеников, список названий учебников и книг по учебному плану, показали методологию занятий. Барлыбек рассказал им о медресе «Мамания» у себя на Родине, сказал, что к сожалению, в ней обучают по «Каддийскому» направлению в Исламе. Теперь, когда он сам увидел преимущества «Джаддитского» направления, то обязательно передаст в медресе новые учебные планы и теперь выпускники-казахи Аксуского района будут не только намного грамотнее, но и обучатся русскому языку. Это крайне необходимо для молодого поколения казахов, так как без нее нельзя будет достичь цивилизации и уровня образования русскоязычного населения царской империи, а также служебной карьеры в местной администрации. В обоих медресе напутствовали Барлыбека молитвой и дали «Бата» на успех перевода Аксуского медресе «Мамания» в новое русло «Джаддизма»
     Ахметкарим закончив свои дела, привез в комнату постоялого двора, где они остановились, два небольших тюка с арабским шрифтом. Когда Барлыбек принимал тюки с брички Ахметкарима, то чуть не уронил тюк, до того он оказался тяжелым.
     Ахметкарим рассмеялся, увидев растерянное лицо Барлыбека, когда тюк грохнулся из его одной руки на землю, чуть не ушибив ему ноги.
     - Обеими руками надо был брать, уважаемый Барлыбек! Ведь они же свинцовые и хотя с виду маленькие по размеру, но очень тяжелые. Мы их отправим с товаром, что я прикупил здесь, в багажном вагоне, а сами будем в пассажирском вагоне. А когда приедем в Ташкент, то там у меня есть контора, которая доставляет мне товары из Ташкента в Верное, так что таскать эту тяжесть мы больше не будем. – сказал Ахметкарим Барлыбеку.
     Он подозвал рабочего двора, тот перенес оба тюка со шрифтом и вложил в коробы с товаром купца. Вечером оба уже сидели в пассажирском вагоне поезда на Ташкент, груз рабочие внесли в багажный вагон. Через два дня, поздно вечером приехали в Ташкент. Ахметкарим попросил Барлыбека подождать возле вагона, сам юркнул куда-то за здания, вскоре вернулся с двумя грузчиками и крытой телегой, запряженной парой лошадей. Весь товар купца в трех коробах погрузили на телегу, закрыли тентом, обвязали веревкой к корпусу телеги и возничий что-то сказав Ахметкариму, выехал с перрона вокзала. Ахметкарим расситался с грузчиками и завел Барлыбека в гостиничное отделение вокзала, где он уже оказывается, арендовал комнату на ночь. Переночевав и сытно позавтракав узбекским пловом с чаем, пошли на почтовую станцию и выехали в Верное, на почтовых перекладных. На следующий день были уже у себя в Верном. Через день подъехала и телега с товаром купца. Барлыбек на служебном тарантасе перевез оба тюка со шрифтами в типографию, зашел к Соловьеву, сообщил ему, что шрифты здесь. Тот вызвал линотиписта-наборщика и втроем зашли в типографию. Наборщик оценил шрифты и сказал, что так как он не знает арабского языка, то надо ему в помощники человека, который покажет где какие буквы надо ставить. Остальное он сделает сам. Барлыбек пообещал, что такой человек будет и они с Соловьевым вернулись в кабинет редактора.
     - Ну, что Борис» Жду материалы для «Туземного отдела» и помощника наборщика к концу недели. На следующей неделе выпустим первый номер «Туземного отдела» – сказал Соловьев прощаясь с Барлыбеком.
     - Хорошо! – ответил Барлыбек и пошел к себе на службу. Там он подозвал переводчика арабско-персидского языков и сказал ему, что теперь они вдвоем будут писать материалы в областную газету. Тот только обрадовался такой дополнительной нагрузке, сказав что давно было пора начать такое благое дело для своего народа.
     Через неделю вышел первый номер «Туземного отдела» в которой были опубликованы статьи самого Барлыбека, несколько сообщений о произволе уездных начальников из трех уездов, статья о гигиене от врача, статья еще одного переводчика Джайнакова из Жаркентского уезда о безобразиях, творящихся на таможне и произволе над казахами, уйгурами, дунганами. Номер газеты пошел нарасхват, приезжали из отдаленных уездов и двух областей в редакцию, чтобы купить газету. Через месяц резко увеличилось количество подписчиков, причем подписчиками стали даже казахи из Семипалатинской и Акмолинской областей. Редактор Соловьев радовался как ребенок, когда Барлыбек приносил статьи и письма из уездов. Переводчик ночами помогал наборщику правильно расставить шрифт и знаки. Барлыбек тем временем написал статью в газету «Дала уалаяты» который издавался арабским шрифтом как приложение к газете «Акмолинские областные ведомости» под названием «;аза; хал;ыны;  ;азіргі h;м ілгері к;ні турасынан бірнеше ой;а келген сана»
Ранней весной 1902 года родился третий сын, которого назвали ;ызырбек.
     Барлыбек ждал отпуска, чтобы поехать домой, показать младенца, сына ;ызырбека и сказать учредителям медресе «Мамания» о том, что надо переходить на полное 8-летнее обучение по «Джаддитскому» новометодному обучению и передать им все бумаги по учебному процессу, что ему дали в Казани.
     Но, не удалось Барлыбеку донести эти бумаги в "Маманию", так как его жизнь круто изменилась.


                Глава 7
                Барлыбек в Китае

     Весной 1903 г. у Барлыбека родилась дочь, которую назвали «Канипа» по имени сестры Еркежан. Радостный Барлыбек не отходил от своей крохотной дочурки, нянчил и качал на руках, когда она плакала. Благо, что грудного молока у Еркежан было много и дочурка быстро набирала вес.   
     В августе этого же года Барлыбека вызвал к себе губернатор, генерал-майор М. Ф. Ионов. После приветствий он жестом указал Барлыбеку присесть к столу и обратился к нему, полностью озвучив имя и отчество:
     - Бардыбек Сыртанович! Мною, издан «Приказ» о присвоении Вам очередного звания «Надворный советник» за выслугу лет, что приравнивается званию подполковника пехоты или ротмистра гвардии. Кроме того, издал приказ о назначении Вас «Чиновником для особых поручений» при губернаторе. Вам надо будет срочно выехать вместе с переводчиком маньчжурского языка Шебалиным в Кульджу, в распоряжение Уполномоченного Комиссара по размежеванию границы с Китаем, Якова Петровича Шишмарева. У них острая нехватка в офицерах с высшим образованием и переводчике маньчжурского языка. Завтра же получите денежное обеспечение на год. Вас туда отвезет тарантас нашего ведомства и обратно привезет заболевших двух офицеров. Какие будут вопросы? –
     - Никаких, Ваше Высокоблагородие! – ответил Барлыбек.
     - Тогда можете идти. Найдите Петра Васильевича Шебалина, скажите кучеру, когда и куда подъехать и отправляйтесь как можно скорее. Все можете идти! – сказал генерал-майор, махнув рукой.
     - Есть! – ответил Барлыбек и вышел из кабинета. В приемной ему вручили «Приказ» о повышении в звании и «Приказ» о его назначении чиновником особых поручений и «Приказ» о его командировке в Кульджу на год.
     Найдя переводчика Шебалина и договорившись с ним, где и как им выехать, Барлыбек прошел в финансовый отдел, где уже лежало распоряжение губернатора о выделении ему денежного довольствия на год вперед. Получив деньги, Барлыбек пришел домой и рассказал жене о годичной командировке. Еркежан огорчилась, но Барлыбек успокоил ее, сказав, что попросит племянника, живущего у них пока учится в гимназии, не уезжать в родные края, а пожить пока у них на каникулах – до его приезда. Вручил деньги жене , сказав, что это все на год вперед, поэтому надо будет осенью запастись дровами и углем, которое сделает племянник. Вечером из гимназии пришел племянник. Барлыбек рассказал о ситуации, попросил не уезжать из Верного до его приезда из командировки. Племянник ответил:
     - Конечно, Барлыбек- а;а! О чем речь, пока Вы не приедете я буду помогать тете Еркежан и детям по дому. Так что езжайте и не беспокойтесь.-
     Назавтра, рано утром подъехал воинский тарантас с кучером –солдатом на облучке и переводчиком Шебалиным на сиденье сзади.
Барлыбек вынес два баула с одеждой и книгами, сумку с продуктами на дорогу, уложил все под ноги. Еркежан с дочкой – грудничком и племянник вышли во двор проводить Барлыбека в дальний путь. У Еркежан навернулись слезы на глаза при прощании, Барлыбек долго прижимал личико дочки к губам, целуя лоб, щеки, ушки, голову. Мальчики спали и решили их не будить так рано. Наконец, Барлыбек оторвался от дочки, еще раз обнял и поцеловал Еркежан, обнялся с племянником, вскочил в тарантас. Кучер тронул коня вожжами по крупу. Жена и племянник долго еще махали ему вслед, пока тарантас не скрылся за поворотом.
     Тарантас, проехав станицу Малая Алматинка, через 20 километров был в станице Софийской (Талгар). Еще через 25 километров проехали станицу Надеждинскую (Иссык), через 12 километров станицу Михайловское (Тургень), через 14 километров станицу Маловодное и остановились на берегу речушки. Дали коню полчаса отдохнуть, а сами подкрепились продуктами захваченными с собой в дорогу, запили утренний завтрак водой из речушки и тронулись дальше. Почти час проехав рысью свыше 30 километров, достигли казачьего выселка Дабар. Опять дав отдохнуть коню, через полчаса поехали дальше по почтовому тракту на Кульджу. Еще через 30 километров проехали по мосту через речку Чилик возле станицы Зайцевская и далее, не останавливаясь, проехали мимо ключа Сугуты, селений Кокнек, Кулумбай-бастау и через 30 километров доехали до моста через Чарын. Здесь опять остановились, распрягли и накормили коня овсом, накинув торбу на его голову. Сами сели возле речки на зеленую лужайку, вытащили сьестные припасы и плотно пообедали. Через полчаса собрав все обратно в тарантас, тронулись дальше. Проехав почтовые станции в селах Чунджин, Кос-агач, Сары Булак, ключ Андалян, доехали до границы с Китаем – к станции Кайырылган. Здесь дали отдохнуть коню, сами поужинали в харчевне, отметились у пограничников. Урядник-пограничник предложил переночевать в их гостинице, но Барлыбек отказался, сказав, что осталось до Кульджи всего километров 75, которые они преодолеет за два часа и к полночи уже будут там.
    Действительно, после проверки китайскими солдатами – пограничниками на заставе, проехав всего два таранчинских селения – Кок – Жигер и Янгишар, поздно ночью оказались у ворот города Кульджи.
     При въезде в город у них проверили документы китайские солдаты и таможенники, освещая их лампами, после чего указали как проехать к зданию русского консульства. Проехали к зданию консульства, расположенного на левом берегу реки Или с прилегающим огромным садом, обнесенный стеной, высотой до двух метров. При въезде предъявили свои документы и наконец, въехали во двор. Тут же их встретили два солдата из охраны, отвели тарантас под навес, распрягли коня и отвели на конюшню. Барлыбек с Петром вошли в здание консульства, где их с улыбкой встретил секретарь консульства Алексей Алексеевич Дьяков. П. В. Шебалин передал ему пакет с секретными документами от генерал-майора Ионова. Дьяков поблагодарил Шепелева, затем провел обоих в столовую, где их хорошенько накормили. К концу трапезы опять пришел Дьяков в столовую, уже ознакомившись с переданными документами и сказал:
     - Уважаемый Петр Васильевич! Вы будете у нас в штате консульства, вместо уезжающего отсюда прежнего переводчика. А Вы, господин Сыртанов завтра идете в штат Комиссии по размежеванию, к Якову Петровичу Шишмареву. Он скажет, что будете делать дальше. А сейчас можете идти в офицерскую гостиницу при консульстве и хорошенько выспитесь. Знаю какую длинную дорогу в 400 верст вы преодолели и как она изматывает. Сам точно так же проезжал неоднократно, туда и обратно. Так что отдыхайте! –
     Барлыбек и Шебалин поблагодарили Дьякова, отправились в комнату для приезжих, разобрали постель и устало легли.
     Но, сон не шел и Барлыбек, так как стал думать:
     - Почему все таки его командировали сюда? Переводчик его профиля здесь не требовался, нужны были переводчики как Шебалин – китайского и маньчжурского языков. Как геодезист или картограф тоже не подходил, так как образование у него сугубо переводческое.
     Шебалин, видя, что Барлыбек не спит, спросил:
     - Что – то Вам не спится, все время ворочаетесь! –
     - Да вот думаю, почему меня командировали сюда? Ведь по образованию и прежней службе не подхожу никак. Здесь нужны переводчики как Вы – китайскому и маньчжурскому языкам. Ни геодезического, ни картографического образования тоже нет? –
     Шеюалин немного призадумался – говорить или не говорить о причинах поездки Барлыбека, но потом решил все таки рассказать.
     - Считайте, что Вас выслали в почетную ссылку! А чтобы скрыть причину, Вам решили очередное звание присвоить. А причина вот в чем. Вы завели «Туземный отдел» в областной газете и там стали публиковать материалы, критикующие положение вещей в области. Стали публично защищать своих киргизов и вскрывать проступки уездных и областных начальников. Так вот, при городской полиции работает переводчик Григорий Асанов, которому было поручено читать и анализировать Ваши статьи. По результатам его докладных городской полицмейстер, капитан Естифьев письменно доложил начальнику 2-го отдела канцелярии губернатора, ответственного за туземцев нашей области, статскому советнику Максимову. Тот составил свою докладную на имя губернатора Ионова, в котором охарактеризовал Вас, как человека опасного для будущего нашего благополучия области. Вы можете вызвать волнения в киргизской среде, которое может перейти к открытым выступлениям и мятежу. А так как, Вы служите безупречно, то и придраться кроме этих статей не к чему. Вот и решили временно отдалить Вас от газеты, от защиты своих киргизов перед нашей администрацией области. –
     - Вот как! Большое спасибо Вам, не знал, но чувствовал, что не зря меня послали в Китай, да еще на такой срок как целый год. –
     Назавтра, утром Барлыбек уже сидел в кабинете Уполномоченного Комиссара по размежеванию границы с Китаем, Якова Петровича Шишмарева. Комиссар, внимательно изучив взглядом Барлыбека, сказал:
     - Рад, что нашему полку прибыло! Прежде чем сказать, чем Вы будете заниматься, введу Вас в курс взаимоотношений России и Китая, из-за чего приходится проводить размежевание. Итак. Россия с Китаем заключила первый, так называемый «Чугучакский Протокол» по которой заключили Договор о размежевании между нами в 1864 г. Затем, в 1869 г. заключили «Кобдинский Протокол» уточнявший отдельные аспекты границы между нами, затем Тарбагатайский демаркационный Протокол в 1870 г. В перерыве между этими Договорами на территории Джунгарии и Кашгарии в Западном Китае, в результате антикитайского движения уйгуров и дунган в Восточном Туркестане были созданы ханства: «Кашгар», «Куча», «Хотан», «Урумчи» и Илийский султанат. В это время кашгарский правитель попросил военной помощи у кокандцев.  На помощь кашгарцам правитель Кокандского ханства Алимкул направил войска под начальством бывшего коменданта Ак-Мечети, генерала Якуб-бека.  Якуб-бек, прибывший в Кашгар, быстро завоевал власть над всеми ханствами и основал свое мусульманское государство «Йэттишар» – (Семиградье – по уйгурски) на развалинах Кашгарского, Кучарского и Хотанского ханств, затем завоевал Урумчийское ханство дунган и присоединил его к себе. Следующей его целью было завоевание территории Илийского  султаната, но это ему не удалось. Для признания нового государства «Йэттишар» на международной арене Якуб-бек установил дипломатическую связь с Российской, Османской империями и Великобританией. Российская империя, придерживаясь принципа невмешательства, долгое время занимала выжидательную позицию, а Якуб-бек не сидел сложа руки и сумел установить контакты с британскими агентами. Англичане собирались отправить в Кашгар своего эмиссара, что могло привести к признанию «Йэттишара» также и Турцией. Британия тоже имела свой интерес в создании мусульманского государства под боком России. Результатом невмешательства России стало падение нашего престижа в Китае, наши чиновники бежали из занятых дунганами поселений. Многие местные жители, находившиеся в русском подданстве, перекочевывали в Китай и вместе с мятежниками грабили тамошние города и деревни. Обстановка накалялась, таранчи совершали регулярные набеги на русскую территорию, нападали на пограничные посты. Постоянные инциденты и слухи о военных приготовлениях султана Абиль-оглы и его союзе с Якуб-беком будоражили население Семиречья. В апреле 1871-го больше тысячи семей казахов Старшего жуза во главе со старшиной (прапорщиком русской службы) Тазабеком Бусурмановым бежали из Верненского уезда в Илийский край, разграбив по пути аулы других родов. Получив известие о том, что беглецы скрываются за Кетменьским перевалом на территории Илийского султаната, наши власти снарядили погоню. На границе российских владений с Илийским султанатом, в узком горном проходе отряд подполковника Елинского был неожиданно атакован объединенными силами таранчей и казахов, однако русские заставили их отступить. Продолжить преследование помешали сильный снегопад, слишком крутой спуск и устроенные таранчами завалы. Елинский повернул обратно, а неприятель, к которому подошло подкрепление, тут же бросился в погоню. 14 мая наш отряд, находясь уже на русской территории, был окружен превосходящими силами илийских уйгур. Сильным артиллерийским огнем они были отбиты и, понеся большие потери, ушли за перевал. Тогдашний губернатор Семиреченской области, Герасим Колпаковский был человеком решительным и, узнав о сражении, немедля написал Туркестанскому генерал-губернатору Константину Кауфману: «Бездействие наше в настоящем случае может вредно повлиять на умы наших киргиз, уважающих только силу и решительность, и дать время нашему сомнительному соседу Якуб-беку подать руку помощи Илийскому султанату.»  Кауфман доложил о случившемся в Петербург и получил приказ организовать экспедицию осенью 1871 года. В сложившейся ситуации промедление могло оказаться фатальным, Колпаковский прекрасно понимал: если Якуб-бек успеет привести на помощь Кульдже свои войска, то это будет стоить несравненно больше крови, чем теперь. Герасим Алексеевич сумел убедить начальство и получил разрешение - «Двинуться с самостоятельным отрядом на Кульджу для примерного наказания таранчей». Кампания началась с разведки боем. К ближайшему, находившемуся в Мазаре, укреплению неприятеля было выдвинуто небольшое подразделение под командованием майора Балицкого — 120 человек с двумя орудиями. Русские быстро заняли селение, но вскоре сами оказались окружены. Балицкий решил идти на прорыв. Осыпаемые градом пуль и стрел бойцы дошли до разрушенного китайского города Хоргоса. Когда стемнело, их атаковали таранчи, дунгане и калмыки, численность которых доходила до трех тысяч человек, но были отбиты ружейно-артиллерийским огнем. Тем временем генерал Колпаковский спешно формировал отряды: основной — на территории форпоста на реке Борохудзир, вспомогательный — на Кетменьском перевале. Второй выдвинулся на помощь воинам Елинского. Объединившись, русские спустились с перевала и разгромили засевших внизу таранчей, после чего захватили уйгурское село Кетмень. На рассвете 31 мая россияне подверглись нападению со стороны перешедших реку новых сил противника, которыми командовали лучшие военачальники султана. Кетменьское сражение было одним из самых жестоких в Илийской кампании. Упорные бои, нередко переходившие в яростные рукопашные схватки, продолжались почти весь день. Победа осталась за нами. Колпаковский увел войска с перевала и стал готовиться к стремительному наступлению на Кульджу, «…дабы успокоить умы киргиз и не дать время Якуб-беку подать руку помощи». К Борохудзиру были стянуты почти все силы, которыми располагала наша администрация, — пехота, кавалерия, 10 артиллерийских орудий. 5 июня привыкший действовать не только оружием, но и словом Колпаковский обратился к населению с призывом не оказывать сопротивление: 
    - Все мирные люди, которые явятся к войскам нашим с покорностью и дружбою, могут жить спокойно. Никто не обидит их и не лишит принадлежащего им скота и всякого имущества. –
    Рано утром 16 июня сводный отряд под командованием Колпаковского выступил в направлении села Хоргос. Там наш авангард был атакован большими силами таранчей под командованием Абдрахмана-газначи. Русские не только успешно отразили натиск, но и обратили противника в бегство, а затем преследовали его на протяжении 14 верст, ворвавшись на плечах убегавших в Аккент. Следующим на пути к Кульдже был обнесенный высокой стеной Чинчахоцзи. В окружавших его садах таранчи укрывали свою артиллерию, чей огонь остановил наступление русских. Но на следующее утро наша пехота стремительным броском захватила артиллерийские позиции. При занятии войсками города, не было произведено никаких жестокостей и грабежей, обычных в подобных ситуациях. 19 июня Колпаковский направил двух жителей Чинчахоцзи в Суйдун с листовками, в которых тоже предлагало населению не противодействовать. Когда россияне подошли к городу, таранчи обратились в бегство, жители же Суйдуна криками со стен, бросая свое оружие, заявили о своей добровольной покорности.   
     Проигнорировавший требование о возвращении беглецов Илийский султан Абиль-оглы стал слать Колпаковскому письмо за письмом пытаясь выиграть время, необходимое для подхода войск Якуб –бека. Но наши продолжили движение на Кульджу. Наконец очередное посольство Илийского султана доставило Тазабека Бусурманова и попросило остановить войска возле разрушенного в ходе восстания села Баяндай. Как только наш отряд подошел к разоренному селению и стал располагаться на ночлег, как тут же прибыл Абиль-оглы с почетнейшими светскими и духовными сановниками и встав на колени, объявил, что:
    - Мы отдаемся на волю русского правительства –
    Губернатор Г. А. Колпаковский от имени Императора России гарантировал султану личную неприкосновенность, а населению Кульджи — «спокойствие и безопасность имущества. Султан Абиль-оглы был отправлен на жительство в город Верный, где и провел остаток своей жизни, получая пенсию в пять тысяч рублей. 22 июня 1871 года наши отряды без боя вступили в столицу Илийского края, город Кульджу. Тогда же к Колпаковскому явились с изъявлением покорности представители почти всех кочевых племен и главы китайских (ханьских) поселений. Анализируя причины быстрой победы – понадобилась всего неделя для занятия султаната с минимальными потерями в людях, результаты эти были достигнуты не только превосходством наших войск и тем строгим уважением, которое оказывалось личности и имуществу населения. Подчинив мятежный край, Петербург поспешил заверить китайские власти в том, что Кульджа будет в скором времени возвращена. В ноябре посланник России в Пекине Александр Влангали сообщил условия – Китай должен располагать достаточной силой для вступления в фактическое владение краем и объявить амнистию его жителям. Однако состоявшиеся на следующий год переговоры по Кульджинскому вопросу завершились безрезультатно, так как китайцы в то время были не в состоянии восстановить контроль над отпавшими северо-западными окраинами. Тогда мы им пообещали возвратить город тогда, когда они реально смогут контролировать территории. Илийский край был временно включен в состав нашего Туркестанского генерал-губернаторства и подчинен военному губернатору Семиреченской области Г. А. Колпаковскому. В Верном появилась специальная «Канцелярия по Кульджинским делам». Герасим Алексеевич обратился к местному населению с такими словами:
     - Богатые и сильные не смеют обижать бедных под страхом наказания. Взамен безопасности и благосостояния, которые даруются населению Илийского края, я требую только покорности.- 
    В поселениях была введена выборная власть. Ежегодно на собраниях каждая волость избирала старшину и помощников и утверждаемых военным губернатором Семиречья народных судей. На содержание оставленных войск, чиновников и «Канцелярии по Кульджинским делам» из государственных средств не было истрачено ни копейки. Все расходы русская администрация возложила на «Господствовавшие племена как главных виновников в военном столкновении и как более состоятельную часть населения. Наши власти запретили работорговлю, жестко пресекали воровство. Объехав в мае-июне 1873 года эти места, чиновник Кульджинской канцелярии, известный востоковед Николай Аристов в своем отчете подчеркнул:
     - Материальное благосостояние населения района всех племен заметно год от года улучшается. –
     Сознавая временный характер владения краем, русская администрация тем не менее уделяла внимание его развитию: строили дороги, мосты, открывали больницы и первые светские школы, заботились о развитии торговли. На месте сада и зверинца султана был разбит казенный парк под названием Айрам-бак, ставший излюбленным местом гулянья горожан. В Кульдже открыли городскую больницу, гражданское население принимали также на лечение в госпиталь. Передача Кульджи состоялась через десять лет, когда китайские войска разгромили, наконец, государство Якуб-бека. В 1881-м был подписан Петербургский договор, возвращавший Пекину большую часть Илийского округа. Его западные территории оставались за русскими, туда селили мусульман, изъявивших желание принять подданство Российской империи. Но, демаркация границы вдоль Илийского султаната не была проведена и только после победы китайцев и восстановления прав над этой территорией, начались геодезические и картографические работы по определению линии границы. По Договору и передаче Илийского края Китаю, Россия имела право оставить консульские службы в Урумчи, Чугучаке и Кульдже. Прежний консул в Кульдже В. М. Успенский выехал в Урумчи, вместо него прибыл новый консул, владеющий китайским языком статский советник И. В, Падерин. Правительственная комиссия по демаркации границы расположилась в Кульдже, так как граница возле Чугучака уже была оформлена еще в 1886 году. Предстояло провести линию границы от Джунгарских ворот до перевала Беделъ, длиной в 1800 километров, для чего и была создана «Комиссия по размежеванию границы», а меня направили начальником в статусе Уполномоченного Комиссара, с правом подписывать документы от имени Российской Империи. От перевала до реки Аксу мы уже провели демаркацию и установили столбы. Теперь надо от реки Аксу провести демаркационную линию в сторону Чугучака. –
     Немного помолчав, Яков Петрович продолжил:
     - Нам приходиться вместе с тремя китайскими офицерами: топографом, геодезистом и их начальником с правом подписи, проходить каждый километр пешком, ставить пограничные столбы, отмечать его на карте и подписываться с обеих сторон. Так вот, офицер, который был начальником нашей экспедиции, с правом подписи на карте, заболел и выехал в Верное на вашем тарантасе. Вы будете начальником нашей экспедиции с правом подписи на картах и итоговом документе, подписанный и китайской стороной, который Вы будете предоставлять через каждые 50 километров размежевания. Здесь создали небольшую мастерскую по изготовлению пограничных столбов. Согласно нашему российскому стандарту, столб должен быть выше земли на 2 метра, 5-6 вершков в диаметре, верхушки с двух сторон обтесываются и на них Вы будете ставить порядковый номер, название знака по месту нахождения и две подписи – Ваша и китайской стороны. Этот пограничный знак будут выставлять наши геодезист и топограф на карту, карту подписываете Вы и китайский представитель. Картографом у Вас будет штабс-капитан Стрижевский, а геодезистом титулярный советник Петров. Выезжать будете от нас на трех телегах, на одном будет вся экспедиция в составе 6 человек с продуктами на неделю, а на двух телегах пограничные столбы. Три кучера и три солдата будут копать ямы, устанавливать столбы, готовить несмываемую черную краску для номеров и ваших подписей. На границе уже стоят две юрты для вас, там находится киргиз – повар и он же сторож нашего полевого имущества. Как кончаться столбы, будете посылать две телеги за ними сюда в консульство, а мы вместе со столбами будем посылать вам продукты. А сейчас, давайте пойдем в цех, где готовят пограничные столбы, покажу Вам, где ставить номер, а где подписывать. –
    Барлыбек вместе с Шишмаревым вышли во двор консульства, прошли в один из домов, где оборудована была мастерская по изготовлению столбов. Перед домом лежала груда бревен и два солдата распиливали их по размеру пограничных столбов. Зашли внутрь, Шишмарев показал срезы верхушек столбов, показал, как кисточкой наносить несмываемую краску. Барлыбек расписался на одном из столбов, чтобы Шишмарев видел его подпись, а картограф перерисовал его подпись на отдельном листе для  него. Затем, пошли в офицерский домик и Барлыбек познакомился с топографом Петровым и геодезистом капитаном Стрижевским. Они уже руководили погрузкой столбов на две огромные телеги – дроги, перевязывали их арканом ко дну телеги. Два солдата загружали продукты, постель для Барлыбека. Пошли втроем в каптерку, где им всем выдали брезентовые плащи с капюшоном, высокие резиновые сапоги – ботфорты, которые надо было привязывать через плечо. Офицеры загружали свои геодезическое приборы, обматывая их одеялом, поверх которой обложили инструменты кошмой.
К вечеру закончили все приготовления и пошли спать. Назавтра рано утром, на трех телегах выехали к границе, в сторону реки Аксу. Через сутки доехали до пограничного столба, установленного уже на левом берегу реки Аксу. Разгрузились, офицеры пошли в свою юрту, солдаты во вторую юрту. Повар приготовил плов, все покушали, выпили чай и завалились спать. Наутро послышались скрипучие и пронзительные голоса китайской экспедиции. Оказалось, что все три солдата окончили 2-х летнюю переводческую школу в Кульдже и могли быть перводчиками. Китайская делегация подошла к юрте, солдат на китайском сказал им, что Барлыбек теперь у них главный и теперь он будет подписывать пограничные столбы. После его слов Барлыбек подошел к китайскому офицеру, отдал честь и сказал свое имя. Китайский офицер, ответственный за подпись выкрикнул свое имя, которое солдат тут же перевел Барлыбеку – «Сун-шу-лин».
     Все вместе пешком пошли к линии размежевания, одна из телег и трое солдат с лопатами, ломом, киркой, кетменем поехали следом. Началась будничная работа по установке столбов по геодезической линии, устанавливаемой офицерами: Стрижевским с солдатом, который держал мерную дощечку, на расстоянии 100 – 150 метров от теодолита. А картограф Петров тут же заносил на карту координаты столба и показывал китайскому офицеру. Тот  долго сверялся, затем подписывался внизу, после чего ставил подпись Барлыбек. Тем временем двое солдат выкапывали яму, в ней устанавливали пограничный столб так, чтобы срезанные верхушки смотрели на китайскую и российскую стороны. Затем, подходили китайский офицер с Барлыбеком, писали порядковый номер, внизу местность и свои подписи. Причем китаец писал на своей стороне йероглифами, а Барлыбек на российской стороне кириллицей. Оба ставили свои подписи на обеих сторонах. Вся процедура заняла два часа. За день успели поставить всего 6 столбов, после чего экспедиции разъехались каждый к себе. 
     В таких ежедневных хлопотах прошло четыре месяца. Наступил холодный и снежный декабрь. Зима в Западном Китае длится всего два месяца – декабрь и январь. На эти два месяца полевые работы пришлось приостановить, так как снег и морозы уже не давали возможности пройти по маршруту. Копать ямы под пограничные столбы стало тоже невозможно из-за промерзлого грунта. Экспедиция вернулась в Кульджу и продолжила свою деятельность оформлением и обработкой материала. Барлыбеку раз в месяц приходило письмо от Еркежан, в которых она писала, что у них все хорошо, малышка хорошо прибавляет в весе, племянник взял на себя всю мужскую работу по
дому, мальчики растут. Из Суттігена привезли мясо согыма на зиму, так что продуктами, углем и дровами они обеспечены. Барлыбек читал письма, вспоминал своих детей, жену и всем сердцем рвался домой, к семье, но служба и погода не давали никакой  возможности выехать хотя бы на недельку в Верное. На один запросов  Шишмарев сказал Барлыбеку, что отпустить его на кратковременный отпуск к семье никак не может, так как все что они делают – это государственной важности процедуры о которых докладывают самому царю ежемесячно. Может только летом следующего года, когда отработает положенное время и наступит законный, месячный отпуск.
   

 фото карты; Участок границы с Китаем 1903 г., которую размежевал Барлыбек.
 (Из архива РФ)

    Барлыбеку пришлось смириться и ждать своего часа. Прошел Новый год, который провели всем коллективом консульства с русским размахом, выпивкой. Во дворе дети сотрудников и ученики русской начальной школы в Кульдже, которые тоже были приглашены на торжество, слепили из снега Деда – Мороза и устроили хоровод вокруг него. В доме устроили небольшой концерт, в конце раздали детям новогодние подарки и развезли их по домам.
     После Нового года, в феврале снег оттаял, земля отошла от холода и дала возможность проводить земляные работы по установке пограничных столбов. Опять вся команда экспедиции во главе с Барлыбеком выехала к горам, продолжить размежевание.
     В мае Барлыбеку принесли письмо от Еркежан, с очередным обозом прибывшей из Кульджи на границу, груженный пограничными столбами.  В письме Еркежан сообщала, что Турлыбек скончался в апреле и его уже похоронили в Суттігене. Она участвовать в похоронах не смогла, так как сообщение пришло намного позже самих похорон.  У Барлыбека защемило сердце и он подумал:
     - Ах, ты мой Турлыбек! Был ты мне опорой в детстве в Копале и в Верном, вместе прожили последние годы, но личного счастья так и не увидел! Не смог создать семью, не смог оставить после себя потомство. Сгорел на работе как промелькнувшийся метеор на небесах! Прощай брат, на небесах найдешь успокоение! А я буду помнить только хорошее, что ты сделал для меня, для семьи, для своего казахского народа! –
     Лишь в августе 1904 г. Барлыбеку дали отпуск и он смог выехать в Верный. Прибыв домой утром, только отворил двери как ему на шею бросились дочь Р;кіш и оба мальчика с восторженными криками. На шум вышла из кухни Еркежан с дочкой Канипой на руках и увидев Барлыбека, тоже вскрикнула от радости, чуть не уронив ее. После радостных слов и объятий, Барлыбек раскрыл свои баулы и начал одаривать детей и Еркежан подарками, купленными за год в Китае. Затем, уселись трапезничать вдвоем с Еркежан, дети ушли играть новыми игрушками к себе.
     Еркежан рассказала мужу, как прожили год без него сказала, что племянник очень хорошо помогал по дому, а сейчас уехал в Копал и дальше в Карашокы на каникулы. После долгих разговоров улеглись спать.
     Утром следующего дня Барлыбек сходил на работу, сдал какие –то документы, что передали через него из консульства, выписал себе служебный тарантас и коня на месяц. Вернувшись на тарантасе, заехал во двор, распряг коня, накинул на голову торбу с овсом. Дома сказал семье, что все вместе поедут в Копал к родителям Барлыбека, оттуда в Суттіген, на могилу брата Турлыбека. Все обрадовались и всю ночь готовились к поездке.
     Назавтра, все рано встали, позавтракали, расселись на скамеечки тарантаса, покрытые корпе и выехали со двора. Барлыбек запер ворота, сходил к соседу, отдал ключи и несколько купюр, за то чтобы они присматривали за их домом, пока их не будет.
     Через два часа уже проезжали через Или по мосту, далее село Шенгельды, затем в сторону Гавриловки. Проезжая невысокий перевал "Архарлы", остановились у ключа с холодной чистой водой. Барлыбек распряг коня, напоил его и накинул торбу с овсом на морду коня. Тем временем Еркежан расстелила «Алаша» на лужайке возле ключа, разложила на нем скатерть, на скатерть выложила все продукты, что захватили из дома. Дети, Еркежан и Барлыбек расселись по краям дастархан и дружно стали трапезничать, запивая водой из ключа. Через полчаса встали, убрали за собой, Барлыбек запряг коня, все опять расселись по своим местам и тарантас тронулся дальше. Ехали долго и через 5-6 часов достигли Гавриловки. Не останавливаясь у родственников, проехали дальше через Ак-Ешки в сторону Копала. Вечером уже были в Копале, а еще через полтора часа уже въезжали во двор Сырттана в Карашокы. Увидев неожиданно приехавших гостей, Кулдариа потерла дар речи, затем опомнившись, крикнула всем:
     -  Суйінші, суйінші! Дети приехали, мой Барлыбек приехал, год не видела своего сыночка! –
     На ее крик выбежали все родственники – отец, братья, сестры, тетя, дядя и все остальные. Все кинулись обнимать приезжих, дети пошли по рукам. Дочку Канипу сразу схватила мать Барлыбека и осыпая поцелуями, понесла в дом. Отец Сырттан, тоже после обьятия Барлыбека, начал обнимать и поднимать на руки мальчиков. Когда первый шум поутих, Барлыбек стал вынимать из тарантаса баулы с подарками. Дядя распряг коня, отвел под навес и привязал к столбу. Все шумной толпой вошли в дом. Прошли в зал, где Барлыбек начал раздавать подарки – вначале отцу, потом матери, потом братьям, затем сестрам и уже потом всем остальным. Подарков хватило всем. Вскоре семью Барлыбека позвали к столу и все сели ужинать. Отец степенно расспрашивал Барлыбека о здоровье, о делах семейных, о службе, о Китае. Пока Барлыбек отвечал ему стояла тишина в комнате. Потом мать Кулдариа вклинилась в разговор расспрашивая о чем то Еркежан. После ужина всех отвели по своим комнатам.
     Назватра к ним приехал Арасанский волостной Сеитбаттал Маманов. После дружеских объятий Барлыбек стал рассказывать о себе, затем о поездке в Казань, о тамошних новометодных медресе. Сказал, что привез с собой все копии их учебных Программ, расписание и названия дисциплин, что изучается по новой методе.
     Давая пакет с листами новометодных медресе, попросил Сеитбаттала отдать их в Карагаш, медресе «Мамания» и убедить руководство ввести в обучение то, что он привез. Сеитбаттал ответил:
     - К;п – к;п рахмет бауырым! Вижу, что вдали от Родины ты не забывал о своем народе, о нас. Конечно, я отвезу все, что ты дал нам в Карагаш. –
     Тут Барлыбек сказал:
     - Я тоже долже поехать «Етекке» (вниз, в долину) чтобы посетить могилу брата Турлыбека. Так что тогда давай поедем вместе, и я на словах расскажу вашим, что и как надо изменить в учебном процессе. –
     На том и порешили. Договорились выехать завтра же, верхом на конях, а не на тарантасе. После сытного завтрака, захватив баул с подарками, всей семьей поехали в Арасан, навестить родителей Еркежан. Опять шумная встреча во дворе родителей Еркежан. Отца дома не оказалось, так как он несмотря на внушительных размеров калым за дочку в виде денежного подарка, не бросил свою работу и продолжил пасти общественный скот казаков Арасана. Дом был покрыт крышей с жестяным покрытием, в доме появился достаток. На известие о том, что приехала Еркежан, тут же собрались ее подруги детства, родственник из рода «Торе», соседи, дом наполнился гвалтом и радостными восклицаниями. Опять началась раздача подарков в виде бижутерии, чая и прочего, что прикупил Барлыбек в Китае. Все молодые подруги Еркежан просили тушь и зеркальцо, пожилые подруги матери Еркежан довольствавались платками на голову, которых Барлыбек купил чуть ли не сотню, зная что ждет его на Родине. Соседи и родственники получили по плитке чая, конфет в жестяных коробках «Мопансье», которые были куплены уже в Верном. Все остались довольны, но так как за столом не хватало места всем, то остались только самые близкие, остальные деликатно ушли по домам. После сытного обеда, Барлыбека разморило и он прилег поспать в дальней комнате. Еркежан со своими сестрами, братьями щебетала на кухне, рассказывая свое житие-бытие. Вечером дождались отца Еркежан, опять устроили пышный дастархан, позвали муллу, который после застолья произнес молитву во здравие семьи Барлыбека. Барлыбек подарил мулле книгу «Коран» купленный уже в Верном, на что тот очень обрадовался и опять произнес хвалебную суру из Корана в адрес Барлыбека и его семьи. Поздно вечером стали собираться домой, в Карашокы. Уже во дворе, рассаживая семью в тарантас, Барлыбек обратился к отцу Еркежан:
     - Ата! Прошу Вас больше не работать, ведь уже скоро 60 лет будет Вам. Мы с Еркежан привезли небольшие сбережения, которые хватит вам всем надолго, чтобы Вы позволили себе отдых. –
     С этими словами, Барлыбека протянул отцу Еркежан внущительных размеров сверток с деньгами, что сохранила Еркежан от его годового содержания, когда он оставлял ей перед выездом в Китай. Взяв в руки сверток с деньгами, отец Еркежан произнес:
     - Огромное спасибо балам, за участие и доброту к нашей семье и к моей дочке. Вижу, что она счастлива, что ты не обижаешь ее. А это главное для родителя, рахмет! Ну, а насчет работы, я привык работать. Что буду делать весь день, сидя дома? На ваши деньги мы купили несколько коров, они расплодились, благодаря чему из них одного бычка мы каждую зиму режем на согым, получаем молоко, делаем масло. Так что в общественном стаде почти 12 коров и телок наши, и я должен быть с ними в поле. Поэтому, я прекратить работу не могу! – заключил отец Еркежан и обняв на прощание дочь, детей, крепко пожал руки Барлыбеку. Тарантас выехал со двора, семья Еркежан помахала им вслед и вскоре тарантас уже въезжал во двор Сырттана.
     Назватра рано утром приехал Сейтбаттал на крупном рысаке. Барлыбек оседлал своего иноходца, перебросили через седло коржын с подарками для родственников Суттігена и вдвоем выехали в долину. Через три часа спустились с гор возле Абакумовки, а еще через полчаса уже были на зимовке Мамана-кажы в Карагаше. В центре Карагаша высилось длинное здание из бревен школы-медресе, покрытое железной крышей.
 
 фото;Школа Мамания.  Рисунок неизвестного автора, бывшего учителя географии.
1904 г. (из архив музея им. Жанусугурова. г.Талдыкорган.)
 
     Рядом два дома для интерната и дом – столовая с кухней. Между ними два туалета. Отдельно мечеть, построенная в самом начале. Еще два деревянных здания служили библиоткеой и общежитием для учителей. Вокруг школы еще две юрты для технического персонала. Вокруг уже был разбит фруктовый сад, саженцы которого привезли приезжие учителя со своей родины – Самарканда, Ташкента, Верного. В школе никого не было, так как было время каникул. По бокам от школы стояли около 40 домов, победнее вытянувшиеся в четыре улицы. Поближе к речке Карасу, что протекала рядом, особняком стояло несколько домов семьи Мамана-кажы.
 
фото;редкая фотограия учителей «Мамании» из архива
"Музея Жансугурова". г. Талдыкорган.
 
    Приехали во двор Мамана – кажы, спешились. К ним подбежали несколько молодых родственников Сейітбаттала, взяли под уздцы коней, помогли спешиться всадникам. Разминая ноги после длительной и утомительной езды, оба вошли в дом. Их встретила семья Турусбека-кажы, проводили в гостевую комнату. Собрались все родственники. Начались расспросы Барлыбека о Китае, о Верном, о губернаторе, о новом указе царя про Государственную Думу. После обеда, Сейітбаттал позвал директора школы и нескольких учителей, живущих при школе и рассказал им, что Барлыбек ездил в Казань, видел новометодные «Джаддитские» школы-медресе, взял у них Программу обучения, расписания и несколько методичек по учебным дисциплинам. Вынув пакет, полученный им от Барлыбека, отдал их директору школы. Затем предоставил слово Барлыбеку. Барлыбек сказал:
     - Главным отличием новометодных школя является то, что там обучают кроме Шариата еще наукам, нужным для будущего учеников. Первым нововведением является то, что обучают русскому языку и литературе, а ведь без знания государственного языка ни один наш ученик не найдет себе достойное место в жизни. Во-вторых, введены дисциплины по географии, физике, химии, истории России и стран Европы, а также всем другим нужным всем общеобразовательным предметам. Введено отдельное обучение девочек, что не мешало бы ввести и здесь. Если вы перестроите обучение по «Джаддитскому» толку, то я помогу найти учителей и учебную литературу. Надо пополнить библиотеку теперь и русскими книгами, найти русских учителей, знающих казахский язык. –
     Директор школы сказал:
     - Есть, есть у нас в уезде русские, знающие казахский язык, есть даже один русский по фамилии Прошунин Иван, который окончил двухлетнюю учительскую семинарию. Вот его и пригласим в первую очередь. –
     Учителя стали шумно обсуждать новую Программу, а директор сказал Барлыбеку:
     - как только поможете с учебной литературой, мы сразу перейдем на «Джаддитское» обучение наших учеников. Спасибо Вам, за такую ценную информацию, что не забываете про свой казахский народ, всеми силами стараетесь просветить свой неграмотный народ. Ждем от вас вестей! –
     Еще немного посидев, поговорив, порасспрашивав Барлыбека о жизни в Верном, в Китае, в Санкт-Петербурге учителя разошлись к себе по домам. Барлыбек тоже попрощался с семьей Мамана-кажы и двинулся к себе в Суттіген.
     Через два часа, поздно вечером уже въезжал во двор своего бывшего дома, где провел безмятежное детство. Так как многие были на джайляу, на зимовке было немного семей родственников Барлыбека, занимающиеся земледелием и заготовкой сена на зиму.
Услышав о приезде своего почетного родственника, все они набились в дом Сырттана. Несмотря на позднее время сварили бесбармак, выставили угощенья и начались расспросы Барлыбека. После ужина Барлыбек раздал всем остатки своих подарков, благо что хватило всем из-за немногочисленности присутствующих. Пройдя к себе в спальню, Барлыбек рухнул в постель и быстро заснул. Утром, взяв с собой муллу пошел на могилу брата Турлыбека. Мулла начал читать соответствующую молитву, у Барлыбека навернулись слезы, и он незаметно для муллы смахнул их. После молитвы оба подошли к деревянной ограде и посыпали землю на могилу.
     Вернувшись домой, Барлыбек попросил старшего по кыстау, своего родственника Болата, чтобы к зиме поставили каменную или кирпичную ограду, так как деревянная ограда не выстоит много времени. Для этого он дал денег, на строительство и оплату труда. Болат пообещал, что к возвращению рода из джайляу, каменная ограда уже будет стоять. Попрощавшись с родственниками, Барлыбек вскочил на иноходца и рысью выехал обратно в Карашокы. Поздно вечером уже был дома. За ужином рассказал, как съездил, про школу Мамания, про могилу брата.
     Почти 20 дней Барлыбек отдыхал в Карашокы, что пошло на пользу детям. Мальчиков научили ездить верхом, и они уже с утра были в седле и до вечера не появлялись дома. Дочка тоже на молоке и кумысе быстро набирала вес. Еркежан несколько раз сама съездила домой в Арасан, затем в Копал на тарантасе Барлыбека, устраивая детей своих родственников в школу Копала, оплачивая их учебу за год. Барлыбек же все дни проводил в поле, собирая цедебные травы, о свойствах которых знал. Показал матери, как готовить настои и отвары, написал какие травы надо пить при тех или иных заболеваниях. Мать как – то сказала ему:
     - Балам! У нас почти нет врачей, лишь повивальная бабка да фельдшер в Аксу и Тасбекете. Ты бы написал книгу, про наши целебные травы, как ты написал об этом мне. Вот было бы хорошее подспорье нам всем! –
     - Мама! Ты дала мне хорошую идею, конечно, я напишу про травы все что знаю, добавлю информацию по травам Китая, где сейчас работаю. –
     ответил Барлыбек, обнимая мать.
Незаметно пролетели дни отпуска. За три дня до его окончания Барлыбек велел собираться семье домой. Загрузили тарантас вяленым сырым мясом, маслом, куртом, другими съестными припасами. Рано утром вышли все во двор, рассадили сонных детей, дочку Еркежан взяла на руки, та продолжала спать у нее на руках. Попрощались. Кулдариа целуя детей и Еркежан, смахнула слезу. Барлыбек сел на облучок, взмахнул кнутом и тарантас тронулся в Верное. Поздно вечером въехали к себе во двор.
     Назавтра Барлыбек сходил на работу, получил указания от канцелярии губернатора, получил деньги на год вперед. Нагрузили тарантас краской для столбов, дали сумку с секретными документами для консульства, после чего вернулся домой. Дома отдал жене деньги, оставив себе немного для книг и личной гигиены. Рано утром попрощавшись с Еркежан, поцеловав спящих детей, выехал обратно в Китай по знакомой почтовой дороге. Поздно ночью его тарантас уже въезжал во двор консульства.
     Опять потекли будни с установкой столбов, подписыванием их с обеих сторон. Глубокой осенью, когда начались холода и первые пушинки снега, возвращаясь с полевых работ, телега на которой ехал Барлыбек опрокинулась боком в студеную воду речушки, что проезжали вброд. Барлыбек упал в воду, весь промок. Сменить одежду было нечем, поэтому он лишь укрылся кошмой и простудился, пока еще пять часов ехали до консульства в Кульдже. В офицерском домике у Барлыбека начался жар, поднялась температура, появился надсадный кашель. Военный доктор дал Барлыбеку несколько порошков микстур, велел побольше пить жидкости и пропотеть. Порекомендовал выпить водку. Два дня Барлыбек метался в жару на кровати, иногда вставал, чтобы выпить микстуру и снова кутался в одеяло. Пот градом выделялся из его тела, промокая простыни и одеяло. Дежурный фельдшер эти два дня не отходил от Барлыбека, давая микстуры, подкладывая грелку к ногам, промокая голову и лоб влажным полотенцем, протирая тело водкой для снятия температуры. Организм Барлыбека на этот раз справился с недугом и на третий день он очнулся и впервые покушал. Зная, что при легочных заболеваниях хорошо помогает только кумыс и барсучий жир, попросил фельдшера принести то и другое, дав деньги для покупки. Фельдшер купил баклажку кумыса на базаре Кульджи, а барсучий жир дали ему охотники – казаки из охраны консульства. Барлыбек стал пить кумыс, прокалил жир им обмазывать грудь на ночь в постели. Из своих запасов лекарственных трав заварил настой корня называемый «Кызыл кылша» по казахски или «Корень солодки» по русски. Вторую настойку приготовил из стеблей «Эфедры хвощевой» что обильно росла в горах, высотой по пояс человеку. Через неделю Барлыбек поправился настолько, что мог уже работать за столом, оформляя бумаги по демаркации границы.  Отхаркивающее действие солодки, с противокашлевым эффектом эфедры оказали магическое действие на организм Барлыбека и он быстро поправился. Но, легкое покашливание, свидетельствующее о поражении бронхов преследовало его после этого всю жизнь. После Нового года и таяния снегов, демаркационные работы экспедиции вновь возобновились.
     В июне 1905 г. Барлыбек выехал в очередной отпуск домой в Верное. Еркежан родила ему четвертую дочь, итого теперь у Барлыбека уже шестеро детей. На работе встретился с новым молодым переводчиком Ыбраимом Джайнаковым, всего год проработавший на Джаркентской таможне и приехавшего с отчетом в Верный. Барлыбек пригласил его к себе домой и уже более не отпускал его жить в гостиницу казармы, так как нашел в нем не только грамотного собеседника – переводчика, но и очень образованного патриота, что было редкостью в те годы. Джайнаков рассказал, что происходит из Большой Алматинской волости, где его отец Жайнак Караталов был волостным. В 10 лет отец привез его в Верненское училище, окончив которую он поехал учиться в Казанский ветеринарный институт, но проучившись всего два года вынужден был вернуться по состоянию здоровья так как из-за холодной российской погоды у него возникла болезнь легких. Вернувшись, устроился переводчиком в Джаркентскую таможню, женился на дочери местного князя Чанышева, она родила сына и сейчас беременна вторым. Ыбраим рассказал, что в Казани познакомился с Ахметом Байтурсуновым, когда тот был проездом. Сейчас он заведующий школой в Каркаралинске. Во время переписки с ним, узнал от него узнал, что в июле собираются провести курултай казахской знати и просто образованных патриотов Степного Края, чтобы утвердить петицию на имя царя, в которой будут описаны все беды киргизов, а основным требованием будет допущение казахов в качестве депутатов в Первую Государственную Думу, для защиты интересов местного народа от произвола русской администрации края.
     Обрадованный Барлыбек договорился с Ыбраимом поехать туда вместе с ним и поучаствовать в петиции. Через месяц в конце июля они вдвоем на тарантасе Барлыбека, данного ему на время отпуска, выехали в Каркаралинск. Проехали через Гавриловку и заночевали в Абакумовке у родственников Барлыбека. Рано утром проехали Саркан и не доезжая до реки Тентек, повернули налево в сторону Сергиополя. Поздно вечером доехали до крепости Сергиополь, заночевали в офицерском домике воинской части крепости. Рано утром выехали в сторону казачьего выселка Баршатас, проехали Чубартавскую волость и поздно вечером приехали в Каркаралинск. Джайнаков нашел дом Ахмета Байтурсунова недалеко от школы. После приветствий Ахмет пригласил их в дом, провел в зал, пока жена готовила ужин. Джайнаков представил Барлыбека Ахмету. После ужина втроем проговорили всю ночь о судьбе своего народа, притеснениях русской администрации, что особенно выразилось в изъятии пастбищных земель для скота под нужды переселенцев из России. Ахмета особенно заинтересовало сообщение Барлыбека о том, что в Бион-Аксуском уезде открыли школу «Мамания» и ее переводят на джаддитское направление. Ахмет рассказал, как ездил по территории Акмолинской, Тургайской областей с призывом открывать школы для детей. Рассказал, что пишет «Алфавит» и «Азбуку» для детей арабским шрифтом, но в будущем надо будет перевести на кириллицу, так как пока живем в составе России неизбежно нашим детям надо знать русский язык и уметь читать на кириллице. По поводу предполагаемого съезда Ахмет рассказал им, что уже два месяца текст «Петиции» составлял в Омске Алихан Буейханов и вот завтра он будет сам на съезде. А текст он выслал заранее почтой и его уже вовсю обсуждают члены будущего съезда из образованных казахов и знати трех областей – Акмолинской, Семипалатинской и Тургайской.  Хорошо, что теперь будут стоять подписи и четвертой области, Семиреченской области – в лице представителей области Барлыбека и Ыбраима, - заключил Ахмет.
    20 июля провели съезд на территории Коянды-Ботовской ярмарки, что рядом с Каркаралинском. Приехали 42 представителя волостей и родов из Семипалатинской, Акмолинской и Тургайской областей. На съезде зачитали все 47 пунктов «Петиции» на имя Председателя Совета Министров Витте и царя Николая Второго составленного А. Букейхановым, отредактированного Ахметом Байтурсуновым, Мыржакып Дулатовым,Ж. Акбаевым,
Т. Нурекеновым и другими патриотами казахов. Через пять часов бурного обсуждения приняли все пункты.
     Основное содержание петиции состояло в требовании допустить казахов к работе Госдумы. В петиции  предлагалось решить религиозные вопросы, вопросы образования и судопроизводства, земельные вопросы.  В выборной системе вместо крестьянских начальников предлагалось ввести должность мировых посредников. Предлагалось обязательное участие казахов в высшем законодательном органе империи.  По религиозным вопросам предлагалось подчинить религиозные дела мусульман Оренбургскому духовному собранию. Требовалось запретить  посещение казахских аулов православными миссионерами. Требовалось наложить запрет на переход в другую религию недостигших совершеннолетия казахов. Просили о назначении сборщиков для сбора религиозных налогов для стипендии ученикам из бедных семей.  По образованию и казахскому языку предлагалось обязательное преподавание в школах азов мусульманства, и только затем обучение русской грамоте. Предлагалось запретить обучение казахов христианству в школе. Перевести делопроизводство на казахский язык. Требовалось, чтобы начальники всех уровней знали казахский язык. Писари, рассыльные и стражники должны быть  из числа местного населения. По судопроизводству требовалось запретить ссылки степняков без суда и следствия. Предлагали подчинить суд биев не местным властям, а Министерству юстиции. Предлагалось изъять из ведения военных губернаторов и уездных начальников бракоразводные дела. По земельному вопросу предлагалось оставить в ведении хозяев зимние и летние стоянки. Вернуть отобранные у степняков за последних 20 лет земли. Допустить свободное пользование лесов, соляных и рыбных озер. Требовалось все свободные земли в районе казахских кочевий передавать только мусульманам – башкирам, чувашам, татарам и т.д.
Текст «Петиции» был написан на казахском языке арабским шрифтом.
     Все 42 волостные, старшины, главы родов подписали петицию, после чего стали ставить подписи все желающие. В том числе и Барлыбек с Ыбраимом поставили свои подписи и фамилию. Поставив подписи Барлыбек с Джайнаковым подошли к Алихану Буейханову, сидящему за столом и Ахмет познакомил их. Алихан тоже очень обрадовался прибывшим представителям от Семиреченской области, а узнав, что Барлыбек учился в Санкт-Петербурге еще больше воодушевился и полчаса не отпускал их от себя, беседуя с обоими. Вскоре бумаги с текстом и подписями принесли Алихану. Он тут же подозвал к себе волостного Сейтеновской волости Павлодарского уезда Темиргали Нурекенова и отдал ему все бумаги для перевода на русский язык.
 
фото;Бакытжан Каратаев и Темиргали Нурекенов заполняют документы депутатов
 2-й Государственной думы в 1907 г. Сзади – депутат от Азербайджана.

     Алихан рассказал Барлыбеку, что была зараняя договоренность с Темиргали о том, что он должен будет перевести весь текст на русский язык, указав все фамилии подписантов, затем они вдвоем передадут весь материал телеграфом с почтово-телеграфной станции Каркаралинска, вследствие чего петиция получит название «Каркаралинской Петиции 1905 г».
     Барлыбек вместе с Алиханом затронули больную для обеих тему русского шовинизма и отбора лучших земель у казахского народа. Алихан сказал Барлыбеку:
     - Нам надо состоять в составе России в качестве автономной структуры, со своим правительством, судом, парламентом на нашем родном языке. Но, чтобы достичь всего этого надо:
во первых, провести гигантскую работу по просвещению казахского народа, во вторых, создать свою партию,
в третьих, от имени партии надо будет провести  референдум, после чего можно от имени всего народа выйти к царю, Сенату и Совету Министров о самостоятельной республике казахов в составе России. Поэтому надо срочно открывать школы, чтобы молодое поколение выросло грамотным. Открыть начальные школы для обучения грамоте казахов старшего возраста. А мы, небольшая прослойка грамотных казахов должны создать свою партию. Я сейчас вступил в членство партии «Кадетов» – «Конституционных демократов» и хочу от имени этой более или менее передовой партии создать везде филиалы по областям Степного Края. В будущем можно будет переименовать все филиалы и объединить в свою национально – патриотическую партию  - «Алаш». –
Барлыбек с Ыбраимом затаив дыхание слушали Алихана, затем дружно поддержали его воскликнув:
     - Алеке! Да Вы гений и настоящий вождь нашего народа! Дай Аллах, осуществить задуманное, ну а мы со своей стороны будем осуществлять Ваш план по просвещению нашего народа и приложим все усилия, чтобы создать как можно больше школ – медресе джаддитского толка, где обучают и русскому языку и всем наукам, нужным для грамотной молодежи! –
Стали прощаться. На прощание Алихан дал свой Омский почтовый  адрес для переписки Барлыбеку. Барлыбек и Ыбраим написали ему свои адреса в Верном и Джаркенте.На прощание Алихан предложил Барлыбеку приехать в Уральск в конце года, где он собирался провести первый Всеказахский съезд из пяти областей Степного края, для создания своего казахского филиала партии Конституционных демократов (Кадетов). «Учредительный съезд», которого пройдет 12 октября и делегатом от Степного края является он, Алихан Бокейханов. Барлыбек с воодушевлением согласился приехать, как только получит извещение от Алихана.
     Барлыбек с Джайнаковым попрощавшись с Алиханом, поехали обратно, ночевать в школе Каркаралинска, Назавтра утром пришел Ахмет и сказал, что всю ночь Темиргали Нурекенов переводил фамилии подписавшихся на кириллицу, а сам текст уже был им заранее переведен. Текст отправили 22 июля 1905 г. в Санкт-Петербург, на два адреса – царю в Зимний Дворец и Совету Министров – Председателю Витте. Кроме того, текст отправили в две российские газеты: «Сын Отечества» и «Русские ведомости».  Считая, что выполнили свой долг и учитывая, что скоро Барлыбеку надо на работу в Китай, оба заторопились и попрощавшись с Ахметом, выехали обратно в Верное. Через двое суток были дома. Джайнаков отправился к себе в Джаркент, а Барлыбек на работу в канцелярию губернатора, где ему опять дали секретные бумаги для посольства, придали нового офицера туда же и через день они вдвоем выехали в Кульджу.
     Всю осень Барлыбек с экспедицией пешком проходил по маршруту карты составленной военным ведомством России еще в 1864 году. Начальник совместной комиссии со стороны Китая хотел провести линию границы так, чтобы она прошла по вершинам гор, а плодородные долины на южных склонах горных цепей достались Китаю. Барлыбек перед выездом в Кульджу, по телеграфу попросил прислать копии всех «Договоров» с Китаем из Санкт-Петербурга и обнаружил, что было оказывается две линии границы и обе были подписаны руководителями обеих делегаций по размежеванию границы еще в далеком 1864 году. Взяв с собой карту-схему второй линии, согласно которой долины южных склонов горных цепей Джунгарского Алатау, Заилийского Алатау и Тянь-Шаньских хребтов относились к России, Барлыбек каждый раз стал показывать эту карту-схему руководителю китайской делегации и раз за разом отвоевывал казахские земли под протекторат России. Работа двигалась медленно, так как столбы приходилось устанавливать в каменном грунте и яму под них долбили ломом, а поставленные столбы заливали раствором цемента с осколками камней от ямы. Часто попадались горные речушки и ключи, которые преодолевались обходным путем с возвращением на противоположный берег на линию границы, что тоже отнимало много времени. Вскоре опять пошел снег, ударили морозы и экспедиция вернулась в Кульджу. Опять из-за холодов у Барлыбека появился кашель и боль в горле, которые он снимал настоями трав «Корня солодки», «Эфедры хвощевой», «Подорожника» и «Китайского лимонника». Шла уже третья зима пребывания Барлыбека вдали от Родины и семьи. Барлыбек стал задумываться об увольнении со службы так как чувствовал что здоровье еще больше пошатнется от горных холодов Китая и он не сможет выполнить свою главную задачу – выполнить обещание, данное Алихану и Ахмету по просвещению и защите своего народа, а также помощи Алихану в создании своего казахского государства, автономного в составе России.
     - Вот моя главная цель в жизни, вот предначертание моей судьбы
- выполнить то, что обещал Алихану в Каркаралинске! – подумал Барлыбек в одну из бессонных ночей и решил попросить внеочередной отпуск по болезни, как только закончит все свои бумажные дела по демаркации границы с Китаем.  В начале декабря Барлыбек вытребовал отпуск и приехал домой. Дома его ждало письмо от Алихана Бокейханова, в котором он писал, что 20-25 декабря состоится съезд делегатов от пяти областей Степного Края в Уральске. Просил Барлыбека приехать как делегату от Семиреченской области. Кроме Барлыбека, от области будет делегатом М. Тынышпаев, писал Алихан. К указанному сроку Барлыбек прибыл в Уральск, благо что уже был построен железнодорожный путь Ташкент – Оренбург. Съезд прошел в арендованном Алиханом помещении «Общественного собрания» г. Уральска. На съезде Барлыбек, кроме Алихана и Ахмета, познакомился в другими делегатами от пяти областей, М. Дулатовым, А. Беремжановым, Ш. Кошегуловым, Г. Кулахметовым, Габдуллой Тукаем – от татар края. Увидел своего юного друга Мухамеджана Тынышпаева, которому когда-то помог поступить в Верненскую гимназию. Впервые после учебы в университете увидел своего друга – Бахытжана Каратаева. Увидев друг друга оба бросились обниматься, Бакытжан радостно воскликнул:
     - Ах ты, Боже мой! Сколько зим, сколько лет! Амансы;ба бауырым! Кездескеніміз ;андай жа;сы болды! ;ай ;йге то;тады;? Енді бірге болайы;, менімен бірге турасы;! –
     С этим словами Бакытжан заставил Барлыбека перейти жить к нему, в дом его родственника. Вечером, после первого дня работы, вместе говорили всю ночь, вспоминая Санкт-Петербургские дни молодости, вспоминая учителей, совместные похождения в библиотеку, на похороны Добролюбова, других русских демократов.
     - Как только мы добьемся разрешения царя избираться в Государственную Думу, я буду выдвигать себя депутатом от своей «Внутренней Бокеевской Орды» - сказал Бакытжан Каратаев.
     - Вот здорово! Это, то чем ты мечтал еще в студенческие годы – пройти во властные структуры депутатом и там защищать права казахов! –  воскликнул Барлыбек
    За два дня работы они все вместе выработали «Программу» филиала партии «Кадетов» и опубликовали его 15 декабря 1905 г. в газете «Пікір», который издавался в Уральске по инициативе Камиля Тухватуллина ставшего теперь печатным органом партии. На следующий день после публикации, захватив с собой с десяток номеров газеты, Барлыбек взял адреса новых друзей: М. Сералина, С. Лапина из Туркестана, Р. Марсекова и Ж. Сейдалина. Попрощавшись с Алиханом, Ахметом, Бахытжаном Каратаевым, Барлыбек с Мухамеджаном Тынышпаевым,  выехали на поезде обратно в Ташкент. Оттуда вместе на почтовых приехали в Верное.
     После очередного Нового, 2006 года, Барлыбек приступил к осуществлению своего плана. Сдав в марте 1906 г. все документы по демаркации границы с Китаем, выполненной его экспедицией, он написал «Прошение» о предоставлении внеочередного отпуска. Учитывая его заслуги, а также учитывая, что в «Прошении» об отпуске, Барлыбек написал, что просит досрочный отпуск для лечения, отпуск ему предоставили, хотя оставались еще недоработанные месяцы до законного отпуска. Весь коллектив экспедиции и руководство видели, что действительно Барлыбек часто кашляет и временами принимает постельный режим по слабости здоровья. В конце апреля Барлыбек прибыл в Верное и после двух дней семейного отдыха пошел к гарнизонному врачу.
     Гарнизонный врач, коллежский советник  Лев Николаевич Фидлеръ осмотрев Барлыбека, позвал второго врача по гражданскому сословию – коллежского ассесора Григория Ивановича Нестерова. Тот тоже приложив стетоскоп к груди Барлыбека долго выслушивал хрипы и шумы легких и тоны сердца, после чего присоединился к мнению гарнизонного врача. Вдвоем вынесли вердикт – «Двусторонняя бронхопневмония с явлениями двусторонней долевой пневмонии», написали схему лечения, выписали лекарства и рекомендации. Отдельно написали на имя губернатора «Докладную» в которой написали, что «Сыртанов Бардыбек нуждается в полугодовом отпуске для поправления здоровья и лечения опасного заболевания, которое может перейти в туберкулез, следствием чего будет увольнение его со службы». Докладную они сами передали в канцелярию губернатора, а Барлыбек пошел домой. Дома он рассказал Еркежан, что болезнь оказалась намного сложнее чем он предполагал, поэтому ему дают полугодовой отпуск для поправления здоровья. Завтра он должен пойти к губернатору, чтобы он издал приказ об его отпуске по болезни. Еркежан сказал:
     - Это очень хорошо, что дают такой продолжительный отпуск. Мы сможем на все лето уехать домой в Карашокы и Суттіген для лечения организма кумысом и травами, в которых ты разбираешься лучше всех. Верю что энергия родного края, родителей и братьев, лекарственные свойства кумыса и целебных трав излечат тебя! –
    - Да, ты права! Теперь я смогу не только поддержать свое здоровье, но и помочь своему народу, помочь школе «Мамания» перейти школе на джаддитское направление в обучении, открыть новые школы в уезде. Смогу многое, чего не мог из-за занятости по службе, так что ты  права моя дорогая «Баловница» (Еркежан по казахский переводится как «Душа Баловницы)! –
     Назавтра Барлыбек был в приемной губернатора. К сожалению, он оказался в командировке в Санкт-Петербург и его принял помощник Осташкин. Прочтя «Прошение» Барлыбека, вызвал адъютанта и велел принести из канцелярии заключение врачей. Прочтя заключение врачей, он тут же подписал «Прошение» Барлыбека и велел адъютанту сегодня же издать «Приказ» о предоставлении 6 – месячного отпуска по болезни с оплатой первых трех месяцев полным довольствием и оплатой последующих трех месяцев половинным довольствием, согласно званию и должности заявителя. Сказал Барлыбеку, что через день может получить деньги за первые три месяца сразу и дорожные на бесплатный проезд почтовыми каретами по территории области. Пока ждал дорожные, отправил статью в газету «Дала уаялаты» под названием «Француз ж;ртыны; ;ыр еліне шы;;ан жолаушылары».  Этот же текст опубликовал в своем «Туземном отделе». В течение недели получив деньги, купив подарки родным, взяв из конюшни коня и тарантас на два месяца, Барлыбек с семьей выехал в Суттіген.
     В Суттігене вся родня обрадовалась, узнав, что Барлыбек с семьей приехали на все лето. Через день после приезда, Барлыбек верхом поехал в Карагаш, куда должен был приехать и Сейітбаттал-кажы. В Карагаше он узнал, что оказывается учредитель и душа школы Турусбек – кажы умер в 1904 г. сразу после их отъезда в Верное. Так как Барлыбек уже был в Китае, ему не стали передавать «Хабар» о его смерти, так как все равно он не смог бы приехать на похороны или «40 дней» поминовения души умершего – «Кырык к;ні». По Шариату считается, Что лишь на 40 день душа умершего покидает земную юдоль и возносится к небесам, к Аллаху. Барлыбек сходил на родовое кладбище Мамановых за околицей зимовки «Карагаш» подошел к ограде могилы Турусбека и присев на корточки прочел поминальную молитву за упокой его души в Раю. Вечером приехал Сейітбаттал и с радостью обнял Барлыбека. За дастарханом много говорили о школе, о ситуации в уезде, об Арасане, о родственниках и будущем молодого поколения. Барлыбек рассказал о поездке в Каркаралинск, о мечте Алихана и его просьбе – открыть как можно больше казахско-русских школ для детей казахов.
     Сейітбаттал задумался и сказал:
     - А ведь как прав твой Алихан Бокейханов с Ахметом, сказавших что первым этапом для получения автономии казахов надо достичь просвещения всего народа, а затем создания своей национальной партии. Я разошлю извещения по уезду чтобы собрать уважаемых аксакалов, старшин, биев и баев каждого рода племени Матай – Садыр проживающих в уезде, на следующее воскресенье. На собрании расскажем всем об идеях Алихана и Ахмета. Попросим богачей стать меценатами открытия школ джаддитского направления  по уезду, а уже открытые школы перевести на джаддитское обучение.-
     Барлыбек с радостью согласился и уехал обратно в Суттіген.
На Суттігене своим чередом шли приготовления к стрижке овец, посевной и переезду на джайляу в конце месяца. Еркежан попросила отвезти их с детьми в Арасан, пока наступит время откочевки на джайляу. Барлыбек ответил, что с радостью отвезет их домой к родителям, но, только после воскресенья, так как пообещал в воскресенье присутствовать на собрании знати в Карагаше.
        Сейітбаттал пригласил Барлыбека с семьей в гости к себе в Арасан. Барлыбек поблагодарил его, сказав, что: - Обязательно повезу жену с детьми к ее родителям в Арасан, вот тогда и будем твоими гостями – завершил он свою речь. Попрощались друг с другом и Барлыбек, вскочив на своего коня, поскакал к себе в Суттіген.
Весь май, до откочевки рода Кулшан на джайляу в Карашокы, Барлыбек занимался сбором лекарственных трав, описанием их вида и лекарственных свойств, зарисовывал их внешний вид, чтобы любой казах мог по внешнему виду узнать растение и собрать, соответственно заболеванию. В конце мая весь род откочевал на джайляу Карашокы, вместе со всеми переехал и Барлыбек с семьей. Через три дня после переезда, поехали всей семьей в Арасан к родителям Еркежан. Оставив у них семью на полмесяца, Барлыбек продолжил свою работу по выявлению и зарисовке  горных лекарственных трав. Показывал матери, говоря:
     - Помнишь мама, ты мне говорила, чтобы я написал книгу про лекарственные травы не только для вас, но и для всех нуждающихся на казахском языке! Вот я решил, пока есть время зарисовать и описать все лекарственные травы, не только те, что растут у нас в Суттігене и в междуречье между реками Аксу и Бион, а и наши горные травы. А когда вернусь в Верное, постараюсь издать в виде книги на казахском языке, арабским шрифтом. –
     - Молодец мой сыночек! Видно, что не угасла у тебя мечта быть врачом, как ты хотел в детстве. Жаль что не удалось его осуществить, но ничего своей книгой о лекарственных травах, ты восполнишь свою мечту, оставив людям способы лечения с помошью трав, хотя ты и не медик по образованию. – сказала мама Кулдариа своему сыну.
     - Нет, мама, просто ты забыла о том, что я тоже учился на медика попутно своему основному образованию. Просто мои знания были только по фармакологии и оказанию первой помощи, а не лечению людей. Потому что я три года проучился во время летних каникул в военной фельдшерской школе при медицинской Академии Санкт-Петербурга. Так что какие – то минимальные знания по медицине у меня есть! – ответил Барлыбек матери.
     Незаметно пролетели летние месяцы, наступил конец сентября.
Все эти месяцы Барлыбек усиленно лечился кумысом, своими травами, обильной едой, описывал целебные травы. Немаловажную роль в восстановлении сыграло и домашняя обстановка в кругу семьи и родителей. Кашель прошел, появились сила и свежесть во всем теле, набрал вес.
      Род начал готовится к перекочевке на кыстау в Суттіген. Барлыбек сказал родителям, что не будет переезжать с ними в долину, а отсюда уедет в Верное, так как в октябре будет уже шестой месяц его отпуска и надо выходить на работу. Но, теперь он не будет в Китае, а останется в канцелярии губернатора. В начале октября к Барлыбеку в Карашокы приехал волостной Сейітбаттал, попрощаться с его семьей. Сейітбаттал напомнил Барлыбеку о том, что он обещал помочь с книгами для школы по новометодному обучению. Барлыбек еще раз пообещал помочь в этом деле и они обнявшись, попрощались друг с другом. Попрощавшись со своими родителями и родственниками, Барлыбек выехал в Верное со своей семьей.
     Прибыв в Верное, Барлыбек сходил в канцелярию губернатора, где его опять отправили закончить демаркацию границы с Китаем. На этот раз Барлыбек выехал на служебном тарантасе полностью груженной краской для метки пограничных столбов и с двумя офицерами, тоже командированными в Кульджу. Проработав всю осень и зиму, весной 1907 г. Барлыбек передал через секретную правительственную почту свое «Прошение» о переводе его в Верное по состоянию здоровья. В мае 1907 года его, наконец, перевели в Верное. Когда попросил отпуск, ему отказали и направили к вице –губернатору П. Осташкину. Павел Петрович Осташкин сказал, что пришло распоряжение из Ташкента – дать обзор состояния жизни киргизов по Семиреченской области. В связи с этим, Барлыбек должен отправиться в поездку по области от Пишпекского уезда до Сергиопольского. Для этого ему придают солдата-кучера, служебный тарантас и деньги на столовые и корм лошади. Лишь после предоставления «Доклада» ему будет дан полагающийся отпуск, заключил Осташкин.
     Через день, оборудовав тарантас для долгой поездки, набрав продуктов на неделю, Барлыбек с солдатом-кучером выехали в сторону Пишпекского уезда. За неделю объехал все волости и записал все, что нужно было для докладной Ташкенту. Заехали в Верное, отдохнули два дня, опять получили столовые деньги, заполнили тарантас продуктами на 10 дней и выехали в сторону Копальского и Сергиопольского уездов. Объехав знакомые ему волости, вернулись через 12 дней в Верное. Отдохнув два дня выехали в сторону Джаркентского уезда, объехали все волости и аулы за 5 дней и вернулись обратно в Верное. Отметившись у помощника губернатора известием о том, что объезд Семиреченской области завершен, теперь надо несколько дней для составления «Докладной», Барлыбек устало вернулся домой. Два дня посвятил разбору своих записей, составил «Рапорт» на имя недавно назначенного генерал-губернатора Туркестанского края П. И. Мищенко, сходил в типогафию при областном управлении и велел распечатать в два экземпляра. Получив через день распечатанные листы, подписался под ними и отнес помощнику военного губернатора Осташкину. Тот остался доволен быстротой исполнения такого большого по объему задания и начал читать:
       «Доклад младшаго чиновника особых поручений при Военном Губернаторе Семиреченской области.  9 июня 1907 г. г. Верный.
Его Превосходительству г-ну  Помощнику Туркестанского   
Генерал –Губернатора
             По вопросу об улучшений киргизской жизни.
      Вследствие личного приказания, докладываю Вашему
Превосходительству, что в настоящее время самым главным из всех зол в киргизской жизни являются выборы волостного управителя, а затем действия последнего, выражающиеся в следующем:
Для того, чтобы попасть в волостные управители претенденты
расходуют громадные деньги на подкуп выборщиков, выборных и даже не которых должностных лиц. Бывают такие большие расходы, что иной, пожалую, не поверит, так например в последние выборы в Талкановской волости Пишпекского уезда от двух претендентов на должность волостного управителя было израсходовано всего 526000 руб, 2000 с одной стороны, а с другой – 32000 руб. Куда ушли эти деньги, известно только самим расходчикам. Когда выборы кончаются , то затраченные деньги с избытком собираются с населения. Обиднее всего в эти случаях бедноте, нищете , которой, если приходится получить, при дележе добычи, павшей на долю известного рода или аула от претендента, то какие ни будь гроши, в большинстве случаев даже ни копейки. Полученыя деньги попадают в карманы влиятельных киргизов, а при платеже ответственным лицом являются бедный класс населения.
2. При производстве выборов, когда уже выяснилось, на чьей сторо не большинство, победитель – претендент старается проводить во всех аулах на должности выборных и народных судей из своих привержен цев, которые затем в течение трехлетия готовы исполнить что угодно для него, даже готовы подписать смертный приговор себе, о чем будет сказа но ниже.
3. Через выборных, волостной управитель производитъ
нижеприведенные злоупотребления:
а) пристрастную, неправильную раскладку податей и повинностей, при распределении которых победившая сторона старается свалить большую часть сборов на побежденную (сторону), а сама получает ничтожную часть, хотя в материальном отношении была бы богаче побежденных.
Б) при отбывании натуральной повинности тоже самое совершается, больше страдают побежденные.
В) Волостной управитель для того, чтобы влиятельные киргизы противной партии не служили помехой в будущем, заранее сам составляет приговор о том, что такой-то киргиз – конокрад, опорочен этим то, а потому подлежит высылке из волости и затем предлагает подписать приговор не разрешая даже читать его, а говоря, что приговор о чем то совершенно другом, не заслуживающем внимания. Немало и таких случаев, когда все имяные печати выборных находятся у волостных писарей, для прикладывание таковых на приговорах, могущих состояться в отсутствии их. В этих то случаях волостные управители могут написать какой им угодно приговор, даже смертный, как я сказал раньше, надо кем нибудь из тех же выборных, которые приложили свои печатю. Бывают другие случаи, когда выборные сами подписывает свои печати на нескольких со танции белых страницах книги приговоров, для вписания затем в отсутствии их, нужного волостному управителю текста, такие случаи неоднократно замечались Вице-Губернатором, при производстве им ревизии делопроизводства волостных управителей.
Г) Через выборных же перечисленным в предшествующем пункте в
способом волостной управитель отнимает лучшия угодья в волости себе, в пользу своих родственников и приверженцев, а иной раз отдает в арен ду переселенцам принадлежащую противной партии землю, без ведома владельцев этой земли.
 4) Народным судом, который всецело в его руках, волостной
управитель губит своих противников. Через подставных лиц предъявляетъ к ним ложные иски, обвиняя в кражах. По разбору дела, народные судьи пишут решения по подсказу волостного управителя, приговаривая во всех случаях к тюремному заключению для того конечно, чтобы эти киргизы в последствии не могли баллотироваться на какия либо должности в волости чем объясняется то обстоятельство, что в некоторых волостях волостные управители и или мальчишки или же какие нибудь идиоты, за которых «De facto» управляют волостями отсидевшие раньше в тюрьмах их близкие родственники.
 5) Полученные от приходящих войск, этапов, деньги за дрова, скот для убоя не всегда попадают по принадлежности а в большинство случаев остаются в карманах волостных управителей.
 6) Волостной управитель производитъ сборы в свою пользу, как то на прием Генерал-Губернатора, Губернатора и других должностных лиц на кормления себя при командировках при исправлении дорог при истреблении саранчи и пр.
 7) Долгое время не сдает в казну получаемыя от аульных старшин в
продолжения года деньги, следующия в подать, земские сборы и др. сборы, пуская их в оборот на торговлю, на устройство поминах по близким родственникам, а иногда даже на расходы по выборам.
 Для искоренения перечисленных злоупотреблений я полагал бы необ ходимым следующие:
 Волостной управитель. Совершенно устранить волостных
управителей от хозяйственного управления в волостью, каковое управления волостью, поручить самостоятельно аульным обществам, оставив им лишь только административную чисто полицейскую часть: вручение повесток через аульных старшин, отобрание подписок от киргизов в объявлении им предложений правительственных учреждений и должностных лиц, выдать паспортов и т.п.  Существующий порядок производства выборов волостных управителей необходимо изменить тем, чтобы волостной управитель в будущем назначался по жеребю из числа всех претендентов от каждого аула по одному, установив для них известный цензъ. Содержание волостного управителя должно быть, по моему мнению, более или менее приличное, чтобы ему при недостаточности содержания не было надобности искать побочных незаконных источников, а равно народные судьи и аульные старшины должны быть обставлены приличным содержанием. При таких условиях во волости не должно быть менее 2000 кибиток. Волостной управитель не должен принимать участия в сборе и сдачи в казну разных поступлений с волости, а каждый аульный старшина сам должен собирать и непосредственно сдавать деньги в казну. Волостной управитель не должен принимать никакого участия при решений всевозможных дел, не касающихся его лично, как у выборных, так и в народном суде, а он как простой киргиз, должен судиться во всякое время, может танциие с кого угодно или быть ответчиком.
Выборные или пятидесятники избираются пятидесятничеством по большинству голосов. Так как власть пятидесятником в волости довольно значительная, то на эти должности должны быть избираемы грамотные по мусульманский, а по возможности и по русский, вполне благонадеж ные и соблюдающие интересы своих доверителей. Им, выборным, должно быт отведено особое помещение, для заседания. Необходимо прекратить прежние перечисленные выше порядке, следует им, выборным собираться в весеннее (в конце весны) летнее и осеннее время года тотчас же, как только назревает известный вопрос, в так называемом волостном доме в центре волости, для обсуждения тех или других вопросов, непременно личным присутствием, а не решать судьбу других заочную своей подписью или заочным приложением печатей. Зимою же заседания устраивать в самых крайних случаях, ибо в это время почти все киргизы озабочены исключительно хозяйством и созыв это время, по отсутствию путей сообщений и по дальностей разстояний, сопряжен с большим затруднениями. При обнаружении первого незаконного действия со стороны кого либо из выборных, таковой выборной должен быть немедленно устранен сходом от должностей и наместо его назначить кандидат, а в случае не имения последнего, то немедленно должно быть избранно другое лицо. Раскладка податей и повинности за трехлетие должна быть произведено за год вперед до наступление времени производства выборов, накануне же выборов должна производиться тщательная проверка со стороны уездного начальника и податного инспектора ранее составленных списков, не допуская при этом во время выборов никаких новых которые должны быть записаны до производства выборов. Падающая на волость денежная повинность должна быть распределена волостным сходом (съездом) на аул, по благосостоянию последних, а при раскладке повинностей на кибитковладельцев каждого аула, аульный схот должен также разделить денежную повинность между юрта владельцами по благосостоянию их. Недовольные раскладкой податей немедленно должны принести жалобы уездному начальнику, который совместно с податным инспекто ром должен проверить жалобы и затем все производство с объяснением представить в областное правления, для отмены или утверждения.
Народные судьи. Народные судьи и аульные старшины должны быть избираемый аульными сводами, каждый по своему аулу. Аульному обществу больше всего известно, кто из них может занять должность судьи или старшины и, в силу соблюдения своих личных интересов, оно долж но избирать на эти должности самых лучших людей. В настоящее время между народными судьями, как при единоличном решении, так и при решении дел на чрезвычайных съездах: волостном и уездном, ужасно распространено взяточничество, для прекращения которого, по моему мнению, следовало обставить народных судей более или менее прилично в материальном отношений насчет общества, т.е назначить ежемесячное содержание в 20-25 руб. и тогда конечно не должно быть никаких процентных исчислений с исковых сумм в пользу народных судей. При установлений такого порядка численность аульного общества не должно быть не менее 250 кибитковладельцев и не более 500, так как аульныя общества с меньшим числом кибитковладельцов с трудом будут отбывать
денежную повинность. Народные судьи и аульные старшины должны быть устраняемы аульным сводом с должностей при первом же установ тан противозаконного их поступка, для преследования котораго закон ным путем аульный сход должен немедленно представить копию своего приговора уездному начальнику. Народные судьи и аульные старшины по возможности должны быть грамотные, желательно было бы, чтобы они хорошо владели русским языком, на котором писали бы свои решения и сами вели бы квитанционные книги. Заочных решений по возможности избежать, так как за последние вре мя масса злоупотреблений по этим решениям за последние время во всех уездах значительно усиливается конокрадство и долго не разбираются гражданские дела между киргизами разных волостей одного уезда и разных уездов за редким назначением чрезвычайных съездов по причине не желания некоторых уездных начальников выезжать из уездного города. Поэтому в каждом уезде в средине весны, летом и в начале осени необходимо назначать чрезвычайные съезды как по волостям, так и по всему уезду. Чем чаще будут разбираться дела, тем значительно будет сокращаться конокрадство и через два-три года можно дойти до того, что, если совсем не будет конокрадства в степи, то будет самое ничтожное число. Что же касается конокрадства в городах, селениях и станицах, то таковое в большинстве случаев совершается русскими городскими жителями, крестьянами, казаками, таранчинцами и даже дунганами, участие киргизских конокрадов заключается в том, что они принимают краденный остальными конокрадами скот, для сбывание в степи. Назначение съездов всецело зависит от администрации, поэтому для этого не требуется ничего законодательного, а только остается сделать
распоряжение. В зимнее же время и в крайних надобностях в остальное время года необходимо иметь в уездных городах, а также в областном, несколько народных судей не более четырех, для разбора всевозможных поступающих в уездное управлений исков киргизов разных волостей. Заинтересованных лиц народные судьи могут через разсыльных уездного управления, когда они отправляются в волостей по служебным де лам, что несколько обременить разсыльных, ибо они исполняют это по ручения между делом. Что же касается чрезвычайных между уездами, тот таковые следует назначать обязательно ежегодно раз в большее свободное для киргизов время, а в не терпящем отлагательства случаях созывать чрезвычайный съезд в одном из двух уездов, пригласив по два народных судьи с каждой стороны.
Аульные старшины. Аульные старшины должны сами собирать податей, земские и другие сборы, записывать таковыя в подлежащую книгу, из которой выдавать квитанции киргизам из затем немедленно же сдавать деньги в казну, не задерживая у себя кроме того аульный старшина исполняет все полицейские обязанности, возложеныя на него. При каждой сдачи денег в казну обязать аульных старшин предъявлять на ревизию в уездное управления все денежные книги, находящиеся у него, для того во первых, чтобы учесть его, а во вторых, чтобы знать, долго ли держит у себя на руках аульный старшина деньги.
Волостные писаря. В данное время, в виду ничтожности содержания, в волостные писаря идут более или менее испорченные люди, которые при содержании от 25 до 25 руб. в месяц наверстывают свое жалование до громадных цифр посредством незаконных поборов, как то взиманием особой платы за выдачу паспортов, за выдачу справок, копий с бумаг и проч. Чтобы устранить эти незаконные поборы, следует назначить волостным писарям такой приличные содержания которые соблазняло бы более честных людей и тогда конечно волость может быть образцовой во всех отношениях.
Учение людей в русских учебных заведениях. По опыту киргизы
приходят к заключениям, что для образования детей низшия школы, открытые для киргизских мальчиков, не удовлетворяют киргизских
потребностей. Таковыми школы являются сельско-хозяйственные и недавно открытые интернаты. Большинство окончивших курс в упомянутых учебных заведениях никуда непригодны, ибо они хорошо не владеет даже разговорным языком и поэтому не могут занять какия либо должности даже в волостях. В виду таких обстоятельств киргизы предпочитает от давать своих детей в среднеучебныя заведения т.е., здесь только в гимназию, при которой имеется пансион для киргизских мальчиков числом до 20 человек. Должностныя лица, влиятельные киргизы Верненского уезда ходатайствовали пред губернатором области увеличить число пансионеров из киргизов, в случае недостаточности земских средств, они принимали содержания числа увеличенных пансионеров на общественные суммы. Ходатайство это было отклонено за не представленность приговоров от обществ. Потребность у киргизов давать своим детям русское образование из года в год усиливается, что заметно даже из тех прощении, которыя
поступают в областное правление, об определении сыновей просителей в пансион при гимназии. В виду этого я полагал бы необходимым увеличить число пансионе ров из киргизских мальчиков по крайне мере по одному мальчику от каждой волости каждого уезда области. В случаях недостаточности земских сумм, содержания пансионеров киргизское общество с удовольствием возьмут на себя.
Преподавание в гимназии мусульманского Закона божияго для киргизских мальчиков. В гимназии для киргизских мальчиков не преподается мусульманский Закон божий, а поэтому необходимо теперь ввести преподавание этого предмета в здешней гимназии, так как в таких однородных гимназиях, как наша преподавание уже введено, например в Семиреченской гимназии. Родители пансионеров давно уже заявляют претензию на эту недостаточность.
Землепользование и скотоводство. Смею обратить внимание Вашего Превосходительства на то обстоятельство, что все народы, покоренные русскими силою оружия, получили в собственность все, что имело у себя до покорения, как то: землю, дома и движимое имущество, киргизы же принявшие русское подданство добровольно, все время постепенно лишаются того, что имели и недалеко то время, когда киргизы будут так оттеснены, что им негде будет пахать, негде пасти скот, о чем скажу ниже. Не буду говорить о том, как поживают европейские народы, покоренные русскими, ибо это всем хорошо известно, но скажу несколько слов о родственных киргизам племена, как то: о татарах и сартах. Как первые так и вторые, за отличие в сражениях с русскими после покорения все, что им принадлежало раньше. У киргизов же с принятием подданства и с водворением Семипалатинской области русских, взяли самыя лучшия земли, обработанныя ими, с выведенными ими же оросительными канавами и отбирание земель продолжалось и продолжается до настоящего времени и доходит даже до бесцеремонности со стороны переселенческой партии, которые, не руководствуясь существующими законами, циркулярными распоряжениями высшего своего начальства, продолжают творить беззакония, отбирая у киргизов те земли, которыя по закону считаются собст венностью. По видимому для них законы не существуют. Киргизы, как известно, были и есть главным образом скотоводы и вместе с тем земледельцы, в прежнее время в слабой степени, а в настоящее время такие хлебопашцы, что некоторые из них могут соперничать с русскими. Я уверен, что в скором будущем многие из них превзойдут самих русских хлебопашцев, теперь уже многие хорошо усовершенство ванным способом. В случае недостатка удобной земли в волости, многие киргизы арендуют земли у казаков для хлебопашества и клеверников. За исключением немногих личностей хлебопашество в Семиреченской области возможно только при искусственном орошении посредством оросительных канав. Такия земли могут быть в верховьях рек, откуда берут воду по прорытым канавам, которыя первоначально до присоединения этого края, были только у киргизов и которыя затем вместе с орошаемы ми землями безвомезно перешли в пользу казаков, крестьян и горожан.  С увеличением числа оседлых жителей постепенно стало увеличиваться урезывание киргизских земель, прилегающих к означенным поселе ниям, в пользу последних. Многия реки Семиреченской области, хотя обильноводныя, разбираются до капли по оросительным канавам, которых масса у устей рек. Таким образом, из этого ясно, что горныя реки полезны только для оседлых поселений, расположенных в предгориях у устей рек, а если остается в реках вода, то лишь остатком пользуются кир гизы для свое пашни, расположенной в низовьях в соседстве с землями оседлых поселений. Кроме того, киргизы, вследствия отсутствия воды в горных реках, впоследствии стали извлекать пользу из ключевой воды, называемой киргизами «кара-су; (черная прозрачная вода). Если сосчитать всю оставшуюся у киргизов орошаемую землю по моему мнению, 1/1-1/2 десятины, так как среди киргизских волостей одна треть не имеет хлебопахотной земли. Вот на эту то ничтожную землю зарится переселенческая партия, для устройства переселенческих участков. Если отнимут последнюю эту землю, то киргизам, как я сказал раньше действительно негде пахать, остается в их распоряжении безводная степь, пески и горы выше леса, так как нижняя часть гор до леса, а иногда с ле сом большею частью принадлежит городам, станицам и селениям, а леса охраняются лесным ведомством, так что киргизам местность выше леса, что по киргизски называется «Таз» что значит «паршивый», т.е. такая местность, где местами трава, местами камень, как у плешивого (паршивого) волосы и парш.  Из выше изложенного усмотрите Ваше Превосходительство, насколько киргизы богаты орошаемой землей, а поэтому впредь до приведения в известность киргизской орошаемой земли и земли, пригодной к орошению, и до установления нормы душевого надела удобной земли для киргизов, не следовало бы трогать киргизской земли, прекратить образование из этой переселенческих участков и прирезку к существующим оседлым поселениям. Если же найдутся лица удостоверяющия, что у киргизов орошаемой очень много, что даже на душу приходится по 10, 20, и т.д. десятин земли, то необходимо иметь в виду, что такие выводы основаны исключительно на глазомерных съемках и на неправильном определении качества почвы: совершенно противозаконно межевые чины считают со лонцы удобными землями, тогда как по закону 1898 г. такие земли отнесены к разряду неудобных. Для справедливого распределения всей орошаемой земли в области между населением области, я полагал бы, ради справедливости, разделить всю орошаемую землю поровну на каждую душу всего населения области как оседлого, так и кочевого, а равно опять таки ради той же справедливости разделить и неорошаемую землю облас ти между оседлым и кочевым населением по числу душ. Как я раньше сказал, что киргизы-скотоводы. Никто, я думаю, оспаривать, что Семиреченская область по своей природе вполне пригодна для скотоводства. У киргизов раньше было очень много скота, бедных почти не было. Бедными в то время считались киргизы, именующие 100 до 200 баранов, несколько десятков лошадей, столько же рогатого скота и от 1 до 10 верблюдов, а теперь с таим состоянием киргиз считаются богатым, тогда как раньше богатыми считались киргизы имеющие баранов от 2000 до 10 и больше тысяча, несколько тысяч лошадей, рогатого скота немного меньше и несколько сот верблюдов. Объединению киргизов послужили следующие причины: При ведении скотоводства на подножном корме, необходимо иметь несколько стоянок, самое меньшее при правильном ведении скотоводства, четыре (стоянки) от песков до гор. Киргизы двигают свой скот сообразуясь со временем года и питательностью травы. Зимою скот бывает на песках, долинах и в горах, если на песках зима бывает жестокая, то киргиз гонит свой скот выше песков, а если и там плохо, то в горы. Раньше до прихода русских в распоряжении киргизов были занятыя теперь оседлыми поселениями земли, которыя, как теперь, так и раньше считались самыми лучшими, как для хлебопашества, так и для кошения сена, и наконец даже для подножного корма. Теперь киргизы лишились этих земель, поэтому им приходится гонять скот в самыя горы, где зимою снег бывает глубокий и где нет того простора, что было раньше, а имеется теперь у каждого киргиза определенный ничтожный участок на котором можно продержать свой скот немного времени, так как трава поедается в короткое время скотом, затем гонится на соседние земли, если таковые свободны, или на арендуемые у оседлыми поселений земли. Опытные киргизы распределяют травы по питательности так: в горах –прокосная (трава), а затем опускаясь постепенно вниз, трава постепенно теряет свою прокосность принимает кислый, горький вкус. Вот почему киргизы, когда перекочевывают в горы, делают запасы соли или соленной глины (солончак), для кормления скота, тогда как в низовьях скот ограничивается или кислыми соленым травами или же лижут соленую глину (солончак). Запасы сена киргизы теперь делают там, где можно скосить, а это воз можно только в горах и на долине в более или менее влажных местах, а таких мест по сравнению с численностью кочевого населения, немного. Пески и остальная степь совершенно непригодна к сенокошению, а поэтому киргизы, за неимением сенокосных участков, на орошаемых своих землях сеют клевер, и в силу обстоятельств вынуждены сокращать скотоводство. С сокращением скотоводства киргизу, по необходимости, остается только сесть на землю и действительно теперь киргизы не только бедные, но и богатые засели на землю и заседают основательно, что видно во первых из того, что киргизы, за редким исключением, зимуют в избушках и до деревянных домов под железными крышами включительно, изредка попадающихся даже по почтовому тракту и во вторых из того, что возбуждали и возбуждают ходатайства об образовании оседлых селений. Таковых селений танцииен существует в Верненском уезде два, оба под названием «Байсерке; (в Восточно-Талгарской волости), танцииения в Копальском уезде от 10 до 30 дворов: между станциями Алтын-Емель и Кугалы, между ст. Карабулак и Сарыбулак, у Абакумовского выселка, за тем по Сергиопольскому тракту. Теперь усиленно ходатайствуют киргизы Пишпекского уезда об образовании оседлых поселений. Киргизы сеют там, где только возможно, клевер, разводят сады, рощи, занимаются хлебопашеством не хуже других народностей, что явствует из того, что железные плуги в казенных складах скупаются исключительно киргизами и на базарах продаются за последнее время преимущественно киргизское зерно. Таким образом очень заметно, что киргизы заседают на землю, но при этом не бросают скотоводческого хозяйства. В землепользовании в особенности во время перекочевки киргизы крайне стеснены. При перекочевке из долины в горы и обратно приходится перекочевывать через земли оседлых поселений, жители которых, пользуясь случаем, что киргизы не в силах без остановок, даже без нескольких, на их землях совершать перекочевки до своих горных земель, приезжают к ним, требуя подкопытный сбор или за потраву, и конечно, удовлетворившись достаточно, уезжают домой. Отделавшись от низ, киргизы добираются до лесов, где их караулят лесные объездчики, повторяется то же самое; откупившись, наконец добираются до своих летних кочевок. Не кочевать туда нет возможности, потому что на долине в самое жаркое время мухи, комары, оводы ужасно надоедают и мучают скот, потому что скотоводство у киргизов считается нормальным тогда, когда бывает всюду, когда нужно, в горах, а когда нужно в долине. Во время летних стоянок без платежа поборов киргизам также не обойтись. Приезжают лесные объездчики узнать, нет ли у них безбилетного топлива, не рубят ли в лесу для своего хозяйства что нибудь и конечно всегда найдется предлог, к чему можно придраться, затем рядятся и в конце концов киргизы откупаются. Если перебирать все побочные незаконные поборы, которые отбывает киргиз, то только надо удивляться платежеспособности его. Кто его только не обирает, чужие и свои, к числу которых нужно отнести от разсыльных до волостных управителей, кроме того он, киргиз бывает ответственным лицом при устройстве поминок по влиятельном киргизе одноаульце, одной волости, хотя он совсем дальний родственник или даже совсем не родственник. Таким образом из вышеизложенного изволите усмотреть Ваше Превосходительство, что киргизы так или иначе осели на землю и что они оттеснены в землепользовании, как для обрабатывания, так и для ведения скотоводческого хозяйства, а поэтому для упорядочения киргизского хозяйства необходимо:
1) как я сказал раньше, впредь до приведения в известность киргизской орошаемой земли и земли годной к орошению и до установления нормы душевого надела удобной земли для киргизов, не трогать киргизскую землю, прекратить образование из этой земли переселенческих участков и прирезку к существующим поселениям;
2) для поддержания скотоводческого надо отвести для киргизов два зимовых стойбища, одно на долине, другое в горах, согласно мотивам, изложен ным выше;
3) отвести как для кочевого, так и для оседающего киргиза на каждую душу, хотя бы как установлено для крестьян, по 10 десятин орошаемой земли, для обрабатывания, а для пастбища оставить в общем пользовании волости долину и горы, указать при этом границы волостей;
4) допустить свободный пропуск скота через земли оседлых поселений во время перекочевок или прогона скота через эти земли;
5) разрешить свободную пастьбу скота в лесах, так как лес гибнет не от топтания скота, а от кражи, которая, в силу необходимости поощряется самим лесным ведомством, так как конному лесному объездчику с содержанием в 8 руб. без этого никоим образом нельзя просуществовать;
6) разрешить безбилетную порубку кустарников и саксаула на топливо для своего потребления. При таком распределении земли и при условии отдачи обрабатываемой земли в собственность киргизам, может быть у них привязанность и даже любовь к земле и будет более или менее правильный и полезный уход за нею, в противном же случае владелец земли, как не собственник, вынужден бывает выжать все соки земли в течение двух, трех лет, а потом земля окажется совершенно безсильной.
Духовныя дела должны быть сосредоточены в руках волостных мулл, ведомству которых должны перейти также все те дела, которыя раньше решались Областным Правлением. Муллы избираются волостным съез дом, а утверждаются в их званиях и устраняются областным муллой, который избирается из претендентов по одному из уезда по жребию. К обязанностям волостных мулл кроме ведения установленных книг и танцииения духовных треб в волости должны входить привод к присяге свидетелей на съездах при решении гражданских и уголовных дел.
    Младший чиновник особых поручений при Военном Губернаторе Семиреченской области, н.с. Сыртанов Бардыбек.

     Осташкин закончив чтение, одобрительно хмыкнул и поблагодарил Барлыбека за хорошо проделанную работу в такие краткие сроки. Затем, подписал приказ о предоставлении отпуска «Сыртанову Бардыбеку».
     На отпуск Барлыбек повез семью в Карашокы, в которой к родившейся дочке Канипе, добавился сын Кызырбек. Продолжил описание лекарственных трав в окрестности Арасана, добавил описание трав в Аксуской долине и написал черновой вариант книги о целебных травах, которую будет издавать в Верном. Быстро пролетело месячное отпускное время. Опять принимал ванны из минерального горячего источника Арасан. Перед отъездом написал «Докладную» Копальскому уездному начальнику о том, что надо бы построить цивилизованную лечебницу на этих источниках. Приехав в Верное, продолжил оказание помощи приезжавшим к нему казахам. Посетив начальника типографии, где издавалась газета с его «Туземным отделом» он заказал издание своей книги о целебных травах, сдав ему на руки рукопись этой книги. Через четыре месяца книга вышла на арабском языке «Д;рілік ;сімдіктер», на русском языке под названием: «Травяные растения. Способы употребления его». В свободное время Барлыбек продолжил свою деятельность по изданию «Туземного отдела» при областной газете, в которой регулярно выходили его статьи, как например; «Партия h;м низамсыз жина;ан алым» на казахском языке и его русский перевод «Партийная борьба и незаконные поборы». Теперь у Барлыбека появилось свободное время для осуществления замыслов по просвещению своего народа. Кроме «Туземного отдела» Барлыбек решил создать мусульманскую библиотеку для казахов на арабском, персидском и русском языках. Нашел мецената, купца Габдувалиева и попросил его отдать один из складов возле его дома под мусульманскую библиотеку. Тот согласился и руками своих рабочих убрал помещение, расставил несколько столов, оставил вертикальные полки из под своих товаров Барлыбеку, для книг.
 
фото;Сохранившееся здание мусульманской библиотеки Барлыбека в Алматы.

     Барлыбек через свой «Туземный отдел» попросил жителей области и города Верного сдавать книги, какие есть дома в общественную библиотеку. Постепенно в течение 3-4 месяцев бывший склад купца стал превращаться в публичную бесплатную библиотеку. Тот же купец Габдувалиев выделил деньги для оплаты труда единственного библиотекаря, которой стала женщина, окончившая когда-то Верненскую женскую гимназию.
     Тем временем, здоровье у Барлыбека опять ухудшилось и по настоянию жены, он решил уволиться со службы для полного излечения. Тем более что звание и выслуга лет позволяли выйти в отставку с сохранением всех офицерских привилегий и льгот. Приезжавшие с Родины земляки для жалоб или для приема детей в гимназию, всегда останавливались в доме у Барлыбека. От них он узнал, что школой «Мамания» занимается Есенкул, который послал несколько человек в Уфу, медресе «;алия» откуда купили  необходимые учебники и привезли несколько учителей. Теперь в школе «Мамания» занимаются по джаддитскому направлению и обучают казахскому и русскому языкам, литературе, математике, физике, химии, зоологии, истории Ислама, основам Шариата, татарской и казахской истории. Трудами семьи Мамановых начали строительство новых зданий школы, квартир для учителей. Собираются открыть двухкласнную начальную школу для девочек, а саму школу перевести в полную 8-летнюю, чтобы выпускники могли поступать далее в высшие учебные заведения.
     В один из дней Барлыбек, пройдя по поручению губернатора по каким то делам в областную канцелярию, увидел там Ыбраима Джайнакова. Обрадовавшись оба обнялись. Ыбраим рассказал, что в Джаркенте его жена, дочь местного князя Чанышева, которая родила ему двух сыновей, при родах третьей ребенка  умерла. Полгода назад его перевели в Верное, переводчиком в эту областную канцелярию.
     - Что же ты не пришел к нам домой или ко мне на службу? –
     упрекнул его Барлыбек.
     - Да вот, хотел, но все недосуг было. Пока осваивался по работе, потом послали по области, потом в Кульджу и вот только недавно работа стала постоянной здесь в канцелярии. Здесь познакомился с девушкой по имени Гульсум, дочки татарки Асмы и узбека, купца Садыка Дадабаева. Сделал ей предложение, она и родители согласились, так что теперь у меня новая семья, приходи в гости. Я живу рядом с домом Дадабаева. Сыновей моих Гульсум приняла хорошо, можно сказать усыновила. Приходи и все сам увидишь. – ответил Ыбраим.
     - Хорошо, обязательно приду! Я так хотел тебя увидеть после нашего Каркаралинска, но тоже замотался по службе, да и здоровье пошатнулось. И вот теперь хочу уволиться со службы и всего себя посвятить службе своему народу, а не Белому царю. Нам с тобой надо выполнить то, что говорили когда-то Алихан и Ахмет в Каркаралинске. Нам надо осуществить общую мечту – казахское государство, на казахском языке, автономное в составе России! А что нужно для этого, какие первые шаги? Просвещение народа и создание своей партии. –
     - Ты прав! Я теперь с тобой в Верном, нам надо чаще встречаться. Я слышал, что ты открыл мусульманскую публичную библиотеку, вот там и будем встречаться и обсуждать все вопросы и проблемы народа –
 
 Фото; "Надворного Советника" Барлыбека Сырттанова в Верном. 1908 г.
 из книги С.Озбекулы "Барлыбек Сырттанов")
    В конце июня 1908 г. на работу к Барлыбеку пришел Кыйкым Жандосов из рода Шапрашты, станицы Любавинская (Каскелен – каз.) Верненского уезда. Рассказал Барлыбеку что он был простым рабочим на известковом карьере Каскелена, где проработал более 30 лет. Всю жизнь посвятил своим детям, очень хотел, чтобы первенец Ораз был грамотным и образованным человеком, а не рабочим как он сам. Но, когда привел сына в гимназию, то ему отказали, мотивируя тем что, прием уже заполнен киргизскими детьми. На самом деле вышел негласный указ, не принимать детей простых киргизов, а только лишь детей волостных и старшин. Отец Ораза слышал много  о справедливом чиновнике в областной канцелярии Сыртанове и решил попытаться с его помощью устроить сына в гимназию. Барлыбек выслушав отца Ораза, решил помочь ему, так как знал истинную подоплеку отказа детям простых киргизов.
     Сказав Жандосову посидеть в его кабинете, сам направился к Главному инспектору по учебным заведениям области. Долго уговаривал его дать направление в гимназию сыну Жандосова. Видя, что инспектор упорствует, деликатно напомнил ему, что знает о негласном указе не принимать детей простых киргизов, поэтому просит его принять в гимназию как близкого родственника офицера и надворного советника, которому положены льготы, в том числе право на обучение близких родственников. Инспектор после слов Барлыбека задумался и нехотя согласился, после чего выписал «Направление» на имя Ораза Жандосова. Барлыбек взяв бумагу, сходил в помещение, где ему поставили печать на подпись, и вернулся в свой кабинет. Видя поникшее лицо Кыйкима Жандосова, дал ему в руки «Направление» сказав, что его сын принят в гимназию на льготных условиях, как  будто он родственник Барлыбека.
Кыйким долго благодарил Барлыбека, на что он ответил:
     - Каке! Дай Аллах, чтобы твой сын стал образованным патриотом своего народа и в будущем помогал простым казахам, как я помог тебе с сыном. Если он станет таким, как я тебе говорю, то буду считать, что сделал доброе дело для своего народа! Скажи сыну, пусть приходит к нам домой, если будут возникать какие либо осложнения в учебе. Ну, теперь, до свиданья! - 
     В августе 1908 г. Барлыбек подал рапорт на увольнение по собственному желанию. К тому времени, в 1907 г. вместо прежнего губернатора Ионова, которого перевели в Россию, поставили  губернатором генерал-майора Василия Ивановича Покотило. Губернатор не стал его отговаривать и подписал его рапорт. В течение двух недель Барлыбеку оформили отставку, пенсию, дали удостоверение на бесплатное обслуживание в гарнизонном госпитале и годовой билет на бесплатный проезд по территории области.
     Теперь Барлыбек мог полностью посвятить себя служению народа, что и начал делать. Решил съездить в Карашокы, пока род Кулшан на джайляу и там опять полечиться кумысом и травами. Жену с детьми решил не трогать, так как младший сын Д;рібек уже должен был пойти в гимназию, поэтому супруга оставалась, чтобы подготовить сына к обучению.
     Служебного тарантаса ему уже не полагалось, поэтому Барлыбек решил поехать на почтовой карете до Копала, а там уже доберется до Карашокы, где и возьмет себе коня на выбор. Посвятив день покупке подарков для многочисленной родни, назавтра рано утром уже был на почтовой танции с двумя баулами подарков и личных вещей. Благополучно доехав бесплатно до Копала, Барлыбек остановился в доме у учителя Жангозы, находящегося уже на пенсии. Заночевал и рано утром с учителем на его телеге выехали в Карашокы. Дома Барлыбека радостно встретили отец с матерью и братьями. Угостили учителя, после чего он поехал обратно в Копал. Отдохнув несколько дней, собрав необходимые целебные травы для легочных заболеваний, как эфедра хвощевая, корень солодки и другие травы, Барлыбек поехал в Суттіген. Родителям сказал, что хотел бы проведать школу «Мамания», поговорить с директором Габдолгазизом Мусагалиевым, которого он сам, когда то пригласил преподавать из Ташкента. Габдолгазиз учился в университете Каира, столице Египта, знал, как и Барлыбек 8 языков.
     Верхом на лошади, Барлыбек за полдня доехал до Суттігена. Там его радостно встретили все родственники, оставшиеся заниматься земледелием. На ночь сварили бесбармак, подали кумыс. На чай подали выпечку, сладости и на десерт арбузы и дыни. Проспав после такого сытного ужина до 10 часов утра, Барлыбек оседлал отдохнувшего коня и поехал в Карагаш. В Карагаше встретился с племянниками Сейітбаттала и Есенкула, которые ухаживали за школой, садом и занимались земледелием, пока род жил на джайляу. Директор Габдолгазиз с радостью встретил Барлыбека, для практики они поговорили друг с другом то на арабском, то на персидском, то на турецком языках. Директор рассказал Барлыбеку что к школе строят новые здания по проекту Уфимского медресе «;алия» и показал новые здания. Показал отдельное здание для женской школы, несколько домов для учителей, хозяйственные постройки. Сказал, что все финансируется из доходов семьи Мамановых. Рассказал; - По приглашению Сейітбаттала и Есенкула, приехали новые учителя Мустаким Малдыбаев по казахскому языку, из Уфы башкир Есенгелді Мухаметкали с супругой Фатимой, окончивший Стамбульскую высшую духовную семинарию, казах Фаизрахман Жихандаров. Из Казани были приглашены татарский учитель Нажар Абишев, Нурмухамед Ислямов и Ахметкерей Батыршинов. Приехал из Бухары младший брат имама Хасена – Кожахмет, по математике преподает Кедесов Бисенбай местный уроженец. Этой осенью будут открывать еще начальную школу для девушек, а преподавателем у них будет Фатима. По инициативе Есенкула для них мы открыли маленький цех по пошиву, приобрели две швейные машинки «Зингер». По русскому языку преподавал Назаров, но он сказал, что уже не может работать у нас, так как переезжает в Саркан. Учителя по русскому языку и литературе пока нет, будем искать – заключил директор.
     - Не надо искать! Я буду преподавать у вас эти предметы, ведь я вышел в отставку, несмотря на то, что до сих пор хожу в форме подполковника. Буду жить в Суттігене и приезжать на уроки оттуда. А если понадобиться, то могу и здесь жить. Я же один переехал сюда, так как дети пошли в гимназию учиться и Еркежан с ними остались в Верном. – сказал Барлыбек директору.
     - Вот здорово! Да одно только Ваше присутствие в школе поднимет авторитет среди населения! А как же, ведь Вы первый и единственный казах – офицер из нашего региона, который будет преподавать их детям! Лучшей рекламы и не надо, а то ведь Аксуский мулла стал категорически возражать против открытия женской школы. А из-за него и мальчиков не захотели отправлять к нам некоторые семьи села Аксу и нескольких аулов за рекой Аксу. Буду вписывать Вас в число учителей! – радостно сказал директор и они вместе пошли в здание школы. К вечеру Барлыбек поехал домой в Суттіген. Путь занимал полчаса, вдоль речушки Бурган от Карагаша.
     До начала занятий Барлыбек продолжил лечение кумысом и настоями трав. Состояние улучшилось, кашель стал редким, прошла боль в грудной клетке. В первых числах сентября собрались все ученики и учителя из отпуска. Барлыбек присоединился к когорте учителей во время первого собрания. Все его знали хорошо, гордились им и все обрадовались, что такой знаменитый и высокообразованный человек будет преподавать вместе с ними. Директор сообщил, что Сырттанов будет преподавать русский язык с литературой вместо Назарова, всеобщую историю мира и правоведение. Прошел первый день учебы в виде собрания, на которой бабушки кидали конфеты, обходя строй учеников, старинный ритуал празднования – «Шашу». Затем учеников развели по классам и начались занятия. Дети слушали Барлыбека затаив дыхание и любовались его офицерской формой. Директор попросил Барлыбека перед этим, чтобы он пришел на первые занятия в форме.
     - Это будет живым примером того, чего может добиться наш казах, если будет грамотным. Вы живой пример будущего для мальчиков! –
сказал директор школы Мусагалиев.
На собрание первого дня знаний приехали Сейітбаттал и все дети и внуки Мамана-кажы. Увидев Барлыбека, Сейітбаттал кинулся к нему, раскрыв объятия, радостно говоря:
     - Вот здорово! Вот это сюрприз! Как хорошо, что ты с нами здесь в Карагаше, как я рад, что у нас будет такой ученый преподаватель!-
     - Ну, ну! Отпусти, задушишь! – смеясь, отбивался от его объятий Барлыбек.
     - Вот пораньше вышел в отставку по здоровью, а где же мне быть как не в родном краю, чтобы принести хоть какую то пользу своему народу, детям своих родственников! Так что будем видеться часто!- сказал он Сейітбатталу.
     - Ну ладно, не буду мешать тебе! Как закончишь уроки, приходит к нам домой, на бесбармак. Ждем тебя! – закончил Сейітбаттал.
     Барлыбек начал уроки так, как его самого обучали когда то в Копальской школе. После уроков его окружали толпой дети и спрашивали как он стал офицером, как учился в столице Белого царя, могут ли они повторить путь Барлыбека и многое другое.
После уроков Барлыбек пошел в гости к Сейітбатталу, где они долго разговаривали между собой. Сейітбаттал предложил заночевать у них, на что Барлыбек согласился и остался ночевать в Карагаше. Назватра после уроков он поехал к себе в Суттіген.
До снегов Барлыбек приезжал на коне из Суттігена верхом, но когда
выпал снег решил оставаться в Карагаше. Cемья Мамановых предложила жить в их доме, но Барлыбек отказался, сказав, что уже  договорился жить с Мусагалиевым. Это нужно для того, чтобы перенять опыт преподавания от директора, да и совместное знание 8 языков позволит им не позабыть их, говоря между собой на этих языках. Поэтому он вселился в комнату дома, где жил сам Габдолгазиз Мусагалиев, что было очень кстати для обоих. Теперь они могли сколько угодно упражняться в 8 языках, которые знали оба.
     Тем временем, Есенкул съездив в Верное, добился разрешения открыть в следующем 1909 году полную 8-летнюю школу. Положительную роль сыграло и то, что в школе стал преподавать Сырттанов, как знаток многих языков и правоведения.
     Барлыбек научился преподавать свои предметы, ему нравилось передавать свои знания детям. Он постоянно на всех своих уроках заканчивал словами о том, что нужно стремиться к знаниям, что надо после школы поступать в высшие учебные заведения. Чем больше будет казахов с высшим и средним образованием, тем быстрее мы сможет стать самостоятельным государством в составе России, говорил он своим ученикам.
     Перед зимними каникулами Барлыбек поехал в Верное, к своей семье. В городе, по христианскому обычаю стали ставить елки в домах и водить хоровод вокруг нее. Чтобы порадовать своих детей Барлыбек тоже впервые поставил елку, дети с радостью наряжали его. Пришли соседи, выставили шампанское и другие спиртные напитки из магазинов Кузнецова. Барлыбек отказался пить, ссылаясь на здоровье, Еркежан немного пригубила шампанское. Новогодняя ночь прошла дружно, шумно, с многочисленными пожеланиями здоровья и счастья.
     Перед окончанием зимних каникул Барлыбек выехал к себе, в Суттіген, продолжить свою преподавательскую деятельность.
     Весной, проведя последние уроки и прощальный звонок, Барлыбек вместе с родом Кулшан выехал на джайляу Карашокы.
Туда же привезла своих детей и Еркежан на почтовых перекладных.
Потянулись счастливые дни пребывания на лоне природы, в кругу родителей своих и родителей Еркежан. Барлыбек ожил после долгой зимы и преподавательских трудов в Карагаше. Все дни проводил на природе вместе с пастухами и табунщиками, пил кумыс и саумал (свежее, не забродившее молоко кобыл), пил настои своих трав.
Принимал бальнеологические ванны минеральных горячих вод Арасана. Как только появлялся в Арасане, так тут же его перехватывали Сейітбаттал или его племянники – Кудайберген и Солтанкул, звали в гости. 
     В начале июня 1909 г. пришла телеграмма Барлыбеку от переводчика Джайнакова о том, что 10 июня будет съезд делегатов от волостей Семиреченской области в городе Пишпек, который проводит проверяющий из Санкт-Петербурга, граф Пален. Поэтому, Барлыбеку надо обязательно участвовать в этом съезде и донести до проверяющего из Санкт-Петербурга все беды казахов, уйгуров, дунган, киргизов и татар от притеснений русской администрации.
     Барлыбек обрадовался и тут же выехал из Карашокы в Верное. Там встретился с Джайнаковым и другими единомышленниками. Вместе выехали на тарантасе в Пишпек и за сутки добрались до места назначения.
     Оказывается, царь Николай  Второй еще в июне 1908 г. издал Указ о проведении «Сенатской ревизионной» проверки положения дел в Туркестанском крае после  неоднократных выступлений депутата Государственной Думы Бакытжана Каратаева по поводу нарушения прав местных жителей от произвола местной русской администрации пяти областей края. Руководить ревизией поручил графу Константину Константиновичу Палену. Причем дал права проверять все ведомства всех министерств России по краю. Пален смог собрать внушительную комиссию из 60 человек, причем отбирал самых честных и добросовестных профильных чиновников. Первый этап проверки начался с 18 июля 1908 г. и завершился в конце декабря этого года, так как выявились чудовищные злоупотребления администрации края, растрата госсредств, мздоимство и другие нарушения законов России. Надо было корректировать наказание чиновников высоких рангов с их ведомственными министрами.
     Второй этап ревизии начался 13 апреля 1909 г. и продолжился до назначенного съезда в городе Пишпек. По итогам первого этапа уже был снят генерал-губернатор П.И. Мищенко и назначено новый губернатор А. В. Самсонов. Арестованы пять из семи начальников полиции только лишь одного Сырдарьинской области. То же самое произошло во всех пяти областях края. Граф Пален решил узнать мнение населения по многим животрепещущим вопросам у самих жителей, и велел военному губернатору Семиреченской области созвать съезд из всех волостей, всех волостных и простых жителей.
     В самом большом здании города Пишпека собралось больше  тысячи человек. На трибуну взошли в основном русские чиновники уездов области и наиболее уважаемые простые жители из числа местных мусульман. Барлыбек не стал садиться за стол президиума, хотя его пригласили от имени канцелярии военного губернатора. Тогда его попросили сесть рядом за стол, где расположились устные переводчики канцелярии. В первый день собрание началось с короткой речи самого Палена, затем нового губернатора Самсонова. Затем начались выступления всех волостных до вечера. Собрание продолжилось завтра с 11 часов дня и опять до 20 часов вечера. Теперь уже выступали простые жители, представители духовенства всех течений: мусульманского, христианского, оккультного – дунган и других течений. Барлыбеку пришлось помогать переводчикам переводить их слова на русский язык. Особенно он понадобился для перевода персидского языка выступления таджиков. Он же обратно переводил слова Палена и других представителей власти для сидящих местных жителей.
     Собрание продлилось десять дней и все дни Барлыбек с воодушевлением переводил и добавлял свое мнение в критических выступлениях своих земляков представителям комиссии из Санкт – Петербурга. В  первые же дни Барлыбек познакомился с акыном, единственным делегатом от Сырдарьинской области Жусіпбеком Басыгараулы. В свободное от собраний время подолгу беседовали о положении казахов в Сырдарьинской и Семиреченской областях, о произволе русской администрации и захвате лучших орошаемых земель приезжими русскими переселенцами. Через десять дней съезд закончил свою работу, граф Пален зачитал «Постановление» съезда, Барлыбек, Джайнаков и два других переводчика перевели его речь на все языки – казахский, киргизский, уйгурский, таджикский (персидский), татарский. По окончании съезда Барлыбек попрощался с Жусіпбеком Басыгараулы, вместе с Джайнаковым уехали к себе в Верное. Передохнув у себя дома, Барлыбек поехал к семье, в Карашокы.
    Перед началом занятий в гимназии, Барлыбек отвез семью в Верное, приготовил обоих мальчиков в гимназию. Встретился с друзьями-единомышленниками, среди которых особое место отводил Ыбраиму Джайнакову, как наиболее близкого по духу. Ыбраим рассказал, что ему так же, как когда то Барлыбеку, приходится переводить или писать жалобы от своих земляков на имя губернатора, судьи или полицейского пристава на притеснения и угнетения русской администрации в уездах, на самовольство казаков, на распри между самими казахами за пастбищные угодья, за последствия «Барымты» и многое другое.
Особенно тревожное положение создалось в связи со «Столыпинской реформой» переселения крестьян из центральных областей России в Сибирь и земли казахов Степного Края.
 П. А. Столыпина став Председателем Правительства России в июне 1906 г. уже в ноябре этого года издал Указ «О дополнении некоторых постановлении действующего закона, касающихся крестьянского землевладения и землепользования» от 9 ноября 1906 года, По этой реформе русским безземельным крестьянам, которых за последние годы стало 82 миллиона, предлагалось переехать на земли казахов. Переезд был бесплатным, в особых «Столыпинских» вагонах – это товарные вагоны переделанные под перевозку людей с имуществом – телегами, скотом, сельхозинвентарем. Выдавались подъемные деньги для приобретения продуктов, строительство домов и прочие нужды. Земли отбирались «Пересеренческой Комиссией» у казахов, причем самые плодородные и орошаемые. А если на этих землях жили казахи, киргизы, уйгуры, сарты, татары, то их бесцеремонно выгоняли, чтобы дать землю русским переселенцам.
     - Только за три года с 1906 по 1909 г. отобрали 17 миллионов гектаров земли у казахов Степного края, по данным газеты «Дала улагаяты», а у нас в области 80% всех орошаемых земель, - с горечью сказал Джайнаков Барлыбеку.
     - Надо что – то делать! Писать царю о беспределе при нарезке земли приезжим русским, о наших бедах и несправедливости работы Переселенческой Комиссии на местах! Может быть после Сенатской комиссии графа Палена что – то изменится в лучшую сторону – сказал Барлыбек Ыбраиму.
     - Вот, что! Давай собери все факты злоупотреблений по нашей области, не только по наделам земли, но и все факты притеснений и несправедливости русской администрации по отношению к казахам. Я должен поехать на открытие полной 8-летней школы в Карагаше, к себе в Аксу-Бионскую волость. Когда приеду, вместе составим такое письмо. – сказал Барлыбек и попрощался с Ыбраимом.
     В начале сентября выехал к себе в Суттіген, коротким путем, не доезжая Копала, через Гавриловку, Ак-Ешки, Кызылагаш, Сага-Бион. К 4 сентября 1909 г. опять одев офицерскую форму, поехал верхом к школе Карагаш. Школа представляла собой целый комплекс зданий, три из которых были из красного кирпича, привезенного из Семипалатинска, Остальные из деревянных бревен алатауских елей. Все крыши зданий были покрыты жестью, привезенной из Омска, а окна застекленены стеклом, тоже из Омска.
     Руководство школы и меценаты семьи Мамановых решили торжественно провести первый день занятий в полной 8-летней школе «Мамания» и для этого пригласили всех уважаемых и знатных людей из Копала, Арасана, Саркана, Бакалы, Лепсы, своей волости. Из Павлодара Барлыбек пригласил заранее своим письмом знаменитую женщину, акына Майру У;ли – ;ызы, из Зайсана поэта Асета Найманбаева, который не смог приехать из-за болезни ног и прислал стихотворение – поздравление:
«Уа, жаным, ;;тты болсын медресе;,
Бек жа;сы жеміс ексе;, теріп жесе;,
Немере; т;рбие алып, т;лім алып,
О;ыса ;телгені мені; есем.
Шіркін-ай ашылса ;ой бая;ы да,
Берерме еді ;сет жол ая;ына
К;рді; бе ;кіндіріп отыр;анын,
Кез келіп с;йенгенде тая;ыма
Дауысым естілемесе Ш;уешектен,
Е;бегін ;теледі келешекпен.
Иллахи, кейінгі ;рпа; теріп жесін,
Жемісін аталары егіп кеткен.»
«;шбу с;леммен Найманбай;лы ;сет, 9 тамыз, 1909 жыл, 
     Ш;уешек ;аласы».

     Прислал поздравление и киргизский манап Шабудан Джантаев, который приехав в 1908 г. переписал все учебные программы, схему строений, списки учебников, после чего построил и открыл у себя точно такую же школу, которую все назвали «Школой Шабудания» Торжество началось речью волостного Сейітбаттала, затем с поздравлениями выступили Нурлан-бий и мулла из Аксу, волостные из Саркана и Лепсы, акын Майра зачитала целую поэму посвященной как школе, так и благим делам меценатов семьи Мамановых. Директор школы зачитал письмо и полный текст стихотворения акына Асета Найманбайулы, поздравление из Киргизии от манапа Жантаева. Выступил и Барлыбек, посвятив свою речь образованию и просвещению народа, о будущей автономии казахов в составе России, создании своей национальной партии, для защиты интересов казахов. В заключение, выступил дамулла, Ахметсапа – кажы, Калдыбай – улы из Лепсов, который прочел суры Корана во славу богоугодного дела и дал «Бата» школе, всем учителям и отдельно – семье Мамановых. На всех детей и присутствующих несколько бабушек посыпала леденцами и конфетами – «Шашу», затем взрослых пригласили в столовую школы, на бесбармак, а школьники развели по классам. Перед началом бесбармака и после него опять зачитали суры Корана и дали «Бата», мулла из Аксу и из аула Бакалы. К вечеру гости стали расходиться. Барлыбек с Сейітбатталом подошли к акыну Майре и попросили ее остаться на месяц-другой, чтобы дать уроки в женской начальной школе, вместе с преподавателем Фатимой. Майра охотно согласилась, а Сейітбаттал тут же определил ей проживание, рядом с Фатимой. До первого снегопада, почти три месяца акын Майра преподавала в школе, после чего уехала к себе на почтовых перекладных с богатыми подарками и денежным вознаграждением от семьи Мамановых.  Перед отъездом она прочитала сихотворение «Коштасу» – «Прощание»:
«Хош боп т;р, ту;ан жерден алыста;ы ел,
Мектеп ашып, той жасап, толыс;ан ел.
Лепірген асау А;су ;зеніндей,
;ндері д;улетімен молыс;ан ел.
«;ара;аш» ;н шыр;адым баурайында,
С;зімді ізгілерге арнадым да»,
В это время в старших классах школы «Мамания» учился будущий поэт Ильяс Жанусугуров, который тут же на ходу сочинил ответное стихотворение:
«Майра – апа, Сіз бе еді;із ;нері ас;ан,
;;мар ем ;ні;ізге бала жастан.
Сайра;ан ;ні;ізді естігенде,
Тіл ;аттым, жасты;ыма ;арамастан
Майра апай, бізді де Сіз ;мытпа;ыз,
К;;ілді бізге деген суытпа;ыз.
К;гімде ;ні;ізді ;алы;татып,
А;суды та;ы келіп ;ызы;та;ыз»,

    Перед встречей Нового 1910 года, Барлыбек уехал в Верное, к семье. Опять провели встречу Нового года с соседями, семьей Ыбраима, с установкой и наряжением елки, раздачей подарков детям.
     Ыбраим рассказал Барлыбеку, что он подготовил список всех дел с нарушениями прав местного коренного населения русской администрацией, переселенцами, казаками. Рассказал, что оказывается раньше все земли области были отведены и закреплены документально за казачьим войском. Теперь чтобы дать землю приезжим переселенцам, их, простых крестьян, которые и оружия не держали в руках, стали возводить в казачество и выдавать земли, принадлежавшие ранее казахам. Сами казахи даже не знали, что их земли еще 10-15 лет назад уже были отобраны и переданы в собственность казачьего войска документально, на бумаге. Эти сведения не публиковались, местные казахи не были извещены. Из-за этого возникло напряжение между казаками, переселенцами с одной стороны и казахами с другой. Доходило до драк, а в нескольких случаях и до смертоубийства, как приезжих русских, так и казахов, защищавших свои родовые земли.
    - Надо срочно обратиться к царю, чтобы прекратили переселять сюда русских крестьян от имени нашего народа! - закончил речь Ыбраим.
     Барлыбек ответил Ыбраиму, что надо не только составить письмо на имя Белого царя, но и собрать подписи под ними и чем больше их будет, тем лучше.
     Ыбраим ответил:
     - Барлыбек - а;а! Как сможем собрать подписи? Для этого надо кому-то ездить по все аулам нашей области, а это обязательно попадет под надзор полиции, и они отнимут бумаги с подписями. Тем более, что сменился губернатор, вместо Покотило стал генерал-майор Михайл Александрович Фольбаум, который сразу ввел в области тайную полицию. Оказывается недавно в 1908 г. было какое то "Андижанское восстание" местного населения против русской администрации, после чего во всем Туркестанском генерал - губернаторстве ввели тайную полицию, которая расследует только политические дела, занимается сыском врагов Белого царя. -
     - Хорошо! Мы вот что должны с тобой сделать. Осенью будет празднование 50-летия Узун-Агашской битвы, когда русские под командованием подполковника Копаковского разгромили войска кокандского хана и положили начало колонизации нашей области. Потихоньку разошли от своего имени арабским шрифтом, которого не знает полиция, приглашения на это торжество по всем волостям, где волостные грамотные казахи. Их поездка в Верное и далее в Узун-Агаш не вызовет никаких подозрений со стороны власти. А мы после того, как пройдут торжества, вечером соберемся в одном из домов Узун-Агаша, прочтем текст письма и соберем подписи присутствующих казахов. Затем отправим кого либо в Санкт - Петербург, ну а если таковых не окажется, то поеду я сам. Тебе нельзя, так как ты на службе, а я - "Иншаллах", на пенсии и могу позволить себе ехать куда угодно. -
     Так и порешили. До лета Ыбраим должен будет, собрав сведения, послать приглашения на съезд в Узун-Агаш арабским шрифтом.
А Барлыбек, окончив преподавание в школе "Мамания", приедет летом в Верное, и они вместе будут править текст обращения к царю и Столыпину. 
     После окончания зимних каникул, Барлыбек опять поехал в преподавать в Карагаш, на почтовых перекладных каретах. Весной, в апреле к нему в Карагаш приехали трое представителей из аула Бу;абай, рода А;тілес, что находилось неподалеку от Арасана. Прибывшие - сам бай Бу;абай, будучи другом Сырттана. попросил Барлыбека рассудить долгую тяжбу между двумя своими родственниками, длящейся уже два года, которые приехали вместе с ним. Барлыбек несколько часов вникал в их тяжбу, затем советовал примириться, указав на виновника, чтобы тот извинился и вернул незаконно забранный скот второй половине ссоры. А дележ пастбища решили произвести на месте. Барлыбек предупредил руководство школы и вместе с ними выехал в этот аул. Еще полдня он размежевал пастбище между братьями. Вот где пригодился опыт размежевания границы, который когда то он проводил в Кульдже. Вернувшись вместе с ними в их дом, Барлыбек спросил:
     - Ал, бауырлар! Вы довольны моими действиями и словами? Считаете ли их справдливым для обеих сторон? -
     Братья дружно ответили:
     - Да, конечно, Барлыбека - а;а! Почти два года ссорились из-за такого пустяка, а Вы не только справедливо нас рассудили, но и помирили нас и наши семьи. Нам стыдно, что мы чуть не стали врагами, будучи родными братьями! -
     - Придется мне написать для вас и всех жителей аула Бу;абай правила совместного проживания, так называемый "Ынтыма; ережесі" (Правила совместной жизни). Чтобы написать буду приезжать к вашим аксакалам, советоваться с ними, затем раздам по домам эти правила. Надеюсь, что в каждом доме найдется грамотный человек умеющий читать, так как благодаря тому, что в Копале есть школа-интернат, школа для татарских детей, женская школа, сельскохозяйственная школа, почти вся молодежь у нас грамотная и умеют читать. -
     Вернувшись в Карагаш, Барлыбек на воскресенье приехал в Суттіген и рассказал отцу о сути ссоры между братьями, на что отец ответил, что во всех аулах такая же ситуация.
     - Нет единства и дружбы между казахами, как это было раньше во времена наших батыров и битвы за независимость с джунгарами. Народ погряз в зависти друг к другу, воруют скот у более обеспеченых, прикрываясь словом "Барымта" как будто это какой - то героизм. На самом деле "Барымта" это обычное воровство, причем у своего же казаха. Когда же, наконец будет сплоченность и взаимовыручка, а не дрязги, ссоры и взаимные обиды. Наверное, никогда! - с горечью заключил Барлыбек свой рассказ об ауле Бу;абай.
     - Ты прав сынок! Все наши пороки пышным цветом расцветают в каждом ауле. К тем порокам нашим, о чем ты сказал, добавились еще и борьба за место старшины и волостного.Только для того, чтобы три года повластвовать над своими же казахами, люди разбиваются на партии, доносят друг на друга, подкупают голоса избирателей, род на род делятся, хотя мы все одного племени Найман-Каптагай и чужих вроде нет. Подхалимничают перед русской администрацией и перед богачами! Единственный путь, который может это все остановить - это всеобщая грамотность и просвещение молодого поколения, воспитание их в духе уважения к старшим, патриотизма к своей Родине, братство и взаимопомощь. Поэтому, правы были твои друзья, о которых ты говорил когда-то - Алихан и Ахмет, что надо просвещать и обучать детей, просвещать и воспитывать родителей этих детей. И только в будущем возможно, у нас будет справедливое и благородное общество. - сказал Сырттан своему сыну.
     - А ты напиши свое видение, как должны жить в справедливом ауле, как ты пообещал в ауле Букабай. Глядишь и мы будем жить по разработанным тобой правилам жизни. - добавил отец.
     - Хорошо! До отъезда я напишу эти правила и дам им "Ынтыма; ережесін" - ответил Барлыбек.
     Несколько дней он посвятил разработке и написанию правил жизни аула Бу;абай, несколько раз ездил в аул к аксакалам, чтобы они послушали и внесли свои поправки. Правила эти заняли всего 15 пунктов, но охватывали все аспекты жизни казахского аула.
Написал правила арабским шрифтом на казахском языке,  такого содержания:
1. Зекет, ;айыр-сада;а, ;шір малы жо; кедейдікі, жыл сайын б;ліп бере беру, кедей жо; болса, медресенікі.
2. Малы кемірек, біреуді; мініп ж;рген аты, сауып ж;рген сыйыры ;ліп ;алса, кідірмей, к;біміз сол малды белдеуіне байлап бермек болды;.
3. Біреу а;ымал тартып ;алса, к;біміз т;лейік, бай-кедей демей.
4. Біреуді; ;атыны ;ліп ;алса, к;біміз ;атын алып береміз, бай-кедей демей.
5. ;;мырынша жазылмайт;;ын біреуде ауру болса, к;біміз д;рігерге ;аратайы;, шы;ыны к;пте болсын – бай-кедей демей.
6. Біреу ;лсе, мейлі кедей, мейлі бай болсын, к;біміз лайы;ына ;арап, ;она;ты аттандырамыз.
7. Жастар ;лкенге тілі тисе, ат-шапан ;ып, ;олы тисе екі ай к;н;лі кісі, ;олы тиген кісіні; ;йіне отын-суын алып берсін.
8. Балаларын ;л болсын, ;ыз болсын о;ытпаса, жыл сайын 25 сом к;пке берсін.
9. Бозбалалар, ;араса;ал, а;са;алдар намаз о;ымаса, ораза ;стамаса, ;шір бермесе, бай зекет бермесе айыпты болсын, айыбы шари;ат ;ос;аннан бас;а ;р жол;а он сомнан айып к;птікі.
10. ;рлы;, ;тірік, бо;тау, ойнас тіпті болмасын. Болса, аба;тыдан бас;а к;пке ат-шапан болсын.
11. Баласы айыл-т;рман ;рласа, ;кесі к;пке ат-шапан айып береді, ;рлан;ан н;рседен бас;а.
12. Шаруа жайынан егін уа;ытында, пішен уа;ытында ;й басы бір кісіден ж;мысшы, аз болса екі ;йден бір кісі шы;арып, менікі-сенікі демей, егін, ш;пті сол кісілер бітіріп т;рады. Кісі жо; болса, а;ша;а кісі жалдап береді. Кім де кім ;йде отырып, бармаймын десе, бір ;ойын ж;мысшылар ;стап сойсын, барма;ан сайын.
13. ;з арамызда дау болса, сайла;ан а;са;ал бітіріп т;рсын. Бір старшын елде ж;мысы болса, сайла;ан сегіз а;са;ал бітіріп т;рады. 14. ;арта, бас;а ;;мар ойнамас;а.
15. ;й басы 30 сомнан шы;арып д;кен ашу;а,

В одно из воскресений Барлыбек выехал в горы, в аул Букабая, зашел в несколько домов аксакалов аула, прочел им текст "Ынтымак ережесі". Почти во всех домах аксакалы добавили свое мнение, которые Барлыбек тут же записывал. Вернувшись обратно, снова написал новый текст, убрав свои длинные предисловия и сократив пункты до 15. Переписав эти пункты на несколько листов, отдал один лист отцу, два листа директору школы и 8 листов повез в аул Букабай. Приехав в аул, первым делом зашел к самому баю Букабаю и отдал ему один лист. Встретился с аксакалами, которые вносили поправки отдал им остальные 7 листов с 15 пунктами "Ынтыма; ережесі" (рус. "Правила совместной жизни"). Аксакалы собрались у Букабая, стали благодарить отъезжающего Барлыбека.
     - Если вы все действительно сможете наладить свою жизнь хотя бы по этим 15 пунктам правил, то это и будет для меня самым лучшим выражением благодарности - ответил им Барлыбек, садясь на коня.
     Аксакалы вразнобой ответили ему, что будут придерживаться этих правил.
     - Хорошо! На следующий год снова приеду к вам и посмотрю - правда ли придерживались этих правил? Ну а пока, до свиданья! -
с этими словами, Барлыбек вскочил на коня и рысью поехал назад.
     После окончания учебного года, Барлыбек попрощался с коллективом и директором школы, сказав:
     - Наверное, я больше не смогу преподавать в вашей школе по семейным обстоятельствам. Все знаете, что семья в Верном, дети подросли, требуется чтобы из отец был рядом с ними. Надо будет вам найти другого учителя русского языка. -
     Директор Мусагалиев ответил:
     - Конечно, жаль, что Вы не будете больше преподавать у нас, На ваше место есть житель из Тасбекета - Прошунин Иван, который был согласен преподавать у нас и знает казахский язык. Кстати, я дал переписать ваш "Ынтымак ережесі" всем ученикам, велел им прочитать дома своим родителям и сохранить их на стене дома. Вы написали краткий кодекс совместного проживания для казахов, которое будет применено во многих семьях, многих аулов во благо нашего народа. Вам огромное спасибо, желаем здоровья, семейного благополучия! -
     В честь отъезда Барлыбека в школе провели прощальный обед, после чего обнявшись и попрощавшись с каждым учителем и даже техническим персоналом, Барлыбек верхом уехал навсегда из школы Карагаш, к себе в Суттіген.
     Род Кулшан тем временем начал кочевать на джайляу, и Барлыбек уехал к себе в Верное. Встретившись с Ыбраимом узнал, как продвигаются дела с приглашением на съезд. Ыбраим ответил, что дела идут хорошо, получил ответы почти от всех волостных, о том, что они согласны приехать на торжества в Узун-Агаш 20 октября и участвовать в тайном съезде казахов - патриотов. Барлыбек попросил подготовить дом в Узун-Агаше для проведения съезда, так как огромные дома только у купцов, но не каждый купец согласиться дать свой дом под собрание, зная что власти могут наказать за это.
     - Так, что надо найти купца патриота - казаха, так как у нас ведь почти все купцы татары или сарты, которые могут и не рискнуть дать свой дом или склад или магазин под наше собрание. - добавил Барлыбек.
     Через полмесяца, собрав семью на недавно купленном тарантасе и коне, Барлыбек повез их всех в Карашокы, на летний отдых. Сам тоже остался с ними и опять продолжил лечение кумысом, травами и бальнеологическими ваннами из горячего источника "Арасан". За три месяца здоровье хорошо поправилось, почти исчез кашель.
     В конце августа Барлдыбек стал собирать семью к отъезду, говоря, что надо готовить детей в школе, на 1 сентября.
     Сырттан дал прощальный ужин, пригласив все глав соседних родов, мулл, биев, старшин. В конце ужина все по очереди дали "Бата" семье Барлыбека.
     - Отец, зачем такие торжественные проводы? - спросил Барлыбек отца. Тот ответил:
     - Знаешь сынок, твоя мать, Кулдариа видела сон и встревожилась, говоря, что во сне ты уехал куда - то далеко по общественным делам и там заболел. Да так, что находился при смерти и белый ангел смерти Азраил кружил над твоей головой. Вот мать и решила предохранить тебя от болезней пожеланиями глав всех родов Матай - Каптагай, племени Найман. -
    Наутро после прощального ужина, тарантас с семьей Барлыбека выехал в Верное. Приехав домой и выполнив все необходимое для проводов двух сыновей в гимназию, Барлыбек включился в свою общественную деятельность вместе с Ыбраимом. Встречаясь то у себя дома, то в доме у Джайнакова, то в мусульманской публичной библиотеке, они вдвоем составили "Прошение" на имя царя и Правительства России.
 
       Ыбраим Джайнаков с женой. 1913 г.
     Барлыбек тайком распечатал текст в нескольких экземплярах в типографии, где издавалась областная газета с его "Туземным отделом". Оставалось теперь только дождаться празднества по случаю победы в Узун-Агашском сражении с кокандским войском.

 
                Глава 8
                Казак еліні; Уставы
     Настал день "Юбилея Узан-Агашской" победы над кокандским войском - 21 октября 1910 г. В Узун-Агаш выехало все руководство области во главе с генерал-губернатором Фольбауом. На окраине Узун-Агаша в поле выстроили ряды торговых лавок, примитивную трибуну для высокопоставленных людей русской администрации. На трибуне расселись: Губернатор области генерал-майор Фольбаум, генерал-лейтенант Г. И. Иванов, вице-губернатор П.П. Осташкин, статский советник Н.Н. Пантусов, прокурор области А.Ф. Шмурло, областной судья  А.К. Колоколов, полицмейстер Г.Л. Естифьев, начальник штаба войск Семиреченского гарнизона. Сам начальник войск был на плацу, руководя парадом. Слева от трибуны устроились музыканты духового оркестра. Вместе с войсковым начальством на трибуну были приглашены купцы: Н.Я. Пугасов, Вали - Ахун Юлдашев, Кудус Габдувалиев, коммерческий советник М.А. Коковин, И.Ф. Лушманов. Знаменитый акын Джамбул Джабаев, а также ряд чиновников областного управления, в их числе и Барлыбек. А также приехавшие начальники уездов и знаменитые волостные казахи и киргизы. Вокруг поля расположились приехавшие гости со всех уездов области, казахи, киргизы, сарты, уйгуры, дунгане, татары, русские и другие национальности.
В честь праздника, на холмике недалеко от трибуны был поставлен памятник, в виде стелы, с двуглавым орлом на вершине.
     На импровизированную трибуну рядом с памятником вышел оратор и громко зачитал короткий реквием о победе над Кокандским войском 21 октября 1860 г. под командованием подполковника Г.А. Колпаковского в честь которого и поставлен памятник. Священники Свято-Троицкой церкви из Верного во главе со своим митрополитом Д. П. Рождественским совершили литургию во славу русского оружия и во славу победы над кокандским войском, обходя с кадилом вокруг памятника и громко распевая псалмы. После его окончания, губернатор дал знак начинать торжество.
     По знаку губернатора заиграл духовой оркестр и начался парад. Первым пошел крестный ход с хоругвями и иконой Святой Богоматери, который возглавил Епископ Туркестанский и Ташкентский, Преосвященный Аркадий. Рядом несли икону и хоругви священники Кафкедрального Собора Верного А. А. Шавров и В.В. Багрянский. Следом пошли пехотные части все в сверкающем обмундировании и оружии, за ними протянулись 20 пушек на лафетах, пять ракетных снарядов. Проскакали с гиканьем и свистом казачьи полки. Парад завершился проходом учеников гимназий в своих мундирах, без оружия. Парад длился больше часа, после которого губернатора со свитой и знатными гостями позвали отобедать в Узун-Агаш. Для народа на поле играл духовой оркестр, показывали свое мастерство скоромохи, коробейники ходили со своими  товарами. На телегах было развернуто торговля мануфактурой, скобяными изделиями, продавались блины, водка, пиво. В нескольких местах бесплатно угощали горячим пловом с чаем.
     Все приехавшие делегаты предполагаемого съезда тоже двинулись от Узун-Агашского памятника и торжества к дому купца Габдувалиева в станице Казанско-Богородское. Так, по русски назывался аул Узун-Агаш. Во дворе купца развернули длинные ряды столов и выставили угощение: выпечка, мед, баурсаки, лепешки, кумыс, огромное количество плова. Дымились несколько самоваров. У входа гостей встречал старший помощник купца и рассаживал вокруг столов. В числе первых пришли Барлебек, Ыбраим, два переводчика губернатора Тергеусизов и Сатылганов. За пловом и чаем началось обсуждение письма на имя царя Николая Второго и Председателю Совета Министров России, составленный Барлыбеком и Ыбраимом. Барлыбек начал свою речь словами:
     - "Мой народ, крестьяне каждый день заселяют наши земли, наше положение ухудшается, все труднее становится выживать, лучшие земли стали собственностью крестьян, бедные ;азахи изгнаны на бесплодные земли. Теперь не время молчать. Надо проснуться, наш главный долг – сохранить землю предков, где перерезана пуповина каждого из нас».
     Затем, зачитал все пункты письма, после чего попросил всех высказаться и внести поправки, если у кого - то есть замечания по тексту. Несколько представителей уездов - волостной из Чемолгана М. Смаилов, волостной Большой Алматинской волости  Б. Ешекеев, волостной из Пишнека киргиз Д. Сауранбаев и манап оттуда Шабудан Джантаев добавили свои замечания в основном касающиеся своего местного характера. Свои поправки внесли казахи-чиновники: С. Аманжолов из Лепсинского уезда, переводчики С. Сабатаев, Д. Сауранбаев. После обсуждения Барлыбек раздал трем молодым казахам заранее заготовленные листки, на котором могли написать фамилию и расписаться делегаты съезда. Те стали обходить столы, держа в руках чернильницы с ручкой, а делегаты вписывать свои фамилии и росписи. Когда все списки вновь оказались в руках Барлыбека, он сказал:
     - Уважаемые соотечественники! Не бойтесь, что за ваши действия могут наступить какие - либо репрессии со стороны власти. Все что мы сейчас сделали вполне законно и не против власти. Я благодарю вас всех за проявленное гражданское иужество и патриотизм к своему народу! Ведь мы защищаем свой народ от несправедливости русской администрации по земельным проблемам, по образованию, религии и судопроизводству. Теперь это письмо надо доставить в Санкт-Петербург, в канцелярию Сената и царя. Кто хочет это сделать? -
     Все дружно замолчали, никто не хотел ехать в неведомую даль столицы, ведь неизвестно чем закончиться такое путешествие, ведь могут и арестовать. Видя молчание, Барлыбек продолжил:
     - Хорошо! Тогда поеду я сам. Но, надо собрать деньги на дорогу и проживание там в течение двух-трех месяцев, так как примерно столько придется ждать ответа или решения царя. Что на это скажете? -
     Тут встал купец Габдувалиев и сказал, обращаясь к сидящим:
     - Уважаемые мусульмане! Я жертвую на дорогу Барлыбеку 360 рублей, которого хватит на дорогу туда и обратно. На проживание и другие расходы давайте с каждой волости соберем по 50 рублей? -
     Послышались голоса:
     - Хорошо! Давайте! Это небольшая сумма для волости. А куда отдавать деньги? -
     Барлыбек ответил:
     - Огромное спасибо Кудусу Габдувалиеву! Он не только дал нам свой дом под съезд, но и начал финансирование поездки. Деньги можете принести ко мне домой или в публичную мусульманскую библиотеку. А где я живу, вы все знаете. Нам на сборы два месяца, так как после Нового года мне надо выезжать в Санкт-Петербург. -
     Все дружно согласились со словами Барлыбека. Сидящий мулла Узан -агаша прочел молитву и дал "Бата" этому богоугодному делу. Делегаты стали расходиться и смешались с толпой, уходящих в Верное, участников прошедшего торжества.
     Барлыбек с Ыбраимом договорились встретиться завтра у себя в Верном и тоже уехали к себе на тарантасе Барлыбека.
     Как и полагается, среди делегатов съезда были агенты секретной службы тайной полиции жандармского управления по Семиреченской области. Такой секретный агент под псевдонимом "Черный" написал донос на проведенный съезд.
     - «Образованные и уважаемые в Семиреченской области казахи – Б. Сыртанов, Ы. Жайнаков, С. Сатылганов, а также ряд других переводчиков агитируют местных казахов киргиз о том, что могут вывести из тупикового кризиса не только все Семиречье, но и весь Туркестанский край, тем самым противопоставляя их властям. Потерявшие надежду получить от царского правительство помощь, местные казахи через Е. Абылайханова и переводчика Жайнакова стали тайным образом устанавливать контакты с турецким султаном и бухарским эмиром. Два года тому назад из Мекки приезжал один образованный знаток араб, который показал пути установления связей с султанским и эмирским правительствами. По его словам, в случае, если будут установлены тесные контакты, то Султан и Эмир могут потребовать от русского правительства сохранения прав мусульман Туркестанского края» -
    От другого тайного агента пришло донесение следующего содержания:
     - «Протокольная запись агентурных сведений начальника Верненского отдела ссыска о подготовке к поездке Б. Сыртанова в  г. Санкт-Петербург:Верный, 28 ноября 1910 года. Совершенно секретно».
    - "Начальник Верненского сыскного отдела, губернский секретарь Сключев получил нижеследующие сведения в этот день месяца: губернский секретарь Ибраим Джайнаков получил письмо из Копальска от находящегося в отпуске надворного советника Бардыбека Сыртанова. Это письмо имело отношение к областной и уездной администрациям и переселенческим организациям. В ближайшие дни из Копальска прибыл туземный школьный учитель, киргиз из Тургайской области, имя которого неизвестно и остановился в туркестанских номерах, он привез вышеуказанное письмо Жайнакову, тот после получения письма созвал собрание правителей волостей и уважаемых киргиз, однако, к сожалению, какие на нем были вопросы обсуждены нам неизвестно. Тем не менее, распространился слух о том, что Сыртанов для своей поездки в Санкт Петербург просил от каждой киргизской волости собрать по 50 рублей, и просил уведомить правителей волостей и уважаемых людей о том, что в скором времени прибудет в Верный»  -
     Такие донесения встревожили начальника розыскного отдела тайной полиции ротмистра Астраханцева. Недавно в 1898 г. было восстание в Андижане, которое началось с того, что мусульмане стали объединяться через свои культурно - прсветительские домашние посиделки под названием "Гап" по персидски у таджиков и "Машраб" у сартов (узбеков). Ротмистр  подумал, что съезд в Узун-Агаше явлется предтечей такого будущего восстания против царя и русской власти в Семиреченской области.
     Поэтому, 5 декабря 1910 г. ротмистр Астраханцев направил "Докладную записку" за № 2730, под грифом "Совершенно секретно" Начальнику Туркестанского охранного отделения в Ташкенте и копию Военному губернатору Семиреченской области. В ней Астраханцев доложил, что по его агентурным данным в Верном собираются "сартовские кружки" под названием "Гап" и "Машраб" и что они, возможно, "имеют противоправительственные цели".
     Ротмистр тайной полиции, желая отличиться и имея смутные донесения от своих агентов о "тайных собраниях" решил ускорить события и превратить съезд, проведенный Барлыбеком в "Тайное сообщество против царя и русской администрации". Поэтому, спустя время снова отправил донесение.
                "Донесение"
в Департамент Полиции и Военному Губернатору Семиреченской области. От отдельного Корпуса Жандармов, Ротмистра Астраханцева
     - " Ввиду того, что в настоящее время Сыртанов и другие, пользуясь заселением киргизских земель области переселенцами из России, производят поборы денег, достигающих значительных сумм, якобы на расходы по ходатайствам перед начальством за мусульманское население, волнуют таковое слухами, что Правительство изменило свое благожелательное отношение к мусульманам и рядом притеснений желает обратить их в христианство, что сорганизованные в кружки мусульмане, достаточно уже спаянные религиозным фанатизмом, служат готовым материалом для проведения панмусульманских идей, а также ввиду начавшихся сходок главарей "Машрабов". За упомянутыми "Машрабами" мною установлено негласное наблюдение и для освещения их деятельности будет приобретена соответствующая агентура. К изложенному докладываю, что агентура в данное время отмечает уже связь панисламиста киргиза Сыртанова с татарским населением г. Верного через некоего миллионера Кудуса Габдул-Валиева, который оказывает Сыртанову как денежную, так и моральную помощь. Связь же Сыртанова с сартовскими и таранчинскими "Машрабами" еще не обнаружена, также не обнаружена и связь местных "Машрабов" с иногородними"-
     За Барлыбеком, Джайнаковым, Сатылгановым и другими мусульманскими чиновниками тайная полиция установила слежку. Барлыбек тем временем встретился с Джайнаковым у себя в библиотеке, и они опять стали трудиться над текстом "Прошения" в Санкт-Петербург, внося поправки, высказанные делегатами съезда.
     В течение двух месяцев ждали денег на поездку. Деньги от уездов поступали медленно, маленькими суммами. Необходимо было до Нового года собрать все деньги, чтобы в январе-феврале выехать в Санкт-Петербург. В конце ноября к Барлыбеку пришел бывший его сотрудник по секретному отделу 1-го отделения канцелярии губернатора и сказал ему, что по разговорам между офицерами узнал, что за Барлыбеком установлено негласное наблюдение, вызванное каким то тайной сходкой мусульман и подготовкой письма на имя царя Николая Второго. Барлыбек искренне поблагодарил офицера, угостил чистой водкой купца Кузнецова и зная, что офицер страстный книгочий, подарил ему книгу Л. Толстого "Анна Каренина". После его ухода Барлыбек задумался. Видимо, местный начальник тайной полиции желая выслужиться, хочет придать мирному Узан-Агашскому собранию характер противодействия царю и местной русской власти.
     - Надо предупредить дальнейшие поползновения этого офицера и самому написать что, собрание было мирного характера, в защиту местного населения от незаконных действий "Переселенческого комитета" и местных начальников уездов. - решил Барлыбек.
     Назавтра, выгладив форму, одев все медали и ленту ордена, пошел в жандармское управление по г. Верному и Семиреченской области. Зашел к ротмистру Астарханцеву, поздоровался и сказал:
     - До меня дошли слухи, что Ваше ведомство организовало негласный надзор за мной и переводчиком Джайнаковым из-за проведенного в Узун-Агаше собрания мирных мусульман. Ставлю Вас в известность, что собрание было посвящено составлению текста письма на имя царя Николая Второго и в Сенат России, в которой просили остановить переселение русских из центральных районов России, вернуть земли отобранные у мусульман этими переселенцами, решить проблемы школьного образования, а также указали ряд фактов несправедливости со стороны областной и местных администраций по отношению к местным жителям, которые до сих пор не решены. В собрании и в тексте нет ничего против царской власти и царя. Текст будет опубликован в местной газете и газетах Степного края и Санкт-Петербурга. Никаких намерений заключить союз с Англией или Турцией против России у нас нет. Так что можете снять этот надзор. -
     Астраханцев, выслушав Барлыбека ответил:
     - Но, у меня лежат донесения о том, что Вы собираете деньги от мусульман волостей нашей области и даже купец Габдувалиев уже дал Вам деньги. На что собираете эти деньги? -
     Барлыбек сказал:
     - Да, Кудус Габдувалиев уже внес некую сумму и мы продолжаем собирать деньги от мусульман волостей. Деньги эти нужны мне для поездки в Санкт-Петербург, в канцелярию царя и Канцелярию Сената России. Это не запрещено ни одним пунктом законодательства России! -
     - Хорошо! Вы пришли вовремя и раскрыли мне глаза, а то ведь я уже готовил докладную о якобы противоправных действиях бывшего чиновника, надворного советника Сыртанова Бардыбека. Вижу что ничего противоправного или угрожающего России в Семиреченской области нет в Ваших действиях. Конечно, любой гражданин России имеет право обращаться к царю и в Совет министров. Все, можете быть свободны, я закрываю дело о вашем собрании в Узун-Агаше! - ответил Астарханцев.
     После ухода Барлыбека написал соответствующее "Донесение" губернатору Семиреченской области и своему начальству.
     Барлыбек попрощался с Астраханцевым, вышел из жандармского управления. Сразу направился в областную канцелярию к Ыбраиму.
Встретив его на работе, рассказал о том, что ходил к ротмистру тайной полиции и рассказал о своем разговоре с ним.
     - Оказывается среди нас было несколько секретных агентов тайной полиции жандармского управления по Семиреченской области и все наши разговоры и фамилии тех, кто подписывался под обращением к царю им известны. Надо срочно сразу после Нового года выезжать в Санкт-Петербург, пока не придумали какую нибудь причину для предотвращения моей поездки. - сказал Барлыбек Ыбраиму.
     - Да, сколько собралось наверное, должно хватить Вам на дорогу и проживание в Санкт-Петербурге в первые месяцы. А дальше я сам дособеру деньги и вышлю Вам туда, переводом. Вы правы, надо ехать с тем, что уже есть! - заключил Ыбраим. Так и порешили, что надо сразу после Нового года ехать в Санкт- Петебург.
    
 
 фото;Дом купца Габдувалиева в Верном, помогавшего поездке Барлыбека
в Санкт-Петербург.  (фото из архива РК)
 
  фото;  Магазин купца К. Габдулвалиева в Верном. (фото из архива РК)

     Придать действиям Барлыбека противоправный характер, якобы он организует сообщества типа "Машрабов" в Семиреченской области против царя и русской администрации, ротмистру Астраханцеву не удалось. Но негласный надзор все таки, был установлен, благодаря чему жандармы из царской охранки узнали о прошедшем в Узун-Агаше, Казанско-Богородской станице сбора патриотов края из числа мусульман - казахов, киргизов, узбеков, татар, уйгуров и татар. 
     22 декабря 1910 г. под утро вдруг весь дом Барлыбека затрясся, послышался подземный гул, залаяли все собаки всех соседей. Барлыбек поняв, что началось землетрясение, быстро разбудил Еркежан и детей, затем всей семьей выбежали во двор. Вокруг дома из сырцового кирпича с шумом разрушались, в воздухе стоял плач детей и вопли женщин. Все это продолжалось около десяти минут.   
     Дом Барлыбека не пострадал от землетрясения, так как был построен из бревен, плотно связанных между собой по углам комнат и всего здания. Барлыбек мысленно поблагодарил прежнего хозяина за его хлопоты по строительству дома из бревен тянь-шанских елей. Прождав еще около часа во дворе и видя, что больше нет колебаний почты, вернулись в дом. Назавтра Барлыбек обошел своих друзей - Джайнакова, Тергеусизова, Сатылганова и других. У всех, чьи дома были из бревен, выдержали землетрясение. К счастью у всех друзей Барлыбека дома были построены из бревен тянь-шанских елей.
     В городе начались восстановительные работы. Создана комиссия, которая выявила, что землетрясение произошло в долинах рек Чон-Кемин, Чилик и Чон-Аксу. Его магнитуда составила 8,2 по шкале Рихтера, а эпицентр располагался в районе восточного окончания Заилийского Алатау на удалении около 40 километров от города Верный. Очаг землетрясения располагался на глубине около 25 км от земной поверхности. Землетрясение ощущалось на площади около четырех миллионов квадратных километров. В Верном максимальная сила сотрясений составила VIII - баллов по шкале MSK-64. Жертв было сравнительно невелико, так как оно произошло в негустонаселённой горной местности, где люди, в основном, селились в лёгких юртах. По актам оценочной комиссии число полностью разрушенных жилых домов составило 616, требующих капитального ремонта-301, домов с более лёгкими повреждениями фундаментов, печей и штукатурки - 1010, разрушенных торговых помещений и складов - 121, повреждённых 397, нежилых разрушенных построек - 3000, повреждённых - 2000. В некоторых участках города образовались глубокие разрывы почвы в виде трещин, достигавших 1 метра в ширину и 5 метров в глубину. Всего погибших насчитывалось 390 человек, при этом только 44 из них — в самом городе Верном. Землетрясение стало сильнейшим в Средней Азии. Очаг землетрясения имел огромный размер, его регистрировали сейсмические станции в Ташкенте, Екатеринбурге, Баку, Иркутске, Кабанске, Пятигорске, Пулково, Калькутте и Бомбее. Качание висячих предметов отмечалось в городах Омск, Томск, Кокчетав, т.е. на расстоянии свыше 1000 километров от эпицентра. 
     Исходя из числа разрушенных домов, городская дума определила пострадавшими и нуждающимися в помощи 3 500 - 4000 человек. Для обеспечения пострадавших от землетрясения бедняков в г. Верном было устроено семь бесплатных столовых, при помощи войсковых кухонь. Четыре столовых были для христианского населения в разных частях города, наиболее пострадавших от бедствия. Одна для мусульман и христиан. Две остальные только для мусульман, при наманганской мечети - для сартов, дунган, кашгарцев, и при таранчинской - для таранчей. Среди беднейшего населения была организована бесплатная раздача тёплой одежды, обуви и топлива — 2 полена и 5 штук кизяка на семью. Для скорейшего ремонта домов была организована выдача по чекам из частных складов строительных материалов, кирпичей, горбылей, досок, гвоздей и т. п. Главноуправляющий землеустройством и земледелием разрешил бесплатную выдачу леса по 2 дерева на дом.
    Через неделю Барлыбек отметил наступление Нового 1911 года с семьей, родственниками приехавшими из Суттігена, соседями.
Написал статью в "Туземный отдел" областной газеты,  в которой описал французов посетивших Семиречье и про талантливого француза Гурдэ, когда-то преподававшего ему в гимназии и построившего ряд зданий в Верном в качестве архитектора.
     К середине января дособралось еще немного денег от волостей и Барлыбек решил ехать. Переводчики Джайнаков и Сатылганов проводили его на почтовой станции, откуда Барлыбек выехал до Ташкента. Из Ташкента Барлыбек должен был ехать поездом, благо, что открылось железнодорожное сообщение от Ташкента до Оренбурга. Барлыбек взял с собой два баула, в одном из них были продукты, собранные заботливой рукой Еркежан, во втором бауле одежда, книга и три экземпляра отпечатанного текста «Прошения» мусульман Семиречья на имя Сената и царя Николая Второго.
     Перед посадкой в почтовую карету, Барлыбек обнялся с двумя друзьями, попрощался. Ыбраим еще раз заверил, что вышлет еще денег на проживание в будущем и пожелал удачи. То же самое  повторил и Сатылганов.
     Карета тронулась в сторону Ташкента, переводчики пошли к себе на работу. Через двое суток в Ташкенте Барлыбек уже садился в вагон поезда на Оренбург. Ехали долго, почти трое суток, с частыми остановками для заправки паровоза топливом и водой. За окном расстилалась бескрайная степь, покрытая снегом, в вагоне было холодно. Проводник три раза за день разносил чай в стеклянных граненых стаканах в стальном подстаканнике. Барлыбек не стал ходить в вагон-ресторан, и обходился продуктами, взятыми из дома, запивая их чаем. Соседями по купе оказались русские купцы, едущие тоже в столицу по своим вопросам. Так в разговорах и совместном чаепитии прошли трое суток до Оренбурга. Там Барлыбек пересел на поезд идущий в Санкт-Петербург и через двое суток уже был в столице, на Николаевском вокзале. Зная город как свои пять пальцев, Барлыбек нанял извозчика и проехал на Васильевский остров, где снял комнату за небольшую цену. Сутки отсыпался от длинной дороги, приводя себя и одежду в порядок.    
     Назавтра захватив с собой один экземпляр "Прошения" к царю, пощел в Канцелярию Его Императорского Величества, который располагался в бывшем Михайловском дворце, на углу реки Фонтанки и истока реки Мойка.
     Михайловский дворец когда то построил царь Павел -1, который боясь покушений на себя не захотел жить в Зимнем Дворце. Михайловский дворец он назвал "Замком" велел прокопать два канала, так, чтобы дворец был полностью отгорожен от города водой и войти в него можно было бы только по двум мостам. Но, через 40 дней после того, как он и его семья торжественно переехали из Зимнего Дворца в Михайловский дворец,  в половине первого ночи группа из 12 офицеров ворвалась в спальню императора и избила его. Павел получил удар в висок тяжелой золотой табакеркой и был задушен шарфом. Вдохновителями заговора были Никита Панин и Пётр Пален, а группу непосредственных исполнителей («пьяных гвардейцев») возглавляли Николай Зубов и Леонтий Беннигсен. На престол взошел старший сын Павла -1, Александр Первый. Семья Романовых сразу вернулась жить обратно в Зимний Дворец, а Михайловский дворец пришел в запустение. Лишь в 1802 году в этом здании открыли Главное инженерное училище. При царе Николае Втором в одном из боковых флигелей Михайловского дворца расположилась "Канцелярия Его Императорского Величества", куда и направился Барлыбек.
     В приемной, видя его в форме надворного советника приняли благожелательно, вписали его фамилию, имя и отчество в "Журнал" приняли листы "Прошения" на имя Николая Второго, на первом листе которых вписали в верхнем углу цифры даты приема и порядкового номера по журналу. Барлыбеку дали квитанцию о приеме, после чего он вышел из приемной.
     Обрадованый Барлыбек не чуя ног под собой, пошел пешком через все улицы и мосты к Васильевскому острову. Назавтра он пошел в приемную Сената, на Английскую набережную Невы. Огромное трехэтажное здание Сената соединенное аркой со зданием Синода, поражала своим величием. В приемной, чиновник в мундире статского советника спросил Барлыбека:
     - Какому министру Вы, господин надворный советник, хотели бы направить свое "Прошение" от жителей Семиреченской области.-
      Барлыбек ответил:
     - В моем "Прошении" комплекс проблем - нарушение отвода земли русским переселенцам с насильственным отъемом этой земли от местных жителей; Нарушение прав мусульман - жителей начальниками уездов, полицейскими приставами, судьями русской национальности; нарушения в области отправления религиозных обрядов; незаконные поборы с мусульман, нарушения в образовании и просвещении киргизов и еще ряд проблем, которые может решить Совет Министров. -
     Чиновник сказал:
     - По земельному вопросу надо обратиться к Главноуправляющему землеустройством и земледелием России, тайному советнику. А. В. Кривошеину, по нарушениям прав надо обратиться к министру внутренних дел, по другим вопросам надо обратиться в соответствующие министерства. Поэтому, Ваше "Прошение" надо расписать и подать во все указанные министерства, а не в Сенат. Кстати, его Превосходительство Петр Аркадьевич Столыпин сам инициатор новой "Аграрной политики" в России и вряд ли решит Ваши вопросы положительно! -
     Барлыбек задумался.
     - Действительно, разве будет автор этой политики справедливо решать проблемы, которые сам же  создал? Конечно, нет! Так что, наверное, не стоит подавать наше "Прошение" инициатору зла казахской земле, а лучше дождаться ответа царя. -
     - Хорошо, тогда так и сделаю, как Вы советуете! - сказал Барлыбек и забрал обратно листы второго экземпляра "Прошения".
     Вернувшись к себе в номер гостиницы, устало прилег на кровать и задумался:
     - Хорошо, что не оставил текст "Прошения" в Канцелярии Сената! А то ведь, прочтут и вместо помощи нам, наоборот создадут цепь препятствий для их исправления. -
     Назавтра Барлыбек пошел на телеграфно-почтовую станцию города и отбил телеграмму Джайнакову о том, что вручил текст "Прошения" в Канцелярию царя, теперь будет ждать ответа.
     Зная, что ответ из Канцелярии царя будет через месяц или два,  Барлыбек все свободное время посвятил посещению военной фельдшерской школы при медицинском университете, в которой когда-то обучался на летних каникулах, будучи студентом. Заплатив небольшую сумму, он стал посещать как вольнонаемный лекции по фармакологии и внутренним болезням. Через месяц пошел в Канцелярию царя, где ему ответили, что пока еще нет ответа на его "Прошение" и надо ждать не менее трех месяцев, так как царь рассматривает такие жалобы лишь раз в неделю, а остальное время посвящено государственным бумагам, не терпящим отлагательства.   
     Комната, в которой поселился Барлыбек, выходила окнами на реку Неву и была на наветренной стороне. Мокрый снег вперемежку с дождем и сильный ветер, гнавший волну на Неве, создавали туманность и мокрую атмосферу за окном, что приводило к сырости в комнате. Комната была на втором этаже, а печь на первом, поэтому обогревание шло только от дымоходной широкой трубы, согревавший лишь ареал возле себя. Через неделю после прибытия, Барлыбек от холода и сырости вынужден был передвинуть кровать рядом с теплой стеной вытяжной трубы. Но, вся комната так и оставалась холодной и сырой. Одеяло становилось влажным за ночь и Барлыбек, уходя из комнаты, вешал одеяло вместе с простыней на спинку кровати, плотно придвигая спинку к теплой стенке трубы, чтобы просушить. Вечером, когда разворачивал постель, одеяло и простыня было более-менее сухим и теплым. Но, за ночь одеяло пропитывалось влагой от сырости комнаты. Снять другую комнату в другом более сухом месте Барлыбек уже не позволяли финансовые трудности. Собранные ему на дорогу деньги кончились и Ыбраим уже один раз послал ему перевод денег на проживание, предупредив Барлыбека, что следующий перевод сможет сделать только через месяц. Хорошо еще, что за эту комнату Барлыбек заплатил сразу за три месяца вперед, как только приехал в Санкт-Петербург.
     Тем временем, в Верном не утихали разборы и анализ последствий съезда в Узун-Агаше и роли Барлыбека Сырттанова, который уехал к царю с ходатайствами мусульман - местных жителей.  Генерал - губернатор и руководство  Семиреченской областью было встревожено этим событием, а руководитель жандармского управления областью слал депеши в Ташкент и напрямую - в Министерство внутренних дел. Все успокоились лишь когда генерал-губернатор Туркестанского края получил письмо от Главнокомандующего землеустройством А. В. Кривошеина, в котором он успокоил русскую администрацию области, написав что такое происходит каждый раз когда киргизы жалуются царю и Правительству, но центральное руководство не пойдет у них на поводу. В архивах России и Ташкента сохранилась переписка между Санкт-Петербургом и Туркестанским генерал-губернаторством:
    «Донесение» ротмистра было проанализировано с «Донесениями» других агентов царской охранки из Туркестанского края, после чего министр внутренних дел П.А. Столыпин написал в Комитет по землеустройству России письмо:
      1911 г. марта 24. – Министр внутренних дел [П.А. Столыпин] Его  Высокопревосходительству [Главноуправляющему землеустройством и  земледелием] А.В. Кривошеину о результатах областного съезда киргиз  Семиреченской области
Милостивый государь Александр Васильевич!
В МВД получены сведения о настроении киргизского населения в Семиреченской области за последние 6 месяцев. Согласно этим сведениям, водворе ние русских переселенцев в Семиречье и слухи о привлечении всего туземного населения к отбыванию воинской повинности весьма встревожили киргиз и вы звали оживленный обмен мнений на волостных съездах3 (маслейхатах), причем на последних созрела мысль о необходимости общеобластного съезда для обсу ждения настоящего положения и принятия по существу такого надлежащих мер.  Означенный съезд состоялся 21 октября минувшего [1910] года в местечке Узун Агач и присутствовавшими на нем представителями волостей постановлено:
1) всеподданнейше ходатайствовать о земельном устроение киргиз и прекращении дальнейшего заселения [Семиреченской] области переселенцами.
2) уполномочить окончившего университет Сардыбека Сыртанова организовать для этого депутацию,
3) для приобретения средств на расходы последней обложить денежным взносом волости и произвести сборы в мечетях;
4) представиться этой  депутации эмиру Бухарскому, прося его содействия к испрошению аудиенции у государя императора. Сыртанов, приняв полномочия съезда, прибыл в г. Верный, где, после совещания его с несколькими влиятельными туземцами, приведенные постановления приняли более определенные формы, а именно: земельное устройство намечено по образцу землепользования казаков Оренбургской губернии и ходатайство о введении такого решено внести в Государственную думу через мусульманскую фракцию.  26 декабря [1910 г.] Сардыбек Сыртанов лично явился к местному жандармскому офицеру и счел себя обязанным сообщить о неотложных нуждах мусульман и, в частности, киргизов  Семиреченской области и тех способах и средствах, которые намечены населением к  удовлетворению сих нужд, причем присовокупил, что, уполномоченный туземных мусульман, во всем принципиальный сторонник легальности. Затем Сыртанов подтвердил, что 21 октября [1910] состоялся съезд киргиз Верненского,  Пишпекского и часть Копальского и Пржевальского уездов; что съезд этот по становил уполномочить его, Сыртанова, ходатайствовать во всех инстанциях до  Государственной думы включительно, а если в том встретиться необходимость,  то и Всеподданнейше просить у Его императорского величества о землеустройстве киргиз и прекращении захватов Переселенческим управлением, удобных  для оседлой жизни земель; что положения мусульман Семиречья в настоящее  время группируются в четыре следующих главных пункта:
1) землеустроительный, 2) общеобразовательный, 3) судный и
4) духовных дел, причем население, будто бы, чуждо каких-либо панисламистских тенденций и что денежных сборов  для Сыртанова не производилось, но таковые будут предприняты, если не встретиться препятствий со стороны военного губернатора [Семиреченской области].
                Подпись Столыпины (неразборчиво)
 
                Из архивов Ташкента:
     Его Высокопревосходительству туркестанскому генерал-губернатору
А. В. Самсонову, от Главноуправляющего землеустройством и земледелием России А.В. Кривошеина.  1911 г. марта 30.
  "О результатах областного съезда киргиз Семиреченской области"               
За министра внутренних дел шталмейстер Курлов уведомил меня, что в  МВД получены сведения о настроениях киргизского населения из Семиречен ской области за 6 месяцев. Согласно этим сведениям у киргизов созрела мысль о необходимости общеобластного съезда для обсуждения настоящего положения и принятия по существу такового надлежащих мер. Означенный съезд состоялся 21 октября минувшего 1910 года в местечке Узун-Агач.  По поводу приведенного сообщения шталмейстера Курлова, считаю долгом отметить, что домогательства о приостановлении изъятия у киргизов излишков земель под переселение имели уже место в других районах киргизского землепользования – в Степном генерал-губернаторстве, в Тургайской и Уральской областях; Всякий раз, когда начиналось развитие землеотводных работ в киргизской степи, среди киргиз начиналось брожение, посылались депутации в различные правительственные учреждения с просьбами о прекращении работ до землеустройства всего киргизского населения. Особенно значительное число подобных ходатайств было подано киргизами в Государственную думу первого и второго созыва. Однако энергичные меры правительства, неуклонно
выполнявшего задачу русского заселения степи, решительные разъяснения киргизам невозможности закрытия работ по образованию переселенческих участков, в самом начале приостановили указанное движение среди киргиз.
Примите уверения в глубоком уважении и искренней преданности,
                А. В. Кривошеин: (подпись неразборчиво)

     После этого письма русская администрация области и уездов успокоилась и забыла о Барлыбеке. Но, не забыл начальник жандармского управления, ротмистр Астарханцев. Он велел своим агентам не прекращать надзора за Бардыбеком Сыртановым после его приезда из Санкт-Петербурга, войти в доверие к нему и разузнать чем закончилась его поездка. Взять под негласный надзор его семью и всех с кем он общается.
    В один из холодных апрельских дней 1911 г. Барлыбек в шестой раз пошел к Михайловскому дворцу пешком, экономя деньги. Услышав очередной отказ уже собирался уходить, как увидел Алихана Бокейханова, который сдавал какие-то документы.   
     Обрадованный он вышел к гардеробу, одел свой мундир надворного советника и стал ждать. Вскоре появился Алихан, который сразу прошел к гардеробу, получил верхнюю одежду от швейцара и одеваясь на ходу, стал проходить мимо Барлыбека, не замечая его.
     Барлыбек тронул проходящего мимо Алихана за рукав и на казахском языке воскликнул:
     - ;й, ;й, Алеке! Асы;па;ыз, т;ратыры;ыз! Сізді к;ріп ;уан;анымды айтса;ызшы! Мен Барлыбекпін ;ой! -
     Услышав родную речь, пораженный Алихан резко остановился, увидел Барлыбека и кинулся обниматься с ним. Оба обнялись, долго трясли руки и хлопали по плечу и спине друг друга.
     - Вы что тут делаете? Как оказались здесь? - воскликнул Барлыбек.
     - Да вот, приехал подать «Прошение» на имя царя от имени нашего народа по поводу восстановления прав нашего народа и всех туземных народов на выдвижение в депутаты Государственной Думы, отнятой распоряжением Председателя Совета Министров Петром Столыпиным еще в 1907 году. Как ты знаешь, 20 февраля 1907 г. открылось первое заседание 2-Думы. Большинство в Думе были представителями революционных партий, в том числе и от моей партии "Кадетов" от которой я стал депутатом этой Думы.
Царь и Совет Министров стали противодействовать нам и видя, что мы вносим революционные законодательные "Акты", критикуем членов Правительства, решили распустить только что избранную Думу. Искали повод и он нашелся. 20 мая 1907 г. министр юстиции объявил Совету Министров и царю, что при обыске у депутата Думы по фамилии Озолин, в его квартире нашли документы о заговоре против царя и Совета Министров. Совет Министров дал запрос о снятии депутатской неприкосновенности с депутата Озолина, но Дума большинством голосов отказалась это сделать. Тогда Совет Министров  1 июня 1907 г. дал запрос о снятии депутатской неприкосновенности у 55 избранных партиями и народом депутатов.
Совет Министров 02 июня 1907 г. получил письмо от царя,  которая заканчивалась словами: - "...Дума завтра же в воскресенье утром должна быть распущена. Решимость и твердость!" -
     После этого, не дожидаясь ответа Думы, 03 июня 1907 г. Дума была распущена Постановлением Совета Министров, подписанный П. А. Столыпиным. После этого вышел новый Закон, по которой представители национальных меньшиств России не имели права избираться в Государственную Думу следующих созывов - 3 и 4, а также не имели права голосовать на выборах. Мы у себя в Степном крае и Тургайской области провели съезд киргизов и мусульман, на котором вынесли решение - обратиться к царю об устранении этого Закона и восстановлении права представителей национальных меньшинств быть избранными в Думу, иметь право голосовать за тех или иных депутатов. Вот я привез текст этого "Решения" и на твоих глазах успел сдать его в Канцелярию царя. Теперь будем ждать, что он ответит. Вряд ли царь пойдет против такого оголтелого шовиниста как Столыпин и отменит Закон, принятый по его же трактовке. Но, будем наедяться, что разум и тревога за будущее России позволит царю отменить этот драконовский Закон об "Избирательном цензе" утвержденный Советом Министров и Петром Столыпиным. Ну, да ладно! Что я все о себе, да о себе! Ты как Барлыбек? После съезда в Уральске мы с тобой не виделись сколько лет. Рассказывай, как ты оказался здесь, да еще в приемной Канцелярии царя!? -
     Барлыбек ответил:
     - Рассказывать долго, давай поедем ко мне, там за чаем я тебе все расскажу! -
     Вместе наняли извозчика и приехали на Васильевский Остров, в комнату Барлыбека. Вскипятив чай и выставив на стол скудное угощение, Барлыбек стал рассказывать что он выйдя в отставку стал жить у себя на Родине в Аксу-Бионской волости, лечиться от заболевания легких. С помошью переводчиков Джайнакова, Сатылганова и других удалось провести съезд в Узун-Агаше под прикрытием "50-летия торжества по поводу победы русского оружия над Кокандским войском в 1860 году". На ней утвердили текст обращения к царю, собрали деньги на дорогу и проживание в Санкт - Петербурге.
     - Приехав, сдал "Прошение" в Канцелярию царя и вот каждую неделю хожу узнавать, есть ли ответ и какой он! - закончил Барлыбек свою эпопею.
     - Да, ждать придется долго. Что - то очень сыро и холодно у тебя, так можно и туберкулез подхватить. Ну что же, будем вместе ожидать решения царя, а пока будем ждать, нам надо жить вместе. У меня комната намного лучше, сухая и теплая, поэтому переезжай ко мне. Мы вдвоем должны осуществить мою и твою мечту! А мечта у нас с тобой одна - создать свое автономное казахское государство в составе России. Отделиться от России мы никак не можем, но хотя бы создать свою автономную страну казахов можно. Но, для этого надо создать в первую очередь свою "Конституцию", затем свою партию, которая должна войти в Думу и будет отстаивать там, на законодательном уровне нашу автономию. Я смогу и буду создавать такую партию как казахский филиал Конституционно - Демократической партии (Кадетов), членом которой являюсь. Затем переоформим филиал в свою национальную партию "Алаш". А ты должен создать нашу новую "Конституцию" казахов, текст которой мы введем в "Программу" будущей партии "Алаш". Ты можешь создать такую "Конституцию" так как знаю, что ты очень грамотен, изучал юридические науки в Санкт-Петербургском университете, был чиновником при Семиреченском областном и Туркестанском краевом губернаторах, поэтому знаешь все аспекты официальных положений, на котором стоит любое государство. Вплоть до демаркации границ и соответствующих межгосударственных "Актов" и "Деклараций". Так что тебе, как бывшему государственному чиновнику и патриоту своего народа и карты в руки! - заключил Алихан.
     Барлыбек восторженно прослушал пламенную речь Алихана и ответил:
     - Алихан! При первом же знакомстве с тобой я сразу понял, что вижу перед собой патриота - государственника, защитника казахов и своей земли. Буду рад внести свою лепту в создание собственного казахского государства в будущем. С завтрашнего дня перестану ходить в Военно-фельдшерскую школу и вплотную займусь работой над твоим предложением. Для этого надо проанализировать все Конституции всех демократических государств Европы и Америки, просмотреть Уставы ранее и ныне существовавших мусульманских стран, так как наше государство должно покоится на идеологии Шариата, но быть светским государством! -
     - Тогда сейчас же переедем жить ко мне! Давай собирай свои вещи, а я пойду нанимать извозчика. - сказал Алихан и вышел из комнаты. Барлыбек собрал свои вещи, спустился вниз к хозяину квартиры, сказал ему что съезжает. Тот отдал ему оставшиеся деньги, прошел с Барлыбеком в его комнату и запер двери, после его выхода. Внизу Барлыбека уже ждал извозчик с Алиханом.
     Уже наступила ночь, когда они приехали к дому, где на первом этаже снимал комнату Алихан. В просторной и сухой комнате стояли кровать под балдахином, письменный и кухонный столы, стулья. Напротив кровати стоял большой кожанный диван. У входа слева огромный шкаф для книг, справа от входа - шкаф для верхней одежды. Огромное окно выходило на солнечную сторону. На стороне дивана, сразу у входа была печь с плитой, а перед ней небольшая горка поленницы дров.
     - Располагайся на диване возле камина, Как видишь, печка у нас у самих, а не как было у тебя где-то внизу, на первом этаже. Поэтому, сами будем топить печку и готовить на ней еду. Письменный стол возле окна, обращенный в солнечную сторону и тебе будет удобно писать при таком хорошем дневном освещении. А ночью будем включать электричество. - сказал Алихан, показывая на канделябру возле стола с двумя лампочками  и две лампочки под абажуром на потолке.
     - Да, тепло и сухо у тебя! А то ведь я опять начал кашлять из-за сырой погоды в городе и сырости в комнате, хотя после лечения кумысом и целебными травами, кашель у меня прошел. -
сказал Барлыбек, осваиваясь в комнате у Алихана. Вскипятили чай, согрели остатки обеда и поужинав легли спать.
     Назавтра утром, позавтракав чем было, Барлыбек попрощался с Алиханом, пошел на улицу «Гороховая, 23», где располагалась «Публичная библиотека». Записался и купил абонемент в эту «Публичную библиотеку». Библиотеку, когда то в 1861т. основал демократ А.А. Черкесов по улице Невский проспект, 54, по инициативе жены - дочери декабриста В. П. Ивашева. После смерти Черкесова, библиотеку содержали супруги Поповы - Ольга и Александр. Лишь за год до посещения Барлыбека пришедший в упадок библиотеку выкупили супруги Ломковские - Николай  и Мария. Мария ранее работала администратором у прежних хозяев библиотеки, и они же перевели всю библиотеку на улицу «Гороховая № 23». За эти годы фонд библиотеки пополнился, да и оплата была самой дешевой, всего 50 коп.
     Оформив постоянный читательский билет, оплатил взнос за работу в читальном зале и прошел в зал. Пройдясь по картотеке, выбрал несколько карточек по Конституции Франции и Германии, дал библиотекарю. Тот   спустился вниз в хранилище и вскоре вынес оттуда два пыльных талмуда.
     - Никто еще ни разу не запрашивал эти тома! - сказал он, стряхивая пыль с обложек. Внеся данные Барлыбека и названия книг в свой формуляр, выдал талмуды. Барлыбек прошел за ближайший стол и погрузился в чтение. На столах стояли по две чернильницы и перьевые ручки. Барлыбек вытащил толстую общую тетрадь, что купил ранее для записи лекций Военно-фельдшерской школы, и начал выписывать необходимые строки из талмудов. Без обеда проработал до вечера, сдал книги в шкафчик для дальнейшего продолжения работы за спиной библиотекаря, расписался в сдаче книг и вышел домой. Дома его уже ждал Алихан.
     - Баке! Ты что это не пришел на обед? Я приготовил обед - гуляш с мясом и картошкой и зря прождал пару часов, потом пообедал без тебя. Сейчас как согреется, поужинаем. Ты что, нельзя без обеда работать, обязательно приходи домой. Ведь библиотека недалеко от нас, всего полчаса ходьбы пешком. Когда я дома, я приготовлю, когда ты дома - ты приготовишь кушать. А еще лучше - бери нужные книги домой и пиши здесь. - сказал Алихан, накрывая стол.
     - Ты прав! Когда выдают редкие книги, то их нельзя выдавать на дом, но когда выдают популярные книги, то их можно забирать домой, оставив денежный залог библиотеке. Так и сделаю, как ты говоришь - работать буду дома и лишь когда нельзя выдавать книги на дом, буду работать в библиотеке. - ответил Барлыбек, усаживаясь за стол.
     Через два дня в библиотеке Барлыбек взял книгу с текстом Конституции США, После прочтения выяснил, что Конституция США состояла из семи параграфов и 27 поправок к нему и была принята 17 сентября 1787 г. Конвентом из 13 Штатов, существовавших к тому времени.. В основе Конституции лежал приницп разделения ветвей власти: законодательной - Конгресс, исполнительной - Президент и судебной: суды штатов и Верховный Суд США.  Барлыбек выписал вступление:
      "Мы,  народ  Соединенных  Штатов,  с  целью  образовать более   совершенный Союз, установить правосудие, гарантировать внутреннее спокойствие,   обеспечить   совместную   оборону,   содействовать всеобщему благоденствию  и  закрепить  блага свободы  за  нами  и потомством   нашим  провозглашаем   и   устанавливаем   настоящую Конституцию для Соединенных Штатов Америки."
В поправках выписал несколько разделов:   
Раздел 1. Все законодательные полномочия, настоящим
установленные,  принадлежат Конгрессу Соединенных Штатов, который состоит из Сената и Палаты представителей.
     Раздел 2.   Палата   представителей   состоит   из   членов, избираемых раз в два года народом отдельных штатов;
Поправка 12.
     Раздел 1.  Ни рабство,  ни подневольная работа,  если только
они не являются  наказанием  за  преступление,  за  которое  лицо надлежащим  образом  было  осуждено,  не  должны  существовать  в Соединенных Штатах или в каком-либо ином  месте,  подчиненном  их юрисдикции.
Поправка 14.
     Раздел 1.  Право голоса граждан Соединенных Штатов не должно оспариваться  или   ограничиваться   Соединенными   Штатами   или каким-либо штатом по признаку расы,  цвета кожи либо выполнения ранее подневольной работы.
 Поправка 18.
Право голоса граждан Соединенных Штатов не должно оспариваться или ограничиваться Соединенными Штатами  или каким-либо штатом по признаку пола. Конгресс имеет  право  обеспечивать   исполнение   положений настоящей    статьи    посредством    принятия   соответствующего
законодательства.
 Поправка 21.
     Раздел 1.  Ни  одно  лицо не может быть избрано на должность Президента более чем два раза,  и ни одно лицо, если оно занимало должность  Президента  либо  исполняло  обязанности  Президента в течение более двух лет,  замещая лицо,  избранное Президентом, не может быть избрано на должность Президента более одного раза.
 Поправка 24.
     Раздел 1.  В случае отстранения Президента от должности либо его смерти или отставки Вице-президент становится Президентом.
     Раздел 2.   Когда   должность   Вице-президента   становится
вакантной,  Президент назначает Вице-президента, который вступает в  должность  по  утверждение  большинством  голосов  обеих палат Конгресса.
  Поправка 25.
     Раздел 1.   Право  граждан  Соединенных  Штатов  в  возрасте восемнадцати лет и старше участвовать  в  голосовании  не  должно оспариваться   либо   ограничиваться   Соединенными  Штатами  или каким-либо штатом в зависимости от возраста."
     Дома Барлыбек несколько раз перечитал выписанные параграфы Конституции и составил свое, для казахского государства.
    Через неделю Барлыбек взял книгу с Конституцией Великобритании и с удивлением обнаружил, что у Великобритании нет Конституции, а есть свод законов, утвержденной в 1657 г. под названием "Скромная петиция". Основным положением было создание республиканского характера правления с сохранением власти короля и королевы. Затем было внесены поправки и снова утвердили под названием "Билль о правах человека" в 1689 году. Главой государства являлся монарх, который утверждал премьер-министром лидера выигравшей выборы партии. Парламент состоял из двух палат: Палаты лордов и Палаты Общин. Члены правительства проходили утверждение в Парламенте. Монарх имел право распускать Парламент. У Великобритании было много колоний, которые управлялись по его законам. Для управления Шотландией, Ирландией, Индией, был принят Закон "Акт о Союзе" утвержденный в 1707 году. Из текста Барллыбек выписал термин "Доминион" и его интерпретацию. Дома, показал выписку Алихану и сказал ему:
     - Алеке! Вот этот термин "Доминион" очень подходит для нашего будущего государства казахов, так как означает - «Автономные сообщества Британской империи, равные по статусу, никоим образом не подчинённые одно другому, ни в одном из аспектов своей внутренней или внешней политики. Но при этом объединённые общей приверженностью короне и составляющие свободную ассоциацию членов Британского содружества наций» А само слово "Dominium" переводится с латинского как "Владение" и в их "Статуте" означало как "Название самоуправляющихся государств» (бывших колоний), входивших в состав Британской империи в качестве его членов, признававших английского короля главой этого Содружества наций." Наверное, я напишу, что казахское государство будет в качестве "Доминиона" по отношению к России и царю! Как ты думаешь? -
     - Правильно! Очень емкий термин означает нашу автономию! Пиши как считаешь нужным. - ответил Алихан Барлыбеку.
Так как больше ничего не подходило под замыслы Барлыбека, он сдал книгу обратно в библиотеку.
     Затем, Барлыбек взял книгу с Конституцией Франции домой. Конституция Франции называлась "Декларация прав человека" и была принята 03 сентября 1791 г. Состояла из 9 разделов:
Раздел 1. Основные положения, обеспечивающие Конституцию.
Раздел 2.О династии короля и состоянии гражданства.
Раздел 3. О государственных властях.
Раздел 4. Об осуществлении законодательной власти.
Раздел 5. Об осуществлении исполнительной власти.
Раздел 6. О вооруженных силах государства.
Раздел 7. О налогах.
Раздел 8. Об отношении французской нации к иностранным нациям.
Раздел 9. О пересмотре Конституционных установлений.
   Барлыбек выписал из "Деклараций" подходящие под Конституцию казахского государства главы из 9-ти "Разделов".
    В библиотеке было очень холодно, усиливался кашель Барлыбека, поэтому он выписывал нужные пункты из Конституций Европейских стран и бежал домой, в теплую комнату, где они жили с Алиханом.
     Два месяца Барлыбек работал то дома, то в читальном зале Публичной библиотеки набросал пункты будущей "Конституции" казахского государства. Раз в неделю продолжил походы в Канцелярию царя, но так и не получил ответа от царя, хотя прошло уже три месяца. Алихан тоже все время посвящал хождению за ответом царя, встречам с руководством  своей Конституционно - демократической парти, встречам с патриотами, казахами - земляками, живущими в Санкт-Петербурге и приезжающими в столицу из регионов в столицу. В начале мая Алихан, видя, что у Барлыбека поникшее лицо после очередного отказа Канцелярии царя, сказал ему:
     - Баке! Наверное, твое обращение к царю слишком мелкое для него. Возможно, поэтому твое "Прошение" даже не дошло до царя и его положили под сукно чиновники Канцелярии. Надо текст  твоего "Прошения" дать в Совет Министров, "Военному комиссару по Средней Азии". Ведь наши области, входящие в Туркестанское, Оренбургское и Степное генерал -губернаторства подчиняются военному министерству и все наши вопросы должны решать они. А вот то, что уже не в их компетенции они передают на рассмотрение Совета Министров. Надо обратиться к военному комиссару. -
     Барлыбек внимательно выслушав Алихана, решил послушаться его совета. Вытащив второй экземпляр "Прошения" поставил дату, расписался под ним и отнес в Канцелярию Совета Министров, которая регистрировала все обращения ко всем министрам Совета.Чиновник в мундире статского советника внимательно прочел текст:
 
      Его превосходительству   господину Военному комиссару  от доверенного    
         киргиз Восточно-Талгарской, Джаильмышской волостей,   Верненского   
       уезда и Арасанской волости, Капальского уезда, Семиреченской области,   
                отставного надворного советника  Бардыбека Сыртанова
                Прошение
    С 1905 года в Семиреченской области производится отвод переселенческих участков земель, находящихся в пользовании киргиз. Местная переселенческая организация отводит под переселенческие участки киргизские усадебные места (зимовки), культурные поля, занятые садами, искусственными рощами, клевером и пашнями, которые орошаются искусственными канавами (арыками), проведенными киргизами, ремонтируемыми ежегодно после спада весеннего половодья. Киргизы выселяются. Жалоба киргиз остается без удовлетворения. Между тем в с 125 ст. Степного Положения 25 марта 1891 года сказано: «каждый кочевник имеет право на участок, отведенном в его пользование, для зимового пастбища обрабатывать землю, разводить сады, огороды и рощи и возводить жилье и хозяйственные постройки. Земли, обрабатываемые, а равно занятые  равно постройками и насаждениями переходят по наследству, доколе земля возделывается или существуют строения и насаждения». Современная практика местной переселенческой организации Переселенческого управления не только разоряет массами киргизское население, отнимая у неего неотчужденные усадьбы, культурные поля, но идет в разрез существующему закону. При отводе под переселенческие участки неотчуждаемых по закону угодий (усадеб, культурных полей, садов, искусственных оросительных канав) киргизы жалуются и опираются на законы: 125 статья Степного Положения, Высочайшие Указы: 1896, 1898, 1900, 1904 и 1905 г.г., изданных в видах наилучшего обеспечения земельных интересов коренного киргизского населения при образовании переселенческих участков в киргизских областях, в том числе и в Семиреченской. Все эти законы нарушаются чинами местной переселенческой организации. Из имеемых под рукой трех протоколов Верненской Временной Комиссии по образованию переселенческих участков, усматривается, что она, Комиссия, 12 декабря 1910 года утвердила:  1). проект отвода под участок будущей школе местного, сельскохозяейственного общества 620, 75 удобной и 12, 25 неудобной, всего 633 десятин из надела киргизского  оседлого селения Байсерке Восточно-Талгарской волости Верненского уезда; 2). проект отвода прирезки к участку Найденову 838,5 дес. Из них 828, 5 десятин удобной и 10 десятин неудобной земли и под участок для образования оброчной статьи у реки Каргалинки по почтовому тракту 47,75 десятин, из коих 16.71 десятин удобной и 31, 04 десятин неудобной земли из земель киргиз Джальмышевской волости Верненского же уезда; 3). проект отвода под  участок «Прудки» 5 970 десятин из земель Восточно-Кастекской волости Верненского уезда.  Упомянутый поселок Байсерке основан 70 киргизскими семьями в 1884 году по совету незабвенного генерала Колпаковского, который советовал многим киргизам, в том числе и моему отцу, разводить сады, рощи, клеверники и больше заниматься земледелием и советом которого воспользовались многие киргизы. В Копальском уезде в Арасанской волости имеется большая карагачевскя роща, хорошо видимая с почтового тракта между станциями: Аксуской и Абакумовской и принадлежащая наследникам киргиза .Туруспека Маманова; вблизи Б.Токмака и ст. Старый Токмак имеются фруктовые сады Сауранбая и войскового Старшины Шабдана Джантасова. Все эти насаждения идеи уважаемого в степи Генерала Колпаковского, для которого пока да послужат памятником в степи киргизские сады, рощи. В настоящее время в поселке Байсерке 178 семей. В 1884 году были установлены бесспорные межи между наделами казачьей станицы Софийской и киргизского поселка Байсерке, о чем имеются соответствующие документы, утвержденные Семиреченским Областным Правлением, которое 24 мая 1886 года за № 9 600 разрешило киргизам Восточно-Талгарской области основать оседлый поселок Байсерке, зарегистрированный таким образом законными властями через два года после основания. Еще спустя два года в 1885 году 20 декабря то же Областное Правление выдало киргизскому поселку .Байсерке план надела его. Местная переселенческая организация подвела надел оседлого киргизского селения Байсерке под общую категорию киргизских земель и подвергла отводу против всех законов, инструкциии и распоряжения, изданных бывшим М.З.и Г.И...  и нынешним Главным Управлением 3 и З.У. Изъяты из надела Байсерке 633 десятины, в том числе киргизские огороды, табачные плантации, плодовые сады, арыки, пашни, клеверные поля и оросительные сооружения, при этом предположены к сносу  жилые постройки 48 киргизских семей. Как видно из 8 п. вышеуказанного протокола Верненской Временной Комиссии от 12 декабря 1910 года, за киргизские сады, клеверники и дома предложено платить 1 863 руб. 10 коп.  Изъятия из земель Джальминской волости 835, 6 десятин для .найденова участка и 47,75 десятин для оброчной статьи предназначены были волостью для 245 семей, изъявивших желание жить оседло селениями и возбудивших об этом ходатайство во 2-й половине 1910 года.  Местным переселенческим управлением 6 ноября 1910 года за №9517 объявлено было этим киргизам, что ходатайство их будет удовлетворено и приступлено к съемке их земель в 1911 гоуд. 47, 75 десятин прилегают к строящейся для этого селения, а вместе с тем волостной мечети. Означенную землю составляют плодовые сады, роща, клеверные поля, пашня, оросительные каналы, причеи предположенные с сносу жилые постройки 32 киргизских семей. Комиссией назначено у уплате киргизам за сады, рощи, клеверники и дома 1 161 руб. 30 коп. Изъятие же из земель Восточно_-Кастекской волости 5 744, 51 десятин удобной и 186, 43 десятин неудобной, всего 5 932 десятин, киргизами этой волости предназначены были для 740 семей, изъявивших желание жить оседло селениями и возбудивших об этом ходатайство пред г. Военным Губернатором Семиреченской области 1 июня 1910 года, рекомендовавшим скорее устроиться селениями, дабы укрепить землю за собою. За предположение к сносу постройки 26  хозяйств, сады, клеверники назначено к уплате киргизам 1 635 руб. 60 коп. Назначаемые  Комиссией вознаграждения настолько незначительны, что их достаточно на одну перевозку разобранных материалов.  Для наглядного примера, не говоря о стоимости построек, садов, оросительных соотужений, приведу  оценку  только клеверников.   В Семиречье один раз посеянный клевер растет 10 и более лет. Допустим, что клеверникам осталось 5-ти летнее существование. Ежегодно каждая десятина в среднем дает скошенного сухого клевера 400 пудов. С 20-ти десятин, как в данном случае по Джаильмышской волости (400;20) сухого клевера получится 8 000 пудов. Один пуд клевера продается на месте по 35 копеек. Валовой доход от продажи 8 000 пудов по 35 коп. – 2 800 руб., вычтя из которых повинности, админитрация и прочие расходы 10% 280 руб. чистый доход выразится (2 800 -280) = 2 520 руб. Капитализируя этот чистый доход  из 6% получаем стоимость клеверников в 20 десятин в сумме 42 800 руб. Киргизы восточно_Талгарской, Восточно-Кастекской и Джаильмышевской волостей протестовали против отвода из надела киргизского поселка Байсерке и из земель Джаильмышеской и Восточно-Кастекской  волостей во .временной Комиссии, но их  жалобы оставлены без внимания. Киргизами поданы жалобы с приложениями вышеуказанных документов г. Военному Губернатору Семиреченской области 26 января и 5 февраля 1911 года, копии с одного экземпляра таковых жалоб при этом представляется1.  О незаконных захватах переселенческих партий киргизских культурных земель бывший Военный Губернатор Семиреченской области Генерал Покатило, ныне Помощник Туркестанского Генерал-Губернатора в своей официальной записке о состоянии Семиреченской области в 1908 году, составленный для .сенатора графа Палена, ревизовавшего в том году учреждения .Туркестанского края, пишет на 31-ой странице этой записки между прочим следующее: к сожалению переселенческая партия на первых началах своей деятельности отступила от указания закона.  Не произведя подробных естественно-исторических и хозяйственно- статистических исследований, не выработав общих по области норм обеспечения киргиз землею, а основываясь на одних реконосцировках, переселенческая партия приступила к образованию переселенческих участков из земель, занятых пашнями, клеверниками, садами и оросительными канавами киргиз. Далее генерал Покатило пишет, что успех дела требует строгого исполнения установленного законом правил и тогла не будет места произволу ни  с той  ни с другой стороны, явится возможность подчинить как киргиз, так и русских переселенцев в точности следовать указаниям Правительства и устраивать всякие шероховатости, вредящие делу. О незаконных захватах киргизских культурных земель были в газете «Новое время» в4 –х номерах, 2,4,7, и 9 декабря 1910 года № 12474, 12476, 12479, 12481 – статьи Меньшикова. Ко всему этому не лишне упомянуть, что киргизы приняли подданство добровольно, рассчитывая на большие привилегии, чем тот народ, который воевал продолжительное время с русскими и который получил после покорения, все, то, что он имел до войны и  принятия подданства. Затем киргизский народ не заслужил упрека Правительства в непокорности за все время нахождения в подданстве до ныне, ибо он нигде, ни в каких политических делах не принимал участия, даже в последнее смутное время, когда все зашевелилось, он был предан своему Белому царю.
1.Все киргизские волости Семиреченской области на культурных землях находятся в таком же состоянии, но о них не приходится говорить потому что, в данное время не имеются на руках протоколы Комиссии об участи их земель. 800 тысячное киргизское население Семиреченской области приходит в отчаяние, не находя защиты своих законных кровных интересов и вынужденно просит о наделении их землею в размере надела оседлого населения, хотя это грозит разорением кочевого хозяйства и грозящею нищетою 800 тысячному населению и громадному краю. При  всемогуществе чинов Переселенческого Управления, при наличности их над законом действий, неи киргизам другого исхода, как просить надел оседлого населения и тем самым сохранить свои усадьбы и священные могилы своих предков за собою. По сие время подано прошение о наделении землею в размере надела оседлого населения следующим киргизам: 740 семьям Пишпекского, кроме 700 семей Сукулуксой  волости, которым уже отведен надел, 3270 –Верненского, 1942 – Копальского, 170 – Лепсинского и 478 – Пржевальского уездов. По примерному расчету на киргизскую семью необходимо для безбедного существования около 100 десятин, в том числе усадьбы, культурных полей 30 десятин. По этому расчету 600 тысячному или 160 тысяч семей, кочевому населению необходимо 16 млн. десятин. По данным губернаторской записки, представленной  гн. Палену в 1906 году, в пользовании киргиз Семиреченской области было  24 200 тысяч десятин земли.   Как видно из этих цифр, можно было бы отчуждать 8 200 тысяч десятин под переселенческие участки, не разоряя почти миллионное киргизское население   и не нарушая законы, но это не делается.  Сразу бросить всем киргизам скотоводческое хозяйство и сделаться всем без исключения земледельческим населением в данное время никак не возможно., потому, во — первых , что киргизы Семиреченской области наполовину уже и так земледельцы, во –вторых, что остальной половине,  за неимением культурной земли, никак нельзя при всем желании, заняться земледелием и, в третьих , что даже при наличности культурной земли, нужно ли бросать  скотоводческое хозяйство, польза которого для всего края признается  всеми и для которого земельная  норма в 15 десятин на душу  совсем недостаточна. Киргизы Семиреченской области в сравнении с киргизами коренных областей Туркестанского края и степных областей в землеустройстве очутились в самом жалком  положении. Киргизам степных областей  определена более сносная норма. В Акмолинской и Семипалатинской областях  киргиз устраивают по норме Щербины от 70 до 300 с лишним десятин земли на хозяйство, в Тургайской и Уральской  областях отводится от 15 до 30 десятин на душу, в коренных областях Туркестанского края, насколько мне известно, культурных земель, занятых  постройками, садами, клеверниками, оросительными сооружениями, пашнями, хлопком, не трогают. У нас, — у киргиз Семиреченской области – местной  переселенческой партией  отбираются исключительно наши культурные земли, как видно из представляемых трех протоколов Верненской Временной комиссии по образованию переселенческих и запасных участков, а при переходе Семиреченской области Заведующим  Семиреченским переселенческим районом устанавливается  неравномерная произвольная норма душевого надела земли, где 8, где 10, где 12 десятин на душу, а в последнее время, говорят, что он намерен уменьшить норму до 4 десятин. Докладывая вышеизложенное, покорнейше прошу  Ваше Высокопревосходительство, как своего высшего начальника не отказать в своем заступничестве киргизам Семиреченской области в землеустройстве их, на их культурных землях по более справедливой равномерной норме в сравнении с нормой земельного надела киргиз других областей, с отводом затем могущего остаться  излишка земли под переселенческие участки и не  найдете ли возможным  приостановить на будущее время  захват неотчуждаемых законом киргизских культурных земель впредь до землеустройства  киргиз.
                Отставной Надворный Советник  Сыртанов Бардыбек
                Санкт-Петербург  «14» мая дня 1911 года
    
После прочтения чиновник сказал:
     - Ну, что же, господин надворный советник, я приму и зарегистрирую ваше "Прошение" и передам по инстанции к лицу, к которому Вы обращаетесь. Но, ответ будет лишь в течение трех месяцев от даты обращения. Если не будете ждать, напишите свой почтовый адрес, и мы вышлем Вам ответ Военного комиссара по Средней Азии правительственной почтой. -
     Барлыбек ответил, что может подождать, но если вдруг вынужден будет уехать, то пусть вышлют и написал свой почтовый адрес. С чувством огромного облегчения Барлыбек вышел из здания канцелярии Совета Министров и направился домой.
     Всю весну в Санкт-Петербурге шли дожди вперемежку с мокрым снегом, и лишь в начале мая стало теплее и солнечных дней прибавилось.
     Несмотря на печку в комнате и более-менее теплую температуру, у Барлыбека обострилась болезнь легких, он стал чаще кашлять. Уже в холодном читальном зале стали оборачиваться на него во время очередного приступа кашля, длящегося две - три минуты.  Барлыбеку приходилось закладывать денежный залог и забирать книги домой, чтобы работать в тепле, без посторонних читателей.
     В конце весны из-за дождей и ветра, против течения Невы, наступило наводнение. В воздухе постоянно была сырость и влага. Барлыбек стал думать, что если еще пробудет в этом холодном и сыром климате, то наверное, и до дому не доедет и умрет здесь. В начале июня Барлыбек закончил свой труд по составлению "Конституции" будущего государства казахов. За основу взял демократические принципы стран Европы и Америки, которые выписал в библиотеке и внес шариатские положения передовых мусульманских стран. Так как ему было удобнее писать арабским шрифтом по опыту публикации статей в газетах, а также учитывая, что текст обращен к казахам, Барлыбек написал "Конституцию" на арабском шрифте, казахскими словами и предложениями.
 
 фото;Начало текста ";азак еліні; Уставы" написанный рукой Барлыбека.
(фото из  свободного доступа Интернета.)

     Этот текст на кириллице по казахски, выглядел следующим образом:
                Кіріспе с;з
     ;аза; елі к;не ;лттарды; бірі. Оны; тарихыны; тамыры тере;ге жайыл;ан. Жеке ел болып ;мір с;рді, жерін ;ор;ады. ;рпа;
жал;астырудан 7 миллион;а жетті. Санымен Россияда ;шінші орында. «А;табан ш;бырынды», «ал;ак;л с;лама» жылдарда ;алма;тарды; к;шті ;;м к;п ;скеріне ауызбірлік жо;ты;ынан ;арсы т;ра алмады. Біра; ;ш ж;зді; а;ылды ;лдары бір байра;ты; астында жиналу;а у;де беріп, бас ;осып, ;алма;тарды к;л-тал;ан жасады. ;білхайыр хан асы;ысты; жасаумен Кіші ж;зді; ;аза;тарын Россия;а ба;ынышты етті. Орыс патшасы жаса;ан шартты б;зып, ;аза; жеріне бекіністер орнатты, жаулап алуды к;штіледі, ;ара шекпенділерді ;аптатты, ;аза;ты; жерін, жеген нанын, ішкен суын тартып алды. Бай;;с ;аза;тар ;з жеріне ие болудан айрылды ;;м айдала;а, ;;м;а ы;ыстырылды.
Жа;а заманда атыссыз, со;ыссыз, ;ан т;кпей бейбіт жолмен жерімізде х;кмет ;з ;олында ел болу ма;сатында, барлы; елдермен досты;та болу ;шін жеке ;аза; елі республикасын ;;рамыз. ;аза; елі республикасында жо;ары билік ж;ргізуді б;кіл ;аза; ж;не бас;а н;сілдерді; ;кілдері дауыс беру ар;ылы іске асырады. Сайланатындар елді; е; с;йікті, білімді, ел ;шін жанын беретін адамдар.
;з алдына ел болуды к;здеумен д;ниеде ;зін-;зі билеген н;сілдер сия;ты жеке ел болу ма;сатында ;;м елді ба;ытты, те;дік, бостанды; ;міріне жеткізу ;шін осы уставты кіргізеді.

               І. ;аза; елі республикасыны; жеке болуы турасында
1. ;аза; елі халы; билейтін ;;м ;аза;и ерекшеліктері бар ел.
2. ;аза; еліні; жеке туы бар. Туы жасыл, ;ызыл ;;м сары к;лдене; жола;тардан жасалады. Басында;ы б;рышта ай ;;м ж;лдызды; суреті бар. Жасыл т;с – елді; ислам;а берілгендігіні; белгісі, ;ызыл – ел ;ор;ауда т;гілген ;ан, сары ;аза;ты; ке; даласы, еркіндікті; белгісі.                3. Б;дан былай ;аза; елі Россиямен достасты;, я;ни доминион д;режесіндегі ;арым-;атынаста болып т;рады.                4. ;аза; елінде е; басшы орыны – ;лт м;жілісі. О;ан дауыспен ;ткендер ;аза; еліні; басшысы Президентті т;рт жыл;а сайлайды.               
5. Бір Президент екі реттен асып ел билеуге х;;ы жо;.                6. Президент ;аза; елін министрлер ар;ылы бас;арады. Министрлерді Президент ;зі та;дайды, біра; ;лт м;жілісі дауыспен шешеді.               
7. Министрлер ;здері бас;ар;ан ж;мыстарымен Президентті; ;;м ;лт м;жілісіні; алдында есеп беріп т;рады.                8. ;аза; елі Президентіні; орынбасары – Вице-президент. Ол Президент жо; бол;анда орнын басады, бар кезде оны; айт;анымен ж;мыс істейді.               
 9. ;аза; елінде билік ж;ргізу закон шы;аратын (парламент), орындайтын (;кімет) ;;м сот болып т;рады. ;ш билік бір-біріне ба;ынбайды, бассызды;;а жол бермеуді; белгісі болып т;рады.
                ІІ. Адам баласыны; х;;ы турасында
10. ;аза; елінде адам баласыны; б;рі те; х;;ылы. Дініне, ;анына, тегіне, н;сіліне ;арап адамды ;орлау;а жол жо;. Адам тек закон ;;м ;;дай алдында жауап береді. 11. ;аза; елінде адам балалары бостанды;та, те;дікте ;;м ба;ытты ;мір с;руге х;;ы бар.
12. ;аза; елінде ер адам мен ;йел те;ді. ;аза;и ерекшеліктер ;йелдерді ;орламайды, ;йел келісімімен іске асады.
13. ;аза; елінде адам баласыны; еркін с;йлеуге, ;йым ;;руына ;;м партиялар;а кіруіне тыйым жо;.                14. Н;сілдерді бір-біріне итеретін ;йымны;, партияны;, адам баласыны; істеріне тыйым салынады. Кін;лілер закон;а жауапты.                15. ;аза; елінде сотты; р;;сатынсыз адам баласы ;сталмайды, аба;ты;а ;амалмайды. ;стал;андар;а сот 24 са;атта х;кім беруі шарт, болмаса ;амаудан босатылады. Законды б;зумен ;ама;ан сот алдында сазайын тартады.               
16. ;аза; елінде адам баласыны; хат-хабарын ашу;а р;;сат жо;. Р;;сат беру – сотты; мойнында.                17. Адам баласыны; м;лікті; барлы; т;ріне ие болу;а х;;ы бар. М;лікке ие болу, пайдалану ;;м билеуден адам баласына зиян болмауы шарт. М;лік х;;ынан айыру законмен, ;;нын т;леу ар;ылы болады.
                ІІІ. ;аза; жері турасында
18. ;аза; жері оны; меншігінде болады.                19. ;аза; еліні; жері сауда;а т;спейді, ;;дай оны адам баласына пайдалану ;шін жаратты.                20. Жерді; кені, орман, су, к;лі ;;м таулары ;аза; еліні; иесінде. Мал жаю, егін ;сіру, ;й салу, жерді ;;деу ;;м жерді пайдалы іс ма;сатында ;азына;а ;айтару х;кмет р;;сатымен болады. 

               
                IV. Сот турасында

21. Сот билігі ;з еркімен іске асады.
22. Сотты; х;кімі закон;а ;;м сот ережелеріне с;йенеді.
23. Судьялар дау шешкенде х;кметке яки адам баласына ба;ынбай, закон ;;м сот ережелері негізімен х;кім шы;арулары шарт. Судьялар;а ;сер жаса;андар;а сотты; ;кімі кесіледі.
24. ;аза; елінде бар судьялар ;лт м;жілісіне ;мір бойы сайланады. Законды б;з;ан ;;м орындама;ан судьялар орындарынан алынады.
25. Орнынан алуды адам баласыны; арызыны; негізінде ;;м ;аза; елі сотыны; Председателіні; х;кімімен ;лт м;жілісінде к;п дауыспен растайды. Олай болмаса, судья ;з атына ;айтарылады.
26. Судьялар ;аза; тілін білуі шарт. Бас;а н;сілдерді; сотта ;з тілдерінде  с;йлеуге х;;ы бар.
27. Присяжный соты ауыр ;ылмысты істерді шешуге х;;ылы. Присяжный саны 7 адам.                28. Сот орнында партиялар болмауы шарт. Судьялар партия;а кіру х;;ынан айырылады. Жасырын м;ше болса, орнынан алынады.

              13 июнь, 1911 жыл, С.Петербург, С.Б. Алашинский

(Источник: Прошение Б.Сыртанова. «Барлыбек Сыртанов архиві». 1 том, 1-ші, 4-ші беттер)
     Когда показал готовый текст Алихану, тот радостно воскликнул:
     - Молодец Баке! Я знал, что ты сможешь создать основной документ будущей страны, я верил твоему уму и патриотизму! Теперь я перепишу твой текст на русский язык, кириллицей  и внесу в Государственную думу нынешнего созыва с сопровождением пояснительной записки от нашей Конституционно-демократической партии, которая поддерживает право нации на самоопределение. Но, смотрю, ты озаглавил свой труд не словом "Конституция", а "Уставом", почему?  -
     Барлыбек ответил:
     - Словом "Конституция" можно озаглавить текст только при наличии такого государства. У нас же пока нет такого государства, а есть лишь наш народ - казахи, что на нашем языке пишется как  "Казак елі". Поэтому, решил озаглавить как ";азак еліні; Уставы". Как видишь ";аза; еліні; Уставы" состоит из "Введения" (преамбулы), четырех разделов: "О самостоятельной республике Казахская страна", "О правах человека", "О Казахской земле", "О суде", собранные в  28 статей. Когда ты создашь автономное государство казахов, тогда и переименуешь его в "Конституцию" с добавлениями пунктов, которые внесете на съездах создаваемой тобой партии. А подписался псевдонимом "С. Б. Алашинский" чтобы соответствовать будущей партии "Алаш" и будущему государству казахов - "Алаш Орда", который ты создашь со всеми патриотами нашей Родины! -
     Алихан сказал:
    - Да ты прав Баке! Действительно пока нет еще нашего государства казахов, а есть лишь казахский народ, твой заголовок правильно отражает действительность. Как только смогу создать партию "Алаш", твой "Устав" войдет в его Программу! Правильно, что подписался псевдонимом "Б.С. Алашинский", это нужно для твоей безопасности и такая фамилия еще раз показывает, что ты один основоположников  создания государства казахов "Алаш-Орда".  Как я сказал, текст "Устава" перепишу на кириллице на русском языке, ознакомлю с ней руководство нашей партии "Кадетов" и внесу в Государственную Думу от нашей партии. -
     Через день Алихан принес текст "Устава" на кириллице, переведенный на русский язык. Вместе проверили и сопоставили казахский текст с текстом на русском языке. Алихан, одобрительно кивнул головой, сказав:
     - Тексты идентичны друг другу. Казахский текст на арабском увезешь к себе, а русский текст я завтра же иду сдавать в Канцелярию Государственной Думы. -

                УСТАВ КАЗАХСКОГО ГОСУДАРСТВА
                Введение
     Казахский народ является одним из древних. Корни его уходят глубоко в историю.. Проживали жизнь, будучи самостоятельным народом, сохранив свою землю. Благодаря сохранению потомства численность казахов достигла 7 миллионов. По численности населения казахи стоят на третьем месте в России. Во время битвы с калмыками (Джунгарами) в годы "Актабан шубырынды" и "Алкакол С;лама" казахи не смогли противостоять им так  как их было больше, к тому же, у нас не было единства. Но, умные воины Трех Жузов дали слово собраться под единым знаменем, смогли объединиться и вдребезги разбить калмыков. ;білхаир хан в спешке подчинил казахов Младшего Жуза России. Русский царь нарушив свой Договор, начал устраивать на казахской земле свои крепости, начал колонизацию, навел толпу крестьян, земли казахов, их хлеб, их воду стал отбирать. Несчастные казахи вынуждены были расстаться со своей землей, были вытесненены в пески.
В новое время, без стрельбы, без войны, не проливая кровь, мирным путем на своей земле, в целях снова стать самостоятельным народом, чтобы быть в дружбе со всеми другими народами, мы создаем самостоятельную Республику Казахов. В Республике казахского народа власть будет народной, для этого все казахи и представители всех народов на казахской земле будут своим голосом избирать высшую власть. Выборные люди будут из числа самых грамотных, образованных, любящих свой народ, готовых отдать свою жизнь за народ.
Как все остальные народы, желая стать самостоятельным народом, в целях самостоятельного государства, чтобы народ был счастливым, равноправым, чтобы довести до свободы, надо ввести этот Устав.
     В новое время мирным путем, без стрельбы и войны, не проливая крови, чтобы быть на своей земле страной с собственным правительством и быть в дружбе со всеми другими странами [мы] учреждаем республику Страна казахов».
                І. О суверенитете Республики Казахского народа
1. Казахское государство – государство, управляемое народом и имеющее признаки национальности.
2. Казахское государство имеет свой флаг. Флаг имеет горизонтальные полосы зеленого, красного и желтого  цвета. В верхнем углу расположен полумесяц со звездой. Зеленый цвет означает приверженность народа исламу, красный – пролитая кровь, защищая страну, желтый – просторные казахские степи, символ свободы.
3. Отныне Казахское государство будет в дружественных отношениях с Россией, то есть в доминионе.
4. Высший орган управления Казахского государства – Мажилис нации. Вошедшие в мажилис через голосование избирают главу Казахского государства – Президента на четыре года.
5. Один Президент не имеет права управлять государством более двух раз.
6. Президент Казахского государства управляет страной через министров. Президент сам назначает министров, но через голосование Мажилиса нации.
7. Министры отчитываются о проделанных работах перед Президентом и Мажилисом.
8. Заместитель Президента Казахского государства – Вице-президент. Он замещает Президента в его отсутствие, а в присутствии работает в рамках поручений Президента.
9. В Казахском государстве имеется законотворческий орган (парламент), исполнительный орган (правительство) и суд. Три ветви власти не подчиняются друг другу, следят за недопущением незаконных действий.

                ІІ. О правах человека
10. Все люди в Казахском государстве имеют равные права. Не допускается унижение по признакам религиозной, кровной, родовой, расовой принадлежности. Человек отвечает только перед законом и богом.
11. Каждый гражданин Казахского государства имеет право на свободу, равноправие и счастливую жизнь.
12. Мужчины и женщины в Казахском государстве имеют равные права. Казахские традиции не унижают женщину, а осуществляются в согласии с женщинами.
13. Гражданам Казахского государства разрешается свобода слова, создавать организации и вступать в партии.
14. Запрещается деятельность организаций, партий и граждан, разжигающих родовую (национальную) рознь. Виновные привлекаются к ответу по закону.
15. В Казахском государстве граждане не задерживаются и не заключаются в тюрьму без разрешения суда. Задержанным должны вынести приговор в течение 24 часов, в ином случае он освобождается из заключения. Заключенные по нарушению закона ответят перед законом по всей строгости.
16. В Казахском государстве не разрешается разглашать личную переписку граждан. Разрешение на это может дать только суд.
17. Граждане имеют право владеть имуществом любого виде. Владение имуществом, его использование и распоряжение не должно нести вреда гражданам. Лишение имущества осуществляется по закону и в целях возмещения (принесенного ущерба).

                ІІІ. О земле казахов

18. Казахская земля находится в собственности народа Казахского государства.
19. Земля в Казахском государстве не может быть объектом торговли, бог создал ее для пользования народом.
20. Ископаемые, леса, воды, озера и горы находятся в собственности Казахского государства. Право на выпас скота, земледелие, строительство жилья, обработку и передача земель в казну для полезных нужд предоставляется правительством.

                IV. О суде

21. Судебная власть осуществляется самостоятельно.
22. Судебный приговор опирается на закон и судебные правила.
23. Судьи при отправлении правосудия обязаны руководствоваться законом и судебными правилами, не допускать вмешательства правительства или же граждан. Вмешавшиеся в работу судьи будут наказаны по приговору суда.
24. Все судьи Казахского государства пожизненно избраны в Мажилис нации. Судьи, нарушившие и не исполнившие закон, освобождаются от должности.
25. Освобождение судьи от должности осуществляется после решения большинства Мажилиса нации, на рассмотрение которого Председатель суда Казахского государства выносит вопрос на основе жалобы гражданина. При недостаточности голосов судья восстанавливается в должности.
26. Судьи обязаны владеть казахским языком. Представители других национальностей могут выступать в суде на своем языке.
27. Суд присяжных в праве рассматривать тяжкие преступления. Количество присяжных – 7 человек.
28. В суде не должны находиться партии. Судьи лишаются права вступать в партии. Выявленные скрытые члены освобождаются от должности.

                13 июня, 1911 год, С. Петербург, С. Б. Алашинский
    
     На следующий день Алихан внес русский текст ";азак еліні; Уставы" в Государственную Думу, 15 июня 1911г.
     Барлыбек во вторник сходил в Канцелярию царя и получив очередной отказ, с трудом вернулся домой. Вечером, когда пришел Алихан, он лежал одетый на кровати, кашляя в тазик на полу, возле головы. Алихан встревожился:
     - Эй-ей! Баурым! Да ты совсем плох! Надо врача вызвать! -
     Барлыбек ответил:
     - Не надо вызывать никого! Нет денег, чтобы заплатить за лечение здесь в Санкт-Петербурге, лучше на последние деньги я уеду домой. Ведь болезнь хроническая и обострилась из-за холодов и сырой погоды, надо как можно скорее попасть в свой теплый и сухой климат, лечиться кумысом и настоями трав, глядишь и поправлюсь. А здесь что, хоть лечи - не лечи, а из-за сырости я не поправлюсь. -
     Алихан задумался. Действительно, вот уже два месяца не было переводом денег для Барлыбека, на библиотеку и передвижение по городу деньги давал он сам. Что мог он сделал, подал "Прошение" не только царю, но и Военному комиссару по землеустройству в Туркестанском крае. Ответа нет ни от одного ведомства, так что, пожалуй, действительно Барлыбеку будет лучше уехать домой, а то ведь может и умереть в этом сыром климате.
     - Хорошо, я помогу тебе купить билет до Ташкента и на почтовую карету до Верного, Завтра же пойду за билетом. Наверное, тебе бесполезно ждать ответа. Да и мне пока еще не дали ответа, но я буду ждать до конца. А тебе конечно, надо ехать в родные края! – сказал Алихан и пошел брать билет.
     Барлыбек благодарно кивнул головой и откинулся на подушку в приступе очередного удушья, закончившегося приступом затяжного кашля. Алихан увидел как при плевке после кашля, у Барлыбека изо - рта вышло несколько прожилок крови.
     Вечером Алихан принес билет до Ташкента, сказав, что отправление через два дня, так как поезд ходит только раз в неделю. Эти два дня Алихан посвятил сборам Барлыбека в дальнюю дорогу. Купил продукты на неделю, сумел найти в аптеках порошок аспирина, микстуру от кашля на травах, отрез марли нарезал на носовые платки, чтобы после вытирания рта, Барлыбек опять не использовал окровавленный прежний платок. Барлыбек с благодарностью смотрел на хлопоты Алихана и щемящее чувство тоски и тревоги, что он в последние дни видит своего друга Алихана, сжимало его сердце.
     Наступил день отъезда. Вызвали извозчика, уложили два баула - одну с книгами и одеждой, вторая с продуктами на неделю пути до Верного. На Николаевском вокзале Алихан помог занести баулы в купе вагона, незаметно для Барлыбека сунул деньги проводнику, сказав ему, чтобы проводник постоянно помогал пассажиру в его просьбах, всю дорогу обеспечивал горячим чаем, хлебом и сахаром. Стали прощаться. Алихан дал в руки Барлыбеку сумму денег для оплаты пути от Ташкента до Верного. Барлыбек запротестовал было, но Алихан сказал:
     - Даже не думай отказываться! Вернешь, когда мы встретимся у себя на Родине. Мы ведь теперь будем часто встречаться, так как пока что только мы вдвоем являемся инициаторами создания автономного от России государства казахов. Ты молодец! Создал основу, фундамент этого будущего государства в виде Конституции. Теперь моя очередь создать филиал партии "Кадетов" у себя на Родине и преобразовать его в нашу национальную казахскую партию "Алаш". И здесь ты должен постоянно помогать мне! Так что даже не думай болеть долго, как вылечишься - сразу дай знать. Вот мой адрес в Санкт -Петербурге, а вот адреса в Каркаралинске, Оренбурге и  Семее. Нам с тобой надо еще провести «Учредительный съезд казахских делегатов». Мы его проведем или в Оренбурге или Троицке. Так что жду тебя! -
     Барлыбек крепко обнял Алихана, подержал в объятиях несколько минут, затем порывисто оттолкнул его от себя, сказав на казахском:
     - Баурым, сау бол! Сен сия;ты жолдасым бол;аны  Алла -Та;аланы; берген бір жа;сылы;ы ;ой! ;рине, ;лі кездесеміз, ;лі талай ж;мыстарым бар, бірге орындайтын! Хош, сау бол! -
     Ударил колокол отправления на перроне, поезд стал медленно двигаться и Алихан быстро выскочив из вагона, долго махал вслед поезду, пока он не скрылся за дугой поворота.
     Всю дорогу Барлыбека душил кашель, в отхаркивающей жидкости постоянно присутствовали прожилки крови, которые он вытирал импровизированными платками из марли, данной ему в дорогу Алиханом. Лишь когда поезд стал приближаться к Ташкенту, и за окном появилась знойная жара позднего лета, кашель стал медленно уменьшаться, а в отхаркивающей жидкости уже не стало прожилок крови. В Ташкенте на извозчике переехал на станцию почтово-телеграфной связи, купил билет до Верного и вскоре был дома. Еркежан и дети, не ожидавшие его увидеть, с радостными криками кинулись ему на шею.
     - Какое счастье иметь семью, детей и быть дома вместе с ними! Как мало было у меня таких счастливых дней, пока был на службе и как мало их сейчас, когда я вроде и на пенсии! - подумал Барлыбек, обнимая супругу и детей. Последняя дочь не слезала с его рук, обняв крепко за шею. Когда улеглась суматоха с приездом, Барлыбек раскрыл баулы, начал раздавать подарки. После сытного ужина, когда дети улеглись спать и Барлыбек уединился с женой, он рассказал ей всю историю своей поездки в Санкт - Петербург.
     Еркежан, обняв его за плечи и поглаживая по голове, сказала:
     - Мой дорогой Барлыбек! Какой ты у меня патриот и молодец!
Ты всю свою жизнь посвятил борьбе за счастье нашего народа, постоянно защищал их от несправедливости переселенцев и русской администрации. Но, если ты действительно написал Конституцию нашей будущей республики казахов, то прав твой друг Алихан - ты заложил фундамент этой будущей страны казахов! Я и наши дети будут всегда гордиться своим отцом! Какое светлое будущее ждет наших детей и внуков, если ты с Алиханом сможете осуществить свою мечту! -
     Под тихий шепот жены Барлыбек крепко заснул, обняв жену.
Назавтра Барлыбек сказал Еркежан:
     - Милая моя Еркеш! Наверное, мне надо срочно лечиться, поеду обратно в Суттіген. на кумысолечение и настоями трав. За ночь пришли строки стихотворения, которое я опубликую в "Туземном отделе" нашей газеты. -
     С этими словами, до завтрака сев за стол, написал:
«;айта оралдым, ;амы;ып  С;ттігенге,
Патшаменен алысып, бітті демім - де.
;аламым да ж;рмейді  б;рын;ыдай,
К;рзі  іліп  ;ой;андай, ;;дды же;ге.
Уа, жама;ат! Не кін; бар сенде, менде?
;міт ;айы; со;ылардай  к;нде се;ге.
Б;гін сындым, ерте;ге мен  сенемін!
Т;бі халы; же;ерін  жеме-жемде.
Бір ;аза;ты б;лгенмен  ;улар жікке,
;ршеленер ;рпа;ы;  ;;зар  тікке.
Ата жауы; – боданды;,  са;тандырды;,
К;н туады алды;да, ;ояр  н;кте!».

     После завтрака отправился в редакцию и отдал листок дежурному наборщику.
     Отдохнув после длительной дороги из Санкт-Петербурга еще пару дней, Барлыбек встретился с Ыбраимом Джайнаковым и рассказал ему всю историю пребывания в столице. Показал текст ";аза; еліні; Уставы". Ыбраим попросил дать ему домой текст, чтобы внимательно и не торопясь прочитать его. Барлыбек отдал ему текст и спросил, как продвигаются дела с распространением книги Мыржакипа Дулатова "Оян ;аза;". Когда то с 1910 г. Барлыбек с Джайнаковым, Сатылгановым и другими активистами - патриотами стали распространять книгу Мыржакипа Дулатова "Оян ;аза;" вышедший в 1909 г. небольщим тиражом в Уфе, в типографии "Восточная печать" товарищества "Каримов, Хусаинов и К". По настоянию цензора тираж был конфискован, Дулатов арестован и посажен на 2 года. Причиной послужили слова стихотворения, призывающие к свободе:
"К;зі;ді аш, оян ;аза;, к;тер басты
;ткізбей ;ара;;ыда бекер жасты
Жер кетті, дін нашарлап, хал арам боп
;ара;ым, енді жату жарамасты ... "
("Открой глаза, проснись казах, подними голову
Не проведя свои годы зря  в темноте,
Земля ушла, религия упала, люди стали нечисты
Уважаемые, не годиться сейчас  лежать")
     Ыбраим ответил Барлыбеку, что оказывается, как только Дулатов вернулся из ссылки в Тургайскую область, он тут же переиздал книгу со стихами и выслал им в Верное через человека еще 120 экземпляр.
     - Теперь перепечатали в виде брошюры и распространяем их не только по всей Туркестанской губернии, но и Семипалатинской и другим областям, где есть друзья читающие на арабском шрифте. - закончил рассказ Джайнаков.
     - Хорошо! Я должен уехать к себе на Родину, в Суттіген чтобы пролечиться травами и кумысом. Всю дорогу пил порошок аспирина, что и помогло, наверное, мне доехать домой, а то ведь уже стал откашливать кровавую мокроту. Сейчас хоть перестала кровь выходить. Нам надо добиться созыва делегатов по всей Родине, чтобы выразить протест против Указа царя лишивший нас избирательного права. Надо помочь Алихану Букейханову создать партию "Алаш". Поэтому будем рассылать письма всем своим грамотным знакомым по всем областям с призывом объединяться, провести первый «Учредительный съезд». Только организовав свою национальную партию "Алаш", мы сможем впоследствии создать свое автономное государство в составе России. К сожалению, пока нет образованной технической, научной, культурной интеллигенции, нет пока  грамотного оседлого населения из казахов, нет своей армии и милиции - поэтому мы пока не сможем выйти из состава России. Наша первая задача - призывать сородичей к оседлой жизни, повсюду открывать школы, отправлять окончивших гимназии казахов в университеты России. Причем побольше в техические ВУЗы.  А уже они и их потомки в будущем смогут создать свое казахское государство, без всякой зависимости от России. Ты мне пиши, как идут дела, а как только поправлюсь, то сам приеду в Верное. Ну, вот и все что хотел сказать тебе на прощание! Сау бол! -сказал Барлыбек, прощаясь с Ыбраимом.
     Дома его ждал Базарбай Маметов, окончивший Верненскую гимназию в начале июня 1911 г. Когда-то 10 лет назад его привез отец из Балхаш-Лепсинской волости на учебу в Верненскую гимназию. Но, его не приняли, так как не знал многих слов русского языка. Ночевать пришли к Барлыбеку на дом. Барлыбек успокоил отца Базарбека и утром пошел вместе с мальчиком в канцелярию губернатора. Переговорив с Главным инспектором учебных заведений Семиреченской области, добился поступления Базарбая в подготовительный класс, сказав, что мальчик его родственник.
     - Что - то много у вас родственников господин Сыртанов! Это уже наверное, десятый или одиннадцатый ученик, за которого Вы просите. Гимназия не резиновая и кроме вашего уезда, есть еще пять уездов, откуда тоже мы должны принять учеников на обучение. Пусть это будет в последний раз! - сказал инспектор, протягивая бумагу на имя директора гимназии Вахрушева.
     Благодарный отец Базарбая все звал Барлыбека в гости к себе, чтобы отблагодарить его за помощь сыну. Но, Барлыбек за эти 10 лет не смог ни разу побывать в гостях у Маметова. Родители мальчика каждую осень к началу занятий передавали Барлыбеку то гостинцы, то подарки его жене, И вот перед Барлыбеком стоял возмужавший, повзрослевший паренек. Барлыбек поздравил его с окончанием гимназии и сказал:
     - Как у тебя оценки по математике, физике, химии? -
Базарбай ответил:
     - Не очень А;а! Посредственные оценки по ним, а вот по литературе, русскому языку, географии, истории одни пятерки. -
     - Хорошо! Тогда ты не сможешь учиться в техническом ВУЗе, тебе надо поступать на юридический факультет. К сожалению, квота в Санкт-Петербургский университет кончилась. Я помогу тебе получить направление на учебу в Казанский университет на юридический факультет от генерал-губернатора. Оставайся ночевать, завтра пойдем к  Фольбауму. -
     Назавтра, Барлыбек вместе с Базарбаем был уже в приемной генерал -губернатора. Вначале зашел сам, рассказал о Базарбае, протянул "Прошение" написанное рукой Базарбая. Губернатор задумался было, но Барлыбек, не два времени на раздумья, сказал:
     - Господин генерал-майор! Через 4 года он вернется к нам, и вы можете направить его в Лепсинский уезд, где остро не хватает кадров. Об этом Вы это сами знаете, а если приедет выпускник из нашего города, то вряд ли он поедет работать в такую глухомань! -
     - Хорошо, убедил! - ответил генерал и подписал "Прошение" Базарбая Маметова. Обрадованный Барлыбек тут же провел мальчика по всем инстанциям, где надо было написать соответствующие бумаги. Закончив все дела оба вечером вернулись домой. Дома, назавтра утром Барлыбек сказал Базарбаю:
     - Пока тебе оформят все бумаги, пройдет неделя. А я не могу ждать, мне надо ехать на лечение кумысом и травами к себе. Так что живи у нас, но вот проводить тебя не смогу. –
     - Нет, что Вы! Я жил в пансионе при гимназии и еще не выписался оттуда. Так чо пойду ночевать к себе в пансион. Огромное спасибо Вам, Барлыбек – а;а! Вы сделали работу, которую не смогли бы ни отец, ни все мои родственники вместе взятые. Считайте меня своим сыном! –
     - Ну, у меня уже есть сыновья. Так что будем считать тебя сыном всего казахского народа, а ты должен оправдать мои хлопоты и вырасти не только хорошим специалистом, но прежде всего хорошим патриотом своего казахского  народа! – ответил Барлыбек, провожая его в пансион.
     Вернувшись домой, начал собираться в дорогу в Суттіген.
   Еркежан уже собрала ему баул с его одеждой, вещами ежедневного употребления, лекарствами. Второй баул собрал сам Барлыбек, наполнив    книгами, рукописями своих статей, вложил оригинальный текст «;аза; еліні; Уставы» на арабском шрифте. Положил пузырек с порошком чернил, пару ручек с металлическими перьями, пачку чистых бумаг, для будущей письменной работы. Закончив приготовления, Барлыбек написал «Доверенность» на свою Еркежан, для получения пенсии из кассы областной канцелярии во время своего отсутствия.
     Назавтра утром Еркежан собрала на стол позвала всех шестерых детей за стол. Барлыбек, закончив сборы в зале, вошел на кухню, присел во главу стола. Дочки и Еркежан набросили на голову платки, после чего Барлыбек долго читал молитву состоящей из Суры «Ы;ылас», «Фатих» и закончил текстом Суры - «Йа-Син». Дети и Еркежан встревоженно смотрели на отца. Увидев, что у Еркежан на глаза навернулись слезы, как только Барлыбек кончил читать молитву, все дети вскочили со стульев и кинулись обнимать отца. Барлыбек растроганно обнял всех дочек, мальчики припали к его коленям. А Еркежан, не выдержав, навзрыд заплакала и прижавшись к спине Барлыбека, стала гладить его волосы, целуя шею, уши и лоб. Тут уже Барлыбек не выдержал и  воскликнул:
     - Да вы что! Совсем раскисли все! Как будто на войну провожаете, а не к себе домой! Перестаем распускать слезы, встаем и выходим во двор! –
     С этими словами Барлыбек резко встал, подняв на руки младшую дочь и вышел во двор. Мальчики вынесли за ним его два баула. Во дворе Барлыбек еще раз попрощался с семьей, обняв и поцеловав жену и всех дочек. Затем, втроем с сыновьями пошли на почтовую станции. Там мальчики погрузили баулы в карету, направлявшуюся в Саркан, через Абакумовку. Барлыбек обнял детей и прижав их к себе сказал:
      - Ал, балалар! Вы уже взрослые, будьте опорой своей матери! Я долго не буду приезжать, чтобы окончательно вылечиться и не заразить вас своей болезнью. Старайтесь хорошо учиться в гимназии. Помогайте всем казахам, кто придет к нам за помщью. Там где сами не можете, ведите к Ыбраим – а;а Жайнакову или к Сатылганову. Берегите своих сестренок, смотрите чтобы их кто нибудь не обидел. По очереди идите встречать их из женской гимназии по вечерам, когда рано будет темнеть. Занимайтесь спортом, запишитесь на кружок борьбы, что у нас в войсковой части. Там знают что вы дети офицера и примут. Ну, вот кажется все! –
     Барлыбек сел в карету, дети остались снаружи и долго стояли, махая отцу вслед, пока карета выезжала со двора станции.
   
                Глава 8
                Последние годы Барлыбека

     В Абакумовке Барлыбека встретил свой родственник, снарядил телегу и лично отвез Барлыбека домой в Суттіген. Всю дорогу Барлыбек покашливал, сплевывая мокроту в носовые платки. Приехав домой и раздав подарки набежавшим родственникам, попросил племянника собрать корень травы "Кызыл мия" (Корень солодки) обладающий отхаркивающим и разжижающим мокроту свойством. Вдоль поливных лугов эта трава росла обильна, а скот не поедал его из-за горького вкуса стеблей и листьев. Другого племянника, оставшегося в Суттігене помогать по земледелию, направил в Карашокы к родителям, сказать что он приехал и надо чтобы они передали через него горную траву "Эфедра хвощевая" или "Кылша" по казахски, обладающий противоастматическим свойством и два бурдюка с кумысом. Зятя сестры Мухамеджана, тоже оставшегося в Суттігене, попросил построить отдельный домик, чтобы своим кашлем и мокротами не заразить своих родственников. Тот сразу же взялся за дело - начал вместе с остальными родственниками лить сырцовые кирпичи.  За полмесяца отлили нужное количество, к тому же по мере высыхания из литых кирпичей Мухамеджан, заложил фундамент из камней с цементом, начал возводить стены из этих кирпичей. Вскоре из Абакумовки привезли на телегах оконные рамы двери с косяком, бревна и лес для крыши. Услышав, что приехал Барлыбек, из Карагаша приехали племянники Сейітбаталла, поприветствовать и заодно пригласить его на преподавание в школу "Мамания".
     Барлыбек ответил, что как только поправиться, обязательно приедет в Карагаш и будет преподавать те же дисциплины, что и раньше - русский язык и литературу, правоведение. Пожелав скорейшего выздоровления, гости уехали. Барлыбек сам выбрал место, где хотел бы построить дом - на краю Суттігена, над речушкой Бурган. Весь месяц пока строился его дом, Барлыбек прожил в летней кухне своего отца, благо оно пустовало. Приготовил настои из трав "Корня солодки" выкопанной тут же возле речушки Бурган и "Эфедры хвощевой", что привез из гор племянник. Начал пить кумыс небольшими порциями через каждые 3-4 часа. Кумыс, привезенный из Карашокы вскоре кончился, но уже стали доить двух кобылиц в самом Суттігене для Барлыбека. Передал по почте к публикации в свой "Туземный отдел" и в журнал "Айкап" статью "Народные суды», в которой ратовал за избрание судей из числа честных, грамотных и образованных, а не только из рода "Торе" или из числа богатых баев. Простой бедняк, если он честен, образован, тоже должен иметь право на избрание судьей.
     В газете "Казак" опубликовали его раздумья о плачевном состоянии казахского народа, причиной которой является некоторые национальные черты казахов, как: лень, невежество, сам образ жизни только скотоводством предрасполагает к лени. Тогда как надо переходить на оседлый образ жизни, учиться нужным промышленным и техническим специальностям, 
«...біз ешбір ;нер, к;сіп, ;ылым, білім білмейміз, себебі, д;неме ;ылмау;а ;йреніп кеттік, ;ырды; таза ауасына рахаттанып. М;нда т;ру арзан, ерте;гі к;нді ойламай, ж;ріс т;рмысымызды т;зейік демей. Енді б;рын;ыдай к;п жер жо;, м;нда мал;а, мал, егін шаруасымен т;ру ;иын болады.» - писал он в своей статье.
     Через месяц наступила осень, род Кулшан и родители Барлыбека спустились с гор. Привезли с собой длинные жерди, бревна и доски для крыши к строяшемуся домику. Мухамеджан к тому времени уже построил стены, вставил рамы окон и приступил к сооружению двускатной крыши из материала, привезенного из Абакумовки. Сырттан съездил в Абакумовку и привез оттуда чугунную плиту, конфорки и все детали для печки. Домик получился двухкомнатным с прихожкой. Печи с плитой установили между двумя комнатами так, чтобы передняя комната была кухней и столовой, вторая комната служила спальней. Рядом установили туалет и сарайчик для дров. Угля тогда не было, все топили дровами и кизяком, в обилии заготовленной летом. Здоровье стало улучшаться. Кашель все реже, мокрота шла уже без кровяных прожилок. Почувствовав себя здоровым, Барлыбек поехал на коне в Карагаш.
     Только успел привязать коня, как сразу его окружила толпа учителей, школьников и родственников со стороны семьи Мамана-кажы. Поздоровавшись со всеми, Барлыбек прошел в директорский кабинет школы с коржыном в руках. В кабинете директора вынул из двух карманов коржына стопки книг на русском языке, всего около 50 наименований: "Философия справедливости " Ши Цзена; "Как люди древних времен научились письменности" В.Сарбышева; "Эпос казаков", Д. Банзарова; "Понятие о воспитании"; Г. Успенского: книгу "Кто счастлив" Л. Толстого; русские народные сказки "Глупый волк", "Дорогая шкура" и многие другие сказки.  Директор Габдулгазиз Мусагалиев обрадованно сказал:
     - Ай Баке! Как хорошо, что ты не забываешь нас и всегда привозишь книги и журналы из Верного. Это самые дорогие подарки для учеников и школы.  К;п - к;п Рахмет! -
Вызвав учителя, ответственного за библиотеку передал ему все книги, после чего спросил Барлыбека:
     - Ну как Баке? Сможете преподавать у нас или уедете в Верное на зиму? -
     - Нет, никуда я не уеду! Даже к себе в Суттіген, хотя там мне построили отдельный домик. Чувствую себя здоровым, буду жить здесь и вести те же уроки, что когда-то вел раньше, если только не приняли уже другого учителя?! - ответил Барлыбек.
     - По русскому языку и литературе у нас единственный учитель - это Иван Прошунин из Абакумовки, приезжает каждый день на коне. Так что Вы будете вторым учителем, и мы сможем полностью обеспечить учебный процесс для школьников. У нас ведь еще и женские классы прибавились, а учителей остро не хватает. - радостно сказал директор.
     - Ну тогда пойду к Мамановым, устраивать свое жилье. - ответил Барлыбек и пошел в дом к Мамановым. В доме Кудайбергена Маманова его радостно встретили, поставили варить бесбармак и пока варилось мясо, засыпали Барлыбека вопросами о жизни в Санкт-Петербурге. Барлыбек им рассказал про встречу с Алиханом Букейхановым, о том, что он написал предполагаемую Конституцию, назвав его ";аза; еліні; Уставы". Рассказал, что его русский перевод Алихан Бокейханов сдал в Канцелярию Государственной Думы на рассмотрение 15 июня 1911 г.
     - Для осуществления нашей общей мечты - создание своего независимого казахского государства надо создать вначале партию "Алаш"! Надо всемерно просвещать казахов, обучать детей, чтобы ни один ребенок не был неграмотным. А у нас, к сожалению, со всей волости учатся всего 230 детей. Надо открыть курсы для взрослых парней, а то ведь как исполнится 18-20 лет, так им конечно зазорно идти в школу с малолетними детьми. Надо учить и наших девочек, хорошо, что открыли женское отделение школы, жаль что мало учатся - всего 32 человека! - сказал Барлыбек.   
     - Я уже неоднократно писал в своем "Туземном отделе" областной газеты о том, что наш народ ленив, привыкли жить легкой жизнью скотовода. Не хотят заниматься земледелием, ремесленничеством, нет тяги к знаниям у детей. Отсюда страсть к чинам, подхалимство перед сильными мира сего ради достижения своих корыстных целей. Особенно меня расстраивает вражда между родами казахов, так называемый - "Рушылды;", о чем я писал с давних пор в газете "Дала уалаяты" еще с 1896 г.
    «Бір руды бір ру жаудай к;реді. Бірін-бірі б;тен санап, ;лі келсе жеп ;ояды тірідей. Б;рі бір халы;, ;з хал;ын ;зі б;тен сана;ан жал;ыз-а; бізді; ;аза; ж;ртында болар. Бір ру елді; ішінде б;тен рудан біреу болса, о;ан к;н жо;, те;дік жо;.  Осылай бірін-бірі жау сана;ан со;, ;аза;та береке ;алмай барады. Бір атаны; баласы бір атаны; баласын талап, ;лі келсе ;ылма;аны болмайды. Себебі неге десе;, анау б;тен,  ананы; ж;ра;аты,  міне, бізді; б;зылып баратынымыз».
 Недавно написал стихотворение, вышедшее в нашем "Туземном отделе" и опубликованное в журнале "Ай;ап", в котором еще раз призываю казахов не лениться, стремиться к знаниям, догнать западные народы и только тогда получим равноправие в России. Я сейчас прочитаю начало этого стихотворения - сказал Барлыбек и начал:
;ал;ыма, ;ара;;ы ;апаста,
Бас к;тер, білімге жанас - та.
Бізге ешкім те;дікті бермейді,
Тартып ал, ;мірге таласта.
Ол ;шін о;ы, ізден, зердені аш,
Иы;ты бас;ан т;сіп, зіл ;ара тас.
;ылымда ал;а кеткен батыс елін,
Межелеп, тайсалма, шы;, ал;а бас!
;ашан;ы ;аза; жалпа; дала кезеді,
Мал со;ынан салпа;дап, теріп тезекті.
;нер ізде, ;ршелен, бек талаптан,
Сонда ;ана жал;аулы; бізден безеді»


     Габдулгазиз Мусагалиев воскликнул:
    - Баке! Да Ваше стихотворение - это девиз для наших школников! Завтра же напишем ваши слова на плакате и повесим на стене коридора, чтобы все читали. Вот Вам учебный план ваших занятий, можете писать поурочный план и приступать к работе с завтрашнего дня. -
     Барлыбек взял стопку листов из рук Мусагалиева и откланявшись вышел из дома Мамановых к себе в комнату общежития для преподавателей.
     Начались учебные будни. Барлыбеку легко давалось преподавание, благодаря своему энциклопедическому знанию, ореолу офицера и способности доводить свои мысли подросткам.
     На Новый год с 1911 на 1912 год, Барлыбек поехал домой в Верное, провел торжество в кругу семьи и детей. Встретился с Джайнаковым, Тергеусизовым и другими активистами по распространению книги Миржакипа Дулатова "Оян ;аза;". Прислали еще одну книгу "Бакытсыз Жамал" о горькой судьбе казахских женщин, которые если умер муж, то должна выйти за брата мужа а иногда даже за свекра, об их бесправии и книгу А.Байтурсунова "Кырык мысал". Из дому стал писать письма своим друзьям по встрече на съезде 5 областей в Уральске: Бакытжану Каратаеву, М. Сералину, Сералы Лапину, Раимжану Марсекову, Жаханша Сейдалину. Во всех письмах писал о том, что надо бы созвать всеказахский съезд активистов грамотных казахов со всех областей, учредить свою национальную партию для выдвижения своих депутатов в Госдуму России, добиваться автономии казахов, а для этого создать государство казахов в форме «Доминиона». Писал о том, что всем грамотным казахам надо срочно открывать школы и обучать подрастающее поколение, а тем, кто окончил гимназию помочь поступить в высшие учебные заведения.
      Получал ответные письма от друзей, особенно его обрадовало письмо от бывшего соратника по Санкт-Петербургу - Бакытжана Каратаева, в котором после слов об общих делах по возможному проведению Учредительного съезда казахской партии "Алаш" шли такие строки:
 - " Один ты среди нас по-моему, заслужил расположение народа. Один ты имеешь право сказать, что работал за народ. Кто же больше. Все остальные наши казахи - чиновники, это сытые подлецы на казенных жалованьях –лишь умеют зло завидовать и змейным образом шипеть вокруг тех, кто работает, как ты, тогда как они сами пальзами не пошевелят за свой народ!» -
     В ответном письме Бакытжану Каратаеву написал:
     - "– А; т;йені; ;арны ;лі а; жарылады. Б;кей ордасында;ы "Ай;аным", Тор;айда;ы Ыбырай, енді  міне, ";ара;аш-Мамания" мектептері ;ара;;ыдан жол к;рсетер шапа;атты шыра; емес пе? ;аза; ж;рты ;уанып жатыр. ;ш класты; медресе, сегізжылды; мектепке айналып отыр. Мен де ;арап жат;ан жо;пын. Ерлер гимназиясына сайды; тасындай ;аза;ты; Базарбай М;мбетов, Ыс;а; Д;йсенбаев, Сады; Аманжолов, Н;сіпбек Жа;ыпбаев, ;анат Боранбаев, Ораз Жандосов, есімін ;мыттым Б;рібаевтар сынды ;аза;ты; ;ара домала;тарын кіргіздім».
     - "(Брюхо белого верблюда разрывается белым. Если в Бокеевской Орде - "Ай;аным", в Тургае - Ыбырай, то теперь вот в Карагаше открыли школу "Мамания", чтобы из невежественной темноты показать дорогу к светлому будущему. Разве это не великое дело? Казахский народ радуется. Трехкласное медресе перевели в полную восьмилетнюю школу. Я тоже не сижу без дела. В мужскую гимназию помог поступить следующим  казахским детям, Базарбай Мамбетов, Ыскак Дуйсенбаев, Садык Аманжолов, Нусипбек Жакыпбаев, Канат Боранбаев, Ораз Жандосов, еще одного - забыл его имя Борибаев и других.)" -
     В середине января 1912 г. Барлыбек выехал в Карагаш, продолжить свое преподавание.  Попросил Еркежан все письма от друзей пересылать ему в Карагаш и в Суттіген.  Приехав в школу, с воодушевлением продолжил свои уроки, видя в ответ горящие глаза и жажду знаний в глазах своих учеников. Вскоре в апреле 1912 г.к нему приехал из Арасана Сейітбаттал и предложил провести собрание знати рода Найман с целью склонить всех к тому, чтобы в каждом ауле они открывали Джаддитские школы при мечети. Барлыбек с радостью согласился. Через полмесяца в Карагаше собрались все баи, бии,уважаемые старики всех аулов рода Найман - Матай- Садыр. В воскресенье, рано утром Барлыбек выехал верхом в Карагаш.
Там уже с утра в здание школы сидели старшины, баи, бии, уважаемые аксакалы со всех аулов – Аксу, Лепсы, Абакумовки, Копала, Арасана, Баскана, Сага-Биона, Карашилика, Алкалы, Бургана, Романовки, и ряда аулов не имеющих названия, а лишь означенные порядковыми номерами.
     Собрание открыл волостной Сейітбаттал:
     - Уважаемые сородичи! Я позвал вас всех в честь приезда нашего первого офицера  из племени Найман – Каптагай, сына Сырттана, уважаемого Барлыбека. Вы все знаете, что он и его бывший, ныне покойный брат Турлыбек сделали очень много для защиты казахов нашей области перед русской администрацией области и судами. Недавно наш уважаемый родственник был на Кояндинской ярмарке и участвовал вы подписании «Каркаралинской петиции» Белому царю и Правительству России. Давайте послушаем его! –
     Барлыбек встал, подошел к столу, где сидел Сейітбаттал и стал рассказывать:
     - Уважаемые сородичи! Давно, в 1905 году я участвовал в собрании уважаемых и достойных представителей многих родов трех областей – Семипалатинской, Акмолинской, Тургайской. Я с тілмашем Жайнаковым оказался единственными представителями четвертой – нашей  Семиреченской области. Наш великий данышпан («Гений»-каз.)Алихан Бокейханов в Омске 2 месяца составлял петицию Белому царю и Правительству, где изложил все наши проблемы взаимодействия с русской администрацией. Затем послал текст на казахском языке, написанный арабским шрифтом в Каркаралинск, где начальником школы был его друг, просветитель и такой же данышпан, Ахмет Байтурсунов, чтобы он и его единомышленники в казахской степи добавили свои требования. Наши образованные казахи, как Жакып Акбаев, Темиргали Нурекенов, Мыржакып Дулатов, Жаханша Сейдалин, Раимжан Марсеков и многие другие прочитав текст, внесли свои добавления. В итоге, летом 1905 г. ко всем волостным, старшинам, биям, образованным казахам и баям были посланы извещения о том, что в конце июля надо провести собрание, отправить петицию Белому царю и Правительству России. Откликнулось и приехали 42 знатных казахов из трех областей. С утра до вечера обсуждали текст, вносили поправки, затем подписались под документом. Поставили подписи и мы с Ыбраимом Жайнаковым от нашей области. И вот результат. В декабре 1905 года Белый царь издал Указ о том, что теперь и инородцам национальных окраин можно будет избираться депутатами в Первую Государственную Думу.  Алихан Бокейханов при личной беседе со мной сказал, что надо создать свое автономное государство казахов в составе России, где делопроизводство, государственный язык и вся наша жизнь была бы на родном языке. Для того чтобы достичь этой цели надо срочно создавать школы и обучать наше будущее молодое поколение не только Шариату, но и всем тем дисциплинам, которые нужны для кругозора детей, для их будущей оседлой жизни в цивилизованном государстве казахов. Поэтому, основной целью нашего собрания, которую я попросил созвать уважаемого волостного Сейітбаттала – это создание школ во всех аулах нашего уезда. Пока что у нас всего две школы – это наша школа «Мамания» и школа в Карабогете, которую недавно открыл уважаемый ;алдыбай – кажы для своего народа племени Садыр-Ш;ржетім. Прошу вас всех задуматься о будущем нашего народа, нашей Родины, помочь открыть школы-медресе "Джаддитского" толка, которые я видел в Казани, когда ездил за шрифтом для газеты. Великий просветитель татарский данышпан Исмаил Гаспринский учился в Турции и перенес оттуда новый метод обучения в медресе «Джаддитского» направления. «Джадда» по арабски переводится как «Новый». Согласно этому направлению кроме основ Шариата, надо научить детей географии, химии, физике, математике, и русскому языку. Без знания русского языка, наши дети не смогут занять достойное место в стране, где он является государственным языком делопроизводства. Наша школа «Мамания» будет переходить на "Джаддитское" обучение и все новые школы надо создавать с "Джаддитский" Программой обучения. Среди вас есть очень богатые люди, как например миллионер ;бсаттаров в Копале и он мог бы создать школу, в Сага-Бионе есть миллионер, в Баскане есть миллионер, не буду перечислять, вы их всех знаете. Прошу названных сограждан, быть патриотом своего народа, своих денег на тот свет не унесешь, а вот оставить добрую память своими добрыми делами и меценатством – это богоугодное дело и зачтется перед Аллахом и души таких людей попадут в «Ж;ннат». Берите пример с Калдыбая-кажы и его сына Ахметсафа – кажы!
В свое время Калдыбай, вышедший из племени Садыр – Ш;ржетім смог поехать в Бухару, затем в Самарканд, выучился в тамошних медресе. Когда совершал Хадж в Мекку,встретил там нашего Есенкула, который и уговорил его приехать на Родину, так как семья ;алдыбая -;ажы жила в Сырдарьинской областм. Вернувшись на Родину ;алдыбай -;ажы вложил свои знания и силы в просвещение своего народа -
 открыл школу "Джаддитского" направления, сам стал обучать детей своего рода Садыр - Ж;ржетім. Обучил своих четверых детей Абдоллу,Ахметсафу, Файзоллу, ;бд;гаппара. В 1905 году отвез второго сына Ахметсафу6 1982г. рождения в Ташкент, знаменитую медресе ";білкасым - Ишана".Ахметсафа за семь лет выучил всю 21-летнюю "Программу" обучения и в 1912 году вернулся к себе домой в аул Карабогет. Он продолжил дело отца, стал исполнять должность "Имама-хатыба" и вместо отца обучать детей в своей школе.  Он сейчас присутствует с нами – сказал Барлыбек и указал на высокого, светлолицего приятной внешности молодого казаха, стоящего у окна. 
    Барлыбек продолжил:
     - Наш Ахметсафа где бы только не учился, везде приобретал книги, читал научные религиозные книги, стал образованным «Имам - хатыбом». Послушаем же его самого. –
     К столу подошел Ахметсафа и рассказал немного о себе:
     - Я увлекся теологическими науками, появился азарт в научных исследованиях Шариата, поэтому выучил не только основной арабский язык, но и персидский и турецкий,затем все 12 языков на которых издавались теологические религиозные науки. Миссия каждого грамотного верующего – нести основы Ислама в свой народ, быть просветителем молодого поколения, а не только упиваться своими знаниями. «Знания, не переданные другим, останутся сухой лозой»  - говорил мой учитель в Ташкенте. Поэтому я переехал домой на 2-х верблюдах из Ташкента в Карабогет. Груз на 2-х верблюдах составляли мои книги и талмуды на разных языках. Когда я въехал во двор, то тут же набежали все сородичи из моего рода Садыр-Ш;ржетім, думая что я привез много подарков и товара из Ташкента. Но, когда увидели что во всех тюках только книги, то разочарованно разошлись. А мои женгелер – (жены Абдоллы,Файзоллы,;бдігаппара), даже упрекнули меня:
     - «Эх ты, Ахметсафа! Неужели не мог между книгами засунуть несколько тканей или платков в виде подарка для нас?!» -
     Почему я рассказываю этот случай? Потому, что оно показывает наше нынешнее лицо моих сородичей, для которых духовное богатство ничего не значит, все помешаны на материальных богатствах. А мы должны воспитать нашу молодежь и детей в том, что знания – а это духовное богатство, намного выше материальных богатств, будь оно хоть в количестве скота или денег.
А такое воспитание может дать только медресе и начальные школы "Джаддитского" толка. Поэтому, наша школа в Карабогете тоже перейдет на это новое направление, которое даст фундамент образования для современного состояния мира и наши дети смогут найти свой «Кирпичик» в стене жизни, как писал наш великий Абай. Мы с отцом можем, как и Мамановы здесь, помочь в создании школ – медресе во всех аулах своего рода Садыр-Ш;ржетім. Были бы только деньги на их создание! –
     Тут встал Нурлан – бий и обратился к сидящим в зале:
     - Уважемый ;ауым! Ахметсафа уже учит детей по "Джаддитскому" направлению у нас. Учит не только детей, но и взрослых обучает как грамоте, так и "Сурам и Аятам  Корана", чтобы они тоже могли прочесть молитву за упокой, дать бата молодым в тех случаях, когда рядом не окажется муллы. Он не только у себя для Садыров в Лепсинской волости занимается просветительством, но и во всех соседних волостях. Можно смело говорить, что в половине Семиреченской области, от Ак-Ешкі до Стефановской станицы знают его как самого грамотного образованного имама, могущего не только научить Шариату и арабской грамоте. Ахметсафа может дать очень хорошие советы, справедливо разрешить тяжбы и ссоры, что особенно важно при нашей казахской тяге к тяжбе ссорам, барымте, зависти успешным сородичам, о чем писал наш данышпан Абай. Так что, не будет преувеличением, если я скажу что наш Ахметсафа является таким же "Данышпаном", как «Абай», только нашего племени Найман! –
     Тут все прибывшие на собрание дружно заговорили:
     - Да, да! Наш Ахметсафа не уступает великому Абаю! Абай  велик, но он не открыл ни одной школы у себя, тогда как наш Ахметсафа и его отец Калдыбай – кажы открыли школу – медресе, не будучи богатыми, не имея средств на одном энтузиазме и патриотизме! –
Выступил имам школы Уали Хасен, сказавший, что Барлыбек прав, надо детей обучать всем наукам, нужным для жизни в России.
     После имама еще несколько человек проговорили о необходимости открывать школы, учить детей русскому языку, воспитывать в них неприятие спиртного, табакокурения. Сообща приняли общее решение – открыть в каждом ауле начальные школы и обучать детей по новому "Джаддитскому" направлению.
     После собрания всех позвали в столовую школы, где семья Мамановых приготовила бесбармак на всех прибывших, коих набралось более 30 человек. Благо, что хватило посуды на всех, а мяса и прочей еды было вдоволь. По окончании трапезы Аксуский мулла, а после него Ахметсафа прочли молитвы и дали бата всем, чтобы у богатых проснулась совесть, чтобы Аллах способствовал просвещению казахов путем открытия школ в каждом ауле.
   В Карагаше Барлыбек написал статьи в газету "Казак": «Казак халкыны; казіргі h;м ілгергі к;ні турасынан бірнеше ой;а келген сана» - «Несколько мыслей о настоящем и будущем киргизов».  В конце мая 1912 года после окончания занятий, приняв экзамены у детей, попрощался с учениками и выехал из Карагаша к себе в Суттіген. Там поселился в своем домике, на краю села. Обедать и ужинать ходил к своим родителям, у себя лишь пил чай по утрам. Весь день был занят тем, что искал и изучал травы, продолжил описывание форм и целебных свойств, так как не все травы вошли в его книгу и Барлыбек хотел издать второй том книги. Продолжил лечение кумысом и травами. Особенно пошло на пользу кумысолечение, так как весной обильное разнотравье придавало кумысу особые целебные свойства. Кашель уже перестал его беспокоить, только изредка одолевала слабость и холодный пот по всему телу по ночам, что свидетельствовало о том, что болезнь еще не ушла, а лишь притаилась в теле. В начале июня род Кулшан начал перекочевку на джайляу Карашокы. Вместе с ними переехал и Барлыбек, а его семья из Верного приехала в Арасан и оттуда к Барлыбеку, в Карашокы. Особенно радовались переезду на джайляу дети Барлыбека - два сына и четыре дочери. Cтаршая дочь - Р;кіш познакомилась с сыном муллы рода Кайнар, Смагула - кажы, который был старше ее на два года. Джайляу рода Кайнар располагался рядом с выпасами рода Кулшан. Молодые во время пастьбы скота встречались друг с другом, затевали совместные игры, шутливые айтысы между молодежью двух родов. На одной из таких посиделок и познакомилась Р;кіш с будущим мужем.
     Быстро пролетели летние месяцы на джайляу, прерываемые поездками то в Капал, то в Арасан - к родственникам. Перед отъездом в Верное, жених передал Р;кіш, что хотел бы послать сватов к ним, если только она не возражает. Р;кіш ответила согласием и попросила присылать сватов не сейчас, а следующей весной, когда она закончит гимназию. Осенью Барлыбек отвез семью в Верное, провел все хлопоты по подготовке детей в гимназию, в том числе и дочек в женскую гимназию. Отправил из Верного статью в газету "Казак" и журнал "Айкап" фельетон "Замана шалдары" в которой сатирическим пером описал как 70 - 80 - летние старики женятся на молодых девушках, а те вынуждены идти на это из-за бедности.
    Приехав в Карагаш к первому сентября 1912 г, Барлыбек продолжил учительскую деятельность, особое внимание уделял талантливым детям, внушал им уверенность в себе, советовал продолжить обучение в Верненской гимназии и дальше - в высшие учебные заведения. Написал ряд статей в газету "Казак" в которой делился горькими мыслями о том, что казахские чиновники подхалимством и взятками добившись должности волостного или старшины становятся карьеристами, начисто забыв, что они служат народу.«- ;аза;тар... ;ділдік жолын ;;а ;оймады. ;ызметке кірген би, болыстар, старшындар, халы;;а ;ызмет ;ылуына сайла;ан екенін білмейді  ;;м халы;;а олар ;зіміз ;ызметшіміз деп ойламайды, ;ызметкерлер ;здері халы;ты; б;рін айдап, ;з еркімен биле  деп б;йыр;андай к;реді... Хал;ымыз;а ;ызмет ;ылып, ж;рт;а пайда ойлап, халы;ты; ж;мыскері болма; т;гіл, елімізді момын,  мінген аттай к;ріп, білгенін ;ылатын болатын болды. Халы;;а ;ыл;аны зорлы;».
     Еще одну статью опубликовали в "Туземном отделе" и газете "Казак", в которой Барлыбек сетовал на невежество казахов, отсутствие тяги к знаниям, к оседлой жизни.«...біз ешбір ;нер, к;сіп, ;ылым, білім білмейміз, себебі, д;неме ;ылмау;а ;йреніп кеттік,  ;ырды; таза ауасына рахаттанып. М;нда т;ру арзан, ерте;гі к;нді ойламай, ж;ріс т;рмысымызды т;зейік дейміз. Енді б;рын;ыдай к;п жер жо;,  м;нда мал;а, мал егін шаруасымен т;ру ;иын болады».
    В следующей статье писал о том, что казахи вместо того, чтобы трудиться, заниматься земледелием, получать результаты труда, готовы от лени впасть в голодную смерть:
«- ;арайсы;, к;ресі; ;аза; ;ара;;ы адамдар. Егер б;рын біздей-а; надан, б;л к;ні білімді бол;ан халы;тар ;аза;тардай ;ылым,  білімнен ;ашып ж;рсе, б;л кезде оларда машина, завод, фабрика, телеграмм, темір жол,  пароход ;;м ;зге ;ылым-білімнен шы;ар;андар жо; болар еді. Білімді халы; бізді; ;ыл, тері,  ж;н-ж;р;амыздан ;ымбат, жа;сы н;рселер, ш;;а, был;ары істеп, ;з еркімен д;ние айналып,  жол ж;ріп, б;гетсіз м;хиттан ;тіп, С;леймен патшаны; а;ылымен жаратыл;андай от арбасына, кемесіне мініп, даладан, таудан, судан ;тіп ж;ргенде, а; шайтанны; к;шімен ал;андай, жер т;бінен телеграммен олар хабар ал;анда, біз ;аза; хал;ы оларды; бірін де ;;паймыз».

     На Новый 1913 год Барлыбек опять уехал в Верное, к семье.
Традиционно отпраздновал Новый год  с соседями, друзьями и семьей, После Нового года Барлыбек встретил Ису Тергеусизова, переводчика из канцелярии губернатора. Иса, будучи хорошим другом Джайнакова вместе с ним распространяли книгу Д. Миржакипова "Оян казак" и "Бакытсыз Жамал", вдвоем активно проводили работу по созданию движения "Алаш".
     Все дни школьных каникул, что Барлыбек провел в Верном с друзъями Тергеусизовым и Джайнаковым, были посвящены разговорам о путях создания своего независимого государства казахов. Однажды вечером, перед отъездом Барлыбека в Суттіген, Еркежан сказала Барлыбеку что старшая дочь Р;кіш хочет выйти замуж за парня из рода Кайнар и они хотели - бы прислать сватов. Но, так как Верное далеко от аула Кайнар, то просят согласия на приход сватов в Суттіген. Барлыбек позвал дочь, спросил у нее о парне, кто его родители, когда успели познакомиться, чем будет зарабатывать на жизнь. Узнав, что парень из семьи муллы Смагула-кажы, причем в семье очень много детей, Барлыбек сказал дочери:
     - ;ызым! Тебе будет тяжело начинать жизнь в такой многодетной семье, где твой будущий муж является старшим сыном. На тебя лягут все хлопоты по дому свекра и мужа, так как жить вам придется всем вместе в одном доме. Я соглашусь выдать тебя замуж при условии, что первые годы будете жить у нас в Суттігене. Радует только одно - то что он сын муллы мечети рода Кайнар Смагула -кажы. Я его знаю, хороший достойный человек. Пусть приезжают к нам в Суттіген, до откочевки на джайляу, в конце мая. А мы с Еркежан будем готовить тебе приданое. Так ведь милая женушка? -
обратился к жене Барлыбек.
     - Конечно, так! Хорошо было бы, чтобы род Кайнар дал согласие на то, чтобы они первое время жили в нашем ауле. Но, ты же знаешь наши казахские обычаи, сразу все будут говорить что жених "К;шік к;йеу" ("Зять - щенок"), коль живет у родственников жены. Вот об этом ты должен поговорить когда приедут сваты. - ответила Еркежан. На том и порешили.  Обрадованные дочь и Еркежан взяли деньги у Барлыбека и начали прикупать приданое. 
     В середине января 1913 года Барлыбек поехал к себе в Карагаш, продолжить свою преподавательскую деятельность. Где-то в середине февраля к нему проиехал атаман Абакумовки и принес телеграмму, в которой Барлыбека приглашали в делегацию для участия в торжествах, посвященных 300-летию правления семьи Романовых. 
     21 февраля 1913 г. царь Николай Второй объявил "Манифест" о праздновании 300-летия правления дома Романовых. Дату приурочили к 21 февраля 1613 года, когда Великий Земский Собор избрал боярина Михайла Федоровича Романова царем. В "Манифесте" была представлена обширная «Программа» празднования по всем городам и областным центрам России, льготы малоимущим, амнистия ряду заключенных, снимали задолженность с мелких предпринимателей и землевладельцев. Указом Николая Второго была учреждена медаль «В память 300-летия царствования дома Романовых», на которой изображены схожие портреты Михаила Фёдоровича Романова (основателя династии) и императора Николая II. Положение и медали «В память 300-летия царствования дома Романовых» было утверждено Императором 21 февраля 1913 года. Проект медали был разработан старшим медальером Санкт-Петербургского монетного двора А. Ф. Васютинским. Автор барельефа на лицевой стороне медали — скульптор Керзин М. А.
     Чин надворного советника у Барлыбека давал ему право ношения мундира и в отставке, поэтому он тоже относился к лицам, которых награждали этой медалью.
     Барлыбек попросил атамана отбить от него телеграмму в канцелярию губернатора и дал в руки текст с извинением о том, что не может приехать в Верное и поехать в Санкт-Петербург для участия в торжествах "300-летия семьи Романовых" по состоянию здоровья. Атаман откланялся, уехал к себе в Абакумовку и исполнил поручение "Надворного советника Бардыбека Сыртанова".
     На 21-22 февраля 1913 г. в Санкт-Петербург была приглашена делегация и из Семиреченской области. Делегацию возглавил губернатор Михаил Александрович Фольбаум. Среди избранников от Семиречья были: городской голова Верного Я. С. Щепкин; гласный городской Думы А.Д.Калинин; от старейшин алматинских станиц – старший урядник Михайлов. От русских сельчан Токмакский волостной старшина Георгий Ткачёв, от туземцев – казах Сят Ниязбеков. От Иссык-кульских киргиз – Кадыр Байсарин, от илийских уйгур – Джемалитдин Джелилов.   
     Отъезжающих из Верного проводили до ближайшей железнодорожной станции "Кабулсай" на поезд в сторону Оренбурга. Простые члены делегации впервые увидев поезд и паровоз, удивлялись ему как дети. На остановках станций боялись выходить из вагонов. Сотник И. Н. Грибановский и хорунжий А. В. Шестаков, будучи ординарцами при генералах Шмидте и Фольбауме соответственно, смогли быть рядом с ними и увидеть Императора. Через 4 дня со дня прибытия, весь состав делегации был приглашен на прощальный вечер с Высочайшим застольем, где рядом с Николаем Вторым и его Августейшей семьей сидели именитые гости – Патриарх Антиохийский Григорий, хан Хивинский и эмир Бухарский, митрополит Петербургский и Ладожский Владимир и еще 16 архиепископов, епископов и протопресвитеров придворного, военного и морского духовенства. Митрополит Киевский Флавий отслужил панихиду по всем царским предкам перед застольем.
     Назавтра делегация Семиреченской области тронулась к себе на поезде, до станции "Кабулсай", откуда на каретах прибыли к себе в Верное. Во время нахождения делегации в Санкт-Петербурге,   
губернатор Фольбаум написал телеграмму в Верное: «Представители городов и селений Семиреченской области 22 числа преподнесли всеподданнейшие поздравления Его Императорскому Величеству и Наследнику Цесаревичу в Зимнем дворце. Вечером были на народном спектакле в Мариинском театре в Высочайшем присутствии. В Зимнем дворце был устроен обед волостным правителям. Особый чиновник ознакомил депутацию со всем достопримечательным в столице. Все здоровы. Я по церемониалу не различен с казаками. Радуюсь, что в родном Семиречье праздник прошел превосходно. Благодарю всех семиреченцев и особливо руководство. Фольбаум».
     Празднества в Семиречье длились всю весну, лето и осень 1913 г.
Летом 1913 года в г. Верном в честь "300-летия семьи Романовых" организовали смотр акынов Жетысу и сопредельных областей. Барлыбека опять пригласили на торжества и он с радостью выехал из Карагаша в Верное. Утром встретился с другом - переводчиком Исой Тергеусизовым. У порога холма Кок-Тобе за речкой Малой Алматинкой поставили триста юрт, где принимали гостей. На этот слет был приглашен и занимал отдельную юрту главный акын Жетысу - Жамбыл Жабаев. Тергеусизов как переводчик должен был сопровождать губернатора и Барлыбек придя к другу в его кабинет, зашел к Фольбауму, поздравить его с торжествами. Фольбаум, увидев Барлыбека, тут же вызвал адьютанта, который занес коробочку. Фольбаум обращаясь к Барлыбеку сказал ему:
    - Уважаемый Бардыбек! Вы тоже в списке награжденных юбилейной медалью! Подойдите поближе я прикреплю медаль на Ваш мундир! -
     Барлыбек подошел к генералу, Фольбаум прикрепил медаль к правому лацкану мундира и пожал ему руку.
     - Служу Отечеству и царю! - воскликнул Барлыбек и щелкнул каблуками.
     - Ну, хорошо! Теперь вместе со мной пойдемте на слет акынов!-
сказал генерал-губернатор и они все вместе вышли из одноэтажного здания канцелярии губернатора. Через полчаса свита губернатора
 была на месте торжества. Фольбаум вместе со свитой пошел по рядам юрт. Зашли в юрту акына Жамбыла. Губернатор поздоровался с ним, спросил как его здоровье и дела. Тергеусизов перевел речь губернатора и ответные слова Жамбыла. Фольбаум повесил медаль в честь "300-летия Романовых" на халат Жамбыла, поздравил его и вышел. Сопровождавшие вышли вместе с ним, лишь Иса и Барлыбек задержались, чтобы на казахском еще раз поздравить Жамбыла Жабаева. И вовремя! В это время оставшийся в юрте и отставшийся от эскорта губернатора его помощник, пьяный ротмистр Илья Лиханов, вдруг спросил заплетающим языком Жамбыла, приказав Исе перевести его слова:
     - А что это нет других акынов? Это что за неуважение к генералу, где они все? -
     Жамбыл ответил, а Иса Тергесизов перевел его слова:
    - А что им делать в моей юрте, сидя без движения? Вот и пошли по другим юртам петь и трапезничать. -
     Ротмистру слова акына пришлись не по душе и он забыв о том, что перед ним уважаемый в области акын, попытался ударить Жамбыла. Жамбыл не успел бы уклониться от удара, если бы Барлыбек резким ударом в подбородок не опрокинул ротмистра на спину. Пьяный ротмистр ударился затылком о землю и сразу пришел в себя. Вскочив, грозно глянул на троих казахов и без слов выскочил из юрты, понимая что сам виноват в случившемся. Иса восхищенно сказал Барлыбеку:
     - Баке! Как это Вы смогли, не побоявшись последствий, ударить начальника жандармерии и помощника губернатора по сыску? -
     - Знаешь Иса, я даже не успел подумать о каких либо последствиях! Просто возмутило поведение офицера, поднявшего руку на старика, только потому что он казах. Небось, на такого же русского старика не посмел бы руку поднять! Вот такой расизм и великодержавный шовинизм будет постоянно, пока мы не организуемся в самостоятельное, независимое государство казахов! К тому же, по званию он ниже меня, я давно на пенсии и мне ничто не угрожает от него! - ответил Барлыбек.
     Затем, чтобы утешить Жамбыла, повернулся к нему и сказал:
     - Жаке, а;са;ал! Ол о;ба;ан мас ;ой, к;;ілге алма;ыз б;л шош;аны; істегені;! Ол да тая; жеді менен! -
(Аксакал Жаке! Тот негодяй был очень пьян, не берите в голову то, что попытался сделать эта свинья. Он тоже получил от меня.)
     Но, Жамбыл был настолько зол и рассержен, что грубо ответил Барлыбеку:
     -Сендер де оларды; ;;лы емессі;дерме! Не істей аласы;дар осы иттерді; шабармандары болып! Кеті;дерші екеуі;де! -
( Вы же ихние слуги! Что вы вообще можете сделать, прислуживая этим собакам? Уйдите оба!) -
     Барлыбек и Иса смущенно вышли из юрты Жамбыла. Огорченный Барлыбек сник духом от слов Жамбыла, решил дальше не участвовать в торжествах и пошел было домой, как встретил возле следующей юрты акына Асета Найманбаева. Радостно обнялись, Барлыбек пригласил Асета к себе домой, в гости. Асет сказал, что сейчас не сможет, так как пришел на слет акынов и будет здесь до его окончания. Но, перед отъездом обязательно зайдет к Барлыбеку. Тогда Барлыбек сказал:
    - Обязательно приходи, так как хочу дать тебе одно предложение по литературе для наших казахов. -
     Через три дня Асет пришел в гости к Барлыбеку. Еркежан приготовила обильное угощение, после которой Барлыбек позвал Асета в зал, усадил на тахту и дал в руки томик Пушкина.
     - Асет, ;ара;ым! Наши казахи Семиречья не знакомы с творчеством великого Пушкина. Слышал, что когда-то Абай перевел некоторые его стихи на казахский язык, но до нас они не дошли, к сожалению. Тебе надо перевести стихи "Евгений Онегин" из этого томика, перевод вышлешь сюда, на этот адрес моей супруге Еркежан. Я сам буду в Суттігене, надо подлечиться кумысом и настоями трав. А она отдаст их в "Туземный отдел" нашей областной газеты. Пусть молодое поколение казахов нашей области прочитает стихи Пушкина, пусть расширяется их кругозор. Ты будешь вторым человеком, после великого Абая, переведшим стихи Пушкина "Евгений Онегин" для наших казахов! -
     Асет перелистал томик Пушкина и ответил Барлыбеку:
     - Баке! Конечно я выполню Ваше поручение и переведу стихи Пушкина на казахский язык. Конечно, потребуется времы, но думаю, что за полгода справлюсь. Но, лучше было бы если их опубликуют не в газете, а издадут отдельной книжкой для учеников школ. А затем эти книжки раздать по всем школам Семиреченской и Семипалатинской областей. -
     - Хорошо! Ты прав, только в щколах юноши будут читать Пушкина, а старшее поколение вряд ли будет их читать. Поэтому так и сделаем, как кончишь переводить, дай мне знать, и мы вместе придумаем, как издать их в виде учебного пособия для школ. -
     После сытного обеда, Асет попрощался с Барлыбеком и видя его бледное лицо, общее похудание и слабость в движениях подумал:
     - Да, сильно болеет наш великий сын Найманов! Наверное, в последний раз вижу его. -
     Но, вслух ничего не сказал, боясь обидеть неосторожным словом своего собеседника.
   В июле 1913 г. Барлыбек опубликовал в газете "Казак" заметку о казахском языке и глубоком уважении к Ахмету Байтурсунову:
« - ;лген елді тірілткен, жы;ыл;ан елді т;р;ыз;ан, тынысы біткен елге дем берген, ;;мырынша бас;аларды; ая;ы астында езіліп жат;ан елді ;;лшылы;тан ;;т;арып, бас;алар ;атарында ;зіні; елдігін жо;алтпай, д;ниеде жасау;а с;йреген бір н;рселер бар. Ол н;рселер: о;у ;;м ;р ;лтты; ;з ;дебиеті. ;йді; орны;ты салынуы ;шін негіз ;андай болса, ;дебиетімізді; негізді жасалу ;шін бір ж;нге салын;ан д;рыс емле де сондай керек. ;азіргі уа;ытта жа;сы-жаман болса да бізді; де ;з ;дебиетімізді; басы ;;ралып келеді. Соны; ;шін емлемізді бір ж;нге салу;а тиіспіз. Біз ;зіміз ;аза; ;шін Ахмет Байт;рсыновты; шы;ар;ан емлесін ;;м сол емледе жазыл;ан кітаптарды ;абыл к;реміз»,

     После отъезда Асета Найманбаева, у Барлыбека участился кашель, в отделяемом стали появляться розовые прожилки крови. Чтобы не заразить детей, Барлыбек решил уехать опять в Суттіген. К его приезду род Кулшанов уже несколько месяцев жил на кыстау в Суттігене. Барлыбек поселился в своем домике на краю села, на берегу речки Бурган. Преподавать в школе Карагаш не стал, боясь заразить школников своей болезнью.
     Все дни писал письма своим друзьям, призывая их созвать учредительный съезд по организации своей партии. Барлыбек не знал, что уже давно за ним налажено негласное наблюдение, а начальнику почтово - телеграфной станции дано указание - вскрывать письма Барлыбека и если обнаружаться крамольные слова и идеи, тут же присылать копии на русском языке в Верное, в жандармское управление, ротмистру Лиханову.   
 В донесении агента Розыскного пункта в г. Верном от 7. 07. 1913 г. утверждалось, что по «агентурным сведениям среди киргиз всех областей, которые они заселяют, идет пропаганда о необходимости общекиргизского съезда». Согласно этому донесению инициатороми съезда является проживающий на тот момент в Троицке присяжный поверенный Джиханша Сейдалин, и проживающий на данный момент в Копальском уезде Бардыбек Сыртанов. В этом донесении также фигурируют имена Раимжана Марсекова, Бахытжана Каратаева и Алихана Бокейханова.
     Ротмистр не забыл удара, полученного от Барлыбека на торжествах съезда акынов. Хотя, слабым утешением было только то, что удар получил от такого же офицера как он сам, да еще рангом повыше. Но, злоба и жажда мщения навсегда поселились в его груди, и он все ждал случая отомстить Барлыбеку. Для этого он ввел его в список неблагонадежных лиц, когда подавал его на подпись губернатору. Фольбаум не удивился встретив его фамилию в черном списке, так как и прежний ротмистр жандармов Астраханцев предупреждал генерала о неблагонадежности Барлыбека, отправившегося в Санкт-Петербург с жалобой на областное начальство в Сенат, Совет Министров и даже канцелярию царя в 1911 году. "Казахский Робин Гуд" назвал тогда Барлыбека в своей "Докладной" ротмистр Астраханцев. Прочитав весь список, Фольбаум наложил свою визу наверху списка, позволяющего теперь проводить все негласные действия по надзору за всеми лицами в этом списке.
     Начальник почты вскрывая очередное письмо Барлыбека в Оренбург, позвал переводчика. Тот прочитав письмо, бегло продиктовал его содержание начальнику почты. Начальник почты велел переписать на листок бумаги кириллицей на русском языке. После ухода переводчика, начальник почты собрал в стопку переводы всех писем Барлыбека за осень-зиму 1913 года, зиму и весну 1914 года, вложил в конверт для секретных бумаг, запечатал сургучной печатью. Во время проезда фельдегерской почты, передал конверт начальнику жандармерии, ротмистру Лиханову.
     В середине мая к Сырттановым приехали сваты. Провели все полагающиеся ритуалы, Сырттановым преподнесли подарки. На слова Барлыбека о том, что хорошо бы, чтобы молодые жили у них в Суттігене, Смагул-кажы ответил отказом, сказав что ему будет стыдно перед своими, если старший сын окажется "К;шік к;йеу" и останется жить в ауле своей жены. Барлыбеку пришлось смириться и проводить молодых на проживание в аул рода Кайнар. На двух телегах повезли приданое невесты - 2 сундука с посудой, тюки с постельными принадлежностями, кастрюли и казаны. На второй телеге везли главное приданое - 6-канатнаую юрту с белой кошмой, которую купил Барлыбек в Верном у купца.
     Летом в конце июня 1914 г. к Барлыбеку вдруг нагрянули трое жандармов с полицейским приставом из Копала. В доме в это время находились сын Абділ -К;дір приехавшие навестить отца из Верного. Барлыбек увидев в окно жандармов, слезавших с коней, крикнул сыну, чтобы он срочно выбросил чемодан с его рукописями в открытое окно смотрящей в противоположную сторону от двора, в сторону речки Бурган. Только успел Абділ - К;дір выбросить чемодан в окно, как звеня шпорами и саблями на боку, вошли трое жандармов и полицейский пристав из Копала. Выгнав всех из дома во двор, приехавшие начали обыск. Несмотря на мучительный кашель лежащего на кровати больного Барлыбека, не предъявив ему никакого "Постановления", жандармы начали обыск в доме. На вопрос Барлыбека - "На каком основании проводится обыск?" -
пристав ответил, что пришла телеграмма от ротмистра Лиханова из Верного - провести обыск у надворного советника Сыртанова на предмет выявления запрещенных книг и рукописей. Перевернули все вещи, раскидали книги, затем вызвали Абділ - К;діра и велели ему подносить к столу по одному все книги Барлыбека. Абділ - К;дір тем временем успел обойти дом, подобрать чемодан с рукописями и отнести его подальше, под обрыв речки Бурган.
     Двое жандармов расположились за столом, один зачитывал названия книг, которые подносил Абділ - К;дір, второй писал опись книг. Через несколько часов, закончив переписывать книги и не найдя запрещенных рукописей, стали задавать вопросы самому Барлыбеку. На вопрос, откуда и зачем почти две тысячи книг, Барлыбек ответил:
     - Господин пристав! Во-первых! Вы вдвое ниже меня по званию, поэтому попрошу обращаться ко мне с вводным словом - "Ваше Высокоблагородие!" 
Во-вторых! Все книги изданы на русском языке, все авторы книг это - классики русской литературы и все книги будут переданы в школу "Мамания" для повышения кругозора учеников. Поэтому, вы не имеет права конфисковывать учебную литературу. Если это произойдет, то я сам поеду на прием к генерал-губернатору с жалобой на Вас и двух жандармов, подчиненных ротмистра Лиханова, который сводит со мной личные счеты. Где "Постановление" от судьи или вашего начальства на обыск? Вы воспользовались моим беспомощным состоянием больного и провели незаконный обыск, Я напишу "Рапорт" на ваше самоуправство генерал -губерантору. А теперь покиньте мой дом, больше я не скажу вам ни слова! Вон отсюда! -
     Из-за того, что не нашли ничего предосудительного и зная, что обыск они провели всего лишь по устному приказанию ротмистра Лиханова, жандармы и пристав решили убраться, без какой либо конфискации. Отдав честь Барлыбеку, все вышли из дома, вскочили на своих коней и вскачь рванули к себе, в Абакумовку и Копал.
     Барлыбек подозвал к себе Абділ - К;діра сказал ему, чтобы занесли в приемную генерал-губернатора его "Рапорт", которое он напишет к утру завтрашнего дня. Сын пошел ночевать в дом к дедушке Сырттану, а Барлыбек зажег керосиновую лампу, сел за стол и написал "Рапорт" на имя генерала Фольбаума. Абділ - Кадір решил остаться в Суттігене, чтобы ухаживать за больным отцом. Барлыбек дал свой "Рапорт", запечатанный в конверт, велел сыну занести его в канцелярию генерал - губернатора и дождаться номера регистрации письма. .
     Назавтра, когда сын зашел к Барлыбеку, он жестом подозвал его к себе поближе и сказал:
     - Балам! Эти псы ротмистра не оставят меня в покое. Когда - то в прошлом году, в Верном, я свалил его ударом по лицу за то, что он поднял руку на акына Жамбыла Жабаева. И вот теперь он мстит мне, стараясь найти хоть что - то компрометирующее, что было бы поводом для моего ареста. Поэтому, ты сейчас же запряги лошадь в телегу, погрузи все мои книги и самое главное - чемодан с моими рукописями. Отвезешь все это своей сестре Р;кіш как добавок к ее приданому. Попроси ее, чтобы она сохранила все книги и чемодан как можно больше. Может быть, в далеком будущем они будут опубликованы, во благо народа! Может быть, хотя бы вы, мои дети доживете до того дня, когда у нас будет свое государство казахов, на казахском языке и текст моего ";аза; еліні; Уставы" послужит основой для Конституции этого нашего государства! Боюсь, что не увижу больше свою любимую дочь Р;кіш. Передай ей мои слова как прощальное напутствие, пусть зря не приезжает сюда меня проведать так как, может заразиться моей болезнью. Все езжай! -
     Абділ - К;дір собрал все книги отца в два узла, положил их в телегу, поверх чемодана, накрыл все брезентом и большой кошмой.
Несмотря на то, что уже смеркалось, Абділ К;дір выехал со двора, сопровождаемы двумя своими верными собаками породы "Алабай". Ехал всю ночь по знакомой дороге до аула Кайнар. Под утро въехал в аул, направился к мечети, рядом с которым жил мулла Смагул-кажы. Рядом с домом муллы, в белой юрте жили молодые, у которых и остановилась телега Абділ - К;діра. Вышедшие ему навстречу сестра с мужем радостно кинулись обнимать его. После бурных объятий, пригласили его в юрту. За чаем Абділ - К;дір передал слова отца, после чего стали заносить узлы и чемодан в юрту. Откланявшись, Абділ - К;дір заспешил домой, тревожась как бы в его отсутствие отцу не стало хуже. К счастью, в 1914 году больше не было обысков или других посещений жандармов и полицейского пристава из Копала.
        Летом 1914 г. Россия объявила войну союзу Германии, Австро-Венгрии вместе с Италией. Причиной послужило то, что 28 июня 1914 г. боснийский серб Гаврила Принцип убил эрц-герцога Австрии - Франца Фердинанда в Вене, чем и  спровоцировал войну с Сербией. Через месяц, 28 июля 1914 г. Россия объявила о защите сербов и первого августа официально объявила войну Германии. На стороне России выступили Англия и Франция, объединенные союзом, под названием - "Антанта".
     В России объявили всеобщую мобилизацию мужчин призывного возраста, ужесточили законы, направленные на борьбу с противниками царского режима, шпионажом и инакомыслящими. Под эту категорию попали все единомышленники Барлыбека, мечтавшие создать свою партию и с его помощью создать независимое государство казахов, в форме доминиона в составе России. Барлыбеку пришли письма от Алихана Бокейханова, Мухамеджана Тынышпаева, Ахмета Байтурсунова, Бакытжана Каратаева в котором все они писали о том, что законы военного времени не дадут возможности создать свою партию, а уже тем более не дадут создать независимое государство казахов.
     Барлыбек огорчался с каждым приходящим письмом от друзей, в которых выражались мнения о том, что военное положение, введенное царским Указом, препятствует осуществлению планов единомышленников и надо подождать. На Всеказахском съезде Барлыбек хотел выдвинуть несколько тезисов:
1) Вернуть насильственно отобранные у казахов земли.
2) Разрешить участие казахских депутатов в работе Государственной Думы.
3) Избрать свое казахское духовное управление - муфтият, вне Оренбургского российского духовного управления мусульман.
4) Уравнять в правах казахов с русскими переселенцами.
     Барлыбек чувствовал, что болезнь не даст ему увидеть создание партии "Алаш" Алиханом Букейхановым, а создание независимого от России государства казахов, на казахском языке так и останется несбыточной мечтой. От всех таких мыслей падало настроение Барлыбека, ухудшалось здоровье, усиливался кашель с кровавой мокротой.
     Барлыбек, боясь того, что заразит своего сына, велел ему жить в доме у своего отца Сырттана. Абділ - К;дір исполнил его просьбу, но весь день был в доме у отца Барлыбека. С утра растапливал печь у отца, приносил воду для питья, заваривал чай и звал Барлыбека к столу. Барлыбек строго соблюдал принцип разделения посуды, чтобы сын не пользовался посудой, которой пользовался он сам. Так как, знал, что бациллы чахотки передаются во влажной среде! После завтрака Барлыбек готовил свои целебные отвары из трав, домик наполнялся запахами различных трав. Сын уходил на это время к дедушке. К обеду мать Кульдариа передавала через ;бділ - Кадіра сытный обед с мясом и бульоном. После обеда Барлыбек погружался в сон, прерываемый кашлем. К вечеру опять приходил сын, растапливал теплую печь, заваривал чай, приглашал отца к столу. На столе обязательно присутствовали мед, сливочное масло, растопленный барсучий жир, выпечка, жент и прочие сладости. Один из русских друзей Сырттана охотник, передал им туесок с барсучьим жиром, который лечит заболевания легких. Из Зайсана прислали водочный настой рогов маралов, который укреплял здоровье больных, поднимал внутренние силы заболевшего. На ночь Барлыбек растирал грудь барсучьим жиром, производил глоток растопленного барсучьего жира. Перед сном, утром и в обед пил настой маральих рогов, На первых порах немного полегчало, но через месяц временного облегчения, опять усилился кашель, в отхаркиваемой жидкости увеличилось количество кровяных прожилок. На конец октября выпал снег.
     Барлыбек уже не мог ходить сам и только при поддержке сына проводил прогулки по дому и изредка по двору. Постоянно задыхался и кашлял кровью. Абділ-К;дір теперь уже не отходил от отца, спал в прихожке, растапливал печь, готовил еду отцу, уносил тазик с кашлевым содержимым кроваво-красного цвета. В минуты, когда отец спал, Абділ - К;дір садился рядом с ним, брал отца за руку, смотрел ему в лицо и слезы заливали ему глаза. Он ясно видел, что отец уходит из жизни, тоска и боль сдавливала ему грудь, брала за горло, становилось трудно дышать. Боясь что всхлипывания разбудят отца, плакал молча, сжимая руку Барлыбека.
     В один из таких вечеров, в ночь на первое ноября, Барлыбек внезапно проснулся, увидел слезы сына и шепотом сказал ему:
     - Балам! Не плачь, мы все там будем. Главное - как прожил жизнь на этом свете, что оставил после себя. Я считаю себя счастливым человеком, так как оставил после себя сыновей и дочек. То есть я выполнил свое человеческое предначертание, продолжил свой род, как принято у казахов. Я боролся за лучшую жизнь своих соплеменников - казахов. Кое - что удалось сделать, например: много писал о просвещении казахов, вскрывал пороки нашей нации, был первым инициатором создания школы "Мамания" для детей Найманов. Но самого главного не успел сделать и наверное, уже не увижу - это наше казахское государство, с казахским языком. Верю, что ты и все мои дети будете жить в свободном от России, своем казахском государстве. Так что, свое патриотическое предназначение для народа тоже выполнил. Поэтому, ухожу с чувством исполненного долга. Жаль моих родителей, нет ничего страшнее, когда дети уходят раньше родителей! Единственная боль - я очень страдаю и жалею, что не смогу быть опорой твоей матери - моей единственной, доброй и неповторимой Еркежан. Завещаю тебе - будь надежной опорой своей матери, своему брату и сестрам, береги их и помогай им. А я на небесах буду смотреть за тобой, как выполняешь мое завещание! Прощай и не плачь! -
     После этих слов Барлыбек закрыл глаза затих, а Абділ-К;дір отошел от отца и прилег рядом на пол. Барлыбек погрузился в светлый и радостный сон. Снилось ему, что;
    - Казахский народ обрел независимость, что народ перешел на оседлый образ жизни, появились города, железные дороги, автомашины, в городах и селах построены больницы, госпитали, школы и ВУЗы. У казахского народа появился свой государственный флаг зеленого цвета, с поперечными полосами красного и желтого цвета. В верхнем углу полумесяц и звезда. Зеленый цвет - преданность Исламу, красный - символ пролитой крови казахов за свою независимость, желтый цвет - это символ Степи и свободы. Как раз тот флаг, что описал сам Барлыбек в своем ";аза; еліні; Уставы". Появился и свой  герб, а также вся государственная символика. Столицей стал город на берегу могучей реки Иртыш. Снится Барлыбеку, что он проходит по улицам этого прекрасного города - столицы, а навстречу ему спешат друзья - единомышленнки и впереди всех друг и соратник - Алихан Бокейханов. Подходя к Барлыбеку Алихан радостно восклицает:
     - Видишь Баке! Нам удалось создать свое независимое от России государство казахов и называется она как мы этого и хотели - "Алаш-Орда"! А ведь это ты первым проложил дорогу к этому государству, написав первую Конституцию казахов! Мы все таки смогли создать свою партию "Алаш - Орда" и вставили текст твоего "Казак еліні; Уставы" в Программу нашей партии. На его основе утвердили новую Конституцию государства казахов "Алаш -Орда"! Дай же обниму тебя - нашего основоположника этого государства и великого "Ликурга казахов" Барлыбека Сырттанова! -
     Радостный Барлыбек раскинул руки, чтобы обнять Алихана и с криком:
 - "Алаш - Орда жасасын!! ;аза; елім жасасын!" - только хотел обнять его, как тут же какая то неведомая сила потянула его вверх, в голубую высь неба.
     С криком -  "Алаш - Орда жасасын! ;аза; елім жасасын!" Барлыбек ушел из жизни первого ноября 1914 г по старому стилю. (Сейчас это 13 ноября 1914 г.) Абділ-К;дір проснувшись от крика отца, кинулся к его кровати и увидел лицо Барлыбека со счастливой улыбкой на посиневших губах. Поняв, что его гениальный отец умер, с криком:
   - ";й, ;кемай, ;кемай! На кого ты нас бросил, как мы без тебя проживем!" - Абділ-К;дір кинулся на грудь отца и затрясся в горестном плаче, обнимая похолодевшее тело своего отца.
      01 ноября 1914 г. по старому стилю календаря, душа Барлыбека нашла покой на небесах!  Не будем занимать тебя, читатель, скорбными днями похорон нашего дорогого Барлыбека!
     Попрощаемся строками некролога, написанного его великим учеником, тоже сыном племени Найман, первым казахом - инженером и депутатом Госдумы России - Мухаметжаном Тынышпаевым, опубликованного в газете "Казак" в номере - 95, от 11 января, и в номере - 96, от 15 нваря  1915 г. арабским шрифтом на казахском языке. На казахский язык кириллицей перевел 14 декабря 2017 г. филолог и писатель Кажет Андас. Текст приложен в оригинале.  Во вступлении Мухаметжан Тынышпаев привел слова Абая.
    

     Знаменитый а;ын Сырдаринской области, Ж;сіпбек Басы;араулы, автор многих публикаций, как например: “;ыз балалар;а” (1913), “Бозбалалар;а” (1914), “Жас ;йелдерге” (1914) опубликованные в журнале “Ай;ап”, а произведения: “А;ыма;тар;а” (1913), “;ле;-жыр” (1914), “Интеллигент” (1914) в газете "Казак",  в 1909 году он был командирован генерал -губернатором Сырдаринской области представителем области на съезд в г. Пишпек, Семиреченской области. Съезд был  организован графом Паленом для выяснения ситуации в религиозной и светской жизни Туркестанского генерал-губернаторства. На этом съезде акын познакомился с Барлыбеком Сырттановым и прочитав в газете "Казак" весть о преждевременной кончине Барлыбека Сырттанова написал в газете "Казак", 103 - номере, некролог - "Барлыбек мар;;мды еске т;сіру", текст которого приводим ниже.
 Газета "Казак" № - 95. 11 январь. Жексенбі.
                ";лсе ;лер таби;ат, адам ;лмес, 
                Ол біра; ;айтып келіп, ойнап-к;лмес
   
                “Мені” мен “менікіні;” айрыл;анын, 
                “;лді” деп ат ;ойыпты ;;кей білмес. 
                К;п адам д;ниеге бой алдыр;ан, 
                Бой алдырып, ая;ын к;п шалдыр;ан. 
                ;лді деуге сия ма, ойла;даршы,
                ;лмейт;;ын артына с;з ;алдыр;ан."               
                Абай.
      - "2 декабрде Барлыбек Сырттанов опат болды" деген хабар «;аза;»-ды; 89-інші н;мірінде басылып шы;ып, ауыл-ж;рт;а жайылды. ;аза; арасында жасынан «Барлыбек, Т;рлыбек аталып Сырттан батырды; екі баласыны; аты шы;ты. Барлыбек марх;мды білмеген ;аза; арасында кемде-кем. Б;йткен со;, Барлыбекті; кім екенін ;;м ;ай жолмен б;л д;нианы ;ткізгенін халы;;а білдіруді ма;;л к;рдік. Барлыбек – "Найман", Найман ішінде "Матай", Матай ішінде ";апта;ай" аталады. Бергі атасы ;;лшан. Сырттан батырды; ;шінші баласы Барлыбек  1866-інші жылы туды. Ту;ан жері Жетісу облысы, ;апал уезі, Арасан болысы, Суттіген ауылы. Алматыда гимназия ;;м ;аза; пансионы ашыл;анда ал;аш Жетісу ;аза;ыны; арасында баласын орыс о;уына берген Сырттан батыр. Ал;аш;ы о;и баста;ан ;аза; баласы Сырттанны; екінші баласы Т;рлыбек еді. Онан кейін Барлыбек 10 жас;а келгенде 1877-інші жылы и;ны да гимназия;а берді. Т;рлыбек 4 класы бітіруге-а; шамасы келді. ;аланы; ауасы жа;пай, нау;ас бола баста;ан со; гимназиядан шы;ып, Ш;уешекте консол;а тілмаш болды. 1886-інші жылда Барлыбек гимназия бітіріп,  Петрогрод (б;рын;ы Петербург) университетіні; уастошни факультетіне т;сті. Сол кезде Петроградта 2-3-дей ;аза; студенті бар еді. ;аза; арасынан университетке ал;аш кірген солар еді. 4 жыл о;ып 1890-інші жылы ;з ауылына келіп жат;анда, мен к;зді к;ні о;у;а бара жатып, Барлыбектікіне ;онып, ал;аш таныс болып едік, сонда мен 10 жасар бала едім.  Барлыбек Петрборда о;ы;ан кезде теміржолды; шеті, осы к;нгі парахоттар жо; еді. Сондай ;иыншылы;та Жетісу деген бір т;кпірден ;аза; к;рмеген и; естімеген жерге Бардыбек марх;м жары; д;ние к;руге, кейінгілерге ;лгі болып жол к;рсету ;шін жал;ыз кетеді. Осы к;ндерде университет и; университет ;атарлы о;у бітірген ;аза; бірсыпыра бар, б;ларды; к;бін білеміз. Барлыбек марх;мдай о;у мен биік ;ылымды шын к;;іліне то;ып, жа;аланып, ;зге адам болып ;айт;ан соларды; арасында бірен-саран. Біреумен дауыс к;теріп ;атты с;йлесу, біреуді жамандап и; жаманшылы; ;ылу, м;ндай істі Барлыбек ;ылып к;рген емес. ;лкен и; замандас болса , о;ан Барлыбек «та;сыр» деп с;йлеуші еді. Кіші болса – «;ара;ым» деуші еді.  Шын к;;ілімен, щын дінімен м;сылман еді. «;лы; болса;, кішік бол» деген ма;алды аны; к;рсеткен Барлыбек еді. ;лкен о;уды о;ып, шын ;лкен д;режелі бол;ан Барлыбек еді. Б;л мінезіне ;арай бір жолы;ып, бір с;йлескен адам Барлыбекті ;мытпас еді. Барлыбекті білген ;лы;тар шын ма;тап ;;шамет ;ылып, ;зін арты; к;руші еді. Университет бітірген жылы (1890) Ташкент барып, казенни палатада ;ызмет ;ылып 4 жыл т;рды. 1894-інші жылы Жетісу;а келіп Алматыда «Секратар по городским дилам присутствияда» деген бір орын;а кірді. Сол 1894-інші жылы оны; а;асы Т;рлыбек Ш;уешектен келіп Алматыда веонни губорнатор;а пероводшик болды. Сол 1894-інші  жылдан бастап 1905-інші жыл;а дейін (11) жыл «Барлыбек, Т;рлыбек» Аталып а;айынды екеуі Алматыда т;рды. Жетісу облысына ;ара;ан ;аза;-;ыр;ыз б;рі б;лар;а а;айын-ту;ан болып, б;ларды; ;йінде топырлап жатпа;ан кезі бол;ан емес. Те;дікке ;олы жетпегендер Барлыбек, Т;рлыбекке жылап келіп, те;дік алып мау;ын басушы еді. Ешкімді жылатып и; жылату;а Барлыбек, Т;рлыбек себеп бол;ан емес. Б;лай бол;ан со;, б;тін бір облыс ;аза;-;ыр;ыз Барлыбек, Т;рлыбекті; с;зінен еш уа;ытта шы;;ан емес. Сол замандарда ;;м онан кейінгі жерде байып ;;м а;айын-ту;андарын байыт;андарды орысша о;ы;ан ;аза; балаларынан к;п к;рдік ;;м к;ріпте отырмыз. Сонда Барлыбек, Т;рлыбек біреуден бір тиын алып к;рген емес. Мені; б;л с;зіме Жетісу облысыны; ;аза;-;ыр;ызы ку;. Біз м;ндай болды;, ;олымыз жетті деп, кеудесін к;терген дегенді б;лар білмес еді. Алматы;а Сырдаря облысынан, Семей облысынан ;аза;тар келуші еді. Барлыбек, Т;рлыбек т;р;анда ;айда барып т;седі. Онан жа;ын олар;а а;айын жо;. Б;ларды ар;а т;тпа;ан Жетісуда ;аза;-;ыр;ыз ;ал;ан жо;. О;ы;ан балалар;а, «;ара;тарым! О;ы;дар, ;аза;ы;ды ойлары;нан тастама;дар» деп Барлыбек, Т;рлыбек айтып отырушы еді."
                "Та;ыда бар"   Мухаметжан Тынышпаев.

            Газета "Казак" 1915 ж. № - 96. 15 январь. Бейсенбі.
 С;йтіп ж;ргенде 1905-інші жылы к;к ж;телден Т;рлыбек ;лді. Барлыбек жал;ыз ;алып, а;асыны; ;ай;ысымен б;лда сол мезгілде к;к ж;телге ілінді. Сол кезде-а; Барлыбек т;німен ж;теліп ;йы;тамакй шы;атын болды. ;ызметті ;ойып, ;ыр;а шы; деп ;ркім барынша айтты. Т;рлыбек т;р;ан ;йді к;;ілі ;имай-а; ;ойды. К;з алдында т;р;андай болды да т;рды. Жа;а военни губернатор Абионов сол 1905-інші жылы Барлыбекті «Шиновник особих поручины» ;ылып, б;рын;ыдан да к;теріп ;з ;асына жа;ындатып алды. Сол жылы ;;м келер жыл;ы істері к;п ;аза;;а белгілі. Губернатор;а осынша жа;ын болып ж;ріп еш уа;ытта ;з ойын, ;з сырын ешкімнен жасыр;ан емес.  1905-іншы жылы ;оянды;а барып Ахметтерге ;;м ;згелерге жолы;ып, талай с;здерді; ішінде болып, бар;анына ;арай жиыл;ан халы;;а танылып ;айтты. 1907 жылы к;ктемде губернатор Абионов  Барлыбекті ша;ырып алып, «М;нда сіздікінде «М.Т» жатыр. Оны; атын сіз к;термелеп тізгінінен тартып т;р деп естідім. Оны;ыз ;алай?» деп с;рады. «Сізге жасырын айтыл;ан с;з рас: Мен ешкімнен ойымды, пікірімді жасырмаймын, мені; ;зі;ізге де белгілі» деп Барлыбек жауап берді. Сонан кейін сол с;з сол бойынша ;ала берді. 1907 жылы Барлыбек к;п хал;ымен мені Алматыдан екі станция жерге дейін шы;арып салып, «;ара;ым, к;п ж;ртты; тілеуіне кетіп бара жатырсы;. Жолы; болсын, ;;дай алды;нан жарыл;ап, несібе;ді биік ;ылсын» деп, ;;ша;тап к;рісіп, батасын берді. Содан кейін хат алыс;анымыз болмаса, Барлыбекті ;айран д;ние, к;ре алмадым. Барлыбекті; дидарын содан кейін бір к;руге ;;дайта;ала жазба;ан екен. Сонда;ы айт;ан с;здері халы;;а берген ны;меті кешегі айт;ан с;здердей ;;ла;ымда т;р. Б;ке;ні; сонда;ы с;йлеген даусын естіп т;р;ан сия;тымын...  Нау;ас же;е бастады. Докторларды;, а;айын-ту;андарды; ;;м ;зге жа;ын адамдарды; тіліне к;ніп, 1908-інші жылы ;ызметтен шы;ты. 18 жыл ;ызмет ;ылып, біреуден бір жаман с;з естімей, жаманды; к;рмей, абыройы ;айытпай, Жетісу облысыны; ;аза;-;ыр;ызыны; бірінші арда;ты адамы болып, еліне ;айтты. ;апалдан 75 ша;ырым, А;су бекетіні; ;асында 12 ша;ырым жердегі "Суттіген" ;ыстауына мекендейтін болды. Ауыл;а келгенмен Барлыбек ;арап т;ра алмады. ;ркіммен хат алысып, хат жазысып, мынау былай болсын, мынаны былай ;ылалы; деген с;здерден ;алмады. Арасында "Мамания" мектепте саба; берді. 1911-інші жылы Алматы;а бірсыпыра ;аза;, ;ыр;ыз, сарт, но;ай жиылып, Барлыбекті сайлап Питербургка жіберді. С;зіні; е; барып т;р;ан ;иыны – бая;ы ;аза;ты; жері. Петрогродта бір ;ыс т;рып, ;атты нау;ас болып, ;ан т;кірді. Сондада ауыл-елді; жібергеніне ;арай ;айтпады. «Лепсі уезіні; жері туралы жаз;ан кітабы менен б;рын басылып шы;ты. Енді ;апал ;;м Жаркент уезіні; нормасын азыра; к;бейтуге ;олым жетті. ;лихан;а жолы;ып, к;п с;йлестік» деп ;;м ;зіне сондай с;здерді айтып, ма;ан хат жазды. Жары;ты;, ;аза;-ай! Кейбір ;иыншылы; жерде «;аза;шылы;» деген бір жаман сыры; шы;а келеді-ау. Сонда нау;ас болып жат;анда, жиып арты;нан жібереміз деген а;шаны Алматы;а ;ара;ан халы; жиып жіберуге асы;пай жатып ;алды. ;зіні; басына к;теріп, та;дап жіберген Барлыбегін ;мыт;андай болды! Сонда да мені м;ндай ;ылды деп Барлыбек ешкімге айт;ан жо;. А;ша жо; болып, ;ысылып, ;зі к;к ж;телден ;ан т;кіріп,;йіне ;ре; жетті. ;йіне келген уа;ытта ;кімет Барлыбекті; ;йін тінтіп, еш н;рсе таба алмай, мойнына кіна сала алмады. Барлыбек осындай к;пті; жолында тентіреп ж;ргенде, Алматы жа;та артынан шы;ар;ан ;секті де естідік.!
;ыран б;ркіт не алмайды, салса баптап,
Ж;рт ж;р ;ой к;йкентай мен ;ар;а са;тап.
;ыран шы;са ;ия;а, жібереді,
Олар да екі ;;сын екі жа;тап.
;ар;ылдап ;ар;а ;алмас арт жа;ынан,
К;йкентайы ;стінде шы;ылы;тап.
 Петрогродтан келген со;-а; Барлыбек к;ннен к;нге ж;дей бастады. Юун ж;лдызында Шымкент жа;;а інісін шы;арып, ;зі Суттігенге келді. Сонда с;йлесіп отырып, ;лсіреп ;алып, ма;ан бір ауыз с;з жазу;а да д;рмені келмеді. Б;л хабарды естіп, ;апал;а телеграм со;тым. Екі айдан кейін (сентабрде) «А;ам нау;асынан жазылып т;уір болды» деп ;лкен баласы бізді ;уантып хат жазды. ;айран Б;ке; 2-інші декабрде 48 жасында ата-анасыны;, а;а-іні, бала-ша;аларыны; к;зінше б;л жал;аннан ;айтты. Барлыбек марх;м ;лі келгенше ;аза;ты ілгері бастыру;а ;;м жан-жа;тан ;ор;ау;а к;п тырысты. Ж;мысыны; алды, ;сіресе, ;аза;ты; жері еді. Б;л ж;мыс ;шін денсаулы;ын аямай ж;ріп ж;телін ;л;айтып алды. Сол ж;тел Барлыбекті алып кетті. Иманы жолдас болсын! ;аза;;а к;бірек ;алдыртам деп ізденіп ж;рген ;аза;ты; ;ара жеріні; топыра;ы марх;м;а же;іл болсын!..
                Мухаметжан Тынышпаев. 1915 ж.
(Тынышпаев написал дату смерти ошибочно, взяв за него дату 2 декабря 1914 г. когда вышло извещение о смерти Барлыбека в газете "Казак".)
 
                Некролог от Алихана Бокейханова
 Б;кейхан ;. "Барлыбекті ;мытпас;а" Газета ";аза;", 1914 ж.
№ - 90, 16 Желто;сан.
;лихан Б;кейхан: «Кешегі б;лт айы;ып, к;н шы;;ан заманда, ;ялша; ;ыз мінезді Барлыбек «ж;ртым» деп іске кіріп, орнынан шы;ты: Алды; жалын, арты; м;з, Барар еді; ;ай жа;;а 1910-1911-ші жылы Жетісу ;аза;ыны; жеріне ;ам ;ылам деп, Барлыбек Петроградта бірнеше ай жатты. Мінезі: А;ырын ж;ріп, аны; бас, Е;бегі; кетпес дала;а,– еді. Б;л жолы к;п с;йлесіп, Барлыбек мінезімен жа;сы ашна болып едім. А; к;;іл, ;ыз мінезді к;ріп едім»
                (Выписка из текста некролога)

 Знаменитый а;ын Сырдаринской области, Ж;сіпбек Басы;араулы, автор многих публикаций, как например: “;ыз балалар;а” (1913), “Бозбалалар;а” (1914), “Жас ;йелдерге” (1914) опубликованные в журнале “Ай;ап”, а произведения: “А;ыма;тар;а” (1913), “;ле;-жыр” (1914), “Интеллигент” (1914) в газете "Казак",  в 1909 году он был командирован генерал -губернатором Сырдаринской области представителем области на съезд в г. Пишпек, Семиреченской области. Съезд был  организован графом Паленом для выяснения ситуации в религиозной и светской жизни Туркестанского генерал-губернаторства. На этом съезде акын познакомился с Барлыбеком Сырттановым и прочитав в газете "Казак" весть о преждевременной кончине Барлыбека Сырттанова написал в газете "Казак", 103 - номере, некролог - "Барлыбек мар;;мды еске т;сіру", текст которого приводим ниже.
 
                Барлыбек мар;;мды еске т;сіру
    ";аза;"-тан Барлыбек мырзаны;  опат хабарын естіп, р;хына д;;а ;ылды;. Мар;;ммен аз к;н бірге бол;анды;ына мен де оны ;ай к;збен таны;анымды ж;рт;а жариа ;ылмай ;алуымда айтып к;ре алмадым.
     1909 жылы Сырдария военный губернаторды; б;йры;ымен мен 10-шы июньде Жетісу;а ;арайтын Піспек ;аласына  барып едім. Онда;ы жиылыс: Туркестан уалайатына ревизия ;ылу;а шы;;ан граф Паленні; бастауымен ;;рыл;ан сиез болып табылады.
Ша;ырыл;ан ;кілдері Жетісі облысына ;ара;ан ;аза;тар, ;ыр;ыз, тараншы, дунген, татар. Сырдария облысынан ; жал;ыз мен болдым. Осы жиылыс;а Барлыбек мар;;м да  келген екен. Бас;а ;кілдер ;арасы - молдасы аралас еді. Сиез басында орыс т;релері болды. Б;л сиезде ;аралатын м;селе: ;аза; - ;ыр;ызды; ;деті. Ресімні; т;пкі ;алыбын с;рап жинама;, моллалардан шари;атты; дурыс п;туасын с;рап білмек екен. С;йтіп ;детті; де, шари;атты; асыл негізін біліп бір ;алып;а келтірмек екен. Шари;атты; шын п;туасы табылса, ;згерте беруге к;не  бермейді ;ой, ал ;детті ;ркім ;рт;рлі ;ылып ;зіні; білгендерін айтып, бір жобадан шы;ара алмады. Ол онымен тура берсін, менім айтайын дегенім Барлыбек мар;;м ;ой. Сиез он к;нде тамам болды, сол он к;нде мар;;м Барлыбек тамаша болып, орыс пен ;аза;ты; арасында;ы  с;зді  ашы; ажарлап, т;сіндіргеніне ж;рт р;хтанып ;алды.
     Мар;;мны; мінезі: шын мусулман, майда, м;лім, жылы ж;зді, с;зі ма;ызды, білімді жігіт к;рінеді. Мен де одан сол жа;та;ы Найманны; бір сыпыра  руларын с;рап жазып едім.
     Жаса;ан йе! О д;ниеде рахметтіне батып, ;ал;ан  туыстарына хабарын берсін деп, д;;а ;ылдым.
                Ж;сіпбек Басы;ара;глы.
 "Казак" газеті. 1915 ж. № 103. 11 февраль. С;рсенбі.
( из "Сборника": "Казак" газеті. 1915 ж. ;;растыр;андар:
т.;.д. С.О. Смагулова; ;ылыми ;ызметкер Г.М. Абикова. 81 бет.)   
 

               
  фото;                Последнее фотография Барлыбека в 1913 г.
                (Из книги С. Озбекулы "Барлыбек Сырттанов)
    
                Эпилог

    Через два года в 1916 году умер отец Барлыбека - Сырттан, в возрасте 80 лет. Мать Барлыбека, Кулдариа пережила мужа на 16 лет и умерла в 1932 году. Жена Барлыбека - Еркежан, пережила мужа на 28 лет и умерла в марте 1942 г.
     Недолго просуществовала и Казахская Республика "Алаш Орда", явившаяся Барлыбеку перед смертью.
     Казахская Республика "Алаш - Орда" была учреждена Вторым всеказахским (тогда - общекиргизском) съездом, состоявшимся в Оренбурге 5—13 декабря 1917 года, и была ликвидирована большевистским Революционным комитетом по управлению Киргизским краем 5 марта 1920 года. Столицей  Республики был поселок  "Заречная слобода",  города Семипалатинска, на левом берегу реки Иртыш, получивший название  "Алаш-кала". Республика была автономией (доминионом) России,  под управлением вначале Временного правительства, а с 1918 года под управлением Временного правительства РСФСР.  Позже была под диктатом белогвардейского Временного Верховного правителя - Колчака, чья столица была в городе Омске. Конституция "Алаш - Орды" была учреждена на основе текста ";аза; еліні; Уставы" и даже флаг был таким, каким описал его Барлыбек Сырттанов: триколор из зелёной, жёлтой и красной полос, а у кантона располагались звезда и полумесяц.
     После ликвидации "Алаш-Орлы", начались репрессии на всех бывших лидеров движения казахов за свою независимость и учредителей этой республики. Были расстреляны почти все основоположники "Алаш-Орды": А. Бокейханов, А. Байтурсунов, М. Дулатов, братья Досмухамедовы, Ж. Акбаев, М. Жумабаев, Ермеков, Т. Мухамеджанов, Жандосов и другие.
     А так как, Барлыбек Сырттанов являлся одним из идейных основоположников "Алаш - Орды", то репрессии коснулись и его семьи. Сын Абділ-К;дір, по совету друзей отца, вынужден был принять фамилию мамы Еркежан и уехать из Алма-Аты в с. С;ттіген, Аксуского района, Алма -Атинской области. Благодаря чему он спасся от репрессий НКВД, прожил долгую жизнь, написал 4 тетради - "Дневников" о своей семье и своем отце – Барлыбеке. Именно благодаря его дневникам и была восстановлена историческая хронология жизни Барлыбека Сырттанова, дан толчок к исследованиям. А началось восстановление имени Барлыбека Сырттанова из забвения с 1964 г., как уже было написано в первой главе "Историческая справка".  Повторимся, что именно в этом году о нем самым первым написал земляк Барлыбека, фронтовик и писатель, "Почетный профессор" Жетісуского университета, Танирберген Калилаханов, который неоднократно встречался с живым еще тогда сыном Барлыбека, ;бділ – Кадыром. А также с внучатым племянником Барлыбека - Кумарканов Болатхановым, нашей бабушкой – Нуржикен Болатхановой, Сайлаубеком Батырхановым, Мырзабеком Найманхановым и всеми остальными тогда еще живыми потомками Сырттана Бокина. ;бділ – К;дір перед смертью передал свои тетради писателю Т. Калилаханову. После кончины Калилаханова, его дочь – Гульша Танирбергенова сохранила тетрадь ;бділ – К;діра и передала в 90-е годы прошлого столетия молодому исследователю жизни Барлыбека Сырттанова, профессору Елдосу Токтарбаю, который опубликовал его в Интернете-газете под названием «Сары д;птерді; сыры». 
     Удивительна сама история появления текста ";аза; еліні; Уставы".
    Во время Гражданской войны род Кайнар ушел в пески в сторону озера Балхаш, вдоль реки Аксу. Дочь Барлыбека - Р;кіш передала все книги Барлыбека в мечеть рода Кайнар, своему свекру, мулле Смагулу - кажы. Р;кіш полагала, что враждующие стороны не посягнут наносить ущерб мечети и не изымут книги отца. Так оно впоследствии и случилось. Смагул - кажы, несмотря на то, что книги были на русском языке и христианские, согласился их принять в здание мусульманской мечети. Это спасло книги от сожжения то Белой гвардией, то Красной армией, так как обе враждующие стороны, к счастью, не трогали здание мечети. Муж Р;кіш перед откочевкой в пески, велел жене закопать все рукописи Барлыбека в землю, так чтобы никто не знал об этом. Так и сделали. Завернули рукописи из чемодана отца в брезент, снаружи обмотали плотной кошмой и ночью, тайно закопали в стороне от аула. Благо, что их дом стоял на краю аула, возле мечети и ночью их никто не видел. Назавтра утром, большинство жителей рода Кайнар, перекочевала в пески вдоль реки Аксу, подальше от своего аула и тем самым сохранили себе жизнь.   
     Оставшиеся жители аула Кайнар были частью уничтожены Красной армией, затем оставшихся казахов добили белогвардейцы атамана Анненкова, ушедших впоследствии в Китай. Во время отступления белогвардейцев Анненкова, два солдата из арасанских белогвардейцев, Осипов и Бедарев, сожгли школу "Мамания". Уцелели только три здания, построенные из кирпича, а 7 основных зданий из алатауских елей сгорели начисто.
     Когда установилась власть большевиков, род Кайнар вернулся в свой аул. Но, тут начались репрессии против зажиточных казахов и русских кулаков под руководством Ф. Голощекина и Е. Ерназарова. Мужа Р;кіш тоже арестовали, как родственника "Врага народа" - царского офицера Барлыбека Сырттанова, и впоследствии НКВД расстреляла его. Сама Р;кіш вынуждена была бежать из аула в Верное, переименованное уже в город Алма-Ату, жить под чужой фамилией. Перед смертью, в пожилом возрасте, в начале 60-х годов, она рассказал своей младшей сестре Канипе о месте, где закопано рукописное наследие их отца. После хрущевской оттепели, в 1963 г. Канипа приехала в аул Кайнар, с помощью своих двух родственников нашла место и выкопала кошму с рукописями Барлыбека. Одним из родственников, помогавших выкапывать рукописи и был внучатый племянник Барлыбека Сырттанова – ;умаркан, сын Нуркана от Керимбека, старшего брата Барлыбека. Он, в свободное время от работы, по вечерам играл роль Абая в Аксуском народном театре, художественным руководителем которого и был писатель Т;;ірберген Калилаханов. Кумаркан рассказал своему художественному руководителю и другу – Калилаханову о том, как помогал выкапывать кошму с рукописями Барлыбека  Сырттанова, которые дочь увезла с собой в Караганду. 
     Калилаханов начал опрашивать оставшихся в живых к тому времени всех родственников Барлыбека Сырттанова и по итогам своего опроса написал пресловутую статью "Сырттанов Барлыбек кім еді?" в газете "А;и;ат, в июне 1964 г. Узнав о существовании рукописи Барлыбека из этой статьи, академик  С. Зиманов дал поручение аспиранту С. Озбекулы  исследовать тему о Барлыбеке Сырттанове. С. Озбекулы исследовал все доступные тогда архивные материалы, нашел Канипу с помошью Калилаханова и в 1981 году и смог получить рукописи Барлыбека Сырттанова  из ее рук. В числе листков рукописей он нашел текст «;аза; еліні; Уставы». Так как текст был написан старо-арабским шрифтом, который не знали переводчики с арабского, то он с трудом нашел казаха прибывшего на Родину из Китая, журналиста Сугурбекова То;тасына  и тот смог перевести текст ";аза; еліні; Уставы" на казахский язык пор кириллице. Случилось это благодаря тому, что в Синьцзян –Уйгурском Автномном Районе Китая казахские начальные школы были на старо-арабском шрифте, тогда как весь арабский мир давно уже применял новый алфавит. Материалы своей диссертации С. ;збекулы опубликовал через 11 лет в 1992 году в виде книги "Барлыбек Сырттанов", когда исчез диктат Коммунистической партии и Казахстан обрел наконец, свою настоящую независимость. С этого времени и по настоящее время вышло свыше 70 публикаций про Барлыбека Сырттанова, одна даже в стихотворной форме - поэма "Алашты; Барлыбегі" написанной поэтессой из Семиреченской области Гульбакыт Касеновой  и опубликованной в областной газете Алматинской области ; "Жетісу", 2017г. № 138,от 16 декабря.
     Второму сыну Барлыбека - Д;рібеку не повезло. Он поступил в Средне - Азиатский государственный университет в  городе Ташкенте и только успел проучится два курса, как был арестован по статье "Сын Врага народа", так как являлся сыном царского офицера Сырттанова. Пройдя полгода допросов и пыток, побывав в одной камере с будущим великим писателем Мухтаром Ауэзовым, он был осужден. Отсидев в лагерях ГУЛАГа положенный срок, выйдя, женился и у него родилось два сына - Талгат и Самурат. Как детей "Врага народа" их обоих не принимали в ВУЗы. Когда началась "Великая Отечественная Война" в 1941 году, Д;рібек добровольцем ушел на войну вместе с обоими сыновьями, для того чтобы с него сняли клеймо "Враг народа" и геройски погиб. Один из сыновей - Самурат отчаянно и храбро воевал так, что дослужился до звания генерал-майора, став первым из шестерых казахов - генералов той войны. Второй сын тоже погиб, как отец. В Москве до сих пор живет дочь генерала Самурата  Сырттанова - Альфия. Третий сын Барлыбека – Кызырбек, умер вскоре после смерти отца, в 1915 г. Судьба двух остальных дочерей Барлыбека неизвестна, они вышли замуж, сменили фамилии и даже родственники не смогли рассказать о их судьбе Калилаханову, затем и всем остальным исследователям жизни Барлыбека.
     Только через 77 лет после кончины Барлыбека Сырттанова в 1991 году впервые возникла самостоятельная и независимая от России Республика Казахстан. Но, к сожалению,  Конституция страны казахов уже была не по тексту ";аза; еліні; Уставы" 
     Первый президент страны узурпировал верховную власть и узаконил путем референдума 30 августа 1995 г. новую Конституцию, по которой все ветви власти подчинялись ему. С тех пор эта дата - "30 августа" стала прздноваться как "День Конституции". Приобретя неограниченную власть Первый Президент вместе с членами своей семьи присвоил деньги и активы страны в течение 30 лет правления.
     Лишь в 2019 году, с приходом второго Президента, 
Касым-Жомарта Кемелевича Токаева, такого же образованного как Барлыбек, знающего как и он несколько языков, как и он болеющего душой за свой народ, начались преобразования в лучшую сторону. Только после 5 января 2022 г.
"Ликург" Нового Казахстана - К. К. Токаев начал расчищать "Авгиевые конюшни" коррупции, мздоимства и злоупотреблений во власти времен Первого Президента и начал строительство "Нового Казахстана"!
 
  фото; "Ликург" Нового Казахстана - Президент РК, К-Ж. К. Токаев

     Начался возврат краденных олигархами денег из-за рубежа, возврат активов страны в государственную собственность от членов семьи и окружения Первого Президента. Стали открывать персональные счета на каждого ребенка, на которые будут выплачиваться деньги от доходов природных богатств страны до 18 лет. Изменили 55 пунктов бывшей Конституции Республики Казахстан в сторону демократизации. Начали претворяться в жизнь пункты ";аза; еліні; Уставы" о разделении власти, об участии народа в управлении своей страной через своих депутатов, о независимости судей и душа Барлыбека, наверное, успокоилась на небесах!
     К сожалению, первый научный исследователь С. Озбекулы написал что, Барлыбек родился возле Арасана, на жайляу Карашокы и умер там же. Все последующие авторы повторили ошибочное место и дату рождения Великого сына племени Найман - Барлыбека Сырттанова. Даже самый лучший исследователь его жизни и творчества - профессор Елдос Токтарбай в своих статьях тоже повторял ошибочное место рождения и смерти - с. Арасан. Хотя, он же сам впервые опубликовал дневник сына Барлыбека Абділ - К;діра под названием "Сары д;птерді; сыры", в которой сын пишет что отец родился в ауле С;ттігене и умер там же, у него на руках. Приведем выписку из его опубликованного дневника «Сары д;птерді; сыры»:
"....;кем Барлыбек Сыртан;лы Сыртанов А;су ауданы ;азіргі Шо;ан У;лиханов атында;ы совхозды; №2 С;ттіген фермасы орналас;ан жерде 1866 жылы ту;ан. 1914 жылы 1 / XI де С;ттіген-Б;лек, Б;р;ан деген жерде 48 жасында ;аза болды. "
                19 IV 1967 жыл, К;ке Сыртанов"
     Автор выражает глубочайшую благодарность единственному оставшемуся в живых до советских времен, прямому потомку Барлыбека - его сыну ;бділ-К;діру (Каке) за то, что благодаря его записям и дневникам удалось восстановить из пепла забвения имя его отца  – Барлыбека Сырттанова, Удалось уточнить место его рождения и место его гибели. Автор считает, что каждый читатель должен знать в лицо сына Барлыбека Сырттаноа, поэтому публикует его семейное фотографию из открытого доступа Интернета.
 
 фото; Сын Барлыбека Сырттанова – ;бділ - К;дір (Каке) с женой и детьми. Стоит сын ;бділ - К;діра, доктор экномических наук,, профессор Самед, живущий в Алматы.  (фото из открытого доступа Интернета)

     Земляки, писатели Аксуского района со слов живых родственников Барлыбека, тоже написали, что родился и умер Барлыбек - в С;ттігене. Об этом написали писатели: профессор Т;нірберген Калилаханов, аксуские земляки и писатели Мухамет;лі Казбанбетов, Женісбек Толымбеков, Ш;кен К;місбаев и другие. Чтобы развеять все споры, аким аула Сырттанова, Майра Абишева в 2016 году провела собрание всех живых потомков Сырттана и поставила точку в вопросе о месте рождения и смерти Великого сына Найманов - Барлыбека Сырттанова - с. С;ттіген. Результаты решения были опубликовала в районной газете "Aksu oniri", номере 39, от 23 сентября 2016 года.
     В городе Алмате сохранился дом Барлыбека Сырттанова, который был установлен благодаря поискам профессора Елдоса Токтарбая.
 
 фото;Дом Барлыбека Сырттанова в Алмате по ул. Барибаева № 5. пересечение улицы Юных коммунаров № 11.
 
     Профессор Е. Токтарбай ходатайствовал перед руководством города о сохранении здания дома и создании в ней музея Барлыбека Сырттанова, так как участок подлежал сносу для городских нужд. Но, до сих пор не принято никакого решения. Если снесут, то исчезнет архитектурное свидетельство жизни автора Первой Конституции казахского народа!
     К сожалению, до сих пор не увековечена могила Барлыбека Сырттанова. Во время Советской власти, до 1991 года его имя запрещалось упоминать, как врага коммунистического режима, казаха – националиста и царского офицера.
    С обретением независимости, даже после появления стольких публикаций и диссертаций о нем, власть до сих пор не оказала должного внимания Барлыбеку Сырттанову. Даже могила его не была ухожена  до 2016 г. и представляла собой лишь холмик с остатками ограды на кладбище в местечке С;ттіген, Аксуского района, Семиреченской области.
     Тогда его родственник, сын учителя средней школы с. Кызылту,  Мырзабека Найманханова,  (внучатого племянника Барлыбека Сырттанова), бывший директор средней школы тогдашнего с. Кызылту, а ныне «Аула Сырттанова», патриот своего народа – Серик Найманханов на свою небольшую зарплату учителя, смог поставить скромную ограду на могиле своего великого предка Барлыбека Сырттанова, такую же ограду на могилах его отца – Сырттана Бокина и брата Турлыбека, с соответствующей табличкой на могилах, повествующих – кто лежит за этими скромными оградками.
     Наверное, надо бы поставить памятник на его могиле, соответствующий его заслугам перед казахским народом, создать музей на его родине – в «Ауле Сырттанова» и собрать в нем все архивные данные и их копии, которые сейчас разбросаны по архивам России, Узбекистана, Казахстана, в личных архивах ученых - исследователей жизни Барлыбека.  Да и праздник «День Конституции», наверное, надо бы перенести на "13 июня", когда был опубликован текст первой Конституции Республики Казахов Барлыбека Сырттанова.
     А то ведь, уже который раз менялась эта дата, то в угоду Советской власти, то в угоду Первого президента. Возможно, дата празднования Конституции Республики Казахстан еще неоднократно будет меняться в угоду последующих Президентов!
     Автор надеется, что когда - нибудь наступит светлый день и "Указом" "Ликурга"- Нового Казахстана или всенародным голосованием праздник «День Конституции» будет праздноваться "13 июня"!

                Автор: Алмас Найман. E-mil: koptleuov52@list.ru