Вечёрка

«Вечёрка»

Если ты смелый, ловкий, и очень
 сексуальный – иди домой, ты пьян.

«Вечёрка» была самая крутая, самая весёлая, самая компанейская и самая пьющая редакция. Все городские газеты и журналы, радиостанции и телевизионные каналы были в курсе о похождениях и невероятных историях журналистов и сотрудников «Вечёрки». Во многие верилось с трудом, ибо, такие «коленца» взрослые, хоть и пьяные люди выкинуть не могли,  но всегда находились «очевидцы», а точнее соучастники, можно даже сказать – полноценные участники, которые просто чуть меньше пострадали от ментов или от начальства, одним словом герои «запредельных», для нормальных людей, ситуаций, которые могли всё дословно подтвердить и даже предъявить свою точку зрения на тот, или иной случай, а так же, авторитетно рассказать, где они были, что делали, и какая роль была именно у них, в том или ином, «приключении». К тому же, все городские газеты и журналы ютились в одном здании, на нижних этажах была типография и технические службы, а все остальные этажи девятиэтажного издательства занимали редакции. В советские времена всё здание принадлежало главной областной газете, но на волне демократии в начале девяностых в городе развелось множество газет и изданий и все они, по старинки, чтобы не сильно далеко отрываться от печатного производства и типографии, осели в издательстве бывшей областной многотиражки, поэтому все слухи, истории и байки о легендарной «Вечёрки», распространялись моментально. Однако, не смотря ни на что, не смотря на все события, которые происходили внутри газеты и за её пределами, «Вечёрка» выходила, как положено, ежедневно и никакие эксцессы, «ЧП», неурядицы и просто недоразумения, не могли помешать ежедневнику выйти точно в срок. За всю историю «Вечёрки» не было случая, чтобы газета не вышла или с опозданием попала в газетные киоски или в почтовые ящики горожан, и это при условии, что «Вечёрка», впрочем, как и вся страна, будь здоров «заливала за воротник» ещё с советских времён, а чего уж говорить, о том, что в редакции творилось в начале девяностых, когда вдруг всё стало можно.
Так, в один момент, главный редактор «Вечёрки» Алексей Петрович Шульгин, человек добрый, талантливый, опытный и пьющий, но не запойный, решил, что всё, хватит, дальше так продолжаться не может! И издал приказ за своей подписью о том, что бухать в редакции в рабочее время больше нельзя. А потом подумал, подумал и издал новый приказ, что в не рабочее время, бухать в газете тоже нельзя, особенно с журналистами из других дружественных газет и изданий. Всё, баста!
И действительно, так как газета выходила ежедневно, работать приходилось очень много, материалы готовились постоянно. Журналисты и фотокорреспонденты в день по нескольку раз выезжали на задания, приезжали, быстро писали и готовили фотографии, корректоры  так же быстро вычитывали статьи и интервью, редакторы правили тексты и верстали полосы, отдавали их в типографию, и так бесконечно… Многие домой приходили только спать, «столоваться» и перекусывать весь день удавалось только на бегу или в редакции. В газете, прямо в журналистском зале стоял большой стол а, как известно с незапамятных времён – пельмени без водки, едят только собаки, вот и шёл нескончаемый пир на весь мир за этим столом весь день, до глубокого вечера, а бывало, что и до утра. Кто-то подбегал быстро перекусить и мчаться дальше, кто-то, сделав уже все дела и сдав все материалы, садился основательно, бывало, что кому-то за этим столом приходилось и несколько раз в день посидеть…
Еда и закуска всегда появлялись как-то сами собой. На водку и коньяк сбрасывались. Женщинам могли купить вина. Сколько раз журналисты и фотографы «Вечёрки» ездили бухими на важные мероприятия, встречи и интервью, и сколько с этим было связано скандалов и конфузов – не счесть, а всё потому, что, когда ты садишься, просто быстро перекусить, а за столом уже празднуется день рождения, премия, отпуск или просто прекрасный день, ну, как тут не выпить пару рюмок!? А, как известно, где две, там и четыре и так далее…
То, что народ выпивает, редактора не напрягало. Он и сам был «грешен», это, во-первых. Во-вторых, народу всё равно надо где-то питаться. Чтобы выдерживать нескончаемую журналистскую гонку сил надо ой как много, а разве сможет голодный человек нормально работать, да ещё на такой работе, где «ноги кормят», да еще и головой надо постоянно думать? Ну и, в-третьих, благодаря этому столу и регулярным пьянкам, слухи о которых давно ходили по всему городу, коллектив «Вечёрки» был очень сбитым, спитым и дружным, а в постоянной авральной работе, это тоже крайне важно. Более того, за этим шумным, всегда весёлым и полупьяным, а, чаще пьяным столом, на раз-два решалось много рабочих вопросов, кто, куда поедет, кто, о чём будет писать, как, в каком жанре, за столом в оживлённой беседе обсуждались городские слухи и сплетни, которые могли стать основой или толчком для журналистского расследования, придумывались новые темы, интересные ходы и даже целые циклы и новые рубрики. За этот стол, частенько заходили пропустить по маленькой коллеги из других средств массовой информации, делились успехами, рассказывали о текущих делах, о планах, и это тоже было всегда интересно, потому, что всегда надо знать, чем живут соседи и конкуренты. Этот стол создавал неповторимую атмосферу и цементировал тёплые и дружеские отношения на всех девяти этажах издательства. Таких столов больше не было ни в одной редакции в городе, да и наверно во всей нашей стране ничего подобного больше не было. Свобода в жизни, и свобода в творчестве, вот, чем славилась «Вечёрка», ну а то, что газета пьющая… да кого это волнует, важен результат, а результат был – у «Вечёрки» был самый большой тираж в городе, и расценки на рекламу были просто ломовые, А вот сотрудникам газеты, всем без исключения, платили копейки, но это не останавливало журналистов каждый день ходить на работу и делать классные материалы, для всех, кто в ней трудился, «Вечёрка» была не просто работой, а образом жизни. Это был такой стиль, такой образ жизни: находить интересные и эксклюзивные темы, писать шикарные тексты, делать это толково, талантливо и быстрее всех, по этому случаю, всегда быть в прекрасном настроении и игривом расположении духа, выпивать, шалить, встревать во всякие авантюры, истории и неприятности, не смотря не на что, выкарабкиваться из них, приходить в себя, возвращать себе доброе имя уникальными материалами и репортажами, снова быть в весёлом и приподнятом настроении, снова выпивать, шалить, и так по кругу!
Молодежи в «Вечёрке» практически не было. Работали в основном опытные толковые журналисты, но любители выпить. Именно поэтому, не смотря на свой талант и умение качественно работать и выдавать классные тексты, во многих редакциях они не прижились и не задержались, а в «Вечёрке», то, за, что везде ругали, наказывали и лишали премий, здесь это не возбранялось и даже приветствовалось.
День начинался рано. Все городские и протокольные события были с утра, поэтому многие журналисты и фотокорреспонденты в мэрию, в областную администрацию или в прочие важные органы и ведомства, мчались без заезда в редакцию прямо из дома. Кто-то наоборот, пораньше приезжал в редакцию, чтобы быстро написать материал с позднего вчерашнего вечернего события, отстреляться, а точнее «отписаться и тут же забыть», у каждой профессии есть свои нюансы, ну и заодно разбудить тех, кто вчера домой так и не добрался, засиделись, заболтались… К полудню, так или иначе, все были уже на местах, а к обеду работа кипела, ну, просто пыль столбом, и не важно, кто, где ночевал, и кто, сколько выпил накануне. Пей, да дело разумей – это было железное правило в газете. В «Вечёрке» любой журналист работал до тех пор, пока честно тянул свою лямку. Хочешь пить, пей. Ночуешь в редакции, ночуй. Но материалы должны сдаваться вовремя, если нет, ну извини… Справедливости ради, нужно сказать, что людей из «Вечёрки» увольняли крайне редко. Однажды найдя и обретя свой журналистский рай,  все старались задержаться в нём как можно дольше, поэтому и работа спорилась, и атмосфера в газете была добрая, приятельская, в почете были талант, мастерство и порядочность. Можно быть последним забулдыгой и пьяницей, но если ты держишь слово и не подводишь людей – значит ты человек.
Не смотря на все чудачества, которые творились внутри «Вечёрки», газета была очень уважаема среди коллег, и крайне авторитетна в городе у читателей, они ведь не знали, какие фестивали и «концерты» происходят за кулисами газеты, зато весь город знал, что «Вечёрка» очень оперативно и на понятном языке, как и положено ежедневной газете, освещает все важные городские события. А вот коллеги и журналисты из других изданий и телевизионных каналов, как раз знали, ЧТО, происходит в «Вечёрке», ибо сами не раз участвовали в грандиозных пьянках и всём том, что бывало после них… и всегда поражались профессионализму и мастерству, которые они каждый день видели на страницах городской ежедневной газеты. Более того, журналисты из еженедельных газет, которые выходили всего четыре-пять раз в месяц, а не каждый день, как «Вечёрка», не гнушались позвонить своим вечно пьяным и всегда весёлым коллегам из «Вечёрки», чтобы проверить, или уточнить, какую-нибудь информацию, потому, что «эти» знали всё.
Помимо того, что «Вечёрка» была самой оперативной и уважаемой газетой, была у неё еще одна очень важная миссия. Практически все газетчики в городе начинали с «Вечёрки». Будучи студентами журфака, многие летом на каникулах и в период отпусков штатных журналистов и фотографов приходили на практику, работы в «Вечёрке» всегда было много, поэтому она находилась всем, не зависимо от таланта и степени подготовки – ничего не умеешь, сиди на телефоне, собирай информацию, что-то можешь, работай в отделе новостей, пиши «информашки» и корреспонденции, ну, а если Богом поцелованный, то, будь добр, садись и пиши большие и серьезные материалы… Молодёжи в летние каникулы в редакции всегда было много, каждое лето приходили уже знакомые ребята по предыдущим годам, и появлялось много новых. Им всем давали работать от вольного, но самое главное, в «Вечёрке» они окончательно влюблялись в газету, и в профессию, еще бы, в какой еще редакции они бы увидели такой дух товарищества, творчества, таланта, мастерства, допустимого раздолбайства и несгибаемого профессионализма!? Работать утром с похмелья, когда в голове шумит и даже глаза повернуть больно, или «под мухой» вечером ехать на открытие какой-нибудь выставки современного искусства, где и по трезвому-то не разберёшься, или на закрытие научно-практической конференции по нейрохирургии, после неожиданного, но крепкого застолья в редакции, это ведь тоже какой характер и силу воли надо иметь, не забить, не развалиться, не отмазаться, а поехать и сделать то, что должен! Так ведь «под мухой» еще и разобраться надо суметь, о чём там идет речь, и утром, что-то внятное написать! Короче, в «Вечёрке» работали лютые профессионалы! Именно эта черта всегда всех и восхищала, что  журналисты и фотокорреспонденты из легендарной «Вечёрки» могли работать в любом состоянии, не взирая ни на какие жизненные препятствия и трудности!
…Лето заканчивалось, студенты приходили первого сентября в университет с широкой гаммой новых знаний, ощущения и переживаний, ну, и с каким, никаким опытом, а сотрудники газеты возвращались из отпусков и «Вечёрка» входила в привычное русло, если можно было так назвать жизнь, на постоянно клокочущим вулкане.
Вот, главный редактор и решил этот вулкан слегка притушить, чтобы не клокотал так громко. Даже ему, человеку пьющему, а потому человечному и демократичному, начал надоедать постоянно помятый, причём, не только в переносном, но и в прямом смысле этого слова, народ, регулярно ночующий на диванах, а порой и на рабочих столах в редакции, когда застолья затягивались до рассвета.
Коллектив новый приказ главного воспринял неоднозначно. Шумели. Но, потом решили, что против начальства всё равно не попрешь, и выпивать в редакции перестали. И это обернулось для газеты катастрофой. Беда пришла оттуда, откуда не ждали. Если раньше с утра, пусть хмурые и помятые, но многие были на работе, так как ночевать домой не ездил, то теперь редакция в полном составе начала собираться только глубоко после обеда и при этом хмурых и помятых людей стало значительно больше. Но это полбеды, начались проколы со сдачей материалов, все тексты писались, вычитывались и редактировались с большим опозданием, вёрстка задерживалась до глубокой ночи и типография очень нервничала, что «газета» каждый раз приходит с грандиозным, по производственным меркам, опозданием на три-четыре часа и сбиваются все технологические режимы и графики, ведь печатание газеты – это производство в чистом виде, и типографии изо дня в день приходилось геройски справляться с авралами и выправлять положение. Месяц стоял мат и ругань между главным редактором и начальником типографии, а всё потому, что если раньше газетный люд, мог во время работы тихонько замахнуть по маленькой, или задержаться после работы и за часа полтора весело накатить, пообщаться и разбежаться, то теперь после работы собиралась компания, и все шли к кому-нибудь домой, попутно заходя в магазины, по долгу решая, что будут пить, какую закусь взять к столу, но, сколько не брали, всегда, естественно, приходилось бежать еще раз, а это время и различные ночные приключения, как без этого?...  Часам к трём ночи застолье затихало, многие не разъезжались по домам, а оставались ночевать в гостях.
- Народ, а мы сегодня вообще на работу пойдём? – в десять утра кто-нибудь самый ответственный и сознательный задавал под дружный храп в пустоту риторический вопрос и, получив молчаливый ответ, тоже продолжал спать.
…Часам к двенадцати все просыпались, похмелялись, приходили в себя и к обеду, а то и значительно позже, компания появлялась на работе. Вечером всё повторялось, менялось лишь место предстоящего торжества и частично состав желающих выпить и весело провести время.
Главный редактор Алексей Петрович Шульгин был человек мудрый, поэтому после очередной авральной сдачи номера собрал собрание и всем сообщил, что с этого дня бухать в редакции снова можно и, чтобы закрепить успех, собственноручно на доске информации в журналистском зале приколол булавками соответствующий приказ за своей подписью.
Привычная жизнь сразу вернулась в «Вечёрку». Где-то через неделю после отмены «сухого закона», Алексей Петрович по случаю своего дня рождения, ему исполнилось пятьдесят два года, с утра накрыл большую поляну. Поздравлять его заезжали коллеги журналисты, с кем учился, с кем начинал, с кем когда-то работал, заезжали чиновники всех рангов и их представители, Шульгин всё таки был фигурой на городском медиапространстве. Заезжали известные люди: спортсмены, артисты, большие погоны, просто друзья и знакомые. Весь день Шульгина поздравляли, он всех угощал, со всеми выпивал, шутил, при этом, своим чередом писался, верстался и готовился очередной выпуск «Вечёрки». Часам к пяти, работа над ним закончилась, по случаю дня рождения «главного» все напряглись и все дела закончили побыстрей, и после отправки номера в типографию в печать, «Вечёрка» всем дружным коллективом села за стол и начала поздравлять своего главного редактора. Было множество тостов, Шульгина называли: «Кормилец», «Отец Родной», Папа», все от души желали здоровья и благополучия, подарили конверт с деньгами, от всех, от чистого сердца, Шульгин был рад, что после отмены «сухого закона» в коллектив вернулся юмор, спокойствие и нормальный рабочий тонус, пусть и временами снова «под мухой».
Часам к восьми народ начал рассасываться. За столом остались Шульгин, его зам Сергей Борисов, и человек пять корифеев «Вечёрки», матёрых журналистов, которые были ровесниками Шульгина и всю жизнь, как и он, проработали в газетах. Все уже были в среднем подпитии, это когда уже выпито много, но хочется посидеть еще! Как обычно в таких случаях бывает, когда остаётся тёплый и тесный круг, разговор после поздравлений и тостов, вернулся к работе. Шульгина в целом любили, он был добрый дядька, никого зря не обижал и не щемил, всем давал возможность спокойно работать и писать на те темы, на которые журналисты сами хотели, так как ежедневная ненасытная «Вечёрка» проглатывала любые материалы и утром надо было всё снова начинать с начала.
Вдруг, «без объявления войны», разговор шёл о материалах, которые пойдут в завтрашний номер, зам Шульгина, Борисов выпалил:
- А вы слышали, говорят, сегодня Ельцин умер.
В редакции повисла тишина, мимолётная, но гнетущая. На дворе, хоть был и не тридцать седьмой год, а девяносто четвёртый, но всех эта фраза покоробила.
Сенсацию Борисова все проигнорировали, и через пару секунд, разговор вновь вернулся к завтрашнему номеру.
- Да, я серьёзно. Отвечаю! – не сдался зам.
Все снова замолчали. Шульгин строго посмотрел на Борисова.
- Петрович, да полдня уже все об этом говорят. Я уже давно хотел у тебя спросить, просто с твоими гостями закрутился и забыл. С обеда в издательстве на всех этажах только про это и разговоров. Хочешь, чем угодно поклянусь? – Борисов даже привстал со своего стула.
Вновь повисла тишина. На этот раз пауза была подлиней.
- Ты, что Серёга, перепил? – вышел из оцепенения быстрее всех Шульгин и внимательно посмотрел на своего зама, - Кто говорит? На каких этажах?
- Я серьезно. Кто-то сегодня говорил об этом…
Все переглянулись.
- Да, нет. Если бы умер Ельцин, то по всем центральным каналам это сообщили бы, да и нам бы из областной администрации позвонили бы уже, - резонно сказал Шульгин.
- Нет, это вот, часов пять назад я слышал, - не унимался зам, - По телеку тишина. Думаю это сарафанное радио по стране. Плохие же новости быстро разлетаются.
Все еще раз молча переглянулись.
Шульгин посмотрел на часы. Время подходило к девяти вечера. Он, молча, встал из-за стола, поднял трубку телефона и набрал пресс-службу администрации области. Там была тишина. Затем набрал пресс-службу мэрии. Там тоже никто не поднял трубку.
- Мэрия и администрация области молчит, - сказал всем Шульгин, - Если бы то, что ты говоришь, Серёга было правдой, там бы сейчас все стояли на ушах и сами бы нам звонили и разыскивали бы нас по домашним телефонам. Давайте лучше выпьем, - предложил Шульгин, - Пока мы тут по пьянке никаких дров не наломали. Ты давай Серёга заканчивай воду мутить. Хорошо, что никто трубки не взял, а то, решили бы, что всё, хана, Шульгин допился. Пьем!
Все выпили, помолчали, но мысли уже коварно начали работать в направлении, которое задал зам Шульгина Сергей Борисов.
- Может, губернатору позвоним? – осторожно предложил Сергей Павлович Звягин, однокащник Шульгина, старый друг, опытный журналист и политический обозреватель «Вечёрки».
- …Позвони, - пару секунд подумав, неожиданно согласился Шульгин, ему мысль о том, что вдруг зам все-таки прав и они просто профукают сенсацию тоже слегка не давала покоя.
Звягин набрал номер приёмной главы области. Послушав с минуту длинные гудки, он положил трубку. Затем набрал прямой рабочий номер губернатора. Снова длинные гудки.
- По рабочему тишина, наберу на домашний.
- Не поздно? – предостерёг Шульгин.
- Поздно, - согласился Звягин,- Но если Серёга прав, то звонить можно и среди ночи.
-  Согласен, звони, - сказал Шульгин и все с напряжением стали наблюдать, как Звягин набирает номер и слушает гудки. Дома у губернатора трубку тоже никто не поднял.
Все задумались.
- Но, с другой-то стороны, он, же тоже человек, может на прогулке, в театре с семьей, да мало ли где? Мы же тоже сейчас не дома, - попытался предположить Шульгин, морщась и отгоняя от себя мысль, что губернатора нет дома, и в кабинетах трубки никто не берёт именно по тому, что Серёга прав. Может все сейчас где-нибудь собрались на закрытом экстренном совещании и обсуждают рекомендации Москвы, так как ситуация не из рядовых. А если это так, то придётся прямо сейчас звонить и тормозить типографию, переделывать весь номер и готовить некролог, подробную биографию и всё то, что положено напечатать в подобных случаях. Шульгин, хоть был тогда еще молодым советским журналистом, но он отчётливо помнил, какой кипишь был в газетах и на телевидении, когда умер Брежнев, за ним Андропов, а потом еще и Черненко. Цензоры и люди в серых костюмах в редакциях так лютовали, что каждая буква и строчка были под лупой, а все журналисты «под колпаком».
- Надо звонить в Москву. Там сейчас пять, все еще работают. Звони Палыч в пресс-службу администрации Президента. Хоть бы пронисла нелёгкая, а то, мы тут до утра номер будем переделывать, - сказал Шульгин и всем вновь наполнил стопки.
Все выпили.
- Давай лучше в пресс-службу Госдумы. У меня и номер прямой есть и людей я там кое-кого знаю, - предложил Звягин, смачно закусив хрустящим соленым огурцом.
- Давай, - кивнул Шульгин, и Звягин, порывшись в записной книжке, набрал московский номер.
Трубку подняли сразу.
Звягин представился, тщательно подбирая слова, изложил суть вопроса и замер, когда ему начали отвечать с того конца провода. Он поблагодарил и молча, положил трубку.
- Ну, не томи, - чуть ли не разом спросил весь стол и Сергей Павлович Звягин, матёрый и опытный журналист, побыв пару секунд в прострации, собрался, всех окинул взглядом и, словно боясь того, что он должен сообщить, сказал:
- В Госдуме сказали, что они потвердеть нашу информацию не могут… Но и опровергнуть тоже.
- Я же говорил! – почти крикнул Сергей Борисов и на всех посмотрел взглядом победителя.
- Значит так, - после небольшой паузы, сказал Шульгин и посмотрел на Борисова, - Видимо это правда. Из всех городских газет и телевидения мы, наверно, единственные, кто владеет этой информацией, поэтому… - Шульгин еще подумал и помолчал, - Серега, звони в типографию и всё отмени. Сколько бы они уже не отпечатали, всё в брак. Скажи им, что мы сейчас переделаем первые две полосы, ничего типографским не объясняй, всё вали на меня, скажи распоряжение Шульгина и всё тут. С вами мужики, - Шульгин обратился к журналистам, которые протрезвели просто на глазах, - Мы сейчас напишем некролог, сделаем биографию Ельцина, весь его боевой путь, найдем хорошие фотографии и сделаем всё, что положено. Видимо, соболезнования и прочие речи первых лиц города и области будем делать и писать завтра, а утром мы единственные в городе будем, кто сообщит это печальную и одновременно сенсационную новость. За работу!
Стол сразу загудел, задвигались стулья, Борисов пошел звонить в типографию, Шульгин в свой кабинет, Звягин и все остальные журналисты пошли к своим столам и рабочим местам, в общем, работа закипела и в шесть утра, «Вечёрка» с сенсационной новостью начала из типографии разъезжаться по газетным ларькам и прочим пунктам распространения периодических изданий. Шульгин и компания после большой и серьезной работы уже под утро еще немного посидели за столом, закусили, повыпивали, главного редактора еще несколько раз поздравили с днём рождения, поблагодарили за возможность интересно и продуктивно работать, а Звягин на правах старого друга, сказал, что даже в такой сложной и неоднозначной ситуации, ты Петрович, правильно сориентировался и завтра, точнее нет, уже сегодня, наша «Вечёрка» в городе произведёт эффект разорвавшейся бомбы. Шульгин поблагодарил Звягина за добрые слова, всех поблагодарил за хорошую работу этой ночью и все разъехались по домам.
Бомба и впрямь разорвалась с утра. В редакцию начали звонить все городские пресс-службы, журналисты и чиновники разных уровней, кто с угрозами, а кто с просьбой прокомментировать информацию о смерти первого президента России. Те, кто с утра оказались на работе, были совершенно не в курсе и никому толком ничего не могли объяснить. Все искали Шульгина и Борисова, но они мирно спали дома после бессонной ночи. Взрослых и матёрых журналистов в редакции на месте тоже не было, так как и они тоже спали дома. В десять утра в «Вечёрке» просто перестали поднимать трубки. А в десять утра по Москве в столице, люди в серых костюмах подошли к губернатору области и показали ему газету. На свою беду, губернатор по делам Совета Федерации был в столице и просто обмер, когда ему фэйсы показали родную «Вечёрку» и изложили суть проблемы.
- Вы, вообще, у себя там, на месте ситуацию контролируете? – фэйсы были подчёркнуто не многословны, и от этого было просто жутко.
- Да, - коротко ответил губернатор и демонстративно скомкал газету.
- Вы представляете, что в вашем регионе сейчас твориться?...
Первым же рейсом губернатор вернулся домой. Пока он летел, пресс-служба областной администрации назначила для всех городских средств массовой информации пресс-конференцию с опровержением того, что напечатала «Вечёрка». На пресс-конференцию пригласили и Шульгина, который после гневного выступления губернатора и плохо сдерживаемых матов в свой адрес, перед журналистами, сказал, что очень рад, что Борис Николаевич жив и здоров и  вкратце поведал всем присутствующим, что все материалы о смерти Ельцина газета напечатала после звонка в пресс-службу Госдумы. Про то, что всё это делалось попьяне, он естественно умолчал. Скандал, тогда, конечно, вышел грандиозный. Город еще долго бурлил и обсуждал эту одновременно жуткую и нелепую историю.
Шульгин, на следующий день после пресс-конференции, на правах главного редактора в родной «Вечёрке» написал покаянную статью, где извинился перед горожанами, перед Борисом Николаевичем Ельциным, перед губернатором, подробно написал, как развивались события в ту ночь, извинился перед коллегами, которые с ним работали той ночью и чья репутация тоже пострадала, короче, Шульгин перед всеми извинился, но выводы в той статье он сделал неожиданные:
- Не смотря на такой ляп и наш жуткий профессиональный промах, - писал Шульгин, - Газету не закрыли, никого не потребовали уволить, ни я, ни мои коллеги, никто не испытывает никакого давления, и никаких притеснений, а это значит, что уже три года мы на самом деле живём в свободной и демократической стране, с чем я нас всех поздравляю, и еще раз приношу извинения…
Покаянная статья действительно всех как-то примерила и успокоила. «Вечёрка» как и прежде, выходила и была самой оперативной, читаемой и доступной городской газетой, а в журналистских кругах «Вечёрка» теперь стала не только самой крутой и самой пьющей редакцией, но легендарной и непотопляемой, потому, что умудриться по пьянее похоронить живого Президента, вшестером за несколько часов переделать целый газетный номер, на глазах у всего города вляпаться в такую переделку, публично покаяться и выскочить без особых потерь, это конечно, надо было постараться!