Выпей море Ксанф с продолжением 3

Я расскажу вам об Эзопе
Душой свободным, но рабом.
Он был никем не превзойденным
Философом и мудрецом.

К чему всегда будет стремиться
Тот, кто свободным был рожден?
За что до смерти будет биться,
Коль несвободным станет он?

Эзоп на рынке был уж старым,
И некрасивым, и больным.
Просроченным он был товаром.
Все издевались там над ним.

В рубцах всё тело от побоев,
Он с искаженным был лицом,
Его уж предлагали даром,
Собаку лучше брали в дом…

И вот Эзоп был отдан бесплатно философу Ксанфу за покупку им раба Эфиопа.
Что с ним происходило дальше я расскажу в трагедии в трех актах, написанной мною на основе произведения Геннадия Волноходца «Выпить море» и других открытых к чтению произведений. При этом сцены я буду описывать в виде рассказа, а диалоги героев, по возможности, в стихотворной форме, сохраняя суть, изложенную в первоисточниках.

Действия происходят в доме древнегреческого философа Ксанфа, и на главной площади городка Самосы.

Главные действующие лица:
1. Философ – Ксанф.
2. Его жена – Клея.
3. Прислуга – Мели.
4. Раб – Эзоп.
5. Раб – Эфиоп.
6. Капитан афинской стражи – Агностос.
7. Прислуга из другого дома – Аминда.

ПРОЛОГ
На плохо освещенной сцене луч выхватывает философа Ксанфа, сидящего в позе мыслителя.
Раздаются голоса.

Голос Аминды:

- О, мели! дорогая, а ты знаешь,
Я с площади сейчас сюда спешила,
Чтоб рассказать тебе какое чудо
Совсем недавно там происходило.

Голос Мели:
- Ну, не томи меня, скажи же, что там было?

Голос Аминды:
- Народ собрался там, затем, чтоб сделать выбор
Хранителя печати и мандата.
- Но вдруг орел стрелой с небес упавший,
Схватил печать и улетел куда-то.

- Народ, кто видел это, взволновался,
Стал толкователей искать для объяснений,
И каждый объяснить сей миг пытался,
К чему бы было это им знамение.

- Но ничего толкового не вышло,
Они решили дать тогда и Ксанфу слово,
Но тут вмешался и другой философ,
И вот уже для спора всё готово.

В итоге философы разных школ – Хризипп и Ксанф вышли к собранию и, вместо толкований, стали спорить кто из них более достоин истолковывать Божье знамение.

АКТ 1

Дом философа Ксанфа. Внутри справа за аркой висит гонг. В центре расположена площадь, по бокам стоят скамейки. За площадью – фонтан с ниспадающей водой, а на его вершине стоит бюст Сократа.

Служанка Мели делает прическу госпоже Клеи – жене Ксанфа, и не срывая, восторгается своим хозяином.

Мели:
Потом Аминда рассказала томно,
Что спор Хризипп с усмешкою сумел
Прервать, задав вопрос не очень скромный:
- Ну, разве можно потерять того, что не имел?!
(На ум бедняжки Ксанфа намекая).

Ксанф ответил ему:
“Ты потерял рога уже с помолвки первой,
Так и гордись, что не имеешь их.
Жена твоя была тебе неверной,
Постель порой стелила для других".

Народ смеялся, спор тот разжигая.

Клея:
- И вот такую пламенную чушь
Нельзя назвать софизмом без сомнения,
Когда при всех твой неразумный муж
Мишенью стал для общего глумленья.

Мели восторженно:
- Но, как умен наш Ксанф, когда сумел он
Средь гиканья и гогота толпы
Всем доказать, что, женам доверяя,
Ты можешь потерять, что не имеешь ты.

Клея:
- Откуда это всё Аминда знает?

Мели:
- Она на площади в толпе в тот миг была.

Клея:
- Дожились, что рабыни обсуждают
Хозяев непотребные дела.

Мели, продолжая делать прическу Клеи, слегка отвернувшись, про себя произносит:
- Да, мы, когда продукты покупаем,
То встретившись, судачим всё о вас,
Кто с кем, и почему сейчас гуляет,
И кто пред кем виновен в этот раз.

- А вы свободные сидите словно в клетках –
В своих домах, скучаете подчас,
И в смысле недостатка в вас свободы,
Так вы рабыни даже больше нас.

Клея, услышав бормотание Мели, тихо произносит:
- Да, тут с плебейкой не поспоришь вовсе.
Вслух:
- А ты, что не желаешь быть свободной,
Чтобы могла бы птицею летать?
- Любить того, кто был тебе достоин,
И счастье с ним по полной испытать.

Мели, влюбленная в Ксанфа, отвечает:
- За все сокровища Эллады не расстанусь
Я с тем, в кого сегодня влюблена,
Мне без любимого не жить, коли останусь
На свете без любви своей одна.

Клея насмешливо искажает слова Мели:
- Я не могу и дня без милого прожить.

А Мели ей спокойно объясняет:
- Большая честь философу служить.

Продолжает:
- Я очень восхищаюсь, и не смею…

Клея, прерывая:
- И, как давно ты смотришь, вожделея,
На господина ныне своего,
И грезишь сутками, чтобы оставил Клею,
Вот только не пойму ради чего?

Мели:
- Не будь жестокой Клея, Ксанф тебя так любит,
Что не желает даже и мечтать,
Чтоб в страсти бесконечной, безрассудной
Любовь к тебе на что-то променять.

- А я лишь часть его богатства вместе с домом,
С его рабами, книгами... притом,
Он из поездок всякий раз привозит
Тебе подарки дорогие в дом.

Клея:
Подарки дорогие — это плата
За то, что совершал и совершит потом,
И оправдание обильного разврата,
И грязи той, что он приносит в дом.

Мели:
Но Ксанф ведь знаменит, и все об этом знают.

Клея:
- Что толку в том, что вечно рассуждает
От том, что радость без страданий не бывает.
- Что для него ученье Эпикура для того,
Чтоб дом огромный был лишь и всего.

- Чтоб пил он, как верблюд, изысканные вина,
Чтоб женщина его была всегда красивой,
Чтобы умела Ксанфа представлять,
А он бы мог на публике умом своим блистать.

Клея поворачивается к Мели лицом, и с раздражением вопрошает:
- Когда же ты закончишь свое дело?
- Так делай же быстрей, орудуя умело.
- Уж скоро гость придет, его мы очень ждем,
Они пожалуют сюда с философом вдвоем.

(Клея уже давно влюблена в молодого красавца – капитана афинской стражи – Агностоса, и готовится принять его дома).

Мели:
Ах, госпожа, какое ж это наслаждение
Лучи твоих волос на теле, оголенном...
Ты будешь Афродитой без сомнения
В постели пред философом влюбленным.

Клея:
- Философы по разуму младенцы
Пред гениальностью Сократа и Платона,
Перевирают пересказом своим жалким
Их взгляды, убеждения, законы.
- А в том и состоит их главное искусство,
Чтоб преподать ученикам – учение, как мускус.

Мели:
- А капитан афинской стражи с виду броский,
Еще стоит с копьем у въезда в город?
Он выглядит нарядно и прекрасно…

Видя легкое смущение Клеи, думает:
“Так вот я для кого вожусь с прической”.

Клея объясняет:
Я встретила его на празднике Тесфорий,
Когда следил тот воин за порядком,
Отпущенная мужем из “неволи”,
С подругами гуляли мы по парку.

Мели, заслышав шаги, воскликнула:
- Твой муж идет по анфиладе, Клея!

Клея:
- Лишь он войдет, то сразу же объявит:
“Тебе привёз я, как всегда, подарки”.

Ксанф вбегает и сходу восклицает:
- О, радость моя – Клея, ты скучала?!
- Так принимай скитальца поскорее?
Подарок мой прими же ты сначала,
Диковинный подарок ждёт за дверью.

Клея подает знак Мели, та выходит.
Она формально целует Ксанфа? и просит положит подарок на скамейку.

Ксанф:
- Я не смогу его поднять ведь он огромен.
Хлопает в ладоши, входит Эзоп с тканью на голове, которая скрывает его лицо и верхнюю часть тела.

Ксанф срывает накидку.

Клея:
- Что за страшилище ты приволок такое,
Его увидев, затоскую и заплачу.
Лишусь я аппетита и покоя,
Он по уродству первый, не иначе.

Ты, что напился, что купил такую гадость,
Или погасли все на свете свечи.

Эзоп:
- Он не купил меня, а взял к рабу в придачу.

Клея удивленно:
- Чудовище владеет даром речи?!

Ксанф:
Работорговец, продавая Эфиопа,
Довольный своей прибылью обильной,
В знак благодарности за щедрую покупку
Довесок этот мне вручил столь “стильный”.

Ксанф хлопает в ладоши. Входит Мели и, увидев Эзопа, несдержанно издает возглас:
- О, Боже мой!

Ксанф:
- Вульгарно Мели, так вести, чтоб речью своей скудной,
Так невоспитанность свою выпячивать прилюдно.

Эзоп:
- К тому привык я господин, что дар чудесной речи,
Теряют многие всегда при первой со мной встрече.

Клея:
Сказал забавно ты сейчас, наш раб ничтожный.

Эзоп:
А я всегда забавен и не осторожен.

Клея:
- Но, почему?

Эзоп:
А потому, что слишком безобразен,
И в текстах я порой оригинальный,
Я удивленье вызываю этим сразу.

Ксанф:
- Ценю тебя за ум парадоксальный.

Эзоп:
- Приятно слышать от тебя мне речи эти,
- Благодарю тебя, что ум ты мой заметил.

Мели:
- Но, Ксанф! Раб может и умен и мудрым он бывает,
Но всех гостей твоих уродством распугает.
Да пусть простят мне боги речи эти,
Уродливей людей не видела на свете.

Эзоп, обращаясь к Мели:
- Они простят тебя, и ты не сомневайся,
Ведь для того придумали их люди.
- Вот сколько б над другим не издевайся,
Они простят тебя во всём, и даже в блуде.

Клея:
Ты остроумен для раба.

Обращается к Ксанфу:
- Ты, Ксанф подумай, вот над этим предложением,
Кто смог простить бы твой разврат без всяких подношений.

Ксанф, делает вид, что не заметил сарказма Клеи, обращается к прислуге:
- Мели пригласи сюда скорее
Подарок мой, моей прекрасной Клеи.
- Я как-то сразу и не догадался,
Ведь там за дверью Эфиоп заждался.

Зови его сюда, он будет без щербинки –
Мой дорогой товар, что я купил на рынке.

Мели хлопает в ладоши, вбегает Эфиоп. И под хлопки Ксанфа, словно лошадь, с возгласами скачет вдоль сцены. При приближении к Эзопу, тот отступает.

Ксанф, замечая отстранение Эзопа, спрашивает его:
- Как видно, он не нравиться тебе,
И, что же ты ответишь мне на это?

Эзоп:
- Предпочитаю я скотине в суете,
Зверей разумных из других сюжетов.

Ксанф обращается к Эфиопу:
- Ступай послушный раб, и отдохни.

Эфиоп уходит. Ксанф снимает лавровый венок с головы, и садится на скамейку. Мели моет ему ноги.
 
Ксанф продолжает:
Сегодня по пути домой,
Я приказал атлету Эфиопу,
В согласии, конечно, с головой,
За дерзость высечь нашего Эзопа.

Эзоп:
- Старался тот, и сёк без понуканья
Дикарь отменно справился с заданием.

Клея:
- И всё-таки за что тебя секли?

Эзоп:
- За то, что я дышать хотел свободно.

Клея:
- Пытался убежать, чтоб быть свободным?

Эзоп:
- Нет, было мне в тот миг угодно,
У Ксанфа о свободе попросить.

Клея:
- Мольба явилась поводом для порки?
Мой муж, как это не похоже на тебя.

Эзоп:
- Похоже госпожа, поскольку без разборки,
Он порку выполнил, жестоко, но любя.

Ксанф:
- Наверное, мой друг ты заскучал по плети?
Коль ты ведешь сейчас все разговоры эти.

Эзоп:
- Помилосердствуй господин! Пылают раны –
Все те, что прошлый раз оставил изверг.
Он выполнял заданье твоё рьяно,
И кровь моя текла, и превращалась в брызги.

Ксанф:
- Раб должен отличаться стоицизмом.

Эзоп:
- Рубцы на теле оскорбляют душу.

Клея:
- Зачем кормить раба, с таким вот эгоизмом,
Бессильного, прогнившего, как груша.

Ксанф обращается к Клее:
- Я расскажу тебе историю с корзиной,
Она тебя в обратном убедить сумеет.
- Эзоп, ну не тяни же ты резину,
Рассказывай, как это ты умеешь.

Эзоп:
- Ксанф много накупил тогда покупок:
Мешки с посудой, статуэтки, ткани,
И, чтобы не нести свой груз тяжелый,
Рабам распределил, они всё расхватали.

А мне достался хлеб в большой корзине,
Поскольку я немного задержался.
Медлительность была моей ошибкой,
Все дружно надо мною потешались.

Смеялся даже Эфиоп угрюмый,
Но ежедневно люди хлеб съедали,
И вот уже я нес саму корзину,
Идти так на легке, уж многие мечтали.


Ксанф:
- Возвышенно умен, и вел себя достойно,
И клад, что он нашёл, мне подарил спокойно.

Клея:
- Сокровищ он лишился добровольно?
- Я этого никак не понимаю.

Эзоп:
- Клад был тяжёл, а я всегда к богатству
Давнишнее презрение питаю.

- Когда взвалил сосуд на плечи Ксанфа,
Я уровнял патриция с рабами,
И Ксанф тащил его, и, обливаясь потом,
Шептал нам что-то пересохшими губами.

Клея:
- Но, как же ты мамону обнаружил?

Эзоп:
- Ксанф не сумел прочесть тогда ту надпись
На памятнике древнем у дороги.
- Я предложил раскрыть её значенье,
Чтобы свободу получить во имя Бога.

- Мы стали рыть траншею и наткнулись –
Сосуд с персидским золотом светился.
- Но сладкий сон обещанной свободы,
Как оказалось мне лишь только снился.

- А вместо этого я получил удары плетью,
И стал теперь рабом неприхотливым.
- Я лишь желал свободным стать на свете,
А оказался пленником ворчливым.

Клея обращается к мужу:
- Ты должен был исполнить обещанье.

Эзоп:
- Ну, что ты? Я ему теперь полезен,
Отыскиваю клады мимоходом,
В дела его семейные не лезу,
Доволен он теперь таким исходом.

- Моё калечество – спокойствие хозяев
За жен, что в клетках каменных томятся.
- Да и сбежать куда-нибудь из дома
С такими ранами, мне вовсе не удастся.
Любой поймает и отправит меня к страже,
А те вернут меня, и Ксанф меня накажет.

Клея:
- Освободи его.

Ксанф:
- Кого? Эзопа?

- А, что он будет делать на свободе,
В огромном мире и таком жестоком?
- Умрет! И грех от Зевса тяжким грузом
На сердце моё ляжет одиноком.

- Я что-то тут надолго задержался.
- Учить учеников пора, я знаю,
Ведь знания важней всего на свете.
- Тебя я дорогая покидаю.

Ксанф стремительно уходит. Мели с туникой Ксанфа уходит тоже.

Клея обращается к Эзопу:
- Так ты желаешь очень быть свободным?

Эзоп:
- У каждого раба живет в душе надежда,
Чтобы, припав к ручью не опасаться,
Что окрик ты получишь, как и прежде:
“Мол, хватит пить, не время наслаждаться”.

- Чем больше узнаю людскую низость,
Тем вдохновеннее люблю животных, так как
Они всех убивают ради пищи,
А люди из любви к убийствам всяким.

Клея:
- Ты разве понимаешь рык звериный?

Эзоп:
- У них язык простой, и уникальны звуки.
- Они другим сигналят только криком:
“Враг приближается” - бери же ноги в руки,
И прочь отсюда – все, испуганные рыком.
- Иль “Голоден”, “Люблю и ожидаю”,
Вам сообщат они и в трелях, рыке, лае.

- Я часто изучал язык хозяев
Из разных стран, в которые был продан,
Они друг друга редко понимают
В обилии словесном – как исходом.

Клея:
- Ты хочешь быть свободным, так беги же,
Используй шанс, чтоб воплотить надежду
В реальность быть свободным и прекрасным,
Таким, каким до рабства – стойким, прежним.

- Немедленно беги, я не неволю,
Я вправе отпустить раба на волю.

Эзоп:
- Я не могу. Страх беглеца удавка, не иначе.
- Свобода ведь не тайна там какая,
Свободу эллин под плащом не прячет,
Хоть о свободе я всегда мечтаю.

- Тебя накажут за твоё самоуправство,
За мой побег. Я тем закон нарушу.
- И совесть, словно мышь в чулане темном
По зернышку мне изгрызет всю душу.

Клея:
- Ты изумительно умён, но очень уж наивен,
Порядочность твоя подругою не станет
Ни миру алчному, ни доле бесталанной,
И, каждый идиот, и тот тебя обманет.

Эзоп:
- Свободный волк собаку повстречал,
Откормленную, сытую и злую.
И взгляд его на шею вдруг упал,
Спросил: “Кто раскормил тебя такую?”

Ошейник подсказал ему ответ,
Живет в неволе, и подметки лижет.
- Избави Бог меня судьбы такой.
Быть в кабале, достоинства нет ниже.

Клея:
- Ты этой басней тешил многих их?

Эзоп:
- Софист спросил: “Что это в басне значит?”
Поскольку выстроил он для себя и их
Свой мир утех плотских,
То жить он будет так, а не иначе.

А мы с тобой характерами схожи,
Годами не смиряемся с неволей!
И этим я и ты – мы судьбами похожи,
И ищем для себя мы лучшей нашей доли.

Клея:
- Но, как же ты узнал, что я не примирилась?

Эзоп:
- По блеску глаз твоих, о чём они мечтают.
Души мятежной, словно на разрыв,
Вдруг искрой вспыхнув, все желанья отражают,
И мне понятен этот твой загадочный порыв.

Клей:
- Взор скрещивать нельзя рабу с господским взором,
Под страхом новой порки запрещаю!

Эзоп:
Да, ты права, хочу понять тебя я,
Поэтому глаза твои читаю,
А понимая, в них я утопаю,
В зрачках бездонных, как у Афродиты.

Клея опускает глаза и просит:
- Ну расскажи мой друг ты для меня ту басню.

Эзоп:
- Голодная лиса увидев на беседке,
Кисть винограда, но достать его не может.
И удаляясь, всем сказала громко:
“Он не созрел, и он мне не поможет”

Клея:
- Ты поясни, что эта басня значит?

Эзоп:
- Твой разум не позволит вторить мужу…

В гостиную вбегает Ксанф с довольным видом и восклицает:
- Жена! Я только что открытьем гениальным
Потряс весь Самос! И поверь мне без сомненья,
Затмил величием своим я нашего Сократа.

Клея:
- А может быть нам хватит потрясений?

Ксанф торжественно представляет Агностоса:
- Все блага мира для него презренны,
Страдания и радости безлики.
В зерцале ощущений и желаний
Он хладнокровен, стоек и велик тем.

В форме капитана афинской стражи с большим щитом и мечом входит Агностос – мужчина атлетического телосложения. Увидев Клею, пытается уйти, но Ксанф останавливает его.

Ксанф представляет ему своих домашних:
- Моя супруга Клея, это раб Эзоп.
Родился он в Афинах, как и Гомер.
Он басни сочиняет – прямо в лоб.
Остер, умен, и ум его не помер.

Эзоп:
- Я господин во Фракии родился.

Ксанф:
- Пускай во Фракии, но речь здесь не об этом.
- Что за привычка приводить всё часто к спору.
- Ведь часто человек с немым ответом,
Не станет спорить, чтоб не вызвать ссору.

Клея:
- Ты капитан дворцовой стражи из Афин?

Агностос издает невнятный звук, похожий на:
- М-мм, да.

Ксанф:
- Увидел я приезжего средь массы,
Беседуя в тот миг с учениками,
Желая оказать ему любезность,
Я пригласил его, и вот он перед вами.

- Спросил его с улыбкою радушной:
“Не хочет ли он чарку выпить стоя”
Он покачал своею головою,
И дал понять, что выпивать не стоит.

- Тогда я предложил ему на выбор
Пойти со мною в баню, в храм, к гетерам.
- Он вновь качнул своею головою,
И я решил, что дорожит карьерой.

- Впервые встретил я такого человека,
Которому от жизни ничего не надо.
Ведь было так всегда от века к веку,
Что каждый жаждал получить награду.

- Кто от любви, а кто-то от богатства,
И вдруг встречаю юного аскета,
Который счастлив просто жить, мечтая,
Он молод и красив при всём при этом.

Клея:
- Да, он, красив, и это я не скрою.

Ксанф обращается к Эзопу:
- А ты, Эзоп, что скажешь о герое?

Эзоп обращается к Агностосу:
- Ты любишь жизнь, ту, что получилась?

Агностос в задумчивости:
- М-мм! Ищет, чтобы ответить.

Ксанф:
- Как видим мы ответа у героя нету.

Эзоп:
- Страдал бы ты, когда во время пытки,
Тебе срезали сразу оба уха,
Копьём горячим выкололи очи,
А ты желал бы жить, без зрения и слуха?

Агностос:
- М-мм!

Ксанф:
- Как видишь, что ответ его гранита тверже,
Когда мы все его ответы подытожим.

Эзоп:
Ксанф! Он влюблен, и даже безнадежно,
Иначе б капитан дворцовой стражи
Не стал бы быть таким столь осторожным,
Когда ему другое столь неважно.

Клея с волнением обращается к Агностосу:
- Ты без взаимности влюблен, О! друг любезный?

Продолжение следует.

Друзья, я медленно день за днем экспромтом буду описывать эту трагедию. Поэтому постоянно заглядывайте на мои странички, и читайте продолжения этого изложения. Надеюсь, моё изложение понравиться вам.

Николай Гущин, начало 30 августа 2024 года