Желудь Грушницкого от яблони Ньютона

     Мелкотравчатость предыдущей сказочки, шелупень информационного мира вместо пристойных персонажей пусть и мелких, но все же литературных форм, почему - то направили мои мысли к Витухновской, чьи таланты в рифмоплетстве не так выпуклы, как мои потуги изрыгать прозу, но та же мелочевка, продемонстрированная мною в истории о Певзнере и шершавом, отчего - то занимает и Алину Ляксандровну, хотя, кто знает, разве, Мариэтта Чудакова, возможно, что и Пошкин, так сказать.
    - Встренул я надысь околотошного Кандыбу, - неторопливо говорил Пошкин покойно сидевшим в рядок на кушетке приятелям, неспешно расхаживая по горнице, - тот и сунь мне прямо в руки газету  " Копейку ". Ну, делать нечего, надо читать. Чту. Там сначала шалишь и не балуй, потом Путин и Рютин, Милютин, Милюков и Плеханов. Краткие сообщения с мест, объявление трудящихся суками, тяжелейшая жизнь в соседнем уезде, уезд и приезд Габриэльши, что арию Пиковой дамы уфальцетила, в общем, все как обычно. Но необычны мысли, в моей кучерявой голове клубящиеся. Бросил я газетку в канаву, а сам думаю : а не пидарас ли ты, брат Пошкин ? Как есть ведь лошара и гнида, гад ты, Пошкин, раз такой х...ней интересуешься.
     - Верно, - отозвался из центра кушетки, двигая локтями сидевших по бокам Вяземского и Кюхельбекера, Денис Давыдов, молодцевато приподнимая плечом полковничий эполет, - никуда не годится, товарищи. Почему такие парни, как мы, должны знать, что такое дювэ ?
     - Потому, - гнусаво ответил Кюхля, долгообразно почесывая нос пальцем, - что мы потребители.
     - В одной из сказочек, - назидательно заговорил Вяземский, медленно протирая очки носовым платком, - маленький медвежонок, более известный как Пох, на такое ответил, что ситуайены.
     - Вот ! - воскликнул, подпрыгнув, Пошкин. - Именно ситуайены. Гражданственность, доблесть, глобализм.
     В горенку почти неслышно прокрался в самокатных пимах дворовый казачок Лаврик. Шепнул что - то на ухо барину и тут же вышел, оставив принесенный с собой холст у канапе. Пошкин развернул холст лицом. Толстая баба сально скалилась с холста, беззаботно стекая жиром к груде битой птицы внизу картины.
     - Рубенсовская бабища - то, - сразу же узнал образ Давыдов, закрывая глаза ладонями. - И видеть не хочу такой образины.
     - А тебе что, - выкрикнул Вяземский, уставая от острого локтя сотоварища, тычущегося в район селезенки, - голых мужиков подавай ?
    Кстати, я опять угораю по порнофоткам прелестных кроссдрессеров, это, видимо, причина такого пассажа, так сказать, самообъяснение замыслов и помыслов.
    - Но ведь и Гоголь обосрался бульбой, - направлял разговор в нужную ему сторону Пошкин, переворачивая холст тылом к зрителям, - мой поп с Балдой явно же не стоят Онегина, зачем же Певзнер с шершавым - то ?
    - А зачем Витухновская на всякую мелочуху разменивается ? - задал целесообразный вопрос Кюхельбекер. - Перефразируя скажу, что всю дорогу за важность трындеть - скоро устанешь.
   - Не устанешь, а замылишь, - поправил приятеля Пошкин, снова разворачивая холст лицом, - чем чаще гонять за важность, тем она обесцененней становится. Девальвация ценностей, дискредитация и абстракционизьм, мать вашу так.
   - Кушать подано, - объявила кухарка Мавруша, появляясь в дверях с Лавриком под ручку. Баре отправились кушать, порешив разговор о важнейшем и не совсем прикончить, сыграть затем в штосс, соорудив небольшой банчок, и разбежаться по своим делишкам. Утром они узнали, что Пошкин переименовался в Ганнибала.
   - Всех нае...л, - брюзжал Давыдов, оставаясь Давыдовым, так как по военной ведомости менять наименования не позволялось Уставом, это вам не Гиркин, который Стрелков, это армия императорская, прошедшая. Он подумал о возможных наименованиях Кюхельбекера и скоро устал, потому как у немцев всякое возможно, но вот Вяземский точно стал братаном морским дьяволом дочери Кайдановского, а тот ни разу вот не Клаус Кински. Как хочешь вот крути, но снова же вылезет мелкотравчатость и фуфловость всего и во все времена, что было сделано и задумано тута. Судьба, наверное, такой. Хотя, тот вроде дядя. Да какая, на х...й разница, в их кумовстве и местничестве, все одно бездари и бесталанные ублюдки, что сами, что предки их.