Не забывайте Матерей!

Глава 1

Сосновка. Маленькая деревенька, затерянная среди бескрайних полей и густых лесов. Здесь, в покосившемся от времени домике с голубыми наличниками, доживала свой век Мария Ивановна. Семьдесят три года пронеслись, как один миг, оставив после себя морщины на лице и седину в волосах, но не сломив дух этой удивительной женщины.

Каждое утро, словно по расписанию, Мария Ивановна, кряхтя и охая, подходила к окну. Её выцветшие голубые глаза вглядывались в пыльную дорогу, убегающую за горизонт. Она ждала. Ждала своего Матвейку, своего единственного и такого далекого сына.

«Ах, Матвейка, Матвейка,» — шептала она, поглаживая старую фотографию на комоде. — «Как же ты там, в своём большом городе? Не забыл ли совсем про старую мать?»

Воспоминания накатывали волной. Вот маленький Матвей, смешно перебирая пухлыми ножками, делает свои первые шаги. А вот он, уже подросток, гордо демонстрирует свою первую пятерку по алгебре. И наконец — молодой мужчина с чемоданом в руках, уезжающий покорять столицу.

«Мам, я обязательно буду звонить каждый день!» — эхом отдавались в памяти его слова.

Мария Ивановна горько усмехнулась. Каждый день… Как бы не так! Сначала звонки были частыми, потом — раз в неделю, а теперь… Теперь она сама набирала его номер, слушая долгие гудки в трубке.

— Алло, мам? — наконец раздавался в трубке знакомый голос, но какой-то чужой, деловой.

— Матвейка, сынок! Как ты там? Может, приедешь на выходных? Я пирогов напеку, с яблоками, как ты любишь.

— Мам, ну ты же знаешь, как я занят. Работа, встречи… Давай как-нибудь потом, хорошо? Я перезвоню.

И снова тишина в трубке. Мария Ивановна тяжело вздыхала, вытирая набежавшую слезу краешком платка.

Дни тянулись, похожие один на другой. Старушка все реже выходила на улицу, все чаще оставаясь наедине со своими мыслями и воспоминаниями. Соседи, обеспокоенные её затворничеством, пытались достучаться, но Мария Ивановна лишь отмахивалась: «Всё хорошо, просто устала немного.»

А в это время в шумном мегаполисе Матвей, успешный бизнесмен, мчался с одной встречи на другую. Его жизнь была расписана по минутам: переговоры, контракты, деловые ужины. В этой круговерти не находилось места для звонка матери, не говоря уже о визите в родную деревню.

Но судьба порой преподносит нам жестокие уроки…

Звонок раздался поздно вечером, когда Матвей, уставший после трудного дня, собирался лечь спать.

— Алло, это Матвей? — раздался в трубке незнакомый женский голос. — Я Анна, соседка вашей мамы из Сосновки. Извините за поздний звонок, но… Мы уже неделю не видели Марию Ивановну. Она не выходит из дома, на стук не отвечает. Мы волнуемся…

Эти слова ударили Матвея, словно молния. Он почувствовал, как холодный пот выступил на лбу, а сердце заколотилось с бешеной скоростью.

«Мама… Что с ней? Почему я не звонил так долго?» — мысли вихрем закружились в голове.

Не раздумывая ни секунды, Матвей бросился к машине. За окном бушевала метель, снежные хлопья кружились в свете фар, но он не обращал на это внимания. Всё, что имело значение сейчас — это добраться до мамы.

Дорога, обычно занимавшая три часа, растянулась на вечность. Матвей вцепился в руль, вглядываясь в белую пелену перед собой. Машину то и дело заносило на скользком асфальте, но он упрямо продолжал движение.

«Держись, мама. Я еду. Я уже близко,» — шептал он, словно мантру.

Но природа словно испытывала его решимость. В нескольких километрах от Сосновки дорогу преградил огромный сугроб. Матвей выскочил из машины, не чувствуя холода. Он пытался разгрести снег голыми руками, но это было бесполезно.

Отчаяние накрыло его с головой. Он упал на колени прямо в снег, чувствуя, как слезы замерзают на щеках.

«Прости меня, мама. Прости за всё,» — рыдал он, вспоминая все те моменты, когда мог приехать, позвонить, просто быть рядом.

Ночь Матвей провел в машине, кутаясь в тонкое одеяло и проваливаясь в тревожный сон. Ему снилась мама — молодая, красивая, такая, какой он помнил её в детстве. Она улыбалась и протягивала к нему руки, но как только он пытался дотянуться до неё, она таяла, словно снежинка на ладони.

Утро принесло спасение в виде трактора, расчищающего дорогу. Матвей, не чувствуя усталости после бессонной ночи, рванул вперед, как только образовался узкий проезд.

Глава 2

Сосновка встретила Матвея зловещей тишиной. Заснеженные улицы казались безжизненными, лишь ветер завывал между домами, словно оплакивая чью-то судьбу. Сердце Матвея колотилось как безумное, когда он свернул на знакомую с детства улицу.

И вот он — родной дом. Но что-то было не так. Распахнутые настежь ворота хлопали на ветру, словно крылья раненой птицы. Дверь в дом была приоткрыта, будто приглашая войти незваного гостя.

«Господи, только бы с мамой всё было в порядке,» — пронеслось в голове Матвея, когда он, выскочив из машины, побежал к дому, проваливаясь по колено в сугробы.

— Мама! Мамочка! Я здесь! Я приехал! — кричал он, но лишь эхо отвечало ему, отражаясь от стен пустого дома.

Ворвавшись внутрь, Матвей на мгновение замер. Комната, такая родная и знакомая, словно застыла во времени. Те же выцветшие обои с цветочным узором, которые он помнил с детства. Тот же старенький комод с фотографиями в рамках. И та же кровать у дальней стены…

Сердце Матвея пропустило удар. На кровати, укрытая ветхим лоскутным одеялом, которое когда-то сшила ещё бабушка, лежала неподвижная фигура.

«Нет, нет, нет,» — шептал Матвей, медленно приближаясь к кровати. Каждый шаг давался с трудом, словно ноги налились свинцом.

Дрожащей рукой он коснулся плеча лежащего человека. Страх сковал его, когда он медленно повернул фигуру к себе.

Бледное лицо матери с закрытыми глазами. Такое родное и такое… безжизненное.

— Мама… мамочка… — слова застряли в горле, превратившись в едва слышный шёпот.

Секунды тянулись вечностью. И вдруг… Лёгкое движение ресниц. Слабая улыбка на бледных губах.

— Сынок… ты приехал… — прошептала Мария Ивановна, с трудом открывая глаза.

Волна облегчения накрыла Матвея с головой. Он рухнул на колени у кровати, обнимая хрупкое тело матери, прижимая её к себе, словно боясь, что она может исчезнуть.

— Мамочка, прости меня! Я так виноват перед тобой! — рыдал он, целуя её морщинистые руки, седую голову. — Я больше никогда, слышишь, никогда тебя не оставлю!

Мария Ивановна слабо улыбнулась, поглаживая сына по голове. Её рука, такая тонкая и почти прозрачная, казалась невесомой.

— Ну что ты, Матвейка, не плачь. Я просто прилегла отдохнуть немного. Старость, знаешь ли, не радость. Всё тяжелее становится…

Матвей поднял заплаканное лицо, вглядываясь в родные черты. Несмотря на бледность и явную слабость, глаза матери по-прежнему светились той же бесконечной любовью и добротой, которую он помнил с детства.

— Мам, как же так? Почему ты не сказала, что тебе плохо? Почему не позвонила? — вопросы вырывались сами собой.

Мария Ивановна тяжело вздохнула:

— А зачем, сынок? У тебя своя жизнь, свои заботы. Не хотела тебя беспокоить. Да и что я могла сказать? «Сынок, мне одиноко»? «Сынок, я болею»? Ты бы всё равно не смог приехать…

Каждое слово матери было как удар ножом в сердце Матвея. Он вспомнил все те разы, когда обещал приехать и не приезжал. Все те звонки, которые он «забывал» сделать.

— Мама, прости меня, — прошептал он, чувствуя, как слёзы снова наворачиваются на глаза. — Я был таким эгоистом. Думал только о себе, о своей карьере. А ты здесь… одна…

Мария Ивановна слабо покачала головой:

— Не вини себя, сынок. Я горжусь тобой. Ты добился всего сам, стал успешным. Это ли не счастье для матери?

— Какой успех, мама? — горько усмехнулся Матвей. — Что толку от всех денег мира, если я забыл о самом главном? О тебе.

Глава 3

Матвей суетился по дому, пытаясь создать хоть какое-то подобие уюта в промерзшей комнате. Его руки дрожали, когда он разжигал печь, неловко укладывая поленья и бумагу.

«Господи, как же я мог допустить, чтобы мама жила в таких условиях?» — мысль эта жгла его изнутри, заставляя сердце сжиматься от боли и стыда.

Огонь наконец разгорелся, робко лизнув сухие поленья. Матвей плотно закрыл дверцу печи, надеясь, что тепло скоро разойдется по комнате.

— Мама, — он присел на край кровати, нежно поглаживая морщинистую руку матери, — я скоро вернусь, только фельдшера позову. Тебе нужна помощь.

Мария Ивановна слабо улыбнулась:

— Не стоит беспокоиться, сынок. Я просто немного простудилась…

Но сухой, надрывный кашель, прервавший её слова, говорил об обратном. Матвей почувствовал, как страх холодной рукой сжимает его сердце.

— Я мигом, мама. Только никуда не вставай, хорошо?

Выбежав на улицу, Матвей достал телефон. Связь барахлила, но после нескольких попыток ему удалось дозвониться до местного фельдшера.

— Анастасия Петровна? Это Матвей, сын Марии Ивановны. Умоляю, приходите скорее! Маме очень плохо!

Голос его дрожал, выдавая всю глубину отчаяния и страха.

Анастасия, молодая женщина с добрыми глазами и решительным характером, прибыла через пятнадцать минут. Она быстро осмотрела Марию Ивановну, прослушала лёгкие и нахмурилась.

— Пневмония, — сказала она, поворачиваясь к Матвею. — И, судя по всему, затяжного характера. Нужна срочная госпитализация.

Эти слова ударили Матвея, словно обухом по голове. Пневмония? У мамы? И как давно?

Анастасия тем временем уже готовила шприц с лекарством.

— Это антибиотик, — пояснила она. — Должен немного облегчить состояние. Но в больницу нужно обязательно.

Сделав укол и дав Марии Ивановне таблетки от кашля, Анастасия попросила воды. Матвей, словно в тумане, побрел на кухню. Руки его тряслись так сильно, что он едва не выронил стакан.

«Соберись, — приказал он себе. — Ты нужен маме. Сейчас не время раскисать».

— До ближайшей больницы 20 километров, — сказала Анастасия, вытирая руки. — Надо срочно выезжать. Каждая минута на счету.

Матвей кивнул, пытаясь собраться с мыслями.

— Мама, — он подошел к кровати, — нам нужно ехать в больницу. Я отнесу тебя в машину, хорошо?

Мария Ивановна слабо кивнула, не находя сил для возражений.

Матвей бережно поднял мать на руки, поражаясь тому, какой лёгкой она стала. Сердце его сжалось от боли и вины.

— Анастасия Петровна, — обратился он к фельдшеру, — вы поедете с нами? Я… я боюсь, что не справлюсь один.

Анастасия на мгновение заколебалась. У неё было много работы в деревне, но, увидев слезы в глазах Матвея и бледное лицо Марии Ивановны, она решительно кивнула:

— Конечно, поеду. Вам может понадобиться помощь в дороге.

Дорога до больницы казалась бесконечной. Матвей вел машину, стараясь объехать каждую выбоину, каждый ухаб. Каждый стон матери отзывался болью в его сердце.

— Потерпи, мамочка, — шептал он. — Мы почти приехали.

Анастасия сидела рядом с Марией Ивановной, держа её за руку и проверяя пульс.

— Всё будет хорошо, Мария Ивановна, — успокаивала она. — Вы сильная, вы справитесь.

Наконец, впереди показались огни больницы. Матвей резко затормозил у приемного покоя и выскочил из машины.

— Помогите! — закричал он, вбегая в здание. — Моей маме нужна помощь!

Санитары быстро выкатили каталку. Матвей помог им осторожно переложить Марию Ивановну.

— Мама, я рядом, — шептал он, держа её за руку, пока они быстро шли по коридору. — Я никуда не уйду, слышишь?

В приемном покое их встретил дежурный врач. Он быстро осмотрел Марию Ивановну и отдал несколько распоряжений медсестрам.

Глава 4

Больничный коридор казался Матвею бесконечным. Он сидел на жесткой скамейке у палаты матери, чувствуя, как каждая минута ожидания растягивается в вечность. Вокруг него сновали медсестры, проходили другие посетители, но он не замечал ничего этого. Все его мысли были с мамой, за закрытой дверью палаты.

«Как же так получилось?» — этот вопрос снова и снова крутился в его голове. Он смотрел на свои руки, все еще хранившие тепло маминых ладоней, и чувствовал, как к горлу подкатывает ком.

Внезапно дверь палаты открылась, и Матвей вскочил, словно пружина. Вышедший врач выглядел усталым, но держался профессионально.

— Вы сын Марии Ивановны? — спросил он, глядя на Матвея.

— Да, это я. Как она? Что с ней? — слова вырывались сами собой, выдавая всю глубину его тревоги.

Врач глубоко вздохнул, прежде чем начать говорить:

— У вашей матери обнаружено переохлаждение организма и двусторонняя пневмония. Состояние очень тяжёлое, — он сделал паузу, давая Матвею возможность осознать сказанное. — Мы провели все необходимые процедуры — поставили капельницы с антибиотиками, делаем ингаляции с противовоспалительными препаратами, следим за показателями. Но болезнь запущена, потребуется время на восстановление. Придётся оставить её здесь под наблюдением.

Каждое слово врача било Матвея, словно молотом. Он чувствовал, как земля уходит из-под ног.

— Хорошо, я понял, — тихо ответил он, опустив голову.

Врач положил руку ему на плечо:

— Мы сделаем все возможное. Сейчас главное — время и правильное лечение.

Матвей кивнул, не находя слов для ответа. Когда врач ушел, он снова опустился на скамейку, погрузившись в тяжелые мысли.

Сколько раз за последние годы он видел на экране телефона мамин номер и не брал трубку? Сколько раз обещал перезвонить и забывал? «Важные дела», «срочные встречи», «нет времени» — все эти оправдания теперь казались такими пустыми и ничтожными.

«И вот теперь она при смерти из-за моей безответственности», — эта мысль жгла его изнутри, не давая покоя.

Внезапно тишину больничного коридора нарушил звонок мобильного. Матвей вздрогнул, доставая телефон из кармана. На экране высветилось имя жены.

— Алло, — его голос звучал устало и безжизненно.

— Матвей? Господи, наконец-то! Что случилось? Где ты? — голос жены был полон тревоги.

Матвей глубоко вздохнул и рассказал ей о состоянии матери. С каждым словом он чувствовал, как тяжесть вины давит на него все сильнее.

— Ой, как же так получилось! — воскликнула жена. — Надо было её раньше госпитализировать! Как она там одна-то столько времени? Бедная старушка, ей же за 70!

Матвей молчал, не зная, что ответить. Каждое слово жены было как укор.

— Держись там, я приеду как смогу, — добавила она уже мягче.

— Хорошо, — ответил Матвей. — Я буду сообщать об изменениях.

Повесив трубку, он еще долго сидел, глядя в одну точку. Мысль о том, чтобы уехать домой, даже не приходила ему в голову. Его место было здесь, рядом с мамой.

Проходившая мимо медсестра Марина, молодая женщина с добрыми глазами, остановилась рядом с ним:

— Может, вам стоит отдохнуть? — предложила она мягко. — Привести себя в порядок, поесть? Вы ведь тут уже несколько часов сидите.

Матвей только махнул рукой:

— Спасибо, но я в порядке. Сил хватит.

Марина понимающе кивнула и пошла дальше по своим делам, а Матвей остался сидеть, погруженный в свои мысли и чувство вины.

Глава 5

Больничные дни сливались в один бесконечный поток тревоги и ожидания. Матвей практически не покидал больницу, лишь изредка выходя на улицу, чтобы подышать свежим воздухом и немного прийти в себя.

В одну из таких ночей, когда звезды холодно мерцали на черном небе, а воздух был пропитан запахом приближающейся весны, Матвей почувствовал, что ноги едва держат его. Усталость навалилась внезапно, словно тяжелое одеяло.

«Нужно немного отдохнуть,» — подумал он, направляясь к своей машине на стоянке.

Забравшись на заднее сиденье, Матвей даже не успел толком устроиться, как сон уже накрыл его с головой.

И вот он снова маленький мальчик, бегущий по зеленому лугу. Солнце ярко светит, ветер играет в волосах. Вдруг он замечает маленького рыжего котенка, карабкающегося вверх по огромному клену.

«Кис-кис,» — зовет Матвей, но котенок только забирается выше.

Недолго думая, мальчик начинает карабкаться вслед за ним. Ветки царапают руки, кора больно впивается в ладони, но Матвей упрямо лезет вверх. Вот уже котенок почти рядом, нужно только протянуть руку…

И вдруг треск. Тонкая ветка не выдерживает веса мальчика, и Матвей летит вниз. Падение кажется бесконечным. А потом — удар. Острая боль пронзает колено, из глаз брызгают слезы.

Матвей поднимается на ноги, хромая и оставляя за собой кровавый след, бежит домой. Сердце колотится от страха и боли.

«Мама!» — кричит он, подбегая к дому.

Дверь открывается, и на пороге появляется она — молодая, красивая, с теплыми карими глазами. Увидев сына, вся в слезах и крови, она ахает и тут же заключает его в объятия.

«Матвеюшка, что случилось?» — спрашивает она, гладя его по голове.

Сквозь рыдания мальчик рассказывает о котенке и падении. А мама слушает, успокаивающе покачивая его в своих объятиях.

«Ну, Матвеюшка, не плачь. Всё хорошо, я рядом. Сейчас обработаем коленку, и ты быстро поправишься,» — говорит она, и от её слов становится тепло и спокойно.

Матвей резко открыл глаза. Он лежал на заднем сиденье своей машины, а по щекам текли настоящие слезы. Сон был настолько ярким, что он все еще чувствовал тепло маминых объятий и запах её волос — такой родной, такой успокаивающий.

Внезапно тишину ночи разорвала трель телефонного звонка. Матвей вздрогнул, пытаясь понять, где он и что происходит. Дрожащими руками он достал телефон.

«Алло,» — хрипло произнес он.

«Матвей Александрович? Это доктор Сергеев, лечащий врач вашей матери,» — раздался в трубке взволнованный голос.

Сердце Матвея замерло.

«Что случилось? С мамой все в порядке?» — выпалил он, чувствуя, как страх сковывает его.

«Мария Ивановна пришла в сознание. Она слабая, но в сознании. И… она звала вас.»

Матвей почувствовал, как к горлу подкатывает ком.

«Я сейчас буду,» — выдохнул он и, не дожидаясь ответа, бросился к больнице.

Коридоры казались бесконечными. Матвей бежал, не обращая внимания на удивленные взгляды медсестер. Наконец, вот она — дверь маминой палаты.

Он на мгновение замер, пытаясь успокоить бешено колотящееся сердце, а потом тихонько вошел.

Мама лежала на больничной койке, такая маленькая и хрупкая. Бледная, исхудавшая за неделю болезни, она казалась почти прозрачной на фоне белых больничных простыней. Но её глаза… Они были открыты и смотрели прямо на Матвея.

«Матвей…» — её голос был едва слышным шепотом, но для Матвея он прозвучал громче любой музыки.

Она слабо улыбнулась и протянула к нему дрожащую руку. Матвей в два шага оказался рядом, бережно сжимая её холодные тонкие пальцы в своих теплых ладонях.

«Как ты, мам? Я здесь, рядом. Всё будет хорошо,» — произнес он, чувствуя, как к горлу подкатывает ком, а глаза наполняются слезами.

Мама ласково посмотрела на сына, в её глазах читалась бесконечная любовь и нежность. Она попыталась что-то сказать, но силы оставили её. Глаза медленно закрылись, а рука в ладонях Матвея обмякла…

Пролог

Утро в деревне Сосновка всегда начиналось одинаково — с первых лучей восходящего солнца, пробивающихся сквозь листву старых яблонь. Роса искрилась на траве серебристым ковром, создавая иллюзию, будто за ночь выпал легкий снег. Свежий утренний воздух был напоен ароматами цветущих вишен и сирени, а также едва уловимым запахом дыма из печных труб — некоторые хозяйки уже начали готовить завтрак.

Радостное щебетание птиц доносилось из густых крон деревьев, словно приветствуя новый день. Постепенно оживала и сама деревня, наполняясь звуками повседневной жизни.

Мария Ивановна, как обычно, проснулась с первыми лучами солнца. Несмотря на преклонный возраст, она по-прежнему любила встречать рассвет. Накинув старенькую, но чистую шаль, она вышла на крыльцо.

Её взгляд тут же остановился на резвящихся по двору внуках. Сердце наполнилось теплом при виде этой картины. Мальчишки с восторженными криками носились туда-сюда, запуская самодельный самолётик, который смастерил для них Матвей.

— Бабушка Маша, смотри, он летает! — радостно закричал младший внучек, Мишка, и помахал бабушке рукой. Его глаза сияли от восторга, а щеки раскраснелись от бега.

Мария Ивановна улыбнулась и помахала в ответ. "Какое счастье," - подумала она, - "видеть, как растут внуки, слышать их смех." Ещё год назад она и мечтать не могла о такой жизни.

На улице Алёна, жена Матвея, хлопотала у костра. Она разожгла огонь и поставила висячий котел с кашей на треножник. Вкусный запах разносился по округе, заставляя желудки урчать от предвкушения.

— Мам, завтрак скоро будет готов! — крикнула Алёна, помешивая кашу большой деревянной ложкой.

Матвей, вытирая пот со лба, подошел к матери. Его рубашка была испачкана в земле и опилках — он с раннего утра был занят работой по хозяйству.

— Ну как ты, мам? — спросил он, с любовью глядя на Марию Ивановну. — Я тут крышу подлатать собрался, видишь — течет кое-где, — он указал на несколько мест, где черепица явно нуждалась в замене. — А с новой недели сюда бригаду пригоню. Они тут все в порядок приведут, — пообещал он.

Мария Ивановна с нежностью посмотрела на сына. Как же он изменился за этот год! Из вечно занятого бизнесмена превратился в заботливого сына и отца, который всё свое время посвящал семье.

— Спасибо, сынок, за заботу, — тихо сказала она, чувствуя, как к горлу подкатывает ком. — Ты уж не надрывайся сильно-то.

Матвей обнял мать за плечи:

— Не волнуйся, мам. Я в порядке. Главное, что мы все вместе.



Сидя за завтраком в кругу семьи, слушая веселую болтовню внуков и глядя на счастливые лица сына и невестки, Мария Ивановна думала о том, как удивительно порой складывается жизнь. Иногда нужно пройти через тяжелые испытания, чтобы понять, что действительно важно.

Она посмотрела на небо, где в вышине парил самодельный самолетик, и улыбнулась. Жизнь продолжается, и теперь она полна любви, заботы и счастья. И это — самое главное.