На связи до потери пульса

 Совсем недавно солнце, наконец, скрылось за чернеющимися верхушками леса, оставив  за собой лишь алые, словно напитанные кровью, облака. Красноватые блики падали на зеркальную поверхность луж в низинах и небольших оврагах. Выстрелы только-только поутихли, ещё слабо отзываясь протяжным звоном в ушах. Теперь бойцам казалось, что разреженный ноябрьский воздух и вовсе не пропускал звуков. Они быстро отвыкли от тишины, покоя...

     Жизнь кипела лишь в наспех вырытых окопах, потому как везде вокруг витала только смерть. Солдаты старались успеть за короткую ночь перевязать раны себе и товарищам, черкануть пару строк в записную книжку. Жаль нормально не удастся выспаться: в войну ночи  короткие, беспокойные.

    Землянка со связью находилась чуть поодаль. Отлично замаскирована и укреплена, она охранялась несколькими бойцами. Сидели в потемках. Не дай Бог, немец увидит хоть малейший дымок или свет.
     - Товарищ лейтенант, сержант Новиков дежурство закончил! Акимов только что доложил, что наши ребята неполадку на линии устранили, назад возвращаются.
     Лейтенант оторвался от карт, разложенных на столе, устало взглянул на бойца.
     - Вот и славненько. Ещё бы без происшествий возвратились. Ты, Новиков, давай спать ложись, когда те ещё вернутся! А я пока подежурю.

     Лейтенант потянулся и надел  наушники, тупо уставившись в молчавший прибор. Новиков зевнул и завалился на топчан, стоявший в темном углу землянки. Голова от холода, пробиравшего до мурашек, была абсолютно свежая, никакие мысли этим вечером к счастью не мучили. Боец поёжился и накрылся тяжёлой мёрзлой шинелью. Веки тут же, словно наполнились свинцом, дрогнули и сомкнулись.

     Меньше чем через час дыхание перехватило от резкой боли в висках, вызванной разрывающимися тишину короткими сигналами. Лейтенант к тому же нервно постукивал карандашом по столу.
     - Товарищ лейтенант, что передают?
     - Наши ещё одну поломку обнаружили. Скорее  всего, около пруда в ельнике. Дальше, по крайней мере, сигналы не доходят.
    -Так, верно, после вчерашней бомбёжки провод пострадал?
    -Да, после нее. Бойцы вот только вымотаны уж наверняка. Скоро должны вернуться, а утром снова в путь.
     -Я бы не стал утра дожидаться, товарищ лейтенант. Немцы огонь на рассвете  откроют, хорошо, если  без самолётов. До рассвета идти надо. Предлагаю, одному мне идти.
     -Думаешь, сам справишься?
     -Не впервой мне, товарищ лейтенант! Справлюсь!

     Тогда они вместе склонились над исчерченной картой, что-то обсуждая и тыкая карандашом в разные точки. Прибор время от времени трещал: лейтенант быстро переключался на волны, проверяя неисправность на одной из них. Наконец, маршрут был проложен.
     Боец перебросил мешок через плечо, поправил шапку.
     -Ну, Новиков, с Богом!
     -Так точно, товарищ лейтенант!

     Сержант шагнул из землянки прямо в ночь. Все вокруг застыло от первого мороза, даже воздух этим вечером был вовсе не прозрачным. Ужасная темнота, казалось,  обрела плоть. Здесь в начале декабря снега почти не было, он едва скопился под некоторыми деревьями, пока ещё не запачканный солдатской кровью.

    Предстояло пробираться сквозь лес. Новиков шатался от дерева  к дереву, остерегаясь заблудиться. Решено было направляться прямиком к пруду, а затем  обследовать берег. Воспользоваться картой пока не было возможности, для начала нужно было отойти подальше от лагеря, чтобы не привлекать огнем к себе внимание. Неожиданно с сосны шумно слетела большая птица,  шурша огромными крыльями, тут же скрылась с глаз. От неожиданности солдат дернулся за ножом. Такие вот привычки способна выработать за короткий период война.

    Лиственных деревьев все дальше к ельнику, окаймляющему пруд, становилось меньше. Ступать  по хвое было мягко, без лишнего хруста и шума. Значит боец уже ближе к своей цели. Луна потихоньку выползла из-за седой тучи, чуть лучше освещая путь сержанту. Справа было все черно. «Должно быть Большой овраг рядом. Значится, слишком вправо забрал, идти нужно прямо, а иначе собьюсь». Новиков пробирался вдоль большого оврага, озираясь по сторонам.

     Заметно приближался рассвет: небо возле земли светлело, становясь голубоватым. Мурашки пронеслись волной по спине: перед рассветом и зимой, и летом, всегда, внезапно обдаст холодом. Наконец пруд засеребрился вдали. Покрытый тонкой корочкой льда, он сверкал небольшим круглым блюдцем в низине.
     Сержант чуть приспустился в овраг. Прикрывшись за раскидистым кустом бузины, развернул пожелтевшую карту. «Мне по левому берегу получается, почти до плотины дойти». Сейчас действовать необходимо было как можно быстрее. Вчера в это время немцы уже бомбили их. То, что они задумали сегодня, могло произойти в любое мгновение.

     Прислушиваться из-за напряжения, повисшего кругом, было очень трудно, практически невозможно. В какой-то момент Новиков стал различать звуки помимо шуршания собственного маскировочного костюма. Откуда именно исходил этот тихий хруст, установить пока не  удавалось. Сержант вдруг напрягся, задержал дыхание, даже сердце будто сжалось и перестало стучать. Несколько секунд боец был утешен мимолётной надеждой, что посторонние звуки ему лишь послышались, но плотный воздух продолжила рассекать резкая немецкая речь. Новиков осторожно вытер тыльной стороной ладони капли с лица. Голоса, слава Богу, раздавались издалека.

 Сержант медленно высунул голову из-за веток, частично скрывавших его, начал сосредоточенно вглядываться в сторону левого берега. Разговор послышался снова, но немцами рядом и не пахло.

     «Голоса точно раздаются слева, но берег пуст, награждений тоже нигде нет. А что, если они, так же как и я, скрываются в овраге!?» Новиков замер в нерешительности, обдумывая дальнейшие действия. И снова эти отдаленные звуки... На этот раз немцы громко захохотали. Странно, что ведут себя так неосмотрительно, странно и подозрительно очень». Громкий смех, однако, существенно помог различить местонахождение врага. Бойца резко бросило в пот, словно кипятком окатили; руки предательски задрожали, но он изо всей мочи стиснул кулаки, костяшки пальцев даже побелели от напряжения. Немцы проходили прямо под ним. Громко гогоча, они, кажется, ничего кругом не замечали.
     Солдат набрал полную грудь холодного воздуха, плавно выдохнул через нос, вздрагивая от внезапно охватившего ужаса. «Пронесло». Новиков  бесшумно свернул карту, упрятал за пазуху. «Если это были патрульные, то должны скоро вернуться». Сержант смотрел им в спины, пока не перестал слышать вражеские возгласы.
    Решение в таких случаях принимается спонтанно, само собой. Выход из тупика имелся единственный, а именно подняться наверх и скорее бежать устранять неисправность на линии. Новиков, оглядываясь, на коленях, пополз вверх по оврагу. «Вот он, вот он пруд! Здесь, передо мной, теперь срочно,  срочно к левому берегу!»
     Спотыкаясь, он побежал в ту сторону. Дышать стало невыносимо тяжело, он  упал на колени, чтобы немного отдышаться. Тихо... А затем...
Выстрелы, звонкие, режущие слух свистом, рассекающие напитанный утренней тишиной воздух. Стреляли точно по нему. Боец снова вскочил на ноги и резко дернулся в сторону.  Оглянулся. Притаились, сволочи. Кругом ни души, лишь туман, впитавший в себя весь страх русского солдата. Цель была невероятно близко. Теперь Новиков точно знал, в каком месте проходит  кабель. Он бежал, не останавливаясь, не осознавая того, что над головой свистят вражеские пули.
      В мгновение Новиков упал на бок и пополз, стараясь поравняться с дёрном. Выстрелы угрожающе взрывали землю возле него. Еще один выстрел. Боец махом выпрыгнул вперёд и накрыл кабель собственным телом, ставши для немцев главной и такой легкодоступной мишенью. И даже тогда он не потерял надежды на то, что удастся устранить повреждение. Он набрал в грудь свинцового воздуха и крепко зажал порвавшиеся провода зубами. Челюсти дрожали, но солдат как мог сжимал их сильнее. Сумка с инструментом жалко болталась на окровавленном плече. Новиков вдруг застонал от боли. Из новой раны струёй брызнула горячая, обжигающая кровь, образуя темно красную лужицу. Земля жадно впитывала кровь своего защитника.
     Говорят, перед смертью вся жизнь словно проносится перед глазами. Ты как бы со стороны наблюдаешь за всем происходящим, а потом начинаешь осознавать, что она, жизнь, прощается с тобой, никак не ты с ней... Хотелось плакать, но ветер  уносил прочь слезы.
Неровное, подрагивающее биение сердца слышалось все слабее в предсмертном бреду, зубы по-прежнему сжимали холодный кабель. Уже мертвым сержант Новиков всё ещё продолжал исполнять свой долг, плотно стискивая зубами  оборванный немцами кабель.


Биографическая справка:

Николай Сергеевич Новиков героически погиб под Наро-Фоминском 1 декабря 1941 года. Немец предпринимал последние попытки захвата Москвы. В тот день товарищ Новиков обслуживал линию командира дивизии. Несмотря на сильнейший огонь, открытый по нему, сержант ползком переходил от одного разрыва к другому, лёжа сращивая их отстреливаясь от врага. Когда перешёл к последнему порыву получил смертельное ранение, но не на секунду не забывая о долге телефониста, в последний момент зажал концы порванных проводов в зубах, чем восстановил связь.

     Тело героя товарищи обнаружили лишь 3 декабря, тогда заметили, что челюсти Новикова прочно стиснули кабель, который только благодаря этому проводил сигналы. Сержант Новиков был удостоен звания Героя Советского Союза посмертно.