Интернет-Иудушка

Недавно, будучи на даче, в перерывах между прополкой клубничных грядок, я зачем-то, неожиданно для самого себя, перечитал «Господ Головлёвых» Михаила Евграфовича Салтыкова-Щедрина. Зачем? Не знаю. Наверно, судьба.
 Кошмарная, если глубоко задуматься, салтыковская вещь. Как, впрочем, и весь русский так называемый критический реализм. Русский критический реализм - это такое художественное мыло для, так сказать, веревки реальности, на которой очень хочется тут же повеситься. Хорошо сказал. Самому понравилось.
Но фишка в том, что мыло-то - очень качественное. Написано отлично, убедительно. Впечатляет по полной.
Судите сами. У меня есть одна китайская студентка с романтичным именем *** Ню. Однажды я спросил Хуй Ню:
 - У вас есть друг?
 - Вы имеете в виде бойный френд?
 - Ну да… Бой-френд… Я это имел в виду.
  - Нет. У меня нет боя-френда.
*** Ню помолчала и добавила:
 - И не будет. Никогда.
Я с искренним сочувствием посмотрел на *** Ню:
 - Почему, *** Ню?.. – спросил я.
 - Потому что я прочитала повести Лева Толстого «Крейцерова соната». Теперь я никогда не буду иметь боя-френда и выходить за мужа.
Вот она, сила искусства. Подчас злая и коварная сила.
Ну так вот. Перечитал я про Иудушку Головлева, и немедленно бессмертный художественный образ, созданный Михаилом Евграфовичем, соотнесся у меня с совершенно не придуманным человеком, нашим с вами современником. Соотношение, может быть, и не совсем корректное, но всё же.
Его зовут Семён Андреевич Тюря. Он пенсионер. Ему сильно за восемьдесят. На старости лет Семён Андреевич бодро и решительно освоил компьютер и навсегда поселился-прописался в соцсетях.
Существует такой довольно распространенный тип пожилого активного интернет-пользователя. Я его для себя называю так: «старичок-сетевичок».
Раньше, в советское время, Семён Андреевич Тюря более тридцати лет работал преподавателем истории партии в одном из вузов Башкирии, затем переквалифицировался в преподавателя «теории глобальных геополитических процессов».
 В принципе на том этапе в жизни Семёна Андреевича ничего не изменилось. Занятия он спокойно вёл по тем же конспектам, по каким вёл историю КПСС.
 А что, вы хотите сказать, что история партии не имеет отношения к глобальным геополитическим процессам? Имеет, и самое непосредственное.
Несколько раз Семён Андреевич начинал писать диссертацию. Но ему фатально не везло.
 В тысяча девятьсот шестьдесят пятом он написал диссертацию на тему «Развенчание культа личности как фундамент стратегических реформ Н.С. Хрущева». Хрущева через пару месяцев благополучно сняли.
 В тысяча девятьсот восемьдесят втором году он написал новую диссертацию: ««Малая Земля» и «Возрождение» как эталон метода социалистического реализма»». Брежнев через две недели умер.
Последний диссертационный штурм состоялся в тысяча девятьсот девяносто первом году. На рассмотрение диссертационного совета была представлена работа товарища Тюри «Перестройка как генеральный вектор развития СССР в 90-ых годах 20-ого века». Перестройка благополучно сдохла. Поскольку Тюря диссертацию так и не защитил, он попал под массовое увольнение всех незащищенных преподавателей.
Его это не очень огорчило. Ему уже было под семьдесят. Но общее волнение присутствовало.
 И тут, как валидол на помощь сердечнику, на помощь Семёну Андреевичу Тюре пришел интернет. Здесь Тюря развернулся во всей своей нереализованной научной красе, можно сказать, расцвел.
Я читаю его цифровые опусы и рыдаю от умиления. Особенно он любит писать депутатам Госдумы. Пишет он им по-отечески, как истинный наставник, обращаясь на «ты». Например, он успел еще написать самому Владимиру Вольфовичу Жириновскому. Вряд ли Владимир Вольфович послание Тюри успел получить и прочитать, но у меня оно есть. Мне все интернет-тексты Семёна Андреевича высылает его племянник, с которым мы давно дружны.
Текст:
«Ну, здравствуй, здравствуй, Владимир сын Вольфа. Волчий, значит, сын. Шутка. Не сердись, Володя-Володенька, это я по-отечески. Я ж тебя на тринадцать лет старше. А значит – в праве судить по-отечески. Потому что по-отечески – значит по-доброму. А если не по-доброму, то про отца и думы нет. Если есть отец да соответствующее ему Отечество, то и дума спорится, и мысль скорится. А если все не по отцу да по маме, а всё по поганой западной даме, то и нет ладу в нашей державе. Или не так? Так всё, Володенька, всё так. Потому что так, это когда есть лад, а если нет ладу, то и державы нет. Вот такие дела. Ты вот тут в радио вчера про язык говорил, Володенька, говорил, что его защищать надо от англых саксов. Правильно ты мыслишь. Если язык не защищать, то и не будет его, языка. А если его защищать – то быть ему, языку нашему, навсегда быть. Ты ведь мужик умный, хоть и папа твой - юрист. Язык – это наше нутро. Его поганить нельзя. Если всякие ненаши слова говорить – это как кишки свинцом заливать. Вот есть, скажем, поганое такое слово - «рейтинг». Это ж пока его произнесёшь – сблевануть можно три раза. Нет уж, не нужно нам этого слова. Или слово, к примеру, «мерчендайзинг». Это же скотобойня, а не слово. Кто такое слово скажет – месяц его крапивой свежей на рассвете кормить, чтоб одумался, подъедала империализма. Или еще слово – «кэшбэк». Не слово, а кол в задницу два раза, прости, Володенька. Нельзя такие слова в русский язык пускать. Правильно я говорю? Правильно, Володенька. Потому что Правда на моей стороне. На нашей с тобой. А ведь сила в Правде, Володенька. На этом заканчиваю тебе мое письмо. Сказал я тебе все, что думаю. Не обессудь, если высказал что поперёк твоей идеологии».
Опускаю десятки писем. Привожу только еще одно. Адресованное Геннадию Андреевичу Зюганову:
«Ну, здравствуй, здравствуй, Геннадий Андреич, Гена ты мой. Уж извини, что на «ты». Я ж тебя, Генка, на одиннадцать лет старше, а это значит я тебе как старший брат. И вот как старший брат младшему брату я тебе говорю: правильную ты линию, Генка, гнёшь. Потому что без коммунизма планета наша – как еда без соли. Жрать – скучно, дышать – душно. Сидим, как предсмертный Байден на толчке. Никакой перспективы. А жизнь без перспективы – как кот без яиц. Мяучит – а кошки знай себе на сторону зевают. Нет, Генка, не то всё нынче. Нету на всю эту американщину нашего Ильича. Дал бы он им всем, наш Ульянов-Ленин, богатырь мозга, большевистского сейчас напалму в ихнее глобалистское седалище. Ты, Генка, верный хранитель заветов. Молодец, как старший брат говорю. Если ведь заветов не хранить, то и не будет их, заветов, а если хранить – то вот они, заветы. Потому что завет – он и есть завет на веки вечные. Столкни ты этого Байдена с толчка, Зюганыч. Ты ведь нашей выплавки изделие, советской. А без советской выплавки сейчас никуда. Потому что она, советская выплавка, - всем выплавкам выплавка. Так ли, Генка? Так. Засим обнимаю тебя и целую, как Брежнев Хонеккера».
Письма Семёна Андреевича к разным депутатам и прочим известным людям – штук сто - у меня хранятся на всякий случай (если вдруг жахнется интернет, что не исключено) в распечатанном виде. Если надо, поделюсь.
 Не знаю, причем здесь Иудушка Головлёв. Может, за уши притянул? Может. А может, и нет.