Запятнанные в крови 2 глава

Пролетело ровно десять лет.
Профессор, как не в чём не бывало ходил по своему родному институту. Он только зашёл в кабинет, как нему с неторопливой походкой подошла его новая Ритка (секретарша).
- Я вам ваши документы, - говорит она ему, - распечатанные принесла, - она кладёт ему на стол некую кипу бумаг, и чтобы не мешаться закрывает за собой дверь.
Выглядел именно сегодня профессор безупречно, готовясь к новым и новым мероприятиям.
На его ответственную шкуру легло буквально всё.  И он сам не против был поработать на благо общества.  Всё время высиживая на всех докладах, Григорий Иванович словно о себе забывал, изредка забывая даже про семью.
Римма Павловна, не выдержав своего долгого заточения в колонии умерла. Много разных красавиц вешалось на городского перспективного учёного. И вот наконец то появилась та, которая готова была терпеть его до конца дней своих, не требуя ничего взамен.
Он, сидя в опрятном кабинете за столом нажал на кнопку.
- Рита, пожалуйста соедините меня с домом! – попросил он секретаря.
Через несколько секунд он услышал:
- Григорий Иванович линия занята. - Тот привстал, подошёл к неким цветным картинам и распахнув входную дверь, снова напомнил о себе.
- Вы ещё раз свяжитесь, - говорит он, - пожалуйста с ними!
Некая молоденькая робкая красавица, словно как по программе следовала инструкции.
Через несколько минут уже отчётливо слышно было, как с ним разговаривала его прелесть Галюша.
- Привет дорогой!
- Мы с Машкой уже заждались тебя!
- Что за спешка? – переспросил её Григорий Иванович.
- Ты, наверное, милый забыл…
- Что именно дорогая? – с неким удивлением пытался вспомнить профессор.
Та, искренне через трубку ухмыльнулась.
С её речей прорвалось.
— Это на тебя совсем похоже…
- Ровно как семь лет назад у тебя милый родилась дочь. И теперь если ты помнишь, наша дорогая ласточка ходит в первый класс.
- Ну об этом я не забыл, - пробурчал в трубку профессор.
- Но зато ты так, за все эти семь лет и не вспомнил, что именно сегодня мы празднуем каждый год у нашей дочери день рождение.
Потом она не выдержала и повесила трубку.
Пискляво где-то слышен был гудок телефона.
Профессор, взялся за голову. Ему не хотелось ехать домой. Снова некие кошмары преследовали его.
Появившейся Ритусик в кабинете, заметила, как некий учёный горевал.
- Вам плохо? – подошла она к шефу.
- Нет. Идите лучше домой… - ненавязчиво отправил он секретаря.
- Я как ни будь сам. – он вышел из-за стола и стал собираться. Медленно на себя натягивая кашне, потом одевал по верх пиджака куртку и кое-где искал на верху перчатки.
Взяв свой в руки дипломат, тот незамедлительно собрался домой.
Со своего шикарного автомобиля он наблюдал, какая же красивая стала столица. Как много столпилось в очереди машин. И все друг дружке сигналят, не дают спокойно проехать, создавая искусственные пробки.
Машина остановилась у некого магазина.
Профессор прошёл сквозь охрану и оказался сразу в неком игрушечном царстве.
Несколько сотен зверюшек выстроились в ряд.
Каждая зверюшка готова вот сейчас поехать с ним и стать бесценным подарком для его дочери.
Некий большой белый мишка махал ему лапой, даже чем-то профессора привлёк.
- Этого пожалуйста дайте мне! – он показал пальцем на мягкую игрушку продавщице.
Та сняла со стеклянной витрины подарок и сразу витрина как будто опустела.
Профессор нёс мишку на себе. Тот совсем был не тяжёлым, профессору захотелось хоть на один миг представить: как же этому сюрпризу обрадуется его дочь Маша.
Маше всего было семь лет. Она была вундеркиндом. Все предметы давались девочке в лёт. Но больше всего ребёнок любил дальше продолжать играть в свои бесценные куколки.
Она своей маме говорила:
- Мамуля, а ведь детство моё ещё ведь не закончилось. И она так же брала эти игрушки- прижимала к себе и, как и на яву общалась с ними.
- Машка! – кричала ей мать.
- Иди уроки делай!
Дочка аккуратно вырисовывала буковки.
— Вот так доча лучше получится! – мать поправляла у своей лапки крючочки.
И они вместе бежали на кухню. Мамка варила дочери кашу и потом это баловство продолжалось до вечера, пока снова смурной отец не появится на пороге.
- Снова ты! – недовольная встретила на пороге жена мужа.
- А где радость- торжество? – не понимающе спросил у неё глава семейства.
Войдя в зал, он заметил, как одиноко кушала ложкой торт именинница.
- Привет, родная! – подошёл к своему чаду отец.
Он всучил малышке игрушку.
- Мама! – с восхищением подбежала к ней дочурка.
- Папа обо мне не забыл. – словно она себе это пыталась доказать.
- Снимай куртку, садись, – пригласила жена отведать на праздничном столе супруга.
Профессор зашёл в парадный зал, сел за стол и как всегда умеючи сварганил речь.
Некое чадо, долго за дикцией своего родного папани наблюдала, но потом сообразила и пошла своего мишку знакомить с такими же, как и он милыми мягкими друзьями.
Встреча была отнюдь не простой.
Некая важная рядом кукла всё бранила долгожителя, на что маленькая Маша, сразу в своём бесценном царстве навела порядок.
Когда родители проходили возле комнаты их ребёнок уже спал.
- Твоя дочь уже спит, - сказала супруга- мужу.
- Пошли милый. И нам пора…
Снова в квартире настала тишина.
 
Жена находилась в комнате. Утро было как всегда отнюдь простым.
Профессор незамедлительно оделся.
Она издали ему огласила.
- Что, мол так жить больше нельзя! Я сегодня же подаю на развод...
Профессор тут же напрягся.
- Может ты скажешь: в чём причина?
- Я не могу выносить подобное… Ты сегодня, как всегда, побежишь на кладбище, мучительно и долго показывая на своём лице грусть, тоску и печаль. Пойми, я устала от всего…
- Видеть вместо некой радости-среди нас присутствует вечный траур… И спрашивается: по ком?
Ха-ха- ха… - по твоей бывшей!
- Да, я как встала с первых дней в очередь, я думала, что с годами расшевелю тебя и ты с новыми силами и энергией построишь для нас -новый мир. А всё старое и не нужное подальше откинешь. Как выкидываем мы на помойку старое не нужное тряпьё.
- Ведь, сколько у нас этого скопилось мешающегося?  Страшно представить- но ты ни одну вещь, даже все годы не выкинул... Все наши шкафы набиты каким-то хламом.
Жена прекратила речь. Она продолжала смотреть на выражение лица профессора.
Её муж любовался и молчал, потом некую состроил на своих глазах печаль.
Одевшись, он вышел на улицу.
Поздоровавшись с соседями, он оказался на парковке и выехал на машине, перекрыв всему участку дорогу.
Все дружно, водители стали ему сигналить. Он никак не мог переместиться с одного ряда на другой. Один из проезжавших на своём большом смотревшись впечатляюще мерине, высунул с окна голову и с его пасти, чуть ли не потекла пена- до того злые друг на друга были рядом проживающие люди.
Профессор тут же сосредоточился, снова потёр сонные серые глаза, заметил, как на светофоре блеснули разноцветные краски и он тут же не дожидаясь всех стал газовать, разворачиваясь на неком шоссе.
Набрав, ели держа в руках телефон, он тут же своему на расстоянии секретарю передал:
- Галина, пожалуйста, - говорит он, - запишите!
Девица через телефон- слышно было, как нежными ноготками клацала по клавишам и прервав некую работу положила трубку с микрофоном рядом возле себя и тут же послышалось отчётливо девичье дыхание.
Она уверенно заявила:
- Григорий Иванович, диктуйте!
- Передайте пожалуйста Завьяловой, что я сегодня в институте не буду. Встречу перенесите на следующую неделю.
- Хорошо, я ей сейчас же позвоню, - раздался через трубку телефона тонюсенький голосок.
Секретарь спешно стала профессора задания выполнять.
Тот на машине совсем не любил гнать. Дорога шла круто вниз. Появились вместо каменных безжизненных угодий, некие отвлекающие зелёные насаждения.
Природа словно стала удивлять сама себя, изредка собой любуясь. Профессор неожиданно стал с много полосной дороги съезжать.
Показалась впереди совсем узенькая аллейка. Та в одиночку вела машину в сторону.
Появились с краю некие железные кладбища оградки, они километрами тянулись, не давали от себя отстать.
Припарковав с краю машину, Григорий Иванович вышел с автомобиля перешёл дорогу, купил в некой палатке живые цветы.
Он зашёл во внутрь территории.
Некие могилы словно разрослись. Казалось, что каждый день, рождаются и мрут люди.
Некие памятники, которые он обходил, были засыпаны травой. Травой, которую целый год с неких участков никто не убирал. Нужно было всё как следует обходить. Дорога словно плутала и поблизости маячили на памятниках лица. Страшные лица- задумчивые лица. Лица, которые уже не могут улыбаться, только изредка на прохожих косились, при этом завидуя живым.
Нельзя было вообще что-либо плохое о них говорить, иначе те бы словно кого угодно прокляли бы.
Он еле прошёл ещё одну оградку. Места было совсем чуть-чуть, кто-то буквально вплотную родственников своих похоронил. И так можно было ходить, часами- не найдя никого и также воротиться ко входу обратно.
Профессор, всё стоял и вспоминал: где же находится та самая до нельзя ему знакомая могилка.
- Римма Павловна- ну, где же вы моя дорогая? – словно сам у себя мысленно решил профессор спросить.
И он тут же резко обернулся.
И этакий некий знакомый памятник стоял прямо за ним сзади. Римма Павловна со своей фотографии смотрела на него и звала буквально каждый день Григория Ивановича посетить её бесценную могилку. Профессор подошёл к тому самому памятнику, на колено опустился и положил вблизи ещё не успевшие завять розы. Цветы так обрадовали бы его первую жену.
Потом, он стоял и словно с ней долго ещё общался, передавая на тот свет, как же ему без неё одиноко.
Потом отошёл и решил вернуться обратно.
До машины идти было совсем не долго. Автомобиль стоял, так же у дороги и его ждал.
Некий батюшка проходил мимо. Как только он заметил профессора, сказал:
- Ты бы добр человек, хоть раз на службу пришёл бы! А то всё мимо идёшь- церковь не замечаешь.
Григорий Иванович, прошёл словно не заметил рядом попа.
Тот в своей рясе стал удаляться.
Неожиданно с неких деревьев посыпались листья. Снова становилось холодно. Профессор перешёл дорогу, открыл у машины салон, сел во внутрь, включил печку, завёл движок и всё это время ехал по снова очередному задуманному плану.
И каждая минутка в его голове была просчитана. И каждая встреча не ждала отлагательств.
Профессор, преодолев несколько километров срочно спешил на семинар. Как же так? Он, конечно, не мог проигнорировать такое важное мероприятие. Мероприятие, которое должно было с минуты- на минуту начаться. Там собралось множество таких же фанатов как он, которые вот именно сейчас вершат в науке судьбами, открывая всё новые и новые открытия.
Подъехав к большим воротам, профессор не знал, как же заехать на территорию и к машине тут подошёл в форме охранника мордоворот.
- Простите! - сказал тот ему, - сюда только въезд по пропускам!
Мордоворот, нехотя посматривал на светящиеся впереди фары и пытался рассмотреть у машины номер.
Но пропускать транспорт он так и не хотел.
Заявлял, что тому непременно нужен какой-то пропуск.
- Скажите, что Нестеров Григорий Иванович приехал... – профессор тут же секьюрити попросил.
Мордоворот, услышав информацию тут же отошёл. Тот нехотя что-то по рации комментировал.
Услышав команду:
- Пропускайте! -
Металлический шлагбаум незаметно поднялся. Транспорт с трудом преодолел ворота и изнурительно всем днищем поднимался по узкому проёму на нужный этаж.
Он наконец-то преодолел препятствия, и машина словно упёрлась в очередную стенку. Дальше ехать было нельзя.
Профессор закрыл своим брелком дверь и обошёл ещё несколько представительского класса машин. Из которых он одну конечно же узнал…
Сам дядюшка Бранкс на очередное мероприятие пожаловал. Любитель тот был на всех фуршетах присутствовать.
А, как в своей обсерватории очередную звезду заметит, так и приезжает- важный перед всеми ходит. На своём родном языке почёсывает.
Когда Григорий Иванович вышел с гаража и проходил сквозь толпу, к нему нечаянно подошёл какой-то гость и что-то нелепое спросил.
Можно было только разобрать:
- Сударь, вы не могли бы вон те мне фразы перевести: что вон тот иностранец говорит?
Рядом несколько ещё важных гостей стоя поблизости наблюдали за трибуной и брали у официанта с подноса бокалы- надирались кто как может.
Но до свинячьего визга это не доходило.
Нестеров к этакому иноземному жуткому говору прислушался.
Он гостю говорит:
- Что мол, звезду товарищ нашли... Ну, как всегда!
Этакий зевака явно обрадовался и дальше уже сам с интересом за очередными пиршествами наблюдал.
Чтобы гостю не мешать, Григорий Иванович ещё дальше вглубь толпы прошёл, а там его ждал с института коллега.
Народ не унимался.
Пришлось и Нестерову на вопросы отвечать.
Тут же стали щёлкали своими затворами репортёры, ослепляли некими прожекторами помощники и где попало маячили фотографы. Именно сейчас они искали на всех важных учёных компромат.
- Пойдёмте отсюда! - предложил своему молодому напарнику профессор.
- Ну я же ещё самого главного им не рассказал! - почувствовал неловкость очкарик.
Тот до того был смышлёным, что кроме кафедры, он больше ничего в жизни вообще не видел.
Так прошли его все двадцать лет жизни...
Сам Нестеров молодое дарование использовал только для того, чтобы просто спокойно жить.
Найдёт или откроет что либо, а потом и какому-то подопечному своё новшество сливает и с неким интересом со стороны смотрит: заинтересуется ли его изобретением публика или нет?
А публику так просто было не расшевелить.
Там все ждали сенсацию.
Это, проще говоря что-то с неба должно было спуститься- как уже спускались виде так называемого НЛО- с новых разработок кем-то на засекреченных военных базах объекты все тридцать лет. Тридцать лет лжи и обмана...
Паренёк тот с интересом всё наблюдал.
Привык он, что за ним, как за малолеткой старший следил.
- Нам пора выходить! - стал выводить его профессор.
- Но юное дарование чувствуя страх идти туда не хотело.
И он всё же его вывел на сцену. И сам по привычке средь толпы затерялся.
- Простите! –  откуда не возьмись к Нестерову подошла какая-то персона.
- Я слышала, что именно вы проводите разработки.
- Да, я....- за скромничал и согласился с ней профессор.
- А я вот специально сюда шла. Решила посмотреть на таких как вы...
- И что? Вам тут нравятся?
- Скучно! – призналась она ему.
Профессор не стал портить вечер милой дамочке.
Он оставил её и решил подойти к таким же, как он в науке светилам- выслушал собеседника своего коллегу Бранкса- он покивал ему головой и домой поехал.
И уже на пороге квартиры самыми сложными минутами оказались, те- когда ты по праву понимаешь, что тебя бросили и ты снова одинок.
Открылась входная дверь.
Григорий Иванович уставший зашёл во внутрь своего логова- включил свет -заметил, что все детские вещи были с дома вывезены. Остались только пустые шкафы да полки.
По центру красовалась шикарная богатая люстра. На стене с обоями в зелёными в полоску сбоку висел телевизор. Его там никто никогда не включал.
Профессор всё токи надумал, туда клацнуть кнопкой. Пульт, что лежал по близости сразу сработал. Раздался оглушительный непривычный шум. Некая мешающая отдыхать волна словно накрыла собой всю комнату. Какие-то полосы на телевизоре совсем не уходили.
Нестеров срочно выключил пультом телевизор.
Он сел на диван, не сняв с себя верхнюю одежду и не разувшись самопроизвольно закрыл глаза.
Приятно было только во сне, вспоминать прошлое. И прошлым так же продолжало в его душе вечно жить.

Утром пришла гувернантка.
Она открыла своим ключом дверь и увидела на ярком коричневом кожаном диване спящего хозяина.
- А где Маша? – спросила та, как будто ей все должны в богатом доме отвечать.
- Нет её больше Мила! - развеял некий миф хозяин.
Услышав очередную шокирующую новость- Мила конечно же растрогалась.
- Что, какая-то беда с ней приключилась- Григорий Иванович? –сразу полюбопытствовала появившаяся неожиданно работница.
- Мила- иди домой! - по-хорошему стал выпроваживать её профессор.
Та, раскрыв рот с трудом покидала жилище.
Она до того любопытная была, вот хоть убей... Она всё стояла в коридоре и подумывала.
Потом для себя решила:
- Если не хотите- ваше право- я уйду…
- Мой телефон у вас есть...
И с поднятым носом- важная особа покинула помещение.
Мила она так себя ценила и уважала, лишь только из-за того, что она много лет со своими родителями (эмигрантами) промаялась заграницей и владела иностранным языком как своим родным.
Как только дочурка Машка родилась, так и наняли этакую сиделку-говорушку.
Говорит - все на своём, говорит- и всем радостно...
Григорий Иванович снова на часок прилёг, но потом как солнце стало подниматься он встал, заметил, как сильно помялся его костюм.
Он с некой силой сорвал с себя синий галстук, зашёл в ванную комнату, наклонил в раковину по ниже голову и под сильным напором воды стал умываться, проглатывая попадавшую ему в рот консистенцию.
Воду, конечно, с рукомойника было пить нельзя.  Ну если даже что-то и случится, ему будет только от этого лучше.
Он выключил кран, зашёл на кухню, перекусив, что в холодильнике было- снова на свою кафедру собрался.
Появившись там- ему показалось как будто, его секретарша никогда кабинета не покидает. Она там, наверное, все дни живёт. Ни ест, ни занимается домашним бытом, а только с Григорий Ивановичем здоровается и подносит ему на подписи- эти надоедливые бумажонки.
Рядом возле кабинета сидела женщина. Та, наряженная во всём белом его ждала. Она брала платок и всё терла свои глаза.
Глаза снова у неё неожиданно прослезились.
Она зашла в кабинет.
- Вы простите меня! - женщина с неким усердием начала свою пламенную речь.
- Я пришла по поводу сына…
Она приступила рассказывать целую трагедию. Сначала в ней чувствовалась история непомерного быта, но потом всё перешло в то, что всё токи натворил её сын. Нестеров устав слушать рассказ, бросил писать, в его голове мысли сразу спутались. Этакая особа, словно акула посматривала на него. Ждала той минуты, когда же можно было ему в горло вцепиться.
- Не дождётесь! – крикнул он, не заставив себя долго ждать. Профессор тут же привстал и показал ей дверь. Дама, скрипя зубами покинула помещение.
Ритусик нагло посмотрела на собеседницу и проводила её взглядом. Ещё она долго будет этот минутный поворот событий вспоминать.
Профессор так и просидел несколько часов на своём рабочем месте неподвижно.  Но потом ему нужно было проводить занятие. И только там можно было с лёгкостью отвлечься, но, а вечером профессор не выдержал и зашёл в рядом со своим домом в шумный набитый посетителями бар. Некий внутри бармен тёр горящие от перелива света стаканы и разливал по всем чашкам коктейли.  Когда подсел к нему очередной клиент, бармен у него тут же спросил:
- Вам может водочки?
Профессор отречённо показывает ему пальцем.
Этот с витрины берёт бутылку, и некая жгучая смесь льётся в некую бездонную рюмку.
Профессор, сказав тост- отведал заглушающую в свой мозг жидкость.
Ему вдруг стало совсем хорошо.
Забурлила кровь. Язык сам того не ведая, болтался- выдавая, всё что на душе таилось.
Рядом к нему подсели какие-то дамы.
Те, улыбаясь, произнесли:
- А он ничего…
Профессор, увидев их, словно бросился на амбразуру- пожирая их тела своими глазами.
Он чувствовал этот блаженный запах и, словно как самец готов был завладеть всеми самками на свете. Да и те, по их поступкам было видно, что они были не против- и как могли подыгрывали незнакомцу.
- Эй- что он творит! - подошёл некий возмущённый к нему тип.
- Срочно прекрати мою девку лапать! – Тут же стал заводиться кавалер.
Григорий Иванович не сдержался и ударил возмутившегося.
Тот, закрываясь пальцами, сгорбившись на полу лежал.
Рядом к жертве подошли ещё два товарища.
Те стали как могли наказывать виновного.  При этом профессор никак не мог с ними справиться.
Всё словно в раз прекратилось.
Нестеров почувствовал, как его кто-то на свежем воздухе шевелит.
- Что лежишь, вставай! - сказал ему кто-то.
Нестеров утром лежал у дороги потеряв сознание в своём порванном костюме. Он неожиданно открыл глаза. Какой-то бродячий мальчишка пытался дядечку разбудить и ему помочь.
Нестеров встал. Как мог отряхнулся. Чтобы его никто таким не видел, он поковылял как разбитая кляча домой. И именно там он смог себя привести в порядок. И уже днём во всё новое переодевшись он снова был в институте.
Днём его любимая секретарь Галюша занесла в кабинет профессору газету, тот сидел, развалившись в мягком кресле и не откладывая на потом, решил ознакомиться со всеми отнюдь важными статьями.
Он пролистнул страницу, потом взгляд остановился на заголовке.
На второй строчке профессор заметил статью. Напечатано было большим шрифтом. Он прочитал, там, что было сказано:
- Возле района Григорчиково, неизвестными была зарублена топором жена известного всеми предпринимателя Герасимова Владлена Викторовича. Профессор внимательно на его фотографию посмотрел. Он его уже где-то, ему показалось, что он его видел. Он сразу стал вспоминать.
- Господи! - проговорил он сам себе. Это был тот самый милиционер, что, когда вернул семье детей и так чудовищно обошёлся с Риммой Павловной.
Ему искренне его было жаль.
Он не стал долго всё это читать. Бросил газету, подошёл к окну и всё не находил себе места. И так незаметно прошёл день.




Продолжение следует.
http://proza.ru/2024/09/07/605