Звенигород. Часть VIII

Итак, как мы узнали из части первой (http://proza.ru/2018/08/30/1270), с середины XIX века до революции 1917 г. Звенигородский уезд был одним из наименее развитых в Московской губернии.
“Паршивенький городишко” писал о нём молодой тогда врач А. П. Чехов, поначалу он даже отказывался от направления в Звенигород в качестве земского врача, потом, по приезду описывал своё пребывание в нём так:
«В настоящее время я нахожусь в граде Звенигороде, где волею судеб исправляю должность земского врача, упросившего меня заменить его на две недельки. Полдня занят приемкой больных (30-40 человек в день), остальное же время отдыхаю или же страшно скучаю, сидя у окна и глядя на темное небо, льющее уже третий день нехороший, безостановочный дождь…
По звенигородским впечатлениям были написаны рассказы «На вскрытии» и «Сирена», «В суде» и другие.
Знакомство Чехова со Звенигородом началось с малоприятного эпизода, который описывает в одном из своих писем его брат Михаил. Чехов и компания после посещения монастыря заехали поздно вечером к доктору Персидскому. Сидели, разговаривали, пели хором «Дубинушку» и «Укажи мне такую обитель». «Вдруг является полицейский надзиратель и  составляет протокол…» И никакие доводы, что они у себя дома, и петь никому не запрещено, не подействовали. Невольно вспоминается рассказ «Унтер Пришибеев», герой которого умел только одно - «не пущать»:  «Они вот жалятся вам, что я песни петь запрещаю… Да что хорошего в песнях-то? Вместо того,  чтоб делом каким заниматься, они песни… А еще моду взяли вечера с огнем сидеть. Нужно спать ложиться, а у них разговоры да смехи…»

В Звенигороде Чехов обзавелся довольно большим кругом знакомых. По версии авторов, он даже был влюблен в одну из жительниц города – Елизавету (Лилю) Маркову, с которой познакомился у ее тетки Людмилы Васильевны Гамбурцевой.  Впоследствии она вышла замуж за художника Сахарова, и Чехов прислал ей поздравление: «Пусть Ваша жизнь будет сладкой, как Ваша новая фамилия». Однако досада на это замужество, видимо, осталась: в одном письме общему знакомому Чехов делает шутливую приписку: «Кланяйся баронессе Икскуль, всем Линтваревым, Сахаровым и Марковым. Купи кусочек мыла и подари его Лиле: пусть вымоет харю». В каждой шутке, как известно,  есть доля шутки. Авторы книги считают, что сестры Гамбурцевы могли быть прототипами героинь пьесы «Три сестры».
Так, со временем, мнение Чехова о Звенигороде изменилось, он был очарован местной природой, подружился с обитателями Звенигорода и впоследствии даже предлагал Ольге Книппер венчаться в этом городе. Звенигородский период жизни А.П. Чехова- тема для отдельной статьи, мы ещё к ней вернёмся).

В Саввино-Сторожевской обители в начале XX века, в 1912 году произошли некоторые перемены, были приглашены палехские мастера, которым было поручена реставрация росписей на стенах Рождественского собора и икон в иконостасе XVII века. Кроме того, примерно к этому же времени относится появление нового покрытия пола в Рождественском соборе – на смену чугунным плитам приходит метлахская плитка. С началом Первой мировой войны в монастыре открываются два лазарета, куда привозят раненых солдат. В 1915 году лазареты посетила великая княгиня Елизавета Федоровна.

Патриархальность Звенигорода встряхнули события Русской Смуты 1917 года.
Переход власти в руки большевиков в Звенигороде произошел 16 ноября 1917 г.. Отряд красноармейцев-рабочих и солдат из Павловской слободы без сопротивления вошел в город и за несколько часов занял все административные здания, почту, телеграф (исторические сведения скупы- что это был за отряд, сколько человек, под чьим командованием, почему он занимал административные здания так, словно оккупировал город- об этом я всё ещё пытаюсь найти информацию).
Вскоре сюда прибыл с мандатом продкомиссара Константин Иванович Макаров. Сформированный им отряд реквизировал у монахов Савво-Сторожевского монастыря 800 пудов хлеба и других продуктов (в килограммах это- 12,800 кг.- почти 13 тонн. Не так много по нынешним меркам. Вместимость среднего грузового вагона для зерна- порядка 60 тонн, т.е. это был совсем небольшой запас, но хлеб этот ели не только сами обитатели монастыря, но и жители округи, т.к. издавна в монастыре пекли и продавали различную выпечку; хлеб, булки и пироги).
15 мая (1918г.) набат звенигородского колокола собрал в монастырь прихожан. Вместе с монахами они требовали у комиссара ключи от помещения с конфискованным хлебом. Получив отказ, мятежники схватили и убили Макарова.
Официальная, ещё советских времён версия событий гласила о контрреволюционном мятеже в Звенигороде, но неофициально, всё было банальней- продкомиссар Макаров попросту присвоил себе право распоряжения запасами хлеба, своим из этих запасов выделял, может подкармливал "верных сынов революции", а может- спекулировал, но остальным этого хлеба было не видать. Вот и собралась возмущённая, а главное- голодающая общественность спросить с комиссара. Была ещё и версия того, что Макаров предпринял попытку вскрыть раку с мощами св. Саввы (уточняется).
«По рассказам местных жителей, смерть комиссара была нелёгкой. Страшно избитый, он был сброшен в мелкий пруд под монастырём и, казалось, утонул, но через некоторое время снова приподнялся над водой, бросил последний взгляд на обитель, широко перекрестился и упал навзничь. Так местное предание приписывает Константину Макарову покаяние в последние минуты жизни».
В тот же день погиб секретарь Ягунинского волисполкома Василий Дмитриевич Соколов и милиционер Яков Иванович Ротнов (причины их гибели толком не выяснены).
К вечеру подошел вооруженный отряд из Дедовска, который подавил восстание (т.е. похватали, арестовали и частью- расстреляли зачинщиков). В Звенигородском уезде государством было взято под охрану несколько брошенных прежними владельцами помещичьих усадеб и комплекс монастыря.
В 1919 мо­щи св. Сав­вы изъ­я­ты, мо­на­стырь за­крыт, в его зда­ни­ях уст­ро­ен Кон­цен­тра­ци­он­ный ла­герь для де­фек­тив­ных де­тей.
Это был самый страшный отрезок времени в истории города и Обители.
Мощи преподобного Саввы были первыми вскрыты в советской России, 17 марта 1919 года, и изъяты той же весной.
Тем не менее, верующим москвичам удалось сохранить святыню. В 20-е годы сотрудник ГИМ, член комиссии по охране памятников Московской области Михаил Успенский был вызван на Лубянку. Сотрудник ведомства вручил ему серебряное блюдо, покрытое материей, со словами: «Возьмите это блюдо и передайте в музей. А то, что на блюде (останки Саввы Сторожевского), поместите, куда сочтете нужным».
Михаил Успенский хранил святыню на своей даче в Звенигороде, а незадолго до того, как она сгорела, положил в сосуд и зарыл в землю. Затем он перевез мощи в свою московскую квартиру. После смерти Михаила Успенского его родные передали мощи напутствовавшему его священнику.
В 1985 году святыню принесли в открывшийся Данилов монастырь Москвы.

Концентрационный лагерь для несовершеннолетних малолетних преступников, так называемых "дефективных", или “Лагерь- детский городок” (офиц. название) для дефективных несовершеннолетних в "бывшем" монастыре начал организовываться 25 мая 1919 года согласно Ленинскому декрету "О комиссиях для несовершеннолетних". Открыт он был в начале августа 1919 года. Закрыт к 8 мая 1920 года. Функционировал лагерь для «морально-дефективных» детей от 10 до 17 лет всего 9 месяцев.
Эксперимент по устройству лагеря-городка полностью провалился. Анализ особенностей функционирования данного учреждения показал, насколько
велика разница между врачебными заключениями, правовыми актами и реальной действительностью. Дети не испытывали желания ни трудиться, ни
перевоспитываться, на территории монастыря процветала мелкая преступность в виде спекуляции едой и одеждой, «ненакормленность» воспитанников (или попросту- голодный паёк) негативно сказывалась на их поведении, учебные занятия носили фрагментарный характер.
В результате, в 1920 г. детей распределили по московским детдомам, а Звенигородский лагерь переформировали, сначала для содержания военнопленных-поляков, а затем – уголовных преступников.

Продолжение следует.