15 Арм дневник срочника СССР 3 часть 1 гл

Часть третья

Татарский пролив, г. Советская Гавань, дислокация 9-го радиотехполка в пос. Заветы Ильича.
Последняя и постоянная служба в пос. Нельма, в/ч 87251 ОРЛР "Нельма" 55 РТБр 9-го радиотехполка. 1979-80 гг.

Глава первая

Знакомство с Назаровым — беглецы и грабители колбасы

1. Знакомство с Назаровым

В этот день меня порадовал и насторожил наш майор Маслоедов, сообщив мне, что меня отправляют в город Советская Гавань, мол, там есть точка Нельма и что там очень нужен профессиональный повар. Он рассказал мне, что место там очень интересное и что я могу прогадать, если откажусь.  Он бы и сам туда смылся да кто ему разрешит там, а не здесь нести службу. Я и думать долго не стал глядя на стоявших чуть поодаль сослуживцев зашуганных старослужащими.

В тот же день, собрав монатки, я уехал на ГАЗ 66 в полк, откуда меня перевезли к КПП военного аэродрома, где меня встретил мой будущий командир старший лейтенант Пётр Георгиевич Назаров. Но я этого не знал, думал, что это какой-то встречающий офицер из летунов, но почему-то не в форме ВВС.
Старший лейтенант  поглядел на меня с каким-то сомнением, почмокал губами и спросил, а что, мол, больше некого было прислать. На что я ему ответил с дурацкой иронией.

— Был бы кто похуже, так не прислали бы, а вам нужна ручная обезьянка.

Старший лейтенант , выпучив глаза от такой наглости, посмотрел на меня, так как будто хотел испепелить одним только взглядом.  Потом смягчился и сказал, что если по хуже, никого нет, ну тогда придётся брать что дают.
— Посмотрим, как ты умеешь варить кашу, а не сумеешь, мы тебя самого сварим!
И тут я догадался, что он и есть мой будущий командир, отчего я губу-то и прикусил.
— ДокУмент с собой?
Я кивнул и, достав  свой «докУмент», протянул ему. Он не просматривая военный билет, сунул во внутренний карман кителя и показал на армейский газик с открытым верхом.
— Полезай да продукты в мешках не раздави. Не себе везу.

Я живо забрался на заднее сидение, и мы поехали через ворота куда-то в дальний угол аэродрома, где стояли зелёные вертолёты МИ 8 с красными  звёздами. Возле одного стояли солдаты, куда меня и определил мой будущий командир.

— Этот аппарат наш на нём мы и полетим на базу, а по пути забросим вот этих распи*дяев.
Он так и сказал распи*дяев почему они эти самые распи*дяи я спрашивать у него не стал.
— Ты побудь с ними да последи за мешками и ящиками, смотри, они опечатаны, от вертолёта не отлучаться, а мне надо в город по делам сгонять, — сказал Назаров.
Он осмотрел ящики и проверил сургучные пломбы на мешках и обратился к стоявшим солдатам.
— Мешки и ящики сгрузите пусть полежат под стрекозой, а как появятся пилоты, то погрузите в салон. К вечеру обернусь.
Солдаты как-то нехотя начали сгружать имущество Назарова под вертолёт, а он попросил водителя газика достать брезентовый тент и накрыть мешки с продуктами.

Я дождался, когда старлей уедет и спросил у ребят, чего он это на них так ругался.
— Этих двоих в санаторий, а нас по точкам разбросают,  — сказал мне солдат с автоматом, кивнув на своего товарища.
— В санаторий, они больные что ли? — спросил с сомнением я.
— Не с кем в шахматишки сыграть…
Я опять не понял, о чём он толкует.
— Мы их  на дизель конвоируем, двое надвое понял, нет, — сказал солдат с автоматом.
Я посмотрел на тех других двоих, и стало мне их так жалко, что я машинально сказал, чтобы их отпустили кому, мол, они нужны такие.  Сказал сглупа, чем с ума, чем и рассердил конвоиров.

— Ты что совсем дурак, я отпущу арестованных, а потом меня вот так же и туда же. Да и куда им бежать, посмотри на них, одно слово распи*дяи! Один несколько дней прятался на складах, объедаясь печеньем со сгущённым молоком, другой был снят с поезда, спал в пустом купе. История обычная – дедовщина, кто-то не снёс побои и в побег. А есть такие сорвиголовы кто чуть, что за оружие и айда палить почём зря. Тут кичей не отделаешься, тут уж на всю катушку закатают.

Арестованные парни и в самом деле были какие-то затюканные в распущенных шинелях без пуговиц подвязанные верёвочками в поясе. На вид им было ну никак не восемнадцать, а все пятнадцать. Сильно исхудавшие с синяками на лицах.  Похоже, когда их поймали то крепко избили и скорее из-за того чтобы показать кто они такие есть и из-за досады что заставляют за ними бегать.  Так же было с одним парнем с Селена, когда старослужащий, метнув открытое окно посудомойки тарелку попав солдату точно в переносицу. Ну конечно после такой службы кому захочется и дальше всё это сносить. И хорошо, что он не добрался до оружейной комнаты, а то бы положил кучу народа.

И вот по итогу нас осталось возле вертолёта двенадцать человек.   Двое арестованных и двое конвоиров, то есть, как они выразились двое на двое. И восемь командировочных вместе со мной.

Простояв на ногах часа полтора, я не выдержал и как хозяин уселся на ящик среди мешков. Другие тоже сделали так же и скоро мы, сбившись в одну кучку, весело болтали и курили. Арестанты же сидели отдельно с краю и молчали.  Скоро стал накрапывать дождь, а мой старлей всё никак не возвращался.

— Собаки что ли его поели! — возмущались конвоиры.
— Ага, хоть бы поесть чего принесли! Кинули тут, нате грызите бетонку! — отчаянно ругались остальные.

— Ну, вот что ребята, вы как хотите, а я пойду справиться насчёт ужина, — сказал один из моих попутчиков.
С ним в помощь ушло ещё двое.
Караульные ничего, поэтому поводу не сказали, у них было своё задание. Но они были согласны, что надо было где-то подхарчится.
— Нам что у нас своё, а так бы мы сходили с ними, — сказали конвоиры.

2.    Беглецы и грабители колбасы

Походу ожидания Назарова мы познакомились и скоро были как свои, даже арестованные стали вести себя несколько свободно. Один из них конвоируемый Василий всё пялился в сторону, вероятно подумывая как сбежать, но конвоиры следили за ним, постоянно трогая у автоматов затворы для устрашения.
— Я бы на вашем месте ребята давно бы сбежал, сидеть два года в дисбате, а потом ещё дослуживать в армии. По мне так лучше в тюряге отсиживаться, — сказал арестованным Иван улетающий шифровальщиком на Шантарские острова
— Пусть бегут, пуля догонит, — сказал конвоир Слава.
— И не жалко? — спросил Иван,
— Не был бы  дураком не решился податься в бега. Всем служить тяжело.
 
И тут выяснилось, что конвоируемый Василий никакую сгущёнку на складе не ел, разве за это отправляют в дисбат, а был в бегах с оружием и был пойман. Кто-то из садоводов донёс, заметив его прячущегося в одном из садовых домиков.
— Так бы не поймали, да ночью было холодно, и я рассчитывал, что дым не увидят, увидели ну и донесли моим ищейкам. Окружили домик и предложили сдаться по-хорошему без стрельбы, а я уже автомат закопал в лесу, какая стрельба ну даже если бы отстреливался, грохнули бы и всё, их там целая котла, а я один. Надо было уходить и не сидеть в домике, я ведь себе уже справил себе гражданку и бумажку проездную через знакомого. В общем, они снаружи меня уговаривают сдаться, а я в ответ молчу, как бы меня и нет, а сам спустился в погреб и забрался за деревянную стенку, сами видите какой я тощий. Обыск домика ищейкам ничего не дал, я отсиделся и полез наверх, а там  крышка люка оказалась заперта. Кто-то на шпингалет закрыл. Я давай откапываться, а стены оказались кирпичные да ещё в бетоне. Ну и стал царапаться ножом в крышку.

— А форму в домике твою не нашли? — спросил перебивая его конвоир Валентин только сейчас узнавший все обстоятельства побега.
 — Я форму закопал вместе с оружием в лесу. Потом искали да не нашли, там такое болото что сам чёрт не сыщет, вот за автомат и дали дисбат, а так бы посадили на кичу и всё обошлось сутками. А тут автомат потерялся.
— Ну да потерялся до лучших времён… — ехидно сказал Анатолий водитель, списанный из дисбатовского гаража на точку за вождение по городу в нетрезвом виде.
— А ты почему сбежал? — спросил радист Николай, командированный на постоянное место службы в Дзёмги
у другого конвоируемого.
— А ты куда бежишь? — спросил в ответ конвоируемый.
— Я-то на службу лечу. Так что ты колись, может как-то полегчает. А то вон твои хохлы о тебе знают, что ты с дружком только и делал, что печенье на складе жрал. Так нет Славян? — спросил Николай у Славы.
— А ты кто прокурор чтобы он тебе кололся, — ответил конвоир Слава.
— Я не прокурор, а не хочет так дело его. Да ладно дело прошлое тебя как зовут и сам откуда.
— Зовут Павлом я из-под Вязьмы.
— Ну и что там у тебя случилось, ты рассказывай, может кого-то, минует такая лихоманка.
— Так меня деды принудили к стыдному…
— К чему стыдному, опустили что ли? — спросил Анатолий.
— Нет… ну, чтобы взял в рот у всех по очереди с ложками, что я им проститутка. Накинули сзади на шею удавку и тянут, поневоле рот откроешь… ну и когда была моя смена, я открыл оружейку. Стрелять я никого не хотел просто заставил этих козлов при всех кто был в казарме взять у меня в рот под страхом расстрела, сначала они отказывались, а когда я главному козлу прострелил ногу, кинулись отсасывать, жить-то оказывается охота! А потом я ушёл из части.
— Офигеть, а мне офицеры рассказали, что он печенье со сгущёнкой ел на складе, — сказал конвоир Валентин.
— Да вот будут он тебе рассказывать правду, придумали с ходу басню для таких лохов как ты, а ты и им поверил.  Да сколько таких случаев, когда принуждают к насилию и опять с пальбой там пятерых тут восьмерых. А офицеры как будто и не виноваты, — сказал Николай.
— А как тебя взяли? — спросил я.
— Ну, это уже было в автобусе по нелепому. Со мной там ехал офицер из нашей части, он меня и узнал. Прошёл к водителю и тайком сказал остановиться, у ментов, а потом меня арестовали, — сказал Павел.

— А ты чего молчишь, рассказывай, как докатился до такой жизни? — спросил у второго конвоируемого Николай.
— А чего рассказывать я тоже расстреливал одного гада жаль, что не насмерть вот и всё, потом поймали в вагоне. Спал под лавкой в ящике. По храпу и нашли.  Даже не успел погулять на воле.
— А за что расстреливал.
— Не скажу.
— Хотели трахнуть или трахнули.
— Нет, там всё по-другому, избивали меня.
— Ладно, отстаньте от него. Деньги он крал у сослуживцев, — сказал конвоир Валентин.
— Ага, тебя так послушать все воры, услышал звон и пошёл звонить! Не крал я денег, это у меня постоянно их старики вымогали. Мама пришлёт десятку, а они тут как тут,  давай говорят.  А когда доложил капитану, так вообще начали издеваться. А сержант из тех уродов предложил меня сбросить в яму уличного туалета, где они меня стерегли четыре дня не давая спать ну поливали на меня сверху. Ну, а когда выбрался, то стрелял в того сержанта, жаль другие убежали. Оставил я автомат и через забор. Вот и всё!

— Ну, Валентин тебя бы самого отправить в дисбат за такое звонилово! — сказал ему Николай.
— Дать бы тебе по ушам! — сказал Валентину Иван уже из личной неприязни.
Валентин ответил, что ему сказали то он и говорит.
— Ну, вот видишь, Валя один, по-твоему, печенье воровал, другой деньги тырил, а на самом деде всё по-другому было.
Валентин отмахнулся и ушёл на край покурить.
— Смотри,  как бы ребята не утекли, а то самого посадят на дизель, — сказал Иван.
— Однако скоро на ужин пойдут, а мы тут торчим как прыщи на жопе! — сказал Николай.
— Так посыльные ушли же, — сказал Иван.
— Ага, дёру до дома, нужны вы им, — сказал Валентин.
— Слушай ты зануда, а ну вали отсюда, пока я тебя хребтину не поломал! — крикнул ему я так он меня достал этот дисбатовец. И как говорят в таких случаях «раскормил морду хоть прикуривай». А морда у Валентина была так раскормлена, словно он со свиньями из корыта наперегонки каждый день хлебает.
— Не чіпай його він при виконанні, з таким дурнем зв'язуватися собі дорожче, йому і без нас шию намилять, — сказал Игорь из Одессы радиомеханик, едущий куда-то на север Хабаровского края.  — Не трогай его він при исполнении.
Валентин, видя как к нему стали относиться ребята, сказал что пошутил.
— Знаешь Валентин если бы я тебя не знал мигом бы настучал по морде, — сказал Анатолий конвоиру.
Оказывается, он с Валентином был из одной части.  Только Валентин охранял заключённых в дисбате, а Анатолий был там водителем, но сейчас списанный за пьянку за рулём куда подальше.
— А так ви хохли чи що? — спросил Игорь с характерным еврейско-украинским говорком.
— Никакие мы не хохлы! — обиделся Слава.
— Та як же не хохли я, що хохов не впізнаю та ти подивися на себе в дзеркало з такою пикою тільки на Привозі насінням торгувати!
— Спасибо Игорь вывел на чистую воду жидов! — засмеялся  Иван.
— Да никакие мы не жиды, мы русские, просто призвали на зону зека охранять как вас в ПВО и куда нам деваться в дисбат? — спросил Валентин.
— Так вы так и так там служите! — хохотал Иван.
— Ну, тепер я бачу що ви свої хлопці, тільки заправляти Валя про печиво зі згущеним молоком побоюйся, а то можна перо зловити! — сказал Игорь.
Скоро пришли гонцы и принесли пять батонов хлеба и пакет с сосисками.
— Де вперли таке багатство хлопці? — спросил Игорь.
— А по-русски ты не умеешь, твой китайский понять сложно! — сказал Иван.
— Могу да непривычно там, где я жил все говорили на украинском, у нас там маленький хутор, откуда там русские, а в армии немного переучиваться начал, — сказал Игорь.
— А по-моему ты косишь, как наши узбеки типа понимаю сказать не могу,  а сами в увольнении заходят в магазин чешут как пописанному и не подумаешь что узбеки! — сказал Николай.
— Скорее бы улететь, а то, как бы за нами шухер не пришёл следом, — сказал Юрий тот, что принёс пакет с сосисками.
— А вы кого-то грабанули.
— Да из столовой летунов чуть хлебушка взяли, а Юрка сосиски подтянул. Схватил прямо с подноса и тикать. Пока то, сё, а мы уже на заборе, правда пока бежал по кустам, половина рассыпалась, — сказал смеющийся Юрий.

Накрывшись брезентом, мы устроили себе укрытие с треугольным выходом.
— Жалко сосиски, целый поднос упёрли, если бы не погоня… — сказал Константин.
— Так за вами облава була? — спросил Игорь, выглядывающий на лётное поле из-под брезента.
— Была, да только не догнали мы в гаражи, а там как ветер в поле, — сказал Юрий.               

Потом кто-то сообщил, что нащупал в одном мешке палку копчёной колбасы.
— Какой запах, ребята, так бы и сожрал всё содержимое с мешком!
— Ребята, а может не надо мне же нагорит, — сказал я, опасаясь за свои уши которые будут драть как коту за его проделки.
Но меня слушать никто не стал, даже конвойные подключились к ограблению мешков с колбасой.
— Да как нет, этот гусь нас тут кинул под дождём и укатил в тёплую постельку, — сказал Анатолий, отзываясь о старлее Назарове.
Ну куда мне девать я согласился что надо грабить.
Осмотрев опечатанный сургучом тот самый мешок, мы нашли способ, как незаметно достать колбасу. Выставив конвоиров  смотреть за шухером, мы приступили к вскрытию мешка. У одного умельца нашёлся перочинный нож, после чего он осторожно расшнуровал край мешка, и копчёная колбаса скоро была нам наградой. Палка была сантиметров пятьдесят, так что на восемь человек она была разделена по-братски на всех.

— Кожурки, кожурки отдайте мне, а то спалимся, — сказал я, достав из своего вещмешка бумажный пакетик.

Колбаса была очень вкусной, и мы долго тянули с её поеданием, чтобы насладится побольше её запахом.  По итогу мы потом достали ещё две палки колбасы, а всё тот же умелец заштопал мешок, так что и не подкопаешься. Хотя я больше беспокоился о собственных ушах и просил из других мешков ничего больше не брать, а то мне же потом и нагорит.

— Слушай не волнуйся ты так, прикинься веткой, мамой клянусь, он ничего и  не заметит, мешки опечатаны, так что успокойся, — выговаривал Константин мне с характерным акцентом горца.

Просидев всю ночь под брезентом, мы незаметно уснули и проснулись когда услышали чьи-то крики. Это были пилоты, пришедшие к своей машине.
— Рота подъём! — смеясь, кричали нам пилоты. — Поднимайтесь, хорош спать!

Поднявшись, мы попросили воды, чтобы умыться и привести себя в порядок. Пилот сказал, что воды у них лишней нет, а у нас есть мокрый брезент. И верно обтерпевшись мокрым после ночного дождя брезентом, мы почувствовали себя лучше. Ещё через полчаса приехал ГАЗ 66 и из него высыпались солдаты тоже как мы отправляющиеся на войсковые точки на побережье Татарского пролива.  Первым делом они обоссали колёса дальних вертолётов, а кое-кто даже там и нагадил.
Скоро пришла машина с моим командиром, он виновато посмотрел на нас и сказал, что  задержался по непредвиденным обстоятельствам, типа уазик сломался. Но было заметно, что от него несло водкой, но держался он прямо. Наверное, что-то отмечали. Распорядившись, чтобы мы занесли в салон мешки, он вдруг крикнул нам, построится.

Солдаты наши и не наши тут же построились  две шеренги и замерли. К нам подъехала чёрная машина, и из него пыхтя, вылез пузатый военный и ещё какие-то офицеры,  они прошлись по бетонке, на ходу разговаривая на повышенных тонах. Потом вернулись к нам.

Встав напротив меня, самый толстый  офицер махнул рукой моему командиру, чтобы отошёл в сторону и вдруг так рявкнул куда-то мимо меня, да так что у меня аж  уши заложило.
— Это для вас последний шанс сукины вы дети! Последний, дальше только стена, могила!..

И пошёл крыть матом да со всеми коленами. Тут к нему на цыпочках подошёл майор и что-то тихо сказал, отчего толстяк оглянулся на него и что-то спросил. Они перемолвились короткими фразами и толстяка подвели как раз к тем двум арестованным, он и им врезал по матушке.
— Это для вас последний шанс сукины вы дети! Последний, дальше только стена, могила!..  — повторился толстяк. По всему видать это он выучил, а иначе бы сбился, выговаривая такое длинное предложение.

После чего вытер платочком лицо сел в машину и уехал.
— А что это за мужик? — спросил у командира один из нас.
— Это не мужик, а командующий… — сказал Назаров  с красными пятнами на лице.

Вообще же я редко его потом видел в таком состоянии, обычно он был бледен как греческая голова в музее, а тут вон как разволновался. Видать впервые видел командующего так близко, а может это его так с водки понесло.
Пилоты позвали нас занимать места и пристегнутся ремнями.
— Будем лететь высоко, и если кто хочет рыгнуть, пусть рыгает в сапог, — предупредил нас пилот.
.
Продолжение следует...