14 После ночи

                (предыдущее: http://proza.ru/2024/08/29/1779)




(14)

  С чужих слов после узнал, как без памяти лежал на тротуаре. Было рано, народ шёл редко. Потом, когда его стало больше, людей среди него не прибавилось, как сказал бы Диоген в этой ситуации. Не зря ж он искал человека днём с фонарём. Меня даже пинали со словами: «Позор! Молодой, а с утра – в зюзю!» Судили по себе и виденному не раз. Повезло ещё, что не обобрали. Денег у меня было немного – что на раскопе заработаешь: на дорогу, суточные на прокорм, на руки почти ничего. Зарабатывал я летом на жд – проводником.  Но при мне был паспорт с пропиской. Наконец, остановилась сердобольная женщина, пожалевшая «молодого и красивого, но такого бледного». Перегаром от меня не пахло, пульс не прощупывался. Она вызвала «скорую» из телефона-автомата, который не сразу нашла. Счастье, что она никуда не торопилась.
Когда «скорая» приехала, то медики не услышали, чтобы сердце шло, и собирались везти в морг.  Потом вроде усомнились, обнаружив дыхание и редкие слабые удары сердца.

  Мои узнали, в какой больнице лежу только к вечеру. На следующий день мама разговаривала с врачом, который её не слишком обнадёжил. Ко мне её не пустили – карантин.
- Странный случай… - сказал он, - Сын ваш в коме по неизвестной причине. Не подходит ни под одну нам известную. Вы же сами говорите, что диабетом не страдал, почки и печень не беспокоили. Отравления нет. Не травма. Тепловой удар рано утром исключён, грозы не было, чтоб его молнией поразило. Не угорел. Упал довольно удачно, голову не повредил. Ясно только, что резко потерял сознание, а от чего…
Он  развёл руками.
- Давление крайне низкое, иногда его даже прибор не показывает. Температура 34 градуса.
Скажу вам откровенно. Мы, как можем, помогаем ему поддерживать жизнедеятельность, но надежда только на его организм. Знаете ли, когда этиология неясна, то на что воздействовать и чем известно одному богу…
Но и это – не всё. Наша больница сегодня дежурная, поэтому «скорые» везут к нам. Из того же района, где упал ваш сын, хотя совсем в иных местах, нам доставили ещё четверых мужчин с теми же симптомами. У этих даже документов не оказалось, поэтому не установить – встречались ли они с вашим сыном. Говорите, он из Крыма приехал? Один ехал? Может, вместе в поезде были и там что-то… Хоть бы один пришёл в себя, тогда что-то поймём, глядишь. Редкое заболевание? Он на раскопе был, мог привезти? Ничего инфекционного пока не обнаружили. Ищем… Для геморрагического инсульта больно уж пациенты не характерные: здоровые молодые мужчины. Но нельзя исключать и этого. Хотя пульс не нитевидный и дыхание не нарушено для стадии не реагирования на раздражители. В общем… время покажет.

После у неё состоялась ещё встреча с дознавателем. Он расспросил про меня, потом показал несколько фото тех, тоже в коме. «Как минимум, у трёх из них, - говорила мама, - физиономия кирпича просит! Такие страшные. Может, потому, что уже им получили». Конечно, она видела их в первый раз. «А что-нибудь необычное у этих четверых, кроме комы, вы заметили?» - спросила она под конец у дознавателя.  «Заметили», - загадочно ответил тот, но отказался от подробных объяснений. Тайна следствия, видите ли! 

  Но четверо из нас-коматозников ничего следствию больше не сообщили, обманув и уйдя из тел. Поясню, что всех пятерых положили в одну палату. Из третьей ночи четверо неизвестных не вышли. В одно время, словно по приказу.
А я очнулся после пятой ночи. И очнулся не тем. Во-первых, перестал говорить, но не думать. Во-вторых, это выяснилось позже – девушки интересовать перестали. Как отрезало. Они потом какое-то время звонили, не подходил к телефону, отказывался узнавать на улице.
Понимал, что мне говорят, принимая к сведению, но в лучшем случае, отвечал жестами. «Да-нет» - это был максимум моих ответов. Чтобы со мной разговаривать (если это так можно назвать, а точнее, получить ответ) следовало так строить вопрос, чтобы мог ответить отрицанием или подтверждением. Видел, как мама плачет тайком, но ничего не мог, да и не хотел поделать. Я ничего не чувствовал теперь. Мозг мой работал теперь иначе, предвидя многое. Стал слышать мысли окружающих. Скажу только, что это не особенно обрадовало. Плохо было, что не удавалось отключить это слушанье. Мысленно посочувствовал деду, который озвучивал мне мысли встречавших на вокзале. Писать мог, но делал это в случае крайней необходимости.
Ел, когда мама напоминала, и безо всякого аппетита.
Понятно, что ничем хорошим сие кончиться не могло, и меня положили в психиатрическую больницу.
Что там со мной делать не понимали.  «Мозг после комы… - с глубокомысленным видом вещал врач маме, - Что в нём умерло за то время, какие участки? Голова – дело тёмное. Он – не буйный, что-то соображает – уже хорошо. Это не тихое помешательство. Он не совсем наш клиент, а мозговедов и мозгоправов. Но мы понаблюдаем, исследуем, отдохнёт у нас, глядишь, восстановится, если возможно».
Давали таблетки, и спал по 20 часов. В этом «лечение» и заключалось. С месяц длилось моё нахождение среди мне не подобных. 
Что ещё сказать о пребывании в «жёлтом доме»? Не встречал там наполеончиков с цезарями, кричащих: «И ты, Брут, продался большевикам!»  Их куда больше попадалось на воле. Без этих криков, с иным репертуаром.
На факультете была оформлена «академка» на год. К учёбе больше не тянуло. Вскоре пришлось пройти комиссию в военкомате, где потребовали выйти в одних трусах перед кучей народа за длинным столом. На меня посмотрели, посмотрели в бумаги, и военный сказал уважительно: «Здоровый!» После чего мне записали в военный билет статью, решив, что не годен к строевой, а к нестроевой в военное время сгожусь. Если они в нестроевую набирали одних сумасшедших, то я бы поступил наоборот. Но, увы, все войны развязывают нормальные. Они и решают.

  Делать было нечего, но мог посещать библиотеки и книжные магазины, и решил поинтересоваться вопросом безумия. Раз записали в сумасшедшие, стоило прояснить для себя кое-что и в хорошей ли компании.
Говорить не мог, поэтому писал что ищу.
Скорбный труд по изучению вопроса из разных источников дал несколько обескураживающий результат.
По одним данным, каждый четвёртый-пятый человек в мире имеет психическое или поведенческое расстройство. Причины многих психических расстройств до конца не ясны.
Официально (по данным ВОЗ) людей с психическими отклонениями, пограничными состояниями 20% +, но реально 30% +
У нас сумасшедшим могли объявить диссидента, поскольку он не адаптировался к среде, а раз не внушаем, как большинство, то и ненормален. По отношению к этому большинству-то точно.
Я вспомнил, что и Иеошуа Назорея называли безумным, почему за подобные ярлыки он обещал страшную кару. У нас его упекли б несомненно, если не за решётку, то в дурдом.
А исторического прототипа, желавшего стать мессией сиречь царём из рода Давидова (см. его родословные в евангелиях), казнили именно за бунт против Рима. Оттого и была выбрана мучительная казнь на кресте, коей удостаивались лишь рабы и бунтовщики.
Раскопал в древних священных текстах предтеч нашей карательной психиатрии, заявлявших, что  «бунтари, не почитающие власти свои – безумцы».
Поистине, ««История – борьба психов с психиатрами».
Причём, поскольку критерии безумия менялись от века к веку, от страны к стране, то, как и в иных сферах: «За правдою правда вступала в права», потому нормальное в одно время или в одном месте становилось ненормальным в ином.
Можно было свихнуться, изучая подобное на многочисленных примерах. Как я понял, а до меня Эразм, главное быть помешанным на том же, на чём в тот момент помешаны остальные. Тогда ты нормален на какое-то время.

  Да, не упомянул, что дознаватель показал мне фото тех четверых ушедших коматозников. Я запомнил их лица, непонятно зачем. Теперь у меня была практически фотографическая память, мне совершенно бесполезная в нынешнем состоянии.
Несколько позже меня встретили и пригласили в машину сотрудники Большого Дома, предъявив удостоверение. Опять те фото и те же вопросы. Нет, не видел, в поезде тоже.

  Мне подыскали работу, на которой не обязательно было говорить, но сила требовалась. Несколько лет я проработал грузчиком, начав со склада, продолжив доставкой мебели и погрузкой-выгрузкой при переездах. Последнее оказалось самым выгодным, а если пытались обмануть немого, то я одной рукой поднимал человека в воздух и тряс. Мог и двоих двумя руками. Срабатывало всегда. То, что я при этом молчал, а только смотрел со злым прищуром плюс слова другого грузчика, что я – на учёте в психдиспансере, поэтому мне ничего не будет хуже дурки, особенно впечатляло.

  Через несколько лет надоело это занятие. Вспомнил о прежнем даре выигрыша в лотерею и подумал, что если получить приличную сумму, то можно на время заняться более интересным, чтением, например, а не выслушиванием одних и тех же тем про баб и выпивку от «коллег», да подслушиванием чужих, в большинстве своём, банальных, неинтересных мыслей.  Но в мозгу постоянно, независимо от меня, продолжался какой-то процесс, который ощущался. Похоже, уже тогда мозг был подключен к ноосфере или чему там ещё. А к этому моменту, «настроившись» на человека, я мог сказать, что с ним будет и его прошлое. Поначалу это увлекало. На отдыхе, как бы гуляя, мог ходить на расстоянии за неизвестным, «читая» его, как книгу. Только поговорить с ним не мог, чтоб ошарашить. И хорошо, ведь предупредив, запускал иной ход событий, и снова надо было всё «пересчитывать». 
Поэтому, решив приобрести билет Спортлото, я «сверился» в отношении себя. И получил ответ на уровне ощущения, что не получится. Не поверил, купил, заполнил, ждал тиража по телевизору. Все номера мимо. Этот план, выходило, не годился, а предвидение не обмануло.
Тогда заинтересовался своим будущим. И увидел девушку, впервые удивившись за долгое время. Девушки меня больше не интересовали.
Решил её найти и «прочесть». 

  Это оказалось не так просто. Но появился, по крайней мере, какой-то смысл в моём существовании.
Нынешнее местоположение будущей благоверной никак не давалось. Ясно было одно – землянка и землячка. Более того, мельком видели друг друга, не зная лично.
Видимо, мой допуск в тот самый Архив проверялся.
Но постепенно проступили контуры её семьи и взаимоотношения в ней. Они не радовали.
Родители уже разошлись к этому времени, и отец, бывший капранг, женился снова. У неё был брат, старше её на три года, гордость семьи, высокий блондин с голубыми глазами. Брат закончил физматшколу и физфак ЛГУ по специальности «геофизика», но из аспирантуры ушёл плавать по всему свету. Они промеряли глубины, не афишируя…
Про дочь в семье считали, что «она не удалась». И не столь умна, до семи лет не говорила, строптива и не красавица. Любила её только бабушка, мать отца, которую люто ненавидела невестка, говорившая, что «если б перед ней поставили ту и Гитлера и сказали их убить, то первой она прикончила бы свекровь».
Это был итог совместного проживания в комнате в коммуналке после демобилизации хрущёвской с обещаниями жилья ушедшим на гражданку.
Почему-то адрес этой квартиры я увидел ясно и даже сходил туда. Конечно, в ней давно жили другие люди, понятия не имевшие о предыдущих жильцах. На двери квартиры красовалась красная вывеска: «Квартира коммунистических отношений». От бабушек на скамейке у парадного узнал, что там живут ныне мать с дочерью, некогда сосланные далече после расстрела их отца. А соседом их оказался бывший вертухай, который теперь репрессировал их на кухне. Я даже переспросил: не ослышался ли? Оказалось, нет. Это подлинно была «квартира коммунистических отношений».

Истории родичей своей будущей, приходившие ко мне и во сне, были отражением истории страны. Такие детали нарочно не придумаешь. Будущую мою тёщу, мечтавшую убить свекровь, звали Идеей. В те времена подобное имя не было не диковинкой, поскольку изобретались женские имена вроде Лагшмивара (Лагерь Шмидта в Арктике), Даздраперма (Да здравствует Первое мая), Тролебузина (Троцкий, Ленин, Бухарин, Зиновьев), Лелюда (Ленин любит детей. На завтрак?)

Когда ей в 1925-м подбирали имя, то хотели назвать Комидеей, то есть, Коммунистической Идеей. Был ещё вариант Ролюкс – Роза Люксембург. Настояния пришедшей в ужас бабушки пришлось принять во внимание, и сократили имя до Идеи. В наше время она несколько стеснялась своего имени, представляясь незнакомым Лидией.
Родилась она от 16 летней полячки, которая являлась потомком сосланных в Сибирь родителей, к тому времени умерших. Сирота.
Отец Идеи был лет на двадцать старше этой девочки и руководил местным рудником, являясь, по сути, хозяином сей местности. Позже он выгнал мать Идеи и взял в жёны другую. Своей бывшей он не позволил даже встречаться с дочерью.
Чтобы Идея ела, а ела она плохо в детстве, и это в те голодные времена, он приказывал
привести детей, которых тоже кормили или показывали, что отдадут еду девочки им, глядя на них, девочка кушала.
Папаша тоже не пережил Большой Террор конца тридцатых, так что дальше завидовать Идее не приходилось. Разве что в том, что её это меньше коснулось, чем многих других. Да и услать дальше Сибири… Хотя Сучан, где она росла, ещё дальше.
От отца и того времени она усвоила одно: доверять нельзя никому, кругом враги, включая близких. 

Я представил эту любящую мать своей будущей суженой и только покрутил головой.
Отец моей будущей оказался на два года младше Идеи. Женихов выкосила война, и выбор у девушек был невелик. Идея признавалась, что если б не война – в жизни б за него не вышла. Чувств там не было. Гормоны – с его стороны, расчёт – с её. Он заканчивал военно-морское училище, познакомились на танцах.
Помимо психологической несовместимости, у них оказались разные резусы, поэтому первые двое детей родились мёртвыми.
Однако отца послали служить в Польшу и потому поначалу жили неплохо. Там же, по иронии судьбы, родилась моя на четверть полячка, на четверть русская.
С остальными четвертями было ещё интереснее.
Бабушка по отцу-капрангу, единственная в семье любившая её, родом из Гомеля, была еврейкой и сначала зубным техником, почему смогла покинуть зону оседлости российскую. Позже стала дантистом. А вот дед оказался из-под Казани и татарин.  «Если кто и влез в родню…», как пел Высоцкий о своём персонаже. Оба сына бабушки были отданы в морские училища, и старший поспел к войне. Его с прочими курсантами в 41-м погрузили на баржу, которую атаковал немецкий ас и потопил вместе со всеми на борту.
Деда, тихого и тугоухого, забили до смерти в застенках НКВД в 39-м. Жену и сыновей-курсантов не тронули, но бабушка боялась говорить об этом до самой смерти, даже тогда, когда сошла с ума и призналась любимой внучке, что «английский шпион»… Умерла недавно, на Пряжке.
Любопытно, что дед-татарин официально имел русскую фамилию и национальность, почему у отца моей суженой значилось: «русский». Если заглянуть поглубже, то имелись родственники и в Средней Азии.
Поэтому, естественно, моя будущая считалась русской и точка. Впрочем, для меня это не имело значения: землянка же, да и землячка к тому же.

Про суженую больше узнать не удавалось, и я оставил эти попытки. Не дают, значит, натворю что-нибудь в своём нынешнем состоянии и отпугну судьбу. А чего тогда будут стоить эти предсказания? Вот почему предсказатели прямо не говорят… Кому надо поймёт. Да и кто мог вырасти в такой семье? Может, меня оберегают от этого знакомства?

                (продолжение http://proza.ru/2024/09/07/1122)