Первый пранкер

     Несколько дней назад довелось мне днем гулять с нашей
собакой. Погода стояла отличная, даже, можно сказать,
жаркая. Присел отдохнуть на скамейку на солнечной стороне,
но сидеть было невозможно — жарко. На скамейке в
тени сидела молодая женщина, и рядом на скамейке было
достаточно места и для другого человека. Подошел, спросил
разрешения присесть, сославшись на невозможность сидеть
на солнце, и присел.
Но скучно же молча сидеть, поэтому попытался завязать
разговор. Получилось! Попытался понять сколько же лет
хрупкого телосложения молодой симпатичной в
солнцезащитных очках женщине. Не получилось. Но я не стал
расстраиваться по этому поводу и спросил прямо - А сколько
Вам лет?
    -А сколько дадите?
    – 23.
    – Скоро сорок будет.               
       Поудивлявшись на то, насколько
моложе выглядит женщина , заявленных ею лет, сказал,
что это , наверное из-за того, что она ходит заниматься
фитнесом . Получил ответ, что на фитнес она не
ходит, а занимается дома — поднимает гири. И что
двухпудовую гирю поднимает легко. Мне тут же
вспомнилась книга Александра Никонова ,,Жизнь и
удивительные приключения Нурбея Гулиа —
профессора механики.'' В данной книге есть о том, как
Гулиа, будучи мастером спорта по тяжелой атлетике,
пользуясь тем, что телосложение совсем не выдавало
его занятие тяжелой атлетикой, разыгрывал людей,
разводя их на деньги. То есть по сути дела был в
конце двадцатого века профессиональным пранкером,
когда такого и слова-то никто не слышал!               
  Обычно пранкеры ассоциируются с розыгрышами               
  по телефону, но если исходить из того, что иностранное               
 слово ПРАНК переводится как шутка, розыгрыш, то можно               
 брать и шире.               
  Решил рассказать моей собеседнице эту историю — как
разыгрывал Гулиа людей с помощью самодельной штанги. И
рассказал. Но лучше Никонова, у меня рассказать,
конечно, не получится, поэтому для читателей привожу
дословно:
     ,,Тем не менее, о новых пополнениях спиртного думать
было нужно, что мы все свободное время и делали.
Помог, как обычно, случай. Как-то заказал Серафиму
починить свой будильник начальник конструкторского
бюро отделения ЦНИИС Федор Иванович Зайцев —
фигура колоритная. Участник войны, 1909 года
рождения, с орденами и медалями, он имел высокий
рост и еще более высокий вес — явно выше центнера.
Ходил он гордо выпятив грудь, имея на это все
основания — начальник КБ, фронтовик и самый
сильный человек нашего институтского городка. 52
года — расцвет мужской силы, он был завидным
женихом, но таким и остался, потому, что хоть и любил
женщин, но жениться и терять свободу не хотел.
     Меня заинтересовало, почему он считался самым
сильным человеком в городке. На это Серафим
пояснил, что у него дома есть тяжелая штанга, и он ее,
к ужасу соседей (квартира у него была коммунальная),
иногда поднимает. Ужасало соседей не то, что он ее
поднимал, а то, что она иногда падала, сотрясая весь
дом до фундамента. Узнав про штангу, я потерял покой
и упросил Серафима «свести» меня с Зайцевым,
желательно у него дома. Случай такой представился —
Серафим договорился занести готовый будильник
Зайцеву прямо на дом.
    Пошли втроем — Серафим, Володя Ломов и я.
Зайцев был явно недоволен большим количеством
гостей. Так бутылку — плату за будильник — распили
бы вдвоем, а так — волей-неволей приходилось
делиться. Серафим познакомил меня с Зайцевым, я
рассказал ему, чем занимаюсь в ЦНИИСе. Зайцев
слышал про «чудо-скрепер», и сразу зауважал меня,
как изобретателя.
     Но душа моя рвалась к штанге и я, наконец, увидел
ее. В углу комнаты лежал самодельный спортивный
снаряд, достаточно профессионально изготовленный.
Федор Иванович, заметив мой интерес, рассказал, что
сконструировал штангу сам, изготовили ее на Опытном
заводе, и весит она до 105 килограммов.
Но поднимаю я килограммов пятьдесят-шестьдесят,
— пояснил Зайцев, — а больше боюсь: упадет. Соседи
загрызут!
     По дороге я намекнул Серафиму, что хочу
«сразиться» по штанге с Зайцевым на бутылку.
Серафим не одобрил моего намерения — он не знал
про мое спортивное прошлое, а фигура Зайцева
внушала ему уважение. Но ради бутылки (безразлично
с чьей она будет стороны!) он решил подыграть мне.
     Я подошел к штанге — там было килограммов
пятьдесят, неумело подобрал ее с пола. Сказал, что она
легкая, и ее поднять — раз плюнуть. Зайцев подошел к
штанге, важно поднял ее на грудь и выжал. Я понял,
что больше шестидесяти ему не поднять, и стал
рваться в бой.
    - Молодой человек, вы можете получить грыжу, ведь
вы никогда не поднимали штанги, — убеждал меня
Зайцев, — да и по фигуре вы худенький, субтильный
   — Это я-то «субтильный»? — рассвирепел я и
предложил Зайцеву обидный спор на бутылку — кто
больше выжмет. При этом вытащил из кармана
трехрублевку и выложил ее на стол. Зайцев покачал
головой и осудил меня за такую безрассудность —
спорить на жим, с ним, с самим Зайцевым — самым
сильным человеком городка? Недальновидно! Но
вызов принял. Немалую роль сыграл здесь Серафим,
подзадоривший Зайцева, что какой-то «субтильный»
мальчишка смеет спорить с ним, самим Зайцевым …
    Он выжал пятьдесят пять килограммов, затем взял на
грудь шестьдесят, но выжать не смог. Он мял себе
мышцы на руках, сетовал, что «пошел на вес» без
разминки, что дал втянуть себя в авантюру. Он даже не
ожидал, что я подойду к шестидесяти килограммам и
пытался не позволить мне это сделать. Бедный Федор
Иванович боялся, что вес меня «сломает». Серафим и
Володя взялись меня страховать, и Зайцев уступил.
    Я, призвав всю свою фантазию, как можно только
непрофессиональнее взвалил штангу себе на грудь, и,
боясь рассмеяться, с колоссальным трудом выжал ее.
Зайцев был поражен. Этого он никак не ожидал.
— Чем вы берете вес? — Зайцев недоуменно
пожимал плечами, — ведь у вас же нет мышц! И он
попытался пощупать мои бицепсы, но я уклонился,
опасаясь разоблачения.
— Не люблю, когда мужики лапают, не принято у
нас на Кавказе! — соврал я. Что принято на Кавказе, я
уже хорошо знал!
   Зайцев выложил свой трояк, Володя побежал в
магазин, прихватив и мою бумажку. Протесты не
помогли — «за подыгрывание и страховку» — шепнул
Володя, и через несколько минут уже прибежал
обратно с двумя бутылками «Старки». Двадцать
четыре копейки он добавил от себя! Невероятная
щедрость!
    Трех бутылок — одной — за будильник, другой —
выигранной, и третьей — за «страховку», вполне
хватило для дружеского застолья. Федор Иванович
любил закуски, и они у него всегда водились — сыр,
колбаса, икра баклажанная, «Лечо» — все это для нас
было лакомством.
   — Чем вы берете такой вес? — повторял Зайцев мне
свой вопрос, и я отвечал ему:
   — Головой надо работать, головой! — отвечал я и
постукивал себя по лбу. Все смеялись.
     Подвыпив, Зайцев обещал потренироваться и взять у
меня реванш. Он сказал, что не уступит свое звание
«самого сильного человека городка» субтильному, хоть
и умному юноше. Я понял, что еще несколько бутылок,
причем с хорошей закуской — наши!
    Замечательная русская черта — отыгрываться. Как
говорится в пословице: «Не за то отец сына бил, что
играл, а за то, что отыгрывался». Так вот,
многоопытный Зайцев несколько раз присылал мне
вызовы на поединок, и я всегда выигрывал с
минимальным перевесом, выжимал решающий вес с
таким трудом, с такими мучениями, что под конец не
выдержал. Когда количество побед перевалило за пять,
мне стало стыдно, и, невзирая на протесты Серафима и
Володи, я набрал на штангу полный вес 105
килограммов, взял на грудь и с легким толчком сделал
«швунг». Неспециалист не отличит его от жима, и
«самый сильный человек городка» был повержен —
физически, а главное — морально.
      Он никак не мог представить себе, что я — мастер
спорта по штанге, почти кандидат на мировой рекорд в
жиме. Да я и не рекламировал себя ни ему, ни
Серафиму. Пусть думают, что я «головой работаю»,
применяю какую-то неведомую теорию для поднятия
тяжестей.
     Больше Зайцева побеждать было нельзя, но я снял
эскизы с его штанги и, пользуясь связями Серафима,
Зайцева и своими, изготовил на Опытном заводе еще
одну штангу. Для наших целей — оздоровления
пьющего мужского населения «Пожарки».
Штангу поставили в нашей комнате, и пошли
соревнования с мужским населением общежития.
    Никто в мою силу не верил, шли сплошные
отыгрывания и реванши. Слесарь Жора отыгрывался
аж семь раз, но так ничего и не понял. Я просто
отказался больше с ним соревноваться — посоветовал
тренироваться. Раскрыть свои возможности перед всем
обманутым общежитием было бы слишком опасно —
побьют ведь!
     Скоро весь «бюджет надувательства» в общежитии
закончился и мы принялись искать «внешнюю
клиентуру». Ее, в основном, поставлял Серафим. Где-
то по своим старым каналам связи, он выискивал
слегка подвыпивших, здоровых телом мужиков и
затаскивал их под тем или иным предлогом в
«Пожарку». А там — штанга, якобы оставшаяся от
четвертого жильца в комнате. Серафим имитировал
страстное желание поднять хоть какой-то вес, но у него
не получалось. «Здоровые телом» мужики авторитетно
показывали ему, как это надо делать, а я, обычно лежа
на своей койке, оценивал силовые возможности
мужиков. После чего вставал и, якобы с подпития,
предлагал поднять одной рукой столько же, сколько
поднимет «здоровый телом» мужик — двумя.
    Предложение, надо сказать, обидное, особенно от
«субтильного» юноши. Меня пытались отговорить,
советовали лучше поиграть в шахматы, но я
распалялся все больше. Серафим и Лукьяныч
подыгрывали мне, и спор завязывался.
Я и «здоровый телом» выкладывали по трояку.
    Серафим накрывал деньги шляпой, и начинались
силовые упражнения. Мужики обычно поднимали
пятьдесят, от силы шестьдесят килограммов, а я знал,
что могу свободно вытолкнуть правой рукой 65–70
килограммов. И это — немного, рекорды в моем же
полулегком весе доходили до 100 килограммов.
Правда, это движение уже не входило в троеборье;
раньше существовало «пятиборье» — с рывком и
толчком одной рукой, но его в 50-х годах отменили.
    Так или иначе, я побеждал в споре, причем
«рекордный» вес поднимал с имитацией невероятного
труда и напряжения. Ошарашенный «здоровый телом»
мужик проигрывал, но делал все возможное, чтобы, во-
первых, отыграться, а во-вторых — вовлечь в спор
других своих знакомых. Знакомые здоровяки, по идее
проигравшего, могли или выиграть, или проиграть мне,
а «доза» от поставленной водки все равно доставалась
«посреднику». Выигрывал, конечно же, я, потому что
профессионалов среди приглашенных не бывало.
     А если бы такой вдруг появился, я бы его сразу же
«вычислил» и не стал бы спорить, сославшись,
например, на болезнь. Но постепенно иссякли и эти
«клиенты», ведь городок наш был так мал. Я вел учет
выигранным бутылкам, «чиркая» острым напильником
по грифу штанги после каждого выигрыша. «Зарубок»
на грифе оказалось 173!''
                7.09.2024