16 Арм дневник срочника СССР 3 часть 2 гл

Глава вторая

Знакомство со стариками



После того как моих попутчиков разбросали по местам их новой службы, а кое-кого отправили в дисциплинарный «санаторий» отбывать наказание, дальше мы полетели прямиком к бухте Нельма.

Старлей  видя как мне нехорошо подсказал, что мне надо чаще сглатывать, чтобы подавить в ушах давление. Я попробовал так делать, и скоро мне действительно стало лучше, а потом и вовсе полегчало, что я уже на это не обращал внимание. Моя адаптация в полете, несмотря на нудный стрекот винтов, прошла быстро и без последствий. Но старлей всё время следил за мной, как бы я не срыгнул мимо «сапога» как ещё раньше выразился пилот.

За окном иллюминатора клубились белые горы облаков, и мне было интересно за ними наблюдать. Вдруг в какой-то момент я увидел среди этой облачности зияющую дыру бездны, по которой я быстро определил, на какой головокружительной высоте мы летели. Поначалу мне было страшно и всякий раз возникали мысли, что если вдруг мотор заглохнет, то мы непременно грохнемся вниз. И тут ручка на двери кабины пилотов пошла вниз и она открылась.

— Ну как самочувствие? — спросил приветливо пилот, повернувшись в мою сторону.
— Нормально, я за ним присматриваю, — сказал старлей.
— Если что дай ему парашют пусть прыгает.
— А у меня только свой, — ответил старлей, подмигивая украдкой пилоту.
— Ну, это не беда, если что сядем на воду, правда, там акулы, но в это время года они сытые рыбаками…
Я понял, что он шутит.

По моим прикидкам мы летели часа три-четыре, с учётом посадок в разных местах, а потом меня стало клонить в сон.
— Не спи, а то, как свалимся, сразу не поймёшь, куда плыть толи на глубину толи наверх, — сказал мне старлей.
— Опять шутит, — подумал я и уставился в окно иллюминатора.
— Я не шучу, нельзя спать!
— Вот же привязался, — смотрю я на его пьяную морду. Похоже, старлея только в салоне стало развозить после ночной пьянки. Он помутнел глазами и, не стесняясь меня, стал чаще доставать из портфеля початую бутылку водки с накрученной пробкой из бумаги. Глотнув из горлышка, он занюхал рукавом и полез в карман. После чего достав складной нож, разрезал мешок и, достав палку колбасы, отрезал приличный ломоть. Мне он ничего не отрезал, жадина. Скоро он опьянел и, прикрыв глаза закимарил. А мне спать как-то расхотелось, и я с опаской смотрел на береговую линию Татарского пролива, который мне казался огромным океаном.

Скрипя открылась дверь, и пилот кинул мне плоскую банку леденцов, показав, что их надо положить в рот. Я достал конфету зелёного цвета и положил в рот. Вкус лимонада разлился по языку, отчего мне тут же захотелось пить. Глаза старлея приоткрылись, он строго посмотрел на меня и опять отключился.
— Бухарик какой-то, — подумал я о своём новом командире.
Я посмотрел на торчащую из мешка палку колбасы, и мне захотелось её украсть. Нож старлея лежал на сиденье, и дотянутся до него, мне было неудобно, далеко при пристёгнутом ремне. А когда старлей конкретно захрапел я разомкнул ремень и поднявшись, эх была не была, прошёл к мешку. Отрезав от палки приличный обрубок, вернулся на своё место. Нож сложил и положил, как он лежал возле старлея.
Откусив кусок колбасы, я с наслаждением прожевал его и съел, а остальную часть обрубка спрятал за пазуху шинели. Поскольку старлей храпел, я потихоньку уничтожал колбасу.

Скоро я увидел внизу небольшой посёлок, и вертолет, наклонившись, резко стал снижаться, да так что у меня чуть сердце не скатилось к пяткам, а сам я чуть не слетел со своего места, вцепившись в сидение.
Старлей приоткрыв глаза и оценив обстановку показал мне на не пристёгнутый ремень и погрозил пальцем. Но прицепиться я уже не мог, вертолёт как мне показалось, падал, отчего у меня помутилось сознание.
— Солдат, очнись! — я этого не услышал, а скорее понял, когда меня тряс мой старлей.

Я поднялся с пола и чуть не свалился обратно, ноги были как ватные. Из кабины вышли пилоты один из них побрызгал мне на лицо водой из фляги.
— Всё, прибыли! — крикнул мне ухо пилот.
Я попытал понять, что он сказал, но не смог, уши заложило, так что я чувствовал себя оглохшим.
— Выходи, — похлопал меня по плечу старлей.
Это я понял по его губам.
Он показывал жестами на банку в моей руке и как он сосёт конфету, но я, включив дурака, сделал вид, что ничего не понимаю.
— Ага, сам пососи! — смотрел я на него, после чего он что-то понял про себя и, посмотрев на открытую дверь, показал, что нужно выгружать мешки с продуктами в первую очередь, а потом неподъёмные ящики.

Когда я слезал по лестнице, он что-то мне ещё говорил, но я ничего не слышал, так мне заложило уши. Осмотревшись, я увидел бегущих к вертолёту людей, они были какие-то тёмные.
— Негры что ли, а может узбеки, вот я попал! — подумал я.
Когда они подбежали ближе я увидел, что русских было четверо, а двое вроде как узбеки. Они что-то мне радостно говорили, но я мало что слышал. Но я понял, что это были старослужащие и, по-видимому, старики, чем дембеля, хотя до дембеля осталось совсем ничего. И я решил пока вопросов не задавать, потом узнаю кто они такие или деды или дембеля.
Старлей им сказал, что мне заложило уши и чтобы они выгружали вещи. Скоро ко мне стал возвращаться слух, и я уже отчётливо слышал все разговоры вокруг меня.
— Я Саня Белов, я тут временно за повара. Совсем зашился, готовлю одни макароны. Народ с ума сходит. Кухню сразу примешь или завтра.
Белов смотрел на меня с такой мольбой, и было видно, как всё его там достало. Я сказал что можно и сегодня
— Ну, вот и молодец, а я тебе коечку приготовлю у окна, — сказал, обрадовавшись Белов.

Нагрузившись мешками и ящиками, мы пошли в сторону казармы.
— Смотри под ноги, там, в камнях могут ползать гадюки, — предупредили меня. И я с опаской стал попадать ногами в следы на траве за впереди идущими солдатами. Перед казармой, расположившейся на склоне горы, слева и справа были какие-то постройки, и мне пока мы шли всё про них рассказывал Белов.
— Вон там справа гараж, а ещё правее продовольственный и вещевой склад под одной крышей. Там ты будешь получать на три дня жратву в ящик, а потом понесёшь на кухню.  Выдавать жратву будет командир и смотри, он любит надувать на весах одно слово жила, но это между нами девочками понял.
Я кивнул в знак согласия.

— Он тебя будет уговаривать стать его доверенным стукачом, обещать всякие блага жизни, но ты не ведись. Он сам тебя и подведёт под монастырь, если вдруг перестанешь стучать. Покажи ему свой характер и самому будет легче жить. Ведь если начнёшь стучать, тебя всё равно расколют и будешь крутиться как чмо на свистульях.
— Это я знаю, — сказал я.
— Ну, а если знаешь, смотри в оба, он ещё тот паук мигом  всё обставит, так что сам начнёшь стучать. Я раз чуть не попался в его сеть. Он может посылать тебя в посёлок за сигаретками и с девчонками поболтать. Но знай, что  ты и так можешь туда ходить, мы там хлеб в пекарне получаем. Вот там река Нельма, переправа на другой берег на лодке, так мы попадаем в посёлок. А девок в посёлке нет, они все в городе учатся, а тут проживают их родители, да и то не все. Тут всё больше охотники да рыбаки. Бичи и всякая рвань.  Так что ловить тут нечего получил хлеб и айда обратно. А кино мы смотрим у себя в казарме, у нас своя имеется техника, а в посёлке ничего нет. Даже телевизора, каменный век!

— А там что такое? — я показал на высокие сараи слева.
— Там рыбацкие склады для засолки рыбы в огромных чанах. Ходить там опасно, если свалишься на скользком полу фиг до кого докричишься, засолишься заживо. Они глубокие метра три. Когда идёт путина нас привлекают на обработку лосося, кета, горбуша, селёдка иваси, зато дают отправить домой посылками, там и красной икрой можно разжиться.
— А икра дорогая? — спросил я.
— Да какой, мы же рыбацкой артели помогаем они нам её, и дают, сколько хочешь. Так что маме отправишь нечего ей её в три дорога по магазинам собирать. Только напишешь, чтобы помалкивала и соседям не хвасталась. Тут же такой бандитизм мама не горюй. Короче обживёшься, сам всё узнаешь.
Белов понизил голос и сказал, что кругом уши и лучше что тут творится помалкивать. На мой вопрос, а что у них тут творится, он замолчал, провожая взглядом проходящего мимо прапорщика с собакой лайкой.

— Вот это сарай где хранится мука, ну мало ли, надо тортик испечь, блины сварганить на Масленицу, не бегать же в пекарню, — продолжил Белов, как только прапорщик выпал из поля его зрения. — На стадионе иногда играем в футбол как соберутся свободные от смены. Ещё у нас есть корова Светка, доил корову-то, нет, ничего научишься. Даёт ведро мало конечно, но она пока молодая потом говорят, после второго телёнка будет больше. И дойку не пропускай, надо доить по-хорошему два раза утром и вечером, иногда раздаивать в обед, а то мало молока будет давать. Иногда она брыкается так ты с ней поласковей, чтобы к тебе привыкла. Коровы они ласку любят.

Перед затяжной деревянной лестницей все остановились на перекур и заговорили.
— Ребята, а этот мешок вспоротый, слышка молодой, а чего мешок дырявый? — спросил высокий парень по имени Сергей.
— Старлей его порвал, достал колбасу и закусил, — не стал скрывать я.
— Как это он закусил, что на борту впивал что ли? — спросил уже знакомый мне Белов.
— Так он ещё до отправки где-то набухался, про меня забыл, я ночевал под вертолётом с другими ребятами.
— А ты один, что ли прилетел, а где остальные? — спросил парень, по-видимому, казах.
— Двоих в дисбат, остальные по точкам.
— А ты кто будешь.
— Он мне замена, повар, — сказал Белов.
— Ну, наконец-то, а то ты со своими макаронами уже вот где сидишь! — сказал Белову низкий накаченный крепыш по имени Анвар.

— А ну-ка Васка неси мешок на чердак, пока Назар прочухается, про мешок он забудет, память сами знаете у него дырявая, а нам будет, чем закусить, — сказал высокий парень Сергей.
Васька схватил мешок и в пять секунд был на чердаке.
— Готово! — сказал он сверху.

Парни занесли все мешки и ящики в канцелярию командира и прикрыли за собой дверь. Я  вышел под ощий шумок, из казармы решив покурить сигарету Кэмэл разжившись в конвоира на аэродроме.
— Молодой ты чего тут топчешься, заходи в казарму знакомся? — сказал мне вышедший из двери Каргель.
— Какой я тебе молодой, я на год старше тебя! — ответил я.
— Да всё равно молодой просто надо вовремя уходить в армию, у нас вон Аршавин Володька служит так он совсем старый двадцать чеыре года. Закосил от армии, а пришёл служить сразу стал молодым! Так что не ершись и принимай как есть.
— Ну, покурить-то можно, а то я пока летел на вертолёте, чуть не наблевал на пол, до сих пор мутит.
— Ну, давай отдышись, — сказал Каргель и ушёл в казарму.
А я, подумав, что ужин ещё не скоро будет, а есть хотелось очень сильно, то и решил что колбасу на чердаке нужно эспопроировать. Ну, пусть я буду крысой, но ведь и старики тоже воры, раз обули командира на колбасу. И тем более они мне ещё не друзья и ещё неизвестно что они из себя представляют. Может такие же отмороженные сволочи как на Селене.

Затянувшись пару, раз я в те же пять секун взлетел по лестнице на крышу и присмотревшись в полумраке заметил лежащий мешок. Подняв его, я вытащил три палки колбасы, облегчив его сразу на три килограмма, и только хотел сваливать, как увидел бегущих в мою сторону здровенных зверей величеной с кошку. Что это были за звери такие я непонял, но они были слишком большие в моём понимании для обычных крыс. Это скорее были какие-то мутанты! Отбросив ногой от себя пару таких зверей, я выскочил на лестницу и кинулся бежать по склону к лесу, где и спрятал колбасу прошпилив её в зарослях какокого-то колючего куста. Осмотревшись, я не стал спускаться вниз, а отправился вдоль склона в сторону моря видневшегося издалека. Пока я шёл меня кто-тозаметил из окна казармы и позвал к себе. Я спустился, это был Усатый парень с лячками сержанта.
— Ты куда это отправился, давай заходи в казарму поговорить надо. Лезь в окно.

Я пролез прямо в казарму и меня тут же засыпали вопросами кто я откуда и как меня сюда занесло. Я отвечал скупо скованно, скорее, из скромности ведь я ещё никого не знал даже по имени. Парни со мной познакомились, называя каждый своё имя.
Поначалу я только узнавал, кого и как зовут, общаясь с некоторыми на Вы, потому что они не были открытыми как допустим Белов, Ахметов и Каргель

Султанбеков Анвар по прозвищу Бек был радистом, при росте 165 см был коренаст и весь уверен в себе, потому что на гражданке занимался самбо, был спортсменом, и вся его манера в движениях была борцовская. На Точке Аввар на момент моего приезда уже был младшим сержантом. Как-то я назвал его Беком, так он обиделся,  сказав, что так его могут называть только друзья, а я ему не друг. По его мнению,  обращение к нему как к Бэку, с узбекского языка означало бы что он мироед, господин и бай что в СССР неприветствовалось. В общем, я не стал вдаваться в этот народный фолклёр и оставил эту тему к его удовольствию. Заметив лишь про себя что, называя его Бэком, его друзья слегка иронизировали, чем смеялись над ним. Вторым радистом был казах Василий с трудно произносимой фвамилией, от чего, я её быстро забыл. Он ничем был непримечателен, на гитаре не играл и спортсмен был никудышный, с его-то худобой.  А казах он и в Африке казах. Ну ладно бог с этими баями и казахами, а теперья я попробую предствить всех остальных с кем меня свела здесь судьба на время службы.

Сержант Аршавин Владимир был радистом, на гражданке занимался штангой и был спортсменом с накаченной грудью в виде колеса.  Но как он ни старался косить от армии, а всё-таки попал под косу военкома и его загребли в армию. С обувью у него как-то несложилось, потому что его накаченные икры ног не влезали в голинища сапог, и приходилось их расшивать и вставлять вставки, так он и ходил как слон с раздутыми сапогами. В час досуга он в паре с Грошевым Сергеем тоже гитаристом играл на гитаре, хотя я его за этим занятием видел не часто. Владимир носил чапаевские усы и был по-своему в этом неотразим. Грошев и Аршавин призывались из Челябинска и были моими дальними, но земляками. Владимир был самый старый из стариков, ему тогда уже было двадцать четыре года.

Сержант Грошев Сергей был планшетистом на ПРЦ. Кроме гитары Сергей играл на гармони и был музыкально одарёным парнем. Сам по себе он был спокойный, но несколько трусоватый и побаивался Назарова.

Кроме радистов у нас было трое телеграфистов Ахметов Юрий, Каргель Николай и Белов Александр, зачем их столько пригнали непонятно, а может в этом была какая-то своя необходимость. Они сидели в будке автомашины ЗиЛ 157, где собственно находилась вся радиоаппаратура. Сверху крутилась и звенела радиолакиуционная станция разведки и целиукзателя П12.

Был ещё и привесок Трипутин Сергей бывший курсант военного уч-ща с дослуживанием в армии рядовым на два года из Хакасии. Говорили, что он что-то набедокурил серьёзное во время учёбы в училище, за что его и отчислили, а он оправдывался, что якобы нехотел сдавать экзамены. Но я так и понял, что он врёт, что-то скрывая от всех. Офицеры, конечно, знали, но помалкивали.

Теперь девятым на Точке был я, повар и скоро мне  входить в курс моих обязанностей, хотя и так понятно, что нужно делать кормить солдат вкусно и сытно.

Ответив на все вопоросы, какие ещё оставались, я как бы без задней мысли спросил.
— Я слышал, что у вас на чердаке кто-то пищит вы, что щенят разводите?
Тем самым напомнив, что им надо спасать спрятанную на чердаке колбасу, а не сказать так её крысы могут сожрать всю без остатка. А так я прикрою себя и буду вне подозрений.

Вдруг смуглый парень по имени Василий охнув сорвался и побежал на выход из казармы. Вернулся он так же быстро.
— Вот гады чуть всю колбасу не сожрали! — сказал он.
— А чего не подвесил? — спросил Белов.
— Да хотел припрятать в тёмный угол, а про крыс-то я и забыл.
Его спросили, много ли сожрали. В ответ Василий вывалил содержимое на кровать и стал считать покусанные палки колбасы.
— Было пятнадцать, три умяли и вот, сколько ещё осталось. Вот прожорливые твари! И когда только успели!
— Эх ты Вася, одно слово казах! — засмеялся Трипутин Сергей.
Вася вырезал ножом покусанные места и сказал, что можно колбасу пожарить от заразы.
— Да какая там зараза наши крысы почти стерильные ещё никто не заболел бешенством только у одного с головой не всё в порядке! — сказал Султанбеков, показывая на Васю.

— Двенадцать  палок и все погрызаны, ну и что будеим делать, если Назар узнает, будут вопить что его обокрали, — сказал Грошев.
— Надо сделать так, будто один мешок забыли на площадке и его вороны поклевали. Ну и типа успели спасти, услышав их крик,  — сказал Белов.
— Так нам что же колбасу отдавать, — возмутился Каргель.
— А что ты предлагашь, всё равно же спалились, — сказал Аршавин.
— Ну, может две-то себе оставить…
— Ну что парни будем делать? — спросил Трипутин.
В общем, решили спасти для Назарова колбасу, но частично изьяв три палки колбасы, оставив мешок на вертолётной площадке. Ну, а если сожрут там её всю туда ей и дорога.

Когда назаров с офицерами собрались в канцелярии, то они долго сверялись со списком и громко ругались. Потом Назаров собрал всех, кто был не на дежурстве и даже послал за мной, а потом спросил про отсутствующий мешок с колбасой. Солдаты выразили своё крайнее удивление, ведь они при нём принесли всё, что забрали на площадке. Тут они конечно покривили душой, ведь Назаров не заходил в казарму, а с больной головой отправился на гору в свой дом отдыхать.
— Так вы сами заперли дверь в канцелярии, — сказал Васка.
— Разве, а я что же никому ключи неотдавал? — спросил, что-то вспоминая Назаров.
— Так вы же пьяны были, закрыли и ушли, — подтвердил слова Васьки Белов.
Назаров помотал головой и зашёл в кабинет. Спустя минуту вышел Азанов и спросил, а всё ли мы принесли.
—Да всё, можно проверить, — сказал Трипутин бывший у офицеров на доверии как бывший курсант училища.

Трипутин сходил к площадке и «нашёл» забытый мешок к неудовольствию собравшегося над ним воронья. Мешёк был из крепкого сукна и вороватые птицы не смогли его пробить насквозь, а забраться в прореху не догадались или не заматили.
Поплакав над испорченной колбасой, офицеры поделили её, решив, что можно остатки как-то пожарить…
— Хорошо что мы мешок подбросили с утра, а не оставили на ночь, — сказал Трипутин нам когда мы уединились в кочегарке. — А то бы вороны всё там сожрали.
В общем, спрятав три палки чуть подпорченной колбасы в мучном складе на чёрный день, старики решили, что приезд молодого надо отметить и послали гонца за водкой в посёлок к староверу Овчинникову.
Я уже настолько был опытным графоманом, что запомнил всё, что они при мне говорили, чтобы вечером всё записать в свой дневник. А пока я только слушал, что они говорили.

.
Продолжение следует...
.
Фото из инета: карта Северного Приморья.
Жёлтыми фишками обозначены войсковые точки