То, что лечит сладким не бывает

Все позади и вдали.
Только за молодыми соснами древние горы, рядом малахитовая река с белыми камнями  неслась и падали шишки, и замерли прозрачные крупные капли на стволе,
с трудом взяла одну и целый день во рту горечь.
-То, что лечит сладким не бывает,- сказало дерево.
-Не на каждом камне можно устоять, нужно угадать надёжный,- сказал камень большой, на котором покачнулась и бабахнулась.
…Много было сообщений в этом долгом дне.
Среди них и просьба Владимира Бибихина, читала эти его слова и они продолжали голоса сосны, белки, шагнувшей спокойно на ладонь, старика на мостике — он смотрел на воду, долго, долго и тоже был далеко, так хотела подойти, обнять, сказать-, когда все кончится, ничего не кончится :
«...Когда все началось, все уже было.
И когда все кончится, ничего не кончится.
...Встряхнись, приободрись, оставь себя.
Обжигающая красота этих вещей, звезды, земля, вертикаль, проведенная тяготением,
позволяющая строить; слово; человек.
...Устранись. Дай им быть.»
Что умею, то умею — устраняюсь, но тому, что есть это  и не важно.

Вроде, многое поняла.
Многое отказалась понимать.
И непостижимого для понимания было не мало.
И ясность — бессмысленны  смыслы в этих моих занятиях.
А до сентября доползла.
Идет он к концу, еще не придя.
Многое так и случается.
И это, иногда, хорошо.

-Что-то стало, остановилось, не движется, не идёт, а время и я уходим, уходим.
Неподвижное движение.
Я порой ощущаю время , как нечто живое, существующее само по себе, независимо от меня ли или от кого другого.
И давит, зависшее или нависшее чувство чего-то несделанного и должно из-за этого, что-то случиться тяжкое, долгое, а может хорошее. Чувствую, должно случиться, но не случается.
Всё, кажется, из нетерпения. И раздражает эта слабость, неопределённость и ничего не могу поделать.
В хорошие дни писал мне друг дорогой о грустном.
А теперь молчит.

Октябрьские листья калины розовы. Нет, другое Много цветов смешивал, дополнял тот, кто создал этот цвет. В нём юношеский румянец, старческие пятна от лопнувших, утомленных сосудов, нет, другое вложено в эти тона, оттенки…
-И что ты так разглядываешь эти листья?
За спиной стояла старушка. На лице был пучок переплетенных мелких калиновых  сосудиков.
-Теперь она меня разглядывает. И откуда ты взялась здесь?
И без паузы, отчетливо, быстро:
-Мир рухнул. Оскудел правдой и честью мир.
И рухнул.  Не знал, что наряду с бесстыдством одновременно вскрывается все тайное, что оно удерживает под замками.  А они раскрылись.
И всё. Увидел и сам себя не выдержал. И рухнул.
Никто этого не понял. Как и то, что прийдет взамен. Это кажется неведомым, а все просто. Ничего нового не пришло.
Удивили не слова старушки.
Её взгляд. На сквозь и вскользь. И я понимаю, что она мгновенно прочитала всю мою жизнь и ей она неинтересна.
-Почему?
-А что интересного в утерянном, упущенном?
-Может как раз, самое интересное в них?
-Научилась заговаривать себя. И хорошо. Не иди за мной.
-Подождите, прошу вас. Скажите, что мне делать?
Засмеялась старушка.
-Жизнь прошла, а ты все ждешь, что кто-то возьмёт тебя за руки и приведет к озеру с волшебной водой. Умоешься и тебе 16 лет, и ты знаешь, куда тебе ити и зачем. Нет такой воды.
Каждой душе нужен помощник, но где их столько  найти. Все, я тороплюсь, а ты мешаешь.
Быстрым, легким шагом уходила старушка.